Удивительный и немного странный писатель. Роберт Эйкман в своей антологии почти всегда заставляет читателя додумывать и осмысливать, а что же было на самом деле и что будет дальше. Такой подход понравится далеко не всем. Автор пишет почти всегда интересно и приковывает внимание к очередной истории, но по окончании чтения возникает больше вопросов, чем ответов! К тому же в конце книги отсутствуют какие либо комментарии писателя касательно его произведений. В общем читать зачастую было интересно (за исключением пары рассказов в начале), но открытые концовки — загадки все таки оставили небольшой осадок. Хочется больше ясности и меньше неопределенности. По сути эта рецензия подойдет почти к любому рассказу из сборника, исключением служит пожалуй только история про пса. Книга строго на любителя, но талант у Эйкмана был, как ни крути.

Люблю я дружеские враки

И дружеский бокал вина

Порою той, что названа

Пора меж волка и собаки. (А.С. Пушкин)

Это уже третий прочитанный мною рассказ Эйкмана. Их все объединяет одна и та же завязка — главный герой, ничем собой не примечательный, куда-то идёт, но попадает в странное место, где с ним происходят удивительные события. Это словно некий портал в другой мир, где существуют свои законы, своя атмосфера и, такое чувство, понятие времени либо отсутствует, либо же весьма относительно. Это словно те самые сумерки, пора меж волка и собаки, когда грань между реальным и потусторонним очень тонка, когда из-за темноты так трудно отличить волка от собаки, а собаку от волка, где реальное смешивается с причудливым и фантастическим.

И в таких историях, рассказанных самим главным героем, сложно понять — враки ли это за бокалом вина или же такая чертовщина действительно могла произойти с героем.

Уже понятно, что Эйкман своеобразный писатель со своим авторским стилем, который вводит читателя в особое состояние. Местами напоминает Амброза Бирса и Монтегю Джеймса, но эта схожесть так же едва уловима, как и попытки найти рациональность в сюжетах Эйкмана.

Сборник странных историй Эйкмана — автор их сам так называет. Очень крутые истории. Написаны в готическом стиле начала века, хоть сами рассказы 70х годов. Странность их в том, что они без логического конца, просто обрываются. Все тайны и загадки, которые появляются в сюжете, никак не раскрываются и не объясняются — не всем такое чтиво нравится. Но весь смысл этих рассказов именно в процессе чтения – эта жуткая готическая атмосфера, очень загадочно и страшно, хотя крови и кишок тут нет. Рассказы действительно странные, впервые читаю подобное...

Так и не понял, где здесь хоррор. Даже мистическими эти истории назвать можно лишь с большой натяжкой. Скорее это какой-то сюрреализм, или магический реализм, возможно – не очень силен в этих жанрах.

Язык автора неплох, но иногда все портит попытка писать тяжеловесным и старомодным стилем, не понятно зачем. Большинство рассказов поначалу интригуют, но вскоре разочаровывают – некоторые только в конце, отсутствием внятной концовки. Загадка без ответа – если вам не по душе подобный формат, то к прочтению данный сборник (а может и все творчество автора) не рекомендуется однозначно. Лично я никогда не был любителем «открытых» концовок, списывая это на творческую импотенцию автора.

Что касается рассказов, которые бы я выделил, так это «Мечи» и «Приют» (но это вовсе не говорит о «нормальной» концовке). Они немного отдают чем-то кафкианским, хотя, безусловно, не так глубоки и многогранны. Просто атмосфера отдаленно похожая, и если бы не удивление главных героев происходящему с ними, вышло бы более сюрреалистично.

Для общего развития и расширения кругозора, конечно, неплохо, но вряд ли я бы стал читать у этого автора что-то еще.

Интересный рассказ-метафора. Если бы не удивление происходящим главного героя, то рассказ получился бы совершенно кафкианским. Здесь такой же сюрреализм происходящего, обильные измышления, уточнения и нерешительность героя. И такая же гипнотизирующая атмосфера: ты не понимаешь, что происходит, но тебе хочется «быть» там. Странно, что рассказ позиционируется как хоррор. Весь хоррор, если он и был задуман автором, остался за кадром.

Неспешное и метафоричное повествование о юной девушке, её путешествии с родителями, неожиданной встрече и о последовавшем за этим постепенном превращении. К слову, никаких явных ужасов, даже слово «вампир» ни разу не прозвучит. Читатель догадывается о том, что происходит, по косвенным признакам и описаниям. Но всё написано намеренно мягко и приглушенно, в полном соответствии с затуманенным и постепенно меняющимся сознанием героини. Формат дневника этому крайне способствует.

Не ужасы в чистом виде, но атмосферно.

Да нет там никакой загадки, тем более необъяснимой. Все банально и без особой выдумки.

Влюблённая школота лазит по заброшкам. ГГ — типаж однолюба, его тян якобы отвечает в той же мере сильными и преданными чувствами (это должно в дальнейшем сбить с толку читателя).

Прочитав несколько рассказов Эйкмана, можно думать, что его своеобразный стиль заключается в том, чтобы, написав действительно хороший, таинственный, интригующий рассказ, даже не оставить его без завершения, нет, а в том чтобы в конце сказать, — «А ничего, по крайней мере ничего особенного, и не происходило. Что объяснять, да и с чего требовать каких то объяснений?»

Даже не знаю, как относиться к подобным произведениям, притом что написаны они превосходным классическим языком, и читать их действительно интересно. Но вот эти абстрактные финалы... Да и фиг с ними, ничего ведь особенного и не происходило.

Или всё же?.....

Все, что связано со временем, отвратительно.

Как и многие, я совершенно не знала, кто такой Роберт Эйкман. Благо, серия «Легенды хоррора» расширяет горизонты. Не успела новинка появится в продаже, как тут же приобрела, но еще больше обрадовало то, что есть аудиоверсия!

Холодная рука в моей руке — сборник «странных историй», как их сам называл Эйкман. Вот лучше и не выразиться! Честное слово, когда только приступила, то было очень странно. Бывали мысли бросить, но потом вошла во вкус и смогла принять авторский стиль)

Я даже не могу сказать, что это хоррор. Здесь скорее чувство, что перед нами «Байки из склепа» или «Страшные истории для рассказа в темноте», прям так и вижу экранизацию от Гильермо дель Торо Отдаленно напоминает Хичкоковского «Психо». То есть — перед нами старая, добрая классика, которой просто надо наслаждаться и не придираться)

Мистика.

История про таинственный дом и встречу со странным псом.

Что произошло на самом деле, чем все закончилось — загадка. Но, на то она и мистика, что повествует о необъяснимых событиях.

Рассказ не страшный, нет, хотя, в нем часто повторяется слово «жуткий». Но, на мой взгляд, несколько тревожащий, какой-то, беспокоящий.

Хочется найти объяснение, разгадку тайны, а ее нет.

Неприятное осталось ощущение.

До сей поры с творчеством Роберта Эйкмана можно было познакомиться лишь посредством нескольких рассказов, мелькавших время от времени в тех или иных сборниках. Неудивительно, что для широкого круга читателей он так и остался неизвестным. Между тем в Великобритании Эйкмана знают благодаря его восьми сборникам рассказов. «Холодная рука в моей руке» — пятый сборник, состоящий из восьми историй. Взглянем же на них поближе.

• «Мечи». Молодой человек приезжает в маленький английский городок по делам. В какой-то момент он посещает ярмарку, где видит загадочный шатёр с вывеской «Мечи». Увиденное внутри шатра, вполне вероятно, станет для него одним из самых необычных опытов в жизни. Необычнее будет только то, что случится следующей ночью… Рассказ до краёв наполнен предвкушением кошмара и страхами главного героя. Читать интересно, метафора вполне очевидна.

