Архивная статья о зарубежной фантастике 1960-х, какой она виделась из СССР 1960-х же. Поскольку в Союзе тех лет подобная литература печаталась и переводилась вовсе не так активно, как ныне, репрезентативность обзора сомнительна. К тому же, он несколько галопом по Европам: тут и англо-американцы (в основном, на материале пары журнальчиков в ярких обложках), и японцы, и пан Станислав Лем. Современный читатель из всего этого что-то новое вряд ли почерпнет. Интересной статья может быть, вероятно, историкам, культурологам, литературоведам, etc., либо же тем, кто с восторженным придыханием воспринимает любое вышедшее из-под пера Стругацких слово. Я ни в одну из указанных категорий не попадаю. Что показалось занятным: оценки и трактовки авторами действительно заметных произведений, таких как «Солярис», «Конец вечности» или «Четвертый ледниковый период». Очень уж они затертые какие-то, тусклые. Без блеска и без изюминки. Но опять же, это сейчас они выглядят банально. Может, в шестидесятые эти рассуждения показались бы прорывными и сверхоригинальными. Ну, или стоит принять во внимание и сделать скидку на то, что писалась статья для детского издания. В общем, текст, с которого зря стряхнули пыль.

Скорее не понравилось. Возможно, своеобразный синдром завышенных ожиданий. Прежде всего, книга не показалась мне слишком уж юмористической. Дело даже не в отсутствии по-настоящему смешных эпизодов и по-настоящему удачных острот (а они отсутствуют, ну, или наличествуют в минимальном количестве), а в общей атмосфере: книга не кажется веселой. Есть в нашей фантастике произведения, которые не особо, в общем-то, смешны, но их читать весело. Хрестоматийный пример — «Понедельник начинается в субботу». «Космобиолухи» в эту категорию не попадают. Текст какой-то «жвачный», словно специально рассчитанный на чтение в долгих утомительных поездках в поездах метро. Не слишком удачной мне показалась идея с суфлирующими повествование авторскими примечаниями. Они вовсе не так забавны, как, похоже, полагали сами авторы. На мой вкус, они вообще лишь разрушали эффект погружения в текст. В общем, на выходе получилась «ироническая» фантастика, которую всерьез авторы писать и не пытались, а в шутку у них не очень-то и получилось. Композиционно вещь тоже выглядит странно. Прежде всего значительная часть персонажей, которым вроде как следовало быть в центре повествования, не задействованы в нем вообще никак. Самих космобиолухов из «Космобиолухов» можно совершенно безболезненно выкинуть. Поиски киборга после пары эпизодов сошли на нет, и дальше все разрешилось вроде как само собой, зачем вообще было вводить эту сюжетную линию? В конце концов история, в которой все персонажи действительно ведут себя как олухи царя небесного, вдруг перерастает в вялый боевичок, ну слишком уж затянутый. Финальная битва чуть не на треть объема повести — не знаю, зачем и для кого она писалась. Заключительный эпизод с якобы моральной якобы дилеммой выглядит уместным во всем этом как соринка в глазу. В общем, сложилось впечатление, что авторы писали сами не зная что, сами не зная как. Наибольший интерес в тексте вызвали некоторые выдуманные авторами «технические» детали типа того же «гашения». Но одними техническими деталями общую картину не вытянуть, да и не так их много опять же.

Роман производит впечатление весьма добротного, профессионально сделанного. Это, безусловно, очень качественная развлекательная литература. Временами даже возникает ощущение, что автору буквально чуть-чуть не хватило, чтобы книга получилась чем-то большим, чем хорошее чтиво на один раз. Уж не знаю, не хватило чего именно: таланта, мастерства или просто желания. Вполне может статься, что ваяние нетленки изначально не входило в планы господина Янси. Тем не менее, автор успешно продемонстрировал, что даже из совершенно безыскусного сюжета («Ученик монстролога» — очень простой квест с совершенно линейным развитием событий) можно выжать весьма многое, за что и заслуживает похвал.

Мне показалась довольно оригинальной природа противостоящего героям противника — фантастического, но совершенно не сверхъестественного. Может быть, это из-за моего плохого знакомства с конкретно данным поджанром, но ранее мне подобное не встречалось, и в общем понравилось. Надо сказать, у автора хорошая фантазия, при этом он не лишен чувства меры — это редкое сочетание.

Доктор Уортроп изображен в лучших традициях популярной литературы 19 столетия — крупными мазками и яркими красками. При чтении вспоминается и Паганель, и профессор Челленджер, и даже сам мистер Шерлок Холмс. Не в том плане, что Уортроп им тождественен, но в том, что выстроены образы по одному канону — эксцентричность и преданность делу плюс еще одна негативная черта. У Паганеля это была патологическая рассеянность, у Челленджера — взрывы ярости, у Уортропа — фатальная неспособность к обычной человеческой коммуникации. Есть у него даже своя маленькая слабость, гораздо более безобидная, нежели трубка и кокаин — ватрушки. Будь «Монстролог» написан лет сто пятьдесят назад его герою почти наверняка нашлось бы место на литературном Олимпе, но, увы, времена изменились и пристрастия почтеннейшей публики тоже.

Надо сказать, что несмотря на многочисленные рассуждения героя-рассказчика, о том, что не все так однозначно, доктор все же неприязни у читателя не вызывает. Возможно, это авторская неудача, но может быть так и было задумано. Наибольшее же отвращение лично у меня вызвал шериф. Может быть, и это субъективно.

Логика поступков персонажей временами дает сбои. Например, финальные убийства, совершаемые Шмидтом, представляются мне мало соответствующими его характеру, как он был описан автором. Есть и еще три-четыре аналогичные заметные нестыковки, которые в целом общего приятного впечатления от чтения не снижают.

Кровавых сцен в романе достаточно, но по нынешним временам они не выглядят ни слишком натуралистичными, ни шокирующими. Для меня это скорее плюс — я не слишком большой поклонник «мяса». Зато кинематографичность некоторых эпизодов зашкаливает — автор будто сценарий писал. Заложенные в подтекст романа мысли о хрупкости и ненадежности человеческого бытия не слишком оригинальны, но раздражения не вызывают и даже создают впечатление некоторой философичности повествования. Вот, пожалуй, и все.

Ах да, закрыв первую книгу, я даже испытал некоторое желание начать читать следующую. Не то, чтобы очень острое, но все же... Значит, автор сумел меня заинтриговать. А это уже много.

Довольно неплохо, а учитывая время написания, так даже и великолепно. Наибольшее удовольствие доставляет вовсе не описание бюрократической системы, а та буря эмоций, которая захлестывает амбициозного героя, оказавшегося одной из ее шестеренок, да еще и из разряда мелких. То есть, примерно первая треть повествования — безусловный шедевр. Дальше сюжет переходит в авантюру и тут он, конечно, менее реалистичен, но таковы законы жанра. Немного удивляет, что герой стал проявлять такую завидную изобретательность и пробивную силу только скатившись почти на самое социальное дно, но ладно уж. «Последнюю каплю, переполнившую чашу» тоже никто не отменял.

