Перечитал книгу спустя 30 лет уже своим детям. Совсем другое восприятие. Это крепкая «производственная» колониальная литература. Автор любит коллекционировать животных, предан этой миссии. Его описания лова животных хороши, наполнены английскими юмором и самоиронией.

Однако в зрелом возрасте глаза и уши режет барское утилитарное отношение к камерунцам, да и способы поимки животных. Не ожидал найти это новое измерение в зачитанной до дыр в детстве книге.

А в целом надо читать. Ничего подобного по масштабу и вовлечённости в предмет в мировой литературе лично мне не известно.

После «Культурной революции» в Китае появилось понятие «литература шрамов» – выжившие представители научной, педагогической и культурной интеллигенции пытались доверить бумаге пережитое – свои боль, унижение, страх смерти, утрату родных, близких, всего привычного уклада и главное перспектив.

В литературной истории нашей страны тоже были моменты «оттепели», когда на страницы изданий прорывался крик выживших – воспоминания о гражданской войне, «большом терроре», «окопная правда» писателей — лейтенантов, которые ждали больше десяти лет, чтобы сдержанно рассказать о наболевшем. После «Перестройки» мы открыли для себя страницы «большого деребана», афганской эпопеи, кровавые будни Анголы…

Годы гласности и беспрецедентного отсутствия цензуры, годы сытости и первых заморозков подарили нам воспоминания о бандитских войнах, Чечне, большом переделе приватизированного «народного достояния», вымирающем русском Хартленде.

И вот А.Суконкин «разорвал шаблон», издав книгу в некотором смысле уникальную, остро раскрывающую в историческом моменте целый ряд всё ещё кровоточащих тем:

- тему «забытой» Родиной армии, превратившейся в сюрреалистическую вещь в себе;

- тему «эффективного менеджмента» в силовых структурах;

- тему неприкаянности и стигматизации низового патриотизма;

- тему виртуализации государственной власти вообще и информационно-аналитической работы спецслужб в частности;

- темы украинства и «Русского мира»;

- тему духовного одиночества, бесцельности существования новых «элит»;

- тему организации и планирования специальной военной операции;

- тему оттока профессиональных военных в ЧВК.

Да, много тем. Многие даны пунктирно, но хотя бы подняты. Это эдакий взгляд снизу, из недр силовых структур (военной разведки), из глубин их новейшей истории. Подача материала, язык, описываемые реалии с первых страниц попадают в «больные места» существенной части современных россиян, так или иначе взаимодействующих с силовыми структурами. Цепляют и тащат за собой. Лично я пожертвовал частью сна и проглотил книгу за один вечер.

Не могу сказать, что это большая литература. Сюжет несколько схематичен, последняя треть произведения и вовсе вышла скомканной и не вполне убедительной (материал сам по себе реалистичен, но я про тему внутреннего перерождения главного героя). Вера автора в государство (хорошие следователи и генералы), мягко говоря, несколько противоречит всему написанному. Это скорее выдавание желаемого за действительное. Однако перед нами настоящая «литература шрамов», которой так не хватало в последние годы.

Не буду пересказывать сюжет, он горек, как сама реальность июля 2023 года. Просто скажу, что надо читать. Хочу верить, что вслед за «Полковником никто» свет увидят и другие книги других находившихся в моменте авторов – про Департамент, про Старую площадь (кураторы), про СКР и т.д. и т.п.

И вместе они раскроют перед нами картину происходящего во всей доступной обычным гражданам полноте, позволят целому поколению сделать правильные выводы, изменить что-то к лучшему и подольше не возвращаться потом в полную грабель и крови невинных родную историческую колею.

Хочется верить, но не выходит…

Это масштабное произведение далось мне тяжеловато, читал его в общей сложности месяца два, делая продолжительные перерывы между погружениями. Благо, структура текста позволяет.

После событий «Устал рождаться и умирать» «Гаолян» погружает нас вглубь истории Дунбейского Гаоми. Однако если первый эпос написан на собственном жизненном материале автора и потому так ценен как свидетельство времени, то второй написан скорее на семейных преданиях и крестьянской молве.

«Красный Гаолян», имхо, представляет собой эдакую грёзу о времени, когда «деревья были большими»: Гаоми был краем лихих разбойников и сосредоточием житейских страстей.

История жизни деда и отца рассказчика начинается в ослабленном Китае накануне японского нашествия и продолжается уже в период оккупации. На истерзанных землях свирепствуют японцы, марионеточному режиму Маньчжоу Го противостоят гоминьдановцы, коммунисты, автономные банды народных мстителей. При этом китайские фракции ещё и постоянно грызутся друг с другом за сферы влияния и оружие.

Кровь льётся рекой, жизнь не стоит ни гроша, степенный имперский Китай пребывает в глубоком шоке от происходящего. И на этом фоне разворачиваются истории любви и ненависти, всепоглощающей страсти, измен, коварных засад, предательств, глупых и героических поступков.

Многочисленные экскурсы не дают скучать и постоянно подкидывают новых сочных деталей. Семейство Кардашьян по сравнению с семьёй рассказчика — унылые домоседы. В сердцах сильных и гордых кипят бурные страсти, любовь обжигает, доводит до отчаянья, смерть собирает щедрый урожай. Декорацией всей этой кровавой вакханалии и самостоятельным героем выступает красный гаолян (сорго, если кто не знает).

В этом омуте страстей легко потеряться, но я как-то выплыл. Оценил это самобытное и ни на что не похожее произведение. Конечно, по нему нельзя изучать историю Китая, зато можно лучше понять жителей Гаоми. Если вдуматься, не так уж мы с ними и далеки друг от друга…

Резюмируя, прочитать стоит, но будьте осторожны, не утоните.

P.S. Давным-давно смотрел экранизацию, но от оригинала она бесконечно далека, хоть и не лишена колорита.

Итак, перед нами роман-эпопея, возможно, главная работа в жизни автора. Но начал я знакомство с творчеством Мо Яня с «Лягушек», возможно поэтому всё в первой половине «Устал рождаться и умирать» мне казалось неуловимо знакомым. Объясняет это сам автор очень просто: он 43 года вынашивал в себе идею романа, да и все его произведения написаны на одном и том же богатом жизненном материале.

Я читал в жизни немало эпопей. Все они такие разные. Например, предпоследняя из прочитанных была «Столица в огне» Кага Отохико. Там автор невольно обращался к творчеству Льва Толстого (ну как тут не вспомнить «Войну и мир» и «Анну Каренину». Такой вот удивительный японский Толстой).

Мо Янь в своём романе вспоминает «Тихий Дон» Шолохова. И вновь интересная ассоциация. Пожалуй, я её поддержу. Авторов объединяет тема чудовищных общественных катаклизмов, меняющих жизнь героев до неузнаваемости. Их растерянность, страдания, крушение привычного уклада, поиск места в новом мире, несчастная разделённая любовь, — столько житейских параллелей даже при первом приближении…

Не вижу смысла говорить о сюжете, — он хорош. Мне, как и автору, очевидно, что жизнь справляется куда лучше, чем самый искусный драматург, — нужно лишь суметь правильно всё записать. А характерный «магический реализм» автора лишь привносит в произведение ещё одну изюминку.

Зафиксирую лишь свои мысли, ради чего стоит эту эпопею «осилить».

1. Сложные, «вызывающие слёзы» темы. Многие хвалили «Задачу трёх тел» лишь за то, что роман открыл широкой читательской аудитории ужас культурной революции.

«Устал рождаться и умирать» много сильнее. Моя первая ассоциация с гениальной киноэпопеей «Платформа» Цзя Чжанкэ, но там формат не позволял погрузиться столь глубоко. Здесь же мы пройдём с героями путь от рождения КНР до миллениума, увидим все основные вехи и чудовищные исторические «ухабы».

2. Погружение в культуру повседневности. Если вы интересуетесь Китаем, то прочтение романа даст для его понимания много больше, чем десятки лекций современных китаистов. Благодаря автору я, например, отчётливо осознал, насколько эта цивилизация далека от нас при схожих исторических проблемах.

3. Социальная психология. Это чужая, совсем другая цивилизация. В «Лягушках» я лишь удивлялся будничности описания кровавых социальных экспериментов. Тут же я понял, что сами участники, «колеблясь с линией партии», теряя родных и близких, имущество и перспективы, прошли эти «повороты» на своей волне, воспринимали их совершенно не так, как я. Таким образом, можно прикоснуться к совсем другому обществу и социальным отношениям.

4. Тема китайского «экономического чуда» в целом раскрыта. Про «долгие восьмидесятые» в Китае читать в принципе интересно, а тут ещё и такое удачное вплетение в сюжет.

5. История любви по-китайски, конечно. Свежо и совсем не похоже на европейские и тем более российские «охи-ахи». Кстати, тема плотской любви в китайском творчестве раскрывается довольно физиологично, как и в японском, что очень хорошо, лучше помогает понять социальные отношения.

Резюмируя, автор написал главную работу своей жизни на своём же колоссальном материале. Сделал это мастерски, с иронией к самому себе, своим друзьям и землякам. Раскрыл основные вехи новейшей китайской истории, сделал это с минимальным политесом, без прикрас, од вождям и т.д. и т.п. Даже период правления Мао вышел как-то сам по себе по формуле 30/70 (30% плохого, 70% — хорошего). Да, люди с энтузиазмом уничтожали друг друга, хозяйство, экологию, но при этом искренне верили и жаждали больших перемен, были по-настоящему увлечены идеологией.

К их счастью, эксперименты растянулись на жизнь лишь одного поколения, и выжившие смогли возродить культуру и создать «экономическое чудо». Русской цивилизации повезло много меньше.

Имхо, русской литературе очень не хватает такого рода эпических произведений, где мы могли бы, не сваливаясь в истерику / политоту / вкусовщину / самоцензуру, правдиво рассказать о 74 годах советского проекта на примере жизни простых работяг из глубинки.

Посему надо читать!

Не скажу, что интересуюсь историей христианской миссии в Японии. Буду честен, книгу решил прочитать под впечатлением потрясающего «Столица в огне» того же автора. Читал неспешно, без особого интереса. И вот мои «пять копеек».