• «Истинный путь к церкви». Роза переехала в английское захолустье. Она хотела тишины и покоя, и, в общем-то, их и получила. Только вот однажды Роза узнаёт, что её новый дом стоит там, где «меняют носильщиков». Более того, мимо дома проходит «истинный путь к церкви»… Единственный светлый рассказ сборника, затрагивающий темы души и религии.

• «Niemandswasser». Молодой немецкий аристократ потерял смысл жизнь. В попытке спрятаться от мира он отправляется в свой замок на берегу озера. Страдая от хандры и меланхолии, аристократ узнаёт, что в озере есть, так называемые, «ничейные воды», где местные жители время от времени видят таинственные фигуры и мистические образы. Рассказ насквозь пропитан угнетённым состоянием главного героя, из-за чего читать его достаточно тяжело. Осложняет задачу ещё и тяжеловесный стиль автора, напоминающий английскую прозу ХIХ века.

• «Из дневника юной девушки». Рассказ полностью соответствует названию. Перед нами дневниковые записи переживаний юной английской барышни, которая вынуждена путешествовать с родителями по Италии. Девушка оказывается очень впечатлительной и словоохотливой, а ещё не очень надёжной рассказчицей. Но как персонаж выписана она мастерски. На её фоне даже мистический элемент в виде вампира смотрится блекло.

• «Приют». Распространённое клише для ужастиков: главный герой едет по своим делам незнакомым маршрутом и сворачивает куда-то не туда. Зря! Теперь ему гарантированы встречи с маньяками, мутантами или ещё кем похуже. Но у Эйкмана это клише срабатывает иначе, и главный герой находит приют, в стенах которого можно и плотно покушать, и хорошенько отдохнуть. Но так ли всё просто? Рассказ держит читателя в напряжении до самой последней строчки.

• «Тот самый пёс». История трогательной детской дружбы мальчика и девочки, в которую вмешиваются мистические силы. История грустная и не совсем понятная, но атмосферная и интересная.

• «Встречи с мистером Милларом». В доме главного героя поселился замечательный сосед. Да не один, а с тремя этажами офисов, под завязку набитыми всякими подозрительными лицами, шумными клерками, хмурыми типами и шушукающимися девушками. Главный герой такому повороту не обрадовался, но поделать ничего не мог. Рассказ как будто социальная драма, в которой читатель наблюдает за главным героем, который наблюдает за развитием мистического хоррора, происходящего с его новым соседом. Финал, как всегда у Эйкмана, остаётся на откуп читателю.

• «Смотритель часов». Жена Джоя, Урсула, коллекционирует часы. А еще к ней время от времени наведывается таинственный немецкий часовщик. Джой пытается разобраться, в чем же тут дело... Рассказ напоминает сказку о царевне лягушке, если из неё вырезать весь квест. Как обычно у Эйкмана, написано здорово и атмосферно, как обычно — очень фрустрирующе, ведь загадка так и останется загадкой.

Рассказы Роберта Эйкмана сложно отнести к хоррору, хотя элементы ужаса, как и атмосфера страха, в них однозначно присутствует. Сам Эйкман называл свои произведения странными историями, что вполне соответствует действительности. Хотя, справедливости ради, его истории не настолько странные, как у Лиготти. В целом я получил интересный читательский опыт, который вряд ли когда-нибудь захочу повторить.

Таинственные истории с недосказанностями и неразрешимыми загадками. На ум приходит дзенские коаны, которые тоже не подлежат точному объяснению. Так вот, это мистические коаны, написанные интеллигентно и остроумно. Пугаться вы, наверное, не будете, Эйкамн и не пытается кого-то напугать. Здесь скорее игра с образами, ситуациями и ощущениями, складывающимися во что-то таинственное. Иногда автор скажет читателю больше, иногда меньше. Неестественное будет появляться неожиданно, без предупреждения, и так же пропадать, а нам останется только гадать, что же случилось на самом деле.

В общем, в книге вас встретят любопытные рассказы со странностями, выписанные со вкусом, оригинальные. В них есть что-то готическое, местами лавкрафтовское, местами похожее, наверное, на По. Если вы ориентируетесь на слово «хоррор» и ожидаете какой-то жути, то это вряд ли ваша остановка. Нет, что-то от хоррора здесь есть, но в весьма утонченном виде. А вот если вас и интересует тонкая мистика, тогда Эйкман станет для вас интереснейшим собеседником.

Издание красивое. Надеюсь, что Эйкмана будут переводить еще. А еще я надеюсь, что последующие издания будут потолще, может с двумя сборниками под одной крышкой)

Про события девятнадцатого века и написано в стиле того же периода. Действие крайне неспешное, описания затянутые, события отнюдь не яркие, даже с «тёмной» точки зрения.

Конечно, автор профессиональный строкулист, и перевод вполне адекватен, но все же непонятно, за какие художественные достоинства этот рассказ получил премию.

«Все жанры хороши, кроме скучных» — а здесь, за исключением собственно мистической идеи, никаких сверхъестественных событий либо описаний, и читать текст не особо интересно. По моему мнению, если сорок пять лет назад рассказ и обладал какими то потребительскими ценностями для тогдашнего западного читателя, то сейчас он явно устарел.

Восемь весьма разнородных и странных рассказов (в худшем смысле этого слова, не путать с weird fiction), в коих есть и изящество, и свой стиль, но увы — нет хоррора и близко, и это главный жирный минус, который напрочь перечёркивает всё остальные плюсы.

Может для семидесятых данные рассказы и были хороши, но для нынешнего прихотливого читателя всё это весьма слабо, дико растянуто и невразумительно.

Каждый рассказ начинается довольно-таки многообещающе, но на этом всё и заканчивается — ни тебе объяснений, ни внятной концовки...

ЗЫ. Очень разочарован прочтением.

Это моё первое знакомство с творчеством Эйкмана — вероятно что и последнее...

Что то непонятное. Аннотация вполне раскрывает все события, происходящие в немаленьком таком рассказе. Незапланированная поездка гражданки средних лет под псевдонимом Иблис на собрание разного рода теософов, мистиков и прочих ловцов Ктулху в большой дом одного фрика — богатея (по наследству, так что логика присутствует). Разнообразные беседы, посетители, рассуждения о непонятном, с лёгким налетом эротики. Да, некое событие происходит, но вот как раз насчёт событий автор крайне скуп, в отличие от описаний и болтовни ни о чем.

Возможно это элегантная (для очень высоколобых) ирония — стёб над разными мистическими произведениями, но по моим впечатлениям, это на редкость тошнотно — скучное и абстрактное произведение.

Не похоже на хоррор, даже с вполне реалистичными (массовое безумие) обстоятельствами. Унылое серое путешествие условных молодожёнов -слишком велика разница в возрасте между супругами- в английский городок без особых примет.

Конечно, автор старательно подгоняет готики и намёков, старый пустой отель, неприятного вида хозяйка — служащий, колокола, грохочущие непонятно откуда, море, которого не найти, и безусловно всеобщие призывы — «тикайте, придурки, пока не началось». Но впечатление унылости не развеивается, хотя текст вполне связный. Видимо все дело в отсутствии событий — настолько все обыденное, что настойчивая интрига насчёт ночи мертвецов никак не вдохновляет читать дальше. Да и кульминация сюжета (практически по анекдоту о долгой прелюдии и моментальном завершении) отнюдь не оставляет ощущения «вот оно! Не зря столько пустой породы перелопатил».

