облако тэгов
Подготовил большой материал об истории «четвёртой волны» советской фантастики, семинарах, фэнзинах и т.д. для «Гаража», получился совместный проект с порталом «Горький». Поговорил с Андреем Лазарчуком, Андреем Столяровым, Андреем Чертковым и – внезапно! – не Андреем, а Сергеем Шикаревым. 
Не то чтобы сенсация, но, по-моему, для первого знакомства с феноменом довольно информативно. Надеюсь, еще вернемся к этой теме.
Да, мое название — «Миф о "четвертой волне"». Но так, как его переназвали, для "широкого читателя" понятнее конечно.
В монографии 1970 года «Русский советский научно-фантастический роман» ленинградский литературовед Анатолий Бритиков выделил три поколения отечественных фантастов, пришедших в жанр после октябрьской революции (или, если угодно, переворота). Исследование стало этапным, вошло в канон, но время не стояло на месте: литературный ландшафт продолжал меняться, появлялись новые лица, звучали новые имена. С подачи братьев Стругацких, подхвативших метафору Бритикова, поколение фантастов, которое сформировалось в конце 1970-х — начале 1980-х, получило имя «четвертой волны». В отличие от предыдущих «волн» эти авторы с самого начала были обречены жить в тени, писать преимущественно «в стол», довольствуясь скудными журнальными публикациями — раз в год, раз в два года, раз в пять лет. И дело не в пресловутой крамоле. Да, лучшая фантастика «четвертой волны» была более изобретательной, психологически тонкой и стилистически выверенной, чем произведения большинства официально одобренных фантастов семидесятых. Иногда проза этих авторов затрагивала опасные, болезненные социальные темы (как повесть Вячеслава Рыбакова «Доверие» или роман Андрея Лазарчука «Мост Ватерлоо»), содержала мощный сатирический заряд («В ночь с пятого на десятое» Михаила Успенского, ранние рассказы Виктора Пелевина), но в целом редко претендовала на потрясение основ. Однако по иронии судьбы она распространялась так же, как андеграундная неподцензурная литература или политический самиздат: полулегально, из рук в руки, в слепых машинописных копиях. В лучшем случае — в фэнзинах, напечатанных тиражами от пяти до полусотни экземпляров. И так же, как «Москва — Петушки» или рассказы Сергея Довлатова, фантастика «четвертой волны» постепенно обрастала легендами, а ее авторы превращались в мифических персонажей.
Чтобы отделить романтический вымысел от достоверных фактов и разобраться, почему именно так сложилась судьба «четвертой волны», мы обратились к людям, стоявшим у истока мифа — писателям Андрею Столярову и Андрею Лазарчуку, издателю Андрею Черткову и к современному исследователю этого феномена, критику Сергею Шикареву...