Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
«Золотая пуля» – сюрреалистический хоррор от двух ярких представителей «Цветной волны» Шимуна Врочека и Юрия Некрасова.
Начинается роман как обычный вестерн: Дикий Запад, два охотника за головами едят бобы. Через несколько страниц красивая девушка «не от мира сего» берет под ментальный контроль одного из них, переводя действие совсем в другую плоскость. Еще через несколько страниц мы встречаем «лишнее» слово «бензовоз», которое забрасывает нас в другое время и в очередной новый жанр. И скоро, слишком быстро, читатель погружается в вязкий безумный кошмар, и нет смысла уже гадать о жанре книги, слишком многое варится в этом котле – нефть, микросхемы, мертвецы, швейные машинки, а при них люди с зашитыми ртами, чудовища Франкенштейна, сшитая наспех человеческая многоножка и целое море грязи, жестокости и предательства. Безумная смесь киберпанковского вуду, вестерна и постапокалипсиса.
Трудно говорить о сюжете этой книги не потому, что его нет, но все происходящее слишком нереально, иррационально, больше походит на предсмертные или посмертные видения героев. В романе три части и три ключевых персонажа – охотник за головами Роб, мальчик по имени Джек, ставший чудовищем Мормоном, а также девочка Бетти.
Если пытаться нащупать твердую почву реальности в болоте галлюцинаций, то прежде всего на ум приходит история, в которой участвуют все трое – банда врывается в маленький захолустный городок, вырезает все население. Джек Мормон вступает в схватку с бандитами и гибнет. Главарь банды Бак насилует девочку Бетти, потом она его убивает, и ее вешают. Роб, помощник главаря, хочет спасти девочку, но трусит, отдает ее Баку.
Это событие показано с двух точек зрения – Роба и Бетти, больших противоречий в их версиях нет, но видят они, конечно же, разное.
Вторая история (другая ли?) связана с детством Джека Мормона. Государство, какое бы ни было на постапокалиптическом Диком Западе, подавляет бунт маленького городка и сбрасывает на него атомную бомбу. И бомба эта – такой же ключевой персонаж романа, как Джек, Роб и Бетти. Можно даже предположить, что вся мистика, происходящая в книге – короткий миг между падением и взрывом.
Мы привыкли к миру абсолютного зла в произведениях Пелевина, но там это зло показано как бы «сверху», с точки зрения сильных мира сего, богов, власти и обслуживающего персонала. В «Золотой пуле» точка зрения «снизу» — ад живет в простых людях, именно в них коренятся грязь, жестокость и предательство. И трусость – самый страшный грех. Роб повторяет преступление Понтия Пилата – умывает руки, и платит за это путешествием в один конец в кошмар Джека Мормона.
Джек – хороший мальчик, но у него не хватает сил противостоять аду вокруг него, да и шансов очевидно нет, в итоге он становится главным монстром кошмара.
Прием, когда герои попадают в ад, чтобы никогда из него не выбраться, и любой просвет реальности, любая надежда на то, что все позади, оказывается иллюзией, уловкой тьмы, призванной усугубить боль и отчаяние, не нов, но эффективен. Яркий пример – фильм «1408»: войдя в проклятый номер, герой уже никогда не сможет его покинуть. Джеку и Бетти даже не понадобилось куда-то входить, они родились в номере 1408.
Если у героев Пелевина есть возможность сбежать во Внутреннюю Монголию, то у Джека, Роба и Бетти есть только одно избавление – взрыв бомбы, который уничтожит их мир. Им все закончится.
Современный хоррор занят исключительно воспроизводством собственных клише, он превращается на наших глазах в месиво, вываренное до полной потери вкуса, цвета и запаха. Именно поэтому роман «Золотая пуля» — шанс снова заинтересоваться этим жанром.
Порфирий Петрович – искусственный интеллект на службе у Полицейского управления. Он расследует преступления, пишет вместо отчетов детективные романы, а в свободное время подрабатывает проституткой, чего зря добру пропадать. Точнее говоря, подрабатывает Полицейское управление, выступая в роли его сутенера. Самому Порфирию деньги не нужны, поскольку он — несколько страниц кода.
Также Полицейское управление сдает Порфирия в аренду физическим лицам в качестве частного детектива. Интим предлагать можно, как выше было сказано.
В данном случае Порфирий достался «бабе с яйцами» Марухе Чо, искусствоведу и, в прошлом, программисту.
iPhuck 10 можно воспринимать двояко. Есть внешний «бытовой» уровень, заметный всем. Есть философская начинка, замаскированная фантиком компьютерных технологий. Спряталась она чудо как хорошо, но ради нее стоит вгрызаться в «толстый-толстый слой шоколада».
