Все отзывы на произведения Ивана Ефремова

Сат-Ок, 30 декабря 2008 г. в 04:05

Книга потрясающе многоплановая, насыщенная массой нетривиальных идей, тесно увязанных одна с другой. Только кратко упомянуть об этих идеях — уже материал для большой статьи.

Одна из главных отличительных черт романа – принципиально иные общественные отношения. Ефремов на деле, а не словах был убеждённым коммунистом, за что и подвергался преследованиям со стороны обывателей, некоторых коллег АН, многих партийных чиновников. Сейчас есть термин «ноосферный коммунизм», он, конечно, более точно отражает то, о чём писал Иван Антонович. Кто-то предпочитает просто говорить «высшая форма общества». Но будем помнить: слово «коммунизм» для писателя было определяющим. При этом он даже под сильным нажимом не пошёл на то, чтобы упомянуть в книге о памятниках Марксу и Ленину. Так что дело не в конъюнктуре.

Поразительно изобретение писателя: Академия Горя и Радости.

Умение руководить – самое насущное в таком обществе, потому что власть в нём основана не на страхе или слепой вере, но исключительно на компетентности и рациональном доверии к доказавшему свою состоятельность руководителю. Поэтому в ефремовском будущем нет убеждённых консерваторов или сторонников безоглядного прогресса. Сами принципы принятия решений здесь иные. Каждое конкретное предложение анализируется с точки зрения возрастания человеческого счастья и общего восхождения человечества. Как правило, выбираются варианты решений более или менее усреднённые. На Совете Звездоплавания Гром Орм произносит чеканную фразу: «Мудрость руководителя заключается в том, чтобы своевременно осознать высшую для настоящего момента ступень, остановиться и подождать или изменить путь».

Так и поступают. Сознательно задерживают развитие парапсихической сферы, потому что не до конца отточено психофизиологическое совершенство и опасен риск потери контроля над психикой. Отказываются от заселения планет с высшей мыслящей жизнью, пусть и не достигшей высокого уровня, потому что тогда неизбежны непонимание и насилие. Дар Ветер, олицетворяющий мудрость земного руководства, не даёт добро на проведение Тибетского опыта, ибо несколько десятилетий подготовки по меркам всего человечества не имеют значения. Но всё-таки: оправдывают героев Тибетского опыта и признают его огромное значение для науки. Отправляют поразительную по дерзости экспедицию к Ахернару – основывать первую колонию в глубоком космосе. Провозглашают романтику научного поиска душевной основой избыточной силы общества.

Естественно, составлять такое общество могут только люди, которые готовы принимать выверенные продуманные решения и воплощать их в жизнь, чутко реагируя на происходящее. Люди, обладающие максимально возможной широтой взглядов и тем избытком понимания и великодушия, который не позволяет игнорировать интересы других людей и всего социума, узко замыкаться на личных желаниях и неизбежно связанных с этим личных проблемах.

Доверие людей будущего друг к другу действительно велико. Это правило, а не случайная проницательность в мире заблуждений, капризов и поспешных решений. Поэтому уважается воля другого человека. Подразумевается само собой, что человек принял решение обдуманное, и уговаривать его изменить это решение – проявить неуважение. Так Гром Орм уходит с ответственного поста.

Наиболее полное, ёмкое выражение глубокого понимания жизни всегда называлось мудростью. Герои Ефремова определяют мудрость как сочетание знания и чувств. Такое сочетание касается не всякого знания и не всякого чувства. Прочувствованное знание об истинной человеческой природе есть понимание необходимости тех или иных поступков. Люди Ефремова обладают знанием о своей природе, поэтому их альтруизм взвешен и естествен.

Счастье в романе определяется как постоянная смена творческого труда и отдыха в борьбе за новое, в исследовании неведомого.

Люди Ефремова — немногословные и чуткие, занятые напряжённым трудом, понимающие необходимость и важность романтики. Это люди, насыщенные, словно электричеством, радостной готовностью к неожиданным испытаниям и впечатлениям. Их разговоры полны значения, они учатся понимать друг друга без слов. Это люди, с детства обученные диалектической философии и потому глубоко чувствующие такое понятие, как мера. Поэтому они берегутся эйфорических восторгов и, напротив, эмоциональной зажатости, скованности тех или иных проявлений. Дружелюбные, физически сильные и красивые люди, умеющие наслаждаться искусством и умеющие напряжённо работать.

Разумеется, основы отношений в обществе закладываются с раннего возраста. Школа в обществе Ефремова имеет громадную роль для становления человека. Громадную ещё и от того, что семьи в современном смысле слова в его обществе нет. Школы разбросаны небольшими городками по всей планете, и ученики со своими наставниками живут там постоянно. Роль учителя в такой ситуации повышается многократно.

Молодые люди отнюдь не предоставлены сами себе. Огромная энергия, исстари порождающая конфликты «отцов и детей», обязательно должна быть направлена в позитивное русло. Возможно это только при полной занятости молодых людей творческим, общественно полезным трудом и соответствии взрослых провозглашаемым идеалам. Только тогда молодые люди не образуют агрессивную к чужакам закрытую субкультуру. Неформальные молодёжные течения всегда были формой протеста против мира взрослых, против их лжи и лицемерия. В обществе Ефремова такой протест бессмыслен, потому что условия жизни отвечают главнейшим потребностям человека и не могут нацело отвергаться психически здоровым индивидом.

Насыщенность романа педагогическими идеями чрезвычайно велика, недаром замечательный педагог В. А. Сухомлинский неоднократно перечитывал его и писал автору в одном из писем: «Я давний поклонник Вашего творчества. «Туманность Андромеды» я прочитал четыре раза. Это не пристрастие к фантастике, а стремление ещё и ещё раз пережить, перечувствовать глубину мыслей, которых у Вас обилие и в строчках и между строчками... Ваша фантастика восхищает своей правдивостью. Я влюблён в Ваших людей будущего».

Пространство школы открыто и нелинейно. Это ярко выражается даже в мелких деталях: занятия, оказывается, происходят обыкновенно в саду под деревьями, а классы необычны хотя бы тем, что в них отсутствуют двери.

Обучение разделено на четыре цикла по четыре года, и каждый цикл школа переезжает в другое место для сохранения остроты и свежести восприятия, циклы учатся изолированно друг от друга, чтобы не раздражать детей столкновением слишком различных возрастов. Однако при этом у старших ребят обязательно есть младший подопечный для облегчения работы педагогов и формирования чувства ответственности.

Занятия в каждом цикле школы чередуются с уроками труда. Что это за уроки? – мы читаем о двух занятиях – это шлифовка оптических стёкол (представляете, каково участвовать в постройке телескопа!) и постройка деревянного корабля по старым технологиям с последующей экспедицией в Карфаген.

Главным Ефремов полагает изучение истории – не как нашего школьного предмета, представляющего, по сути, историю войн и экономических реформ, а глобальной истории, в смысле изучения причинно-следственных связей, приведших к нынешнему положению.

Реа разговаривает с матерью. Как она с ней разговаривает? – свободно и открыто. В ней сформировано базовое доверие к миру. Мир её принимает, ей нечего бояться в мире, она не знает, что такое тупое непонимание или нарочная обида. Ефремов, улавливая и понимания важность таких нюансов, предвосхищает развитие в наше время гуманной педагогики, за которую ратует лучший педагог современности Шалва Александрович Амонашвили.

Юноши и девушки помимо непосредственных наставников имеют ещё ментора – кого-либо из уважаемых взрослых, которые помогают определиться со своими предпочтениями и решить непростые вопросы самореализации.

Закончившие школу семнадцатилетние молодые люди не сразу начинают получать высшее образование, — три года у них идёт пора испытаний, называемая Подвигами Геркулеса. Часть подвигов назначается старшими, часть выбирается самостоятельно. Эти подвиги – серьёзная и ответственная работа, инициация.

Взрослый человек – человек знающий, заинтересованный в плодах своей работы. Абсолютное физическое здоровье ведёт к повышенной энергии существования, в результате чего жизнь такого человека не может ограничиваться узкими рамками личного существования. Любой человек может выдвинуть какое-либо предложение, хотя бы и в масштабах всей планеты, и оно будет обсуждаться, если действительно хорошо продумано.

Любовь к природе имеет огромное психологическое значение. Ефремов пишет: «Веда Конг думала о подвижном покое природы и о том, как удачно выбираются всегда места для постройки школ. Важнейшая сторона воспитания — это развитие острого восприятия природы и тонкого с ней общения. Притупление внимания к природе — это, собственно, остановка развития человека, так как, разучаясь наблюдать, человек теряет способность обобщать».

Отношение к вещам. Пройти через усложнение вещественной культуры, чтобы прийти к её простоте… Снова мы можем видеть в действии диалектическую логику. Выводы отражают не частное мнение, а всю силу объективной закономерности. Мельчание переживаний и их искусственность в окружении массы мелких ненужных вещей затушёвывают в человеке проявления самого главного – того, чем он отличается от животного – творческого духовного начала.

«Воспитание нового человека — это тонкая работа с индивидуальным анализом и очень осторожным подходом».

...Художник Карт Сан озабочен созданием образов прекрасного, соответствующих основным расовым типам. Его поиски ведут к глубочайшему исследованию антропологического и этнокультурного материала. По сути дела, он пытается воссоздать в чистом виде те вершины красоты, что были созданы в череде сотен поколений природной жизни в разных географических условиях планеты. В своей работе он такой же учёный, как Рен Боз, только область его творчества сложнее поддаётся вербализации (словесному описанию), воздействуя непосредственно на органы чувств.

Речь не идёт о частных вкусах и предпочтениях той или иной эпохи; красота – как высшая мера целесообразности – объективна, и познавать её законы нужно и должно. Но в каждой отдельно взятой системе есть свои промежуточные идеалы, которые, в свою очередь, сольются в будущем в сияющий венец высшей гармонии.

Знаменитая танцовщица Чара Нанди, вдохновившая Карт Сана на создание «Дочери Тетиса», демонстрирует на Празднике Пламенных Чаш выдающееся мастерство, далёкое от простого технического совершенства. Именно одухотворённость тела, «способного своими движениями, тончайшими изменениями прекрасных форм выразить самые глубокие оттенки чувств, фантазии, страсти, мольбы о радости» – определяется в романе признаком действительно великого мастерства.

Умение понять и оценить прекрасное по достоинству, постоянная готовность восхититься подлинным искусством, — всё это объединено в героях чётким пониманием природы такого искусства. Интуиция, сопряжённая с ясной мыслью; сочетание знания и чувств – невольно мы возвращаемся к определению мудрости как основы гармоничной жизни и правильного к ней отношения.

Ефремов не стремился поразить воображение читателей масштабами космических завоеваний человечества. Каждая звёздная экспедиция – огромное событие. Нет никаких сказочных космопортов с сотнями космических кораблей, летающих к звёздам наподобие современных самолётов.

Быт людей нельзя назвать высокотехнологичным. С другой стороны, его простота и второстепенность по сравнению с общественной составляющей жизни не предполагает сложных технических приспособлений в личном пользовании. Транспорт общедоступен, но и здесь сказывается логика писателя: «строение не может подниматься без конца». Скорость движения поездов по Спиральной Дороге ограничена 200 км/ч, и в этом есть свой особый смысл: нервическое стремление поскорее достигнуть места назначения отсутствует, а на высокой скорости непросто любоваться окрестными пейзажами. Таким образом, Спиральная Дорога косвенно служит созерцательным медитациям людей, любящих природу и умеющих ею восхищаться, отвлекаясь от выполнения сложной и ответственной работы.

Великое Кольцо – мечта и провидение Ефремова. Нет больше авторов, которые с такой силой утвердили бы огромную важность космического братства разумных существ и столь законченно описали бы его. Сам писатель хорошо понимал условность изображения Кольца, определяя себя как человека, делающего первый шаг в этом направлении. Но с каким вдохновением и пылающей страстью он его делает. Нужно быть совершенно чёрствым человеком, чтобы, прочитав сцену приёма послания с Эпсилон Тукана, не зазвучать мелодией восторга, сопричастности космосу и жажды познания!

Ефремов подчёркивал отличие людей будущего от нас с вами. Их радости и горести не будут похожи на наши, — утверждал он. Теперь, когда история делает первые шаги к подлинному пониманию особенностей исторической психологии, мы можем с уверенностью сказать, что так оно и должно быть. Вместе с этим, кардинальное отличие людей будущего от людей всех предыдущих эпох заключается в том, что они будут максимально приближены к подлинной реальности – в противовес изменчивым идеологиям и эстетикам прошлого. Ещё и сейчас, несмотря на резко возросшее за последние десятилетия техническое совершенство, информационно объединившее всю планету, мы погружены в мифы, что хорошо понимают создатели таких фильмов, как «Терминатор» или «Матрица».

Многие истины просты и ясны, но они отвергаются или замалчиваются, ибо открытое признание всей хрупкости нашей жизни означало бы обязательную перестройку сознания. Такую перестройку, когда люди не будут скрывать свои истинные чувства, боясь насмешки. Напротив, дружеская помощь всегда будет наготове, потому что великая нервная чуткость на базе общей доброжелательности приведёт к способности мгновенного распознавания, а в жизни человека не останется минут слабовольной бездеятельности, апатии или, напротив, истерической впечатлительности, разрушающей интересы дела.

Понимание себя обязательно взаимосвязано с общей проницательностью. Мельчайшие нюансы поведения не остаются незамеченными. Но люди Ефремова не только проницательны, они ещё и тактичны.

В будущем Ефремова жизнь выстроена в соответствии с постоянно уточняющимися законами социального и психологического развития. Соответственны и отношения между людьми, созидающиеся на основе всеобщей уравновешенности, стремления к красоте и знанию. Нам, живущим в труднейшую эпоху, непросто достичь совершенства таких людей, как Дар Ветер и Веда Конг. Но иметь перед внутренним взором образец чистоты и искренности отношений между людьми этого далёкого будущего – значит, приближать его торжество уже здесь и сейчас.

Немало можно было бы сказать об отношениях всех героев — они выписаны точно алмазным резцом, и обвинения в «плакатности» анекдотичны, когда понимаешь глубочайшую правду этих отношений. Приведу лишь один ярчайший эпизод:

«Гром Орм заметил красный огонь у сиденья Эвды Наль.

— Вниманию Совета! Эвда Наль хочет добавить к сообщению о Рен Бозе.

— Я прошу выступить вместо него.

— По каким мотивам?

— Я люблю его!

— Вы выскажетесь после Мвена Маса.

Эвда Наль погасила красный сигнал и села».

Как расценивать этот эпизод? У великой Эвды сдали нервы, и она готова броситься бессвязно лепетать на Совете Звездоплавания о своих личных переживаниях? Нет! – и это очень показательный момент. Её аргумент принимается во внимание прежде всего потому, что люди ефремовского будущего любят самого человека, а не выдуманный образ. Тогда любовь – наивысшая степень понимания и проникновения во внутренний мир человека. Эмпатия, как говорят психологи. Заявляя о своей любви, Эвда Наль заявила о своей особой причастности к мотивам Рен Боза, на которые, кроме неё, никто пролить свет больше не сможет. Любовь Эвды Наль – достаточное основание для вывода, что мотивы эти были благородны.

Люди будущего знают твёрдо: у серьёзных отношений должны быть глубокие основания. Любовь «вопреки» – сказка, в которой либо скрыто и не понято невежественными людьми могущественное «за», либо романтическая грёза, не приносящая ничего, кроме тяжких разочарований. Настоящим спутником жизни может быть только тот, кто готов проделать вместе путь жизни, будучи соратником; разделить душой все сложности пути и понять их умом. Настоящая любовь не тогда, когда двое смотрят друг на друга, а тогда, когда двое смотрят в одном направлении. Под этой мыслью мудрого Сент-Экзюпери Иван Ефремов мог бы подписаться без колебаний.

Любовь, звёзды и познание!

Ученик Дьявола, 11 декабря 2019 г. в 13:00

Писать отзыв о книге, которая когда-то в корне изменила мои взгляды на фантастику, мне, пожалуй, будет непросто. Но все-таки попробую – хочется как высказать свое мнение, так и попытаться оспорить некоторые взгляды из многих предыдущих отзывов.

Первое. Считается, что «Туманность Андромеды» – это утопия. Я бы сказал иначе: это чуть ли не первая в фантастической литературе серьезная попытка конструирования общества будущего, построенного по совершенно иным принципам, чем нынешнее. Утопия – это, к примеру, Мир Полудня: везде изобилие, каждый может выстроить себе великолепный дом с подземным музеем, у каждого во дворе персональный звездолет, чтобы любой «структуральнейший лингвист» смог слетать на выходные поохотиться за десяток-другой световых лет… И почти никаких объяснений, как функционирует такое общество, за счет чего и каким образом достигнуто такое положение вещей. А Ефремов подошел к конструированию своего будущего Земли совершенно иначе, описав органы управления и их функции, науку, промышленность, транспорт и образование. А главное, им описан путь к созданию такого общества, начиная с соответствующей нашему времени Эры Разобщенного Мира. Так что это не утопия, это уже вполне себе комплексный научный подход, пусть даже данный в самых общих чертах.

Второе. Говорят, что в «Туманности Андромеды» и общество, и люди обрисованы так, что кажутся бесплотными, невыразительными и неубедительными, да и людей-то в романе немного – постоянно мелькают одни и те же фигуры. На первый взгляд все верно. Однако вспомните, к примеру, Толстого, Бальзака, Гюго или Голсуорси. Все они исписывали толстенные тома только для того, чтобы дать картину жизни своих стран в свое же время. Читателю «Войны и мира» или «Саги о Форсайтах» не надо было объяснять, как стреляют из ружья, для чего нужны деньги, как начинаются войны или зачем люди переезжают в Америку, – но, несмотря на это, получались произведения громадного объема. А теперь представьте, что перед писателем стоит задача описать Землю будущего, когда общество будет иметь совершенно иную основу, чем теперешнее, а люди – мыслить иными категориями, чем мы, но при этом вместить все в объем относительно короткого романа. Само собой, тут придется отказаться от подробностей и ограничиться общими, самыми главными чертами. А в качестве действующих лиц ввести лишь небольшое число самых выдающихся людей этого нового общества, набрасывая их портреты также крупными штрихами и не вдаваясь в детали. Проще говоря, в «Туманности Андромеды» присутствует только необходимое для выполнения авторского замысла, а все несущественное отброшено. Отсюда и мнимые «бесплотность» и «невыразительность».

Третье. Приходилось сталкиваться с мнением, что жить в описанном в «Туманности Андромеды» «стерильном» обществе якобы будет нестерпимо скучно. Подавляющему большинству нас теперешних – да, вероятно. Но не людям будущего, которые по своей натуре не потребители, а творцы. Именно эта разница вкупе со схематичными (см. предыдущий абзац) описаниями делает мир Великого Кольца в восприятии многих читателей романа непонятно-заумно-скучным, а некоторые эпизоды трудными для понимания. Например, сколько непонятных нам недосказанных слов содержат одинокие раздумья Мвена Маса на острове Забвения или ночная беседа Дар Ветра и Веды Конг в степи. А попытаться понять их захочет и сможет далеко не каждый, кто читает «Туманность Андромеды». Тем более что сейчас это труднее, чем в конце пятидесятых, – бывшие тогда на слуху лозунги во многом сродни описанным Ефремовым принципам жизни Эры Великого Кольца, в отличие от идеалов современного общества потребления.

Таковы три моих основных тезиса в защиту «Туманности Андромеды». А общий вывод следующий: написать хорошее и даже отличное фантастическое произведение могут многие, но лишь единицам дано создать нечто, не опирающееся на уже устоявшиеся принципы фантастики, не эксплуатирующее старые идеи, но абсолютно новое, открывающее перед читателями широкую дверь в прекрасное неведомое. А войти ли в эту дверь или пройти мимо, лишь равнодушно заглянув в нее, – это уже решает каждый сам для себя.

mick_ekb, 23 июня 2013 г. в 23:54

Вы знаете, я доволен, что прочитал этот роман. Это как съел лимон — вроде и сила воли нужна, вроде и зачем ел — не ясно, да и всем можешь говорить потом: слушайте, я съел лимон. Заодно и не чувствуешь себя совсем дураком, не один такой. Сила воли, мужество и бесполезность — вот атрибуты, характеризующие бездумное поедание кислых цитрусовых. Этот роман Ефремова даже похлеще безумной и беспощадной к здравому смыслу Таис Афинской, что, признаюсь, казалось невероятным. Серьезно сие творение воспринимать невозможно, и вот почему:

1) Скудность идей. Если искать, то можно найти глубину мысли, хотя с помощью умелой софистики можно найти что угодно и где угодно. Удивительно, но идея красоты и утраченного женского компонента нашего активного и излишне мужественного, сиречь рационального, мира мусолится автором на протяжении всей книги. Внимание! Одной книги мало! Читайте продолжение той самой единственной мысли (так и представляю ее мечущейся внутри авторского черепа: Хрясь! отразилась ото лба изнутри. Хрясь! от темечка) в несравненной Таис Афинской.

2) Диалоги ведут не герои. Автор их ведет сам с собой. Замечательно, что и индусский мудрец, и русская гимнастка, и русский ученый, и монах, — все толкают речи, достойные партработников. Во-первых, слушать невозможно. Во-вторых, любая рожа на одно лицо — тут жирный боров из Тверской области о сельском хозяйстве, тут лысый тип вроде бы из Костромской о тракторах. Или наоборот? Образы сливаются, лица сливаются...

3) Диалектика и лезвие бритвы. Я не берусь судить, насколько лезвие бритвы было затасканной метафорой в 60-х. Но простите, один раз — пусть удачно, второй — для усиления, третий — для слабоумных или заснувших между выступлением товарища из-под Рязани и каким-то слюнявым мямлей неизвестно откуда, но девятый — для кого?

Вам надоело лезвие бритвы? Только сегодня и только сейчас, безусловно новая и незапатентованная метафора — лезвие меча! Трижды отшкурит вам мозг и замозолит зрение! Диалектика — отдельный компонент бытия. По-моему любимое слово. Повторяется при любом случае, просто потому, что круто звучит. Простим сию слабость автору.

4) Несуразность. Десять мудрых старцев слушают речь о пользе коммунизма. Десять мудрых индусов слушают объяснения на пальцах о том, что есть карма. Геологи рассуждают о судьбах мира. Преступность в СССР побороли в 50-х. Капиталисты уже загнили насмерть, и только элиты сопротивляются кумачовым молодцам на медведях, вооруженным русскими балеринами.

5) Канцелярский язык. Так люди не говорят, господа.

6) Отсутствие сюжета и интриг. Вкупе с отсутствием чего-либо, кроме прокоммунистической агитации, считается за минус.

7) Говорят не герои — говорят классы. Не знаю, как вы, но я избегаю говорит от лица всех россиян, мужчин, интеллигентов, сантехников, рабочих, крестьян, ученых или людей вообще. Герои Ефремова наоборот, избегают первого лица.

8) Менторство. Вас научать жить. Ровно так, а не иначе. А если живете не так — вы вообще не человек. Безапелляционно. Напоминает путанную мораль стариков из дома престарелых — вроде как и речь связная, а сути — ровно ноль. Одни нравоучения непонятной давности и сферы применимости.

Вообще-то познавательно. Роман можно отнести к слепку эпохи. На его примере можно прямо-таки изучать, как и в какую кашу идеология пережевывает нормальный мозг. Логика? Диалектика. Сознание? Материя! Промываем мозг? Лепим среднего, полезного обществу человека с глубокими идеалами добра и красоты!

Angvat, 02 июня 2017 г. в 11:49

«Мы все разные. Высокие, низкие, толстые, тонкие. Нечистые, нечистые…» (Вавилон 5)

Была в замечательном фантастическом сериале одна серия, из которой я взял эпиграф для этого отзыва, повествующая о превратности завышенных идеалов. Создала некая раса биороботов для собственной защиты и заложили в них параметры идеального гражданина, которого эти защитники ни в коем случае не должны были трогать. Биомашины перебили сперва врагов, а затем и своих. Потому что под идеализированные параметры не подошел никто. Вообще. Все оказались «нечистыми». Вот мне иногда кажется, что такие вот биороботы населяли утопии некоторых советских писателей и за кадром вырезали из них всех, кто не подходил под высокие стандарты демиургов.

Когда я читал эту книгу в школе, мир, нарисованный Ефремовым, казался мне скучным. Теперь, если задуматься, он пугает меня до одури.

Идеальное общество в понимании автора кажется мне кошмаром победившей технократии. Вот не вериться, что люди в абсолютном большинстве пришли к такому добровольно. Это какое-то «Механическое пианино» Воннегута, где технари забороли всех несогласных и непохожих окончательно, вытравили их на генном уровне. Детей тут сразу забирают у родителей и начинают промывать мозги с пеленок. Из них вырастают практически одинаковые молодые люди, одинаково красивые и атлетичные, помешанные лишь на работе, науке и танцах, давно сделавшие все, к чему они прикасаются скучным и стерильным. Даже на свиданиях они говорят лишь о физике и математике. Для всех несогласных, которые все равно останутся, как ты ни вытравливай из них все человеческие пороки и причуды, оставили пару крошечных резерваций. И при этом те, кто стоят во главе общества как истинные технократы еще видимо заложили подрастающему поколению установку «нормальные машины – дорого, люди – дешево», поэтому юноши и девушки готовы самоубиться там, где их теоретически вполне могли бы заменить роботы, в мире такого-то отдаленного будущего. Некоторые вообще садятся на корабли и улетают в столетние экспедиции без шанса вернуться. Может, это еще один способ избавиться от тех, кто хотя бы начал сомневаться? С глаз долой, из сердца вон…

В общем, живи я в такой «утопии», то, наверное взяли бы меня, старого ретрограда и мракобеса, под белы рученьки, запаковали бы на кораблик и швартанули в дорогу без возврата к какой Альфе Центавра. Чтобы приносил пользу обществу и морально не разлагал молодежь светлого будущего. Так оно лучше для всех. Жить в таком стерильном и прокипячённом мире все равно не хочется совершенно.

terrry, 16 сентября 2010 г. в 14:06

Если бы я писал на эту тему развернутое эссе, то, наверное, озаглавил бы его так: «Моя Туманность» (рефлексии на тему книг И.А. Ефремова). И эпиграф: «Я – Парус. Я – Парус. Иду от Веги двадцать шесть лет…».

            Х.Л. Борхес говорил: «Иные гордятся написанными книгами, я же — прочитанными». Так и я чувствую некоторую «гордость» всякий раз, обратившись к «Туманности Андромеды» (ТА). Наверное, так бывает всегда, когда соприкасаешься с чем-то действительно значительным. О ТА хочется сказать очень много, но именно поэтому сделать это не так просто. Хотелось бы всё же высказать несколько своих замечаний.

            Сейчас, прежде всего, заметна, бросается в глаза значительная полярность оценок этого произведения, что само по себе говорит о многом (вспомним полярные оценки, которые земляне, участники экспедиции на Торманс, дают обманной инсценировке, устроенной Фай Родис для владык планеты («Час Быка»)). Ведь и с самого начала роман вызвал серьезную полемику. Со времени первой публикации романа ТА прошло довольно много лет, а он продолжает вызывать большой интерес (или неприятие), продолжает регулярно издаваться и после «успешного завершения перестройки», «либерализации», «демократизации» и т.д. — словом, в другие исторические эпохи, переведен на множество иностранных языков, и это, как некоторые выражаются, медицинский факт. Говорить и спорить о ТА — значит, говорить и спорить о целом (целостном) мировоззрении. А мировоззрение это оригинально и отнюдь не примитивно, идеологически тенденциозно, как то пытались и пытаются представить иные категоричные критики.

             Некоторые читатели пишут: «Вера в моральный прогресс человечества — это наивно». На мой взгляд, как раз трудно придумать что-либо более наивное, чем такие вот заявления. Я не хочу здесь полемизировать по существу вопроса, а только обращаю внимание, что автор ТА — состоявшийся крупный ученый, обладавший весьма широким кругозором (в отличие, вероятно, от многих критиков), вообще, человек много чего повидавший в жизни. Над своим романом Ефремов работал, как ни банально это звучит, долго и упорно. («Мучительно далась мне «Туманность» — вспоминал Иван Антонович.) Его мысли — не плод досужего вымысла, но результат глубокого анализа действительности, разнородных научных данных, исторического прошлого. Да и писательский опыт у автора ТА уже имелся. Хотя и в ранних его рассказах довольно сложно отыскать явные следы литературного ученичества. И поэтому легко и непринужденно называть главные, основополагающие идеи ТА наивностью, по меньшей мере, странно. Как будто какой-то первокурсник называет труды Аристотеля или Канта детским лепетом и чушью. Сегодня, мол, всё это стало общим местом и вообще неправда. А дело, насколько я понимаю, в том, что общество с ущербной моралью воспроизводит, так сказать, для своих нужд морально ущербных людей. Естественно, что они-то и не способны поверить ни в какой моральный прогресс (соображения подобного рода высказывал, например, советский философ Э.В. Ильенков). Возникает своего рода замкнутый круг («инферно»), выйти из которого чрезвычайно сложно. У каждого, конечно, должно быть свое мнение, но далеко не каждый сможет так обоснованно, доказательно, убедительно, зримо его высказать, как это сделал Ефремов.

              Других читателей «раздражает» то, что герои романа называют друг друга на «Вы». Мне представляется, что на самом деле в языке будущих землян используется не наше привычное местоимение «Вы» и не фамильярное «Ты», а что-то вроде английского “you”, которое герои безошибочно понимают в зависимости от ситуации: разговор влюбленных, беседа учителя с учеником и т.д. В этом обращении, переданном нам Ефремовым как «Вы», бесконечное уважение к собеседнику и столь же неколебимое чувство собственного достоинства, возможные только в совершенном («коммунистическом») обществе. Впрочем, в «Часе Быка» говорится о возросшем богатстве языка людей будущего. Здесь, и в других подобных моментах, писатель дает пищу воображению читателя. И в этом одна из многих граней его литературного мастерства.

              Случается, ищут технические «недочеты» и «ошибки» ТА. Подобное занятие, вероятно, может быть интересным и в чем-то даже поучительным, но, очевидно, что это не метод анализа научно-фантастического романа как произведения литературы в целом. Об этом писал и сам Ефремов в статье «Наука и научная фантастика». Абсурден был бы такой подход к «Аэлите», например, или к «Первым людям на Луне». В ТА «техника» играет если не второстепенную, то, во всяком случае, подчиненную роль. Знаменитое изречение Протагора «Человек-мера всех вещей» является и ефремовским кредо, многомерно раскрытым в его творчестве. (К слову, интерес Ефремова к античности – отдельная большая тема.)

              Кому бы я порекомендовал ТА? Наверное, тем, кто серьезно задумывается о смысле жизни, и видит его не в религии и не в достижении материального благополучия и личного успеха (единственно). Я вот никак не могу поверить в то, что развитие цивилизации всегда (!) будет происходить на базе товарно-денежных отношений. Действительно, как видят его (этот смысл) люди, согласившиеся на сорокапятилетнее заключение в звездолете ради того, чтобы побывать на Веге? Или те, ушедшие в полет без возврата на Ахернар ради будущих поколений? По-видимому, не так, как те, кто строит невиданные морские суда для личного пользования и покупает футбольные клубы. Такое чтение, на мой взгляд, гораздо занимательнее пусть даже талантливых фэнтезийных и не очень выдумок, где зачастую идет речь все о той же борьбе тем или иным подобием дубины за самку, доминирующее положение, личный успех, спасение очередного «средиземья» и т.д. (Я намерено здесь несколько утрирую и не хочу равнять всех авторов фэнтези.) Какая-то часть человечества всегда находится в поиске великих целей, и именно эта часть обеспечивает, в конечном итоге, его прогресс. В будущем, по Ефремову, это стремление должно охватить всех людей. Да, наверное, нужно совершить усилие, чтобы приблизиться к такому пониманию жизни. Но, как мне представляется, оно того стоит…(На данном историческом этапе отсутствие, например, по-настоящему достойных целей у России как государства грозит, на мой взгляд, ее распадом.).

                Тибетский опыт Рен Боза и Мвена Маса, являющийся смысловой кульминацией романа, с очевидностью демонстрирует, что земное сообщество в ТА – отнюдь не пасторальная, либо любая другая, идиллия, но мир, полный серьезнейших противоречий. Эти противоречия качественно и масштабно иного плана, чем те, что мы знаем из истории и те, что имеем возможность наблюдать сейчас. Но именно эти противоречия – источник всякого движения и прогресса, в этом суть диалектики ТА. Говоря о бесчисленных ушедших поколениях, Ефремов пишет, что они «требуют раскрыть загадку времени, вступить в борьбу с ним! Победа над пространством и есть победа над временем.» Это крупнейшая, подлинно великая научно-философская и гуманистическая идея романа. Именно такого масштаба идеи отличают лучшие произведения НФ и литературы в целом.

               Никакой анализ не заменит личных впечатлений от прочитанного текста. Трудно передать чувства, переживаемые в моменты, когда сознаешь и понимаешь грандиозность авторского замысла, мысли и сомнения героев. Кто-то говорит и о слезах восторга… Честное слово, я совершенно не вижу «ходульности» персонажей, о которой часто говорят. Они другие, не такие как мы, жители ЭРМ. Особенно впечатляет их спокойствие, уравновешенность, которые многими читателями, похоже, и воспринимаются как неестественность. Это спокойствие, дисциплинированность, характеризуют не только внешнюю, коммуникативную сторону жизни героев, но и, что особенно важно, их внутренний мир, личные переживания. Именно так и задумывал их автор. Они не прячут свои эмоции за маской вежливости, они действительно таковы, какими мы их видим. Здесь мне хочется привести цитату из статьи болгарского писателя-фантаста А.П. Славова «Психологические и ценностные механизмы неприятия героев Ефремова некоторыми типами интеллигенции»: «Ефремов позволяет себе то, что в нашем обществе практически не прощается — яркая индивидуальная свобода его героев сочетается с глубокой нравственной определенностью. Такое сочетание для современного скептичного, ироничного человека, недоверчивого ко всему гармоническому, живущего в мире где «всё на продажу» и «у каждого своя цена», в преобладающем большинстве обрекает его на восприятие ефремовских персонажей как дразнящего обвинения в безнравственности. И ещё (за границей сознательного) зависть, которую он ни за что не признал бы, потому что зрелый, опытный, современный человек не может завидовать каким-то выдуманным красавчикам и красавицам, которые успевают быть одновременно и интеллектуальными и чувственными, гуманными и решительными, страдающими и счастливыми! И то (представьте себе!) в мире без серости и ничтожеств, потому что каждый вырос в «силовом поле» индивидуализированной артистической педагогики, которая зарядила его убеждения, естественные как дыхание, — если он ещё не реализовал себя, не нашел той задачи, того дела, в котором уникален и неповторим, то может снова и снова возобновлять попытки, без риска прослыть неудачником в глазах общества». Прекрасные, предельно точные слова.

                Мне кажется, что в случае с ТА произошло то, что бывает нечасто — творение в некотором смысле «превзошло» своего творца. И творец не стоял на месте — возник «Час Быка», но о нем особый разговор. Как всякое хорошее художественное произведение, ТА неразложима на отдельные идейные и прочие «пункты», несводима к какой-то одной афористической квинтэссенции. Очевидно, что интерес к ней — это не только читательская влюбленность, но и стремление разделить с автором его идеи.

