После первого знакомства с Масодовым (роман «Черти») я был без малого шокирован. Положил себе через год вернуться к автору и попробовать ещё раз. Теперь выбор пал на «Ключ».

Во-первых, где обещанное изнасилование девочки некромедведем? Или у повести несколько редакций?

Во-вторых, нападок на Бога тоже особо не заметил.

В-третьих, где тут талант?

В-четвертых, сатанизмом и гностицизмом тоже даже и не пахнет.

Сумбурная трешатина, написанная человеком, одержимым страхом смерти и пытающегося заговорить этот страх, выплеснуть на страницы книги.

Вовсе не так задорно, как можно было решить после аннотации и отзывов.

Школьницы, мертвецы, зомби-апокалипсис.

«Черти» впечатлили несоизмеримо больше.

4(ТАК СЕБЕ)

Отличная книга про времена СССР, почти документальная, примерно все так и было. Очень правдиво.

Гримдарк времён Гражданской.

Грязь, чернуха и некросюр.

Чувствуешь себя испачканым во всевозможных физиологических жидкостях.

Я привык, что литературная мистификация — всегда признак качества, игра ума состоявшего автора. Здесь не так. Кто-то из знаменитых решил шокировать общественность мерзким садомазо в сеттинге Гражданской войны. Куда там Паланику.

Жестокие изнасилования детей, изощрённые убийства, пришитая к телу мальчишки собачья голова, заклинания, полёты, людоедство, и смерть, кругом смерть и черти.

Подумалось, что Россия заслужила всё с ней происходящее, номинируя такие вещи на НацБест.

«Ведь Клаву, как наверное уже понял читатель, постоянно влекло к смерти, каждый раз, убежав и спрятавшись от нее, она потом снова кралась ближе, дрожа и ничего не соображая в гипнотическом любопытстве. Смерть иногда снилась ей как цветок, растущий посреди лесной полянки, к которому так страшно было подходить, хотя ничего страшного вокруг, вроде бы, и не было, но Клава-то знала: смерть там, и все равно приближалась, ступая сандаликами по мокрой от дождя траве.»

«А больше всего Клаве хотелось к яме. Даже если она самой себе не признавалась в этом, ей хотелось к яме, ее тянуло к ней, встать на краю и посмотреть, что там внутри, хотя она вроде уже и смотрела, но а вдруг там что-то еще? Яма хранила ответ на какой-то вопрос, непроизносимый, но очень важный для Клавы»

Обо всём этом много раньше и намного талантливее, злей и веселее, и главное, короче писал Летов:

«Некрофилия, некрофилия, моя изнурённая некрофилия»

и эпиграфом ко второй цитате:

«Яма покажет, яма научит».

Ближе к середине автор намекает, и я с радостью хватаюсь за мысль, что все ужасы, происходящие с девочкой Клавой — посмертные мытарства. На самом деле девочка погибла от того же снаряда, что убил её мать и сестру. И всё остальное — постмортемные испытания.

С этого момента в описаниях появляется даже какая-то декадентская красота и мертвенная лирика, а некоторые образы весьма ярки и архетипичны. Только поймаешь какую-то ритмику, как опять начинаются опарыши и расчленения детей подручными средствами.

А ещё у отрицательных персонажей говорящие фамилии: Барановы, Рогачевы. Это отсылает нас к «скотоголовым» чертям.

Эпатирующая контркультура за гранью фола. Грязный поток сознания, вьющий смрадную нить сюжета. То ли девиантное изживание травмы Гражданской, то ли просто выблев графомана-извращенца.

Мистический сплаттерпанк начала нулевых.

Наиболее, пожалуй, близкий референс, если не уходить совсем уж в мамлеевщину (один из потенциальных авторов этого романа, кстати) это самые жёсткие вещи Елизарова.

Не Гражданскую из себя выдавливал автор, а семьдесят лет вечноживого Ильича в мавзолее и пионерию. Нельзя обвинять автора, что ему настолько остЧЕРТел Советский Союз, что только через такую радикальную контркультурщину, он, надеюсь, смог избавиться от травм советского детства. А может, наоборот, этим романом автор признавался в любви Ленину и детям в пионерских галстуках.

«Рано утром

         Мы встанем в очередь в мавзолей»

Читать стоит, но только на свой страх и риск.

1-10(МЕРЗКО-ПРЕКРАСНО)

Перед собой мы имеем причудливого голема из «Чевенгура» Платонова, метафизики Мамлеева и жестокости Сорокина. Удобоварим ли этот голем? Стоит ли с ним связываться? Правильные ли алхимические формулы применял Масодов при работе над своим трудом? Знаковое ли это произведение или очередная пустышка постмодерна, наугад метящая в вечное и великое? А тут всё зависит от вас. Что от данной книги вы хотите получить и какие у вас сейчас настроения и мысли.

На мой взгляд тут лишь 2 варианта и они диаметрально противоположены:

1) Перед нами мистический фолиант, в котором записаны ритуалы по призванию тёмных сил на нашу бренную Землю (или изгнанию оных обратно в Ад). И можно из этого фолианта при желании сотворить культ, упиваться жестокостью и безобразным безумием, любоваться и перечитывать витиеватые и прекрасные абзацы гротескного текста, отполированного до блеска потоками крови. Можно поклоняться этому фолианту и восклицать, что это знак!

2) Перед нами вычурная пустая вещица, написанная в попытках удивить и заставить морщится от гадостей и бессюжетной несуразицы.

Оба эти варианта верны. Одинаково верны.

Я же получил известное удовольствие от первой части Масодовской трилогии. Язык хорош. Местами встречаются удивительно пугающие предложения или даже абзацы, которые словно сотворены тёмной магией и от которых мурашки бегут по спине. А бывают целые страницы, через которые с трудом продираешься и уже начинаешь забывать о чём вообще читал и читаешь.

Есть ли в романе смысл? Скорее всего нет. Ну или в него можно вложить любой смысл, если поднатужиться и пофантазировать.

Ставлю 7 из 10. Всё же язык необычайно сочный. Хоть сочность эта и в чёрнеющей крови и липком гное, заляпавшими страницы, стены, разум читателя.

Второй роман условного цикла, на мой взгляд, получился таким же неоднозначным, как и первый. Роднит его с предшественником, как тема мертвечины, так и превосходный стиль автора.

Но есть и пара существенных отличий.

Там где “Глаза” удивляют обилием сюрреалистичных образов, “Руки” пытаются приземлить события путём уменьшения кол-ва фантастических тварей и прочей паранормальщины. Таким образом, картина в целом воспринимается намного реалистичней, от чего местами и пробирает сильнее. Да и начинается роман в какой-то степени уютно и, в отличие от первой части, постепенно скатывается в ультранасилие, а не начинается с оного.

В общем и целом остальные черты первого романа справедливы и для второго (можете ознакомиться с моим отзывом романа “Мрак твоих глаз”).

Ну и вновь не могу, не восхитится мастерством слова, и приведу пару цитат.

“Кладбищенские кресты поднялись длинными неоновыми сталактитами”.

“Пьяные девушки смеются, дыша тёплыми грудями в подкравшиеся мужские ладони”.

“Пуля пробивает голову и выбрасывает позади неё на светлую вертикальную полосу обоев кометный хвост окровавленных мозгов”.

Я думаю только ради вот этого стоит ознакомиться с романами Масодова.

Сюжетных связей двух произведений цикла я не заметил. И если вдруг вас оттолкнул сюрреалистичный “Мрак твоих глаз”, можно попробовать ознакомиться с более реалистичным “Теплом твоих рук”.

Заметно, что этот короткий роман (или довольно длинная повесть?) написан раньше, чем «Мрак твоих глаз» и другие романы Масодова, хотя опубликован позже. По композиции он слабее — очень длинная вступительная часть, скомканный финал, в котором не все «ружья, повешенные на стену в первом действии», выстрелили. Создаётся впечатление, что автор менял концепцию повествования по ходу письма: ему приходили в голову хорошие идеи, и он их вставлял в текст, забывая вычеркнуть старые наработки. То есть, «Ключ от бездны» писался импровизационно, и сам Масодов не вполне представлял, куда вывезет его сюжет. Поэтому часть персонажей появляется внезапно, без какой бы то ни было связи с предыдущими главами, а другая часть персонажей убивается, потому что они, оказывается, вообще не нужны для развития действия. Например, прекрасный эпизод с цирком возникает внезапно, с бухты-барахты, без подготовки, и не имеет связи с дальнейшими событиями.

