Обычно я стараюсь обходиться без сокращений и купюр. Эта статья – исключение, потому как весь обрамляющий интервью текст слишком уж «полон любви и обожания» (с). По здравому размышлению было принято решение убрать все фанфары из перепоста. Во-первых, к интервью они имеют мало отношения, а во-вторых, я и так к ним присоединяюсь.
Вопросы задавал Эрик Мейс.
ЭМ: Мэри, «Птица малая» — одна из моих любимейших книг, и, думаю, мне удалось обратить еще несколько человек в эту веру.
МДР: Спасибо, лап. Мне часто это говорят. «Птица малая» регулярно попадает в число чьих-нибудь «трех любимых книг», и я всегда стараюсь быть благодарной за это, хотя порой внутри у меня все кипит. Нужна железная выдержка, чтобы выглядеть польщенной и скромной, думая про себя: «Интересно, что же еще в списке? Если «Код Да Винчи», то вас уже не спасти».
Такая вот небольшая экскурсия по внутреннему миру творческого человека. Тут неуютно.
ЭМ: Спасибо, что согласились дать интервью. Начнем с «Птицы малой», хорошо?
МДР: Теперь я понимаю, что чувствовал в начале девяностых Вуди Аллен, слушая, как хороши были его ранние комедии. Хотя теперь, зная, что он мутит со своей приемной дочкой, и комедии-то как-то с опаской начинаешь смотреть…
Простите. О чем вы?
ЭМ: Вы выбрали один из самых незамысловатых сюжетов – первый контакт с инопланетной формой жизни – и блестяще с ним справились. Почему нас так захватывают истории об инопланетянах?
МДР: Лучше всех на этот вопрос ответил Стэнли Шмидт(1). Среди людей всегда ходили истории о других существах, просто раньше вместо инопланетян были нимфы и кентавры, эльфы и гоблины, ангелы и демоны.
По-моему, у антропологии, религии и историях об установлении контакта есть немало общих проблем. Это интерес к тому, каково это, быть человеком в большой, черной, пугающей Вселенной. Кто мы? Игрушки богов? Борцы с силами зла? Венец творения или просто один из видов, населяющих какую-то тесную планетку?
Мэри Д. Расселл
Все это подразумевает, собственно, единственный вопрос – «Эй! Есть кто дома?». Я, что, один в большом, черном и страшном здании? Где мама? Она, и правда, в подвале занимается стиркой? А вдруг откуда-нибудь выпрыгнет плохой дядя с ножом?
Подозреваю, что истории о контакте в первую очередь интересны американскому и европейскому читателю. Охотно, впрочем, допускаю, что мне ни шиша не известно о том, как эта тема раскрыта в иностранной литературе, так что ухожу в глухую защиту. Тем не менее, я продолжаю придерживаться своей маленькой теории, что рассказы об инопланетянах – это культурное отражение чувства вины и беспокойства за то, что белые парни в эпоху империализма творили с красными, черными и желтыми. Тем паче, что мы и в XXI веке продолжаем ощущать последствия.
Вот, кстати, готовая тема для курсовой…
ЭМ: На мой взгляд, миссионеры-иезуиты и проблемы веры – вот что в первую очередь отличает «Птицу малую» и «Детей Бога» от остальных книг о первом контакте.
МДР: Мне этот подход показался логичным.
Дело в том, что в наших представлениях о Боге было много новых вводных. (Шпилька подпущена намеренно, извините уж(2). Яхве начинает вполне типичным богом грома, затем отправляется в скитания вместе с евреями. Бог Авраама сражается с египетскими божествами, заключает соглашение на горе Синай, осуществляет перенос франшизы в Вавилон времен пленения, но наотрез отказывается вмешиваться, когда римлянам приходит в голову мысль надрать пару ближневосточных задниц на побережье Средиземного моря. Потом он вовлекает в семейное дело сына и переезжает в Европу. Он – подобно многим иммигрантам – меняет имя и использует заглавную букву при его написании…
И вот, спустя три с половиной тысячи лет это больше не Яхве, бог вон той горы, но АДОНАИ, мелех ха-олам – Господь Бог, Царь Вселенной. Люди слагают прекрасные гимны в Его честь, вместе поют «Аллилуйя» и называют Его (или Их – зависит от ваших убеждений) «Чудный! Советник! Отец вечности, Князь Мира!» (Ис, 9:6)
Логично было бы предположить, что следующим шагом в этой теологической одиссее станет осознание того, что Он откроется как создатель жизни на других планетах, не только на нашей. Вот с чем я игралась в «Птице малой».
Нет, правда. В 1995 г., когда работа над «Птицей» уже была начата, проскользнула информация, что в камне с Марса, который нашли в Антарктике, обнаружены следы древней микробиологической формы жизни. Спустя пять часов на ВВС прозвучало: «Как же теперь относиться к Книге Бытия?».
Если появятся доказательства того, что на Марсе когда-то существовала жизнь, набожные читатели Библии должны будут задать себе несколько вопросов. Чем был Марс? Наброском? Получается, что Бог что-то напортачил и перенес идею на Землю. Или наоборот – это с Землей случился косяк, если учесть веру людей в то, что их необходимо спасти и искупить их грехи?
Некоторые христиане до сих пор пребывают в шоке от того, что в Библии ни слова не было сказано о целых двух континентах на Земле и о том, что там тоже растут растения и живут люди и животные. (Вот, собственно, в чем основное противоречие с теорией эволюции – совсем не в вопросе происхождения человека). Обнаружение жизни за пределами Земли будет куда большей теологической проблемой, нежели встреча с ламами и ацтеками.
ЭМ: Тем не менее, вера играет немаловажную роль во всех Ваших работах, не только в космической дилогии.
MDR: В «Нити благодати» речь шла не столько о вере, сколько об этике. А в «Заснувших в разгар дня» я все-таки уделяла больше внимания истории ближневосточных верований. Но в общем, да, я понимаю, о чем Вы.
EM: Почему вера играет такую значительную роль в литературе? Что в ней такого?
MDR: На протяжении 60 000 лет не было ни одного народа, у которого не обнаружилось бы двух вещей: музыки и религии. Вместе и по отдельности они лучше характеризуют наш вид, чем противопоставленный большой палец и двуногость. Не все люди по своей природе религиозны: на свете есть атеисты с рождения, так же как есть люди, лишенные музыкального слуха. Но в обществе всегда есть место музыке и негласным религиозным представлениям.
Так что, коль скоро мы пишем о людях, религиозность – или ее отсутствие – важный фактор развития персонажа. Я редко составляю биографии для каждого героя, как это делают некоторые писатели, но мне важно четко представлять, каков мой персонаж. Без внимания к религиозным убеждениям не получится нарисовать психологически целостного героя, такого, который бы ожил и существовал в голове читателя.
В развлекательной литературе, как и в фильмах, сделанных, чтобы подстегнуть продажи попкорна, встречаются злодеи без мотивации. Он может просто быть гадом, а она – стервой и сукой. Но если говорить о ли-те-ра-ту-ре, есть правило: у любого героя, перед которым ставятся этические дилеммы, должен быть свой кодекс убеждений. Вы как писатель обязаны знать, почему эти убеждения сильны, или слабы, или плохо продуманы, или их просто не хватает. Вы обязаны понимать, каким образом от них отрекаются и чего стоит вашему герою совершить благородный или гнусный поступок.
Шейлок в исполнении Аль Пачино
Почему спустя сотни лет «Венецианский купец» нас по-прежнему захватывает? В руках неумелого или не хватающего звезд с неба писателя Шейлок стал бы одиозным злодеем, вырезающим по фунту-другому из бедра злополучного аристократа. А уж если бы Голливуд добрался до экранизации, мы увидели бы «Пилу 9: еврейскую версию».
Шекспир сделал Шейлока до боли ясным, живым персонажем. Нам понятны его боль, унижение, ярость и отчаяние, мы всё это чувствуем. Шейлок в минуту поражения выглядит величественным волком, который отгрызает себе лапу, чтобы уйти из капкана. На это в буквальном смысле стыдно смотреть. Шекспир в команде с хорошим актером могут вас заставить пересмотреть свое мнение. В начале пьесы вы находитесь под властью первого впечатления, а после финала смотрите на вещи под совершенно другим углом.
Самой сложной задачей из стоявших передо мной было нарисовать одного персонажа. Он в молодости вполне мог стать доктором, но в итоге нашел себе занятие на железнодорожных путях Аушвица, махая руками направо и налево. Когда я работала над Вернером Шраммом, нацистским доктором из «Нити благодати», мне хотелось сделать его понятным, даже симпатичным. Вплоть до того, чтобы читатель забыл на какой-то момент, что Шрамм лично ответственен за смерть 91 867 людей. Шрамм не психопат. Он даже не лишен представлений о морали. Изначально он не был злодеем. Это человек из серой массы, и свой путь в Аушвиц он начал, делая то, что отнюдь не противоречило его убеждениям. Он принимал решения, которые любой из нас мог принять в похожих обстоятельствах. Я не дарую ему прощения. Я предлагаю свою трактовку.
Суть трагедии, на мой взгляд, не в том, что плохие люди намеренно совершают отвратительные поступки, а в том, что обычные люди делают ужасные вещи, считая в тот момент, что именно так правильно.
Вполне вероятно, деньги – корень зла, но только отчасти. За остальные беды безусловно несут ответственность добрые намерения.
EM: Во что Вы сами верите?
MDR: В человеческую глупость. Я полагаюсь на нее. Время от времени основы моей веры потрясает кто-нибудь, кому не удается принять тупых, ведущих к фарсу либо трагедии решений. Но это редкость. Обычно вера снова на меня снисходит в течение пары часов.
Как говорит мой муж: «Никогда не приписывай злой воле того, что легко объяснить тупостью».
Боже мой, афоризмы из меня все хлещут и хлещут...
EM: После того, как последняя страница «Птицы малой» была перевернута, в вуз я ушел с мыслью, что в будущем стану изучать антропологию и лингвистику…
MDR: МУА-ХА-ХА… Вот он, мой вероломный план – финансово поддерживать своих бывших коллег, заманивая студентов на курсы антропологии.
Так, секунду, а что значит вероломный (nefarious – Borogove)? Надо посмотреть…
Ага, вот: от латинского nefas – вызов божественному или этическому закону. Хммм. Хорошее слово. Жалко, что, перекочевав в английский, оно стало ассоциироваться с покручивающими усы злодеями из мелодрам.
EM: Я тогда для себя всё четко определил. Я планировал получить такое же образование, освоить необходимые навыки и написать что-нибудь, сравнимое с «Птицей». Не правда ли, самонадеянно?
MDR: Лично я рекомендую заимствовать лучшее. Для начала подойдут Библия, Шекспир и практически в полном объеме древнегреческая литература.
EM: У Шекспира я, и правда, кое-что украл. Но те потуги так и не вылились ни во что серьезное, зато осталось желание изобразить инопланетные расы во всей красе. Это поразительно, что вы создали расу…
MDR: Вообще-то, две. Руна и Джана’ата.
EM: И вы их рисовали, опираясь на антропологию.
MDR: Ну, конечно! А чего еще ждать от доктора антропологии?
EM: Как создавалась окружающая среда Ракхата?
MDR: Перво-наперво, я законспектировала Книгу Бытия. Я отделила твердь от вод. Честно говоря, мне совсем не хотелось работать с водоплавающими инопланетянами, хотя осьминоги и дельфины весьма умны. Иначе получалось слишком много скучных подробностей: как иезуиты страдают от покраснений и ожогов на коже и т.п.
Мне нужны были двуногие млекопитающие: свободные передние лапы подразумевают ручной труд, производство и развитие материальной культуры. Затем я совсем чуть-чуть растянула биологическую историю Земли. На протяжении самых разных биологических эпох особи вставали на две лапы: динозавры и их потомки – птицы, кенгуру и валлаби, наконец, приматы.
--ВНИМАНИЕ! СПОЙЛЕР! ВНИМАНИЕ! СПОЙЛЕР! --
Потом я наткнулась на идею Дугала Диксона(3) о мимикрии хищников, и она мне показалось интригующей. Отсюда в «Птице» противопоставление двух видов: хищников и жертв. Я предположила, что хищники давным-давно одомашнили свою добычу, как поступили люди с лошадьми, крупным рогатым скотом, овцами, козами и т.п. Они начали селекцию наиболее сообразительных и восприимчивых, как мы поступили с собаками. Основным отличием стало то, что хищническая культура Ракхата зиждилась на биологии и генетике. Джана’ата не производили орудий труда. Они разводили руна. Вот их инструменты.
