Майкл Муркок, «Второй Эфир» (Книга 1, «Кровь»)

   Майклу Муркоку в России одновременно и повезло, и не повезло. (Повезло — потому, что в начале и середине 90-х он издавался весьма приличными тиражами, да и чуть позже, даже когда читательский интерес сошел на нет, ЭКСМО продолжало кое-что по старой памяти выпускать. А не повезло прежде всего потому, что у нас его знают ТОЛЬКО как автора традиционной героической фэнтези (бароны-драконы, заклятые мечи и прочая хрень). И попробуй скажи какому-н. среднестатистическому читателю, что вообще-то Муркок — серьезный мэйнстримный писатель, эксцентрик-постмодернист, абсолютно не умещающийся в рамки «меча и магии»... Не поверят. Чрезмерная разрекламированность «Саги об Элрике» сыграла с автором злую шутку — его теперь меряют совсем не той мерой, какой надлежало. Только по некоторым вещам можно догадываться, каков же настоящий ММ (вспомним цикл «Корнелиус», недоизданный на заре перестройки; вспомним «Кочевников времени» и «Танцоров», а также «Город в осенних звездах», прошедший у нас незамеченным — в т.ч. из-за плохого перевода...) И вот перед нами еще одна книга. Роман «Кровь» — первая часть трилогии «Второй Эфир», где по-своему показана история борьбы Порядка и Хаоса (если хотите, становления морали в Мультивселенной, которая для Муркока почти всегда была и остается аморальной. Однако тут он делает очередной «финт ушами», заявляя — совсем в духе хиппи 70-х — что только Love & Peace... ну и так далее).

     Это прекрасная книга, сравнимая разве что с чрезмерно утонченными (на грани изврата) фантазиями Вэнса. С экзотичными, насыщенными живописной образностью новеллами Кларка Эштона Смита и — вероятно — с «Горменгастом» Мервина Пика (но вот насчет последнего не уверен, ибо не читал. Однако знаю, что Муркок им вдохновлялся).

     И вместе с тем — УЖАСНАЯ книга, чуть не доконавшая меня за те (казалось) бесконечные недели, что я пытался преодолеть сложное словесное плетение, запутанный узор, по-муркоковски сюрреалистичный, абсурдный и «мозговыносящий».  Очень трудная, неординарная вещь, вся построенная на тонких материях, неуловимых подтекстах и «флюидах». Либо вы чувствуете так же, как автор (т.е., еще до прочтения «настроены» на одну «волну» вместе с ним) — либо эта книга будет для вас, так сказать, мимо кассы: с ходу и не врубишься, кто они такие — описываемые в ней люди? Что за мир, в котором они живут? «On his way to his cabin he saw a movement high up where fronds were thinnest and the moonlight was turned to pale jade -- some sort of owl. Its eyes were huge and full of hope. Если не напрячь мозги и не сообразить вовремя, что «hope» — это в данном случае «голод», то потерян будет смысл целого абзаца.

    «Почти сразу же, сойдя на берег, они наткнулись на оружие, потерянное жителями топей и занесенное далеко-далеко в камыши течением красочного потока. Сэм никогда еще не видал настоящего «Оливетти РР6», и держал его в руках бережно, как сокровище, изрядно удивляя этим Розу» ( далее следуют описания действий Сэма: вот он «нагнулся,  чтобы поднять пистолет» — «земля сотряслась, вокруг внезапно заклубились облачные пейзажи» — а еще там, знаете, на заднем плане пролетали где-то птицы). Можно было бы сказать, что ММ вместе со своими героями постоянно рефлексирует над любой мелочью, но проблема в том, что тут и рефлексировать-то особо не над чем! Просто — такой стиль. Тягучий, ужаасно меедленный, до невозможности. Всякая подробность нужна и важна, даже если от нее в сюжете толку — ноль.