В общем, рассказ как по форме, так и по стилю «ни о чем», абсолютно не интересный, без искры таланта, хотя вполне профессионально написан.

С этим автором — Робертом Эйкманом — столкнулся впервые и несколько остался в недоумении. Произведение «Следующая поляна» , если не разочаровало, то оставило слабое впечатление. Автор попытался создать мистическую атмосферу и наложить её на психологический триллер. Но «попытался» здесь ключевое слово. На мой взгляд, несколько неубедительно — сюжет какой-то трясущийся, неуверенный и рубленый. Не чувствуется авторской твердости — как будто здесь писал начинающий писатель. Маловато описания природы и характеристик героев. Перескоки в сюжете на странные встречи главной героини с неким полупотусторонним мужчиной и сами встречи вызвали небольшой ступор. Все-таки, что именно хотел сказать в мистическом контексте автор я так не понял. Но вот то, что заточил он зуб на сельских домохозяек, не соблюдающих поста верности своим мужьям, которые с увлечением предаются работе и уезжают на долгое время на заработки, видно не вооруженным глазом. Ветер, бродящий в голове, главной героини Ноэль только и дует в эту сторону: странные вечеринки у друзей, шашни и флирт с незнакомым мужчиной. Все-таки кто это был такой? Зачем автор ввел его в рассказ. Роль мужа так и не выяснена до конца: то он в отъезде, то рядом, то попал в глупую ситуацию и нелепо умер. Героиня видится какой-то пустой и недалекой. Вопросов больше остается, чем ответов. Правда, есть подозрение, что Эйкман таким образом описал столкновение главной героини с совестью и отобразил её внутренние терзания в изобличительном умопомрачении.

Возможно произведение кому-то понравится и «дойдет» в другом ракурсе, но моё знакомство закончилось, к сожалению, без дикого восторга.

Рассказ — лауреат Всемирной премии фэнтези 1975 года.

Взгляд на эволюцию молодой вампирши, её же глазами и через дневник. За кадром осталась причина такой трансформации, то ли наследственность, то ли заражение через другого вампира. Но стиль написания -чисто английский, хороший язык, поэтому и правдиво вроде. Изюминки нет в сюжете , но есть мечта об Иных, которые могут летать без крыльев — немного поэзии автор привнёс в вампиризм.

Настоящий рассказ входит в различные вампирические сборники, хотя, будь моя воля, я бы не включил его ни в один из них, ибо он производит впечатление подделки. Что то вроде книжки с искусственно состаренной обложкой. Девичьи беседы с собственным дневником, переживания, мысли о балах, молодых cavalieri и... застывший где то там вдали образ лорда Байрона — все это кажется натянутым и неестественным.

«Скоро, скоро новая сила станет моей, пламень, что невозможно постичь разумом, и способность по своему желанию принимать любые обличья или летать без оных во тьме...» — как видно из приведенной цитаты, юную барышню, героиню рассказа, еще и волнуют вопросы совсем нешуточного свойства.

Итого: очевидно, автор хотел привнести в вампирские книги что-то новое, но в результате добился того, что создал произведение, имеющее к этому славному жанру отношение весьма далёкое и условное.

Очень приятный рассказ, прочитанный с удовольствием. Ожиданием хоррора рассказ пронизан насквозь. Именно ожиданием, именно в этом ожидании и кроется, на мой скромный взгляд, замысел автора.

Слог показался стилизованным под время, лет на 100 ранее описываемых событий (середина 20 века). Поклонникам мистического хоррора и психодела должно понравиться, рекомендую. О сюжете сказать практически нечего, ибо почти все, что хочется написать, выльется в спойлер. Читайте. Качественная литература в малой форме.

ПС: возрастное 10+. Рассказ более невинен, чем урок биологии с пестиками и тычинками.

Зачем в наше время (а 1975 год это конечно наше время) писать строго в стиле первой половины 19-го века? Что это за блестящий офицер, страдающий как курсистка и не умеющий толком застрелиться? Что это за друг, переодевающийся в женское платье и прекращающий дружбу после несчастного случае, к которому герой не имеет отношения? Почему ему становится легче после гибели героя? Всё это мистика и символы, которые читатель должен разгадать и прочувствовать? И всё это на фоне всеобщей мировой скорби, которую признаёт автор и согласиться с которой призывает читателя. Извините, это решительно не для меня, поэтому тройка.

Первое, что заинтересовало меня в рассказе «Niemandswasser» ранее неизвестного мне английского писателя Роберта Эйкмана — немецкое название, что показалось довольно необычным. Означает оно буквально «Ничья вода», но стóит обратить внимание на тот факт, что в немецком языке имеется эвфемизм der böse Niemand, означающий дьявола.

С первых же страниц рассказа я погрузился в увлекательное чтение, по итогам которого выставил безусловную оценку «10». Для меня в этом небольшом по объему произведении есть все слагающие литературного успеха. Действие происходит в меланхолическом антураже, представленном Берлином и (преимущественно) Боденским озером, расположенном на стыке Швейцарии, Германской и Австро-Венгерской империй. «Ничьи воды» находятся именно в нем, хотя, разумеется, речь идет об озере не в его «реалистическом» аспекте. Экстравагантный главный герой — молодой немецкий аристократ, напоминающий романтических персонажей XIX века — фокусирует в себе сюжетную фантасмагорию, погруженную в мрачную психологическую атмосферу. Психология вообще является основой рассказа, и для меня большую ценность имеют проницательные и весьма нетривиальные рассуждения о двух личностях в человеке, схождение / расхождение которых обусловливает его судьбу. Сюжет также содержит, если можно так выразиться, «сущностную» интригу, которая выражается в некоей загадочной твари, обитающей в ничейных водах. Очевидно, это аллегория той самой судьбы. Финал не дает (и не должен давать) конкретного ясного ответа на эту интригу, и это самое сильное достижение автора, ибо позволяет читателю самому делать умозаключения насчет конца главного героя в связи с вышеупомянутыми психологическими сентенциями.

Читал в любительском переводе на русский, сначала был в некотором недоумении, но очень быстро «дошло». Не всё ясно с психологией главного героя, тем не менее вещь сильная и весьма образная, чувство отчаяния передано блестяще. Судя по отзывам на сайте, хотелось бы почитать Эйкмана побольше, м.б. даже всего, но, увы, не владею в должной мере языком, а переводов, похоже, не дождёшься.

Часто приходится слышать разговоры о том, что в российской глубинке жить тоскливо, сходить некуда, досуг культурно не проведешь. Из рассказа следует, что всё перечисленное характерно не только для российской провинции, у них в Англии дела обстоят не лучше.

Однако, на выдумки хитра не только российская голь. Английские провинциалы придумали себе развлечение еще в сто раз круче, на весь город сразу, и чтоб испугаться, и чтоб оттянуться, ну и вообще. Правда, заявленные в заглавии мертвые так и не появились. Да, скорее всего, и не планировались. Просто утомленные однообразием жизни люди нашли способ сначала напугать друг друга до невменяемого состояния, а потом пускаться во все тяжкие — ночь, когда идут мертвые, все спишет.

А герои пережили необычный опыт, который может оказаться началом конца их брака, а может и не оказаться, тут уж как повезет, как сумеют. Во всяком случае, когда мужчина берет в жены девушку на четверть века моложе, ему не стоит удивляться, что молодые копатели могил вызывают у нее сладострастную улыбку, особенно после ночных безумств то ли с мертвыми, то ли с упившимися до полного изумления.