Что касается собственно смысла происходящего действия, то действие, безусловно, основано на гностических концепциях взаимоотношений Демиурга и его творения. Детали и нюансы почерпнуты из двухтомного «Мифологического словаря», всё очень грамотно составлено, без отсебятины, почти академично. Эта старательность проработки фона, между прочим, тоже свидетельствует о том, что «Ключ» писался до других романов Масодова. Позже Масодов уже не так цепляется за «академическую гностику», позволяя себе отступления от канона — и это хорошо, правильно.

Но, тем не менее, несмотря на некоторую несмелось, схематичность, не полное владение сюжетостроением и сознательное ограничивание полёта воображения, «Ключ от бездны» производит сильное впечатление. Это хорошая книга, обещающая яркого автора, и чрезвычайно приятно, что обещание сбылось, Илья Масодов в дальнейшем создал настоящие шедевры концептуализма и черного юмора.

Впечатляющее, но весьма неоднозначное произведение.

Каждая “черта” романа, на мой взгляд, имеет свои плюсы и минусы.

1. Сюжет

С одной стороны “старая кость” в виде путешествия к определённой цели и своеобразного эпизодического роуд-муви, но со “свежим мясом” в виде встреч с впечатляющим “бестиарием”.

Но вот с другой стороны повествование с каждой главой становится более рваным. То оно внезапно перескочит с одной героини на другую, то иной раз оно резко прерывается, чтоб описать персонажей, которые ещё не были встречены. Случаются такие переходы не то чтобы часто, но иногда они сбивают с толку, а уж учитывая стиль автора…

2. Стиль

С одной стороны красотища неописуемая.

‘…прямоугольник шестнадцатиэтажного здания, запятнанный желтыми окнами…’

‘…дрожащая от грома земля расстилается перед ней без конца и края, словно проклятый Галилей обманул человечество.’

‘...вхолостую оплодотворённая женщина.’

Но вот с другой стороны присутствует некая общая тяжеловесность. Предложения богаты всякого рода оборотами, и подходя к сказуемому в конце предложения, уже и забываешь, какое там было подлежащее. И как раз таки в купе с рваностью повествования приходится перечитывать отдельные отрывки (либо изначально читать с полной концентрацией)

3. ВЛКСМ (Всесоюзный Ленинский Коммунистический Сплаттерпанк Молодёжи)

С одной стороны убийства, насилие и прочие ̶р̶а̶д̶о̶с̶т̶и̶ гадости (Как сказал бы Ленин, судя по последней главе) жизни присутствуют во внушительном объёме и по началу даже впечатляют.

Но вот с другой стороны градус сюрреализма, растущий от главы к главе, не позволяет с былой серьезностью воспринимать всю эту жесткость (хотя сам сюрреализм, как раз таки добавляющий оригинальности и разнообразящий сюжет, я всецело одобряю). Да и стиль располагает больше к восхищению, а не к отвращению.

Итог.

Неоднозначное, но весьма впечатляющее произведение.

Плюсы и минусы, на мой взгляд, присущи каждой “черте” романа.

Но преимущества для меня всё же перевешивают недостатки.

Есть такое забавное словечко — трэш. Буквально, «мусор». Часто в литературном плане так определяют либо буквальный мусор, написанные столь плохо произведения, что никакой редактор им помочь не может, либо вещи из разряда «так плохо, что уже хорошо». Мне же это определение больше импонирует как нечто, намеренно или непреднамеренно, дерзкое, созданное с полным равнодушием к следованию правилам, принятым в зыбкой и противоречивой сфере культуры и морали. Результат такого подхода различен. Чаще всего получается обычная хрень. Но изредка в горе этого именно что мусора появляются истинные жемчужины.

Масодов, что называется, писатель, широко известный в узких кругах. И спектр отношения к его творчеству весьма полярен: брезгливое «фу, хрень какая-то», гневное «что за моральный урод писал эту дрянь для таких же моральных уродов, как он сам?!», и восхищённое «потрясающе!» [оригинал определения изъят комиссией по нецензурной лексике]. Почему же такой разброс? Очень уж специфичен сей автор, как я уже упоминал и упоминаю в своих отзывах на его творчество. И сегодня у нас на рассмотрении «Мрак твоих глаз».

Часто можно услышать, что «Мрак твоих глаз» — самое известное из произведений Масодова (тут можно согласиться, тем более что такое же название носит одноимённая формальная/условная трилогия), и при этом самое лучшее (тут можно долго спорить, но причины для такого мнения понятны, и будут озвучены ниже).

Как обычно в случае Масодова, писать стандартный отзыв на его произведения сложно. Равно как и просто ответить на банальный и естественный вопрос — о чём это вообще? Поэтому объяснения получаются объёмные, но иначе почти никак.

Сюжет можно описать буквально парочкой коротеньких предложений. Или одним длинным.

Но позвольте, скажете вы, сюжет ведь самое главное в произведении! Чем сложнее, обильнее на события и увлекательнее, тем важнее, а всё остальное вторично! С одной стороны, соглашусь. Отрицать важность логичности и гармоничности сюжета попросту глупо, без этого даже самое красивое произведение рискует утонуть в громе того, что в Интернете любят обзывать словечком «фейспалм». Но, с другой стороны, при всей неоспоримой важности сюжета как основы, «скелета» произведения, должно быть ещё и «мясо». Нельзя же любоваться одними костями? (тут должна была быть шутка на известную тему о вкусах отдельных месье, но муза автора отзыва наотрез отказалась позориться и участвовать в её написании под угрозой пожизненного лишения доступа к вдохновению).

А если серьёзно, то самый зубодробительный и гениальный сюжет уже после первого прочтения запоминается, и «вау-эффект» пропадает. В этом мне видится ошибка многих авторов, особенно начинающих, которые в попытках нагородить как можно более масштабный сюжет забывают обо всём остальном, и получают в итоге сухую выжимку из событий и/или экшона, смотря что уж там происходит по большей части. Нужно нечто, что может заставить прочитать произведение ещё раз, даже зная наперёд, что за сюжет ждёт тебя на страницах. И речь вовсе не об одних голых описаниях, только лишь они с этой ролью не справятся.

И вот теперь, после этого многословного, но нужного вступления…

Так зачем же это читать, спросите вы, если там сюжет не самое главное? Что там такого?

А затем, что как, нет, КАК это всё написано! Просто восторг.

Если по сухому остатку, перед нами редкого стилистического рода мистическая повесть, основу сюжета которой составляет путешествие-поиск протагониста на фоне мрачного сюрреалистичного мира. При этом сюрреализм Масодова, составляющий стержень произведения — особого рода. В плане того, что называют «атмосферой», с повестями автора, и «Мраком твоих глаз» конкретно, мало что можно сравнить — густой замес из эстетики возвышенного, «эстетики ужасного», своеобразной тёмной красоты и общего ощущения психоделичности происходящего, и всё это на фоне ядерной смеси из этого самого сюрреализма, мистики и подчёркнуто грязного и пугающего материального мира, с фирменной фишкой автора — «красным оккультизмом», в равной степени демонизирующим и наполняющим мистикой события гражданской войны.

И ведь, чёрт побери, как же красиво это всё написано!

Язык Масодова специфичен. Подчёркнуто просторечные и затейливым образом употребляемые для большего впечатления низменности слова и фразы переплетаются с возвышенными и по-настоящему поэтичными описаниями и выражениями, так что некоторые части произведения читаются как что-то, напоминающее чуть ли не белый стих.

Описания в целом и описания персонажей (что неудивительно, учитывая, как часто у Масодова они появляются и так же быстро исчезают) обычно немногословны, даны почти схематичными, но изящными набросками, справляющимися с созданием яркого впечатления ничуть не хуже, а иногда и лучше обильного многословия. При этом Масодов любит описывать даже эпизодических персонажей, что в его случае идёт только на пользу.