Если вы хотите окунуться в сочную культуру повседневности Японии XVII века, то эта книга точно не для вас. Ближайшая аналогия, пришедшая мне на ум, — «Похвала Сергию» Балашова.

Дано: мощный исторический персонаж, несколько исторических документов, любовь к Отчизне и её противоречивой истории.

На выходе литературное жизнеописание японского страстотерпца, разбавленное скупыми картинами жизни первых христианских общин островов и католических миссий.

Сама форма подачи спорна: у нас есть письма падре Клементе, который пишет сестрице за океан о жизни в Японии, и линия собственно Укона, который на склоне лет, всё претерпев, готовится к встрече с Создателем.

Интрига слабая, события развиваются медленно, яркие персонажи и линии просто отсутствуют. Текст изобилует трудноусваиваемыми именами видных деятелей прошлого, которые нужны, имхо, лишь для того, чтобы подчеркнуть историчность романа. Персонажи за исключением 3-5 центральных совершенно картонные. Есть злодеи, есть праведники.

Если какая линия и получилась интересной, так это столкновений цивилизаций в Маниле, когда до японских христиан начинает доходить, как в реальности к ним относятся католические колонизаторы (примерно так же, как и протестантские, сиречь нидерландцы).

Я тут увидел некоторые параллели с внутренним конфликтом Тоору из «Столицы в огне», который колебался между японскостью и христианством, полемизируя с пастором-иностранцем. Однако что там, что здесь эта проблема осталась только намеченной, нераскрытой.

Итого, скучноватое жизнеописание видного японского христианина и его семьи в декорациях Японии конца XVI — начала XVII века. Очень добротно, исторично, с любовью. Но лично я дочитал с трудом и только из уважения к великой «Столице в огне» того же автора.

Рад, что нашел в базе эту работу. Сейчас модно издавать так называемые графические версии известных произведений. Среди таких изданий встречаются очень талантливые работы, но, будем честны, они глубоко вторичны по отношению к оригиналу. Манга же — уникальный и непривычный для западных стран формат, который большинство из нас по незнанию сочтёт несерьёзным.

Ещё недавно я тоже так думал, считая его комиксами с японской спецификой. И только в этом году волею случая изменил своё отношение.

Так получилось, что «Навсикая» — третья манга, которая попала ко мне в руки. Первые две («Странники» и «Усаги Ёдзимбо») быстро доказали мне, что это не просто комикс, вернее совсем не привычный нам комикс, а самостоятельный и очень интересный формат произведения.

Я понял, что манга может отлично передавать серьёзные мысли автора и вполне годится даже для взрослых и искушённых читателей. Более того, за счёт близости к кинематографу вообще и мультипликации в частности она содержит качественно иные инструменты повествования, позволяющие воспринимать сюжет не только интеллектуально, но и чувственно. Эрос, а не Логос, если вы понимаете, о чём я.

«Навсикая» же доказала мне, что в формате манги можно создавать настоящие романы-эпопеи вроде «Властелина колец» или «Дюны».

Я не зря упомянул два великих шедевра, поскольку, имхо, они чем-то близки к этой манге. Мощный экологический заряд Герберта и глубина сердец Толкина встретились с художественным гением Миядзаки, создав новый эталон теперь уже в мире манги.

Я не буду говорить о сюжете, — с ним стоит познакомиться самостоятельно. Отмечу лишь, что это своеобразное отражение меняющегося мировоззрения автора. Действительно, читая мангу, мы невольно прикасаемся к мультипликационным образам гениального аниматора разных лет. Если первая книга манги и полнометражный мульт Гхибли получились близкими, то следующие тома увели нас намного дальше и глубже. Пантеистическое восприятие живой природы причудливо переплелось с восприятием человека как соучастника творения, обладающего свободной (часто недоброй) волей. Конечно же, у такого мощного коктейля не могло не быть открытого финала: жизнь и время сами всё покажут, жизнь есть жизнь.

В заключение отмечу интереснейшие фракции: помимо «классических» вы встретите новые, впечатляющие даже по меркам научной фантастики (дети леса как своеобразное прочтение идеи бене тлейлаксу, например). К сожалению, некоторые даны лишь крупными мазками, однако вклад в общую канву очевиден.

Таким образом, перед вами эталон и литературный шедевр. Начните своё знакомство с мангой именно с него, не пожалеете! Возьмите бумажное издание, если сможете найти,- это приятно, непривычно и доставляет неподдельное удовольствие!

Сага настолько впечатляет, что трудно уместить все свои впечатления в одну рецензию. Я писал впечатления от каждого тома, а здесь решил опубликовать рецензию на заключительный том.

Предваряя её, скажу, что весной 2022 года это удивительное и яркое антивоенное произведение особенно актуально, заставляет задуматься.

Бывает так, что к концу произведение начинает «выдыхаться», и автор просто старается довести все сюжетные линии до какого-то завершения. Это точно не про «Столицу в огне», которая, будучи настоящим романом-эпопеей, к концу начинает завораживать своими глубокими образами, аллюзиями и философией. Я даже дважды перечитывал последние главы, чтобы лучше понять замысел автора, разглядеть его за увлекательными судьбами полюбившихся героев. Итак, начнём.

Кто-то из предыдущих комментаторов отметил, что читателю предлагается прикоснуться к Японии, взглянув на неё глазами одного или нескольких персонажей. И каждый выбирает персонажей себе по душе, и каждый увидит свою Японию.

Мне показалось, что автор смотрел на свою страну глазами женских персонажей, поэтому я был особенно внимателен к ним. Этот подход позволил мне лучше почувствовать весь трагизм описываемых в произведении событий, погрузиться в их эмоциональное измерение.

В романе представлены три поколения японок, которые отражают три эпохи в бурной истории Японии конца XIX — первой половины XX века.

Первое условное поколение — это сёстры Кикуэ и Фудзиэ, матери Рихея и Тоору, старшие медсёстры, включая Киё, и Мицу — старшая сестра Юдзи. Это ушедшая патриархальная Япония, которой движут мотивы безусловной преданности и служения до самоотречения. На долю этих женщин выпали масштабные реформы Мэйдзи и Тайсё, бесчисленные заботы и так мало счастья. Служить своему мужу, рожать детей, следить за домом, заботиться о домочадцах — вот бесконечная круговерть их сансары.

Кому-то повезло больше, и они могли насладиться устроенным бытом, радостью воспитания детей и внуков, маленькими радостями (вроде сладкоежки Кикуэ), кому-то меньше — бесконечная нужда, работа и отношение, как к вещи, со стороны мужчин — сильных мира сего. Они даже на смертном одре (вспомним Кикуэ и Окумэ) искренне беспокоятся о житейских делах и благополучии близких.

У эпохи яркие и волевые мужские образы. Это люди, которые в эпоху перемен «сделали себя», — Рихей, предприимчивый Синъитиро Кадзама, доктор Караяма, развязавший экспансию в Азию Ваки Рейскэ, Кикути Исаму, плотник Окада и другие. Все они большие жизнелюбы, верящие только в себя и создающие «новую Японию будущего». Увы, большинство из них глухи к страданиям ближних, включая женщин, символизирующих Японию.

Но вот начинается эпоха Сёва, чьим воплощением являются сестрички Хацуэ и Нацуэ, их двоюродные сёстры, Ито, служанки дома Когурэ, Каору, горничная в Британском посольстве, учительница музыки Фудзи и многие другие. Они демонстрируют такие разные лики модернизирующейся Японии, сложную гамму чувств по отношению к западному миру — подобострастие, восхищение, признание, недоверие. Мы нигде не встречаем отрицания, поскольку жизнь сильно изменилась, Япония навсегда стала другой, дочери сделали большой шаг от матерей.

Я уже писал про прививку европейского менталитета через религию, литературу, музыку и кино, которая породила много внутренних конфликтов и страданий у этих женщин. Они по-прежнему преданы своим семьям, но при этом искренне жаждут счастья, имеют своё мнение и пытаются найти признание и понимание в окружающей мужской среде.

И эта среда тоже неоднородна, мужчины тоже меняются. Кто-то, как Юдзи, «вестернизируется» через хайкинг, фотокамеру и путешествия. Кто-то, как Кейскэ, начинает играть в демократию по правилам западного мира. Кто-то, как Тоору, мучительно ищет себя, пытаясь соединить в душе христианские идеалы и неприглядную действительность сперва воюющей, а затем и проигравшей христианам страны.

Есть и те, что «не от мира сего», которые опередили своё время, — Синскэ и Горо. Которые горячо любят свою противоречивую Японию в лице страдающих женщин нового времени — Хацуэ и Нацуэ — и даже любимы в ответ, но при этом не могут преобразить действительность, чтобы быть с ними вместе.

Эти отчаянные любовные линии получились у автора самыми яркими и надрывными. Столько символов и аллюзий, что когда-нибудь я перечитаю «Столицу в огне» только ради них.

Итак, Япония изменилась и стала более открытой миру, но рядом не нашлось мужчин, которые бы смогли в историческом контексте сделать её счастливой. А те, что были, спровоцировали войну и превратили жизнь женщин в череду потерь, страданий и неудач.

Полюбившиеся мне нежная и мечтательная Хацуэ, сильная и глубокая Нацуэ и даже решительная Сакурако делали всё возможное в сложившейся обстановке, горели, любили, ждали, вынесли на своих хрупких плечах тяготы военного быта, но так и не смогли обрести счастье.

Мне показалась очень символичной финальная сцена в порту, когда эти три женщины (читай Япония) прощаются со своим материнством, провожают бурную эпоху и её многочисленных жертв. Их жизнь, по большому счёту, прожита, во всяком случае её лучшая часть, которая пришлась на полные тревоги и забот годы. Впереди новая тревожная эпоха больших социальных преобразований, в которой жить и творить их детям (я не зря пишу их, поскольку Око — де-факто воспринимается Сакурако как дочь). Ну а они будут вновь и вновь переживать в сердце недолгие моменты, когда они были счастливы.

