Борис Виан (Boris Vian)

10 марта 1920 года в городке Виль-д'Авре, что между Парижем и Версалем, родился мальчик, получивший странное для француза имя: Борис Виан. Легенда о его русском происхождении не вполне соответствует действительности. Своё имя Борис получил в честь «Бориса Годунова» — любимой оперы матери, страстной любительницы классической музыки и оперного искусства. Родители его были людьми обеспеченными и семья – родители и четверо детей – жила на живописной двухэтажной вилле с поэтическим названием «Ле Фоветт». Однако в 1929 году праздник закончился — вследствие промышленного кризиса отец Бориса, Поль Виан, разорился, имение пришлось сдать в аренду, а семейство Вианов переселилось в домик привратника. Усилия матери привить детям любовь к классической музыке дали неожиданный результат: все дети выказали неодолимую тягу к джазу. В 1937 г. Борис стал членом «Hot-Club de France», почётным президентом которого был Луи Армстронг, а в «Ле Фоветт» трое братьев образовали домашний оркестр.

Учился Борис легко — сначала в лицее в Севре, затем в Версале и наконец в Центральной инженерной школе в Париже. Армия Борису не грозила из-за больного сердца: в два года он перенёс сильнейшую ангину, осложнившуюся ревматизмом, а перенесённый в пятнадцать лет брюшной тиф обострил болезнь сердца, не отпускавшую Виана до самой смерти. Начало Мировой войны не изменило уклад жизни Вианов. Мало интересуясь ходом военных действий и политикой, они лишь переживали за своих близких. В 1941 году Борис женился на Мишель Ленглиз, с которой познакомился в Капбретоне, курортном городке на берегу Бискайского залива. А месяц спустя молодая чета уже ждала потомство. Времена были трудные, но молодёжь не желала мириться с мрачной реальностью, она веселилась ещё бесшабашней, чем прежде. Вечеринки в бальной зале «Ле Фоветт» следовали одна за другой. Эти отчаянные, уже не столь целомудренные увеселения с изысканным юмором описаны Вианом в романе «Сколопендр и планктон». На эти вечеринки Борис и Мишель являлись с маленьким сыном под мышкой — Патрик Виан родился 12 апреля 1942 года. В июле 1942 г. Борис с облегчением закончил инженерную школу и нашёл себе скучную, но сносно оплачиваемую работу в «Ассоциации по нормализации» (AFNOR), которая занималась совершенствованием и стандартизацией формы всевозможных бытовых предметов. Основным достоинством этой работы было то, что она оставляла время и силы для других занятий.

Главной страстью Бориса оставался джаз. После вступления в «Hot-Club de France» он не переставал играть в оркестре. В марте сорок второго Борис познакомился с Клодом Абади, тоже заядлым джазистом. Абади играл на кларнете и успел сколотить собственный оркестр, который в 1942 г. завоевал Кубок Hot-Club de France на конкурсе джазистов-любителей. Вскоре оркестр Клода Абади в новом составе: Борис Виан (труба), Ален Виан (ударные), Лелио Виан (гитара) — всего шесть человек — стал играть по вечерам в парижских барах и кафе. Популярность оркестра постепенно росла, их считали одним из лучших джаз-оркестров времён оккупации. В 1946 году оркестр Абади (в несколько изменившемся составе) получает Гран-При IX турнира джазистов, а с ним и славу самого старого любительского джаз-оркестра.

Писать Виан начал после двадцати лет. Вначале это были стихи, составившие потом сборник «Cent sonnets» («Сто сонетов»). В 1942 г. Виан написал сказочную повесть. У Мишель, ожидавшей появления Патрика, воспалилась щитовидка, сам Борис лежал с ангиной. Тогда, чтобы развеять тоску, Мишель попросила мужа сочинить ей волшебную историю. Так появилась на свет «Conte de fées à l’usage des moyennes personnes» («Волшебная сказка для не вполне взрослых»).