Жестокость да, есть, и предостаточно. Но сказать, что её вот прямо очень много, нельзя. Матёрых любителей сплаттерпанка или хотя бы обычных ужастиков вообще не особо впечатлит происходящее на страницах. Известное же мнение о какой-то запредельной чернушности повестей Масодова обусловлено наличием парочки т.н. «красных тегов», действующих на многих как, тоже красная, тряпка для быка.

Да и по сравнению с другими повестями «Мрак твоих глаз» выглядит весьма лёгким, практически оптимистичным произведением, в котором трагичная часть уравновешивается, позволяя легче увидеть общую картину творений Масодова: весьма грустных, по своему-красивых и с непередаваемой тёмной атмосферой.

Могу ли я в итоге рекомендовать «Мрак твоих глаз» к прочтению?

Обычно я рекомендую произведения Масодова с очень большими оговорками. Слишком нестандартно может быть для многих. Но эта повесть среди всех его произведений менее всего «на любителя», поэтому в порядке исключения да, могу. Если уж зайдёт это великолепие, то зайдёт и остальное. Если же нет… Что ж, каждому своё.

Таки да, произведение сие сильно смахивает на творения молодого Сорокина — не знаю, то ли это действительно очень хороший «закос» под Владимира Георгиевича, то ли Владимир Георгиевич реально приложил руку к этому рассказу.

Чернуха ради чернухи, хотя по ходу действия все свои действия ГГ оправдывает и рассказывает шокированному читателю почему он поступил так, а не этак...

Лично меня рассказик этот не впечатлил, читал, знаете ли, и похлеще и получше (да и похуже, чего греха таить)...

Ставлю довольно высокую оценку для такого чтива — 7.

Ибо так писать тоже уметь надо — минимум букв от автора, но максимум эмоций от читателя.

Чудовищная панорама Гражданской войны в России, плавно переходящая в описание грандиозных битв сверхмогущественных демонов, в сущности, демонстрирует компедиум представлений среднего россиянина о том времени. Масодов играет как с просоветской так и антисоветской мифологией, изображая, так сказать, «черное на черном» и доводя пошлость масскульта до уровня гротескного абсурда.

Роман «Черти» прям и грубоват в сравнении с изысканным плетением черных кружев трилогии «Мрак» — «Тепло» — «Сладость», однако эта схематичная грубоватость вполне концептуальна, преднамерена и ничуть не мешает получать наслаждение от текста.

Илья Масодов во «Мраке твоих глаз» вступил на смысловую территорию концептуализма, где к этому времени уже всласть оттоптались золотые мальчики из Медицинской Герменевтики, однако избрал для своих рефлексий, оформленных в виде «квеста», малоизученную область сумеречных видений основателя Кружка Сексуальной Мистики (в поздних, ханжески-стыдливых публикациях переименованного в Кружок Любителей Эзотерики) Юрия Мамлеева.

Мамлеев из сложных псевдофилософских конструкций Достоевского, Платонова, Леонида Леонова создавал изысканные «черные» концепты, а Илья Масодов удачно развил образную систему автора «Изнанки Гогена» и «Прикованности» в целую вселенную, населённую мертвецами советской культуры. Совмещение элементов официальной и подпольной советских идеологий во «Мраке твоих глаз» практически безупречно. Переход от приемлемого к ужасающему плавен и приятен, полностью подчинён логике сновидения.

Эта лёгкая отстранённость сновидения, не позволяющая сновидцу полностью погрузиться во вселенную воображения, в наблюдаемый мир овеществлённых метафор, рождает своего рода эйфорию, сходную с эффектом местного наркоза.

Для меня, по крайней мере, «Мрак твоих глаз» — лучшая книга Ильи Масодова, наиболее гармоничная, уравновешенная, увлекательная и аналитичная.

Рецензии к произведениям Масодова, как всегда, шикарны. Прочитаешь вот что-то такое, и либо отскочишь в сторону на зависть любому котяре, увидевшему огурец, бормоча при этом что-то, по смыслу аналогичное «свят-свят-свят»... Либо наоборот, хохоча, с азартом приступишь к чтению, предвкушая укуренный развесёлый трэшак, написанный таким же укуренным развесёлым автором-хохмачом.

И, как обычно и бывает, ни того, ни другого не получишь.

Но я привык на рецензии внимания особого не обращать, а потому к чтению «Ключа от бездны» приступил с полным беспристрастием. Впрочем, уже имея представление об этом авторе, а потому понимая, чего от него можно ожидать. И что ж, Масодов не подкачал и на сей раз.

В чём проблема любой попытки написать адекватный отзыв на что-то, написанное Масодовым: очень низкий порог восприятия у большинства читателей. В этом мне видится одна из забавных особенностей современной культуры, когда, например, в компьютерных играх цензура не видит ничего страшного в устраивании игроком геноцида, массовых убийств и сжигания людей заживо, но приходит в неистовство, стоит лишь где-то мелькнуть голым сись… то есть, простите, обнажённой женской груди. Поэтому многим само по себе присутствие в повествовании тем, которые кажутся им «запретными» или «мерзкими», намертво блокирует любые попытки вникнуть в повествование за пределами этой оболочки. Да и что там вообще может быть, если там «это» происходит? Сплошное «это самое» и творится.

Впрочем, Масодов, чертяка, и сам не упускает возможности лишний раз потроллить своего читателя.

Действительно, сухой пересказ сюжета может произвести впечатление, не сильно отличающееся от указанной рецензии. Ровно как и попытка кратко описать стилистику может привести к не менее отбитому на всю голову результату.

Если же абстрагироваться от насилия, крови и чернухи — да, сложно, но можно ведь попытаться хоть для разнообразия? — можно рассмотреть множество интересных идей.

Что стоит сразу же понять, пытаясь читать Масодова. В его произведениях нет «хороших» или «плохих». Там все чудовища — что протагонисты, что антагонисты. Только протагонисты в своей чудовищности отличаются тем, что мы знаем, как они стали такими, и у них часто всё же есть какая-то своя цель. А потому разрываемся между жалостью к ним и желанием увидеть, как кто-то поскорее размажет эту тварь об стену. И у разных персонажей из разных произведений превалирует то первое (например, в «Чертях»), то второе (например, в Тепле твоих рук») отношение.

Что, чем вообще может быть интересно повествование о «моральных уродах» разной степени отмороженности? Да как сказать, как сказать…

Стилистически и сюжетно «Ключ от бездны» — психоделический короткий роман с элементами гротеска и сюрреализма, с зашкаливающим (по мнению многих) в иных местах количеством насилия и жестокости. Оных действительно достаточно, Масодов привычно беспощаден как к главным персонажам (назвать их героями язык не поворачивается), так и второстепенным. Живут/существуют они в таком же беспощадном мире, и ожидать от них чего-то другого не приходится.

При всём этом чем больше углубляешься в повествование, тем более понимаешь, что писатель вовсе не восхваляет насилие, или не ставит его в главную цель повествования. Наоборот, всё это начинает казаться всё более и более бессмысленным, актами отчаяния запертых в Чистилище душ, мучающих друг друга. Кровавая вакханалия, в финале достигающая поистине эпичных размахов, только подтверждает эту картину.

И сквозь всю эту чёрно-багровую пелену постепенно в сюжете начинают проступать в чём-то гностические по своему духу идеи о самой сути всего этого творящегося вокруг зла. Что можно увидеть, если внимательно читать части, посвящённые злой силе бога — ложного бога! — а не лишь морщиться при просматривании страниц по диагонали. И возможности избежать всего этого. Хэппи-энд, всё хорошо? Как бы не так.

Путь спастись — такой же пугающий, как и мир, в котором всё происходит. Это не добрая спасающая сила, а безжалостный звёздный свет, который сожжёт дотла всех тех, кто осмелится на него посмотреть. Только парадоксальным на первый взгляд образом это не приводит к чувству обречённости, что куда ни кинь всюду клин, и вообще, чума на оба ваших дома. А к мысли, что только эта сила, величие человеческого духа, которые и породили этот свет, и являются возможностью вырваться из замкнутого круга грязи и тотальной безнадёги, в котором увязли все остальные люди.

