Рецензии на фантастические книги

Океан (Océano), трилогия, Альберто Васкес-Фигероа, 1984-1985

https://fantlab.ru/work443239

***

Опалённый солнцем каменный остров Лансароте был домом для многих поколений отчаянных моряков из рода Пердомо, пока на свет не появилась Айза. Девушка, наделённая даром укрощать животных, призывать рыб, усмирять боль и говорить с умершими. Её таинственная сила стала для жителей острова благословением, а поразительная красота – проклятием. Спасая честь Айзы, её брат убивает сына самого влиятельного человека на острове. Ослеплённый горем отец жаждет крови, и семейство Пердомо спасается бегством через океан, достигает берегов Венесуэлы и обретает надежду.

Однако Айзу по-прежнему преследует злой рок. Из-за неё вновь гибнут люди, и семья вновь вынуждена бежать, скитаться, спасаясь от преступников, и завоёвывать себе право на жизнь. К морю, и только к морю влечёт зов предков и стремление самого семейства Пердомо, прозванного «Вглубь моря», а также желание вернуться на родные острова, к своему древнему очагу. Но Айза, устав от несчастий, которые она приносит близким, страстно желает избавиться от своего дара. Для этого она должна найти «Мать всех алмазов» и поклониться ей.

***

Альберто Васкес-Фигероа – испанский писатель родом с Канарских островов. Получил мировую известность в середине семидесятых годов прошлого века и жив до сих пор. Автор более восьмидесяти произведений и сценарист дюжины фильмов, но у нас почему-то известен преимущественно по телесериалу «Океан» из девяностых. Книжная трилогия «Океан» написана им в 1984-85-м годах, а на русском языке вышла лишь в 2013-м.

Все три романа цикла описывают злоключения семьи испанского рыбака на протяжении нескольких лет, начиная с 1949-го. Движитель сюжета – необычайная красота младшей из детей, Айзы. Она прелестна настолько, что даже родной отец опасается прикасаться к ней с четырнадцатилетнего возраста. Одновременно Айза невинна, как шестилетняя девочка, и слышать ничего не хочет о замужестве. Отсюда и проблемы.

Каждый роман трилогии словно написан по одному шаблону: всё было хорошо, из-за Айзы стало плохо, семья в бегах, семью преследуют, находятся бескорыстные помощники, бескорыстный защитник убивает главного злодея, всё становится хорошо. Повествование затянутое, зацикленное на быте и если не пошлое, то простонародно грубое. Но интересное историческим срезом общества и национальной экзотикой.

Начать с того, что живёт-то семейство на Канарах, но на каменном безжизненном острове, где дождь проливается один раз в году – если зима выдалась хорошая. Следом попадает на французскую Гваделупу. После пытается заработать и получить паспорта в Каракасе. Долгое время живёт в саванне Венесуэлы на скотоводческом ранчо. Сплавляется по Ориноко, ищет алмазы в сельве и забирается в Анды.

Фантастический элемент заявлен даром Айзы к общению с духами мёртвых и животными, но большой роли не играет. Да, с придурью девушка, ещё и чудит – зато добрая и красивая. Выражаясь языком Васкеса-Фигероа, беда не в том, что мёртвый дедушка ей сказки на ночь рассказывает, а в её вдруг выросших заднице и сиськах. Айза и сама страстно желает избавиться как от докучливых духов, так и от не нужной ей красоты.

Почему так? Потому, что девушка не вызывает умерших по просьбе их живых родственников. Она не медиум, способный вольно распоряжаться своей силой. Айза – свеча, которую сонмы духов могут если не погасить, то свести с ума непрекращающимися жалобами и вопросами. Увы, она не может их утешить ничем, ведь даже сами мёртвые скитаются в пустоте, не видя, не слыша и так ничего не узнав о Боге.

Семья состоит из пяти человек. Отец – двухметровый гигант и благородный дикарь. Мать – выпускница педучилища, извергнутая и проклятая всей роднёй за решение связать жизнь с нищим рыбаком. Старший сын, успевший отслужить на флоте и променявший офицерские курсы на рыбалку с отцом. Средний сын – прекраснодушный здоровяк, пока отличившийся только случайным убийством. И юродивая красотка Айза.