Едва закончив сказку, Борис принялся за другую невероятную историю, главным героем которой был друг его юности по прозвищу Майор, фигурирующий там под своим истинным именем. К маю 1943 г. Мишель закончила перепечатку «Разборок по-андейски», и книга стала достоянием всех друзей Бориса. В 1943-44 г.г. был написан роман «Сколопендр и планктон». Критики обычно относят эти произведения к «раннему этапу» творчества писателя, воспринимая их как юношескую пробу пера. Впрочем, всё, что писал Виан, было юношеским или почти таковым.

В ноябре 1944 г. для Бориса, его братьев и сестры Нинон неожиданно кончилось так долго тянувшееся счастливое детство: забравшиеся в дом среди ночи грабители застрелили отца. После смерти хозяина виллу продали.

В 1945 г. Виан познакомился с известным французским писателем Рэймоном Кено. Кено был генеральным секретарём издательства «Галлимар» и готовил новую серию «Перо по ветру» — для выявления молодых дарований. Он одобрил «Сколопендра...» и попросил автора лишь упростить некоторые имена и каламбуры. В рукопись была внесена небольшая правка, и в октябре 1946 г. первая книга Виана вышла в свет.

К инженерно-бюрократической работе Борис начал испытывать отвращение и всё больше времени посвящал сочинительству. В 1945 г. он написал новеллу «Мартин позвонил мне», в 1946 г. – «Южный бастион». Виан не стремился публиковать свои новеллы, единственным читателем была Мишель, которая исправно перепечатывала всё на машинке. В феврале 1946 г. Виан ушёл из АФНОР и поступил на другую работу, куда его устроил Клод Леон, его друг и коллега по оркестру Абади. Это было Государственное управление бумажной промышленности.

Виан и Леон сидели в одной комнате, и Борис с загадочным видом что-то писал, благо работы было немного. Пару месяцев спустя выяснилось, что писал он роман. Виан держал свой замысел в глубоком секрете, даже Мишель почти ничего не знала. А возникла идея романа «Пена дней» так: издательство Галлимара учредило премию «Плеяды» для начинающих писателей. Победитель получал крупное денежное вознаграждение и право публиковать своё произведение в любом парижском издательстве. Виан решил попытать счастья и в марте 1946 г. засел за работу. К маю роман был готов: озорная, остроумная и в то же время грустно-чарующая история. Мишель плакала, перепечатывая текст. У Виана практически не было литературных соперников, премию сулили ему. И совершенно неожиданно присудили её далеко не начинающему автору — поэту и аббату Жану Грожану, в его пользу прозвучало восемь голосов из двенадцати. Против «Пены дней» вели активную кампанию члены жюри, писатели Жан Полан и Марсель Арлан, за что были позже высмеяны Вианом в романе «Осень в Пекине» и в новелле «Примерные ученики». Борис был совершенно убит известием о своём провале, и Гастон Галлимар поторопился заключить с ним договор на издание «Пены дней». Роман вышел в престижной «белой серии» в 1947 году.

В 1946 г. Виан познакомился с Симоной де Бовуар и Жан-Поль Сартром – прототипом одного из героев «Пены дней». Борис держался с новым знакомым, как и вообще со всеми, на равных, не признавал никакой иерархии, ни социальной, ни интеллектуальной, он был слишком уверен в себе, в своей эрудиции и своём таланте. Специально для Виана Сартр открыл новую рубрику в своём журнале «Тан Модерн» — «Хроники лжеца». На страницах журнала увидели свет отдельные главы из «Пены дней» и новелла «Мурашки». В этом году он написал ещё несколько новелл; одна из них, «Желторотая тетеря», была напечатана в журнале «Ла Рю». Остальные автор не торопился предлагать в журналы, ему почему-то больше нравилось складывать их в стол. Зато он занимался переводами, работал для журналов «Комба», «Опера», писал статьи о джазе для «Хот Ревю» и «Джаз-Хот». Хотя, главным в его жизни в то время был всё же джаз и Сен-Жермен-де-Пре. Об этом квартале, ставшем центром культурной и артистической жизни Парижа, и его достопримечательностях Борис позднее напишет книгу.

А летом сорок шестого произошло другое важное событие: родился Вернон Салливан.