Принципы работы аппарата Вэнс понимает достаточно верно. Единственное, в чем он отступает от реальности, так это в допущении, что существует определенная точка, из которой на эту работу можно влиять. На самом деле «принцип Додкина» срабатывает, но не каждый раз, не через раз и даже не через десять раз. Причина в том, что цепочек обработки-передачи данных, подобных описанной автором, крайне много и они взаимодействуют друг с другом крайне причудливым образом. Плюс, система действительно ригидна, но не замкнута. То есть, внешним воздействиям она, на самом деле, подвержена, хотя они и должны быть достаточно сильными. В результате прогнозировать, сработает ли твоя «вставка», когда сработает и каким образом, совершенно невозможно. Думаю, Вэнс вполне и сам это сознавал, но ему нужен был эффектный и оптимистичный финал. В любом случае, каждому, кто побывал клерком — неважно, государственным или частным, эта история будет близка и понятна.

При этом в рассказе есть еще одна составляющая, не вполне, на мой взгляд, очевидная для большинства читающих. Вэнс достаточно наглядно демонстрирует, что бюрократизм есть результат привнесения в рациональную, в общем-то, организацию обыденного человеческого идиотства. То есть, проблема вовсе не в системе, а в ее элементах. А элементы откуда берутся? Не с Марса, ведь правда же? Большинство обывателей, клянущих на чем свет «бюрократов» и «чиновничество», оказавшись волей судьбы в шкуре служащего, такое творят, что уму собачьему непостижимо...

Какая-то удивительно никакая история. Особенно учитывая наличие у нее двух профильных наград. Читается легко, но без увлечения. Авторские рассуждения местами занятны — но не более того, да к тому же не настолько занятны, чтобы оправдать прочтение не такой уж короткой вещи. Опять же «Будущий год», пожалуй, оригинален для современной российской фантастики, но оригинальность эта не впечатляет. В общем, послевкусие повесть оставляет мутное и неясное, как желания Саши Дыболя. Отчего они (желания), кстати, были именно таковы и завели героя именно туда, куда завели, совершенно непонятно. Та приземленная субстанция, которую довольно убедительно описывает автор, скорее всего, была бы в желаниях предельно конкретна. Лям баксов или крутую тачку, на худой конец, будучи в лирическом настроении — девушку, которая его отшила, но в любом случае что-то вполне вещественное. То есть, уже завязка вызывает желание сказать «не верю», и в дальнейшем странствия героя выглядят откровенным нагромождением чепухи. Никакой «внутренней правды» в них нет. И то, чему научился герой в результате? Разве что тому, что «обручальное кольцо — не простое украшение», честное слово. Во всяком случае, именно такой вывод напрашивается из эпилога. В принципе, если сопоставить его со стартом истории и с тем, что в чужих пространствах герой постоянно оказывается в связях разной степени близости с теми или иными особами противоположного пола, да еще вспомнить беднягу Феофана, который тоже, в сущности, пострадал от любовного томления, то такой вывод смотрится даже органично. И в тоже время абсурдно, потому что от чего бы там герои не томились — приключения их выглядят никак этим не обусловленными. Да и не стоило ради такого, хм, урожая такой огород городить. Хотя автор волен считать иначе, конечно.

История колоритна, в этом ее главное достоинство. Я никогда не интересовался тюремно-лагерной и вообще блатной темой, но написано достаточно легко и живо, чтобы читалось без напряга, с некоторым даже умеренным увлечением. Кроме колорита в рассказе нет, пожалуй, больше ничего. Ну и не то, чтобы не понравился, но разочаровал финал. Во-первых, показался скомканным, трах-бах — вот тебе и разгадка. Во-вторых, показалось, что автор сам не слишком четко представляет, как развивалась описанная им ситуация. Или, во всяком случае, мне он этого своего представления передать не сумел. Ну, и не вполне понятно, для чего нужна была не получившая никакого объяснения мулька с раскладушкой... Точнее, понятно: чтобы перейти от основной части текста к тому самому финалу, который без этого смотрелся бы совсем приклеенным неизвестно на что. Но это как раз и есть «второй сорт, нечистая работа». Придумать финт для облегчения своего писательского труда, но оказаться неспособным этот финт хоть как-то для читателя объяснить.

Первоначально мне показалось, что нацистский преступник Краснов был еще и графоманом, очень уж забористым вышел зачин романа, вкратце повествующий о крахе Советской России в результате неудавшегося военного похода на Европу. Тем более впечатляло, что вся эта феерия вышла из-под пера профессионального военного. Тем не менее, далее все оказалось не так плохо, хотя сюр периодически прорывался на страницы каждый раз, когда речь заходила о большевиках.

Слишком увлекательным чтением «За чертополохом» не назовешь, но это не упрек непосредственно автору, а родовой признак утопической литературы. Захватывающими нельзя назвать ни «Утопию», ни «Город Солнца», ни «Туманность Андромеды». Краснов по мере сил разнообразил и даже усовершенствовал традиционный для утопического романа сюжет «путешествия в идеальную страну». Во-первых, в не менявшуюся веками схему он (первый и единственный, насколько я знаю) ввёл антагониста — персонажа, который Утопией недоволен и всячески ее критикует. Это, по крайней мере, свежо, хотя критика, конечно, изображается автором несерьезной. Во-вторых, в свою историю Краснов включил элементы мистики, детектива и даже любовного романа. Причем последнего в книге очень много и некоторые страницы сделали бы честь любой сочинительнице романов для дам, такие там, понимаешь, романтические тайны, роковые страсти и борьба Любови и Долга. Все эти элементы вплетены в основной сюжет достаточно органично и искусно. Детектив нужен для того, чтобы продемонстрировать работу судебной системы, ну а любовные истории служат иллюстрациями организации быта низов Империи и тезиса о царском долге. И то, и другое занимает в красновской концепции место значительно более важное, нежели судебная система.

Реакционность Краснова удивительна. Он резко возражает против восьмичасового рабочего дня. Его установление равносильно превращению страны «в свинушник». Совсем не упоминается в книге о социальном обеспечении. Судя по тому, что автор объясняет, что нуждающимся должны помогать родственники (и именно в этом социальная функция больших кровнородственных коллективов), в крайнем случае церковь и лишь в самых исключительных обстоятельствах — представители власти, у которых имеются для того соответствующие фонды, можно предположить, что пенсии и больничные также не предусмотрены. Порукой соблюдения прав работника должна служить «христианская совесть» работодателя.

Не по душе атаману-писателю и общественные объединения. Партии отсутствуют, чтобы не вносить смуту. Союзы (прежде всего профессиональные) полагаются вредными, декларируется, что они ограничивают личность и стесняют частную инициативу. Даже кооперативы удостаиваются недоброго слова, хотя мимоходом упоминается о существовании артелей. В чем разница, не вполне понятно.

Чрезвычайно большое значение придается соблюдению традиций. Автор подчеркивает исключительную заботу правительства о реставрации и повсеместном насаждении традиционного русского уклада. Он должен охватывать не только внешнюю сторону жизни, выражаясь в ношении традиционных костюмов и избегании использования слов иноязычного происхождения (вместо министерства — приказ, вместо телефона — дальносказ и т.п.), но пронизать саму социальную ткань обрядами, связанными со всеми мало-мальски важными событиями в человеческой жизни.

