рецензия на сборник «Кото-собачий разговорник…» серии «Петраэдр» оригинал тут
Размышляя над рецензией к настоящей книге, я, следуя какой-то давно избранной традиции «внутреннего вопрошания», пытался развернуть тему в привычном философском контексте: что самое главное и по-настоящему вселенское положено в основу человечности и человечества? Есть ли такой критерий? Вероятно, есть. Отношение к детям и животным… И те и другие – пробирный камень нашего права быть разумными. Быть или считаться?
У славян есть поверье: каков хозяин, таковы и его собаки. Инверсия: каковы кошки – таков и хозяин. В чём здесь различие? Оно очевидно: человек выбирает (и воспитывает) собаку. Кошка выбирает (и воспитывает) человека. Две цивилизации этих умных зверей уже давно живут рядом с нами. И осваивают миры. И мир, и мы во все времена по-разному относились к этим двум дружественным цивилизациям. Но о примерах отношения позже…
Замечательно, что 30-й выпуск известной петербургской серии «Петраэдр» «Кото-собачий разговорник…» его составитель, Юлия Андреева, посвятила теме наших соседствующих очеловеченных цивилизаций. Завлекательно и таинственно звучит и подзаголовок к названию «…для людей, призраков и ангелов». Начинаешь читать, и вдруг тебе пронзает мысль: «А к какой категории читателей отнесёшь ты себя?» Ясно, что к человеческой, думаешь, ведь в призраки ты пока не попал, а в ангелы не выбился… Но тексты некоторых произведений явно нацелены воздействовать и на тонкие миры, не иначе…
Вот, к примеру, самый первый рассказ Елены Ивченко «Ваша собака в прекрасной форме» навевает этакий холодок, когда ставишь себя на место героев, увидевших призрак любимой собаки двух пожилых людей в парке.
Идёшь дальше… Переселение душ. Рассказ Кристины Каримовой и Елены Корчемкиной «То, что дорого мне». Когда распутывается подоплёка отношений хозяина к своей собаке и роковое действие женщины, невзлюбившей Рекса, избавившейся от него и тем самым лишившей своего возлюбленного Сергея шанса на возрождение души некогда погибшей дочки. С потерей Рекса потерялась и матрица девочки, перенесённая в мозг собаки… Ужас охватывает при мысли о том, что должны были испытать и Рекс, и Сергей. И начинаешь не любить тех, кто бесцеремонен с нашими четырёхногими собратьями, кто принципиально и тупо не хочет видеть в них тонкой организации, если хотите, личности, да, звериной, но оттого нисколько не менее страдающей.
Вспоминая историю вопроса отношения к собакам и кошкам, невозможно обойти ту схоластически-суеверную эпоху, которую мы называем средневековьем.
Известно, что кошек сжигали на кострах вместе с их хозяйками, ведьмами. Ведьмами тупые инквизиторы часто объявляли просто красивых рыжеволосых и зеленоглазых женщин (было такое задание у христианских палачей: извести наследственный генотип великих древних арийских родов Европы), и, понятное дело, рыжих и чёрных котов и кошек не миловали… Чёрных записывали в оборотни и дьявольские слуги. Собак объявили нечистыми животными и закрыли им навечно дорогу в храмы и костёлы. Священникам даже запрещали держать в своих домах собак. И это всё после античного воспевания и любви к нашим дружественным цивилизациям «братьев меньших», после Египта, возвысившего образы кошки и собаки в ликах богов Бастет и Анубиса… Где даже сам бог Ра иногда принимал образ большого рыжего кота…
Мистическим духом пронизан рассказ Марии Ясинской «Чёрный пёс Шлеолан», написанный в традициях хорошего фолк-фэнтези с психологическим подтекстом и без никаких гномов и драконов. Горькую цену платит плотник Катберт, приняв условие жителей деревни принести в жертву своего чёрного друга в обмен на жизнь ребёнка. Последовавшие за этим события нагнали на деревенских невежд ещё большего страха… Став могучим призраком, Шлеолан превратился в настоящее проклятие округи. И только благодаря Катберту и его семье Шлеолан принял некогда назначенную ему карму – охранять местное кладбище, да и всю деревню…
Из кошачьих историй в ряду самых удивительных стоит рассказ Татьяны Томах «Зелёная кошка восхода». Мистерия жертвоприношения здесь оборачивается в свете слегка подхолаживающей дрожи и всё же высокой жизнеутверждающей философии и принятия героиней идеи великого родства людей и кошек, установленного в незапамятные времена.