Один из друзей Виана решил открыть издательство. У него уже было название: «Скорпион», не хватало только бестселлера. Париж в то время жаждал американских переводных романов «чёрной серии», и начинающий издатель решил обратиться за помощью к Борису, который блестяще знал американскую литературу. После десятиминутного разговора судьба ещё не существующего издательства была решена: Виан сам напишет американский роман, да такой, какого никто никогда не читал. Две недели спустя роман-шутка, роман-пародия был готов. При участии ближайших друзей новоиспечённому американцу выбрали имя Вернон — в честь Поля Вернона, музыканта из ансамбля Клода Абади, — и фамилию Салливан, в память о Джо Салливане, знаменитом джазовом пианисте. Роман получил название: «Я приду плюнуть на ваши могилы».

Согласно легенде, Салливан был начинающим писателем, «белым» негром, то есть мулатом, не сохранившим видимых признаков негритянской крови, на родине ему грозили жестокие расовые законы, роман можно было издать только за границей и под псевдонимом. Как переводчик и специалист по американской литературе, Борис даже проанализировал в предисловии литературные корни американского прозаика, «уловив» влияние Генри Миллера, Уильяма Фолкнера и Эрскина Колдуэлла. С издательством «Скорпион» был заключён официальный договор, по которому Борис Виан, будущий переводчик всех будущих произведений вышеупомянутого писателя, являлся также его полномочным представителем во Франции.

К моменту выхода романа атмосфера в книгоиздательстве была уже накалена. Только что были изданы три книги Генри Миллера, против которых выступала организация с пугающим названием: «Картель социального и морального действия» во главе которой стоял протестант Даниэль Паркер. Шуму вокруг романов было много, а тут вдруг появляется ещё один непристойный и жестокий роман, написанный каким-то нелегальным американцем! Очень скоро журналисты и критики стали догадываться, что Виан никакой не переводчик, а автор книги, и речь идёт о наглой мистификации. Виан должен был как-то реагировать, и он отшучивался: «Я не могу доказать, что Салливан существует, как вы не можете доказать, что его нет. Вы вольны верить во что хотите».

В феврале сорок седьмого «Картель» Даниэля Паркера подал в суд на автора «Я приду плюнуть на ваши могилы», обвинив его в нанесении ущерба общественной нравственности и нарушении закона о семье и браке. Пытаясь убедить читателей в реальности существования Вернона Салливана, в феврале сорок седьмого Виан берётся за новый роман, снова о белокожих неграх – «Мёртвые все одного цвета». Главного героя он назвал именем своего официального обвинителя — Дэн Паркер. Добавив к роману новеллу «Собаки, желание, смерть», Борис отдаёт рукопись «Скорпиону», который в том же году издал книгу. Более того, с помощью одного из друзей, американца Мильтона Розенталя, Виан перевёл первый роман Салливана на английский язык. Перевод был опубликован «Скорпионом» в 1948 г. в качестве американского оригинала.

Но покоя с тех пор Виан уже не знал никогда: скандальная слава нависла над ним как проклятие и сопровождала его до конца дней. Имя Виана стало одиозным. А 29 апреля 1947 г. к убийствам, совершённым в романе, добавилось реальное убийство. В одной гостинице мужчина задушил свою любовницу и скрылся, чтобы в одиночестве покончить с собой. На кровати рядом с телом жертвы он оставил первый роман Салливана, раскрытый как раз на сцене аналогичного убийства. Парижане забыли про Миллера и кинулись покупать ужасную книгу, толкающую людей на преступления. «Картель» возобновил обвинения, сумев привлечь на свою сторону ассоциацию ветеранов войны четырнадцатого года.

В августе сорок седьмого вышел новый закон о семье и браке, и Виан с Миллером попали под амнистию. Но романы Салливана продолжали раскупаться, и «Скорпион» печатал новый тираж. В 1948 г. Паркер опять подал в суд. Ничего неожиданного в этом не было, так как Виан как раз написал трёхактную пьесу «Я приду плюнуть на ваши могилы» под своим именем, не пожелав воспользоваться маской Салливана. Пьеса была поставлена в театре «Верлен» в апреле 1948 г. Она несколько разочаровала жаждавших эротики зрителей: все акценты были смещены в сторону тяжёлого положения негров в Америке, имена героев изменены. Тем не менее ярлык «порнографии» так прочно прилип к названию, что в афишах название пьесы было стыдливо опущено.