Эпоха Гэндай представлена в эпопее дочерьми главных героев. В первую очередь, Око и Хиноко, но также и Тидзукой, Томоной и Ваки Миэ. Мы мало знаем о них, а их будущее ещё более туманно.

Кто-то из комментаторов писал, что Око символизирует новую послевоенную мирную Японию. Однако я не вполне согласен с этой мыслью. Око — девочка-мечта, плод запретной любви двух людей, в чём-то опередивших своё время и страдающих от действительности. Это блестящий образ талантливой японской эмиграции, с детства сознательно утратившей духовную связь с Японией-матерью (Тидзука и Томона — более взрослые и рельефные иллюстрации этого образа).

В сцене-прощании Хацуэ стесняется её крепко «по-европейски» обнять, поскольку в Японии так не принято, и фактически оплакивает утрату дочери, понимая, что они могут никогда не встретиться. Око уезжает, а Хацуэ-Япония остаётся.

Другой образ новой Японии — малышка Хиноко, огненная девочка, которую забирает у матери испытывающий кризис веры отец.

(С Тоору вообще удивительная история. Он не сломался на фронте, выдержал утрату руки, став калекой, пережил четыре года заключения за убеждения. И вот он ломается на свободе, понимая, что на какое-то время стал больше японцем, чем христианином, страдая от этой извечной проблемы церкви).

Итак, Хиноко увозят представители предыдущих поколений, её связь с матерью-Японией насильственно прерывается, будущее её не менее туманно, чем будущее уезжающей в эмиграцию сестры.

Остаётся растущая в семье конформистов (Ваки сенсэй и «Мадам») Миэ, о которой мы ничего не знаем, мы не ощущаем её преемственность с предыдущим поколением японских женщин.

Следовательно, новый мир вновь будут создавать мужчины — Юта и его братья, маленький «беспризорный» Такэси. Они получили свою «прививку страдания» и ментально ближе к выстрадавшим войну матерям, чем к раздавленным поражением и дезориентированным отцам.

Юта теряет свою «Японию» в виде уезжающей в эмиграцию Тидзуки. Его братья и однокашники слабо помнят мирные времена, они научились выживать, однако слабо представляют, что такое счастье. Юта черпает знания в мире большой литературы, но он, будучи многократно обманутым взрослыми, боится начать жить (в некотором смысле он предвестник такого социального явления, как хикикомори), и только нужда заставляет его раз за разом покидать стены чудом уцелевшего дома. Он подумывает стать врачом, как дед, но одновременно влюблён в литературу, интересуется христианством. Горо пророчески сказал, что он станет писателем. Однако будущее этого молодого человека, страдающего от беспомощности, не способного ничего предложить уезжающей первой любви, туманно.

Более предприимчивые Сюндзи и Кэндзо, вероятно, и будут строителями «новой Японии» — инженерами, учёными и предпринимателями, которыми будут манипулировать опытные старцы (Кадзама и Ваки). Ну а подобные Такэси вольются в движение конформистов, которые, как отцы и деды, «имеют в крови» потребность гнуть спину перед любой властью.

Жатвы много, а делателей мало. Мы помним, что ни воры, ни лихоимцы, ни блудники, ни пьяницы, ни хищники, ни прелюбодеи не наследуют Царства Божия.

«Жаль мужчин», — говорит с болью в конце Хацуэ, имея в виду лишь трёх — Синскэ, Горо и Тоору. Из них остался в живых лишь один. Хочется верить, что любовь Бога в конце концов исцелит его израненную душу, и он сможет примириться с самим собой и Японией, воплощённой Нацуэ.

Ещё одна христологичная история из Нарнийского цикла. Начавшаяся как новое приключение, уже к середине она приобрела характер притчи, а к концу и вовсе было ощущение, что читаешь житие или апокриф.

Произведение пронизано главной метафорой — движением человека к Всевышнему. На этом пути он может ошибаться, падать, духовно расти, преображаться и даже терять голову от любви к Господу. И чем ближе к Богу, тем больше чудес становятся нормой.

Имхо, в произведении три главных линии — Юстэса, Рипичипа и Каспиана. Каждая из них, на мой взгляд, рисует перед нами особый путь к Всевышнему, служение Ему.

Юстэс — блудный сын, высокоумный гордец. Его служение — смирение и осознание ограниченности своих возможностей.

Рип — пламенеющий любовью монах, с радостью оставляющий мир. Его служение — быть обручённым лишь с Богом.

Каспиан — верующий правитель. Его служение — забота о подданных, верность данному слову. (Кстати, в отношении этого вида служения автор приводит интереснейшую аллюзию — король буквально не может двигаться дальше к Богу, оставив своих подопечных).

Итак, каковы же плоды служения?

Для гордеца — избавление от страсти и обретение истинной радости.

Для монаха — сочетание со Христом.

Для государя — благословение его рода и подданных.

И те кто дошёл до пасхальной трапезы (из неупомянутых Люси и Эдмунд), и те, кто не дошёл, — все получили своё благословение на этом пути. Дети — обещание быть с ними в их мире. Моряки — признание, избавление от болезней, достаток.

Таким образом, никто из преданных не остался обделённым. Аминь!

Мои «пять копеек». Согласен с рядом предыдущих комментаторов: книга вышла удивительно динамичной и глубокой. На мой взгляд, даже более глубокой, христологичной и увлекательной, чем знаменитые «Лев, колдунья и платяной шкаф». Она и написана второй, сразу после неё. Видно, что автор многое хотел досказать.

Что бы выделил лично я.

1. Потрясающий язык. Читал детям вслух. Предложения по-толстовски немного большеваты для такого чтения, но это не портит общее впечатление. Остроумные заметки в скобках, интереснейшие аллюзии на евангельские истории, дивной красоты образы, продуманная лексика для разных групп персонажей, — всё это делает честь автору, показывает масштаб его личности и таланта.

2. Мир Нарнии наконец-то стал глубже и приобрёл человеческое измерение, если угодно. Если в «Коне и его всаднике» автор не очень убедительно пытался нам показать будни простых смертных, то здесь мы сталкиваемся сразу с несколькими параллельными реальностями разных групп персонажей и существ. И каждая из них нарисована талантливо.

3. Рыжий гном Трам — один из интереснейших персонажей толкиновского масштаба. Начинающийся как атеист, он к концу произведения приобретает черты апостола Фомы. Так и хочется процитировать после сцены с попаданием его в пасть к Аслану: и будь не будь неверующим, но верующим!

4. Тема отпадения человека от Бога и возвращения его к Богу. На примере Люси получилось очень здорово. И образы выбраны очень убедительно. Сразу вспоминаешь: чистые сердцем Бога узрят.

5. Мифологическая «фишка» с античными персонажами. Вышло очень необычно и свежо. Мне почему-то сразу пришла ассоциация с первым сотворённым Спасителем чудом в Кане Галилейской. Вино и веселье для праведников.

6. Интересная, но смазанная линия с возрождением старого зла. Из одного этого можно было бы написать ещё одну книгу цикла.

Резюмируя, шедевр, тот редкий случай, когда продолжение образует симфонию с основным произведением (и вновь вспоминаем Толкина). В цикле можно пренебречь всеми другими книгами, кроме этой, ведь она настоящее сокровище.

Довольно посредственная история, из которой потенциально мог бы получиться шедевр, но основаная тема, увы, осталась нераскрытой. Незавершённые линии (например), происхождение главной героини), дискретное повествование и не менее пунктирно нарисованный мир сильно портят недурную задумку. Финал и вовсе вызывает недоумение.

Итого только 6.

Книга вышла на русском языке благодаря прекрасному издательству «Манн, Иванов и Фербер». Само издание получилось довольно «дешёвым», в связи с чем я сперва расстроился, а по прочтении, напротив внутренне согласился с издательской оценкой произведения. Но обо всём по-порядку.

Я не знаком с другими работами автора, поэтому могу ошибаться. Однако более всего «Путешествие над облаками» напоминает дебют, который задумывался как эпопея. Автор довольно скоро трезво оценил свои силы и стал уверенно двигаться к финалу. В результате имеем следующее: небезынтересно задуманный мир, вызывающие симпатию главные персонажи, захватывающая завязка сюжета. На этом положительные характеристики заканчиваются.

Справедливым было бы назвать и недостатки, выдающие незрелость автора:

- пунктирный скачкообразный сюжет (задумка оказалась слишком масштабной);

- «картонные», нераскрытые в ходе сюжета персонажи (вангую, дочка, через 100500 книг сериала ты изменишь облик мира, если автор раньше не сдуется);

-неотличимая от магии технология (да-да, летаем на мазуте на южный полюс, заправляемся на краю земли, где нет нефтедобычи и переработки, — обычное дело);

- нераскрытая тема сапиентов как животных и насекомых (!), наделённых повышенным интеллектом;

- повсеместно разбросанные «рояли в кустах» (мыслеволки, квестовые предметы, входы в пещеру, королевские дружинники и т.д. и т.п.);

- почти нераскрытая тема семейств путешественников;

- алогичное поведение «гениев стратегии»;

- мягко говоря, странное представление автора о воздухоплавании и географии.

Продолжать можно долго. Особенно скомканным вышел финал. Видно, что автор очень хотел уже закончить, поэтому продирался сквозь сюжет, оставляя на страницах клочки смыслов. И это как раз та ситуация, когда он закончил, чтобы тут же начать писать продолжение и эксплуатировать придуманный мир.

Резюмируя, это годный середняк для подростков. Автор предсказуемо продолжит клепать на коленке коммерческие произведения. Однако лично я не готов дальше платить за жвачку. Очень жаль, что неплохая задумка так и не была реализована.

Хочу верить, что более талантливый автор когда-нибудь прочтёт «Ярошторма» и воплотит идею в более удачное произведение.

Если прорывные «Страсти по Лейбовицу» я бы отнёс к большой послевоенной литературе, то «Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь» — это очень специфический приключенческий психологический роман в духе мысленного антропологического эксперимента.