Моделью для первобытных отношений между Руна и Джана’ата послужили гепарды и газели Томпсона. Культурной моделью стала Россия эпохи Романовых: тонкая прослойка элиты один за другим производит шедевры искусства, живя на счет угнетения огромного количества крепостных. В обоих случаях модель отношений нестабильна. Если что-нибудь случится с газелями, какая-нибудь эпидемия, например, через месяц не останется ни одного гепарда. Что касается России, то все мы помним, как развивались события, когда низы поняли «Нас много, а их мало».
EM: А в «Нить благодати» вы переключились на другую волну..
MDR: …и еще на другой век, жанр и стиль. Извините, продолжайте…
EM: Книга художественная, но, по Вашему утверждению, она основана на воспоминаниях реальных людей, переживших холокост.
MDR: Вот мой принцип: если эпизод абсолютно неправдоподобен, значит, так все и было – например, история про ребенка и бомбу. Правдоподобные эпизоды я использовала просто для того, чтобы склеить сюжет воедино.
EM: Был ли какой-нибудь факт, наткнувшись на который, Вы окончательно решили написать «Нити»?
MDR: Сам факт того, что 85% евреев в Италии пережили холокост.
На начало сентября 1943 года в Италии жило около 50 000 евреев – иммигрировавших и не только. Спустя двадцать месяцев жестокой, карательной оккупации Италии нацистской Германией 43 000 евреев все еще были живы. Это наивысший процент из всех оккупированных стран Европы. Сотни тысяч итальянцев тайно и тихо защищали евреев, хотя наказанием за укрытие были не просто пытки и смерть виновного, но зачастую показательные казни нескольких сотен невинных из той же округи. Тем не менее, итальянцы – вне зависимости от политических убеждений и имущественного статуса – продолжали гнуть свою линию. Почему?
Италия же была фашистским государством, первым и самым важным союзником в первые три года Второй Мировой. В Италии был принят ряд антисемитских законов. Итальянские католики слушали те же литургии, что и католики-немцы, поляки, французы… и тем не менее они отвергли омерзительные мифы о христоубийцах. Почему?
На протяжении шестидесяти лет мы задавались вопросом: «Что пошло не так в Германии?» Мне не менее важно было получить ответ на вопрос: «Что правильного сохранила Италия?»
Ответов на этот вопрос много, и простых среди них нет, но с исторической и этической точек зрения они крайне важны. Я – ученый, взращенный на логическом позитивизме Поппера, и считаю опровержение самым мощным оружием научного познания. Показательно, сколь много поверхностных суждений о холокосте можно опрокинуть, основываясь на событиях в Италии.
EM: Издательство «Рэндом Хаус» недавно выпустило « Заснувших в разгар дня», где речь идет о Каирской конференции 1921 года.
MDR: Да, тогда Уинстон Черчилль, Гертруда Белл(4), Т.Е. Лоуренс(5) в компании нескольких британских дипломатов и нефтяников изобрели современный Ближний Восток. Это их мир. Просто все мы по сей день живем в нем.
EM: Это ключевой момент истории, о котором большинство забыло или просто не знало.
MDR: Ах, «большинство» на Западе-то, и правда, не знало – а что мы скажем о людях на Ближнем Востоке? Каирская конференция – проблема насущная из насущных. Она эхом звучит в событиях сегодняшних дней. Когда в 2001 году Осама бин Ладен взял на себя ответственность за атаки 11 сентября, он сказал, что это отчасти « месть за катастрофу, случившуюся восемьдесят лет назад». Возьмите калькулятор.
Гертруда Белл
EM: Что бы Вам хотелось, чтобы читатель вынес для себя, перевернув последнюю страницу «Нити»?
MDR: Что арабам позволено есть говядину.
Кто-то недавно упрекнул меня в том, что в «Заснувших» почти нет персонажей-арабов. На что я ответила: «Вот именно. За столом переговоров их не было. Британцы рисовали границы и распределяли недвижимость так, как они считали нужным». Вот пример:
Хотите знать, почему в Ираке живут ненавидящие друг друга сунниты, шииты и курды? Потому что так удобно «Бритиш Петролеум». Гертруда Белл сообразила, что сунниты, шииты и курды никогда не договорятся и не выгонят британцев в шею. Так что она обвела на карте Мосул, Багдад и Басру и назвала территориальное образование Ираком. И до 1950-ых все шло по намеченному плану. С прагматической точки зрения Гертруда Белл на славу послужила империи.
«Заснувшие в разгар дня» — это раскопки наших политических реалий. Конференция шла одиннадцать дней, и из них два Уинстон провел, осматривая достопримечательности. За его грехи по сей день гибнут люди. Есть прямая связь между линиями, начертанными рукой Герти Белл, и тем фактом, что мой племянник командовал взводом морпехов в провинции Аль-Анбар на берегах Ефрата, пока я писала «Заснувших».
EM: В книге, над которой Вы сейчас работаете, действие разворачивается в новых для Вас декорациях американского Запада. Почему именно вестерн?
MDR: Ну, я не садилась за работу, будучи уверенной в том, что напишу вестерн. Ход мысли был такой: «Посмотрим… я написала роман о первом контакте и, по сути, судебную драму. «Птица малая» — это «Бунт на Кейне»(6) плюс «Миссия»(7). «Дети Бога» — это семейная сага о представителях трех рас на двух планетах. «Нить благодати» — это триллер о Второй Мировой. «Заснувшие» — это геополитический любовный роман.
По всей видимости, я – жанровая шлюха. Так что – чего я еще не пробовала? Конечно! Загадочное убийство!»
Это я так подколола своего мужа. Какое-то время спустя по телевизору показывали фильм «Тумстоун», и тогда мне в голову пришло: «Эй, да ведь Док Холлидей был дантистом! А что если, предположим, произошло убийство, и ему пришлось бы опознавать тело по зубам? Мысль тогда пришла и ушла, но именно она заронила семя того, что в итоге стало «Доком».
EM: Что подвигло Вас написать о Уайетте Эрпе и Доке Холлидее(8)?
MDR: Я как-то еще раз пересмотрела «Тумстоун» и заинтересовалась реальными фактами, стоящими за историей, рассказанной в фильме. Сама картина – образец бережного подхода к первоисточнику. Я в восторге от того, как преподнесены эпизоды, когда нагнетанию напряжения отдается предпочтение перед буквой оригинала. К тому же там столько насущных вопросов поднимается: контроль за ношением оружия, вооруженные формирования контрабандистов на мексиканской границе, права женщин, страх перед китайцами и т.д.
Но по-настоящему меня зацепила книга Карен Холлидей Таннер «Док Холлидей: семейный портрет». У Карен был доступ в домашний архив – она смогла раскопать то, в чем было стыдно признаваться людям XIX века: Джон Генри Холлидей родился с заячьей губой. Дядя Дока, доктор Джон Стайлз Холлидей, убрал уродство, еще когда Док был малышом. И, как мне удалось выяснить, это было первое хирургическое вмешательство на расщепленном нёбе в Северной Америке. На дворе был 1851 год.
Это был тот самый момент, когда я воскликнула: «Ни хрена ж себе!», — и окончательно увлеклась этой историей. В Джоне Генри Холлидее было интересно практически всё – гораздо больше, чем смогли передать фильмы о нем. Хотя работа Вэла Килмера(9) безусловно хороша…
Так или иначе, я прониклась любовью к этому парню и благодаря книге Карен Холлидей Таннер смогла написать о нем как о сыне Алисы Холлидей, а не как о легендарном Доке Холлидее («хладнокровном и опытном убийце, никогда не снимавшем черной одежды, как если бы он постоянно думал о собственных похоронах»). У Джона Генри Холлидея была горемычная жизнь, и я надеюсь, что мой «Док» пробудит в людях то сочувствие и то уважение, которых, я убеждена, он заслуживает.
Кстати, большая часть клеветы на Джона Генри Холлидея – плод ума Бэта Мастерсона(10), а он был еще тем пронырой и вруном. На мой взгляд, разумеется.
EM: Получается, что это последний платонический однополый роман в исторических декорациях?
MDR: Только в глазах Голливуда. Вообще-то, Док дружил только с младшим братом Уайетта по имени Морган. Док и Уайетт никогда не были особенно близки – у них было мало общество и связаны они были только личностью Моргана, единственного из братьев Эрп, кто смог завести друзей вне семейного очага. Морги был душкой. Он много читал и любил поговорить о книгах. Они с Доком были очень близки, и Дока до глубины души поразила его смерть. Морги был похоронен в голубом камзоле, который Док когда-то купил ему.
После того, как Моргана убили, у Дока и Уайетта появилось еще одна общая черта – желание увидеть, как убийцы Моргана валяются в грязи и собственной крови. Когда дело было сделано, они разошлись и никогда больше не виделись – несмотря на то, что финальная сцена «Тумстоун» свидетельствует о другом. Кстати, братья Эрп тоже пошли каждый своим путем. Морги был центральным звеном. Не стало его – не стало семьи.
EM: Мэри, у вас репутация человека, тщательно прорабатывающего источники своих книг. Я сам часто говорю, что пишу благодаря своей научной работе. Обожаю этот процесс, мне он никогда не надоедает.
MDR: Согласна. Это лучшее, что есть в работе над книгой. Как только начинаешь копать старые источники, периодику, современные версии, забываешь обо всем и уходишь в работу с головой.
EM: Встреча иезуитов с инопланетной цивилизацией, иудаизм и Уайетт Эрп – довольно непохожие друг на друга сюжеты. Что именно может Вас зацепить так, что Вы решаете погрузиться в тему и написать книгу?
MDR: Обычно это какой-нибудь факт из истории, который я заучила в детстве и к которому не возвращалась в мыслях в течение десятков лет. Бывает, что натыкаюсь на что-то по History Channel, или слышу по радио, или читаю в книге – и мне становится любопытен политический или исторический контекст. Тогда я начинаю копать. Мне нравится пересматривать спустя десятилетия взрослой жизни навязанные в детстве взгляды.
Бывает, что вещь не клеится. Например, когда умер Фесс Паркер(11), я заинтересовалась личностью Дэви Коркетта(12). В 1950-ых моему брату по возрасту как раз был интересн тот диснеевский сериал: он всюду бегал в енотовой шапке и все такое. Я прочла пару биографий и мемуары самого Крокетта. У него интересная манера письма, но по всему выходит, что он был точной копией Сары Пэлин в XIX веке. Параллели можно провести на самых разных уровнях – это просто поразительно. В жизни Крокетта найдется много материала на хороший роман, но напишу его точно не я. Не понравился мне ни он сам, ни кто иной из его окружения.
Если уж суждено провести с кем-то от трех до семи лет, то я должна его по-настоящему полюбить. Я влюблена в Джона Генри Холлидея, и в Моргана, и в Джеймса Эрпа. Мне очень нравятся Уайетт и Кейт, хоть их и труднее было полюбить. Дэвид Крокетт мне не понравился. Совсем.
EM: Какой факт, на который Вы – намеренно или ненамеренно – наткнулись, работая над своими книгами, Вас больше всего поразил?
MDR: Оба я уже называла – процент выживших в Италии евреев и заячья губа Джона Генри Холлидея. И тот, и другой факт открыли мне мир заново. Приведу пример: мать Джона Генри была учителем игры на пианино, и сам Док прекрасно играл. Так что, пока я писала «С восьми до пяти, против», я с головой ушла в репертуар пианистов XIX века. Начинала писать книгу фанатка Ван Халена и Def Leppard, а теперь я заслушиваюсь Шопеном.
Честно говоря, два месяца назад у меня были первые уроки на пианино. Я никогда не занималась музыкой сама, так что начинать пришлось с полного нуля. Игра в скрипичном ключе похожа на иврит, а в басовом – на русский. И все это одновременно. И еще пританцовывать надо – я только на этой неделе начала использовать педаль.
Но сейчас я играю короткие вальсы, и мне очень нравится тренироваться.
EM: «Док» выйдет в издательстве «Рэндом Хаус» в 2011.
MDR: Ага. 3 мая 2011, если точнее.
EM: Было бы здорово еще раз в Вами поговорить после выхода книги… ну и написать отзыв на сам роман…
MDR: Я попрошу Рэндом Хаус, чтобы Вас включили в список аккредитованных.
EM: Чего еще от Вас ждать в будущем?
MDR: Все идет к тому, что я напишу продолжение «Дока» под названием «Уайетт». У меня постепенно вырисовывается принцип работы – по два романа в каждом жанре. Сюжет «Дока» развивается в Додж-сити в 1878 г., спустя четыре года после знаменитой стрельбы в О.К. Коррал. В тот год Док встретил Кейт, они переехали в Додж, где Док в последний раз сделал попытку открыть зубоврачебный кабинет и где он встретил Моргана Эрпа.