Устав бороться, Борис в конце концов сознался, что автор скандальной книги — он сам. Теперь ему грозили два года лишения свободы, штраф в 300 тысяч франков и окончательное запрещение книги. Адвокат сумел свести наказание к уплате штрафа в 100 тысяч. Но произошло это уже в мае 1950 г. Вообще же дурная слава Салливана, подкреплённая его новыми произведениями, не давала Виану покоя до пятьдесят третьего года, когда его вновь приговорили, на этот раз к двум неделям лишения свободы... с тем, чтобы тут же объявить об окончательном помиловании.

Салливан написал ещё два романа: в 1948 г. – «Уничтожим всех уродов» и в 1950 г. – «Женщинам не понять». Книги были «переведены» Вианом и изданы «Скорпионом». Но таким спросом, как первый роман, они не пользовались.

К сожалению, Салливана и Виана начали путать и путают до сих пор. Лучше всё-таки помнить, что Виан и Салливан — не одно и то же. Салливан — это прежде всего искусная имитация американского «чёрного» романа, нарочито вульгарная, лишённая немного странной и грустной виановской серьёзности, его искристого юмора и изысканного вкуса. Расплатившись за озорную шутку годами преследований и нервного напряжения, Борис всё же сумел поправить свои финансовые дела, ушёл из Управления бумажной промышленности и накупил подарков для близких. Он даже осуществил давнюю мечту: завёл машину, старенький «БМВ», и с восторгом разъезжал по городу.

За всей этой шумихой с Салливаном никто не заметил новый роман Виана, четвёртый по счёту, — «Осень в Пекине». Борис написал его в своём Управлении осенью сорок шестого всего за три месяца. Ни об осени, ни о Пекине там, понятно, и речи нет: осень окружала Бориса, когда он писал роман, а «pekin» на арго означает «штатский». Это самый сложный и глубокий, самый «виановский» роман Виана, не понятый современниками. Галлимар отказался печатать его, хотя по договору издательство имело права на ещё восемь произведений Виана. Недолго думая, «Скорпион» опубликовал роман у себя. Но критика так и не снизошла до серьёзного к нему отношения.

Задетый за живое, Борис старался обходить молчанием этот пункт своей творческой биографии и взялся за написание пьесы, которую озаглавил «Живодёрня для всех». Пьеса была закончена к апрелю сорок седьмого. Это было произведение в духе Альфреда Жарри: пьеса-насмешка, пьеса-провокация. Вплоть до 1950 г. Виан тщетно будет искать постановщика: после «шутки» с Салливаном никто не воспринимает его как серьёзного автора.

Если писательский путь Виана был увит терниями, то его артистическая судьба складывалась вполне благополучно. Большой специалист по части устройства вечеринок, талантливый музыкант, остроумный собеседник, Борис быстро занял почётное место в кругу новых друзей. А когда в Сен-Жермен-де-Пре обнаружили и обжили винные погреба, в которых немедленно обосновались музыкальные клубы, Виан стал звездой этого «подпольного» мира, а Сен-Жермен-де-Пре — самым популярным кварталом Парижа. Виан везде, он успевает всё: пишет книги, статьи, пьесы; организует клубы, вечера и концерты; играет на трубе; у него множество друзей, которые им искренне восхищаются. Кроме того, Борис делает радиопередачи — в своём неожиданном, абсурдном, не подчиняющемся логике жанре. Однако врачи предупреждают Виана, что каждый выдох в трубу сокращает ему жизнь, и к началу пятидесятых он покидает Сен-Жермен.

В конце сороковых у Бориса появилось новое увлечение: автомобили. Долгие часы он проводит, упоённо копаясь в моторах. Главным объектом его внимания был старый и капризный «БМВ», с которым Борис не знал ни минуты покоя. В 1950 Виан сменил его на ещё более старую машину, в буквальном смысле произведение искусства: «Бразьер» выпуска 1911 года. «Бразьер» будет почти так же знаменита, как её хозяин.