По политическому устройству Россия будущего мыслится автору абсолютной монархией. Никакие представительные органы не предусмотрены. Управление государством осуществляется на основе десятичной системы — население разбито на десятки, десятки объединены в сотни и т.д. — вплоть до туменов. Руководители всех уровней этой системы назначаются, за исключением десятников, которые выбираются населением свободно. Мимоходом упоминается также о выборных городских головах, которых, впрочем утверждает император. Каким образом главы городов взаимодействуют с вышеупомянутой десятичной системой не разъясняется. Существуют также органы центрального управления, аналогичные министерствам, но именуемые на старорусский манер приказами и разрядами. Автор указывает на немногочисленность этих органов и на то, что решение большинства вопросов передано на уровень территориальных единиц. В части судебной власти особо оговаривается отсутствие адвокатов, прокуроров и присяжных. Впрочем, из сцены суда над одним из героев видно, что хотя прокурора и адвоката нет, из трех членов судейской коллегии один выполняет функции защиты и один — обвинения. Хотя зачем это нужно не ясно — дела о преступлениях разрешаются с помощью аппарата, читающего мысли. Этот «бог из машины» показывает, в принципе, нежизненность красновского идеала и нежелание автора создавать сколько-нибудь подробную и реалистичную модель общественного устройства. В довольно объемном романе относительно мал удельный вес текста повествующего о политическом и экономическом устройстве красновской утопии. Наиболее сложные вопросы автор решает замечательно просто. Как организовать эффективное, беспристрастное и быстрое правосудие? А так: богодухновенные ученые, помолясь, изобретут мыслечитающий прибор и судопроизводство станет простой формальностью, все же и так будет ясно — только нацепи участнику процесса обруч на голову.

Вообще атаман искренне уверен, что процветание и прогресс придут как бы сами собой, достаточно много молиться, очень много работать, беспрекословно подчиняться начальству и искоренить абсолютно все признаки «социализма» вплоть до кооперативов. Насколько мне известно, на практике эта теория нигде и никогда не проверялась, но мне, например, проверять ее и не хотелось бы.

Забавно отношение атамана к России и русскому народу. Он их, конечно, весьма любит. Жизни бы за них не пожалел, но только при условии, что самому атаману в России жить будет комфортно. Если же народ не будет проводить свои дни в трудах и молитвах, и не согласится полагать начальство данным от бога и потому тоже отчасти божественным, то плевка такой народ не стоит. Несмотря на довольно радикальное расхождение в представлении об общественном идеале, сам принцип «Россия имеет право на существование, только если соответствует моим фантазиям» точь-в-точь взят на вооружение «белоленточной» оппозицией.

В сущности, вполне закономерно, что исповедуемые взгляды привели атамана сначала на службу к Гитлеру, а потом и на виселицу.

«Числа» — первая книга Пелевина, прочитанная мной за очень долгий срок. К тому же, спустя значительный период времени после ее первой публикации. Тем не менее, читано было не без удовольствия и, безусловно, с интересом. В целом, роман оставляет немного странноватое впечатление (впрочем, вообще вполне характерное для произведений Пелевина), как будто побывал у той самой Бинги. Вроде бы и занятно, и даже какой-то смысл явно есть в ее высказываниях, но при этом понятно, что, в сущности, это лишь лицедейство и ничего подлинного за ним нет. Ей тоже все понятно и она играет свою роль как бы и не всерьез, но одновременно и с прирожденным артистизмом и наработанным за годы практики мастерством. На этом лабиринте ни на что не влияющего взаимного понимания выстроена все пелевинская эстетика. Ну, как минимум, с «Чапаева и Пустоты» начиная. Реального содержания в «Числах» не более, чем на фельетон. Это вовсе не обязательно плохо, фельетоны тоже бывают неглупы, они просто всегда остаются сиюминутными и ангажированными. В какой-то из рецензий (и, кажется, как раз на «Числа») мне попалось утверждение, что самое ценное в творчестве Пелевина — умение создать портрет времени, в которое та или иная его книга написана. Склонен с этим согласиться с небольшим, но существенным уточнением — романы Пелевина отражают не момент истории как таковой, а состояние среднестатистического интельского мозга в этот момент. Вот и в «Числах» нашлось место всему, что варилось в усредненном «не-быдлячьем» котелке в самом начале путинской эпохи: и покемонам, и чеченцам, и финансовым схемам разной степени изощренности, и Ванге, и Трубе, конечно. Парадоксально, Труба преспокойно существовала и в 90-е, но пока на ней сидели демократически назначенные ельцинским режимом олигархи, стенания о сырьевом придатке и о разбазаривании невосполнимых ресурсов в обмен на резанную бумагу оставались уделом патриотов. Как только же выяснилось, что государство в «этой стране» окончательно не умерло и способно хоть что-то администрировать в принципе, пусть даже и только Трубу, последняя тут же стала объектом «рефлексии» креативного класса, породив чуть ли не целый культурный пласт. Подлинное содержание «Чисел» составляют вовсе не эволюции туповатого Степы, а то что их обрамляет, и кажется глазу не более чем финтифлюшками на раме, в которую помещена картина. Точкой же, в которой эти финтифлюшки сходятся, является мысль о незыблемости существующего порядка. Не режима Ельцина или режима Путина, а порядка вещей, возникшего после крушения Pax Sovetica не только на одной шестой части суши, а в мире в целом. Автор уверенно рисует картину вечного тупика, для оказавших в котором единственная надежда — зазеленеть в оффшоре. Если, конечно, числа будут благосклонны. Числа здесь одновременно и пародия на эзотерические истолкования действительности, недоказуемые и потому неопровержимые, и символ тех непонятных, неочевидных, но существующих — не могущих не существовать (большинство включенных в цепь верит в это) принципов, на которых выстроена существующая миросистема. Здесь кроется очередной парадокс, потому что творчество Пелевина в целом опровергает сверхидею, заключенную в отдельных книгах. От тома к тому фиксируя происходящие в тупике изменения, он тем самым показывает, что вечным тупик быть не может. Хотя и очень хочется.

Я бы не стал назвать это произведение детективом, даже имея ввиду гибрид детектива с иными разновидностями литературы. В тексте присутствуют преступления, однако, их расследование не является двигателем сюжета, преступник известен, а разрешается ситуация явлением буквально бога из машины. Мне показалось, что такая развязка несколько обессмысливает роман, как художественное произведение, но, вероятно, она придает ему смысл как христианской проповеди. Оценить ее каноничность, мне как далекому от церкви человеку сложно. Могу только сказать, что мне она показалась менее навязчивой и напыщенной, чем у соратника Уильямса — Клайва Льюиса. Впрочем, возможно, просто изменилось мое восприятие: «Космическую трилогию» я читал два десятка лет назад. Как чтение «Война в небесах» — вещь не захватывающая, но легкая и приятная. Авторские (как от рассказчика, так и отданные персонажам) рассуждения бывают занятны, а некоторые жизненные наблюдения, изредка мелькающие в тексте, точны и способны доставить настоящее удовольствие. Портреты героев не отличаются особой глубиной или объемом, но выполнены достаточно яркими красками, чтобы персонажи не сливались в трудноразличимую массу и были запоминающимися. В целом, пожалуй, главное достоинство книги, это стоящий за текстом автор — ненавязчивый, неглупый, неплохо образованный, ироничный, но не язвительный. С таким приятно время от времени поболтать, даже если ты не разделяешь его убеждений.

