Как правило, от книги, о которой наслышан, ожидаешь многого. Слоган «против глупости сами боги бороться бессильны» рисовал в воображении что-то невероятное, прикосновение к которому перевернет жизнь. Именно поэтому, добротный роман про интересно придуманные взаимоотношения между измерениями не вызвал удовлетворения, и, может даже немного разочаровал.

Что касается общего впечатления, то, как всегда продуманность Азимовым в сюжете всех мелочей на высоте. Правда, при прочтении опять сложилось ощущение, что тебя ведут на поводке как слепого щенка, во что и заворачивают всю интригу романа. Ну и уже привычная недосказанная пустота окружающего мира, которую с усилием стараешься хоть чем нибудь наполнить.

Очень хорошее начало какой-нибудь книги. Интересно придуманный мир, состоящий из лабиринтов внутренних миров людей (у каждого своих: парк-лабиринт, церковь, комната с телевизором или просто стена), связанных при помощи интернет технологий. Разносторонний компот героев, способных и на латыни прочитать и по морде дать – в общем, предстать пред чем-то О-го-го, и по очереди умереть. Но сложилось ощущение, что развернуть эту идею к какому-то результату – времени, сил или желания не хватило. Неадекватные нотки в поведении героев были быстренько объяснены чем попало, а конечное всеобщее блеяние, с уже привычной отсылкой к Лао-Цзы, воспринимается как издевательство: «That’s all folks, ребяты, мне делами заниматься нужно».

Несмотря на неспешное повествование и ограниченное пространство повесть буквально взрывается внутри и почти физически чувствуешь оставленный на сердце шрам. Ребенок, воспитанный свернутой цивилизацией, не осознающий трагедию своей семьи, но интуитивно тянущийся к родному. Исследователь, который жаждет войти в контакт с этой цивилизацией. Майка, которая имеет своеобразные, не сказать что не правильные, но нестандартные, понятия добра и зла. Эти трое стали жерновами для главного героя, который не являясь двигателем развития событий, все пропустил через себя. Пойдя за всеми сразу, он, как и я, еще долго будет разбираться в своих чувствах.

В моем счастливом советском детстве выбросить жеванную жевательную резинку было преступлением. Ее бережно хранили в фантике, периодически «заряжали» в сахарнице и разукрашивали кусочками грифеля от карандаша в разные цвета. Да простят меня поклонники сэра Мак..., то есть Кофа Йохи, но в Горе ничего не изменилось — эту клетчатку я уже жевал. А с момента как в кадре появился знахарь, можно чертить прямую к финалу. Идешь по ней и удивляешься – зачем? Ага! Кусочек сахара!

Пожалуй, дефицит интересных книг благоприятно влияет на расширение кругозора.

Отчасти фантастично. Отчасти реально. Каждый сам выбирает спутницу и жизнь. Поверив в счастье можно обрести и тенистый сад, и покой в душе, а, не поверив, можно отдать душу подземке. Мне кажется этот рассказ гимн нашим женам. Будит теплые чувства и предостерегает.

В историях Рея Бредбери почему-то часто возникают вопросы, что будет дальше, и кем станут его персонажи? События в рассказах подводят их к переломному моменту жизни, и эта детективная история с элементами копания в сошедшем с ума человеке – не исключение. Продолжит ли Фабиан после смерти куклы углубляться в свое сумасшествие или он вылечился от него? Мастер оставляет вопрос открытым.

Пожелтевшая от клея и любовно прошитая подборка из «Костра» в свое время отрыла дверь в неведомое. Космос без границ, звездные королевства, планеты и приключения с понятной мальчишке целью. Тогда еще не было многопродублированных Звездных воинов, и творение Гамильтона было чем-то сокровенным, частью детской фантазии. Поэтому перечитывая книгу, не могу оценивать адекватно. Свое слово она уже сказала.

Все мы как дети любим опасные приключения. И нам кажется, что плохое, оно обычно происходит с кем-то другим, а не с нами. Но когда радужный и справедливый мир полдня соприкасается с диким и непонятным миром Пандоры, все переворачивается с ног на голову. Здесь не только люди ставят эксперименты над планетой, но и планета над людьми и никто не защищен от внезапной кончины. Здесь цивилизация развивается непривычным образом и легко поплатиться за стереотипное мышление. Планета, общепризнанная как охотничьи угодья, уже сама охотится, и если с утра ты был охотником, то нет гарантии, что вечером ты не станешь добычей или убийцей.

