Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Чайна Мьевиль – романист от бога. За какой бы жанр не брался – результат великолепен. Не знал я, что он ещё и отличный рассказчик (от слова «рассказ» – как литературный жанр). Сборник малой прозы «В поисках Джейка» представляет нам новую грань мастерства Мьевиля. Дюжина рассказов, одна повесть и одна графическая новелла (да-да, в сборнике присутствует и одиннадцатистраничный комикс, нарисованный художником Лиамом Шарпом) – вот, что вы найдёте под этой обложкой.
Рассказы Мьевиля напоминают одновременно (говорю об атмосфере, а не сюжетном или стилистическом сходстве) Хулио Кортасара и Анну Старобинец, Келли Линк и Стивена Кинга, Клайва Баркера и Джонатана Летема, Харуки Мураками и … самого Мьевиля. И при этом они ни на что не похожи. Это странные истории, странность которых и является главной изюминкой, не разгаданные загадки, не раскрытые тайны, не изученные явления, не найденные пропажи – каждый рассказ предлагает интересную идею, обрисовывает её, вроде бы даёт развитие действию и заканчивается на полуслове. Словно бы автор достал чемодан с набросками будущих романов (а в каждом произведении сборника зачина вполне хватит на хороший роман), выбрал наиболее удачные из них и собрал вместе для публикации.
Объединяет рассказы не только атмосфера, действительно единая на весь сборник. Несмотря на то, что сюжетно истории совсем не соотносятся друг с другом, а рассказ «Джек», например, и вовсе принадлежит вселенной, уже известной по «большому» творчеству писателя и примыкает к циклу «Нью-Кробюзон». Хотя, вру – найти нечто общее, кроме атмосферы, можно и в сюжете: во всех рассказах сборника происходит серьёзный надлом реальности. Какая-то прореха, щель, трещина, через которую или что-то вторгается в мир с той стороны реальности, или что-то уходит из него в обратном направлении, а в «Отчёте о неких событиях в Лондоне» это происходит в обе стороны.
Любителям загадочной и красивой прозы, той прозы, которая очень близка к поэзии. Любителям того волшебства, что некоторые называют магическим реализмом, а некоторые – фрик фэнтези.
Номинировал Николай Караев: «Эверест» – роман, для нынешней русской литературы необычный, и прежде всего тем, что эта прекрасно написанная история никак не связана с современной Россией, не состоит ни в каких отношениях ни с ее историей, ни с ее настоящим. Формально это роман о загадке первого успешного (?) восхождения на Джомолунгму англичан Джорджа Мэллори и Эндрю Ирвина в 1924 году. Оба они погибли, но как именно и почему – неизвестно, как неизвестно, дошли ли они до вершины. На этот весьма детективный, если покопаться в деталях, сюжет накручиваются еще несколько, включая историю альпиниста Мориса Уилсона, также погибшего на Эвересте уже в 1934 году; то, что рассказчиком становится собственно дух Уилсона, позволяет отнести роман к фантастике. По мере проникновения в хранящие немало тайн жизни Мэллори и Ирвина – не самых рядовых англичан своего времени (достаточно сказать, что Мэллори входил в Блумсберийский кружок наряду с Вирджинией Вулф, Джоном Мейнардом Кейнсом и другими выдающимися людьми той эпохи) мы начинаем распутывать бесконечный и бесконечно запутанный клубок истории. Итог – масштабное полотно, на котором множество деталей «истолкованы рассказчиком, перетолкованы слушателем, утаены от обоих покойным героем рассказа», микроскопическая, но немаловажная часть часть всемирной исторической мозаики. Эверест для Тима Скоренко – примерно то же, что Дублин для Джойса: способ выразить невыразимое вещество сложности нашего мира средствами изящной словесности. Вот почему локальная неактуальность этой книги – одно из ее несомненных достоинств: иногда нужно забраться на высокую гору в далекой стране, написать роман о загадочных смертях альпинистов, сместить литературную точку сборки к чертям – и «увидеть, как в зеркале, мир и себя, и другое, другое, другое».