Я решила, что об О.К. Коррал и о вендетте после смерти Моргана и так много написано. Так что мне и впрямь претила идея книги о Тумстоуне. А потом мне попались воспоминания Джози Маркус, которая встретила Уайетта в Тумстоуне и прожила с ним еще 49 лет со времени той стычки.
Обычно я продолжаю работу над той книгой, где отчетливо вырисовывается диалог. Это для меня наипервейшая вещь. Потом персонажи, потом сюжет. Только слушая ночью разговоры своих героев, я начинаю понимать их. Голоса – прежде всего. Недавно я начала слышать голос Джози Маркус… Она меня дважды рассмешила – в два часа ночи.
В ней меня зацепило сочетание шарма и самовлюбленности. И еще фраза, брошенная одним из племянников Уайетта: «Вам не убедить меня в том, что Уайетт был убийцей. Он же жил с тетей Джози почти пятьдесят лет». До меня ей никто особенно не интересовался, и мне кажется, что я смогу лучше раскрыть Джози и Эрпа.
EM: А потом?
MDR: Парочка шпионских романов! Один будет рассказывать о временах американской Войны за независимость, но речь пойдет не о Бенедикте Арнольде(13). А другая – про Германию, Россию и Британию во Второй Мировой. Что подводит меня к семидесяти годам, когда никакие ставки уже не принимаются.
(1) Шмидт, Стэнли (род. 7 марта 1944 г.) – американский фантаст, редактор журнала Analog c 1978 г по сей день.
(2) Непереводимая игра слов: в оригинале, “mission creep”.
(3) Диксон, Дугал (род. в 1947 г.) – шотландский геолог и футуролог-публицист.
(4) Белл, Гертруда (1868 – 1926 гг.) – британская писательница, политик, археолог и картограф. Одна из самых влиятельных женщин-политиков своего времени. Как справедливо замечает Расселл, Белл фактически изобрела Ирак в его современном виде, а также была одной из тех, кто способствовал воцарению династии Хашемитов в Иордане.
(5) Лоуренс, Томас Эдвард (1888 – 1935 гг.) (также Лоуренс Аравийский) – британский путешественник, писатель, политик, участник Арабского восстания против Османской Турции (1916 – 1918 гг.).
(6) «Бунт на «Кейне» (1954. г.) – художественный фильм, военная драма о трибунале над мятежными офицерами, вынужденными сместить психически нездорового капитана корабля ради спасения экипажа. Реж. Э. Дмитрык. В гл. роли – Хэмфри Богарт.
(7) «Миссия» (1986 г.) – художественный фильм, драма о миссионерах в Южной Америке XVIII века. Реж. Ролан Жоффе. В гл. ролях – Роберт де Ниро и Джереми Айронс.
(8) Холлидей, Джон Генри «Док» (1851 – 1887 гг.), Эрп, Уайетт (1848 – 1929 гг.) – американские ганфайтеры, «охотники за головами» и стражи закона.
(9) Рассел имеет в виду фильм «Тумстоун» 1993 г. Реж. Дж. Косматос.
(10) Мастерсон, Бэт (1853 – 1921 гг.) – герой вестернов, шериф и федеральный маршал в Канзасе.
(11) Паркер, Фесс Элайша (1924 – 2010 гг.) – американский киноактер, один из наиболее популярных исполнителей роли Дэвида Крокетта в различных лентах.
(12) Крокетт, Дэвид (1776 – 1836 гг.) – американский первопроходец, военнослужащий и политик – и в первую очередь народный герой.
(13) Арнольд, Бенедикт (1740 – 1801 гг.) – американский генерал, полководец времен Войны за независимость США. Известен тем, что в ходе войны перешел на сторону Британской Империи.
Как вы помните, недавно мы объявили о том, что победитель конкурса "Книга года 2011" Мария Галина согласилась ответить на вопросы посетителей Фантлаба. Предлагаю вашему вниманию ответы на эти вопросы.
Что читали в детстве? Книги каких писателей оказали наибольшее влияние на Ваше творчество?
Творчество – слово слишком пафосное, скорее на мировоззрение. Детство вообще-то понятие растяжимое, человек за несколько каких-то недель успевает радикально измениться и, скажем Жюль Верн (трилогия, лучшее, что у него, наверное, есть), или «Маугли» (который попал ко мне в руки на украинском) или «Чудова мандрівка Нільса Гольгерсона з дикими гусьми» — замечательные книги для одного возраста, «Каллисто» Георгия Мартынова можно читать еще через год, а те же Стругацкие или Лем, прочитанные годом-двумя позже, остаются на всю жизнь. Я как-то попробовала перечитать книгу, которая на меня в детстве произвела огромное впечатление: это был «Собор Парижской Богоматери» Гюго. Совершенно не покатило, я просто не могла понять, что же я там такого навычитывала, когда читала впервые. И, конечно, всяческие книги о животных, в особенности Даррелл…
Марк Твен — «Янки из Коннектикута», я его читала раньше аутентичной артурианы, Хаггард – «Копи царя Соломона», «Прекрасная Маргарет».
Вообще как я понимаю, это стандартный багаж для того времени.
Жизненный опыт писателя в той или иной мере всегда прорывается на страницы его книг. Некоторое время Вы жили и работали в Норвегии, но следов этого периода в Ваших работах практически нет, разве что в «Береге ночью» и «Солнцевороте» звучат какие-то отдалённо-скандинавские мотивы. Отсылок к Одесскому периоду не в пример больше — и по количеству, и по объёмам («СЭС-2», «Медведки»). Отчего так? Украина навсегда запала в душу, а Норвегия «не зацепила»?
Я росла в Украине и взрослела в Одессе, а на этот период жизни приходится самое напряженное освоение окружающего мира. Все что потом на это сверху напластовывается – не так важно. У писателя Владимира Киселева была такая фраза «Все, что происходит с человеком после четырнадцати лет, не имеет никакого значения».В Украине даже свет другой, его оттенки, закаты другие. И деревья и придорожные травы – все не как в Подмосковье. И ностальгия, конечно, грызет. Норвегия замечательная страна, наверное, самая красивая страна в мире, но я не воспринимала ее, как свою. Чтобы писать про это, надо чувствовать землю, ее историю, интуитивно, внекритично, а я не чувствовала. И русский север мне тоже не очень понятен, он красив, но для меня совершенно чужой. Хотя сейчас стараюсь понять то, что называют «средней полосой», это на самом деле для фантаста очень интересное место. Особенно для тех, кто любит хоррор и мистику.
Большинство писателей рассказывают, что при работе над произведением крупной формы с какого-то момента герои начинают жить собственной жизнью, диктуя автору дальнейшее развитие сюжета, отчего окончательный результат очень далёк от первоначальных замыслов. Пожалуй, один Сапковский утверждает, что у него не так. А у Вас?
Герои живут сами по себе, исходя из характера и биографии, которую придумал им автор. Сюжет развивается так, как его ведут герои. Вроде бы все малопредсказуемо. С другой стороны, если роман удается, то он сразу виден: хотя и очень смутно, но целиком, как некий непрописанный замкнутый массив ощущений и форм, который надо еще прорисовать, проработать. Я всегда ощущаю роман как кольцо или сферу – как правило когда пишешь, уже знаешь последнюю фразу, хотя мало представляешь, что уместится между первой и последней фразой.
И если уж текст совсем удается, то автору совершенно случайно, неожиданно подваливает всякий материал во время написания, который оказывается для него важен и нужен. Автор сам может не знать, что именно привалит, но то, что привалило, помогает написать именно то, что он задумал. Чтобы как надо. С рассказами проще – они всегда возникают как целостный паттерн. Но оттого кажутся как бы чужими, изначально отторгнутыми от автора. Не очень понятно, как это – вот не было его, а теперь он есть.
К какому жанру Вы сами относите «Медведок»?
Роман – это тоже жанр Мне вообще кажется, что разделение на «хоррор», «триллер», мелодраму и т.п. сильно обедняет текст. Кто вообще сказал, что роман должен обязательно укладываться в эти рамки? Но вот по растерянности, с которой многие читатели встретили «Медведок», я поняла, что люди отвыкли от того, что бывают «просто романы». Издатели их отучили. Потому что позиционировать роман как то-то и то-то легче, чем рассказывать потенциальному читателю, чем он интересен и уникален.
С какого произведения посоветуете начать знакомство с Вашим творчеством?
(С вашими книгами ) – у меня есть две книги, которые я очень люблю и обе они выложены в свободный доступ у Максима Мошкова. Это «Волчья звезда» и «Покрывало для Авадона». «Волчья звезда» — по-моему одна из лучших у меня «жестких» фантастических вещей, хотя прошла она нешумно, — возможно, просто появилась «не вовремя», такое бывает. А «Покрывало» в свое время вошло в шорт-лист премии им. Аполлона Григорьева, это фантасмагорическая повесть на одесском материале, она писалась легко и с удовольствием, а у меня это редко бывает, я вообще-то пишу трудно. И это авторское удовольствие по-моему должно как-то передаваться читателю.
Считать ли «Медведок» законченными, или все же будет какое-то продолжение?
Я вообще считаю, что продолжения пишутся (не всегда, но часто) из-за авторского бессилия, когда нового ничего выдумать не получается. Или лени, инерции. Нет, я думаю, это законченная история.
Каковы Ваши ближайшие творческие планы на будущее?
У меня их нет. Я либо что-то пишу, либо ничего не пишу, и ничего не планирую. Но если коротко и ближайшие, то собираюсь принять участие в польском проекте «Мир Ведьмака». Это первый проект, в котором я согласилась принять участие. Я люблю пана Сапковского, и как человека, и как писателя, и хотя по циклу у меня есть какие-то вопросы, я его читаю и перечитываю. Еще я заканчиваю книгу в стихах, она называется «Все о Лизе» и в ней довольно мощный фантастический элемент.
В таких своих произведениях как роман «Волчья звезда» или повесть «Берег ночью» Вы описывали пост-апокалиптические, пост-катастрофические времена отдаленного или далекого будущего, с впадением в варварство или с возвращением к корням, некой пасторали.
Этой же теме было посвящено и Ваше эссе «Умирающая Земля по-русски».
Нет ли у Вас желания вновь вернуться к далекому или может быть очень далекому будущему? Такому как в «Зотике» К.Э. Смита, в книгах Джека Вэнса, Джина Вулфа, М. Джона Харрисона или в «Ночной земле» Уильяма Хоупа Ходжсона.
Постапокалиптическое будущее приятно для писателя потому, что он может на этом материале разворачивать самые неожиданные интриги, не надо следить за достоверностью, выверять детали, и, главное, в постапокалиптическом будущем нет сотовых телефонов, которые оказались для авторов динамичной прозы неожиданной помехой – сколько детективов раньше строилось на том, что герой должен что-то сказать следователю, но не успевает, и бежит к ближайшему телефону-автомату… Или звонит сыщику, чтобы сказать, что он догадался, кто убийца, а тут убийца подкрадывается сзади… К тому же авторы, разрабатывающие тему «умирающей земли», толсто намекают, что в дальнем будущем будут действовать какие-то внеприродные, мистические силы. Это тоже развязывает автору руки. Что-то на тему «Тайный Ужасный Ужас, подстерегающий путника в Расселине Мрака»… Не знаю, если честно, буду ли я что-то писать на эту тему, в апрельском «Если» выходит большой рассказ или небольшая повесть – гибрид жесткой фантастики и фэнтези, там действие протекает в будущем, и мистические силы есть, но будущее там, при ряде «жестких» фантдопущений, не такое уж дальнее.
Внимательным Вашим читателям и знатокам мировой фантастической литературы очевидно известно, что Вы наверное положительно в целом относитесь к различного вида стилизациям, пастишам, посвящениям. У Вас можно найти отсылки к Лавкрафту, Эдварду Лукасу Уайту, Элджернону Блэквуду и другим старым авторам, зачастую не слишком известным современному читателю...
Если бы Вам предложили участвовать в антологии-посвящении, скажем Джеку Вэнсу, Ходжсону, или каким-то авторам дотолкиеновской фэнтези — Вы бы согласились?
Трудно сказать. Ведь время, отданное чужому тексту и чужому миру – это время, отнятое у своего. Иными словами, чтобы согласиться, я должна очень любить этого автора. Вот в антологии по Сапковскому я согласилась участвовать (см. выше).
А вообще я очень люблю читать хорошие стилизации, мне кажется, это игра умного автора с умным читателем. И литературные отсылки и цитаты люблю – по той же причине.