Первое что бросается в глаза при чтении данного романа – ощущение пустоты и искусственности описываемой жизни. Но постепенно, колесо вечности набирает обороты, да так что еле успеваешь хвататься за хаотично расставленные поручни. Каждое новое откровение логичнее и правдивее прежнего. А в конце, когда все встает на свои места, чувство опустошенности уже ощущаешь в себе, и с восхищением смотришь на эту мудрую книгу.

Предостережение принято. Будем жить.

На краю ощущаешь жизнь яснее. И занимаешься тем, что действительно важно. А что может быть важнее семьи и твоего ребенка. Приятно взглянуть на ситуацию от имени мальчика – нет ни надрывов, ни горечи, а только радость того, что папа может наиграться с тобой за все эти годы.

Кандидатам на прочтение «Лезвия бритвы» советую подходить к данному решению со всей возможной ответственностью и осторожностью. Мне кажется, данный набор статей научно-популярного толка, объединенный незамысловатой обильно пропитанной сигаретным дымом приключенческой линией, способен выбить человека из его привычного (жизненного) цикла чтения на довольно длительное время. Восприятие параграфов «Советской энциклопедии» из уст комсомольцев, вышедших с агит-плакатов, навивает детские воспоминания о перекапывании картофельного поля. Ощущение полезности сего действа не оставляет до самой последней страницы. Мастер скупо-прямолинейно передает чувства героев романа, в связи с чем, я как читатель как будто стоял особняком и меланхолично следил за вяло развертывающимся сюжетом. Правда, ближе к концу, вдоволь накопавшись, Иван Антонович позволяет немного пробегать, но только с лопатой. Описания далеких стран, несмотря на четкость и точность, также не оставляют ощущения присутствия и больше походят на отчет о проделанной работе.

При этом автору чудесным образом удалось создать идеальную атмосферу для работы мозга и понимания его идей. В этом смысле, прозорливости Ефремова можно поставить наиболее высокие оценки. Подобные научные работы на темы «происхождения видов» и «в защиту женщин» наверняка бы уже давно канули в лету, вместе с опубликовавшим их журналом «Наука и жизнь». Будучи оформленными в подобном виде, они еще долго будут радовать любителей литературы и открывать им широкий кругозор для познания.

Воодушевившись развернутыми отзывами, открыл книгу и действительно ощутил – замах на десятку. Неординарность преподнесения материала и масштабность происходящего красиво складывается из мелочей, случаев и судеб обычных и необычных людей, дающих интервью. И именно на этих мелочах книга начинает сыпаться. В ходе чтения постоянно спотыкаешься о нелогичность и проблемы с пространственным и временным восприятием автора. Как можно было гибрид лопаты на одном конце и секиры на другом назвать одним из лучших орудий борьбы с мертвецами? Как на зараженных территориях через три года можно было встречать квислингов? Зачем у гражданских изымать их личные авто, если все дороги забиты бесхозными? Как с дерева (при условии, что ты не Мила Йовович) можно перепрыгнуть кольцо из 100 мертвецов? И так далее.

Махнув на все рукой и ускорив чтение, можно в принципе получить от произведения некоторое удовлетворение. Здесь есть все то, что еще не успели показать в размножающихся «Обителях зла» и «Рассветах мертвецов». При этом определенные рассказы, к примеру «Мете Фэн», выглядят не плохо. Но уж лучше бы эта Мировая война описывалась в разрезе Америки. Складывается такое ощущение, что все иностранцы – это переодетые Американцы и они, периодически подглядывая в географический атлас и англо-японский словарь, всю книгу дурят ответственного ООНовского работника, рассказывая про «Бразилию, где много диких обезьян».

Высокую оценку ставлю в первую очередь за неуемную, почти детскую фантазию автора. Устроить догонялки по всему свету на атомных субмаринах, загнать Северную Корею под землю и эвакуировать Японию на Сахалин – не каждому дано.

Р.S.: Еще один мужик из космоса три дня наблюдал, как зомби крота ловит.

Очень жаль, что не прочел произведение, когда был помоложе, может, было бы меньше претензий. Основных три: во-первых, непонятно зачем было превращаться в «героя одиночку» скрыв правду от того же инспектора Дрейтона. Во-вторых, постоянное, шаблонное пьянство набивает оскомину и под конец сильно раздражает. В-третьих, описании природы: несмотря на хорошее воображение автора, все эти еноты, журавли и восходы при прочтении сыпались как снег на голову и выглядело очень не естественно. «Возвращение джедаев» в конце книги – на любителя. С учетом того, что К.Саймак популярный американский писатель, вердикт – «не мое».

