Прочитав до того у Эверса лишь его прекрасный страшный рассказ «Паук», я и от этого романа ожидал того же – ожидал образного немецкого Лавкрафта, или, как минимум, немецкого Эдгара По. Но роман скорее напомнил мне Гофмана (и если подумать, то это даже логичнее). Я увидел гофмановское сочетание иронии и страха, когда бесшабашное насмешливое повествование вдруг бросается в неизъяснимую игру рока, в ожившие предания и тонкое описание человеческой жестокости. Это довольно редкое сочетание – так как, вероятно, не каждому автору оно под силу – но здесь, на мой взгляд, это играет; игра контрастов. Здесь гофмановское студенчество, похожее на лихой разбой, и гофмановская профессура (медицинская и юридическая), отдающая то чудачеством, то запретным знанием. Гофман изучал науку своего времени и вплетал её в свои истории – например, сомнамбулизм, и, кстати, он есть немного и тут – Эверс строит замок своего романа на медицине (процесс создание Альрауне, это ведь, по сути, искусственное оплодотворение – далеко идущая, почти научно фантастическая идея для 1911 года). Здесь есть и мотивы гофмановского двойничества, но не в плане раздвоения личности, а в плане соединения двух противоположных сил – успех и горе несёт Альрауне одновременно; природную непорочность и греховную страсть; она сама будто двупола, и мальчик и девочка. Последнее совершенно в эзотерическом духе, почти алхимический символ. Эзотерическое прорывается в сюрреалистических, будто зашифрованных, как кабала, интермедиях – и, по-моему, такой намёк на большую сложность, на более глубокие пласты восприятия истории, очень идет роману.

Но если это и Гофман, то Гофман двадцатого века, его начального перелома. Он будто стоит на гребне, по одну сторону которого – буржуазная пошлость, а по другую – грядущая развязность и распущенность. Удивительно, что при рекламе романа (сейчас) не стоит штампованное «Сенсационная история!». Не знаю, воспринимался ли он по выходу, как сенсационный, но даже сейчас, по-моему, он может наморщить нос любителям чистой морали. Из-под его строк, как сколопендры из-под камня, выскальзывает развращённость рискованная даже по нынешним меркам – степенные профессора, соблазняющие девочек и мальчиков, светские дамы, возбуждающиеся от созерцания хирургических опытов и вида казней, погружение в мир плотских увеселений, проституток и убийц; та же героиня с её мнимой, но визуальной двуполостью – опасная по нынешним временам вещь, не говоря уже о её «играх» с отчимом, и сексуальной (в её-то несовершеннолетние годы) властью над мужчинами. Однако это «Сенсационное!» и не возникает во время чтения. Во-первых, потому что автор оставляет всё фоном, рельефом фатума, чертами обезшкуренного мира. Он не смакует и не делает ставку на это – не старается привлечь всей сексуальностью и патологичностью романа смакователей оного или, наоборот, возмутить поборников морали (сейчас, к сожалению, многие авторы так и поступают). Не смакование разврата получается, а ухмылка по его поводу. Во-вторых, текст уносит – пропитанный иронией и фатумом, по-своему очень легкий в чтении (всё исключительно моё мнение, конечно же), он проглатывается очень быстро и воспринимается (лично у меня так было) цельно, без выпячивания каких-то отдельных вещей и примет.

Наверное, может быть несколько толкований его смысла (помимо буквального, конечно же). Но мне сейчас видится, что Альрауне в символическом смысле – богатство. Оно, как золото в сказках – металл, непригодный ни для чего кроме как обменных дел, добываемый из-под земли (как корень мандрагоры-альрауне), в которой лежат мертвецы. Оно – власть, практически мистическая. Оно открывает двери, умножает само себя, приносит успех и любовь сластолюбцев (заметьте, какой противоположный эффект Альрауне имеет у прислуги, людей по определению знающих физическую цену денег), заставляет терпеть унижения и тут же влюбляет в себя. Оно – счастье и несчастье, так как за нечестными деньгами приходит своя кара, так как оно же служит причиной бед, грабежей и убийств. Оно же – тут – как живое приданное, живой магнит, губит мужчин, молодых и старых, заставляет друзей стреляться насмерть. Отказ от него и попадание под его власть одинаково губительны. По-моему, есть в этом что-то…

Единственным минусом я мог бы назвать концовку романа. История, по-моему, раскалена настолько, что такое простое избавление мира от живого Альрауне кажется мне довольно простым. Но могло ли быть иначе?

Хорошая хоррор-атмосфера с местным оттенком немецкой улицы Винтерфельдштрассе в Берлине, где происходят странные вещи. Для кого-то обыденность, а для кого-то разгадка тайн Египетского прошлого........

В этом рассказе нет никакой мистики — только несчастливое стечение обстоятельств, приведших к трагедии, в результате которой одна половинка очень недолго счастливой пары оказалась мертва, а другая всю оставшуюся долгую жизнь прожила с искалеченными душой и телом.

Основной рассказчик этой истории — жандарм, бывший кайзеровский стрелок. Его давний приятель, хозяин гостиницы, где они собрались, лишь поддакивает ему в нужных местах, ибо сам был участником описываемых событий. Поводом для экскурса в прошлое этих людей стал интерес третьего собеседника, который мимоходом поинтересовался одной старухой-попрошайкой, очень старой и скрюченной. Его заверяют, что Сибилла Мадруццо — так зовут попрошайку — вовсе не так стара. На самом деле она моложе и жандарма, и владельца гостиницы. И когда они, три друга, были в неё влюблены. Третьим был их сослуживец по военной службе.

Сначала мы узнаём, как три бравых кайзеровских стрелка влюбились в одну девушку — красивую и стройную. Как они пытались сохранить свою дружбу, каждый втайне надеясь, что именно он в результате окажется тем счастливчиком, который станет мужем Сибиллы. Дело дошло до того, что они даже тянули жребий, в какой очередности беседовать с ней на едине, чтобы признаться в своих чувствах. Увы! — или ура! тут уж как посмотреть — дальше первого разговора тет-а-тет дело не пошло. Сибилла приняла предложение Уффоло, остальным двоим осталось только смириться со своей неудачей.

Всё бы было хорошо, если бы не тот факт, что счастливый теперь уже жених не имел склонности напиваться. О чём знала и чего не одобряла его избранница. И по странному выверту судьбы именно её желание удержать его от выпивки сыграло с этой парой жестокую шутку. Ну и ещё слишком легкомысленное отношение Уффоло к змеям.

Рассказ можно отнести скорее к триллерам. Весь ужас достаётся участникам описываемых событий.

Место действия — Соединённые Штаты Америки, на юге штата Иллинойс, в так называемом «Египте», где проживают выходцы из Восточной Европы и России. В городке, основанном и построенном немцами и уже давно ими покинутом. Если не считать покойников на единственном в округе кладбище.

Время действия — Первая мировая война, до и во время эпидемии «испанки».

Структура этой новеллы напоминает известное произведение Стефана Цвейга про 24 часа из жизни женщины: автор (рассказчик №1) знакомит читателя с событиями, о которых он узнал от некоего господина голландского происхождения (рассказчик №2), который, в свою очередь, включает в свой рассказ историю своего друга, рассказанную — хоть и с большим трудом — им самим (рассказчик №3).

Рассказчик №2 сматывается из Нью-Йорка, чтобы избежать гонений на тамошних немцев, с которыми он имел дела. В городке, где он в результате оказался, ему удается запудрить мозги директору местного химического производства, выдав себя за ученого-химика из Германии. И эта история сама по себе могла бы стать отдельным рассказом, причём юмористическим. Здесь же он сводит знакомство со странноватым, но миловидным американцем Стефом, который работает на кладбище. И живёт прямо там же, в склепе. Довольно быстро пройдоха голландец понимает, что у парня есть какая-то тайна, которой он совершенно не хочет делиться. Но терпение и труд всё перетрут! Нет преград для человека целеустремлённого, даже если для этого придётся подружиться со странным могильщиком.

Я не знаю, как у Эверса так получилось, но он сумел написать очень поэтичное произведение о таком отталкивающем выверте человеческой психики как некрофилия. Причем сам этот выверт не становится в глазах читателя более привлекательным. Но как же необычно — и да, красиво — написано!

Вообще, ужасов, чтобы вот прямо «у-у-у! страшно!», в этой новелле нет совсем. Зато есть драма, и психология характеров двух весьма занятных персонажей. Причем, если об отношении Стефа к своим «объектам любви» Эверс пишет достаточно недвусмысленно — он в них влюбляется и проводит с каждой из них одну ночь, — то отношение к самому Стефу «голландца» (рассказчика №2) остаётся несколько неопределённым. По тому, что он характеризует своего молчаливого друга как миловидного (hübsch) и по многочисленным подаркам, можно сделать вывод, что он тоже по-своему влюблён. Но сам он в своем повествовании усердно подчеркивает, что они друзья, и ничего больше.

«Слабонервным читать не рекомендуется» -вот такая многообещаюшая надпись (и вполне себя оправдывающая...) подчёркнутым шрифтом присутствует на титульной странице книжечки «Паукъ» (1909-й год, Санкт-Петербург, типо-литография «Евг.Тиле пр.» Адмиралтейский канал,17. Книгоиздательство «Оригинальные новинки»).

