tl; dr Превзойти Владимира Владимировича в лаконичности описания «Школы» сложно. Тиражируемое резюме Набокова — «Обаятельная, трагическая и трогательнейшая книга» — апеллирует исключительно к эмоциональному восприятию, что блестяще отражает суть явления. Обязательно прочитайте, переживите, почувствуйте эту книгу. Она великолепна.

Не даром Саша Соколов занимает особенное место в литературе. «Школа для дураков» легко и непринужденно выходит за рамки обычной прозы. Несмотря на определенную стилистическую схожесть с «Другими берегами» Набокова и «Письмовником» Шишкина, «Школа...» единственна в своем роде. Ожившая картина или музыка в прозе, очень целостный и неделимый объект, но в то же время — тонкая материя, утекающая сквозь пальцы, ветер без начала и конца. Написать что-то столь прекрасное даже на фоне мастодонтов отечественной литературы мог только гений, которым Саша Соколов несомненно и является.

Произведение постмодернистское и содержит набор характерных для литературы деконструкции черт. В книге почти отсутствует сюжет. Время фрагментировано, рассказчик скомпрометирован. Образы персонажей абстрактны: Вета то учительница, то созвездие. Почтальон одновременно человек и вневременный «насылающий ветер». Норвегов то ли жив, то ли мертв. Подобный взгляд на окружающую действительность напоминает магический реализм «Дома, в котором...», где через образы героев проступает мир эйдосов. Повествование подернуто дымкой сна, оставляя нам только образы и впечатления, но не суть. Автор ни о чем не говорит напрямую, огибает ответы, избегает называть имена. Вместо этого перед нами медленно течет река описаний. И сила и образность их такова, что сквозь описания проступают заложенные в них смыслы: трагизм и радость жизни, вечные темы нашего dasein.

Красной нитью через роман проходит магистральная объединяющая идея: Великая Красота слов. Соррентино был бы в восторге. «Школа...» — стилистически безупречный текст, доставляющий физическое наслаждение от прочтения.

Удивительно точно Соколов варьирует темы, не срывается в полный сюр, выписывает советскую действительность и бытовые мелочи. Отсылает нас то к Илиаде, то к Кавказскому Пленнику. Савл предстает в образе Христа. Нимфея живет рядом с Павловым, общается с Леонардо. Калейдоскоп разнообразен, но неизменно красив. Отдельный реверанс автору за тему смерти. Савл, дух непокорности и путешествий, умирает. Вслед за ним умирает Роза Ветрова — ускользающий идеал красоты, страсти и любви, могильный цвет.

Пытаться пересказать словами, почему красива Мона Лиза, задача не из легких. Такое только Нимфее под силу. Откройте книгу и узнаете. Почему.

------------

P.S. Если до этого произведения Саша Соколов был вам, как и мне, незнаком, посмотрите документальное кино «Саша Соколов. Последний русский писатель». Наверняка не пожалеете.

Удивительная книга! Больше всего похожа на клочки хаотических музыкальных фрагментов, которые каким-то чудом складываются в волшебную, пронзительную симфонию.

Слова текут, как река, попадают в водоворот, начинают кружится, распадаются в потоке сознания и собираются вновь. Удовольствие от чтения почти физиологическое.

У меня такое чувство из русских писателей только Бунин и Набоков рождают.

В 1973 году опубликовать такое в казенном СССР было невозможно. Но оказалось возможным написать. Получился не столько роман, сколько нарисованный подснежник посреди грязного пласта снега. Роман, будто человек, рожденный в морге. Роман — «снежная бабочка».

Сие сочинение в настоящий момент считается чуть ли не сакральным в отечественное словесности. Русский Сэлинджер! — говорят одни. Круче чем «Над пропастью во ржи». Русский Джойс! — утверждают другие.

Пытался я читать «Школу» ещё в журнале «Октябрь», как только стала доступна широким массам. Потом по случаю купил книгу-перевёртыш, включающую в том числе и. Сейчас книгу дорого оценивают букинисты, торгующие литературу на русском языке (между прочим).

Ах, всё-таки очень непростая штучка! Скорее, для писателей, чем для читателей (многим авторам одолеть хотя бы несколько страниц — в порядке тренировки, чтоб чуть-чуть взбодрить свой вялый стёртый казённый плоский слог).

Что же есть «Школа»? Исповедь раздвоившегося мальчика? Чудовищная (по своей нестандартности) импровизация на тему жизни, смерти, страдания, любви, надежды? Попытка всмотреться в мир, который (если верить некоторым) каждый миг переходит в другое квантовое состояние. И хотя остаётся (где-то там) во всех своих состояниях прежних, однако человеку вернуться к ним нельзя. Только во сне и в мечтах.

Блестяще написанный «философско-футурологический роман с элементами политического памфлета». Пародия на мемуаристику, «Лолита наоборот», Палисандрия отменно иронична, а уж форма, стиль романа захватывают и погружают в себя целиком, хочется есть этот чудесный русский.

Читать быстро не получится :)

О «Школе для дураков» хочется рассказать по-особенному. Не начну же я: «в этом романе…». Просто стыдно, до чего фальшиво звучит. Сказать «в этой прозе, больше похожей на стихи…» — тоже враньё получится. Больше всего «Школа для дураков» на музыку похожа. Только музыка способна так подхватывать и нести. Забываешь, читатель ты или слушатель. Нет предложений, нет слов, исчезают буквы, а образы рождаются и живут прямо внутри. В этой странной музыке Бах легко превращается в Шёнберга, но чаще в кого-то из русских: в Глинку, Чайковского, Рахманинова. Как бы Саша Соколов продолжил, разветвил и расцветил этот список. Но я не Саша Соколов. Я даже не знаю, умею ли ещё (уже) читать и писать. Погружаясь в эту книгу, без сожаления забыл я свою скучную историю отличника и стал последним в школе для особо дефективных. Вообще-то, нас двое, но это сложный и запутанный вопрос, почти как про время. Пусть про него Соколов рассказывает. У него волшебно получается. Вместо сюжета поток сознания, и отвлечение на отвлечении, и подробности того только, что к делу не относится. А в результате знаешь не меньше, чем про реальную жизнь. Про дачный посёлок, про родных, соседей, учителей, про жизнь нестерпимую и прекрасную. Нет, бессилен я это передать. Пойду лучше снежных бабочек ловить.