Здесь, как и в «Малыше», до последнего не верится в чудо, несмотря на то, что твердят об этом с самого начала. И когда, наконец, приводят неопровержимые доказательства – это как откровение – фантастика! — неужели этот бред про марсиан, который в лучших традициях сплетен начинался с салюта и кончался взрывами на карамельной фабрике, действительно правда? Юмористическая же составляющая данного произведения заключается в способе повествования. Такое грандиозное событие как вторжение инопланетян описывается с точки зрения «маленького» человека, престарелого учителя астрономии из провинциального городка. А мораль (без претензий на объективность) в том, что…

…пришло к ним светлое будущее. Стали они синий хлеб есть, синюховкой запивать, да желудочный сок сдавать. А как долго они жили и насколько счастливо – решать каждому по-своему.

Написание обновленной «тройки» нисколько не умоляет заслуг ее предшественника. Большая часть хитрой казуистики, высочайших достижений протонной мегоплазмы и противопожарной безопасности здесь отражена. И, несмотря на целостность второго варианта сказки (которая, с учетом специфики работы, стала одной из любимых книг) можно сказать, что произведения взаимно дополняют друг друга. Однако складывается впечатление, что написана она была стихийно (может даже в состоянии аффекта:smile:). Отсюда скомканные начало и конец, а соответственно и кривотолки.

Впрочем… очень жизненно и (в конце) сказочно :smile:.

Главное при оценке произведений Стругацких – это дать выдержку своим чувствам, так как примерно месяц после прочтения находишься в состоянии аффекта – готов поставить самые высокие оценки, пасть ниц пред Великим (и) и отдать все блага мира за ответ на вопрос «как им это удалось?», — остающийся главной загадкой вселенной.

Отбросим эмоции. Из неясного: неадекватное поведение Корнея (когда он бросает в кота отчет о планете), недовысказанная роль жены Корнея, не состыковки в предназначении комнаты за дверью. Будни кота немного затянуты. Конечно, возможно это субъективные придирки, которые, при позиционировании себя на месте Гага раскрывают более глубокий смысл произведения, но они имели место быть и так и подстегивают к повторному прочтению.

При этом образ Гага такой живой и естественный. Он хватается за свой мир, тянет за собой в это прекрасное будущее, и с юношеским максимализмом отталкивает все блага ради идеи, — что преподносится на довольно веселой ноте, взять хотя бы то, как он муштровал робота. На его фоне хочется даже покритиковать поведение второго спасенного Алаина. Почему не помог разобраться, отвернулся — разве может он после этого быть полноправным членом общества, в которое пришел (в противовес ему достойное поведение Корнея как по отношению к Гагу, к Гепарду, так и к военным, в принципе). Сам же замысел книги наталкивает на неоднозначные размышления.

P.S.: Позволю себе немного поиронизировать – по-видимому, водитель в конце повести символизировал «праведный гнев народных масс». (где был такой водитель раньше, когда все подчинялось законам войны?! Воевал на чьей-то стороне?, а теперь открещивается от своего же прошлого? – Змеиное молоко!)

Мне кажется, в этом рассказе Бредбери отходит от свойственного ему сказочного повествования. А раз так, начинаешь придираться к деталям. Реализация сафари во времени вызывает слишком много вопросов: как мостятся дорожки для охотников? как ящер падает от пуль туда, куда ему было предначертано упасть от сломанного сука? и так далее в этом же духе.

Радуга — планета ученых и уклад их жизни особенный. Они могут разбираться в тонкостях нуль физики, могут подчинять стихии и ставить вселенские эксперименты, но остаются как дети наивными и беззащитными. Действительный ажиотаж у них вызывает раздача научных приборов, а не глобальная катастрофа. Там, где должны завывать сирены, слышаться душераздирающие крики и царить хаос, ученые всего лишь уходят с поникшей головой – заигрались.

С другой стороны все они и их дети (поступок старшеклассников) люди очень высоких моральных принципов. Вопроса выбора, который перед ними ставит неудачный эксперимент, фактически и нет. Решения естественны, но это ни сколько не умоляет их человечность, ведь перед принятием, они как бы уложили ценности на чашу весов, и каждому было понятно, что сравнивают не сопоставимые вещи.