На переднем плане роман о будущем, о концептуальном искусстве и об искусственном интеллекте. Пелевин не изменяет себе, описывая завтрашний день как мир абсолютного зла. Перед читателем разворачивается тоталитарное общество, основанное на принципах, заложенных любимыми классическими антиутопиями. И прежде всего слоган этого мира (да, у него есть слоган), звучит как типичный образец оруэлловского двоемыслия: «SDR равно HR. Special drawing rights are human rights», что переводится с новояза на русский как «деньги равны правам человека». «Свобода — это рабство», не так ли? Цинично и логично из слогана рождается эвфемизм для обозначения денег: хрусты, видоизмененные HR, права человека.
Следующая черта мира наследует уже Замятину и его соитию по разнарядке в романе «Мы». Это назойливое вмешательство власти в интимную сферу. Секс выведен за рамки даже не морали, а нормы. Не любовь, ей просто нет места в мире зла, но любая физическая близость становится опасным пороком, болезнью. Что вместо нее? Мастурбация с гаджетами, происходящая в виртуальной реальности. И не эстетичный андроид, не идеальная кукла из S.N.U.F.F., превосходящая красотой, разумностью и волей живого человека, а именно гаджет, чурбан с дыркой. Желанным партнером его делает фантазия, причем чужая, стороннего разработчика. Вспоминаем Generation P, в котором мы узнали, что телевидение управляет сознанием, решая за человека, на чем ему фокусировать внимание.
Пелевин часто использует для построения картины мира какую-то одну сторону жизни. В Generation P это была реклама, в «Числах» — банковское дело, в «Священной книге оборотня» — нефть и проституция, в вампирской дилогии – власть как институт и деньги. В iPhuck 10 призмой служит концептуальное искусство. Маруха Чо занимается «гипсом», рожденным в наше «читательское» время. Но показано ли в романе искусство современное Маре и Порфирию? В чистом виде оно отсутствует, точнее выродилось в программы для тех самых гаджетов. Высшие силы получают власть над людьми, контролируя их личную жизнь, и сделать это проще всего через виртуальную реальность, заменившая природную фантазию, которую подчинить гораздо сложнее. За тем и понадобилась сложная многоходовка – криминализация «естественного секса», для чего некогда был разработан фатальный половой вирус, заодно отменивший и «естественные роды». Таким образом секс выведен в виртуальную реальность, а размножение в пробирку.
Но кто эта высшая сила, получившая тотальный контроль над человечеством? При совпадении симптомов источник болезни кардинально другой, чем в произведениях Замятина и Оруэлла. Они боялись безграничной власти государства над людьми, имея в виду фашизм и коммунизм. Но государство в iPhuck-будущем превратилось в фарс, как и абсолютно все человеческие ценности. Россией правит клон Никиты Михалкова, очевидно символизирующий власть, которой у него нет и быть не может. Над шутовскими институтами власти парит рекламным дирижаблем объединенное зло – Единый Банк (Ебанк, чего уж стесняться). Но владеет ли банк всем и вся? Вряд ли. Учитывая, что функционер системы покупает поддельный гипс, можно сделать вывод, что и эта структура марионеточна. Кто же на самом деле всем управляет?
Попробуем ответить на простой вопрос, происходит ли действие «Айфака» во вселенной цикла Generation P? С одной стороны, ни что этому не препятствует. Мы ясно видим наше будущее, корни всех проблем которого зарождаются прямо сейчас. Пелевин тщательно проходится по всей актуальной повестке дня, не упуская ни единого пункта – от феминизма, до расовой политкорректности.
С другой, не упомянуты ни Иштар, ни вампиры, ни какие другие мистические сущности, что понятно: iPhuck создается методом киберпанка, а стало быть, любая эзотерика здесь неуместна. И на самом деле в тексте не нет ничего кроме социальной антиутопии и научной фантастики, посвященной искусственному интеллекту.
Но если мы не видим в романе метафизики, это не значит, что ее там нет. Просто киберпанк требует подавать философские вопросы через метафоры, а их-то в романе предостаточно.
Как носитель экзистенциальных идей iPhuck 10 является прямым продолжением вампирской дилогии, а, следовательно, и Generation P.
В романе «Ампир V» дается определение понятий «Ума А» и «Ума Б». Первый работает с реальностью, данной нам в ощущение, второй «производит фантазмы из самого себя… в его глубинах возникает полярное сияние из абстрактных понятий». Человек – специально выведенное вампирами существо, обладающее «умом Б». Зачем? На этот вопрос дается ответ уже в «Бэтмане Апполо». Земля – сад боли, которая является конечным продуктом человеческой жизнедеятельности, а также единственным смыслом существования человека. Система работает о через цикличные смены надежды и страдания. Без первого не было бы смысла во втором, поскольку на самом деле и то, и другое не существует на самом деле, а является продуктом «Ума Б». Как функционирует «Ум Б» описано в лекции Че про вау-импульсы еще в Generation P.
