Отчаянная стая голосит во мне. Меланхоличный «На берегу» Невила Шюта.

Привет, буквоеды. В недавнем, отличнейшем фильме «Не смотрите наверх» есть короткие моменты (буквально на пару секунд), где показано поведение обычных людей перед неизбежным Концом света. На этих сценах в фильме не делается особого акцента, всё вбрасывают как бы между делом, но их сложно не заметить, тем более если ожидаешь увидеть что-то подобное. А было там очевидное: массовые оргии, пьянство, вечеринки, погромы и суициды, — словом, трэш, угар и содомия.

«Не смотрите наверх» наглядно демонстрирует, как перед ликом скорой смерти массы людей скинули все социально-культурные маски, в мгновение ока обратившись в орду диких, с ума посходивших животных. Вспоминается цитата нечитанного ещё мной Юнга, и трудно с ней не согласиться:

«Человек — это животное, которое сошло с ума. Из этого безумия есть два выхода: ему необходимо снова стать животным; или же стать большим, чем человек».

И жаль, но мне легко поверить, что в случае гарантированного апокалипсиса многие люди в одночасье снимут все упомянутые маски (терять им будет уже нечего, вследствие чего они превратятся в безумных животных), а примитивный гедонизм обывалы-мимокрокодила моментально и всепланетно распустит ядовитые цветы зла. Остальная часть людей ударится в религию, сектантство, отчаяние и ненависть, драму и комедию, и лишь единицы останутся адекватными, пытаясь предпринять какие-то эффективные меры для выживания, — или хотя бы просто умрут достойно и возвышенно (как описано в романе Невила Шюта, о котором напишу ниже, так как сейчас ещё идёт долгое вступление).

Впрочем, человек — существо неоднозначное и сложное, и думаю, что какой-нибудь условный мародёр будет сначала грабить, затем насиловать, а за минуту до смерти вполне способен удариться в слёзы раскаяния, любовь и отчаяние. Но будет поздно. Так что, конечно, нельзя тут всех под одну стереотипную гребёнку, но неизменно всё-таки одно: перед возможным апокалипсисом на третьей планете свершится ещё больше мерзких безумств и великолепных проявлений аристократии духа, чем совершается сейчас. Потому как апокалипсис станет финальной чертой, последней лакмусовой бумажкой, призванной испытать каждого человека (а не выбранного) и показать его подлинное лицо.

Да, кстати: об этом же фиговом листке культуры и цивилизации нам хором поют многие фильмы и книги, где принцип «человек человеку — волк» принят за неоспоримую аксиому и истину в последней инстанции. Ранее я уже неоднократно писал, как жутко устал от насаждения волчизма в нашем мире, говорил о его бесплодности, вредности и тупиковости, а также о его сильной идеологической заразности для большинства умов, особенно молодых и неокрепших (включая и мой, но я ещё чë-то там трепыхаюсь в знак протеста).

Конечно, волчизм бесплоден и вреден только в том случае, если мы, люди, хотим достичь чего-то большего и лучшего, чем постоянная война за бананы, реки крови и делёжка территорий. В остальном сей принцип очень даже выгоден всем тем, кто боится стука винтовочных прикладов в золотые ворота дворцов, и так же он выгоден для обслуги подобного рода господ: говну нации, так сказать, которое делает всё, лишь бы утвердить уже известную вам максиму про волков и человеков.

Проще говоря, «человек человеку — волк» — это развитие старинного «разделяй и властвуй»; и пока он воплощается в жизнь, не видать нам ничего глобально хорошего, — только лишь так, видать местами, на островках счастливых, окружённых океанами несчастных. К счастью, в популярных произведениях массовой (и не только) культуры почти всегда есть хороший персонаж-нитакусик, который ведёт себя по-человечески и тем подаёт всем пример, даже если и умирает в конце. Его цель и функции в тенденции насаждения волчизма я ещё не совсем понимаю, и зачем сценаристы всё же вводят подобного персонажа мне тоже неясно (а может, здесь всё проще: не все люди согласны с волчизмом, и пытаются ему противодействовать доступными методами).

Факт есть факт: эти персонажи часто показывают нам правильную мораль, — не все люди, мол, такие твари, как вы привыкли видеть и читать. А иногда они даже становятся главными героями, как в фильмах «Книга Илая», например, или в «Дороге» по тексту Кормака Маккарти. Это всё хорошо, но жаль, что позитивных персонажей данного типа в современной культуре как-то, что ли, маловато. Уныния и пессимизма сейчас гораздо больше, потому что таков дух нашего времени, и потому что всё это хорошо продаётся. Человек всегда любил страшилки, и ему необходимо регулярно повышать градус страха, чтобы пробить его толстокожую броню и вывести на эмоции, а читать и смотреть про простую и наиболее вероятную гибель мира (как описано у Шюта) ему уже неинтересно.

И ладно бы о принципе волчизма тараторила только наша массовая культура, но ведь и реальная заоконная жизнь ничем, по сути, не отличается от постоянно показываемого на экране и печатаемого на бумаге. Повторюсь: таков дух нашего времени, и глупо было бы ожидать мировой популярности оптимизма, когда вокруг 24/7 творится какой-то кафкианско-мамлеевский криповый сюрреализм. В недавних заметках я уже излагал мысли на эту тему (см. «Кровавая каша и ад бытия» и «Кто сделал мир подлым?»), так что сильно повторяться не стану, и перейду к сегодняшней книге.

Невил Шют: «На берегу» (также существует вариант перевода «На последнем берегу»). Текст этот написан в 1957 году, жанр — ядерный постапокалипсис. На Земле случилась совершено глупая и случайная Третья мировая война, после которой кое-как выжило только Южное полушарие, в том числе Австралия. Шют рассказывает историю остатков человечества, на чистые земли которого надвигается радиоактивная масса воздуха с Севера. Но люди упорно не верят, что примерно через полгода они все заболеют и умрут, а потому до конца занимаются привычными делами: надо скамейку во двор купить, цветы новые высадить, найти подарок ребёнку, сходить на рыбалку, в ресторане поужинать...

Люди Австралии убегают в грёзы, как и до войны, а значит, не ждите здесь счастливого конца и стопроцентного психологизма и реализма; также не ждите у Шюта бункеров с мясными консервами, рейдеров-каннибалов в стиле «Фоллаута», безумных гонок из «Безумного Макса» (хотя гонки в «На берегу» таки есть, и достаточно жестокие) и прочих модных «прелестей» голливудского постапокалипсиса на современный лад. Книга предложит вам много бытовых деталей из жизни главных персонажей, покажет их планы, мечты и стремления, подкинет щепотку рассуждений а-ля «а нас-то за что», а также даст читателю совсем крохи о причинах мировой ядерной войны. Кому-то читать подобное покажется скучным, а кто-то увидит в этом желанную «простоту без пестроты». Я из вторых.

Сложно что-то дельное сказать про это произведение, если честно. Многие рецензенты с сайта «Лаборатория Фантастики» мои слова и мысли как с языка сняли, да и чувство после дочитывания «На берегу» остаётся гнетущее, не располагающее к долгим рассусоливаниям, которые я так любил в первых статьях. Хочется просто молчать, потому как при панихиде не принято разглагольствовать. Ведь Невил Шют уже всё сказал, а две отличных экранизации его романа это ещё и показали. Короче Шюта смог высказаться только фильм «Письма мёртвого человека» Лопушанского: я говорю о знаменитом монологе «Речь в защиту человечества», но не хочу здесь отвлекаться, ищите сами.

Книга про последние месяцы человечества словно опустошила меня, стала моим беспристрастным зеркалом. Она поговорила со мной так, будто кто-то честно высказал мне в лицо грубую и очень неприятную правду, а я стоял, робел, краснел, и сердце в пятки уходило. Полагаю, можно счесть это за плюс «На берегу»: произведение рассказывает об ответственности всех и каждого за нашу планету и жизнь на ней, о том, что мир погубит не злоба и тупость отдельных людей с доступом к большим красным кнопкам, но равнодушие пассивного (не горячего и не холодного, а тëпленького) большинства.

