Жарковский возводит песочные замки в барабане бетономешалки. Зачем он это делает? Мы едим чтиво большой алюминиевой ложкой, не разбирая (а то и не имея) вкуса — бесхитросные пожиратели сюжетов — к чему нам эти изыски? Он выверяет слова, конструирует сленг, выставляет передний план, декорирует задний (это я, пожалуй, загнул: у него штук шесть плоскостей на монтажном столике), подгоняет экономику, технологию, биологию и политику — и все для того, чтобы опредметить совершенно проходную сцену. Чорт! Я люблю Айвазовского и готов часами рассматривать каждый квадратный сантиметр моря на его «Девятом вале». Одного я не могу взять в толк: нужно ли было покрывать многослойными лессировками несколько квадратных метров холста, чтобы показать... воду? Это очень затратный способ производства впечатлений. У него высокая себестоимость и только один плюс: Все части творения содержат его — целое. Его можно разбить как пластинку с голограммой — в каждом кусочке будет все та же картина. Впрочем, плюс не один. Есть еще такая вещь, как достоверность. Ткните пальцем в детали у какого-нибудь МТА. Вы очень быстро окажетесь в положении деревянного мальчика, который искал пищу, а нашел только пыль и паутину. Повторите этот фокус с «Я, хобо». Огонь обожжет вас, а железо сделает «буммм». Что касается похлебки, то там есть три отчетливых ингридиента, озвученных автором: Хайнлайн, Лем, Бестер. Впрочем, они барахтаются на самой поверхности и уловимы невооруженным глазом. Но что-то есть еще в глубине. Какая-то хищная тень, медленно наматывающая круги в ожидании любителей серфинга. Возможно, это сам Жарковский. Опасайтесь его. Он может увлечь, и тогда — беда. Ведь роман не дописан.

Нелепая история, написанная кошмарным языком.

Автор косноязычен, активно использует языковые штампы, демонстрирует крайне упрощенное мировоззрение. Сюжет не балует интригой, достоверность характеров и описываемых ситуаций близка к нулю. У меня возникло сильное подозрение, что жизненный опыт автора Катастрофы ограничен телевизором и парочкой справочников, а литературный вкус и критическое отношение к себе отсутствуют. По некоторым косвенным признакам (описание олигархов, чиновников и прочих начальников) можно предположить, что в изнанку текста прошита психология лузера, причем лузера злорадствующего. Не способного оценить чужие достижения, лелеющего мечты о возмездии, о том, что ситуация радикальным образом переменится и вот тогда... Ей богу, большинству русскоязычных писателей апоки и постапоки можно не глядя выписывать талончики на прием к психоаналитикам или направления на курсы переквалификации. Быть может, заняв достойное место в жизни, они перестанут выкармливать церебральных тараканов.

Написано скверно. Не настолько скверно, как предполагалось после предыдущего дозора, но вполне скверно, чтобы от текста коробило. В плане идей Дозоры становятся все более плоскими, и автор всерьез не пытается ничего углубить. Напротив, в этой серии он окончательно угробил возможность обитания Сумрака и тем самым лишил дальнейшие сюжеты очевидного источника развития. Жаль. Мне бы хотелось, чтобы однажды кто-то постучал в дверь с той стороны. Потому что внезапное появление из ниоткуда суперменов и супервумэнов или всплытие из небытия древних артефактов выглядят не очень убедительно. Продолжают огорчать лирические отступления. Мысли автора о жизни, вселенной и всем остальном местами диаметрально противоположны тому, что он писал чуть раньше. Похоже, они не являются плодами мучительных раздумий, а пишутся путем сплетения слов, не несут смысловой нагрузки и призваны лишь заполнить необходимый объем. Я не рискнул бы употребить слово «деградация», но «небрежность» и «поверхностность» явно напрашиваются.

Конечно, Вирджиния навела в корреспонденции мужа суровую цензуру. И все же живой образ Хайнлайна-человека здесь наличествует. Многие вещи и темы, которые вызывали недоумение, нашли здесь свое объяснение. Почему Хайнлайн в конечном итоге разругался с Кэмпбеллом-младшим, в каких жутких условиях он ваял свой подростковый сериал для «Скрибнера», и почему-таки он стал одним из немногих фантастов, живущих на гонорары — все это можно понять из его писем и сравнительно скромных комментариев самой Вирджинии. Мне даже кажется, я понял на какой почве возрос его сексуальный бунт и какую роль в нем сыграла некая Алиса Далглиш.

К сожалению, наиболее смутный для меня период творчества после 72 года Вирджиния решительно скрыла от посторонних глаз. Столь же тщательно она убрала все, что касалось предыдущего брака Роберта, а также многие подробности их частной жизни. Она оставила довольно много своих ремарок по фактическому материалу и весьма мало намеков на то, каким человеком была сама Вирджиния Хайнлайн, та, которой Роберт Хайнлайн посвятил многие свои романы. (чтобы восполнить этот пробел, рекомендую почитать ее биографию, написанную Р.Джеймсом — мое уважение к «Джинни» после ее прочтения взлетело, как ракета).

«Ворчание из могилы» помимо чисто эпистолярного наполнения содержит три весьма ценные вещи: краткую биографию писателя, на которой так или иначе базируются все опубликованные биографии, наиболее полную библиографию (с парочкой упущений) и литературные приложения — пафосное эссе «В это я верю», зарезанные «Скрибнером» куски «Красной планеты» и трагический финал «Марсианки Подкейн», который Хайнлайн, скрепя сердце и кляня тупых дураков, переделал в хэппи-энд.

Чудовищная штука эта новая «Арктания». Пробирает как «Плодово-ягодное» вино с сигареткой «Лань» на закуску. Квинтэссенция советской научной фантастики образца 50-х: паноптикум героев, у которых вместо языка плакатное перо, а в жилах тушь и марш, против них силы природы, трусливые шпионы и глупые негодяи, которым, в свою очередь, противостоят мудрые и ловкие особисты и чудеса советской науки. Весь мир, как водится, затаив дыхание, ждет, чем их на этот раз удивят Советы. Оравы импортных журналистов мечутся за полярным кругом, ища у кого бы взять инервью. Им отвечают кратко и остроумно. Посрамленные, они утихают и начинают аккуратно переписывать сообщения ТАСС. ТАСС говорит много и по любому поводу. Сенсация! В пургу пропал мальчик на персональном вертолете! Вызванная по тревоге Особая Ударная Эскадрилья кидает метеорологические бомбы и усмиряет пургу! Мальчик спасен! Правда он умер, но для советских ученых нет преград — и вот он на руках у счастливой мамаши. Она плачет. Это слезы счастья, товарищи! Нет... Она что-то говорит... Послушаем... Что? Это не ее сын? Как же так, гражданка? Мы вызвали из Москвы Самого Главного Профессора, а вы говорите... Позвольте, что значит «негр»? Вы же комсомолка! Летчики смущенно теребят кожаные шлемы и потихоньку возвращают цветы. Им предстоит новый бой с силами природы. Весь мир, как водится, затаив дыхание ждет, найдут ли маленького белого гаденыша в толще льдов. Уж лучше ему найтись, иначе весь мир так и задохнется. А это что? Законсервированные среди айсбергов Настоящие Живые Фашисты! Но мудрые особисты и примкнувшие к ним полярные водопроводчики бросают бронебойные гранаты и фашисты затихают. Ничто теперь не нарушает величественного полярного безмолвия. И также безмолвно и не менее величественно проплывает над торосами начиненная гелием, но невредимая «Арктания». Метет пурга.