                Немного «шутки». Я, пожалуй, мог бы покритиковать Ефремова за слишком частое употребление слова «чудовищный». Конечно, по тексту оно везде к месту, но в нашем «великом и могучем» можно найти достойные синонимы, чтобы избежать повторений. Некоторые другие особенности языка тоже, при желании, можно причислить к недостаткам. Но это всё же мелочи. Какие угодно языковые красоты и «лихо закрученный сюжет» не скроют отсутствия достойного внимания читателя содержания, и наоборот — огрехи языка не умаляют сути произведения. Сам Ефремов писал, что осознает, что он не Толстой и не Чехов, но также ясно осознает и то, что ни Толстой, ни Чехов никогда бы не могли написать того, о чем пытается написать он. Вообще, для понимания ТА и других вещей полезно почитать статьи и интервью Ефремова.

               Еще мне понравилась аудиокнига «ТА» (Читает С. Кирсанов). Слушая текст со стороны в сочетании с удачным музыкальным сопровождением, воспринимаешь его несколько иначе, по-новому. Особенно это касается глав о полете «Тантры». Космос так велик, что, строго говоря, размеры его НЕВОЗМОЖНО вообразить, хотя и можно выразить численно. Но, песчинка звездолета начинает преодолевать пространство, разум с невероятными усилиями, но торжествует над косной материей. Вот это действительно «ввергает в трепет восхищения», чувствуются «ужас и восторг» Низы Крит. К слову, даже в советском фильме 1968 г., который никак нельзя назвать удачной экранизацией, можно уловить отголоски грандиозного замысла автора романа. У Ефремова речь идет о реальном космосе, а не о «космосе» космических опер. Преодоление трудностей космических полетов на межзвездные расстояния показано в ТА настолько достоверно, настолько ярко в эмоциональном отношении, что когда позже, в «Часе Быка» Ефремов придумал звездолеты Прямого Луча, то это авторское нововведение стало восприниматься (я несколько раз ловил себя на этой мысли) как реальное достижение земного разума. Этот эффект обусловлен внутренней логикой развития, заложенной в авторскую концепцию будущего.

               И напоследок немного серьезной «взрослой» критики. Читателям, интересующимся таковой, я бы порекомендовал ознакомиться с очень содержательной главой «Великое кольцо» из фундаментального труда А.Ф. Бритикова «Русский советский научно-фантастический роман» (доступно в сети). Здесь я позволю себе привести наиболее интересные и глубокие по смыслу, на мой взгляд, цитаты из этой работы.

«Смысл Великого Кольца не в переговорах, а в том, что расширение масштабов освоения мира неизбежно перерастает в более высокое объединение людей, в более высокую мораль и гуманизм. И, наоборот, подобно тому как закапсулирование цивилизации на своей планете чревато инволюцией (Шкловский), общность разумных существ не может остаться общностью, не распространяясь на все разумные миры. Более развитая цивилизация не может не заботиться о менее развитой уже хотя бы как о своем резерве. Технологический фактор диффузии разума в космос неотделим от идеологического. «Туманность Андромеды» внушает именно эту мысль».

«Физическое сближение миров, конечно, только часть великой цели. Даже безмерное могущество над природой, которое даст разуму межпланетное единение, тоже не вся цель. Самое главное — стремление разума к бессмертию или точнее к практически сколь угодно долгой жизни. Биогенная эра отдельной планеты, даже расширенная за счет освоения своей солнечной системы, имеет начало и конец. Выход в ближний космос может отсрочить, но не исключает конец планетного разума. Лишь в лавинообразном распространении по Вселенной разум может противостоять ее бесконечности, столь же неизбежно гасящей жизнь в одном конце, сколь закономерно она зажигает ее в другом. Вот почему наши предполагаемые братья по разуму не меньше нас должны быть заинтересованы в объединении».

«Ефремов вовсе не пытается, как это нередко бывает, свести многосложные социальные явления к элементарным законам природы. Но он нащупывает аналогии и диалектический переход между наиболее общими законами социальной жизни и наиболее общими законами жизни биологической. Сила ефремовской фантастики в том, что эта интеграция вносит в его концепцию определенность как «вверху», так и «внизу». Не может быть никаких «иных» мышлений, абсолютно недоступных нашей логике, потому что любое сознание везде отражает законы природы. Но если так, то на высшей ступени любой отличающийся от нас разум не может не быть гуманным, иначе он уничтожит себя».

«Люди остро нуждаются в оптимизме. Но человечество сегодня слишком много знает, чтобы его устроил прекраснодушный, волюнтаристский оптимизм, ему надо утвердить свой оптимизм убежденностью, объективным знанием противоречивых тенденций нашей эпохи. Это единственно приемлемая точка зрения».

«Ефремов предусматривает целую эпоху Упрощения Вещей. А для украшения женщин драгоценные камни у него привозят даже с Венеры. Предмет расточительной роскоши стал символом тонкого чувства изящного. Потребность в красоте стала значить для людей слишком много, поэтому ее культивируют наряду с противоположной — скромностью в жилье, бытовой обстановке. В некоторых утопических романах 20-х годов предполагалась физическая и психическая нивелировка мужчин и женщин. Драгоценные фаанты на шее прекрасной Веды Конг — одна из многих деталей, которыми в «Туманности Андромеды» подчеркнута противоположная мысль: подлинное равенство с мужчиной в делах и трудах нисколько не помешает еще больше быть женщиной».

«Мы стоим на том, что обязаны усовершенствовать этот мир для человека. Разумеется, никакое гениальное воображение не способно в точности угадать, как будет на самом деле. Но диалектически мыслящий фантаст может и должен дать почувствовать неизбежность эволюции идеала. Вот это ощущение и необычайно важно в «Туманности Андромеды». Оно уже нравственно настраивает на то, что мир не идет по кругу...... но поднимается по спирали. О спирали диалектического развития говорят в «Празднике Весны» Олигера. У Ефремова идея развития и возвышения жизни реализована в концепции человека. И эта концепция начисто лишена идиллического прекраснодушия, тень которого можно заметить и на иных утопических страницах братьев Стругацких, писателей в общем-то мало сентиментальных. В «Туманности Андромеды» появилась — впервые, вероятно, в советской социальной фантастике — суровая аскетическая интонация, и она в известном смысле программна».

«Пройдет время, и ефремовская концепция человека будущего устареет. Но время не отменит главного — переданной в романе мысли о движении, развитии идеала человека. Вот это движение и вливает жизненность в ефремовские «схемы».

              Всем известна хрестоматийная фраза: «Всему хорошему во мне я обязан книгам» (М. Горький). Безусловно, это относится не ко всем без исключения книгам (а тем более, людям), а лишь к тем, что формируют мировоззрение и, даже более того, личность человека. И таких книг не может быть много. Если имеет смысл говорить о «главных» книгах в жизни, то для меня «Туманность Андромеды», при всем обилии и разнообразии других великолепных книг, мною прочитанных, всё-таки наверное на самом первом месте.

Ashenwail, 09 июля 2016 г. в 13:58

Поразительно, сколько хвалебных отзывов об откровенно сером произведении!

Ну да изложим впечатления по очереди. Роман Ефремова — социальная фантастика, потому оценим общество, которое нарисовано у Ефремова.

1. Прямо нигде не говорится, но в обществе существует контроль над рождаемостью. Один герой говорит другому, что был рождён на космолёте ещё в ту пору, когда не давали подавляющие это дело таблетки. И в самом деле: полёты длятся по 20-30 лет, зачем астронавтам заниматься этим непотребством? Лучше пусть сидят и проводят сложные расчёты, как это им удалось попасть к железной звезде и как выбраться из её железных объятий!

Контроль над рождаемостью на Земле проводится не столько медикаментозно, сколько воспитанием. Пусть люди занимаются сложными математическими вычислениями, а не процессом делания детей — так полезнее обществу. Главная героиня романа — прямое тому подтверждение. По ходу романа выясняется, что эта легкомысленная девушка только думает о том, чтобы завести детей (одного ребёнка, по-видимому), но даже на это, вплоть до последних страниц у неё не хватает мужества. И это при том, что детей отбирают сразу после рождения и мучатся с пелёнками во время бессонных ночей не грозит.

Очевидный примат если не геронтократии, то отношения к молодёжи как к расходному материалу. Молодёжь прямо таки толкают на опасные для жизни эксперименты и опыты. Ну если все эти советско-коммунистические славословия в романе, что всё ради молодых людей — правда, отправьте на опасный опыт стариков! Нет, нет и нет: воспитание таково, что молодые люди САМИ стремятся рискнуть своей жизнью, и не защищая Родину, а для апробации опасного эксперимента физика с болезненным самомнением.

Показательно, как мучительно хочется Ефремову, что дети, всё своё детство воспитывающиеся вдали от родителей чужими людьми, испытывали к родителям чувства глубокого почтения, преданности и послушания! Одна героиня навещает свою великовозрастную дочь в пафосном школе-интернате, а дочь, в лучших традициях «девчат» 60 годов скромно берёт мать за руку! Вот вы будете брать за руку малознакомого для вас человека? А наоборот? Нужно вам, если вы родитель, чтобы ребёнок, которого вы по факту не видели, к вам тянулся? Вот вопрос!

Вообще, строгое подчинение молодых зрелым (не старым, а зрелым, стариков Ефремов предусмотрительно не показывает в своём романе) — одна из важнейших достижений общества, которое описывает Ефремов.

2. Главное достижение этого общества — освоение космоса. Тут два момента. Во-первых — техническая сторона вопроса, а во-вторых — общение по Великому Кольцу.

Не буду оценивать, насколько соответствует законам физики техника ТА. Пусть, хоть на все 100. Важно, что люди обслуживают машины, а не наоборот. Нет бы, чтобы машина взяла на себя функции человека, а астронавт расслабился! Нет, куда там! Вышли из анабиоза, покружились в танце — и на несколько часов за ручные расчёты! То же и в шахте на Земле. Ну на фига Дару Ветру лезть в этот опасный забой! Если вы так печётесь о людях, постройте роботов, пусть машина вкалывает, не человек! Но в ТА так, как нужно было советским руководителям в 60-70 гг. 20 века.

Второе — общение по Великому Кольцу. Ефремов трусливо не показал социум тех, иных звёздных систем. Данные очень обрывочны и туманны. Это — самая главная туманность в ТА. Неужели везде коммунизм, идентичный земному? А если нет, значит ли это, что главнейшее достижение коммунизма — выход в космос — возможно и при других социальных проектах?

3. Отношение мужчины и женщины. Ситуация: двое, в романтичной степи, вечер. Всю ночь говорят о науке, о физике, о звёздах. Даже мыслей — ни-ни. И этим роман пронизан целиком и полностью. Это — не целомудрие, а банальная фригидность, социальная импотенция.

Глядя на их атрофированные гендерные чувства, становится предельно ясно, почему за 2000 лет от 20 века человечество так убого продвинулось в Космос: нет здорового отношения к любви мужчины и женщины — нет и технического прогресса.

4. Пустота и убогость жизни. Личных вещей — минимум: люди, дескать, всё это преодолели. Про личные авто выделена целая страница (или, даже несколько), на которой расписано, что это — тупиковая ветвь развития, а будущее — за автобусами (там они названы иначе, не помню точно как). Хочется сказать: ну это же — фантастика! Что тебе мешает (если личные автомобили тебе отвратительны), придумать иное средство передвижения — как в «Гостье из будущего», например, по воздуху!

Отдельно здесь стоит история о золоте. По ходу романа исследователи находят древнюю статую коня, целиком сделанную из золота. Но хотя золото, как нас уверяет Ефремов, и как смеются герои романа, давно уже ничего не значит и потеряло свою монетарную функцию, статую отправляют на переплавку, чтобы золото послужило в очень сложных и очень важных космических аппаратах.

Здесь две важные вещи: во-первых, если золото так ничтожно, как нас уверяют, то зачем плавить статую? Вы же не стали бы плавить статую этого коня, будь она из меди или аллюминия? Во-вторых, зачем его отправлять служить человечеству внутри приборов и машин? Неужели за прошедшие 2000 лет человечество не придумало замену золоту? Дорогую замену, дешёвую — не важно, но если золото ничего не значит, зачем его вставлять в сердца машин?

Это доказывает, что на самом деле, социальные функции золота хоть и изменились, но остались те же: золото — по прежнему архиважная ценность.

5. На каждом шагу как заклинательная мантра упоминаются величайшие достижения культуры, искусства и литературы, но нигде, ни разу не указано, в чём они состоят и что в них такого, что они и вправду «величайшие». Заставляет предположить, что есть какое-то искусство, какая-то литература и какая-то культура, которые просто названы, декларированы как величайшие, но на самом деле — просто серость.

Впрочем, нет: одно искусство описано очень подробно и с такими параметрами, по которым однозначно ясно, что оно действительно ушло намного далеко. Это — танец. Танцуют все — и на космическом корабле после анабиоза, и на Земле во время праздника. Танец, слившийся со спортивной гимнастикой — это и вправду достижение. Но стоит ли оно — единственное — 2000 лет развития от 20 века?

Танец, как единственное из «величайших достижений наук, искусств и литературы», описываемое Ефремовым, очень показателен. В обществах примитивного коммунизма, где отсутствуют даже личные вещи (в «Туманности» сказано, что человечество преодолело эту пагубную привычку, но это — как в советском анекдоте: Наступил коммунизм. По радио объявили, что потребностей в масле у народа сегодня не будет), так вот — в таких обществах спартанского типа процветает единственный вид искусства — собственно, танец. В этом плане Ефремов очень точен: кроме танца никаких иных искусств в таком фертильном обществе быть не может.

Наслаждение визуальной частью привлекательности человеческого тела (в танце) без самого акта — это — вуаверизм, правда же?

Долго злился на себя, что потратил деньги (Эксмо, Гиганты фантастики) на это г., пока не сказал, что сам виноват: видел же, что у всех героев односложные, простые, как обрубленные имена. У ВСЕХ! А общество, в котором имена собственные примитивные, просто не может быть сложным, разнообразным обществом, поскольку имена собственные — отражение красоты языка и того развития, на котором реально, а не декларацией сверху находится социум. Надо было быть умнее.

ИМХО: примитивизированное изложение социальных идей «Государства» Платона, но помещённое в далёкое будущее и снабжённое космической техникой.

Резюме: читать всем, чтобы видели и знали, КАКОЕ будущее было бы при коммунизме, не откажись от него 25 лет назад.

Ставлю «1», поскольку «0» поставить просто нельзя.

Paganist, 23 декабря 2013 г. в 16:14

Честно говоря, по мере продвижения по страницам романа я всё больше воспринимал «Час быка» социальным или антропологическим научным трудом, нежели художественным произведением. Сюжет довольно прост и незамысловат, чтобы говорить об его динамике и «ветвистости». Также роман можно безмерно критиковать за несоответствие астрофизическим и технологическим реалиям, но это ли главное в книге?

Я увидел не Торманс, а нашу Землю, которая вот-вот дойдёт до такого же хаоса. Во всяком случае очень, очень многое из мира и общества планеты Ян-Ях до боли напоминает нашу земную действительность. Причём безотносительно от политического строя. Светлая вера Ефремова в возможность преодоления человеком замкнутого круга инферно кажется жутким диссонансом на фоне наших нравов, убеждений, ценностей, доброй сказкой, недостижимой утопией. Но я автору верю. Просто потому что его идеи точь-в-точь повторяют мои представления о будущем планеты. И если у двух людей взгляды по этому поводу сошлись, то есть вера в то, что есть и другие, думающие так же.

Можно бесконечно умничать и критиковать Ефремова за утопичность его Земли, но стоит ли осуждать человека (не мейнстримового писаку-графомана, а серьёзного учёного), искренне переживающего за человеческую судьбу и за судьбу планеты?

terrry, 17 сентября 2010 г. в 12:30

          Для меня в оценке любой книги (художественной, прежде всего) особенно важно её «психоэмоциональное» воздействие на читателя — интерес, волнение и т.д. С этой точки зрения «Час Быка» (ЧБ) — книга едва ли не невероятная. Далеко не каждого из читателей, конечно, тронуло это воздействие, но зато каждый, кого оно коснулось, так или иначе, думаю, меня поймет. Удивительная сила ефремовской логики, беспощадная точность формулировок проявились в этом романе с особенной выразительностью, усиленной драматизмом, даже трагичностью сюжета.

          ЧБ неразрывно связан с «Туманностью Андромеды» (ТА). Вероятно, не буду оригинален, если скажу, что ЧБ отличается от ТА также как Фай Родис — от Веды Конг. Кстати говоря, образ Фай Родис, центральный в романе — несомненно, большая писательская удача Ефремова. Вернее будет сказать — успех, так как это не случайный результат, а итог напряженного труда. В ЧБ все основные идеи автора, выдвинутые им в ТА и других произведениях получили своё дальнейшее закономерное развитие и углубление. Эти идеи формируют особую целостную систему взглядов на человека и весь мир, и не так просты для восприятия, как может показаться при не очень внимательном прочтении. Нужно проникнуться образом мыслей автора, отрешиться от предубеждений, на что, как известно, требуется определенная смелость. Возможно, именно поэтому одни читатели говорят о тяжелом языке романа, другие — о заказной коммунистической пропаганде, третьи — о сатире на советский строй, памфлете и т.д.

          Образ человека будущего (идеал) сюжетно рассмотрен в романе в его противопоставлении образу жителя планеты Торманс (по сути, образу «среднего» современного человека Земли). Хотя нельзя, наверное, назвать это полным противопоставлением — сама Фай Родис говорит командиру звездолета Грифу Рифту о том, что жители Торманса ничем не хуже их, землян, и так же достойны выхода из инферно. И ради них (не только ради своей любви к тормансианской девушке Сю-Те) Вир Норин навсегда остается на Тормансе. Это дает автору возможность образно, рельефно, точно рассмотреть огромное количество основополагающих проблем и вопросов, которые его волнуют и волнуют (должны волновать) всё человечество. Главный из этих вопросов — о направлении генерального вектора развития цивилизации, о «смысле» её существования.

Отступление: Как-то раз, я услышал по радио «Передачу о новых книгах» писателя Петра Алешковского и его соведущей. Речь шла как раз о ЧБ, причем в рубрике «Книги нашего детства». Было сказано много явных нелепостей вроде: «йога и другие маргинальные течения». Рассуждения о «стреле Аримана» названы скучными. К сожалению, в программе чувствовался «подтекст»: Ефремов — кто-то наподобие идейного вождя «секты» своих фанатичных последователей, в число которых входят толи прекраснодушные мечтатели маниловского толка, толи все те же «йоги-маргиналы». Приходит, почему-то, на ум оценка, данная на Тормансе Вир Норину автоматом, выдающим советы по выбору работы: «Туп и глуп. Но реакция хорошая». Весь писательский успех Ефремова Алешковский выводит из неожиданности его текстов. Не странно ли, что эта «неожиданность» длится уже более сорока лет, если иметь в виду только ЧБ. Для меня, как и для многих других, очевидно, что творчество Ефремова ориентировано на читателя думающего, склонного к самостоятельным оценкам. Герои Ефремовских книг, как говорят, «органически» не способны ни творить себе кумиров, ни быть таковыми для других. Вообще-то, не стоит удивляться тому, что Ефремов не оценен и сегодня в полной мере. Разве он один? Впрочем, на момент создания романа были и другие мнения о нем в писательской среде. Из письма В. Дмитревского И. Ефремову, 15 ноября 1968 г.: «Роман уже прочли Бритиков, Брандис, Гор, Ольга Ларионова, Борис Стругацкий, Аскольд Шейкин, Меерров. Сейчас он у Шалимова. Все читавшие его, я бы сказал, ошеломлены грандиозностью и множественностью проблем, поставленных автором в самых различных сферах: и социологической, и экономической, и морально-этической, и ещё… и ещё». А. Ф. Бритиков, со свойственной ему бескомпромиссностью, критиковал роман в своем письме Ефремову. Но вот его слова: «Вам удалась – при всех моих придирках, высказанных и не высказанных, — удалась диалектика утверждения и критицизма. Роман убеждает, что хотя и чертовски труден этот путь, но только на нем можно что-то сказать человеку». И далее в постскриптуме: «Я не сказал главного: «Час Быка», безусловно, самая значительная вещь после «Туманности Андромеды» в нашей фантастике. Да и на Западе не знаю романов такого масштаба. Так что придирался с самой высокой меркой».

            Невозможно, кажется, сказать сразу обо всех проблемных полях, затронутых в ЧБ — ассоциативные ряды захлестывают несовершенное сознание человека ЭРМ. Глубочайшая мысль писателя — «теория инфернальности», которая необыкновенно ясно и убедительно, используя логику научного познания, раскрывает причины страданий человека в несовершенном обществе, а также вообще всех живых существ на Земле. Это источник идей более высокого порядка, чем привычные (анти)утопические мотивы. А.Ф. Бритиков назвал это произведение романом-трактатом. Я бы хотел обратить внимание на вопросы человеческой психики, которые неизменно находились в фокусе писательских интересов Ефремова. Здесь открывается целый «гносеологический космос»: от банального «все болезни от нервов» и до предвидения будущего. Идеал человека будущего, по Ефремову, воплощает в себе овладение и контроль огромной психической энергией, потенциально, имеющейся у каждого. Вспомним необычайную даже для людей ЭВР психическую силу Фай Родис, «особую чувствительность» Вир Норина. Кажется, именно этим, в большей степени, чем чисто физическим совершенством, земляне отличаются от тормансиан. И именно это вызывает восхищение. Ведь определенная «психическая сила» нужна даже и для того, чтобы внимательно прочесть и воспринять ЧБ. Неразрывную связь психики и интеллекта в человеке Ефремов подчеркивал всегда. Поэтому ЧБ — все-таки не сухой философский (социологический) трактат, но необыкновенно насыщенное мыслью произведение искусства, в чем-то даже поэтическое. Эта поэзия иногда сурова и страстна, иногда — щемяще печальна, но никогда — холодна, равнодушна, абстрактна. Это поэзия людей, «подобных натянутым струнам», которые знают, что «наивысшее счастье человека всегда на краю его сил». Здесь мы наблюдаем удивительный сплав животрепещущей темы и убедительности (очарования) вымысла.

              При читательских обсуждениях романа часто возникает вопрос о гибели трех землян, а затем и самой Фай Родис. Одна из читательниц замечает, что «…нечаянная смерть землян вообще вызывает улыбку». Оставим в стороне то прискорбное (и симптоматичное ) обстоятельство, что смерть, хотя бы и «нечаянная», может и в самом деле вызвать у кого-то улыбку. Понятно, что в данном случае речь идет о сюжете. И все же, не стоит так свысока относиться к этому авторскому решению. Действительно, можно, наверное, было придумать и другой, более правдоподобный ход событий (возможно, кто-то полагает, что сделать это легко). Но и здесь мне видится особый авторский замысел. Земляне гибнут потому, что иначе они НЕ МОГУТ поступить. Не в смысле совершения самоубийства, а в том смысле, что они следуют своей земной морали, преступить через которую для них так же невозможно, как для нас отменить указом президента закон всемирного тяготения. «Не избивать же их лазерным лучом, спасая наши драгоценные жизни» — спокойно говорит Тор Лик (!). Моральные нормы, а равно и полное их отсутствие — сила, может быть, посерьезней небезызвестной лемовской бетризации. Нельзя быть «идеальным» человеком на Земле и одновременно с этим — «чойо чагасом» на Тормансе, и получается, что «нельзя безнаказанно пройти через инферно»… Это, пожалуй, наиболее трудный для восприятия момент ЧБ, но он же, может быть, и наиболее важный. «Я, наверное, никогда не научусь думать так, как вы — прежде о других, а потом о себе». Кажется, так говорит, обращаясь к Фай Родис, тормансианский инженер Таэль. И Тивиса Хенако: «Кто эти существа? Они неотличимы от людей и в то же время не люди.» — вот суть противоречия, которые должны были разрешить земляне. Но разве только перед людьми ЭВР стоит эта, отнюдь не абстрактная задача, разве сегодняшние люди Земли не обречены на её чуть ли не каждодневное решение? А решение людей ЭВР таково: «Дикую толпу можно было бы уничтожить, но такая мысль даже в голову не могла прийти землянам.»

              Сам Ефремов в статье-интервью «Следы человека, которого еще нет» высказался на эту тему вполне определенно: — «Мне кажется, что одной из самых важных проблем, которая не снимется и у весьма отдаленных поколений, будет именно психологическое исследование мотивировки поступков и глубокого анализа их причин. Разумеется, не в порядке бихевиоризма. Есть такое течение (оно во многом смыкается с фрейдизмом), которое вообще оправдывает поведение человека, по большей части неблаговидное. Оправдывает какими-то атавистическими инстинктами, какими-то древними психологическими пережитками, подсознательными эмоциями. Вспомним, сколько романов написано на тему о том, что человек низок, гадок, что человек есть убийца, что он с трудом подавляет в себе изначальное желание убивать, разрушать, уничтожать. …. Именно для того, чтобы парализовать все эти псевдоученые разговоры и мнимые научные обоснования, мы и должны разрабатывать свою психологическую науку, которая должна опираться на философское осмысление мира. Разрабатывать ее в том направлении, чтобы показать человеку правильный путь развития своих склонностей, анализировать ошибки, устанавливать их причины и, так сказать, закрывать его на ключ от всего дурного, аморального. Это очень важно. Только тогда в мире переведутся изуверы, преступники, маниакальные ученые, которые ради своей науки готовы пожертвовать весьма многим. …Разные ученые и мыслители в разные времена задавали себе и миру вопрос: каков критерий нормальной психологии? Творческий экстаз, фанатичная увлеченность любимым делом, одержимость гениальной идеей, — где здесь грань между нормальностью и психопатией? …Единственный критерий — общественное поведение человека. Его забота о ближнем, о счастье людей. Все другое, что не связано с человеколюбием, — более или менее замаскированные честолюбивые устремления, завуалированный практицизм, растворенный в красивых словах эгоизм». Таким образом, Ефремов, как и подобает истинному ученому, последователен в своих убеждениях, излагавшимся им как в художественной, так и в публицистической формах.

                 Рассуждения автора (некоторым читателям они кажутся скучными) в ЧБ о медицине, науке, психологии и социологии нисколько, на мой взгляд, не устарели. Скорее, наоборот, по мере т.н. «глобализации» сходство между современной земной цивилизацией и тормансианской как будто усиливается. У нас, в России, слово «олигарх» стало почти обиходным, в отличие от времени написания романа (поневоле задумаешься о ефремовском предвидении!). Не следует, конечно, упорно отыскивать прямые (памфлетные) аналогии, они лежат гораздо глубже — в общих законах развития человека и социума, цивилизации, и Ефремов помогает их лучше увидеть, распознать, предлагает (самостоятельно!) задуматься и сделать, образно говоря, первый шаг вверх по лестнице выхода из инферно. И если героев ТА можно порой упрекнуть в некоторой склонности к декламации, то в ЧБ этого нет. Остаются не вполне ясными, правда, способы перехода от «инфернального» мира, или ЭРМ, к миру коммунистическому. На этот недостаток указывал и А.Ф. Бритиков в одном из своих писем Ефремову. С другой стороны, излишняя конкретика таких «рецептов», конечно, повредила бы тексту (всем нам знакомы судьбы футурологических прогнозов). Здесь, наверное, уже поле для (деятельной?) фантазии самих читателей.

              И еще раз хочется отметить особую поразительную, местами, завораживающую атмосферу романа, начисто лишенную всякой суеты и пустословия, создающую истинный «феномен достоверности». Вот уж действительно, невозможно оторваться. Один мой знакомый университетский преподаватель говорил по этому поводу, что Ефремов сам обладал теми «гипнотическими» качествами, что были, например, у Гирина из «Лезвия Бритвы». Трудно освободиться от такого влияния, пусть даже передаваемого через книжный текст, так же как трудно не поддаться притягательной силе образа Фай Родис и других землян.

                ЧБ следует читать, на мой взгляд, обязательно после ТА, возможно, с некоторым перерывом, чтобы не смешивать впечатления. По собственному опыту могу сказать, что полнее эту книгу поймет человек зрелый (может быть, не случайно в романе упоминается о сорокалетней зрелости Родис), но, конечно, эта книга для всех возрастов, за исключением разве что самых юных, что понятно. Как альтернативный способ восприятия я рекомендовал бы в дополнение к тексту и аудиокнигу, хотя там сокращенный (немного) вариант.

               Трудно вообразить, каким могло бы быть «продолжение» ЧБ. Для этого, наверное, нужно быть Ефремовым. Известно, что он задумывал роман «Чаша отравы». «В этом романе писатель хотел развернуть картины отравления ноосферы, как говорил Вернадский, человеческого общества и собственно мозга человека всеми видами злых, вредоносных, унижающих, ошельмовывающих, обманывающих влияний. И, разумеется, сказать о том, что надо предпринять для очищения ноосферы — психической атмосферы земли, показать, что надо сделать, чтобы уничтожить все фантомы, насилующие природу человека, ломающие его разум и волю» (цитата). Есть ли сейчас что-либо более актуальное? Мне думается, это и было бы «продолжением» ЧБ. Очень жаль, что мы никогда не сможем его прочитать. Но, несомненно, оно, это продолжение, обязательно показывало бы нам пути дальнейшего развития идеала человека, о котором говорил талантливый критик (исследователь НФ) А.Ф. Бритиков, анализируя «Туманность Андромеды». «Час Быка» уже прочно укоренен в ноосфере Земли, и дав волю фантазии, можно придти к выводу, что каждый из соприкоснувшихся с творчеством Ефремова, независимо от того, как он оценивает конкретные произведения (конечно, при осмысленности и ответственности таких оценок), делает свой маленький шаг в направлении этого развития, и тем самым вольно или невольно исполняет великую мечту и замысел Автора.

morbo, 29 марта 2010 г. в 18:09

Роман обладает рядом технических недостатков, однако основной целью автора является не техническое описание будущего, а описание психологии людей и социального устройства общества будущего.

Также автор высказывает идею, что инопланетные цивилизации, если они существуют, просто не могут быть уродливыми и обязательно должны оказаться антропоморфными — похожими на человека. Красота по Ефремову — это наивысшее проявление целесообразности. Хорошо приспособившийся к природным условиям организм не может быть уродливым. Развитие биологических организмов подчиняется единым законам природы, а стало быть появление разумной прогрессивной цивилизации неизбежно. Какой бы путь не прошла эволюция жизни в других мирах, рано или поздно она должна породить существо, имеющее эффективный мозг и развитые конечности. Для Ефремова таким существом может быть только антропоморфный организм, имеющий прочный скелет, головной мозг, пару ног, и руки с пальцами.

На мой же взгляд, одной из перспективных форм жизни на Земле могли бы стать головоногие моллюски — осьминоги. Они обладают объёмным мозгом, хорошим зрением, конечностями, позволяющими выполнять сложные манипуляции. Осьминоги при передвижении маскируются под рыб (например, камбалу), под водоросли, умеют прикрывать своё мягкое тело кокосовой скорлупой, бегать на двух щупальцах, как на ногах, при еде складывают щупальца, как руки, образуя плечо, предплечье и кисть.

Рассмотрим внимательнее прогрессивные элементы будущего, описанные в книге.

1. Долгожительство — люди живут до 150 лет. В книге оно достигнуто за счёт хороших природных условий, в которых живут люди, за счёт качественной пищи, за счёт правильного воспитания, за счёт периодической смены рода деятельности, а самое главное — за счёт смешения наций, благодаря чему обогатился генофонд человечества.

На мой взгляд, обогащение генофонда не улучшит здоровье людей надолго. Человечество поставило себя выше природы, избежав естественного отбора. Без естественного отбора деградация всё-таки неминуема, поскольку в генофонде будут закрепляться все случайные мутации, даже если они вредны организму, в котором они проявляются.

Поэтому для достижения всеобщего долголетия нужно с помощью генной инженерии ещё до зачатия человека удалить из генома оплодотворённой яйцеклетки все известные генетически обусловленные болезни и нейтрализовать случайные мутации. Об этом в книге нет ни слова.

Я понимаю красоту идей гуманизма и гармонии человека с природой, которые пропагандирует Ефремов, но одними лишь красивыми идеями такого общества достичь нельзя.

2. Изобилие качественной пищи. Растительную пищу стали выращивать не только на суше, но и в море. В пищу стали употребляться морские животные, например киты, на которых не охотятся, а специально разводят и выращивают. Мясо домашних животных выращивается искусственным образом, благодаря чему достигается наибольшая экономия экологических ресурсов — становятся не нужны пастбища. При этом также достигается и гуманистическая цель — выращенное мясо не приносит страдания животным, которых раньше убивали. Пища доступна всем в нужном количестве и доставляется в место употребления через специальные конвейеры под землёй.

3. Жильё. Люди живут в тропиках, где наиболее благоприятный климат сохраняется круглый год. Жильё представляет собой небольшие домики с квартирами, окружённые лесом. Между соседними домами довольно большое расстояние — люди больше не теснятся в душных мегаполисах. Жильё не является собственностью — оно больше похоже на съёмные комнаты турбазы. В комнате есть необходимые кровать, письменный стол, телевизиофон, туалет и душевая. Вся общественная деятельность проходит в отдельных помещениях — в парках, дворцах культуры и т.п.

4. Транспорт. Личный транспорт отсутствует, на всей планете построена огромная сеть железных дорог. Все земляне пользуются общественным транспортом. На случай необходимости в быстрой поездке (аварии, стихийные бедствия) существуют небольшие самолёты и летающие платформы — винтолёты. Весь транспорт работает тихо и не создаёт акустических помех для окружающих.

В качестве межпланетного транспорта используются всё те же ракеты на горючем топливе, для межзвёздных перелётов используется фантастическое топливо «анамезон», которое получают из золота. (Почему именно из золота остаётся секретом. Это явно не ядерное топливо — у золота довольно стабильное атомное ядро и распадаться без приложения энергии, сравнимой с выделяющейся, оно не будет).

5. Прогрессивная система обучения. Дети обучаются только самым актуальным и современным знаниям, любой урок начинается с исторического экскурса, особое внимание в котором уделяется анализу ошибок прошлого. Все занятия сопряжены с практикой и физическим развитием — образование ставит цель получить гармонически развитого человека. Нередко с лекциями в образовательных учреждениях выступают сами учёные, сделавшие недавние открытия. В качестве выпускного экзамена предлагается выполнить ряд практических заданий, уровень сложности которых характерен для уже взрослых людей. На этом этапе каждому из выпускников назначается ментор-наставник.

6. Свободный доступ к информации и произведениям искусства. Благодаря централизованному электронному хранилищу, любой житель Земли может получить доступ к любым текстам (историческим исследованиям, литературным произведениям, научным изысканиям), видео (документальным фильмам, театральным постановкам), аудио (документальным аудиозаписям, музыкальным произведениям) оперативно и совершенно бесплатно. Это ещё одна причина, по которой настолько развита наука, искусство и образование — свободный и мгновенный доступ к любой информации для любого члена общества.

7. Средства связи — телевизиофоны, позволяют общаться и видеть лицо собеседника, находящегося в любой точке Земли. Телевизиофоны совмещает в себе также функции телевизора, аудиопроигрывателя, компьютера с доступом к центральному хранилищу информации. Связь с другими планетами и Цивилизациями великого Кольца асинхронная по понятным причинам.

8. Культ красоты тела. Особое внимание в воспитании уделяется физическому развитию и воспитанию эстетического чувства красоты человеческого тела. Люди будущего не стесняются обнажённого тела.