Рассказ, конечно, построен мастерски, и в отличии от бесчисленных стандартных историй о привидениях или вампирах, здесь присутствует ещё и визуальная метафора. Особенно выделю два момента. Первый, когда рассказчик разглядывает в деталях занятие, которому придается Кларимонда. Смысл в том, что вроде как речь идёт об обыденном, но именно в этот момент у читателя должна закрадываться мысль об ужасной аналогии («...у нее три окна, но сидит она лишь у того, которое приходится напротив моего. Сидит она там и прядет на маленькой старинной прялке. Я однажды у бабушки видел подобную прялку, но бабушка ею никогда не пользовалась -она досталась ей в наследство от какой-то старой тетки....»). И второй «страшный» момент, когда Ричард Бракмон живописно описывает травлю паука, под влиянием любовных мечтаний угодившего в сети сильной самки крестовика на окне, и встретившего закономерную погибель.

Собственно, поэтому я и думаю, что дореволюционный переводчик был абсолютно прав, назвав рассказ именно «Паук», а не «Паучиха» (что, кстати, придает звучанию немного насмешливый оттенок). Ведь идея вполне может состоять в том, что «паук» -это сам рассказчик и есть, попавший в сети, т.к. с ним он и отождествляется (о чем автор недвусмысленно намекает в данном эпизоде).

Попутно замечу, что старинный перевод показался мне очень достойным. Более того, устаревшее словообразование играет антикварным рассказам ужасов только на руку, добавляя красок. Это тот случай, когда ветхую пыль не нужно стирать с поверхности -иначе можно подпортить ощущение. «Когда полицейский снимал с окна труп сержанта Карла-Марии Шомье, то из открытого рта покойника выполз большой черный паук. Дворник отбросил его щелчком и воскликнул: «Чортъ возьми, опять такая же скотина!».

Итог: классика жанра, ни отнять, ни прибавить.

«Я иду дорогой паука в некое такое никуда, это удивительнейший путь...».(©)

Нормальный хоррор «с кровью» и кишками наружу. Однако нехитрый смысл небольшого рассказа побольше, чем просто сплаттер. Одержимость «томатным соусом» как детская болезнь католического священства в лице отдельно взятого padro.

Изложено достоверно.

PS. При чтении вспомнилась средневековая испанская песня из «Капитана Блада»: «Вот какие славные обычаи в Кастилии!»

Под обложкой дивного московского издания 1909-го года «Гансъ Г.Эверсъ. Страшные разсказы. Книга первая» запрятаны пять рассказов, причём все они входили в немецкий сборник «Das Grauen», как раз и указанный на настоящей странице. А раз так — отличный повод ознакомиться с ними глазами первых российских читателей (в чем им более ста лет тому назад оказал щедрую помощь переводчик Ром. Бреннеръ).

# 1 «Томатный соусъ»: несмотря на столь миролюбивое название, история сворачивает в неожиданно жёсткое русло. «Тут только я заметил, что в землю врыты два, горизонтально положенных, толстых бревна, при чём на каждом торчало по два железных кольца...» — уже в этой, казалось бы простой фразе чувствуется, что ожидается нечто зловещее, подготовка к какому-то нетипичному действу. Не могу не отметить, что несмотря на стилистику рассказа, перевод Бреннера несколько сдабривает атмосферу в сторону веселья, особенно во фразочках типа «поп схватил меня за локоть» (как я понял, в более поздних переводах «поп» превратился в «padre»).

В издании нет поясняющих сносок, и для общего понимания требуется знать, какие картины рисовал севильский художник Сурбаран, а также что за гремучий напиток такой существует пиренейский — «агвардиэнте» (кстати, Бреннер, видимо, был утомлен написанием этого непривычного заморского названия и часто для краткости именовал его в тексте по-простому- «водка»).

Однако, согласен с тем, что самыми жуткими словами в рассказе являются финальные речи (если вырвать их из контекста, они кажутся добрыми и жизнеутверждающими, но если знать, о чём до того поведал автор, то слова приобретут совсем иной смысл) : «Когда мы вышли на большую дорогу, поп послушно следовал за мною. Он взял меня под руку и забормотал: «О жизнь! Какими чудными наслаждениями дарит нас жизнь! Как радостно жить!».

# 2 «Сердца королей»: скорее, исторический пафмлет (хотя и не лишенный некоторого своеобразия), и, попутно — вот все ли помнят, Людовик Капет — чье это прозвище?...

# 3 «Волшебное царство»: под таким названием могло скрываться всё что угодно. Оказалось, это первые впечатления юной Голубой Ленточки по прибытию в Порт-о-Пренс. Также достаточно спорно...

# 4 «Господа юристы»: больше похоже на эссе с размышлениями по заданной тематике, чем на самостоятельный рассказ.

# 5 «Невѣста тофара»: на мой взгляд, лучший рассказ московского сборника. Опять же, в переводе Бреннера есть комические нотки, особенно когда рассказчик то устает «как ломовая лошадь», то бесконечно повторяет «Чортъ возьми!». Но история знакомства главного героя с душевным господином Фрицем Беккерсом -любителем кошек, интересна и захватывающа сама по себе, равно как и неожиданный поворот в сторону египтологии (да и апартаменты, которые они нашли, устроены с явной причудой — чтоб попасть в дальние две комнаты, необходимо пройти через другую жилую комнату, ибо отдельный коридор был не предусмотрен..).

Эх, и ведь предупреждала подруга рассказчика (чуткое женское сердце не обманешь): «Надеюсь, Вам понятна причина, почему я не желаю Вас больше знать: раз Вы предпочитаете мне Вашего отвратительного приятеля — я лучше сама уйду!».

Итого, общее впечатление — по-настоящему страшными можно считать только два рассказа (первый и последний), но даже если бы в коллекции Эверса ничего больше не сохранилось, этих двух произведений было бы достаточно, чтобы войти в историю «чёрной» литературы ужасов.

Отличный образец классической готической литературы. Это небольшой рассказ с загадочной, мрачной атмосферой и главным героем, чьё ироническое повествование мне симпатизирует. Забавно видеть, что он уверен в своей правоте, а затем наблюдать, как он медленно сходит с ума, и в итоге повторяет судьбу прошлых жителей этой злополучной комнаты. Действительно, мне было весьма увлекательно читать про его полубезумное состояние и замечать странности, на которые он не обращал внимание. А эта их игра, несмотря на детскую простоту, показалась мне жутковатой.

Мне также понравилась сцена, где главный герой наблюдал за тем, как паучиха убивает своего самца. Вышла очень хорошая метафора того, что в целом происходит в книге. Жаль, он ничего не понял. Несмотря на отсутствие интриги (вся загадка и так уже понятна с первых страниц), читать было захватывающе, и я всё же надеялась, что главный герой не поддастся соблазну. Увы, увы...

Получился очень классный образ девушки-паучихи, Арахны. На самом деле, про неё практически ничего неизвестно – главный герой даже имени её не знает, и это, наряду с таким удручающим концом, создаёт мистическую атмосферу, ведь мы не знаем, почему всё это происходит. Кто такая Кларимонда, откуда она взялась? На эти вопросы нет ответа, но в этом и кроется особая изюминка рассказа. В целом, это частое явление в подобных классических «ужастиках» – мы не знаем всех деталей.

Рассказ весьма хороший, жаль, что у него нет достойного, красивого издания на русском – я бы очень хотела иметь его на своей полке. Мне кажется, какое-нибудь издательство вроде Рипол-Классик (у них же есть коллекция «Метаморфозы») очень подошло бы этому произведению.

Приступая к чтению романа Ганса Эверса «Превращенная в мужчину», я испытывал сильные колебания. Во-первых, при всем уважении к творчеству этого писателя, я не могу сказать, что оно мне сильно импонирует (особенно тяжело воспринимались многочисленные эпизоды жестокостей и извращений). Во-вторых, смущало название романа: я сомневался, что мне будет интересно читать историю транссексуала, да еще в изрядном объеме.

Жестокостей в романе нет (хотя ситуаций резких и острых много, но это совсем не то, что имеется, например, в одном из самых известных рассказов Эверса — «Богомол»). Что касается «превращения в мужчину», то здесь возьму на себя смелость выразить несогласие с русским переводом названия. В оригинале роман называется Fundvogel, что можно примерно перевести как «Птица-найденыш»; в тексте прочитанного мной перевода применен оригинальный вариант «Приблудная Птичка». Это принципиально важно, так как именно название содержит указание на ключевую характеристику главной героини, определяющую основную часть сюжетной ткани романа.

Откуда же возникла идея смены пола главной героини, которую зовут Андреа (имя, конечно, «говорящее»; в русском переводе почему-то использован англофицированный вариант Эндри) Войланд? Причиной является взбалмошная избалованная девица, дочь мультимиллионера, имеющая лесбийские склонности. Из-за ее пристрастия к Андреа у отца девицы возникла идея предложить той (явно разочарованной и уставшей от жизни) сменить пол. Такова завязка, которая занимает немного места и воспринимается терпимо (хотя эту часть романа я оцениваю низко).