ОТЗЫВЫ ЖЮРИ
Андрей Василевский:
цитата
Если бы я интересовался альпинизмом, то предпочел бы или полноценный роман, или совсем уж строгий нон-фикшн, но я не интересуюсь. Уверен, что продвинутые покорители горных вершин сладострастно обругали бы автора — мол, ничего, ничего он в этом не понимает; но я сам оценить достоверность/недостоверность повествования и всяких подробностей, увы, не могу. Книга монотонная до изнеможения, и под этой монотонностью похоронены некоторые несостоявшиеся возможности; впечатление какого-то полуфабриката, промежуточного варианта, так и не доведенного до ума.
Валерий Иванченко:
цитата
Белорусский эмигрант Тим Скоренко берётся за любую работу: поёт, сочиняет, промышляет рерайтингом. Больших успехов нигде не достиг. Прослышав, что американский автор бестселлеров Симмонс создал роман о винтажном альпинизме, Скоренко решил сделать ход, вовремя выпустив русскоязычный аналог. Увы, выдумка провалилась. Книга не вышла, даже несмотря на объявленный краудфандинг. Номинация на премию – последняя надежда хоть на какое-то внимание публики. Зачем это надо знать? Потому что без понимания истории автора и его мотивов, появление рукописи «Эверест» объяснить невозможно. Жажда успеха, трудолюбие и талант имитатора – вот три причины, её породившие.
В горах автор не был, об альпинизме представления не имеет, кошки путает с лыжами, трикони называет грунтозацепами, а крючья – крюками. Описание им рельефа, приёмов восхождения и бивачных тягот пробивает разбирающегося читателя на смех. Да что альпинизм, бисексуальных отношений автор тоже не практиковал, невооружённым глазом ведь видно! Не целовался с мужчинами – не берись это описывать, так считаю, смешно и стыдно получится. Впрочем, ещё смешнее, когда Скоренко имитирует англоязычную романистику в дурном переводе, — здесь нелепость фактуры и заёмность стилистики гармонично сливаются, создавая шедевр рерайтинга, напоминающий номинатору Караеву сочинение Джойса. Ещё толику абсурда добавить – и «Эверест» стал бы реально интересен для чтения, получилось бы «так плохо, что уже хорошо». В нынешнем же приглаженном виде роман сер и скучен, как всякая копия копии с копии энного порядка.
Константин Мильчин:
цитата
Редкая в списке книга, которую действительно приятно и интересно читать. Да что там говорить, книга просто захватывает, хотя, возможно, коллеги разбирающиеся в альпинизме лучше меня, что не сложно, найдут там много ошибок. В любом случае, в «Эвересте» есть задумка, есть умение автора играть с терпением читателя меняя оптику и рассказчика, наконец, есть фрагменты, написанные почти безупречно. К сожалению, таких фрагментов совсем немного, но все равно «Эверест» возвышается над другими участниками списка Эверестом.
