Заметил мини-«пасхалку» от администрации: у данного цикла именная ссылка, выглядит как https://fantlab.ru/work40000, забавно.

Уважаю творчество Булычева и тепло отношусь к его произведениям об Алисе, но насчёт данного сборника рассказов просто обязан высказаться в негативном ключе и даже занизить рейтинг (сам не рад, но пришлось, уж простите!). К сожалению, по сравнению с остальными частями цикла данные рассказы выглядят весьма посредственно, даже, прямо скажем, плоховато. Что ещё хуже — в настоящее время этот сборник имеет крайне высокий рейтинг, один из самых высоких во всём цикле. Отсюда проблема: если кто-нибудь из современных читателей приступит к знакомству с циклом и начнёт с этой вот части, как хронологически первой и вдобавок столь высоко оцененной, то возникает существенный риск того, что дальше этого сборника современный читатель и не пойдёт, бросит, — и это будет большой ошибкой, ведь дальше — лучше. В данном же сборнике рассказы совершенно невыразительные, блёклые, даже бессмысленные, совершенно ничтожные как с литературной, так и с фантастической точки зрения, — это в худшем смысле слова обычные незамысловатые детские сказки, не представляющие никакого интереса для читатетелй старше нескольких лет от роду (в комментариях этот момент пару раз отметили). Хоть убей не понимаю, откуда взялись столь высокие оценки — не иначе как у дорогих читателей срабатывает «синдром утёнка» по отношению к детским воспоминаниям. В дальнейшем Булычев успешно преодолевает первоначальную слабость и цикл развивается в весьма самобытные и интересные произведения, хоть отчасти и простоватые (во многом из-за принципиальных ограничений «детской» фабулы), но вместе с тем имеющие и массу неоспоримых достоинств. Но вот задел цикла оказался, к сожалению, весьма слаб. Остаётся надеяться, что предполагаемый современный читатель обратит внимание на этот комментарий (к сожалению, в настоящее время он единственный в таком вот «негативно-справедливом» ключе) и ему повезёт не бросить чтение цикла, а перейти дальше, к более ценным произведениям, по праву составляющим часть «золотого фонда» советской подростковой фантастики.

Плохонькая книжонка. Первоначальный интерес, обусловленный было довольно необычной на первый взгляд проблематикой (современная оппозиция — «племя младое, незнакомое»; безвинно брошенная в застенок активистка; произвол и беспредел; неведомый мир женской тюрьмы) и обещанием интриги в виде «невероятных происшествий» в названии, рассеивается довольно быстро. Где-то примерно к концу первой трети книги возникает подозрение, а к середине уже становится совершенно ясно, что основное содержание романа — бесцельное пережёвывание скучных, почти никак не связанных между собой воспоминаний из детства и юности главной героини, невыразительной девушки Ани. К концу же книги приходит понимание, что никаких «невероятных происшествий», обещанных нам в названии, ждать не приходится уже совершенно точно, и лёгкая скука перерастает в раздражение из-за того, что читателя фактически обманом заставляют тратить время на чтение довольно унылого и при этом сверх меры раздутого биографического очерка. Едва ли не три четверти объёма произведения представляют собой бессмысленную мишуру, напиханную ради объёма, и вообще никак, ни малейшим образом не влияющую ни на развитие, ни на восприятие сюжета. Оставшаяся же четверть, отведённая на более-менее осмысленную историю, во-первых, слишком размывается в мутном потоке графомании; а во-вторых, тоже не представляет собой ничего интересного, поскольку основное её содержение составляет какое-то неубедительное заигрывание с мистикой, но при этом пресловутый «магический реализм» очень криво, толстыми белыми нитками и в большой спешке пришивается к произведению буквально на самых последних страницах. Впрочем, примерно таким же образом тут пришито многое — феминизм, гомосексуализм, политический активизм, самоповреждение и т.д. Сплошные яркие заплаты на сером рубище писца!