Рассказ этот необычен для жанра хоррор. С одной стороны, это, безусловно, «страшная история», напряжение нагнетается до самых последних страниц. С другой, история по английски уютная, с множеством мелких деталей, пробуждающих в голове образы и картины, знакомые по фильмам о мисс Марпл и инспекторе Барнаби. Англичане — это не американцы. Английский автор даже хоррору сумел придать неповторимый слегка аристократический стиль.

В целом история производит очень приятное впечатление, а финал заставляет улыбнуться: причем здесь мертвые, тут явно о живых речь идет, о самых что ни на есть живых.

Мое первое прочитанное у Эйкмана произведение. Рассказ понравился, по жанровой принадлежности, как мне кажется, его можно отнести к тому, что называется «быличка». Впечатление от рассказа портит перевод, чего только стоит упоминание загадочного православного праздника «День Сна Теотоикос», который нас самом деле является Праздником Успения Богородицы.

До недавнего времени эта книга оставалась мечтой для многих, так как в последний раз издавалась более 35 лет назад и те редкие копии, что попадали в продажу, стоили порой больше 1000 долларов США. Но в честь 100-летия со дня рождения Эйкмана в 2014 году издательство Faber & Faber выпустило долгожданное переиздание, пусть в неподобающе дешевой оболочке для такого масштабного произведения, но теперь широкий круг читаталей может ознакомиться с романом, который сам Эйкман называл определяющим для своего творчества: «Тем, кто хотел бы узнать обо мне побольше, нужно проникнуть сквозь легкомысленную поверхность The Late Breakfasters».

Действительно, на первый взгляд перед нами старомодная комедия нравов, где молодая героиня попадает сначала в эксцентричный мир старой британской аристократии, а затем в еще более странный мир богемной и радикальной молодежи и, пройдя сквозь череду забавных происшествий, решает полностью отказаться от современной ей жизни. Но Эйкман начинает удивлять уже в первом абзаце, сразу рассказав, что ждет героиню в середине и конце книги и убийством банальной интриги поставив под сомнение жанровость произведения. Как и в рассказах, Эйкман намеренно снижает градус концовки и кульминации, его произведения почти всегда заканчиваются на полуслове, без объяснения, лишь намекая на необратимость воздействия событий на героев. Кроме того, как только читататель начинает видеть сформировавшуюся реалистичность происходящего, Эйкман тут же вводит в повествование один из своих необъяснимо великолепных «странных» эпизодов на грани сверхъественного, которые так полюбились по его рассказам, тем самым снова разрушая почву под ногами реальности. Эти эпизоды представляют здесь и более традиционные явления призрака, и неописумые картины на грани между сном и фэнтези.

Если вчитаться, то и герои романа далеки от реалистичности. Главная героиня Гризельда продолжает череду портретов героинь, на которых Эйкман проецирует себя, отсюда в двадцатилетней девушке столь непривычно разумное мышление о политике, книгах, обществе, ее поведение абсюлютно рационально. Все мужские персонажи, будь то на ладан дышаший премьер-министр, падающий в обморок от громких звуков, владелец книжного магазина, разговаривающий исключительно цитатами из классики или загадочный баронет, рассекающий по Лондону в собственном кэбе в окружении автомобилей и одевающийся в одежду Викторианской эпохи, выписаны на грани либо карикатурности, либо мифологической неестественности.

Даже сам язык, всегда насыщенный у Эйкмана, здесь обретает особую сложность и многослойность. Герои постоянно цитируют или ссылаются на малоизвестные литературные или художественные образы, а политические и социальные движения, за которыми наблюдает героиня, представляют собой пеструю картину от сторонников демократической Абиссинии до борцов за независимость республики Ориноко.

Нельзя не отметить и смелые для 1964 года откровенность и восторженность, с которыми автор рассказывает о нетрадиционной ориентации своей героини, ведь до 1967 года вообще, например, мужской гомосексуализм был вне закона в Великобритании. Для Эйкмана мимолетная, но яркая связь Гризельды с Луизой, больше напоминающей призрака, чем реального человека, противопоставляется рутине супружеской жизни с ее суетой, бытовыми проблемами, неудовлетворенностью супругов и их лицемерием перед друг другом.

Подводя итог, можно сказать, что Эйкман в The Late Breakfasters создал масштабное полотно из мифической, комической и сверхъественной составляющих, обрамленных социальным комментарием. Ничего подобного мною в литературе встречено не было, но если искать «родственников» этому роману, то на ум приходят лишь Набоков со своим сочетанием высокого слога и эксцентричности и некоторые произведения Джойса и Пруста с их осмыслением мифологического. Ясно лишь то, что роман Эйкмана требует для полного понимания (если такое вообще возможно) многократного перечитывания и определенной культурной подготовленности.

В своем роде революционный сборник, ставший водоразделом между классическим мистическим жанром в стиле М. Р. Джеймса и современным психологическим хоррором, основанным часто на фрейдистских мотивах и содержащем элементы психоделики и сюрреализма. Не появись в 1951 году этот сборник, далеко не факт, что работы Клайва Баркера, Рэмси Кэмпбелла и даже Стивена Кинга стали бы такими, какими стали. Я уж не говорю про почти прямых последователей стилистики Эйкмана, как, например, Глен Хиршберг и Терри Лэмсли и даже авторы фантастики и фэнтези не избежали этого влияния, достаточно вспомнить ранние рассказы М. Дж. Харрисона, особенно Running Down, The Ice Monkey и New Rays, которые вполне могли выйти из под пера и самого Эйкмана, столь схожи манеры подачи и стилистические изыски текстов.

Я назвал We Are For The Dark водоразделом, поэтому элементы классической прозы здесь также присутствуют и почти полностью это относится к рассказам Элизабет Джейн Хауард, особенно к Left Luggage, являющим собой образец чистокровной викторианской мистики в стиле Эдит Несбит или Ф. Мэрион Кроуфорда. Ее изящная, утонченная и сдержанная манера письма продолжает традиции начала века, но уже в Three Miles Up граница между сверхъестественным и человеческим, столь четко очерченная у классиков, исчезает, в ее вселенной человек уже не может быть четко уверен в том, что является реальностью, а что миражом или сном. Также новаторским в этом рассказе является то, что эпицентром происходящего становится не паранормальные явления, а подавляемый психологический конфликт двоих мужчин, желающих обладать их загадочной гостьей, но не признающихся в этом открыто из-за боязни потерять друга. Именно этот вулкан подавляемых эмоций и становится катализатором всего того жуткого, что ждет героев в конце. Еще больше сквозь аристократический стиль письма Хауард проглядывает стремление к новаторству в Perfect Love — здесь мы видим уже ставшие привычными для современного читателя, но непривычные для читателя середины XX века элементы психоделики, яркие картины ужасных происшествий, которым эффектности добавляется за счет утаивания природы зла, о причинах и виновниках происшедшего Хауард мудро умалчивает, оставляя фантазии читателя возможность дорисовать образы в соответствии со своими фобиями и предрассудками. И даже версия о доведении героини до сумасшествия автором не опровергается.