Моя любимая книжка. Регулярно ее перечитываю — чтобы очередной раз насладиться убожеством фантазии автора. Грешно после полученного удовольствия ставить низкую оценку, поэтому пусть будет 5. Или 7. А вообще — все истинные любители НФ должны прочитать Оранжевую планету. Это захватывающая история о том, как учоный Профессор построил атомный вертолет, усадил в него гарных чубатых хлопчиков и дивчин и отправил всех в космос. Прибыв на Венеру, хлопцы не нашли там ни кавунов, ни рябчиков и пригорюнились. И тут прилетела большущая стрекоза, приполз саблезубый таракан, а потом... Эй, куда вы? Постойте! Это круче чем «Гриада«! Это прикольней «Тайны Пито-Као«! Ну куда же вы?! Вот чорт...:frown:

Он еще напишет душераздирающую «Звезду над морем», где попытается повторить нечто подобное, но такой кристальной ясности языка, такого единства стиля и сюжета добиться уже не сможет. Это качественный пик «Патруля времени», попытка взглянуть на историю глазами обывателей и второстепенных персонажей — и более того! — попытка осмысления истории в аспекте саги или мифа. Мне не попадалось нигде такого органичного сочетания обыденного и мифологического в едином тексте. Повествование из чисто бытовых сцен плавно перетекает в эпос, играется архаичным слогом скальдов, а потом так же плавно возвращается обратно. Тут нет грубых монтажных стыков между литературным текстом и Легендой. Они едины. И это достигается не каким-то банальным пафосом в голосе автора или ещё чем-то подобным. Мне кажется, Андерсон рисует свою картину сразу в трёх аспектах, с трёх точек зрения одновременно: с точки зрения персонажей (которые к слову сказать, отнюдь не англосаксонские парни с улицы), с точки зрения истории, которая крутит и перемалывает их до смерти, с точки зрения мифа, эпоса, легенды, в котором все эти персонажи и события застыли — неправдивые, искаженные или наоборот, очищенные от шелухи. А поверх всего накладывается четвертая составляющая — неявленная, косвенная, но очень весомая эмоционально оценка автора.

Жестокое время, гордые люди, бессильные боги...

Спайдер Робинсон был прав — это не роман, это не Хайнлайн, это — ДНК, из которого возник Р.Э.Х. Хотя параллели с Уэллсом мне кажутся чисто формальными. Перри — не Грэхем, он офицер Флота и американец, а не малохольный английский художник. И хайнлайновский облик грядущего — действительно чуждый мир, а не проекция настоящего, как в «Спящем». С другой стороны, было несколько обидно — в о т э т о Хайнлайн считал важной и достойной целью творчества, с нее он начал, и к ней пришел много лет спустя. А всякие «Кукловоды» или «Тоннель в небе» — это Боб просто наступил на горло собственной песне во время обходных маневров и фланговых наступлений. Поистине, автор не знает, что и зачем он пишет. (впрочем, читатель тоже иногда плохо понимает, что же он такое прочитал. Что это было — квинтэссенция Хайнлайна, или всего лишь закваска, на которой вырос настоящий Хайнлайн, тот, которого я люблю? Не знаю. Не уверен.)

Рецензия от 2003 года, написана по свежим следам. Перечитал. Ничего не исправил. Вот она:

Нет, решительно издательству «ЭКСМО» нужно поменять аббревиатуру книжной серии «Абсолютное оружие». Вместо АО сделать УО, что, как известно, означает «Умственно Отсталое». И это будет точная характеристика целевой аудитории «Абсолютного оружия». В самом деле, если не считать Забирко, то авторы тут — что ни Прошкин, то Шалыгин. Серость, разбавленная графоманией или графомания, разбавленная серостью — выбор небогатый. Я не думаю, что такова планида авторов серии. Возможно, редакторы сознательно понижают уровень поступающего материала, чтобы выгодно оттенить одну центральную фигуру, а именно ВВГ?

Впрочем, бог с ней, редакторской политикой. Обратимся к фантастической литературе. И, конкретно, к творениям А.Евтушенко.

Велика и необозрима Вселенная... Двести миллиардов звезд наполняют нашу галактику. Медленно кружат по орбитам бесчисленные планеты, и на некоторых из них родилась Жизнь... Как она идет, по какому пути? Сколько раз достигла она венца Творения — Человека? Раскрепощенный взор художника бродит от звезды к звезде, от планеты к планете, его пытливый ум задается вопросами: кто там? И он открывает нам удивительные миры, таинственные загадки мироздания, странных существ, иной взгляд на вещи...

А вот и наши братья по разуму... Совсем не Чужие. Все как у нас — руки-ноги-голова. Пристальный взгляд открывает волнующую деталь: они не просто наши братья! Они, похоже, братья-близнецы. В самом деле, те же местные Васи Пупкины, только из космоса и говорят на другом языке. Тысячелетняя история галактической империи никак не сказалась на природе человека и структуре общества — помощник министра ведет себя как обычный зав.отдела маркетинга базы скобяных изделий. Министр похож на директора столовой, а император... гмм... Нет, есть, конечно, нечто специфическое для эпохи звездных войн: Императоры, как водится, любят своих дочек, а дочки, как водится, своенравны и красивы.

И вот, в дальней-предальней галактике идет...

Нет. Не идет.

Звездные Войны космических сверхдержав все никак не начнутся. Тянут что-то начальнички, суетятся. Как же так? Воевать никто не хочет? А сюжет?

А вот и сюжет:

Гениальная идея озаряет одного из клерков межзвездной бюрократической машины: пусть лучше воюют другие, гладиаторы. Чей гладиатор победит, тот и войну выиграл. Противная сторона, по-видимому, должна совершить многомиллиардное харакири. А что? Неплохо! Существа, опередившие нас в своем развитии на много тысячелетий, с поразительной наивностью бросаются осуществлять этот иди... эээ... экстравагантный план. Сказано-сделано. На далекой и никому не нужной планете Земля отлавливают две группки аборигенов, переносят на древние земли Империи и стравливают. Впрочем, стравливать их особой необходимости нет — гладиаторы вырваны из диаметрально противоположных окопов Второй мировой войны... За неимением костей инопланетяне бросают на игровое поле Вселенной два разведвзвода. Кто они, наши земляки?

Живыми красками автор описывает внутренний мир фронтовиков. Готов спорить, что его вдохновение не подпитывалось чтением писем или дневников солдат Вермахта — да и зачем, ведь мудрый мыслитель способен воспроизвести в своем уме весь мир, глядя на одну-единственную каплю. Видимо, по этой причине внутренний мир солдат Вермахта ничем не отличается от внутреннего мира солдат Красной Армии, а тот, в свою очередь, списан с друзей и знакомых А.Евтушенко. Немного коробит, когда немцы во внутреннем монологе используют современные русские идиоматические обороты, но это ведь не главное, правда?

Любопытно только, зачем советский разведчик Н.Кузнецов сидел в лагере для пленных немцев перед заброской в Ровно? Он там якобы изучал армейский слэнг. Какой-такой слэнг? Эти немцы — свои парни в доску! Они даже думают по-русски! Наверное, Кузнецов там просто ваньку валял.

Поражает интеллектуальный уровень и информированность героев...

Вот как солдат Вермахта в 1943 году описывает церковь: «Церквушка походила на готовую к старту ракету...» (здесь и далее дословную точность цитат не гарантирую) В дальнейшем выясняется, что сверхзасекреченный проект «ФАУ» — это секрет Полишинеля. Любой солдатик из окопа внятно рассуждает об отличиях ФАУ-1 от ФАУ-2. Труды Альберта Эйнштейна, конечно же, читали и солдаты Вермахта и красноармейцы. Когда один из немцев небрежно роняет фразу о том, что «есть такая гипотеза о параллельных мирах...» невольно задумываешься — а ведь и верно, прав, прав А.Евтушенко — эти ребята ну совсем такие же как мы! Надень на них вместо формы джинсики и курточки — и взвод армейской разведки легко сольется со студентами какого-нибудь ВУЗа. Эту маскировку им обеспечит и недюжинный лингвистический талант: через две-три недели все солдаты уверенно болтают на чужом языке, не используя переводчиков. Да, полковая разведка — это чего-то стоит!

Когда вероломные инопланетяне прерывают матч между фрицами и иванами, бывшие противники, не моргнув глазом, смыкают ряды и начинают крошить общего врага. Расклад в галактической игре радикально меняется. Озверевшие варвары своим допотопным оружием расправляются с элитной командой «чистильщиков», захватывают заложников, захватывают священный артефакт межзвездной цивилизации, путем банального шантажа захватывают боевой имперский крейсер с командой... И никто, слышите, никто не смеет пикнуть! Становится загадкой, каким образом в начале книги имперцы ухитрились отловить этих кровожадных головорезов, усыпить и благополучно доставить на другую планету? Наверное, у них кончилось снотворное...

Но хватит об этих жалких изнеженных цивилизацией элоях, вернемся к нашим парням!

