Лигр. «Девушка с родинкой на плече» Игоря Вереснева написана по мотивам романа «Ведьмин век». Кстати, именно этот канон стал самым популярным на конкурсе рассказов по мотивам, объявленным 2 года назад. И, если мне не изменяет память, почти во всех текстах по мотивам авторы целиком и полностью становились на сторону ведьм, что печально, на самом деле.

В романе Дяченко две линии — линия ведьмы и инквизитора и линия нявки/ чугайстера. В рассказе Игоря Вереснева больше внимания уделено все-таки линии нявки и это не удивительно, потому что с ней связана очень яркая смысловая оппозиция — живое/ мертвое, в то время как конфликт ведьмы и инквизитора опирается на менее значимою оппозицию мужское / женское.

Рассказ о нявке органично вписывается в зомби-тематику, которая уже давно является мейнстримом фантастики.

Конфликт рассказа Вереснева опирается на традиционную оппозицию

Рассказ имеет детективную составляющую и вывод:

Поклонникам романа «Ведьмин век» он должен понравится. Мне же в рассказе не хватило некой изюминки, того поворота, который сделал бы художественно значимым обращение к первоисточнику, не хватило амбивалентности, присущей роману Дяченко: да, жалко ведем, да, инквизиторы делают грязное дело, но стихия ведьмы — это смерть и хаос, которые нельзя приручить. Умирить этот конфликт может только чудо или любовь.

Рассказ Ники Батхен "Что мне дорого?" написан на основе романа «Медный король». Но мир условного средневековья, изображенный в каноне, постарел? повзрослел? Вступил в постиндустриальную фазу? Но идол медного короля все так же готов забрать у человека самое дорогое, а человек все так же мечтает о несбыточном. Или уже не так?

В основе рассказа конфликт материи сына — «особенного» мальчика, который, как кажется не способен ни на любовь, ни на сочувствие. Не просто вредный подросток, но подросток с явными душевными патологиями. Боль для матери. Наказание за грех. Опасность для мира. Человек, который не ведает о том, что между его «хочу» и исполнением желания лежит целый мир живых и настоящих людей.

Изящество рассказа в том, что

Повесть «Кон» — одна из самых сильных, самых нестандартных вещей Дяченко.

Это, с одной стороны, рассказ о суровых законах искусства, о божестве Театра, который находится по ту сторону добра и зла и дает своим верным адептам — тем, кто не побоялся рискнуть и все поставить «на кон» — славу, вдохновение, вечную молодость. Но и требует жертв, одна из которых — остановка в развитии. Тот, чей спектакль понравился живому театру — Кону, чью премьеру он примет благосклонно, будет снова и снова блистать в этом спектакле, но только в этом и только на «волшебной» сцене. А тот, чей «творческий продукт» не понравится Кону, кто с треском провалит спектакль — навсегда останется неудачником. Умрет, сойдет с ума , но не будет больше актером, режиссером, сценаристом.

История, рассказанная Дяченко, имеет два плана. Это и притча об искусстве, и рассказ о художнике, который борется за свое право быть в искусстве, идет к цели, преодолевает невероятные препятствия чтобы... А вот тут будет спойлер:

К сожалению, в финале Дяченко несколько смягчили этот острый поворот мысли, который вряд ли снискал бы популярность у публики,

А сейчас будет минутка саморекламы.

Когда я решила написать вольное продолжение этой повести для сборника «Лигр», я поняла, что в «фанфике» нужно использовать то, что было на втором плане в тексте мэтров, а именно — пьесу. Тимур Тимьянов делает новаторский вариант «Трех сестер» Чехова, но содержание этой постановки на самом деле не так уж важно для развития конфликта в повести.

Значит, в тексте по мотивам нужен особый спектакль, содержание которого будет важно, будет интриговать и провоцировать. И я поняла, что это должен быть спектакль об Иисусе Христе.

За основу я взяла знаменитый мюзикл «Иисус Христос — суперзвезда», немного изменив некоторые моменты. Я попыталась представить себе, как этот спектакль будет выглядеть на сцене Кона. Будет ли это провал или триумф? Что произойдет с актерами, с режиссером, со зрителями? Каково это — изображать Иуду? Каково это — умереть на сцене?

Что получилось — судить читателю. Надеюсь, таковой у сборника будет.

Роман написан в достаточно традиционной... Нет, не так. Роман написан внятным языков, все сюжетные ходы в нем прозрачны, логичны, очевидны для восприятия. И все-таки этот текст вызывает некое внутреннее напряжение, как раз таки свойственное неформатным текстам, так что его номинация на премию «Новые горизонты» вполне логична.

Неудобен и неприятен герой этого романа.

Человек, который с самого начала повествования не видит для себя иного выхода, кроме того, чтобы стать предателем. Глядя на происходящее глазами этого человека нельзя усомниться в том, что у него не было иного выхода. У него дети. Они хотят есть. Они хотят жить. И если для того, чтобы жили дети, их отец должен стать посредником между человечеством и его палачами... Что ж... Се, как говорить, ля ви.

Нет, роман «Оковы разума» — это отнюдь не апология предательства. Это честный взгляд на обывателя. Это констатация факта: есть испытания для обывателя невыносимые. Обыватель не способен на подвиг. Даже если этот обыватель профессор филологии.

Лингвистический элемент в тексте интересен, но я, честно говоря, не берусь судить, насколько рассуждение о свойствах инкорпорирующих языков прозрачны для неспециалиста. В любом случае, НФ с лингвистическим фантастическим допущением — не столь частое явление.

Мне показалось, что роман был бы глубже и интереснее, если бы враги человечества были бы менее картонными.

Запоминается «иная» метафора: время в представлении пришельцев не течет, а расширяется... Непонятно, что это значит, но звучит очень инопланетно.

Роман Марины и Сергея Дяченко «Луч» номинирован на премию «Новые горизонты», в связи с чем, на фантлабе разгорелась дискуссия о том, что роман слишком прост и не дотягивает до былых дяченковских глубин или высот.

Про глубины вопрос, на самом деле, тонкий, потому что у разных читателей список лучших текстов разниться довольно сильно. Мне, например, абсолютным пиком их творчества видится роман «Армаггед-дом», чуть уступает (а может быть и нет) «Пандем». А любимый многими «Ведьмин век» кажется лично мне проходной вещью. «Вита Ностра» переоцененная, «Цифровой» -недооцененный. На мой взгляд. Когда авторы сделали так много и на таком уровне, упрек в том, что «не дотянули» всегда будет справедлив в той или иной степени.

Второй упрек в том, что роман простоват. Да – на уровне фантастического допущения. Оно тут нулевое по степени новизны.

Нет – на уровне проработки идей. Вот об идеях-то я написала в рецензии на книгу, которая, если все будет так, как планируется, выйдет в свет в июньском номере журнала «Знамя».

Дяченко написали роман о том, что любые смыслообразующие дискурсы, которые предлагает человеку культура – это циничная манипуляция. Они мастерски разоблачают те жизненные сценарии, которые, вроде бы, должны дать ощущение осмысленности происходящего, и начинают с самого сильного: религиозного. И о религиозном аспекте этого романа я тоже написала.

И о недостатках сюжета, которые есть, но их на порядок меньше, чем в романе «Живые и взрослые», например, где сюжет порой откровенно хромает. При том, что я нахожусь под большим впечатлением от романа Кузнецова и считаю его появлением – значимым событием и для мейнстрима, и для фантастики (если угодно, социальной).