Блог


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Все статьи за три месяца
Поиск статьи:
   расширенный поиск »


Статья написана 25 марта 13:59

*

Ангелос Сикелианос (Angelos Sikelianos) [28 марта 1884 — 19 июня 1951] — греческий поэт. (67)

140 лет со дня рождения

Дэй Кин (Day Keene) / Гунард Хьерштедт (Gunnar Hjerstedt) [28 марта 1904 — 9 января 1969] — американский писатель. (64)

120 лет со дня рождения

Богумил Грабал (Bohumil Hrabal) [28 марта 1914 — 3 февраля 1997] — чешский писатель. (82)

110 лет со дня рождения

Ален Боске (Alain Bosquet) [28 марта 1919 — 17 марта 1998] — французский поэт. (78)

105 лет со дня рождения

Вера Мутафчиева [28 марта 1929 — 9 июня 2009] — болгарская писательница. (80)

95 лет со дня рождения

Генрих Фольрат Шумахер (Heinrich Vollrat Schumacher) [30 апреля 1861 — 28 марта 1919] — немецкий писатель. (57)

105 лет со дня смерти

Стивен Ликок (Stephen Leacock) [30 декабря 1869 — 28 марта 1944] — канадский писатель. (74)

80 лет со дня смерти

Юрий Александрович Долгушин [6(18) ноября 1896 — 28 марта 1989] — русский писатель. (92)

35 лет со дня смерти

Эжен Ионеско (Eugène Ionesco) [26 ноября 1909 — 28 марта 1994] — французский драматург. (84)

30 лет со дня смерти

Питер Устинов (Peter Ustinov) [16 апреля 1921 — 28 марта 2004] — английский писатель. (82)

20 лет со дня смерти

#деньвлитературе, #литературныеюбилеи, #литературныйкалендарь


Статья написана 25 марта 13:33

13. На страницах 12–13 напечатано интервью, которое Ежи Жимовский (Jerzy Rzymowski) взял у американского писателя НФ и фэнтези Тэда Уильямса (Tad Williams, наст. Robert Paul Williams). Интервью носит название:

ГДЕ ПРОХОДЯТ ГРАНИЦЫ?

(Gdzie przebegaja granice?)

Ежи Жимовский: Когда я читал твои книги, меня поразило то, что они несут очень сильный морализаторский посыл. Твои романы отличаются этим от произведений многих авторов – ты уделяешь большое внимание моральному превосходству героев. Это сознательный выбор или инстинктивное действие?


Тэд Уильямс: На протяжении многих лет многие люди так же, как сейчас ты, обращали на это мое внимание. И я начал писать более осознанно. Но изначально это не был осознанный выбор. Я не знаю, в какой степени можно сказать, что я предлагаю конкретный моральный порядок. Я пелагианец – если ты знаешь эту старую ересь, восходящую к Византии. Если я правильно помню, Пелагий утверждал, что человек может стремиться к совершенству самостоятельно, а это не нравилось ранней Церкви, поскольку она считала, что это невозможно делать в отрыве от Бога и Церкви. Я сам не религиозен, но считаю, что существует огромное пространство для развития и совершенствования людей – полного совершенства, возможно, не удастся достичь, но усовершенствоваться можно. Я скорее оптимист: верю, что большинство людей всегда будет стараться поступать правильно.

Меня интересуют люди, принимающие решения, пытающиеся маневрировать в гуще событий, когда они сталкиваются с сопротивлением, страхом или недостатком времени.


Ежи Жимовский: Ты довольно жестоко обходишься со своими героями.


Тэд Уильямс: Конечно. Моральный и этический выбор не интересны, если ты делаешь их, когда все идет по-твоему. Легко быть хорошим, когда все вокруг хорошие, быть щедрым, когда ты богат. Важнее то, что делают люди, когда им за то, чтобы принять определенные моральные решения, приходится платить некоторую цену.


Ежи Жимовский: Как Тео Вильмосу в «Войне цветов» — когда он с самого начала подвергся суровым испытаниям, а также позже, когда узнал о своем наследии.

Тэд Уильямс: Да, но он совершил много ошибок на своем пути и обладал множеством качеств, которые трудно одобрить. Тео из тех людей, которые жалеют себя – такое, впрочем, случается со всеми нами. У нас есть такая поговорка: «он давал себе карточку выхода из тюрьмы»…


Ежи Жимовский: Это из игры «Монополия»?


Тэд Уильямс: Да, верно. Он оправдывался перед собой: «ну, тут, вообще-то, нет моей вины», «я заслуживаю немного покоя». Все мы так делаем. Но для него это была борьба за то, станет ли он кем-то достойным уважения или останется эгоистом. Меня интересуют такие ситуации.