Если Вермахт поражает своей эрудицией и лингвистическими способностями, то Красная Армия берет идейной закалкой. Широта мысли мужественных солдат поражает. Захватив у галактической империи звездный крейсер, проверенные комсомольцы быстро смекают: на Родине их ждут лагеря и застенки кровавой НКВД. Воевать с остатками немецкого взвода они не хотят — их скрепила боевая мужская дружба, напрочь выдув из головы всякие лозунги «Убей немца», «Отомсти» и прочую красную пропаганду. Немцы также понимают: Гитлер, захвативший пол-Союза проигрывает войну. Общее собрание решает вернуть крейсер имперцам, а самим эмигрировать в Аргентину, благо там «в футбол хорошо играют». Шикарный расклад, правда? Особенно футбол.

Имперцы тоже отличаются широтой мысли: принцесса напропалую крутит шашни с младшим клерком (автор, правда, хотел было скрестить ее с фрицем, да потом в суматохе событий так и позабыл), заложники демократично братаются с землянами, никаких звездных «Альф» или «Витязей» на горизонте не видать. Галактический Император спокоен: «ну, побалуются ребята с дочкой и угнанной машинкой, пусть с ними. Молодые еще!» Рядовой состав звездолета вообще незаметен. Боевые офицеры иногда встают в позу и бормочут что-то об Уставе, но попыток осадить террористов не предпринимают...

И все же инопланетяне отличаются от нас. Их научная мысль опережает нашу на многие века... И за эти века наши братья достигли поразительного уровня интеллекта. Знакомство с ним неминуемо привело бы читателя в состояние футурошока, но А.Евтушенко гуманно и естественно защищает нас от этих вредных явлений, подбрасывая то одну, то другую загадку, перед которой пасует даже иной разум.

Чего стоит, например, дискуссия звездолетчиков: глядя на чужой корабль, посылающий световые сигналы, они рассуждают: лазерный луч или прожектор? Решили, что, пожалуй, все-таки прожектор — «рассеяние луча уж очень сильное...» Эта картина, так и стоит перед моими изумленными глазами: два корабля, зависших в непроглядной черноте космоса, и яркие лучи, пронзающие вакуум...

По дороге террористы и заложники встречают и тут же спасают терпящий бедствие осколок иной цивилизации. К нему их подтолкнуло Некое Высшее Существо. По-видимому, нашим героям уготована участь вселенского спецназа или службы 911? Нужно будет почитать «Отряд-2», там наверное картина прояснится...

Спасают цивилизацию, как водится, силовым манером: перестреляв военную хунту, захватившую власть на космическом ковчеге. Откуда ковчег? Очень просто. Некие космические деды Мазаи, обнаружили планету в пламени атомного пожара и приютили остатки генофонда на суперзвездолете. Неблагодарные эмигранты решили сами порулить и перестреляли Мазаев из Макаровых.

Я почему-то ждал, что тут-то кого-то из наших героев и настигнет Любовь. Судите сами, принцесса тусуется с клерком, на крейсере ни одной женщины, а солдаты уже три года не вылазили из окопов! Но не тут-то было. Автор не пошел на поводу у расхожих сюжетных схем, и скомкал эпизод, подарив (в качестве компенсации) замечательную фразу:

»...одеждой ящерам служил мешок с четырьмя дырками: для головы, четырех ног и хвоста».

Пауза.

Нет, все правильно написано, но звучит классно!

Но вот, корабль благополучно высаживает бывших гладиаторов на Землю... Стоп. Земля, да не та. Все то же Высшее Существо всерьез озабочено судьбами сводной команды землян. Мирный конец путешествия на далекой Амазонке его не устраивает. Дезертиров перебрасывают на параллельную Землю в следующее столетие.

У них там, на Земле-прим, кстати, все гораздо хуже. Атомная война вот была, к примеру. И даже Ельцын, что, согласитесь, гораздо страшнее атомной войны... Была даже «ядерная зима». Правда, какая-то ненастоящая. Так, не зима, а заморозки — жизнь почти совсем не вымерла. Разрозненные группировки россиян все еще воюют друг с дружкой и наши герои решают им помочь. Даже немцы, вот ведь подлинные интернационалисты!

Среди местных земных-прим персонажей попадаются весьма колоритные фигуры — например эдакий мужичок-лесовичок, житель южноуральской глубинки. Он при встрече попенял немцам и посетовал на то, что эсэсовцы перестреляли у него полдеревни.

Тут я не выдержал, отложил роман и зарыдал навзрыд...

Утерев слезы и немного успокоившись я подумал:

Все это, в конце концов, не беда, дело житейское. Пройдет годик-другой, и Алешенька закончит восьмой класс средней школы, где изучит и физику, и историю. Знания — дело наживное. Тем более, что главное Алешенька знает уже сейчас — он знает адрес, где живут добрые дяденьки из «Эксмо», которые с удовольствием примут и напечают все, что он им пришлет. Любую ерунду.

13.02.2003

Ну вот и еще одна книжка о длинноухих эльфах. В магазине «Топ-книга» на корешке «(Рас?)плетающих сновидений» даже приклеена специальная бумажка: «лидер продаж». Ну, «Лидер» — это такая польская фирма, печенюшки делает с наполнителями из разных джемов. Вот я и решил попробовать. И не ошибся!

Язык повестушек напоминает патоку. В ней намертво вязнут сюжет, мысли, идеи а также зазевавшиеся персонажи. Попытка разнообразить тягучую жвачку сюжета action-вставочками приводит к удивительному результату: некая муть, поднятая со дна рукопашной битвой, как бы застилает поле зрения и замаскировывает событие. Повествование ведется от первого лица и напоминает худшие образчики «женских романов». Это самое лицо ведет себя крайне непоследовательно, глупо, объективно — барахтается в событиях и плывет по течению, субъективно же беспрестанно любуется собой, настаивает на собственной крутизне, недюжинном интеллекте, а также загадочности, таинственности и т.п. порождениях подростковых комплексов неполноценности. Поверх всей этой ерунды роман щедро сдобрен квазинаучными рассуждениями в самых разных областях. Чего не отнять у автора — так это эрудиции:) Читать все это, разумеется, не стоит. Во всяком случае, пока г-жа Парфенова не научится делать из своих «романов» рассказики на пять-шесть страничек.

Эта вещь слишком глубока и слишком печальна для детей. Янссон не слишком ограничивает свою философию возрастным цензом, иногда в ней проскакивают жесткие, если не жестокие нотки. И, конечно, она слишком умна, а во многой мудрости, как сказал Экклезиаст — много печали. Эта история полна сладкой осенней горечи, ее нужно пить, как терпкое вино — маленькими глотками и не спеша.

«Пространство пожирает звездолет...» корма с туалетами отправляется в самостоятельное путешествие, а герой задумывается о съедобных ракетах. Юмористически-сатирическая феерия «Дневников» завершается логически и эстетически обоснованным падением в абсурд. Смех поглощает сам себя, подвергая автора самоосмеянию, а реальность, за ненадобностью, исчезает. Остается только Космос, Космонавт и Ракета. И затухающий хор голосов, говорящих ерунду. И лихорадочный шепот Космонавта: «Интересно, мы куда-то летим, или нам кажется, что мы куда-то летим?..»

Я обожаю этот финал. Это очень тонкая работа — на наитии, кончиками пальцев, плести шизофреническое кружево, паутину, в которую незаметно проваливаешься все глубже и глубже...

До этого предисловия Хайнлайн мог показаться этаким скрупулезным держателем картотеки, в которой он с наслаждением заполняет пустующие ячейки. Я имею в виду его диаграмму «Истории Будущего». Здесь он обозвал свое детище Прокрустовым ложем. Эта схема, опубликованная впервые в 1941 году, по-видимому, уже сильно тяготила автора. Особенно по мере того, как проваливались ее футурологические прогнозы. Окончательно преодолеть эту проблему Хайнлайн смог только через 20 лет, разработав концепцию «мир-как-миф». А пока он сетует над грудой черновиков и извиняется за пробелы в диаграмме. А пробелы эти действительно весьма досадны. Потому что лишили нас возможности лицезреть картины упадка земной цивилизации, остановки космической экспансии, прихода новых Темных Веков. Особенно жаль что никогда не будет написан The Sound of His Wings — о становлении теократии в Америке. Это был бы «политический» роман (несколько более политический, чем «Двойная звезда»), наполненный изрядной долей столь узнаваемого ядовитого хайнлайновского сарказма.