Натурализм стиля Васкеса-Фигероа зашкаливает, позволю себе дать несколько примеров. Замужняя экономка вынуждена отсасывать старику-хозяину раз в неделю. Инвалид дрочит единственной рукой, проковыряв дырочку в стене комнаты Айзы. Ковбой убивает индейца, обзавидовавшись его большому члену. Старатели на ночь прячут алмазы в прямой кишке. К счастью, это лишь малая часть жизни и повествования.

Основную часть времени автор посвящает историям о людях, словно рассказанным ими самими. Отставной сержант Иностранного легиона. Владелец съёмных квартир в Каракасе. Сорокалетняя бездетная вдова, богатая наследница табунов и стад Венесуэлы. Полковник СС, после поражения Германии лично вынесший себе жестокий приговор. Венгр-эмигрант, ставший искателем приключений в Южной Америке. Калейдоскоп лиц и судеб.

Проблематика цикла обуславливает второй уровень смысла: возможность существования чуда на грубой и плотской земле. Все три романа пытаются совместить небесное существо с человеческим миром и людьми. Обществом Айза изгнана отовсюду, но так же везде находятся единицы, способные понять, почувствовать, помочь и спасти. Окончательный вердикт автор даст лишь в заключительном романе трилогии.

Опубликовано на странице цикла: https://fantlab.ru/work443239?sort=date#r...

Не так давно, 9 февраля сего года, в "The New Yorker" появилась заметка прекрасно известного русскоязычному читателю умной и красивой научной фантастики писателя и программиста Теда Чана под названием "ChatGPT Is a Blurry JPEG of the Web" с подзаголовком "OpenAI’s chatbot offers paraphrases, whereas Google offers quotes. Which do we prefer?". Об эссе автора я узнал только из перевода (под заголовком "ChatGPT это лишь сжатое изображение всемирной сети") на портале syg.ma (ссылки на все будут в конце этого текста). Далее я хотел бы помимо того, чтобы просто сообщить о существовании что оригинала, что переводной версии очень интересной и донельзя актуальной нехудожественной работы Теда Чана, но и вкратце раскрыть ее основные тезисы, а также сравнить их с неоднозначным, но очень известным (по слухам, ставшим причиной закрытия ряда проектов по разработке ИИ — отсылаю к интервью "Финикового компота" с Серлом, а также послужившим идейной почвой для институционального оформления когнитивистики как науки) мысленным экспериментом американского аналитического философа языка и сознания Джона Серла. С "китайской комнатой" из культовой статьи "Сознание, мозг и программы".

Итак, если вкратце, то Тед Чан на пальцах и путем аналогий-метафор старается донести до массового нетехнического читателя простую истину — чат-GPT не есть т. н. "сильный ИИ". Это очередное, новаторское и интересное, но все-таки звено в цепи усовершенствований и изобретательских итераций в цепи прогресса "слабых ИИ". Притом дальнейшие усилия в этом конкретном процессе совсем не точно приведут к выполнению истматовского "перехода количество в качество". Т. е. совсем не факт, что из очень-очень-очень сильного "слабого ИИ" получится "ИИ сильный". Но обо всем по порядку.

Начиная с небольшой исторической ремарки из области программирования, Тед Чан напоминает о двух путях в процессе сжатия данных — с потерями и без:

"Сжатие данных подразумевает два процесса: кодировка, когда данные компрессуются в более компактный формат, и декодирование — обратный процесс. Если восстановленный файл идентичен оригиналу, то использовалось сжатие без потерь: не было утеряно никаких данных. Если же, напротив, востановленный файл лишь приблизительно тождественнен оригиналу, то применялось сжатие с потерями: некоторые данные были утеряны и теперь не подлежат восстановлению. Сжатие без потерь обычно используется для текстовых файлов и компьютерных программ, потому что в этих форматах утрата даже единственного символа может повлечь серьезные последствия. Сжатие с потерями зачастую используется для фото, аудио и видео — там, где абсолютная точность не критична"