      В то же время — ключевые сведения о вселенной Первого и Второго Эфира (например — что здесь белая раса стала эксплуатируемой, а цветные доминируют; или — что обитатели этой странной Земли, так похожей и непохожей на нашу, научились использовать как источник энергии... пигменты) — в общем, все эти важные д\сюжета вещи подаются как нечто второстепенное, само собой разумеющееся. Ну, а мелкие переживания типа «он так хотел ее, а она его — не очень» растянуты на десятки страниц. Очевидно, для автора ВСЕ они значимы одинаково — ММ не отделяет главное от сиюминутного. Я лично знаю только одну притчу (не постмодернистскую еще, хотя в какой-то мере уже предвещающую), которая была написана именно так, с предельным вниманием к быстро преходящим чувствованьицам: это — «Петербург» Белого. (И да, сравнение Муркока с классиком Серебряного века — на самом деле вовсе не странное, т.к. у Майкла, кроме «галимой фэнтезятины», серьезных и умных книг хватает).

      В центре повестования — история двух авантюристов: Джека Караказьяна (египетского мистика с армянской фамилией, азартного игрока и вершителя судеб миров), а также его друга Сэма Оукенхерста (человека, не боящегося ни боли, ни смерти — благодаря своему странному духовному сродству с киборгами Нью-Орлеана:

«Кровь вскипала в жилах, когда он вспоминал те долгие, мучительные ритуалы в закрытом боксе: ожидания, связанные с инициацией, обучение искусству быть соблазнённым».

«Внешность его была так искажена, что и не узнать. Тонкие кости — сломаны и восстановлены, затем опять сломаны, и опять восстановлены, причем каждый раз добавлялся — не то наращивался — новый слой кости, пока они не стали вдвое больше своей первоначальной длины. Лицо было предметом многих эксцентричных хирургических операций, вернее, обрядов; сейчас оно имело чудовищный вид изуродованной временем морды мертвого козла, однако сохраняло своеобразную печальную красоту, которая, как знал Джек, была в характере его друга».  Также стоит упомянуть присоединившуюся к ним княжну Розу фон Бек — красивую, смелую молодую женщину, тоже в душе авантюристку («Ее кожа напоминала изящные, деликатной формы лепестки, мягко наложенные поверх прочного скелета»). Все трое ищут вход во вселенную, имя которой — Грааль; оттуда можно проникнуть во Второй Эфир, и — на зависть всем современным геймерам — принять участие в большой РПГ, называемой  «война среди ангелов». Как знать, возможно, три молодых человека  сумеют научить бесстрастных ангелов любви...

       И — параллельно с этой историей — идут вставные новеллы: декадентские, изящные, во многом — лишенные смысла виньетки, стилизованные под «палп»-чтиво времен Золотого века фантастики: бравые корсары Второго Эфира, напоминающие героев третьесортной космооперы, совершают подвиги, летая туда-сюда на своих «живых кораблях» (привет Наташе Осояну, тем более, что и тут есть сходство кораблей с рыбами). Театр абсурда — как он есть; даст сто очков вперед тем же «Танцорам». «Его гранитные плечи», «ее голова, почти полностью состоявшая из сырого мяса — только вместо глаз были угли»... Муркок, собственно, и не скрывает своих намерений жОстко простебать читателя. Когда доходит до сути, он открытым текстом признается: пиратка Бегг и ее команда — не более чем герои комиксов, популярных в Первом Эфире. То другое дело, что некоторые люди в эти комиксы верят, и всерьез считают, что наша обычная жизнь может повлиять на войну Хаоса с Сингулярностью. А также — поможет победить зловещего Праотца Насекомых (the Original Insect — тут, похоже, какая-то отсылка к «Повелителю мух» Голдинга. А может, и нет; не знаю). Словом, многие верят в корсаров Второго Эфира. Ну и, как известно, каждому воздастся по вере его...

  «И снова многие деревья уже сбросили листву. Сквозь их остовы в жемчужном небе виднелась бледная розово-золотая волна, показывавшая положение солнца. На фоне этого холодного, мягкого света каждое дерево было видно в деталях, и казалось — у любой ветки свои, неповторимые черты» (То, что я перевел как «волна» = wash. Ну вот как это перевести точнее? Струя, поток? След? А буквально-то будет вообще — «замыв»... Ох, Майкл, чтО же ты вытворяешь со своим родным языком!..)

     «Двое плыли по поверхности большого золотого Блика, всматриваясь в его чистый цвет, словно и в самом деле могли уловить взглядом ту райскую действительность, которую она  расписывала.