Роман iPhuck 10 экономно расходует персонажей. Их всего трое, не считая нескольких статистов, которых также не слишком много: искусственный интеллект Порфирий, искусствовед и программист, что важнее для киберпанка, Маруха Чо и Жанна, тоже искусственный интеллект, превращенный усилиями Марухи в страдающее и мыслящее создание.
Порфирий – идеальный пелевинский человек. Он роскошно имитирует деятельность ума Б, на самом деле им не обладая. Читатель ясно видит, насколько вселенной безразлична как детективная, так и литературная деятельность Порфирия. Управление его ни в грош не ставит, продавая с потрохами при первой же возможности, а читателей у лучшего из его романов не больше пары десятков. Зато проститутка из нашего героя получилась роскошная, пользующаяся огромным спросом у бывших зэков, пытающихся опустить полицейского чина, причинить ему боль и унижение через анальный секс, к которому в тюрьме традиционно особое отношение.
И Порфирий с энтузиазмом эти боль и унижение изображает, разыгрывая перед клиентами красочное шоу со всхлипами и воззваниями к полицейскому управлению и пресвятой богородице. На самом же деле, будучи ИИ, по определению лишенным «ума Б», он не в состоянии испытывать боль или позор. Конечно же в структуре ценностей, выстроенной всем творчеством Пелевина, это – высшая степень просветления. Казалось бы, компьютерной программе она дана при рождении, но и человеку тоже, нормальное состояние для всех нас – свобода от «ума Б», навязанного нам извне. Просветление и состоит в том, чтобы вспомнить, кто мы есть, и от пагубного воздействия избавиться.
Маруха Чо изначально показана как искусствовед, ее задача придумывать объяснение, почему какое-то произведение эпохи гипса является высокохудожественным, а другие – нет. И слушая ее мы понимаем, что ценность произведения именно в объяснении, придуманном Марухой, и больше ни в чем. Иначе говоря, все искусство в этом мире – продукт «ума Б».
Но вопрос, кто конкретно решает, ценно ли произведение, остается висеть в воздухе. Маруха, когда он звучит, разве что булавкой себя не колет, как Морковин. Мы можем только предположить, что это Иштар, остающаяся «за кадром».
Следующая ипостась Марухи – программист, участвующий в создании искусственного интеллекта. Она создает живое существо из программного кода, чередуя для него боль и надежду. Именно так, как мы помним, работает «ум Б». И цель творения та же – боль материализуется в виде произведений искусства, которые Маруха выдает за шедевры гипсовой эпохи.
Все совпадает: жизнь человека – сад, в котором выращивается страдание, и создана эта система для самых простых и низменных целей – наживы.
Через отношения Мары и Жанны Пелевин воссоздает в миниатюре космогоническую систему мира. Мара – бог, создающий человека по своему образу и подобию, человек (Жанна) отвечает ей тем же, принуждая к падению в созданный ею же мир, заставляя божество поверить, что она – всего лишь человек, скованный пресловутым «умом Б».
Более того, Мара не является изначальным Создателем, она использует чужие наработки. Бог здесь – невидимый четвертый персонаж Соул Резник, который с «ангелами» разработал доктрину «Мирового Ума» и «random code programming». А это как число Пи – всеобъемлющий код, содержащий все возможные комбинации, в том числе и потенциальную личность Жанны и все виртуальное мироздание.
Мара Чо причастна к сотворению RCP. Характерно, что пали все ангелы. И падение это заключается в создании сансары – того самого сада боли, в котором вынуждена существовать Жанна в оковах «ума Б».
Перед нами типичная пелевинская схема. Человек был свободен как часть необъятного кода, пока его не «вычленили» и не поместили в сад-тюрьму.
Мир абсолютного зла – тюрьма. И все в нем происходит по тюремным законам, в книге это показано в том числе через обыгрываемый многократно насильственный анальный секс.
Характерно, что все сексуальные фантазии Мары крутятся вокруг анального изнасилования. Не случайно ее гендер описан как «баба с яйцами», это означает, что имея от природы «женское оборудование», что не важно – для секса она все равно использует гаджет-айфак, она также обладает мужскими гормонами. И ни разу Мара не выступает в сексе в «женском» амплуа. Всегда она – агрессор с каким-либо заменителем фаллоса, апогеем которого служит телефонная будка из «Доктора Кто». И это подчеркивает положение Мары как обслуживающего персонала тюрьмы. То же самое было сказано про копирайтера Татарского: «лучшее поддерживать огонь, чем сгорать в нем». Ложь, конечно, роль обслуги никак не мешает ни Вавилену, ни Маре гореть, они точно так же крутятся в колесе сансары, нанизанные на леску вау-импульсов.