Неразличение двух этих подходов — по недосмотру, случайности или продуманно — порой приводит к неприятным ситуациям. А именно к случаю с ксероксом одной немецкой компании, который при копировании (которое, как отмечает Чан, давно уже "не то, что раньше", ведь "...для решения проблемы понадобился именно информатик, потому что современный ксерокс уже не использует физический ксерографический процесс как в 60-х годах — вместо этого изображение сканируется дигитально, а затем распечатывается") допускал странные ошибки — заменял различные записанные числа на планах на одно и то же число:

"Главной проблемой в этой истории стало не то, что в копировальном аппарате использовался метод сжатия с потерями, а то, что аппарат искажал копию незаметно, и артефакты сжатия не сразу бросались в глаза. Если бы на выходе получались размытые изображения, всем стало бы ясно, что копии не соответствуют в точности оригиналу. Но копии казались точными — данные на них были ясно читаемыми, будучи неверными. В 2014 году Xerox выпустили патч, исправляющий эту проблему с их копировальными аппаратами"

Запомним это на будущее. И вот, ознакомившись с базовым и тривиальным программистским знанием, мы можем прийти к более сложным материям, которые талантливый писатель объясняет элегантно и просто. А именно для понимания сути чатаGPT, почему он не обладает пониманием и возможностью создать что-то действительно новое (ну и почему он не есть "сильный ИИ", как бы то не хотелось его технофобным или всего лишь грамотных в маркетинге создателям), американский писатель и программист предлагает нам поучаствовать в мысленном эксперименте. Сравнить чат-GPT с помянутым выше копировальным аппаратом, который тоже сжимает данные с потерями. Только здесь он старается копировать (подчеркнем этот термин) не просто какой-то текстовый документ, а всю мировую паутину:

"Мне кажется, что этот случай особенно актуален сегодня, когда речь заходит о ChatGPT и подобных программах, известных в кругах исследователей ИИ как большие языковые модели. Конечно, сходство между копировальным аппаратом и большой языковой моделью не сразу может показаться очевидным, но представьте, что вы вот-вот потеряете доступ к интернету навсегда. Вы решаете создать сжатую копию всех текстовых данных в сети, чтобы хранить ее затем на своем локальном сервере. К сожалению, объем вашего сервера лишь 1% от объема всех данных, поэтому вы не можете использовать алгоритмы для сжатия данных без потерь. Вместо этого, вы пишете алгоритм сжатия с потерями — он будет распознавать статистические закономерности в тексте и сохранять их в собственном формате. Добавим неограниченную вычислительную мощность вашего компьютера, так что даже малейшие закономерности в тексте не ускользают от вашего алгоритма, и вам удается достичь необходимого уровня сжатия сто к одному.

Теперь потеря доступа в интернет не кажется столь катастрофичным событием, ведь у вас есть копия всей информации в сети на собственном сервере. Проблема лишь в том, что из–за столь плотного уровня сжатия, вы не сможете искать нужную информацию, пользуясь точными цитатами — вы не найдете совпадений. Для решения проблемы вы создаете интерфейс, принимающий запросы в формате прямых вопросов, и дающий ответы, передающие суть информации, сохраненной на вашем сервере"

И эта странная, на первый взгляд, аналогия оказывается очень рабочей и позволяющей через то самое "размытие" объяснить феномен "бреда" (или "вранья", как говорит уже российский специалист по машинному обучению на стриме канала "Рабкор" — тоже ссылку прикреплю ниже):

"Эта аналогия не только помогает понять каким образом ChatGPT парафразирует информацию, найденную в интернете, но также и объясняет «бред» или нелепые ответы на конкретные вопросы, столь часто наблюдаемые в поведении ChatGPT и прочих больших языковых моделей. Этот бред — это артефакты сжатия, только как и в истории с ксероксом, они настолько «читаемы», что их не распознать без скрупулезного сравнения с оригиналом. Оригинал в нашем случае — либо интернет, либо наши собственные знания о мире. Когда мы рассматриваем такой бред сквозь данную призму, он становится вполне ожидаемым: если при сжатии 99% оригинальной информации было утеряно, закономерно ожидать, что существенные доли реконструкции при декодировании будут полностью сфабрикованы"