К этому времени у него портятся отношения с Мишель, имя которой всё чаще связывают с Жаном-Полем Сартром, и после долгих колебаний Борис предложил Мишель официально оформить их разрыв. Впрочем, сам Борис к этому времени свёл тесное знакомство с Урсулой Кюблер, дочерью швейцарского художника и журналиста, балериной по профессии, которая в 1954 г. станет его женой.

В 1949 г. Виан закончил роман, который он планировал сначала назвать «Лопнувшее небо». Галлимар, имевший по договору право на всё, что написал Виан, отказался печатать произведение. В 1950 г. роман был опубликован никому не известным издательством «Тутен» под названием «Красная трава». Издательство никак не могло расплатиться с типографией, книга в магазины почти не поступала, критика на неё никак не отреагировала. Борис сделал всё, чтобы забыть об очередной неудаче, и взялся за новую работу. Он много пишет для газеты «Дан ле Трен», которая публикует его рассказы «Пенсионер», «Звезда экрана», «Мыслитель», «Каторжная работка», для музыкальных журналов «Джаз 47», «Джаз-Ньюс», «Сен-Синема-де-Пре», «Хаос». Он пишет о Дюке Эллингтоне, о женщинах в джазе, о фестивалях, концертах, пластинках; продолжает сотрудничать с «Джаз-Хот», «Комба» и «Ла Газетт дю Джаз».

Богатство его замыслов не укладывается в прозу, фантазии и переживания превращаются в стихи. В сорок восьмом это «Barnum’s digest» — сборник из десяти «американских» стихотворений, «переведённых» Вианом. В 1949 году один из почитателей Виана, издатель Жан Ружери, предложил ему издать ещё один сборник стихов – «Кантилены в желе». Тираж составил двести экземпляров. В том же году «Скорпион» выпустил первый виановский сборник из одиннадцати новелл под названием «Мурашки».

В 1951 г. Виан пишет пьесу в антимилитаристском духе «Полдник генералов», одноактную комедию «Голова кругом» и роман «Сердцедер», который задумал ещё в 1947 году. Галлимар, как повелось, отказался от публикации. «Сердцедер» выйдет в 1953 году в каком-то малоизвестном издательстве. Появление и этого романа не вызвало особого интереса у читающей публики. «Забавно, — отметит Виан в письме, — когда я пишу всякую дурашливую галиматью, это выглядит искренне, когда же пишу правду, все думают, что я шучу».

В начале пятидесятых Виан по-прежнему сотрудничает в разных журналах, пишет статьи о бытовых проблемах, о литературе, об артистах и знаменитостях, и, конечно, о джазе. Статьи Виана появляются на страницах «Франс Диманш», «Тан Модерн», «Опера», «Реле», «Ар», «Джаз-Хот», «Констелласьон».

В это время Борис всерьёз увлёкся научной фантастикой. Интересы его разделяли многие друзья, в том числе Рэймон Кено. Любители фантастики учредили закрытый клуб «Савантюрье» — от «savants» (учёные) и «aventuriers» (искатели приключений). «Савантюристы» являлись последователями идей философа Альфреда Коржибского, основоположника новой лингвистической философии — Генеральной Семантики, и горячими поклонниками канадского фантаста Альфреда Ван Вогта. Члены клуба пересказывали друг другу научно-фантастические фильмы, обменивались книгами; Борис ставил в кабаре спектакли с фантастическими сюжетами, Кено делал радиопередачи. Виан написал также ряд статей о научной фантастике, переводил писателей-фантастов – того же Альфреда Ван-Вогта, Рея Брэдбери, Генри Каттнера, Уильяма Тенна.