В свое время книга покупалась в аэропорте для необременительного чтения в дороге. Задачи своей не выполнила — читать было скучно, хотя завязка сюжета мне, в общем, понравилась. Но кроме этой самой завязки ничего достойного внимания в романе нет. Литературно примерно на уровне написанного грамотным школьником сочинения на тему «Как я провел каникулы в мире меча и магии». Какого-то особого веселья или, например, запоминающихся и симпатичных персонажей в «Братстве Конца» тоже нет. В плане юмора это, на мой взгляд, из тех случаев, когда автор ярлычком «юмористического» (или «иронического» как у детективщиков) произведения прикрывает неспособность и нежелание создать нормальный текст — дескать, что ж вы хотите, граждане, я ж всё это несерьезно. Во всей книге забавными показались от силы пара эпизодов — и то забавными, не более. Впрочем, может быть, у нас с автором просто разное чувство юмора. Так что, если прозвище Серый Конец, которым наделен главный герой сего бессмертного творения, кажется вам гомерически смешным — вперед, огребете массу удовольствия.

Вообще читать было интересно, хотя интерес и носил несколько «антикварный» характер. Так иногда листают старые фотоальбомы: надо же, какие тогда прически носили, и прочее в том же духе. Тем более, что роман является одновременно и представителем почившей в бозе советской фантастики и образчиком раннего творчества Бушкова. То, что книга «из раннего», кстати, ощущается достаточно сильно. Герои выглядят довольно слабо отличимыми друг от друга. Диалоги кажутся дико претенциозными — словно за спинами персонажей незримый зал с десятком тысяч зрителей и они постоянно работают на публику, пытаясь выглядеть глубокими и значительными. Неестественной кажется сюжетная линия, связанная с церковниками. Герои сначала преувеличенно страдают от посягательств на свои атеистические ценности, а потом с легкостью необыкновенной отмахиваются от этой проблемы. В целом, однако, литературная техника Бушкова тридцатилетней давности больших нареканий не вызывает. На мой вкус, в плане стиля и композиции «Нелетная погода», хотя и не представляет собой шедевра, еще способна фору дать некоторым работам написанным гораздо, казалось бы более опытными авторами. В целом, главный плюс произведения — помимо его естественной непохожести на все, что пишется сейчас (в том числе, и самим Бушковым) — это размах авторского воображения. Автор легко и довольно изящно завязывает узлы многочисленных тайн вселенского масштаба. Правда, окончательного разрешения они не получают, но не стоит воспринимать это как недостаток. Необходимость существовать и действовать в условиях нехватки значимой информации — это само по себе довольно любопытная социальная и психологическая проблема. Не столь важно, чтобы висящее на стене ружье выстрелило. Важнее, как люди на это ружье реагируют. Описываемые автором реакции, кстати, тоже довольно занятны и представляют собой довольно любопытную проблемку — герои не могут поверить ни в агрессивную сверхцивилизацию, ни в космических сепаратистов. То есть, часть сюжетных линий романа (вольно или невольно) образует как бы «Жука в муравейнике» навыворот — Сикорски не стал ни в кого стрелять, а прочел пафосную лекцию о незыблемости и универсальности гуманистических ценностей. В принципе, это действительно вполне вписывается в господствовавшую в нашей стране тех лет идейную парадигму. Ведь и Стругацкие доказывали тоже самое методом от противного — стрелять нельзя, а надо верить во всеобщую благость. Ну, и где теперь общество, которое позволило себя в этом убедить?

Очень обычный, обыденный даже роман. Авторский слог действительно неплох. Избранная манера изложения самобытна, глаз не режет, смотрится, я бы сказал, мило. Сюжет несколько невнятен, но тут главное не сюжет, главное — нарисовавшаяся в авторском мозгу картинка. На бумагу она перенесена довольно увлекательно, местами забавно, пару раз даже смешно. Тихая грусть и сентиментальное сочувствие к отдельным персонажам в отдельные моменты также присутствуют, то есть авторская палитра довольно разнообразна. Над некоторыми страницами при желании можно задуматься. А можно и не задумываться. В общем, ничего чрезмерного. Бури восторга, которую «Кысь» вызвала при появлении, я не понимаю, но прочитал неожиданно для самого себя не без приятности. Неожиданно, потому что обычно всё вызывающее одобрение у «прогрессивной общественности» нехорошо весьма. А тут — вполне приличная книга. Не выдающаяся, не блестящая и не восхитительная, но и не плохая и даже не посредственная. На полбалла, может, даже на целый балл возвышающаяся над добротным середнячком. К тому же, мне как книгочею всё же импонирует та пламенная страсть к литературе, которую питают герои Толстой, вне зависимости от того, каковы эти герои и куда их эта страсть приводит. И еще два момента хотелось бы отметить. Во-первых, особой антиутопии в «Кыси» я не заметил. Да, описываемое общество неблагополучно, но его неблагополучие весьма далеко от антиутопической завершенности и безвыходности. Львиная доля проблем голубчиков — от того, что живут они в мире, разрушенном глобальной катастрофой, и весьма бедном. Тем, кто видит антиутопию в том, что герои червей за лакомство почитают, хочется напомнить, что современном мире кое-где за лакомство почитают лягушатину, собачатину, термитов и гусениц. Да и что на людях ездят не беда — рикшу разве никто никогда не видел? В общем, по мере развития производительных сил и иной транспорт появится, и, может, даже парламент, хе-хе... А антиутопия — это когда жизнь беспросветна не от того, что где-то там бабахнуло и электричество, телефон и канализация кончились, а от того, что она такой специально задумана, сконструирована, выстроена и никакой другой быть не может во веки веков, аминь. Второе касается времени написания. Несмотря на проставленные автором на последней странице даты, мне кажется, что «Кысь» целиком написана никак не позже Перестройки. Например, непоименованная в романе глобальная катастрофа, породившая мир голубчиков — это явно атомная война. Как раз для позднесоветского общества эта тема была актуальна, а ельцинская Россия жила другими проблемами. Или вот хромированный смеситель, о котором один из героев вспоминает. Ну кто стал бы смесителем хвастаться после пережитого в 90-е потребительского бума? И еще какие-то детали, которые, может, я и не помню уже, но ощущение было однозначное — написан роман лет за десять до публикации, а потом может быть лишь немного отредактирован.

Идея, в сущности, не нова даже для 1974 года. Финал тоже не поражает, отчасти кажется надуманным. Возникает некоторое подозрение, что автор не знал как герою выпутаться из этой истории и концовку слегка притянул за уши. Однако обыграно все очень весело и читать было интересно. Единственный раз, когда автору изменило чувство меры — это при описании событий в психиатрической клинике. В отличие от поступков других персонажей поведение врача и медсестры выбивается из общей канвы событий, объясняющихся основным допущением, положенным в основу «Слухов обо мне», и выглядит словно бы случайно сыгранным куском из абсолютно другой пьесы.