Все это — результат интерполяции, процедуры, проделываемой программы для восстановления утерянных данных по аналогию, за счет сравнения с сохранившимися. И пока что чаты-GPT плохо справляются с этими потерями, по замечанию Чана. Именно этим писатель объясняет, почему создатели этих программ пока не смогли взять и, видимо, не претендуют в ближайшее время на становление лауреатами премии "Приз Хаттера" ("...с 2006 года исследователь ИИ Маркус Хаттер вручает денежную награду тому, кто сможет без потери данных сжать конкретный текстовый файл объемом в 1ГБ компактнее, чем предыдущий рекордсмен. Премия известна как Приз Хаттера или Премия за сжатие человеческих знаний"):

"Большие языковые модели распознают статистические закономерности в тексте. Любой анализ текста в сети покажет, что такие фразы как «низкое предложение» часто соседствуют с такими фразами как «повышение цен». Чатбот, уловивший данную корреляцию, способен ответить про повышение цен на вопрос об эффекте недостаточных поставок товаров на прилавки. Если большая языковая модель уловила огромное количество текстовых корреляций между экономическими терминами (причем настолько огромное, что способна правдоподобно отвечать на широкий спектр вопросов), можем ли мы сказать, что она на самом деле понимает экономическую теорию? Модели на подобие ChatGPT не становятся лауреатами Премии Хаттера, среди прочего, потому что не способны в точности воссоздать оригинальный текст — иными словами, они не сжимают данные без потерь. Но может быть их способ сжатия с потерями все–таки показывает на скромные начала в понимании концепций, на которое так рассчитывают исследователи ИИ?"

Далее следуют примеры с арифметикой. И они ярче всего показывают неудачи в области понимания (как бы сказал Серл, семантики), ведь чат-GPT в поисках ответов, например, на пример "245 + 821". В Сети просто-напросто крайне мало идентичных трехзначных сложений, вычетаний и т. д., а, значит, мало соответствующих корреляций. Отчего чатбот показывает всяческое отсутствие математических компетенций из стандартов начальной школы. Но далее (и я приближаюсь к финалу как цитирований из эссе, так и своего эссе об эссе) Чан предлагает представить себе таковой "мыслящий" чат как программу сжатия без потери данных. Может, таковой механизм способен понимать, производить новое и думать? И снова нет:

"Представьте, что было бы если бы ChatGPT была алгоритмом сжатия без потерь? В таком случае, она бы всегда отвечала на вопросы точными цитатами соответствующих страниц в интернете. Нас бы вряд ли сильно впечатлила такая технология — не особо существенное улучшение обычных поисковых движков. То, что ChatGPT парафразирует текст из интернета, а не цитирует его, делает модель похожей на ученицу, способную выражать мысли собственными словами, а не только «зубрить» фразы из учебника. Это создает иллюзию понимания. В человеческом обучении механическое запоминание не является показателем понимания, поэтому неспособность ChatGPT цитировать информацию из источников — это именно то, что создает впечатление ее обучаемости. Когда речь идет о последовательности слов, сжатие с потерями впечатляет больше, чем сжатие без потерь"

Идем к завершению пересказа и, наконец-то, к сравнению. В заключении американский писатель отмечает, что, вполне возможно, чуть позднее чатботы смогут — при некоторых "но" — заменить поисковики. Феномен "размытия" так вообще может сослужить полезную службу т. н. "контент-фермам". Но такая виртуальная машинерия вряд ли сможет помочь в работе писателя. Если мы говорим просто о контенте (уж простите за намек о дихотомии, при которой есть "высокое" и "большая литература"), то его умножение методом чатботов может привести к "искривлению" Интернета и осложнению поиска информации в нем для пользователей ("Расцвет такого типа пересказа контента усложняет поиск нужных данных уже сегодня — чем больше текста, сгенерированного большими языковыми моделями, будет публиковаться в сети, тем больше интернет станет походить на все более и более размытую версию самого себя"). Но все равно — может, чатбот хотя бы позволит "настругать" некий шаблон, материал для облегчения "технических" задач писателя и любого другого создателя самого различного текста? Но ведь именно через движение через ошибки, через писание неудачных, вторичных и пошлых вещей, выбрасывание их не в стол, а в окно, и получается действительно сильная вещь. Только так и не иначе ("Если вы писатель, вы напишете множество вторичных вещей прежде, чем удастся написать что-нибудь оригинальное. При этом, время и усилия, вложенные во вторичные тексты никоим образом не тратятся зря — напротив, именно они и позволяют вам в итоге создать нечто неповторимое. Мучительный выбор верного слова и бесконечная перестановка предложений в инстинктивном поиске наиболее приятного течения текста — этим и познается проза").