8 июня 1952 года Виан был торжественно принят в ряды ещё одной таинственной организации, пристально следившей за творчеством писателя и оказывавшей ему моральную поддержку. Этой организацией была Коллегия Патафизиков, основанная в Париже в 1948 году доктором Сандомиром и ставившая своей целью исследование тех областей знания, которые физика и метафизика обошли вниманием. Члены Коллегии считали себя детьми Альфреда Жарри, «короля абсурда», и окружали свои деяния строжайшей тайной. Членами Коллегии Патафизиков в пятидесятые годы были Рэймон Кено, Жак Превер, Макс Эрнст, Эжен Ионеско, позже — Хоан Миро, Рене Клер и некоторые другие выдающиеся личности. У патафизиков был собственный календарь, в патафизическом году было тринадцать месяцев, в каждом месяце был один фантастический день, называемый «hunyadi»; каждую пятницу было непременно тринадцатое число. Коллегия Патафизиков столь высоко оценила виановскую «Живодёрню для всех», что сразу же присвоила автору звание Живодёра первого класса. Впоследствии в «Тетрадях коллегии» были опубликованы пьесы «Полдник генералов» и «Строители империи»».

В 1952 г. Борису предложили участвовать в написании сценария для грандиозного представления в кабаре «Роз Руж»: «Cinémassacre» («Киновраки»), это был сборник скетчей на тему кино. Спектакль имел оглушительный успех. В 1952-1954 Виана продолжают приглашать для постановок скетчей и спектаклей; материальное положение Бориса и Урсулы слегка поправляется,

Союз с Урсулой несколько изменил круг общения и творческие интересы Бориса. Виан обращается к музыкальным видам сценического искусства — песне, опере и балету. В 1953 г. устроители театрального фестиваля в Нормандии предложили ему написать либретто для оперы, взяв за основу приключения рыцарей Круглого стола. Борис, конечно, согласился. Так родилась опера «Le Chevalier de Neige» («Снежный рыцарь»), музыку к которой сочинил композитор Жорж Делерю. Грандиозный спектакль состоялся в Кане в августе 1953 г. и проходил под открытым небом, на фоне руин канского замка. Представление длилось четыре часа и отличалось богатством декораций, костюмов и затраченных средств: сотни статистов, звукоусилители, живые лошади на сцене... Позже был написан сокращённый вариант оперы для театра в Нанси. После успеха «Снежного рыцаря» Виан принялся за новые либретто. В 1957 г. появилась на свет «Fiesta» («Фиеста») на музыку Дариуса Мийо, которую вскоре поставят в Берлинской Опере. В 1959 г. Виан пишет оперу «Arne Saknussem. Une Regrettable Histoire» («Арн Сакнуссем, или Досадная история»), взяв за основу собственную новеллу «Печальная история».

Кроме опер в середине пятидесятых Виан принялся за песни. Собственно, начало этому увлечению было положено ещё в 1944 г., когда Борис сочинял для фестивалей Джаз-Хот и для фильмов, которые снимали его друзья. В 1951 г. даже вышла пластинка, на которой композитор Анри Сальвадор исполняет виановскую песню «Это би-боп». В мае 1954 г. в исполнении Марселя Мулуджи впервые прозвучала одна самых известных песен Бориса – «Дезертир». С молодым композитором Джимми Вальтером они написали около тридцати песен, которые быстро разошлись по исполнителям. Впрочем, многие песни авторов никто не решался спеть — уж очень непривычная была у них интонация.

По совету друзей Виан начал сам исполнять свои песни в театральном зале «Труа Боде». Публика реагировала вяло, но многие профессиональные музыканты и певцы высоко оценили песенный стиль Виана. А фирма «Филипс» предложила Виану напеть пластинку. В 1955 появились две сорокопятки: «Невозможные песни» и «Возможные песни». Третья, уже на 33 оборота, — «Возможные и невозможные песни» — вышла в 1956 году с заметкой Жоржа Брассенса на обложке: «Борис Виан — это одинокий странник, бросившийся на поиски новых песенных миров. Если бы этих песен не было, нам, без сомнения, не хватало бы их. В них есть то необъяснимое, что делает любое произведение искусства нужным и важным. Кому-то они не нравятся, пусть так, на это у всех есть право. Но придёт время, сказал мне один человек, и песни Виана будут нужны всем».