Из научно-фантастических историй я бы выделил рассказ Ефима Гамаюнова «Шесть дней лунного кота». Герой, который пытается поймать чужого кота на лунной станции и потерял на этой благородной миссии расчётное время отлёта эвакуационного корабля, оказывается в роли случайно забытого сотрудника, в результате нескольких дней борьбы сомнений и страхов готовый уже убить злосчастное животное, но всё же находит с ним примирение и даже испытывает к нему заботу и душевное тепло и награждается надеждой на спасение. Спасаются оба: и кот, и человек.
Опять ныряя в земную историю триады «людо-собако-кошек», обнаруживаем такие прецеденты в хрониках: у инков собаки (некая неизвестная голокожая порода) жили в храмах, а на Востоке, в Тибете, Сиаме и Тайланде, кошки жили во дворцах с королями, Гаутама Будда путешествовал по тиртхам (священным местам) с ши-тцу (порода маленьких собак, внешним видом напоминающих львов)… ассирийцы и вавилоняне и мысли не могли допустить об унижении или избиении собаки, «жестокие» римляне культивировали собачьих на фресках и чеканили монету с их изображением. Вергилий воспевал этих животных в своих стихах. Да и волчица ли вообще является символом города Рима? Не собака ли?
Кстати, о волках, точней «волкособах», как называется волчье-собачий гибрид в реалистическом рассказе Александра Мазуренко «Итай». Итай – щенок загулявшей с волком немецкой овчарки, не принявший за время своего взросления собачьей служивой доли – начинает испытывать отчётливый и необъяснимый дикий зов своей вольной крови, покидает людской приют и, в конечном счёте, становится бесстрашным вожаком настоящей волчьей стаи. Но привнесённый собачий разум даёт четвероногому герою расчётливость и бесстрашие, превосходящее инстинкты чистых хищников. Итай спасает от излова и отстрела свою стаю тем, что сознательно срывает шпагат с метками красных флажков и показывает ей путь свободы. Но не забывает волк добра к тому, кто был добр к нему: трогательная сцена короткой встречи юноши Родиона и Итая у реки ниспровергает жёлчность сторонников чистых животных инстинктов, которым якобы подвержены наши вольные пушистые братья. Тонкая социальная организация волчьих стай – совершенно доказанный факт в психологии животных. А дополнения и описания уникальных случаев этой психологии – источник нашего усложняющегося понимания зверей.
Смею предполагать, что распространившиеся в рамках отношения к собакам и кошкам негативные штампы обязаны своим появлением отсутствию длительного опыта психологических наблюдений и поверке только одной категорией «полезности» сложной собако-кошачьей реальности.
Коран объявляет наши дружественные цивилизации «нечистыми» животными, способными осквернить человека… Вопрос: какого человека? Другой вопрос: чем осквернить? И это всё при том, что и в Иране, и в Афганистане породистые овчарки и борзые издревле служили и прекрасными пастухами, и охотниками, а баркхмуль (афганская борзая) служили украшением дворцов, откуда же тогда идея о «нечистоплотности»? Увы, должен сказать, что такие поздние религии, как ислам и христианство, своими тезисами о «нечистости» обязаны прежде всего Ветхому завету… Эта циничная книга подорвала многие умы религиозных реформаторов…
Чуть позже одумались. Католики выбрали покровителем животных святого Франциска, а так называемые христианские православные – святого Флора и Лавра, а также святомученика Власия… И сказали: «Нет в том греха, если человек помолится к Богу о здоровье своих животных…» Вот примерно и всё.