Тим Скоренко, талантливый журналист и популяризатор науки, написал очень хорошую книгу об альпинизме и альпинистах. Он разыскал материал, который зачастую не был известен широкой публики, причем материал очень благодарный: драматичный, трагический , экзистенциальный – ведь в горах люди все время находятся между жизнью и смертью. На фоне этого прекрасно проработанного и драматично поданного материала остается не совсем понятным, зачем автору было отдавать столь обширную дань беллетриззмму. Лучше всего «Эверест» читается именно в тех эпизодах, где текст приближается к чистому non fiction, ну или к тому жанру, который в недавнем прошлом назывался «документальный роман». Собственно, и талант автора наилучшим образом заточен именно под этот жанр. И именно поэтому, многие чисто литературные приемы, используемые в «Эвересте» — например, монологи от имени мертвых альпинистов, или придуманные письма альпинистов – кажутся не очень нужным украшательством с сомнительной добавленной стоимостью. Хотя придуманная автором детективная линия- расследования обстоятельств гибели альпинистов Ирвина и Мэллори – вполне оправдана именно как способ организовать документальный материал, но в целом «выдуманные» главы «Эвереста» полны литературных стереотипов и мелодраматизма — не в самом лучшем смысле слова. Именно поэтому, кажется, что книга была бы лучше, если бы оказалась короче. Она вообще избыточна- не всегда ясно, стоит ли было сообщать читателю все детали, например, историю создания двигателя для самолета, на котором горновосходитель добирался до Непала. Конечно, основной, трагический узел повествования заставляет «светиться изнутри» также и все имеющие к нему отношения технические детали, но всегда встает лишенный понятного ответа вопрос: сколько деталей достаточно, а какие будут лишние. В конце концов книга Скоренко- не о железяках , а о человеческом мужестве и иррациональных страстях.
Те, вопросы которые вызывает книга Тим Скоренко — они не только к автору, они сигнализируют о том, что наша культура еще не обкатала оптимальных жанровых рамок для литературы non fiction, и оптимальных соотношений белллетризма и документальности в одном тексте. Эти трудности — в известной мере продолжение тех дискуссий, которые вызвало присуждение Нобелевской премии журналисту и автору документальных книг Светлане Алексиевич. Но документальная литература — и здесь (опять же «в определенном смысле») Скоренко стоит рядом с Алексиевич — особенно эффектна, когда открывает человеческие, гуманистические измерения в реалиях, наполненных техникой, наполненных «неживой материей» — будь это война или альпинизм. И эту открывающуюся возможность Тим Скоренко использовал в полной мере.
Галина Юзефович:
цитата
В романе Тима Скоренко так много достоинств, что вообще не понятно, почему он до сих пор не издан в каком-нибудь хорошем издательстве большим тиражом. Почти детективная интрига (которую автор умело удерживает фактически до последней страницы), ненадежный рассказчик, сложная двойная, а то и тройная повествовательная оптика, но главное – потрясающее, пугающее и эмоционально достоверное описание альпинизма как душевной болезни, как смертельной опасности и абсурдного — вопреки всему — восторга. «Эвересту» определенно не повредила бы бережная и умная редактура, но уже и так это совершенно замечательный – яркий, свежий, увлекательный и абсолютно готовый к публикации – текст.
Отзывы на другие произведения, номинированные на "Новые горизонты" см. на официальном сайте премии.
Завершился пятый сезон "Новых горизонтов", сам Джордж Мартин вручил премию Эдуарду Веркину за роман "ЧЯП". Настало время собрать на "ФантЛабе" отзывы профессионального жюри на книги, номинированные в этом году на премию за самую нонконформистскую, "неформатную" фантастику России.
Шведов Алексей. Кризис на Ариадне-5 // Шведов. А. Кризис на Ариадне-5. — Липецк, Крот, 2016.
«Богатство российской фантастики Сибирью прирастать будет», сказал бы Михайло Васильевич Ломоносов.
Киберпанк Алексея Шведова — живой как тайга. Такое ощущение, что Алексей живёт в далёком космическом XXII веке и записывает истории из окружающей его действительности.
ОТЗЫВЫ ЖЮРИ
Андрей Василевский:
цитата
Много персонажей, толкотня и суетня. Автор, кажется, не очень понимает, какую именно историю он нам рассказывает. Я тоже не понял. Если попытаться выделить, извините, «проблематику», то она — психологическая несовместимость, психологическое насилие, психологические манипуляции — не требует таких жанровых декораций. Некоторые забавные мелочи не окупают время, потраченное на чтение.