9. Отсутствие семей. Долгом каждой женщины является рождение двух детей в течении всей жизни. Заботу о воспитании детей берёт на себя общество. Женщина же вольна не только выбирать себе половых партнёров, но и выбирать отцов своих детей. В то же время свобода от воспитания детей и свобода выбора половых партнёров не подразумевает безответственности и разврата. Родители и дети могут общаться по телевизиофонам и встречаться лично, а половые партнёры не могут быть принуждены к вступлению в половой контакт. В случае разногласий партнёры расстаются друг с другом также легко, как могут сменить род деятельности или место жительства.

10. Трудовая деятельность. Человек не только не вынужден всю жизнь работать на одной работе, но и не вынужден всю жизнь заниматься одним и тем же родом деятельности. В случае, если человеку надоедает его текущая работа, он может легко найти подходящую работу, а полученное разностороннее образование позволяет довольно легко поменять специальность.

11. Основным родом деятельности людей являются наука, искусство, история. Люди избавлены от неизбежно тяжёлого труда и воспринимают его скорее как разновидность отдыха от интеллектуальной деятельности. Люди регулярно принимают и организуют трансляции по Великому Кольцу, организуют экспедиции на другие звёздные системы.

12. Всё человечество Земли говорит на одном искусственно созданном языке, структура которого проста. В языке не приветствуются слова с двойным толкованием. Написание и произношение слов взаимно однозначное — на этом языке все слова пишутся так же, как и произносятся.

Однако в романе много и недостатков.

1. Слишком частое применение превосходных степеней всего. Мощнейший, громадный, красивейший, умнейший и т.п.

2. Не сбалансированный словарный запас. Особенно хочется ударить автора по башке за два слова, которыми пересолено всё произведение — «могучий» и «спираль». Могучий корабль, могучая атмосфера, могучий спутник, могучая антенна, могучий поток пламени, могучее поле притяжение планеты, могучий, могучая, могучее. Спиральные дороги, спиральные узоры на костюмах, космический корабль инопланетян, который окрестили «спиралодиском», спиральные галактики, спирали, спираль, спиральное.

3. Сцена отлёта звездолёта с Земли, когда огромная бандурина на старте пламенем выжигает землю в диаметре десятка километров вокруг. Это как же нужно не любить Землю, её экологическое равновесие, чтобы вот так вот с ней обращаться.

Уже сегодняшние ракеты выжигают в озоновом слое пятна длиной в десять-пятнадцать километров. Рассеивание продуктов горения в атмосфере тоже происходит не сразу.

Нет чтобы построить где-нибудь на Луне или Марсе рудники, добывать на них все необходимые материалы, а изготавливать космические корабли или на месте, или прямо в космосе — на орбите. Люди бы по мере необходимости отправлялись бы на орбиту на экономичных ракетах, а то и вообще — на каких-нибудь суборбитальных самолётах. А уж на орбите люди бы попадали на космический корабль. Таким образом бы причинялся минимальный вред природе и достигался бы значительный экономический эффект — топливо не нужно было бы тратить впустую.

Ещё более экологически чистым транспортом для перемещения между орбитальной станцией и Землёй мог бы стать «космический лифт» — сверхпрочный и очень лёгкий трос, по которому с минимальными затратами можно было бы поднимать и опускать грузы прямо на геостационарную орбитальную станцию. В настоящее время уже ведутся исследования в области создания подобных композиционных материалов — углеродных нанотрубок: http://www.membrana.ru/articles/technic/2...

4. Не реалистична физика космических полётов. Этим страдают очень многие фантастические произведения. Ни тебе временного окна запуска, ни гравитационного коридора: захотел сесть на какую-то планету — ломанулся к ней напрямую и сел, чего мудрить-то? Это ещё простительно.

Но зачем тратить топливо просто на поддержание полёта? Космический корабль — это не автомобиль. Он не испытывает аэродинамического сопротивления, его движению не сопротивляется трение в колёсах и всех механических узлах. Топливо в космосе нужно только чтобы разогнаться или затормозить. Начав движение, корабль уже не остановится сам по себе.

5. Огромный космический спутник 57 на орбите Земли, выполняющий лишь функции информационного ретранслятора для передач Великого Кольца. Зачем он? Да ещё и с дежурящими на нём людьми? Не ужели нельзя обойтись миниатюрными специализированными ретрансляторами, работающими практически автономно?

6. Весь роман — о немногочисленной группе людей. Этих людей знает и уважает вся планета. Роман, по сути, не описывает людей будущего, он описывает лишь самых лучших людей будущего. Чем занято остальное человечество — не понятно. Оно как будто существует только для фона. Ну должен же кто-то пасти китов на мясо, выращивать водоросли на зелень, чистить дороги (или их нет?), ремонтировать здания, проектировать унитазы. Герои произведения живут в каком-то непонятном, оторванном от быта мире. Это на мой взгляд, пожалуй, самый существенный минус всего произведения.

7. Спиральная дорога с ограничением максимальной скорости передвижения в 200 километров в час. При чём сам же автор не может выдержать придуманного ограничения и отправляет своих героев в дальние поездки самолётами без особой нужды. Ну что это такое? Это значит все люди равны, но кто-то равнее что-ли? Пусть либо все люди летают самолётами, если торопятся, либо ездят поездами с максимальной скоростью в 200 километров в час.

8. Скоротечный, сумбурный сюжет про Мвена Маса на острове. Глава не описывает жизни острова. Остров здесь — это не место назначения, а какая-то станция, мимо которой поезд проезжает не останавливаясь. Вся островная глава сделана ради встречи с математиком Бетом Лоном, персона которого в дальнейшем развитии повествования существенной роли не играет. Ради чего была эта глава? Чтобы показать, что на Земле всё-таки осталось место, куда ссылают не оправдавших общественного доверия? Этакий аналог тюрьмы, аналог Австралии, куда Британия ссылала своих преступников.

Вот тут есть ещё интересные мысли по поводу обсуждаемой главы: http://npj.netangels.ru/trac-tor/mvenmas

9. Общая сухость изложения — люди будущего лишены понятных нам душевных чувств, они похожи на пафосных роботов, внутренние переживания которых весьма просты. Чрезмерное внимание в романе часто уделяется вещам, мало влияющим на развитие сюжета. Длительные описания танцев, обстановки часто нагнетают тоску, которая заставляет отложить книгу в сторону.

На мой взгляд, книгу прочитать стоит. Однако это не развлекательное чтиво, поэтому нужно приготовиться к тому, что читать будет тяжело. И да, именно эту книгу из-за тяжести процесса чтения, перечитывать я видимо не стану никогда.

choyochagas, 10 февраля 2015 г. в 13:14

Вообще-то, об этой книге я должен был оставить свой первый отзыв, но поддался сиюминутным настроениям... Еще когда я учился в втором-третьем классе, я бегал в школу мимо афиши с анонсом фильма, и главным желанием было поскорее увидеть человека космического, как на афише. Увы, фильма все не было, афиша исчезла (потом говорили, что фильм сгорел), а я страшно переживал, что вот, жизнь пройдет, а прочитать эту книгу так и не удастся (ни в библиотеке, ни в магазине — нет...). Понятно настроение, с которым я через несколько лет взял в руки первый том БСФ. Я смаковал каждую страницу, каждое слово... Дал книгу приятелю-однокласснику — и он вернул мне ее через несколько дней в потрясенном состоянии души... для нас это было откровение, определившее взгляд на мир. Не люди-звери, вырывающие друг у друга кусок хлеба насущного, а люди-творцы, каждым движением устремлённые к постижению мира, — вот идеал будущего общества. Застывший мир? Но почему он застывший, если каждый его обитатель — в поиске? Не знаю, здесь какая-то логическая нестыковка. Возможность заниматься любимым делом, выполнять нужную другим и интересную себе самому работу, имея при этом практически неограниченный набор инструментов, не маяться от скуки — это ли не приближение к идеалу, бесконечно взлетающая вверх дуга функции? Или мордобитие — та изюминка, без которой — никак?

Black ermine, 21 января 2013 г. в 22:07

Любой, кто собирается читать «Туманность Андромеды» должен понимать одну вещь. Это произведение на девять десятых философское, и лишь на одну десятую фантастическое.

Отсюда и вытекает его главный недостаток (а точнее особенность) — сложность чтения. Роман написан тяжелым языком, требующим вдумчивости и неторопливости. Не надейтесь прочитать его на одном дыхании. Но на самом деле сложность даже не в языке или стиле. Сутью романа является философская идея о развитии общества не через усовершенствование средств производства, а через развитие человеческой личности, ее устремлений и мотиваций. Если вам не интересна эта тема, то за «Туманность Андромеды» вообще лучше не браться.

Лично я считаю, что этот роман поистине эпохален, поскольку заложенная в нем идея несет философскую мощь, сопоставимую с работами классиков философии.

Это мое личное мнение, но я убежден, что человечеству необходимо будет выработать новые формы развития и в конечном итоге отказаться от господствующей сегодня философии потребления. В противном случае наш вид просто погибнет. Как будет называться эта форма — коммунизм, ноосфера, меритократия или как-то еще — не важно. Важна ее суть — совершенствование человеческой личности, а не человеческого быта. Если у людей сформируются правильные представления о целях в жизни, то общество само определит необходимый уровень производства материальных благ и комфорта в быту и добьется его достижения. И, на мой взгляд, Ефремов блестяще формулирует эти цели одной-единственной фразой: «человек рождается для подвига, любви и познания». Наполнив свою жизнь достижениями в этих великих началах, человек будет поистине счастлив.

Показательно то, что герои Ефремова мыслят категориями, в целом сходными с мышлением современного человека. Они также ищут себя, стремятся к совершенству в интересующем их деле, любят, борются. И испытывают сходные проблемы — разочарования, несчастье в любви, невозможность достичь свои цели по тем или иным причинам. Они такие же как мы — только рационально организовали свое время, освободили себя от ложных мотиваций и стали чуть добрее друг к другу. Только и всего.

Я совершенно не согласен с теми, кто называет «Туманность Андромеды» утопией. Герои романа постоянно сталкиваются с различными проблемами, которые они не в состоянии разрешить и жестоко от этого страдают. Напомню, что в мире «туманности» существует даже Академия Горя и Радости, занимающаяся анализом того, насколько соотносятся счастье и несчастье в жизни людей. Ефремов прямо пишет о том, что есть и такие несчастья, какие не победит ни одно общество, сколь бы совершенно оно ни было — неразделенная любовь, отсутствие талантов к искусству и другие.

В целом же, роман рисует масштабную и захватывающую картину мира, в котором человек полностью свободен. Свободен не только от какого-то внешнего давления, но в первую очередь от собственных темных качеств. И, самое главное, выражаясь словами Ницше, свободен не столько от чего-то сколько ДЛЯ чего-то. А именно — для подвига, любви и познания. Что может быть лучше и выше?

AlisterOrm, 07 января 2013 г. в 22:31

Писать об этом романе — дело сложное и несколько неблагодарное, ведь «Таис Афинская» — это произведение просто на стыке нескольких жанров, с массой мыслей, растолковывать которые непросто. Конечно, вряд ли Ефремов видел всё это своими глазами (как меня пытались убедить), это прежде всего — аллегория, образ, с помощью которых Ефремов выражал своё отношение к миру.

Вообще, писать роман о гетере, сжегшей Персеполис — идея интересная. Об этой даме мы знаем весьма немного, и только как спутницу Александра Филлипыча и Птолемея, царя Египетского, мне — только по Плутарху. Неважно, кто она была в реальности — Ефремов уже создал из её образа нечто потрясающее, настоящий идеал женщины. Ефремов женщин уважал и любил, знал толк красоте, изяществу, уму отдельных представителей женского пола — и Таис является неким собирательным образом, в этом нет сомнений. Всегда открытая новому, чей разум всегда пластичен и готов принять и понять любое мировоззрение, войти в любую культуру — гетера очень напоминает мне Фай Родис из «Часа быка». Но если Фай Родис окружают её соплеменники, жители благостного Полдня, Кольца, то в какое время приходится жить Таис, среди обыкновенных людей?

Ефремов поместил свою женщину-идеал в эпоху зарождения эллинизма. Почему он выбрал Таис, а не, скажем, Элеонору Аквитанскую, или княгиню Ольгу? И дело здесь даже не в том, что Ефремов восхищался эллинской культурой, вернее, отчасти не в том. Эпоха эллинизма — время, когда создавалась уникальная цивилизация, синтезировавшая целый ряд культур Ближнего Востока, и создалась она благодаря одному человеку — Александру Македонскому, который, удачно выбрав момент, сокрушил полураспавшееся Ахеменидское государство. Мы, конечно, уже не увидим под наслоениями мифов реального человека, не поймём его мотивов. В романе Ефремова Александр — великий мечтатель, мечтающий достигнуть Последнего моря, подобно Саин-хану, и познать пределы мира. Этот человек Александр в своём изначальном порыве — человек, мечтавший изменить мир, сделать всех равными между собой, создать гармоничное и разумное общество. Это, по мнению Ефремова — первый человек, который задумался об этом, и он был порождением культуры и философии Греции.

Тем не менее, Ефремов показывает, что иные культуры ничуть не хуже греческой. Таинственные египетские обряды кажутся Таис сначала мерзкими и непонятными, однако позже у неё открываются глаза на всё её своеобразие и глубину. Индийской культуре и вовсе отведено огромное место в романе — хоть и поверхностно, Ефремов посвятил много времени сравнению её с греческой философией. Да, Ефремов не баловал нас описанием знаменитых битв Александра — зато культурам он уделял центральное место.

Постепенно прихожу к выводу, что этот роман не историческим в строгом смысле этого слова. Всё окружение Таис служит скорее декорацией, фоном. На самом-то деле Ефремов продолжает продвигать те же самые идеи, что и в «Великом кольце» — о гуманизме, о равенстве, о том, какими должны быть люди. Таис — это человек будущего, она родилась не в то время, и выделяется среди современников. Таис — это наблюдатель, она стоит над всеми окружающими, она прежде всего — философ, причём более многогранный, чем Аристотель. Она поэт — недаром самое большее понимание она получает у скульптора Лисиппа. И она женщина — красивая, умелая, переполненная сексуальной энергией — гетера в высшем смысле этого слова.

В этом романе Ефремов всё-таки нашёл некоторый баланс между философским трактатом и литературой — «Час быка» был тяжеловесен, «Таис Афинская» читается влёт. Конечно, с точки зрения философии «Час Быка» мощнее, но «Таис...» — именно литературное произведение, написанное прекрасным языком. Произведение ярко, красиво, и доносит до нас именно эстетические чувства Ефремова — а он красоту чувствовал превосходно. Именно благодаря этому роман станет классикой навеки.

terrry, 11 января 2011 г. в 17:23

          «Лезвие Бритвы» — самое большое по объему произведение Ефремова. Это действительно «роман приключений» и, в большой мере, приключений мысли. Ефремов, как известно, считал его своим лучшим, любимым романом, несмотря на многочисленную критику, в основном, профессиональных критиков и писателей. Мне кажется, что одна из причин такого отношения писателя к своему творению заключается в том, что в «Лезвии» речь идет о его современниках, или, шире говоря, о современности со многими её животрепещущими проблемами. А ведь, как бы то ни было, степень эмоциональной вовлеченности писателя (речь, очевидно, идет именно о писателях, а не о производителях псевдолитературного хлама) в судьбы современников по естественным, так сказать, причинам всегда будет выше, чем в судьбы далеких предков или гипотетических потомков. (А вот для читателей такой вывод, пожалуй, менее справедлив (?))

             Но современность интересует Ефремова не только сама по себе. В ней он видит живое развитие и истоки будущего, которое мыслилось ему коммунистическим. Об этом говорят строки из письма В.И. Дмитревскому.

Москва, 20.06.61.

«Сущность «Лезвия» в попытке написания научно-фантастической (точнее — научно-художественной) повести на тему современных научных взглядов на биологию, психофизиологию и психологию человека и проистекающие отсюда обоснования современной этики и эстетики для нового общества и новой морали. Идейная основа повести в том, что внутри самого человека, каков он есть в настоящее время, а не в каком-то отдаленном будущем, есть нераскрытые могучие силы, пробуждение которых путем соответствующего воспитания и тренировки приведут к высокой духовной силе, о какой мы мечтаем лишь для людей отдаленного коммунистического завтра. То же самое можно сказать о физическом облике человека. Призыв искать прекрасное будущее не только в космическом завтра, но здесь, сейчас, для всех — цель написания повести».

          А формирование этих «могучих сил», по Ефремову, началось еще десятки тысяч лет назад у наших предков.

          В книге, конечно, имеются, свои «приметы времени». Например, такие малосимпатичные персонажи как Дерагази и Трейзиш иной раз кажутся сущими «младенцами» по современным меркам, не говоря уже об Иво Флайяно. Несколько натянутым, на мой взгляд, выглядит и способ «внедрения» Таты в семью Иверневых. Образы явно отрицательных персонажей, построение детективной интриги — не самые сильные (правда, это не значит — откровенно слабые) стороны Ефремова-писателя, что и понятно. Но чисто приключенческий накал повествования высок, особенно в главах об Индии. В этих главах об Индии (они же, на мой взгляд, самые удачные литературно) очень красивы описания гималайских пейзажей. Я думаю, Ефремову здесь помогли его путешествия по пустыне Гоби, описанные в «Дороге Ветров» (о широком использовании гобийских реминисценций в ефремовской прозе писал А. Шалимов). В описаниях бытовых деталей Ефремов проявляет себя как большой мастер слова. Это видно уже в первой главе романа. И здесь же, с самого начала, начинает проявляться узнаваемый ефремовский стиль — бытовые и прочие детали перемежаются с мыслями и выводами самого общего плана. Очень достоверно описаны картины палеолитического мира, открывшиеся сибиряку Селезневу. Но, пожалуй, еще больший мастер Ефремов в передаче оттенков человеческих чувств, включая и самые высокие. Здесь его отличает лаконичность, даже некоторая суровость.

              Диалоги и монологи Гирина и Симы (и прочих персонажей тоже) кажутся иногда несколько ригоричными и книжными. Несколько непривычно читать, как Сима рассказывает Гирину о правильной женской «породе», и в доказательство демонстрирует полное отсутствие волосков на голени. А влюбленный в нее Гирин добавляет, что этот признак справедлив и для мужчин (!). Часто герои выступают в роли декламаторов. Забавно представлять, как Сима перед телекамерой бодро и уверенно живописует стиль советских девушек в одежде в противовес «западным», а Мстислав Ивернев мельком весьма критично оценивает Джину Лоллобриджиду. А ведь в это время даже в столице Советского Союза стиль основной массы населения определялся не столько личным вкусом и достатком, сколько тем, что обозначается словом «дефицит» и прочими внешними ограничениями, часто выдаваемыми за сознательный выбор. Впрочем, это не искажает сути эстетических взглядов Ефремова. И всё же персонажи книги выглядят живыми людьми, а не, как говорят, плакатными образами. Автор слегка идеализирует своих героев и советское общество (намеренно?), что в таком «интеллектуальном» романе как «Лезвие Бритвы» выглядит, на мой взгляд, простительным, хотя нельзя, может быть, отнести это к безусловным достоинствам книги.

               Как всегда у Ефремова, настоящие люди занимаются настоящим делом, или находятся в поиске своего пути. Многие из них очень молоды, но одновременно очень далеки от инфантилизма. Вообще, они живут как СВОБОДНЫЕ люди, то есть, УПРАВЛЯЯ своей жизнью. В этом, пожалуй, тоже литературная примета эпохи, на мой взгляд, положительная. В любимом романе Ефремова, я думаю, просто не могли не появиться (даже дважды!) образы художника-скульптора и вдохновляющей его модели. Вспоминаются и Антенор из «Каллиройи», и Пандион, и Карт Сан из «Туманности Андромеды». Впоследствии появятся тормансианский скульптор, создающий статую Фай Родис, и античные скульпторы в «Таис Афинской». А профессия Мстислава Ивернева — горный инженер, напоминает об одной из специальностей самого Ефремова. В романе вообще много информации о геологах и геологии, которую мало где можно так запросто почерпнуть. Много в книге и этнографических сведений — тоже своеобразный ефремовский «конёк», максимально проявленный в «Таис Афинской».

               Мировоззренческие идеи Ефремова наиболее ярко выражены через слова и мысли Гирина и Витаркананды. Эти идеи, может быть, представляют наибольшую ценность или, если угодно, интерес в книге. Не следует только воспринимать их как догматическую декларацию автора. Главное — это постоянный поиск понимания сути каких-либо явлений и их взаимосвязи, развитие высших человеческих качеств. И здесь возникает вопрос: устарели ли главные идеи Ефремова, архаичны ли они, как то заявляют некоторые читатели? На мой взгляд — ни в малейшей степени. Опровергнуть ефремовские утверждения могло бы только развитие реальной жизни, рассматриваемой в аспекте строгой науки, философии, искусства, социологии, медицины и т.д. Причем, и это главное, не просто опровергнуть (отвергнуть), а предложить свои парадигмы, более близкие к истине. А этого, насколько я понимаю, пока не произошло. Как справедливо заметил Гирин в романе: «… спорная книга — напишите другую, с других позиций, спорная теория — создайте другую. Причем по тем же самым вопросам и предметам, не иначе». Да и тот же Дерагази в гипнотическом трансе, в который его погрузил Гирин, излагает простые, но довольно интересные (и современные!) социологические выводы. Гирин и Витаркананда — олицетворение в книге, если можно так выразиться, мудрости Запада и Востока, две стороны одной медали, которая есть истина, точнее, её поиск.

              Размышления Ефремова о красоте не ограничиваются одной лишь биологической целесообразностью. Он всесторонне, на различном материале пытается исследовать это понятие. Здесь уместно вспомнить прекрасную и очень полезную для понимания данного вопроса статью А.Ф. Бритикова «Целесообразность красоты в эстетике Ивана Ефремова». Так, рассказывая о найярских племенах, Ефремов не забывает и такой «непреходящий» вопрос, как связь сексуальной жизни и экономики.

Это «исследование» вопроса о красоте проводится Ефремовым с присущей ему особой эмоциональной интонацией. Проницательный взгляд автора (придумавшего Академию Горя и Радости) часто обращается к взаимосвязи красоты и гибели, что находит и прямое свое отражение в сюжете романа (гибель Тилоттамы). Эта связь, по видимому, имеет глубокий, не осознаваемый до конца смысл, но отображаемый, тем не менее, как в «высоких», так и в более «популярных» образцах искусства. Позволю себе привести такой пример — слова из одной известной песни (экранизация «31 июня»):

Так было в мире всегда,

Так будет в мире всегда.

Вслед за беспечным летом

Осень приходит следом,

Рядом со счастьем ходит беда.

Витаркананда говорит Даяраму: «Сейчас нет меры страдания в этом мире». И может быть, эти мысли в какой-то мере послужили Ефремову отправной точкой в его концепциях «инферно» и «стрелы Аримана», изложенных позднее в «Часе Быка». В статье-интервью «Как создавался Час Быка» Ефремов говорил, что начал обдумывать этот роман с начала 60-х годов.

             Взгляды Ефремова на христианскую религию и церковь (речь не только об инквизиции), может быть, слишком категоричны, но заслуживают уважения и пристального внимания, так как выглядят последовательными и логичными. Как мне представляется, в конечном счете речь идет о том, что «христианская цивилизация» оказалась не в силах указать человеку его истинный смысл жизни, указать «выход из инферно». В итоге — сплошные «тупики». Не это ли мы наблюдаем сейчас в Европе, в мире вообще? В наиблагополучнейшей Финляндии самый популярный продукт, я слышал, — «набор от похмелья».

              Среди всего прочего, отмечу один интересный момент. В романе описан случай выздоровления онкологического больного с помощью «психики». Ефремов, как того и требуют художественные каноны жанра, показал этот эпизод (и другие подобные) намеренно несколько преувеличенно, может быть, «приукрашенно». Но, во-первых, не будем забывать, что «Лезвие Бритвы» — отчасти, и фантастический роман. Во-вторых, в этом же эпизоде Ефремов устами Гирина предостерегает от поспешных выводов и лженауки в лице медицины. Наконец, такой скептик как С. Лем, в своей «Сумме Технологии» указывал на существенное влияние психики, а именно, желания выздороветь, победить болезнь, на течение серьезных (смертельных) заболеваний. Он писал об этом как об установленном, хотя и непонятом, не объясненном строго наукой явлении. Уж кто-кто, а и Ефремов и Лем были далеки от веры в мистическое чудо. Так, к примеру, Ефремов, устами Гирина, хотя и вскользь, но «разоблачает» «чудеса» В. Мессинга. Вообще, у Ефремова эпизоды и сцены, где идет борьба человека (врачей) со смертью написаны с какой-то особенной торжественностью, вспомнить хотя бы сцену спасения Рен Боза в «Туманности Андромеды».

               Эта книга очень индивидуальна и оригинальна как по тематике, так и по структуре (композиции). Высказывались мнения, что роман «Лезвие Бритвы» выглядел бы лучше с литературной точки зрения, будь он написан в виде цикла новелл. Трудно сказать, но лично я такого мнения не разделяю. Для меня эта вещь ценна именно в ее существующем виде. Несколько, казалось бы, далеких друг от друга, сюжетных линий как бы подталкивают читателя к мысли о сложности и многообразии мира, который, тем не менее, управляется строгими общими законами, доступными человеческому познанию. Случайность и закономерность диалектически проявляются в судьбах героев романа, иногда — удивительным образом. Кажется, что рамки романа действительно тесны для «Лезвия» — не всегда выдержана стилистика, довольно много и чисто дидактических рассуждений. Но с другой стороны, можно сказать, что любые рамки по определению тесны для полноценного отражения всей сложности жизни в литературе. А в «Лезвии Бритвы» для такого отражения находятся порой удивительно точные и волнующие слова. Вообще, книги Ефремова подтверждают давнее наблюдение о том, что подлинно значительные литературные произведения не умещаются в определенные рамки, формальные классификации и т.п.

               Некоторых читателей раздражает «коммунистическая идеология», якобы присутствующая в романе как некий мешающий, искажающий «правильный» взгляд на мир, элемент. Такие читатели, на мой взгляд, не понимают, что эта «идеология» суть неотъемлемая часть ефремовского мировоззрения, в котором целесообразность физической красоты имеет прямую связь (и даже аналогию) с целесообразностью («красотой») социального устройства. Красота служит ориентиром человеку, как в личных, так и в общественных отношениях — так я понимаю идею Ефремова. Стоит ли говорить, что коммунизм Ефремова и коммунизм СССР — не одно и тоже? (К слову, нынешним критикам, стоило бы задуматься, что лучше, коммунизм СССР или, скажем, ельцинская или даже путинская Россия?) Речь, по сути, идет о соотношении эволюционных и инволюционных тенденций в развитии общества, как заметил А.Ф. Бритиков в письме Ефремову по поводу «Часа Быка». Вообще говоря, «Лезвие Бритвы», как всякое стоящее произведение и должно вызывать вопросы и давать повод для споров по самым разным темам. В этом одна из причин долгой жизни книги. Но противоречивые оценки романа возникают, на мой взгляд, просто потому ещё, что часто читатели снижают художественную ценность произведения из-за того лишь, что персонажи придерживаются ошибочных, с точки зрения этих читателей, идейных (идеологических, этических, эстетических и проч.) воззрений. Они, эти читатели, готовы были бы дать автору добрый совет типа: «Послушайте, ну сколько можно об одном и том же и с таким умным видом? Книги так не пишутся. Люди так не говорят!» и т.д. Едва ли это правильный подход, ведь он выдает собственную идеологическую «зашоренность», узость кругозора, может быть. Но в конце концов, каждый прочтёт именно ТУ книгу, какую хочет, даже если это один и тот же текст.

             Кому-то может показаться, что Ефремов в «Лезвии» больше философ, чем писатель-беллетрист. Я думаю, это всё то же обманчивое впечатление, возникающее по причине, в целом, непривычной для художественной литературы (но обычной у Ефремова) насыщенностью текста научными, антропологическими, «философскими», «культуроведческими» и прочими сведениями. Один из советских философов (по фамилии Ильенков) заметил, что занятия философией вообще неизбежны для человека, т.к. философствовать и просто думать, по-сути, одно и то же. Для полного понимания «Лезвия» требуется особенно вдумчивое отношение к этому тексту, в чём, кстати, помогают аудиокниги.

             По мере прочтения романа проникаешься все большей симпатией и к автору и к его героям. Жаль расставаться с ними в конце. «Лезвие Бритвы», несомненно, можно отнести к разряду классической литературы двадцатого века. Пользуясь терминологией Э. Фромма, по-видимому, ценимого Ефремовым, можно сказать, что чтение таких книг «может быть продуктивным и вызывать внутреннее сопереживание — то есть представлять собой чтение по принципу бытия», а не потребления. Осмелюсь сказать, что эта книга будет полезна молодым людям, находящимся на стадии формирования своего мировоззрения.

             Хотелось бы также отметить радиоспектакль, созданный по роману — дух времени передан очень удачно, хорошо обозначены образы героев. Игра актеров придает тексту большую художественную выразительность, живость и убедительность. Хороша и аудиокнига от «Ардис». С. Кирсанов хорошо исполняет произведения Ефремова (он же читал «Туманность Андромеды»).

Alex Dragon, 28 декабря 2008 г. в 02:09

Все рассуждающие о холодности героев Ефремова почему-то не дают себе задуматься, что кажущиеся им более реалистичными, а потому более близкими герои хотя бы тех же относительно ранних Стругацких, жители Мира Полдня — это всё те же наши современники, перенесённые в более-менее благополучные условия. А что такое наш современник, который живёт отнюдь в не благополучных условиях? Это задёрганное больное — в первую очередь психически — существо, съедаемое сотней страстей и неврозов, вечно мечущееся в погоне за иллюзорными целями, мучающееся комплексами и несуществующими противоречиями, исповедающий даже взаимоисключающие предрассудки, часто — просто цивилизованный дикарь, невоспитанный и, в общем-то, малограмотный, не имеющий ни малейшего представления о самодисциплине и культуре собственного мышления, с совершенно искажёнными ценностями и представлениями о взаимоотношениях между людьми, а шире — человека с миром.

Но многим кажется, что это — норма, так и должно быть, они даже не замечают всего вышеперечисленного. Для многих и Мир Полдня — чрезмерная абстракция. Желательно, чтобы человечек был с тухлецой — о, тогда да, тогда это герой нашего времени и свой в доску парень, и пусть и через тысячу лет такие будут. Как же это — что б пива не жрать, тёлок не ревновать, желчью не исходить, когда что-то не устраивает, и за места на пьедестале не бороться, лезя по головам? Как же это, чтобы всем не показать — а у меня длиннее? Как без дули в кармане ходить? Над идиотскими шутками не ржать, полагая верхом остроумия?

Врядли в описанном гопнике кто-то из читателей узнает себя. Каждый скажет: «Но я не такой!» Однако, если подумать, то сколько в нас сидит такого смутного, ненужного, часто откровенно грязного? Скольких из нас снедают демоны самолюбия, жадности и сребролюбия, тщеславия, зависти, пустословия, суетности, озлобленности и равнодушия?

Увы, люди пока не могут массово возвыситься над суетой повседневности, над своей эпохой, увидеть себя со стороны и обезьяну в себе — и во многом по своей же вине. Однако всегда находятся люди, которые могут приподняться над инфернальной неизбежностью, увидеть в себе и окружающих людей, то настоящее, что в нас есть, а не наносное и пустое. И пытаются это увиденное открыть и другим. А что же делает обезьяна в нас? Она тут же пугается и злится — ведь открытое недвусмысленно показывает, каковы мы на самом деле, и что необходимы душевные усилия для изменения. Она даже не понимает этого умом, но реагирует тут же и вполне однозначно — начинает кидаться мусором, палками и калом, дико верещать, заглушая криком тихий, ещё еле пробивающийся голосок своей души, всячески поносить и унижать услышанное и самого рассказчика, объявляя «холодным», «ходульным», «примитивным», на порядок ниже стоящим этой обезьяны.

Вспоминается эпизод из «Часа Быка» того же Ефремова, где тормансианский автомат, производивший психологический тест на профпригодность, объявил космонавта-землялина тупым. Может быть с точки зрения сегодняшних представлений это технически было бы неверно, но как метафора вполне показывает отношение обывателя ко всему, что выше его, дальше ушло в своей эволюции или хотя бы иное, отличное от его стереотипов. Примерно так европейцы относились к народам других культур во времена Великих Географических открытий.

Гризельда, 22 августа 2018 г. в 19:04

Книга не разочаровала – я не ждала от неё ничего хорошего. Не вызвала восхищения или интереса – все эмоции утонули в тоннах идеологических рассуждений. Как утонули в них сюжет и персонажи. Возмущения и ненависти книга тоже не вызвала – хоть она и описывает под видом идеального коммунистического мир довольно жуткий и античеловечный по современным меркам, написана она была так давно и так нудно, что относиться к ней иначе как к нелепой скучной сказке, у меня не получилось.

Как фантастика книга безнадёжно устарела. То и дело глаз спотыкался о какую-нибудь нелепость, которая безжалостно и до основания разрушала образ храбрых первопроходцев. До смешного слабые сканеры, которые не могут выявить наличие жизни на планете и просветить инопланетный корабль, отсутствие средств связи даже на Земле (парочке людей после аварии в степи пришлось пешком идти до ближайшего населённого пункта), недоверие к компьютерам, которые уступают по точности человеческому мозгу, из-за чего все расчёты должны проводиться вручную, всего один исследовательский робот на корабле, странное поведение корабля в космосе… да ещё и космические корабли настолько везучи, что в огромных пустотах космоса треть из них натыкается на метеориты. Впрочем, космические приключения и исследования далёких планет далеко не главное в книге.

На первое место автор ставит описание утопичного будущего, где победил коммунизм, а человечество наконец избавилось от войн, болезней и добилось счастливой и мирной жизни для каждого. И в этом кроются две серьёзные проблемы книги. Первая – увлёкшись объяснением устройства общества, автор отбросил в сторону увлекательность сюжета и живость персонажей. То и дело герои начинают говорить длиннющими диалогами, рассказывая об истории мира, общества, о том, как хорошо им живётся на Земле. Читателю это неизвестно, но для них это очевидные вещи. И когда влюблённый мужчина начинает говорить с женщиной лекциями о банальнейших, с его точки зрения, сведениях о морали и истории – это выглядит довольно странно и нелепо. Люди у Ефремова не имеют эмоций, характера, объёма – это картонные фигурки, существующие для того, чтобы доносить его идеи до читателя.

Вторая проблема – утопия-то выглядит жутко. Одинаковые люди – все как один прекрасные телом, с одинаковым образом мышления и никогда не спорящие друг с другом, подавляющие эмоции, с восторгом бросающиеся умирать во славу прогресса там, где их могли бы заменить роботы. Вот уж действительно, как было сказано в рецензиях до меня, проглядывается жуткий технократический призыв – машины дороги, люди дёшевы. Впрочем, люди от машин почти не отличаются – то ли потому, что они настолько картоны, то ли такими видит автор людей будущего. Понятие семьи уничтожено – женщина обязана родить двух детей, которых у неё тут же забирают, а если она захочет воспитывать сама, то добро пожаловать в резервацию для отщепенцев, не понимающих прелестей коммунистического общества. Природа Земли оказалась уничтожена, переделана под нужды человечества, отчего мир стал стерильным и таким же одинаковым, как и люди, его населяющие. У этого общества есть роботы, но работают почему-то люди, зачастую рискуя жизнями. Люди занимаются вычислениями, люди лезут в шахты, люди истребляют бесполезных для общества животных, люди идут тыкать палкой в опасную инопланетную пакость. То ли это сказывается технический прогресс нашего мира, шагнувший так далеко, как в 50-е годы и представить себе не могли. То ли действительно – люди дешевле, их не жаль, пусть умирают ради недостижимого светлого будущего.