С первым романом дилогии произведение связано локационно, но не сюжетно. Оно сохраняет некоторую долю фирменных миллеровских метафоричности и психологизма, но лишено ожидаемой глубины. Фактически перед нами постапокалиптический вестерн от одного из пионеров жанра. Роман отличают большое количество действующих лиц, дипломатические интриги в духе «дикого поля», сюрреалистический сплав католицизма, шаманизма и мистицизма, проблема взаимодействия человеков и мутантов, сильное эротическое начало (тема «маленькой дырочки» напрашивается на психоанализ в духе Фрейда). Всё это создаёт причудливую ни на что не похожую атмосферу. Я долго думал, с чем можно сравнить этот сюжет. И на ум пришёл лишь «Лавондисс» Холдстока.

Однако если мифаго Холдстока — это путешествие вглубь архетипов британских островов, прикосновение к неолитическому мировосприятию, то «Дикая Лошадь» Миллера — это скорее история про восприятие племенами Южной Америки прозелитской деятельности иезуитов. Такое вот причудливое сосуществование язычества, анимизма, культа предков и католической миссии.

А что если индейца воспитать в монастыре, но не оторвать его до конца от родной почвы? А что если ввергнуть его в хаос межплеменных интриг, выборы папы и крестового похода против потомков конкистадоров?.. Отдаёт бредом? 100%. Но очень самобытно.

Теперь о слабых сторонах произведения.

1. Оно весьма затянуто. Местами сюжет провисает, интерес пропадает. Смог дочитать только с третьей попытки.

2. Как минимум половина романа воспринимается декорацией бреда главного героя. Ближе к финалу мы действительно видим больного бредящего человека, одержимого ускользающей идеей фикс. Однако большая часть произведения — это перебор. Допускаю, что автор и хотел отразить сюжетную канву экзистенциально с позиции причудливого мировоззрения брата Чернозуба. Вышло, мягко говоря, на любителя.

3. На фоне первого романа дилогии мистическая и метафорическая составляющие смотрятся очень неубедительно. Возможно, эта дикая мешанина представляет собой попытку показать ойкумену глазами принадлежащего к двум непохожим мирам аборигена. Даже если так, всё равно не цепляет.

4. Произведение не было закончено, его дописывал другой автор. Это очень чувствуется в финале, который вызывает недоумение в духе мистических откровений японского аниме (вроде сказано много, но смысл постоянно ускользает, WTF??!). Многочисленные сюжетные линии фактически обрываются или доводятся пунктиром до нехитрой идеи «всё пройдёт, и это тоже». Пошумели, подрались и разошлись. Конец.

5. Собственно фантастическая составляющая не имеет ничего общего с прорывным характером первой книги дилогии. Скучновато и вторично. Тема мутантов и призраков и вовсе, я считаю, не раскрыта, хотя как минимум несколько главных героев формально к ним относятся.

Резюмируя, это сильно затянутый роман по вселенной «Страсти по Лейбовицу». О чём он на самом деле я могу лишь догадываться. Небезынтересный, но не цепляющий сюжет. Фантастика в духе фантазий антрополога. Если вас поразил первый роман дилогии, то лучше на нём и остановиться, чтобы не портить впечатления. Если же вы хотите почитать нечто психологичное и ни на что не похожее в духе Холдстока, то эта книга вполне может вас занять.

По состоянию на осень 2021 года «Мускат утешения» — последний доступный русскоязычному читателю роман цикла (спасибо группе переводчиков «Исторический роман»). Сюжетно он представляет собой середину очередного сезона, начатого «Салютом из тринадцати орудий», окончание которого на русском языке, к сожалению, пока недоступно.

Роман получился небезынтересным, но проходным, что роднит его с подавляющим большинством других произведений цикла. В лучшую сторону выделяется описание Австралии и бытующих в ней порядков (каторжники, ссыльные, произвол местной военной администрации, уничтожение эндемиков и т.д.). Шпионская составляющая в романе практически отсутствует, как и военно-морская, на первое место выходят описание быта, отношений и заметки натурфилософов.

Сюжет традиционно обрывается. Будем с надеждой ждать перевода следующего произведения цикла энтузиастами-переводчиками.

«Салют из тринадцати орудий» открывает очередной сезон сериала, большая часть сюжета которого будет развиваться в Австралии и на островах Юго-Восточной Азии. По состоянию на сентябрь 2021 года на русский язык переведены только два романа сезона, поэтому если вы не хотите завершить чтение цикла на очередном характерном для автора обрыве сюжета, то лучше к «Салюту» не приступать.

За перевод на русский язык вновь спасибо группе переводчиков «Исторический роман». Хочу верить, что они в ближайшие годы переведут все книги цикла до конца.

Я же набрался терпения и роман-таки прочитал. Должен отметить, что по остросюжетности и качеству повествования произведение выгодно отличается от пары предыдущих проходных сезонов сериала. И военно-морская, и бытовая, и шпионская составляющие цикла в «Салюте из триннадцати орудий» прекрасно сбалансированы. Читать было по-настоящему интересно, а некоторые темы, вроде общения с орангутаном, меня и вовсе умилили.

В сюжете есть и ряд уже достаточно «избитых» тем — смена кораблей, кораблекрушение и т.п., однако мы к ним уже привыкли. Достаточно неожиданной оказалась гомосексуальная составляющая романа (не бойтесь, друзья, Джек и Стивен не скатились в яой), которая вместе с тем выглядит вполне органично в контексте.

Сюжет, конечно же, обрывается на самом интересном месте. Благо, что русскоязычному читателю доступна следующая книга цикла «Мускат утешения».

Резюмируя, на мой взгляд, «Салют из тринадцати орудий» — чуть ли не лучший роман после первых двух книг цикла.

«Каперский патент» завершает очередной сезон сериала, начатый «Гаванью измены», «На краю земли» и «Обратной стороной медали».

За перевод на русский язык вновь спасибо группе переводчиков «Исторический роман».

В романе превалирует военно-морская составляющая и спецоперации на море. Часть старых сюжетных линий завершается, новые — появляются. Сюжет вновь обрывается на самом интересном месте, но следующая книга цикла «Залп из тринадцати орудий» открывает уже новую главу сериала.

Мы видим промежуточный хэппи-энд и намёки на торжество справедливости.

Поклонникам цикла книгу читать стоит, она вас не разочарует. Сериал он и в Африке сериал. Ничего качественно нового вы в романе не встретите, как и в предыдущих 9 книгах цикла.

И вновь переводу очередной книги сериала на русский язык мы обязаны группе переводчиков «Исторический роман». Спасибо! Про само произведение сказать особо нечего — центральная часть очередного сезона. На этот раз большая часть событий происходит в Англии, где наш бравый капитан в очередной раз разбивается о «подветренный берег», вновь и вновь демонстрируя читателю, что каждому лучше следовать стезе, в которой он разбирается.

Папаша Обри так достал кабмин, что тот с радостью использует операцию влияния противника для дискредитации всей семьи. Удача продолжает улыбаться капитану в море, но плоды её не приносят радости. Сюжет плавно протекает в следующую книгу сериала «Каперский патент».

Резюмируя, «Обратная сторона медали» — скорее шпионская история в антураже Великобритании первой четверти XIX века. Морские баталии, безусловно, будут, но они всего лишь фон.

10 книга цикла является серединой очередного «сезона» цикла: сюжет плавно перетекает из «Гавани измены» и приобретает явную опереточность. Ситуацию несколько спасают интереснейшие локации — южная Атлантика, мыс Горн и острова Тихого океана, но их схематичная подача не позволяет вытянуть общий уровень произведения.

Робинзонада, опыт жизни в обществе амазонок, затяжной конфликт на маленьком острове, — автор, кажется, пытается перебрать все сюжетные ходы, которые доселе не успел использовать. Всё портят характерные для сериалов неминуемые упрощения и «рояли в кустах», одним из которых и заканчивается книга, переводя нас к «Оборотной стороне медали».

Кажется, что Патрик исписался. Посмотрим, снизится ли планка в следующей книге сериала.

Знакомству русскоязычного читателя с романом «Гавань измены» мы вновь обязаны группе переводчиков «Исторический роман». Перевод вышел неплохим, хотя местами встречаются небольшие ляпы, заметные тем, кто внимательно читал предыдущие книги цикла.

Роман открывает новый «сезон» сериала, вследствие чего не имеет чёткого финала, перетекая в сюжет следующей книги цикла «На краю земли». По сравнению с предыдущим «сезоном» выглядит несколько слабее как по уровню интриги, так и по увлекательности морских приключений.

Резюмируя, «Гавань измены» — небезынтересное чтиво, однако ждать от романа драйва первых двух книг цикла не стоит.

Вставлю свои пять копеек. Как правильно заметил один из комментаторов, «Воин Рэдволла» — немного парадоксальная книга, где белочки, мышки и крысы со средневековыми изобретательностью, хитростью и даже некоторой жестокостью сражаются за Рэдволл — место под солнцем. И хотя роман отнесён к детской литературе, любой взрослый оценит в нём достойную интригу, реализм и дух европейского средневековья.

Читал своим детям, многое приходилось проговаривать и объяснять. В произведении полностью отсутствуют сопли с сахаром и рояли в кустах, — зло жестоко, последовательно и изворотливо, добро вечно надеется на лучшее, не готово отстаивать своё жизненное пространство и от того остро нуждается в кулаках.

В стане крыс царят страсти, интриги и подковёрная борьба, однако Клуни нельзя отказать ни в тактическом мышлении, ни в личной отваге, ни в умении руководить крупным воинским отрядом. Автору удался образ жестокого и беспринципного средневекового командира солдат удачи, который бьётся за место, где хочет наконец-то осесть навсегда. Если вдуматься, то он немногим отличается от тех же скандинавских ярлов или конкистадоров.

Ситуация в осаждённом Рэдволле лишь подтверждает историческую истину, согласно которой экономически успешные и преуспевающие сообщества без сильной власти обречены становиться призом для смелых и жестоких. Будем честны:

Эти и многочисленные другие суровые истины можно и нужно объяснять детям. С учётом этого «Воин Рэдволла» в руках умелого родителя — отличный инструмент для знакомства ребёнка с миром взрослых на примере увлекательного сюжета со зверюшками.