Валерий Иванченко:
цитата
Задорное любительское сочинение, проникнутое уверенностью, что писать — это очень и очень просто. Достаточно вспомнить несколько понравившихся книг и придумать нечто похожее, изложив как бог на душу положил — бодро, раскованно, ничтоже сумняшесе, с шутками-прибаутками, молодецким посвистом и коленцами. В лучшем случае, могла получиться ухарская пародия на Шекли и Лема или, скажем, издевательское подражание их подражателям. Увы, никакая пародия не может быть такой нудной. Возможно, автора вели самые лучшие побуждения, но он сам не понял, что у него вышло в итоге.
Он, наверное, давал почитать своё произведение друзьям и знакомым, и многие сказали, что им понравилось. «Да ты прям настоящий писатель!» — говорили они и, конечно же, льстили. Ну да, ради забавного сюжета и шуток, даже дурацких, можно закрыть глаза на неумелость и безграмотность текста. Но здесь и с сюжетом всё очень плохо. Пусть он будет сатирическим, абсурдным, пародийным, глупым, наивным, но он должен хоть как-то развиваться, какие-то события должны происходить, чтобы мы могли за ними следить. В «Кризисе на Ариадне» не происходит ничего. Чуть ли не вся повесть состоит из того, что обычно считается экспозицией: нам объясняют, как завхоз отдалённой колонии из-за своего дурного характера отказался выдавать со склада продукты. Но что-то ведь автор рассказывает? — спросит кто-нибудь недоверчивый. Да, что-то рассказывает, бог знает зачем. Зачем две женщины болтают часами, так ничего нового не узнав и не высказав — с писательством Шведова загадка того же сорта. На многих страницах он излагает трудную судьбу захоза-самоуправца и подробности биографий ущемлённых им колонистов, расписывает их страдания из-за отсутствия человеческой пищи, посвящает нас в их увлечения и сексуальные пристрастия. Видимо, он так играет в писателя. Играть в его читателя далеко не столь увлекательно.
Некий сюжет восстанавливается уже после прочтения повести, и состоит он в том, что замкнутый коллектив придумывает себе угрозу в виде бывшего заключённого, который в итоге оказывается единственным достойным человеком среди придурков.
Константин Мильчин:
цитата
Замысел автора написать плохой советский научно-фантастический роман, как если бы он писался сейчас, можно считать блестяще реализованным. Но не очень понятно, зачем автор поставил перед собой столь амбициозный замысел.
Алексей Шведов пишет в шутливой манере, иногда даже при его чтении вспоминается интонация лучших юмористических произведений Станислава Лема, однако повесть Шведова посвящена очень тяжелой, болезненной теме, причем теме очень российской, постгулаговской — о лагерных (или близких к лагерным) отношениях между блатными и интеллигентами, о том как люди унижают и унижаются, как издеваются друг над другом, пытаются доминировать в небольшом коллективе, попутно ломая волю друг друга. Безусловно, все это достойно литературной рефлексии, любопытным примером которой в новейшей отечественной фантастике могут служить «Боги богов» Андрея Рубанова. Но, Рубанов вполне серьезно отнесся к своей роли литературного патопсихолога, в то время как Шведов попытался уместить опасный материал в формате юморески. И это несоответствие амбициозной темы и поверхностного письма производит очень неприятное впечатление. Как если бы отечественный юморист, из числа постоянных авторов программы «Аншлаг» решил вместо Голдинга написать «Повелителя мух». Удивляет, почему автор решил выбрать такой сюжет. Легко представить, что таким стилем, каким написан «Кризис», пишут что-то легкое, «Дневники Йона Тихого», может быть космооперу, или остросюжетный киберпанк, но Алексей Шведов взялся за сложную, и крайне неблагодарную, практически «бессюжетную» тему психологического кризиса в небольшом коллективе. Признаться, очень давно не встречал большего контраста между дарованием и предрасположенностями писателя и избранным им для изображения предметом. В некотором смысле именно это несоответствие и открывает «новые литературные горизонты» — но такие горизонты, которые