И постоянное стремление автора раздеть присутствующих в книге женщин, с пространными описаниями гибкости женского тела рядом с не менее пространными диалогами об устройстве мира, это немного странно. Особенно при том, что мужчины похоже лишены всякого рода сексуальных желаний и любуются женскими телами исключительно с эстетической стороны – ещё один плюс в копилку жуткостей этой утопии.

AlisterOrm, 22 ноября 2012 г. в 00:53

...Считать, что этот роман хоть как-то примыкает к какой-либо из господствующих течений — большая ошибка. Социализм? Нет. Капитализм? Тем более нет. Что за явление такое — «Час Быка»? Почему его запрещали? И как в то время вообще могла выйти такая вещь? До сих пор — неясно. Ясно только одно — это уникальное и штучное явление.

«Час Быка» настолько сильно выходит за рамки всех идеологий и систем, настолько сильно непохож на другие произведения советской фантастики... Коммунизм «Часа...» — это совсем не то, что под этим словом понимали Маркс и Энгельс, а уж тем более — Ленин. И вообще — кто это такие? Фай Родис, историк и главный герой романа, ни единого разу не упомянула в своей речи основоположников «исторического материализма». А «первая страна социализма»? А пятилетки? А партий? Ничего этого в светлом коммунистическом будущем нет? Кощщунство!!!

А между тем именно в «Часе Быка» мир светлого будущего показан как никогда ярко и объёмно, сильнее, чем в ТА. Удивительно, насколько он оторван от уровня «способа производства», и какой упор сделан в нём не на формирование социума, а на формирование индивида, неповторимого и совершенного. Ефремов осмеливается не только «забыть» имена классиков марксизма, но и внедряет в текст массу санскритских понятий, обозначающих явления вселенной, говорит (!) о духовности... Не о религии, конечно (это было бы грубо и прямо), а как бы завуалированно — о высокоморальном развитии людей на основе духовного совершенствования (упоминаются как бы между прочим «святые для любого жителя Земли храмы Тибета, Эллады и Руси). Общество будущего — это по настоящему совершенный мир, мир совершенных людей, совсем по иному мыслящих и развивающих тайные способности своего разума.

Почему он так ярок, этот пасторальный мир? Ему здесь есть антипод — мир Торманса, где обитают люди на самой низкой стадии общественного развития. Конечно, можно считать роман «критикой капитализма», «критикой лжесоциалистического Китая», и говорить о прочем подобном бреде. Что на самом деле? Достаётся всем — и Союзу в том числе. Ефремов был мудрым человеком, и прекрасно понимал, что ни одна из существующих систем не способна построить коммунизма, что каждая из них тупикова. Да, Торманс — это мир развитый технически, но совершенно морально деградировавший, изуродованный — это будущее дальнейшего развития и капиталистической, и социалистической систем — почти что. ПОка ещё это не наш мир... а завтра? Мудрец Ефремов сделал страшное и жуткое предсказание — он показал, насколько все эти системы античеловечны и уродливы. Это смелый шаг — пойти на уничтожение идеологии не только в своём сердце, но и грамотно изложить это на бумаге.

И всё таки Ефремов даёт нам надежду. Надежду в облике Фай Родис. В облике Грифа Рифта. В облике Сюй-Те, наконец. Это отголосок того, к чему нужно стремится — к несбыточному. Мир уважающих друг друга людей, в котором нет места соперничеству и интригам, здесь живёт только любовь и знание. Это тщательно воспитание индивида, всем обществом, и каждым по отдельности, где родители не «уродуют своих детей по своему образу и подобию». Это надежда, утопия. Но Торманс всегда реальнее. Дело здесь не в правительстве, не в олигархах, не в ворах — только в нас самих. Это и хотел сказать Ефремов своим романом. Он сказал, что надежды почти нет, но это «почти» так много значит...

Философский трактат высочайшего уровня. Далеко выйдя за пределы социализма, Ефремов смог создать нечто, равное по своей мощи лучшим образцам западной социальной фантастики. Во всех ВУЗах — обязательно рекомендовать!

DulcineadelTobos, 25 апреля 2017 г. в 15:30

Да, сейчас такой литературы не найдёшь.

Всё больше теперь вот так: «...эти неуравновешенные, невежливые, болтливые и плоско-ироничные герои будущего больше похожи на недоучившихся и скверно воспитанных бездельников современности». Это цитата из авторского предисловия Ефремова к роману «Час быка». Как точно про наше время.

Да совсем не идеальны они, не совершенны, эти герои Ефремовских романов! Ведь он ещё в в первом романе трилогии «Туманность Андромеды» описывает и тех землян, кто настолько НЕ совершенен, что их даже удаляют подальше от общества.

А в «Часе быка» Ефремов, описывая землян, говорит о том, что они кажутся тормансианам холодными, не эмоциональными, но только лишь потому, что они очень хорошо умеют управлять эмоциями. То есть они такие же люди, как и тормансиане, но более «продвинутые» (прошу прощения за сленг, но я всего лишь представительница Эры Разобщённого Мира!!!).

Как же они прекрасны, герои «Часа быка«! Сцену выхода из звездолёта «Тёмное пламя» и явления тормансианам я могу перечитывать бесконечно...

«– Фай, помните, я готов все взять на себя! Я сотру их город с лица планеты и разрою его на глубину километра, чтобы выручить вас!

Фай Родис обняла командира за крепкую шею, привлекла к себе и поцеловала.

– Нет, Гриф, вы никогда не сделаете этого!»

Никакого вмешательства не было. ОНИ ЛЕГКО МОГЛИ БЫ... Но они даже пожертвовали своими жизнями, чтобы показать, что их миссия не захватническая.

Возможно, с точки зрения «литературности» языка роман не идеален, но зато в нём нет набивших оскомину дурацкого ёрничанья, глумливости и той самой плоской ироничности, которая так популярна сейчас при описании как бы «крутых героев» и уже доставшей постапокалиптики.

Конечно, конечно, роман И. Ефремова не столько о далёком будущем, сколько о нас.

Час Быка- это самый тёмный час перед рассветом. И рассвет будет...

Сат-Ок, 04 ноября 2012 г. в 16:39

Пятьдесят лет прошло с тех пор, как опубликован роман «Лезвие бритвы». Сразу после издания в газетах и журналах возникло множество отзывов о романе, письма шли непрекращающимся потоком. Но – увы! – за полвека не появилось обстоятельного литературоведческого исследования. «Туманности Андромеды» и рассказам повезло больше – о них успели подробно написать в книге «Через горы времени» Е.П. Брандис и В.И. Дмитревский.

За первым изданием романа читатели буквально гонялись, в библиотеках выстраивались годовые очереди. На чёрном рынке экземпляр стоил 30—40 рублей. Огромная сумма, треть зарплаты молодого инженера! Счастливым обладателям книги завидовали. В середине семидесятых желание прочитать и перечитать роман не иссякло; в конце восьмидесятых, в годы массового прорыва информации, когда тиражи Ефремова стали исчисляться миллионами, «Лезвие бритвы» мгновенно покидало полки магазинов, показывая подлинный читательский интерес.

Книгу стремились прочитать и школьники, и зрелые учёные.

Авиаконструктор П.В. Цыбин рассказывал о Королёве: «Дома у Сергея Павловича… я видел и книги И.А. Ефремова. Однажды Сергей Павлович неожиданно вышел ко мне с книгой – это было «Лезвие бритвы» – и спросил меня: «Ты читал эту книгу?» Я говорю: «Нет, не читал». – «Обязательно прочти! Здесь есть над чем подумать»».

Неудивительно, учитывая отношение Главного Конструктора к точности и красоте. Если рабочий при сварке делал прочный, но неровный шов, то Королёв требовал исправить его, сделать приятным глазу. Это была не причуда, но выстраданное жизнью понимание: в некрасивом чаще таится скрытый дефект, порой имеющий значение лишь во взаимном усилении с другими, незначительными, казалось бы, небрежностями. В целом же ослабляется вся структура.

Роман, сыгравший огромную роль в самоосознании общества, повлиявший безусловно на каждого читателя, необходимо осмыслить, провести основательный анализ. Это ещё предстоит сделать. В нашей книге мы дадим лишь краткий очерк.

«Лезвие бритвы» – творческий эксперимент, в котором три сюжетные опоры – русскую, итальянскую, индийскую – замыкает встреча всех главных героев в Индии. Ефремов, безусловно, в выборе сюжетов и антуража ориентировался в первую очередь на современную ему молодёжь – в массе своей детей войны, многие из которых вынуждены были работать, часто не имея материальной возможности продолжать образование, рвались в институты, мечтая двигать страну вперёд. Многие приезжали в города из деревень, стремились к знаниям и упорно искали их. Этих людей и видел перед собой Иван Антонович, создавая масштабное полотно, по которому пролегали маршруты его героев. Чтобы облегчить восприятие сложного теоретического материала, ради которого задумывалась книга, он выбирает форму приключенческого романа.

Попробуем поставить себя на место молодых людей начала шестидесятых годов. Тогда в «Лезвии бритвы» практически каждая страница окажется для нас ошеломляюще новой – причём на всех уровнях восприятия.

Для начала возьмём итальянскую сюжетную линию.

Иван Антонович переписывался с многочисленными зарубежными друзьями, принимал их у себя в гостях, получал из-за границы журналы – одним словом, он достаточно хорошо представлял себе мир западного капитализма, отделённый в те годы от СССР холодной войной и железным, лишь изредка приподнимающимся занавесом. Среду западных актёров и художников, почти совершенно не знакомую советскому читателю, но безумно притягательную, он и выбрал для изображения. Яхта «Аквила», принадлежащая знаменитому актёру Иво Флайяно, «мисс Рома» – его богемная подруга Сандра, пара аквалангистов – художник Чезаре Пирелли и отважная ныряльщица Леа плюс суровый капитан Каллегари – всё это неумолимо должно было привлечь читателей – любителей приключений. Плавание по Атлантическому океану, опасные погружения в аквалангах, алмазы Берега Скелетов, затонувшие в древности суда, таинственная корона, великолепный Кейптаун, который многим был известен только по песенке «В Кейптаунском порту…» – даже отдельно взятый сюжет из подобных ингридиентов был обречён на успех. Добавить к этому пылкость итальянцев, связь без любви, развенчание киногероя, любовь и ревность благородного лейтенанта Андреа – и становится понятно, почему даже сотрудницы телефонной станции, где чета Ефремовых добивалась установки домашнего телефона, просили Таисию Иосифовну принести им хоть один экземпляр «Лезвия…».

Индийская линия не менее привлекательна. Древние монастыри Ладакха, громады Каракорума и Гималаев, общение с гуру, необычайные испытания духа, природа равнинной Индии, храмы Кхаджурахо, любовь к прекрасной танцовщице-найярке, оказавшейся артисткой кино и практически рабыней продюсера. Скульптор Даярам, любя Амриту Тилоттаму, испытывая жгучее чувство ревности, ищет избавления от него в удалённом монастыре Тибета, затем с помощью итальянцев и местных йогов похищает возлюбленную у продюсера и, уединяясь в домике на берегу океана, ваяет статую апсары. А русский геолог становится их товарищем.

Индия в шестидесятые годы была, пожалуй, даже более закрытой для советских людей, чем мир Запада – из-за внутренних распрей и противостояния на религиозной и социальной почве. Эта страна с её красочным, необычным для северян видом, многоликая, исполненная тайных знаний, дававших посвящённым могущество, чрезвычайно привлекала советских людей. Книги о йоге, о древних знаниях и искусстве Индии в СССР были столь редки, что главы «Лезвия бритвы» досконально изучались читателями как единственный источник столь желанных сведений.

Русская часть романа рождала в читателях ощущение тайны. Вроде бы, всё просто: действие происходило в хорошо знакомой стране, однако и герои, и события казались читателям необычайными, словно плотно облегающий душу футляр быта вдруг рассыпался прахом и явственно проступили контуры совершенно иных, непривычных отношений и явлений. Герои Ефремова были совершенно не похожи на знакомых всем героев производственных романов. Они не добивались перевыполнения плана, не поднимали целину, но сосредоточенно и увлечённо занимались наукой, гимнастикой, танцами, во время дружеских застолий обсуждали новости из разных областей знания. Знакомые незнакомцы – так воспринимались они простыми читателями. Среди обыденных действий – работы, посещения поликлиники, встреч с друзьями – возникали поступки, которые вызывали жгучий интерес. Оказывается, молодая женщина может всерьёз заинтересоваться зрелым мужчиной. Оказывается, любовь к чаю может сблизить людей (абсолютный нонсенс для страны, где не было культуры чая!). Оказывается, на свидании с мужчиной можно свободно говорить о любимых картинах, о танцах и музыке, а деньги, выигранные в лотерее, потратить не на вожделенный для большинства ковёр или диван, а на трёхдневное путешествие в весенний Крым!

Завораживал образ Ивана Гирина – поразительная исследовательская деятельность, которую он вёл сверхурочно на свой страх и риск, способность к медицинской диагностике и гипнозу, знание психологии и самоконтроль. В отличие от исполненного ревности чувства в итальянской и индийской части Гирин и Сима создавали совершенно иной образ любви, построенный на глубоком понимании, уважении и отсутствии чувства собственности, на котором зиждется ревность. Советский кинематограф пятидесятых – начала шестидесятых годов состоял из картин, где любовь представлялась в многочисленных эмоциональных всплесках наивной страсти и диковатой ревности на фоне деревенских или заводских пейзажей. Гирин, Сима и Мстислав Ивернев с его любовью к Тате выглядели на этом фоне как инопланетяне. Даже введение в русскую часть шпионской темы вызывало меньше интереса, чем духовные облики главных героев.

Русская часть единственная имеет глубокое обращение к прошлому, многоступенчатое, если учитывать пролог, в котором мы попадаем в 1916 год, на выставку самоцветов Алексея Козьмича Денисова-Уральского. Здесь завязывается сюжетная нить всего романа, связанная с редким загадочным камнем, здесь же мы встречаемся с автобиографическим образом – мальчиком Ваней. Второе погружение – в знойное лето 1933 года, когда студент Гирин, выполняя первое самостоятельное исследование, оказался на Волге, где встретился с Анной (сам Ефремов впервые оказался на Волге в 1934 году). Читатели шестидесятых годов, в большинстве своём ещё связанные корнями с деревней, узнавали реалии уходящей жизни, близко к сердцу принимали трагическую историю талантливой девушки. Интеллигенция же как откровение восприняла описанный автором обычай омовения в росе – на заветной поляне, где когда-то стояли древние идолы.

Ещё одной временной ступенью становится Великая Отечественная война. Под Москвой, уйдя на фронт добровольцем, погибла Анна, через некоторое время погиб его друг – скульптор, ставший мужем Анны. Сам Иван Гирин отдал войне и её последствиям огромную часть жизни, много лет служа хирургом, главным врачом госпиталя.

Неизмеримо углубляют хронотоп всего романа видения охотника Селезнёва (подобно Аллану Квотермейну из романа Хаггарда «Ледяные боги», вдохнувшему пары особого растения и ощутившего себя первобытным охотником), запечатлённые в ходе эксперимента по высвобождению наследственной памяти. Как вехи ушедшего, но не исчезнувшего прошлого человечества воспринимаются образы тибетских монастырей, храмы Кхаджурахо, тантрические обряды и история исчезнувшего флота Неарха.

В том, что три сюжетные линии романа в итоге сходились воедино, нет нарочитости или искусственности. Главным героям присущи честь, благородство, восхищение красотой, стремление к знаниям.

Три части, несмотря на своеобразие сюжетов, не выглядят чуждыми, разнохарактерными: их объединяет авторский взгляд, постоянное осмысление фактов, событий, чувств, испытываемых героями. Лекционный материал, которым особенно нагружена русская часть, должен был, по мысли автора, служить важнейшей цели: только знание может стать основой духовного самовоспитания, без которого невозможно пройти лезвием бритвы – узкой дорогой к коммунистическому обществу («Эпилог»).

Проглотив книгу за одну-две ночи, ухватив нити интриги, молодые читатели возвращались к роману ещё и ещё раз, обращая внимание уже не столько на события, сколько на вдумчивые размышления автора, на богатство сведений по самым разным наукам, на цитаты и упоминания поэтов и художников, о которых в те годы не принято было говорить (М.И. Цветаева, М.М. Шкапская, В.И. Немирович-Данченко , З.Е. Серебрякова, Н.К. Рерих, В. Кунерт). Деревянную статую Анны сравнивали со статуей С.Т. Конёнкова (Третьяковская галерея).

Распространено утверждение, что прототипом Ивана Родионовича Гирина стал Алексей Петрович Быстров, и слова самого Ефремова в предисловии ко второму изданию это вроде бы подтверждают. Но не стоит вырывать их из контекста ситуации жизни:

«Среди множества писем, мною полученных, больше всего волновали меня трагические просьбы о помощи в болезнях. Читатели принимали меня за врача или, во всяком случае, просили познакомить их с прототипом главного героя.

Заранее должен сообщить, что я сам – не врач, а прототипом Гирина послужил мой покойный друг, врач и анатом, ленинградский профессор А.П. Быстров, который, увы, уже не придёт ни к кому на помощь».

Разумеется, заявлять во всеуслышание о писании портрета с себя было бы не очень корректно. Какие-то качества, общие у Гирина с Быстровым – скажем, пресловутая способность к диагностике – была в наличие и у самого Ефремова, пусть и не в такой ярко выраженной, профессиональной форме. Конечно, Гирин, как и Быстров, был военврачом. От Быстрова же Гирину досталось и умение играть на пианино: обоим хорошо думалось под музыку.

Однако в большинстве черт образ Гирина имеет автобиографичный характер.

Быстров был человеком нелюдимым, Гирина же мы видимо в постоянном общении. Трудно узнать невысокого, остроумно-язвительного, лысоватого Быстрова в большом надёжном Иване с неторопливой речью и отточенными жестами.

Могучая фигура с широким костяком, стремление проникнуть в сферу бессознательного, потрясающая работоспособность и задатки необычных способностей, круг интересов, дружеские связи и отношение к Симе, в образе которой воплотилась Таисия Иосифовна. Обобщающие формулировки, фокусировка идей и глубокая внутренняя уравновешенность – всё это, конечно, черты, присущие прежде всего самому автору. И даже привычка убегать от огорчений в зоопарк принадлежит Ефремову.

В этом ключе крайне любопытен ещё один заход: в прологе, после философского вступления о судьбе и ключевых событиях, открывающих её новый виток, рассказывается о выставке, где в одном помещении находятся серые камни – немые герои романа, и голубоглазый мальчик Ваня, полный внимания и замирающий перед красотой разнообразных драгоценных минералов. Само собой воспринимается этот мальчик маленьким Гириным, но… тому в момент проведения выставки было всего два годика, и это явно не он. Зато другой мальчик Ваня – Ефремов – из всамделешнего мира – вполне мог посетить такую выставку в 1914 году. Здесь мы видим уникальный для Ефремова приём, который положил во главу угла всего своего творчества другой выдающийся писатель – Владислав Петрович Крапивин. Речь идёт о скрещивании двух реальностей и рождении благодаря этому невероятной и непредсказуемой третьей, которой словно сообщается дополнительное измерение. Мир, в котором происходят такие превращения и пространственные наложения, Крапивин назвал… Великим Кристаллом.

Думается, причин, из-за которых Ефремов отвёл внимание от себя, несколько. Ему важно было добрым словом помянуть ушедшего друга, привлечь внимание к его личности. С другой стороны, в письмах люди просили о помощи, а Ефремов не мог её оказать. И вынужден был перенаправить часть потока со своей персоны на ушедшего друга.

Во второй половине восьмидесятых годов, во времена перестройки, когда произведения Ефремова вернулись к массовому читателю, восприятие романа оставалось таким же острым, вызывало те же животрепещущие темы и вопросы. Только в обществе уже не было порыва самоотвержения, стремления жить ради прекрасного коммунистического будущего, на первый план выступили вопросы совершенствования – не ради общего блага, а ради возвышения личности. И тут «Лезвие бритвы» давало обильную пищу для умов и сердец.

Минуло ещё четверть века. Прекратил своё существование Советский Союз, в России воцарился олигархический капитализм, и все прежние реалии западной жизни контрастно и отчётливо проступили в повседневности, напоминая слова Леа о судьбе молодёжи, которая живёт без будущего. Молодых читателей начала XXI века уже не удивляют сцены на яхте знаменитого киноактёра, их скорее удивит поведение Гирина, который безвозмездно работает ради научных открытий и не берёт денег за лечение больных. Песочные часы перевернулись. Там, где было узко, стало широко. В шестидесятые ничего не знали о йоге – сейчас, во многом благодаря интернету, доступны любые сведения, однако это создало ощущение лёгкости обретения, что привело к поверхностности, не позволяющей в полной мере оценить дарованное. Хочешь спрятать хорошо – положи на видное место. В сплошном информационном шуме почти не остаётся места для глубоких раздумий и вчувствования в предмет, необходимых для духовных практик.

Современный читатель, умеющий сосредотачивать своё внимание, разглядит в «Лезвии бритвы» все достоинства, которые не померкли, а только ярче заблистали за полстолетия. Иван Антонович надеялся, что появится много подобных книг, сплавляющих воедино интригу и знание. Однако «Лезвие…» так и осталось уникальным произведением подобного рода.

Ефремов продолжает двигаться в направлении, которое критики после публикации рассказов о необыкновенном назвали приключениями мысли. Мысль здесь следует воспринимать литературным персонажем, имеющий свою судьбу и психологию, она втянута в многоуровневые отношения в своём мысленном социуме. Диалектика души Толстого на века останется образцом, а «детективы для домохозяек» — анекдотом-приговором для нашего времени. Так творческая мысль должна иметь сложную разветвлённую структуру, быть осознана, а значит – выражена в слове. И уже в силу этого неизбежно противоречива и захватывающе динамична.

Умение насладиться приключениями мысли – искусство, которое необходимо оттачивать. И Ефремов обильно насыщает свои книги сюжетами в сюжете, окутывает тело романа густой и сложносоставной ментальной ноосферой с тончайшими огненными смыслами в потаённой сердцевине. Словно подчёркивает практичность философских дефиниций, выраженных в одном из писем к Олсону: необходимость дополнить утверждение Маркса о бытии, определяющем сознание, контрутверждением, — что и сознание определяет бытие. И что дух является высшей формой материи…

В «Лезвии бритвы» читателя держит в напряжении не только детективный сюжет, но – главным образом – развитие научных идей. Главное место занимают в этом поиски Иваном Родионовичем ключа к Себ, пятой душе древнеегипетской мифологии, вместилищу памяти поколений.

Опыты Гирина с наследственной памятью, с вызыванием эйдетических видений прошлого столь поразительны, что морально уравнивают советского учёного с индийскими мудрецами, дают Гирину право говорить об индийской мудрости так, как он говорит – почтительно и внимательно, но дерзко и строго. За самим Гириным стоит полнота полученной западными методами поразительной информации, сходной с результирующим вектором многовековой йогической практики. Разумеется, опыты с ЛСД были в СССР недоступны, а позже их запретили во многих странах мира, хотя до сих пор серьёзные исследования говорят о безвредности препарата для физиологии человека. Во время написания романа тема была исключительно свежа и горяча – только из печки. Только-только начинал свои опыты Станислав Гроф, позже ставший патриархом трансперсональной психологии. Откуда Ефремов брал информацию настолько детальную, что описывал даже химическое воздействие препарата? Видимо, след ведёт к его другу, психофизиологу Ф.В. Бассину. Будучи энциклопедически образованными людьми, они могли свободно обсуждать стоящие перед наукой проблемы и предугадывать пути её становления.

Поразительны видения охотника Селезнёва, вызванные расщеплением сознания и подсознания и пережитые им как подлинные события. Необычные животные, пасущиеся стадами в степи, сражение с саблезубым тигром, создание каменных сооружений, где могли прятаться древние охотники, набег доисторических слонов – архидискодонов, встреча с четырёхметровой обезьяной гигантопитеком – в этих картинах автор даёт нам краткую историю эволюции человека, концентрированно показывает биологические и психологические механизмы, приведшие к возникновению современного образа человека.

Эволюция человека построена на гуманизме, в основе которого лежит мощный инстинкт сохранения рода. Людей «так мало, каждый на счету, каждый бережно охраняется своими соплеменниками. Как трудно во всех превратностях жизни вырастить бойца-мужчину или способную к продолжению рода крепкую женщину! Бесконечно долго вырастают человеческие детёныши, прежде чем становятся полноценными, обученными и воспитанными членами племени. Поэтому каждый погибший или искалеченный в схватке с хищниками человек – большая утрата, а гибель нескольких охотников или женщин может поставить всё племя на грань исчезновения». Высокая ценность индивида, забота о потомстве – вот подлинная база человеческой нравственности. Каждая человеческая жизнь – драгоценный цветок. Это понимали наши предки триста веков назад, с этим же ощущением будут растить детей люди эпохи ЭВК и ЭВР.

Образ лезвия бритвы буквально пронизывает роман. В ситуации с опытами он озвучен так: «Нормальный человек – это тот, у кого, выражаясь фигурально, стрелка показателя психики трепещет на нуле – на неощутимой грани между сознанием и подсознанием, взаимодействующими вдоль этого тонкого, как… лезвие бритвы, психического стержня абсолютно здорового «я»».

Исследования Гирина давали столь выдающийся результат, что у любого учёного был бы большой соблазн продолжить опыты. Да и сам Селезнёв умолял доктора продолжать. Однако начало сказываться кумулятивное действие препарата, и ради здоровья охотника эксперимент следовало прекратить. Гирину удалось пройти по лезвию бритвы, получив уникальные данные и сохранив здоровье испытуемому.

Удался этот путь и в случае излечения лётчика Дёмина, больного раком. Суть достижения Гирина – понять причину болезни как нарушения нервно-химической регулировки, тончайшего баланса человеческого организма – на лезвии бритвы, и воздействовать гипнозом, тщательно продумав последовательность внушений – так, чтобы больной активно помогал врачу всем напряжением своей психики.

Способность к гипнозу, осознаваемая человеком как высокий дар, требует точнейшей дозировки, применения в соответствии с высочайшими нравственными установками. Пройти по лезвию, не соскользнуть – в этом высокая ответственность перед людьми. Гирин применяет гипноз несколько раз. Заставляет Дерагази признаться в истинных намерениях и побуждениях, требует у женщины-хирурга признания в садистических наклонностях и ставит запрет, лечит лётчика – действуя во благо людей. Лишь раз он включает гипнотическую способность не ради других, а ради себя, когда в Никитском саду заставляет Симу упасть в его объятия, и глубоко сожалеет об этом. Ибо в основе подлинной любви – свобода воли каждого.

Развитие психической энергии должно сопровождаться самовоспитанием, ростом нравственных качеств, иначе последствия могут быть трагическими. Вспомним: в «Туманности Андромеды» люди эпохи Великого Кольца сознательно задерживают развитие экстрасенсорики.

Поэтому появление в романе Дерагази не случайно и обусловлено не только литературной необходимостью фигуры злодея. Зло хорошо организовано, понимал Ефремов, и использует самые разнообразные средства, включая апокрифические. Высшее мастерство владения психикой людям, подпавшим под власть зла, никогда не будет доступно, но и навыков липкого гипноза, кодировки простых людей вирусами преступных программ – вполне достаточно, чтобы причинить ничего не подозревающим об этой стороне жизни людям жестокие бедствия. Так драма случилась в жизни Мстислава Ивернева, полюбившего закодированную на преступление девушку Тату. Характерно, что коды внушения были наслоены на кольцо с хиастолитом, который она носила.

Поразительное воздействие на психику серых камней из чёрной короны имеет вид дополнительного указания на непосредственное родство (в берговском понимании) устройства человеческой души и структуры минералов. Не только развитая психика может оказывать сильнейшее воздействие на мозг другого человека, но и целиком природное образование! Понятно, что за таинственными свойствами серых камней охотились преступники, знающие толк в том, что люди называют магией, а на деле часто является знанием о необычных закономерностей. Надо отметить, что в «Часе Быка» писатель вновь возвращается к этой теме – там фигурируют хрустальные шары, используемые в средневековой Японии для гадания .

Эти факты, как и ряд других сцен в романе с их несомненной правдой судьбы обладает несомненным сходством с фрагментами эзотерического романа Конкордии Евгеньевны Антаровой «Две жизни». Поединок Гирина и Дерагази, магия сцены после убийства Тилоттамы – аналогичное, хотя и более аскетическое воспроизведение сразу нескольких подобных фрагментов в «Двух жизнях». Тут важна именно этика и психология эпизода, выходящая за рамки описательности критического реализма.

Нет никаких данных о знакомстве Ефремова с романом Антаровой, да и вряд ли это было возможно – в то время он существовал только в качестве немногочисленных списков. Но линия синтеза таинственных приключений, ведущих к исполнению сужденного, и духовно ориентированных экстраспособностей прослеживается в близкой тональности.

В индийских главах автор несколько раз упоминает «Упанишады» – сокровенное знание Индии, заключительную часть вед. Изначально образ лезвия бритвы возник именно в этой древнейшей книге: «Восстань! Пробудись! Найдя Великих Учителей, слушай! Путь так же труден для следования, как остриё бритвы. Так говорят мудрецы» .

Великие Учителя связаны с Шамбалой. Образ этой страны как высшего мира неизбежно возникает в романе, в тибетских главах. А описание окрестностей монастыря в Ладакхе соответствует картине Н.К. Рериха «Путь в Шамбалу». Описание же монастыря, в котором Даярам проходил испытание тьмой, очень напоминает монастырь Сандолинг в долине Нубра, этот монастырь упоминается в книгах Н.К. Рериха .

Витаркананда – не иномирный, отрешённый гуру, замкнувшийся в стремлении достичь нирваны; он стал на путь социального служения: как профессор, преподаватель, он дарит свои знания жаждущим, помогает талантливому скульптору понять рождение и смысл канонов красоты в Индии, поверить в себя и создать предназначенное.

Профессор указывает Даяраму на обряды Тантры как на средство преодоления ревности, возвышения до Любви. Создавая статую Апсары, скульптор и танцовщица «сроднились на пути совместного творчества в жизни, пронизанной любовью и страстью.

Им теперь не были страшны терзания «нижней» души: близость шла не через первобытную тьму, а по светлому лезвию ножа над всеми пропастями сердца, поднималась торжествующим цветком любви над тёмным и могучим естеством Земли».

Изваяние Апсары становится центром выставки, и мы видим в индийской части зеркальное отображение русской сцены, где впервые была представлена публике деревянная статуя Анны.

«Надо говорить с теми, в ком есть непробуждённое богатство, – тогда придёт отклик», – объяснял гуру Даяраму.

Ефремов, посвящая роман красоте, обращался и обращается к молодёжи – к тем, у кого в душах есть ростки чистоты, ещё не заглушённые ложными наслоениями. Тема прекрасного в произведениях Ефремова сквозная, ведущая. В «Лезвии бритвы» сконденсирована она, пожалуй, с наибольшей плотностью. Идея о красоте как наивысшей мере целесообразности чётко проговорена уже в «Туманности…». В новом, экспериментальном романе она получает полное выражение.

Ефремовское определение прекрасного представляется настолько естественным и самоподразумевающимся, вытекающим из самого строя жизни, что заранее имеет немалую фору перед разнообразием других концепций. Важно понимать, что приведённые Гириным конкретные примеры вовсе не исчерпывают многообразия подхода. Более того: совершенно очевидно, что ефремовская концепция прекрасного в эстетике дополняется аналогичным пониманием в этике. Подробно Ефремов от этом не пишет, оставляя читателю возможность самому совершить открытие и увидеть в красоте поступков его героев наивысшую меру целесообразности. Напомним, автор писал всё же не учёный трактат, и специфическая недоговорённость при ясном указании на строй мысли рождает волшебное чувство сопричастности и сотворчества.

Современная метанаука синергетика исследует законы гармонии, математику золотого сечения, демонстрируя исключительную точность ефремовского подхода .

Вопросы восприятия прекрасного теснейшим образом увязываются с вопросами социальной психологии.

Вслед за Эрихом Фроммом (а Фромма он читал, как и другого представителя гуманистической психологии – Роджерса, о котором даже упоминает в диалоге с йогами как о наиболее близком к индийской мудрости), говоря о конкретном человеке, Ефремов выходит за личностные рамки и рассматривает индивида в контексте его существования – в природе и обществе. Как последовательный диалектик и монист, он утверждает нелинейную связь между природой, обществом и человеком, и постулирует безусловное наличие нормы. Норма человека – общественное поведение, равновесие процессов возбуждения и торможения в коре головного мозга. Однако общество может быть нездоровым, не способствующим формированию и развитию в человеке сугубо человеческих качеств, выработанных за долгую эволюцию – способности к самопожертвованию, заботы и альтруизма. Ефремов и Фромм указывают на существование осевой человеческой природы, которая может воспроизводиться и реализовывать себя должным образом только при условии здоровых социальных отношений. Иначе жёсткий деструктивный конфликт неизбежен.

Индийская йога, дающая мощное индивидуальное продвижение человека по пути эволюции, в условиях многовекового косного окружения неизбежно оказалась закрытым учением со строгой внутренней иерархией и комплексом знаний, сокрытых от непосвящённых. Неизбежность этого очевидна, но столь же очевидно, что условия быстро меняющегося мира, небывалого ускорения происходящих в нём процессов требуют активного участия в жизни общества каждого достойного человека. Именно в этом заключается главная критическая идея, высказанная Гириным во время его встречи с индийскими мудрецами.

Интересен тот факт, что в «Живой Этике» есть параграфы, почти дословно воспроизводящие логику Гирина. В этом плане идеал Агни-Йоги предстаёт в виде синтеза индивидуального совершенства и работы на общее благо (недаром Ефремов называл её «общественной йогой»). В романе к этому же пониманию склоняется учитель Витаркананда, с большим вниманием воспринявший появление самобытного северного врача.

Финальная сцена – стрелы мысли, сплетающиеся в познании на картине «Мост Ашвинов» – ещё один ефремовский архетип.

Подлинное счастье – это общение людей, стремящихся к целостному познанию, проходящих разными тропами долгий путь восхождения на одну и ту же вершину. В этом соль диалектического монизма: единство в разнообразии, если это разнообразие подчинено единой цели. Именно поэтому и сам Гирин, и его индийские оппоненты спокойно отнеслись к непреодолимым (на данном этапе) идейным разногласиям и приветствовали факт общей устремлённости к высшему.

Как это далеко от культивируемых сейчас бесконечного плюрализма и кажущейся равноценности всякого суждения, мысли, поступка. С другой стороны, полная невозможность находиться в этом шизофреническом мире возрождает к жизни максимы традиционного общества, освящённые религиозными догмами. Эти два полюса сосуществуют, никак не взаимодействуя, погружая массу людей в состояние духовного анабиоза. Осевая человеческая природа, путь к которой тонок, как лезвие бритвы, угнетается навязываемой одномерностью жизни. В итоге нормальная творческая личность представляет серьёзную опасность как для плоскости постмодерна, так и для косности механически насаждаемой догматической обрядовости.