Бóльшая (но не вся) часть книги представляет проникновенную и трогательную (не побоюсь этих слов) психологическую драму Андреа и нескольких причастных ей весьма колоритных персонажей. Еще интереснее мне было то, что эта драма развернута в социально-бытовом контексте конца XIX — начала XX века (начиная с жизни Андреа в графском поместье в районе германо-нидерландской границы).

К сожалению, высокий уровень драматизма присутствует не на всем протяжении произведения (хотя, если подходить «математически», то около трех четвертей книги заслуживает высшей оценки). Роман заметно блекнет и «провисает» на стадии подготовки к операции по смене пола. И еще ниже опускается после появления измененного героя, которого теперь зовут Андреас (Эндрис в прочитанном мной русском переводе). Как я и опасался, представленная в виде нелепой смеси фарса и трагедии история транссексуала, в которой вдобавок слишком значительное место заняла богатая девица, оказалась мне неинтересна и неприятна.

Однако глубокомысленный экспрессивный финал романа искупил эту слабину, поэтому итоговая оценка высокая.

Осталась в некотором смятении и не могу утверждать, что в рассказе есть особая изюминка. Либо я просто не нашла ее. В целом — это достаточно атмосферная история. Но скорее, за счет описания дикой природы и попыток ее завоевания неприспособленными колонистами. Пожалуй, это тот редкий случай, когда предыстория гораздо интереснее финальной развязки. По крайней мере, именно так я восприняла изложенное: если в начале автор перечислил факты трагической смерти легионеров как результат неистощимой фантазии аборигенов, то финал я ожидала в том же духе, но в разы кровожаднее.

Старик-колонист, большой друг легионеров (в прошлом), вынужден проводить свои дни без должного общества, а потому несказанно рад приезжему соотечественнику и всячески старается удержать гостя при себе подольше. Даже готов в обмен на трехнедельное общение поделиться страшной историей, которая поставила крест на его дружбе с легионерами. Его монолог и длительное описание виновника событий должны были помочь понять мотивы содеянного, но по факту оказались даже лишними, т.к. основная характеристика, объясняющая поведение, прозвучала всего в одном абзаце — кратко, как итог:

Далее идет описание последовавшей расправы, которую лично я восприняла не менее отстраненно, чем перечисленные до этого факты жестоких убийств. И пожалуй, именно здесь кроется секрет истории. Старик посчитал себя невольным виновником произошедшей драмы, т.к. сам ввел в дом Хонг-Дока морского кадета. Он привечал легионеров и поддерживал связи с местным населением. Случившееся заставило его пересмотреть свою позицию и выбрать добровольное уединение. И именно эта участь достойна большего сожаления, нежели судьбы заведомо виновных. Хотя и этот момент спорный...

Приятное, но пустоватое чтиво. Ничего нового к образу По не добавляющее. Впрочем, хотелось Эверсу написать — написал. Но у герра Ганса художественные произведения (по крайней мере часть из них) сильно поинтереснее будут.

Мистический «абсурдный» рассказ. Интригующая завязка, сюрреалистичная середина, достаточно логичный конец. Вероятно, рассказ на один раз, но, написанный в 1908 году, он читается свежо даже в 2020 году и оставляет приятное послевкусие.

Не умаляя художественную значимость романа Г.Г. Эверса «Альрауне» (написан он, безусловно, талантливо), в своем отзыве я все же предпочел избрать критическую позицию. Произведение в целом меня не увлекло, не было ощущения, что это «моя книга», а в качестве конкретных обоснований укажу два пункта.

Во-первых, образ главной (заглавной) героини показался мне недостаточно ярким, недостаточно глубоким и недостаточно убедительным. По-моему, здесь автор не преуспел изначально, уже в образах ее родителей. Кого я увидел: отец — дегенерат со склонностью к примитивной (дикарской) жестокости; мать — веселая проститутка, и, как подчеркивается, шлюха не только по профессии, но, главное, по природе. Оба родительских персонажа блеклые, мелкотравчатые, крайне поверхностные. И это особенно удивительно ввиду того, что они вышли из-под пера того же писателя, что создал такой шедевр, как рассказ «Богомол». Вот где глубина и яркость женского образа! — аристократка элитарного имиджа и [внешне] сдержанного нрава, и сколько же в ней скрытой страстной порочности. Усилить акцент на сексуальности (столь же потаенной, конечно), и ей в пару отца, на такой же ступени развития, с такой же глубоко извращенной латентной порочностью — и получились бы родители Альрауне, которых я бы признал.

Во-вторых, книга показалась мне затянутой, из-за чего ее смысл и, скажем так, психологический импульс «размазаны» по чересчур длинному пространству. Удачный контрпример — тот же «Богомол», где смысл густо сконцентрирован всего в нескольких патологических эпизодах, отчего имеет поистине грандиозный эффект. В «Альрауне» таких эпизодов слишком много, они полностью предсказуемы (это особенно заметно в истории про шофера Альрауне, будущая гибель которого очевидна с первых строк). Думаю, не следует затягивать произведения, смыслом и содержанием которых служат патологии. Когда их число умеренно, они могут вызвать любопытство, заворожить, произвести сильное впечатление. Когда их много, они попросту утомительны.

«Альрауне» книга безусловно интересная, как по замыслу, так и по форме. При этом не захватило меня произведение, не могу назвать его ни великим, ни полным каких-то новых смыслов. Оговорюсь, что читал роман в наиболее распространенном переводе М. Кадиша, на мой взгляд, вполне художественном и весьма бодром. Может быть слишком бодром, не почувствовал я какой-то особой атмосферы, флера таинственности и т.д., о которых пишут ценители — это, вероятно, моя беда, раз многим роман так уж пришелся по душе. Из сильных сторон произведения хотел бы отметить выпуклые и запоминающиеся характеры основных героев, достоверные описания мотивов их поведения, страстей, движущих ими. А вот подробно преподнесенная любовная история показалась довольно примитивной и изложенной довольно фальшиво.

Роман в целом не сильно меня затронул, но идея о том, что зло сознательно и бессознательно творится людьми и радостно приносится ими в мир ради любопытства, тщеславия, по недомыслию и пр. понравилась, особенно учитывая время написания, ведь уже ученый мир активно прорывался к сердцу материи, не сильно задумываясь о возможных последствиях, до создания абсолютной смерти оставалось не так много времени. Основная же мысль романа, заключающаяся по моему мнению, в том, что порок и зло могут породить только зло, не показалась оригинальной, хотя форма ее художественного воплощения безусловно своеобразна. Если удастся найти роман в переводе Одинцовой, обязательно ознакомлюсь, чтобы сравнить подходы переводчиков.

Главный герой Франк Браун заинтересовал, собираюсь прочитать теперь и другие два романа Эверса из цикла.

Наконец-то у нас, русскоязычных поклонников творчества Эверса, появилась возможность прочитать заключительный роман трилогии о Франке Брауне — «Вампир». И он значительно отличается от своих романов-предшественников, да и вообще стоит особняком от темной прозы автора, к которой мы могли привыкнуть, читая его классические сборники «Ужасы» и «Одержимые».

Для тех, кто еще не знаком с «Вампиром», я бы вынес следующее предупреждение — не ждите, что это роман ужасов. Написанный и изданный во времена бума вампирской тематики (спасибо «Дракуле» Стокера), озаглавленный «Вампиром», роман затрагивает тему вампиризма не так, как это делается в «классической готической прозе».

Прежде всего роман — политический. Франк Браун здесь — уставший, пресыщенный человек, от амбициозности и игр в сверхчеловека которого почти ничего не осталось. Это и закономерно, учитывая, что предыдущие «эксперименты» Брауна в романах «Ученик чародея» и «Альрауне» закончились провалом. Великая война, которую позже назовут Первой мировой, застала Брауна на немецком пассажирском корабле «Тюрингия». Подобно главному герою, который не знает, где ему остановиться, корабль не может найти пристанища — на борту царит желтая лихорадка, порты различных стран отказываются принимать у себя корабль с заразой, да еще и с немцами на борту, на которых ополчился весь мир. В конце концов, подкупив американский морской патруль, Брауну удается попасть в Америку, в Нью-Йорк, где его берет под крыло его старинная знакомая — Лотте Леви, с которой мы впервые познакомились в самом конце «Ученика чародея».

Браун совершенно не знает, чем ему заняться в новой стране, где немцев ненавидят и презирают, и он покорно становится орудием немецкого дела благодаря Лотте — становится оратором на выступлениях для американских немцев, занимается пропагандой и нелегальной помощью. Браун больше не строит из себя великого кукловода и экспериментатора. Его мучает болезнь, слабость и апатия, и Лотте использует его оставшиеся таланты — на благо Германии и на благо самому Брауну, как она говорит. Одной из главных тем «Вампира», таким образом, становятся рассуждения о Германии, о немцах, о политике, об Англии и Америке.