хочется «развидеть». Ведь чтобы сказать что-то путное о причинах и движущих силах конфликта в отдаленной космической колонии, надо уметь изображать человеческую психологию, как-то описывать человека. Между тем, единственное, что у Шведова получается хорошо — это придумывать полупародийные технические реалии далекого будущего, вроде электронной совести на виске приговоренного преступника. Именно на это и обращает внимание номинатор Сергей Соболев. Но что касается людей — то тут вся «рефлексия» происходит на уровне разговоров в курилке, в которой злые и закомплексованные люди сплетничают о своих коллегах. «А эта-то! Стукачка, и у начальника отсасывает». Алексею Шведову вообще нравится тема унижения. Ключевые фразы в его повести «Она получала удовольствие, унижая его» — «никогда его еще так не унижали». Технических новинок изображено много, но когда автор касается социальных реалий будущего, то, как и многие коллеги по цеху, не придумывает ничего, кроме рецидивов архаики, при этом обязательно таких, которые связаны с унижением достоинства: рабство, кастовость, сексуальная эксплуатация подданных, принудительное уплотнение. Возможно, автор хотел написать сатиру на человеческий род, который морально устарел, так что на смену ему идут всякие искусственные интеллекты (коих в повести много).
Галина Юзефович:
цитата
Повесть как будто из альманаха «Уральский следопыт» за, скажем, 1984 год (визуальный, с позволения сказать, ряд намекает на то же). Автора переполняет, с одной стороны, детский восторг от только что прочитанной фантастической классики (Кларк, Каттнер, возможно, Азимов и почти наверняка Булычев), а с другой стороны, горячее и наивное желание сразу сделать «не хуже». В результате получается образцово беспомощный текст с хлипким сюжетом и нечетким месседжем, главным достоинством которого можно считать то обстоятельству, что самому автору явно было очень весело и интересно его сочинять.
Отзывы на другие произведения, номинированные на "Новые горизонты" см. на официальном сайте премии.
Благодаря роману Бентли Литтла "Университет" мы узнали о том, с какими опасностями иной раз сопряжено получение высшего образования в США.
Однако и предшествующие обучению в ВУЗе годы также могут оказаться для молодых людей далеко не простыми.
Именно об этом и рассказывает роман "Академия", а конкретно, о старшей школе имени Джона Тайлера, которая однажды обретает независимость от окружного управления образования, после чего в ее стенах начинают происходить различные странные и пугающие события.
Очень скоро среди учеников и преподавателей находится несколько человек, не желающих мириться со сложившейся ситуацией и стремящихся вернуть прежний порядок.
Причем, стремящихся не только на словах, но и на деле, что выгодно отличает "Академию" от "Университета", в котором герои только и делали, что обсуждали друг с другом план борьбы со злом, тем самым позволяя последнему укреплять свои позиции.
Кстати говоря, зло, захватившее школу, понравилось мне гораздо больше сущности, обитавшей в ВУЗе, поскольку оно имеет обоснованную природу, в то время как университет "прогнил" внезапно и практически сам по себе.
И даже традиционно простенький для произведений Бентли финал меня нисколько не смутил.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
А что, всё логично.
Главный символ независимого учебного заведения и источник, подпитывающий творящуюся в нем чертовщину — его устав.
Если его уничтожить, то вслед за ним спадет и морок.
Конечно, можно посетовать на то, что в книге мало ужасов и что некоторые сюжетные моменты не были раскрыты в полной мере (например, богатой истории школы было уделено преступно мало внимания).
Но, на мой взгляд, все эти придирки не критичны.
Самое главное, что в "Академии" есть увлекательная история, живые персонажи и фирменный гротескный хоррор Литтла.
Пожалуй, этого вполне достаточно для приятного чтения.
Особенно если вам пришлись по душе роман "Университет" и фильм "Факультет" (The Faculty, 1998) Роберта Родригеса.
облако тэгов