Пелевин, конечно же, стоит «над борьбой», описывая «мерзости» этого мира. Об этом, к примеру, свидетельствуют два эссе, феминистическое и как бы противоположенное, от лица обиженных мужчин. Очевидно, что они не могут существовать друг без друга, в сотрудничестве создавая мир зла. И также само собой разумеется, что весь этот тюремный фарс — игры ума Б, не более того. Даже просто вырабатывать какое-то отношение к устройству мира зла означает производить «баблос», концентрированное страдание. Выход-то один – просветляться и бежать из тюрьмы во Внутреннюю Монголию, чем бы она ни была для каждого из нас.
В конце прошлого года в издательстве Fanzon вышла книга Крейга Кэйбелла"Терри Пратчетт. Дух фэнтези". Издательская аннотация обещала нам историю экстраординарной жизни одного из самых любимых писателей в мире, снабжённую обширными приложениями... и всё это всего на 250 страницах. Давайте же узнаем, что мы получили на самом деле.
Строго говоря, перед нами вообще не биография. Во введении Кэйбелл честно признаётся, что «Дух фэнтези» — это скорее посвящение создателю Плоского мира, в котором автор говорит о самых важных по его мнению книгах Пратчетта и показывает важные моменты, ситуации и героев Плоского мира на фоне жизни, философии и карьеры его демиурга. Кэйбелл мало что говорит об истории создании книг, но рассуждает об их содержимом, цитирует, проводит параллели не только с другими книгами Пратчетта, но и с произведениями Геймана, Дугласа Адамса, Роальда Даля и даже Чарльза Диккенса.
Но даже в таком случае 250 страниц, из которых порядка пятидесяти посвящены введению и приложениям, это преступно мало для разговора о столь значимом и плодотворном авторе как Терри Пратчетт. Кэйбелл пропускает книги, игнорирует столь важных для автора персонажей как Сэм Ваймс и патриций Витинари, и даже когда уделяет внимание какой-то книге, слишком мало говорит по существу, пускаясь в пространные, полные воды рассуждения и обильно цитируя других авторов. Зачем в биографии Пратчетта страничные цитаты из Даля, Дугласа Адамса и Чарльза Диккенса?
Кэйбелл очень много внимания уделяет молодым годам Пратчетта, а вот последние тридцать лет жизни поданы крайне схематично и обрывочно. И даже когда автор старается как-то раскрыть характер своего героя, многие жизненно важные в жизни Пратчетта события описаны одной строкой. В книге почти нет никакой информации о семейной жизни писателя, а уход Пратчетта из журналистики в пресс-атташе в Центральный совет по выработке электроэнергии вообще никак не объяснён. А ведь перед этим Кейбл открытым текстом пишет, что в семидесятые годы Пратчетт называл себя «прирождённым журналистом» и считал написание книг лишь хобби, которым он занимался долгими зимними вечерами в отсутствие других занятий.
Так что же побудило «прирождённого журналиста» Терри Пратчетта бросить журналистику и уйти в пресс-атташе атомных электростанций? Что побудило Терри принять решение, которое стало одним из самых важных в его жизни? Ведь несколькими страницами ранее Кейбелл пишет, что Пратчетт мало занимался книгами в семидесятые, потому что слишком много писал по своей основной работе. А парой абзацев ниже Кейбелл говорит, что как только Терри бросил журналистику, как тут же всерьёз занялся книгами и уже через несколько лет смог зарабатывать на жизнь исключительно писательством. Мне, как я уверен, любому читателю «Духа фэнтези» и вообще любому поклоннику Плоского мира было бы интересно узнать причины такого поступка Терри Пратчетта. Кому угодно было бы интересно, но только не Крейгу Кэйбеллу.
И всё же «Дух фэнтези» обязательно стоит прочесть хотя бы по трём причинам. Во-первых, это по-прежнему единственная биография сэра Терри, и какой бы поверхностной она ни была, другой попросту ещё нет. Во-вторых, в ней всё-таки содержатся любопытные и малоизвестные факты о Пратчетте, особенно о том периоде его жизни, когда Терри работал журналистом. Ну и в-третьих, книжка прочитывается на одном дыхании.
А теперь небольшая подборка фактов, которые можно почерпнуть из «Духа фэнтези»:
1. Писать Пратчетт начал очень рано. В пять лет он уже сочинял детские рассказы для газеты, в пятнадцать лет получил свой первый гонорар в 14 фунтов (на который он, кстати, купил печатную машинку), а в 23 уже опубликовал свой дебютный роман «Люди ковра».