Современность, и странная, магическая подоплека или изнанка реальности советской эпохи ли, или наших дней — все это привлекает Вас не меньше, чем далекое прошлое или далекое будущее. В какой степени такие Ваши вещи можно называть магическим реализмом? Не слишком ли размытым стал этот термин, удобная личина химеры, за которой может скрываться все что угодно?
Потому-то я его и не люблю . Еще мне кажется, что его слишком часто и назойливо используют для саморекламы, для позиционирования, для расширения аудитории – мол, это у других фантастика, а у меня – магический реализм. Хотя ведь определение для всякого рода «странных» текстов все равно нужно. Всякие предлагались варианты – и гиперфикшн, и ультрафикшн, и турбореализм… Издатели и литагенты не очень любят слово «фантастика», когда речь идет не об узком жанре, приходится как-то выкручиваться. Но я буду рада, если кто-то придумает внятное работающее определение – потому что многие тексты современных авторов попадают в это межеумочное положение.
Чего на Ваш взгляд не достает современной русскоязычной фантастике, в чем ее минусы, какие жанры или может быть темы практически не охватываются?
Минусы нашей фантастики по моему мнению (я могу быть не права) – это недочеты и минусы книжного бизнеса. И то, что наша фантастика такая как она есть – во многом вина именно дикого книжного рынка. Потому что издателям и тем более оптовикам невыгодно возиться со штучным товаром, они предпочитают чес, серийную продукцию, предсказуемость. В штучные книги надо вкладывать больше денег для раскрутки, чем в серию, ну и так далее. Но в общем и в целом положение выправляется, как мне кажется, потому что кризис на рынке сбыта заставляет издателей менять стратегии. А с фантастикой как таковой у нас все в порядке (если не считать огромной массы трэша, ну так я ее и не считаю и не читаю).
Еще мне не нравится, что популярных авторов издатели выжимают досуха, как плохой фермер дойных коров. Это иногда очень заметно по последним книгам хороших когда-то авторов – на самом деле не каждый может выдавать по книге в год просто в силу своей психофизиологии. А коммерческий издательский процесс этого требует. И наступает душевное истощение, переработка уже переработанного однажды… Нет ни времени, ни сил накопить новый душевный опыт, остановиться, подумать. Конвейер… Вроде бы авторы сами виноваты, зачем согласились? Но на самом деле автор – существо уязвимое и соглашается он часто по внекорыстным мотивам. Просто поддается соблазну быть прочитанным и, скажем так, раскрученным.
Если можно — назовите несколько рассказов и романов, которые Вы впервые прочли недавно и они Вас поразили или очень понравились. Все что угодно — от новинок, до классики или редкостей.
Поразить меня не так-то легко но что мне понравилось из того, что я читала за последние год-два, это «Дом в котором» Мариам Петросян, «Остромов» Дмитрия Быкова, «Прощание с Баклавским» Ивана Наумова, «Я, хобо» Сергея Жарковского, «Хранители» Алана Мура, «Террор» и «Друд» Симмонса («Флэшбэк» тоже не так уж плох, как его ругают). Еще я люблю Терри Пратчетта, без захлеба – зато долго и верно.
Наверное, для тех, кто интересуется естественными науками, must read — это «Происхождение человека» Александра Маркова, это нашумевшая новинка бестселлер, и при этом очень достойная книга, и плюс к ней книга «О чем рассказали говорящие обезьяны» Зориной и Смирновой: их надо читать, чтобы понимать, что никакой границы между разумом человека и разумом животных нет. Если говорить о мэйнстриме, то это горькая и смешная книга Димы Данилова «Горизонтальное положение» — про бессмысленность жизни, про то, как она страшно, суетливо и глупо проживается. Еще я поняла, что когда-то очень плохо по молодости лет поняла «Анну Каренину», а на самом деле она про чудовищную истеричную эгоистку, которая ломает жизнь всем, до кого дотянется. Есть прекрасная работа Натальи Воронцовой-Юрьевой на эту тему, она выложена в сети и называется «Не божья тварь». Еще есть одна книга must read, я ее всем советую, это «Моби Дик» Мелвилла, я уверена, что большинство фантлабовцев ее читали. Но если нет, прочтите. Лучшего в нашем жанре никто за полтораста лет не написал и, наверное, долго еще не напишет.
Как Вы относитесь к Фантлабу?
Хорошо. Я сейчас читаю спецкурс современной фантастики в РГГУ и часто для подготовки лекций пользуюсь Фантлабом как информационным ресурсом. Вообще, хорошо, что такой ресурс есть. Я бы сказала, что он лучший, но для меня вообще единственный.
Как Вы относитесь к тому, что «Медведки» стали книгой года?
Есть такое издательство — "Фантаверсум". Оно существует не так давно, и многим попросту неизвестно. А между тем люди, работающие в "Фантаверсуме", своей главной задачей считают выпуск хорошей фантастической литературы, как романов, так и рассказов. Я решил восполнить лакуну и познакомить фантлабовскую общественность с издательством, взяв интервью у его директора — Анны Антоновой.
Вопрос. Как возникла идея организовать издательство? Как давно вы работаете, и каких успехов удалось добиться?
Публично мы объявились как издательство в декабре 2010 года. А идея родилась в середине 2010-го, когда мы обсуждали возможность создания новой площадки для фантлитконкурса вместо МиниПрозы, которая тогда пыталась закрыться. К счастью МП до сих пор живее всех живых, а наш конкурс (ФантаМаска) с дополнительными бонусами в виде публикации сборников сначала трансформировался в конкурс при издательстве, а сейчас мы от ФантаМаски и вовсе подумываем отказаться – распыляться не хочется. К тому же контакты с другими конкурсными командами налаживаются достаточные для стабильного потока рассказов по интересным нам темам.
О каких-то громких успехах говорить пока рано. Если первая наша книга вышла в марте 2011-го, то вторая – только в сентябре, еще одна в октябре, по три в ноябре и декабре.
Пожалуй, если оценивать «изнутри», то самым главным нашим успехом я считаю то, что мы пережили крайне непростой 2011-й год. Несколько раз я была в шаге от закрытия компании. Но каждый раз удавалось найти решение, которое давало очередную передышку и дарило надежду. Хочу в очередной раз поблагодарить за это всех тех, кто нас тогда поддержал, кто в нас поверил! Если бы я не была уверена, что такое издательство нужно, «Фантаверсума» бы уже не было.
Пусть сейчас еще далеко не все радужно и стабильно, но вопрос «Быть или не быть?» уже не стоит. Точка минимума пройдена, движение вверх началось.
Вопрос. Как определяет «Фантаверсум» свою нишу на рынке фантастической литературы? (Ведь не секрет, что рынок и так перенасыщен, тиражи падают и т.д.) Есть ли что-то, принципиально в лучшую сторону отличающее «Фантаверсум» от других издателей?
Ответ...
Рынок перенасыщен макулатурой, за достойными книгами и сейчас приходится гоняться. Вот именно этим мы и занимаемся – отбираем и выпускаем книги, ориентируясь на их литературную значимость и ценность, а не на потенциальную прибыльность. Надо продавать то, что выпускается, а не выпускать то, что продается.
В продолжение ответа на этот вопрос, хочу процитировать фразу с нашего сайта:
«Мы – молодое издательство, одно из возникающей армии издателей, которые стремятся противопоставить массированному выпуску книжного ширпотреба штучный товар. «Штучный» — не в смысле цены, а в смысле качества. Нас становится все больше – и это хорошо, так как ни одно издательство не в состоянии обеспечить интересными и качественными книгами огромное количество таких разных читателей».
Так что мы не противопоставляем себя другим издателям, которые тоже предпочитают качество количеству, а стоим с ними в одном строю. А чем мы лучше… С точки зрения кого? Читателя, как правило, вообще не волнует – в каком издательстве вышла книга. Для авторов мы предлагаем условия сотрудничества, которые открыто лежат на сайте – кому-то они могут показаться лучше условий других издательств, кому-то нет. Сама бизнес-модель, которую мы используем (print-on-demand + электронка) для российского издательского рынка определенное новшество – именно в таком сочетании.
Мы делаем ставку не на собственную уникальность, а на качество книг. Мы хотим, чтобы читатель заведомо знал – книга с логотипом «Фантаверсума» не разочарует. Именно для этого мы используем единый стиль оформления обложек. И хотим, чтобы авторы гордились, что их опубликовали в нашем издательстве. Такую репутацию надо зарабатывать годами – вот этим в ближайшие годы мы и будем заниматься.
Вопрос. Каковы особенности предпечатной подготовки print-on-demand? Есть ли какие-нибудь преимущества по сравнению с офсетной печатью?
Ответ...
Именно предпечатной подготовки? Мне сложно сравнивать – в «Фантаверсуме» готовят только под цифру. Хотя мне в конце 90-х довелось готовить книги под офсет, но тогда и оборудование, и технологии были другими.
Из очевидных преимуществ сходу приходит на ум только одно – макет «живой», в него в любой момент можно внести косметические правки. Серьезные нельзя – это уже будет переиздание. Но если, например, вдруг обнаружилась шальная опечатка – один звонок в типографию: «Перезалейте макет, плиз!», и следующая партия книг уже идет без опечатки.
Вопрос. По какому принципу издательство отбирает авторов? Каковы условия сотрудничества с ними? Правда ли, что авторы не получают никакого гонорара до продажи первых 500 экземпляров и вообще не получают авторских экземпляров? Ожидаются ли какие-либо изменения в этой политике?
Ответ...
Рукописи отбираются преимущественно из самотека выпускающими редакторами, каждый из которых «ведет» 1-2 серии. Команда сейчас формируется, пока могу озвучить только имя Андрея Силенгинского – его серии «Научная фантастика» и «детектиФ и аФантюра». Отбор ведется по критериям, которые я уже озвучила выше – литературные достоинства рукописи.
Условия сотрудничества у нас открыто выложены на нашем сайте – и договоры, и объяснялки к ним.
Да, авторы с первых 500 проданных экземпляров не получают ничего. Доходы с этих продаж идут на покрытие стартовых расходов на выпуск книги – работу иллюстраторов, корректоров, обязательные экземпляры и т.д. 500 экземпляров покрывают примерно 80% таких расходов, а дальше мы уже начинаем выплачивать роялти, т.е. делим доход с автором. Кстати, авторский процент у нас прогрессивный – чем больше продано, тем выше процент. Например, от 500 до 1000 автор получит 20% чистыми с дохода, от 1000 до 5000 – 30% и далее до 60%. Подчеркну – чистыми, т.е. все налоги мы оплачиваем из оставшихся.
Именно такая модель позволяет нам снизить риски и сначала выпускать книги, а уж потом считать доходы с их продаж. Если при текущем раскладе выплачивать процент автору сразу, то коммерческий аспект невольно будет участвовать в принятии решения о публикации, а мы этого не хотим. Допускаю, что в будущем мы можем изменить схему отчислений, но это еще даже обсуждать рано. Время покажет.
Авторы романов получают по 2 авторских экземпляра плюс 20% скидки на все наши книги. Авторы рассказов в сборниках – только 20%. Это все зафиксировано в договорах.
Вопрос. Печатает ли «Фантаверсум» авторов за их счёт, как это практикуют многие издательства, работающие по технологии print-on-demand? А если, допустим, у человека есть свёрстанный макет какой-то книжки – может ли он воспользоваться услугами издательства и напечатать её за деньги для собственного пользования?
Ответ...
Нет – принципиально. Мы отбираем книги сами и несем ответственность за то, что выходит под брэндом «Фантаверсума». Предложений по печати книг за счет автора на рынке сегодня и без нас полно.
Вопрос. Насколько вероятно, что когда-нибудь в «Фантаверсуме» будут печататься «топовые», всем известные авторы?
Ответ...
Мое личное мнение, которое я закладываю в основу всех редакторских процессов: автор не дойная корова и не бык-производитель. Он – свободный человек, вольный сам принимать решение, куда ему отнести свое детище. А издательство – это сервисная служба для автора, которая помогает книге пройти путь от рукописи до читателя.
Если к нам придет «топовый» автор – будем только рады. Но это не означает, что примем не глядя. К примеру, при всем моем уважении к творчеству Лукьяненко, его «Конкурентов» бы я не взяла… Не придет, выберет другое издательство – его право. Нам уже видно, что и молодых на наш век хватит. И среди них есть потенциальные «топы».
Поэтому что касается вероятности, то я бы ее оценила в 50% — или будут, или нет.
