Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Пожалуй, самая вредная из моих читательских привычек — это маниакальное стремление добить любое начатое мной произведение до конца, каким бы кошмарным оно ни было (в противном случае составить полное впечатление о тексте просто нельзя, так ведь?).
И совсем недавно я в который раз стал жертвой своего упрямства, погрузившись в роман Филипа Фракасси "Дитя среди чужих", поведясь на заманчивую аннотацию и хвалебные отзывы, размещенные на задней обложке книги. Но обо всем по порядку.
История, придуманная очередным "мастером ужасов", стартует с несчастного случая. Финансовый консультант Джек Торн, потеряв работу (а незадолго до этого и любимую жену), с головой погружается в омут депрессии и решает покончить с собой, бросившись под машину. Причем, он хочет сделать это не в одиночку, а прихватив на тот свет своего десятилетнего сына Генри.
И вот в роковой день Джек приводит план в исполнение в результате чего лишается жизни, а его покалеченный отпрыск отправляется на больничную койку. Врачам удается спасти Генри и после трехмесячной комы паренек возвращается в наш мир, прихватив из астрала, по которому он блуждал долгое время, особый дар, позволяющий мальчику улавливать мысли и настроения людей (в виде разноцветных аур, окружающих человека). Кроме новой необычной способности Генри получает компенсацию в два миллиона долларов от транспортной компании, чей автобус (с пьяным водителем за рулем) сбил его вместе с отцом.
Крупные деньги сразу же привлекают внимание закоренелого уголовника по имени Джим Кэди, который собирает команду единомышленников, дабы похитить Генри и потребовать за него выкуп. И на первый взгляд в этой операции нет ничего сложного. Однако преступники еще не догадываются, что очень скоро в их игру вмешается еще один участник — жуткое древнее создание, которому они по неосторожности перешли дорогу и которое будет сражаться до последнего за то, что ему дорого...
Если бы меня попросили охарактеризовать "Дитя среди чужих" одной фразой, то я бы сказал, что это "книга сплошных несоответствий". Во-первых, хочется отметить замысел романа, который никак не соотносится со своей формой. Дело в том, что сюжет Фракасси по сути весьма прост и мог бы вполне уложиться в книгу длиной 350 страниц. Но Филип почему-то посчитал такой объем детским и приложил все силы для его удвоения. При этом сделал это не за счет добавления в текст каких-то интересных интерлюдий или размышлений, а тупо налив в него побольше бессмысленной "воды" в виде подробнейших описаний всех телодвижений персонажей и локаций, в которых они в данный момент находятся. Сначала я подумал, что обилие деталей призвано максимально полно погрузить читателя в историю и как можно лучше познакомить его с главными героями, но... Когда экспозиция, а вместе с ней и словесное недержание автора, всё никак не желали заканчиваться, я стал подозревать неладное. Скажу сразу, что Фракасси до самого финала так и не изменил себе и с упорством, достойным лучшего применения, продолжал освещать даже откровенно банальные вещи. Полагаю, излишне говорить, насколько утомительно было продираться через столь искусственно раздутую книгу.
Под вторым номером в списке несоответствий я бы записал проблемы с поведением персонажей. Как вам, например, маленький мальчик (к тому же инвалид), который в открытую дерзит прожженным бандитам? При этом последние по уровню развития сами больше смахивают на подростков. Потому что только подростки, зная что им предстоит несколько дней прятаться в ветхом доме вдали от цивилизации, взяли бы с собой в качестве еды лишь чипсы, пиво, печенье и арахисовую пасту. Правда, и ловить их автор отправил агента ФБР, периодически спрашивающего совета у своих ботинок. Так что по факту первый цирк дополнял второй. А вот за что реально обидно, так это за неведомое чудовище, обитавшее в лесу. С одной стороны, Фракасси показал нам кровожадного монстра, а с другой... этот монстр только и делал что в страхе убегал от уголовников, крайне редко вступая с ними в открытую конфронтацию. В общем, если вы ждали от романа какой-нибудь забористой мясорубки а-ля "Псы-воины" Нила Маршалла, то лучше забудьте (хотя в книге будет неплохой эпизод с нападением одичавших собак на хижину).