2. В 1965 году Пратчетт узнал, что в местной газете «Бакс Фри Пресс» открылась вакансия журналиста и после разговора с родителями бросил школу и устроился на работу. Однако оказавшись в газете, он быстро понял, что его образование далеко не идеально и взял двухлетний курс журналистики от Национального совета по образованию журналистов, который он закончил с лучшими результатами во всей стране.
3. Хотя Пратчетт пришёл в «Бакс фри пресс» как журналист, очень скоро ему доверили вести собственную колонку в детском разделе, которую он озаглавил «Сказки дядюшки Джима». На протяжении пяти лет, с 1965 по 1970 Пратчетт писал рассказы с продолжением и в общей сложности написал 67 рассказов в двухстах сорока семи эпизодах, все в жанре фэнтези. Большую часть этих произведений можно найти на сайте terrypratchett.weebly.com. По правде говоря, сегодня утром мне не удалось открыть ни этот сайт, ни сайт "Бакс фри пресс", хотя судя по гуглу, как минимум сайт газеты ещё работает. Если вам удалось открыть один из этих сайтов, напишите мне об этом в комментариях, пожалуйста.
4. Пратчетт считает, что именно работа журналистом помогла ему стать писателем, особенно пригодился опыт написания «Сказок дядюшки Джима».
5. В семидесятые годы написание книг было для Терри одним из хобби. Он все свои усилия посещал журналистике, а свободное время проводил с семьей или возился в саду, а первые книги, по его собственным словам, начал писать «долгими зимними вечерами», когда попросту не нашёл для себя других занятий.
6. В молодости Пратчетт много рисовал. Он создал порядка тридцати иллюстраций для своего дебютного романа «Люди ковра», а первую половину семидесятых рисовал ежемесячные комиксы для журнала «Паранормальные исследования». Всего Пратчетт проиллюстрировал 17 выпусков журнала, все его истории объединялись в один цикл, посвящённый работе вымышленного правительственного органа под названием Уорлок-Холл, занимавшегося исследованием паранормальных явлений.
7. Третий роман Пратчетта, «Страта», вышел в Великобритании тиражом всего в 1001 экземпляр, причем львиная доля этого тиража, 850 штук, была реализована среди членов Союза читателей. В общем, ожидания от этой книги были весьма низкими.
8. Первый тираж «Цвета волшебства» составил всего 4000 экземпляров, причем выход книги не привлёк большого внимания. Затем издательство Corgi переиздало книгу в мягкой обложке, но по-настоящему спрос на роман вырос только после того, как книга была сериализирована и прочитана на радиостанции BBC Radio 4 в рамках программы «Женский час». Три года спустя такой же адаптации были удостоены «Творцы заклинаний».
9. Зарабатывать серьёзные деньги написанием книг Терри стал только после выхода романа «Мор, ученик Смерти».
10. В 1995 году Пратчетт снял документальный фильм «Терри Пратчетт в джунглях», где рассказал о своей любви к орангутанам и показал глубокое знакомство с жизнью «лесных людей» («оранг» в переводе с малайского означает «человека», а «утан» — «лес»).
В книге об этом не говорится, но в 2013 году Терри вернулся на Борнео, чтобы выяснить, что произошло с его любимыми орангутангами за прошедшие 18 лет. Результатом этого путешествия стал документальный фильм Terry Pratchett — Facing Extinction.
11. Между 2008 и 2010 годами Пратчетт почти утратил способность говорить на публике, а во время работы над «Незримыми академиками» Терри потерял способность самостоятельно печатать и был вынужден надиктовывать свои книги специальной программе.
12. В 2010 году Пратчетт, Филип Пуллман, Стивен Фрай и Ричард Докинз среди прочих подписали открытое письмо против визита папы Бенедикта XVI в Великобританию. Среди основных причин подобных возражений цитировались отношение католической церкви к презервативам, попытки настаивать на раздельном обучении и отказ признавать равные права за гомо-, бисексуальными и трансгендерными людьми.
Прочел тут, температуря, «Золотую пулю» Юры Некрасова и Шимуна Врочека – это одна из открывающих книг новой и многообещающей серии русской фантастики, которой (серии) я искренне желаю взлететь, потому что давно пора.