Этой недосказанностью как раз прославился Эйкман, чьи три рассказа здесь уже гораздо дальше удалены от классической мистики. Он позволяет себе работать с композицией в любом желаемом ключе, может отказаться от завязки, как в The Trains или обмануть ожидания читателя своим фирменным приемом anticlimax, как в The Insufficient Answer. В самом тексте он позволяет себе лирические отступления, колкие сатирические замечания или может углубиться в архитектурные дебри описаний, слабо коррелирующихся с основной канвой повествования, как он подробно описывает интерьеры замка в Словении в The Insufficient Answer, что иногда кажется будто ему нечего сказать по делу. Но это впечатление обманчиво и ему всегда удается удивить читателя в финале. Но два лучших произведения в сборнике ( а может и в писательской карьере Эйкмана) — это The Trains, в котором соединились все любимые мотивы автора: путешествие как символ перехода человека в новое состояние; портрет женщины, по ходу действия освобождающейся из под социальных оков и осознающей свою силу; призрак, являющийся скорее вспомогательным, чем основным элементом; двусмысленность концовки и отсутствие объяснений происходящего. Очень необычен для творчества Эйкмана и сильно любим мною рассказ The View. Это пожалуй самое близкое к жанру притчи, из всего, что он написал. Великолепные описания постоянно меняющегося вида из окна и ошеломляющая своей неожиданностью и красотой подачи концовка, запомнившаяся мне навсегда.

Как правильно написано на развороте, рассказы Эйкмана с годами становятся все более странными. Данный сборник, несмотря на более чем минималистcкую обложку (желтая надпись на черном фоне), представляет собой винегрет cтилей и настроений, столь разномастной компании не было еще ни в одном прижизненном сборнике Эйкмана. Здесь нашлось место и невиданному ранее у автора гипертрофированному изображению насилия и секса, cвойственному скорее сплаттерпанку, и квазикафкианскому доскональному узакониванию абсурда, и эскапистской высокохудожественной прозе на грани самолюбования, и классической фолковой мистике в духе Блэквуда. Из общего можно отметить отсутствие сентиментальности в рассказах (даже в произведениях от первого лица переживания и психологизм героя сведены почти к нулю, заменены издевкой) и преобладание цинизма в позиции автора (хотя название книги обещает нам истории о любви, места столь высокопарному и позитивному чувству в этом разлагающемся мире Эйкман не находит). Очень своеобразно автор обращается и с темой смерти, в Tales Of Love And Death она не пугающий образ из обычного хоррора, а скорее некая иная форма cуществования, просто плохо изученная человеком, в которой свои законы и которая гораздо более консервативна и традиционна по природе, что видимо близко жестко реагирующему на меняющуюся вокруг него Англию Эйкману. Автора не смущает, что герои вполне нормально чувствуют себя мертвыми, продолжая вести привычный образ «жизни», для них смерть это мелкая неприятность, о которой надо просто побыстрее забыть.

Пара слов о каждом рассказе:

Growing Boys — сюжет, подходящий скорее «Книгам крови» Баркера, чем обычно сдержанному и работающему на умолчании Эйкману, ярко повествует о похождениях близнецов-мутантов, насилующих и поедающих людей в округе. За внешней жанровой прямолинейностью видна условность происходящего, Эйкман в первый и последний раз в своем творчестве так явно издевается над современными порядками общества, обычно его сатира лишь проглядывается сквозь сюжет в лирических отступлениях и отражается в символике.

Marriage — близкий предыдущему по манере подачи и степени откровенности этот рассказ превосходит его в загадочности, а неожиданность и иррациональность финала запоминаются навсегда. Кроме того, Эйкману, как мало кому другому, удаются произведения о походах аутсайдеров за счастьем и о столкновении реального и воображаемого персонажем миров.

Le Miroir — рассказ о том, как антикварное зеркало украло молодость у девушки и превратило ее в заживо разлагающуюся старуху, был обруган даже поклонниками творчества писателя из-за чрезвычайно плотной и насыщенной разными красивыми изысками, терминами, латинскими и французскими словечками прозы. Все это выглядит действительно напыщенно, но ирония и интригующее своей алогичностью поведение героини не позволяет отнестись негативно к истории.

Compulsory Games — частая у Эйкмана тема освобождения женщины и осознания ею своей собственной воли подана здесь с точки зрения мужа подобной дамы. Нарастающие с каждой страницей параноидальность и психоделичность, напоминающие своим хаосом творчество Рэмси Кэмпбелла, в итоге выливаются во взрыв фантазии, разобраться в котором видится невозможным. Но сама идея с преследующим повсюду героя самолетом, видимо вдохновленная знаменитой сценой из North By Northwest Хичкока, при прочтении не дает оторваться от книги.

Raising The Wind — странным образом попавшая в этот сборник чуть ли не самая простецкая история у Эйкмана, чей смысл в принципе ограничивается сюжетным пересказом. Единственная запоминающаяся вещь — эпизод вызова ветра через дверную скважину заброшенной церкви, обладающий скрытым эротизмом и двусмысленностью символики.

Residents Only — скорее повесть, чем рассказ (в руках Эйкмана 50 страниц выглядят насыщеннее и читаются сложнее многих современных романов) представляет собой подробное и многолетнее описание деятельности комитета по делам кладбища, в котором начинает работать герой. Документальность деталей и серьезность узаконивания полнейшего абсурда происходящего напоминает творчество Кафки и конечно в первую очередь «Хранителя склепа». Монументальный труд.

Wood — еще одно посвящение смерти как трансформации. Образец идеального современного хоррора, делающего ставку на сюрреализм и соединение несоединяемого. Модный же сейчас «психологизм» заменен индивидуальной образностью, где набор символов и точно подобранных эпизодов может рассказать о героях гораздо больше многостраничных описаний их душевных терзаний.

Пожалуй, самый вычурный и мудреный сборник у Эйкмана (начиная с самой загадочной среди всех сборников искуссно нарисованной обложки), удовольствие от прочтения которого зависит от того, насколько конкретный читатель готов воспринять и прочувствовать сложную образную систему, выстроенную автором. В пяти из шести рассказов происходящее либо сравнивается со сновидением, либо герой вообще явно сомневается в реальности окружающей действительности. Именно впечатления от сна напоминает повествование в Intrusions: то же отсутствие формальной логики, совмещение представляющегося невозможным для бодрствующего человека, но абсолютно естественным для спящего, как например, сочетание обычного сада многоквартирного дома и внезапно появившейся в нем бурной реки, ведь так часто в наших снах разные знакомые места гармонично сочетаются в единый образ. Уровень фрейдистских кодов и сюрреалистических символов, которые часто доступны для расшифровки только самому Эйкману, зашкаливает и порой лишь удовольствие от изящной литературной отточенности слога не позволяет бросить чтение посередине, поскольку рассудок отказывается воспринимать столь распадающееся повествование. Истинное удовольствие приходит, как и во всем, в награду за труд в финале. Сначала автор парой фраз конструкцию, казавшуюся безнадежно рассыпавшейся, волшебным образом превращает в идеально завершенную картину, которая поднимается на экзистенциальный философский уровень без капли занудного словоблудия. Но еще больше ошарашивает приходящее позже понимание того, что образы, описанные Эйкманом, столь ярко отложились на подсознании, что ты не можешь выкинуть их из головы, постоянно возвращаясь к ним.

Примечательно, что в этом сборнике Эйкман не только не вышел за пределы Великобритании в сюжетах рассказов, что для него редко, но и намеренно сделал источником фантастического избирательно приземленные эпизоды жизни, будь то пикник, прогулка по лесу и саду рядом с домом, скучная работа деревенского почтальона и приходского священника. Но именно отсутствие экзотических островов и таинственных замков с привидениями приоткрывает дверь из страниц книги в нашу реальность, эффектно делая читателя соучастником происходящего и не давая тому спрятаться за стеной случайных совпадений и заученных благодаря классикам жанра стереотипам.