Вопрос. Какова политика в отношении книжных серий? Есть ли чёткие критерии по отбору произведений, которые интересны издательству? Чем то, что печатает «Фантаверсум», лучше среднестатистических романов и рассказов, выложенных в Сети в свободном доступе?
Ответ...
Как раз на днях мы обновили содержание и структуру серий, выложили на сайте их описания, в т.ч. опорные признаки, по которым авторы сами могут ориентироваться – куда что отправлять. Но даже если автор ошибется, а рукопись будет достойной – мы сами перенесем ее в нужную серию.
Чем лучше? А с чем именно сравнивать? С самиздатом, с пиратскими сайтами, с легальными библиотеками? Что сравнивать – форматы файлов, качество оформления, вероятность риска подхватить вирус в файле или содержание? И с точки зрения кого лучше – автора, издателя, читателя? И какого именно читателя? Ужасно не люблю размытых вопросов…
Да и любой ответ был бы субъективен. Для меня, например, очевидно, что всем лучше – просто потому, что это НАШИ книги, в каждую из которых вложено много сил и эмоций, каждой из которых мы гордимся. Попробуйте ответить на этот вопрос для себя сами. Зайдите на сайт нашего интернет-магазина – там подробно и с картинками описаны наши бумажные и электронные книги, выложены первые главы для ознакомления.
Вопрос. Каков в среднем тираж уже выходивших книг «Фантаверсума»? (Хотя бы в пределах: с допечатками за тысячу перевалило столько наименований, за две – столько, за три – столько.)
Ответ...
Для модели print-on-demand понятие «тираж» не применимо – сколько купили, столько и напечатали. К тому же, мы считаем продажи суммарно вместе с электронкой. Поэтому можем лишь констатировать количество проданных экземпляров для каждой книги на определенный момент времени.
Тут стоит отметить, что согласно требованиям издательских стандартов, для каждой бумажной книги должен быть указан тираж – это пережиток «офсетной» модели книгоиздания, официальных альтернатив которой раньше не существовало. Поэтому в каждой бумажной книге у нас стоит абсолютно отфонарная цифра «100 экз», которая никакого отношения к реальности не имеет. С этого года мы планируем в новых книгах рисовать другую цифру – столь же отфонарную, но побольше.
По поводу реального количества – пока ситуация непростая. Дело в том, что 2011 год был фактически потерян для продаж и продвижения книг. Что-то делалось, но мало и несистемно. Только с этого года мы приступили к планомерному развитию в этом направлении. Что-то уже сделано – наши книги появились во многих магазинах. Но сегодня я еще даже не имею данных о продажах через эти книжные – отчеты еще не пришли. Если вспомнить месяцы выхода книг и то, что к концу прошлого года у нас в обойме было полтора магазина, то сразу становится понятен порядок, о котором вообще может идти речь.
Поэтому текущие цифры для некоторых книг измеряются сотнями, а для некоторых (особенно для тех, которые вышли в конце 2011 года) всего лишь десятками. Лишь один роман разом подскочил до тысячных – «Двум смертям не бывать» перевалил за 4000 проданных экземпляров. Кстати, автор уже получил деньги за 4 квартал прошлого года.
Общая тенденция на сегодня позитивная, но с учетом, что реально с начала года прошло два месяца, более или менее объективные финансовые и объемные оценки можно будет делать не раньше осени.
Вопрос. Где можно купить книги «Фантаверсума», кроме как через интернет? Продаются ли книги в регионах? Собирается ли издательство расширять сеть распространения и как? Если да – значит ли это, что стартовые тиражи могут стать больше?
Ответ...
В нашем интернет-магазине я стараюсь собирать ссылки на все другие магазины, где каждая книга представлена. Уже есть «Москва», «Гиперион», «Библио-Глобус», плюс интернет-книжные – Озон, Книга.ру, Лабиринт, SetBook. Список постоянно растет. С отдельными магазинами работаем напрямую, но основная масса бумажных книг идет все же через оптовика.
В регионы заходить не торопимся – и рады бы, но региональные книжные любят задерживать выплаты, а для нас сейчас крайне важна высокая оборачиваемость средств. Да и логистика работы с географически удаленным магазином, заточенным под офсетные тиражи, с учетом нашей модели print-on-demand нетривиальна. В перспективе – да, очень бы хотелось, чтобы наши книги стали доступны не только в столичных книжных. Будем думать – как.
Но, кстати, интернет-магазины работают без ограничений территории, так что говорить о том, что наши бумажные книги недоступны в регионах, нельзя. И даже за рубежом их можно купить – например, в нашем интернет-магазине уже сейчас могут заказать бумажные книги жители Украины, Беларуси, Казахстана, Израиля и Германии. В скором времени все книги будут доступны и на Амазоне. Ну, а про электронку я и вовсе молчу – тут вопрос только в используемых платежных системах.
Еще раз повторю: как «тираж», так и «стартовый тираж» — для нас пустой звук. Чем больше будет магазинов с адекватными ценами, в которых наши книги продаются, чем мощнее будет поддержка продаж и продвижение книг, тем больше будет и суммарных продаж за период. Т.е. темпы будут только возрастать – это да.
Книги издательства "Фантаверсум" среди другой фантастической литературы в магазине "Москва" на Воздвиженке
Вопрос. Видел книги вашего издательства в интернет-магазине «Лабиринт», по 600–800 рублей за штуку. Почему они такие дорогие, втрое дороже, чем на сайте «Фантаверсума»?
Ответ...
Сама в шоке! Книги в этом магазине выставлены через того же оптовика, что и в Озоне, и на Книге.ру – зайдите сами, сравните цены, сделайте выводы.
Повлиять на ценообразование книжных мы не можем. По идее, это правильно – каждый должен заниматься своим делом. Издательства – издавать, магазины – продавать. Магазины должны быть специалистами по продажам книг, знать рынок и свой товар и уметь формировать адекватные цены для достижения максимальной прибыльности бизнеса – и ни к чему учить орла летать. Должны…
Вопрос. Есть ли в планах стать «большим» издательством, издавать, скажем, по десятку книг в месяц, каждую тиражом хотя бы в несколько тысяч экземпляров? Или вы всегда будете работать по принципу print-on-demand?
Ответ...
В краткосрочном периоде – не планируем. При текущей организационной модели издательства предельно возможный объем, чтобы не допустить потери качества – 20-25 книг в год. На 2012-й поставлен осторожный план – 10 книг, т.к. главная задача на этот год – не количество увеличивать, а развивать направления продаж и продвижения книг.
В долгосрочном периоде сложно что-то загадывать, когда книжный рынок лихорадит, и то и дело слышатся прогнозы о локальном для отрасли конце света.
Вопрос. Делается ли что-либо для информационной поддержки книг «Фантаверсума» – в интернете, в печатной прессе и на прилавках книжных магазинов? Уточню: вопрос не о том, выходили ли рецензии на книги издательства, – а есть ли у издательства продуманная, чёткая и конкретная работа по информированию целевой аудитории о выходе новых книг? В чём эта работа заключается (если есть)? Каковы её реальные плоды?
Ответ...
Напомню: сейчас – начало марта. Задачей номер раз (по срокам исполнения) на этот год стояло увеличение количества магазинов, в которых наши книги представлены. Задача почти выполнена. Задачей номер два значится формирование и реализация стратегии продвижения книг. Вот к этому мы сейчас и приступаем.
Уже что-то предпринимается, какие-то результаты есть – налаживаются контакты с профильными и информационными порталами, формируется своя читательская аудитория в социальных сетях, планируются акции, включая совместные с магазинами, анализируются различные механизмы продвижения на предмет их эффективности для нас и наших книг. Но систематизация усилий предстоит в ближайшем будущем. О результатах мы всегда с удовольствием рассказываем – следите за новостями.
Вопрос. Ваше издательство продаёт и бумажные, и электронные книги. Не боитесь, что однажды купленный файл расползётся по «пиратским» библиотекам, и дальнейшие его продажи резко снизятся?
Ответ...
Волков бояться – в лес не ходить… Электронку уже не остановить, и глупо оставаться в стороне и не использовать новые возможности донесения авторского текста до читательской аудитории. Что касается пиратства, то интернет полнится историями о том, как пираты «убили» продажи, но не меньше и заметок и статей о том, как они эти продажи поддержали и многократно увеличили.
Пиратство – это нарушение законодательства. Даже если последнее несовершенно, это не дает людям право переступать закон. Иначе мы быстро перестанем быть цивилизованным обществом. Ситуация на российском рынке электронных книг сейчас больше напоминает «лихие 90-е», но рано или поздно все успокоится и стабилизируется. Как все будет выглядеть? Сейчас можно только гадать – слишком от многих факторов это зависит.
Пока же стоит воспринимать пиратство как бизнес-риск и предпринимать разумные усилия по минимизации его негативного влияния на продажи. Причем, эти усилия зависят от организации: если кто-то может действовать на уровне правительства и международных разбирательств – замечательно. У «Фантаверсума» таких возможностей нет, поэтому мы используем то, что можем. Например, читатели громко кричат, что и готовы заплатить, но не знают – как и где, а искать лень? Пожалуйста – в каждый файл мы вставляем обращение к читателю и прямую ссылку на наш интернет-магазин, где человек может оплатить скачанную нелегально книгу. Кто на деле готов – оплатит, кто просто кричит – и без того не станет покупать книгу, даже если ее не будет в свободном доступе.
Вопрос. Считается, что продажа электронных книг (в отличие от издания книг настоящих) – это практически незатратный бизнес. Так ли это? Какой процент от продажи файлов с текстами получает автор, а какой издательство оставляет себе?
Ответ...
Ну, если воспринимать электронную книгу как текстовый файл с рукописью – да, незатратный. А если подходить серьезно, то без редактуры и корректуры рукопись книгой не становится. Форматы тоже надо делать разные и аккуратно, а не тупо конвертировать – та же верстка. В идеале – иллюстрации. И ISBN, чтобы можно было продавать книгу в серьезных магазинах. Ну и продвижение, разумеется!
Вот и посчитайте стартовые вложения в подготовку электронной книги. Пожалуй, единственное, на что не придется тратиться, это на 16 бумажных обязательных экземпляров, которые издательство обязано предоставить библиотекам бесплатно. Ну, и логистика продаж бумажных и электронных книг принципиально разная.
У нас процент един для всех продаж – я уже говорила, что количество считается суммарно по бумаге и электронке.
Вопрос. Сотрудничаете ли вы с «Литресом» и другими крупными интернет-магазинами, торгующими электронными текстами – или продаёте их исключительно у себя на сайте?
Ответ...
Да, мы сотрудничаем уже с несколькими магазинами и библиотеками, продающими электронку. Из крупных – АйМобилка. На подписании еще один договор – пока не могу сказать ничего больше, но скоро будет вывешена новость (тьфу-тьфу-тьфу).
Если кто-то хочет узнать ещё что-нибудь об издательстве "Фантаверсум" — спрашивайте здесь, в комментариях, я думаю, Анна ответит вам (она зарегистрирована на сайте как Fantaversum).
Сегодня гость нашего интервью — писатель Василий Звягинцев, автор романа «Одиссей покидает Итаку» и всех его продолжений. Через издательство "Эксмо" мы попросили Василия Дмитриевича ответить на несколько вопросов, которые собрали от посетителей сайта.
1. Как Вы пришли в фантастику? С чего начался Звягинцев, как писатель? Расскажите историю создания "Одиссеи"? Когда и почему появились первые идеи этой истории?
На этот вопрос я уже неоднократно отвечал, в том числе в разных интервью. Но если вас это попрежнему интересует, попробую ещё раз. В фантастику я пришёл тем же самым образом, как и любой другой автор – нашёлся издатель, который согласился напечатать написанные мною тексты. С этого момента любой автор переходит из разряда графоманов в «профессиональные писатели», или, лучше сказать – литераторы. В слове «графоман» нет ничего обидного – «любитель писать», в переводе, и ничего более. Таковым любителем я и был лет тридцать, предшествующих первым публикациям в альманахе «Ставрополье» в 1987-88 г.г. и в сборнике ставропольских фантастов «Десант из прошлого» в 1988 г. Этой датой и определяется переход из любителя в профессионалы, по спортивному выражаясь.
Антология "Десант из прошлого". Ставропольское кн. изд-во, 1988г.Если же рассуждать неформально, то «писателем» я могу считаться с тех пор, как написанные мною вещи по качеству оказались не хуже того, что тогда издавалось в СССР. Если бы не идеологический момент, я, пожалуй, мог бы начать печататься года примерно с 64-го – 65-го. По крайней мере, то, что я тогда писал для себя и для друзей даже с сегодняшней точки зрения выглядит вполне пристойно. А на взгляд тогдашних цензоров и «литературоведов» легко можно было бы сажать, на сроки от года до семи, в зависимости от настроения «кураторов».