Ну и третий пункт в моем перечне — это серия, в которой напечатали "Дитя среди чужих". Вполне допускаю, что когда-нибудь Филип превратится в действительно успешного автора и станет безостановочно выдавать бестселлеры, которые будут находить отклик как в душах критиков, так и обычных людей. Но на данный момент Фракасси — лишь начинающий хоррормейкер средней руки, а никак не мастер ужасов. А посему нахождение его в профильной серии выглядит весьма сомнительно.
Оценка: 5/10.
P.S. Я редко жалуюсь на перевод, но Алина Ардисламова сделала всё, чтобы я не смог промолчать о ее "отличной" работе. Такое ощущение, что текст оригинала был пропущен через компьютерную программу, а затем слегка причесан, дабы не выглядел совсем уж убого. В книге вышел знатный перебор по части орфографических ошибок и коряво построенных фраз, смысл которых не всегда удавалось уловить даже со второго раза. А ведь у романа был еще и редактор! Хотя скорее всего он просто сдался, не осилив 700 страниц этой мути. И я прекрасно его понимаю.
Энное время назад, по прочтении «Ложной слепоты» Уоттса, «Дома в ноябре» Лаумера, «Врага моего» Лонгиера и ряда иных произведений, мне показалось обоснованным объединить их в единый (под)жанр и назвать его «Странным Контактом». Контактом человечества с иным разумом («разумом»?), в котором привычные жанровые лекала космической научной фантастики рушатся со страшным грохотом под пятой чуждости, непонятности, инаковости (иначе: деконструируются). Отчего возникает тот самый катарсис, очищение от много раз читанного и виданного, возвращение и чувствование той самой интеллектуальной небывалости, для которой фантастическая литература и рождена. Именно поэтому (по этому результату от чтения, в моем случае — слушания в замечательном озвучке Евгения Стаховского) я полагаю рассказ Роберта Шекли «Потолкуем малость?» замечательным примером ситуации Странного Контакта. Более того, в связи с лингвистической «начинкой» этой работы, а также того способа, используя который писатель создает эффект остранения у читателя (вполне в духе русской школы формализма), (суб/под)жанровую принадлежность можно характеризовать как «лингвистический хоррор». Далее я попробую доказать и углубить эти догадки, а также как к давнишнему рассказу Шекли может быть применен модифицированный жанровый определитель Квентина Мейясу из книги «Метафизика и вненаучная фантастика».
Начнем, как и ранее в отзыве на работу Барри Лонгиера «Враг мой», с цитат предыдущих читателей-комментаторов «Потолкуем малость?» с целью установить, какие разночтения или частое непонимание остались после прочтения:
«Хороший рассказ, только концовка у него несколько туманная» (tevas)
«Непонятно только, как они сами себя понимали, если каждый раз язык менялся. Причем менялся очень сильно. А если кто-то простудится? И из-за гайморита не сможет правильно ставить интонацию?» (ZiZu)
«...что значит слово «ман»?» (Journalist)
«Правда, кое-что осталось непонятным» (duke)
«Забавный рассказ с не совсем понятной концовкой» (Pupsjara)
«Ну вообще «замудрень» немерянная» (gorvzavodru)
«Шекли блестяще отобразил всю сложность процесса, но и заставил подумать, что это всё-таки было? -издевательство или хитрость?» (vam-1970)
На мой взгляд, если я верно все понял, наиболее близко к пониманию концовки рассказа и вообще рассказа как такового пришел vitamin:
«А в концовке, быть может, ничего туманного и нет — не ищи смысла там, где его нет и не было»
Концовка юмористического — якобы юмористического — произведения Шекли вызвала вопросы и недопонимания у многих, и vam-1970 лучше всего выразил дилемму читателя после последних строчек «Потолкуем...»: издевательство или хитрость? Но дилемма эта — ложная. Ни хитрость, ни издевательство. Это ошибочная трактовка, ошибочность которой происходит от неверного определения жанровой характеристики этой работы. Перед нами не юмористическая, сатирическая или ироническая фантастика. Не только и, самое главное, не столько. Перед нами указанный выше лингвистический хоррор в антураже Странного Контакта. Притом сам автор чуть ранее, словами рассказчика в лице главного героя, как бы все объясняет потенциальному читателю, и самый финальный абзац (и незадолго до него) уж точно ставят точку в понимании написанного и перечеркивают вариативную интерпретацию «хитрость или издевательство». Но перед демонстрацией авторских цитат еще раз вернемся к определениям. Что такое Странный Контакт я постарался прояснить выше (и в других отзывах). Теперь же проясню, что имеется в виду под «лингвистическим хоррором». И если с лингвистическим все ясно — весь рассказ о трудностях перевода — то что именно я имею в виду под хоррором? Никаких ужасов и мертвецов в рассказе Шекли не видно, зато в обилие диковинные и конфузные ситуации, в которые попадает рассказчик. Но здесь хоррор интеллектуальный, когнитивный, от встречи с неведанным, (в)нелогичным, не возможным для прояснения. Как в сухих описаниях Лавкрафта или менее сухих сюжетных линиях Лиготти. Именно такой хоррор имею в виду и я, который вызывает трепет не от ощущений, а от обдумываний.