Но это я все к чему? Как по мне, Тед Чан (наверняка зная, как мне кажется, об аргументе "китайской комнаты") оформляет второе издание, так сказать, дополненное, исправленное и сжатое — без потери данных! — "китайской комнаты" Джона Серла. Я говорю именно об отдельно взятом мысленном эксперименте из статьи "Сознание, мозг и программы", без привлечения работ философа по его собственной теории сознания, социальных институтах и устройства языка. Ведь, так скажем, негативная программа (проект) Серла, его скептические и критические нападки на современные проекты, громогласно заявляющие о создании чего-то близкого к "сильному ИИ", т. е. сознающему и разумному искусственному существу, до сих пор актуальна хотя бы своим запалом.

Я не стану цитировать Серла — и так превысил объемы для быстрого чтения. Просто скажу, что у обоих авторов совпадают не только цели текстов (у Чана, кстати: "Учитывая, что большие языковые модели как ChatGPT зачастую превозносятся чуть ли не как прорыв в сфере искусственного интеллекта, может показаться пренебрежительным или уничижительным описывать их как алгоритмы сжатия текста с потерями. Я на самом деле считаю, что рассматривать большие языковые модели в данной перспективе полезно для усмирения тенденции их очеловечивания"), но и средства. И Чан, и Серл прибегают к мысленному эксперименту для сокрушения спеси проектировщиков якобы "сильных ИИ". Оба различают синтаксическое и семантическое, т. е. то, что кандидаты в разумные машины не обладают пониманием, а просто оперируют рядом формальных правил (Джон Серл в указанной статье четко проводит это различение — между синтаксисом и семантикой языка — для ликвидации лишь поверхностной адекватности метафоры человеческого сознания как компьютерной программы). А из последних напрямую не проистекает, не создается и не формируется понимание, т. е. человеческий разум, настоящее сознание и ментальные состояния с убеждениями и прочим человеческим, слишком человеческим. Притом и писатель, и философ не считают, что "сильный ИИ" принципиально невозможен. И критикуемые философом программы, и писателем нейросети если и проходят тесты Тьюринга, то только потому, что это неудовлетворительный тест на определение у собеседника ментальных состояний и разумности. Т. е. (выше я говорил запомнить момент с термином "копировать") копирование (имитация) работы сознания современными машинами происходит с такой потерей содержания и качества процесса, что дубликат не идет ни в какое сравнение с оригиналом. Серл настаивает на смещении внимания с "софта" на "хард", а Чан скорее говорит о том, что стоит затянуть пояса скорых и завышенных ожиданий. В любом случае, при всех прочих равных, фантаст-программист справляется с созданием четкого, понятного, приятного для чтения и вместе с тем сильного с аргументационной точки зрения текста с критикой реализации в настоящее время "сильного ИИ" лучше, чем философ-лингвист-когнитивист. При всей моей симпатии как к фигуре Серла, так и к этой его статье и другим произведениям. Притом "подкопаться" к эссеистскому эксперименту Чана сложнее, чем к мысленному эксперименту Джона Серла. Как ни крути, при всей изящности "китайской комнаты", в самой ее основе есть родовая травма, слабое место: вопрос "который сейчас час?" и иже с ними. Да, можно вводить модификации "...комнаты" для преодоления набегов секты "ИИ здесь-и-сейчас", но чем статья Чана — не такая идеальная, преодолевшая слабости прародителя, версия критики от Серла? Это тот из немногих случаев, когда ремейк лучше оригинала.

Примечания:

1. Оригинал статьи Теда Чана

2. Перевод статьи Теда Чана №1

3. Нейросети учатся врать? (Сергей Марков, Борис Кагарлицкий)

5. Джон Серл. Сознание, мозг и программы

6. Создатель ChatGPT "опасается своего творения"

7. Истина это здравый смысл, а не наоборот (интервью с Джоном Серлом)

8. Наверное, даже более верное сравнение аналогии Чана не с "китайской комнатой" Серла, а с "китайской нацией" Блока (которого и Серл упоминает, кстати), как заметил при обсуждении эссе фантаста FixedGrin.