Конкретно «Одиссей» специально никак не создавался. В кругу моих друзей, ставших потом «прототипами» были приняты такие интеллектуальные забавы, как «трёп в кают-компании». В самых разных обстоятельствах говорили обо всём, что придёт в голову, о литературе, политике, истории, или выдумывали сами для себя разные невероятные приключения. Что-то вроде того, чем занимаются сейчас участники всевозможных интернет-форумов. Только мы общались наяву и гораздо более узким кругом. Не вспомню сейчас точно, какая именно тема и когда послужила «спусковым крючком», или «ретенционной точкой», вокруг которой началась «кристаллизация» произведения. Возможно, это было лето 64-го года и поездка на Селигер. Там во время ночных прогулок на моторной лодке по плёсам и бухтам много рассуждали о возможностях контактов с иными цивилизациями. Ну и промелькнула мысль, как бы мы вели себя, став субъектами «первого контакта».
Примерно тогда же (как раз Брежнев начал реанимировать память о войне — двадцатилетие победы, песня «фронтовики, наденьте ордена», многочисленные публикации о событиях сорок первого года) занялись разбором вариантов иного развития событий начального периода войны. Естественно, сразу же пришли к мысли, что никаких других путей, кроме как изменение личности Сталина и его ближнего окружения нет. Многое из того, о чём говорилось, я начал записывать – очень много интересных мыслей звучало во время таких «мозговых штурмов». Постепенно отрывков, набросков и прочего накопилось столько, что появилось желание как-то это систематизировать. При близкой помощи прототипов Шульгина и Левашова начал придумывать связки между темами и эпизодами. Потом отправился по распределению в Кольчугинский район Владимирской области. Без привычной компании было слегка тоскливо, ночи дежурств были очень длинные, особенно зимой, вот и начал писать намного больше, и осмысленнее, что ли. Тем же занимался и на Сахалине, где тоже времени хватало. Получилось несколько общих тетрадей текстов, пока ещё лишённых общего стержня и идеи.
С 76-го года, примерно, появилась идея всё-же сделать из имеющегося материала роман, по-настоящему, хотя и в стол, как Булгаков «Мастера и Маргариту» писал. Эта аналогия, кстати, меня очень подбадривала и воодушевляла. «Рукописи не горят» и всё такое. К началу восьмидесятых годов я написал всё, что считал нужным и засунул рукописи подальше. То есть датой окончания полного чернового варианта романа можно считать 1982-83 годы.
Потом я начал писать всякое другое (что в дальнейшем пригодилось для «Разведки боем» и «Боёв местного значения»). Но тут случилась перестройка, цензурные запреты начали на глазах слабеть, и у группы ставропольских любителей фантастики появилась идея выпустить собственный сборник. Составили его быстро, в начале 1986 г. Лично я просто привёл в удобочитаемую форму ту часть романа, что назвалась «Гамбит бубновой дамы». Редактор Ставропольского книжного издательства И.М. Зубенко был человек широко мыслящий и отважный, тем более, лично знал Горбачёва по совместной работе, он и принял решение издать сборник. К этому времени у нас в Ставрополе вообще начался разгул свободы в издательском деле — впервые в СССР были напечатаны «Дети Арбата», «Непридуманное» Разгона, «Лолита» Набокова, и без всяких политических последствий.
Вторая часть романа «Одиссей покидает Итаку». Ставропольское кн. изд-во, 1990г.А вот с нашей книгой поначалу вышло странно. Ничего не имея против «Детей Арбата», Госкомиздат (была такая директивная организация) сборник местной фантастики печатать категорически запретил, будто это какой-нибудь «Доктор Живаго» в хрущёвское время. И началось препирательство с этой конторой, где сектором фантастики и приключений (был и такой) заправляли очень плохие писатели и ярые «красно-коричневые». Даже А.Н. Стругацкий писал в ЦК КПСС письмо в защиту сборника. Не помогло. Тогда наш Иван Михайлович принял волевое решение, послал госкомиздат куда подальше прямо по телефону, и осенью 1988 г. книга вышла. То есть процесс её «проталкивания» занял немного больше двух лет. И поимела весьма впечатляющий успех.
Пользуясь этим, я быстренько отредактировал остальные записки и в 1990 г. в Ставрополе же вышла вторая часть «Одиссея». А дальше уже известно – переиздание полного текста романа сначала в сборниках ВТО МПФ (Всесоюзное творческое объединение молодых писателей фантастов при ЦК ВЛКСМ) — была такая весьма полезная по тем временам организация, благодаря которой были впервые опубликованы десятки ныне весьма знаменитых авторов. Жаль, что сейчас нет ничего подобного. Тогда приглашались до сотни молодых авторов в лучшие Дома творчества СССР, полностью за казённый счёт, все привозили свои произведения, две недели все читали друг друга, устраивались обсуждения, из лучших составлялись сборники, продажа которых покрывала все расходы ВТО и даже давала прибыль. Больше половины участников семинаров стали профессиональными, популярными писателями. Годом позже «Одиссей» был наконец полностью издан в «Северо-Западе». Сразу же получил четыре премии за 1993 год. Остальное достаточно известно.
2. Как помогает вам ваша книга в реальной жизни? Во всех смыслах этого вопроса.
Как помогает мне? Интересный вопрос. В те советские времена, когда я писал «в стол», то, что я делал, помогало отвлекаться от реалий существующего образа жизни. Форма эскапизма, т.е. ухода от действительности. Всегда можно было прийти с работы (а то и прямо на работе), наплевав на все проблемы и определённую бессмысленность того, чем занимался, погрузиться в мир романа. Психотерапия, так сказать, вместо пьянства или ежедневного преферанса. Очень даже помогало. Заодно отрабатывались модели и схемы поведения в разных ситуациях, ну, вроде как командно-штабные игры на картах. Друзей своих развлекал и внушал им веру в светлое будущее. А после того, как «Одиссей» вышел в свет… Ну, разве что создавал мне определённый имидж, статус, на конвентах и вообще.
Как-то один читатель-почитатель из Калифорнии пригласил нас с женой приехать за его счёт в гости, в благодарность за то, что чтение моих книг, как он сказал, помогло ему излечиться от смертельной болезни. Хорошо принял, провёз на своей машине по десяти штатам, показал все природные достопримечательности, свозил в дом-музей и к могиле Джека Лондона, покатал на собственном самолёте.
Особых денег я на своих книгах не заработал, славы, выходящей за пределы фэндома – тоже. Если подразумеваются ещё какие-то смыслы – уточните.
3. А в какой из показанных вами альтернативных Россий Вам самому лично хотелось бы жить?
Пожалуй в реальности Ляхова, Тарханова и Олега Константиновича. Там бы тоже, наверное, писал романы с целью развлечения публики и улучшения существующей действительности. А если бы в той реальности авторам платили гонорары, такие, как в царской России (Горький, например, за авторский лист получал больше, чем профессор университета за два месяца), вообще бы горя не знал.
Именно так. Как я уже говорил, «цикл» не является одним романом в двадцати томах (в отличие от книг Л. Буджолт, к примеру), а состоит из достаточно независимых частей, объединённых общей картиной мироустройства и некоторыми персонажами. Поэтому и происходящие в них события не всегда строго коррелируют с теми, что описаны в предыдущих книгах. Для того, чтобы читатель, не знакомый с предыдущими книгами, как-то разобрался в сути происходящего, я и позволяю себе прямые цитаты из ранее написанного (иногда довольно пространные), или нечто вроде «лирических отступлений», преследующих ту же цель. Надеюсь, любителей, знающих все произведения в нужной последовательности, это не очень утомляет.
5. Сколько изначально было запланировано томов в цикле «Одиссей покидает Итаку», я читал роман, в принципе вполне законченная история, и знали ли Вы изначально, как завершится ваш цикл? Стоит ли в обозримом будущем ждать финала?
Ничего вообще не было запланировано. Написав собственно «Одиссея» я, в ожидании его публикации, начал представлять, что с героями может случиться дальше. Сам-то «Одиссей» имеете весьма открытый финал, практически на полуслове всё обрывается. Поскольку прототипы тогда ещё были все живы-здоровы, и отнеслись к результату моих трудов весьма одобрительно, продолжение начало складываться само собой.
Если обратили внимание, «Бульдоги под ковром» начинаются практически прямым репортажем из Москвы декабря 1991 г. написанным в процессе моего там пребывания. Так и дальше пошло — завершённая книга тянула за собой другую, как бы логически из неё вытекающую. Самому очень интересно было узнать, «что дальше будет». Иногда я весьма далеко уходил от «центральной канвы», как в «Боях местного значения» и «Андреевском братстве». Дело в том, что таково свойство моей натуры – мне трудно расставаться с полюбившимися книгами. Потому очень мне нравился Конан Дойл с его продолжениями Шерлока Холмса, Дюма с мушкетёрским циклом, а оборванные сюжеты вызывали разочарование и раздражение. Мало того, что Дюма не продолжил «Графа…», так он ещё и «потерял» средний том книги. Жутко ведь интересно было, а как Дантес легализовался в совершенно новой для него Франции, как переправил и разместил свои сокровища и т.д. Ну, вот сам решил не подкладывать такую свинью читателю, тем более, мне и самому было интересно разматывать свою «сагу», поскольку я никогда не представлял, что случится уже на следующей странице.
Завершить мой цикл можно либо просто бросив его писать, или – разом поубивать всех героев, и точка. Я, конечно, мог бы взять и написать нечто совершенно другое, только зачем? Автор ведь обычно пишет книгу, чтобы выразить какие-то волнующие его мысли, идеи. Я вполне могу сказать всё, что хочу, в рамках этих придуманных реальностей. Форма позволяет. Тем более, я уже пробовал уйти от «Одиссея» в «Дырке для ордена». Ничего не вышло. Разные реальности сами собой сошлись, как ж/д пути на разъезде. Теперь вот оставил в стороне всех основных персонажей, написал четыре книги «Креста», тоже почти как совершенно самостоятельное произведение.
Финал ли впереди, или ещё продолжение – мне самому неведомо. Как выйдет, так и выйдет.
6. Вы уже пытались выйти из серии написать другую историю — первый раз в повести "Право на смерть" (в которую, в свою очередь, попали более ранние рассказы про Ростокина), второй в "Дырки для ордена" (подержались аж 4 книги). Зачем Вы в конце-концов сводите всё в единый цикл, что Вы хотите этим показать?
В предыдущем абзаце я, в принципе, уже ответил. Кое-что уточню. Повесть «Право на смерть» писалась ещё в восемьдесят девятом году как совершенно самостоятельное произведение, ещё до публикации второй части «Одиссея», просто как забавная история, которую я сделал специально для одного из семинаров ВТО, в Доме творчества Ислочь, в Белоруссии (на семинары все приезжали непременно с новыми произведениями, иначе не принимали). Эта повесть была одобрена в январе 90-го года и напечатана в сборнике «Пристань жёлтых кораблей». Несколькими годами позже эта вещь попалась мне на глаза и вдруг захотелось разобраться, что же на самом деле случилось с Ростокиным, и почему. Естественно, в рамках уже придуманной мною картины мироустройства, пусть и на другой ветке реальности. Вот и вышло «Андреевское братство». Туда же я вмонтировал два своих ранних рассказа, они касались предыстории Ростокина и хорошо ложились в общий сюжет. Потом сюжет «Андреевского братства» хорошо состыковался со своим как бы приквелом – «Время игры». Это тоже без всякого предварительного замысла.
А «показать» я совершенно ничего не хочу. Всё происходит само-собой. И мне совершенно безразлично, критикуют меня за это, или хвалят. Определённое число моих читателей совпадает со мной во вкусах и просит продолжений, в том числе и на сайте «Одиссей». Другим я неинтересен, даже антипатичен, что бы не написал, что можно прочитать на других сайтах. Всё это совершенно естественно. «Автор не червонец, чтобы всем нравиться», как говаривал один из русских классиков Х1Х века.
7. Предложенная модель Гиперсети и ловушек сознания позволяет описать любой, произвольной вычурности мир. Нет никаких ограничений. Это не скучно?