Иными словами, именно мы, простые люди, всегда развязываем руки разномастным убийцам, подонкам и выродкам, именно наше равнодушие и трусость, наша «мояхатаскрайность» и наплевательство являются потворствующими злу факторами. И, если мир однажды погибнет, виноваты будем все мы, а не только один, два, три человека на свете.

Кроме того, в произведении Невила Шюта нет намеренной слащавой пожалейки, слезоточки и пресловутого волчизма. Герои книги остаются людьми до последнего, не сходя с ума и не начиная совокуплять всё, что движется, — за это автору огромное спасибо, он показал последних людей с их возвышенной, лучшей стороны (которая ныне у авторов постапокалиптического жанра не в чести, — её же трудно продать, а кушать-то всем хочется). Пожалейки и слезоточки нет, но персонажей мне всё равно было жалко, и слезу я пустил на последних страницах, — запишите отличную атмосферность и гнетущую безысходность как ещё один плюс.

Соглашусь, что сейчас «На берегу» выглядит во многом архаично и наивно: хотя бы потому, что автор, возможно, не знал про теорию ядерной зимы и потому писал про ядерную войну наугад (мол, радиоактивная туча полгода ползёт на юг и убивает всё живое). Но также вероятно, что Невил Шют намеренно не ставил задачи написать максимально реалистичный текст, а специально создал нечто вроде притчи.

Именно из-за притчевости здешние люди ведут себя однотипно и пассивно: они умирают с апатичной грустью, но без злобы на человечество, и поэтому же в книге нет ни беженцев с Севера, ни бункерных выживальщиков, ни чётких правительственных мер по спасению жителей. Всё это отяготило бы текст, разрушило бы задуманный дух. Так я вижу, хотя можно и списать это вовсе не на притчевость, а на авторские недоработки и непрофессионализм. Выбирайте сами, а я же больше склоняюсь к варианту с притчей, но с некоторыми оговорками.

Помнится, примерно за то же я ругал «Конец детства» Артура Кларка: ну не верю я, что люди просто сложат лапки и перемрут, слишком уж больна человеку тема смерти (вымирания), чтобы принять её спокойно. И притчи вообще-то более уместны в Библии (где они на своём месте), и не очень в художественной литературе. Так думаю. Кларку я не поверил вообще (он переборщил с градусом метафизической ерунды и уныния ради уныния), Шюту же я поверил чуть больше (он остался в рамках спокойной и поучительной истории). На мой взгляд, последний более удачно описал контекст смерти человечества, и сложно подобрать опровергающие Шюта аргументы. Шюту веришь, а от Кларка только плюëшься.

Пора закругляться, а потому вот вам ещё некоторые авторы и их мысли на затронутую тему. Чарльз Буковски говорил: «Я не верю, что можно изменить мир к лучшему. Я верю, что можно постараться не сделать его хуже». То ли это осень, то ли усталость, но сейчас я склонен согласиться с этими словами. Я попал в какую-то странную ловушку: с одной стороны, хочется как-то улучшить мир, пусть даже чуть-чуть, но зато надолго; а с другой стороны я понимаю, что люди всё равно всё и всегда испортят. В том числе и я сам. И все наши усилия пойдут прахом, и на каждого созидателя всегда найдётся два разрушителя. От понимания этого становится ещё хуже, так как: «я тоже такой же, я угли глотаю в надежде, что сердце когда-то оттает».

«Печаль будет длиться вечно», — сказал Ван Гог. «Вот как кончится мир: не взрыв, но всхлип», — писал Томас Элиот. И Невил Шют вторит им, говоря о жизни человеческой:

Кажется, я только-только начал действительно понимать ужасную концепцию Инферно из «Часа Быка» Ивана Ефремова: нам некуда деваться с Земли, мир — клетка, уйти — нельзя. С подводной лодки не убежишь, и все мы должны это понять. Нам остаётся терпеть этот мир и хотя бы не делать его ещё хуже, чем уже есть. Об этом я писал неоднократно, и снова повторяю прежнюю мысль. Или (в лучшем случае) стоит наконец-то потихоньку прекращать наше всепланетное тупоумие, бесконечную печаль и апокалиптические взрывы-всхлипы. Наелся я пессимистического дерьма, устал я от волчизма и бытового сатанизма, хочу найти путь и курс, а получается медленно и плохо…

Чëрт бы с ними, со звёздами; пусть каждый сначала разберётся сам в себе и по-настоящему поймёт прописные библейские (буддийские, исламские) вечные истины. Тогда и земной мир заиграет новыми красками, а наша планета превратится в место, где действительно захочется жить. А там и о звёздах можно будет подумать.

Проблема в том, что почти никто (в том числе и я) разбираться в себе особо не хочет, понимать вечные истины — тоже, а внутри лично меня всё нарастает и нарастает лишь презрение к миру, отчаяние и равнодушие. Я обрастаю толстой кожей, и мало что может меня задеть. Я не горяч и не холоден, а тёпл, и, кажется, осознаю это. Но как с этим бороться? Не знаю. Вот прочитал книжку Шюта, посмотрел два фильма по ней, написал эту заметку. Иначе не мог.

Много я прочитал произведений на тему последних мгновений жизни выживших людей после апокалипсиса. Но, такого мне ни разу не встретилось. Практически реализм в чистом виде. Мне, кажется, что именно так и будет... в Австралии. У нас в Европе всё будет намного проще. Сгорят всё и сразу. Без проблем и соплей. Хотя новые исследования обнадёживают: погибнет всего-навсего (какой цинизм) 500 млн. человек. В остальном хороший текст, сюжет, всем читать. Жаль, что не читают те, кто отвечает за это безобразие.

Последний берег человечества, или Берег последнего человечества...

Хотя я и имею солидный читательский стаж (почти 60 лет с книгой), однако до сих пор постапокалиптической зарубежной фантастики такого направления не читал. Ведь чаще всего мы имеем дело либо с описаниями ужасов происходящей всемирной атомно-термоядерной химио-бактериологической войны, либо сразу с последствиями всеобщей катастрофы.

Невил Шют пошёл по другому, я бы сказал, не по голливудскому пути (хотя Голливуд мимо себя его книгу не пропустил, но об этом ниже). В его романе нет картин совершающейся войны, нет героизирующих героев, нет смакования страхов и ужасов происходящего мирового самоубийства. Всё происходит гораздо прозаически и порой даже банально.

Но роман не совсем об этом. А прежде всего о том, как оставшиеся пока вне зоны заражения люди в Австралии, Новой Зеландии и других местах южного полушария, пытаются достойно дожить

При этом никто не старается позёрствовать, что-то этакое особенно красивое говорить или творить, никто не юродствует и не кликушествует, и почти никто не впадает в панику и не превращается в животное. Хотя, казалось бы, число таких людей должно бы в такой ситуации зашкаливать. Ну, или они должны были быть заметны. Однако же здесь таких практически нет.

Конечно, в романе есть и какие-то активные действия, направленные на разведку текущей ситуации —

Роман не заканчивается хэппи эндом — автор вовсе не хотел, чтобы читатель (ещё раз напомню, что на дворе 1957 год и даже Карибского кризиса ещё не было) облегчённо вздохнул при вести, что прилетели зелёные человечки и всех спасли. Автору как раз и надо было, чтобы читатели осознали, что спасти самих себя и нашу маленькую планету от гибели можем только мы сами, вместе и совокупно.

Приятным бонусом к книге стал просмотр одноимённого фильма (1959 г.) с Грегори Пеком, Фредом Астером и Авой Гарднер (других актёров я не знал, но поставлен и сыгран фильм для тех лет великолепно, с полной передачей всех смыслов). И хотя фильм ч/б, однако для этой темы наверное так было даже правильней, нежели делать его цветным.