Ежи Жимовский: В своих рассказах ты подчеркиваешь важность сострадания. Именно благодаря милосердию Саймон побеждает Инелуки в цикле «Память, Скорбь и Шип», подобным же образом терпит поражение вампир в романе «Ребенок из города прошлого». Это тоже совпадение?

Тэд Уильямс: Это было как нельзя более намеренно. Значительная часть научной фантастики посвящена боям и сражениям. Очень часто нам это нравится, потому что идея в том, что хорошая сторона побеждает плохую. Но я вижу в этом две проблемы. В реальном мире не так-то просто определить, какая сторона плохая. Злые люди не всегда ходят в плащах с капюшонами, скрывающими лица, ездят верхом на лошадях или говорят шипящими, леденящими кровь голосами. Более того, очень важно, как ты побеждаешь. Даже если ты прав, даже если тебе придется бороться, чтобы выжить, важно как, каким образом, ты в конце концов выиграешь.

И вот сейчас именно это стало ключевым вопросом для американцев. С одной стороны, большинство согласится с тем, что на теракты 11 сентября необходимо было ответить, но, с другой стороны, возникают сомнения относительно того, каким был бы лучший ответ и какого масштаба должна быть атака. Большинство из нас всегда чувствовали, что Ирак не имел к этому никакого отношения и не должен в этом участвовать. Но даже если бы мы преследовали только бен Ладена, даже если бы он был схвачен вместе со своими людьми, какое решение было бы лучшим долгосрочным решением? Выловить их всех до одного и убить? А может, познакомиться с ними и понять, кто они и откуда берутся?

Подобное было и в Европе в конце Второй мировой войны.

Нацисты были злыми людьми, в этом нет никаких сомнений. Нацизм и фашизм были источником крайнего, ужасающего зла. С другой стороны, в чем же заключалась разница между Германией и Францией? Могло ли такое произойти только в Германии? Был ли каждый гражданин Германии виновен в нацизме? Где границы? Как собрать все заново и найти элементарную человечность? В конечном итоге надо сказать: давайте попробуем пойти навстречу друг другу. Проблемы на Ближнем Востоке невозможно решить войной – конфликт будет только обостряться. В Южной Африке тоже много проблем, но посмотрите, насколько улучшилось положение черных и белых за последние три десятилетия. Им удалось добиться перемен без войны. В значительной мере потому, что Африканский национальный конгресс сказал: «Давайте не будем наказывать всех наших врагов. Давайте сосредоточимся лишь на нескольких настоящих преступниках; другие же пусть осознают, что они находились внутри неправильной системы. А теперь давайте двинемся дальше». Это ключевые вопросы также и для современного мира, это не просто философские идеи


Ежи Жимовский: То есть, важно не только то, как мы побеждаем, но и то, что мы сделаем после победы.


Тэд Уильямс: Именно так. Как мы думаем о наших врагах. Даже когда мы боремся с ними или дегуманизируем их, стараемся ли мы помнить, что, хотя правительства могут быть плохими, отдельные люди могут таковыми не быть. Я убежден, что есть люди, которые хотя и следуют за Бен Ладеном, во всем остальном порядочны — добры к своим семьям, вежливы с соседями. Они преступники и убийцы – это совершенно точно, – но они все еще люди. Я могу ненавидеть то, что они делают, но они все еще люди.

Ежи Жимовский: Эта тематика и этот определенный тип героизма и заставили тебя увлечься комиксами?


Тэд Уильямс: Мой друг, который пишет о комиксах, сказал, что любит их именно потому, что они по-прежнему предоставляют пространство для героизма. Частично это относится и ко мне. Но прежде всего потому, что комиксы нравились мне с детства.


Ежи Жимовский: Которые из них были самыми любимыми?


Тэд Уильямс: Я вырос на классических комиксах «Marvel» 1960-х годов — ранней «Фантастической четвёрке», «Человеке-пауке», «Халке», «Железном Человеке»…


Ежи Жимовский: Классический Стэн Ли.


Тэд Уильямс: Именно. Два года назад мне наконец представилась возможность познакомиться с ним. Я завзятый его фэн, поэтому подошел к нему и сказал: «Я хочу пожать вам руку. Вы внесли много радости в мою жизнь». А ему нипочем такие ситуации. Он вел себя так, будто никто никогда раньше не говорил ему ничего подобного. Это было на комиксном конвенте — вероятно, он услышал это от сотен людей в один и тот же день, но его реакция была «Ух ты! Спасибо! Это очень мило». Это только утвердило меня в понимании, как мне следует вести себя по отношению к тем людям, которым нравится мое творчество.


Ежи Жимовский: Ты смотришь «Героев»?


Тэд Уильямс: У меня не было такой возможности. Я слышал, они замечательные. У нас с женой двое детей, и трудно найти время для просмотра телепрограммы, когда тебе нужно время для семьи и работы. Но я собираюсь купить это на DVD.