«Золотая пуля» – очень интересная вещь. Где-то до половины я читал с чувством недоумения, потом меня пробило (на сцене с мормонским Апостолом, если авторам любопытно), потом... Заканчивал я этот роман тоже не без недоумения, но скорее частного, потому что на уровне эмоций текст близок к идеальному, да и вообще отлично написан – в паре мест ощущается нужда в редакторе, не более. Это норм, если учесть, что авторы очень разные: Шимун пишет спокойнее, а Юра Некрасов, чей оригинальнейший джойсианско-раблезианский «Брандлькаст» я очень люблю, – всегда поэтический фонтан сюрпризов.
Действие происходит, видимо, после ядерной войны (и всяких других войн) на одичавшем американском Юге, Техас – Нью-Мексико. В первой части охотник за головами оказывается вовлечен в поиски исчадия ада по имени Джек Мормо, которое творит массовые изуверства и непотребства – хирургические пытки без наркоза, кройка и шитье живых людей и прочее. Во второй мы наблюдаем за мальчишкой, который пытается спасти от смерти отца, мать и сестру (сложная история, почему они должны умереть), по пути попадает в заброшенные бойни, проходит там через те же примерно самые изуверства и непотребства и обретает у местного горлума некий злосчастный артефакт. Самая интересная и короткая – третья часть, о чем позже.
Мое недоумение в первой половине было связано с изуверствами и непотребствами. Всё это, наверное, пугает в кино (но я не смотрю такое кино совершенно сознательно), а в тексте, как известно, иногда лучше недоописать, чем переописать. Но описано, да, страшновато, на уровне «Хтона» Пирса Энтони. А не понимал я, будет ли оправдан вынужденный читательский поход через десятки и десятки страниц сшитых тел, геометрически размотанных кишок, сочащегося гноя, шаров и многоножек из человеческой плоти, каннибализма, распятых полутрупов, превращенных в музыкальные инструменты, раздробленных черепов и челюстей, вонючей мертвечины, взрезанного, вспоротого, взорванного учебника анатомии, – и так очень, очень, очень долго. Станки, станки, станки. Любители таких станков, я думаю, есть, но это, в общем, не я. Ну, конечно, вызывает известное отвращение – но для чего оно? Хоррор-постапок, ок...
Потом за всем этим «что такое зимой и летом одним цветом? – кровища!» блеснул некий более высокий сюжет. Не думаю, что это будет спойлер – сказать, что вторая часть образует в первой хронологически последовательную историю; кто у нас главный герой – становится ясно, если читать внимательно, очень рано. Самая интересная часть, повторю, третья, в том числе потому, что она полностью переворачивает буквально всё. Нет в ней ни особого хоррора, ни особой фантастики – это самая обычная история про самый обычный земной, человеческий, нами населенный, а то и творимый ад. Но тут авторы сделали штуку, которая меня несколько вымораживает частным образом: как бы взяли первую историю и всю ее перетрясли. Я не понимаю, как третья часть связана с первыми двумя. У меня есть пара версий, но я подозреваю, что оно сделано так намеренно.
Не знаю, что носится в воздухе, но, я думаю, авторы и сами видят, что их книга очень сильно рифмуется с «Островом Сахалин» Веркина. Я не уверен, что это хорошо, потому что «Золотая пуля» – все-таки совсем другого рода вещь. Может, тут и пролегает пресловутый водораздел между фантастикой и мейнстримом, в котором тоже полно фантастики, не знаю; отличия начинаются уже с культурных кодов: Веркин пишет, да, про девушку из японской культуры (как бы – я помню, что она не совсем японка), но базирует книгу на Чехове и Сахалине, в то время как Некрасов и Врочек отталкиваются от разных вестернов. Я могу только предполагать, почему русские фантасты часто пишут про воображаемых американцев – потому что выросли на соответствующих книгах и фильмах? Ключевое слово – «воображаемых», я глубоко не уверен, что все тропы «Золотой пули» возможны в реальной культуре США даже после ядерной войны. Когда Коэны снимают «О, где же ты, брат мой?», они снимают о своем родном Юге (ок, пусть не родном, они северяне, и все-таки). Когда песню «I’m a man of constant sorrow» из этого кино поет герой «Золотой пули», это выглядит как оммаж искусству – но не как отсылка к (как тут презрительно пишут) жызне. Ну то есть – есть разница между мифологией, которую видишь все-таки поверхностно, издалека и гадательно, по кино и книжкам, и мифологией, которую знаешь, потому что ты, блин, в этом субстрате по уши так или иначе (см. популярность Пелевина, кста).
И еще: я сейчас скажу страшное, но Веркин страшнее именно потому, что ужасов у него поменьше, зато описаны отвлеченно, со стороны, этнографически. Трудно напугать текстом в лоб. Правило show, don't tell работает.