Сильнейшая и шокирующая книга, которая с пугающей реалистичностью описывает грядущую гибель последнего оплота человечества, который остался после тотальной ядерной войны. Ядерной войны такой силы и масштаба, что от воздействия произведенной ею радиации погибло все (ВСЁ!!!) население планеты, кроме Австралии на момент событий, описываемых в книге. И Австралия ждет медленной и неотвратимой смерти от лучевой болезни, ведь радиационный фон прогрессивно повышается, радиация неотвратимо прет с северного полушария. Люди прекрасно об этом знают.

Очень вероятный вариант развития третьей мировой войны, когда Запад и Восток начнут ядерную бомбардировку друг друга, и потеряют контроль над количеством боеголовок со смертоносным боеприпасом. В какой то момент уже не спасет ничто, даже удаленность от зоны бомбардировок, достигнуто критическое количество радиации, выпущенной на волю. Гибнет все, не только люди. Животные, растения, рыба... не остается ничего живого. Да, кролики проживут дольше всех. Но разве это утешит кого — то? Только вызовет горестную улыбку.

Автор нам показывает свое вИдение последних семи месяцев обреченного человечества. И самым важным и острым моментом есть то, что люди знают примерную дату своей кончины, пару недель туда — сюда. Автор взял за основу жизнь нескольких людей, которые связаны родством, службой, близким знакомством, и подробно описал их последние месяцы.

o-l.png

Австралийский морской офицер Питер Холмс несмотря на все, продолжает службу на подлодке, которую отправляют в рейсы с единственной целью — выяснить, нет ли клочка земли, где радиация все таки не погубила все живое. Питер все понимает, адекватно оценивает ситуацию. Но принимает решение жить, как раньше до последнего. Но в то же время, понимая, что смерть от лучевой болезни очень болезненна, идет в аптеку, и берет для свей семьи таблетки для эвтаназии, которые там уже давно заготовлены. Его семья — жена и маленькая дочка. Они занимаются своими обычными бытовыми делами и обязанностями, не паникуя. Жена Питера, Мэри, приобретает, как защитную реакцию, патологичность в поведении в отношении к будущему. Она просто не допускает в свой разум идею о скорой смерти себя, дочки и мужа. Мэри строит далеко идущие планы развития их хозяйства, усадьбы. Даже требует у Питера, чтоб он купил газонокосилку, которая понадобится им весной. Крайне сложно Питеру донести до нее необходимость эвтаназии. Описание их последних дней зашкаливающе детально и реалистично. Автор так же очень подробно описывает сам момент смерти семьи Питера.

Еще одним героем, иллюстрирующим защитные реакции на невозможность принятия смерти родных, есть начальник Питера — Дуайт Тауерс. Американский моряк, он не может принять смерть жены и детей. Он всегда о них говорит так, как вроде бы они живые, и их встреча совсем скоро. Она то скоро, но на том свете. Дуайт покупает подарки жене и детям и берет это все в свой последний рейс на своей подлодке, на которой он решает закончить жизнь. Даже его любовь к Мойре, дочери местного фермера, не может никак проявиться. Дуайт честен до конца. Он женат, значит никаких интрижек. Большая половина романа посвящена именно Мойре и Дуайту. И мы все это время наблюдаем глубокую привязанность на патологичном фоне защитных реакций. У Мойры свои чудачества — она прекрасно понимает, что влюблена, что скоро конец всего, и тут бы любить друг друга до смерти и на износ, но нет. Ее предмет страсти целомудрен, в его мыслях только жена, развитие отношений невозможно. И Мойра соглашается на этот больной конфетно — букетный период без перспективы на продолжение. Влюбленные ездят на свидания, Дуайт знакомится с родителями Мойры, с удовольствием помогает им на ферме. Но ни поцелуйчика, ни мимолетных объятий.

Почему то аннотация описывает книгу, как историю любви. Но по моему мнению, это совсем не так. Роман о людях, которые точно знают, когда умрут. И Мойра с Дуайтом всего лиши одни из них, и их история всего лишь часть всеобщего сценария, а не основная в романе.

В целом, автор несколько идеализирует человечество в сложившейся в его романе ситуации. Уверена, что большинство занималось бы тем, что спивались, употребляли наркотики, убивали друг друга в жестоких, кровавых разборках, погрязли в мародерстве, насилии, и бесконечно самоубивались. Но у Шюта только один дед и его друг культурно поглощают портвейн, коим завален подвал. Да, они пьют много, но это настолько интеллигентно и красиво, что просто удивительно. Никаких тебе стенаний : «Мы все умрем!».

Отдельно хочу сказать о юморе в романе. Он тут есть. И особую остроту ему придает то, что шутят те люди о смерти, которые знают, что скоро умрут. Этот неповторимый сарказм возможен только на фоне событий, описываемых в данной книге.

Роман мне не понравился потому, что сюжет можно было вполне уместить в средний по величине рассказ. Событий происходит немного. Люди, на мой взгляд, ведут себя довольно странно: неужели нельзя укрыться от радиации под поверхностью планеты или на дне океана в попытке сохранить цивилизацию? Уловили сигнал и не где-то, а в соединённых штатах и направили туда экспедицию. Не в Германию, не в Японию и не в Россию. Люди покорились неизбежному, даже не пытаются перебраться подальше от приближающейся зоны поражения. Это вообще людям свойственно или как?

Взять «Дорогу» Маккарти. Там катастрофа произошла и жизнь полна опасностей, а перспектив минимум. Однако находятся люди, которые стремятся сохранить человеческий облик и, возможно, когда-нибудь возродить цивилизацию. Или «Ведро воздуха» Лейбера, где семья из четырёх человек считают себя последними выжившими людьми на Земле после того, как замёрз даже воздух. Так что героическое принятие неизбежного у Шюта здорово отдаёт пессимизмом.

ГОРОД КАК АЛИСА

...Я нахожу столько удовольствия в воспоминаниях о храбрых людях и диковинных сюжетах. I find so much pleasure in the memories of the brave people and strange scenes...

Если вы подумали, что речь пойдет об Алисе Кэрролла, то вы ошиблись. Никакого отношения к постмодернистским играм, магреализму и всякому такому, роман Невила Шюта не имеет.

К нему, написанному семь десятков лет назад, в жанровой классификации скорее применимо обозначение авантюрный и любовный. И роман о войне, о путешествиях в экзотические страны. Может даже феминистский, социальный и производственный. Вот, поняла, в чем очарование этой книги.Задолго до того, как мультижанровость стала нормой прозы мейнстрима, Шют начал размывать границы.

Но этот человек заслуживает того, чтобы сказать о нем несколько слов, хотя бы в режиме общей информации. Он был инженером авиаконструктором и в своей основной специальности использовал полное имя Невил Шют Норвей, а в литературной карьере — сочетание первого и второго имен без фамилии. Опасаясь, что слава романиста, пишущего любовно-приключенческие книжки, повредит его профессиональной репутации.

Было чему вредить? Еще как. Оксфордский выпускник, он служил солдатом в Первую Мировую и работал в похоронной команде во время пандемии испанки (куда более жуткой, чем ковид). После войны начал карьеру в дирижаблестроении и весьма преуспел, но когда мир, в результате катастрофы R101 во Франции, охладел к дирижаблям — продолжил работу как авиаконструктор, переключившись на самолеты.

Созданная им в партнерстве с Хесселом Тилтманом фирма Aircraft LTD стала флагманом самолетостроения Британии тридцатых. А во Второй Мировой английские летчики воевали на машинах, во многом опирающихся на их разработки. Так или иначе, успех в профессии и бизнесе не заставил Шюта отказаться от страсти к писательству. И на этом поприще тоже немало преуспел.

Всего им написано две дюжины романов, с каждым следующим популярность возрастала, но самые известные «На пляже» On the Beach (1957) и «Город как Элис» A Town Like Alice (1950). И да, конечно, имеется в виду австралийский город Элис Спрингс. В последней трети своей жизни Шют страстно влюбился в Австралию, эмигрировал туда вместе с семьей, и много писал о континенте, заразив любовью сотни тысяч читателей в разных уголках света.