Ежи Жимовский: Еще одна черта, присущая важным персонажам твоих романов, таким как Джозуа или Баррик, — это физическая увечность. Тут ты тоже хотел показать героизм, содержащийся в преодолении немощности?


Тэд Уильямс: Не уверен в этом. В романах фэнтэзи я пишу о доиндустриальном мире, где нечто подобное неустанно случалось. Если бы мы оказались в польском городе восьмисотлетней давности, многие его обитатели были бы беззубыми, опять же калеками – без рук, ног, глаз. Витаминов тогда не знали, лекарств не было, как не было и способов лечения. В случае главных героев речь идет также о том, чтобы показывать вещи, которые могут заставить человека почувствовать себя по-другому. И дело тут не столько в немощности, которую необходимо преодолеть, сколько в стене, отделяющей их от остального мира. Это делает их другими, отчужденными, и им приходится с этим как-то справляться. В случае с Джосуа инвалидность буквально отрезала его от людей. Если ты сравнишь его с братом, Элиасом, то увидишь, как они справляются с разными проблемами и как это их рознит.

Ежи Жимовский: У Баррика еще есть сестра.


Тэд Уильямс: Да, это правда. Я понимаю, что в моих романах много общего. Если ты пролистаешь мои книги, то увидишь, что почти у каждого персонажа где-то есть отражение. Я не знаю почему — наверное, это просто вещи, которые меня интересуют. Взять хотя бы цикл «Иноземье», где появляются десятки зеркальных персонажей, и история начинается именно с этого: как группа персонажей в каком-то смысле дублируется в пространстве воображаемых миров.

Ежи Жимовский: И в «Иноземье», и в одном из интервью ты говорил, что тебя беспокоит влияние СМИ на людей – как пропаганда меняет окружающую нас действительность; согласно геббельсовскому высказыванию о лжи, которая становится правдой, если ее повторяют тысячу раз.

Тэд Уильямс: Это очень верно. Геббельс также сказал, что все люди лгут по мелочи, и мы к этому привыкли, но редко кто лжет по крупному, и именно поэтому такая ложь наиболее эффективна. Когда правительство говорит американцам: «Мы сделаем так, что ваша жизнь улучшится», никто этому не верит. Но когда оно говорит: «Мы знаем, что эти люди — террористы» — даже если об этом никому ничего не известно — большинство людей не верят, что можно прямо в открытые глаза лгать о таких вещах. И это меня беспокоит: люди думают, что они могут отличить правду от лжи, хоть это и далеко не так. И ложь становится все более изощренной – можно подделать фотографии, нанять фейковых людей для распространения слухов в Интернете. Обычный человек не может с этим справиться, что становится проблемой, особенно когда дело касается важных вопросов. Когда речь идет о покупке мыла или машины, это не имеет большого значения, но когда люди доверяют властям, руководствуясь внешностью политика на фотографии, приятном от нее впечатлении, красивой прической, это уже большая проблема. Большинству людей это неважно, а меня пугает.

Ежи Жимовский: Тебя пугает отсутствие независимого мышления и менталитет толпы?


Тэд Уильямс: Такое существовало всегда. Люди всегда были склонны соглашаться с большинством. Сейчас же проблема не столько в менталитете толпы, сколько в том, что при существующих электронных средствах массовой информации люди сами выбирают источники информации. Никакой общей точки зрения нет — правые придерживаются правых СМИ, а такие люди, как я, более левые, слушают левые СМИ. И все они вообще друг с другом не разговаривают. Спорят, кричат друг на друга, а предметной дискуссии нет, а это очень плохо, если хочешь что-то исправить. Политика предполагает сотрудничество и дискуссию.


Ежи Жимовский: Люди тяготеют к экстремальным взглядам.


Тэд Уильямс: Да, потому что и тем и другим не обязательно обращаться к одной и той же публике. Они разговаривают только между собой.


Ежи Жимовский: В «Иноземье» ты выразил обеспокоенность тем, что современные технологии делают с людьми, как они их меняют; как люди создают виртуальные реальности вокруг себя.


Тэд Уильямс: В современных технологиях есть аспект отделения от мира, который меня озадачивает. Но, вообще говоря, у меня ум историка, и я знаю, что с каждой новой технологией — будь то огонь, печатный станок, паровой двигатель, электричество, телевидение, а теперь и электронные средства массовой информации, — некоторые люди объявляют конец света. «Боже мой, теперь все к чертям рухнет». Другие говорят: «О, теперь все будет идеально». На самом деле это просто перемены — частично к лучшему, частично к худшему. Некоторые вещи исчезают, потому что парадигма изменилась, и в результате приходится брести вслепую.

Как человек моего времени и поколения, я наблюдаю, как мои дети днями напролет играют в игры. Они не читают столь же много, и я не могу не беспокоиться об этом, потому что это другое. Считаю ли я, что это делает моих детей более глупыми или менее воспитанными, менее привязанными к людям? Ничего подобного я не заметил и стараюсь не волноваться излишне.

