Malum nessesarium[1]
Все-таки с ним обошлись деликатно. Не убили, костей не переломали, никакого членовредительства. Синяки и ушибы – мелочь. А вот он обошелся с ними менее деликатно. Нет, взяли его грамотно, Черепанов не мог этого не признать. Зажали щитами и треснули обушком по макушке. Правда, не учли, что пистолет – идеальное оружие ближнего боя. Прорваться Геннадий не смог, но три раза пальнуть успел. Рукотворные гром с молнией в трепет его противников не привели. Но выводы были сделаны. Довольно неприятные для Черепанова выводы. Впрочем, разве сам Геннадий несколько дней назад не объяснял своему космонавту-исследователю, как настоящие дикари реагируют на «колдовство»?.. Но могло быть и хуже. Это он по личному опыту знал. Был в биографии подполковника такой эпизод: две недели в южноамериканской сельве. Решил, блин, подзаработать. Подрядился во время отпуска продемонстрировать российскую технику на заморском рынке. Теплый океан, экзотика, метиски-мулатки – и еще деньги платят весьма приличные. И машина знакомая – «МиГ-25». Черепанов на них начинал. На «МиГ-25УБ». Учебно-тренировочном. Хорошая машина «МиГ-25», скоростная, маневренная. С «сушками» последними, конечно, не сравнить, но для семидесятых-восьмидесятых – очень даже неплохо. По отечественным правилам на демонстрационных полетах особо выпендриваться не положено. Держаться уровня летчика «средней» квалификации. Да Черепанов и не выпендривался. Никаких закритических углов атаки, все скромненько. Разогнал до «сверхзвука» (этой модели – это еще даже и не скорость) – сдох правый движок. Черепанов бы и на одном дотянул, но тут еще с гидравликой неполадки пошли… Короче, пришлось катапультироваться. Потом говорили: диверсия. Но Геннадий эту версию не поддерживал. Полагал: техники облажались. Машина старая, налетано на ней было – будь здоров, поизносилась птичка. Ясно было только: вины летчика в катастрофе нет. Но каково самому летчику, оказавшемуся в диких горах, в трехстах километрах от ближайшего населенного пункта… На крыльях-то – пустячок. Десять минут лету. А пешочком…
Нахлебался, одним словом. Вспоминать не хочется. Хуже только в Африке было, когда его двойка F-16 УРом достала.
В общем, грустно это, когда небо из подвластной тебе стихии вдруг становится недоступным пространством над головой. Но бывают вещи и погрустнее. Например, когда тебя смазывают патокой и голышом кладут на срезанную макушку муравейника.
На сей раз с Черепановым обошлись не так сурово. Правда, раздели и выпачкали какой-то липкой дрянью. Но исключительно из желания обезвредить опасного «чародея». К сожалению, господа квеманы «магическими» мерами безопасности не ограничились, но вдобавок очень качественно спутали Геннадия ремнями и спеленали сетью. Так что весь немалый путь от поселка до спрятанных в дремучей чаще дикарских святынь подполковник проделал будучи подвешенным между двумя шестами, опиравшимися на крепкие квеманские плечи. Хорошо еще, что липкая дрянь, которой его щедро умастили, насекомых отпугивала. Иначе совсем кисло пришлось бы.
Путешествие в «люльке» заняло три дня. Причем каждый вечер местный шаман старательно проводил над спеленатым Черепановым «обезвреживающие» процедуры – окуривал, тряс перед носом подполковника черным посохом, украшенным змеиными головами… Он же раз в день поил Геннадия сладковатым отваром и кормил жидкой болтушкой. Остальные квеманы старались держаться от «колдуна» подальше. Двое их товарищей, пострадавших от «злого волшебства», извергнутого пистолетом Токарева, уже отбыли в лучший мир. Третий, получивший сквозное ранение плеча, имел все шансы поправиться. Последнее шаман считал личной заслугой и доказательством того, что его волшба сильнее «огненного колдовства» Черепанова, о чем неоднократно сообщал пленнику. Пленник помалкивал, полагая, что скромность в данном случае – лучшая политика.
На четвертое утро шаман счел, что пленник уже достаточно безопасен, чтобы передвигаться самостоятельно. А может, носильщики утомились. Так или иначе, но Черепанова «распеленали», связали руки за спиной, накинули на шею петлю, конец ремня вручили шаману, и дальше Геннадий двигался самостоятельно. А если, по мнению шамана, пленник делал это недостаточно проворно, шаман слегка подбадривал его «змеиным» посохом. Но делал это беззлобно, исключительно по необходимости. Вообще, шаман обходился с Геннадием по-человечески. Обнаружив, что пленник сбил ноги, сплел для него обувку вроде лаптей, старые и новые царапины и ушибы тщательно обрабатывал. И не забывал вести «душеспасительные» разговоры о том, что против могучих квеманских богов злое колдовство Геннадия – мышиный помет, не более. Польза от этих увещеваний была очевидная: Черепанов обучался местному языку, который, как ни странно, почти не отличался от того, на котором говорили в поселке.