Теперь дадим слово автору:
«Но если это было так, тогда хон был очень странным языком. В самом деле, это был совершенно эксцентричный язык. И то, что происходило с этим языком, не было просто курьезом, это было катастрофой.
Вечером Джексон снова взялся за работу. Он обнаружил дополнительный ряд исключений, о существовании которых он не знал и даже не подозревал. Это была группа из двадцати девяти многозначных потенциаторов, которые сами по себе не несли никакой смысловой нагрузки. Однако другие слова в их присутствии приобретали множество сложных и противоречивых оттенков значения. Свойственный им вид потенциации зависел от их места в предложении»
»- Хорошо, — сказал Джексон сам себе и всей Вселенной. — Я выучил наянский язык, я выучил множество совершенно необъяснимых исключений, и вдобавок к тому я выучил ряд дополнительных, еще более противоречивых исключений из исключений.
Джексон помолчал и очень тихо добавил:
— Я выучил исключительное количество исключений. В самом деле, если посмотреть со стороны, то можно подумать, что в этом языке нет ничего, кроме исключений.
Но это, — продолжал он, — совершенно невозможно, немыслимо и неприемлемо. Язык по воле божьей и по самой сути своей систематичен, а это означает, что в нем должны быть какие-то правила. Только тогда люди смогут понимать друг друга. В том-то и смысл языка, таким он и должен быть. И если кто-нибудь думает, что можно дурачиться с языком при Фреде К. Джексоне...»
«Его мозг полиглота проанализировал то, что услышало его непогрешимое ухо лингвиста. В смятении он понял, что наянцы не разыгрывают его. Это был настоящий язык, а не бессмыслица.
Сейчас этот язык состоял из единственного слова «ман». Оно могло иметь самые различные значения, в зависимости от высоты тона и порядка слов, от их количества, от ударения, ритма и вида повтора, а также от сопровождающих жестов и выражения лица.
Язык, состоящий из бесконечных вариаций одного-единственного слова! Джексон не хотел верить этому, но он был слишком хорошим лингвистом, чтобы сомневаться в том, о чем ему говорили его собственные чувства и опыт.
Конечно, он мог выучить этот язык.
Но во что он превратится к тому времени?
Джексон устало вздохнул и потер лицо. То, что случилось, было в некотором смысле неизбежным: ведь изменяются все языки. Но на Земле и на нескольких десятках миров, с которыми она установила контакты, этот процесс был относительно медленным.
На планете На это происходило быстрее. Намного быстрее.