Судьба романа довольно интересна. Он антианглийский и антиамериканский, Эверс работал над ним большей частью в Америке, поэтому путь «Вампира» в Германию был довольно тернист — пожалуй, с этим могут сравниться произведения советских авторов, не проходивших цензуру и утекавших за рубеж самыми различными хитростями. Для тех читателей, кто помнит печальную симпатию Эверса к нацистам (от которой автор впоследствии открестился, хотя и успел написать два романа — «Всадник в ночи» и «Хорст Вессель»), будет интересно узнать позицию писателя касательно евреев. Автор проводит мысль вместе с Лотте Леви (немецкой еврейкой), что немцы и евреи — неразделимый народ, что судьба их должна быть единой. Лотте замечает Брауну, что флаг колена Левия (одно из 12 колен Израиля, колено священников-левитов) был трехцветным — черный, белый и красный, как и флаг Германии. Да и по отношению к Лотте у Брауна возникают сильные чувства — хотя в предыдущих двух романах Браун представал как человек холодный и не способный к настоящей любви. Возможно, во взаимоотношениях Брауна и Лотте Леви можно проследить взгляд автора на отношения немцев и евреев вообще, но делать этого мне не захотелось :) Но становится очевидно, что Эверс, который как и многие немцы симпатизировал нацистам, поднимавшим его «любимое Отечество» с колен после поражения в Первой мировой, открестился от них, как только понял, что политика Гитлера делает крен в сторону человеконенавистничества и расизма. Сложно обвинить Эверса в расизме, когда он словами Брауна восхваляет красоту индийских, бирманских и азиатских женщин (хотя в «Ученике чародея» были другие тревожные нотки при описании деградирующей деревеньки Валь ди Скодра).

У русскоязычного читателя политический посыл Эверса может вызвать отторжение, так как автор представляет Германию в Первой мировой войне как жертву и постоянно делает выпады в сторону «коварной Англии», перед которой пресмыкается Америка и прочие страны-союзники. Впрочем, гораздо важнее, что Эверс делает общий вывод об ужасах войны, о жестокости человечества и его извечной жажде крови. Можно сказать, в конце романа звучат пророческие нотки, когда Лотте Леви говорит, что человечество еще не напилось крови в войнах, что с окончанием этой (Первой мировой) войны желание убивать не утихнет и последует новая буря...

Особняком в романе стоят женские персонажи. Примечательно, что все женщины здесь — будь то Лотте Леви, оперная дива Фарстин, испанская танцовщица Долорес «Гойита» Эччевариа, светская львица с распутным нравом Эми Брайтауэр, дочь американского богача Айви Джефферсон — все они являются сильными личностями. Их устами Эверс постулирует свободу женщины и ее власть в отживающем свое патриархальном укладе. Пожалуй, это даже делает автора феминистом :)

Пусть читателей не смущают маркеры, которые проставлены на Фантлабе этому роману. Это не триллер, психоделические сцены не так чтобы сильно уж акцентированы — в памяти отложилась только одна яркая сцена галлюцинаций после приема Брауном мескаля. Пусть не смущает читателя и название «Вампир», ибо вампиризм здесь мало того, что обосновывается с а-ля реалистической точки зрения (как инфекционная болезнь после укуса комара), так еще и кроет в себе философский подтекст — о том, что «люди злы» (как говаривал Вольтер) и вечно жаждут крови. А вот тайна, кто же является вампиром в романе, довольно слабо закручена, и ее разгадку, думаю, любой читатель будет знать еще с самого начала.

Итого, мы имеем роман, к которому каждый читатель может относиться совершенно по-разному, исходя из своих политических взглядов, из своего мировоззрения и личных симпатий. Есть в романе политические посылы, и только читателям выбирать, как к ним относиться. Есть интересные и разносторонние персонажи, прекрасно проработанные и прекрасно иллюстрирующие различные жизненные позиции. Есть хорошая, я бы даже сказал, гуманистическая позиция автора, его неприятие бессмысленных военных конфликтов и всяческой лжи. Есть неубедительные и слабые моменты в темах, которые Эверс затрагивает. Но в сумме — это хороший, искренний роман, который, думается мне, Эверс буквально выстрадал. И нам повезло с переводом С. Одинцовой, представленном в издании от Престиж Бук, потому что он сохраняет романтичность, резкость, страстность авторского языка.

Прекрасно. Были же мастера в начале минувшего века.

Романтический и грубокий «хорор», скрывающий вторым дном, как мне показалось, застарелую женобоязнь либо глубокую сердечную травму автора.

Рассказ Эверса «Мамалои» произвел на меня сильное впечатление не за счет глубокой интриги (сюжет довольно простой, и линия его развития предсказуема — что никоим образом не служит недостатком. Напротив, слишком изощренные «завихрения» были бы здесь неуместны и пагубны для восприятия). Впечатление производит, во-первых, жесткая экспрессивность излагаемых событий (для этого рассказа маркировка «только для взрослых» полностью оправданна). Во-вторых, безупречно реализованный автором драматизм (и это несмотря на, повторюсь, простоту сюжета). В-третьих, тематика вуду в принципе весьма интересна, и в рассказе автор сообщает множество примечательных сведений об этом странном культе.

В «Мамалои» больше всего мое внимание привлекло поведение главного героя — удачливого немецкого коммерсанта (и мошенника), десятилетия прожившего на Гаити. Богатый, властный, циничный, по-европейски образованный человек — воплощение понятия «белый господин» — удивительным (хотя на самом деле ничего удивительного, а как раз естественно и закономерно для такого типа людей) образом легко приобщается к вудуистской кровавой и сексуальной оргии. Это ключевая точка действия. У меня было предположение, что с этого момента главный герой станет (быстро или постепенно) рабом культа, но этого не произошло. Однако произошло принципиальное изменение — он утратил статус неприкосновенного господина в глазах негров. Эта утрата неизбежно должна была привести к трагическим последствиям — для него самого или кого-то из близких ему людей…

Интересный и, на мой читательский взгляд, необычный рассказ. К жанру ужасов отнести его я не могу — даже несмотря на одиозную кровавую насильственную часть, посвященную описанию казни преступника Дамьена. Эта (вторая) часть представляет собой что-то вроде «книги в книге»; причем, как мне кажется, она имеет неоправданно значительный размер. И если бы она была гораздо меньше, рассказ бы ничего не потерял в своей остроте и глубине психопатологической драмы.

Ценность рассказу придает не столько сюжет, сколько сопряженные с ним рассуждения, а также ярко выраженная аура той самой психопатии, которую я упомянул в первом абзаце. По этому поводу я хочу отметить следующее. Психопатия главной героини рассказа очевидна, но я бы не стал делать из данной истории существенного и всеохватного вывода: дескать, все умные высокоразвитые женщины — тайные психопатки. Считаю, что это лишь конкретная история, конкретный аномальный случай этой женщины. А вот «слепая, всепоглощающая любовь мужчины» — аномальное уродливое явление куда более широкого масштаба, и, к сожалению, встречается очень часто.

Довольно интересный рассказ,рекомендую.О том ,что в одном номере парижского отеля три раза подряд повесились люди,воспользовавшись крюком вбитым в оконную раму.И тут поселяется один доброволец,который рад был хорошому крову над головой и отличной едой.Этот человек сразу мне не понравился — он в своём дневнике гордился,как всех обдурил.И позже он интересуется женщиной напротив.

Я думаю,что тема тут о зависимости.Как личность — он подходит для этого : молодой,тщеславный — почему бы и наркотиками не позабавиться?Но его наркотик в рассказе — это женщина.Целыми днями он проводил у окна и играл с ней,выдуманную ими игру; описывал в дневнике как он не может остановиться от тяги к ней.Он уже почти сходил с ума!И позже это случается...а что,это должны прочесть вы!)

«Ученик чародея, или Охотники на дьявола» — удивительная, мрачная, вдохновенно темная книга. Здесь есть и философские размышления о бытии, самопознании, самоопределении и поиске Бога. Эмоциональное, на надрыве повествование в духе романтизма захватывает с первых абзацев. Конечно, есть и несколько мест в романе, которые тормозят развитие сюжета, но они портят общую картину лишь незначительно. Книга обладает невероятной силой воздействия на читателя, некоторые сцены потрясают воображение.

Претензии есть лишь к изданию от «Престиж Бук» — опечатки встречаются буквально на каждой пятой странице, Франка Брауна пять раз называют Питером Брауном, а иные абзацы, изобилующие местоимениями «он, она, они», нуждаются в редактуре, так как не всегда ясно, кто подразумевается под этими местоимениями. В моем экземпляре книги на последней странице типографская краска смазалась тонким разводом на пол страницы — издательство бы попеняло уже один раз типографии за такой брак. Из плюсов издания отмечу качественную бумагу, восхитительные рисунки.

Первые ассоциации — «Изгоняющий дьявола» У. П. Блэтти. Разговор с пастором о католической вере, туманные и многозначительные намёки на зверя, упоминание о глухой деревушке, где собираются охотники на дьявола, привлекает внимание доктора.

(«...это отвратительный яд — знал бы ты! — первый свет нарождающегося дня. Он делает людей скверными и злыми»)

(«вера — ваша болезнь»)

(«зверь мне нужен, могучий зверь... а уж кусаться я его научу»)

В конце беседы пастор подозрительно спрашивает собеседника — как ваше имя? — Франк Браун имя моё. — отвечает тот. — Я умею писать и читать... Так начинается цикл, вторая книга которого была переведена на русский больше века назад, а первая вышла только сейчас.