Ежи Жимовский: Ты пытаешься заинтересовать их книгами, чтобы они меньше играли?


Тэд Уильямс: Конечно, я в чем-то их ограничиваю. Но я вижу, что игры очень важны для их контактов с другими детьми, с чем мне не приходилось сталкиваться, когда я был моложе. В этом нет чего-то плохого, просто это другое. Я смотрю телевизор, но у моих родителей в детстве не было телевизора, они, наверное, слушали радио. Каждое поколение приносит свои изменения, не стоит слишком переживать.


Ежи Жимовский: Какие книги и каких авторов ты рекомендуешь своим детям?


Тэд Уильямс: Моей дочери семь, сыну десять. Мы читаем Доктора Сьюза, «Чарли и шоколадную фабрику», «Хоббита», также «Хроники Нарнии». Коннор только что закончил читать последний том «Гарри Поттера», и я вскоре начну читать ему «Властелина колец». Я хочу сделать это до того, как он увидит фильм, чтобы он сначала мог все это представить себе. В основном мы читаем всякие классические книги моего детства плюс те, которых тогда еще не было.


Ежи Жимовский: Раз уж ты вспомнил о фильмах по мотивам книг – ты любишь их смотреть?


Тэд Уильямс: У меня нет с этим проблем. Фильм «Волшебник страны Оз» — это не то же самое, что роман «Волшебник страны Оз». Он другой. Это отличный фильм? Да. В последнее время моими книгами стали интересоваться кинематографисты, и когда придет время, я постараюсь помнить, что это уже не мой роман, а фильм по нему, но это не то же самое и, наверное, даже не должно быть таким же. То же самое и с онлайн-игрой «Иноземье», основанной на книжном цикле «Иноземье» — она не будет в точности такой, как книга, потому что этого не может быть.


Ежи Жимовский: Уже есть конкретный кинопроект, основанный на твоем творчестве?


Тэд Уильямс: Нет, пока что все это находится на стадии переговоров.


Ежи Жимовский: Если фильм начнут снимать, ты примешь в съемках участие?

Тэд Уильямс: Если они захотят меня пригласить, определенно да. С удовольствием, потому что мне нравятся и другие средства массовой информации, и у меня есть свои представления о том, что в них будет хорошо работать. Но это уже не будет моя книга, поэтому я не буду закатывать сцен типа: «Не трожьте этого! Нельзя это изменять!

Ежи Жимовский: А как насчет того, чтобы воспользоваться возможностью и самому изменить нечто по сравнению с книгой?


Тэд Уильямс: Некоторые вещи не подходят ни для кино, ни для игры. В книге они работают хорошо, но в любой другой форме излишни. У меня нет проблем с этим. Ты смотришь «Властелин колец»?


Ежи Жимовский: Да, конечно.


Тэд Уильямс: Что понравилось?


Ежи Жимовский: В основном «Братство Кольца», а каждый очередной фильм нравится все меньше и меньше. Но то же самое было и с трилогией. Мория, сцена с Балрогом, выглядела именно так, как я ее себе представлял.


Тэд Уильямс: Тебе понравилась первая часть трилогии и первый фильм. Ты почувствовал себя обманутым из-за того, что там не было Тома Бомбадила?


Ежи Жимовский: Трудно сказать.


Тэд Уильямс: Видишь ли, я согласен с Питером Джексоном в том, что не было необходимости включать его в фильм. Разумеется, я сожалел об этом, потому что это часть книги, но Том Бомбадил в фильме не нужен, ведь фильм адресован также и тем людям, которые никогда не читали Толкина. Это вопрос баланса между читателями и зрителями. Я думаю, что если станут снимать фильм по мотивам «Иноземья» или «Трона из костей дракона», им придется многое из них вырезать, но я это понимаю.


Ежи Жимовский: Или, может быть, ты бы предпочел, как в случае с Джорджем Р.Р. Мартином, чтобы снимался сериал на основе твоих романов? Разве это не было бы лучшим вариантом?


Тэд Уильямс: Безусловно. Один из людей, с которыми я веду переговоры, заинтересован в создании сериала по мотивам «Иноземья». Кто знает, что из этого выйдет; проект находится на все еще очень ранней стадии. Но, пожалуй, именно «Иноземье» лучше пошло бы в сериале.

Ежи Жимовский: Судя по твоим словам, создается впечатление, что «Иноземье» вызывает больший интерес у создателей фильмов и игр, чем другие твои книги.


Тэд Уильямс: Одна из причин, вероятно, в том, что люди, которые читали мои романы в юности, выросли и теперь работают в кино и на телевидении. Многие в Европе знают меня прежде всего как автора «Иноземья», особенно в Германии, где цикл пользовался большим успехом. Многое зависит от того, откуда родом и сколько лет этим людям.