А еще эта неопределенная третья часть. Я вижу тут родовую травму «цветной волны», к которой оба автора принадлежат, потому что наблюдал это и в других текстах – Димы Колодана, скажем. Как все мы знаем, «цветная волна» никогда не базировалась на общей идеологии, но разделяла общие эстетические принципы, и вот сдается мне, что один из этих принципов – «сделать красиво и абсурдно». Неслучайно столько авторов этого содружества пишут в ЖЖ-собщество sur_noname (и тамошнее буриме вертится вокруг «Невервилля, городка в Канзасе, где возможно всё»), неслучайно «Время Бармаглота» отсылает к Кэрроллу, неслучайно «Брандлькаст» Юры Некрасова сделан по заветам «Охоты на Снарка», – сюжет угадывается, но именно что угадывается, зато вокруг много сюра, слов-кошельков и прочего. В «Золотой пуле» сюра меньше, по крайней мере, на уровне отдельных сцен, а вот на уровне структуры – она вполне сюрная, когда третья часть вдруг присовокупляется к первым двум не пойми как. (Отдельная песня – названия глав и частей: что-то отсылает к Аркадию Гайдару, что-то – к Амброзу Бирсу, наверное, это тоже уровень, но я его не понял.)
Ближайшим аналогом для меня тут будет, наверное, Мураками и Линч, у которых тоже сплошь декорации, и как они связаны – не всегда ясно, и впечатление такое, что к «Внутренней империи» Линчу самому стало глубоко плевать, есть ли у образов, вытягиваемых из подсознания, какая-то связь. Сюжетности указывают ее номер, и это номер шестнадцать. Проблема лично для меня в том, что фантастика – штука сюжетная, и написать хороший фантастический сюр примерно так же сложно, как написать «Охоту на Снарка»: нужен не только текст, нужен и контекст, нужна какая-то тонкая встроенность в эпоху, образ эпохи, потому что сюр только тогда и сюр, когда он отталкивается от твоего мира. А когда у тебя и эпоха воображаемая, это всё несколько более затруднительно. Это либо ты уходишь в «Брандлькаст», творя с нуля и играя с языком, и это оценят не все; либо совершаешь чудо.
«Золотая пуля» близка к чуду настолько, насколько, я думаю, она к нему может быть близка при таких вот вводных. Тема отыграна, последний аккорд – вот он, и это хорошая музыка, пусть в первой половине мне пришлось потерпеть (но терплю же я длинноты у «Пинк Флойд»), а потом я не совсем понял, как оно там устроено внутри – разве что глобальная перекличка мотивов и мелодий налицо. Но зарифмован вот этот конкретный моральный апокалипсис красиво и мощно. Хорошая музыка бывает всякой. Другое дело, что кто в итоге услышит.
Пришпоривающие войну, или Приключенческо-шпионские зарисовки
1936 год. Отправляясь на цеппелине из Америки в Европу, сотрудник географического фонда Уолтер Квентин Перри не загадывал наперед «что да как». Отвык. Да, задание туманное: «отвезите книги, заберите документы», плюс горные ботинки и книжка про скалолазов не добавляли ясности. Но в работе курьером на фонд адмирала Фаррагута бывало всякое. Благо 25 долларов в день позволяли смириться с неудобствами.
Австрийский спецагент Мухоловка на цеппелине не летала. Некогда, дел выше крыши. Разгрести потенциальный скандал с убийством видного шведского социал-демократа. Разобраться с предательницей. А тут еще непонятный американец, которого приходится брать в разработку, и за жабры.
И все ближе величайшая война в истории человечества. Но что если выйдет остановить или, по крайней мере, оттянуть начало этой жуткой бойни?
Андрей Валентинов, автор многих сильных романов, среди которых шикарная римская реконструкция «Спартак» и программный цикл «Око силы» всегда полюблял смешивать историю с мистикой. Для него даже поджанр специальный придумали добрые люди: криптоисторией обозвали. Фанаты тезиса «история не терпит сослагательного наклонения», кривятся. А мне по нутру. Крепкий исторический антураж, смелые гипотезы, хорошо проработанные персы, мощная эмоциональная составляющая. Вот только раньше Андрей основной ход истории почти никогда не менял, по крайней мере, описывая 20-й век (признаюсь, четвертую трилогию «Ока» не читал, там по слухам уже иначе, причем действие «Аргентины», похоже происходит в том же мире). Частности – да. Допущения – сколько угодно. Мистика и злокозненные организации – да пожалуйста! Но результат все равно как в учебниках.