Итак о чем книга? После смерти состоятельного австралийца, нажившего капитал на австралийской золотой лихорадке, единственной наследницей остается молодая женщина Джин Паджет. В общей сложности ей предстоит унаследовать тридцать три тысячи фунтов, примерно как семьсот тысяч долларов в сегодняшнем эквиваленте.

Не финансовая империя, но безбедную жизнь с процентов, с собственным домиком и приличным автомобилем, даже и с возможностью путешествовать, обеспечит. Небольшая проблема в том, что право распоряжаться всей суммой Джин получит, достигнув тридцати пяти лет. Двоюродный дедушка был изрядным сексистом и не верил, что у незамужней женщины моложе трети века достанет ума распоряжаться собственными деньгами.

Сейчас она работает секретаршей на фабрике, производящей элитную кожгалантерею, вроде Эрме, и не собирается резко оставлять работу. Пусть проценты немного подкопятся, а она пока оглядится, подумает, как жить дальше. в этот период, примерно полгода, Джин очень сближается с героем-рассказчиком, совладельцем адвокатской конторы, ведущим ее дела. Они ходят в театры, рестораны, много разговаривают, она рассказывает историю своей жизни.

Их с братом детство прошло в Британской Малайе, оба они хорошо владели местным языком и, незадолго до войны, брат принял предложение вернуться туда для работы, вскоре за ним приехала сестра. Платили хорошо, положение британских подданных обеспечивало многие блага, а к нездоровому для европейцев местному климату оба были адаптированы с рождения.

С началом Второй мировой Япония оккупировала Малайю, брат попал в лагерь, где позже умер от холеры. Джин тоже стала военнопленной. Но благодаря знанию языка и хорошим организаторским способностям, заняла положение старшей в группе. В отличие от пленников мужчин, которые строили железную дорогу, женщин гнали пешком через всю страну в большой лагерь.

На пути они встретились с группой австралийских пленных, один из которых, водитель грузовика, много разговаривал с Джин и украл для голодающих женщин из ее группы цыплят у японцев. За это японцы распяли его, а женщин погнали дальше. Но когда конвоир умер в пути от холеры, их приютила малайская деревня. Это был риск для деревенских, но женщины — рабочие руки. И три следующих года они пересидели потихоньку.

Теперь Джин решает вернуться в Малайю, чтобы построить в деревне колодец для спасших их людей. в местном вода солоновата — для стирки подходит, а для питься носят из источника, который очень далеко. А вернувшись, узнает, что тот парень выжил и после войны вернулся к себе в Австралию. И теперь уже хочет найти его.

Ах, там столько будет, всего не расскажешь, да и зачем? Но третья часть такая замечательная созидательная утопия. я прямо умилялась, читая. И такая правильная модель поведения разумного человека, вообще ода разумному хозяйствованию.

Хотя с точки зрения сегодняшнего экологического мышления, планы геноцида аллигаторов и валлаби ради производства модельных шузов заставляют содрогнуться. Что ж, мир меняется, и меняется к лучшему, беззастенчивого зверства в отношении братьев меньших в нас меньше. Отличная книжка и язык простой. подойдет для начинающих читать на английском.

Идея автора была, донести, что будет если случится реальный атомный апокалипсис. Не будет множества приключений и разборок с мутантами и группировками, а просто все умрут. Даже те кто находятся на самых отдаленных точках земли получат свое.

Идея удалась.

Хороший сюжет ход с неизвестными радиосигналами. И отправкой туда экспедиции, хоть какое-то приключение. Вот с этим в книге (приключениями) конечно беда, но цель была другая — напугать реальностью.

Собственно, такой пессимизм, когда ни у кого нет шанса, человечеству опустить ручки и сдаться и не устраивает в книге. Ибо варианты выжить все равно были.

Книга, заставляет задуматься, о последствиях реальной, а не выдуманной, ядерной войны. И говорит — остановитесь пока не поздно!

Прекрасная, великая книга могла бы случиться, если бы не одна большая проблема — из Шюта, к сожалению, паршивый писатель.

Идея такого не совсем обычного постапа действительно хороша, но она на то и идея, чтобы её реализовывать. С ужасно скупым, кастрированным слогом, местами клинически дегенеративными персонажами, детскими ляпами редактуры она только уедет на дальнюю полку ждать качественного интерпретатора.

Некоторые пункты можно было бы списать на качество перевода, но в недобросовестности Нору Галь сложно упрекать, поэтому интереса ради полез в оригинал и читал оба варианта параллельно. Единственным изменением были удвоившиеся страдания. Невозможно вытянуть за счёт перевода книгу, которая сама этого не хочет.

Задел и потенциал романа таков, что можно было создавать поучительную притчу, пронзительный психологический роман, экзистенциальную драму и много чего другого хорошего, но у Шюта получился простой как три рубля обрубок, обыкновенная форма для донесения достаточно банальных взглядов автора. И не в них проблема, многие великие романы по сути транслируют всем надоевшие прописные истины, а именно в том, что каёмки для них, вообще-то, нет. Хотите тонко подмеченных деталей, глубины момента, очарования угасающей жизни? Да вы не по адресу. Из деталей получите лучше, например, упоминание того, кто же у нас капитан какой подлодки и под чьим флагом ходящий, когда половина книги позади, и все эти вещи, естественно, известны читателю уже как добрую сотню страниц позади. А ещё можете получить три подряд предложения, начинающиеся с 'Он + глагол законченного действия' и, наверное, на половину книги диалогов, которые приятно читать просто потому, что ограниченная речь ограниченых персонажей и то в разы интереснее, чем непосредственно авторская (по крайней мере, не их вина, что они так убоги). Ну и, конечно, наивное, но от этого не менее поразительно идиотское объяснение кто на кого там нападал во время третьей мировой.

В принципе, весь роман больше походит на не слишком обстоятельный сценарий к кинофильму на семёрочку (так оно, кстати, и получилось), чем на непосредственно роман. И хоть он содержит сильные сцены, и иногда интересно наблюдать за позицией автора по некоторым вопросам, но от хорошего романа его отделяют именно что сотни ненаписанных слов о том, каково ждать неминуемой смерти, о том, что такое человек в его пределах оставшейся полугодичной жизни, об оттенке неба над замолчавшими городами в перископе субмарины, в конце концов. Что странно, даже всё это не до конца убило роман и последняя треть вышла всё же хоть как-то достойной того, чтобы её прочли — но здесь сработала атмосфера условий, в которых оказались герои. Атмосфера, надиктованная всё тем же базисом романа в форме ожидания конца, а не созданная и поддержанная автором.

Шюта не интересуют размышления об экзистенции, он либо не видит в них смысла, ставя до конца упор на навязчивых идеях обречённых людей (и сводя к этому весь психологизм романа), либо попросту не умеет в это. На выходе, в языке книги есть только действие, хотя её сложно назвать динамичной и увлекательной сюжетно — парадокс, хорошо описывающий проблему романа. Более того, те же помешательства героев выглядели бы гораздо убедительнее, получи мы бОльшую картину и пару нелишних слов об их внутренней мотивации и том, кто и что испытывает по этому поводу. Но нам не дают примерить их шкуру, нас просто ставят в известность о том, что кому-то нужно исполнить юношеские мечты об автогонках перед преставлением, а кому-то достаточно и новенькой газонокосилки.

Мне очень жаль этот роман, ведь по исходникам 'На берегу' близка к 'Чуме' Камю и ряду других крайне сильных вещей, но, по иронии, реализация её достойна становиться в ряд однотипных постап-пописушек, даже несмотря на то, что элементов типичного убогого постапа в ней практически нет. После неё хочется скорее почитать что-то, может, менее идейно содержательное, а то и вовсе бессмысленное, но талантливо написанное — извините, 'помыться'. И это угнетает по закрытию книги не меньше, чем её предугадываемые, но достойные сцены финала.

По большому счету, автор постепенно увеличивает одну генеральную линию о неотвратимой гибели всего человечества (что звучит статистически) и неотвратимой смерти каждого персонажа произведения (что в разы горше). Причем сила накала достигается от противного — чем обыденней ведет себя человек, тем сильнее воспринимается его неизбежный уход. Поиск садовой скамейки уже заболевших лучевой болезнью куда эффективней, нежели битва за условную последнию канистру топлива в россыпи произведений на аналогичную тему.