Ежи Жимовский: Большое спасибо за интервью.


Статья написана 25 марта 12:55

Очередное произведение о докторе Эстерхази, с добавочным бонусом перед оным (произведением, а не доктором).


Благодарю за помощь в вычитке count Yorga и ааа иии.



Мандрагоры


Генри Уэсселс


источник: http://www.avramdavidson.org/mandrake.htm



Мандрагоры попадаются на страницах книг Дэвидсона тут и там, от тщательно связываемой мандрагоры, которую пользуется Вергилий, чтобы отыскать попутный ветер в морском путешествии на Кипр в «Фениксе и Зеркале», до исчерпывающего эссе «Кто делал мандрагоры?» в «Неисторических приключениях». Дальше последуют некоторые примечания, относительно этого необыкновенного растения.

Поскольку феномен интуитивной прозорливости сам по себе интересовал Аврама Дэвидсона, то я включаю сюда отрывок из статьи, которую обнаружил при работе за письменным столом, когда впервые читал «Неисторические приключения» (вскоре после смерти Дэвидсона в мае 1993).


Из книги И .Н. Хлопина*, «Зороастризм: место и время его зарождения»[Zoroastrianism : Location and Time of Its Origins], «Iranica Antiqua» 27 (1992), стр. 104-105:


Неотъемлемой частью любой религиозной церемонии древних иранцев являлся напиток, приготовленный из сока растения хаомы [...]

Однако, такое растение действительно существовало и в Авесте даётся подлинное его описание, хотя и не на языке современной ботаники. Это растение существует до сих пор и его можно обнаружить в областях, которые в древности населяли иранцы или, если сказать точнее, арии и туранцы. К настоящему времени оно стало очень редким и почти исчезло, из-за чего его занесли в Красную Книгу [СССР]. Это mandragora turkomanica, обнаруженная европейской наукой [sic] накануне Второй мировой войны. Первый научный отчёт об этом был сделан О. Т. Мизгирёвой в 1942, когда гром орудий разъединил учёных всего мира и заглушил их голоса [...]

Впервые тождество mandragora turkomanica с хаомой научно доказали в 1979 году. Её мягкие листья, похожие на свекольные, образуют розетку, диаметром около 1 метра [...]

Листья переходят в подземный стебель, называемый каудекс*, а затем в искривлённый клубень до 5 кг весом, часто похожий на уродливого маленького человечка. Созревшие ягоды съедобны и на вкус не отличаются от зелёных томатов, а пахнут земляникой, дынями и облепихой. В ягодах содержится множество различных алкалоидов, включая наркотические; поэтому употребление в пищу незрелых плодов может вызвать отравление, хотя и не смертельное.

Одной из причин, почему такое растение не попало в поле зрения ботаников — это его необычные сроки произрастания — оно цветёт в ноябре или декабре, а плодоносит в апреле-мае. Это может объяснятся реликтовыми особенностями: данное растение относится ко флоре кайнозойской эры.


Недавно я натолкнулся на любопытный отрывок в книге Монкура Биддла «Рождественские заметки: некоторые книги о цветах и их создатели»[A Christmas Letter : Some Flower Books and Their Makers] (Филадельфия, 1945), стр.15-18:


Свойства, которыми человек наделил мандрагору, поистине необыкновенны. С древних времён учёные писали об этом растении, произрастающем на пшеничных полях Месопотамии в те дни, когда Иаков пас стада Лавана, своего дяди. Среди прочих её качеств считали, что мандрагора способствует зачатию. Когда Рувим принес их своей матери, Лии, то Рахиль сказала: «дай мне мандрагоров сына твоего»*. До той поры Рахиль ещё не родила ни одного ребёнка. По всему Востоку мандрагору использовали, как наркотик; иногда в качестве снотворного. В шекспировской пьесе Клеопатра восклицает: «Дай выпить мандрагоры мне»; и оправдывает это пожелание те, что: «Хочу заснуть и беспробудно спать, пока Антоний мой не возвратится»*. Из-за сходства раздвоенного корня этого растения с человеческим телом Пифагор назвал его anthromorphon; и, с помощью травников, деливших те растения на мужские и женские, сэр Томас Браун в «Pseudodoxia Epidemica»* порицает распространившееся в некоторых частях Европы обыкновение продавать эти корни несведущим людям. Он ссылается на поверье, что «кто его вытаскивает, тот жизнью рискует» и на то, что это растение вопит, когда его выдёргивают из земли.