Первое, что нужно сделать, говоря о «Миссии в Ионическом море», это выразить благодарность группе переводчиков из паблика ВК «Исторический роман», которые перевели это и часть последующих произведений цикла. Надеюсь, эта работа рано или поздно будет завершена, сделав доступным для русскоязычного читателя весь цикл.

Роман открывает для нас уже привычную локацию — Средиземное море, но фокус смещается восточнее — к берегам греческих островов и Османской империи. Удивительно невезучий на берегу, капитан Обри не без помощи своего старого друга вновь бежит в море, поскольку тучи над его головой сгущаются. Герой приобретает всё больше чёрт флотоводца, мучаясь от неопределённости, необходимости неукоснительного соблюдения инструкций руководства и бремени ответственности. Перед нами весьма зрелый человек, который с тоской вспоминает беспечные деньки юности на фоне серых будней, наполненных тревогой и мучительной саморефлексией. Начиная с этого романа, Обои предстаёт перед нами в новом амплуа военного дипломата, к которому он, естественно, не готов.

Заблистал новизной и зрелостью и образ доктора Мэтьюрина, которому наконец-то есть, что терять. Волею случая он остаётся на вторых ролях, не зная ни языка, ни тонкостей местной политики. Это ещё больше сближает доктора с капитаном, для которого это амплуа характерно несколько последних книг.

Впрочем приключения во владениях Порты только начинаются, и мы, уверен, увидим обоих в лучшей форме в следующих произведениях цикла.

«Помощник хирурга» завершает трилогию, начатую «Островом отчаяния» и «Военной фортуной». Фактически все три произведения можно было объединить под одной обложкой. На этот раз мы встречаемся с седой Балтикой, датскими, германскими и шведскими берегами. В романе интриг и деятельности спецслужб чуть меньше, чем военно-морской составляющей, что должно прийтись по вкусу любителям морских баталий, полюбивших цикл за первые книги.

Старые сюжетные линии (например, отношения с Дианой) наконец-то достигают финала, открывая дорогу новым, что мы и увидим в следующих книгах цикла.

Шестая книга цикла выглядит более живой на фоне двух предыдущих. Соотношение военно-морской и разведывательной тематик приближается к балансу. Как и «Остров отчаяния», роман обрывается, не достигнув какого-либо логического завершения. Этот сериальный приём автор будет использовать практически во всех последующих произведениях цикла.

Отдельно хотелось бы оценить изображение на страницах романа американской стороны, — получилось достаточно живо, остроумно и исторично. Если бы автор поставил перед собой задачу усилить в своих произведениях историко-регионоведческую составляющую, они бы, на мой взгляд, только выиграли.

На пятой книге цикл начинает приобретать такие черты сериала, как отвлечение на второстепенные ответвления сюжета (борьба за выживание корабля, гонка) и обрыв повествования на середине. В последующих произведениях цикла такой оборванный финал будет встречаться всё чаще и чаще.

Второй отличительной чертой произведения является акцент на шпионской составляющей. «Остров отчаяния» не военно-морской роман с элементами борьбы спецслужб, а шпионский роман, чей сюжет развивается на корабле.

Сюжет этот автору скорее не удался. Главная сюжетная линия ощущается дискретной и вторичной, а «заднему плану», напротив, уделяется слишком много неоправданного внимания (оно и понятно, поскольку формально весь цикл посвящён флоту Его Величества).

Резюмируя, получился слабоватый шпионский роман с сильной военно-морской составляющей, имеющей весьма опосредованное отношение к главной интриге.

Если герои вас зацепили, то читать, однозначно, стоит. Если же вы ждёте старый добрый военно-морской сюжет, то лучше закончить знакомство с циклом на третьей книге. «Миссия на Маврикий» — это уже больше про спецоперацию на отдалённом театре военных действий. А «Остров отчаянья» — про борьбу со стратегической разведкой вероятного противника и информпротивоборство.

Четвёртая книга цикла открывает для нас зрелость главных персонажей. Сюжет начинает смещаться в сторону спецопераций, военно-морская составляющая сокращается.

За плечами Стивена новое болезненное пренебрежение Дианы, за плечами Джека — рассеявшиеся грёзы о счастливой и сытой жизни на берегу. Доктор превращается в опытного и профессионального разведчика, которого Адмиралтейство использует в качестве эмиссара. Капитан всё больше начинает понимать адмиралов — людей, которых он считает в большинстве своём бездушными: он вязнет в кипах бумаг, вынужден выстраивать баланс отношений между ненавидящими друг друга подчинёнными, думать о стратегии, считать каждую рангоутную деревяшку. Времени на увлечения, письма близким и отдых практически не остаётся.

Характерный для автора высокий темп повествования в четвёртой книге несколько снижается, что делает её менее остросюжетной по сравнению с предыдущими.

Если вы ждёте старый добрый военно-морской сюжет, то лучше закончить знакомство с циклом на третьей книге. «Миссия на Маврикий» — это уже больше про спецоперацию на отдалённом театре военных действий.

Я «проглотил» роман за три дня. Столько мыслей, столько эмоций, впечатлений... Но обо всём по порядку.

Первое. Роман закончен и издан в 1959 году. Этот факт потрясает уже сам по себе. Он далёк от фантастических произведений первых волн и, на мой взгляд, принадлежит по-настоящему «большой» послевоенной литературе. Степень его влияния на жанр просто невозможно переоценить.

Второе. Автор писал на богатом жизненном материале: он прошёл войну и видел её ужасы без прикрас, пережил автокатастрофу, встретил вторую половину, пришёл к вере и крестился, получил свою «прививку страдания». Именно поэтому мысли и эмоции персонажей столь реалистичны и убедительны.

Третье. Фантастика автора носит ярко выраженный социально-философский характер, это мыслительный эксперимент и его декорации, если угодно. При прочтении нет ощущения ретрофутуризма. Не зря роман сравнивают с «Трудно быть Богом» АБС (написанном спустя пять лет в 1965 году), которые в этом произведении тоже экспериментировали с человеком, смотрели, насколько он в силу убеждений сможет избежать зла, буквально находясь в нём, и т.д.

Четвёртое. В романе сильнейшая религиозная составляющая. Однако речь идёт не о догматике, а о попытках живого, страдающего, ищущего человека разобраться в Божьем промысле, попытаться объяснить окружающим и самому себе причины творящихся вокруг насилия, безумия, несправедливости и так называемого «молчания Бога». Автор мысленно экспериментирует не только с человеком, но и с престолом святого Петра, наблюдает, как он цепляется за мирскую власть, используя религиозный авторитет и строгую дисциплину католичества. Одновременно церковь сохраняет мощнейший гуманистический потенциал, проносит сквозь тёмные века идеалы, в которых столь сильно нуждается агонизирующее человечество. Конечный посыл с попытками спасения католичества в космическом рассеянии — очень яркая и интересная мысль, которая нуждается в осмыслении. Мне кажется, что значительно более поздние «Еретики Дюны» и «Капитул Дюны» Ф.Герберта являются своеобразной попыткой продолжить этот мыслительный эксперимент.

Пятое. Мощнейшая драматическая составляющая. Сцены с матерью, разрывающиеся между религиозными взглядами и умирающим от лучевых ожогов ребёнком, агонией дома Зерчи и т.д. достойны причисления к «большой» литературе. Автор не даёт единственно правильных ответов, персонажи свободны в своих поступках на фоне «молчания Бога». Но от этого принимаемые ими решения становятся лишь тяжелее. Читатель чувствует груз этой ответственности, не может не сопереживать очень живым и убедительным героям.

Шестое. Метафоричность и аллегоричность повествования. Роман можно разобрать на цитаты. Характерный пример — сцена с существом Рашелью (Рахилью?), сквозь холодные зелёные глаза которой сквозит свет горнего мира. Недетерминированная последствиями грехопадения и многотысячелетней историей человеческих заблуждений, она интуитивно отвергает человеческое благословение умирающего главного героя и причащает его к Жизни Вечной. Эта сцена, имхо, в иных обстоятельствах могла бы выйти из под пера крупных российских символистов.

Седьмое. Человеки часто не справляются со своей миссией, но жизнь продолжается, неся на себе в том числе отпечаток их стараний. Следы эти очень интересно встречать по тексту, наблюдать за оценками потомков действий предшественников. Так и сам автор, будучи католиком, «не справился»: он не смог завершить продолжение и закончил свою жизнь самоубийством. Однако роман его продолжает жить своей жизнью и удивлять читателей, вновь и вновь оказывать влияние на авторов.

Резюмируя, это сильная и знаковая вещь, которую нужно читать, обдумывать и делать выводы.

Роман мне скорее понравился. Он написан учёным, что добавляет ему известной специфики, однако не портит. Культурный бэкграунд произведения будет близок русскоязычным любителям фантастики и всем поклонникам научпопа.

Круг поднимаемых в романе проблем и вопросов пересекается с творчеством П.Уоттса (биохакинг, Бог как ошибка законов природы, например) и заслуживает внимания.

Желаю автору нового литературного успеха. Так держать!

Взялся за третью книгу усилием воли, но так и не смог осилить. Произведение несколько спасает годный литературный язык автора, но всё остальное...

В предыдущих книгах суперспособности экзотов были причиной их страданий, этот конфликт был неплохо раскрыт и по-своему интересен.

Здесь же мы видим классического банального «супермена»-грагала, который нелегально прибыл на Землю для освежения эротических переживаний, связанных с предыдущим визитом.

Кстати, о женщинах. С самого начала глаза начали резать характерные для автора унылые «длинноногие» женские образы.

С десяток раз пытался вернуться к произведению, но каждый раз откладывал после пары страниц. Очевидно, это не моё. Максимальные оценки сего произведения не вызывают у меня ничего, кроме недоумения.

Солидарен с мнением, что исследование вышло слабоватым и неубедительным. Возможно, для людей, только открывающих для себя творчество Миядзаки, книжка зайдёт хорошо. У поклонников же, которые читали интервью, смотрели документальное кино и т.д., сей опус с высокой долей вероятности вызовет недоумение.