Несколько слов о каждом рассказе:

Hand in Glove — только Эйкман умеет так совмещать психоаналитическую историю переживаний расставшейся с мужчиной девушки и романтизм чудесной сказки, которая в конце превращается в кошмар, что типично для пессимистичного мира отчаянного и отчаявшегося одиночества авторского взгляда. Очевидность символики вроде внезапно вырастающих грибов и флегматичных коров, становящихся вдруг агрессивным стадом разъяренных быков компенсируется неодназначностью концовки, в которой роли жертвы и убийцы могут чередоваться до бесконечности.

No Time is Passing — сначала кажется, что Эйкман решил поиграть в фентези, придумав историю о волшебной реке, возникшей в саду обычного дома, на другой стороне которой живет какое-то божественное создание, питающееся амброзией и окружившее себя мифическими животными. Но в этот момент писатель с едва уловимой иронией соединяет фантастику с обывательщиной, открывая герою глаза на его легкомысленную доверчивость, которой пользуются все окружающие.

The Fetch — странным образом попавшая в эту книгу сновидений история, в которой сюрреализм сведен к минимуму, а перед нами сочетание шотландского фольклора и полуавтобиографического рассказа от детства и до зрелости. Финал произведения страшен своим ощущением неизбежности и в своей клаустрафобии является метафорой обреченности на вечное одиночество. Один из самых жутких рассказов в литературе.

The Breakthrough — для Эйкмана нетипичный рассказ (скорее вотчина Лавкрафта с его проклятыми деревнями и древними монстрами) и нетипичный рассказчик (повидавший все на своем веку хладнокровный авантюрист в духе героев Эдгара По) не мешают показать фирменную призрачность и неуловимость правды, персонажи сравнивают увиденные ими потусторонние события с детскими кошмарами, в которых фантазия уникальна и еще не ограничена навязанными обществом представлениями и образами. В целом, чуть ли не самый мрачный и безнадежный рассказ в творчестве Эйкмана.

The Next Glade — в хорошем смысле абсурдный и сумасшедший рассказ, где комплекс неверной жены видоизменяет реальность. Эпизод, где героиня в лесу натыкается на яму, в которой копошатся в своей офисной суете тысячи клерков и офисных работников, достоен «Процесса» Кафки и произвел на меня неизгладимое впечатление.

Letters to the Postman — сентиментальное и мелодраматичное окончание сложного и тяжелого сборника, рассказ о влюбленности юного почтальона в загадочную хозяйку дома на отшибе напоминает «Посредника» Хартли и одноименный фильм Лоузи, но там где рассказу недостает психологической достоверности героев и их поступков, имеющейся у Хартли, он компенсирует яркими образами и разбросанными для читателя по ходу повествования подсказками об истинной природе героини, хотя однозначного ответа дать все равно невозможно.

Замечательный сборник, чьим недостатком является его посмертная, а не авторская структура. В отличие от предыдущих сборников, собранных самим Эйкманом, здесь сочетаются рассказы трех этапов творчества писателя, поэтому о каком-то стилевом единстве говорить не приходится, а значит и анализировать книгу в целом бессмысленно. Можно лишь сказать, что поздние произведения, коих большинство, при своей тематической разнообразности (от гротескного языческого хоррора и набоковской по элегантности философско-сентиментальной прозы до психоаналитических переработок городских легенд) несут в себе редко встречаемый ранее у Эйкмана отпечаток постмодернизма, так как являются не самоценной вещью в себе, а авторской рефлексией на какой-то исторический миф, театральную постановку или литературный источник. Еще одним отличием большинства выбранных здесь рассказов (кроме повести The Stains с ее натуралистичностью) от сформировавшегося к концу 70-ых годов у Эйкмана стиля, наполненного жесткой сатирой, черным юмором, а иногда и гиперреализмом, является серьезность интонаций, а среди преобладающих эмоций читаются тоска, грусть, боль одиночества и ощущение увядания. Не знаю, возможно это связано с восприятием Эйкманом своей надвигающейся смерти со всей, учитывая отказ от лечения рака, ее близостью и неотвратимостью.

Несколько слов о каждом рассказе:

The Stains — самое длинное из прочитанных мною произведений Эйкмана (роман и автобиография пока не прочитаны) и одна из его творческих вершин. Повесть, которая несколько раз обманывает ожидания читателя, начинаясь как готическая мелодрама со всеми аттрибутами, затем перерождается в натуралистичную страшилку в духе «Книг Крови» Баркера, а заканчивается как философская и навечно закольцованная история о невозможности счастливой любви в этом мире.

Just A Song at Twilight — рассказ из того периода, когда Эйкмана больше всего интересовали портреты женщин-аутсайдеров, которые могут быть замужем и иметь детей, но все равно понимать свою неуместность в этих условиях, часто эти женщины, как героини Моники Витти в фильмах Антониони могут бесцельно бродить по округе, не замечая никого, словно контуженные и даже волшебство, внезапно возникающее перед их глазами, не может их отвлечь от смурных раздумий. По справедливости, самый простой рассказ сборника, хотя обычно чем меньше говорит Эйкман, тем больше хочется додумывать за него картину после перелистывания последней страницы, поэтому определенно кандидат для повторного чтения.

Laura — сентиментальная даже по меркам эмоционально прочувствованной прозы Эйкмана история о скоротечности жизни и о том, что твоим ангелом-хранителем в разные периоды жизни может стать беспечная блондинка, с которой хочется закрыться наедине в комнате наверху.

Rosamund's Bower — еще одно предостережение торопящимся жить, хотя в первую очередь в глаза бросается яркость и сложность повествования о герое в Зазеркалье, наполненность сюрреалистическими образами, навеянными Алисой Кэролла и абсурдными диалогами, похожими на «Процесс» Кафки. Когда в финале на смену этой барочной запредельности приходят две простые, но яркие фразы, их ошарашивающий эффект лишь преумножается.

The Trains — первый опубликованный рассказ Эйкмана, в котором помимо удивительной для новичка набитости руки, как в матрешке, одна за другой лежат все его фирменные уловки и интересы: портрет рефлексирующей женщины, загадочный призрак, часто как и здесь оказывающийся на заднем плане, путешествие как символ обретения себя, заговор или тайна прошлого, природа которого остается для читателя загадкой. Если хочется наиболее полно познакомиться с Эйкманом по одному рассказу, то стоит прочитать именно The Trains.

Mark Ingestre: The Customer’s Tale — Марк Инджестре — это герой пьесы о маньяке-парикмахере Суини Тодде, персонаже городского фольклора Лондона. Именно представляя своего рассказчика как потенциальную жертву Тодда и его компаньонки, готовящей из людей мясные пироги, Эйкман снова фантазирует на свою любимую (спасибо Фрейду, которым он увлекался) тему первого сексуального опыта как одновременно кошмара неизведанности и освобождения личности от страха и чужой власти.

Сложный для восприятия рассказ, где сюжетные неожиданности и странности в манере Люиса Кэролла специфическим образом соединены с абсурдным миропорядком Франца Кафки. Лишь концовка привносит элемент логики и законченности, а последняя фраза в подлинно эйкмановском ошеломляюще афористичном стиле заставляет вспомнить о том, что произведение написано осознающим свою скорую смерть автором, ведь только принявший неизбежность надвигающегося ухода писатель может столь бережно предупредить читателя о скоротечности жизни и посоветовать не торопиться жить. И никто кроме Эйкмана не смог бы обрамить это предупреждение столь чарующим полетом фантазии, которому, пожалуй, позавидовал бы самый изощренный сон.