Авторы «Кото-собачьего разговорника» молятся о здоровье наших домашних зверей своими произведениями, где утверждают ценности мудрой доброты, которая, как эхо всё того же древнего и гораздо более правильного, чем все обуженные религиозно-психологические наслоения, человечье-звериного братства, стучится в наши виски, отражается в мыслях и сюжетах. Разный язык у молитв и разные сюжеты объединены в общем своде, порой совершенно полярные по смыслу и событийности, как, например, забавная история Андрея Балабухи «О любви по-русски», где знаменитый «правдолюб» всех времён и народов, но также трикстер и творец небывалых историй барон Мюнхгаузен едет по Петербургу в санях в обнимку с волком-оборотнем поручиком Ржевским, или «Приключения Жёваного» Александра Мецгера, где к герою-тунеядцу приходит кот-ангел с функциями надзирателя за человечьими душами. От фантастической хроники разумных собак, сменивших на земле цивилизацию людей, Сергея Кочегарова в рассказе «Последний» до нежно-философской притчи Юлии Андреевой «Кот моего Бога», от реалистической междоусобицы людо-собако-крысино-вороньей «махабхараты» в рассказе О’ Санчеса «Лук и Корвин» до живого умопомрачительного диалога хозяина и его кота в рассказе Сергея Герасимова «Изумительныя и волшебныя метаморфозы обыкновенного кота в беседах съ своим хозяином».
Философское вопрошание в моей рецензии можно было бы означить одним вопросом:
«Так что же, человек, как ты оцениваешь свою вселенскую разумность в отношении к братьям меньшим? Ты во многом запутался, человек, ты даже додумался до того, что у зверей нет души?»
Может, оттого, что сам тщедушен? Может, оттого, что тебе, чтобы возвыситься, обязательно нужно хоть кого-нибудь унизить?
Твои мировоззрения разделились, человек. Одни говорят: «Радуйся и сакрализуй весь прекрасный мир, в котором живёшь», а другие – «Ты грешная тварь, и мир твой – уродство…» А что же кошки и собаки? Они приняли тебя. Кошки, конечно, с избирательностью, а собаки – с преданностью и благородством и ничего особенного за это требовать не стали. Ничего, кроме твоей заботы, дружеского расположения и доброты. Да, человек, ты можешь научить их быть злыми монстрами, и по твоему приказу они могут наброситься и растерзать не только твоего врага, но и друга… Но ведь это твоя «человечность» такова, твои привычки, твоё воспитание, твоя злоба… «О чём ты думаешь, то и получишь», – сказал индийский философ и адепт джнани-йоги Рамакришна. Точный ответ из ноосферы.
То, что среди сказочных, бытовых, житейских, небывалых сюжетов «Разговорника», конечно же, некую, если хотите даже, сердцевину получают истории мистические с тёмным отблеском потусторонности, – это справедливо во всех смыслах. Ибо жизнь сама мистична от начала и до конца, жизнь мистична и мистерична даже в кажущейся обыденности. Что уж говорить о наших мыслях и видениях – это абсолютная целина мистики. И наши любимые звери – её, мистики, древние носители, как мы – носители тотемов – знаков звериного расположения к нам. Да, расположения. Именно так.
Помнится, совсем недавно в одном из походов по любимому горному Крыму, на стоянке Джурла (седловина между Северной и Южной Демерджи), к нашему костру вышел лисёнок. Вышел, чтобы подкормиться. Настоящий дикий лисёнок с глазами цвета охристого рутила и хвостом, похожим на бархан весенней пустыни. Знойное лето не слишком способствовало удачной охоте малого хищника наших лесов. Он опасался, и он доверял. Это смешанное чувство было во всех его движениях и повадках… Не так ли когда-то к костру древнего охотника приблизилась дикая собака, первопредок последующей очеловеченной цивилизации? Встреча с лисёнком останется в моей памяти на всю жизнь и то, как мы кормили его хлебом с куриным паштетом… Боги нашей земли свидетельствовали о нашей встрече, о нашем контакте. Боги подарили нам связь и память. Память о ещё одной встрече цивилизаций.
Попробуйте и вы, дорогой читатель, отнестись к произведениям этой необычайнейшей книги как к своеобразным иллюстрациям щедрых, мудрых и добрых контактов между мирами близких породнённых душ: зверей и людей.
Валерий Гаевский,
писатель-фантаст, поэт, президент Клуба фантастов Крыма, член СП России