Неплохо для книжки о бессмысленном смаковании бессмысленного насилия, верно?

Впрочем, я не собираюсь винить тех, кто не смог вникнуть в эти смысловые перипетии. Очень уж специфически пишет Масодов. Посему могу ли я порекомендовать кому-то прочитать эту книгу? Пожалуй, да, но лишь при одном условии. Абстрагироваться ненадолго от намертво впечатавшихся в личность установок о нормальности, морали, правильности, допустимости и «правильном предназначении литературы». Воспринимать сюжет как запись причудливого, страшноватого сна. Или кислотного трипа, кому как угодно. И тогда, вполне возможно, оценить по достоинству это типично масодовское произведение, что означает — по-своему красивое, лиричное и печальное.

Чернуха. Чернуха. Чернуха. Чернуха. Чернуха. ПОЭТИЧНАЯ ПРОНЗИТЕЛЬНАЯ ЛИРИКА. Чернуха. Чернуха. Чернуха.

И это не перечисление сути рассказов, входящих в сборник, и не доли их «состава». Это общее ощущение о том, что ты читаешь в этом собрании коротких рассказов. И именно в таком виде, как написано.

А теперь перейдём от витиеватого начала к сути.

Масодов — удивительный писатель, умудряющийся писать свои произведения одновременно крайне мерзкими, провокационными и отталкивающими для большинства людей, и вместе с тем лиричными, грустными и очень красивыми. Однако, чтобы увидеть вторую эту составляющую, нужно уметь продраться сквозь выпирающий из каждой строчки постмодернизм (на языке так и вертится определение «оголтелый постмодернизм», однако это совершенно не так). Я при всём том, что являюсь искренним поклонником творчества Ильи Масодова и считаю его одним из своих любимейших писателей, отмечаю «Небесную соль» самым трудным для восприятия его произведением (будем считать этот сборником чем-то цельным). И не могу с чистой душой кому-то рекомендовать её к прочтению, не предупреждая заранее, что увидеть уже упомянутую вторую составляющую этих рассказов большинству будет очень сложно. А то и едва ли возможно, слишком уж специфическая оболочка у этого изысканного наполнения.

Поэтому, если вы закалены различными литературными экспериментами, или вас не пугает творящаяся на страницах чернейшая грязь, показательно и провокационно извлечённая из человеческой души, или вы тонко умеете выделять смыслы за сюжетом, а лучше всего, чтобы всё это вместе — прошу оценить. Не пожалеете, хотя и может быть сложно. Если же нет — право, не стоит.

Взялся я за рассказы Масодова (крупную форму пока не читал), прочел уже несколько, и как то все бестолково пока, хотя и написано достаточно хорошо. Сплошь какие-то мистические маньяки-педофилы. Вообще, выглядит так будто есть какие-то крупные произведения — повести, романы, — и из них надергали кусочков, и опубликовали в виде рассказов. Начнеш читать — и написано нормально, вот только что там происходит в реале нифига не понятно. Нужно бы автору напомнить, что кроме того что писать умеешь, неплохо бы и смысла чуток в свою писанину добавлять.

Странная (в хорошем смысле этого слова) книга. Немного бредовая, но очень занятная. Матрос Железняк, Зоя Космодемьянская, Пионерка, идущая оживлять Ленина. Все настолько запутанно, странно и необычно, что затягивает, как ночной кошмар...

Конечно, это сказка, но сказка для взрослых.

Данный «роман» меня не впечатлил. Возможно от моего личного отношения к автору и его произведениям (один из моих фаворитов по количеству высоких оценок). В сравнении с рассказами и «крупной формой» — «Сладость губ твоих нежных», ожидаешь подобную же степень деконструктивизма, или какие-то новые его вехи, но не получаешь ничего нового, а точнее деконструкцию уже самого автора как скатывание в самоцитирование и самоповторы. И если у некоторых писателей это воспринимается как фишка, то в этом случае почему-то просто становится скучно/вторично. Насилие есть, анубис есть, Ленин даже с Троцким и Дзержинским есть, чёрное космическое колдовство и леденящий душу холод тоже есть. А вот смысла — нет. Есть там один персонаж, который по-быстрому спешил смысл топором из головы выбить. Бум — и смысла нет. Вот Илья видимо ему и попался под руку. А потом Илья зачем-то ожил и пошел «Чертей» писать. Всё, Илья, ты уже того, мертвый, писать можешь, а написать не в силах. А почему? Руки — есть, а голова — где-то там осталась, нет головы больше.

К прозе Масодова сложно относиться безразлично. Ее либо подвергают обструкции, не забыв покрутить пальцем у виска и посоветовав автору обратиться к психологу, либо видят что-то за его ненормальными, сюрреалистическими историями, обнаруживают философские смыслы за психоделической картинкой. Ужасаются той жизни, которую он описывает простым и понятным языком.

На маленьких девочках в своих произведениях Масодов собаку съел. В «Автобусе» речь идет о девочке Кате, к маме которой каждый вечер приходит дядя Костя. У него вонючие носки и он велит называть себя хозяином. Он ест прямо из сковородки, пьет пиво и слушает радио, а потом они с мамой идут в комнату (отчего-то не закрывая дверь) и начинают заниматься очень странными вещами. Катя наблюдает все это и надеется, что однажды дядя Костя не придет. Не может ведь он быть вечным, в конце концов. Потому что вечным может быть только старый ржавый автобус возле дома, к которому (к автобусу, а не дому) у Кати особое отношение…

Сексуальные девиации и извращения под пером Масодова одновременно рядятся и в серую шкуру будничности, и в магреалистическую оболочку. Смещение реальности нельзя не ощутить, но яркие и живые образы, меткие детали удерживают читателя по эту сторону понимания, даря ему привычную и надежную опору под ногами. Не давая провалиться в безумный мир золотого таракана. Странная, своеобычная проза, восприятие которой может сильно меняться в зависимости от настроения, времени прочтения, любых других внешних факторов.

В первую очередь Масодов — это для тех, кто больше всего в художественной литературе ценит образы. И я сейчас не только про наряды и сверхспособности героев. Идея без смыслового балласта — тоже образ. Масодов весь в них. Поэтому бессмысленно обращать внимание на сюжет — это просто функция. Бессмысленно так же искать в происходящем логику — в нём, для начала, нету дефидентов.

Бессмысленно искать глубину в главной героине — она пуста. Она просто маленькая девочка, у неё нет ничего кроме цели.

«Мрак твоих глаз» — это гуро. Череда гротескных мрачных картин, апеллирующих к отвращению и страху. Почти все персонажи книги расстались с жизнью: мёртвые пионеры, спящие подо льдом, мёртвые партизаны, превращающиеся в волков, мёртвый красноармеец в седле из кожи ангела, мёртвый Ленин, который живее всех живых. Смерть у Масодова — это всегда шаг на следующую ступень, момент отделения зёрен от плевел, когда человек отбрасывает человечность, сохраняя свою, если позволите, душу. Либо возвращается в грязь. Поэтому-то, кстати, тэг «зомби-хоррор» тут не уместен в корне.

«Мрак твоих глаз» — это болезненно и по-своему красиво. Формально, это сказка, в которой можно выделить историю взросления и некую отвлечённую мораль, пути которой неисповедимы. Зачем маленькая Соня пришла на стройку, где её убили и зарыли под будущим фундаментом строители? Зачем другая маленькая девочка полезла в кроличью нору?

Похоже, что автор при написании этой грязной лужицы руководствовался перефразированными словами Воланда. «Глупость, глупость и глупость — вот что должно быть девизом современного автора».

Единственное с чем можно сравнить это писание — страшилки перед сном в спальне пионерлагеря.

С первоисточником можно познакомиться в книге Э.Успенского.

Удивляет меня вот что — как самому писателю не жалко было времени и слов, для написания этого.

Язык гладкий, видна работа писателя. Поразительно, как нормальный грамотный человек может тратить время на подобную чушь? Ну, если только желание сравниться с «Цветами зла» или стяжать славу сходную со славой маркиза де' Сада? Так таланта не хватает.

Или желание войти в историю, описав, новую перверсию, надеясь, что её назовут «масодизм» или «масодомия»?