Что если слишком рано я проснусь?
О боже мой! Воображаю живо:
Кругом — ужасный смрад, глухие стоны,
Похожие на стоны мандрагоры,
Когда её с корнями вырывают, —
Тот звук ввергает смертного в безумье...
*

«Ромео и Джульетта»; Акт IV, Сцена 3
*

А затем сэр Томас упоминает метод, приведённый Плинием: «...когда они вознамерились добыть корень этого растения, то встали по ветру от него и, очертив мечом вокруг него три круга, они выкопали его, взирая на запад». Подобная операция была настолько опасной, что иногда для неё использовали собаку. После того, как собака привязывали верёвкой к растению, землю у корней подкапывали. Рвущийся освободиться пёс, как утверждает Иосиф Флавий «вытащит для вас корень, который своим ужасными воплями убьёт животное».

Среди изысканных гравюр, обнаруженных в «Florilegium Renovatum et Auctum» Иоганнеса Теодора де Бри* — старшего сына знаменитого немецкого гравёра и опубликованных во Франкфурте-на-Майне в 1641, находится и гравюра «Mandragora faemina».

Увеличенное изображение с оттиска «Mandragora faemina» де Бри

Это довольно симпатичное растение, с темно-зелёными листьями, белыми цветами, пронизанными пурпурными жилками; и бледно-оранжевым плодом, который древние греки называли «яблоком любви». Неудивительно, что ведьмы пользовались корнем мандрагоры для приготовления своего крепкого вина, путая его с Atropa belladonna, белладонной обыкновенной.

Прочитавшие «Кто делал мандрагоры?» могут заметить, что многие намёки и источники из краткого пояснения Биддла аналогичны приводимым у Дэвидсона спустя четыре десятилетия.



Примечания

* Игорь Николаевич Хлопин — советский и российский археолог, доктор исторических наук.

* Каудекс — утолщение ствола возле корня растения.

* Быт. 30-14
Рувим пошёл во время жатвы пшеницы, и нашёл мандрагоровые яблоки в поле, и принёс их Лии, матери своей. И Рахиль сказала Лии: дай мне мандрагоров сына твоего.

* «Антоний и Клеопатра», Акт 1, Сцена 5, перевод М. А. Донской

* «Pseudodoxia Epidemica» (1646) — книга сэра Томаса Брауна, опровергающая расхожие в его время невежественные мнения путём бэконовского метода, основанного на рациональном (научном) анализе данных.

* Перевод Т. Щепкиной-Куперник

* Иоганн Теодор де Бри (1561-1623) — гравёр и издатель.



Аврам Дэвидсон


Царь своих гор



В кукольном театре — пик напряжения. Публика, в основном из детей, бедняцких — самих по себе, мещанских — в сопровождении нянь-крестьянок; селян-середнячков, выбравшихся в город продать корзинку залежалых яиц; престарелых слуг, потративших грош на Молодого Хозяина и зауряднейших чернорабочих, пропахших рыбным рынком или конюшней — публика в кукольном театре застыла на самых краешках скамей, гадая, съест ли Славного Мальца Гансли Людоед. Славный Малец Гансли тоже гадает.

— Кто спасёт мя от съедения Людоедом? — выкрикивает он (или, по крайней мере, голос из-за кулис, который считается его собственным), позволяя своим подвешенным ножкам подкоситься, а подвешенным ручкам умоляюще вздёрнуться вверх; — кто спасёт мя или нихто не спасёт мя, или хто-то спасёт мя, или хоть хто спасёт мя, и если да, то кто? — Уместный вопрос. Всё это время марионетка покрупнее — получеловек-полузверь, клацает челюстями, выставляет чудовищные клычищи и зубищи, ням-нямкает, потирает брюхо, подпрыгивает, угрожающе машет руками и издаёт знаменитое булькающее рычание, общеизвестное*, как «Людоедское хихиканье» — КТО спасёт мя? — В этом месте тринадцатилетняя няня начинает хныкать, её четырёх- пяти- и шестилетние подопечные тут же разражаются громкими рыданиями. — Спасите! КТО? — выкрикивает кукла Славного Мальца Гансли; затем на ноги вскакивает помощник конюха, как видно, не очень смышлёный, но приятели оттаскивают его назад, смутно разумея, что в действительности такого делать не следует. Отчаянный крик Славного Мальца Гансли: — Ктооо? — звенит во всех грязных ушах и нескольких чистых…

…но вот, внезапно с правой стороны появляется воистину удивительно разряженная марионетка и выкрикивает: — Я спасу тебя, Славный Малец Гансли! — Гром аплодисментов. Эта фигура носит высокую, лишённую полей, чёрную парчовую шляпу с крестом, сильно смахивающую на архаичный головной убор гиперборейского униатского горного протоиерея, шляпа эта высовывается из большой и погнутой короны; одежды на фигуре — неубедительная смесь военного и духовного облачений. — Я спасу тебя от того, чтобы Людоед набил тобою брюхо, ведь я — ДЖОННИ-ПРОВИЗОР, Истребитель Французов, Людоедов, Монголов и Турков!... вот тебе, Людоед, вот! и вот, и вот, и… — Много-много аплодисментов. Выкрики.


Продолжение в файле книги.