Из этой стройной картины, как мне показалось, выбиваются только два индивидуума – Роберт и жена координатора Радуги. Если со второй все понятно, то Роберт весьма неоднозначная фигура. Его поступок можно и нужно осуждать, и в тоже время он заставляет задуматься. Мотивации Роберта в последнем разговоре с Габой кажутся сумасшествием. Даже неуютно становиться, когда додумываешь, зачем именно он хотел сам вести флаер и на что готов был пойти. Насколько он все-таки оказался шатким и как легко он прикрылся тем, что для него не будет последствий (по крайней мере он их уже не увидит). Мне даже захотелось, чтобы он в наказание единственный из оставшихся выжил. Как далека от него Радуга.

По-моему, ошибка людей, воспринимающих этот рассказ как «ни рыба, ни мясо» в том, что они не понимают, что Рей Бредбери в первую очередь сказочник.

Да, это не ужастик. Но в отличие от писателей страшилок Бредбери не ограничен рамками этого жанра. Мертвец в его рассказе не ненасытная тварь, пришедшая отомстить за что-то там. Это образ, пробуждающий чувства. Это не самоцель, а инструмент, при помощи которого автор подбирается к определенным струнам души читателя.

И да, это в определенном смысле не лирика. А где вы вообще видели сказки, заставляющие слушателя наматывать сопли на кулак и рыдать над гибелью «Царевны-лягушки». Сказки бывают поучительные. Сказки бывают грустные. Сказки бывают разные, но при этом они остаются сказками.

Внимание! Авангард! Пусть не обманывает приближенная к действительности оболочка – это все те же вываливаются из окон бабушки Даниила Хармса. Лично я себе середину книги запортил, из-за неосознования этого факта. Даже растяжка в эпиграфе взорвалась только после прочтения Македонской критики – слишком замылился глаз.

Числа завораживают, играют всеми возможными красками и уму не постижимо, как они ловко переливаются одно в другое. Этот роман ирония над всеми нашими предрассудками. Уверен, в том или ином виде у всех есть подобные «удачные» штучки. У кого-то в большей мере, у кого-то в меньшей, но мы цепляемся за них: может быть, сохраняем психику, а может, ходим по граблям (или грабли по нам).

Гениально.

Устранив из жизни своих детей каждодневный труд, родители перевели их на иной уровень потребления, а в раннем возрасте, когда нет устоявшихся границ дозволенного, потребности могут стать безграничными, а претензии (на первый взгляд) безосновательными. Казалось бы, родители сильно облегчили жизнь Питера и Венди — им практически ничего не надо делать; а они, неблагодарные, в ответ лелеют обиду за то, что их не пустили развлекаться в Нью-Йорк.

И второе. Новомодные ухищрения: детская комната, роботы для приготовления еды и завязывания шнурков и пр. – здесь они ведь в первую очередь не показатель заботы о детях, а элемент ленивого эгоизма родителей. Получили что вложили.

Как говорится, друг – это человек, который знает твои недостатки и несмотря на это любит тебя. Иногда сложно с его причудами. Тем более сложно объяснить их своим спутникам по жизни. Но готов ли ты потерять друга? – променять «приятный» вечер в компании подходящих знакомых на возможность снова понять прихоть друга, которая может оказаться последней.

Рассказы марсианских хроник хорошо воспринимаются и по отдельности. А в целом — захватывает дух от их массива и начинает кружится голова от ощущения прикосновения к живому, многогранному и такому реальному миру. И тем страннее то, что писались они действительно — Как Отдельные Рассказы!

Книга будоражит ум и до самого конца сложно унять любопытство. Кажется вот, еще чуть-чуть и получишь все ответы на вопросы: что вы за нация – Американцы? почему вы такие? чем руководствуетесь в своих действиях? И возникают эти вопросы не спроста. Рассматривая колонизацию Марса в простой и отчасти сказочной форме, Бредбери как будто дает нам полюбоваться на срез американской культуры и устройство общества в своем представлении. И вот он уже подходит к вопросу того, что будет с этим обществом, но… будущее ускользает: нет мотиваций, нет причин. Есть только последствия.

Роман, как и ожидал, оказался сложен для прочтения. «Сложно» здесь значит «не легко».

С опаской и явной неохотой погружаешься в такой реальный и последние годы близкий мир потребления, где нет места чувствам, мыслям, литературе – а есть только эмоции. Ими, как шарик воздухом, заполнено существование людей. Они же, не давая достаточной пищи для ума, доводят людей до жестокостей, деградации и самоуничтожения.

Сложно еще и потому что в романе большое внимание уделено внутренним изменениям героя, которые проходят тяжело – иногда с надрывом. Он учится чувствовать, а не реагировать и при этом рвет связи с обществом, фактически не возводя ничего взамен. Как мне показалось, страшнее всего то, что нет осмысленных действий, есть только сиюминутные порывы, стечения обстоятельств, и отовсюду веет безнадежностью.