В пролог, в самое его начало Ефремов помещает размышление о судьбе, задающее тон восприятию книги целиком и каждого эпизода по отдельности. Он напоминает, что за внешней непохожестью и разбросанностью событий в пространстве и времени могут скрываться непреложные линии закономерностей. И стоит найти возможность просветить их – как выявятся их оптические оси со всеми вероятностями, подаренными двойным лучепреломлением.

За необычными интересами часто скрываются необычные способности – так сказал старший Ивернев, наблюдая за ясноглазым мальчиком, заворожено стоящим перед витринами выставки.

Интерес Вани Ефремова-Гирина к кристаллам, их структуре, блеску и расцветкам преобразовался отнюдь не в страсть Гирина к минералогии, как можно было бы подумать. Ефремов, как знаток судьбы и жизни, описывает сдвоенную анизотропию – большинство кристаллов анизотропно в своей структуре. В этом своём качестве они наглядно демонстрируют анизотропию человеческой психики. Соответственно, событием, которое сам автор назвал спусковым крючком для движения целой линии судеб, был рождён интерес не к камням как таковым, а к их свойству, аналогичному свойству человеческой души. В этом вторая анизотропия судьбы, её символизм, раскрытый Ефремовым.

Тут необходимо упомянуть об источнике такого подхода. Источнике не прямом, а столь же преломлённым сквозь кристаллическую структуру ефремовского разума, собирающего символы и случайные ассоциации и запаивающего их в нерушимую оправу целостной логики жизни. Ефремов был очень внимательным читателем Льва Семёновича Берга – выдающегося биолога, чья концепция номогенеза резко расходилась с общепринятым дарвиновским пониманием роли естественного отбора. Берг указал на поразительный факт предварения признаков, проходящий сквозь эволюцию. И на следствия, неизбежно вытекающие из этого факта. Именно на внутренних причинах покоится процесс эволюции, на существовании внутренней логики развития, выявляющей себя независимо от внешней среды. Поэтому кристалл анизотропен как человек, в нём есть та же правда подобия миру. Человек полон глубиной, неизмеримо выходящей за рамки текущего момента, за рамки времени, дающей силы преодолеть сдавливающую косность конкретно-исторического мифа.

Найти оптическую ось судьбы, всякого подлинного знания сквозь нагромождения внешнего разнообразия, выйти за пределы скорлупы времени – в этом соль и Тибетского опыта, и экспериментов с видениями Селезнёва, и проникновения в тайны собственной психики, овладения её мощью. Поэтому человек – не функция социологии, не послушный слепок окружающего мира. В нём закодировано глубочайшее прошлое, которое в самой своей сути, согласно Бергу, уже предвосхитило высочайшее будущее.

«– Дикая жизнь человека, – тут Гирин поднял ладонь высоко над полом, – это вот, а цивилизованная – вот, – он сблизил большой и указательный пальцы так, что между ними осталось около миллиметра. – Мозг – это природа и вселенная, но вселенная не одного лишь текущего момента, а всей её миллионолетней истории, и опыт мозга отражает не только необъятную ширину, но и изменчивость природных процессов.

Отсюда и диалектическая логика – выражение сущности этого мозга, а наша психика, отражающая внешний мир, – это такой же процесс и движение, как всё окружающее».

Говоря предельно кратко, в необходимости для человека реализовывать вертикаль через горизонталь – суть диалектики.

Любопытно, что не раз упоминаемый в романе минерал хиастолит, разрезанный поперёк главной оптической оси, на свету даёт именно крест. Своего рода косвенное упоминание, образная подсказка, подобная двойному лучепреломлению…

Серые камни прозрачны и в то же время пронизаны едва заметными точками с металлическим блеском. Так и кажущееся порой простым пространство жизни оказывается пронизано искрами бифуркаций – моментов внутреннего выбора, определяющего, в каком направлении человек двинется дальше. Но человек может и должен решать сознательно, и поэтому понять свой эволюционный план, свою миссию (вспоминаем Берга!) становится важнейшим и определяющим для судеб всего мироздания. Так из геологии и биологии выковывается ефремовский космизм, построенный на идеях конвергенции и антропологической коэволюции.

Ефремов никогда не утверждал чего-то нетерпеливо и безоглядно. Устремлённость в будущее всегда соединялась в нём с глубоким знанием прошлого и трезвой оценкой настоящего. Восхищение идеалом античности с его культом наготы и аналогичная свобода в будущем вовсе не переносились им механически на наше время. В романе он специально пишет, что этот идеал сейчас невозможен ввиду психофизической незрелости и хилости большинства населения. Действительно: тонко подмеченное полвека назад, когда такой проблемы не было в СССР, проявилось со всей очевидность ныне, когда множество некрасивых, неразвитых людей обнажаются с невротической целью так или иначе обратить на себя внимание, скрыто или явно эпатировать окружающих. Выражаясь словами старой балерины из романа: сейчас ещё не время полностью обнажённого тела.

Принцип дао-ориентированности проявляет себя в таком подходе как терпеливое ожидание сроков.

Сат-Ок, 10 ноября 2012 г. в 02:33

...Гирин говорит о незаменимости коммунистической идеи: она ориентирована не на элиту, а на среднего человека, но при том не обывателя. И это неизбежно, так как появление нового типа человека в историческом времени возможно только широким охватом, это должна быть перемена общественного сознания. Берг пишет о том, что эволюционные перемены совершаются очень быстро, осуществляются практически сразу во всей полноте. О сходных вещах писал ещё один значимый для Ефремова автор – Вернадский, утверждающий, что количество живого вещества в целом по планете с момента появления жизни на планете изменилось несущественно.

Немало внимания уделено в книге товарищеским отношениям Гирина и Андреева . Важно, что на их основе вырастает целый кружок товарищей, – мужчин, женщин, молодёжи. Они собираются вместе, обсуждают интересные новости из области науки и искусства, делятся опытом и сомнениями, внимательно выслушивая знающих и не боясь насмешки. А проблема легковесного критицизма стояла, и явно её описание носит автобиографический характер. Андреев с горечью рассказывает о новоявленной манере научной полемики, когда «…молодой и честолюбивый начинающий исследователь, попав в какой-нибудь новый район, делает там наблюдение, противоречащее, скажем, моим выводам. Немедля публикуется статья, где он пишет, что поскольку его наблюдение противоречит Андрееву, то все заключения Андреева о том и том-то неверны. Это подхватывается, цитируется, и никому из торопыг невдомек, что андреевские выводы сделаны на материале несравненно более широком.

Если уж меня опровергать, то только на основании такого же, если не большего, числа наблюдений. А то мало толку для науки. Куда как полезнее просто опубликовать своё маленькое наблюдение и честно сказать, что случай, пока единичный, противоречит схеме Андреева, но надо накопить ещё много подобного материала».

В наше время подобное поведение ушло в массы в связи с доступностью информации и мгновенных средств сообщения. Специфика свободных обсуждений проблем науки, искусства и общества в интернете такова, что немедленно привлекает к теме множество шумных дилетантов, заполоняющих эфирное пространство потоками вздора и мелочной агрессии, открыто издевающихся над самим понятием профессионализма. Совершенно очевидно, техническая возможность в который раз опередила готовность человека морально соответствовать собственным изобретениям.

Насыщенность мудрыми и злободневными мыслями в романе колоссальна, и все их даже не перескажешь. Но есть насущная необходимость процитировать два отрывка столь же полно, как и сокрушение о науке. Они показывают, насколько ясно Ефремов осознавал тенденции окружающей действительности, диалектически совмещая в себе уникально тонкого философа-мечтателя и трезвого реалиста.

«Борьба с элементами садизма – очень серьёзное и важное, но в то же время и тонкое дело. Чаще всего мещанин, ущемлённый в своих эгоистических поползновениях, мстит за это всем, кто попадает от него хоть во временную зависимость. Завистливый негодяй, причиняя зло и горе всем, кому может, пытается так уравнять себя с более работящими и удачливыми людьми.»

«– Однако многое изменилось даже с тех пор, как я начинал свои первые экспедиции, – сказал Андреев. – Ушли в прошлое отсутствие запоров в деревнях, старые, покинутые, но нетронутые часовенки на русском Севере, древние надписи и изваяния на степных холмах. Теперь почему-то немало людей старается сокрушить, разбить, испакостить не охраняемые ничем, кроме благоговения к человеческому труду и искусству, вещи, до сей поры стоявшие сотни лет.

– Всё тот же признак антисоциальной повреждённой психики, о котором я только что говорил, – сказал Гирин, – чем дальше, тем больше он усиливается, не только на Западе, но уже и на Востоке. Всё чаще случаются взрывы самолётов в воздухе, стрельба по невинным ни в чём случайным прохожим, дикая расправа со старинными произведениями искусства, составляющими славу народа...»

Напомним, речь идёт о высказываниях полувековой давности! Нынче описанное стало обыденной повседневностью, рутиной жизни и новостных выпусков со всего света – и нашей родины... На что-то уже и не обращается внимания, настолько мы отвыкли жить в людских условиях. Для всех, кто хотел бы отыскать своеобразный «золотой век» в советском прошлом, придётся признать: корни гнева нынешнего россиянина, разобщённого внешне и внутренне, лежат за пределами «лихих 90-х» или «предательской перестройки». Уже во времена Ивана Антоновича чередой шли процессы, спустя поколение приведшие к развалу страны…

И по-прежнему (пожалуй, даже ещё более актуальной) остаётся идея создания «дружеских союзов взаимопомощи», как их назвала Сандра. Сейчас их называют горизонтальными связями в обществе, и они никак не взаимодействуют с авторитарной вертикалью отчуждённой власти. Вспомнив же образ, пронесённый Ефремовым через весь роман, можем констатировать: вертикаль и горизонталь должны войти в одну плоскость, создать диалектическую структуру системы координат с вектором устремлённости к общему благу и всё повышающейся планкой ответственности и самодисциплины каждого человека, семьи, круга друзей…

«Витаркананда поднял руки к горам, как бы сгоняя их воедино широким жестом.

— Ещё бесконечно много косной, мёртвой материи во вселенной. Крохотными ключами и ручейками текут повсюду отдельные Кармы: на земле, на планетах бесчисленных звёзд. Эти мелкие капли мысли, воли, совершенствования, ручейки духа стекают в огромный океан мировой души. Всё выше становится его уровень, всё неизмеримее – глубина, и прибой этого океана достигнет самых далёких звёзд!»

Борис68, 18 мая 2011 г. в 20:46

Роман поразительно актуален. Печально, что, мы пока всё больше погружаемся в ефремовское инферно.

Я всё думаю, а прилети к нам сегодня (на нашу Землю) вдруг такой звездолет, как бы вели себя Фай Родис и все остальные? Многим ли мы отличаемся от изуродованных людей Торманса? От одного просмотра наших телепередач с орбиты, я думаю, экипаж был бы шокирован не меньше, чем это было в романе! Как вам такой сюжет? Если вдруг все эти Люди из светлого коммунистического Завтра вдруг вот сегодня прилетят к нам? Какой будет исход их экспедиции?

Вот, что говорит о нашем времени Ефремов (говоря о Тормансе) в главе X Стрела Аримана: «Все лучшие умы направлялись только на удешевление производства, на умножение вещей – людей заставляли гоняться за вещами и умирать от духовного голода еще раньше физической смерти».

И вот еще там же слова Фай Родис: «Общество низшего, капиталистического, типа не может обойтись без лжи. Целенаправленная ложь тоже создает своих демонов, искажая всё: прошлое, вернее, представление о нем, настоящее – в действиях, и будущее – в результатах этих действий. Ложь – главное бедствие, разъедающее человечность, честные устремления и светлые мечты».

Поэтому надо читать и перечитывать этот роман. После этого другими глазами смотришь на окружающую действительность. И понимаешь, как нас ежедневно уродует Стрела Аримана. А понять — значит сделать первый шаг в правильном направлении!

A.K., 15 марта 2009 г. в 13:37

По поводу научности вспоминается такая история, которую мне поведала Таисия Иосифовна. Один её знакомый геолог несколько раз обращался к ней с просьбой исправить в «Путешествии Баурджеда» словосочетание «чёрный гранит» на «габбро», вполне резонна замечая, что чёрного гранита не бывает. Т.И. принципиально не меняет ничего в текстах Ивана Антоновича, и в этот раз не согласилась ничего менять. А спустя какое-то время этот же знакомый сказал: «Таисия Иосифовна, Вы представляете, в те годы, когда писалось «Путешествие Баурджеда», габбро называли чёрным гранитом». Это я к тому. что с оценками надо поосторожнее. Первое издание «Сердца змеи» было раскритиковано одним молодым мгушным химиком, в последующих переизданиях «ляп» не повторялся (см. предисловие Ефремова к рассказам здесь: http://www.noogen.su/iefremov/stories.htm ), о химических свойствах фтороводорода при этом речь не шла.

Теперь по конкретике. Ув. Sawwin:

«Оставим в стороне тот факт, что фтор достаточно редкий элемент, встречающийся во вселенной только в рассеянном виде. Пусть на этой планете произошла Великая флюктуация, и фтор образовался в изобилии.»

— Не «криминал»:) Тем более, что фтор в наблюдаемой части космоса в 10 тыс. раз менее распространён, чем кислород. В масштабах бесконечной Вселенной (а ИАЕ придерживался идеи бесконечной Вселенной) такие флуктуации возможны.

Sawwin: «Но жизнь на основе фтора всё равно не возникнет. Ефремов живописует океаны плавиковой кислоты. Опять-таки, оставим в стороне, что плавиковая кислота — это раствор фтористого водорода в воде, а в условиях фторидной атмосферы вода существовать не может...»

— Ефремов имеет в виду не раствор фтороводорода в воде, а жидкий фтороводород, а воды в океанах фторной планеты нет. В «Сердце Змеи» так и сказано: «Вместо воды у них жидкий фтористый водород — та самая плавиковая кислота, которая у нас разъедает стекло и разрушает почти все минералы, в состав которых входит кремний, легкорастворимый во фтористом водороде». Насколько корректно в те годы было называть плавиковой кислотой не только раствор HF в воде, но и жидкий фтороводород, сказать не берусь, помня историю про габбро.

Sawwin: «...подумаем о другом; кварц у Ефремова заменяет морскую соль! Увы, кварц не растворяется в плавиковой кислоте, он реагирует с ней, выделяя газообразный четырёхфтористый кремний.»

— Пожалуй, наиболее сложный момент. Газообразный четырёхфтористый кремний (SiF4) образуется при реакции РАЗБАВЛЕННОГО водного раствора HF с кварцем (SiO2). КОНЦЕНТРИРОВАННАЯ HF (по аналогии – и жидкий фтороводород) с кварцем даёт комплексное соединение H2[SiF6] и воду. В низкотемпературных условиях фторной планеты можно предположить такую реакцию жидкого фтороводорода с диоксидом кремния (кварцем):

4HF + SiO2 = H4[SiO2F4]

При этом продукт реакции остаётся растворённым во фтороводороде, при испарении которого равновесие должно смещаться влево, т.е. в сторону образования кристаллов кварца. Отсюда — поля огромных кристаллов кварца на фторной планете.

Sawwin: «Фтор -- элемент одновалентный, следовательно, не может быть никаких фтористых аналогов аминокислотам. Водородные связи во фтористом водороде невозможны, следовательно, невозможны аналоги белков, ДНК и РНК, запрещены практически все ферментные реакции, поскольку всё это упирается в пространственную структуру молекул, которую определяют водородные связи.»

— Да нет, фтороводород очень даже образует водородные связи. И в газообразном состоянии он бывает из-за этого димером — H2F2 — и даже, ЕМНИП, тетрамером. Фторные аналоги аминокислот — это, действительно, интересно. Здесь можно поиграться с фторированными по углероду аминами. В любом случае, как говорил другой великий гуманист ХХ века (весьма ценимый Ефремовым А. де сент-Экзюпери), здравый смысл существует для объяснения реальности, вот пусть и выкручивается как хочет. :)

wertuoz, 22 сентября 2019 г. в 20:00

Произведение «Час быка» — это продолжение продуманной вселенной Ивана Ефремова, где на первый план, как и должно, выходит идеология и социальное конструирование, и надо понимать, что Иван Ефремов, как и любой разумный ученый, философ и футуролог, видел светлое будущее человечества только коммунистическим, объясняя и дополняя тем самым предметную область «научного коммунизма» диалектикой природы Ф. Энгельса, историческим материализмом К. Маркса, привнося и свои рассуждении об устройстве психики, человеческого быта и сексуального воспитания. Именно из-за своих рассуждений автора о коммунистическом будущем это произведение представляет, можно сказать, научный интерес. Это не памфлет заученных кричалок социалистического толка, а вдумчивое переосмысление диалектического материализма и глубокий анализ конструкции человеческого общества.

Тем самым Ефремов пошел дальше «Туманности Андромеды», столкнув коммунистическое общество будущего с отсталым обществом капитализма, показывая и объясняя на контрасте представленных образов отличия и минусы последних, при этом угадывая, как это случается в научной фантастике не редко, нашу сегодняшнюю действительность, критиковать которую просто необходимо. Так или иначе Ефремов пришел к некоторым очень интересным выводам, не менее интересным терминам, осознать и разобраться в которых крайне важно для понимания всего произведения в целом.

1. Путь в Инферно. Прибыв на планету Торманс, где возникло капиталистическое государство, земляне постепенно осознают царящую обстановку. Находясь на орбите и проведя анализ всех зрительных и радиочастотных спектров, они приходят к выводу, что на планете диктатура олигархии: общество находится под гнетом правящей верхушки, полностью подверженное их эксплуатации, лишенное практически всех прав и свобод. При этом кроме дискриминации классовой (буржуазия и пролетариат) общество еще и искусственно разделено на «долгожителей» и «мало живущих» («джи» и «кжи»), а в самом обществе существует культ смерти — особая философия, закрепляющая в головах якобы нормы подобной дискриминации. Разобраться в смысле подобной классовости несложно. Кжи — это пролетариат, исполняющий самый тяжелый труд, лишенный любой социальной защиты от государства — как только человек из класса «кжи» выходит из строя, от него избавляются, при этом закончив полный цикл его эксплуатации. Джи — это искусственная интеллигенция, которых выгоднее оставлять в живых дольше, как правило это гегемоны, которые сидят на местах и контролируют исполнение власти олигархов, либо ученые, занятые важной работой, полезной для кошельков буржуазии. Лично мне все это кое что напоминает, не в таких сгущающихся красках, но все же.

Отсюда и возникает «инферно» — положение безвыходности, застоя, порочности. Общество не меняется в угоду железной руки правящей буржуазии, из-за разделенности общество находится в положении внутренней конфронтации: кжи ненавидят джи за то, что те поддерживают и повторяют эксплуататорские методы, джи презирают кжи за то, что те по своей сути совершенно безграмотны и лишены тех самых привилегий, за которые их якобы стоило бы уважать. Тем самым общественное сознание подавлено, сопротивлению взяться неоткуда, некому вести ту самую классовую борьбу с буржуазией, так как существуют еще и подклассы, которые накрепко по отдельности задавлены аппаратом угнетения.

Рассуждая об инферно, Ефремов обращается к диалектике природы, прослеживая путь становления человека из инферно, намекая на то, что только сознание способно вырвать мыслящее существо из этого порочного круга, иначе никогда не возникла бы цивилизация. Тем самым автор указывает на главное противоречие олигархического аппарата власти: увеличивая и закрепляя инферно, вы становитесь противником развития цивилизации, из которого оно когда-то выбралось и сумело создать хоть какое-то благо.

2. Стрела Аримана. Высадившись на планету и вступив в переговоры с государством, экипаж «Темное пламя» попадает под прямое действие инферно. Углубляясь в жизнь этого общества, в его историю, быт и технологии, земляне буквально подвергают свою жизнь опасности, хотя, казалось бы, государство Торманса пошло им на встречу, сделав индивидуальные визы и индульгенции. Группа героев разделяется, чтобы исследовать разные области общественного устройства этой планеты, тем самым неся самые нелепые потери. Все дело в том, что общество, каким искусственным путем не было бы разделено, все равно начинает идти по пути определенной закономерности.

Отсюда следует «Закон стрелы Аримана» — это тенденция умножения горя, при которой в обществе преобладает саморазрушение и деградация, увеличивающееся с геометрической прогрессией. Такая закономерность возникает как следствие неблагополучия общественной жизни, человеческих отношений, а так же всепоглощающей лжи, на которой держится мнимая государственная идеология. Другими словами Стела Аримана — это коэффициент неблагополучия любого капиталистического государства, который увеличивается с ростом эксплуатации общества, а так же с ростом самого частного капитала, которым владеет правящая буржуазия. Причем проводя параллели с реальностью, приходишь к выводу, что этот коэффициент можно высчитать в любом современном государстве, где-то он ниже, а где-то выше.

3. Ложь, как основа истории. Занимаясь исследованиями, земляне понимают, что общество явно не знает собственной истории, а все, что выглядит, как исторический факт, — по сути ложь, которая играет на руку правящей элите. Государство внушило людям ложь о том, что они потомки некой цивилизации с «белых звезд», разорвав все связи с реальными предками, которыми являются представители земной цивилизации. Так или иначе Фай Родис (руководитель земной экспедиции) получает доступ к тайной личной библиотеке правителя Чойо Чагаса, где узнает множество фактов из истории Земли, сохранившихся и перенесенных с родной планеты, причем тех, которые послужили для формирования мировоззрения Чойо Чагаса (а значит и всей правящей буржуазии) самым негативным мотиватором. Дело в том, что эти факты олицетворяют самые мрачные дикие времена становления земной цивилизации: периоды войн и катастроф — того самого человеческого инферно, из которого люди коммунистического будущего сумели выбраться. Но для понимая общей картины и правильного анализа этих фактов необходима историческая оценка, охватывающая весь процесс изменения общественных формаций и формирования вектора развития благополучия. Другими словами нужны инструменты исторического материализма (когда-то изложенного Марксом и Энгельсом), которых у олигархической элиты, наследником которых и стал Чойо Чагас, не было. Тем самым автор делает вывод о том, как ложь, возникшая из-за некорректного понимания и осознания собственной истории, может влиять на развитие общества. И данный аспект мне тоже кое-что напоминает (привет всем декоммунизаторам).

4. Культура, как способ деградации. Пребывая в быту общества тормансиан земляне многое узнают и об их культурном наполнении. Вся популярная культура: фильмы, книги, песни — является по сути результатом деградации общественного сознания, а так же способом для её дальнейшей прогрессии. Фильмы в основном демонстрируют этакий образ геройства, основанный на насилии, внешнем превосходстве, хитрости и богатстве (привет всем фанатам рэмбо и марвел). Скульптуры, картины и памятники либо вовсе отсутствуют, либо служат для дешевого декора, а без должных средств защиты становятся жертвами вандализма. Но самое страшное, что любой элемент искусства или творчества — это заранее согласованный с государством памфлет, который исключает любую критику власти. От того в культуре взаимоотношений между людьми так же происходит не меньшая деградация. Люди жестки, похотливы и грубы. Причем культ этакого эротизма, основанный на пошлости и запретном вожделении, приобретает самую высокую популярность во всех аспектах культурной жизни.

На контрасте искаженного восприятия тормансианами культурного базиса Ефремов раскрывает главное, на мой взгляд, его предназначение: искусство и творчество должны являться для людей мотиватором для созидания и блага, не умножать инферно, а наоборот бороться с ним не только через внешнее созерцание гармонии и красоты, но и с помощью внутренних смыслов отражения человеческого бытия.

5. Наука, как инструмент для закрепления инферно. В научной среде, как ни странно, существует прогресс, но такой, который не идет на благо остальному обществу. У общества есть довольно здравые представления о математике, физике, химии, космическом пространстве в конце концов. С помощью научной мысли ученые оказываются способны даже для противодействия технологиям землян. Но вместо блага, с помощью науки создаются технологии гипноза, пыток и контроля людей.

Таким образом, автор дает понять, что не имея идеологических основ социалистических принципов, наука оказывается практически бесполезной для общества, а с развитием идеологии олигархии скорее вредной. Тем самым Ефремов вводит еще один тезис «Порог Синед Роба» — концепция, при которой цивилизация с низким морально-этическим уровнем, не способна на межзвездную экспансию, так как технологии, которые она развивает, оказываются вредными для её собственного общества и являются угрозой для самоистребления.    

6. Путь из инферно. Земляне формулируют цель экспедиции: помочь обществу Торманса найти выход из инферно, поэтому начинают действовать в образовательных целях, а именно снабжать определенные активные группы агитационными материалами, в основном фильмами о Земле будущего. При этом не идет речи о насильственном свержении власти или протекции со стороны сил Земли. Главное — это помощь, наставление, совет, а действия должны совершать сами люди. Причем государственный переворот не имеет смысла без понимания социалистических принципов, иначе на смену несправедливому эксплуататорскому режиму придет точно такой же. Люди должны быть теоретически подкованы и мотивированы, должны стереть между друг другом эту мнимую искусственно начертанную грань. Не должно быть никаких кжи и джи — есть только люди, объединенные против несправедливости буржуазии. Посему к силам сопротивления начинают стягиваться разного рода радикалы и маргиналы, мечтающие обратить ситуацию в свою пользу, которые так же получают в свой адрес тонну критики и наставлений. Тем неменее земляне оставляют для тормансиан этакую технологию «свой-чужой», которая способна анализировать личность человека на психологическом уровне, призванную помочь в деле революции. Самой же революции по сути не происходит, к концу романа на фоне трагических событий автор оставляет для нее множество предпосылок и надежд.

В итоге, на мой взгляд, у Ефремова получилось в полной мере отразить на бумаге самую железную критику капитализма. На контрасте угаданных тенденций и механизмов подобной олигархической власти автор приводит базовое переосмысление диалектического материализма, с помощью которого разрушает все основы для оправдания подобных эксплуататорских режимов. Целью и проблематикой романа в рамках художественной литературы остается спор с авторами антиутопий, преукрашающих и романтизирующих подобные идеи. Ефремов копнул еще глубже, в суть подобной романтики, вскрыв тем самым её не самое лицеприятное нутро.

mick_ekb, 04 мая 2013 г. в 10:41

Роман по-своему уникален. Казалось бы, стопроцентный трояк по моей шкале оценок, — можно вылить ведра помоев в рецензии и закидать автора тухлами помидорами, благо они давно перезрели в процессе прочтения. А вот не тут-то было. Роман настолько никакой, что тяжело сформулировать конкретные претензии. Или как вариант, претензии мои столь всеобъемлющи, что сливаются в одну большущую: роман нечитаем. Ну, думаю, ладно. Посмотрю, что пишут прочие рецензенты, а моя желчь катализируется во внутренних желчехранилищах и обретет конкретные формы, а уж потом изольется посредством клавиатуры на сайт. Господа рецензенты направят мои путанные мысли в нужное русло ненависти. И тут незадача. Всеобщие слезы умиления и восторга встречают меня в прочих рецензиях.

Думаю, может примириться и не писать ничего? Вдруг я что-то не понял, и эта слюняво-сопливая, ходящая по кругу в развитии сюжета размазня — это действительно роман с большой буквы? Не могут же господа рецензенты все как один поддастся очарованию постсоветской ностальгии, оценивая роман. Допускаю, что на момент выхода книги и рак был рыбой, и травка была зеленее ленинских добрых глаз. С другой стороны, рецензию так и подмывает написать. И напишу. И даже постараюсь пояснить, что конкретно мне не ясно и не понравилось:

1) Язык. Язык загроможден, повторяет сам себя. Волны елея растекаются по страницам. Обычно я читаю очень бойко, но здесь скорость моего чтения значительно упала, а скорость восприятия и того больше. Особенно меня умилили тонны восхищения женскими образами. Тысячи бобров, сдохших от голода, переворачиваются в своих бобрових могилах — столько бумали было изведено на то, чтобы в каждой главе описывать, насколько милы, необычны, уникальны и прекрасны все женщины, встречающиеся в книге.

2) Собственно елей. Ах, сколько милах было в античные времена! Тогда по улицам можно было ходить и рассматривать людей, как в музее. Большинство позволяло себя щупать. Да и тебя самого бы останавливали и восхищались тобой до смерти. Отчего он умер? Его завосхищали. Боже мой, это вызывает неподдельное удивление! Как можно было ввести столько не нужных для сюжета персонажей, предназначение половины из которых — восхищаться, а второй половины — служить мишенью для многословного, нудного и повторяющегося и по форме, и по содержанию восхищения? Ах, как мило, какие линии тела, какие черты, как она движется, какой танец! Перелистнули страницу. Ах, какой танец, как она движется, какие черты, какие линии тела! Бррр...

3) Меня считают за дурака или проблема философии. Еще во второй главе я понял, что менторство — это излюбленный литературный прием автора. Герои любят читать лекции на современном русском языке. Греческий здесь только в географии и именовании предметов одежды. Философские диспуты все ведут очень образованно и гладко, на хорошем литературном языке нашей эпохи. Жаль, мысль на всю книгу ровно одна. Жаль, ее вбивают в читателя. Жаль, на вторую мысль силенок у автора не хватило. Не хватило, да и ладно бы, но ездить по ушам единственным натужным постулатом о противоборстве материнства и необходимого активного женского воздействия на мужские умы с одной стороны и мужского разрушительного начала с другой на протяжении всей книги — это слишком.

4) Факты. Я был в Греции. Я был на Крите. Я был на Кипре. И был в бухте Афродиты. Что-то не сходится. Врут либо экскурсоводы и википедия, либо Ефремов. География не сходится полностью: та же бухта Афродиты выглядит совсем не так, как описано в романе, да и расположена немного не там, где считает Ефремов. И легенда о молодости после купания в этой бухте тоже не сходится. И индийская философия разилась в то, что описано, на много веков позже.

5) Якобы продуманные герои. Герои тут как боги в мифах: один герой — одна задача. Этот — мощный боевик. Эта — красота. Эта — грация. Так и опишем. Ведь если повторить слова «красивая», «милая», «женственная» о каждой части тела вплоть ногтей, ресниц и зубов, то получится якобы образ Красоты. Обычно этот образ бывает с чем-то сопряжен. Здесь же каждый герой — это олицетворения единственной силы природы или абстрактной философской категории, потому не менее абстрактен, чем эта самая категория.

6) Автор — нудный тип. Чтобы понятно это, достаточно прочитать предисловие.

В результате, браво, товарищ! Достойная трояка муть. Хотя можно считать, что я просто ничего не понял, а книга великолепна. Просто ее мера ее великолепия лежит в своем особом мире или какой-то особенно милой и нежной розово-сопливой плоскости бытия.

snovasf, 23 февраля 2009 г. в 18:14

Есть книги, греющие душу, которые осветили первые шаги, вплелись, словно шерстинки в ту пряжу из первых детских впечатлений о мире, радостных встреч, заботливых слов, радужных снов, из которых соткана самая близкая к телу рубашка, называемая «душегрейкой». Это Носов, Драгунский, Ларри. Но для того, чтобы жить в мире и защищать его потребуется более крепкая кольчуга, и вот к разряду таких, укрепляющих открытую миру душу, принадлежат книги Ефремова, а, в особенности, «Час Быка».

У меня есть в запасе связанная с нею история из жизни, которая могла бы показаться выдумкой, если бы не была истинной правдой. В 1970 году мне исполнилось 16 лет и я отправилась самостоятельно получать первый паспорт (тогда его давали в 16 лет). По какой-то причине паспортный стол оказался закрыт, но возвращаться не солоно хлебавши не хотелось, и в поисках места, где подождать, я наткнулась на библиотеку в соседнем доме. Она была пуста в этот тёплый сентябрьский день, а на журнальном столе я обнаружила комплект «Техники-молодёжи» с «Часом Быка» Ефремова и погрузилась в чтение. Так чуть сокращённый журнальный вариант романа стал для меня в буквальном смысле слова напутствием во взрослую жизнь, лучшего я и придумать не могла. Часа через два или три, встав из-за стола, я пошла и получила тот первый свой паспорт, во внутреннем восприятии навсегда связавшийся для меня с образом Фай Родис и пути, который необходимо пройти вовне и внутри, чтобы мир Эры Встретившихся Рук стал возможен.

Чтение этой книги, достаточно драматической событийно, сопровождается непрерывной работой по соотнесению нашего теперешнего состояния с тем, которое можно счесть достойным. Вероятно, для кого-то подобное восприятие покажется слишком серьёзным, но Ефремов действительно затронул вопросы, без решения которых нам дальше не сдвинуться.

Поэтому, если решитесь взять в руки эту книгу — она может вам понравиться или нет, но вряд ли оставит равнодушным.

Oreon, 05 января 2015 г. в 12:43

Порядком подустав от фэнтезийной саги Сапковского и других современных и не очень поделок, захотелось почитать чего-нибудь серьезного умного и увлекательного, потянуло к звездам:). Выбор пал на ТА, само название уже вдохновляет, тем более — один из столбов советской фантастики (это, кстати, настораживало), который в свое время ко мне не попал (а может и хорошо, что не попал...).

В оценке данного произведения можно рассмотреть 2 равновеликие его составляющие: художественная и идеологическая.

С художественной точки зрения не нашел в романе ничего впечатляющего и неординарного, что бы можно было отметить в положительном ключе. Однобокие похожие одно на другое описания, будь то люди, природа или космос. Автор пытается впечатлить читателя гигантизмом и масштабом описываемого, превосходными степенями всего, что описывает. Диалоги плоские, неживые, скучные; размышления героев долгие и пространственные, зачастую отвлеченные от проблем современного человека, грубо навязываемые автором своему читателю в попытке идеологического внушения человеку современности, а не будущего. Сюжетная линия тоже целиком и полностью принесена в жертву, чтоб освободить место под составляющую идеологическую — думаю сложно будет спорить, что такой литературный прием, зачастую в литературном плане книгу не красит, так и здесь. Единственный всплеск сюжета — космическая экспедиция и высадка на темную планету, занимает едва треть книги и именно он упомянут в почти половине отзывов как вызвавший интерес и оправдывающий высокий бал книге. Забавно, но часть в отзывах честно признаются, что остальные главы попросту пропускались или читались в поперек:). Перечисленные художественные характеристики привели к тому, что читать было тяжело и скучно (ну за вычетом многократно упоминаемого светоча и прорыва в советской фантастике — эпизода с высадкой у темной звезды, который, как известно и на безрыбье рак — рыба, а с современных позиций — тоже выглядит уже бледненько и с оборванными сюжетными возможностями — корабль чужих так и остался таить свои тайны). И как это можно было читать в младших классах, как признаются некоторые, — я искренне сочувствую. Сказок в СССРе явно не хватало: я помню как мне в руки попадали сказка про Изумрудный город или про Моховую бороду с компанией, и как все остальное бледнело в сравнении...

Но нужно отдать автору должное: с технической точки зрения автор подготовился основательно, и хоть предвидеть эру ЭВМ он не мог, но описанные им технические нюансы в основном выглядят до сих пор современно и не вызывают снисходительных усмешек. Так что призыв иных лаборантов учесть год написания и не судить строго, я принять не могу. Тем более имея перед собой примеры успешных авторов «эпохи загнившего капитализма», того же Хайнлайна или даже Уэлса — творившего еще на 50 лет раньше (!), и, извините, не могу не сделать вывод, что здесь (другого пока у Ефремова не читал) автору до них далеко, именно с художественной точки зрения.