* То есть, общеизвестное во всей Скифии-Паннонии-Трансбалкании (прим. авт.).


Файлы: Devidson_Avram_-_Tzar_svoih_gor.fb2 (690 Кб)
Статья написана 25 марта 11:49

Космонавты Шредингера, или Квантовый полет/Альтернативы бытия/Застывшие в суперпозиции

sozvezdie

Профессия астронавта никогда не была намазана медом. Тяжелая работа в невесомости, сложные научные эксперименты, ощущение одиночества, тоска по Земле и близким, холод безбрежности Космоса.

А уж когда на МКС происходит столкновение с неизвестным предметом, становится и вовсе тяжко.

Однако, невзирая на все препятствия и опасности, астронавтка Джо Эрикссон добралась домой, к любимой дочурке.

На Земле тоже все идет не так ладно, как хотелось. Галлюцинации, ПТСР, проблемы в семье, 10- летняя дочь сильно отдалилась от матери.

И все чаще Джо посещают мысли о том, что она вернулась не в то место, откуда улетела. Или столь сильно изменилась сама Эрикссон? Но что если все еще сложнее?


Космос всегда завораживал человека. Не прошел мимо этого чувства и кинематограф. «Контакт», «Гравитация», «Прометей», «Спутник», «Человек на Луне», «За пределами», «Живое», «Жена астронавта», «Салют-7», «К звездам», «Интерстеллар» и многие другие говорят об астронавтах и их нелегком труде. Немалую часть среди космических лент занимает тема возвращения на Землю и проблем вернувшихся.

Создатели Constellation решили сказать еще пару слов на эту тему. Взяв за основу популярную в последнее время квантовую механику.

Вышло любопытно, но неровно.

Мы увидим несколько временных линий и дебютную катастрофу. Первые две серии – напряженный ретроспективная история о спасении в духе Куарона с редчайшими включениями настоящего, напряжение которой снижает лишь тот факт, что мы уже видели героиню, вернувшуюся на Землю.

Тут полно изюминок работы астронавтов в космосе в критической ситуации.

Поведение в невесомости. Крепежи-присоски на предметах для удержания на стене, магнитные захваты и ленты для мелочей типа гаек (а то ищи их потом по всей станции). Ручки на стенах, для зацепов ногами и руками, а заодно для отталкивания во время полета/парения. Передвижение на струе из огнетушителя. Опасный полет обломков, получивших ускорение при столкновении. Выход в открытый космос. Работа с оборудованием под тиканье истекающих минут. Мертвая тишина и темнота во время захода Светила. Тесное соседство с мертвым товарищем. Элементы саспенса, типа полета за бусами, или проблем с захватами. Натуральные скримеры, порой переводящие происходящее в разряд хоррора. Сложнейшее вхождение в атмосферу в горящей капсуле с жуткой тряской.

Фух! Напряженненько.

По возвращении вступает в дело конспирологический триллер, по-прежнему распределяющий внимание зрителя между настоящим и прошлым. Нам покажут проблемы астронавтов с адаптацией к притяжению. После года невесомости становиться на ноги действительно непросто. Процесс долгий и болезненный.

Но физические неурядицы не единственные, ждущие вернувшихся из космоса. Серьезнейший стресс, ПТСР, пробелы в памяти, кошмары, галлюцинации в духе Соляриса и фильмов-ужасов, психоз, алкоголизм, накрывающая паранойя. На этом фоне перенос привычек из невесомости на Землю (не повезло стакану) смотрится просто забавным недоразумением.

Для большинства близкое знакомство с Великой Пустотой бесследно не проходит. Ведь: «в космосе есть нечто неправильное».




Статья написана 25 марта 09:13

Ещё одна книга с новыми иллюстрациями к пушкинским повестям. Год-то пушкинский юбилейный. Сто лет назад, в 1923-24 гг. в основном прославленные эмигранты в западных столицах отметились. Теперь вот наши молодые художники издательский тематический план выполняют.

Сборник, выпущенный "Махаоном". Любопытный состав: "Пиковая дама" и неоконченные произведения ("Египетские ночи" и "Арап Петра Великого"). Маркетинговый приём: максимально разнообразить содержание, добавляя к традиционным вещам что-то редкое. Книга обильно иллюстрирована Д.Лапшиной — художницей детской книги. Это обильное иллюстрирование перепало и незаконченным вещам.

ПИКОВАЯ ДАМА

"Пиковая дама" — прекрасная для иллюстрирования вещь. У многих получается. У Лапшиной и шмуцтитул к повести уже приятный.

Фронтиспис ко всей книге — мистический мотив (темпоральный портрет графини удачен), квази-фронтиспис к повести — уютное домашнее сборище картёжников. Атмосфера "Пиковой дамы" узнаваема, настрой обеспечен.

Иллюстраций много, есть и такие — ранее не встречавшиеся у других художников — мотивы: вот Лиза со старой графиней на фоне моста с грифонами.