9. Это сотая, юбилейная публикация в моей колонке. Спасибо всем тем, кто читает мое многословие и многобуковие!

Писатель Александр Лазаревич Полещук (1923 – 1979) известен несколькими своими фантастическими повестями, в числе которых: «Звёздный человек» (1957), «Великое делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и его собаки Альмы» (1959), «Ошибка инженера Алексеева» (1961), «Падает вверх» (1964), «Эффект бешеного Солнца» (1970). По годам выхода произведений видно, что Полещук активно занимался фантастическим творчеством в тот самый «золотой период» советской фантастики, который меня особенно интересует (примерно с середины пятидесятых до конца шестидесятых годов прошлого века).

Ошибка инженера Алексеева или ошибка фантаста Полещука?

Рисунок художника Николая Кольчицкого к повести «Ошибка Алексея Алексеева» в «Мире приключений» (вып. 6, 1961).

В начале 1961 года в шестой книге альманаха «Мир приключений» была опубликована повесть Полещука «Ошибка инженера Алексеева», а в самом конце того же года в «Молодой гвардии» подписано в печать и отдельное книжное её издание под названием «Ошибка Алексея Алексеева», фактически вышедшее в свет уже в 1962 г.

А. Полещук. Ошибка Алексея Алексеева. — М.: Молодая гвардия, 1961 г.

Напоминаю, что Александр Полещук был вторым по счёту лауреатом премии московских школьников «Гриадный крокодил» за худшее фантастическое произведение года. Получил эту антипремию писатель именно за «Ошибку Алексея Алексеева». На днях я повесть перелистал и подумал: не зря ли обидели жестокие дети Александра Лазаревича? Старшеклассники из Клуба любителей фантастики при московском Доме детской книги во главе с писателем-фантастом и создателем Теории решения изобретательских задач (ТРИЗ) Генрихом Альтовым (Альтшуллером) перед этим уже наградили «Гриадным крокодилом» Александра Колпакова за роман «Гриада» (1959). Странные какие-то дети, ведь «Гриаду» как раз в школьные годы чудесные и читать. Самое то!

А. Колпаков. Гриада. — М.: Молодая гвардия, 1960 г.

Хотя… Колпакова «премировали» продвинутые старшеклассники, а я прочёл этот роман в начальной школе: мне было всего восемь лет (в школу пошёл с шести), когда я жадно поглощал приключения героев «Гриады» со страниц газеты «Пионерская правда». Собранную и сохранённую подшивку «Пионерской правды» за 1959 год с «Гриадой» мне презентовала соседская девочка-пятиклассница. Что касается качества злосчастного романа, то мы знаем, что нынче и не такое пишут и издают... Затравили с подачи бескомпромиссных пионеров несчастного Колпакова, не писал он больше романов, да и вообще сгинул без вести, исчезнув в 1995 году из поезда на перегоне Ашхабад — Москва…

Одна из внутренних иллюстраций к украинскому изданию повести Александра Полещука (1965)

Подробно о появлении антипремии «Гриадный крокодил», про строгих школьников и несчастных фантастов (в том числе про Александра Колпакова и Александра Полещука) рассказал сам Генрих Альтшуллер во время своего выступления на семинаре в Челябинске в 1986 г. Но вернёмся к фантасту Полещуку, настроение которому юные блюстители фантастики в 1961 году сильно испортили, но работу в любимом жанре он не бросил. К повести «Ошибка Алексея Алексеева» действительно можно предъявить некоторые претензии: от слишком медленного развития действия до словесной избыточности в некоторых местах. Скорее всего, ребятишек смутила перегруженность текста научными, при этом не всегда внятными объяснениями. Как бы то ни было, главная, можно сказать, блестящая, придумка Полещука заслуживает одобрения и внимания (о ней в следующем абзаце). Но Полещуку ли принадлежит эта идея? Об этом я скажу ниже.