Много лаборантов в своих отзывах говорят, «а ну и что, что утопия, что коммунизм, все равно автор описал достойное будущее, как его не назови, а оно светлое и дескать к нему надо стремиться и хочу жить в таком будущем!». Такая точка зрения, честно, вызывает у меня искреннее удивление и дабы не вступать в прямой спор, просто приведу несколько цитат из будущего автора:

— «Но кто же остановит работу ради лишних лет жизни?» (кстати примерно половины) — искренне вопрошает автор, и действительно, кто? — где найти такого идиота:)), ведь работа вечна, а жизнь потом можно и еще раз достать;

— «Все работники уехали в глубь острова на уничтожение клещей, обнаруженных на лесных грызунах» — данная цитата хорошо иллюстрирует масштаб проблем решаемых в веке победившего коммунизма; я просто вижу, как люди потратившие более 20 лет на образование, ученые, астронавты, медики будущего, сменив множество профессий в своей многогранной и насыщенной жизни, люди устремившие взгляд к звездам, вооружившись бластерами, лазерами, обвешавшись электромагнитными минами и инфракрасными ловушками, на современной мощной технике отправляются в глубь НЕ девственного леса истреблять клопов!:)))) Тут почему-то вспоминается Лем с его искусственным спутником из бифштекса и поварешкой для помешивания в атомном котле...

-«Одна из *величайших* задач человечества — это победа над слепым материнским инстинктом...». — Даже не знаю, что тут еще добавить можно:)

Что до собственно коммунизма, то несмотря на несколько общих черт (например на неоправданный ни чем гигантизм или радостное жертвование собой ради каких-то непонятных идей, и обязательно по первому зову) да несколько раз упоминаемое это слово, думаю, что это не эпоха победившего коммунизма. Автор честно в одном из своих интервью признается, что начитался мрачных пророчеств западной литературы и захотел создать свой вариант будущего, только светлый и добрый, получается где во вселенной много разума, весь разум только гуманоидный и с развитием становится только возвышенным и мирным. Даже если автору в угоду тогдашней конъюнктуре и захотелось назвать это коммунизмом, то я все равно не смогу с ним согласится, у него получилась тоже утопия, но другая. А эра победившего коммунизма очень убедительно изображена Оуэрелом в его романе «1984», кто заинтересуется — пусть ознакомится.

Тем не менее, получившийся результат (наш ответ Чемберлену автора, а именно создать картину прекрасного и светлого будущего), меня тоже несколько пугает и отталкивает. Несмотря на благие намерения, что за идею автора не возьми, если не сама идея, то ее результат, в основном, как бы это мягче сказать.. в общем надеюсь никогда не наступят. Например:

— Декларируется единение с природой, взамен автор впадает в коммунистический гигантизм и стремится поуничтожать добрую часть видов флоры и фауны в отдельной комиссии решая, какие из них считать вредными, а какие полезными. Вместо единения бросается в борьбу с природой и не удовлетворяясь классическим уже разворотом рек вспять — смещает ось у планеты, топит ледниковые шапки, двигает климатические зоны, опоясывает планету гигантской сетью дороги.

— В корень разрушается институт семьи, с устройством всепланетного детдома и непонятно чего еще. Декларируется равенство полов, но каждая женщина должна выполнить долг (перед кем?) и родить не меньше двух детей. Интересно, а мужик обязан тоже в этом 2 раза поучаствовать или одни могут быть отцами героями (осеменители?), а другие просто получают удовольствие без надежды на потомство? Как тогда регулируются моральные устои? Семья попрана, религия отброшена, что держит людей будущего в рамках? (я имею в виду, чтоб не получился всепланетарный бордель, вместо всепланетарного коммунизма:)).

— В тексте постоянно сквозит восхищение автора женской красотой (тут я его не осуждаю:)), автор стремится женщин будущего несколько раздеть: короткие платья, груди едва прикрыты.. и тому подобное. При этом мужики ходят и рассуждают о звездах, философии и тому подобная лабуда, годами ждут пока их отметят и соблаговолят. В многолетней звездной экспедиции 6 лет командир стойко противостоит буквально вешающейся ему на шею молодой астронавигаторше и провоцирующей его в том числе и на физический контакт. Он стойко даже не противостоит этому, а ждет пока вернется и получит благословение от оставшейся на Земле Евды Наль, которая и сама то все это время крутит шуры-муры и никак не дождется получить аналогичное благословение уже от него. При этом все их отношения сводятся лишь к многочисленным сжиманиям ее рук в своих руках и прикладываниям их к своей щеке, ну или она в очередной раз случайно потрется носом о его щеку. Бред какой-то. Это манекены, а не люди какие-то.

— Задекларировано равноправие, никто никуда не спешит, все ездят общей дорогой, но наши герои неоднократно, если им вздумается, ломают этот уклад, становятся ровнее других и добираются не в общем вагоне, а на порядок быстрее других, задействуя нужные связи.

— Музыка, в неуемной страсти автора возведения всего в превосходящие степени, обзаводится цветом. Что-то типа синий ля-ми-нор фа.

— С чем можно согласиться, так это с идеей побороть страсть человечества к стяжательству, разрушить власть материального в пользу духовного. Но и тут получаются люди какие-то марионетки, роботы. У них нет ничего, нет жилья, нет семьи, из целей — только стремление к звездам. Зачем? Ради чего? Основное счастье — в работе ради работы, чем более сложная работа, тем она популярнее. Вместо того, чтобы иметь узких, но мощных в своей области специалистов, человечество впустую тратит время и средства на их многократное и многоцелевое переучивание. А каждый индивид многократно и кардинально меняет профессию. Тут мне вместо Лема приходят на ум уже Стругацкие с их гротескным «Град обреченный», только они там смену профессий не пытались преподнести как благо:). А может и Любовь автору стоило бросить на этот же алтарь (туда где личное, семья, материнство и т.п.), ведь если в будущем автора, все население планеты радостно соглашается отказаться от и так, вижу, скудных удовольствий на год, ради того, чтоб на пару лет раньше отправить очередную звездную экспедицию, но уже на 80 лет, без надежды вернуться, то отказ от трат на любовь и экономия или выработка на этой основе энергии в масштабах всей планеты позволила б, наверно, еще не такие экспедиции запускать!!!:)).

В итоге я не хочу такого будущего и мне жалко этих людей — героев книги — они зомби! А автор, еще не построив свой коммунизм на отдельно взятой планете, уже стремится и мечтает в будущем разнести его по всей вселенной...

И последняя черта, больше литературная. Все герои равны с остальными людьми планеты, но именно они почему-то оказываются наделены особенным влиянием, ими восторгаются дети в школах, они достигают превосходных относительно других достижений и тому подобное. Много лет командир экспедиции является действующим членом одного из высших планетарных советов, и весь совет ждет пока он вернется чтоб с ним посоветоваться. У меня один вопрос, а что в это время делают остальные задекларировано равнозначные во всех ипостасях миллиарды населения планеты — люди будущего? Что-то в процессе чтения их было совершенно не заметно.

Наконец последняя страница перевернута и я обращаюсь в себя в поисках послевкусия: чувствуется желание почитать что-нибудь из схожей эпохи для противовесу, например Стругацких, а в ушах по аналогии с цветной музыкой звучит почему-то Асмолов и особенно навязчиво из Трофимова «Там, там, там, Господь всем подарит конфету.., и поведет в свой коммунизм...». А чего стоят эти рагульные косные, односложные имена будущего? Лишенные связи с прошлым, лишенные поэтики и индивидуальности.. Автору впору и самому было взять себе псевдоним типа Ван Фрем.

Sir Shorris, 22 апреля 2014 г. в 17:37

Прекрасное произведение! Настолько светлое, яркое и облагораживающее, что невольно, почти физически ощущаешь, как верил автор в свою мечту о таком будущем... Конечно, «Туманность Андромеды», по сравнению с более поздними произведениями Ефремова, такими как «Лезвие бритвы» и «Час быка», несет в себе более выраженный колорит той эпохи, и время написания произведения явно ощущается... Тем не менее, я не увидел в персонажах романа той неживой «плакатности», о которой так много говорилось. Наоборот — Ефремов, как бы между строк, давал читателям понять, что даже в далеком будущем, в совершенном и устроенном обществе, избавившись от многих предрассудков и пережитков прошлого, люди всегда останутся людьми! И в главных героях можно разглядеть эти незримые нити.

Веда Конг знает, что она прекрасна, и, как и положено настоящей женщине, умело пользуется своими чарами, «жертвой» которых (со знаком плюс) становится Дар Ветер. Заведующий внешними станциями, которому не чуждо ничто человеческое, внутренний мир и переживания которого очень широко раскрываются в романе (вплоть до потрясающего, абсолютно «приземленного» и «человечного» эпизода, когда он в разговоре с Мвеном Масом и Рен Бозом говорит, что понимает людей, подбадривающих себя алкоголем, курением и наркотиками в трудные часы неуверенности, тревог и одиночества), наедине с Ведой чувствует себя сильным мужчиной, защитником с почти молодецкой удалью!

Хрупкая и по-мальчишески мечтательная Низа Крит, искренне, самоотверженно влюбленная в Эрга Ноора, бесстрашного, но очень ранимого мужчину, гораздо старше (как дает нам понять автор) ее самой. Очень современная и актуальная тема настоящей любви при существенной разнице в возрасте!

Рен Боз, скромный и застенчивый, будучи уверенным в своей правоте на глазах преображается в настоящего фаната своего дела, у которого горят глаза, который не боится показаться нелепым и демонстрирует в разговорах изрядное остроумие! Именно этим он и покоряет сердце Эвды Наль.

Конечно, Мвен Мас... Наверное наиболее полюбившийся мне персонаж. Образованный и интеллигентный, немного более утонченный, чем Дар Ветер, но при этом пылкая и страстная натура, жаждущая познания, бури чувств и эмоций! И его, также как и многих великих «бунтарей» духа, искусства и мысли всех прошедших эпох на нашей планете, вдохновила на отчаянный шаг... конечно же сила женской красоты! Первый порыв — послание из системы звезды Эпсилон Тукана, после которого перед Мвеном Масом путеводной звездой встает образ прекрасной краснокожей женщины с далекой планеты, и второй — искренний, призывный и страстный танец Чары Нанди на празднике Пламенных Чаш! После этого у него уже не остается сомнений в необходимости проведения рокового Тибетского Опыта! Даже на Острове Забвения, сила женской красоты и сострадания пробуждает в Мвене Масе утерянное чувство собственной правоты...

И, наконец, безмерно печальная сцена отлета звездолета «Лебедь»... где все слова мира были не в силах передать тоску вечной разлуки с друзьями и близкими... И гордость за их отчаянный подвиг!

Procion, 09 июля 2013 г. в 11:41

Прочитать «Туманность Андромеды», для меня, это не совсем прочитать книгу. Это скорей посетить музей наполненный монументальными картинами и скульптурами. Вот на одной картине экипаж отважных людей выбирается под лучами прожекторов из космического корабля на просторы «планеты мрака». Вот развязки транспортных дорого опоясывающих всю землю. Вот группа инженеров глубоко задумавшись, обсуждают подготовку к небывалому эксперименту в Тибете. А тут величественная и красивая женщина запечатлена во время танца. На следующей картине женщина и мужчина ныряют с высокого уступа в прозрачное море на дне которого притаился памятник античности. Рядом картина с человеком в скафандре работающим в открытом космосе над постройкой космической станции. А вот большая картина в центре зала, где группа людей в большом помещение смотрит изображение далекой планеты полученной по Великому Кольцу. И люди на всех картинах цельные индивидуальные, выточенные из гранита. Что не человек то кремень, кто не кремень тот алмаз, кто не алмаз тот изумруд и т.д. Все уникальны и ценны. Не даром в этом музее стоят скульптуры величественных Дар Ветра и Эрг Нора. И все подвластно изображенным людям, и все им по плечу, и вызывают они одно сплошное восхищение.

Однако музей сей надо посещать будучи максимально внимательным и сконцетрированым. Иными словами читать книжку где нибудь в метро мне было не просто, т.к. язык автора холоден, при том богат деталями, упуская которые мигом теряешь нить повествования или теряешь интерес к чтению. Нет в романе невероятного «экшона» и интриг, зато есть монументальное описание возможного величия человеческой цивилизации. Чтож, для меня Мир Великого Кольца по прочтению стал чуть ли не путеводной звездой, не достижимым горизонтом, при движении к которому, не хочется останавливаться.

Читать тяжело, но прочтение того стоит.

Сат-Ок, 04 ноября 2012 г. в 16:32

Ивана Антоновича всегда привлекала форма романа-путешествия. Так он построил обе повести дилогии «На краю Ойкумены»: путешествия Баурджеда вдоль берегов Африки и Пандиона из Греции через Крит, Египет и Африку – закольцованы, герои возвращаются туда, откуда отправились в путь.

Особенность путешествия как жанра в том, что его можно построить на авантюрном начале и легко насытить разнообразными сведениями, легендами, преданиями, придать ему не только художественную, но и познавательную ценность.

Свою новую героиню, гетеру Таис, Ефремов тоже отправляет в путешествие: из Афин в Спарту, затем через Крит в Египет, далее, вместе с армией Александра Македонского, на восток, в Вавилон, и далее – в Экбатану. Таис, проходя своим прежним путём, уже в другом статусе – царицы, возвращается в Египет, но, отказываясь от царствования, простой путешественницей возвращается в дорогую Грецию.

Ефремов насыщает роман сведениями, почёрпнутыми из огромного количества наук , органично сплавляя их в целостные картины древней жизни, однако постоянно помнит: «…взгляд в прошлое должен находить отзвук в настоящем, иначе историческую вещь будет скучно читать, как-то и случилось с романами Мордовцева, Лажечникова, Загоскина. Иными сло¬вами, исследуя историю, надо искать в ней то, что интересует нас сегодня, и находя его, ликовать перед силой человеческого разума и чувств. Тупое перечисление событий, костюмов и обычаев, хотя и имеет известный интерес, мало для жадной души пытливого человека» .

Путешествие – канва романа, по которой вышит духовный путь героини, путь возрастающего знания и внутренней силы: от поклонения Афродите Урании (Небесной) и служения Эросу до обретения в Городе Неба – Уранополисе нового смысла жизни – служения Детям Неба.

Иван Антонович понимал, что при существующем в стране отношении к Эросу ему нужно прочно обосновать выбор героини. Он сделал это дважды: в предисловии «От автора» – прямым текстом и в главе «Власть зверобогов» устами делосского философа: «Каждая умная женщина – поэт в душе. Ты не философ, не историк, не художник – все они ослеплены, каждый своею задачей. И не воительница, ибо всё, что есть в тебе от амазонки – лишь искусство ездить верхом и смелость. Ты по природе не убийца. Поэтому ты свободнее любого человека в армии Александра, и я выбираю тебя своими глазами».

Выбор героини, её пленительный образ произвёл подлинную революцию в сознании тысяч советских читателей, изменил их взгляды на роль женщины. Наиболее резко, акцентированно тема эта отразилось в стихотворении Юлии Владимировны Друниной.

ГЕТЕРЫ

«Единственными женщинами, о которых древние греки говорили с уважением была избранная часть афинских гетер...» (Энгельс)

Пока законные кудахчут куры

По гинекеям – женским половинам,

спешат Праксители, Сократы, Эпикуры

К свободным женщинам – Аспазиям и Фринам.

Что их влечёт? Не только красота

Прелестниц этих полуобнажённых:

Гетера образованна, проста –

Куда до милых умниц скучным жёнам!

(Пусть добродетельней они в стократ!)

И вы, историки, от фактов не уйдёте:

Умом делился не с женой Сократ –

Он изливался грешной Теодоте.

(Она грешна, поскольку не хотела

Законной сделкою своё оформить тело

И в гиникеях прокудахтать жизнь.

Ценой «падения» она взлетела...)

Вершила судьбы Греции Таис,

Ваял Пракситель Афродиту с Фрины,

Леяне памятник поставили Афины.

Леонтиона, критик Эпикура,

Опять-таки гетерою была...

И я скажу (пускай кудахчут куры

И бьют ханжи во все колокола):

Не зря в компании богов

Дошли те женщины сквозь тьму веков.

Описания путешествий Таис даны автором с замечательной географической и историко-культурной точностью. Однако сейчас мы сосредоточимся не на конкретике описаний, а на зримо очерченных этапах духовного роста женщины, каждый раз сопряжённых с пульсирующим расширением сферы познания и качественно новой ступенью осмысления мира.

Дмитревскому Ефремов писал: «…этот поворот повлёк за собой исследование некоторых малоизвестных религиозных течений, остатков матриархата, тайных женских культов, пред¬ставления о художнике и поэте в эллинской культуре, столкновения Эллады с огромным миром Азии – словом, та сторона духовного развития, которое удивительнейшим образом опускается историками, затмеваясь описанием битв, завоеваний, материальных приобретений и количества убитых…» .

До походов Александра греки попадали в глубины Азии либо как торговцы, либо как пленники, рабы. Или наёмники – показателем тут знаменитый «Поход десяти тысяч», воспетый Фукидидом. Александр военной силой распахнул ворота в незнакомые, извечно грозящие опасностью страны, и начался стремительный обмен культур, ставший главным стержнем целого этапа развития человечества. Тогда впервые в европейском мире, несмотря на различие народов, племён, обычаев и религий, родилось представление о гомонойе – равенстве всех людей в разуме и духовной жизни.

Интересовала писателя и сама фигура великого завоевателя, процессы перерождения личности, сдвигающей гигантские пласты реальности. Жизненной миссией Александра было уничтожение жёстких перегородок между народами и культурами, введение в сознание масс реальности громадных территорий, уже освоенных человечеством, но поделённых на закрытые анклавы. Аналогичные попытки на иной идейной основе совершались и ранее, начиная с катастрофического техно-гуманитарного кризиса первой половины 1 тыс. до н. э., спровоцированного активным освоением железа в Ассирии. Ассирийцы совершили множество завоеваний, но неразвитое со-знание – со-весть, то есть слабые моральные ограничители привели лишь к жесточайшему геноциду на захваченных территориях. Сходные ситуации происходили и далеко на востоке. Так началось Осевое время, и оно потребовало создания мощнейших нравственных регуляторов нового типа; коллективное переживание мифа сменялось индивидуальной рефлексией. В Элладе рождалась философия, начиная с Пифагора и Гераклита, в Иудее появились пророки, в Персии – посланцы богов, в Индии – Будда. Даже далёкий Китай подпал под общую закономерность: Конфуций и Лао-Цзы – современники Будды и Гераклита.

Создание крупных агломераций было неизбежно, вопрос стоял иначе: на каких условиях и с какими последствиями это случится. Второй реализованный имперский проект – Персидская империя – можно считать плодотворным, немало давшим населяющим её народам и истории в целом. Но к моменту похода Александра он фактически исчерпал позитивные стороны реализации и нуждался в радикальном обновлении. Кроме этого, развившаяся семимильными шагами молодая эллинская мысль, эллинские подходы к искусству и общественной жизни таили огромный потенциал синтеза. Синтез этот мог совершиться в конкретно-исторических условиях только после насильственного объединения столь различных территорий. Для этой цели романтик, убеждённый в богоизбранности, и одновременно уникально выдающийся полководец подходил больше всего.

В этом смысле Александр Македонский – подлинный великий герой, взваливший на себя невероятное и ставший идеальным проводником законов эволюции. Но… «нельзя безнаказанно пройти через инферно». Погружение в грубую материальность раздваивает любые устремления и ожесточает неизбежным сопротивлением. И человек не может не реагировать. Тем более, столь молодой. С другой стороны, только молодой человек мог очертя голову ринуться в столь поразительное предприятие, презрев осторожные расклады умудрённых советников.

Не случайна и ранняя смерть Александра – тяжело не облучиться радиацией скрытых под перевёрнутыми глыбами истории источников. Тяжело не надорваться душевно, не попасть в штопор неизбежных мелких следствий крупных дел.

Профессор Ю.В. Линник, анализируя идеи романа, проницательно пишет: «Эпоха эллинизма полна удивительных предварений. Разве нельзя Александра Македонского назвать евразийцем? Это понятие мы связываем с русской мыслью. Но обратим внимание на глубинную аналогию между Элладой и Россией: обе страны в равной степени могут называться Евразией – малоазийская колонизация в чём-то созвучна нашей зауральской экспансии. В обоих случаях европейское сознание осуществляло контакт с другим менталитетом. […]

…Нам важен максимализм Александра Македонского как таковой: его способность к всевмещению – всеохватность его планов – его всечеловеческие горизонты. Он хотел превратить мир в гармонический континуум, нигде не прерывающийся локусами тьмы и зла. Пусть это утопия. И пусть маленький Уранополис, попытавшийся её осуществить, был обречён на гибель. Но человечество благодаря Александру Македонскому получило идеал невероятной красоты и притягательности. И.А. Ефремов сближал его с коммунистическим идеалом. Неправда, что на нём поставлен крест – он может обрести новую жизнь. От очередного провала ему удастся уйти лишь в том случае, если общество будет ориентироваться на таких его носителей, как Иван Антонович Ефремов».

…Вернёмся внутрь романа. Из Афин вместе с подругой Таис приплыла сначала в Спарту, затем на Крит и – в Египет. Живя в незнакомой стране, она пыталась постичь душу народа, понять его древнее искусство.

Для знаменитой гетеры, которой «кружили голову Эрос, танец, песня, поклонение мужчин, зависть женщин, неистовство скачки», встреча с делосским философом – поворот ключа, начало преображения, постижения «внутреннего смысла вещей и освобождение от страха». Храм Нейт в Мемфисе, где Таис проходит посвящение в орфические знания, становится точкой, после прохождения которой возврат к образу легкомысленной гетеры невозможен. Через встречи, беседы, тайные слова нести мужчинам знание, стремление к прекрасному – в этом делосский философ, вторя мыслям автора, видит подлинную роль женщины.

Путешествие Таис с армией Александра Македонского двигает вперёд фабулу. Гетера из Египта едет в Месопотамию, в Вавилон, Персеполь, а затем в качестве жены Птолемея переселяется жить в Экбатану.

Вторым этапом роста стало общение с великим скульптором Эллады Лисиппом, орфиком высокой ступени посвящения, ставшим для Таис вторым учителем после делосского философа. В его мастерской в Экбатане собирались скульпторы, художники, поэты, философы, путешественники. По его просьбе Таис позировала кеосцу Клеофраду для создания статуи Афродиты Анадиомены. Благодаря Лисиппу она встретилась с загадочным путешественником из безмерно далёкого Китая, с философами Индии, поведавшими гетере о древнем понимании красоты в их стране, побывала в низовьях Евфрата, в храме Эриду, где два верховных жреца посвятили орфиков в тайные знания Древней Индии, в понятие Кармы. Жрецы и орфики свободно, без предубеждений, сравнивали верования разных народов, видя в них общий корень.

В Эриду, когда задул горячий ветер из Сирийской пустыни, Таис пережила ощущение бесцельности жизни, невозможности ответить на вопрос «зачем?». Возникла потребность определить соразмерность своих сил перед выполнением новых задач жизни. По очереди с Эрис они выполнили опаснейший обряд поцелуя змея, за что Таис получила в дар ожерелье из когтей чёрных грифов – знак «хранительницы заповедных троп, ведущих на восток за горы».

Философские главы вновь сменяются динамичными страницами – описаниями возвращения Александра из Индийского похода, встреч его с Таис и смерти великого полководца. Таис, соблюдая обещание, данное Птолемею, становится царицей Египта.

И вновь – в третий раз – она обретает Учителя. Им становится египтянин, жрец храма Нейт в Мемфисе, того самого, где она проходила посвящение. Дружба египетской царицы и жреца несёт людям знание: пользуясь своим положением, Таис собирает древнейшие сведения о походах египетских войск в далёкие земли, географические сведения, описания редких зверей, камней и растений, которые стали позже основой для изучения географии чёрной страны.

Жрец помогает Таис понять трагедию жизни Александра: почему человек, мечтавший о гомонойе, превратился в тирана, почему «вместо познания земли, умиротворения, общности в тех обычаях, верованиях и целях, в каких похожи все люди мира, возникли бесчисленные круги будущей борьбы, интриг и несчастий». Три могучих рычага: Сила, Золото и Воля – имеют оборотную сторону своего могущества, и только любовь к людям может стать заветным щитом. Любовь и мера. «Всегда держись середины, оглядываясь на края», – так советовал Таис жрец.

Той же мудростью поделился с Таис в Экбатане гость из

Поднебесной, встретивший на своём пути последователей Будды: «И снова непобедимое очарование афинянки сломило сдержанность путешественника. Он доверительно сообщил ей, что вместо рая и Драконов Мудрости он встретил приветливых, добрых людей, живших в каменных постройках на уступах высочайших гор, в истоках самой большой реки Небесной страны – Голубой. Эти люди считали себя последователями

великого индийского мудреца, учившего всегда идти срединным путем между двумя крайностями...»

Оставив роль египетской царицы, которую она играла около десяти лет, Таис приплыла в Александрию, простилась с Птолемеем и сыном и отправилась в милую Грецию: сначала на Кипр, а затем в небесный город Уранополис, Высший Советник которого мечтал «распространить идею братства людей под сенью Урании, всеобщей любви, на всю Ойкумену». В городе, опорой которого становится любовь, только и может быть место для новой, прошедшей все испытания Таис и её верной подруги Эрис. Город Неба – «хрупкий жертвенник небесной мечте человека» – показался Таис обречённым в мире невежества и мрака, но она без сомнения ступила на путь служения новой нравственности – так же, как звездолёт «Тёмное пламя» был одиноким на чуждом и далёком Тормансе, где Фай несла жителям планеты любовь и сострадание.

Таис и Фай объединены не только одинаковыми именами, отсылающими к Таисии Иосифовне – Фаюте. Таис плывёт в Уранополис, приближаясь к сорокалетнему рубежу. В «Часе Быка» Фай Родис – ровно сорок лет. Так и хочется назвать их инакарнациями одного и того же светлого сильного духа. И можно с грустью предположить судьбу Таис, опираясь на уже описанную судьбу Фай…

Впрочем, есть и более экзотические версии их несомненной связи. Якобы Фай Родис, проходя на Земле необходимое для каждого историка испытание ступенями инферно, была погружена в виртуальное пространство с полным эффектом присутствия, где события разворачивались по мотивам реального исторического факта, о котором известно немного. И жизнь Таис, описанная в романе, прожита личностью Фай в научно-исследовательском институте будущего в качестве её подготовки к работе историка. Помните? – «Очень трудна работа историка, особенно когда учёные стали заниматься главным – историей духовных ценностей, процессом перестройки сознания и структурой ноосферы – суммы созданных человеком знаний, искусства и мечты».

Роман имеет существенную особенность: при поразительной композиционной целостности и выверенности соподчинённых частей мы не находим в нём прямого лекционного материала, в изобилии представленного в «Лезвии бритвы» и произведениях о будущем. К моменту написания «Таис…» Ефремов выразил основной корпус своих идей и теперь использовал поле исторического романа для иллюстрации их прорастания сквозь мозаику этнических стереотипов древности. Фактически он следовал собственной максиме: строение не может подниматься без конца, мудрость руководителя заключается в том, чтобы вовремя остановиться, подождать или сменить путь.

«Таис Афинская» – заключительный роман Ефремова, которым он показывает в исторической перспективе постановку вопросов, впервые заданных человечеством, первые попытки ответов… Ответами настоящими полны его более ранние произведения. Но понять генезис поиска, начиная с первых его ступеней – жизненно необходимо. Рассмотренное таким целокупным образом литературное творчество писателя является преломлением ещё одной эзотерическом максимы: ответ предшествует вопросу.

Целостность отношения автора к миру многократно подтверждается сквозными сюжетами, выраженными на совершенно разном материале его жизни и творчества и напоминающими те самые оси кристаллов, прямые лучи, пронизывающие анизотропию мира Ефремова.

Каждая эпоха рождает свих героев, разрушающих привычные рамки Ойкумены – вовне и одновременно – внутри. Взрывными волнами они преодолевают совершенно незнакомое пространство и принимают его в себя, меняются, расширяют сознание. Линейно-психологически: через Баурджеда и Пандиона с Тирессуэном, через Александра Македонского и Таис (объединённых в диалектическую пару как взаимообусловленное внешнее и внутреннее расширение), через Гирина и Даярама – к Тибетскому опыту и миссиям «Теллура» и «Тёмного пламени».

Смешно на абсолютной шкале сравнивать поход туарега на балет и проникновение будущих исследователей в Тамас. Но важна другая абсолютность – напряжение поиска, глубинные переживания в момент расширения сознания. В этом единство, это безусловная ось, пронизывающая сокровенную суть ефремовского мироощущения. Он сам был таков, мечтал о будущем, где счастье расширения сознания будет главным двигателем общественной жизни. И искал аналогии в прошлом. Кстати, об этом Ефремов открытым текстом пишет в «Сердце Змеи»: членов экипажа «Теллура» ждёт по возвращении мир совершенно другой, но если этот мир аксиологически настроен на радость познания – то и психологически окажется дружелюбен. И это связывает не только пространства (Великое Кольцо), но и времена – в своё Великое Кольцо.

Речь о кольце времени не случайна. Ефремов начал с древности и ею же закончил, словно соединив этим большой и безымянный палец в характерном жесте индийских и русских подвижников.

Кому много дано – с того многое спросится. Таис получила в дар от природы совершенное сильное тело, чувство ритма, музыкальность и талант танцовщицы. Щедрый дар, однако, влечёт за собой обязанность служения: направлять его можно лишь на душевное и духовное обогащение других, в противном случае он иссякнет. Так дар превращается в судьбу. «Четвёртая харита» неизбежно должна вдохновлять художников, поэтов и музыкантов, служить моделью скульпторам.

Тема поиска красоты, воплощения её в искусстве пронизывает всё творчество Ефремова. Впервые она вспыхивает в рассказе «Эллинский секрет», ярким арпеджио взвивается в повести «На краю Ойкумены» и сияющим аккордом звучит в «Каллиройе». Углублённо разрабатывается в «Тамралимте и Тиллоттаме», завораживает нас танцем красной эпсилонянки и Чары Нанди в «Туманности…», красной нитью проходит через «Лезвие бритвы» – от деревянной статуи Анны в первой части до создания индийской «Анупамсундарты». Своего апофеоза тема достигает в последнем романе Ефремова: нам трудно представить себе количество художников и скульпторов в Элладе, их значение в общественной жизни.

Беседа о женской красоте в мастерской Лисиппа выявляет взгляды греческих скульпторов и индийских гостей, которые видят в Таис и Эрис сочетание совершенства души, тела и танца. Общность представлений о красоте у народов разных стран ведёт к пониманию общности культур и глубокому восприятию Крита – легендарной прародины индийцев и многих народов Азии и Финикии.

Словами Таис Ефремов говорит нам о краеугольной категории эстетики, сплавляемой с этикой – понятии Прекрасного: «Без него нет душевного подъёма. Людей надо поднимать над обычным уровнем повседневной жизни. Художник, создавая красоту, даёт утешение в надгробии, поэтизирует прошлое в памятнике, возвышает душу и сердце в изображениях богов, жён и героев. Нельзя искажать прекрасное. Оно перестанет давать силы и утешение, духовную крепость. Красота преходяща, слишком коротко соприкосновение с ней, поэтому, переживая утрату, мы глубже понимаем и ценим встреченное, усерднее ищем в жизни прекрасное».

Предупреждение об искажении прекрасного звучит особенно актуально в нашей стране сейчас, в начале XXI века, в эпоху постмодернизма, которая стремится разъять целостность любого образа. Ещё одно предупреждение этого же рода – о низведении таинства любви до фиглярства, базарного зрелища. Любовь мужчины и женщины – великий дар богини-матери, возносящий человека до служения высшему. Нарушение завета молчания, привычка смотреть на женщину как на добычу ведёт утрате способности ощущать любовь как величайшую драгоценность, к низведению чувства, равняющего человека с богами, на уровень похоти.

Ефремов прослеживает жизнь Таис от сияющей юности до уверенной мудрости. Во время написания романа он постоянно обращается к мысли об автобиографии, внутренним взором отмечая границы своей жизни – юности, зрелости и мудрости. Отточены и универсальны формулировки.

Делосский философ считает страсти и желания, обуревающие человека в юности, преходящими знаками его силы.

Лисипп говорит Таис о её зрелости: «С каждым годом ты будешь отходить всё дальше от забав юности. Шире станет круг твоих интересов, глубже требовательность к себе и людям. Обязательно сначала к себе, а потом уже к другим, иначе ты превратишься в заносчивую аристократку, убогую сердцем и умом…». Происходит перекличка с диалогом Фай Родис и Таэля, когда Фай говорит о высших ступенях восприятия и самодисциплины, когда думаешь прежде о другом, потом о себе.

От Лисиппа же Таис слышит о мудрости: «Мудрых людей мало. Мудрость копится исподволь у тех, кто не поддаётся восхвалению и отбрасывает ложь. Проходят годы, и вдруг ты открываешь в себе отсутствие прежних желаний и понимание своего места в жизни. Приходит самоограничение, осторожность в действиях, предвидение последствий, и ты – мудр. <…> Не следует много рассуждать о знании богов и людей, ибо молчание есть истинный язык мудрости».

Мудрый видит обе стороны бытия – «красоту мечты и неумолимую ответственность за содеянное». Чем выше дар, чем ярче мечта, тем строже взыщет судьба.

Об этом законе помнил сам Иван Антонович, каждый час своей жизни посвящая работе. Он успел дописать свой последний роман и подготовить его к публикации. Как ваятель Клеофрад, он ушёл из жизни, завершив свой труд.

Замечательно высказывание Таис, удивившее делосского философа: боги из зверей становятся людьми. Таис понимает, что это процесс очеловечивания самого человека. Чем большую власть в психике имеют животные накопления, чем меньше осознана собственно человеческая уникальность и значение этой уникальности – тем большее значение имеет природный мир. Но афинянка не делает (и пока не может сделать) следующего вывода, направленного уже в будущее: о том, что с развитием абстрактного мышления позже в разных частях света родится идея богочеловека с ясным пониманием второй части этого утверждения: царство божие внутри нас… Но даже тогда останется традиция символически изображать божественных персонажей в виде тех или иных зверей.

Тема меры активного противодействия злу занимала Ефремова из романа в роман. Продемонстрированный в «Часе Быка» рафинированно-эзотерический подход представляет собой фактическое решение тех проблем, что стоят перед Лисиппом и орфиками в целом. Осознание диалектики мира выводит из потока бездумного действия, рождает понимание оборотной стороны медали. Если каждое действие вызывает противодействие и рано или поздно цепочка следствий ведёт к результату, противоположному первичному импульсу, рисуя круг, то проще всего не действовать вовсе. Прекратить поток причин и следствий, выйти за пределы кармы. Так поступили индийцы – и в «Лезвии бритвы» Гирин критикует их за это, выступая перед посвящёнными йогами. Да, они не умножили зло, но их диалектика пассивна, апофатична. И она бессильна справиться со страданием в остальном мире. Сам собой распускается в сознании Ивана Антоновича кристалл диалектической триады: бездумное действие, одностороннее, без понимания системности мира (тезис), отрицается умным бездействием восточной мудрости (антитезис). Каждое движение рождает круги на воде, замутняет зеркало сознания, погружает в сансару. Таковы максимы в индуизме, буддизме, даосизме. Очевидно, размышлял Ефремов, существует путь синтеза, когда понимание взаимосвязанности и многоплановости мира рождает сплав качеств действия и ума. Но путь этот требует исключительных личных качеств всеохватности и жертвенности ради общего блага. Таких, какими обладала Фай Родис и выше. Лисипп понимает преграды, но не находит в окружающей его действительности практического решения. В его время вопрос только ставится и будет ещё веками решаться качанием маятника от тезиса к антитезису, накапливая опыт безысходности.