Язык хон менялся, как на Земле меняются моды, только еще быстрее. Он был так же изменчив, как цены, как погода. Он менялся бесконечно и беспрестанно, в соответствии с неведомыми правилами и незримыми принципами. Он менял свою форму, как меняет свои очертания снежная лавина. Рядом с ним английский язык казался неподвижным ледником»
»...слова Гераклита как нельзя более точно определяли сущность языка планеты На»
«Сам факт подобных изменений делал недоступным как наблюдение за языком, так и выявление его закономерностей. Все попытки овладеть языком планеты На разбивались об его неопределимость. И Джексон понял, что воды реки Гераклита прямиком несут его в омут «индетерминизма» Гейзенберга. Он был поражен, потрясен и смотрел на чиновников с чувством, похожим на благоговение»
Как ни странно, эти слова и были правильным ответом на вопрос Эрума. Но эта удивительная правда была такой страшной, что, пожалуй, даже к лучшему, что, кроме них, никто ничего не слышал»
Начнем с процитированной концовки. Она и десяток-другой строчек выше, где пришельцы общаются только при помощи слова «ман», в том числе — что наиболее важно — после отлета главного героя, говорят о том, что здесь нет ни хитрости, ни издевательства. Это, как указано самим Шекли через размышления Джексона, все связано с бессистемностью, невероятно быстрыми изменениями и, самое главное, полной их непредсказуемостью внутри языка местных жителей. Здесь и рядом нет никакой туземной мудрой лжи. Лишь, как указано в заключительной авторской речи, «эта удивительная правда была такой страшной, что, пожалуй, даже к лучшему, что, кроме них, никто ничего не слышал» (что, кстати, тоже прямо намекает нам на иную жанровую принадлежность «Потолкуем...», далекую от юмора). И сразу уточню: дело не в том, что язык местных быстро изменяется. Проблема в том, что он изменяется вне всякой последовательности, правил, закономерностей. Он представляет собой совокупность исключений, как заметил Джексон, без единого-единственного-хотя-бы-одного правила. Это нечто вне- и не- рациональное, не способное для усвоения человеческим умом, даже самым проницательным и гибким. Хаос и бессмыслицу невозможно понять. Только указать на то, чему невозможно указать быть разумным, ясным и понятным. Это и порождает лингвистический хоррор на фоне Странного Контакта, Контакта с Языком, который, в общем-то, скорее не-Язык, квази-Язык, вне-Язык.
Именно поэтому этот рассказ Роберта Шекли может стать одним из немногочисленных примеров жанра вненаучной фантастики, который выделяет (пусть мне и до сих пор кажется, что выделяет напрасно, ведь и Странный Контакт вполне органично сосуществует в общем порядке научной фантастики) французский философ Квентин Мейясу:
«А что мы имеем в виду, когда говорим о «вымысле вненаучных миров», или о «вненаучной фантастике»? Употребляя термин «вненаучные миры», мы говорим не о мирах, лишенных науки, то есть не о мирах, в которых экспериментальных наук фактически не существует, — например, о таких мирах, где люди не выработали — вообще или еще — научного отношения к реальности. Мы понимаем под вненаучными мирами такие миры, где экспериментальная наука невозможна де-юре, а не просто неизвестна дефакто. Вненаучная фантастика определяет особый режим воображаемого, в котором мыслятся миры, структурированные — или, скорее, деструктурированные — так, что экспериментальная наука не может ни разворачивать в них свои теории, ни конструировать свои объекты. Вненаучную фантастику направляет следующий вопрос: каким должен быть, на что должен быть похож мир, чтобы он был де-юре недоступен научному познанию, не мог стать объектом некоей науки о природе?»
Таким образом, язык («язык»?), придуманный Робертом Шекли, это и вненаучное фантастическое допущение, яркий пример жанра вненаучной фантастики, где наука работать не может, но само сознание и опыт более чем возможны, и того, что я вынес в заголовок этого отзыва — контингентность. Сверхслучайность, случайность, освобожденная из уз и цепей статистики, закономерностей и правил. Чистое не ничто, но неопределенность. И разве это не может не пугать?
Это пример не самого плохого текста, где буквально все сделано по маркетинговым инструкциям, отчего книга легко воспринимается, но с крайне большими усилиями удерживается в памяти :)
Сущность книги — микс разных жанров.
— в основе стандартный детектив про частного сыщика, который распутывает несколько дел. Обязателен пример как бы проходного расследования с завязками на продолжение. Он есть. Непременно нужен пример "случая в изолированной локации", со всеми фишечками британского детектива, когда в итоге расследования сыщик все расскажет про убийцу. В наличии. Финальная история обеспечивает выход на масштабную батальную сцену, дает возможность поговорить с представителями куда более высоких уровней иерархии. И она имеется в книге.
Всё это сопровождается привыканием к напарнику;
— второй жанр это фэнтези. Напарник у главного героя совсем не человек. Главная особенность местной магии это "дивы", как было замечено кем-то в комментариях — помесь роботов и джиннов. Некие демоны, которых вызывают с пустошей-изнанки-сумрака-астрала (подходит любое слово). Слабые дивы просто инструмент, вроде куклы с перочинным ножом, а сильные легко учатся, могут столетиями жить в семьях или учреждениях. Но при этом остаются демонами и при малейшей слабине могут сожрать хозяина. Автор не жалеет красок, чтобы описать проблему, которая возникает в семьях: постепенно существо с человеческим обликом становится родственником, потом занимает все более господствующее положение, и регулярно случаются трагедии, когда следующее поколение воспринимает дива, как доброго дядюшку, качавшего их на руках, а "дядюшка" ни разу не добрый, он просто ждал, когда спадут заклинания... Но одновременно показано, что дивы не совсем безнадежны, что какие-то эмоции все-таки проклевываются, и для героя это явно будет один из квестов для второй-третьей книги.