Книга-шок. Через несколько лет такие книги писать стало нельзя. Уж очень трагична судьба человека, вырванного из контекста своей эпохи. И никакое светлое будущее, и никакой самый передовой строй ничего с этим поделать не могут. В следующей книге (Гианея) та же, по сути, история подана не изнутри, а извне. В итоге — самоубийство. Мартынов как бы говорил всем, желающим впрыгнуть в коммунизм, как в воду: это будет другое время, и там будут жить совсем другие люди, качественно другие. И нам с ними будет не так уютно, как это живописалось во многих утопиях. После этой книжки я понял, что будущее не возникает вокруг нас, оно переделывает нас под себя и только потом проявляется. И живем в нем уже не мы — а кто-то незнакомый с теми же паспортными данными.

Когда эта книга только-только появилась на русском, она очень ценилась исте... эээ... эзотериками. Наверное потому, что идеи самого разного плана здесь были поданы в горячо любимой эзотериками манере: все в куче, единым конгломератом. Я помню, с большим трудом осилил какую-то страшно захватанную «синьку», подивился крутым броскам авторского воображения, поёжился от неведомой жути Древних (Лавкрафта тогда еще не читал) и обрадовался узнаванию некоторых методов духовных практик. Годы спустя приобрел себе настоящую книжку... и снова осилил с большим трудом. Уже по другой причине. Юнг пополам с дзен, политый сверху Лавкрафтом — это как-то чересчур. А потом мне показалось, что где-то там, за кадром, автор как-будто подхихикивает в кулачок таким неприятненьким издевательским смехом (нечто очень похожее испытывал, читая эпопею Хаббарда). Прислушиваясь к этому отдаленному гыгыканью, я вдруг по новому оценил это произведение. Вспомнил «Утраченное наследие» Хайнлайна (1941), «Зловещий барьер» Рассела (1939), рассказы Лавкрафта... При тщательном разборе этого книжного паззла я не нашел ничего принадлежащего персонально К.Уилсону. «Это просто-напросто колода карт!» — сказала Алиса. Это просто-напросто эзотерический ликбез — сказал я. Есть книги, написанные для популяризации науки. А есть — для популяризации эзотерики. И то и другое относят к научно-фантастической литературе. Но где же сама литература? Где герои, где образы, сюжет, наконец? Пожалуй, я предпочту менее эрудированного Рассела. Он обошелся без Юнга и дзэн — зато как-то поживее. Потому что начистил морду своим «паразитам сознания» чисто технологическими средствами, а не трансцедентальной медитацией:)

Я наконец-то дочитал «Отчаяние» Игана, хотя он всячески сопротивлялся. Теперь, после двух книжек, могу точно сказать: обвинять автора в том, что он производит сухой картон, а не живое слово — никак нельзя. Да, персонажи Игана не более чем антропоморфные функции сюжета, в которых человеческого не больше, чем в шахматных фигурах, но к этому я худо-бедно привык, в конце концов, большинство ныне живущих писателей-фантастов в детстве протащились от Берроуза, Гамильтона и тому подобной пульпы, и теперь занимаются манифестациями своих детских импринтингов. Но Иган-то не сочиняет тупо беллетризированную футурологию, как многие, на слой сюжета он накладывает ажурную схему псевдопублицистики, в которой последовательно, подчиняя чёткому ритму, излагает естественнонаучные, гуманитарные и философские идеи. Эти два слоя не просто параллельны, они взаимодополняют друг друга, резонируют или диссонируют, и совместно образуют очень своеобразный рисунок бытия. Третьим слоем идёт движение мысли. Точнее, конструирование осознания (читателем? автором? надсюжетным виртуальным персонажем, который смутно подразумевается, но не явлен? — вот это последнее дъявольски интересно ощущается) некоторых особенностей Жизни, Вселенной и Вообще. Научный метод мышления и процесс развития какой-то идеи в качестве литературного приёма — это самое сильное изобретение научной фантастики. Но, к моей досаде, Иган вводит в этот механизм в качестве важнейшей детали метафизику. Меня она не то чтобы коробит, она просто неправильно, на мой вкус приготовлена. Скажем, у Савченко в «Испытании истиной (История Тобольского антиметеорита)» метафизика вполне органично легла в естественнонаучный контекст (возможно, потому, что он не был слишком глубок), у Игана же фантастика слишком твёрдая, чтобы безболезненно скрещивать её с метафизикой, отчего последняя постоянно выглядит притянутой за уши. Притом, как мне кажется, обоснование можно было бы обрядить в какие-нибудь псевдонаучные одежды, несостоятельные для вдумчивой логики, но вполне правдивые с литературной точки зрения. Но Иган этого не делает. Он апеллирует, скажем, к квантовому принципу «измеритель влияет на результат измерения» и считает это достаточной лазейкой для того, чтобы протащить волшебство в сконструированную им картину мира. Я тут вижу некоторое шулерство, которое можно было бы благопристойно прикрыть десятком-другим тщательно подогнанных слов. В общем, читая «Отчаяние» ко мне впервые пришло осознание, что писателю НФ, особенно твёрдой НФ, как никому другому, нужно владеть искусством логического подлога и литературной престидижитации — с тем, чтобы в нужный момент сделать несколько отвлекающих пассов и незаметно засунуть кролика в шляпу. Иначе беспощадная логика, взнузданная и спровоцированная у читателя научным методом мышления, которым наполнен весь предыдущий текст, тут же ухватит автора за рукав — и волшебства не произойдёт. Нет, я не хочу сказать, что всё плохо — наоборот, всё у Игана отлично — кроме пары мелочей. Осадочек некоторой неудовлетворённости, и правда, остаётся, но, по сравнению с «Карантином», в «Отчаянии» Иган вырос на целую голову. Местами это сплошной кайф и фейерверки в мозгу, как будто ребёнка запустили в магазин игрушек или кондитерскую лавку. Иган отлично овладел искусством «сделайте мне разбегающиеся глаза». В отличие от Хайнлайна, который в какой-то момент упёрся в невозможность охватить и осмыслить расширяющийся ареал современной науки, и потому забил на НФ, Иган прекрасно имитирует энциклопедические познания и формирует в тексте ударный фронт интеллектуальной волны (что-то наподобие звуковой волны в музыке, изобретенной Филом Спектром). Он может показаться литературно-кособоким, но это не так. Это не баг, это фича, нужно просто понять, как эта птичка устроена.

Очень тягостная книга. И очень тяжело читается. Автора мало заботят такие вещи как композиция, центральная идея или «неработающие моменты». По сути, вся книга — набор таких «неработающих моментов». Редкое ружье стреляет в этой книге. Автор постоянно отвлекается на подробности, без которых свободно можно обойтись, поскольку они не вносят практически ничего в общую картину и если и придают ей краски, то весьма тусклые, по причине общей депрессивности текста. Английский сплин — это нечто фирменное, навроде тмина или карри, но есть это ложкой, право, не стоит.

Особое недоумение вызвала концовка. Финальная драматическая развязка вовсе не следует из предыдущего текста, и конфликты, которые она разрешает, не имеют отношения ни к чему, ранее сказанному. Возникает ощущение пирожка, из которого наглым образом удалили начинку.

Невольно сравниваю книгу с фильмом — он был быстрым, шумным и впечатляющим (хотя и более уплощенным), все конфликты были должным образом драматизированы и разрешены. В некотором отношении, он на голову выше книги. Возможно потому, что сюжет подвергся радикальной Перестройке и, разумеется, Ускорению...

Справедливости ради, следует сказать — автор не отнюдь Дарья Донцова, хотя и детективщик. У ней есть мысли. А кое-что даже ласкает слух, например:

«Народ устал от орд, вторгавшихся из стран, где было ничуть не меньше природных богатств. Но люди там в течение десятилетий позволяли дурно управлять собой, ибо были трусливы, ленивы, глупы, а теперь вознамерились воспользоваться благами, завоеванными на протяжении веков чужими интеллектом, трудолюбием и смелостью. Извратив, между прочим, и уничтожив цивилизацию, частью которой им так хотелось стать.»

Жаль, что эти мысли совершенно оторваны от контекста. Чередование таких кусочков навевает ощущение от поездки в электричке, когда за окном мелькают какие-то бытовые сценки, фрагменты пейзажа, а в ушах зудит прекличка диалогов. Но сценки происходят в одном месте, пейзаж находится совершенно в ином, а диалоги никак не привязаны к действу, отчего постепенно погружаешься в бессмысленный тревожный сон, в конце которого ждет больная голова и чувство бездарно потраченного времени.