Древние культы, представляющие для мыслителя ещё один пласт интересующих его вопросов – в эпоху Александра и Таис лишь угасающие остатки мощных очагов матриархата. Чаша и Клинок – так метафорически назвала идущее сквозь века гендерное взаимодействие антропологиня Риан Айслер, исследовавшая культуры Малой и Передней Азии в эпоху неолита. Во времена Ефремова становился известен огромный археологический материал, раскрывающий интереснейшие детали существования матрицентрической доарийской культуры Чатал-Хююк. Этот город – древнейший на планете, наряду с Иерихоном, возник на заре неолита. О нём автор пишет в предисловии к роману.

Три основные божественные ипостаси – владычица природы, богиня плодородия и символ единства бытия – женщины.

На протяжении многих веков – полное отсутствие насильственных смертей. Экономическое равенство и отсутствие жёсткой иерархии. Чрезвычайно высокий уровень жизнь, превышающий многие показатели древнего мира. Полное отсутствие сцен насилия в сюжетах многочисленных произведений искусства. Полное отсутствие такого специфического явления, как воровство.

Зато: система снабжения города с населением до десяти тысяч жителей. Частые праздники, лишённые мрачной религиозной семантики: танцы (сразу вспоминается праздник Пламенных Чаш), торжественные и игровые церемонии, посвящённые плодородию и женщине как его носителю. Знаменитые акробатические игры с быком…

Игры с быком, позже широко распространённые на Крите и в других местах вплоть до Индии, дали основания Ефремову говорить о гипотетической Крито-индийской цивилизации. Укрощение мужской природы считалось важным сакральным действием, символизирующим победу над внутренней и внешней агрессией. Позже бык станет надменным царём Азии на тысячи лет, а спустя ещё тысячи лет сначала Ефремов, а после и русский народ назовут быками физически сильных, нечутких и агрессивных людей, не думающих об окружающих.

Общество Чаши просуществовало в Малой Азии несколько тысяч лет. Тысячелетний Чатал-Хююк был лишь одним из наиболее крупных центров (а сейчас – один из наиболее исследованных) цивилизации социального партнёрства или, проще говоря, первобытного коммунизма, предполагаемого ещё Энгельсом.

Эта цивилизация пришла в упадок в середине шестого тысячелетия до н. э. В частности, был покинут жителями Чатал-Хююк. Вероятно, это связано с катастрофой образования Чёрного моря, которое до того времени представляло из себя как минимум вдвое меньшее по площади пресноводное озеро с большим количеством земледельческих поселений вокруг.

Длительный процесс таяния льдов в северо-западной Атлантике повысил уровень Средиземного моря на 120 метров. Косвенно об этом упоминает Ефремов в эпизоде, когда Таис и Неарх ныряют в глубину у строящейся Александрии и обнаруживают на дне остатки подводного города, удивляясь тому, что раньше люди жили там, где сейчас море.

Приблизительно семь с половиной тысяч лет назад вода стала выливаться из Средиземного моря, как из переполненной чаши, и нашла себе новый проход – будущий пролив Босфор. Образовался гигантский водопад, избыток солёной воды в течение года низвергался в плодородные долины, уничтожив все поселения, пресноводную фауну и неузнаваемо изменив рельеф местности. Вода ежедневно отодвигала берег на километр, разделила русла Дуная и Днепра и остановилась только у подножья горной страны на севере, которая стала Крымом. Уровень воды поднялся на 140 метров.

Это была страшная экологическая и гуманитарная катастрофа, явившаяся прообразом мифа о потопе. Резко изменился климат, разрушились торговые и культурные связи. Передвижения агрессивных патриархальных племён скотоводов в последующие века вытеснили прежних хозяев. Учёные предполагают, что вытесняемые жители могли постепенно переселяться на острова Эгейского моря, на родственный Крит, расцвет которого в 3–2 тысячелетии до н. э. стал пиком уходящего матрицентризма.

По странному совпадению столь любимая Иваном Антоновичем эпоха Крита, полная преклонения перед женским началом, астрологически является Эрой Тельца, а сам он по знаку Зодиака – не кто иной как Телец. Управляет же знаком Тельца планета любви Венера, ваяющая своей радостной властью принадлежащую ему стихию – землю...

Любовью вознести тёмную плотную материю в сияющий космос – именно такова была высочайшая миссия Ивана Ефремова.

«От влажной, тёплой, недавно перепаханной земли шёл сильный свежий запах. Казалось, сама Гея, вечно юная, полная плодоносных соков жизни, раскинулась в могучей истоме.

Птолемей ощутил в себе силу титана. Каждый мускул его мощного тела приобрёл твёрдость бронзы. Схватив Таис на руки, он поднял её к сверкающим звёздам, бросая её красотой вызов равнодушной вечности».

Любовь и вечность дуальны, как время и смерть. Только человек, проходя невероятно долгим путём духовного развития, обязан научиться находить тончайшее кружево линии синтеза.

… Почти в каждом крупном произведении Ефремова возникает тема эвтаназии. Ефремов был большой жизнелюб, но яркие чувства его были осияны мудрым осознанием. Поэтому он остро ощущал оборотную сторону жизни – смерть. Жизнь современного человека – это постоянное бегство от темы смерти. Вся западная культура построена на услаждении низших потребностей человека и возведении их в культ, погружение инфантильного человека в бесконечную комнату игрушек, провокацию искусственно разжигаемых потребностей туловища. Стремление любой ценой задрапировать реальность смерти есть факт глубочайшей незрелости поступающего так человека или – шире – общества. Отказ от признания реальности физической смерти непреложно приводит к смерти духовной. Осознавать жизнь не саму по себе, но рефлексировать её как переход из одного качества в другое – насущная экзистенциальная необходимость, цель индивидуации, согласно Юнгу. Отказ от осознания вектора смерти уничтожает время, укутывает жизнь разноцветной многослойной упаковкой, превращая её в Матрицу.

Поэтому подлинное жизнелюбие (говоря языком Фромма – биофилия) не отрицает смерть как факт и не испытывает ужас перед ней. Что вовсе не означает борьбы с ней, преодоления её как главного элемента инферно.

Жить полнокровно, полноценно, ярко – значит отрицать не смерть, а вялое угасание, бесцельное дление биологического существования. Такова логика Ефремова, близкая интуиции древних эллинов и в очищенном виде перенесённая им в будущее.

Друг Ефремова Филипп Вениаминович Бассин, выдающийся психолог и нейрофизиолог, исследовавший проблемы бессознательного, психологической защиты и состояния предболезни после выхода книги писал Таисии Иосифовне:

«В чём причина того очарования, которое неизменно охватывает читающего книги И.А. и, в частности, читающего «Таис»? Я назвал бы три причины.

1. Я не знаю ни одного произведения ни в художественной, ни в научной литературе, которое с такой ослепительной яркостью воспроизводило бы жизнь ушедших эпох. Какое сочетание глубины знаний и мощи изобразительного таланта нужны для этого! Ему в этом отношении нет равных.

2. Чувство красоты. Оно, это чувство, которое есть вместе с тем чувство строжайшей меры, даёт о себе знать на каждой странице. Я вспоминаю единственное произведение, которое я мог бы в этом (только в этом!) отношении поставить рядом. Это «Стихотворения в прозе» Тургенева. Вся «Таис» – это тоже цепь таких стихотворений в прозе.

3. Его благородство. Только он мог в чуждом, варварском непонятном мире, в который он нас погружает, увидеть искры человечности, которым не дано было погаснуть. А мог он их видеть потому [что] сам был озарён их позднейшим светом, нёс этот свет в своей душе» .

Кот в сапогах, 11 августа 2011 г. в 19:54

Удивительная книга, она только маскируется под исторический роман, по сути — это фэнтези. Но в самом лучшем смысле этого слова. Здесь нет злобных волшебников и драконов, девиц в бронелифчиках и тёмного властелина. Но есть очень важная черта хорошей фэнтези — книга уносит вас в неведомые и бескрайние просторы земли незнаёмой — древней Африки.

Жестокий Египет и бескрайние саванны, непролазные джунгли и берег далёкого океана... Яркие и цельные герои — смелые, сильные, красивые. Верная любовь и чистая — без червоточины и изъяна — дружба. И как всё это искренне, без тени фальши! Редкое, почти детское наслаждение, читать и верить, верить до последнего слова.

Таинственная и великая Африка переполняет ваше сердце. Это вы сжимаете копьё и стоите бок о бок с друзьями в битве с древним чудовищем — пожирателем слонов, задыхаетесь от волнения и ужаса охоты на гигантского носорога, это у вас в ушах стоит рёв восстания и приветственные клики погонщиков слонов. И это вы видите паруса в далёкой бухте. Вы проживаете чужую жизнь, как свою...

Великий автор, великая книга.

stogsena, 02 мая 2008 г. в 19:30

Конечно, это миф. Не было в нашей истории ничего этого. Ни Неарха с ушедшим в плавание в «один конец» флотом, ни творений Лисиппа (полторы тысячи — видели хоть одно?), ни таинственных снадобий жриц Астарты, ни философских диспутов орфиков с индуистами. Всех этих легенд об Искандере Двурогом, о которых могла бы знойной восточной ночью напеть своему падишаху ясноглазая Шахерезада. И земля была плоской, вопреки вымышленным Пелопонесским геометрам. Просто случился странный пассионарный толчок, заставивший двинуть юного македонянина преданные фаланги на восток, к далекому океану...

Все остальное автор придумал, чтобы было удобнее донести до незадачливого читателя центральную идею романа. По сути, он с самых первых своих произведений пытался говорить о превосходстве разума над косностью, о свободе этого разума как основе футуристической морали. Он позамствовал — и достроил — яркий и точный мир. Выбрал идеальную героиню — почти штамп — кто тогда был свободнее гетер? А дальше сконстуировал замечательный, медленный — чтобы все успели разглядеть идею — квест. Не щадя своих персонажей. Как муза Персепольского огня движется от свободы продавать себя, через этот символически-очистительный огонь, — к свободе творить гуманистическое завтра.

И вовсе не «эстонская» динамика (термин не мой — !) и предельная насыщенность текста откровениями философских школ вызывали идиосинкразию у тогдашних, и вызывают еще большую у нынешних конформистов. А эта простая мысль о неравноценности двух свобод, которую автор вместе со своей героиней напролом несут через весь роман. Потому что ее трудно проглотить и не получить несварение.

Совет простой — не бойтесь, попробуйте прожевать эту массу подробностей и теорий, не обращая внимания на назидательный тон автора — и, может быть, станете чуть мудрее. Пусть мечты героев, да и автора так и остались мечтами.

P.S.«Мы, гетеросексуалы за 50 — нас осталось немного. Но мы еще держимся», — говаривал старина Клинт Иствуд в очередном боевичке. Респект, хотя я чуть помоложе, да и не в возрасте дело... Привет поколению «Пепси«!

Red Destroyer, 14 августа 2018 г. в 20:57

Не знаю, насколько это действительно соответствует действительности, но несколько раз натыкался на статьи, в которых говорилось, что Ефремов написал этот роман как «наш ответ» Эдмонду Гамильтону и его «Звёздным королям». У Гамильтона вышел увлекательный приключенческий боевик, пусть и с галактическими войнами, королями и сверхоружием. А каким же получился наш ответ загнивающей капиталистической литературе?

«Туманность Андромеды» — судя по названию, роман будет о космических путешествиях, — наивно думал я. Да, такое там действительно присутствует, но буквально на нескольких десятках страниц. А большую часть романа герои гуляют по Земле и разговаривают друг с другом о устройстве мира. Нет, вы не ослышались — герои всерьёз вместо каких-то обыденных тем большую часть времени рассказывают якобы друг другу (но мы то понимаем, что это же сделано в качестве разьяснений для читателя, экскурс в новый мир устами жителей этого же мира) о коммунизме, как какая организация действует, что изменилось после времени издания романа, XX века. Да это то же самое, если, допустим, в XIX веке написать роман о нашем с вами времени, XXI веке, и вместо каких-то переживаний, отношений, актуальных событий герои в повседневных диалогах будут рассказывать большую часть времени о том, что «в Новое Время все люди ездили на лошадях, но, как ты сам знаешь, потом мы изобрели двигатель внутреннего сгорания. И сейчас мы все ездим на автомобилях, а на лошадях уже нет!», «этот поезд в метро работает от электричества, а раньше поезда были на паровой тяге». Ну или даже «В Средние Века наука не была развита и даже подвергалась гонениям, но в наш великий век наука на первом месте, спасибо всем корпорациям, которые активно спонсируют исследования!». И ладно бы это было один-два раза, но это встречается чуть ли не на каждой странице. А самое смешное, что главные герои это учёные. То есть, серьёзно, лучшие умы планеты рассказывают друг другу элементарные вещи, которые они в теории и так должны знать. Что это, регресс, или же всё-таки автор настолько обленился, что он в диалоги вставляет объяснения для читателей, чтобы им не так сложно было?

Персонажи в книге максимально идеализированы, абсолютно все обращаются друг с другом на «вы», никто не знает ругательств, никто не дерётся и вообще все любят друг друга. И даже герой, который влюблён в девушку, вместо этих объяснений ей в любви, начинает разговаривать с ней о науке. Ну не знаю, насколько это казалось возможным в то время, может это сейчас мы деградировали и трава уже не такая зелёная, но в таких персонажей абсолютно не верится. И если в одних книгах персонажи просто безжизненны, то тут они вообще практически не существуют, они не творят сюжет, они являются его дополнением, «для галочки».

«Туманность Андромеды» это идеальный мир победившего коммунизма, где автор из каждой щели показывает «как надо», а тех, кто делает «как не надо» даже не существует в природе. То, что книга писалась учёным, видно сразу — тонны текста о науке (не технарь, поэтому не берусь утверждать, правильно или нет), зато полная безэмоциональность, где неизвестный инопланетный корабль с другой галактики исследуют так, как будто это чуть ли не рутинная обыденность, и тяжёлый язык, иногда скатывающийся до «Эон Тал издал восклицание, отдавшееся во всех телефонах».

Не знаю, насколько круто читалось это в СССР, но я, как человек, выросший уже в XXI веке, в новом тысячелетии, беру смелость утверждать, что моё поколение эту книгу читать не будет, ибо банально ее очень тяжело воспринимать как художественное произведение. И дело вовсе не во времени выхода в свет — в том же году был издан прекрасный «Гражданин Галактики». Наоборот, сейчас мы можем читать не только угодное курсу партии, и можем сравнивать. И вот если сравнивать, то можно увидеть, что эта книга слаба с художественной стороны, ведь она просто рисует картинки, и никаких «людей» тут вообще не существует, только картинка грядущего, в которой как ясно, нет места современному человеку.

morbo, 08 февраля 2016 г. в 21:11

В книжных магазинах эта книга попадается на полках научной фантастики, куда её кладут скорее по инерции, считая, что раз Ефремов написал фантастический роман «Туманность Андромеды», то и остальное его творчество является фантастикой. Встречается и на полках приключенческой литературы — это вполне справедливо, т.к. в книге имеется по меньшей мере два приключенческих сюжета — о поиске сокровищ и о вызволении индийской красавицы из плена у кинопродюсера. Но однажды я встретил эту книгу на полке с эзотерикой. Тогда я не придал этому значения — объяснил это для себя тем, что возможно есть какой-то однофамилец Ивана Антоновича, который каким-то образом связан с такого рода литературой. И вот я прочитал эту книгу и понял, что человек, положивший эту книгу на полку с эзотерикой, был с ней знаком и понял её лучше других.

Высказаться однозначно об этой книге я не могу. Хорошая книга или плохая? Понравилась или нет? И хорошая и плохая и понравилась и нет. С одной стороны, автора можно безусловно причислить к разряду подлинных гуманитариев, обладающих обширными знаниями истории и культуры. И уже только поэтому читать книгу было интересно — не каждый день встретишь настолько глубоко образованного и эрудированного человека. Эрудит обладает обширными знаниями, а каждый фрагмент одного знания наслаивается на другой, образуя единую взаимно согласованную детальную картину мира. Интересно познакомиться с его представлениями о мире, с его философией жизни. С другой стороны, высказывая свои представления автор часто увлекается и скатывается в назидательный нравоучительный тон. Типичная речь изобилует фразами вроде «Мы ещё только начали понимать...», «Нам ещё многое предстоит узнать...», «Мы только начали забывать...» Собеседники при этом кажутся либо статистами, выбрасывающими дежурные фразы, либо копиями оратора, в любую минуту готовыми подменить его и продолжить речь точно с того места, на котором остановился предыдущий оратор.

Некоторые высказываемые мысли читаются так, как будто они написаны прямо в наше время: «Всё тот же признак антисоциальной повреждённой психики, о котором я только что говорил, – сказал Гирин, – чем дальше, тем больше он усиливается, не только на Западе, но уже и на Востоке. Всё чаще случаются взрывы самолётов в воздухе, стрельба по невинным ни в чём случайным прохожим, дикая расправа со старинными произведениями искусства, составляющими славу народа..» Тут же вспоминаются малайзийский боинг, авиакатастрофа в Египте, Брейвик и его манифест, Пальмира, разрушенная террористами из ИГИЛ — всё написано как будто вчера. Другие мысли кажутся весьма спорными. Даже если взять рассуждения о женской красоте, то и тут они изобилуют весьма странными представлениями. Например, автор превозносит широко расставленные глаза. Мне же кажется, что широко расставленными глаза могут быть только если они мелкие. Мне гораздо приятнее видеть лицо с большими глазами. Чем больше глаза, тем меньше у них шанса оказаться близко или наоборот — широко посаженными. Возможно это и есть лезвие бритвы, о котором автор не подумал. Другое представление о том, что каблуки визуально увеличивают длину ног и рост девушки, а потому придают красоту, мне тоже кажется заблуждением. Каблуки на мой взгляд преследуют ровно одну цель — напрячь икроножные мышцы. Именно это придаёт красоту женской ножке. Носить каблуки с брюками, на мой взгляд, совершенно бессмысленная затея. И если уж на то пошло, то в балетках женщина выглядит гораздо легче и естественнее, чем на каблуках.

Если говорить о лезвии бритвы, то и сама эта концепция, на мой взгляд, символизирует тупик, исчерпание возможностей для развития. В ТРИЗ — теории решения изобретательских задач, решение любой задачи начинается с формулировки противоречия вида «нужно чтобы было А, но нельзя чтобы было А». Обычное решение балансирует между крайностями, а хорошее решение выходит за рамки противоречия и обращает вред на пользу. Именно поэтому концепция «лезвия бритвы» чаще говорит о бессилии, чем о совершенстве. К тому же, в реальности остриё лезвия может и должно оказываться достаточно широким, чтобы система сохраняла устойчивость и способность приспосабливаться к изменяющимся условиям. Возьмём простой пример. Температура здорового человеческого организма — 36,6 градуса Цельсия. Но человек в лёгкой одежде может сравнительно легко переносить колебания температуры от 15 до 40 градусов Цельсия. Далее, если все люди обладали бы одинаковой способностью переносить колебания температурного режима, то при любом изменении климата или переселении в другой климатический пояс, они быстро бы вымирали. Поэтому часто совершенство определяется не балансом на остром краешке, а большим запасом устойчивости. Ефремов говорит о том, что человечество эволюционировало в условиях постоянной физической нагрузки, что эволюционно обусловило совершенство тела человека. В то же время современные учёные говорят о том, что человечество жило в условиях непостоянного доступа к пище. Именно поэтому современные люди страдают ожирением — это так проявляет себя выработанная сотнями тысяч лет эволюции способность переживать долгие периоды голода за счёт жировых запасов, сделанных в периоды сытой жизни. Тот самый запас устойчивости.

Отдельно хочется сказать об исследованиях Гирина с использованием ЛСД. Не так давно мне попалась новость с заголовком «В США органы здравоохранения потратили более $150 млн на эксперименты над животными с целью исследования воздействия наркотиков на человека.» Мне кажется, что эти исследования были более предметными, чем исследования Гирина. Американцы потратили много денег, но они потратили их на понятные цели — изучить влияние наркотиков на живой организм. Гирин давал своим подопытным ЛСД с целью записать их наркотический трип и выделить из него какую-то память предыдущих поколений. Картины видений были, безусловно, красочными. Я и сам иногда, внезапно проснувшись, удивляюсь, насколько яркие и достоверные картины мне снятся. Один раз я ходил по поверхности колонизированного Марса, на котором были города-купола и железные дороги между ними. Другой раз я нырял в затонувший античный город. Оба раза я проснулся от недостатка воздуха. Интересно, можно ли мои сны представить как память предыдущих поколений, которые сотни тысяч лет назад построили колонии на Марсе и могли жить под водой? Не думаю.

Приключенческая составляющая в книге довольно скромная. Наиболее целостная, большая и непрерывная история — это приключения итальянцев, отправившихся за алмазами на Берег Скелетов. Вторая история, посвящённая спасению индийской красавицы, оказалась несколько смазанной, поскольку именно посредством неё происходит связывание между собой отдельных сюжетных линий. В этой части слишком много действующих лиц, часть из которых появляется очень кстати, делает своё дело и немедленно исчезает в неизвестном направлении, а часть — долгое время околачивается вокруг да около, не внося в развитие сюжета почти никакого существенного вклада. Всё-таки большую часть книги никаких особых приключений не происходит.

Стоит ли читать книгу? Стоит. В современной литературе такие эрудированные авторы, можно сказать, практически не встречаются. Однако нужно приготовиться к тому, что книгу читать будет тяжело. Но мне этот роман читать было всё-таки гораздо проще, чем роман «Таис Афинская». Если здесь ещё есть какая-то приключенческая часть и интрига, то в «Таис Афинской» есть только сменяющие друг друга красочные картины.

morbo, 23 апреля 2015 г. в 19:40

Не буду утомлять читателей моего отзыва глубоким анализом произведения. Это хорошо сделали и до меня. Кроме того, чтобы достойно проанализировать этот роман, нужно и самому хорошо быть подкованным в истории древнего мира. Мне показалось, что в историческом плане роман проработан превосходно, хотя в кое в чём он отступает от истины ради художественного эффекта. Некоторые детали мира просто обходятся гробовым молчанием. Например, вопрос рабства, без адекватного описания которого трудно понять действительное социальное устройство описываемых государств. Без этого легко поддаться восторгам, считая что эллины были высококультурными и в высшей мере нравственными людьми.

Главная цель книги, как мне показалось, — продемонстрировать родство различных цивилизаций и культур и вообще, заинтересовать читателей древней историей. На мой взгляд, автору удалось достичь обеих целей. Во всяком случае я историей цивилизаций средиземноморья заинтересовался. Это при том, что у меня ужасно плохая память и из школьного курса истории я не запомнил ничего, кроме забавных слов вроде «Спарта», «Македония», «Финикия», «Крит» и твёрдой уверенности в том, что «Карфаген должен быть разрушен». Начитавшись по ходу чтения книги различных статей в википедии я понял, что история может быть весьма интересной, если её преподавать соответствующим образом. Занудные школьные учебники, рассказывающие о неотличимых друг от друга именах, сражениях и датах не говорят ничего о живых людях с их страстями. С определённой долей уверенности можно утверждать то, что Ефремову удалось изобразить в книге живых людей, которым под конец книги начинаешь сопереживать.

Есть ещё несколько идей, продвигаемых книгой. Одна из идей состоит в том, что наиболее живучими оказываются те цивилизации, которые высоко ценят красоту и социальное равенство, в том числе — равенство полов. Причём первое неразрывно связано со вторым. Красота должна быть доступна всем слоям населения вне зависимости от их социального статуса. Красотой нельзя владеть единолично, превращать её в товар — она должна быть достоянием общественности. Иначе ради чего будут люди отстаивать свободу и независимость своего государства? Уж точно не ради того, чтобы красота вновь досталась богатейшим и оказалась скрытой от глаз простых людей. С этим можно соглашаться или нет, но так считает автор и такую мысль он преподносит со страниц своего произведения.

Должен сказать, что книга поначалу читается очень тяжело. Прежде всего из-за обилия родных названий различных предметов обихода. Во-вторых — из-за кажущихся бесцельными странствий героини и её окружения. Из-за этого я прервал чтение этой книги на несколько лет, вернувшись к ней около месяца назад. Кстати, у странствий героини есть цель. Только это цель не её, а автора. Таким чудным маршрутом, как мне показалось, автор хотел рассказать о как можно большем количестве цивилизаций-государств, со всеми их особенностями. Только к середине книги понимаешь, что написана она совсем не ради сюжета.

Ещё одна из особенностей, затрудняющих чтение — довольно объёмные монологи и беседы о философии, искусстве, культуре. Кажется, что в жизни люди не разговаривают так обстоятельно. Но, стоит вспомнить о том, что в древние времена жизнь шла более размеренно и неторопливо, так сразу становится понятным, что и речи их были не столь торопливыми и обрывистыми, как в наши времена, испорченные интернетом и телевидением. Приготовьтесь к тому, что эта книга потребует от вас именно такого неторопливого настроя. Всем, кому ещё не довелось ознакомиться с этим монументально обстоятельным произведением великого гуманиста Ивана Антоновича Ефремова, желаю приятного, неторопливого и вдумчивого чтения.

Старый Лентяй, 15 января 2014 г. в 23:52

Сделал громадную ошибку — перечитал. Когда-то на общем фоне героически унылого г, которым была переполнена советская литература было очень хорошо. Теперь общее впечатление: ужос. Ну то что герои постоянно на ровном месте толкают речи — это еще не самое страшное. И то что действо плоское и затянутое — можно пережить. Типа сейчас положительный герой будет страдать — герой страдает — герой думает как он страдает. Меня убил общий сюжет. Есть мир Торманса, сформировавшийся за многие поколения. Не очень симпатичный. Но почему то именно такой. А дальше история совсем в духе какого-нибудь Ирака. Прилетевшие земляне за пару месяцев точно понимают кто тут хороший, кто плохой и имея полный комплект всяких вундервафлей рушат мир Торманса. Ефремов уверяет, что тут и пришло всем щастье (я в курсе как пишется, но он именно про щастье). Я так твердо уверен в прямо обратном. Море крови и дальнейшая деградация. Все положительные герои одномерны, да и отрицательные такие же. Вообщем если не читали, то возьмите каких-нибудь попаданцев. Будет тоже самое, но хоть не так плоско.

tarasovich09, 31 декабря 2013 г. в 15:19

В юности не так легко выбрать себе нужную книгу из огромного потока литературы.

Мне повезло. Мой выбор пал на роман Ивана Ефремова «Лезвие бритвы», и я прочитав его в первый раз, в дальнейшей жизни еще не раз к нему возвращался.

Привлекал не только напряженный приключенческий сюжет, хотя и он был далеко не тривиален. Ведь действие романа переносилось из Советского Союза в далекую Италию, к опасному побережью Африки, в сказочную Индию...

Привлекали образы героев: сильный и уверенный в себе, талантливый Иван Гирин, тактичная, умная, привлекательная Сима, Мстислав Ивернев, Тата, супруги Андреевы, Анна... Как они были не похожи на расхожие образы тогдашней советской литературы. Внутренняя самоорганизация, интеллект, тактичность, гармоничность отношений — вот, что привлекало в героях. Они утверждали огромную силу духа человека, его красоту и порядочность!

Очень увлекательна и индийская часть романа. Скульптор Даярам, влюбленный в прекрасную танцовщицу Тиллоттаму, уединенный монастырь Тибета, храмы Кхаджурахо! Было от чего закружиться голове!

Одна глава «Две ступени к прекрасному» чего стоит! Ефремовская теория красоты!

Роман энциклопедичен, наполнен интересными мыслями и загадками. Конечно, не бесспорными. Но время от времени возвращаться к роману, перечитывать его, обогащаться знаниями, рождать в себе новые мысли и представления очень интересно.

Книга — как целебная вода из прохладного источника в жаркий день.

Ольга Д., 15 августа 2012 г. в 23:03

Думаю, что и 10-балльной шкалы оценок мало, чтобы по достоинству оценить эту книгу.

Правильно подмечено, что ваша жизнь делится на «до» и «после» общения с Ефремовым. Мне «Час быка» встретился в октябре 1972 г.-может быть, даже в день смерти Ивана Антоновича. Такая вот мистика! Едва исполнилось в ту пору 13 лет-конечно, маловато для этого многогранного философского произведения, но зато помню своё впечатление: вот только так, по большому счёту, и нужно прожить жизнь.

Главное, что поразило в романе -убедительность в описании настоящего человека, каким он может быть.

Уже годы спустя познакомилась с биографией И.А. Ефремова, где он предстаёт как раз таким:умным, великодушным, сильным, с чувством собственного достоинства, чуждым мелкого эгоизма. Не избрали в член-корры Академии наук?   Подавать второй раз не буду -и он полностью ушёл в литературу, публицистику, философию.

И до сих пор на первом почётном месте в домашней библиотеке стоит отреставрированный, зачитанный до чёрных космических дыр томик «Часа быка» 1970 года выпуска. Он был списан из гарнизонной библиотеки и подлежал уничтожению. Но его судьба сложилась иначе, и впоследствии я всех друзей и знакомых «прогоняла» через эту книгу, которую невозможно было достать ни за какие деньги.

Дина Рубина полушутя как-то сказала, что не желает добавления своих произведений в обязательную школьную программу.

В случае с книгами Ефремова это было бы весьма дельным предложением (но только при наличии умных преподавателей).

terrry, 06 сентября 2011 г. в 18:05

Как правило, художественный вымысел приукрашивает правду жизни, делая её, для читателя, во всяком случае, более занимательной. И не столь уж часто бывает так, что описание реальных событий оказывается не менее, а, может быть, и более увлекательным, чем содержание иного остросюжетного романа. Между тем, Ефремов в предисловии к своим, безусловно, интереснейшим Гобийским заметкам сообщает, что в них нет ни слова вымысла.

               Когда впервые, еще на втором курсе я читал это произведение, оно показалось мне (после «Туманности Андромеды» и «Часа Быка») не впечатляющим, даже несколько скучноватым. Внимание терялось в подробных описаниях и наблюдениях автора, не в силах охватить целостную картину. Теперь же книга представляется мне чуть ли не чересчур лаконичной, конспективной. Потому что теперь стало более понятно, какой гигантский объем работы был проделан экспедициями, как много было за эти годы событий, впечатлений, размышлений. Вместе с автором приходится сожалеть, что не состоялась последняя экспедиция, намеченная на 1950-й год.

В «Дороге ветров» встречаются удивительно красивые описания природы, с поэтической выразительностью запечатлены отдельные моменты бытия мира. Несомненно, Гобийские экспедиции существенно повлияли на стиль Ефремова-писателя, обогатили его. Очень хорошо об этом написал А.И. Шалимов в статье «Основные этапы творческого пути И.А. Ефремова».

В «Дороге ветров» есть, конечно, определенные приметы времени: полуторки и ЗИСы, «айкомы», отсутствие спутниковых телефонов и систем навигации. Несмотря на это, при чтении книги возникает странное ощущение «вневременности». Этому способствуют и обширные безлюдные пространства Гоби, и возраст палеонтологических находок в десятки миллионов лет. «Величие моей науки в необъятной перспективе врнемени» — писал Ефремов. Очень ненавязчиво он дает читателю почувствовать эту перспективу, и даже проникнуться основными идеями эволюционной теории. Заразителен, на мой взгляд, и сам дух научного поиска, методичного исследования. Такую книгу мог написать только очень увлеченный своим делом человек. «Дорога ветров» является, может быть, одной из тех книг, что способны не просто развлечь, заинтересовать читателя, но и повлиять на его мировосприятие. Она, как говорится, несет большой положительный (позитивный) заряд. Столь гармоничное сочетание научно-популярного очерка и художественного стиля встречается, по-видимому, не часто. Через него постепенно открывается и характер, черты незаурядной личности самого автора. Здесь это, может быть, заметнее чем в других его произведениях. Много интересного, наверняка, осталось «за кадром». К тому же в экспедиции возникает особое товарищество, знакомое отчасти и тем, кто участвовал хотя бы в двухдневном турпоходе. Этот момент тоже чувствуется в тексте.

И еще один момент, который невольно отмечаешь. Первый год работы Гобийской экспедиции (не связанной, во всяком случае, напрямую с «оборонкой»!) – 1946-й! Едва только год прошел после победы. Как тут не подумать о месте и роли науки в стране, называвшейся СССР.

terrry, 12 ноября 2010 г. в 18:19

         Для меня самыми «главными», самыми поразительными произведениями из всего творческого наследия И.А. Ефремова являются его романы о будущем. Но я, пожалуй, соглашусь с мнением А.Ф. Бритикова, что роман «Таис Афинская» — лучшее, в литературном отношении, произведение Ефремова. Кажется, что весь накопленный писательский опыт Ефремова воплотился в его последнем крупном произведении. Взвешенность, особая гармоничность и «зрелость» текста чувствуются с первых строк. Повествование, подобно эпосу, развертывается неторопливо и мощно.

         Обращение писателя к историческому жанру после романов о далеком будущем кажется закономерным. Ефремов, как, наверное, никто другой ясно представлял медленный и мучительный процесс исторического развития как цивилизации в целом, так и отдельного человека внутри этой цивилизации, внутри непрерывной цепи поколений. Истоки коммунистического будущего, представлявшегося Ефремову, начинали формироваться со времен образования древнейших сообществ не столько в социальном плане, сколько в психологическом. Таис — далеко еще не Фай Родис, но она, несомненно, обладает многими из важнейших качеств человека эпохи Великого Кольца и Эры Встретившихся Рук — великодушием, независимостью суждений, цельностью натуры. Вероятно, Таис — собирательный образ многих прежних героинь Ефремова. (Можно даже уловить аналогию между Таис и посвященным философом-орфиком с одной стороны, и Фай Родис и её учителем Кин Рухом, специалистом по истории ЭРМ, с другой.) Е. Брандис и В. Дмитревский назвали образы героев «Великой Дуги» «явно модернизированными». С этим, пожалуй, можно согласиться. Герои «Таис Афинской», на мой взгляд, более соответствуют своей эпохе. Но в любом случае, художественная фантастика Ефремова не вступает, на мой (правда, дилетантский) взгляд, в противоречие с общей исторической и научной достоверностью. Предисловие к роману вполне может быть расценено как информативная научно-популярная статья. (Мне не встречались развернутые комментарии «Таис» специалистов по древнему миру.)

         Как раз человеческие качества и привлекают всегда в героях Ефремова. Стоит отметить, что Таис показана не только в роли свободной независимой подруги мужчины, но и в роли матери, чего практически нет в других произведениях Ефремова. В этом мотиве через мысли героев озвучены и некоторые педагогические идеи автора, которые можно назвать «спартанскими».