Абсолютно противопоказано для чтения. Даже если читать абсолютно нечего.

Словами Хайяма — «Ты лучше голодай, чем что попало ешь.»

Автор поставил жирный крест из крови и фекалий на так любимом многими писателями сюжете «взросления». Если отбросить эпатажную чернуху, то получится очень печальная и красивая повесть, о том как под натиском взрослого и безжалостного мира неизбежно разрушаются детские мечты, любой сказке приходит конец, рано или поздно придется «повесить себя», но оказывается, жизнь на этом не закончится, что самое страшное.

(зомби. экстрим в кровавых пятнах)

Однажды нежный и впечатлительный Йожик решил поесть кактусовой каши. Нашинковав пейотля и украсив блюдо стручками чили, он было совсем уж собрался поужинать, но тут взгляд зацепился за книжную полку. «Тепло твоих рук»... «Сладость губ твоих нежных»... «Мрак твоих глаз»...

«Какое ррррромантичное название!» — подумал Йожик (хорошим вкусом он никогда не отличался). — «Не почитать ли на сон грядущий?» Вообще-то, на сон грядущий Йожик обычно почитывал таблицы Брадиса, но и современная беллетристика действовала столь же безотказно. Поначалу его ожидания как будто оправдывались: несчастная девочка Мария, похожая на Бетти Буп, страдала в лучших традициях бразильских сериалов. Страдала от рук одноклассников. Страдала от педагогов. Страдала от папы. Страдала от мамы. Только от бездомной бродячей кошки она ещё не страдала, и то исключительно потому, что пнула её, проходя мимо.

Эта повесть из школьной жизни невероятно увлекала, заставляя Йожика забыть обо всём на свете.

...Так это всё враки! — догадался вдруг Йожик, прочитав, что девочка Юля Зайцева оказалась действительно мёртвой. И пустил слезу (порой на него накатывали приступы сентиментальности).

Словно пробило двенадцать, и Золушка вдруг начала обрастать волчьей шерстью и скалить зубы. Советский соцреализм превратился в лесбийский треш о любви, что сильнее смерти и пробуждает немёртвых — с болью, кровью и шествием никуда... Полчаса пролетели совершенно незаметно. Нежный и впечатлительный Йожик механически поднёс ко рту ложку и сде...

В голове будто что-то замкнуло. «Ррррррррр!» -зарычал Йожик, и схватив ножовку, бросился в ближайший ельник, где с верхушки первого же дерева на него свалилось много-много зубастеньких буратинок.

Мораль сей сказки такова: ...а нет здесь никакой морали — сплошная аморальность одна! Ешьте то, что вам действительно нравится и обращайте внимание, что написано на этикетке!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Встречалось мнение, что под псевдонимом «Масодов» скрывается бывшая советская учительница, живущая ныне за рубежом. Очень на то похоже — ненависть к детям и осточертелость от школьной неволи так и сквозит в каждой строке. С другой стороны, это могло быть написано и недавней школьницей — слишком просто и безыскусно, хотя и с редкими моментами озарения-вдохновения. Хотя, конечно же, первая версия больше походит на правду.

Если первую повесть вытянул гротескный финал (изначально хотел поставить 3 балла), то здесь он напротив подкачал, хотя завязка и развитие событий сделаны не в пример лучше, естественней. Вместо 5 (нормальный коммерческий продукт, не выделяющийся из массы подобных), поставил на балл меньше. Как литература — это «фаст-фуд», одноразовое чтение на часок. Как хоррор — в целом, нормальный продукт на грани пародии, с неприкрытыми до непристойности библейскими аллюзиями и отвязным насилием. По сравнению с первой вещью, фантастики и насилия меньше, написано мягче, профессиональней, скучней.

Можно читать независимо от остальных вещей трилогии.

Спасибо Илье. Он прояснил для меня, что такое истинная чернуха/треш/содомия. Теперь применять эти слова я буду с большой осторожностью.

Если хотите взглянуть на изнанку того что называют цивилизованностью — смело за чтение.

Обычно при оценке литературного произведения принято раскладывать его на составные части: сюжет, персонажи, идея, динамика повествования и т.д. Но после прочтения этой книги делать такое не захотелось принципиально, потому что она... гениальна. Да-да, именно так, гениальна. Но гениальность ее сродни рисункам умалишенных, проще говоря, эта книга — настоящий феерический бред. Каскады патологических откровений вперемешку с непредсказуемыми извивами того, что принято называть сюжетом, плюс совершенно ирреальные персонажи с непредставимыми мотивациями... Поражает. Убивает наповал. Возникает только один вопрос к автору: уважаемый, контркультура — это, конечно, очередной модный «столп», на который Вы, видимо, молитесь, но где в Вашем «творчестве» хоть намек на смысл? Вы его туда закладывали? Думаю, нет. Книга тупо «ниачем», как пишет поколение, которому Вы ее, судя по всему, адресовали. Но бог с ним, со смыслом, но ведь книга пуста. Понимаете? Пуста — оно ВООБЩЕ не оставляет по прочтению НИЧЕГО, кроме желания посмеяться над стилем. А вот как раз про этот ваш «потрясающий» стиль и язык говорить очень сложно — ну, например, есть вот такой перл: «...блаженный плач натёртых пенисами пьяных баб». Понятно, что кто-то этих баб натер, но понятно только потому, что у баб пенисов быть не может (хотя в Вашем шизофреническом мире все возможно, не спорю). А в первый момент так и думаешь — «откель же, черт тя дери, у баб-то члены возьмутся, ась?» Ну что Вам мешало написать так: «...блаженный плач пьяных баб, натёртых пенисами»? К примеру. Ну, а вообще, ваше «творение» можно просто разбирать на цитаты для урока на тему «как не надо писать». Надеюсь, Ваш «талант» быстро и безболезненно забудут.

Вердикт: очень даже читаемо для умных людей — чтобы обходить потом подобное стороной и полезно для графоманов — чтоб отбить охоту «елозить лапками по клавиатурам».

Единственный плюс рассказа — резкий и внезапный поворот сюжета, взбодривший уже успевшего устать от текста читателя. А в остальном — редкостная чушь в самом плохом смысле этого слова. Занудно, скучно, невыразительно. Учительница-каннибал вызывает только недоумение, но ниразу не ужас, отвращение или еще какую-нибудь эмоцию.

Стиль написания тоже остается на низком уровне, несмотря на то, что у Масодова большинство текстов написаны довольно грамотно.

Небесную соль читать только если нет больше ничего лучшего...

Как то так, с одной стороны, все так по-фрейдистски и к тому же ужасно предсказуемо. Пионерлагерная страшилка для ребят постарше. Про влияние детских страхов на человека уже везде и всюду разжевано и разобрано на атомы. Но с другой стороны, в этом опусе явно просматриваются нотки безумного черного юмора, абсурдного авторского стеба над страхами, приправленного эпатажем.

Главное не задавать во время чтения масодова 2 вопроса: первый насколько нужно быть больным на всю голову сукиным сыном, чтобы даже не писать, а взобравшись на гору политых сиропом из кровищи и мозгов детских трупов, петь реквием террору, извращениям, убийствам, всего что движется, и вообще ее величеству смерти во всех проявлениях. К сожалению первый вопрос далеко не самый печальный, второй хуже: почему Я ЭТО нормально читаю и ОНО мне нравится-))). Лично я ответил на второй вопрос так: у автора прекрасный очень самобытный слог, хоть слегка и перегруженный символизмом, неплохая динамика и все жуткие сцены даже не читаются , а смотрятся на одном дыхании. Я воспринял произведение как высокоинтеллектуальный треш, типа фильма Питтера Джексона -Живая мертвечина или Планеты страха Родригеса, с книгами не сравниваю потому как ничего подобного до сих пор не читал-)))...Вот такой расклад....кстати насчет ответа на первый вопрос?....его у меня нет-))))))

Одна из интересных черт произведений Масодова — это отсутствие в них какой-либо идеологии. Как же так? ведь тексты полны вполне идеологических фигур: советских и мистических. Дело в том, что фигуры эти поданы не как метафоры или даже символы, а скорее — как элементы гротескной атмосферы, как готический замок в фильме про вампиров (здесь это — Кремль)... Масодова называют советским писателем, — за СССР-сеттинг, пользовавшийся дикой популярностью в 90х и подачу этого сеттинга, столь мрачно-притягательную, что она успешно конкурирует с не менее модной нынче атрибутикой Третьего Рейха.