Очень необычная вещь, неведомо как просочившаяся в печать. Для Гуревича, который намертво отпечатался в памяти типичным автором твердой НФ, — рассказ совершенно невероятный. Никакой корелляции с «Функцией Шорина» и т.п. Читаю эту вещь — и грустно становится от того, что автор мог бы быть писателем. А стал — всего лишь фантастом.

Вторая великая вещь Снегова (первая — «Посол без верительных грамот»). Конечно, художественный уровень Снегова весьма своеобразен (не говоря худого слова), но ведь этим же грешат всякие ван-вогты — берроузы, а они, как ни крути, любимые миллионами классики:wink:. Зато идеи какие — ммм... Вкуснятина! Помнится, закрыл книжку, а воображение куда-то дальше летит, летит. И сижу это я среди ночи с книжкой и грежу, грежу... Чуть сигаретой пальцы не подпалил.

Журнальный вариант, помню, меня сильно зацепил. А вот книжный — уже нет. Такое ощущение, что несколько лишних абзацев портят всю картину. А вообще — очень необычная для Биленкина вещь. Во-первых, крупная форма, во-вторых — очень много лирики. И в-третьих, самое главное — жуткая безысходность. Он всё же был оптимист, хотя и с изрядной долей сарказма.

Зато с фантастикой всё в порядке. Идея прохудившегося времени-пространства и связанных с ним катаклизмов весьма и весьма. Всякие Лукьяненки и Брайдеры-Чадовичи потом эту идею не преминули позаимствовать.

В одном интервью А.Громов написал:

«Обычно бывает так: я пишу книгу и с интересом жду, когда придет умный критик и объяснит мне, о чем она. Это даже не совсем шутка.»

Вот и ладушки. Сейчас я расскажу тебе, Саша... :wink:

Мягкая посадка — это очень слабенькая повесть про сплошные гадства и несчастья, безысходно и неотвратимо преследующие главного героя и человечество вцелом. Начинается всё муторно, заканчивается кровавым безобразием. Ну да, да, согласен, есть такие моменты в истории, есть всякие язвы общества, которые надо обличать и искоренять. Глаголом жечь, так сказать, сердца людей. Но не надо путать литературу с учебником по медицинским патологиям.

И до чего надоели непременные козни спецслужб (которые и есть враги всем нам!). И до чего неуместен буквально притянутый за уши мимопланетянин. И до чего устал я от писателей-язвенников. Пусть бы пили тихонько свой маалокс, а не совали мне под нос все свои обиды, болячки и любимые мозоли. Да я ведь и сам знаю, где живу, и чего можно ожидать от окружающей действительности. Неужели автор рассчитывает, что он вызовет у меня своим смакованием всяких гадостей некий катарсис? А вот фигушки.

Читается всё это с большой натугой и после у Громова читать ничего не хочется, а зря.

Ведь есть еще «Феодал», где всё о том же, но совсем по-другому. Вот ведь умеет же писать, когда на него находит. Жаль, что так редко.

Из этого цикла, как из зернышка, произросли «Терапия» Шекли, «Возвращение со звезд» и «Футурологический конгресс» Лема и еще бог ведает сколько вещей. Они, безусловно, лучше написаны, они остроумней, глубже и т.п. Но Найт успел первым к этой раздаче. Он жил в благословенное время, когда писателю-фантасту достаточно было протянуть руку и сорвать с ветки свеженькую идею. И никакой, даже самый незамысловатый сюжет не мог ее испортить, потому что аромат свежести с легкостью пробивался через картон и оберточную бумагу. То было время невинности и наивных восторгов. Ныне же ворота в сад запечатаны, у входя стоит громила с пылающим мечом, а вместо свеженьких яблочек мы питаемся горькой клюквой с чахлых постмодернистских кустиков. Хорошо, что есть архивы и пыльные книжки, и можно открыть их и почувствовать — как это звучало тогда, впервые.

Читал журнальный вариант (ХЖ?) — и слава богу. Полный вариант, наверное, не осилил бы — слишком много букв. И все буквы об одном и том же. Книга написана отменно скучно, казенным языком протоколов. Дело в том, что автор ошибочно затеял писать роман вчистую от первого лица, а это самое первое лицо — убогое ничтожество. У них там, в тоталитарном будущем все лица такие. Одинаковые. Нам, живущим в этом вечно бурлящем котле, такие лица — не к лицу. От того, что тебя втиснули в шкуру роботоподобного «нумера» при чтении книги постоянно ощущаешь дискомфорт — где уж тут наслаждаться авторской задумкой? Скорее бы под душ — да смыть с себя всю эту пакость. И — увы! — пафос автора пропадает впустую. Мы-то уже знаем, что такое настоящий тоталитаризм, взаправдишный. Фантазии Замятина — это, по нынешним временам, обычная антикоммунистическая страшилка. Для американских детишек. Они-то думают, что живут в демократической стране:wink:.

И еще одна беда: в романе очень много воды. «Мы» можно было ужать до небольшого рассказика. Автор как будто обращается к умственно-отсталому читателю и, как дятел, долбит и долбит одно и то же. В общем, можно было бы простить — время другое, стиль, то се... Но ведь автор при всем при этом еще и не прав. И история о том, что любовь (или секс, или иные «атавистические чувства») способны как-то потревожить отлаженный социальный механизм... Ну неправда же это. Очень красивое, поэтическое, но, тем не менее, враньё. Социальные механизмы рано или поздно включают в себя и адаптируют все эти прибежища вольного духа или то, что ими кажется. Цивилизация кушает все (и все ей идет только на пользу) — и суфражистки, и лето любви и дети цветов, и парижские баррикады. А противостоят тоталитарному строю вещи скушные, грязные и совсем неромантичные — экономика, политика, демография, культурная экспансия, внешнее политическое давление и т.п.

В общем, рекомендую вместо «Мы» почитать «римейки», типа «Прекрасный новый мир», «1984», «Если это будет продолжаться» и т.п. А еще лучше — не читать ничего. Не стоит эта тема толстых романов, ей-богу. Посмотрите лучше «Бразилию» — сильно сэкономите время:smile:.

Что уж говорить, профессия в самом деле для кого-то и неприятная. А кое-кто, напротив, получает удовольствие. Наверное, Хайнлайн имел причины с неприязнью относится к Джонатану Хогу. Возможно, он не зря изобразил его столь слабым и жалким рохлей в быту. Итальянские художники тоже помещали своих кредиторов в уголках картин с изображением Ада. Повесть как-то ассоциативно напомнила мне «Мастера и Маргариту» Булгакова, видимо эти идеи витают в воздухе и очень синхронно внедряются в головы писателей. Для Хайнлайна всё это — в высшей степени необычно. Когда детектив плавным образом перетекает в ночной кошмар, возникает сомнение — а тот ли автор? Я бы мог, не слишком напрягаясь, представить на титульном листе фамилию Кинга, Муркока или еще чью-нибудь. Хайнлайн пошёл куда-то в сторону от своих привычных дорог, и то ли увидел, что зашел не туда, то ли...

»...Мои учителя, да и почти все окружающие взрослые — все они не были счастливыми. Вот мне и влезло в голову, что я тоже вырасту и узнаю что-то такое, после чего никогда больше не буду счастливой...»

К этой теме он еще вернётся, косвенным образом и как-то вскользь — но только уже совсем взрослым. Мне очень хочется думать, что он был счастлив, когда ему наконец-то открылись все секреты.

Перечитал совсем недавно — с огромным удовольствием. Как оказалось, книга отнюдь не намертво привязана к общественно-политическому строю. Удивительно, но в ней НОЛЬ идеологии. Есть только молодые парни, которым интересно жить и делать то, чем они занимаются. Чуть-чуть лирики, немного физики, целое Каспийское море приключений и очень светлое ощущение юности.

Этот роман сильно повлиял на моё будущее. Правда, совсем не в ту сторону, куда бы надо было. Перечитываю его — и злость на себя берет: ведь в нём чёрным по белому говорится о НЕФТЯНИКАХ, а вовсе не о физиках, балбес ты этакий. Был бы сейчас Абрамовичем, если бы правильно умел понимать такие намёки.

