 |
|
«Франкенштейн» Мэри Шелли – это классический, хрестоматийный пример универсальности таланта человека независимо от его происхождения, взглядов, убеждений и прочих иных свойств. Это тот случай, когда стереотипы ломает не только само произведение, но и создавший его автор, что придает новые интенции и полифонию самому смыслу написанного.
Речь о том, что условно «мужской» по тематике роман написан женщиной, причем еще не в самое демократичное время, на заре 19 века, когда западное общество еще в полной мере не освободилось от гендерных предрассудков, а роль женщин сводилась в основном к салонным сплетням, семье, прикладному искусству. Видимо, удачно сложились два фактора – природные таланты Мэри в девичестве Годвин с одной стороны, и социальная среда, в которой выросла девушка. Ее родители тоже были творческими личностями, и воспитывали дочь в этом ключе, причем, что важно, Мэри росла в условиях всесторонней свободы, получила блестящее образование, не испытывала патриархальное давление или такое давление было минимальным. Не удивительно, ведь ее родители были нобилитетом английского общества: мама, Мэри Уолстонкрафт, преподаватель и писатель, а отец, Уильям Годвин, философ и журналист. Оба придерживались смелых прогрессивных взглядов. Вот и получилось, что разум Мэри сформировался в особенных для того времени условиях, подарив миру уникальную намного опередившую свое время личность. В то время, как ее сверстницы сплетничали и ходили по салонам мод, Мэри сочиняла стихи и занималась творческими поисками, постигала высший смысл жизни. Она искала и нашла любовь. Подобное притягивает подобное, она встретила поэта Перси Шелли и вот появилась новая творческая чета.
Первое условие для появления шедевра оказалось выполнено.
Но судьба очень часто играет с людьми злые шутки. Иногда приходится ждать всю жизнь, чтобы подвернулась удачная возможность. Иногда удача буквально бросается под ноги тому, кто не умеет ее ценить, и простофиля проходит мимо.
Шелли повезло.
Стояло холодное лето 1816 года. Вместе с мужем и сводной сестрой Кларой Клэрмонт Мэри Шелли отправилась в Швейцарию на отдых. Там, в усадьбе поэта Байрона у Женевского озера, они провели несколько судьбоносных дней, которые определят направление всей европейской литературы на десятилетия. Но и этого было мало. Нужна была еще одна небольшая деталь.
Этим последним кусочком паззла, вставшим на место, оказалась книжка со страшными немецкими легендами о привидениях. Зачитавшись фольклором, Байрон инициировал литературный конкурс, участниками которого стали Мэри, ее супруг, он сам и его друг Джон Полидори, известный как автор архетипного «Вампира». Задачей участников конкурса было написать страшный рассказ.
Картинка сложилась. Шелли посетило мрачное озарение: перед ее взором возник образ гениального ученого, создающего методом гальванизации нечто невообразимо жуткое, нечто такое, что оскорбляет самим своим существованием все живое, монстра, который не будет вполне живым, но – и не мертвым.
Дальше – процесс написания, публикация романа, потеря мужа, личная трагедия, успех, смерть, а затем бессмертная слава.
Теперь о романе. Существует множество исследований этого текста, но, если вкратце, в нем можно выделить условно два уровня.
Уровень первый: приключенческая, страшная история об ученом, который решил создать искусственного человека, опыт оказался удачным, но лишь частично, и вот порождение его рук вырвалось на свободу, чтобы покарать своего нерадивого создателя, а заодно и весь род людской.
Уровень второй, глубокий, на котором можно наблюдать трагедию Творца и его Творения, карикатуру на бога в лице человека и на его детище – уродливого гомункула, страшное, кое как сшитое из частей тел, нелепое создание, всего лишь имитирующее человеческое существо, но все-таки живое, думающее, что-то чувствующее. Трагедия Творца – это проблема ответственности за свои подвиги, за дело рук своих. За каждый свой поступок необходимо держать ответ, как перед самим собой, так и перед обществом. Впервые четко звучит мысль: безрассудные поиски, величайшая сила человеческого знания и науки могут приносить не только пользу, но порой и страшный, колоссальный вред, непоправимый урон. Именно поэтому любой неудачный опыт, любой незапланированный результат исследований иногда называют собирательным словом «франкенштейн». Здесь же видим трагедию Творения, уродливого создания, отчаянно одинокого и тотально другого, отличающегося от обычных людей, а потому обреченного на гонения и изоляцию. Внешне ужасный монстр, внутри – хрупкая ищущая, где-то наивная сущность, новорожденный разум, который видит лишь людскую жестокость и отвечает жестокостью на агрессию. Все закономерно: насилие порождает насилие.
У романа выделяют и стилистические достоинства: нестандартно выстроенные сюжет, история в истории, очень умело написанный от первого и третьего лица, переносящий с ледяных полей крайнего севера на улицы европейских городов и ландшафты Европы. Плюс новаторство в написании научно-фантастического произведения: Шелли сделала первый научно-фантастический роман в том виде, в каком мы его знаем.
Собственно, вот основные достоинства романа Мэри Шелли, которая ухитрилась вложить в фантастико-приключенческую историю очень важные мысли для размышления на досуге. Особенно актуальны такие темы сейчас, когда ученые создают многочисленные искусственные вирусы, модифицируют растения и животных. Во что это выльется, чем грозит, неизвестно никому. Нет никакой гарантии, что однажды результаты научных изысканий не вырвутся на свободу и не уничтожат своих хозяев заодно со всем человечеством.
Парадокс в том, что Шелли в каком-то смысле написала автобиографический роман – она стала тем самым Виктором Франкенштейном, гением от пера, а ее литературное детище вырвалось на свободу, и породило целый жанр.