Кто-то может находить в его текстах и метафоры (чтобы хоть как-то объяснить происходящее), выводить тематику творчества из школьного фольклора, выдумывать другие оправдания автору. Я же предпочитаю воспринимать Масодова как эстета-визионера, а его творчество — как живописание, а не иносказание.

Цикл «Мрак твоих глаз» состоит из трёх не связанных между собой сюжетно частей, но вопроса, по какому принципу они объединены не возникает. Да и слишком слабый это был бы вопрос после прочтения столь жестоких, отвратительных, мерзких, тошнотворных, но тем не менее завораживающих и в чём-то красивых повестей. Впрочем, «эстетика безобразного» — характерная черта всего масодовского творчества. Эти повести (романы?) объединены героинями — это разные девочки: некоторые мёртвые сразу, некоторые живые и после конца, но последовательность фраз-заглавий тут неслучайна: «Мрак твоих глаз» — в моём понимании советско-мистический фанатизм («Глаза горят», только наоборот), «Тепло твоих рук» — история дружбы-покровительства: неприкаянная Мария согревается «в руках» покойницы Юли, которая воплощает своего рода идеального друга для обиженной школьницы — ласковая и мстительная, она пробуждает дух мистической революции... Ну а «Сладость твоих губ нежных» даже я, самоотверженный защитник Масодова не стану перечитывать — слишком много мрака и безысходности, явный передоз. Так что за смыслом названия, своего рода реквиемом по Кате из начала повести, желающие могут нырять, как паж из баллады Жуковского «Кубок»...

В этой трилогии (я бы сказал, хрестоматийной), как и в остальном творчестве Масодова, неразрывное соседство мерзости и красоты, насилия и нежности, ужаса и повседневности очаровывает читателя, как змея кролика, провоцируя не менее противоречивую бурю эмоций: от ненависти до обожания, но не скатывается в простой эпатаж, а, благодаря мастерству описаний, демонстрирует эстетично-безобразную фантасмагорию, оторваться от которой так же трудно, как бросить курить.

После настолько осязаемой атмосферы романа, я могу сказать, что теперь точно знаю, как выглядит Ад. Каждая строчка написана настолько интересно, что даже не всегда замечаешь, насколько ужасную чернуху читаешь. Это одна из тех книг, которую я обязательно когда-нибудь перечитаю.

Своеобразная книга. Язык и вправду очень красивый, несмотря на непомерную длину и изощренную конструкцию предложений. Стиль — есть, да, написано очень стильно. Эстетика мерзости и безобразия. Близко к чернухе: все эти уже чуть поднадоевшие приемы вроде сгущения красок, упора на физиологию в описаниях переживаний (обязательно блевотина, кровь, менструальные выделения и все прочее), всеобщего пессимизма, в том числе и авторского, и т.д., и т.п. Грязные российские (советские? в данной книге не совсем понятно) подъезды, бесконечный дождь, омерзительные люди вокруг, издевательства — ну все как обычно. Соль данной книги и в целом творчества всего Масодова — в том, что общая чернушность текста играет второстепенную роль. Главное — сюрреализм происходящего; из грязных подъездов и менструальных выделений вырастает пугающий образ: место на границе реальности, чем-то похожее на наш мир, но лишь внешне — там ходят нелюди, похожие на людей, они учатся в школах, которые вовсе и не школы, они поклоняются Ленину, который вовсе и не Ленин, и так далее. Мерзость того места только показывается его чуждость нам, непохожесть его на наш мир. Писатель пишет роман о кривой имитации реальности — она потому и кривая, и отвратительная, потому что имитация.

Взялась за это творение после отзыва Министерства печати России: они часто преувеличивают, не замечая достоинств литературного произведения. Еще не были прочитаны мной «Ляринголог» и «Небесная соль», поэтому читала без предубеждения. Но буквально с самого начала «достали» (прошу прощения за грубость) уродливые «шутки» про Ленина, пионеров и комсомол.

Сразу хочу оговориться: я не отношусь к поклонникам деятельности В.И Ленина, не люблю нацистов, но мой патриотизм заключается в просто работе на пользу окружающих меня людей: партии, политика- это не мое. Но даже на мой равнодушный взгляд Масодов явно переборщил с патриотической и политической пародией. Если это была пародия. Для меня пародия — это жанр, который заставляет смеяться. Над «Мраком твоих глаз» смеяться не хотелось. Если это пародия на хоррор и мистику — тоже неудача. Количество чернухи не выполняет задачу пародиста: не смешно, недостатки высмеиваемого направления таковыми не кажутся. Другой цели романа, кроме пародии, я не вижу. Поэтому сцены жестокости и извращений кажутся немотивированными. Что заставляет задуматься о психическом здоровье автора.

Порадовалась за автора: предложения по длине достойны Карамзина, запятые и иже с ними на месте, а по содержанию — бред сивой кобылы. Возможно, Масодову казалось, что чем длиннее предложение, тем оно более глубокомысленно. Он ошибался: краткость — сестра таланта.

Что касается литературной характеристики рассказа, приведу отрывок аннотации из интернет-библиотеки Либрусек: «Мир Масодова — педофилически сюрреалистичен, серая советская действительность перемешивается с деконструированной мистикой детского фольклора, немотивированных убийств детей и детьми.» От себя к этому хочу добавить, что педофилия уголовно наказуема во всем мире, а немотивированность поступков или алогичная мотивированность являются признаком серьезной психиатрической патологии. Создается впечатление, что в детстве Масодова сильно обидели учителя, скажем, музыки; привели в ужас детские страшилки. И чтобы избавиться от своих детских страхов, он пишет подобные «произведения».

Слава богу, рассказ был коротким.

Первое, что бросилось в глаза — полное отсутствие синтаксической грамотности. Наперед забегая, скажу, что в других, читанных мной перлах этого автора с грамматикой все более менее в порядке. Поэтому смею предположить два варианта: либо рассказ был написан автором в возрасте 12 лет и не отредактирован, либо это изощренная форма презрения к читателю — схавают все, что я напишу.

Содержание рассказа заставило задуматься. Почему специфические работы по психиатрии, особенно судебной, на выкладываются для широкого читателя? Да просто там описано нечто, подобное «Лярингологу», только без экстатических эмоций, сухим научным языком с отвратительными подробностями. С целью изучения специалистами и предотвращения подобных действий. Авторы такой научной литературы прекрасно понимают опасность этих книг для массового читателя: в этом случае научная литература станет пособием для начинающего маньяка. Поэтому широкий доступ к такой научной литературе закрыт. Видимо, господин Масодов посчитал такое ограничение нарушением свободы слова и издал собственный опус, добавив в него эмоциональной выразительности с целью, видимо, привлечения читателей.

Вот пишу этот отзыв и думаю: зачем? Члены фантлаба — люди грамотные и культурные — и без этого отзыва следовать эмоционально-экстатическим порывам Масодова не станут. Думаю, что большая часть посетителем фантлаба тоже без меня разберется, что к чему. А начинающий маньяк ограничится чтением рассказа — наши отзывы ему не нужны. Глядишь, создаст теорию какую-нибудь. А Масодова назовет вдохновителем.

Этот рассказ — второе, и последнее из прочитанных мной текстов (не поворачивается язык назвать это произведением) Масодова. И если «Ляринголог» еще мог вызвать хоть какое то подобие эмоций, то этот набо букв способен вызвать только скуку.

Рассказ потрясает своим примитивизмом. Рассказ поражает тем, насколько бесталанно и безыскусно написан. Рассказ радует только одним — он достаточно быстро закончился. Хотя, если б он закончился еще быстрее — я был бы очень рад.

Подытожу, потому как данный текст не стоит более длительного разбора.

Рассказ написан плохо. Очень плохо. На уровне сочинения троечника — шестиклассника. Стиль и сюжет примитивны.

Итог. Прочитал, плюнул, забыл. Больше возвращаться к текстам Масодова желания не имею. Если захочу отечественных ужастиков — пойду читать Дашкова.