Первое, биография великого аниматора дана настолько «дискретно», что на её фоне даже Википедия выглядит «серьёзным трудом».

Второе, знакомясь с описанием шедевров анимации, хотелось бы видеть более глубокий их анализ. Соответствующие главы в книге напоминают затянутые студенческие эссе на тему «Что я узнал об этом мультфильме и почему он мне понравился».

Третье, мотивация автора осталась преимущественно нераскрытой, что обескураживает больше всего. Это монография или сборник графоманских рецензий?

Четвёртое, само издание вызвало откровенное разочарование. Бумага, иллюстрации, оформление, — от всего я ожидал много большего. Такую книжку не хочется оставлять у себя в коллекции.

Сюзан Нейпир — симпатичный человек, который любит аниме и даже смог устроиться в жизни, читая на гранты «лекции» о предмете своей любви. Качество этих лекций, на мой взгляд, оставляет желать лучшего. Автора может оправдывать разве что «гендерный дискурс», поскольку мы видим везде один и тот же мотив — эдипов комплекс, сильные женщины, слабые мужчины и т.д. Эта тема хорошо продаётся на Западе, но при чём тут собственно творчество Миядзаки, аниме и российское издание?!

Резюмируя, пусть будет. Даже такие исследования лучше, чем ничего. Не стоит ждать от этой книги многого, но если вы только собираетесь прикоснуться к творчеству Миядзаки, то эту книгу вполне стоит прочесть.

Вторая книга «Лунной радуги» произвела на меня ещё более неоднозначное впечатление, чем первая.

Если первая — это условный парафраз цикла «Каммерер» АБС под одной обложкой, то вторая — это просто литературный «смузи».

Что бросается в глаза: ещё более дискретный, асимметричный сюжет.

Первый блок — введение в историю Тобольского — мне однозначно понравился. Добротная такая советская фантастика (не шедевр, но индивидуальность имеется). Впечатление портят картонные женские образы. Видно, что у автора не было подходящего жизненного «материала», поэтому писал с того, что было. А было с высокой долей вероятности не ахти. Сестра, жена, дочь, а в конце ещё и «рояль в кустах» Светлана, — все вышли неубедительными.

Второй блок — введение Тобольского в работу МУКБОП в качестве агента-маршрутника. Про профессиональную сторону я просто промолчу. На этом этапе поведенческие реакции страдающего «бета-самца» Тобольского вызвали у меня устойчивую ассоциацию с образом «обычного японского школьника» в плоскости «Евангелион». Можно сказать, автор сделал соответствующий типаж задолго до того, как это стало мейнстримом.

Третий блок — контакт. Самый разочаровавший. В теле повествования он занимает неоправданно много места, а выхлоп, мягко говоря, слабоват. Эстетика сомнительна, фантазия фонтанирует, но как-то не цепляет. Люблю приводить в пример великолепные рассказы Шекли, который умудрялся в малой форме раскрыть предмет захватывающе и запоминающимся.

Четвёртый блок — финал, который на малом объёме пытается тезисно описать, что автор имел в виду, и зачем всё это было нужно. Заодно пунктиром закрываются всё сюжетные линии, мол, все экзоты счастливы / смирились и горят желанием послужить родному человечеству, которое старательно от них отгородилось. Вызывает уже откровенное разочарование.

Про скомканный эпилог и сказать нечего.

Резюмируя, самобытная книга, имеющая право на существование. Восторгов не разделяю, но отмечаю элементы новизны для времени написания.

Произведение не зря сравнивают с циклом «Каммерер» Стругацких. В обоих случаях речь идёт о развилке в  человеческой эволюции: большая часть человечества продолжает эволюционировать инерционно, малая — делает скачок и отрывается.

у АБС развилка давно пройдена, рождение нового вида homo принято межзвездными повитухами — «странниками», и дитя попало в правильные руки.

У Павлова же мы наблюдаем момент расхождения, плохо отрефлексированный как старым человечеством, так и новым, нарождающимся.

В обоих случаях «расхождение» зафиксировали те, кто должен, — представители новой «безпеки». В обоих случаях проблему рассматривают со своих функциональных позиции — как бы чего не вышло.

Как и у АБС, повествование состоит из трёх последовательных сюжетов: боевик, детектив, психологический триллер. Только у Стругацких это три произведения, а у Павлова — сюжет одной книги.

На этом ключевые сходства заканчиваются.

На мой взгляд, автор в своём творчестве поднимает важную и актуальную проблему. Делает это достаточно талантливо и захватывающе.

Я прочитал эту книгу впервые уже в зрелом возрасте, однако хорошо понимаю, отчего ею зачитывались советские мальчишки.

Начало — эдакое окно в мир зарубежной приключенческой фантастики. Минимум идеологических купюр, никаких нравоучений в духе Альтова и ко.

Детективная составляющая мне тоже весьма понравилась, как и нарисованная крупными мазками вселенная повествования.

А вот финал по сравнению со Стругацкими пока выглядит откровенно слабоватым, словно пришитым «белыми нитями» к первым двум третям сюжета. Тема, имхо, не раскрыта. Пока.

С интересом посмотрю, что же будет дальше, и обязательно напишу рецензию.

Я решился на написание рецензии только после второго прочтения романа. Обычно второе прочтение позволяет расставить все точки над ё, взглянуть на произведение без сильных эмоций. Однако с Воуком это не получается. И вот почему.

Первое прочтение «Бунта на Крайне» оказало на меня сильнейшее впечатление и несколько утешило. Благодаря нему я открыл для себя прозу Воука и искренне её полюбил, открыл для себя много неизвестных страниц американской жизни первой половины XX века.

Второе прочтение было продиктовано  желанием вернуться к сильному произведению спустя года, посмотреть, что изменилось в понимании характеров и сюжетных линий. А изменилось многое.

Роман — одна из лучших иллюстраций изменения мировоззрения классического интеллигента, попавшего на военную службу. Таких линий две — писателя Тома и выпускника Принстона Вилли. Обе написаны очень сильно и отражают собственный жизненный опыт автора.

Переживания героев, их внутренние изменения, — всё очень и очень актуально и поныне даже в другой части света. Следовательно, «Бунт на Кайне» — это настоящая литература, выдержавшая испытание временем.

В романе прекрасно раскрываются логика управления воинскими коллективами, реакция государственной системы на раздражитель. Главный герой по мере исчезновения шор стереотипов и «розовых очков» начинает видеть суть и находит в себе силы признать действительность без уловок, оговорок и самооправдания. Том, к слову, не смог.

Эта составляющая произведения оказала сильное влияние на моё собственное взросление.

Особого внимания заслуживают небольшие главки, связанные с трибуналом. Пьяная речь защитника Барни на банкете Тома — ушат холодной воды, отрезвляющий от сочувствия к эмоциям главных героев. И правда, войны ведутся и выигрываются не популярными драматургами, адвокатами и врачами, а нередко ограниченными, скучными людьми, которые в меру своих сил тянут лямку в мирное время, надеясь дослужить до пенсии.

Желающий остаться на военной службе вчерашний рыбак Марик понимал это. Тем сильнее его личная трагедия.

Вилли, приняв прививку страдания, тоже понял и прошёл свой путь до конца.

А вот Том, который дважды «прыгнул», смог частично признать лишь собственное малодушие, которое, впрочем, умело компенсировал.

И эти три характера ярко отражают типичные жизненные траектории «гражданских людей», оказавшихся на военной службе.

Отдельно отмечу линию личной жизни главного персонажа, его взросление. Она хороша и убедительна. Но об этом многое сказали другие рецензенты, с которыми остаётся лишь согласиться. У мистера и миссис Кейт, у Вилли, у Марии, — у каждого своя правда, сквозь которую они придут к сильному и несколько «голливудскому» финалу.

Я не смог удержаться и «проглотил» «Бунт на Кайне» за две ночи. Второе прочтение оказалось не менее захватывающим, чем первое. А это многое говорит само по себе.

Этот роман вместе с воуковским «Внутри, вовне» прочно вошли в мой топ-20 любимых книг. Очень жаль, что автора так мало издают в России.

Однозначно рекомендую к прочтению оба упомянутых произведения всем любителям качественной литературы.

P.S. Интеллигентам, задумывающимся о государственной службе или уже оказавшимся на ней и испытывающим мировоззренческий кризис, произведение к прочтению просто обязательно.

На «Трон из костей дракона» не возникло желания написать отзыв, а на второе произведение трилогии слова возникли как-то сами по себе. Начну с некоторой доли критики.

1. Соглашусь, что это каноничное произведение. Видны связи с творчеством Толкина, но видно и сильное влияние, которое творчество автора оказало на тех, кто начал творить позже. Напрашиваются Мартин и Сапковский.

2. Соглашусь и с тем, что миру трилогии не хватает проработанности. Сюжет скачет от сцен уровня «стащить пирожок на кухне» до сцен уровня «великие тайны вселенной откроются тебе, обычный японский школьник». Имхо, Мартин в ПЛИО устранил этот недостаток и смог сделать историю со схожей канвой значительно более содержательной. Вместе с тем не могу не отметить, что Уильямс смог закончить свою книгу в разумные сроки, а Мартин всё ещё пишет.

3. Хуже всего получились женские персонажи, как это уже отмечали некоторые комментаторы. Мериамель, Воршева и Мегвин — это просто ходячие стереотипы из журнала уровня Cool Girl. Что тут скажешь, ну не все авторы способны реалистично отразить психику и мотивацию прекрасного пола.

У того же профессора Галадриэль, Арвен и Эовин вышли хорошо, но они не были главными действующими лицами, их поступки даны описательно. А вот у Мартина или Сапковского мы видим схожие проблемы, разве что они попытались придать своим героиням глубины через физиологичность, которой практически нет у Уильямса...

4. Нечеловеческие расы оставляют двойственное впечатление. Кануки при всей своей прелестности несколько «человечны», а ситхи — механистичны и отдают «богом из машины». Подземные обитатели и морской народ, имхо, вообще даны мазком и не раскрыты. Про «злые» расы я вообще молчу — тема не раскрыта.