Одна из внутренних иллюстраций к украинскому изданию повести Александра Полещука (1965)

Главный герой повести, Алексей Алексеев, занимающийся изучением свойств вакуума, а также происхождением и эволюцией звёзд, моделирует их рождение в изолированной полости космического пространства. Эксперимент приводит к тому, что в космической пустоте на высоте три земных радиуса возникает наногалактика («нано» — условно, на самом деле здесь нужен термин, обозначающий значительно более мелкий размер), время в которой течёт быстрее нашего в двадцать миллиардов раз. (Известно, что после Эйнштейна время больше не считается неизменным внешним параметром, оно — внутренний компонент физической системы, зависящий от гравитации и скорости). Но это ещё не всё. В созданном Алексеевым мире зарождается жизнь, а так как время там движется неизмеримо быстрее, то наногалактическая цивилизация обгоняет в развитии нашу на миллионы лет. И когда Алексеев, понятия не имеющий, что его фантастический опыт привёл к созданию наножизни (слишком уж отличаются размеры и скорости существования объектов земного и искусственно созданного миров), пытается остановить эксперимент – а это означает неминуемую гибель искусственной вселенной – обитатели наномира принимают защитные меры. Лаборатория Алексеева взрывается, тела Алексея и его сотрудников оказываются замурованными в глыбу полупрозрачного вещества, тёплого на ощупь, с температурой, близкой температуре человеческого тела. Стекловидная масса с телами людей внутри не поддаётся никаким внешним воздействиям…

Полностью читать здесь.

Встретимся в Геттисберге, или Демонические зомби

Конец света не наступил со сменой тысячелетия. Люди облегченно вздохнули, и продолжили свои научные забавы. Мутаторы там, ускорители ядерных частиц. А ежели человек за что-то всерьез возьмется – то обязательно достигнет результата. Правда, зачастую, не того, какого хотел.

К примеру, вместо познания Вселенной — зомби-апокалипсис.

Да не простого, с вялыми, скучными мертвецами. А с зомби, полностью сохраняющими память тела, интеллект и способности. Зомби, на самом деле являющимися чем-то большим, чем банальные пожиратели людского мяса.

Брайан Кин на диво плодовитый и весьма популярный на Западе автор хоррора. А еще тот, кто в 2003 году со своим дебютным романом The Rising cтал одним из инициаторов свежей волны моды на зомби. Волны, продолженной целым рядом как зарубежных, так и русскоязычных авторов книг, кино и телефильмов.

«Воскрешение» практически не занимается психологическими исследованиями, как более поздние Грант или Лукьяненко, взамен нагнетая саспенса, экшена, неаппетитных подробностей. Подбрасывая не самое распространенное (а точнее хорошо забытое) наполнение идеи «живых мертвецов».

Здешние «шустрики» явно вдохновлены «Зловещими мертвецами» Рэйми. Причиной зомби-апокалипсиса стал не любимый более поздними авторами вирус, а некие сущности по фамилии Сиккизм. Сущности, по всем раскладам напоминающие демонов. Они крайне не любят Бога, заточившего парней в ледяной Пустоте. Презрительно относятся к людям, обзывая их обычным «куском мяса» (демоны-расисты, ай-ай-ай!). Вселяются в тело после смерти человека и извержения души («Мы обитаем в вас, когда душа уходит»), занимая ее место в мозгу! (место души установлено!). Утверждают что их количество «больше бесконечности», что унаследовали землю, а время людей закончилось. Любят людское мясо, но в большинстве случаев не лишают тело возможности двигаться после воскрешения – заботятся о собратьях, ждущих своей очереди в Пустоте. Сохраняют память тела и его навыки. Могут говорить, иронизировать, стрелять, водить машину, устраивать стрелковое сафари на людей, действовать из засад. У них даже имеются «предводители дворянства», собирающие из воплощенных армию.

При этом регулярно и с удовольствием «тупят». С другой стороны кто нам сказал, что все демоны являются «гениями мысли и отцами русской демократии»? Может они просто по определению глуповаты?

Павел Иевлев. Календарь Морзе. – М.: Издательство АСТ, 2022. Серия: Мастера интеллектуальной фантастики.