Ну, прочитал я этого «Ляринголога»... Тут пытались сравнивать с Сорокиным. Побойтесь ктулху, ребята. Не сравнивайте несравнимое. Если Сорокин талантлив, и вся его «грязь «имеет смысл, то здесь, увы, этого нет.

Стилистически рассказ плох. Язык автора напрягает, фразы какие то дерганые, рваные, неритмичные. К концу этого коротенького рассказа от него реально устаешь.

И главное. Попытка ответить на вопрос «Зачем?».

Зачем автор это писал? Что вложил в этот текст? Каким смыслом его наполнил?

А никаким... Живописания мыслей какого то чикатиллы ублюдочного мне как то неинтересны. Я допускаю, что какой то маньяк — недоделок начитавшись такого порадуется. Но на меня подобные тексты навевают скуку, и вызывают непонимание смысла сей писанины.

Итог. Пустышка с претензией. Не стоит горячих дискуссий. Весчь из разряда — «прочел, вымыл руки, забыл»...

(сначала шёпотом)...В чёрном-чёрном городе на чёрной-чёрной площади стоит чёрный-чёрный мавзолей. И в этом чёрном-чёрном мавзолее лежит... (громко) Ленин! Наверное, так следовало бы начать эту сказочку о девочке, идущей на поклон к вождю. Как терминатор, прёт она напролом — убивая всех встречных, перелетая по крышам домов, собирая по пути спрятанные талисманы и испепеляя врагов разящими молниями, подвергаясь насилию — только затем, чтобы на следующей странице покарать обидчиков и спросить о дороге у мертвых.

По сути, это трэш, бессмысленный и беспощадный или, если угодно, квест-некрофэнтези, монотонная кровавая вакханалия в стиле малобюджетных фильмов про зомби. Никакой интриги, всё просто и предсказуемо... Наверное, стоило поставить более низкую оценку, но уж очень удачный вырисовывается образ всадника апокалипсиса с красной звездой на папахе и в наличии неплохой сюр с участием культовых советских персонажей, завершающий первую часть трилогии.

Текст напоминает В. Сорокина — только без разнузданной фантазии и литературных изысков, скучнее и примитивнее. Партизаны, продолжающие пытать «фашистов», не подозревая об окончании войны — наводят на мысль о том, что предполагалось написать анекдот. Но уж очень несмешным он получился.

Перечитал «Тепло твоих рук» Масодова. Знаете, при вторичном прочтении кое-какие нюансы стали видны лучше. В частности, у Масодова прекрасный, хоть и несколько тяжеловесный язык, и очень лиричная атмосфера, многие абзацы — настоящие стихотворения в прозе. В первый раз как-то внимания не обращал, был заворожен потоком убийств и жестокости. Хотя «Тепло твоих рук» — самая беззубая книга Масодова. В ней есть только убийства. Ни сексуальных извращений, ни тебе пыток, ни кровавой мистики — ничего нет, за исключением финала с пентаграммой.

Все же Масодов заслуживает внимания, дамы и господа.

Вот я и прочёл одно из крупных произведений Ильи Масодова… Прежде всего, зачем я это читал? – ведь самоочевидно, что там окажется весь джентльменский набор мерзостей и дряни, которыми любуется автор в своих коротких рассказах. Дело в том, что Илья Масодов умеет писать. Странно и отвратительно видеть сочетание таланта и гнойного мировоззрения. Это всё равно, что встретить на улице небывалого урода – и не хочешь, а оглянешься.

Впрочем, талант Масодова очень относителен. У истинного таланта невозможно определить его происхождение, а тут слишком явно прослеживается выучка выпускника Литинститута. Масодов с лёгкостью пользуется рядом приёмов, о существовании которых большинство авторов, представленных на Фантлабе, попросту не подозревают, а вот обоснованность приёма частенько отсутствует. В особенности это касается сверхдлинных фраз, которыми автор попросту злоупотребляет. Приём известный, впервые я встретил его в книге Коллоди, и там же автор Пиноккио со свойственным ему морализаторством демонстрирует, как этим приёмом следует пользоваться. Урок этот Масодову впрок не пошёл; иной раз длинная фраза обоснована, но чаще автор замонстрячивает словесное чудовище, не думая о последствиях. Образованность показал, читателя шуганул – что ещё?..

Парадоксальное сочетание высокого и низкого стилей, сочетание красоты и уродства, которым когда-то шокировал читателя Бодлер, -- любимый приём Ильи Масодова. Но там, где у Бодлера видим вызов мещанскому мировоззрению, плевок в лицо пошлости, у Масодова превалирует плевок, как таковой. Все красивые фразы Бодлера были штампами уже в те времена, когда писались «Цветы зла»:

Но помните, и вы, заразу источая,

Вы трупом ляжете гнилым.

Вы, солнце глаз моих, мечта моя живая,

Вы, лучезарный серафим!

Масодов берёт не внешнюю, а душевную гнусность и сочетает её с метафорой чистой и свежей. То есть, Бодлер борется с фарисейством, Масодов – с красотой.

Впрочем, довольно теории, много чести будет Илье Масодову. Вернёмся к повести. Кстати, почему «Ключ от бездны» назван романом – непонятно. Повесть и не особо длинная. Разумеется, там имеются маленькие девочки, над которыми издеваются, которых мучают и насилуют. Впрочем, детишки тоже хороши: вспороть ножиком живот случайному прохожему для них пустяк. На ста страницах уместились все виды извращений от лесбийского петинга и эксгибиционизма до зоо- и некрофилии. Кровь, выпущенные кишки, гной, кал, блевотина – все эти компоненты присутствуют в соразмерном количестве. Всё максимально извращённо, даже свою малолетнюю героиню автор не может изнасиловать иначе как с помощью оборотня, звериная ипостась которого давно издохла. Совокупление пятиклассницы с дохлым медведем – это нечто!

И всё-таки, зачем это писалось? Ведь повесть, как таковая, кончилась ничем: все умерли, и наши и ваши. И всё же, отыскался след Тарасов! Много страниц подряд автор демонстрирует некое подобие объективности, равно оплёвывая все противоборствующие стороны. Но вот на страницах появляются служители церкви. Разумеется, они такие же извращенцы, как и все остальные персонажи повести, такие же чернокнижники и убийцы (кстати, наполовину издохшие оборотни Масодова работают именно на церковь Христову). Единственное исключение: если прежде автор весь в белом стоял над схваткой, то здесь он начинает брызгать слюной в «поганого бога». Вот оно! Перед нами дьяволопоклонник, не эстетствующий люциферианин, не последыш гностиков, а вульгарный дьяволопоклонник, из тех, что вешают на кладбище кошек, а порой, по дури и пьяни, совершают и более серьёзные преступления! Кстати, главные героини Масодова – милые пятиклашечки, начав знакомство с лейсбийских отношений, продолжают его, сжигая живьём пойманную кошку. Так что, к чему ведёт автор, можно было догадаться и раньше.

Думается, сам Масодов в подобных оргиях не участвует, но он певец и агитатор именно этих человеческих отбросов. Я был неправ, когда в отзывах на короткие рассказы предполагал авторскую шизофрению. Истинный диагноз куда более суров.

Нелишне напомнить, что сам я воинствующий атеист, безбожник до мозга костей, масодовские филиппики в адрес церкви и бога были мне смешноваты. Автор, прежде казавшийся мрачным злодеем, обернулся прогнившей пустышкой. Обидно, что литературный талант достался подобному типу. Страшно, что на стороне дьяволопоклонников работает, по меньшей мере, один талантливый автор. Но как литературное явление Илья Масодов меня больше не интересует. Вот только любопытно было бы прочесть отзыв на эту повесть, написанный верующим христианином. Думаю, впрочем, что в данном случае отзыв и оценка не будут слишком отличаться от моих.

Какая однако погань! Ничего интересного и оригинального не обнаружил. И вправду тупое такое извращение, кстати и описано так, что в качестве ужастика не пройдёт, очень как-то бесчувственно. Не хочу сказать, что люблю ужасы, но всё же есть захватывающие произведения в этом жанре (ну, хотя бы гоголевский «Вий», или вещи Маккамона).