Если вы рассчитываете на хоррор или оккультный роман, обольщаться не стоит — этого почти нет. Мистика исключительно религиозная, без откровенной чертовщины. Хотя ещё неизвестно, насколько ко двору эта книга придётся верующим. Религиозная мистерия предстаёт вывернутой наизнанку: излечиваются больные, называются пророки, обращается в кровь церковное вино — но святого духа здесь нет, как нет и праведников: правит бал коварный зверь-соблазнитель.

В тексте много спорного (откровенно расистские взгляды) и много поэзии — Новалис, Данте и Гёте, малознакомые у нас немецкие поэты. Но ненавистникам поэтического и серьёзной литературы пугаться не стоит: читается очень легко, хотя к середине повествование начинает провисать, а венецианский эпизод воспринимается излишним привеском (как водится, в битве между литературой и фантастикой всегда побеждает бульварный роман).

По сравнению с предыдущими книгами серии опечаток стало существенно меньше.

Отмечу хороший дизайн буквиц и оригинальную группировку иллюстраций — диптихами.

(Теги: Аврора, или Утренняя заря в восхождении, Мадонна, религиозно мистическая песнь, мистерия, литургия, ода флагелляции и самобичеванию)

Данный рассказ символически обыгрывает тему пагубного пристрастия. Практически все произведения писателей-экспрессионистов, таких как Майринк, Эверс и даже Кафка нужно рассматривать, как жутко мрачные аллегории на пороки и химеры общества.

На рубеже XIX-XX вв (если быть точны, то где-то с 1872 г., после окончания франко-прусской войны) в мире очень скрытно формировалось новое Зло, которое терзает нас по сей день. Наркомания. Ведь в то время в медицине морфий употреблялся повсеместно: от болей различного характера и силы, от меланхолии, от неврастенических состояний и т.д. и т.п. Даже при обыкновенной простуде люди применяли опийные настои, чтобы снять симптомы. Его давали детям. Внутримышечные уколы наркотического анальгетика (как его сейчас называют) морфина гидрохлорида вызывали у пациентов чувство спокойствия, боли отступали, по телу разливалось приятное тепло и нега, появлялась некоторая ясность мыслей, улучшалось настроение, доходившее зачастую до эйфории. В общем, в те времена опиаты считали панацеей от всех бед, и только в начале XX века серьёзно заговорили о пристрастии, граничащем с манией, т.е. — расстройством влечения. Тогда же люди, долго употреблявшие морфин и его производные, стали сгорать как спички. Опий разрушал центральную и периферическую нервные системы, уничтожал печень, вызывал расстройство работы, а в дальнейшем и полный паралич системы ЖКТ. Но даже при таких ужасных последствиях у человека оставалось навязчивое желание употребить снова, сделать очередную инъекцию, т.к. в организме за период употребления наркотика уже произошли труднообратимые изменения. Во-первых — это психологическое привыкание, а во-вторых — физиологическое. После этих формирований жизнь наркомана становится похожа на один большой ночной кошмар: страх физической боли уже сильнее желания получить удовольствие. А если быть точным — то страх и желание в нём соседствуют друг с другом, как две сестры-близняшки. Он уже даже и не отличает, где кончается этот кайф и начинается первобытный ужас. Ощущения становились одним большим фантомом. В конце концов человек резко терял мышечную массу, из тела вымывались все полезные вещества, и наступала смерть. В ряде случаев это была остановка сердца или дыхания. А ещё в ряде случаев наркоман решал добровольно всё закончить сам, не желая дальше влачить такое существование...

Именно этот процесс так красочно и описан в рассказе. Любовь главного героя и его забавы с девушкой из противоположного окна — это влечение к наркотику, которое в какой-то определённый момент просто перестаёт им контролироваться, и вот уже сам наркотик диктует человеку правила игры, исход которой, в общем-то, ясен.

Всегда интересно читать что-то новое (хорошо забытое старое), особенно у авторов, которых любишь давно и беззаветно. Немецкий кудесник Ганс Гейнц Эверс отлично подходит на роль подобного писателя. Что бы новое вы у него ни взяли — оказывается хорошо забытое старое, ведь творил он в начале XX века. Однако несмотря на такой значительный возраст, его произведения до сих пор производят впечатление. Классика, что тут ещё скажешь? А она, как известно, не стареет!

Значительное место в творчестве Эверса занимают три романа о Франке Брауне — авантюристе, путешественнике, человеке, любопытном до всего на свете. И только один роман из этой троицы давно и хорошо известен русскоязычному читателю. Это — «Альрауне. История одного живого существа», книга 1911 года. Два других (первый и третий) пока сокрыты мраком тайны... Впрочем, издательство «Престиж Бук» намеревается в обозримом будущем издать всю трилогию о Франке Брауне, а также другие книги Ганса Гейнца Эверса.

Пока же взглянем на первое приключение нашего героя. Роман «Ученик чародея, или Охотники на дьявола» вышел немного раньше «Альрауне» — в 1909 году. История начинается с того как молодой путешественник Франк Браун, узнав, какие дела творятся в итальянской деревушке Валь ди Скодра, приезжает туда. Пьетро Носклере, он же мистер Питер, он же «американец», организовал секту. Франк Браун, охочий до всяческих авантюр, намеревается встретиться с этим проповедником слова божьего... «Я коллекционирую необыкновенных людей», — признаётся Браун в беседе со священником доном Винченцо, который и поведал ему о ситуации в Валь ди Скодре. И эта сентенция, как можно увидеть (причём не только в «Ученике...», но и в «Альрауне»), прекрасно объясняет многое в характере героя. Он и сам далеко не стандартный обыватель.

Приехав в деревню, молодой человек поселяется в доме Раймонди, который сдаёт комнаты. Здесь происходит судьбоносная встреча с дочерью хозяина, Терезой. Девушка сразу заинтересовала Франка Брауна, и её он, как и мистера Питера, тоже решил использовать в своих интересах. Чувство, которое эти двое испытывают друг к другу — можно ли его назвать любовью? Со стороны Терезы — несомненно, а вот Франк Браун... Тут уже задаёшься вопросом: а может ли этот экспериментатор над всем и вся любить? Или его чувство — это очередной опыт, очередное наблюдение? Во всяком случае, он по-настоящему испытывал по отношению к Терезе сильное чувство, возможно, даже граничащее с любовью. И вот из этого как раз проистекает всё то, что случилось в Валь ди Скодре со времени прибытия туда Брауна.

Но мы забрались вперёд. Вернёмся чуть ближе к началу.

Мир, который открывается нам в итальянской деревушке — мир странный. Тут нечему удивляться: во всех произведениях Эверса действительность кажется ненастоящей, а намеренно окрашенной в тёмные тона. Герои его всегда кажутся необычными и непривычными. Вот это слово «кажется» — ключевое. Потому что на самом деле Эверс изображает реальную действительность, с реальными персонажами, но делает это так, что читатель всё-таки не совсем верит событиям и людям. И, вероятно, только по прочтении романа или рассказа читатель ловит мысль: да ведь всё так и есть на самом деле!

Итак, жители Валь ди Скодры: Сибилла Мадруццо, немая согбенная старуха, оказывающаяся на самом деле не старухой; Раймонди, содержатель комнат, думающий только о собственной прибыли; неунывающий пограничник Алоис Денкер (троих перечисленных объединяет тайная связь); «американец» Носклере, проповедующий смирение, и его паства... И среди этих людей, в этой атмосфере, немного застойной, Франк Браун чувствует себя как рыба в воде. Он начинает активную деятельность по реорганизации жизни в тихой Валь ди Скодре. Он строит грандиозные планы, в результате выполнения которых неотвратимо наступает его собственное благоденствие и благополучие. Он рьяно берётся за дело, внушая нужным людям нужные мысли и подталкивая их к необходимым действиям...

Проще всего внушениям Франка Брауна поддаётся его возлюбленная Тереза, и на неё он делает ставку в решительной атаке на секту Носклере. Экспериментатор считает себя чуть ли не всемогущим и потому может позволить себе даже опрометчивые шаги. Ведь, совершив такой, нетрудно всё исправить. Скажем, внушив Терезе что-то, о чём потом горько пожалеешь, недолго снова ввести её в транс и отменить последние указания. Делов-то!

Но всё не так просто. Франк Браун не привык считаться с волей других, с их наклонностями и желаниями. И он совершает фатальную ошибку, потому что Тереза, имея собственные представления о жизни и мире, может «не услышать» его, даже в трансе. Потому она принимает и выполняет указания Франка, даже позже отменённые им самим. И когда это случается, власть авантюриста над ней, да и над всеми событиями, разразившимися после этого, рассыпается подобно карточному домику.

В лице главного героя Эверс нашёл удивительный персонаж: экспериментатор-неудачник, вечно стремящийся подчинить себе законы природы и жизни и вечно терпящий фиаско. В Валь ди Скодре он ставит такой опыт, крушение которого означает большую трагедию. Нет, крах надежд такого человека как Франк Браун не может породить горе только одного отдельно взятого человека (его самого). Если уж он сам идёт на дно, то тянет с собой всю Валь ди Скодру. Браун мыслит по-крупному, а потому и обрекает на трагедию целую деревню.