Тем более, что Шют написал роман в далеком 1957 году, когда еще не было Карибского кризиса, не говоря про техногенные катастрофы вроде чернобыльской.

правда, вряд ли бы люди, даже в далекой Австралии уходили бы тихо и печально. Были бы голодные войны,всеобщий бардак и хаос, что подтверждают куда меньшие катаклизмы вроде отключения электроэнергии на полдня в Нью-Йорке или наводнения в Новом Орлеане. Причем, понятно было, что это временное явление, что не помешало оскотиниться большому количеству населения. А здесь полная безнадега — внутренне дерьмо полезло бы гарантированно.

Кстати, удивительно, что виновниками последней войны оказались не русские, а албанцы. Русские, вообще, оказались главной жертвой, получив с обеих сторон — от Америки с сателлитами до Китая.

Последняя часть романа читалась трудно, настолько ярко была подана неотвратимость конца. Первая же часть достаточно затянута и малоэффективная.

Первый слой романа достаточно прост и беспроигрышен — старик совершает последнее дело своей жизни, спасая от войны семерых детей. Второй — дань литературности, аллюзия на известную сказку (свистки, вырезаемые Гоуардом даже тяжеловесны для этой аллюзии). А вот третий слой, переворачивающий белое черным боком и наоборот, возможно, не предусматривал даже сам автор.

Например, незримо присутствовал образ погибшего сына Джона. Его называли добрым и славным парнем. А один из самых страшных моментов была бомбежка колонны беженцев немцами. Но Джон был пилотом бомбардировщика и так же бомбил людей. Только говорящих на другом языке. Да, да и детишек, вероятно, этот славный парень тоже убивал. Не случайно же вставлен эпизод, когда наши герои (Николь) пострадали от налета британской авиации, бомбящей немцев в Бресте. И старику пришлось говорить детям, что немецкие самолеты — хорошие, а вот эти (британские) плохие. Себе же взрослые объясняют это стечением обстоятельств. Хотя понятно, что нет добрых бомбардировщиков. Потом Дрезден и Хиросима это подтвердят.

Или праведная ненависть, что немцы заставят десятилетнего польского еврея батрачить у себя за миску похлебки. Но он до этого батрачил в светлой Франции за ту же миску похлебки. И хорошие французы мгновенно с приходом немцев сдали им его отца. В чем разница между хорошими французами и нехорошими немцами.

Или постоянная злоба и корысть вроде бы угнетенных (например, сцена торговли, где фермерша забирает большие деньги у измученных ребятишек, продавая им неиспользуемую ненужную коляску). А гадкие немцы вдруг ни с того ни с сего бесплатно кормят и одевают оборвыша (хоть им это особо и не стоило, но ведь помогли, и собак как французы не запускали).

Впрочем, концовка (начиная с лодки гестапо) выбивается из канвы своей мармеладностью. Видно, Шют либо не смог придумать развязку, либо по саксонской традиции закончил хеппи-эндом в угоду массовому читателю. Что, без сомнения, понизило градус ценности произведения.

В этой книге нет ужасов, нет ядерных мутантов, нет перестрелок за еду и патроны. Есть тихое медленное умирание остатков цивилизации, при этом сделать описанное общество ничего не может, разве что раздать всем желающим ампулы с ядом, чтобы умереть без мучений. И вот описана такая Умирающая Земля — Австралия, где люди до последнего ходят на работу, потому что ходили туда всегда, устраивают чемпионат по автомобильным гонкам, чтобы узнать, кто в этом году будет победителем, и для того, чтобы начать лов форели на два месяца раньше, устраивают формальное голосование.

В общем, эту книгу сложно рекомендовать, она слишком несовременная, в ней слишком много хороших людей и нет ни одного негодяя. Но при все при этом книга очень хорошая и очень печальная.

«Самое трудное — понять, в чем заключается твой долг. Выполнить его гораздо легче».

Эту фразу можно было бы вынести эпиграфом к данной книге. Пожилой человек пытается выбраться из охваченной войной Франции. По пути он собирает семь человек детей разного возраста, просто потому, что не может пройти мимо и потому, что без него они погибнут. Без пафоса, без надрыва человек делает то, что считает нужным делать и то, что он сделать может. Он только не может бросить детей и спасаться в одиночку, хотя это гораздо проще и гораздо менее рискованно.

Сильный роман. Повесть о настоящем человеке

Очень мощное,атмосферное произведение,которое буквально сбивает тебя с ног,люди,которые знают о том,что конец уже близок не перестают надеяться на спасение,они сажают цветы,читают газеты,и слушают радио,в надежде на то,что где то возможно уцелели и другие,удивительно,как автор постепенно нагнетает атмосферу,и к концу книги,ты уже знаешь чем все закончится,но в глубине души не перестаешь надеяться на то что последние жители Земли все же спасутся,а в конце тебя просто разрывает изнутри,и хочется кричать от боли,сильная,горькая книга

Автор показал одну из версий заката человеческой цивилизации. Получилось мрачно, реалистично во многих деталях, но в тоже время несколько примитивно (дадим скиду на срок создания произведения).

Примерное время, когда радиация убьет всех жителей Австралии известно, и каждый занимается своими делами: покупкой скамеек, рыбалкой, гонками на авто и прочими вещами, до которых руки не доходили.

Как такового действия в романе очень мало, поэтому местами читать скучновато. Сюжетная линия скупа, скажем прямо.

Но все спасает детализация в описании вроде обычных житейских действий. Читаешь, и начинаешь ощущать атмосферу неизбежного конца.

Помните, как у Пратчетта говорил Смерть? «СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ. ЕСТЬ ТОЛЬКО Я».

До прочтения книги «На последнем берегу» я не понимал сути этой фразы. А теперь понял.

Нет надежды.

Нет спасения.

Даже самой-самой малюсенькой надежды нет.

Можно только стараться оставаться хорошим человеком до самого конца.

Очень сильная вещь. С одной стороны, написана для тех, кто любит серьезную литературу. С другой, несмотря на серьезность описываемых событий, читается легко, без всякого напряга. Заставляет следить за действием, сопереживать, даже бояться каждого следующего поворота сюжета.

О чем книга? О человеческом благородстве и достоинстве. О квесте, цель которого выживание. Но не себя-любимого, хотя это тоже желательно. Цель – спасти тех, ответственность за кого взял на свои плечи.

Недостатки? Есть. Некоторая черно-белость. Эти хорошие, те плохие. Как правило, по национальному признаку. Но недостатки эти замечаешь, не чувствуя помехи для чтения и восприятия текста. Ну, а если голову приложить и учесть когда писался роман, то становится понятно – иначе и быть не могло. Ведь середина 20го века – разгар национализма не только в нацистской Германии.

В общем, вещь к изучению практически обязательная. При этом не как школьная хрестоматия – «скучно, но надо» — а как увлекательное, захватывающее чтение.

Что бы вы стали делать, если бы были абсолютно уверены, что через полгода наступит конец света? Наверняка пустились бы во все тяжкие, попытались бы реализовать все самые сокровенные мечты, наверстать всё, что было упущено за предыдущие годы. Герои романа «На последнем берегу» ведут себя совершенно иначе, уверенные в том, что жить им осталось считанные месяцы, они... не предпринимают ровным счетом ничего. Описания романа выглядят очень вкусно — «роман-сенсация», две голливудские экранизации, а на поверку оказывается, что примерно 3/4 текста читать неимоверно скучно. Более того, ожидая заявленного психологизма, я надеялся увидеть острые душевные терзания, мрак беспросветной депрессии, квинтэссенцию саморазрушения, но вместо этого создается ощущение, что читаешь заурядный бытописательский роман, своего рода хроники тихой провинциальной жизни — без драмы, без острых поворотов сюжета и намека на надрыв. В финале ситуация внезапно исправляется, но проникаться духом трагедии уже не хочется, слишком большая усталость накапливается к этому моменту.