Поскольку о входящих в сборник произведениях я уже написал — о каждом в отдельности, попробую не повторяться и вкратце сказать об антологии как таковой. Если говорить об основном впечатлении, то это разочарование. В общем-то, я не ожидал ничего чрезмерно гениального, но по крайней мере рассчитывал на пару вечеров увлекательного чтения. Увы, не судьба. В немаленьком сборнике в конце концов заслуживавшими потраченного на них времени я счел только рассказ Михаила Успенского и повесть Марии Галиной. Можно также выделить добротно, но без огонька сделанный рассказ Леонида Кудрявцева. Ну и Андрею Белянину огромное спасибо за то, что он написал всего 7 страниц печатного текста, а не 158 как Владимир Аренев, например. Больше никакого позитива не было.

Одно из (двух) лучших произведений в антологии «Ведмачьи легенды». Кратко, просто, весело. Основной компонент этого блюда — постоянный авторский стёб. Автор насыщает страницы довольно многочисленными хохмами, не то, чтобы гомерически смешными, а просто довольно удачно создающими читателю настроение. За ними даже не видно, что концы в сюжете связаны не слишком старательно. Тем не менее, грани за которым текст превращается в откровенный гротеск, нелепицу, автор не перешел, почти соблюдя меру. Лично мой глаз резанула только латынь, да незамаскированное использование реальной легенды. И то, и другое резко повышает условность описываемого мира. А я люблю, когда вымысел всё же притворяется реальностью. Вряд ли у меня когда-нибудь возникнет желание «Одноглазого Орфея» перечитать, но при чтении удовольствие было несомненным.

Повесть о каких-то людях, которые отправились куда-то зачем-то, потому что что-то им было нужно. В дороге с ними что-то приключилось, кто-то им повстречался, но куда-то они все же добрались и что-то нашли. И все это даже чем-то закончилось, хотя и как-то не так как кто-то ожидал.

Авторское изложение таково, что за описываемыми персонажами и событиями наблюдаешь словно через неимоверно мутное стекло. Где, куда, когда, откуда, почему, зачем и как — буквально обо всем этом автор благополучно предоставляет догадываться самому читателю. Естественно, кое о чем можно догадаться, но догадки эти так и остаются неполными просто потому что автор не дает достаточной информации. В итоге, для меня даже вопрос о том, что из себя представляют ключевые герои — один это человек или все же четыре разных и если четыре, то какого рода взаимосвязь между ними существует, остался открытым. О прочем и говорить-то не стоит. Вдобавок к принципиальному нежеланию автора делиться с читателем своим, очевидно, гениальным замыслом, язык, которым повесть написана, нарочито (мне показалось, что нарочито) темен, что тоже не увеличивает удовольствие от чтения.

Во всей это мути пару раз попадаются недурственно выписанные эпизоды (мне, например, понравилась первая беседа с доктором ван Гаалом). Но эпизоды эти коротенькие, на одну-полторы странички максимум. Они показывают, что, в принципе, автор писать нормально способен, но то ли не хочет, то ли у него короткое дыхание и больше, чем на полторы странички его не хватает. Кроме того, придуманный автором мир (насколько удалось о нем догадаться) довольно занятен. Вроде бы. С другой стороны, нет никакой гарантии, что догадался я правильно.

Если бы повесть не была частью уже почти прочитанной антологии, читать я бы ее просто не стал. В самом деле, открываешь текст и на тебя сразу — Афганистан, революция в Польше, русские оккупанты. И не сказать, что автор становится в позу обличителя. Нет, он делает вид что объективен и даже рассуждает от лица главного героя (он же рассказчик) о том, что не всё так однозначно. Но дело в том, что эти его рассуждения выглядят бледно, а то и просто теряются на фоне огромного количества шпеньков в сторону России. Шпеньков мелких, но размер-то, как известно, не важен. То нам рассказывают, как командир испугался проверить что за стрельба недалеко от части и послал вместо себя необстрелянного солдатика на возможную смерть. То сообщают, что особист героя не взлюбил за отказ стучать на товарищей и теперь копает под него, сволочь, копает. Это все мелочи, но они густо усеивают небольшое по объему произведение, и впечатление о русских в результате создается вполне однозначное. Умом читатель, конечно, понимает, что и поляки, например, ничем не лучше, а то и хуже, но про поляков он понимает, а про русских ему наглядно показывают. Чтоб вполне определенный образ остался. И мне этот образ не понравился. Еще больше не понравилось, что создан он на экспорт, для издания в Польше.

Если оставить в стороне идейное наполнение, то технически повесть смотрится лучше многих других вещей в антологии (что само по себе не такой великий комплимент, ибо большая часть антологии — увы, откровенный хлам). К категории «для обязательного прочтения» я бы ее не отнес, тем не менее, она вполне читабельна. Сюжет не так уж нов, но выстроен достаточно грамотно чтобы увлечь читателя. Первая половина текста чуть-чуть с перебором многоречива (ну а как же иначе, нужно же обязательно рассказать, что когда поступил звонок с сообщением о смерти Брежнева, разбуженный начальник караула сказал: «Звонят из-за всякой ерунды» и т.п.). Слог, стилизованный под доверительный разговор, слегка неровен и сумбурен, временами «внутренняя речь» героя перебивает события совершенно неуместно. Если это эксперимент, то бог с ним, если автор всегда так пишет — читать его может быть трудновато. Мораль в сей басне также присутствует, может, она не нова, но в целом повесть предоставляет материал для размышлений, например, о том что же на самом деле не дает людям жить в мире друг с другом.

Все же впечатление от прочтения осталось скорее неприятным.

Помнится, я прочел первые две книги горианского цикла совершенно неизвестного мне на тот момент Джона Нормана в старшем школьном возрасте. Т.е. где-то лет в 16-17. И был страшно возмущен. Я тогда верил в равенство и неотъемлемость прав, был убежденным аболиционистом и любая дискриминация по любому признаку казалась мне недопустимой. Не то, чтобы я разуверился в равенстве. Просто я перестал считать, что следует придавать значение любой писанине, особенно явно коммерческого характера. Я совершенно не думаю, что автор «Тарнсмена» реально считал желательным или уж тем более практически возможным тотальное закабаление женской половины человечества. «Рабство» в его романах имеет совершенно отчетливый сексуальный окрас. Максимум, профессор является тематиком и играет во что-то подобное в собственной спальне, но я не удивлюсь, если и того нет. Просто Норман сыграл на интересе публики к совершенно определенным сторонам жизни, нашел изюминку, которая позволила ему благополучно продать три с лишним десятка томов не обладающего особыми литературными достоинствами и выглядевшего архаично даже на момент самого первого издания продукта. Ведь завязка сюжета и антураж «Гора» цельнотянуты из «Марсианского цикла» Берроуза, стартовавшего аж до первой империалистической войны. В общем, возмущаться романами Нормана и, тем более, делать автора «непечатным» — очевидная глупость. Хотя литература, конечно, ничего от изъятия из нее горианских историй не потеряет.