Что случилось, как Франк Браун пришёл к горестному финалу и как привёл с собой Терезу и всех прочих, — это, конечно, очень интересная тема для разговора. Но, дабы избежать спойлеров, мы не будем заострять внимание на фабуле романа. Достаточно сказать, что Франк играет на поле своего соперника — на религиозных верованиях деревенских жителей. Он даёт им то, чего они жаждали, — символ того, что их вера крепка и верна, надежду на лучшее. Но в итоге всё выходит боком — абсолютно для всех.

Франк Браун бежит из деревни, поминутно оглядываясь, ожидая погони. Но с этим всё благополучно, и он уезжает из Италии. Кто знает, что теперь будет делать этот человек? Научили ли его чему-нибудь события в Валь ди Скодре? Зная, что об этом герое Эверс написал ещё два романа, можно с уверенностью утверждать: нет, на «Охотниках на Дьявола» эксперименты Франка Брауна вовсе не кончаются.

«Ученик чародея» — книга достаточно объёмная. Она наполнена фантазиями главного героя и философскими размышлениями, приправлена песнями и описаниями мирной деревенской жизни. Одна сюжетная линия романа, связанная с тайной трёх соперников и одной девушки, уже известна на русском: она публиковалась в одном из сборников рассказов Эверса под названием «Сибилла Мадруццо».

Немецкий писатель снова подтверждает своё высочайшее мастерство. Мало кто умеет с таким умением, в то же время несколько отстранённо описывать телесные муки и духовные терзания, делать такие острые наблюдения за людьми и жизнью и воплощать всё это в удивительных и увлекательных произведениях. В свете всего этого сравнение Ганса Гейнца Эверса и Франка Брауна вовсе не кажется неуместным. Видимо, и сам писатель, подобно своему герою, любил «коллекционировать необыкновенных людей»...

Данное издание, увы, ни одной минуты не является переводом романа Эверса. Опубликованный в 1911 году текст представляет собой начальный и финальный фрагменты романа общим объемом 3 авторских листа, тогда как объем оригинала – более 13 авторских листов, т.е. 200 страниц романа делись неизвестно куда.

Причем исчезло как таковое все действие романа, происходящее в Итальянской Швейцарии, где в деревне Валь ди Скодра окопался со своими приверженцами совершенно безумный пророк Пьетро Носклере. Если бы русский писатель-сектант Пимен Карпов был на два порядка талантливее (чем был на самом деле), сюжетно эти книги можно бы и сравнить. Но объективно – нельзя.

В 2014 году в электронном издательстве «Саламандра» был переиздан фрагментарный текст перевода 1911 года. А зачем?.. В 2016 году в изд. «Престиж Бук» издан полноценный — и совершенно полный = перевод романа.

Вот ему и оценка.

Оценка поставлена оригиналу. Впрчем. в 2016 году издан и полный русский перевод, и каждый может судить сам.

По перечитывании уже не впечатляет, но постепенно приходишь к выводу, что первая прочитанная новелла Эверса и посегодня остаётся самой эффектной — практически, это «визитная карточка» Эверса: без жестокостей и натуралистических подробностей, встречающихся в других вещах, без пыток и многословия — всё просто и атмосферно, красиво, компактно, даже аллегорично — представляя образ femme fatale, пожирающей своего обожателя.

Завязка интригует: несколько постояльцев подряд кончают жизнь самоубийством — одним способом, в одном и том же номере, в один час, в один и тот же день недели. Некий бедный студент заключил договор, что проживёт в этом номере роковой час (пятница, 6 часов вечера) и запишет свои наблюдения в дневнике — содержание которого и представляет собой львиную долю повествования. Подозреваемый появляется почти сразу — это Кларимонда («Понятия не имею, как звучит ее настоящее имя, но чувствую, что называть ее должен именно так.»), которая живёт в доме напротив и прядёт пряжу (почему-то вспоминается Клото — одна из мойр судьбы, ведающая настоящим)...

Конец предсказуем, но красив и логичен. Судите сами.

«Тебя, мой Буби, с твоими серьезными глазами, пожалуй, еще можно в случае нужды убедить, что я — целомудренная девица, а? Но те два братца не способны принять лошадиное дерьмо за елочное украшение!»

Приписка в конце файлика гласит, что мы прочитали анонимный перевод начала века (20-го, конечно). С тех пор многое изменилось, но вот буби встречаю впервые (это не имя, а обращение). Но это не повод бояться перевода, в остальном он вполне читабельный.

Аннотация сразу же проспойлерила весь изюм, но роман в основном не о смене пола. Роман о любви и, как водится у Эверса, о капризной злой принцессе. Точнее, в этот раз капризным и злым будет принц, нет, скорее даже, бесчувственным и безмозглым. Принцесса тоже будет, точнее внучка графини, которая впрочем не зла, а скорее сумасбродна. Это принципиальная разница, потому что если злючка начнет втыкать в виновника ее бед иголки,то сумасбродка додумается лишь до опустошения графских винных погребов и порчи графских конюхов. Сумасбродство в сочетании с болезненным любовным недугом (не без нескольких пар услужливых рук) и толкает Эндрю на фантастическую авантюру, которая заканчивается гомоэротическим роковым казусом.

З.Ы. В конце интересный монолог об идеальных двуполых людях, вычитанных у Платона. Это уже второе произведение, в котором есть сочетание «Немец времен Второй мировой, впечатленный платоновым «Пиром»».

Люблю время от времени перечитывать этот потрясающий по красоте описаний роман. Он настолько хорош, что в данном случае аморальность персонажей волнует меня меньше всего. Многие из них вызывают симпатию — семья Гонтрам, Франк и его мать, адвокат Манассе... Вот как характеризует их сам автор: «Они все подходили сюда, все без исключения. В них было немножко цыганской крови, – несмотря на титулы и ордена, несмотря на тонзуры и мундиры, несмотря на бриллианты и золотые пенсне, несмотря на видное общественное положение».

И конечно же, сама Альрауне — «девочка-яд, девочка-смерть» как поет «Агата Кристи» (о романе Эверса я узнала именно из песни). Существо-стихия, разрущающее все на своем пути. Немного напоминает мне Перл из «Алой буквы» — правда, Готорну все же несколько лучше удалось описать ребенка будущего, хотя, возможно, и совершенно случайно. Думаю, главная идея произведения — страх и одновременно неутолимая жажда познания, перемен.

Очень напоминает рассказы Джека Лондона. Тот тоже любил описывать людей «с откушенными пальцами после попыток положить их в рот представителям незападных культур».

Рассказ мог бы быть интересным, даже шокирующим. Если бы был более продумано написан и структуризирован. Но автор около 80% произведения описывает малозначимые подробности, и лишь в самом конце начинается что-то из ряда вон выходящие. Такие длинные прелюдии ещё могут пройти безнаказанно в объёмных романах, но маленькие рассказики это явление сразу же делает скучными и второсортными.

«Альрауне» – роман очень необычный, ведь он находится на стыке двух сложно совместимых жанров: научной фантастики и мистики. Положа руку на сердце, я не могу сказать, что в сюжетном плане книга представляет собой нечто экзотическое: создание одного сильного и яркого характера, роковой женщины, которая губит всех и вся, в общем-то, не новость. Однако сплав притягательного классического образа с элементами едва зарождавшейся на тот момент научной фантастики и старой-доброй готики вылился в нечто запоминающееся и захватывающее.

Если обобщить идею романа, то, на мой взгляд, она такова: нравственная пустота порождает столь же пустую жестокость. Мысль создать Альрауне появилась в доме Гонтрамов, где правят бал леность хозяина и безалаберность стоящей одной ногой в могиле хозяйки. Гости этого неухоженного дома на Рейне – люди развращенные и пресыщенные. Они задумывают и осуществляют свой план не из любви к науке, а из желания развеять скуку. Так и получается, что Альрауне, – случайный результат праздного развлечения, – всю жизнь воспринимает в таком же несерьезном ключе, в котором появилась идея ее создания. Она всем своим поведением как бы говорит назло своим распущенным творцам «Поиграть хотели? Вот, я вам покажу, как это делается!».

И, наконец, не могу не отметить потрясающий язык декадента-Эверса. У меня было стойкое ощущение во время прочтения, что каждое слово тут на своем месте, а такое бывает крайне редко. Поблагодарить стоит, разумеется, не только самого автора, но и переводчика, – Михаила Кадиша, – который блестяще справился с непростой задачей. Конечный продукт – образчик изящной словесности в духе Уайльда, где каждое предложение – результат многократной тонкой и умной редактуры. Только в отличие от многих других авторов содержание тут не страдает в угоду форме, – они сливаются в мощное, художественно совершенное единство. И это касается всей книги от первого до последнего слова, в том числе и любовных сцен, которые у других зачастую выходят слащавыми и ненатуральными, либо до безобразия ханжескими, либо, напротив, срываются в бездну анатомических подробностей. Описания Эверса изобилуют преувеличениями и аллегориями, которые помогают ему играть с воображением читателя, обрисовывая сцену лишь в общих чертах, но притом полностью передавая ее эмоциональную тональность и накал.