Эйкман не перестает радовать, рассказ или, судя по размеру, скорее повесть The Stains — один из его безусловных шедевров наравне с The Swords, The Fetch и Ringing The Changes. Его лучшие произведения работают как мышеловки: зрителя заманивают совершенно мейнстримовой завязкой с определенными эротическими, детективными, мелодраматическими мотивами, а когда он проглотил наживку и вчитался, вжился в шкуру героя, на его голову обрушивают внезапный, не поддающийся объяснению кошмар, который читатель уже воспринимает не как простой аттракцион «эй, автор, напугай и развлеки меня!», а как происходящее почти с ним самим, столь тонко Эйкман умеет психологически настроить на одну волну с произведением, заглянуть в душу каждому и найти там близкую ноту подавляемого дискомфорта. Даже у лучших мастеров короткой прозы жанра хоррор, таких как М. Джеймс, Эдгар По, Клайв Баркер, Рэмси Кэмпбелл, Майкл Маршалл Смит, я уж не говорю про Стивена Кинга и прочих, почти всегда c первых страниц можно понять, чем в принципе закончится рассказ, благо стереотипы о жесткой концовке в ужасах никто не отменял: любопытный будет наказан, повернувший не туда обречен и так далее. У Эйкмана невозможно предугадать не то, что финал, даже следующая страница может повернуть все с ног на голову. Как в этом рассказе, герой может любить свою только что умершую жену, но при этом сразу после ее похорон воспылать невероятной страстью к молодой девушке. Другой автор сделал бы из этого факта выводы о моральной испорченности героя, Эйкман же совершенно безэмоционально и справедливо говорит, что такое вполне может произойти и с добропорядочным человеком. Такая откровенность «оживляет» героя гораздо сильнее, чем многостраничные его описания. Свою мысль о том, что таким миром можно и нужно пожертвовать ради любви, пусть даже она будет иллюзорно-посмертной, Эйкман завернул в обертку редчайшего для себя саспенса, когда напряжение нагоняется сколь стремительно, столь и неожиданно, а необычная для него «прозрачная» концовка, повернувшая историю в параллельное измерение дарит сильнейший катарсис и, несмотря на дыхание смерти, после нее хочется жить, хоть и по-другому...

В целом, данный сборник чуть менее удачный, чем Cold Hand in Mine, в нем присутствует пара слабых для Эйкмана рассказов, хотя две лучшие новеллы могут называться эталонными как по меркам автора, так и вообще за всю историю жанра хоррор. Что касается тематики, то она также не идентична другому прочитанному мною сборнику. В Sub Rosa в целом повествование еще менее конкретно, сюжет более схематичен, а эффект воздействия на читателя достигается чаще не описательными средствами, а особенным настроением, страстью произведений, которую в зависимости от настроя можно назвать и магическим реализмом, и психоделикой, и сюрром. Из всех рассказов только в одном явственно представлен жанровый герой — призрак, да и тот скорее необходим автору как катализитор для превращения героя из твари дрожащей во что то более благородное. Во всех остальных историях несуразность и странность событий носят столь неуловимый характер, что легко могут быть объяснены безумным сознанием персонажа. Чаще всего герои, находящиеся в каком то психологическом гипнозе, с помощью случая обнаруживают в этой выстроенной рутине повседневности маленькую пробоину чуда будь то колония годами неспящих людей, кукольный домик, ставший реальным или кафедральный собор, превратившийся в портал параллельной реальности. Это открытие не делает героев счастливыми, но либо объясняет их до этого несчастную жизнь, оправдывая неправильные действия героев потусторонним фатумом, либо помогает принять себя, взглянув с другой стороны, обнаружив новые способности.

Пара слов о каждом рассказе:

Ravissante — после такого рассказа начинаешь потихоньку бояться картин, особенно если это работы бельгийских символистов или экспрессионистов. Эйкман мастерски передает удушливую атмосферу декаданса искусства, не давая никаких ответов, а только нагнетая ситуацию, сдавливает героя фоном безумия. Рекомендуется читать, обложившись репродукциями Чарльза Симса, Антуана Вирца, Фернана Кнопфа, Джеймса Энсора, Леона Спиллиарта.

The Inner Room — один из лучших рассказов Эйкмана, перекликающийся с The Same Dog в том, что касается переосмысления своего жизненного опыта сквозь призму мистического происшествия. Жутковатая интригующая концовка, позволяющая взглянуть на все происходившее с героиней другими глазами, головоломка читателю обеспечена надолго.

Never Visit Venice — для меня самый личный рассказ Эйкмана, хотя я, в отличие от героя, никогда с призраками и не сталкивался, но его переживания и рассуждения, занимающие большую часть истории, разделяю полностью. Мертвенная, смертоносная Венеция, так далекая от открыточной праздничности, напомнила Don't Look Now Дю Морье и Николаса Роуга.

The Unsettled Dust — один из двух менее удачных рассказов сборника, часто используемый автором мотив столкновения героя и таинственной, зловещей женщины здесь обрамлен личной трагедией семейства, которое вместе с домом потеряло смысл жизни и превратилось в живых призраков.

The Houses of the Russians — рассказ о посещении англичанином вымирающего русского поселения в Финляндии в 1923 году превратился в руках Эйкмана в метафизическую притчу о судьбе и Боге. Абсолютно непонятная концовка лишь добавляет силы послевкусию и требует немедленного перечитывания.

No Stronger Than a Flower — пожалуй самый слабый рассказ в сборнике, его мораль: бойся своих желаний, они могут сбыться... и тогда тебе не поздоровится. С определенной долей сатиры автор показывает, что погоня за красотой может в буквальном смысле превратить женщину в чудовище.

The Cicerones — фирменной странной красотой объят этот рассказ о том, как экскурсию по собору святого Бавона в Генте для героя проведет компания уникальных загадочных персонажей, она покажет ему самые потайные и красивые места в соборе, но согласится ли он участвовать в их оригинальном ритуале?

Into The Wood — очень живописная история о муках годами неспящих, и за это изгнанных из общества, людей, которые обрели подобие покоя в глухой чаще шведского леса.

Из прочитанного у Эйкмана это пока самый сумасшедший во всех смыслах рассказ, хотя психоделика вообще преобладает в его позднем творчестве. Пара образов своей абсурдностью могли бы заставить Кафку кусать локти от зависти, а параллельная реальность взаимоотношений героев и логики повествования, намеренно далекая от правды жизни и открытая к миллиону интерпретаций, могла бы стать основой для лучшего фильма Дэвида Линча. Приходилось читать, что в этом рассказе отражена ненависть Эйкмана к индустриальному прогрессу и его вера в природу, хотя, на мой взгляд, больший акцент здесь стоит на фрейдистских мотивах чувства вины и страха изменившей мужу жены, так что для меня The Next Glade — этакая шизофреническая «Анна Каренина».

«Мёртвые идут» — единственное пока переведённое на русский язык произведение Роберта Эйкмана и самый, пожалуй, известный из его рассказов. Рассказ неоднократно включался в различные антологии ужасов и мистики, вошёл он и в знаменитую антологию Р. Даля «Рассказы о приведениях», и стал, на мой взгляд, самой яркой историей книги. По всем законам жанра муж с женой решают провести медовый месяц в английской глуши, выбрав для этого максимально неподходящее место и время. И, естественно, странные и страшные события не заставляют себя долго ждать. Автор ловко нагнетает атмосферу: озадаченность и недоумение героев и читателя последовательно сменяется тревожным ожиданием, пугающим предчувствием и откровенным страхом, приближаясь к нестандартной развязке.