Это понятный в сюжетном смысле шаг, но такой подход уничтожает львиную долю доверия к миру: проблему должны осознавать массово, должны быть запреты (например, законом запрещено пускать дивов за семейный стол), должны быть постоянные поиски выхода из ситуации (государственные лаборатории, частные клиники, полдюжины общественных движений разного вектора). Проблемам с дивами как аварийность на дорогах: попробуйте недельку попользоваться транспортом, не видя дорожных знаков, не пристегивая ремень и не реагируя на постовых. Вам быстро напомнят о реальности;
— наконец, в качестве обертки, для общей яркости и завлекательности, использована "боярка". Действие происходит в Российской империи 1980-х. Но без авторской подсказки достаточно сложно понять, что это именно 80-е прошлого века. Дело могло быть и в 1930-е, и точно так же временами бы сплетничали про царскую семью и смысле прошлых дел мелькало имя Распутин. В остальном это локация Большой Страны и это власть элиты, построенная на магическом даре знатных семей. При том к нашим технологиям тот мир довольно равнодушен: да, имеются автомобили, и герою постоянно пытаются подарить роскошную "ласточку", но возможности автоматизированных систем или серьезного оружия остаются в тени. Эротизма относительно немного, скорее намеки на последующие сюжеты. Наконец, герой крут, и непрерывно растет над собой. Возникает вопрос, а зачем тогда вся эта обертка? Есть лишь единственный намек на социальность: строго иерархическое общество, которое понимает, что у работников могут быть претензии, но еще не готово видеть в них людей. Тогда действие переносится в 1880-е, потому что на излете ХХ-го века в головах было бы куда больше историй про тотальные войны с использованием дивов, и в них наверняка бы видели куда больше личностного...
.
Стилистически текст очень легкий. Буквально все слова, которые могут затормозить чтение, вычищены в ноль. Длина предложений, диалоги, описания — ровно столько, сколько в хорошей коммерческой книге. Мера насилия, доля эротизма, процент заклепничества — все тщательно дозировано, чтобы никак не перекосоротить читателя.
Расчет на массового покупателя, который берет книгу на несколько часов — убить время в поезде или отдохнуть пару вечерков от интернета.
Чтобы чтение было отдыхом, а никак не работой, чтобы без лишних мыслей и сомнений.
Я довольно много видел подобных книг.
Одно время так писал Акунин, только с куда большим упором на подражание литературе позапрошлого века.
Отчасти так пишет Корнев, только у него на порядок больше стреляют.
.
Но чего хотелось бы от таких текстов?
— социалка с дивами — просчитать реальные последствия от использования таких помощников. Что вообще происходит с государством и обществом, как люди спасаются от паразитизма, как вообще переплетены здесь техника с магией?
— если уж показана магическая империя, то неплохо было бы раскрыть политическую ситуацию, и в конфликтах, в противоречиях. В книге заявлено только одно как бы политическое движение "за свободу дивов", но выглядит это немногим умнее попыток Гермионы освободить домашних эльфов...
Увы, ничего похожего на авторские попытки найти оригинальную мысль, тут нет.
Все сделано по инструкции маркетолога.
.
Итого: пример вторичного текста. "Субпродукт рециркуляции". Такие вещи все меньше хочется читать самому, и все больше — скармливать чатам нейросетей: "Прочти и перескажи явственно".
Но если вам надо убить вечерок — смело рекомендую.
Страна, развалившаяся на отдельные штаты, каждый со своим правительством и армией. Находящаяся на грани войны за воду. Полная сарисинов – устройств с саморазвивающимся искусственным интеллектом. Мужчин, отчаявшихся найти себе супругу, ведь женщин тут вчетверо меньше мужиков.
Территория, где пересекаются пути обычных, на первый взгляд, людей. Среди которых охотник за вышедшими из-под контроля сарисинами. Криминальный воротила, влезший в долги к опасным людям. Создательница крупнейшего виртуального эксперимента по моделированию эволюционного процесса. Амбициозная журналистка. Искусный дипломат, советник премьер-министра одного из штатов. Как они связаны друг с другом непонятно. Однако, похоже, что Индия становится местом, где произойдут воистину судьбоносные события.