Она скользнула за край [лодки] и, по-своему неповторимым рывком, прошла под ее дном, дабы, покоясь на прочном лоне золотого света, улыбнуться ему и продемонстрировать: для страха нет повода. Все такая же красивая, такая же совершенная, как этот цвет. Затем она поуютнее расположилась на мелководье, среди кувшинок, ряски и мокрых листьев.

-- Пойдем, Джек. Не мучь меня больше, любимый. Мы отправимся прямо сейчас. Но если ты останешься -- я не вернусь.

Напуганная тем, что сочла трусостью с его стороны, она нырнула внутрь Блика... отказываясь глядеть на Джека Караказьяна, оплакивавшего свою невезучесть, свою неспособность проникнуться этим кратким мигом, свой стыд и не забытые до сих пор сновидения... Свою нежданную потерю».

      Казалось бы — уж куда глубже?.. Все как у Аберкромби (недаром же его называют гением современной литературы): «Никто не получает того, что заслужил». Но Муркок слишком легко относится к таким потрясающим психологическим находкам — он жонглирует собственными измышлениями, балуется, долго не задерживая внимание только на них. Боль, скорбь, тяжесть — и в то же время дешевенький фантбоевик; как сказал Роман Фомин в своем предисловии к другой книге ММ, это все — «смесь элитарности с попсовостью»; именно так — смесь. А не одно под видом другого (как, например, мы часто видим у Акунина).

    Но Джек Караказьян — как бы трудно ему ни было преодолеть свою слабость — все-таки входит, вместе с друзьями,  в сокровенный мир, имя которому — Грааль (конечно, право попасть в него окупается большой кровью; отсюда, собственно, и название романа. Не будем забывать, что San-Greal в эзотерической литературе часто трактуется как sang real, т.е., настоящее кровопролитие). Только не пожалев себя, можно спасти всех, и любимую тоже.

      (А для русского читателя слово blood еще и звучит каламбурно — приобретая второй смысл: — Бл%д#, Муркок, ну сколько можно-то!.. Сил нет последние страницы «домучивать»).

     Пока главные герои ищут Второй Эфир, в первом тоже происходит много всего, что им потом придется расхлебывать, и не раз. Вот страшный недочеловек Поль Минкт (лицо его вечно остается скрыто визором, представляющим карту Штатов, только — изваянную в металле). Вот мрачные machinoix (как бы это поточнее перевести... киборги, что ли?..), исповедующие культ боли и мерзости (я уже приводил цитату про изломанные кости) — но, когда доходит до дела, вдруг обнаруживается, что лучше они, чем жадный, одурманенный опиумом богатей. Разумеется, те, кто знаком с творчеством позднего Муркока (в частности, с романом 2001 года «Дочь Крадущей сны») догадаются, кто такой этот Минкт: в нем легко узнать вечного врага многих муркоковских героев. Как сам автор охарактеризовал его, «Вечного Хищника» (» -- Все, что делаю, я делаю ради лучшего, более стабильного, более предсказуемого будущего. Веришь в такое будущее – добро пожаловать в наши ряды, будем сражаться бок о бок. -- Твоя ложь слишком откровенна, чтобы я мог поверить в искренность твоих нынешних речей. Ты на самом деле желаешь одного – сожрать нас всех с потрохами. Твоя любовь к Порядку – не что иное, как присущая безумцам одержимость чистотой и аккуратностью. Это не гармония. Это не Порядок в истинном смысле!»)

     В отличие от него, герои Муркока (которые не просто симпатичны автору -- он откровенно любуется их душевной красотой, силой и выдержкой!)... так вот, герои Муркока -- например, тот же Караказьян -- прекрасно понимают: в мире нет Порядка. Человечество возникло случайно; но в том, что оно существует, все-таки есть некая целесообразность. Придумать мотивировку, «зачем» мы живем, можно; суть в том, что -- БЕЗ всяких оправданий и мотивировок -- жизнь весьма сто'ящая штука. Осознание этого = осознание, что Бог есть. (Хотя Его, конечно же, нет). «I'm feeling it, Sam».    

      На этом, пожалуй, и следует подвести черту. «Второй Эфир» сейчас востребован нашим читателем — гл. обр. потому, что совершенно неизвестен ему. Не исключаю, что, ознакомившись с этой книгой поближе (если КК «Фантастика» все-таки издаст), многие будут испуганы ее необычностью и экзотичностью. Но поверьте — это стоящее чтение.