Жуткий роман. Какое-то лавкрафтовское зло царит на Серебряном шаре. И кучка медленно умирающих людей, ползущих среди пепельных скал, наполовину мертвые внутри, с тупой безнадёжностью цепляются за жизнь, равнодушно проживают её остаток, с тем, чтобы последний вернулся туда, откуда начался этот путь, и с горечью выкрикнул своё «О, Земля! УТРАЧЕННАЯ!». Мороз по коже от этого всего. Такие вещи нельзя читать детям. Да и взрослым с неустойчивой психикой тоже не рекомендую.

Просто поразительно, насколько детально и достоверно автор нарисовал эту картинку, не скатываясь в дешевый памфлет (памфлеты его, как автора, позднее всё же сгубили). Большинство из тех, кто писал НФ на забугорные темы (см. дату написания), ничем подобным похвастаться не могут. Перечитал книжку через 20 лет — и ничего в ней практически не устарело. То ли Зяма — гений, то ли жизнь — г...о

Ни слова в простоте. Автор то сыплет специальными терминами, то скрадывает мысли в умалчиваниях. Сплошь фуфочки и рюшечки — но не фонит (с). Вплоть до 108 страницы, где появляется слабое желание дочитать эту вещь до конца. Чуть позже манеру письма начинаешь принимать как данность (или игнорировать, как огрехи косноязычного перевода). К концу книги квёлое действие активизируется и приобретает признаки сначала НФ-повести старой закваски, затем космического боевика, а потом автор парой фраз полностью изничтожает все впечатления, какие могли у вас ненароком зародиться. Ощущения не слишком приятные: г-н Питер Уоттс как будто поимел своего читателя и теперь радостно глумится по этому поводу. Глумление это напоминает старый анекдот, в котором ГГ радостно приплясывает и кричит: «Обманул! Обманул! Купил билет, а не поехал!» Возможно, переводчик ненароком сдвинул акценты куда-то не туда. Возможно, крики тропических птиц и шепот волн не способствуют правильному восприятию романа. Но кто-то в чем-то ошибся, так или иначе. Заковыка с романом в том, что он никак не дает тебе то, что от него ожидаешь. Это или просчет, или классный рассчёт.

Я не жалею, что прочитал «Ложную слепоту», но и удовольствия особого от этого чтения не испытываю. Из этого двойственного впечатления и получилась оценка 8.

Конечно, рисовать при дневном свете и рисовать при искусственном освещении — две большие разницы. Искусственный свет (на бумажных цветах — это так смешно) рождает искусственные картины, нарисованные искусственными красками. У дневного же света есть всего один, но очень крупный недостаток — он уходит. И если вы внезапно обнаружили, что в студии царит полумрак, а вы все еще тычете кисточкой в палитру — значит, вы заработались. Возможно, запороли все. Возможно — только часть. Назавтра, в безжалостно-ярком дневном свете, плоды творческого угара предстанут во всем своем унылом безобразии. Самое лучшее, что вы можете сделать — сунуть кисти в масло, прикрыть мольберт тряпкой и бухнуться спать. Упаси вас бог включить лампы и продолжить работу — лучше сразу возьмите мастихин и прикончите свой труд. О чем это я? О том, что надо уметь вовремя остановиться. Две трети романа Кинг написал при ярком дневном свете. Но затем солнце ушло и он продолжил работу, подсвечивая себе синей кварцевой лампой. Ей хорошо прогревать горлышко маленьким деткам, когда они простужены. Но для взрослого серьезного романа нужно что-то иное. Ветхие от времени истории про заброшенные дома, мрачные подвалы, и оживших мертвецов выглядят в этом романе неуместно — как случайно подцепленная на кисточку краска, растекшаяся по холсту и испортившая отличную вещь.

Совершенно не понимаю причин популярности этого сериала. В отличие от многих детских книг того времени, «Электроник» был написан из рук вон плохо, никаким языком и, вдобавок, фамилия главного героя уже была занята Колькой Сыроежкиным — великим победителем короедов. Электроник — первая книга, которую я читал «по диагонали» — из-за невозможно скучных и длинных авторских периодов. Но главная идея, конечно, была не плоха — послушный персональный робот — мечта каждого ребенка. Ну, в крайнем случае, собачка. Когда ты мал, и все тобою помыкают, должен же быть кто-то, кем ты можешь помыкать сам? Вторая книга, анонсированная в «Пионере»... так и не была прочитана в босоногом детстве — в памяти осталась лишь главка, заброшенная как крючок, и надолго засевшая занозой. Только один раз я увидел эту книгу — и то, издали. Первый телефильм про Электроника я воспринял даже позитивно — хотя он был чересчур сюрным, да и Никулин (Валентин) там был не особенно приятен. Второй фильм — нечто брежневско-пошло-сюсюкающее (все детские сериалы тех лет были пошлым слащавым отстоем с низкобюджетными спецэффектами), да и возраст уже был, мягко говоря, не тот. Много позже, движимый ностальгией, я купил весь электронный сериал в одной книжке. Наверное лучше было поискать электронного Электроника. Детское чутье меня не подвело — книга написана откровенно плохо. Приключения Рэсси оказались маловразумительными, мотивация героев — лишенной логики, а сюжет — сборной солянкой разрозненных событий. Вдобавок, на волне популярности «крылатых ракет/качелей», которые «летят летят летят» автор настрочил продолжений, суть которых сводится к одному — кто-то убегает, его догоняют, и все потому, что дети-дураки, не способные логически (да и вообще) мыслить, а взрослые — тоже дураки, но, тем не менее, не способны понимать детей, и, вместо того чтобы задать простые вопросы и получить на них простые ответы, все чего-то не понимают, убегают, догоняют, носятся как угорелые, а как только останавливаются — автор объявляет: «Конец». И ты с облегчением закрываешь книгу.

Я не слишком расстроюсь, если мои дети не прочитают эту книгу. Не потому что она пуста, а сюжетные коллизии притянуты друг к другу за уши — а просто потому, что такие книги могут испортить вкус.

Редкостная гадость написанная со вкусом и чувством меры — разумеется, специфическими для написания подобных гадостей. Появление «Подвала» послужило для меня сигналом — что-то очень сильно изменилось в нашей книжной промышленности, если э т о печатают и продают. Впрочем, книга послужила отличной прививкой — после неё тошнотворные подробности в сюжетах Муркока, Фармера и Кинга я воспринимал более снисходительно.

Рекомендую всем, кто любит кровь, секс, насилие и ужасы — здесь они есть в чистом, незамутнённом никакими посторонними примесями виде. И будьте уверены: если Вам вдруг покажется, что дела идут плохо — это только иллюзия. Через пару страниц всё станет гораздо хуже.:insane:

Одна из историй, входящих в мини-цикл реалистических рассказиков, над которыми Хайнлайн работал в 1949-1951 гг. Возможно, все они (в той или иной степени) навеяны О'Генри. И они так же милы и сентиментальны. Жаль, что после «Доски объявлений» Хайнлайн бросил работу над циклом. Частично он «восстановил» образ главной героини в «Угрозе с Земли», а затем все свои наработки сложил в копилку «Марсианки Подкейн». Но все равно жаль девушки Морин. Возможно, из нее вышел бы какой-нибудь американский эквивалент Алисы Селезневой. Впрочем, в отличие от Алисы, Морин слишком занята собой, своими отношениями с Клиффом, и иными проблемами личного характера. Например, проблемой лишних калорий. Разумеется, Хайнлайн решает эту проблему именно так, как и должен решать ее настоящий американский мужчина, живущий в стране несбалансированного питания и вредных контрацептивов.

Одно из редких произведений где хорошо передано ощущение сна. И жуткой действительности, в которую совершенно не хочется возвращаться. Даже из жуткого кошмара. При первом прочтении Дом в тысячу этажей упал на благодатную почву и пустил корни в неокрепшем малолетнем разуме. Героя Стивенсона долго преследовал шум волн, разбивающихся о камни Острова Сокровищ. Мне же не давал покоя стук шагов и видения бесконечных лестничных клеток. Поначалу роман представился этаким памфлетом против власти мирового капитала. В более зрелом возрасте мелькнуло подозрение, что Агасфер — это Вечный Жид, а Дом — это символ мирового жидомасонского заговора:wink:. Как бы то ни было, главное осталось неизменным — бесконечные лестничные клетки, по которым надо куда-то бежать — то ли спасая мир, то ли пытаясь его разрушить.