5. Магия и технология раскрыты откровенно плоховато. Эдакий рояль в кустах, который выкатывают в нужные моменты. Хотя идея песен и стихов как способов применения силы лично мне понравилась.

Вместе с тем даже с учётом всего сказанного читается трилогия хорошо и с интересом. Давно никакое фэнтези так не приковывало меня к страницам книги.

Следовательно, Уильямс не просто повлиял на формирование канонов героического и эпического фэнтези, но и создал по-настоящему захватывающее произведение, за что ему большое спасибо!

Конечно, это скорее притча, как и всё у Ди Камилло. Конечно, это не совсем про детей и для детей.

Конечно, это атмосферно, психологично и созерцательно.

Это третья книга Ди Камилло, которую я прочитал детям. Её герои воспринимались ими в целом более отстранённо, чем мышонок Десперо и кролик Эдвард.

На мой взгляд, используемые в произведении образы, его язык и персонажи сложны для детей.

История покажется куда более интересной взрослым и подросткам, которые уверены, что в каждой жизни есть место чуду.

Зеркало русского почвенника.

Читал эту книгу в период экзистенциального кризиса и нашёл в ней утешение.

Профессор Сергей Ильич Татарников — очень самобытный и собирательный типаж русского почвенника, который не смотря на все обстоятельства «против» достиг просветления, сумев отринуть многочисленные идеологические, аксиологические и бытовые иллюзии. Не стать «говорящей головой» квасного этатизма.

На мой взгляд, Татарников — один из самых интересных персонажей М. Кантора, который вполне заслужил отдельную книгу.

Если Соломон Рихтер — это мечтатель от «красного парадигмального проекта», который сохранил приверженность идеалам и не захотел встроиться в номенклатуру во имя комфортного быта, то Татарников — это мечтатель от навсегда ушедшей дореволюционной России. Который тоже не захотел припасть к кормушке уже в новой контрреволюционной России, обслуживая нуворишей.

И Рихтер, и Татарников — два лика одной советской интеллигенции, которая из-за убеждений так и не нашла себе комфортного места ни в советской, ни в постсоветской России.

И в этом смысле оба этих персонажа подобны бельму на глазе для конъюнктурщиков и конформистов всех мастей. Думаю, этим отчасти и объясняется критика этого произведения. Правда глаза колет.

Почти год я продирался сквозь первый том знаменитой трилогии. Читал, откладывал, перечитывал, снова откладывал, снова читал, чтобы сегодня окончательно поставить точку и отнести книгу к тем немногочисленным произведениям, которые я не осилил.

И позитив, и негатив произведения хорошо раскрыты читателями.

Для себя отметил по-настоящему интересное начало, нескольких нетривиальных персонажей, занятный налёт гностицизма и в целом высокий уровень интеллектуального развития автора. Из-за них я почти год пытался эту книгу прочитать.

Однако избыточная многословность текста, плохая его структурированность, банальная физиологичность зла, перегруз читателя выдуманными понятиями и терминами сделали для меня произведение совершенно нечитаемым.

Будь я редактором этой книги, то сократил бы её минимум на 30%, причём это никак бы не отразилось на сюжете. Больше текста в литературе точно не означает лучше.

Резюмируя, желаю успеха тем, кто только собирается взять книгу в свои руки. Надеюсь, вам понравится.

От себя скажу, что лучше бы не начинал, так как жаль потраченного времени, которое я мог занять другими книгами.

Подлинная шведская семья

Книга знаменитой детской писательницы А. Линдгрен представляет собой литературный памятник любви её родителей — добрых и сердечных крестьян из Смоланда.

Особенно трогательной мне показалась первая половина книги, повествующая о развитии романа Самуэля и Ханны. Их простые и одновременно дышащие любовью письма, наполненные невысказанными из стеснения мечтами, производят очень сильное впечатление.

Может ли эта книга раскрыть что-то новенькое поклонникам творчества Линдгрен? И да, и нет.

Да, некие мотивы, прослеживающиеся в Эмиле и Мадикен, едва уловимо присутствуют. Но не более.

Для себя отметил, что чистая и искренняя любовь родителей оказала безусловное сильное влияние на формирование личности Астрид. Взросление в атмосфере любви, доброты, взаимной заботы, трудолюбия и набожности позволило приобрести ей те качества, которые сделали её всемирно известной детской писательницей.

А значит, всем родителям есть чему поучиться у Самуэля и Ханны.

Книга — находка для поклонников творчества Янссон.

Во-первых, она ближе к магическому реализму / притчам, чем к мемуарам.

Во-вторых, она полна прекрасных и волнующих образов, навеянных детской фантазией.

В-третьих, сквозь детские воспоминания явственно проглядывается жизненный опыт, который и лёг в основу сказок писательницы. Находить эти параллели по-настоящему увлекательно.

Необходимо отметить, что книга вряд-ли заинтересует людей, далёких от мира, созданного Туве, или прочитавших одну-две сказки.

Одна из немногих детских историй, приятно поразивших меня. Сравнить эффект могу лишь со сказками-притчами А.Шарова.

Но обо всём по порядку.

На мой взгляд, каждая хорошая книга должна содержать некую сверхидею, способствовать духовному росту читателя.

«Десперо» — по-настоящему хорошая книга, равно актуальная и для детей, и для взрослых.

Автор очень искренне обращается к  юному читателю, беседует с ним, честно и без прикрас рассказывает о том, насколько жесток и несправедлив мир взрослых.

В этом мире есть место предательству со стороны самых близких людей, насилию, исковерканному детству, лишённому малейшего тепла и эмпатии... Но есть место и чуду, и искренней любви, и дружбе, и искренности, и взаимопомощи, и духовному росту!

Да, ни мышонок, ни принцесса, ни даже король не способны изменить мир, отменить царящее в нём зло. Но они способны измениться сами, преодолеть зло в своём сердце и преобразить тем самым реальность.

И в этом смысле «Приключения мышонка Десперо» — по-настоящему христианская книга и настоящая литература. Не побоюсь сравнения: ДиКамилло — это Шекспир для детей.

Резюмируя, прекрасная и высокоморальная детская книга с захватывающим и поучительным сюжетом и подлинной драмой в основе.

9/10

Произведение нобелевского лауреата Мо Яня — очень неоднозначная история. Ей нельзя отказать в исторической актуальности, яркости, впечатляющем языке (отдельно следует отметить отличную работу переводчика) и в целом захватывающем сюжете. Вместе с тем сюрреалистичность повествования, его сложная форма (несколько разрозненных писем и девятиактная пьеса), сюжетная дискретность, некоторый нравственный релятивизм серьёзно смазали общее впечатление.

Я запоем прочитал письма, относящиеся к периоду «культурной революции» и выхода на новые реформы. Это и странно, и забавно, а местами откровенно страшно. Автор очень по-китайски смягчает описываемое: где-то юмором, где-то — фатализмом, где-то — самовнушением героев. Это лично у меня оставило какое-то нехорошее послевкусие: будто тебе показали конечную цель, а потом, посмеиваясь, отправили к ней по ложному пути. И вроде бы она всё время в поле зрения, а дорога уводит тебя околицей всё дальше и дальше.

Кого бы я назвал главным героем этой книги? Пожалуй, китайских женщин. Они очень и очень многое вынесли на своих плечах. Сперва рожая в голодную пору под лозунги «больше китайцев для Родины», потом убивая своих детей под лозунги движения к процветанию, потом вновь рожая за деньги для хозяев новой жизни. И в любую пору они были обвиняемы мужским обществом: за болезни истощённого женского организма, за беременность, за желание иметь ребёнка, за нежелание его убивать, за желание оставить себе выношенного ребёнка...

И вроде бы мы видим, как среда изменилась к лучшему, жизнь стала сытнее и богаче, а «женская вина» и эксплуатация остались прежними.

Резюмируя, эту книгу, правда, стоит прочесть. А ещё стоит побольше переводить китайскую литературу периода «осмысления», ведь она скрывает множество сюжетов, способных обогатить мировую литературу и сделать людей лучше.

«За живой и мёртвой водой» Воронского — один из самых ярких и самобытных образцов воспоминаний старых большевиков. Прекрасный язык, яркие образы, беспощадная самоирония, никакого догматизма. Мы видим характерный путь становления русского революционера, прошедшего путь от ученического кружка через нужду, тюрьмы, ссылку, подполье до представителя центрального комитета партии.

По прочтении произведение оставляет лёгкое ощущение прикосновения к той исчезнувшей реальности.

P.S. Очень жаль, что Воронского расстреляли в 1938 году, как и большую часть других представителей «ленинской гвардии». Было бы по-настоящему интересно познакомиться с его переосмыслением русской революции.

«Записки примата» прочитал с большим удовольствием. Для моего поколения книга продолжает славные традиции «натурфилософов» прошлого. Отчего-то на ум приходят сочинения Дж. Даррелла, хотя профиль у авторов разный. Объединяет их разве что любовь к диким животным.

На мой взгляд, записки представляют собой оптимальное сочетание между приключениями и описанием быта полевого исследователя. Произведения такого жанра сейчас достаточно редко издаются, а жаль. Именно такие книги сквозь годы «зовут, зовут ребят куда-то» в научные экспедиции в горную Африку, в джунгли Амазонки, в приполярные тундростепи и во льды Антарктики.

Не могу не отметить близкие русскоязычному читателю интеллектуальный еврейский юмор автора, его находчивость, доброту, подлинную заботу о биологическом разнообразии нашей планеты.

Резюмируя, уверен, что эта книжка должна побывать в руках каждого современного мальчишки или девчонки, увлекающихся дикой природой.

Качественный научпоп, который практически вымер в нашей стране как явление. В советские годы книга была бы обречена на успех и спровоцировала массовый приток абитуриентов на палеонтологическую специальность в профильные вузы.

В текущих условиях просто отличная книжка, автор которой доступным языком знакомит читателей с актуальными представлениями учёных-палеонтологов о предмете, а также о собственном пути в профессии.

Всем любителям палеонтологии прочитать, определённо, сто́ит.