Большая часть описываемых событий разворачивается в Австралии после Третьей мировой войны, в ходе которой широко применялось ядерное оружие. В Европе и Северной Америке всё живое было уничтожено, и теперь неумолимая радиация распространяется по всему земному шару, постепенно накрывая Южную Америку и Африку. С персонажами романа мы знакомимся за полгода до того, как радиация достигнет Австралии. Можно выделить три тесно связанные между собой сюжетные линии, действие которых проходит на берегу. Помимо этого автор предлагает нам поучаствовать в трех морских экспедициях американской подлодки, из которых лишь последняя может вызвать какой-либо интерес, по крайней мере там хотя бы появляется определенная цель.

Семейная линия романа ведется от лица австралийского морского офицера Питера Холмса, который получает назначение на американскую подлодку «Скорпион». У Питера есть жена Мэри и новорожденная дочка Дженнифер, тем не менее, большую часть отпущенного судьбой срока он сознательно предпочитает проводить вдали от семьи, которую вроде как любит, где тут логика — мне непонятно. Любовная линия описывает отношения капитана американской подлодки Дуайта Тауэрса и дочери местного фермера Мойры Дэвидсон — получается довольно пресно, целомудренно и вяло. Также можно выделить отдельно линию физика Джона Осборна, который посвящает всё свободное время реализации давней мечты — участию в гоночных соревнованиях на своей «Феррари».

Общество, которое одной ногой уже стоит в могиле, вопреки всякой логике и здравому смыслу продолжает жить без каких-либо социальных потрясений, единственное, что могут позволить себе некоторые — немного развязать с алкоголем. Главная проблема — нехватка топлива для транспорта, со всем остальным полный порядок — еды, воды, электричества в достатке. Паники нет ни у кого — все персонажи, как один, живут иллюзией призрачного будущего — работают на ферме, занимаются своим маленьким садиком, радуются первым успехам маленькой дочери, устраивают вечеринки, ходят в кино и на танцы, в рестораны, участвуют в регатах и ралли. Поразительно, что никому даже в голову не приходит подумать о спасении — начать постройку бункера, попытаться создать ковчег, который может дрейфовать в полярных водах, до которых радиация может и не дойти — полнейший триумф теплохладности и апатии.

Подобно овцам люди сидят и покорно ждут неизбежной гибели, автор делает вид, что такого понятия, как инстинкт самосохранения не существует. Посёлок за поселком, город за городом гибнут от наступающей радиации, при этом ни одному из жителей не приходит в голову хоть как то отсрочить свою смерть — в романе нет ни одного беженца. Я бы еще мог понять, если бы некоторые люди, особенно дряхлые и немощные, смирялись бы с судьбой и предпочитали смерть в постели бегству в неизвестность, но когда тысячи молодых и здоровых людей даже не думают о том, чтобы что-то предпринять — в это просто не верится, всегда найдутся те, кто будет цепляться за жизнь до последнего, верить, что ученые ошибаются, и на самом деле всё не так страшно.

Разбавить монотонное бытописание можно было с помощью морских приключений, но следить за экспедициями «Скорпиона» еще скучнее, чем за событиями, происходящими на суше — описания плаваний даются очень сжато, сухо и коротко — пожалуй, только экспедиция к берегам Америки дает хоть какой-то намек на интригу, итог которой всё одно заранее известен и предсказуем. Финал получился довольно мрачным и тяжелым, иначе и не могло быть — это ясно с самого начала. Автор намеренно затягивает концовку, буквально по минутам, до мелочей расписывает каждую линию сюжета. Я ощущал себя незваным посетителем хосписа, который понимает, что он здесь лишний, есть вещи, которые дозволяется видеть только самым близким людям, поэтому мне хотелось поскорее уйти, плотно закрыв за собою дверь.

Из положительных моментов стоит отметить хороший литературный язык произведения, благодаря которому мне удалось добраться до финала, мужественно преодолевая позывы ко сну. Помимо этого, стоит отдельно поблагодарить автора за мораль этой истории, которая показывает, что за все грехи человечества придется отвечать хором, невиновных нет, равнодушие — такой же грех, как и активное творение зла. Отсидеться у теплого камина, повторяя мантру «моя хата с краю», не удастся в случае чего никому — ты можешь каждое воскресенье ходить в церковь, быть примерным семьянином, трудолюбивым работником, но если ты встаешь на путь пассивного непротивления злу — однажды оно доберется и до тебя. В данном случае воздержусь от рекомендаций — лично мне было тяжело читать этот роман — сначала потому, что скучно и неправдоподобно, а ближе к концу — слишком реалистично, слишком буднично и мрачно, поэтому перечитывать скорее всего не буду.

Очень светлая, печальная книга о надежде и вере, о душевном благородстве, которые несет в себе человек воистину богатый — обладатель огромного доброго сердца. Книга о вроде бы маленьком, но на самом деле великом подвиге человека, остающегося в душе рыцарем, и в семьдесят лет забывающем о собственном благе ради блага других.

Добродетельный старик-англичанин и шестеро одиноких малышей-несмышленышей разных национальностей, старшему из которых всего десять лет, две недели под бомбежками бредут пешком, едут в навозной повозке, а если повезет, то на автомобиле и поезде, по оккупированной немцами Франции в надежде добраться до побережья и попасть в Англию. Героями книги о войне стали не воины, а те, кто сам нуждается в защите – пожилой человек, дети, женщины. И это символично – ведь всякий должен помнить об ответственности за свои поступки, ведь каждый делает в своей жизни выбор, и важно, чтоб этот выбор был достойным.

«Крысолов» — это сильный антивоенный роман, постоянно держащий в напряжении читателя. И пусть финал романа немного сказочен, но это совершенно не портит впечатление о произведении.

Мир разрушен Третьей Мировой войной. Сверхдержавы уничтожили друг друга «грязными» ядерными бомбами и теперь гигантское облако радиации, медленно, месяц за месяцем, ползет к южному полушарию – добить выживших в Австралии, Южной Америке и на юге Африки. Действие романа происходит в Австралии, доживающей последние месяцы. Главные герои – австралийский морской офицер связи Питер Холмс и его жена Мэри; ставший поневоле сослуживцем Холмса капитан американской подводной лодки Дуайт Тауэрс, подруга Мэри Мойра Дэвидсон, и молодой ученый Джон Осборн. Их глазами мы и наблюдаем агонию цивилизации.

Главная проблема этой книги – ее герои очень однообразны. Создается ощущение, что все население Австралии реагирует на смертный приговор одинаково. Видимо, автор не смог выйти за пределы субъективного восприятия и списал героев с себя? Ну не может быть, что и офицеры, и ученый, и гулящая девица, и старый завсегдатай клуба, и аптекари, и продавцы, и солдаты, и моряки вели себя практически одинаково. Только Мэри, поскольку у нее есть малолетняя дочь, которой не суждено вырасти, ведет себя отлично от других – не верит до конца в опасность, впадает в паранойю, паникует. Остальные – занимаются будничными делами, как будто им жить еще сто лет, тихонько выпивают, когда совсем невмоготу. И все. Ни отчаяния, ни массовой паники, ни эпидемии преждевременных самоубийств, ни религиозной истерии, ни беспредела на улицах – ничего этого нет. Только перед концом закрылись магазины, и то потому, что продавцы были уже не в состоянии доползти до рабочих мест. То же и с другими учреждениями. Люди стали чуть больше пить и чуть хуже работать, да еще больше рисковать в спорте – вот и все приметы конца.

Могу сказать, что автор, видимо, очень высокого мнения о моральном облике человечества. Я в эту декадентскую идиллию не верю. Помнится, у Каганова был какой-то рассказ, где Земля сорвалась с орбиты и ученые ошибочно решили, что она упадет на Солнце – вот там был треш и угар, убийства, самоубийства, массовое безумие. Даже жизнь в обстановке повышенного риска отрывает тормоза некоторым личностям, а неизбежная смерть превратила бы как минимум треть населения в настоящих психов.