Изумительный рассказ о толерантности. Болтая о ней, обычно как-то забывают, что это понятие предполагает дорогу с двусторонним движением. Рассказ о том, что происходит, когда встречаются взаимоперпендикулярные направления. И благожелательное отношение одних «толерантов» воспринимается другими «толерантами» весьма специфически.

Просто поразительно, как на столь идиотской основе можно было состряпать огромный цикл романов. Весь фантастический антураж не выдерживает никакого столкновения ни с логикой, ни со здравым смыслом, ни с элементарными законами физики и химии. Персонажи же буквально вывалились из какой-то волшебной сказки. Ну, может, чуточку «Унесённых ветром» — чтобы девочкам нравилось. Общество Перна, как социальная конструкция, так же невозможна, как и его драконы, кушающие камешки. Или мигрирующие Нити. Или — ха-ха! — система противокосмической обороны на базе кучки драконов (Перн, по-видимому, по мысли автора, не планета с соответственной площадью, а какой-то жалкий астероид). И так — куда не ткнись, что не копни — всё в этом цикле чушь и бред. Как из этого материала автор ухитрился сляпать бестселлер? Хотя... ну, вообще-то, объективно, из чего же еще делают эти самые бестселлеры, как не из этого самого...

Дочитал и оценил на 8/10 — исключительно по причине полного безрыбья. Пожалуй, даже «Ложная слепота» (которая так себе написана), будет покруче «Спина» (который написан более вменяемым языком). В книжке много воды и мало изюму. Приемчики, которыми автор пытается цеплять читателя, почему-то все как на ладони. Такое ощущение, будто тебе показывают фокус, а кто-то тут же бубнит над ухом, объясняя, что там фокусник на самом деле вытворяет с вашими часами. Вещество литературы — оно там, где есть тайна и лицедейство, а у Уилсона же все нараспашку и ничего нет на втором плане. Книга имеет слабый нравственный и социальный посыл, скорее, продекларированный, чем прочувствованный — и только. В ней очень мало того, что требует дополнительной мозговой переработки — все рассортировано и разложено по полочкам. Получается безвкусная жвачка, которую схрумкал и забыл. На фоне книг-событий 70-х годов, где авторская самобытность так и выпирала со страниц, «Спин» — просто бледная тень. Ее мог написать кто угодно. В ней есть что-то от безликой рафинированности Крайтона, которую можно употреблять, но нельзя любить.

История, написанная для Boy's Life — и этим почти все сказано. Советский журнал «Пионер» примерно в те же времена печатал примерно то же самое — вот только пионеры пробирались в трюмы космических ракет тайком — из героического энтузиазма, а героям Хайнлайна приходится принимать реально тяжелые решения — эмиграция на Венеру стоит немалых денег, а семейный бюджет не резиновый, покупки билета для любимого Шарика он не выдержит... Ну а дальше — все конгруэнтно: отважные пионеры/бойскауты прокладывают тропы в джунглях Венеры и храбро сражаются с местными насекомыми... В финале — Равнение на знамя! Всем смирно стоять, рапорт отрядам сдать! Есть смирно стоять, рапорт отрядам сдать! Товарищ старший пионервожатый! Отряд! На торжественную линейку постро... Бррр! Патока какая...

Через начало романа продираешься как сквозь полосу препятствий. Как будто редактор перепутал файлы и пустил в печать необработанный подстрочник. По счастью, после первого десятка страниц Кинг побеждает, и дальше читается на одном дыхании. Но за начало обидно — тут очень важный для атмосферы зачин, и вообще обожаю катастрофы.:smile:

Кинг удивил этим романом. Во-первых, он очень кинематографичен — с самого начала автор великолепно выстраивает визуальный ряд и сходу начинает экшн. Никаких прелюдий и предварительных ласк — грубое изнасилование реальности с первых же страниц. Вторая особенность — роман посвящен г-ну Ромеро. Такой прозрачный намёк... Я бы даже прямо сказал — «Мобильник» навеян «Живыми мертвецами» и даже имеет в тексте прямые ссылки, но это не калька, как может показаться поначалу, а нечто более тонкое... ну, или хотя бы ч у т ь более тонкое, чем фильмы про вечно голодных зомбяков.

Сюжет раскрывает картину постепенно развивающейся катастрофы — последовательно рушатся власть, технологии, социальные связи, общественные нормы, моральные запреты и т.д. Каждый раз, когда безысходность положения начинает угнетать до полной нечувствительности (нельзя раздражать одно и тот же нервное окончание бесконечно — оно отключается), Кинг разрушает очередную стену вашего сознания и выпускает новую команду из своего ящика Пандоры. Весьма показательно — он не останавливается на этапе last man standing. Очень многие авторы соблазнились бы завершением процесса падения цивилизации на стадии «Человек С Ружьем» и отправили своих героев мочить врагов, помогать слабым, развозить почту и вообще поднимать цивилизацию. Честно говоря, я был бы рад такому концу, но... моё уважение к автору чуть-чуть уменьшилось бы. К счастью, Кинг не был банален и выбил оружие из рук героев. Нет, конечно, он дал остаткам человечества шанс... Весьма иллюзорный, если поразмыслить. В прочем, к концу романа это уже не имело для меня, как читателя, ровно никакого значения. Катарсис в буквальном переводе с греческого — очищение ужасным. Финальный звонок по мобильнику уже ничего не изменит, нужно об этом помнить. То что произойдет или не произойдет в следующее мгновение... Да так ли уж важно, что там произойдет, черт побери?! Важны совсем другие вещи: склад с консервами (я знаю гастроном на соседней улице и отправляюсь туда немедленно) и надежная «пушка», чтобы их защищать. Да... Ох! Чуть не забыл! Нужно еще сделать шапочку из алюминиевой фольги — она помешает мобилоидам проникнуть в мой мозг...

Хотя читалось это и с некоторым трудом (возможно, по причине малолетнего возраста), но в памяти осталось намертво, в том же месте, что и котляровская «Расплата». Если отбросить неизбежные идеологические отступления, у Владко получилась замечательная страшилка, весьма редкая для отечественной фантастики. У нас ведь из космоса валились исключительно доброжелательные коммунисты...

Книга, имеющая для меня чисто ностальгическую ценность. О литературной ценности как-то не решаюсь говорить. Наверное, написано всё же, скорее плохо, чем хорошо. Я имею в виду не сюжет, а язык. У Громовой язык какой-то нудный, тяжелый, скупой на краски — примерно на том же уровне, что и у Велтистова. А вот содержание... Нет-нет! Как любящий кошковладелец я не могу судить объективно! А потому умолкаю.

Первый раз прочитал в босоногом детстве. Понял только про приключения и что против капиталистов.

Перечитал совсем недавно. На этот раз больше внимания уделял многословным авторским рассуждениям, а не приключениям. Был повергнут в шок. Первая мысль — абсолютно как у njs: «странно, что эту книгу снова не запретили, как когда-то, ведь она снова актуальна». Вторая мысль: Эту книгу надо преподавать в школе и вдалбливать эти мысли в головы детей — может быть, еще не поздно? Потому что Ефремов вовсе не критикует капитализм или социализм. Он просто на пальцах объясняет, в какую ловушку угодило человечество, что нас в ней ждёт, и как оттуда выбраться. Впрочем, поскольку книгу не запретили — значит слуги Аримана её не боятся. А значит — у нас нет надежды на благополучный исход...

В общем, неплохое чтиво. Постапоки такого типа я называю «гламурненькими», в них обычно нет ни крови, ни грязи — шматками в рожу, только успевай отплевываться. Вместо брутальных мародерских атрибутов — только их обозначения, а все в целом вполне благопристойно. Это не та книжка, обнаружив которую, Мама Будет Очень Недовольна. Само действо укладывается в канву вестернов, плутовских романов или «Долгих Пеших Прогулок За Каким-то Бесом к Черту На Рога». Руины мира для автора не более чем камуфляж, под которым скрывается вневременной и вненациональный боевичок. Главный герой — совсем не Иеро, он из тех, кого унесло ветром и забросило в круговорот тоталитарных сект, людоедов, бретеров, воров и проституток, в венецианскую карнавальную ночь, в которой все невсамделишное — и это помогает скоротать время, лениво следя за петляющим сюжетом. Запаситесь пивом и чипсами — поужинать вам не придется. В этом дворце в меню одни извращения...