ПАЛИНДРОМЫ СТРЕЖЕВА

Город Стрежев вместе с окрестностями в романе Павла Иевлева «Календарь Морзе» застрял в тринадцатом дне июля. И теперь для обитателей Стрежева независимо от того, как и чем закончится этот день, всё случившиеся на протяжении прошедших суток обнуляется. После полуночи снова наступает 13 июля, запасы продуктов в магазинах и холодильниках чудесным образом восстанавливаются, память в электронных устройствах стирается, травмы, полученные людьми, исчезают, а те горожане, что при смерти, продолжают жить. Город изолирован, выбраться из Стрежева невозможно, выехавшие из него в одну сторону через час въезжают в город с другой стороны. Стрежев находится как бы в пузыре, в информационном вакууме, с внешним миром нет даже радиосвязи, что происходит на большой земле читателям и стрежевцам неизвестно. Если объяснять по-быстрому, используя примеры из популярного фантастического кинематографа, всё это напоминает фильм «День сурка», в котором о событиях, случившихся в повторяющиеся дни, помнит не только главный герой, но и все остальные жители города. Точнее, это похоже на «День сурка», скрещённый с сериалом «Под куполом», снятом по известному роману Стивена Кинга. Поскольку память о предыдущем тринадцатом числе, хоть и не очень надёжная, у горожан сохраняется, власти Стрежева пытаются хоть как-то упорядочить и наладить жизнь своего странного конклава, но им мешают сбои и нарушения городского пространственно-временного континуума. «Не работает ларёк, потому что Рагнарёк». У жителей Стрежева обнаруживаются странные таланты, на улицах города появляются пуклы – пустые оболочки, лишённые душ…

Стивен Кинг. Под Куполом. — М.: Астрель, 2012 г. Серия: Тёмная Башня.

Потенциальных читателей романа не должно пугать наукообразное начало моего отзыва. Главный герой Павла Иевлева, диджей городского «Радио Морзе» Антон Эшерский, от которого мы узнаём о происходящем в Стрежеве, скучать никому не даст. Повествование Антона – перманентная циничная ирония, умноженная на издевательский юмор. При этом наблюдается удивительный эффект: чем больше герой злословит в своих музыкальных радиоэфирах и внутритекстовых монологах, тем чётче и яснее за образом прожжёного нигилиста, каким Антон хочет (и может) казаться окружающим, вырисовывается положительный, честный и очень порядочный индивидуум. Цинизм – защитная маска Антона, так ему проще и легче жить. Вель Антон влюблён, пока ещё не совсем взаимно, но и не безнадёжно… Военный журналист в прошлом, Эшерский уехал из столицы в провинциальный Стрежев вслед за синеглазой Анютой, в которую влюбился, когда читал будущим военкорам спецкурс в магистратуре журфака. Кстати, девушка Анна с именем, которое одинаково читается и слева направо, и справа налево, играет ключевую роль в судьбе Стрежева…

Антон излагает события с озорным задором, часто переходящим в откровенную и злую насмешку над персонажами и ситуациями. Главы романа в исполнении героя переполнены яркими эпитетами, иронично-глубокомысленными сентенциями, неожиданными сравнениями… И – полезными цитатами, которых не улавливают, не считывают жители Стрежева. А ещё – палиндромами! (НА ВИД ЕНОТ – ЭТО НЕ ДИВАН; КОТУ СКОРО СОРОК СУТОК; ЛОМ О СМОКИНГИ ГНИ, КОМСОМОЛ и т. д.). Между прочим, международный сигнал бедствия SOS на азбуке Морзе – тоже палиндром. Добавлю, что роман «Календарь Морзе» можно использовать как актуальный толковый словарь, с убийственным юмором разъясняющий истинные значения привычных слов и терминов. Из книги можно узнать, что такое на самом деле статистика, толерантность, стриптиз, растафарианство, патернализм, алкоголь, трезвость, семейные трусы, любовь и многое другое. Например, по определению Эшерского «чистая совесть – обычно синоним плохой памяти».

Фантастическая изоляция в безвременьи и замкнутом пространстве, в которую Иевлев вверг скопом стрежевских обывателей, представителей провинциальной богемы и власть имущих позволяет автору, умело использующему язвительную сатиру, показать угрожающее нарастание энтропии и всепоглощающего хаоса. Закрытая система, каковой стал Стрежев, наполняющаяся абсурдом, симулякрами и страхом перед грядущим, приближается к чему-то угрожающему, неотвратимому и смертельно для всех опасному…

Но в Стрежеве есть Антон Эшерский!