Лично для меня большая редкость, когда при чтении произведения ощущаешь, будто кто то написал твою книгу за тебя, использовал твою биографию, твой жизненный уклад, твой образ мыслей, включая самые потайные и отгоняемые рассудком, когда целые абзацы будто списаны из твоего несуществующего дневника, тем более уникальна ситуация, когда твой, столь подробный, альтер эго находится в мире традиционного рассказа о призраках, жанра одновременно изначально далекого и от будничности, и от афористичности.

Эйкман в данном рассказе превосходит себя как психолога, для его героя встреча с призраком открывает глаза на призрачность его собственного прежнего существования, гораздо менее реального и зыбкого, чем даже сон, и нужна только для законченности его психологического портрета, не зря в конце автор иронично указывает на табличку с надписью: «Лучше один час быть львом, чем всю жизнь ослом».

Глядя на год выхода рассказа понимаешь, что психология людей не меняется, а меняется только антураж, люди одинаково счастливы или несчастны и во времена Биттлз, и во времена Youtube, а все остальное — шелуха...

Нетипичный рассказ даже для позднего, экспериментирующего с формой, Эйкмана, хотя он никогда не стеснялся подспудно колко иронизировать в своих произведениях, но здесь своей ядовитой сатирой он ставит диагноз всему современному мироустройству. Достается на орехи и демократичным отношениям в семье и с детьми, в частности, когда уважение к чужой позиции переходит в попустительство и безразличие, и людям, которые идут в политику, потому что не умеют ничего делать, кроме бессмысленной демагогии, и в целом, инфантилизму и фальшивости современного человека. По циничности настроения и абсурдной безнадежности атмосферы рассказ похож, как ни странно, на «Книги Крови» Баркера, здесь даже есть натуралистичная сцена каннибализма, каким бы нонсенсом для творчества Эйкмана ни была столь вопиющая прямолинейность.

Приятно осознавать, что Эйкман мог быть таким успешно разным, а не просто идти по протоптанной дорожке недосказанности, хотя даже его традиционная стезя бесконечно интересна.

Роберт Эйкман продолжает литературные традиции классической английской прозы, язык его рассказов можно сравнить с лучшими работами Генри Джеймса, Д. Лоуренса, Э. М. Форстера и другими мастерами конца XIX-начала XX веков. При этом не чувствуется никакого подражательства или фальши, это не стилизация, а образ мышления Эйкмана с его отрицанием современной цивилизации и скептическим отношением к прогрессу. Действие его произведений часто происходит в середине 20 века, но с таким же успехом могло происходить в 18 или 19 веке, бытовые детали и приметы времени могут интересовать Эйкмана только в случае, если они отражают уникальность внутреннего мира персонажа.

Ужасное в рассказах Эйкмана происходит словно параллельно основной канве произведения — жизнеописанию героя или его философскому размышлению о каком то парадоксе, при этом не теряется целостность повествования за счет умело разбросанных деталей и тонкой психологической игры — не зря часто рассказ ведется от первого лица и этой субъективностью восприятия можно объяснить происходящие с героем странные события как отраженные в кривом зеркале переживания, будь то расставание с любимым человеком, взросление и потеря невинности, резкая смена привычной обстановки и образа жизни. При чтении Эйкмана не создается ощущения, что он выдумывал изощренный способ напугать читателя, возникающий кошмар словно является сюрпризом для самого автора, вторгающимся на страницы книги помимо его воли и это пугает гораздо глубже и заставляет вздрагивать при воспоминании о прочтении гораздо дольше, чем традиционные истории о призраках, монстрах или маньяках. В данном сборнике лишь один рассказ можно причислить к традиционному жанру вампирского толка, однако его подача и угол зрения автора выделяют его даже на фоне историй Стокера или Ле Фаню. Все остальные рассказы здесь повествуют о странном происшествии, которое с одинаковой вероятностью может быть и происком сверхъественного, и искривленной безумным разумом действительностью, благо герои почти всех историй одиноки и несчастны.

Коротко о каждом рассказе:

The Swords — лучший рассказ в сборнике, сюрреалистический и визионерский кошмар переживания первого сексуального опыта.

The Real Road to The Church — религиозный рассказ, если понимать под религией прямое общение с Богом, мы вместе с героиней переживаем встречу с ее материализовавшейся душой. Наверное единственный оптимистический рассказ в сборнике.

Niemandswasser — жуткий рассказ о потерявшем смысл жизни немецком принце.

Pages From a Young Girl's Journal — наверное лучшая из вампирских историй, написанных в классическом стиле, хотя по меркам творчества Эйкмана слишком прямолинейна и однозначна, отдельно стоит отметить великолепное описание Италии начала 19 века глазами англичанки.

The Hospice — вариант популярной истории о «повороте не туда», решенный Эйкманом в уникальном и непредсказуемом стиле с его лучшей фирменной anticlimatic концовкой.

The Same Dog — загадочная зарисовка о превратностях судьбы и осознании своего детского опыта сквозь призму возможных мистических происшествий.

Meeting Mr. Millar — возможно самый непонятный и поэтому самый любопытный рассказ сборника, интерпретаций происходящих с главным героем событий может быть множество — от понимания своего творческого бессилия как писателя и проецирования этого на окружающую действительность до прикосновения к заговору мертвецов, изображающих живых людей.

The Clock Watcher — в рассказе доводится до абсурда типичный английский страх перед чужой культурой, перед непонятным и непривычным, хотя кто то обратит больше внимания на фрейдистские комплексы главного героя с его патологической неуверенностью в себе и подавляемым до поры до времени желанием все контролировать.

История взросления героя в форме сюрреалистического кошмара. Эйкман на основе часто встречающегося у классиков жанра хоррор (Блэквуда, Джеймса и др.) сюжетного скелета о посещении рациональным лондонцем загадочной английской глубинки создает совершенный модернистский рассказ, в котором для автора само переживание ужаса гораздо важнее и интереснее объяснения его происхождения. Ощущение страшного здесь сколь будоражащее, столь и неуловимое, ведь при определенном угле зрения эту историю можно воспринять как высоколитературное и слегка преувеличенное повествование о потерянной невинности как символе вхождения в мир непонятных взрослых тайн.

Супружеская пара, мужчина средних лет и его молодая жена, приезжает провести медовый месяц в глухой провинциальный городок у побережья моря. Городок оказывается не столь тихим и спокойным как они рассчитывали. Начать с того, что в нем, похоже, все церквушки не прекращая бьют в колокола... Выйдя на пляж, им так и не удается отыскать море... Да и неадекватное поведение хозяев гостиницы тоже не добавляет комфорта...

Этот рассказ, пожалуй, единственная действительно стОящая вещь в составленном Роальдом Далем сборнике «Рассказы о привидениях». Конечно, сегодня при его чтении может возникать чувство дежа вю. Причем ассоциации здесь могут быть самые разнообразные: Матесон, Кэмпбэлл, Кинг... Собственно, ничего странного в этом нет, на Западе Эйкман давно (хотя и в довольно узких кругах) считается признанным мастером «литературного хоррора», чье влияние признает абсолютное большинство ведущих создателей рассказов о сверхъестественном. Даже по этому небольшому рассказу отчетливо видно влияние Эйкмана на жанр. Неторопливый тон повествования, умелое нагнетание атмосферы, немного сюра, вводимого как бы исподволь (как в некоторых рассказах Р. Кэмпбэлла, хотя и в меньших количествах), и неординарный небанальный финал, оставляющий место для догадок и собственных выводов.

Не то чтобы этот рассказ можно было назвать шедевром, но все же это крайне любопытный образец прозы очень интересного, но, к сожалению, совершенно неизвестного у нас писателя.