Если автор вопроса обратил внимание, то любой из фантастов создаёт свой «произвольной вычурности» мир. К примеру «Мир-кольцо» Нивена, или вообще ни на что не похожий мир «Обмена разумов» Шекли. Мой, кстати, гораздо реалистичнее тех, что описываются многими другими популярными авторами, логичнее и реалистичнее, мне кажется. В нашем с вами «реальном» мире на протяжении Главной исторической последовательности тоже ведь нет «никаких ограничений». С точки зрения древнего грека, вавилонянина, даже европейца восемнадцатого скажем, века, наша сегодняшняя реальность куда более фантастична, чем описанная мною. Возможность долететь до Луны, за несколько часов попасть в любую точку Земли, общаться по скайпу в режиме реального времени на любом расстоянии, возможность уничтожить всё человечество одним нажатием кнопки, достижения современной медицины, почти не уступающие возможностям гомеостата, и т.д. и т.п. Кроме того, прошу особо отметить, меня, как автора, интересуют не технические или мистические составляющие моих романов, а исключительно поведение определённых людей в «предложенных обстоятельствах». Я ввожу известных мне людей в ту или иную ситуацию и смотрю, как они себя там ведут. Речь может идти только о том – насколько психологически верно изображены поступки и мысли героев. А в каком антураже это происходит… Велика ли разница – в теле нищего калеки в Ниневии, или наркома в Москве? Так что мне – не скучно. Определённой, и не такой уж маленькой группе читателей – тоже.
А самое главное – откуда вы знаете, что наша реальность действительно не является одним из узлов Гиперсети?
8. Существуют ли прототипы и кто они у комкора Маркова и наркома Шестакова? Или это собирательные образы?
Так Шестакова представил художник Лео ХаоКонечно собирательные. Изображая Маркова я имел в виду генерала Горбатова, комкора Тодорского, в какой-то мере – Рокоссовского, ещё нескольких репрессированных, но к началу войны выпущенных генералов. Соединённых между собой личностью Берестина, отчего персонаж приобрёл совершенно новое качество. Нарком Шестаков – фигура целиком вымышленная, никого из реально существовавших тогда людей я в этой роли не видел. И наркомат его придуман, и роль в испанской войне. Вообще совершенно абстрактная организация, занимающая при этом настолько ключевую роль, что на Шестакове сходятся интересы и Ежова, и Молотова, и самого Сталина. Только местоположения наркомата указано точно и его интерьеры соответствуют описанию.
9. Почему Вы иногда используете реальные исторические фигуры (Агранов), а иногда создаете своих?
Элементарные законы творчества. Если для создания исторической достоверности нужны подлинные фигуры, то использую их. Как можно писать о 1920 годе, не называя главных игроков на этой «шахматной доске»? Не только Агранова я ввёл, но и Сталина, и Ленина, и Троцкого. Врангеля, Шатилова, Колчака, руководство Иркутского ревкома, английских и наших флотоводцев и т.п. Причём изображены они со всей доступной мне на момент написания романов «правдой жизни». Например Ленин и Сталин говорят только цитатами из своих письменных трудов, опубликованных в собраниях сочинений. Пришлось кое-где монтировать из разных статей и выступлений, но каждое слово по отдельности и почти каждая фраза в их книгах присутствует. Своих же персонажей ввожу просто потому, что это не книга из серии «ЖЗЛ», а нормальный фантастический роман.
10. Передавая друзьям теплоход с андроидами в качестве команды, Антон сообщил, что роботам будет запрещено отходить от корабля более чем на 100 метров. Впоследствии Олег Левашев смог обойти это ограничение. Ваши читателя на форуме долго гадали, каким способом он это провернул, но к окончательному мнению так и не пришли. Как же он это сделал?
Крайне просто. Выяснил коды и волны, на которых роботы связывались с центральным процессором, собрал нечто вроде современных флешек, на них записал нужные сигналы роботов (по типу авиационного опознавателя «свой-чужой»), и по мере необходимости подключал эту флешку к процессору. Компьютер получал данные, что нужный робот находится в пределах досягаемости и успокаивался. Позже, когда Антон отсидел своё и никакими обязательствами перед «высшим руководством» не был связан, он организовал производство роботов в требуемых количествах и уже без этого ограничительного параметра.
11. Можно ли ожидать от Вас произведений, действительно не связанных с вашим известным циклом? Есть ли у Вас задумки по написанию новой вещи не в АИ, в других жанрах?
Если я что-нибудь и соберусь писать в других жанрах, это будет реалистический исторический роман (но опять же с разбором альтернатив). Как у Тынянова в «Смерти Вазир-мухтара» — «Ещё ничего не было решено». Или – мемуары, в духе Эренбурга, а скорее – Паустовского. А ещё, признаюсь, иногда почти неудержимо хочется взять и всё же написать отсутствующую «среднюю» часть «Графа».
12. Вы пишите эпопею более 20 лет, а сколько прошло времени в романе с начало всей истории для Новикова и его друзей?
Где-то я пытался это подсчитать. Если брать с 1984 г. когда и началось собственно действие, а не с 76-го, когда Новиков впервые встретил Ирину, то прошло около 5 лет собственно-биологического времени. А со всеми переходами, переносами, временными петлями – неопределимая величина. Иногда неделя равнялась годам, иногда – наоборот. Возможно, если приказать Замку – он посчитает.
Прототипами героев стали друзья-однокурсники Василия Звягинцева. 13. Вы писали что образ Новикова создавали с себя, а какой сегодня из ваших героев вам ближе всего — тот же Новиков, или кто-то из более новых героев эпопеи?
Нельзя с полной определённостью утверждать, что Новикова я писал с себя. Просто этот персонаж психологически более всего соответствует моей натуре. Ему также приходится действовать в обстоятельствах, большинство которых (за исключением фантастических) я переживал лично. Кроме того, добавлены черты некоторых друзей, которые «не удостоились» полноценного присутствия в романах. Затем я писал Ляхова, которому достались большинство моих приключений на ниве военной медицины. Остальная часть моего армейского опыта досталась Уварову. Практически все эпизоды имели место, вымысла там никакого, опять же за исключением фантастики.
В принципе же говорить о том, кто из героев мне ближе – не имеет смысла. Каждый по своему, поскольку любого приходилось «пропускать через себя». Все они говорят моими словами (то есть теми, что я для них нашёл), и поступки их придуманы мной в соответствии с моим представлением о том, как всё должно происходить. Как известно, авторский произвол в отношении героев обычно не удаётся, но всё равно ведь сюжет выстраивается внутри и на базе моей личности, никакой другой.
14. В ваших романа герои много и часто выпивают. Вы считаете, что непьющий человек не мог бы быть героем вашего романа?
Это опять же из разряда «правды жизни». Поэт и лауреат Ленинской премии писал: — «Есть то, что есть, всё остальное ложь». Так оно с этим делом и обстояло в реальности. Напиваться в нашей компании было не принято, но при каждом удобном случае мы себе позволяли. В чисто эстетических целях – ведь у любимых, только что для себя открытых (или – для нас открытых «оттепелью») Ремарка и Хемингуэя герои регулярно занимаются этим самым. Вот и мы изображали из себя нечто в том же роде. Научились пить чёрный кофе, вермуты, всякие сухие вина, совсем редко – коньяк или импортные крепкие ликёры, которые в то время продавались в магазинах по весьма умеренной цене. И кубинские сигары – подарок от Фиделя. Признаюсь честно – водку я впервые попробовал только приехав по распределению во Владимирскую область. В армии тоже распитие напитков считалось нормой, лишь бы в меру. Как говорил главком сухопутных войск Павловский: — «Ну, я всё понимаю, при нашей службе без этого нельзя. Но ты ж прими свои восемьсот – и хватит. Зачем напиваться?».
Кроме того, у нас на Кубани есть присловье: — «Хто з нами нэ пье, тот або хворый, або подлюка!». Хворых среди нас не было, так что вариантов не оставалось.
И при всём этом мои персонажи дожили до старости, многие достигли в жизни очень многого, и никто не стал алкоголиком. И вот парадокс судьбы — прототип Левашова в реальности не курил и практически не пил, и умер от болезни Паркинсона в 62 года. «Уж лучше б ты пил!» — как говорил мой командир полка.
Но пропагандой «нездорового образа жизни» я не занимаюсь, как и Ремарк, наверное. Тут всё зависит от личных вкусов, способностей и возможностей. И непьющий герой вполне имеет право на существование, если это верно замотивировано. Как то был у нас с Головачёвым разговор, отчего у него все герои, и положительные отрицательные, пьют только соки и смородиновый морс? Он учёл критику и теперь негодяи в его романах пьют всё, а положительные – всё равно морс.
15. Используете ли Вы какую-то электронную базу данных, чтобы не запутаться в героях, не изменить случайно цвет глаз или волос? Насколько правки ваших читателей по техническим и логическим ошибкам (например такие) помогают в работе над следующими частями эпопеи?
Нет, не использую. Пока что полагаюсь на память. Хотя иногда проколы случаются, но потратить неизвестно сколько месяцев, чтобы тщательно перечитать 20 томов и занести в компьютер всё, касающееся каждого из героев и каждого эпизода представляется мне нерациональным. Уж лучше пусть читатели заметят очередной «ляп» и мне на него укажут. Лишнее удовольствие людям.
С тех пор, как появился сайт и постоянный контакт с читателями, не прощающими ошибок и привлекающими целые НИИ, чтобы разоблачить мои фантазии в области авиации и судостроения, стал немного осторожнее. Или стараюсь обойтись без деталировки, или справочники внимательнее читать. Но и меня, в свою очередь развлекает, когда мои критики со всем своим апломбом «садятся в лужу» демонстрируя незнание предметов, о которых берутся судить. Так что счёт у нас почти равный, и никаких взаимных обид. Надеюсь.
Ириной Седовой для автора стала его жена 16. Каким Вы представляете своего читателя? Поклонники ваших книг довольно активны — общаются на форуме вашего сайта, создают "отделения Андреевского братства" в своих городах. Может быть это уже не игра, а реальное движение, согласное с Вашим виденьем мира и желающая действия? Не думаете пойти в политику?:)
По разному представляю. Когда начинал – отчётливо сознавал, что пишу для своих ровесников, с таким же примерно объёмом информации и сходными вкусами и пристрастиями, в литературе и остальной жизни. Поэтому, кстати, первые книги совершенно лишены сносок. Все факты, цитаты и прочие детали подразумевались известными всем, «по определению». С тех пор, конечно, аудитория значительно изменилась, новые книги читают как мои первые читатели, ровесники, так и молодёжь, даже уже мой старший внук и его одноклассники. Это видно и по аудитории сайта «Одиссея». Теперь у людей и степень информированности сильно отличается, и базовые психологические установки во многом другие. Поэтому приходиться делать много сносок, и для пояснения своих мыслей, и для расширения эрудиции молодёжи.
С сайтом мне всё понятно, но вот про отделения «А.Б.» честно говоря, не слышал. Что ж, это приятно и, скорее всего, полезно. Надеюсь, в моих книгах достаточно позитива, чтобы он помогал в формировании правильной идейной и психологической позиции, здравому отношению к внешнему миру.
В «реальную политику» идти, разумеется, не собираюсь. Успел позаниматься ею во времена «перестройки», к 92-93 годам убедился, что «идеалисты» не умеют управлять, «циники» не умеют думать. Сегодня присоединяться к единороссовскому большинству не вижу смысла, и без меня там людей хватает, остальные политические силы вызывают у меня отчётливую неприязнь – слишком хорошо вижу всю их «закулисную механику». Да и историю тоже знаю, чем заканчиваются и во что выливаются такие эксцессы как «Болотная площадь» и т.п. Любому здравомыслящему человеку стоит вспомнить (или узнать заново), к какому результату привели интеллигентские призывы «Долой самодержавие», «Пусть сильнее грянет буря» и «Слушайте музыку революции!». Так Горькому хоть было куда бежать, у него вилла на Капри имелась, и лидеры «Болота имени Сахарова» тоже сбегут (если успеют, конечно), а остальным «хомячкам» придётся по полной расхлёбывать, боюсь, как бы не хуже им стало, чем после семнадцатого года.
Всё, «что я имею сказать за политику» написано в моих книгах. Там и мои философские, просто политические и геополитические взгляды, и «рецепты» поведения в той или иной ситуации. Не хочу хвалиться, но и «Мальтийский крест» и его продолжение оказались очень созвучны тому, что происходит сейчас, а многое просто предвосхитили. Впрочем, так случалось и раньше. Году примерно в 2001 израильский критик Шимон Бриман в своей статье назвал меня «тайным советником Путина», «Дыркой для ордена» подстрекающего президента к узурпации власти и объявлению себя монархом. Жаль, что на самом деле это не так. Надеюсь, если б довелось, сумел тому и другому президентам посоветовать кое-что полезное. Они ведь сами фантастику не читают, а это сильно обедняет личность.