Думаю, «Альрауне» еще долго будет значиться среди моих любимых книг, и долго я буду считать манеру Эверса примером того, как нужно писать мистический роман.

10 из 10.

Этот рассказ — один из тех, от которого мне действительно стало страшно!

Изложение в виде дневника позволяет самому вжиться в образ этого студента,

а отсутствие диалогов с лихвой компенсируется атмосферой, которая нагнетается

с каждой главой все сильнее и сильнее. Если ассоциировать книгу с каким-либо цветом,

то у меня она сразу вызвала черный и темно-желтый цвета. Впервые я нашел автора, который

задолго до появления на свет СК смог хорошо пощекотать нервы без единой капли крови! Браво!

После первого прочтения меня этот рассказ даже как-то возмутил. Не ужасы никакие, а какая-то политическая сатира, типа «Долой монархию».

А на самом деле нет. И политика тут ни при чём. Это рассказ о глубине человеческой натуры. О том, что многие из нас отдали бы большие деньги ради того, чтобы стать подлее...

Это не просто «ужастик». Это заставляет задуматься. Как легко нами всеми манипулировать. Может смотря в окна жизни через мониторы и телеэкраны мы уже давно совершили моральное самоубийство? Может те идеи, за которые мы себя так хвалим, навязаны нам кем-то, а мы просто думаем, что авторское право на них принадлежит нам? А из наших голов, опухших от информации, давно уже вылезает огромный паук под названием...

Чесно говоря, я никак не могу понять за что этот роман так хвалят. 2/3 книги описываются бесконечные пакости ГГ, которые почти ничем не отличаются и, как результат, на развитие сюжета не влияют.Все персонажи полностью негативны. За исключением старого кучера. Хотя, может быть в этом и смысл: зло способно влиять лишь на зло. Добро, если оно на самом деле добро, — неуязвимо.

Но, как бы ни было, это воспринялось больше, как сказка, чем как философское произведение.

Вполне объяснимым образом у Алисы Кэрролла через 40 лет появилась подружка Лиза, потерявшаяся в лесу благодаря стараниям автора. Со всеми вытекающими, как говорится. Говорящие куклы, игра слов, ежи-пожиратели огурцов, и т.д. Несомненно, Эверс находился под влиянием Кэрролла. Данный рассказ — ярчайшее тому подтверждение!

'Magic people, voodoo people'. Прочитал и задумался, не присутствовал ли Эверс лично при проведении описанного ритуала... Так кратко, так по делу! Раз-два, тут расчленить, там попеть, здесь попрыгать. Один из сильнейших рассказов сборника, хотя и из разряда «как это было» (или «есть»)...

Завораживающее описание гармоничного существования современной ведьмы, похожее на непрервный праздник посреди сказки. Поначалу читая про случайные открытия ее сына, удивляешься с ним заодно, каждой находке, но по мере растущих описаний, рисуется картина столь фэнтезийная, что странным кажется то, как поздно осознал он, что живет среди чудес.

О «Пауке» был наслышан давно, в связи с тем, что по мотивам этого рассказа (или повести?) была написана песня группы «Агата Кристи» «Дорога паука». Песня, впрочем, не самая сильная у братьев Самойловых, так что сразу к делу.

Можно сказать, что «Паук» — прямо-таки эталон готического ужаса. Тут и самоубийства, и прекрасная незнакомка, и тонкие намеки на скрытые в глубине психики человека садомазохистские комплексы, и игра на одной из самых распространенных человеческих фобий – арахнофобии, и таинственный монстр в человеческом обличии... Хотя суть рассказа можно выразить двумя словами – «черная вдова». В общем-то, интрига только в том, чем закончится противостояние героя и монстра.

Что цепляет – повествование от первого лица, «вид на безумие изнутри», борьба героя со своим порабощенным подсознанием, детальное описание всех этапов разрушения психики добровольной жертвы. Именно это перерастание романтического интереса в мазохистскую, наркотическую привязанность к странному существу и поднимает этот незамысловатый триллер на уровень общепризнанной классики – как ни как, а женщине не обязательно быть монстром, чтобы свести влюбленного с ума, что и добавляет «Пауку» долю «житейского» смысла.

Ну и вообще – люблю такие истории о проклятых домах и необъяснимых убийствах.

Итог: классический мистический рассказ ужасов как таковой.

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов.

Оценка рассказу – 9 из 10 (отлично).

Уровень «страшности» — 3 из 5 (может напугать).

Зловещий сюрреалистический роман, в котором главная роль достается времени.

Нет, в самом деле; история эта, в конце-концов, была рассказана на рубеже столетий: омраченного подавляемыми пороками девятнадцатого и безумного, революционного двадцатого. Научный и технологический прогресс уже делает первые широкие шаги, спотыкаясь о косность обывателей. Человек более не дитя Бога и Бога отвергает. Продолжая креационистские эксперименты Мэри Шелли, германец Ганс Гейнц Эверс вооружается одной из волшебных легенд о корне мандрагоры, и выводит свое собственное детище — ни много ни мало сверхчеловека. Альрауне — не то мальчик, не то девочка, а вернее сказать, Андрогин, соединяющий в себе как женское, так и мужское; дитя проститутки и казненного преступника, вечный ребенок без страха и упрека, у которого, как и у самого по-гофмановски ироничного писателя, все человеческое вызывает одну только злую усмешку. Забавляясь, Альрауне сеет у себя на пути смерть. Но все это — лишь потому, что она — истинное дитя человеческое. Мир вокруг нее уже дышит пороком; как бабочки, вьются насильники, педофилы, сластолюбцы. «Да, потом нож упал, и голова скатилась в мешок, который держал тут же помощник. Дайте мне еще мармеладу.»

Так что Альрауне — конечная точка мира, его уже пресытившийся и потому глядящий на все свысока grand finale. Да, в конце она совершит роковую ошибку, которая увлечет в бездну и ее. Но — такова уж людская природа, а Альрауне, по всей видимости, все-таки оказалась человеком, который лишь ненамного опередил свое время.

Мистический триллер, классика жанра. В отеле в одной комнате случается три самоубийства подряд, все одинаковые, все в одно время — пятница между 5 и 6 часами вечера — и все какие-то противоестественные — жертвы вешаются на крюке, вбитом в оконную раму совсем невысоко, чтобы умереть, им фактически приходится стать на колени. Одна деталь, которой никто не придает значения — по каждой жертве, когда ее нашли, полз паук. Студент, считающий себя умнее всех, селится в этот номер разгадать тайну, живет там бесплатно и пишет дневник...

Конечно, разгадка тайны вырисовывается довольно скоро, но это может единственный жанр, где предсказуемость почти обязательный элемент — атмосфера роковой необратимости важнее детективной интриги. И она присутствует вполне. Интересна также тема тяги к саморазрушению, из-за которой данное произведение можно рассматривать и в более широком и глубоком смысле. Порадовало также присутствие юмора в начале. Явных минусов или ляпов не заметила. В целом, не шедевр, но достаточно хороший образец жанра.

Если бы не читал The Beckoning Fair One Оливера Онионса, поставил бы этому рассказу больше баллов. А так на контрасте бросаются в глаза белые нитки, которыми сшивает писатель повествование. Сама ситуация с четвертым заселившимся в этот номер кажется надуманной и искусственной. Также не верится, что в том состоянии, в каком находился герой последнюю неделю, он стал бы тратить время на подробные записи в дневник. Здесь все-таки автор избранную им реалистическую манеру рассказа приносит в жертву ради эмоционального воздействия на читателя. Также грубовато смотрятся и слишком нарочито символические сравнения происходящего с брачными играми пауков и их последствиями. Если у Онионса, где речь также идет о якобы воздействии на поведение героя некой сущности в женском обличие, сверхъестественное явственно проявляет себя лишь единожды, тем самым умножая эффект неожиданности от мрачности концовки, а до этого мы можем лицезреть лишь неуловимые намеки, выписанные элегантной рукой гениального мастера психологии на каком-то космическом уровне владения прозой, то здесь уже заранее автор раскрывает все карты и догадаться, чем все закончится и почему, труда не составляет, да и написано все это очень простецким и не подразумевающим особую двусмысленность языком.

Довольно противные сцены проносятся в голове при чтении данного произведения, и этим оно напоминает Кинговский рассказ «Тот кто хочет выжить». А более ничем особенным эта история не блещет.

Действительно классный рассказ (спасибо рекомендации Фантлаба). Мистика и детектив в одном флаконе.

В комнату где за последний месяц повесилось уже три человека, заселился студент с целью выяснить, что за чертовщина тут происходит. Нам, читателям, понятно, что как только в тихой и размеренной жизни студента в этой комнате, начнёт хоть ЧТО-ТО происходить, это ЧТО-ТО впоследствии и станет причиной повешения. Концовка классная, но не однозначная. лично у меня такая теория:

Кстати, вспомнилось, у меня один знакомый работал в Африке некоторое время, так вот там его укусил паук в ногу. Ну, он его стряхнул, а там красный след от укуса и болит дико. Думал яд какой, пошёл к врачу. Местный лекарь срочно направил его на хирургическую операцию. Говорит этот паук откладывает под кожу крупным зверям свои личинки и они потом вырастают в пауков и выбираются наружу. Ей-богу, он мне даже шрам показывал. Вовремя вырезали. Так что сказка — ложь, да в ней намёк.