Ни сколько не жалею, что в юности отложил роман до более зрелого восприятия, потому что:

- это тот случай, когда хочется периодически отложить книгу и подумать некоторое время над прочитанным. После каждой беседы Монтега с Клариссой делал передышки и давал себе время впитать услышанное;

- это тот случай, когда, прочитав книгу, через некоторое время возвращаешься к ней и пытаешься найти те самые моменты. Особенно часто теперь перелистываю разговор «родственников», когда Гай пытался понять, «о чем они говорят»;

- это тот случай, когда начинаешь понимать что судить о произведениях такого уровня мне и сейчас еще рановато. Конец романа, который по началу кажется наивным, если задуматься является единственным возможным – ведь другой черты тут и не подведешь.

Сколько уже придумывали, описывали и обыгрывали ситуацию когда: вот не было бы человечества, а был бы только я (мы), вот тогда бы природа вздохнула спокойно, стало, бы все хорошо, правильно и зажил бы – не затужил бы. Никаких войн, работ, кризисов экономик, глупцов, общественных мнений и прочего…

А все одно: если нет никого – зачем нужен ты?

Все познается в сравнении.

Язон – игрок, авантюрист и талантливый малый. Его любопытство как обычно забрасывает его в самые неприглядные уголки космоса, откуда он, также по обыкновению пытается выбраться, применяя свой недюжий интеллект и смекалку. Но не просто выбраться! Язон засунет свой нос в саму сущность устройства мира, потопчется там, а заодно и повертит рычажки в сторону, по его мнению, правильных изменений. Страшно подумать – он способен разменять свои безумные идеи на тысячи человеческих жизней. И, несмотря на это, его образ вызывает стойкую симпатию. У него понятные ценности, простые страхи и приемлемый кодекс чести — без фанатизма, но с большой долей альтруизма. А сарказм отстреливает плохое настроение и создает его приключениям неповторимую атмосферу.

В этот раз ему противопоставлен космический Дон-Кихот – Майк. Рыцарь без страха «и упрека». Все истины добра и зла впечатаны в его мозгу каленым железом. Безаппиляционное деление на черное и белое и попытки втиснуть в свои квадратные правила окружающий дикий мир доставляют читателю изрядное веселье. Складывается впечатление что Майк, несмотря на принадлежность к развитой цивилизации и, так сказать, духовность, не далеко ушел в своем развитии от туземцев, в среде которых они оказались (ослиное упрямство – не в счет).

Способен ли Майк изменить свое мировоззрение перед лицом опасности и проблемой выживания во враждебной среде?

Умерит ли Язон свое любопытство? А может он смирится с суровым приговором?

Некоторые люди не меняются – «Ненавижу тебя, Чака!»

Мне понравился

Смешно. Легко. И в конечном счете приятно. Незамысловатый язык, без лишних отступлений. Читается как рассказ старого друга о его недавних приключениях. Основная суть – идея, а их у Каттнера много. Так много, что иногда даже не успевает их изложить (концовку пчхи-хологической войны аж трижды перечитывал).

Вот что удивительно: после прочтения сразу полез искать на фантлабе когда Шекли написал свой ААПОПС. Оказалось Каттнер раньше.

Товарищи! Это же 40-е годы!

Книга читается на одном дыхании. Я бы даже сказал простреливешь сквозь неё. И это скорее необходимость, потому что вдумываться там негде, а если застрянешь на непонравившемся моменте, то и вовсе ее закроешь. И не откроешь больше. А этих моментов довольно много – это и смакование сцен детоубийства, жестокости и прочего (как будто Перумов компенсировал свое неумение или отсутствие языка, прибегая к атаке по низменным чувствам – очень не понравилось). Некоторые обороты и словечки заставляли задуматься о том, что произведение пишет не Всемирно признанный фантаст, а делает пробу пера семиклассник. Не говоря уже об идиотской битве на берегу черепов, которую автор вымпелом проносит сквозь всю книгу. На фоне всего произведения, складывалось такое ощущение, будто она была написана «на пока», а потом поленился переделывать.

Порадовала концовка. Не скомкалась, как начинало казаться ко второй половине второй книги. Клубок историй переплетается, сжимается-сжимается и БАХ! А на утро выпал снег…

Интересное сплетение множества сюжетных линий, колоритные персонажи и крутые повороты увлекают с головой. Именно дух созданный «мечами» заставляет до-упора, с известной долей мазохизма, жевать остатки Фессо-барбары.