Виан пел на сцене год и три месяца, всякий раз нервничая перед выходом. Если сердечные приступы случались на людях, он отшучивался, даже кокетничал. Но болезнь делала своё дело, и в июле 1956 г. он слёг с отёком лёгких, к этому добавилось осложнение на почки. О том, чтобы петь, теперь не могло быть и речи. Но писать песни Виан продолжал до последних дней своей жизни. И даже оказался причастен к созданию французского рока.

В 1956 г. Виана принимают на работу на фирму «Филипс», а в январе 1957 г. Жак Канетти, её художественный директор, сделал его своим заместителем. За год работы на «Филипс» Виан записал многих французских исполнителей, которых без него записывать не стали бы. Он сочинил уйму песен и отдавал их всем, кто был согласен их спеть. Впрочем, в 1958 г. Бориса отстранили от вершения музыкальных судеб, назначив художественным директором филиала «Филипс» — фирмы «Фонтана».

К концу 50-х у Виана начали понемногу складываться долгожданные отношения с кино. Летом 1957 он снимается в фильме Анри Грюэля «Джоконда» и пишет закадровый текст к этому короткометражному фильму. Роль, правда, у него крошечная. Фильм получил Золотую Ветвь в Каннах в 1958 г. В том же году Виан снимается у Пьера Каста в фильме «Карманная любовь». И, наконец, в год своей смерти Виан сыграет небольшую роль в полнометражном фильме Роже Вадима «Опасные связи».

Существовала ещё одна грустно-серьёзная сторона его таланта, которую он не спешил выставлять напоказ: стихи тех лет. Позже почти все они были объединены в сборник «Je voudrais pas crever» («Неохота помирать») и опубликованы в 1962 году Жаном-Жаком Повером. Сборник этих стихов — вершина поэтического творчества Виана. Впервые автор говорит серьёзно, от первого лица, отказавшись от спасительных каламбуров, иронии и насмешек. Стихи иногда трагические, одной из ключевых тем является смерть. Они лишены поэтических красот, нарочито просты, «разговорны». И очень искренни, как тихий разговор с собой.

22 июня 1959 года кто-то из знакомых неожиданно сообщил Борису, что на следующий день назначен просмотр фильма по роману «Я приду плюнуть на ваши могилы». Контракт на экранизацию писатель подписал ещё в 1948 году, но киносценарий и права на фильм все эти годы переходили от одной кинокомпании к другой. Виан колебался, идти или не идти: сердце сильно сдало за последнее время, но всё же пошёл на премьеру. Просмотр начался около десяти утра 23 июня в зале «Пети Марбеф». Десять минут спустя Виан уронил голову на спинку кресла и потерял сознание. Умер он, не приходя в себя по дороге в больницу.

Хоронили Виана 27 июня на кладбище Виль-д'Авре. Среди родственников в чёрном ярким пятном выделялась фигура Урсулы: синий костюм, белый шарф вокруг головы, букет пунцовых роз. И море народу. Не было только могильщиков, которые объявили в тот день забастовку.

Фантастическое в творчестве Бориса Виана.

Строгие ревнители канонов относят к научной фантастике лишь два рассказа Виана: «Париж, 15 декабря 1999 года» и «Чем опасны классики». В различных «фантастических» антологиях и библиографических справочниках можно встретить ещё ряд рассказов: «Прилежные ученики», «Дохлые рыбки», «Волк-оборотень». Чётко выраженный фантастический элемент присутствует в романе «Уничтожим всех уродов». Как отмечалось выше в биографии, Виан живо интересовался фантастической литературой, писал статьи о научной фантастике, переводил американских писателей-фантастов.

Тем не менее, его романы, которые сам Виан считал главным в своём творчестве, никто не классифицирует как фантастику. Хотя фантастические ситуации и персонажи их буквально переполняют. Вспомните хотя бы производящих таблетки для аптек кроликоавтоматов, выращиваемые из семян оружейные стволы, или людей с птичьими головами из романа «Пена дней». Впрочем, ни при жизни писателя, ни после его смерти, литературные критики так и не определились к какому жанру, направлению, стилю отнести его творчество. Так появился и уже устоялся термин – «виановская» проза. Теперь же «виановская» проза займёт своё достойное место и на специально выделенной для неё полочке Фантлаба.