Тут же, извините, бред, с потугами на многозначительность. И не могу сказать, что я не понимаю; я единственно чего не понимаю, так это того, как такое можно было напечатать.

Совершенно несамостоятельная вещь. За основу взяты детские страшилки об учителях-людоедах, а больше в данном опусе нет ничего. Как и положено в страшилках, даётся чрезвычайно длинный, тягучий зачин и быстрое окончание. Рассказ предназначен для чтения вслух, при этом вступление практически усыпляет слушателя, а кульминация сопровождается громкими и очень характерными хлюпающими звуками, которые и должны пугать слушателя. Можно спорить, является ли заменой хлюпающим звукам употребление глагола «всосала», но интересно ли это? А вот для чтения вслух вступление в пять тысяч знаков оказывается неправомерно затянутым.

Что касается «кошмарно длинных предложений» в начале рассказа, то это приём стандартный, впервые я встретил его в книге Коллоди, написанной больше ста лет назад. Илья Масодов пользуется этим приёмом регулярно, так что он начинает навязать в зубах. Порой приём этот оправдан (как в рассказе «Там»), но чаще применяется просто так, от нефиг делать. В данном случае, приём не оправдан; читатель -- не слушатель, усыплять его не надо.

Итог: перед нами неудачная пустышка, ничего не дающая ни уму, ни сердцу, ни спинному мозгу.

Увидел название рассказа и подумал, что уж здесь-то обойдётся без насилия над маленькими девочками. Как я обманулся! Впрочем, описание расчленёнки выглядит очень примитивным, а то, что Парамоныч не будет насиловать девочку и стягивает с неё колготки для каких-то иных целей, заранее знает любой человек, прочитавший хотя бы пару масодовских творений. Всё-таки, извращения, вопреки своему наименованию, чрезвычайно малоизобретательны.

Рассказ повествует о том, во что могут перерасти детские страхи. Разумеется, под пером Ильи Масодова страхи девочки Тонечки перерастают в привычные для этого автора садо-мазохические комплексы с сексуальным подтекстом. Впрочем, на этот раз автор сообщает: «Дальнейшее я описывать не буду, потому что не могу». Автору за эту фразу спасибо и лишний балл в оценке произведения.

Всякого рода литература выполняет некие социальные функции, откликается на те или иные потребности читателя. Дюдики, страшилки, матерные анекдоты – всё это востребовано и находит благодарного потребителя. Исключение представляют только физиологически-отвратные рассказы, неважно, рассказывают ли их за обедом, желая вызвать у невольного слушателя тошноту, или набирают на компьютере для выкладывания в сеть, или, даже, умудряются опубликовать в книге. Удовлетворение при этом получает только рассказчик или человек, который жаждет пересказать услышанную гадость и, в свою очередь тоже доставить неприятность окружающим. Игры такого рода относятся не к литературе, а к психиатрии, причём объектом врачебного интереса оказывается автор или рассказчик.

Илья Масодов (явный псевдоним, составленный из анаграммированных приставок «мазо» и «садо») относится как раз к этому типу людей. Куча коротких рассказов (длинный никто не дослушает и не дочитает), нацеленных на то, чтобы вызвать у оппонента (иначе не назовёшь) чувство брезгливости и тошноты. Садо-мазохические комплексы понимаются Масодовым весьма примитивно: во всех рассказах (а я прочёл шесть штук) объектом издевательства является маленькая девочка. В двух рассказах девочка наблюдает, как посторонний дяденька трахает маму, в двух девочку просто убивают максимально неприятным способом. «Золотой таракан» выгодно выделяется среди этой помойки тем, что девочка не только за мамой подглядывает, но и погибает в конце. Это не спойлер, суть рассказа не в сюжете, а в садистических подробностях: как именно это происходит. И тут больная фантазия автора играет на полную катушку. Ей-богу, лучше бы Илья Масодов был тупым графоманом.

Как и многие шизофренические личности, Илья Масодов владеет пером. Ему совершенно чужды штампы; употребляемые им сравнения и метафоры, в большинстве случаев, неожиданны и точны. Иногда встречаются и более сложные литературные приёмы, но они обычно необоснованны; приём применяется ради приёма и никак не играет ни на образ, ни на сюжет. Порой автор забывает о собственных изысках и бросает их на полдороге, что также характерно для шизофренического сознания.

Любопытно было бы поглядеть на более объёмные произведения автора. А что касается коротких рассказов, то они представляют интерес только для психиатра.

Третий рассказ Масодова и третий же рассказ об издевательствах над маленькой девочкой. На этот раз автор девочку милосердно убил, за что рассказу накинут лишний балл. Любопытно, что поначалу автор захотел продемонстрировать владение одной из постмодернистских техник, но, написав предложение длиной в десять строк, в дальнейшем забыл о своём намерении. В результате в рассказе не осталось ничего, кроме некроромантического образа снегирей, полных мёртвой крови.

Пословица говорит: «Всякому безобразию должно быть своё приличие». Это безобразие все нормы приличия похерило. Господин Масодов с большим вкусом живописует мазо-садистические комплексы, приправляя их капрофагией и прочими прелестями. В своём роде это произведение совершенно, автор добился цели: при чтении испытываешь самое натуральное чувство тошноты.

Жуткий рассказ. Никакая это не психоделика — обычный, даже рутинный пример из учебника сексопатологии. Но самое страшное, конечно, не описываемая тут мерзость. Автор делает всё мастерски. Боюсь быть обвинённым в захваливании, но одно имя приходит на ум — Чехов. Читать крайне неприятно, если вы не извращенцы.

Написал автор некий текст, чётко классифицирующийся как психоделика. Текст грамотно написанный, но грязный с точки зрения этики и эстетики, что свойственно для некоторых направлений постмодернизма. Итак, перед нами качественно выполненный вторичный продукт. Оказывается, бывает и такое. Читать не советую.

Как это прекрасно – осознавать, что буквы, которые ты пишешь, складываются в слова, а слова, в свою очередь, в предложения. И ты понимаешь, что ты писатель! Да, да, самый настоящий! И ты можешь писать самый настоящий бред. И не важно, что этот бред не будет сеять разумное, доброе, вечное (да кому это нужно, так ведь?), не станет захватывающим чтением для разгрузки мозгов, чтением, пусть и не обремененным интеллектом (и это уже не нужно), не вызовет никаких чувств и ощущений, кроме рвотных позывов. Не важно, что это будет мелкая графомания, поражающая лишь масштабом заложенной в нее бессмыслицы. Лучше всех этот рассказ, пожалуй, охарактеризовала бы его главная героиня:

Очень занудная и неинтересная вещь. Одно примечательно — кошмарно длинные предложения, в которых конец уже и не помнит, зачем было начало. В самом конце рассказа начинаются ужасы, описанные обыденно и тоже неинтересно. В последней фразе есть потуги на что-то оригинальное, но и это все равно ерунда.

Читать не стоит, достоинство одно — краткость, еще бы не хватало такое растянуть хотя бы на несколько страниц.

Вообще-то бред сумасшедшего. Нападает на девчонку, с непонятной страстностью рассуждает об удалении глад у детей. Собственно и весь рассказ. Не рекомендую читать никому, художественных достоинств не ощутил, разве что горячечный бред передан довольно реалистично.

Начал читать, потому что захотелось чего-то эдакого. Заявляю со всей ответственность – это самая чудовищная вещь, которую я видел.

Автору желательно в ближайшее время обратится к сексопатологу или к психиатру. А лучше пройти полный курс лечения в соответствующем лечебном учреждении. Присутствуют почти все виды сексуальных извращений. Почти на каждой странице убивают, насилуют, издеваются над всеми живыми существами всех возрастов всеми возможными способами. Плюс сюда еще и прикручен дух мертвого советского времени и критически черный юмор.

Кинг и рядом не валялся. Дашков хоть и близок к Масодову в описании полусгнивших трупов и секса с умирающими, но даже он постеснялся бы сотворить ТАКОЕ.

Но если отбросить отвращение и оценивать с точки зрения фантастики ужасов, то очень оригинально, за что можно смело ставить высший бал. Хотя сие порождение пера и бумаги очень на любителя.