Бывает так — вроде и рецептура соблюдена, а блюдо получается не то, чтобы скверным, а просто никаким. Это, увы, тот самый случай. Придраться в «Балладе о драконе», по большому счету не к чему. Неплохой язык, достаточно стройная композиция, без алогичных или лишних деталей, классической простоты сюжет — вполне сгодился бы для одного из ранних рассказов Сапковского, выдержанный темп повествования, но вот результат производит впечатление чего-то пресного. Может, приключения не слишком захватывающие, а, может, Леонид Кудрявцев слишком уж серьезно рассказал эту простенькую историю, но каких-то ингредиентов в итоге для увлекательного рассказа не хватило.

Антураж повести почему-то напомнил не столько Сапковского, сколько Бушкова: морская романтика, циничные, но по понятиям мужики, Манускрипт Кракена, путешествия толпой и Всякая Непонятная Фигня, с которой герои по пути сталкиваются, и которая никакого объяснения не получает. Естественно, само по себе это не недостаток, хотя у Бушкова, на мой вкус, всё живее и интереснее. Основная проблема повести — мотивация персонажей. Она выглядит противоестественной чуть менее, чем полностью, и в главном, и в мелочах. Тянуто за уши объяснение того, почему герои стали пиратствовать. Никак этого не требовалось для достижения стоявшей перед ними цели. А зачем они постоянно врут нанятому ведьмаку и играют с ним в какие-то детские загадки? Ведь если приглашаешь специалиста, ему можно не рассказать всей правды, но изложенная версия должна быть изначально к правде приближена, настолько насколько это в принципе возможно. Иначе и специалист не сможет адекватно к выполнению задания подготовиться и недоверие между нанимателем и нанятым успеху не способствует. А герои Аренева врут. Причем, причин, которые заставляют их врать, я в упор не вижу. Если они и были, то автор забыл мне о них рассказать. Хотя я полагаю, что их не было. Это просто неуклюжая попытка создать интригу и держать читателя в напряжении. Напряжения не вышло, вышло недоумение.

А как вам пират, «очень напуганный» при виде повесившегося мальчишки? А с чего вдруг грабители и убийцы, потратившие много лет на достижение своей цели, достигнув ее проникаются толстовским духом ненасилия и всепрощения? Да и вообще центральный конфликт произведения выглядит каким-то нелепым. Я не то, чтобы в него поверить не могу, а даже не стану и пытаться, и наверняка сам автор этого от читателей не ждет.

Авторское изложение частенько производит впечатление сумбура. Разговаривают, например, два персонажа. И один другого вдруг, вне связи со всей предыдущей беседой, спрашивает: «А кашалот?» Первая твоя мысль — а почему не бегемот или элефант? Через пару секунд ты вспоминаешь как зовут второго собеседника и до тебя доходит, что это такая «изящная» отсылка к «Моби Дику». Но вопрошавшему-то о кашалоте вроде как узнать было неоткуда — вот и гадай, мысли собеседника он прочел или всё того же «Моби Дика».

Из плюсов — неплохое владение автором собственно ремеслом рассказчика. Читается текст достаточно легко, без напряжения.

Прежде всего с художественной точки зрения — это не литература. Вообще. Это романизация RTS или командно-штабной игры, быть может, но не более. Язык автора тяжел, текст тягомотен. Сюжета, в том виде в каком он должен быть во вроде бы как бы романе, нет. Есть обозначающие направления удара стрелочки, которые автор рисует на карте. Героев тоже нет. Есть фигурки, которые автор по упомянутой карте передвигает, чтобы она не так одиноко выглядела. Смысла нет тем более. Ведь что хотел донести автор до читателя? Что союзники были циничными сволочами, готовыми на сговор даже с нацистами ради гегемонии в Европе и мире? Что Советский Союз даже при таком раскладе выиграл бы войну? Мысли неплохие, но вот хоть убей, в книге их разглядеть сложно. Додумать можно, а разглядеть — увы. Зато отчетливо в ней просматривается стандартный набор антисоветской чернухи: стукачи, СМЕРШ и втихую убивающие друг друга советские моряки. Эпилог вообще производит впечатление какой-то неадекватности. Ну какое отношение Украина, считающая себя наследницей УНР образца 18 года и чествующая УПА, имеет к украинцам, сражавшимся в рядах Красной Армии? К чему эта истерика, да еще и поданная от лица ветерана войны? Плохо и, увы, к патриотизму не имеет никакого отношения. Ни к «казенному», ни к настоящему.

Первоначально этот текст с веющими со страниц усталостью и легкой грустью хорошо лег на мое настроение. Потом показалось, что автор все-таки перебрала с драматическими эффектами, впрочем, в реальности драматические эффекты присутствуют даже в большей степени. Вопрос лишь в том, насколько старательна на самом деле должна быть литература в отображении реальности. В целом вещь крепко сбитая, мрачная, но не впадающая в чернуху, а это плюс. Занятно также, что то, что пан Сапковский выразил в пяти объемных романах у госпожи Галиной уместилось в маленькую повесть. Хотя, возможно, именно потому и уместилось, что существует бэкграунд из упомянутых пяти томов. Сверхоригинальных мыслей повесть в себе не несет, просто еще одно напоминание, что жизнь — тяжелая и несправедливая штука, но пока живем надо жить, а потом другие будут жить без нас, если вообще заметят наше исчезновение. Несмотря на существенную разницу декораций отчего-то напомнило «Мамашу Кураж и ее детей».

Беспощадная попытка поюморить, игнорирующая первоисточник, вкус и здравый смысл. Сюжет... В рассказе он присутствует примерно так же, как и в джойсовском «Улиссе». Если именно на этот образец автор ориентировался, то его постиг успех. Юмор... Скажем так, в очень щадящей концентрации. Лопнуть от смеха вам не грозит, автор об этом позаботился. С другой стороны, сказать, что его нет вообще — значит погрешить против истины. Он есть, и еще свою роль сыграет. В общем, текст на крепкую, уверенную четверку. Но! +1 балл за краткость. И еще +1 балл за «шмароглота, промышляющего в основном невинными девицами».