Но они разворачиваются не только на Земле. Ведь в космосе, на одном из астероидов, находят следы присутствия неведомой внеземной силы.
Атмосферный, но не слишком дружелюбный к читателю роман от автора приятной «Новой Луны».
С первых строк нас с головой окунают в индийские реалии. Вечная жара, от которой мутится в голове. Вода, как высшая ценность. Священные коровы и вездесущие обезьяны. Безумное уличное движение. Крикет — любимый спорт всей страны. Забитые народом города. Ганг, носящий на своих плечах сотни трупов, кормящий беспризорных мальчишек, собирающих все, чем поделится с ними вода и песок. Философское отношение к смерти. Мыльные оперы, собирающие у экранов практически все население. Куча терминов, названий, имен, как из настоящего, так и из будущего. Демонстрации религиозных фанатиков. «Доведенная до совершенства классовая система». И как фантастическая вишенка — управляемые дистанционно боевые роботы. Роботы, которые находятся не только на вооружении правительства, но и в руках местного криминала.
Йен решил подарить читателю добрый десяток протагонистов, от чьего лица мы будем знакомиться с миром. По числу персов, от которых идет изложение, автор явно стремится к канонам Мартина. Первые 1/6 книги (!) нам только представляют героев, перебирая новенькую колоду лиц – процесс, мягко говоря, долгий и не всегда интересный. Ведь пока перед тобой промелькнут 6-9 глав, что было в первых, ты уже успеваешь подзабыть. Около абзаца затем судорожно пытаясь вспомнить, кто все эти люди и что они тут делают. Нетипичность имен делу не помогают. В результате, сродниться с персонажами не выходит, сопереживание проявляется редкими вспышками, оставляя вас большую часть времени сторонним наблюдателем. Это несмотря на то, что Йен недурно жонглирует линиями, выкладывая их не всегда в строгом порядке, угадать, кто из героев будет следующим – непросто.
Общая картина тоже вырисовывается слабо. Да со временем, начинаешь замечать, как автор плетет красивую паутину вокруг своих персонажей. Вот один мельком замечает другого, вот оказывается, что люди из разных линий знакомы в прошлом, вот упоминаются события, раскрывающиеся в другой арке, вот персонажи из двух линий, одновременно, не видя друг друга, могут оказаться в одном месте (что выясняется позднее). А вот уже и прямое, причем судьбоносное противостояние намечается. Красиво не спорю, но что хочет сказать писатель, долгое время остается тайной. Далеко не каждый читатель будет готов ждать прояснения глобального замысла до финальной трети книги.
Попробую помочь нетерпеливым. Если попытаться свести десяток разных героев в общие группки, отследив их пересечения и взаимодействие, мы получим 3 основных арки.
Научная арка, рассказывающая о возне вокруг суперпродвинутого искусственного интеллекта третьего поколения, легко оставляющего за спиной людской разум, и играх около новой научной разработки.
Космическая – строящаяся на попытках разобраться с инопланетной (и очень древней) штукой на астероиде.
Политическая – завязанная на противостоянии новых государств (бывших штатов Индии), пытающихся преодолеть водный кризис. А также внутренних разборках в Бхарате.
Понятное дело, со временем три линии все чаще пересекаются, в результате сливаясь в один полноводный поток (муссоны все-таки пришли, принеся дожди).
К первой арке можно отнести таких товарищей, как:
Нандха — сыщик Кришны, охотящийся за свихнувшимися ИИ. Обстоятельный мужчина, искренне любящий европейскую музыку времени возрождения. Владелец двойного пистолета, стреляющего разрывными пулями и электромагнитными импульсами. Обладатель целого пантеона богов, от Кришны до Индры – ведь как можно нейтрализовать чужого сарисина без помощи своих? Супруг Парвати, простой сельской девушки, так и не нашедшей себя в городском обществе.
Именно в его арке мы чаще всего встречаемся с ИИ, а также теми, кто работает с искусственным интеллектом.
Вишрам Рэй – неудавшийся адвокат, а ныне эстрадный комедиант. Но ценим мы его не за клоунские таланты. А за то, что он один из трех сыновей главы компании «Рэй пауэр», занимающейся производством энергии, а заодно весьма перспективной научной разработкой.