Здесь же ничего подобного нет. Как и заявлено в эпиграфе – не взрыв, но всхлип.

Но вообще роман производит, даже, несмотря на «сглаженные углы» довольно-таки сильное впечатление. Глубина и беспросветность тупика, в который могло себя загнать человечество. Люди, не могущие смириться с неизбежностью конца, продолжающие по инерции думать о будущем, осознавая, что оно никогда не наступит. Всеобщая жутковатая игра в то, что все нормально. Люди, пытающиеся оставаться людьми до конца – умирают, потому, что кто-то другой обрек их на гибель. Кто-то, лишенный человечности и поплатившийся за это – но потянувший за собой в могилу всех остальных.

Итог: не слишком правдоподобная, но оказывающая сильное эмоциональное воздействие вещь. Очень депрессивное чтиво, появившееся вовремя. Если не пугают мрачные пророчества и атмосфера зловещего упадка – пожалуй, почитать стоит, отличный пример ядерной паранойи эпохи гонки вооружений.

Было бы можно, поставил бы все 100. Книга жуткая, и с каждой новой страницей жуть пробирает глубже и глубже, во-первых, потому, что антураж предельно реалистичен, во-вторых, персонажи, сами не верят, что все это — взаправду. Они пытаются жить, хотя уже мертвы, они строят планы, которым не суждено осуществиться, знают об этом и — не верят. А вы бы поверили?..

Кингу из библиотеки принесла жена – я, грешным делом, даже не подозревал о существовании этого писателя. Она взяла томик из-за нашумевшего романа «На берегу», но больше ей понравился шедший первым в сборнике «Крысолов», с которым она мне и посоветовала ознакомиться.

«Крысолов» — книга о войне. Нет, в ней нет сражений, окопных будней, фронтовых ужасов. А вот подвигам в ней нашлось место.

Пожилой англичанин Джон Хоуард отправился в обычную туристическую поездку – порыбачить во Франции. Но выбрал для этого не слишком удачное время – шла Вторая мировая война. Его знакомые, швейцарский дипломат и его жена, попросили Хоуарда вывезти их детей в Англию, к родственникам, ведь немцы, того и гляди, оккупируют Швейцарию. А дальше происходит то, что не становится сюрпризом для читателей – Германия начинает захват Франции. Но для Хоуарда это стало полной неожиданностью – на отдыхе он твердо решил отдохнуть от военных новостей, а, начав путешествие с детьми, и вовсе лишился свободного времени на прослушивание радио и чтение газет. И теперь он во Франции, захваченной Гитлером, немцы ему, англичанину, не рады, многие французы, «обработанные» немецкой пропагандой – тоже, и, вдобавок, у него на попечении дети, которых ему во что бы то ни стало нужно вывезти в Англию. И это только начало его невеселых приключений.

Мифологический образ Крысолова в романе Шюта получает необычную, гуманистическую трактовку. Хоуард – не похититель, а спаситель для этих детей, он уводит их от родителей, поглощенных войной или погибших, в новую, мирную жизнь. И дудочка у него тоже есть – вернее, дудочки, которые он умело мастерит и дарит детям. Смысл образа дудочки-свистка двойственен – это и примета нормального детства, часть того, что так хотел бы подарить этим несчастным детям Хоуард. Но он и, в отличие от мифологического Крысолова, не манит никого за собой своей песней, не лишает свободы. Он дарит игрушки детям, как хотел бы подарить им мир и свободу. Его задача – обеспечить детям крышу над головой в спокойной стране, свое место в этом мире. А пока – хотя бы какую-то радость в разрушенном мире.

«Крысолов» бьет по самому больному: он показывает, как война сказывается на жизни самой уязвимой части общества – стариков, женщин, детей. В то время, когда солдаты наступают, обороняются, отступают; дипломаты продолжают работать в своих кабинетах; политики «рулят» войной и решают, куда обрушить смертоносный огонь в следующий раз – дети не понимают что происходит вокруг, и так же хотят играть и познавать мир вокруг себя. А мир вдруг стал страшным, непонятным и враждебным. Старикам не легче – мечтавшие о спокойной и размеренной жизни, отдыхе от трудов и волнений, с мрачным недоумением смотрят они на кошмар войны: зачем? За что эти люди убивают друг друга, почему разоряют чужие города? Прожившим так долго странно и дико видеть, как молодые люди, вместо того, чтобы трудиться, строить свою жизнь, проливают кровь и разрушают все, построенное другими. И женщины – большинство их одиноко в хаосе войны, их мужья, братья и отцы ушли и могут не вернуться. И в этом тяжком ожидании им приходится брать на себя все хозяйственные работы, выживать в разоренной стране, зачастую в одиночку. И тяжкий труд зачастую становится радостью, потому, что отвлекает от страшных опасений и тревог.

Несмотря на тревожный настрой и острый сюжет, «Крысолов» — достаточно добрая книга. Но грустная. Вроде бы, все персонажи так или иначе понимают ситуацию, когда дети стали заложниками развязанной взрослыми войны. Но толку от этого понимания немного – кто-то, общими усилиями, спасен, но война продолжается, и дети, старики и женщины продолжают гибнуть.

Итог: сильный антивоенный роман от англо-австралийского классика, ставшего в России «автором одной книги». Но, как по мне, «Крысолов» намного интереснее и актуальнее, чем «На берегу» — ядерная угроза давно уже стала гипотетической, а вот обычные войны на Земле не прекращаются, и все так же льется кровь мирных людей и детские слезы.

Шют известен, наверное, в первую очередь романом «На берегу», печальной историей о последних днях человечества. Из его небольшой библиографии на русский переведено очень мало, что, как мне теперь кажется, большая потеря для тех, кто не владеет иностранными языками. «Trustee from the toolroom» (можно перевести примерно как «Опекун из мастерской») , может быть, не литературный шедевр, но он, во-первых, показывает другие «стороны таланта автора», что само по себе неплохо. Во-вторых, это просто приятное чтение, с добрыми персонажами и неторопливым развитием событий. Иногда это именно то, что нужно, когда требуется отдых от драм одного реального и множества выдуманных миров.

Завязка романа чем-то напоминает «Двенадцать стульев»: Кит Стюарт — маленький человек, ведущий размеренную и крайне неинтересную для стороннего наблюдателя жизнь. После кончины близкой родственницы (в данном случае — сестры) он узнает о существовании спрятанного «сокровища» в виде бриллиантов на огромную сумму. И главный герой, разумеется, намеревается его раздобыть. И на этом сходство заканчивается. И начинается одно большое различие.

В романе Шюта все персонажи — хорошие люди.

Будь это редактор крошечного журнала, посвященного моделированию, или американский магнат, заправляющий многомиллионным деревообрабатывающим предприятием, служащий в порту одного из полинезийских островов или капитан шикарной яхты, все они отзывчивые и душевные. Каждый готов на некоторое (порой достаточно значительное) физическое и, главное, душевное усилие, чтобы войти в положение и принять участие в судьбе другого, зачастую вообще им не знакомого человека. И, конечно, замечательно то, как столь, казалось бы, камерное и не зрелищное занятие, как моделирование, может связать людей по всему миру.

Конечно, произведение не без недостатков. Возможно, это субъективно, но самое начало показалось мне неоправданно неторопливым. Описание морского путешествия, изложенное день изо дня, не является чем-то особенно захватывающим. Перечисление специфических терминов — названия парусов, мачт и всяческих механизмов, даже на русском языке всегда навевали на меня тоску, а уж разобраться во всем этом на английском, да еще и слушая аудиокнигу, вообще невозможно.

Но в конце концов, от романа остается приятное, теплое чувство. Возможно, я как-то неправильно подбираю книги для чтения, но для меня это оказалось новым ощущением.

Ближе к финалу книги не покидало нестерпимое желание-по быстрее бы эти недоумки загнулись(ну совсем не жаль этих инфантильных,никчемных «людишек» с очень маленькой буквы «л»).