Давненько я не читал ничего из Владимира нашего Васильева, а тут совершенно случайно попала в руки антология «Ведьмачьи легенды» и там, натурально, «Цвета перемирия». И я прочел. И задумался. Вот ведь удивительное дело — Васильев пишет давно, много, на разные темы, зачастую в соавторстве, неплохо публикуется, а никакого творческого роста у него не заметно. Как году к 1997 прокачался с уровня «школьник» до уровня «вчерашний школьник», так в этом классе счастливо пребывает и посейчас. И ведь, в сущности, автор отнюдь не лишен способности придумать что-нибудь эдакое, но вот делать с эдаким что-то мало-мальски уместное он, похоже, никак не навострится. Вот и в повести из ведьмачьей антологии та же беда. Начинается она с чрезмерно затянутого для такой небольшой вещи вступления. Автору, видимо, конвенты, слёты, вот это вот всё близко и дорого. Возможно, паре десятков из его друзей, живущих той же субкультурной жизнью, также будет приятно об этом почитать, может быть, даже узнавая себя в героях. Но зачем это всем остальным? Ни уму, ни сердцу. Потом долго ли, коротко ли, начинается интрига. Интрига косоватая. Зачем преступление понадобилось именно тому, кому оно понадобилось, автор оставляет читателя в неведении, похоже, он и сам не слишком этим заморачивался. Ну мочканули чувачка и мочканули, не бывает разве такого? Мотивы нам не надо, главное, какой куртофан с кепариком герой по итогу расследования заимел. При этом за самим расследованием следить неинтересно — герой заранее знает, что искать, и именно то, что ищет, он и находит. Однако возникает вопрос — на кой в сюжет влезли целых три (!!) следователя в компании прокурора с помощником (!!! — ну, ладно, другой мир — другие правила), если преступление за них раскрывает кто-то пришлый, а они ему только в рот заглядывают? У Конан Дойля даже Лестрейд с Грегсоном куда больше инициативы проявляли. Поимка преступника вообще шедевральна. Скорбный разумом злоумышленник так и остался бы нераскрытым, но дернул его черт пытаться подставить совершенно незнакомого мужика. Подставляемый же оказался не промах и малоумного интригана на раз-два разоблачил. Добавим к этому из пальца сосанному сюжету неестественные ситуации, реплики и поступки. Ну, вот вы, читатель, если начальник пошлет вас нанять крутого специалиста, случайно наткнувшись на постороннего бомжа, будете кидаться на него, душить и размахивать помповым ружьем? А герои Васильева будут. Причем ни для чего. Ни им самим, ни сюжету этот удивительный поступок не нужен. Честное слово, странно выглядит все это выйдя из-под пера человека, впервые опубликовавшегося аж двадцать восемь лет назад.

Путеводитель по Истории Будущего от Майка Резника. Масштабно. Узнаваемо — вселенная Резника имеет свою собственную, не похожую на остальные физиономию, и это ее главное достоинство. И все же книга не впечатляет. Иллюстрирующие взлёт и упадок человеческой империи новеллы суконны, не поражают воображения и не блещут остроумием. Да, Резник строил свою историю с гораздо большим размахом, чем Хайнлайн, Герберт или Азимов, но, в сущности, ничего особо «космического» в его построениях нет. Почти бухгалтерское перечисление сменяющих друг друга форм правления без потерь можно было бы втиснуть в куда более узкие пространственно-временные рамки, обойдясь одной планетой вместо тысяч звездных систем и парой столетий вместо десятков тысяч лет. Некоторое влияние азимовской «Академии» просматривается в стремлении выделить «узловые моменты» истории, однако, обоснование их значимости выглядит значительно менее убедительным, чем у предшественника. В итоге после прочтения «Рожденного править» запоминается только финал с окончательной деградацией и гибелью человеческой цивилизации — и то скорее эмоция, чем конкретная картина, нарисованная автором. Sic transit, и всё такое.

Для дебюта — а насколько я понимаю, это именно дебютный роман, вещь просто отличная. Структурно разделена на две части, связанные между собой достаточно условно. Первая часть — довольно стандартная приключенческая сайнс фэнтези с прекрасной девой, злодейскими злодеями, нелепыми батальными сценами и Невероятным Подвигом. Почти позавчерашний день фантастической литературы, но спасает легкость авторского стиля и неплохо прописанный мир. Вторую часть тоже нельзя назвать чрезмерно оригинальной, однако автор демонстрирует развитую фантазию и умение рассказывать занимательные истории — за прохождением героя чередой альтернативных вариантов реальности следить интересно. Роман удался композиционно — каждая альтернатива прописана достаточно подробно, но не затянуто и прискучить не успевает. Некоторые попытки «социальной философии» выглядят детски, но само желание нагрузить легкий текст дополнительным содержанием заслуживает одобрения. Плюс, автору хватило чувства меры, чтобы не становиться в позу пророка, и его концепции не раздражают. В финале присутствует даже некий моральный выбор. На мой вкус, перспективный автор, за дальнейшим творчеством которого (если оно будет) можно и последить.

Рассказ безмерно... ээээ... странен. Автор отчего-то искренне убежден, что мощь интеллекта особи определяется не способностью разрешать поставленные перед ней задачи, а умением двигать предметы взглядом и выполнять другие фокусы в подобном же духе. В общем, у кого телекинез, тот и умнее, по мнению Юрия. С тем же успехом можно считать умнее того, у кого ружье... На этом феерическом тексте знакомство с творчеством «рационалиста и космополита» для меня началось и закончилось.

Лучшее произведение Никитина. Этой небольшой повестью (мне представляется, это всё-таки повесть, а не рассказ) задана планка, выше которой Юрий Александрович не поднимался ни до, ни после. Конечно, все фирменные признаки «никитинской» прозы сохраняются и здесь — корявый язык, восхитительная прямолинейность в изложении авторской позиции (это, как сказал бы поэт, «простая повесть, честная как топор»), ходульный сюжет и картонные персонажи. Однако в «Десанте» автору удалось главное — создать мир, который, может, и не блещет особой оригинальностью, но насыщен (пусть не столь многочисленными, зато яркими) деталями, делающими его живым, интересным и обладающим внутренней логикой. Больше в повести интересного нет ничего, но, учитывая малый объем, ее вполне можно прочитать хотя бы только ради этого.

Типичный представитель той разновидности литературы, которую кто-то из наших критиков остроумно назвал «предвыборной фантастикой». В принципе, во всех книгах позднего (т.е. после 1991 года) Булычева патриоты, коммунисты и государственники — главные враги рода человеческого. Просто в рассказе про «Будущее начинается сегодня» это идея освобождена от каких-либо примесей абсолютно. Сегодня вечером скажи «Великая Россия», а завтра с утра, глядишь,

На самом деле, идея поместить мертвых кровососов в Советскую Россию тридцатых годов прошлого века не так уж плоха. Она оригинальна, а это главное. Вполне допустим и герой-американец. Почему бы и нет? В конце концов, в тот период в СССР действительно активно приглашались зарубежные специалисты, в том числе, и из США. Проблема несколько в другом. Прежде всего автор слишком старательно следовал антисоветским штампам, отчего книга и ее главный герой-иностранец временами производят неприятное впечатление. Кроме того, «Псы Вавилона» довольно объемная вещь со сравнительно большим числом персонажей и попытками экскурсов в историю. На этом материале отчетливо видны недостатки Атеева-литератора: бедноватый язык, упрощенный, «газетный» стиль повествования, неумение создавать ярких, интересных персонажей. Все же достоинств книга не лишена. Помимо оригинальности замысла к ним можно отнести занятную трактовку происхождения упырей (увы, в сюжете она никакой роли не играет, так и «не выстрелив») и ироничный финал, лично меня несколько позабавивший. Ну, и упрёки в «малом динамизме» не слишком обоснованы. Действие начинается без чрезмерно затянутого вступления и на протяжении книги нигде не «застревает». Просто перед нами не авантюрный роман, а роман ужасов, в котором атмосфера важнее поступков персонажей. Для своего класса «Псы Вавилона» вполне даже динамичны.