Так — профили в ряд — рисуют последователей. Не знаю, какова роль профиля грифона, но Лиза точно будет подражать графине. В "Заключении" к повести сказано:

цитата

Лизавета Ивановна вышла замуж за очень любезного молодого человека; он где-то служит и имеет порядочное состояние: он сын бывшего управителя у старой графини. У Лизаветы Ивановны воспитывается бедная родственница.

Наверняка, Лиза будет третировать эту воспитанницу так же, как её саму третировала графиня.

Ну а мы пройдёмся по точкам, когда-то установленным мною для "Пиковой дамы". Большинство иллюстраций будет охвачено, но не все (некоторые сделаны, чтобы занять место в макете, на них теряется темп).


Молодая графиня в Версале (XVIII век). Первая глава

Действие повести происходит в начале 1830-х гг., а про молодость графини — лет за 60 до этого — только вспоминают. И читатели, и художники до сих пор воспринимают молодых героев повести как своих современников, видя разницу только в одежде. А молодая графиня в Версале — это что-то невообразимое. Рисуют женщину по образцам парадной версальской живописи — позы там пафосные. Но вот Лапшина, наконец-то и Осьмнадцатый век осовременила: поза у графини свободно-кокетливая — так современная девушка для фото позирует.


Германн бродит по городу / караулит у дома графини. Вторая глава

И здесь современненько — ракурс, с присущими одноглазой фотокамере искажениями. Картинка из соцсетей.


Раздевание графини перед сном. Третья глава

Раздевания с натуралистическим подробностями у художницы нет. Не все любят отвратительные сцены. В этом случае иллюстраторы компенсируют раздевание княгини её одеванием из самого начала Второй главы.

цитата

Старая графиня *** сидела в своей уборной перед зеркалом. Три девушки окружали ее. Одна держала банку румян, другая коробку со шпильками, третья высокий чепец с лентами огненного цвета.

Так поступила и наша художница.


Германн с пистолетом. Третья глава

Профессиональный рисунок: кровавые отсветы, тени...


Германн и Лиза. Четвёртая глава

Интересная мизансцена: рыдающей Лизы мы не видим (она и не рыдает, и спиной к зрителю стоит), много внимания флакону в её руке — "пляшущие тени".


Привидение (мёртвая графиня является Германну). Пятая глава

Очень приятная просвечивающая старушка — вполне по-пушкински.


Игра Германна. Шестая (последняя) глава

Не нарадуешься сочному цвету и грамотной композиции.


ЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ

Продуманная концепция сюиты иллюстраций есть только для "Пиковой дамы". К остальным повестям издатель, видать, принудил аврально рисовать. Издателю, конечно, спасибо — получилась самая полная сюита к "Египетским ночам".


"Египетские ночи" у нас в обзоре были. Судьба неоконченных произведений: художники делали одну-две иллюстрации к "Египетским ночам" (см.) — при этом, они, конечно, обязательно рисовали Клеопатру.

Полную сюиту делал только Кравченко 1934/1936 гг. (см.). У Пушкина в неоконченном отрывке две сюжетных линии — пушкинская современность и античность. У Кравченко соотношение иллюстраций к линии современной и античной: четыре или пять к двум. У Лапшиной, считая и полностраничные иллюстрации, и иллюстрации в тексте, соотношение другое: семь к одному.

Художница просто идёт за текстом и через оговорённые заданием промежутки ставит картинку. Соединил в одну линию первые иллюстрации. Это точное отражение текста, но не отражение опорных точек повести.

Клеопатра появляется на последней иллюстрации — мы с ней уже виделись на шмуцтитуле, но тут она глаза открыла.


При этом импровизатор прекрасен. Вновь чувствуется, что поза у него современная — для фотосессии.


И некоторые места в тексте, конечно, высветились. Например, что это за старушка?

Оказывается, Пушкин — при всей его лаконичности — уделил старушке совсем немало слов:

цитата

...у дверей перед столиком для продажи и приема билетов сидела старая долгоносая женщина в серой шляпе с надломленными перьями, и с перстнями на всех пальцах.

В целом, такую математическую пропорциональность в иллюстрировании текста вряд ли можно признать удачным приёмом. Это получалось только у Трауготов, но для этого нужно кроме рисования вообще никакой страсти не иметь.

АРАП ПЕТРА ВЕЛИКОГО

"Арапа Петра Великого" иллюстрировали побольше, чем "Египетские ночи" (см.) — так и событий побольше: роман, как-никак, не повесть. Но полная сюита всё равно редкость — была только одна, теперь вот вторая появилась.


Всё на месте: и Пётр, и главные герои. Позы выверенные.


Дальше страничные иллюстрации объединил в одну ленту.

Видно, что у художницы есть общая цветовая гамма во всей сюите.


⇑ Наверх