Я хочу начать свой отзыв на этот роман так же, как и отзыв на рассказ Брэдбери «Завтра конец света». Наступил последний день Человечества, и ничего уже не будет. Можно не строить планы на будущее, не заботиться, что не хватит денег на образование детей, не думать, сможешь ли выплатить ипотеку или погасить кредит за машину. Можно не волноваться о глобальном потеплении или грядущем ледниковом периоде, загрязнении моря или нашествии инопланетян. Возможно, все это случиться, но Человечества к этому моменту уже не будет.

Все это так. Маленький клочок Австралии и затихающие голоса, разбросанные по свету — вот и все, что осталось от Человечества. Последние люди, знающие, что приговор уже вынесен, и ничего изменить нельзя. Не будет никакого голливудского финала со спасением в последний момент или вмешательство божественных сил, увидевших раскаяние и решивших помиловать своих блудных детей. Есть только один выбор — как и на что потратить оставшиеся дни.

Одни до последнего будут жить той жизнью, которую вели всегда, продолжая заниматься повседневными делами: стричь газоны, украшать цветами сады, воспитывать детей, обрабатывать поля и торговать в магазинах. Другие постараются осуществить самые заветные свои мечты: победить в автогонках, поймать самую большую рыбу, овладеть новой профессией или полюбить достойного человека. Никакой паники, никакой патетики. Смирение перед неизбежным, достоинство и тихое мужество.

Милые, хорошие люди, добрые, преданные и милосердные, уход которых наполнен тихой печалью, а не громкими стенаниями, светлой грустью, а не злобными обвинениями небесам. И весь роман такой: тихий и печальный, без особых событий и с массой бытовых подробностей, которые бередят душу своей жестокой обыденностью.

Герой ищет подарки для своей семьи. Обычная вещь в мире, если не знать, что семьи уже нет несколько месяцев. Рыбак вытаскивает огромную форель — последнюю в этом мире. Женщина высаживает цветы, которые никогда не распустятся. Мужчина везет домой садовую скамейку, на которой никто и никогда не будет сидеть. И все это — затихающая мелодия ухода, расставания и печали.

Все это так. Роман хорош: душевно, трогательно и болезненно. Милые и добрые люди вынуждены умирать из-за чужих ошибок. Чужих? Ясного и четкого ответа в этом романе на этот вопрос нет. Так чтобы читателя пробрало до самых пяток, от осознания причин, ведущих к таким ужасным последствиям. Чтобы ответ впечатался в память и не давал потом покоя до конца дней. Есть лишь несколько фраз и полунамеков, стертых печалью и неизбежностью.

У Брэдбери рассказ обличал обывателей, игнорирующих мир за окном и прячущихся в собственных мирках. И люди на последнем берегу, в сущности, ничуть не лучше. Милые, добрые и милосердные, которые очень долго прятались в своих придуманных маленьких мирках, не замечая, что огромный мир за окнами катится к концу, находя оправдание собственному равнодушию и безразличию. Они не замечали целый мир, потому что им не нравилось, что в нем происходит. Потому и отдали его тем, кто распорядился им не лучшим образом. Но только мир — един, и последствия пришлось расхлебывать всем вместе, без различий — властолюбивым политикам, верным долгу военным и милым домохозяйкам, мечтающим о лучшем садике на свете. И вывод прост: самые жестокие вещи, совершаемые отдельными негодяями, всегда происходят при молчаливом попустительстве милых, добрых, но равнодушных людей. Актуально по-прежнему, что ни говори. Может даже еще актуальней.

Южное побережье Австралии. Порт Мельбурн, прилегающие городки, фермы — берег. Волей злополучной судьбы последний оплот человечества. Неумолимо надвигающаяся смертельная угроза. И люди, которые просто не могут поверить в то, что неведомые безликие политики на другом конце света определили сроки их жизней.

Что испытывает человек, внезапно узнав, что ему осталось жить полгода? Сначала не верит, потом надеется на «авось и минует меня чаша сия». Но чем ближе роковая дата, чем больше появляется доказательств неотвратимости беды, тем сильнее ощущение неизбежности конца. И как же хочется прожить за эти считанные месяцы целую жизнь!

Роман Нэвила Шюта о таких людях. Почти у всех одинаковые мысли: «Невообразимо. Не укладывается это у меня в голове». Они знают ужасную правду, но продолжают влюбляться, воспитывать детей, выращивать цветы в саду, возделывать поля, планировать будущее! Продолжают жить. И, смирившись, живут сегодняшним днем, понимая, «то так больше никогда не будет, что эти субботы и воскресенья неповторимы». И стараются уместить годы в эти мгновения, провести последние дни счастливо, исполнить мечту свою или любимого человека, успеть испытать как можно больше. При этом каждый из описанных Шютом людей остается Человеком: при вседозволенности оплачивают покупки в магазине, спрашивают разрешения, соблюдают правила.

Наблюдать за мучительной агонией человечества, описанной в романе, тоскливо и больно. При всем при этом, в книге нет безысходности, она светлая, духовная. Все персонажи благородны и чисты, здесь нет подлецов, никто из героев не осквернен и тенью грязной мыслишки. Писатель создал преувеличенно возвышенный образ остатков цивилизации. Словами одного из героев — последние полгода, «может быть, это — время спасения души». Писатель проявил милосердие к своим героям, он позволил им уйти по личному желанию, в момент примирения с собой и собственной участью.

«На берегу» — роман-катастрофа о несбывшихся надеждах, поломанных судьбах, разбитых сердцах. Вроде бы пессимистично и психологически тяжело, однако, после прочтения остались исключительно теплые, совсем не мрачные настроения.

Роман этот — мировой бестселлер, но по-русски, кажется, не издавался. Его можно было бы издать в советское время (с предисловием, подробно разбирающим идеологические ошибки автора) или в 1991 г. (с восторженным предисловием о правильной идеологии автора).

Как любовный роман — книга очень мила. Любовь на фоне мировой войны,

Автор специально подчеркивает в предисловии, что самые мелодраматические сцены — правда. Действительно, японцы гоняли 100 белых женщин по Суматре, пока их не осталось 40, и, действительно,

Вторая часть книги может очень позабавить человека, прочитавшего в свое время много советских книг. История того, как городок преображается благодаря частной инициативе и предпринимательству, слишком похожа на советские книги, где жизнь преображается благодаря воле партии и коллективному труду.

Читать — или как любовный роман (очень симпатичный), или параллельно с какой-нибудь советской книжкой про благодетельную роль партии и подмечать сходные вещи (с противоположными знаками).

Конец. Когда приходит конец, каждый по-своему воспринимает мир, ловит последние моменты, и не до конца верит, что рано или поздно безысходность одержит верх над всеми ощущениями и переживаниями. Книга полностью пронизана именно безысходностью, которая нависла над целым сообществом людей после атомной войны. Разбирать по кусочкам произведение, считаю не правильным, потому что автор не ставил перед собой цель раскрыть технические стороны ядерной катастрофы, нет, только человеческая жизнь в моменты последнего кризиса. Отношения. Чувства. Переживания. Вера в будущее, которого нет, вот задумка, и в результате, что бывает очень редко, книга меня не просто удивила, а заставила прочувствовать жизнь каждого героя.

:rev: Первый раз читала в 1972 году, впечатление было огромным и очень мощным. Таким, что посмотрев фильм с глупейшим названием «На пляже», сразу узнала сюжет и полезла в шкаф искать книгу. Нашла. Единственная книга издательства «Флокс», которая у меня сохранилась, а ведь были почти все — продала, найдя тому, что мне было интересно замету. Сохранила несмотря на отвратительную бумагу, дублированного Гарднера и «неправильный формат»...

Технически книга устарела глубоко и давно. «Ползушая радиация» — будем смеяться вместе!

Но разве в этом дело? Полеты на Луну на пушечном ядре устарели тоже...

Живые герои, которым сопереживаешь важнее, правда. Люди знают, что погибнут, но они рожают детей и сажают цветы, которые зацветут, когда их уже не будет...