Очень хорошо помню этот небольшого формата томик в черном переплете (суперобложки у приобретенного мной экземпляра не было). В то время отечественная фантастика была зверем редким, и я купил его не раздумывая, хотя творчество автора практически не было мне знакомо. И, кстати, не был разочарован. Может, это удивит читавших более поздние вещи Иванова, но секса в трех вошедших в сборник повестях практически не было, а либерализм головного мозга у автора еще не вошел в терминальную стадию и был вполне сносен. Меньше всего мне понравилась «Пока стоит Лес». Она показалась блеклой и по большому счету бессодержательной. Но сама идея столкновения живущего в гармонии с природой безвластного общества и тоталитарной индустриальной Империи довольно интересна. Особенно для начала девяностых. «Двое» — убойный, но довольно удачный коктейль из подражания Стругацким, фэнтези и истории о параллельных мирах с интересным вариантом попаданчества, заправленный некритичной дозой общечеловеческих ценностей. «Крылья гремящие» — отличный, по крайней мере, на мой тогдашний вкус, образчик фэнтези с динамичным сюжетом и толикой средневековых политических интриг. До сих помнится образ эмигрировавшей в Западную Европу бабы-яги, сетующей, что на Руси «любой крестьянский сын норовит окорот сделать», и умирающая нежить, напутствующая главного героя словами: «я мертв, но ты хуже». Вероятно, какие-то огрехи в повести были, но тогда я их не заметил, а сейчас перечитывать недосуг. Как ни странно, у Сергея Иванова были задатки очень неплохого писателя. Итоговая оценка за «Лес» — 6, «Крылья» — 8, «Двое» — 7. Среднее арифметическое: 7 баллов. И +1 балл — бонус за время публикации и мои приятные воспоминания.

Забавная книга. Забавная и оставляющая после прочтения несколько странноватое ощущение постигшего автора поистине эпического фейла. Он на полном серьезе писал антиутопию, в которой по-честному собирался рассказать, как ужасно и омерзительно жилось бы в мире, в котором СССР не только не распался, но даже и вдруг подмял под себя европейские страны аж до Ла-Манша. Старался, придумывал, хотелось ему посмачнее плюнуть в советскую действительность. А в результате получилось, что придуманный мир всего-навсего был бы ничуть не лучше России девяностых. Была бы там та же самая преступность, коррупция, шлюхи, наркоманы, нищета большей части населения... А хотя нет. Горячих точек и локальных войн же не было бы. Значит, даже порожденный сознанием давным-давно свалившего за рубеж гражданина победивший тоталитаризм был бы хотя бы местами спокойнее и благополучнее «демократии». Ну, впрочем, с экологией у них там похуже, хоть на чем-то удалось Бенилову оторваться, хотя и экологические проблемы в «1985» ужасающего впечатления по своему описанию не производят. В общем, отличная эпитафия, на мой взгляд. Но не советской власти, а ровно наоборот — ельцинизму.

Несколько удивлен обилием и резкостью отрицательных отзывов. Правда, сам я роман читал несколько лет назад и детальной рецензии дать не смогу. В чем правы предыдущие рецензенты — «Завещание ночи» вещь абсолютно проходная, мистический боевичок на заданную тему, и наверняка именно как таковой она и писалась. Книга достаточно динамична и ненапряжна, в самый раз, чтобы убить вечер-другой. Каких-то ярких образов или эпизодов, глубоких мыслей и тому подобного она не содержит, но этого от такого рода литературы и не требуется. Единственное, что мне самому по-настоящему не понравилось — это разбавляющие сюжет «исторические» главы. Они скучноваты и только тормозят действие. В целом, неплохой чисто развлекательный роман для любителей мистики.

Если сформулировать вкратце итоговое впечатление, то: средняя книга. По всем параметрам. Ругать особо не за что, хвалить желания тоже не возникло. Есть некоторое субъективное разочарование — от этого автора и от этого сюжета я ожидал несколько большего. Наталья Резанова поставила перед собой достаточно интересную задачу: реконструировать процесс возникновения и механизм функционирования своеобразного государства, изображенного Стругацкими в «Обитаемом острове». Почему-то, однако, решать ее она взялась самыми что ни на есть минималистскими средствами. Казалось бы, какой просто для воображения — глобальная война, окончившаяся глобальной катастрофой, заговор, переворот, диктатура, выстроенная на тотальном зомбировании населения. Книгу можно было наполнить именами, событиями, наименованиями ведомств, но Резанова пишет только о том, без чего уж совсем нельзя обойтись, без чего картинка не сложится. Рассказывая о войне нам показывают лишь будни захолустной военной базы, рассказывая о заговоре Отцов — лишь последнее заседание заговорщиков в ночь перед переворотом. О самом перевороте повествуется двумя-тремя скомканными абзацами из которых следует, что все были под волновым кайфом и потому никто ничего не запомнил. Неужели автору самой был неинтересен, например, бэкграунд анонимных диктаторов? Свое полотно она рисует словно исключительно пунктирными линиями. Главный герой показан в трех ипостасях: вот он юноша пухлый со взором горящим, вот — заговорщик, готовый положить жизнь на алтарь отечества, а вот — человек-гнойник, которому вовсе не сочувствуешь, когда пуля вышибает ему мозги. Зачем, почему? Как происходили эти превращения? Читателю предоставлено догадаться самому. Еще один момент, текст, вполне ровный и легко читающийся, не захватывает. Не возникает эффекта погружения. То ли в силу пунктирности повествования и схематичности подавляющего большинства героев, то ли потому что никак не удается с кем-то из героев себя отождествить. Не вызывают они сочувствия. Интрига закручена вокруг своего рода противостояния между Волдырем и Странником, но Волдырь ни в чем не вызывает симпатии, а Странник... Невозможно, на мой взгляд сочувствовать человеку, которого даже автоматной очередью в упор не прошибешь. Впрочем, пара образов (что характерно — женских) автору удалась — это Гранд-дама и Рада Гаал, характер которой существенно изменился в сравнении с обрисованным Стругацкими. Эти персонажи выглядят живыми и, я бы даже сказал, перспективными. Но зачем они в книге — совершенно непонятно. Автор их придумала, но в дело, по сути, так и не пустила, если исключить их из сюжета — не поменяется совсем ничего. Слаб на мой вкус эпилог, написанный словно по принципу «чтоб было». Рассуждения на тему «они вправе ненавидеть нас, но мы все равно будем продолжать делать, то что делаем» выглядят банально и ощущения, что «не так все однозначно» не добавляют. А ведь это тоже интересный вопрос. Тот же Сикорски, что им движет? Зачем человек из чистенького мира копается в грязи, плетет интриги, подставляет и убивает? Действительно верит, что это его миссия? Или просто не нашел другого места в жизни, вроде как Каммерер, зависший в Свободном поиске? Или еще что-нибудь? Нет ответа, даже и вопрос на страницы романа не просачивается, хотя Странник — один из ключевых персонажей. Вероятно, отчасти причины всех этих недостатков кроются в первоисточнике. Читая «На то они и выродки» несколько раз ловил себя на мысли, что изначально придуманная Стругацкими схема грешит примитивностью, годится только для памфлета, но все же для Резановой этот роман — скорее неудача.