Ко второй:
Лиза Дурнау — биолог-эволюционист, изобретательница крупнейшего в мире эксперимента по эволюции – псевдореальности, функционирующей на 11 миллионах компьютеров и создающей настоящую виртуальную землю прошлого. Со всеми живыми организмами, за развитием которых в режиме 1 день = 100 тыс. лет и следят ученые. Фанатичная любительница пробежек, дама, ставшая единственной возможностью для правительства США отыскать своего бывшего любовника и следующего нашего героя.
Профессора Томаса Лалла, наиболее влиятельного мыслителя своего времени, бабника и эпатажника (как вам его лодка под названием Salve vagina?). Человека, напрочь исчезнувшего с общественных радаров, но позарез необходимого, чтобы попытаться понять, с чем земляне столкнулись на астероиде Дарнли-285.
К третьей:
Шахин Бадур Хан. Личный секретарь премьера Бхарата Саджиды Раны. Дипломат, предлагающий изысканные (на общем дуболомном уровне) политические ходы. Мусульманин (редкость в те времена и в тех местах), скрывающий влечение к представителям третьего пола (спасибо манге).
А вот и он (пардон, эно) – ньют Тал. Тот самый человек третьего пола, скорее являющийся бесполым существом. Сделавший «Шаг-В-Сторону». Тот, кому в юности «надоело участвовать в игре в мужчину и женщину», и кто после сложнейшей хирургической операции получил «новый набор психологических императивов, не связанных с репродуктивным поведением». И шо, сынку, хочется спросить к экватору романа: «помогли тобі твої ляхи?». Шоб да, таки нет.
К ньютам в обществе отношение брезгливо-пренебрежительное, на грани агрессии. Женщинам здесь также далеко до равных прав. Как полагается: Киндер, китчен, кюхен, правда, скорее в дворянском, чем крестьянском или мещанском варианте. Да и к чему эти нелепые телодвижения, когда при таком недостатке дам в социуме практически любая может оторвать себе завидного жениха.
К политической группе подверстывается Наджья Аскарзада. Молодая да рьяная журналистка, воспитанная шведами в западном духе, но решившая добраться до Афганистана, который она покинула в 4-летнем возрасте. Ставшая неожиданным рупором оппозиции, а точнее пешкой в политических играх.
Через нее мы взглянем на новые реалии Болливуда, где живых актеров, операторов и прочих кинематографистов не отыщешь днем с огнем. На экране правят бал сарисины. Причем отдельные ИИ ведут себя как натуральные медийные личности наших дней: вот я, а вот мои роли, мой сценический образ, и не надо путать.
И на одно из излюбленных занятий простонародья: бои саблезубых котов. Зрелище не для слабонервных.
А вот куда притулить Шива Фараджи, волчонка трущоб, выросшего в матерого зверя, «торговца органами, но не убийцу» (до определенного момента), сперва неясно. Лишь со временем выясняется, что Шив становится первой ласточкой того самого пересечения арок, оказываясь замешан во всех трех основных линиях.
В книге хватает секса, сильны киберпанковские мотивы. Мы увидим войну ближайшего будущего, с активным применением боевых роботов и искусственного интеллекта. Познакомимся с отношением к ИИ на западе: обладать самосознанием для них подсудное дело. «Брахманами», генетически сконструированными детьми с иной биохимией тела, застрахованными от дегенеративных болезней, стареющими вдвое медленнее. Совершенными «детьми», уже вряд ли являющиеся людьми. Генными изменениями, их ценой и необходимостью. Задумаемся над реальностью виртуальности. Наполнением искусственного разума, его отношениями с природным. Человечности, коренных недостатках гомо сапиенсов.
Поразмыслить будет над чем.
Эрго. Небезынтересное путешествие в будущее Индии, и Земли. Атмосферное и подкидывающее немало пищи для мозгов. К сожалению, не слишком дружелюбное к читателю и чересчур долго запрягающее.
После прорывной, очень удачной в футурологическом отношении вещи — "Аччелерандо" — сохраняются какие-то черновики, задумки, а, главное, некая инерция мира, которая существует в головах читателей.
Надо это добро как-то с выгодой использовать. Утилизировать.
Рано или поздно нацеленный на гонорары автор пойдет навстречу читателям, напишет еще один роман.
Только вместо серьёзной философии или футурологии основой книги будут стандартные остросюжетные заготовки.