Так проходил день за днем. Леса сменялись болотами, а болота – лесами. Мелкие речушки пересекали вброд, крупную (похоже, это был Днестр) – переплыли на плотах. Черепанов делал, что говорили, агрессивности не проявлял. Глупо лезть в драку, когда ты связан, а противников больше двух дюжин. И вооруженных к тому же. Шанс еще представится, хотя на помощь со стороны рассчитывать не стоило. Правда, поселковые, как выяснилось из квеманских разговоров, сумели отбиться. Хочется верить, что и Леха уцелел. Нелегко парню придется, но ничего. Должен справиться, толковый. Жаль, конечно, что так вышло. Зря Черепанов той ночью за похитителями поперся. Геройство взыграло, противника недооценил. И попал, как кур в ощип. Однако еще не вечер. Русского космонавта за здорово живешь не забодаешь. Еще повоюем.
Добрались. Славное такое местечко: остров посреди великолепного синего озера. На острове – холм. На холме – частокол. На частоколе – выставка черепов.
К холму, впрочем, Геннадия не допустили. Переправили на плоту через озеро и привязали растяжками к двум соснам. Под контролем полной дюжины очень внимательных копейщиков. Вспомнили, блин, о мерах предосторожности. Черепанов даже пожалел, что не попытался удрать по дороге. Тогда все-таки был какой-то шанс… Правда, совсем маленький: если для Черепанова лес был плацдармом для выживания, то для квеманов – домом. Не говоря уже о том, что за несколько переходов до острова к его конвою присоединились еще трое: зверообразного вида охотник в шкурах и две разнокалиберные, но знающие дело собачки. И та, что покрупнее и полохматей, смахивающая на очень грязную южно-русскую овчарку, решила, будто Черепанов нуждается в ее личном присмотре. В общем, до прибытия на остров Геннадий ничего не предпринял, а после побег стал и вовсе невозможен.
Заботившийся о Черепанове шаман куда-то сгинул. Зато появился кузнец и приклепал к ноге Геннадия браслет из толстого железа, соединенный цепью с еще более толстым обручем, обвившим сосновый ствол.
И началась у подполковника омерзительная жизнь цепного волка. Для утоления жажды – озерная водичка, для утоления голода – однообразная болтушка из репы и плохо протертого зерна. Хорошо хоть лето, тепло.
Развлечений никаких, поговорить не с кем, поскольку караульщикам беседовать с пленником было либо запрещено, либо боязно.
Время от времени с холма, из-за частокола, доносились какие-то вопли и завывания. По ночам, разумеется, а как же иначе?
Остров был довольно крупный: километра полтора в поперечнике, как прикидывал Черепанов. Постоянного поселения не наблюдалось, хотя оно могло быть по ту сторону холма или наверху, за частоколом. Охранники Геннадия обитали в нескольких шалашах неподалеку. Жили на подножном корму, и куда сытнее, чем пленник: дичь, рыба, грибы-ягоды. Ароматы из их «кухни» постоянно дразнили аппетит Черепанова. Но подполковник хотя и любил вкусно покушать, в рабстве у желудка не состоял. И на караульщиков не обижался. Скорее всего, им приказали держать пленника на «облегченной» диете.
Черепанов вообще все эмоции отложил до поры до времени. Исходя из ситуации, он поставил себе предельно простую задачу: не опускаться и поддерживать форму. Исходя из возможностей: тщательно пережевывать все, что давали; мыться под дождиком; не менее десяти часов в сутки заниматься физическими упражнениями, но при этом не перегружаться, иначе на такой диете можно и ноги протянуть.
Караульщики на его гимнастику старались не смотреть. Полагали, видимо, что сие есть некое опасное волхвование. Но не препятствовали. Вероятно, потому, что команды не было.
Так прошло одиннадцать дней.
На двенадцатый день на остров заявился знакомый шаман. И не один, а с коллегами.
Черепанова опять взяли на растяжки: чтоб не трепыхался. Далее состоялся шаманий консилиум, в процессе которого подполковника тыкали различными предметами из дерева, металла и кости, изучали его физическое строение и даже реакцию зрачков на свет – путем принудительного поворачивания головы к солнцу.
Подполковник терпел, понимая, что бороться бессмысленно. Все это чем-то напоминало медкомиссию в том, потерянном времени. Зато «врачи» были несравненно колоритнее. Вместо фонендоскопов – ожерелья из волчьих зубов, вместо белых халатов – живописные одеяния из кожи и меха. Вот только с гигиеной у здешних «докторов» было неважно.