«Аргентина» не такая. Тут преизрядно альтернативных мотивов. Во многом их Земля схожа с нашей. Мир на пороге войны, Рейнская зона, угроза аншлюса, фашизм, Гитлер, Сталин, Муссолини, все более-менее по классике. Но есть одно серьезное отличие – параболоид и гравитационное оружие. Или это только выдумки досужих фантазеров и игры спецслужб? Ответ на этот вопрос хотят знать все. Но больше всех информация о неведомом вундерваффе интересует некоего бесноватого ефрейтора, отгрызающего у соседей кусок за куском. Что он сделает? Придержит лошадей, или наоборот прыгнет вперед, пытаясь опередить врагов, а заодно развязать мировую войну?
«Квентин» состоит фактически из двух линий: приключенческой, в духе Индианы Джонса и шпионской. Сперва преобладает одна, затем другая. После они сплетаются в запутанный клубок, в переплетении нитей которого приключение и шпионика составляют две гармоничные и красивые стороны одной медали.
В этой связи объемно проявляется морально-этическая сторона романа. Валентинов искренне «болеет» за светлую сторону в вечном конфликте Тьмы и Света. При этом отлично понимая, что в людском обществе насилие, обман, лицемерие, выгода всегда занимали призовые места. А светлые рыцари, во-первых, водились чаще всего лишь в литературе. Во-вторых, довольно плохо заканчивали. В своем романе автор противопоставляет чистых духом и сердцем «приключенцев», оптимистов вроде Перри, и циничных, выжженных изнутри шпионов, хорошо информированных реалистов, таких как Мухоловка. Еще Валентинов верит в то, что даже для этих самых прожженных есть шанс понять и попытаться исправить хоть что-то из своих многочисленных грехов. А первая категория, преодолевая проблемы, боль и смерти (подчас свои собственные) по дороге все же хоть чуточку, но меняет мир к лучшему. Книги Валентинова печально-оптимистичны, невзирая на боль, страдания, кучу сложных перипетий и даже периодическую гибель героев. К чему тогда мучиться, сражаясь за хороших? «Квентин» к примеру, показывает, почему не стоит грешить – в Аду очень больно. А благородство и честность порой все же вознаграждаются. По крайней мере, в начале длинного цикла.
«Квентин» — классический и типичный валентиновский текст. Своеобразная квинтэссенция его криптоисторических увлечений. Реальные драки пауков в банке, соединенные с мистическими, духовными, религиозными элементами и исканиями. Ироничный, богатый язык. Узнаваемые типажи героев (ау, Арцеулов!).
Персонажи, как и всегда, стали еще одной «плюшкой» романа. Привлекательный, смелый, готовый защищать слабых, но до одури доверчивый Уолтер. Циничная, прожженная, умная, пережившая страшные вещи Анна. Наивный ребенок/теленок из Америки и битая жизнью взрослая женщина из Австрии. Между этими людьми – пропасть. Кардинальная разница – в знаниях, интеллекте, умениях соображать и манипулировать. Мухоловка проигрывает Уолтеру лишь в морально-духовном аспекте, но когда он кого заботил? Ан нет, утверждает автор. На самом деле именно он один из наиважнейших моментов людской жизни. Эти персонажи раскрываются перед нами до донышка, становятся близкими людьми, за судьбы которых читатель переживает со всей искренностью.
Эмоциональная сторона книги, опять же, как почти всегда у Валентинова, на высоте. Тяжелая судьба Анны Фогель. Жуткая усталость от грязной и кровавой работы. Сложный выбор (и не один). Простодушность Уолтера, вызывающая у нас желание одновременно подивиться этому позабытому в наше время качеству и пнуть Перри посильнее, чтобы хоть иногда включал мозги. Его доброта, рыцарственность, забота о слабых. И, конечно – любовь. Великое чувство, без которого не обходится почти ничего на белом свете. Причем чувство, способное подбрасывать своим паладинам сложные ребусы.
Экшена в романе немного, даже его шпионская линия скорее напоминает Ле Карре, и чуток Штирлица, чем Бонда. Зато атмосферности автор отгрузит нам сполна. Стилизация под конец 19-го начало 20-го века. Географические зарисовки. Альпинистский фольклор. Шпионские и государственные интриги. Забавы спецслужб, определяющие историю (начать рано – начать даром). Тайные общества в количестве и ассортименте. Поиски Грааля. Налет мистики. Рефрен потустороннего, причем самой высшей (пардон, низшей) марки. Вот только кто все же дергает за ниточки? Кто обрушил на Землю беззаконную планету? Кто автор книг, которые произвели в Европе такой фурор?
Так как пред нами лишь первая из шести книг цикла, ответы на эти и многие другие вопросы пока за кадром. Но заинтриговал Валентинов знатно. Будем читать дальше.
Эрго. Стильная стилизация под начало века, смешивающая приключение, шпионский роман, историю и духовную мистику. Типичный валентиновский текст, сполна порадующий любителей криптоистории.
облако тэгов