Так получаются "непрямые продолжения", романы в том же сеттинге, которые сюжетно почти не связаны с удачным исходником и в целом послабее.
*
По сути "Оранжерея" это классический шпионско-полицейский детектив про внедрение, только действие происходит в эпоху после технологической сингулярности.
Да, конечно, даже в таком вторичном романе есть как минимум две серьезные идеи, которые хорошо играют на сюжет:
— когда возникнут действительно мощные ИИ, львиная доля человечества станет просто ресурсом. Без серьезной защиты каждого отдельного человека неизбежны катаклизмы, когда миллиарды людей просто превратятся в марионетки, погибнут как лемминги. Да, такое уже было в "Эхопраксии" и много где еще. Однако показано, что при многочисленности человечества — найдутся организации, которые попытаются вернуть ситуацию к свободе каждого индивида (Вандея на новый лад);
— бытие обычного человека — или того существа, которое желает считать себя человеком — становится предельно похожим на пребывание в колесе сансары. Сотни, или даже тысячи лет жизни. Возможность менять тела, как штаны, и даже существовать одновременно в нескольких телах, собирая личности в единую мозаику. Но мозг все-таки биологический, а значит есть ограничения. Временами надо что-то забывать. И как в индуизме важнейшая составляющая души это "атман", а воспоминания уходят — так и для пост-людей конкретика воспоминаний чрезвычайна важна и много чего определяет, но с любыми воспоминаниями рано или поздно придётся расстаться, с любыми партнерами, с любыми планетами. Привязанность — временная штука, важен скорее характер. Но одновременно "здесь и сейчас" есть только привязанность. Тело, в котором существует человеческий разум диктует духу часть правил игры, и автору удалось показать колебания личности, когда тело и психика выкладывают "на стол" всё новые козыри, тянут человека в разные стороны. И это — самое сильное, что есть в романе;
Если говорить о чисто детективной составляющей, то тут нет почти ничего нового по сравнению с "Видоизмененным углеродом" или похожими вещами. Внедрение агента в некий эксперимент, где воспроизводят жизнь людей из ХХ-го века. Американская субурбия. Но эксперимент, понятно, не то чем кажется. И аналогично, каждая сторона постепенно выкладывать на стол свои козыри — агент (его поместили в женское тело) вспоминает, раскрывается устройство "лабораторной тюрьмы", что-то в авторском тексте рассказываются про устройство мира, а есть еще неизбежные случайности...
По чисто поверхностным ощущениям персонажей — от фальшивости окружающего городка — всё очень похоже на первый сезон сериала "Сосны".
Да, автор периодически повышает градус сексуализации, выдает фокусы со сменой полов, но тут описано будущее, в котором подобные изменения будут нормой. Технологическому колесу сансары плевать на первичные половые признаки.
Что в романе действительно плохо, так это отсутствие высших разумов. Сверхинтеллектов просто нет. Имеется компьютерный супервирус "Король в желтом" (образ эпидемии), есть войны и катастрофы. Но если говорить об "экологии субъектности" — все действие происходит на уровне людей, над которыми нет ни хищников, ни ангелов, ни просто "старших братьев". То есть все угрозы, связанные с развитием ИИ, автор в итоге сводит к эпидемии, к мании власти и заговоров. Остается только руками развести.
И вот финал — бытие маленького городка, населенного почти совсем настоящими людьми, которое затянется лет на двести. Пока корабль, на котором отключилась система телепортации, летит к ближайшей планете.
*
Итого: продолжение, которое не могло появиться без первой части, но которое для этой первой части абсолютно лишнее. Роман, кстати, написан в 2006-м, так что про нейронки там не расскажут :)
"Оранжерею" почти неизбежно будут сравнивать с "Революцией в стоп-кадрах" Уоттса: и там и там есть некий корабль, на котором люди выясняют отношения с ограниченными по силе ИИ, друг с другом и пытаются в очередной раз понять — зачем жить на свете.
Да, у Чарльза Стросса нет липкого отчаяния Питера Уоттса, нет чувства обреченности уходящего человечества. Но проблема неопределенности перспектив человека на фоне развития компьютеров здесь решается сменой жанра. "Оранжерея" это не футурологическая мозаика, а детектив-триллер. Герой переживает свои кризисы, но ему не нужны глобальные ответы, надо просто открутить голову вот этому нехорошему человеку...