         Позднеантичный период интересен тем, как об этом писал сам автор, что жизнь общества была сосредоточена в большей степени вокруг искусства, нежели вокруг философии и политики. Искусству, говоря шире, культуре, прежде всего, посвящен этот «исторический» роман, а, точнее, его роли в «формировании внутреннего мира человека в гармоническом соответствии с его собственными потребностями и потребностями общества» (слова самого Ефремова из его статьи «Наклонный горизонт»). Слово «исторический» я пишу в кавычках потому, что роман не вполне укладывается в привычные рамки жанра, как и многие книги талантливых авторов. Действительно, обычно хорошие исторические романы (к примеру, «Фараон» Б. Пруса) базируются на политических событиях. Но в «Таис», как мне кажется, реальные и значимые события истории не определяют как таковой сюжет. Это, в первую очередь, литература, а не историческая хроника. И поэтому более важной представляется внутренняя жизнь, развитие героев, многие из которых являются личностями историческими, знаменитыми. Роли искусства в мире посвящена и «Великая Дуга», но в «Таис» Ефремов вышел на новый виток (любимой им) спирали. Множество исторических и этнографических сведений вплетено в ткань повествования, создавая своеобразную «насыщенную знанием и смыслом» атмосферу. Причем, вплетено искусно, гармонично — здесь нет уже явно лекционных вставок как в «Туманности Андромеды» и «Лезвии бритвы». Конечно, все эти рассуждения о красоте у Ефремова носят не отвлеченный, а очень конкретный образный характер — прекрасные и умные женщины, благородные (и не очень) мужчины-воины, мудрецы-философы и их учения, художники и скульпторы, жрицы и их ритуалы… То же касается архитектуры и предметов быта. Описания женщин возвышенно эротичны и, часто, поэтичны, оставаясь, однако, в рамках реалистичности, что придает им особую выразительность. А описания картин природы навевают воспоминания о той же «Великой Дуге». Сила ефремовской прозы как раз в том, что он мог соединять яркую образность персонажей и событий с выводами (доступными, наверное, всем) общефилософского плана. В этом, кстати говоря, видна и вообще сила научного метода. В «Таис», правда, эти «выводы» звучат приглушенно, не преподносятся в виде готовых формулировок. Читатель, если сможет и захочет, придет к ним самостоятельно. В этом романе Ефремов немного иначе, на мой взгляд, еще более глубоко трактует тезис о целесообразности красоты, впервые в мировой литературе, так ясно выдвинутый им в «Лезвии Бритвы». Красота есть критерий целесообразности не только в отношении строения биологических организмов, но и в отношении человеческой деятельности, психики, которые, в конечном итоге, определяют целесообразность построения общества в целом, преобразуют мир. А значит красота — ОБЪЕКТИВНЫЙ ориентир, маяк в жизни человека. Здесь, как мне кажется, уместно привести цитату из письма Ефремова В.И. Дмитревскому: «...взгляд в прошлое должен находить отзвук в настоящем, иначе историческую вещь будет скучно читать, как то и случилось с романами Мордовцева, Лажечникова, Загоскина. Иными словами, исследуя историю, надо искать в ней то, что интересует нас сегодня, и находя его, ликовать перед силой человеческого разума и чувств. Тупое перечисление событий, костюмов и обычаев, хотя и имеет известный интерес, мало для жадной души пытливого человека».

             Один из ключевых моментов романа — сожжение Персеполиса — всегда вызывал противоречивые оценки. Не вандализм ли это? С точки зрения наблюдателей из отдаленной исторической перспективы (нас) — возможно. Но с точки зрения живых участников исторического процесса — скорее, закономерное явление. (Что-то здесь есть от нашего «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…») Свое мнение по этому поводу Ефремов во многом, видимо, высказал словами Таис в этой кульминационной сцене. Во всяком случае, здесь автор снова, как и всегда, показывает двойственность любого поступка и суждения. По сути, это означает, что не может быть раз навсегда дан (кем-то) единственный и правильный ответ на все вопросы. Человек снова и снова должен делать осознанный выбор.

              Многие «недоброжелатели» Ефремова (как правило, из писательской же среды) утверждают, что, мол, писатель он был не только не великий, но даже не крупный. На мой взгляд, такие эпитеты как «великий» и «крупный» действительно не очень подходят Ефремову-писателю, как подошли бы, например, Достоевскому и Шолохову. Возможно, дело здесь в том, что художественное творчество Ефремова неотделимо от его мировоззрения, которое многие, мягко говоря, не разделяют. А отдельные недочеты, недостатки, промахи в чисто литературном аспекте, вероятно, имеются. (А имеются ли те, кто таких недостатков не имеет?) Однако, вынося вердикты, следует помнить об оригинальности тем и вопросов, выбранных Ефремовым для исследования средствами литературы, во многом он — первопроходец. На правах достаточно искушенного читателя могу все же утверждать, что роман «Таис Афинская» — это хорошая литература по любым непредвзятым меркам и стандартам. А обилие в этом романе философских диалогов и размышлений, эмоциональных описаний красоты, во всех ее проявлениях — достаточно изысканная пища для любого «читателя-интеллектуала» или «гурмана».

            И еще в этой книге присутствует некоторая печаль, может быть, та самая, что приходит с приумножением, знаний, иначе — мудрости. Становится грустно потому, что очередной раз отчетливо понимаешь, что жизнь человека, даже такая насыщенная, яркая как у Таис и её друзей и подруг имеет неизбежный конец. И это кажется несправедливым человеческому духу и сознанию. В романе не мало и просто суровых сцен. Иногда они озадачивают, как, например, сцена ритуального самоубийства скульптора Клеофрада, достигшего шестидесятилетия. Есть и страницы, полные романтического очарования.

         Я думаю, что сейчас, в обществе, названном Э. Фроммом «патриархальным», эту книгу нелегко воспринимать обывательскому «клиповому» сознанию из-за того повышенного внимания, которое уделил автор роли женщины в жизни социума, прежде всего, эллинского.

          В заключение хочется снова привести слова Ефремова из статьи «Наклонный горизонт»: «Успехи искусства не могут нарастать столь быстро, так как путь искусства глубоко индивидуален и не развивается непосредственным суммированием открытий. В то же время эта слабость искусства диалектически оборачивается сильной стороной, так как высшие достижения искусства остаются и проходят сквозь всю историю человечества, доставляя радость множеству поколений..».

          Потому, видимо, и история жизни Таис не может оставить читателя равнодушным.

morbo, 05 апреля 2010 г. в 19:32

Прежде всего хотелось бы остановиться на допущенных в книге Ивана Ефремова логических ошибках:

1. Ось планеты Ян-Ях лежит в плоскости эклиптики. У планеты есть два полушария, одно из которых названо Головным, а другое — хвостовым. Названия полушарий говорят о том, что ось вращения планеты направлена по касательной к её орбите. Таким образом Головное полушарие всегда остаётся направленным по ходу обращения планеты вокруг её светила, а хвостовое — в противоположную сторону. По замыслу писателя планета таким образом должна обладать мягким климатом, т.к. всегда обращена к светилу экватором.

Но на самом деле планета вращается вокруг собственной оси подобно гироскопу. Ось должна всегда сохранять параллельность самой себе. А двух осей вращения у одного тела быть не может — два момента импульса сложатся и тело будет вращаться вокруг некоей результирующей оси, которая в свою очередь тоже будет всегда оставаться параллельной самой себе.

Таким образом, если бы ось планеты действительно находилась бы в плоскости эклиптики, на планете фактически были бы полярная ночь и полярный день. Пока на одном из полушарий царит полярный день, на другом — полярная ночь. В полярный день жарче, чем у нас на экваторе, а в полярную зиму царит жуткий мороз. Никакого мягкого климата.

Я оказался не одинок в своих мыслях и нашёл совсем свежую запись с похожими рассуждениями: http://www.diary.ru/~talkaboutcreativewor...

2. Планета Ян-Ях обращается вокруг своего светила в четыре раза быстрее, чем Земля обращается вокруг Солнца. Таким образом их год равен нашим трём месяцам. Все кжи, короткожители, живут 100 тормансианских или 25 земных лет. В 25 лет их подвергают процедуре Лёгкой Смерти.

На мой взгляд такое положение вещей совершенно не логично ни с точки зрения экономики, ни с точки зрения психологии. Прежде чем начать приносить существенную пользу, кжи нужно прожить полжизни — дожить до 12-13 лет. До этого возраста им трудно доверить хоть сколь-нибудь серьёзную работу, их сложно напугать угрозой смерти.

Чем дальше, тем интереснее — к 22 годам уже вплотную подходит срок смерти. Чего бояться кжи в этом возрасте? Смерти? Да жить-то осталось всего три года! Получается, что кжи смертью вообще напугать невозможно — какой уж тут может быть тоталитарный строй. Эти спартанцы, численно превосходящие своих тиранов и джи, могут легко устроить государственный переворот, т.к. им нечего терять.

В одной из сцен, где Чеди и Цасор присутствуют на еженедельной гипнотической промывке мозгов кжи, был упомянут возраст присутствующих — 25 лет. Или это 25 земных лет, тогда всем этим кжи скоро предстоит Лёгкая Смерть. Или это 25 тормансианских лет, тогда всем присутствующим на церемонии по-земному всего 6 лет! Представьте себе «мужчин» и «женщин», которым всего шесть лет, и которым власти промывают мозги. Это просто смешно!

3. Система тайных коридоров в зданиях библиотеки, которыми ещё и активно пользуются. Ну конечно же, свергнуть существующий строй может только могущественная тайная организация. Причём тайной она должна быть не менее нескольких веков, а результат её деятельности за всё это время должен равняться нулю. Что-то не припомню я ни одной могущественной тайной организации, которая бы изменила ход истории. Мелкие дворцовые интриги, богатые промышленники, революционные массы — сколько угодно. Тайные организации — никогда.

Тайная организация может быть тайной как неуловимый Джо — её дороги не пересекаются с целями сильных мира сего, а эффект от их деятельности никому не интересен. В конспирологию и существование «Совета Трёхсот» я не верю. Всё же по бытовому просто: жена заметила, что муж стал поздно возвращаться с работы, наняла детектива, а детектив вытряхнул много интересной информации — с кем человек встречался, с кем разговаривал по телефону. Достаточно внимательно изучить эту информацию, как тонкая ниточка поведёт в сторону этой тайной организации. Таких случаев ненаправленных расследований наверняка было не просто много, а очень много. Если бы что-то было, уж по крайней мере круг знающих о существовании этой организации расширился бы. А то, что известно двоим, то известно и свинье. Таким образом или тайну знает и хранит один человек, или всё тайное рано или поздно становится явным.

Теперь, в целом о книге.

Книга легко читалась поначалу. Пока Фай Родис общалась с правителем Торманса, чувствовалась объёмность хоть одного персонажа — Чойо Чагаса. Он не тупой злодей, в книге есть хоть какая-то его предыстория и понятны его мотивы. Он видел что было в прошлом человечества и знает, что нынешнее положение населения Торманса много лучше прежнего.

Прекрасно описание столь превозносимой ныне Римской империи: оно раскрывает подлую суть высокой культуры Рима. Произведения искусства создавались за счёт рабского труда и мучений сотен тысяч рабов: они работали в каменоломнях, на галерах, их на потеху тысячами бросали на арену со львами, крокодилами, поднимали на копья, распинали, натравливали друг на друга и т.д.

На этом книгу можно было бы и завершить. Но книга продолжается.

Начиная с момента гибели троих членов экспедиции, правитель Торманса Чойо Чагас пропадает из книги и больше не появляется. Вся последующая часть книги радует лишь откровенной глупостью происходящего. Инопланетяне (то есть земляне) разгуливают по городу, на встречах с местными учёными произносят пафосные речи обо всём сразу и ни о чём конкретно. Местные жители смотрят на них, как на чудиков, за исключением нескольких шпионов, которые радуются своей находке — болтунам. Болтуны нечаянно выдают секреты своей защиты и средств связи, за что и платят — кто тяжёлыми ранениями, а кто и жизнями. Всё это напоминает комикс без картинок.

Честно говоря, от книги почти не осталось впечатлений. В менее интересной и плоской «Туманности Андромеды» запомнилось больше. Ежели хочется подумать о том, как будет выглядеть подобная миссия по модернизации дикарей землянами будущего, то, на мой взгляд, лучше почитать Стругацких: «Попытка к бегству», «Трудно быть богом». Первое произведение Стругацких только обозначает проблему, второе — пытается раскрыть её изнутри. Чего стоит один только диалог Руматы с Будахом в «Трудно быть богом«! Этот один диалог стоит тысячи слов в «Часе быка«!

Если «Туманность Андромеды» я бы порекомендовал к прочтению, то «Час быка» читать не особо рекомендую. Во всяком случае есть много книг получше, которые стоит прочесть в первую очередь, а «Час быка» можно оставить и на потом.

elent, 12 июня 2006 г. в 18:52

Мда, насчет коммунизма, конечно можно, но по мне больше фашизмом попахивает или, помягче сказать, диктатурой. Хочешь сама воспитывать ребенка — вали на Яву. Больше для тебя на Земле места нет. Поработал где-то и хватит. Меняй работу. Ну и что это — она тебе нравится? Нечего умничать, иди и ищи новое. А идиотский героизм скотоводов? Сидят на раскачивающейся башне и бдят! Возьми лошадь, собаку — пастуха и не надо приносить себя в жертву! В мире Стругацких в любой ситуации человек прежде всего человек, со своим характером. У Ефремова — манекены, хорошо выучившие штампы Великого Кольца. Даже любовь — долгие философские рассуждения о нынешних великих временах и плохих старых. И идеал — древняя Греция под конец надоедает. Не Грецией единой мир жив. Другие страны и народы тоже свою лепту внесли.

Esminets Marat, 01 июня 2017 г. в 01:32

Это было волшебно.

Отчим-инженер имел возможность выписывать «Технику-молодёжи» (да-да, не на все журналы в СССР было легко подписаться), в которой роман был опубликован. Читал взахлёб. перечитывал снова и снова. В отличие от монументальной «Туманности Андромеды», этот роман цеплял гораздо сильнее: живыми, а не мраморными, героями; трагедией, победой, полученной неподъёмной ценой. Урок веры в человека. Урок самопожертвования во имя человека — пусть даже неразвитого, одураченного правительственной пропагандой Торманса.

Моя самая любимая книга у Ефремова. Сильнейшая, глубочайшая, потрясающая.

perInka, 29 июля 2015 г. в 11:53

Это всегда так мучительно, когда тебе не нравится книга, которая нравится большинству. Начинаешь задумываться, как видно я глуп, как видно я не допонял, не углубился, не прочувствовал. Надо бы перечитать. Но нет! Осилить это еще раз выше моих сил. Местами да цепляет, местами увлекательно, если быть точной, аж в трех местах я переставала терзаться мыслью — дочитать или все же закинуть подальше. Попытки взяться за «Час быка» совершались несколько раз, все думала слишком рано, еще не доросла. Может, стоило повременить еще лет двадцать… Ну, может быть, если бы это была единственная книга в мире о том, чего не может быть, то претензий никаких. Но такое изобилие фантастики, даже во времена написания романа, и вышло нечто невразумительное. Автор много хотел сказать и донести до читателя все, что знает сам и как думает по всем поводам, и поэтому все диалоги героев похожи на нудные лекции. На протяжении всего романа персонажи только и делают, что объясняют и поучают, а происходящие на фоне этого события как будто в отрыве от сюжета. Мир не показан, в него нужно поверить со слов героев. Но герои либо крайне белые и пушистые, либо какие-то невнятные, к ним сложно проникнуться симпатией, они ненастоящие. Вероятно, философским трактатом о том, каким человек быть должен, и о том, что коммунизм принесет счастье и благо «Час быка» был бы гораздо лучше. Все-таки махровая советская фантастика это несколько особый поджанр и к нему нужно иметь привычку или какое-то особое восприятие мира.

Podebrad, 29 марта 2014 г. в 16:24

  «На краю Ойкумены», обе книги — единственная вещь Ефремова, которую тянет перечитывать регулярно. Конечно, Иван Антонович — колоссальная фигура, но поздние его книги непомерно категоричны. Автор знает всё, что было, и всё, что неизбежно случится. Владеет монополией на истину по любому вопросу, от эволюции Вселенной до правильной на все времена женской моды. А ранняя дилогия написана как будто другим человеком. Книга, полная восторга перед лицом огромного мира, бесконечно многообразного, величественного, кошмарного и сказочно прекрасного.

  К самому небу уходят стволы лесных гигантов. Трава саванн укрывает с головой и человека, и льва. Стонут от жары чёрные скалы Ливийской пустыни. Нагорья Африки покрыты ковром голубых трав и рощами серебристых игольчатых деревьев. Расцветают всеми мыслимыми красками подводные сады Красного моря. Океан встречает волнами высотой в двадцать локтей. В степи носятся стада полосатых лошадей, скачут на задних ногах антилопы, раскачивают двухметровыми шеями жирафы. Летит, как снаряд, чудовищный носорог, соскочивший с рисунка Дюрера. Из лесов выходят свиньи ростом с быка и кошки ростом с осла. Селения окружены стенами из слоновой кости. Пастухи гонят домой стада антилоп, гиен и журавлей. Юные девушки пляшут на спине разъяренного быка. Выходит на охоту таинственный зверь гишу. Мир, способный постоянно удивлять. А если мир способен удивлять, он не поддаётся однозначным оценкам, и нет в нём места предопределению.

Ev.Genia, 28 ноября 2012 г. в 20:55

Прекрасное произведение! Оно реально увлекает и уводит в мир красоты, силы, воли и любви. Диалоги героев просто фантастичны, автор великолепно и мастерски передал умение героев задавать вопросы, слушать, слышать и понимать друг друга. Практически все, что 25 лет назад, когда я впервые прочла роман, казалось непонятным, невероятным, невозможным и фантастичным — сегодня есть наша реальность. Очень много написанного в книге схоже с тем миром, в котором мы сейчас живем: изучение и использование гипноза, внушение, давление, подчинение воли, воспитание подрастающего поколения, костные госучреждения и т.д. И Красота сегодня по-прежнему живет — красота мира, природы, музыки, искусства, красота созидающего человека, а как уж она достается известно лишь создающему. Очень интересная, умная и полезная книга.

Квилл, 02 октября 2012 г. в 14:49

Перечитав эту повесть в зрелом возрасте, хочу заметить, что она не потеряла своего очарования, подаренного при прочтении в юности. Какими же светлыми были наши родители когда в обществе не превалировал культ потребления, они читали подобные книги и стремились к звездам, а не новым машинам и шмоткам. По прочтении повести осталось ощущение легкой печали, но печаль эта светлая, с надеждой на прекрасное будущее. Считаю, что таких произведений, дарящих позитив и показывающих, как далеко вперед может шагнуть человек, должно быть как можно больше. Очень жаль, что современным читателям в общей массе по нраву больше произведение Лейнстера, описанное в книге и они считают вариант контакта со взаимным недоверием и фигой в кармане более веристичным. Такой вариант не более вероятен, чем вариант контакта Ефремова, он просто показывает уровень нашего сегодняшнего общества взаимного недоверия.

Р.S. Сама идея коммунизма опередила свое время, не готовы еще люди для этого, но ведь за ним будущее, по крайней мере, мне хочется верить что в будущем инопланетные цивилизации будут помогать друг другу, а не воевать за ресурсы

primorec, 04 августа 2012 г. в 05:34

Она предстанет перед нами, выйдя, как богиня, из пены и шума моря, меднотелая, будто Цирцея или одна из легендарных дочерей Миноса с солнечной кровью. «Четвертая Харита» Афин, олицетворяющая юность, изящество и красоту — гетера Таис, в самое сердце поразившая Героев. И каких — Птоломея, Гефестиона и его Александра!

Надо было обладать особым писательским чутьем, чтобы, рассказывая о времени Великого Александра, сделать героем романа не полководца или воина, а женщину — не жрицу или царицу — гетеру. Да еще ту, против которой ополчились историки, начиная с Плутарха, возлагая на нее ответственность за сожжение «жемчужины Востока» — Персеполиса.

Сколько писателей, историков, поэтов, художников за прошедшие века повторяли эту легенду о танце Таис в захваченном дворце Ксеркса, наградой за который стало уничтожение древней столицы Персии вместе с ее чудесами и знаменитой библиотекой. Не ожидали мужи, обвиняя Таис, что заставляют невольно задуматься: может быть, было в этой женщине нечто такое, что стоило этого заженного по ее слову гигантского костра?

Какая женщина достойна того, чтобы Великие герои выполняли любую ее прихоть? Наверное, та, которую одарили боги «вещим сердцем, кому с детства открыты чувства и сущность людей, тонкие ощущения и знание истинной красоты, гораздо более глубокое, чем у большинства людей». Кому доступны и чувственная сторона жизни, и рассуждения философов, и тайны религий. Женщина, для танца Жизни которой нужна вся Ойкумена — белые стены Афин, лазурные воды Эгейского моря, жаркие пески Египта, страстные ночи Вавилона, царские покои Мемфиса — настоящее воплощение древней Богини, соединяющая силу чувственной красоты с духовным взлетом.

И жаль, что мечта Таис построить новый, справедливый мир в городе Уранополисе, где будет царить разум, знания и искусство, где не будет нужды в войне и можно спокойно растить детей, где не надо ежедневно подлаживаться под «мужские» правила жизни и поведения, так и не осуществится. Кто же из женщин не хотел бы такого мира, но век за веком эти мечты разлетаются осколками под ударами войн, лжи, фальши, алчности и предвзятости.

А может, был где-то другой Уранополис или все еще есть, но под другим названием, или далекая наследница Таис прямо сейчас предпринимает новую попытку воплотить эту мечту. История Таис не закончена и каждый может придумать свой конец.

primorec, 27 июля 2012 г. в 04:12

За восточной пустыней, за Лазурными Водами, в безмерной дали лежит сказочная страна Пунт, где никто не согнут страхом и голодом, золото сверкает в речных песках, деревья отягощены чудесными плодами, благовонные смолы текут по стволам, прекрасные девушки дарят всех ласковыми улыбками. Все равно сыты, нет тяжких работ и свирепых зверей. Никто не видел Пунта, безмерно далек он от нас, но если ты смел и готов отправиться в путь, преодолеть страшные опасности, то однажды туманные дали раздвинутся, и на горизонте увидишь призрачные горы, покрытые зеленью лесов, и сможешь ступить не берег новой земли.

Сколько было за тысячелетия прекрасных сказок о лучших странах, сколько очарованных этой мечтой о далеких берегах и новых землях, жаждой свободы и независимости отправлялись за бессчетные века в путь. Но ведь были, были они — самые первые, которые жаждали увидеть и узнать, раздвинуть границы известного мира, Ойкумены.

И этот рассказ — о них. О самой первой экспедиции во главе с кормчим Баурджедом по исследованию континента, который мы сегодня называем «Африка». Ее отправляет фараон Джедефра на поиски легендарного Пунта.

Это экспедиция — удивительная и смелая попытка расширить границы изведанного мира, проникнуть туда, где еще никто не бывал, увидеть чудесные и загадочные места и рассказать, что Мир — огромен и разнообразен, а Египет — лишь ничтожная его часть.

Но самое главное открытие, которое сделают эти первые путешественники: смелому и решительному, полагающемуся только на свои силы и своих товарищей не нужны никакие «земные» боги. Такой человек уже никогда не позволит кому-то вершить его судьбу, не будет унижаться и пресмыкаться.

И сколько за тысячелетия было таких людей и экспедиций, память о которых сохранилась в веках, или которые сгинули безвестно! И сколь еще будет. Пусть Ойкумена — теперь вся Земля и горизонты раздвинулись, но есть еще звезды, к которым мы отправляемся пока еще только в своих мечтах. Может там лежит сказочная страна Пунт? Кто знает, когда-нибудь полетим и узнаем сами.

witkowsky, 26 марта 2011 г. в 20:56

Начну с ложки дегтя: уж не знаю, заметил ли кто, что на протяжении 15 лет действия романа «жрица любви» Таис Афинская... постоянно сидит без мужика, извините. За все это время у нее — две с половиной «любви» (за половину посчитаем ночь, проведенную с Александром). Но это уж особенность психологии автора, весьма разбиравшегося (в жизни) в этой теме: разговор Ефремова с латышско-немецко-русским фантастом Анатолем Иммерманисом я не рискну записывать. Все сводится к знаменитой (цитирую по памяти) фразе из «Часа быка»: «Она была чиста в открытой наготе своего скафандра». Правда, не уверен, что в тексте фраза уцелела — я ее со слуха выучил.

Но это из вредности, потому как не забывается. Так же не забывается и то, что прекрасный писатель Ефремов заслонил в нашем восприятии куда более крупного ученого-палеонтолога, которым он был. Но это можно и в другом месте рассказать.

Между тем роман «Таис Афинская» куда более фантастический, чем кажется. Он повторяет и продолжает линию «На краю Ойкумены», где древний мир времен «сразу после Эхнатона» пронизан связями с ХХ веком, и даже предметы переходят через десятки столетий в ХХ век (южноафриканский камень из кимберлитовой трубки). Здесь — иное: под видом эпохи Александра Великого Ефремов очень ясно описывает уже просто наш мир. Ибо никакая цензура не позволила бы ему описывать Древний Мир натурально и реалистически — в духе фресок Помпеи и Диогена Лаэрция. На десятки тем наложено табу, но... с каким же блеском провел свой спектакль Ефремов среди того, что все-таки было разрешено. Он не шел на прямой «взлом цензуры», как Обручев, — он танцевал вместе с Таис между лезвий и факелов, и рождалось искусство, рождалось в условиях и стране, которой совершенно никакое искусство не было нужно.

Временами автор явно пародирует цензурные законы: нельзя писать о женщине как о живом, источающем феромоны существе — ну так нате: вот вам «обратная Галатея»: позирующую скульптору Таис заставляют застыть как статую. Один из героев без видимых причин решает покончить с собой, все одобряют его, он совершает, что хотел, они как должно его погребают и... возвращаются к прерванной беседе (похоже, тут бессознательно пародировался Куприн, да и «Гора» Лескова). Словом, роман был написан так, чтобы цензура не смогла при... драться. Наверняка что-то все равно изувечили, но это уже за пределами моей информированности.

Если «На Краю Ойкумены» было «странствием на юг», «Туманность Андромеды» — «странствием вверх», то «Таис Афинская» вполне исторически стала «странствием на восток» и доказала большое мастерство Ефремова-монументалиста, — кстати, так же построены четыре основных странствия в книге Флавия Филострата «Жизнь Аполлония Тианского», только и разницы, что у Флавия «на запад», а у Ефремова — «в космос». Удивительная книга, в которой из времен Александра вроде бы и не тянутся ниточки в ХХ век, да только незачем: действие и так идет на сцене ХХ века. Меняются только костюмы. А прогресса в искусстве нет, есть лишь цензурные запреты, меняющиеся из века в век. И эта книга — не доказательство того, что прогресса в искусстве нет (и без того — аксиома), это образец втиснутого в жесточайшие рамки искусства «советской эпохи». Не знаю, как она будет читаться через сто лет. Но сейчас она все еще жива, все еще дышит знойным воздухом пустынь, столь хорошо знакомым палеонтологу Ефремову.

Как и многое другое, «Таис Афинская», пожалуй, обязательна для тех, кто пишет, даже в большей степени, чем для тех, кто только читает.

terrry, 18 ноября 2010 г. в 16:22

         Уже очень много высказано самых разных мыслей и мнений по поводу книг И.А. Ефремова. И сам я написал отзывы на его произведения, и всё же хочется сказать что-то еще. Прежде всего, я уверен, что буду вновь и вновь перечитывать книги Ефремова.

         Так почему же всё-таки люди читали, читают, и, я уверен, долго еще с интересом будут читать книги Ефремова о далеком будущем? Причин тому много, и мне бы хотелось выделить, на мой взгляд, главные из них.

1. Утопий было написано немало, но в своем цикле «Великое Кольцо» Ефремов дал развернутое, философски и социологически СОСТОЯТЕЛЬНОЕ художественное изображение будущего. Хотим мы того или нет, но цивилизация имеет свой вектор развития во времени (На эту тему, кстати говоря, много писал С. Лем). От направления этого вектора во многом зависят судьбы отдельных людей. «Мы стоим на том, что обязаны усовершенствовать этот мир для человека». «Оптимизм коммунистического будущего у Ефремова убедительно обоснован историческими аналогиями» (А.Ф. Бритиков). Привлекательна ли социологическая модель Ефремова? На этот вопрос каждый отвечает самостоятельно. На мой взгляд, в достаточно далекой исторической перспективе (речь идет о тысячах лет, а не о миллионах) человечество должно придти к устройству мира, аналогичному (не идентичному) ефремовской модели, либо его ждет инволюция. Ефремов не только в своих произведениях о будущем, но и всем своим творчеством как бы внушает основную мысль. Цивилизация Земли в развитии своем не может застыть, подобно какому-нибудь сказочному королевству, утопии. Это общее онтологическое свойство всех процессов – они должны иметь исход. А потому, её ожидает либо «коммунистическое» будущее, либо распад всей земной культуры и даже, возможно, самого понятия «человек», как мы его сейчас понимаем.

2. Ефремов показал научно обоснованный идеал человека будущего. Человек, по сути, сознательно эволюционировал в качественно иное существо, близкое нам, но уже не до конца, «до прозрачности», понятное. Не столь важна степень отличия, сколько НАПРАВЛЕНИЕ развития. Незабываемы образы главных героев — Дар Ветра, Эрга Нора и Веды Конг, Фай Родис (её некоторые читатели называют «богоравной»). Действительно, ЛЮДИ как боги. Эта «божественность» привлекательна, так как кажется достижимой, а не мифической. Она есть результат долгого исторически (миллионы лет) развития человека. В доказательство лучше всего привести слова самого Ефремова: «Сын Земли, полностью погруженный в ее природу, — таков человек, и в этом он диалектически велик и ничтожен. Велик по возможностям и бесконечности своего познания этого, не чужого для него мира, в котором он по существу — микрокосм. Ничтожен по тугим цепям инстинктов и рефлексов, опутывающих его рвущееся к звездам, красоте и радости сознание. Я говорю об инстинктах самосохранения, продолжения рода, охраны потомства, полового отбора и соперничества, голода и эгоизма.

        И все же на скелете этих простых инстинктов выросло чудесное здание психики человека-мыслителя, создателя, гуманиста и врача, несмотря па все извилины и трудности жестокого пути.

        Итак, вооруженный научным предвидением, социальным опытом и знаниями, человек должен строить и новую психику, идти к новому мироощущению, к жизни сложной, напряженной и, конечно, тоже нелегкой. Однако если нервная организация будет крепкой, тренированной, психика — развитой и закаленной, тогда будет гармония с новыми требованиями, с новым, изменяющимся вокруг нас миром. Человек будет здоров и счастлив, а это уже само по себе — твердый фундамент всех будущих успехов».

         Мало кто из писателей говорил о человеке под таким «углом зрения».

3. Ефремов, на мой взгляд, берет на себя смелость ответить на вопрос о наиболее общем смысле жизни человека как личности и как части социума. Он (смысл) заключается в бесконечном познании безграничной сложности бытия и человека в нем как микрокосма. Цель этого познания — развитие и победа живой, мыслящей материи над неживой, как говорит Ефремов, — косной, неограниченное (в перспективе) преобразование её по собственному замыслу. (Здесь идеи Ефремова смыкаются с идеями представителей философского течения «Русский Космизм».)

4. Стиль повествования. Передать его словами очень сложно. Уже начальные рассказы, как известно, заметил находящийся, фактически, при смерти, А. Толстой. С точки зрения чисто литературного мастерства вымышленные миры описаны так, что в них трудно не поверить, а, скорее, хочется поверить. Но этого достигали многие. У Ефремова же нужно отметить переданный с особой силой сплав научно-философского стиля мышления и художественной выразительности. Поражает его умение соотносить отдельные явления и мир в целом, выявлять их взаимосвязь. Читателю передается совершенно особая радость познания, радость новизны и открытия новых граней мира, свойственная, вероятно, нашим далеким предкам и придающая жизни полноту. Может быть, дело и в том, что Ефремов умел говорить о высоких идеях и чувствах убедительно и проникновенно, в сочетании с точностью мыслей, формулировок. Как никто другой он говорил об идеале без пафоса, без «громких слов», не кривя душой. Если есть в мире литература, которую можно назвать воодушевляющей в смысле обращения к высшим человеческим качествам и, одновременно, далеко не сентиментальной, лишенной, по выражению А.Ф. Бритикова, идиллического прекраснодушия, то это, в первую очередь, — произведения Ефремова о далеком будущем.

5. Творчество Ефремова представляется мне человеко-ориентированным, человеколюбивым. Ведь, в конечно счете, не столько даже важно то, достигнет ли человечество звезд (я на это надеюсь) и когда, встретит ли собратьев по разуму, сколько то, какой в принципе будет жизнь людей на Земле. Собственно говоря, нет более важной темы в искусстве. Потому, видимо, Ефремов и придумал свою Академию Горя и Радости.

             Этим, конечно, не исчерпывается всё богатство мыслей, поведанных Ефремовым в цикле «Великое Кольцо». В нем рассмотрено много самых разных «частных» вопросов, как, например, первая встреча двух космических рас («Сердце Змеи»). Психология, медицина, педагогика, физика и космология, соотношение науки и искусства в жизни человека — всё это темы ефремовских текстов. Да и вообще, «Великое Кольцо» — повод задуматься о том кто мы, откуда пришли и куда идем.

Показал Ефремов и своё видение взаимоотношений полов. Критики часто отмечали феминизм его произведений. Этот «феминизм», на мой взгляд, гораздо привлекательней той его разновидности, что существует в мире сегодня.

             Еще одна цитата: Москва, 14 окт. 1963. Дмитревскому.

«…трудами и душой налаженное Вами, интересное и полезное для других оказывается выброшенным за борт как пустая бумажка, и нет никакой возможности отстоять его, потому что сражаться с паровым катком или бревном без противотанковой пушки нельзя. Вот тогда получается на душе тоскливо от внезапного понимания, что мир вовсе не так уж хорош, как кажется и как хочется, и главное, будущее не обещает чудесных превращений…

            Все это я переживал не раз за свою длинную научную жизнь и так и не научился не огорчаться и не надеяться на лучшее…»

          И всё же знаменательными кажутся мне слова С. Лема из его послесловия к «Войне миров» Г. Уэллса: «Течение исторического времени воздействует на литературу, словно ветер на огонь: маленькие огоньки гасит, а большие разжигает». Прошли десятилетия, но притягательная сила «Туманности Андромеды», «Сердца Змеи», «Часа Быка» неумолима. Источник этой притягательности — непоколебимая вера в гуманистический идеал человека, в могучую созидательную силу непреходящих ценностей разума, добра и красоты.

Ank, 27 августа 2006 г. в 19:57

Знаете, я был на Алтае и вижу, что Ефремов добавляет от себя совсем не много.

Фамилия художника изменена. Настоящая его фамилия — Чорос-Гуркин, а жил он в селе Амос, недалеко от Чемала. Село на другом берегу реки. В рассказе все описано верно, на въезде в это село, на пригорке стоит дом художника, с той лишь разницей, что сейчас это дом-музей. В доме осталось все так, как и при жизни художника, а на стенах висят его картины. За границей он известен намного больше, чем у нас в стране, и картины его стоят недешево, особенно в Японии.

Когда заходишь в этот дом и понимаешь, что здесь до тебя бывал Ефремов, и рассматривал вот эту картину, ощущение удивительное, будто прошло много лет, а все равно с писателем лично познакомился.

И еще одно наблюдение, в тему рассказа. На Урале есть небольшой красивый город. Так вот, однажды в советские времена простой работяга обратил внимание, что на одной стороне горы картошка растет и дает хороший урожай, а на другой — ни в какую. И написал об этом в Академию наук. Приехали ученые-геологи, заинтересовались, взяли пробы грунта и открыли крупнейшее месторождение не буду говорить чего, руду стратегическую.

Работяга, наверно, тоже любил читать Ефремова.