17. А что вы думаете об иллюстрациях Ваших книг? Вы каким-то способом участвуете в их создании/одобрении? У Вас есть наиболее полюбившейся рисунок, когда либо сделанный для ваших книг?
Иллюстрации – это больной вопрос. Здесь царит полный произвол художников. В лучшем случае мне показывают эскиз обложки уже после того, как она запущена в типографию. Никакие просьбы и требования привлекать меня к обсуждению эскизов отклика у издательства не встречают. Это относится и к последней книге, «Не бойся друзей». Я сумел связаться с художником (новым, не тем, что иллюстрировал раньше), мы согласовали по телефону эпизоды, которые он хочет отобразить, договорились, что скинет мне макет по емэйлу, но через неделю или около того я увидел уже готовую обложку. Вот и всё. Тем не менее, есть некоторые рисунки, которые мне кажутся приемлемыми и даже остроумными. Это издание «Одиссея» в серии «Шедевры отечественной фантастики» 2003 г. обложки к книгам цикла «Дырка для ордена», «Время игры» и в «Абсолютном оружии» и в «Русской фантастике». «Серые книжки «Русской альтернативы» тоже пристойно выглядят. А последняя обложка словно специально сделана, чтобы пролить елей на сердца моих недоброжелателей, весьма грубо и хамски отзывающихся о героинях «Мальтийского креста».
Удачные обложки
18. Ваши любимые фантастические и не фантастические книги и авторы? Как Вы считаете — оказал ли кто-нибудь из других писателей влияние на ваши литературные вкусы? Кто в наибольшей степени ? Ваше отношение к современной российской фантастике? Если можно, то назовите несколько запомнившихся произведений из современной фантастики.
Василий Звягинцев и кусочек его библиотекиВесьма сложный вопрос. Причём на него я тоже отвечал неоднократно, даже и в своих книгах. Слишком много я прочитал с шестилетнего возраста. Жюль Верн, Дюма, Конан Дойл, Майн Рид, Джек Лондон, Честертон, Ремарк, Паустовский, Салтыков-Щедрин, Козьма Прутков, Ильф и Петров, В. Катаев, Эренбург, Алексей Толстой, К. Симонов, Н. Гумилёв, Омар Хайям, Стругацкие, самом собой, Пол Андерсон, Шекли, Азимов, труды древних философов и т.д. и т.п. Очень много неназванных осталось. А что вы хотите – у меня библиотека почти в три тысячи томов, причём в ней я держу только те книги, которые прочёл не по одному разу и собираюсь перечитывать впредь. Как тут что-то выделить? Все они и оказывали постоянное влияние, начиная с самого юного возраста и до сих пор. Интерес к альтернативной истории, например, появился после прочтения А. Тойнби, и свои первые упражнения в этом направлении я сделал раньше, чем у нас издали «Патруль времени» Андерсона и почти одновременно с выходом «Конца вечности» Азимова.
Из современной фантастики, кроме книг моих друзей, так и остающихся лидерами эпохи «после Стругацких» — Михайлов, Рыбаков, Лазарчук, Успенский, Лукин, Громов – мало кого могу назвать. Слишком их стало много, даже фамилии запомнить невозможно, не то что прочитать (то ли дело «доброе старое время» — в год выходило штук пять советских книг и одна-две «зарубежки», тогда все всё читали и авторов знали наперечёт). Тем не менее, в последние год-два пришлось прочитать несколько книг вполне достойных. Это Антон (не Алекс) Орлов, А. Евтушенко, А. Конторович, Злотников, конечно (но не всё), А. Афанасьев. Кого-то упустил, наверняка, но я ведь не литературоведческий обзор пишу. Пусть неупомянутые меня извинят. Кстати, попутно пришла забавная мысль.
Последние десять, а то и больше лет моё имя у критиков упоминать не принято, возможно, считается дурным тоном, уж очень многим либералам я на мозоли регулярно наступаю. Даже в статьях непосредственно об альтернативной фантастике обходятся, даже среди «и др.» не называют. И вдруг месяца два назад в «Литгазете», в статье неизвестного мне С. Смагина «Швейцарский халифат грозит Америке» вдруг прочёл: — «Началом точки отсчёта (альтернативной истории) можно считать до сих пор мало кем превзойдённый цикл Василия Звягинцева». Приятно, конечно, вдруг и вправду «лёд тронулся, господа!», но гложет чувство некоторого неудовлетворённого любопытства. Если «мало кем», то хотелось бы узнать, а кем, всё таки? Я бы с удовольствием прочёл и пожал руку, как побеждённый учитель победителю-ученику. Может, Фантлаб в курсе?
19. Ваши книги продаются сегодня и в электронном виде — на сайте Литрес. Сравнимы ли продажи с бумажными версиями? Как вы оцениваете перспективы электронных книг? Какие книги — электронные, бумажные или еще какие-то другие используется в мире Игоря Ростокина?
Что касается объёмов продаж, то я не знаю их ни в бумажном, ни в электронном виде. Думаю, что большая часть моих текстов скачивается на бесплатных сайтах, поскольку официально проданных – буквально десятки, в лучшем случае сотни, что достаточно странно при сотнях тысяч «просмотров». Так что, наверное, бумажных всё-таки больше. Несмотря на широкое развитие электронных читалок на Западе, мои бумажные книги продаются и в Америке, и в Израиле, и в других странах, где есть русские диаспоры.
Перспективы, наверное, хорошие, «широкие и светлые». Для многих удобнее держать одно устройство, нежели загромождать квартиру сотнями и тысячами томов. Тем не менее и бумажные книги никуда не денутся. Это всё же разные вещи. Последние сто с лишним лет сколько мы слышали: — «Кино убьёт театр», «ТВ убьёт кино» и т.д. Однако как-то обходилось без смертоубийства. Так и тут. Я лично на электронное чтение переходить не собираюсь, купить книгу, прочесть, поставить на полку, любоваться своими стеллажами, в любой момент взять нужную, увидеть на ней свои или чужие пометки, сделанные десять лет назад или в позапрошлом веке – это особое удовольствие. Кстати, мотоциклы ведь тоже не ликвидировали коней как транспортное средство и вид спорта.
20. Ваше мнение о ФантЛабе и Ваша оценка работе сайта?
О фантлабе мнение самое положительное. Весьма грамотно, культурно и изобретательно сделано и делается. Для потребителя удобно. Жаль, что я захожу к вам достаточно редко, времени не хватает на всё, и остаётся его всё меньше и меньше. Иногда, впрочем, пользуюсь с прагматическими целями. Самая главная моя беда – что я настолько реликтовое уже существо, что просто не понимаю, как всё это делается. Анализ стиля автора, прочие полезные вещи. Умом соображаю приблизительно, а всё равно не понимаю. Но это, как говорится, мои проблемы.
Желаю Фантлабу и его творцам всяческих успехов. Спасибо за внимание.
Василий Звягинцев эксклюзивно для Фантлаба. Возможно на фоне "Форта Росс" Братства.
Выражаем Василию Звягинцеву громадную признательность за подробные и полные ответы — получилась интереснейшее интервью! Добрых лет и творческих свершений, Василий Дмитриевич!
Напоминаем, что выход первого тома нового романа автора — «Не бойся друзей», по плану состоялся сегодня — 20 февраля. Ищите в магазинах!
Недружественное и откровенно враждебное окружение не оставляет Россию в покое, в какой бы из реальностей она ни находилась. Становится все более очевидным, что мирное в данный момент противостояние в любую минуту может перерасти в полномасштабные военные действия, как это уже не раз случалось. А потому Вадим Ляхов прикладывает все силы для развития операции «Мальтийский Крест», в результате которой России из главной и альтернативной исторических последовательностей смогут объединиться в одно мощное государственное образование. Однако не все так просто. Косность мышления власть предержащих, боязнь потерять влияние и сиюминутные блага грозят стратегическими ошибками на пути к «светлому будущему». Как и неожиданные вмешательства сил, заинтересованных в тотальном уничтожении...
С этого понедельника в продаже находится новый роман Алексея Пехова"Ловцы удачи". Пользуясь случаем, мы связались с автором и задали ему несколько вопросов. Выражаем благодарность Алексею Юрьевичу за предоставленные ответы.
Алексей, огромное спасибо, что согласились уделить время нашему порталу и ответить на несколько вопросов. Сперва позвольте поздравить Вас с выходом новой книги. Лично я очень рад, что Вы наконец-то вернулись в мир на границе Изнанки.
Спасибо.
И первый вопрос будет по «Ловцам удачи». Изменилось ли что-нибудь в Вашем видении мира Изнанки за те годы, что прошли с момента выхода «Особого почтового»?
Разумеется. Любой творческий рост и жизненный опыт накладывает отпечаток на тексты, которые создает автор. Мне стало немного тесно в бесшабашном приключении. Поэтому я решил сделать бесшабашное приключение, но добавить туда чуть более серьезное наполнение, чем в повести «Особый почтовый». Также рассказать историю некоторых рас и сделать описания кораблей и стреколетов. Расширить мир.
Ожидают ли поклонников «Особого почтового» какие-нибудь особые сюрпризы на страницах «Ловцов удачи»?
Так это же сюрпризы! Как о них можно говорить? Могу лишь сказать, что мне не хотелось продолжать историю после «Особого». Так что это приквел к повести.
Какие ощущения Вы испытывали, когда снова вернулись к стреколетам, теплому солнцу и бескрайнему океану?
Противоречивые. Потому что в одну и ту же реку, действительно нельзя войти дважды. Да и не хочется этого делать, если честно. Так что когда я написал книгу, то понял – это не то, что я хочу. Поэтому потребовалось еще полгода чтобы полностью ее переделать.
В нашей прошлой беседе Вы рассказывали, как помогают Вам Ваши путешествия в работе над книгами, и какое влияние они оказали на вселенную Стража. А как у вас родилась идея мира на границе Изнанки? Какими впечатлениями Вы вдохновлялись во время работы над книгой?
Изнанка появилась во время поездки в Эквадор. Атмосфера этого места – океан, песок, пальмы, ром и пираты очень способствует написанию подобных историй.
Насколько я знаю, в прошлом году Вы много путешествовали и посетили Голландию, Шотландию, Англию, Италию, Кипр, Сейшельские острова, Латвию и Украину. А какая поездка запомнилась больше всего?
С учетом того, что 90 процентов из них рабочие и по приглашениям – не могу сказать, что что-то понравилось больше. Работа это работа. Утром встаешь и делаешь то, для чего тебя пригласили – встречи, интервью, общение. И поздно вечером уже просто падаешь. Потому что все оплачено и люди, пригласившие тебя, ждут определенного результата.
Хотя, пожалуй Голландия и фестиваль «Elf fantasy fair» впечатлили больше всего.
Какие путешествия Вы планируете совершить в этом году?
Поживем-увидим. Пока есть две рабочие поездки. Но пока нет визы, говорить об этом рано.
Насколько я знаю, в данный момент вы работаете над третьей книгой из цикла о Страже. Что ждет Людвига в новых историях?
Пять-шесть новых приключений. Новые места. Возвращение в старые. Встреча с друзьями. Новые стражи. Раскрытие некоторых загадок. Пугало.
Каким проектом Вы планируете заняться после третьего стража?
Заключительной книгой о стражах. И вторыми «Заклинателями».
Насколько отличается процесс сольной работы над книгой от работы в команде? Расскажите, пожалуйста, о том, как проходит ваш совместный писательский процесс.
Ничем не отличается. Я не могу назвать его сложнее, не могу легче. Это такая же серьезная работа над книгой. От и до. Просто чуть больше разговоров, согласований и стилизации.
В прошлом интервью Вы упомянули, что Ваша очаровательная супруга активно помогает Вам в написании всех Ваших книг, начиная с «Мантикоры». А бывают ли у Вас с Еленой моменты, когда в процессе совместной работы над книгой вы категорически не согласны друг с другом по какому-то частному вопросу? Как вы разрешаете такие ситуации, если они возникают?
Не помню категорических несогласий. У нас вообще не возникает споров как двигать книгу вперед, потому что в этом вопросе мы мыслим и действуем одинаково.
облако тэгов
Мне вообще кажется, что разделение на «хоррор», «триллер», мелодраму и т.п. сильно обедняет текст. Кто вообще сказал, что роман должен обязательно укладываться в эти рамки? Но вот по растерянности, с которой многие читатели встретили «Медведок», я поняла, что люди отвыкли от того, что бывают «просто романы». Издатели их отучили. Потому что позиционировать роман как то-то и то-то легче, чем рассказывать потенциальному читателю, чем он интересен и уникален.
