Человек эпохи Разложения

Sing hallelujah

No kingdom come

Линк на эту книгу скинул мне в чате товарищ, сопроводив сообщением: "Ты де любиш читать поляков" (орфография цинично сохранена). Я было хотел ему возразить, что всякие симпатии по географическому положению развеялись как тот сон златой, но прежде решил пройти по ссылке. Каким же было моё удивление, когда там обнаружился Pies w studni за авторством Марчина Вольского.

Марчин Вольский — журналист, политик, теле- , а в последнее время и киносценарист, земляк пана Анджея Сапковского (на годочек его постарше). Ну и самое главное, Вольский автор более чем тридцати романов и множества рассказов разной степени фантастичности, если верить Дукаю, преимущественно иронических или исторических, а иногда и иронических, и исторических. Из всего этого богатства на русский язык переводился один-единственный “Агент Низа” в далеких 90-ых, да несколько рассказов. И вот теперь неожиданно появился "Пёс в колодце”, который в оригинале вышел в 2000 году, первым томом одноименной дилогии.

Альфредо Деросси по прозвищу Il Cane, тот самый "Пёс" — итальянский философ, учёный и вольнодумец эпохи Контрреформации. Вернее, ему предстоит стать учёным и вольнодумцем, а на первых страницах романа он даже не Альфредо, а маленький Фреддино — сын поэта и пьяницы Луиджи Деросси, погибшего путём утопления в сортире, посмертник, рожденный через одиннадцать месяцев после этого вне всяких сомнений печального события. Глазами Фреддино автор показывает нам Италию начала XVII столетия, где дворянские фракции плетут бесконечные интриги и подсылают друг к другу убийц, а пламя веры, вместо того, чтобы согревать нуждающихся и развеивать мрак невежества, то и дело норовит вспыхнуть то кострами Инквизиции, а то всепожирающим пожаром религиозного бунта. Одним словом, “время шло историческое...”

На трилогию о Рейневана, кстати, история Альфредо Деросси похожа, но не сколько буквой, ибо Деросcи скорей наблюдатель, нежели активный участник событий, а духом — это тоже рассказ о взрослении и утрате героем иллюзий в антураже авантюрного романа. Что ещё общего, так это слог, велеречивый, немного архаичный с присущим времени обилию латинизмов, и авторская интонация, ироничная, иногда пронзительно-насмешливая, а иногда просто — пронзительная (то, за что я души не чаю в творчестве Сапковского и то, чего не смог отыскать у других польских авторов). Увы, но легко завоевав мои симпатии в первой половине книги, Вольский столь же легко растрачивает их во второй.

Действие здесь прыгает на четыреста лет вперёд, в ту же Италию, в родную для Il Cane Розеттину, а главным героем становится его далёкий потомок Альдо Гурбиани. Гурбиани только что пережил покушение и горит желанием выяснить, кто решил его убить. Ситуацию осложняет то, что врагов у Альдо пруд пруди, он миллиардер и порномагнат, смерти которого желают и религиозные фанатики, и собственные подручные. Вдобавок, Гурбиани хоть и выжил, заработал амнезию.

Здесь Вольский выступает на территории то ли детектива, то ли триллера, но выступление это трудно назвать удачным. Всё вокруг Альдо взрывается, гибнут люди — как верные ему, так и предатели, он сбегает от жаждущих разобрать его на органы трансплантологов с очаровательной польской медсестрой Моникой, ныряет в канализации с аквалангом вместе с королем местных клошаров, бьётся над загадкой собственного проекта “Психе” — словом, развлекает читателя своими злоключениями как может. Беда в том, что злоключений много, задействованных в них персонажей ещё больше, шансов запомнить всех — мало, а толку в этом и вовсе никакого нет, потому что разговор теперь идёт о религии и вере, от которого мельтешение на фоне только отвлекает. Единственное, что сделано на мой взгляд круто, это столкновение взглядов Деросси и Гурбиани. Первый отворачивается от бога, видя в церкви лишь барьер для развития человечества, второй на своем примере показывает, что человек без веры, что плющ без опоры, обречен на пребывание в самом низменном состоянии, и лишь опираясь на неё способен расти выше. Мораль, что ни говори, спорная, потому как предельно полярная, но тут уж как автору захотелось.

Гораздо печальней, что в соответствии с требованиями жанра меняется авторский слог. Пропадают обстоятельность и пронзительность, а ирония сама по себе уже не выглядит столь искрометной. Но официальный перевод, буде такой появился бы, купил бы обязательно и продолжения непременно прочитал. Тем более, что Вольский вернулся к циклу через девять лет и в 2010 написал новую книгу, превратив "Пса в колодце" в трилогию.

Сколько его помню, дядя Бенни был небольшим, пухлым типом неопределенного пола. В детстве его похитили берберийские пираты и после краткой, но, как утверждал сам дядя, весьма неприятной операции, продали его как кастрата в южные края. Правда, медик-еврей, так и не решив, должен ли стать окончательным эффектом евнух или кошерный иудей, работу спартачил, так что вышло ни то ни сё. По счастью в несчастье галеру с невольниками встретило христианское патрульное судно "Ее Величество Амфитрита", и после краткой стычки оно забрало весь груз себе. Командир "Амфитриты", капитан Массимо, огромный почитатель оперы и балета, вбил себе в башку, будто бы дядюшка Бенни представляет собой превосходный материал для певца, потому за свой счет послал его в школу кастратов в Кампо Гаэтани, откуда юного адепта быстро выгнали по причине отсутствия слуха и отрицательного отношения к царящим там сексуальным обычаям. Дядя Бенни принял решение, что с тех пор станет петь исключительно во время бритья. Но поскольку сам он щетины не имел, пришлось ему во имя исполнения обета открыть на первом этаже парикмахерское заведение, откуда в теплые предполуденные часы на всю округу выливалось его оригинальное, слегка хрипловатое бельканто. Фоном было характерное постукивание деревянных протезов по брусчатке двора. Это отбивал чечетку капитан Массимо, который, потеряв обе ноги в битве с мусульманами под Акантом, благодарным Бенедетто был принят на работу в качестве мажордома.

Щелканье ножниц, исполнение O santa pecunia фальцетом и деревянные притопы — это самые ранние звуки, которые я помню. Точно так же как запах zuppa di pomidori (томатный суп — ит.) и tortellini a la casa (итальянские пельмени из пресного теста с мясом, сыром или овощами по-домашнему) навечно будут ассоциироваться для меня с беззаботным детством, проведенном в большом, пустоватом доме.