Очень нервическое, дезориентирующее чтение. Оно подарило мне несколько мыслей, больше смахивающих на никчемные софизмы. Так ли уж важно, где именно мы проживаем свою жизнь — выпиливая лобзиком или гоняя электроны на винчестере? Ведь мы ее проживаем, так или иначе. Что имеет большую ценность — эмоции, порожденные бытом или эмоции, спровоцированные печатным словом? Где то мерило качества, за которое можно уцепиться, ранжируя «настоящее» и «ненастоящее»? Коромысло, чашки весов и гирьки, как водится, остались за скобками истории, рассказанной Дяченками. Выходит, нам не сообщили ничего, что стоило бы назвать сообщением? Как всегда, как всегда. О, как же нам, имеющим дело с неощутимыми, виртуальными ценностями, должно быть сладко презирать, ненавидеть и завидовать им — тем, кто Работает с Твердыми Предметами и Производит Отверстия — у них нет ответов на эти вопросы. У них нет и самих вопросов. Быть может, стоит чем-то поступиться, сжечь книги и перерезать провода — пока еще есть небо, трава и люди, с которыми все не так просто. Их не возьмешь с полки и не поставишь обратно, как книжку Дяченок.

Произведение, полное юношеской романтики, совместило в себе все возможные жанры и темы. Тут есть язвительный детектив в духе Уэстлейка, приключенческий роман с загадками Южной Америки (сельва, зеленый ад, она проникает в душу и больше не отпускает...), вопросы религии, искусства и науки вплелись в авантюрную канву и даже оставили место для лирики.

На самом деле это история о наркотиках, отсюда и детективная составляющая. Но в еще большей степени это — история о том, что наркотики дают или могут дать людям, это история о «расширенном сознании». Повесть написана по свежим следам Лета Любви и повального увлечения ЛСД. Просто удивительно — но там не слишком много слов порицания или сомнения. По нынешним временам, конечно же, крамола. Наверное, просто Авторы полны жизненного восторга и оголтелого оптимизма. Ну, еще бы — море, лайнер, яркое солнце и вся жизнь впереди. Любовь, Наркотики и Рок-н-Ролл, товарищи! Впрочем, Рок-н-Ролл в СССР запрещен, секса у нас, разумеется, тоже нет, а Белое снадобье еще не хлынуло на улицы наших городов. Котенок еще не вырос в тигра — с ним еще можно поиграть и подурачиться, без особого ущерба для себя. Повесть, словно фотография, зафиксировала тот краткий промежуток, когда слеза Большого Водопада летит, сверкая на солнце — перед тем, как превратиться в мокрое пятнышко у наших ног.

Книга, по счастью, издана в покет-варианте — много денег на ней не потерял. Привлекла, естественно, обложка, оформленная популярным в ЗЛ художником со странной фамилией: Предоставленоагентствомкорженевского. Мне кажется, что стремление скрыть от читателя как можно больше информации (как то: фио художника, возраст автора и т.п. жизненно важные сведения) — верный признак отстоя. Впрочем, отсутствие информации восполняется воображением: обложка отсканена с конверта Yes или Uriah Heep, а автор — школьник 9-го класса средней школы...

Последующий текст можно считать спойлером, вольным пересказом или раздраженным брюзжанием.

Сюжет книжицы гениален: Двое приятелей, Бивис и Батхед, попадают в ролевуху с драконами и принцессами... Что? Нннуу... один из героев штурман, а другой инженер-ядерщик... Отважные космонавты-первопроходцы. Да и по возрасту они уже не тинейджеры... Беда только в том, что это автор так думает. А вот я читаю и вижу: два дебила с бластерами чапают по лесу и прикалываются надо всем вокруг, совершенно не понимая ситуации. Естественно, дебилы сжигают лазером рацию и остаются без связи. Разумеется они сжигают свое единственное средство передвижения, теряют оружие, топят оборудование — и все это сопровождают характерным тупым хихиканьем и микроцефальными прибаутками. Наконец, бакланы попадают в безвылазную ситуацию, и я, предвкушая, как местные ребята навешают им пончиков, листаю страницу за страницей... И вот тут автор начинает выдвигать из кустов многочисленные рояли, а в довершение мимоходом роняет, что, дескать, Бивис в свое время прошел «егерские курсы» на выживание, матерый следопыт, и вообще крут в рукопашной... Разумеется, Батхед в нужный момент оказывается супер-пупер экстрасенсом и телекинетчиком. В общем, бакланы торжествуют, выполнив свою высокогуманистическую миссию — спасли 8 спящих в анабиозе землян и попутно угрохали полсотни аборигенов. Типа круто, и все такое...

Прочитал страницу «на языке оригинала». Подумал: бог ты мой! Это же белый стих. Переводчики с этим — увы! — не справились, да и не справятся, наверное, никогда. Что останется от этой вещи в сухом подстрочном изложении? Краткий историко-географический экскурс, перечень расхожих символов смерти и незамысловатый сюжет. Брэдбери взял очень поэтичную сказку Барри и создал историю про Питера Пэна-наоборот, где вместо страны вечного детства — страна вечного ужаса. Детские страхи и детская бессовестная радость всегда идут рука об руку. Книга об этом. Точнее, и об этом тоже. Остальные 90% кроются в «языке оригинала».

Автор напоминает подростка, который на званом приёме долго пыжился, пыжился, а потом не выдержал, сорвал с шеи галстучек и выкрикнул первую гадость, которая пришла в голову. Произведение пропитано нигилизмом, презрением к обществу, культуре и тому подобными комплексами пубертатного периода. По-видимому, они и были единственной творческой движущей силой автора. Мне кажется, лучше всего по этому поводу высказался толстый и обаятельный Майкл Муркок:

- Ну вот, — сказал Диш, хищно прищурившись и потирая ладошки, — Наконец-то я могу приступить к написанию самого главного романа моей жизни.

- Ух ты! — искренне обрадовался Муркок. — Это про слонов что ли?

- Да нет же! — раздражённо сказал Диш. — Про уничтожение человечества инопланетными пришельцами, вот про что!

- Жа-а-аль, — разочаровано протянул добродушный Муркок, — А я думал, что про слонов...

Мне остаётся только согласится с Майклом — уж лучше бы Диш написал что-то про слонов.

Конечно, описание событий с точки зрения подростка, — практически беспроигрышный вариант (NB: не забыть внести предложение запретить публикацию романов в такой форме), но кроме него у «Хризалид» есть и собственное обаяние — издевательство над новой формой Библии, сладкий душок пост-ядерной разрухи, кучка избранных, не сразу осознающих свою избранность (еще одна сладкая конфетка для тинейджеров!), и трещина между ними и прочими, которая медленно превращается в пропасть, по мере того, как уродливость нового мира постепенно раскрывается автором. И как хорошо, что автор потом написал «Кукушат Миддвича» (тем самым проявив удивительную толерантность), и как хорошо, что новоявленную избранную расу суперменов в конце ткнули носом в ничем не неприкрытый реализм — на каждого супер-а рано или поздно найдётся свой мега-, в жизни которого личные проблемы и судьбы низшей расы занимают не самое приоритетное место. Как хорошо, что Уиндем не стал писать голливудский финал, что отдал на заклание часть героев. Это редкостное качество у писателей-фантастов — писать по всей правде жизни.

P.S. Каждый раз я обнаруживаю, что снова забыл самую концовку «Хризалид». Я вижу только две фигурки, медленно пробирающиеся сквозь чудовищные радиоактивные леса. Они ещё не знают, что это такое — другая сторона земного шара, и способен ли человек дойти от Лабрадора до Новой Зеландии...

Наш ответ роману «1984». Никакого пессимизма и меланхолии — свободные люди обретут свободу и все-все-всех замочат! Да!!!

Кстати, поместив на место «Большого Брата» Церковь, Хайнлайн проявил то ли мужество, то ли неосмотрительность. Даже по нынешним временам — крамола изрядная.

Бездна патетики, воспевающая частное предпринимательство, как способ реализации своей мечты. Хайнлайн долго и упорно верил в это, как в основу вообще всякого прогресса. И персонаж Харриман через 10 лет снова всплыл в рассказике «Человек, который продал Луну». Жаль, что свободное частное предпринимательство до сих пор не показало столь впечатляющих результатов.