К сожалению, в моём детстве не было прекрасных сказок А. Шарова, — я прикоснулся к ним уже в зрелом возрасте, подбирая литературу для своих детей.

Совершенно случайно «Человек-горошина и простак» стала первым произведением, с которого мы начали знакомство с творчеством автора.

Уважаемые комментаторы уже оставили немало восторженных оценок этой прекрасной сказки, которая повлияла на них в детстве.

Лично для себя я отметил прекрасный язык произведения, который очень хорошо подходит для чтения вслух. Ещё одна его сильная сторона — глубина, жанровая близость к притче. Автор лёгкими мазками рисует трогательную, хрупкую, волшебную картину, бередящую сердца детей и взрослых. А эта светлая грусть от понимания того, что мир состоит не только из хороших людей, что за всё приходится платить, что жизнь не всегда справедлива даже к прекрасным людям, что любовь отнюдь не предполагает взаимность?..

За последние годы я прочитал немало сказок своим детям, но с уверенностью могу сказать, что творчество Шарова стоит особняком в этом ряду. Горячо рекомендую его и детям, и взрослым.

Аннотация верно характеризует трёхтомный труд Ю. Слёзкина как эпопею. Пожалуй, это самый масштабный, увлекательный и во всех смыслах выдающийся труд о феноменах большевизма и советскости.

Все работы Ю. Слёзкина отличают энциклопедичность, культурно-семиотический подход, обширнейшая документальная база, захватывающее погружение в предмет. Однако масштаб — лишь средство, позволяющее ёмко и всеобъемлюще подчеркнуть аналитические выводы автора. Рассмотрение большевиков как милленаристской секты — по-настоящему свежий и продуктивный подход, позволяющий лучше понять фундаментальные причины нежизнеспособности советского проекта.

Известно, что большое лучше видно с расстояния. Отечественные исследователи советской эпохи часто находятся в плену эмоций и особенностей собственной социализации, что делает их работы ангажированными. Иностранные же учёные иногда способны удивлять глубиной своих выводов. Впервые меня изумил Биллингтон свои фундаментальны трудом о российской культуре «Икона и топор». Потом были «Эра Меркурия» и «Россия в арктических зеркалах» Слёзкина. И вновь этот автор написал труд, который, имхо, оставил далеко позади российских исследователей.

Я однозначно рекомендую «Дом Правительства» всем, кто интересуется историей революции и советизма. На мой взгляд, он и проза Трифонова, Рыбакова, Леонова, И. Катаева и ряда других советских писателей расскажет вам о СССР много больше, чем сотни работ историков. Безусловный шедевр.

Одна из моих любимых ранних книг, которую я с удовольствием прочитал уже своим детям. И снова восторг.

Ян Бжехва — весьма неординарный и по-настоящему детский автор. На мой взгляд, его творчество близко удивительному и парадоксальному миру, созданному шутки ради Л. Кэрроллом. Немногие взрослые способны

по-настоящему оценить гиперболизированный, местами абсурдный мир указанных авторов.

А вот дети — совсем другое дело. Они не видят противоречий и с удовольствием воспринимают сказку Бжехвы такой, какая она есть, — доброй, светлой, ироничной и очень гуманистичной.

Очень жаль, что современное подрастающее поколение в основной своей массе никогда не слышало об Академии пана Кляксы. Ведь это блестящие сюжеты для игр, квестов и просто детской фантазии. Мой ребёнок после прочтения первой же главы пытался поиграть с друзьями в академию, терпеливо объясняя им её удивительные реалии.

Я безусловно рекомендую всю трилогию детям и их родителям.

Меня очень удивили эмоциональные, зачастую полярные оценки настоящего произведения, поэтому захотелось кратко резюмировать собственные впечатления от «Мальчика со шпагой».

1. Никакого «сектантства» и бойлаверства (гомосексуализма) я в книге не увидел. Крапивин искренне восхищается чистотой и отзывчивостью «малых сих», видя в них образ идеального человека. С такой оценкой можно спорить, но она вполне укладывается в христианскую парадигму.

2. Суперзадачей автора, на мой взгляд, было показать широкому кругу читателей противоречивость советского общества, его обмещанивание в период «застоя», «мелкобуржуазную сущность» обывателей. Смело ли это для 1975 года? Не очень, — все уже вовсю читали гениальную прозу Трифонова. Однако актуальность поднятых проблем для общества была очевидна.

3. Крапивин попытался возродить в образе Серёжи Каховского мощный гуманистический, пассионарный пафос пионеров и комсомольцев 1920-х годов, убрав из него политическую составляющую. По тексту мы видим, что советские институты (комсомол, пионерия, местное самоуправление) изрядно коррозировали, променяв первородство на «чечевичную похлёбку». «Эспада» же подобна «Тимуру и его команде», которые сеют разумное, доброе, вечное безо всякой санкции сверху.

4. На примере Каховского автор пытается показать юному читателю, что в позднем СССР пассионарная жизнь возможна. Да, она неблагодарная, да, постоянное давление сверху, да, пакости оборотней от общественности, но возможна. И наградой будет преданность и благодарность таких же молодых и чистых, как ты сам.

Быть может, ему это удалось даже очень хорошо, так как первое поколение его читателей в конце 1980-х смело боролось против геронтократии «совка», умело используя гласность и «свободу слова», разрешение кооперации, поощрение личной инициативы.

Мне кажется, крупные молодёжные преступные группировки 1980-х годов — это своеобразный ответ общества на проблемы, поднятые Крапивиным. «Эспада» в новых реалиях быстро превращалась в «бригаду», где царили те же дух солидарности, боевое братство, дисциплина, отстаивание своих интересов, «впрягание» за своих и т.д.

Резюмируя, моим детям книга понравилась. Да, им многое не понятно, но суть поставленных автором проблем воспринимается однозначно, и этика не вызывает отторжения. Крапивин по-прежнему актуален, и современному обществу, на мой взгляд, не хватает книг, подобных «Мальчику со шпагой».

Дочитал сегодня третий том «Детей Арбата». Многие ругают произведение за недостаточную литературность. Как по мне, главное достоинство этой книги не в языке или захватывающем сюжете (и уж тем более не в эмоциональной историчности). Это своеобразная летопись сбитого на взлёте поколения, с которым многие связывали подлинное изменение России к лучшему. В них жили идеализм, гуманизм, основательность, эрудиция, вера в себя и человечество, готовность к самопожертвованию. Совсем юные, они всё же многое успели сделать, но ещё большее не успели, — такой тип человека оказался невостребованным в годы правления И. Сталина и его наследников. Те немногие из них, что выжили в целой серии рукотворных катаклизмов, создали феномен «шестидесятничества» и сделали образованного, ищущего советского человека образом, с которым сейчас ассоциируются 1970-е.

Эта трилогия, на мой взгляд, вместе с «Домом на набережной» Трифонова является покрытым пылью десятилетий нерукотворым памятником детям Революции.

И пусть о них никто уже не помнит, кроме историков и людей увлечённых, но там, в этих пыльных книгах Трифонова, Рыбакова, Окуджавы, Шаламова, Киршона, Александра Шарова и Вадима Шефнера, сборниках стихов Когана, Самойлова, Багрицкого, каждый желающий сможет прикоснуться к жизни этого героического поколения, многому у них научиться, вместе с ними попытаться ответить себе на самые трудные, кажущиеся неразрешимыми вопросы.

Спасибо смелым авторам за это.

До недавнего времени я знал Дмитрия Львовича как писателя и журналиста и лишь в этом году открыл его как замечательного литературоведа. Его умение читать лекции, юмор и потрясающая эрудированность в сфере литературы сподвигли меня на углублённое знакомство с этим направлением его творчества.

И вот всего за несколько месяцев прослушаны десятки часов лекций и прочитан этот, не побоюсь этого слова, выдающийся сборник тематических эссе. Пожалуй, с равным интересом и огоньком я читал лишь монографии Ю. Слёзкина. Очень и очень актуально, интересно, познавательно.

Очень признателен Дмитрию Львовичу за то, что он осуществил «перезагрузку» моего восприятия российской литературы и позволил на качественно новом уровне познакомиться с российской культурой повседневности XX века. Пожалуй, по степени познавательности и влиянию на мировоззрение я поставил бы этот двухтомник на первое место из сотен книг, прочитанных мной за последние 5 лет.

Однозначно рекомендую всем образованным людям как этот сборник, так и постоянно выходящие его лекции.

P.S. Первыми лекциями Быкова, попавшими в поле моего зрения, были три сюжета о творчестве А.Б. Стругацких. Лучшего литературоведческого разбора произведений любимых авторов я просто не встречал. Дмитрий Львович искренне любит как фантастику, так и фэнтези, поэтому его обзоры могут быть интересны и людям, предпочитающим исключительно эти жанры.

Последний вздох советской идеи периода второй «оттепели». Немного наивный, немного картонный, вымученный, но и смелый, и искренний. Интеллигенция долго ругала Евтушенко за «Братскую могилу», за приспособленство. Но ведь это ещё и реально смелое произведение. Напомню, что на дворе был 1965 год.

А посему эта поэма — важный литературный памятник для всех, кто хочет прикоснуться к феноменам «оттепели» и шестидесятничества.

1966 год, конец второй советской «оттепели». Несмотря на это прозы и стихов о советской действительности без прекрас по-прежнему крайне мало, такое не «залитишь».

Ещё в 1930-х советские авторы нашли две спасительные ниши — детскую и историческую прозу. Вспомнить хотя бы «Судьбу барабанщика» Гайдара.

И этот маленький рассказ Драгунского по-своему смел. Да, для детей, да юмор, но за сатирой-то достаточно прозрачно сквозит подход советского государства к творчеству. И цензор с критиком всегда лучше знают, что «на самом деле» имел в виду классик или современник.

Разочарование Дениски Кораблёва, который искренне полюбил стихотворение Пушкина, хорошо иллюстрирует горечь советских людей, которых буквально учили как «правильно понимать» то или иное произведение.

Ну а конец рассказа и забавное пародирование Елизаветы Николаевны не менее ярко напоминает кухонные посиделки поздней советской интеллигенции.