Не ходите дети, в Африку гулять:dont:

Видимо, самый оригинальный по сюжету и вообще лучший из прочитанных мной рассказов Эверса. К концу рассказа начинаешь даже верить в реальное существование некоей картины с изображением кухни. Рассказ сам по себе вовсе не «ужастик», это скорее развернутая аллегория на тему «Sic transit gloria mundi», но просто как художественное произведение он почти безупречен.

Хотя есть не очень проверенные данные о том, что стоит за рассказом и некая подлинная история. Причем картин, где использовалась краска «мумия» (она же якобы «мумиё»), после французской революции некоторое количество и впрямь было создано, — а некоторые попали в Россию. Но лучше читать рассказ как нечто с подлинной жизнью не связанное: заключительный монолог художника отчасти разъясняет, ПОЧЕМУ.

«Это наши обычные студенческие дуэли»... «Я люблю только чистый красный цвет»... Ох, и зацитированы же эти фразы! А ведь рассказ, дорогие читатели, почти с натуры и если какое отношение к фантастике имеет, так только то, что сцена на гальере здорово похожа на кое-какие сюжеты Гойи. Как и обычно, Эверс больше пугает читателя, а станет ли тому страшно — ему даже не интересно. «Из него Гораций не вышел» — некогда издевался над Фрейлигратом Гейне. Так и одного этого рассказа («Сальса ди помодоро» в ранней вариации) достаточно, чтобы доказать: не вышел из Эверса ни Гофман, ни Эдгар По.

...А все же немецкий язык Эверса изумителен. И от этого никуда не деться.

По уровню писателя, чей расцвет пришелся на первую четверть века (лучше не помнить о том, что сотворили Эверсом после 1933 как нацисты, так и послевоенное знатоки политики), блистательного новеллиста, хорошего драматурга и уж как минимум не изымаемого из истории литературы романиста (благодаря «Альрауне»), этот «Вампир» — вещь более чем странная, несмотря на прекрасный, как обычно, немецкий язык и умение создать у читателя некоторый стивен-кинговский ужас,

Конечно, именно этот «Вампир» — вещь не та, которой от этого автора ждешь, скорее реалистичная и вовсе на иную тему. Но в библиографиях роман есть, то, что я его прочел — случайность (много ли немецких фантастов-экспрессионистов я мог найти даже в недрах ВГБИЛ около 1970 года). Что было там Эверса, то и прочел. На пользу моему немецкому это точно пошло.

Между тем — место между Стокером и нарушившим «его» авторские права Мурнау (спасибо, что копии «Носферату» уцелели в южноамериканских государствах, никаких конвенций еще долго не подписывавших), место в ряду мировой «вампириады» есть и у книги Эверса, ибо ужас тут настоящий, пусть и вампир тут не тот, какого ждешь.

ПРАВКА:

РОМАН ВЫШЕЛ ПО-РУССКИ В НАЧАЛЕ 2018.

Как гремела эта книга в начале ХХ века, на скольких сценах шла, вызывая истерики у актрис, которым предлагали роль Альрауне («она-патологична»)! А ведь речь. строго говоря, всего-то и шла, что об искусственном оплодотворении (огрубляю, конечно), нынче осуществляемом нередко даже без врача, всего-то при помощи... кулинарного шприца. Но — конечно — эта часть романа отсыпалась, как шелуха: образ Мандрагоры все равно как был достоянием фантастики, так и остался в том же ведомстве. И надо бы бы учесть нестерпимо низкое качество перевода (что в начале XX, что в XXI веке — куда пропадает всё филигранное мастерство Эверса, столь незабываемое по «Сердцам королей», «Красному соусу» и другим новеллам! Не зря Эверса читают и теперь в Германии. У нас, конечно, именно перевод лишает «Альрауне» той психопатической патины времени, когда произведение это было сверх-новаторским: куда там Гюисмансу!

Нам еще недавно твердили, что Майринк — тухлый графоман, подлежащий забвению (взамен предлагали Кафку — а что общего?) Так и здесь: пока не будет нормального перевода, весь пронзительный до боли лиризм этого все же фантастического произведения так и будет проходить по ведомству «поверьте, господа, на слово». А всего-то нужно, что сесть и перевести заново. Хотя... единственный роман Рильке зазвучал по русски как настоящий Рильке только что — с третьего захода за сто лет (!) (в переводе В. Летучего). Боюсь, если не найдется на «Альрауне» своего фаната — для русского читателя книга существовать не будет.

И это очень жалко.

PS от 2019. Семь лет прошло, появился новый перевод — Светланы Одинцоовой. Наконец-то.

Можно забыть при сироп Кадиша.

Купился на оброненные в отзывах слова «андрогинное существо», хотя надо было обратить внимание, что они не в аннотации. Ожидал, что книга будет о реальном андрогинном существе (не зря ведь автор появился на сайте как фантаст) с полным погружением в его психологический мир, но оказалось, что это обычная сентиментальная история без каких-либо интересных идей. Мимоходом Эверс, конечно, дал пару интересных наблюдений, но это абсолютное ничто на общем романтико-приключенческом фоне. Последние главы вообще невозможно читать, плавая в потоках убийственного елея («бездна страсти», «вихрь чувств» и т.п.), не говоря уже о примитивнейших сюжетных ходах, взятых на иначе как из бульварных романов. Лучше бы Эверс вместо этой дешевой чепухи посерьезней описал мотив андрогинности. Цены бы не было. А так — очередная примитивная поделка, где метафизическая идея не получила ни малейшего развития.

Ставлю 7 за «экзотичность» автора и в общем-то выдержанный стиль, реальная оценка между 5 и 6.

Рассказ этот кому-то может показаться непонятным потому, что это отрывок из романа «ОХОТНИКИ НА ДЬЯВОЛА» (Der Zauberlehrling oder die Teufelsjäger, 1909).

В отличие от Эверса, я мало литературы читал об Эдгаре Аллане По. Можно сказать, вообще ничего. Тем интереснее было ознакомиться с этим произведением...

Автор мало говорит о жизни художника, как он называет По. Всего несколько строк, почерпнутых из трудов, созданных еще до него, — и все. Биография ему не так уж и важна. Он ведь берет в фокус не человека как такового, а рассматривает литературный феномен По. Прежде всего он видит в нем писателя, поэта, художника — в самом широком смысле этого слова.

И что же автор находит в результате своих размышлений? (Точнее сказать, он вывод дает читателю почти сразу — а уже потом выстраивает цепочку мыслей, что привела к такому утверждению.)

Биографы По спорят: пил он или не пил? И с какой регулярностью и интенсивностью потреблял? И если дело совсем худо, то мы, пожалуй, будем поглядывать на него вовсе не восхищенно, но этак снисходительно: пил, мол, и пил, но при этом писал чего-то, да вроде бы и не отвратно! Так что сделаем уж ему поблажку...

Ганс Гейнц Эверс стоит на принципиально иных позициях и не согласен с такой постановкой вопроса. Да, пил! Но разве в этом дело? То есть, разве этот вопрос соприкасается с общественным осуждением? Ведь По пил, чтобы творить! Это же не веселая разудалая пьянка, а тяжелая работа! Именно поэтому ему удалось создать так много шедевров, и в прозе, и в поэзии.

Ну, вот, кратко суть эссе обрисовал, теперь перейдем от содержания к форме.

Эверс великолепен, как всегда, впрочем! Размышления о художнике По то и дело сменяются картинами Альгамбры, где в момент написания и находился автор. Прекрасный мир — буйство природы, наводящее на мысли об арабских поэтах, следовательно, об арабских сказках, следовательно, о грезах и снах. Вообще, сон — образ, проходящий красной нитью сквозь весь текст и выражающий его главную идею. Появившись еще в посвящении, это слово упрямо повторяется до самого конца. И весь текст стелется мягко, непринужденно, умиротворенно — как приятный сон...

Всегда приятно узнавать что-то хорошее об интересующем тебя человеке, верно ведь? Из этого произведения я вынес знание, что Эверс был начитан и неплохо знал как литературу прошлого (XIX) века, так и, вероятно, современную... Вопрос о его любви к поэзии, если и возникал, то по прочтении этого эссе отпал сам собой. С некоторой грустью думаю, что некоторых имен, что были упомянуты Эверсом, я даже и не слышал...

Так что эссе — великолепно! Оно не полностью посвящено По, а захватывает еще много вопросов искусства. И Эверс открывается с новой стороны. Хоть он сам и советует читателю не знакомиться с книгами, посвященными его (читателя) любимым художникам, чтобы не быть разочарованным, но я не думаю, что данное произведение способно разочаровать (по-)читателей По!

Одна из моих любимых книг. У Эверса и вообще. Странная смесь декаданса, старой романтической фамфатальщины и чего-то еще, поданая под флером научности начала 20 века (чувствуется какя-то перекличка с, видимо, все же неведомым Эверсу Лавкрафтом). Главное — атмосфера. Мощно. Тревожно. Да, местами мозаично, но ведь вполне внятный сюжет, не говоря уже о стиле...