Обследование закончилось, и развернулась дискуссия. Ее предметом было: следует ли предъявить пленника богам немедленно или отложить это представление до некоего большого праздника. Скудный словарный запас подполковника не позволял уяснить детали, но суть была понятна. Главным сторонником первого предложения был знакомый шаман, главным противником – мерзкого вида дедок с лысой головой и метровой бородищей, в которой вши чувствовали себя достаточно вольготно и безопасно, чтобы время от времени выбираться из «зарослей» на променад.
Знакомый шаман настаивал, что пленник есть великий колдун. Дедок возражал, что по всем внешним признакам пленник вовсе не колдун, а просто ловкий мошенник. Но из дальних краев.
С полчаса обсуждалось предложение: не освободить ли пленника, чтобы тот сумел проявить свой дар? Лысый дедок утверждал, что легко нейтрализует любого колдуна, тем более шарлатана.
Знакомый шаман возражал, напоминал насчет метания грома, от которого умирают в муках вполне квалифицированные воины.
Из этого Черепанов сделал вывод: связь между «громом» и пистолетом его захватчиками не установлена.
Лысый дедок заявлял, что лично его «громом» не прошибешь. И никого не прошибешь, если он, дедок, поблизости.
Геннадий многое отдал бы за возможность проверить, достаточно ли наглый шаман квалифицирован, чтобы отбить пулю лысиной. Но сейчас он мысленно поддерживал линию старого пердуна.
«Давайте, ребята, освободите меня, и я вам такое „колдовство“ покажу…» Тем более до озера – метров пятьдесят, не больше.
Еще один «консультант» подал альтернативное предложение: спутать Черепанова цепями и бросить в озеро. Дескать, против огненного колдовства вода вполне убережет, тем более когда испытуемый – в железе. Ну а ежели клиент утопнет, то, значит, не такой уж он грозный чародей, как утверждают некоторые.
Предложение вызвало бурную дискуссию. Главным доводом против было вполне резонное замечание, что ежели пленник – обычный человек, то он, будучи утоплен, утонет. Причем совершенно бесполезно, так как время для ублажения Хозяина озера нынче самое неподходящее. А заполучить неуправляемого утопленника, да еще чужого и на весь квеманский народ обиженного, и вовсе нехорошо.
Наконец лысый дедок выродил уточнение: утопить, но слегка. То есть притопить немного, да и поглядеть, чего будет. А если в процессе эксперимента выяснится, что Черепанов – человек, то есть явно станет клиент загибаться, то вытащить испытуемого, откачать и использовать в дальнейшем с максимальной эффективностью.
Геннадий слушал сей спор несколько отстраненно: словно бы и не о нем речь. Но когда его «отсоединили» от деревьев и принялись вязать, Черепанов сопротивляться не стал, поскольку бесполезно. Зато украдкой сделал гипервентиляцию легких, так что когда его со всеми предосторожностями погрузили в озеро, спокойно опустился на песочек, расслабился и попытался получить от вынужденного купания удовольствие.
В такой ситуации что главное? Не нервничать и не напрягаться. Тогда и потребление организмом кислорода сводится к минимуму. Это первое.
А второе – подавить естественный дыхательный рефлекс, связанный, как известно, с накоплением в организме углекислоты.
Посему Геннадий выждал пару минут (с его объемом легких – пустяк), а потом очень медленно начал выпускать воздух, еще более расслабляясь и стараясь впасть в состояние, какое йоги называют шавасаной, или в просторечии «позой трупа». А трупу, как известно, воздуха и вовсе не требуется…
В общем, его вытащили раньше, чем он нахлебался воды.
Положили обсыхать на песочек и возобновили дискуссию.
Проведенный эксперимент удовлетворительного результата не дал. Лысый по-прежнему настаивал, что пленник – человек. Выдающийся, бесспорно. И потому необычайно ценный, поскольку ежели такого отправить к богам с конкретным посланием, то послание это он непременно до божественных ушей доведет и на своем настоит.
Старый приятель Черепанова продолжал утверждать, что пленник – колдун. Просто нынче не в форме благодаря тому, что лично он, шаман-профессионал, пленника обезвредил. А посему следует немедленно представить пленника настоящим богам. Во избежание неприятностей.
Победил лысый. Как более авторитетный.
Представление отменили, и подполковника снова водворили на цепь.
Положительным результатом консилиума можно было считать то, что после испытания кормить подполковника стали значительно лучше. И охрана стала вести себя более раскованно. Это, впрочем, ничего не изменило. Порвать голыми руками дюймовой толщины железо, пусть даже и скверного местного качества, было невозможно.
Так прошло еще десять дней. А потом у Черепанова появился сосед. «Коллега».