Отдельного упоминания заслуживает язык произведения. К сожалению, он тоже довольно плох. В книге сплошь и рядом попадаются выражения такого уровня, как «капает кран», «звонить на телефон, «хлеб без ничего», «дать лирику», «адекватная женщина» и тому подобное. Причём совершенно очевидно, что это не какой-то осмысленный художественный приём, а просто грубый голос автора, не отличающегося особой языковой чувствительностью, но при этом не посчитавшего нужным воспользоваться услугами редактора. Логика повествования зачастую непродумана и схематична, бывает сложно понять, как говорится, «кто на ком стоял» (а также, что где находилось и что за чем следовало). Донельзя затасканные штапмы («поразительное изящество» движений, «прищур пронзительных глаз») резко контрастируют с совершенно нелепыми в своей «оригинальности», порой откровенно абсурдными образами навроде «тёплых глаз» (на ощупь, не иначе); взглядов «теплее огня»; «почти прозрачных глаз», «резко выделяющихся на лице»; загадочной «зеленоватой» краски (без уточнения базового цвета); кусков ткани, «квадратных в виде конверта», «патины морщин», и многое, многое в том же духе. Впрочем, быть может, как раз в этом и заключается «магический реализм» романа — в том, что здесь можно «много лет топтаться» на «крохотной, как острие иголки», вершине; в том, что можно каким-то образом целиком забраться под одеяло, «замотанное в простыню»; в том, что можно «поставить кружку, аккуратно выровняв ручку параллельно миске»; в том, что маленькие девочки воспринимают детский лагерь как «симулятор независимости, модель большого мира, куда они стремятся попасть» и т.п.

В такой ситуации даже как-то излишним кажется упоминать о том, насколько блёклы и тусклы в романе действующие лица, насколько невыразительны (а местами и откровенно неестественны) диалоги. После прочтения книги прошла всего пара дней, но уже решительно невозможно вспомнить, чем отличаются друг от друга пять основных второстепенных персонажей — соседки главной героини по камере. Смутно помнится лишь, что одна из них почему-то внезапно чернокожая и «монументальная» (прямо так и написано: «она была высокой и монументальной»), другая — элитная проститутка, третья — бомжеватая потаскуха, плюс, кто-то из них ещё почему-то заикается, — вот, собственно, и всё. Все остальные детали, равно как и две другие фигуры целиком, уже совершенно неразличимы во мраке забвения. Получается, что даже несмотря на явно искусственные, ходульные, почти карикатурные приёмы, призванные выделить индивидуальность персонажей, в результате всё равно получился лишь кусок мокрого картона с размытыми, почти неразличимыми пятнами. Воспользовавшись несколько туманным выражением самой Ярмыш, можно сказать, что всё это выглядит подобно «реквизиту в школьных спектаклях».

Наконец, заключительная претензия заключается в том, что книга была как-то совсем уж чрезмерно перерекламирована. Лестные отзывы выдали Быков, Акунин, дурочка Юзефович, многие блогеры помельче, при этом текст настолько очевидно проходной и посредственный, что никаких разумных объяснений такой медийной активности найти не получается. Есть мнение, что это просто часть спланированной пиар-кампании, так же как и всколыхнувшие пару недель назад многие СМИ странные слухи (судя по всему, заведомо ложные, — организаторы выставки впоследствии их опровергли) о запрете презентации данной книги на международной ярмарке Non/fiction 2021 в Москве. Действительно, зачем бы запрещать такую бледную немочь, если только не в целях как раз-таки рекламы, — тайна сия велика есть.

Пожалуй, если бы не последний пункт, то книгу можно было бы просто молча пропустить мимо, по доброте душевной поставив ниочёмные пяток баллов. К сожалению, раз уж из неё попытались сделать целое литературное событие, приходится и оценивать её на полном серьёзе, плюс снимать балл в качестве компенсации за такую возмутительно лживую рекламную кампанию в стиле нахваливающих друг друга петухов и кукушек. В результате, оценка выходит за рамки простого впечатления от текста, и книга вынужденно получает не вполне справедливые два балла, что вроде как бы и не совсем правильно, а куда деваться(

Книга оставила несколько противоречивое впечатление. С одной стороны, чтение по большей части было небезынтересным. С другой стороны, единственное достоинство книги (впрочем, немаловажное) — это некоторое количество любопытных, ранее не встречавшихся фактов и гипотез о различных аспектах мозговой деятельности. К сожалению, имеются и существенные недостатки.

Первое, и, пожалуй, самое главное, из-за чего, в общем, и был написан данный отзыв — это какой-то дикий перевод. Мало того, что переводчик сам не очень хорошо владеет русским языком, часто формулирует мысли довольно неграмотно, семантически путано и стилистически коряво. Мало того, что сплошь и рядом многие названия и имена собственные зачем-то приведены в тексте без перевода, а перевод почему-то самым идиотским образом дан в виде отдельного примечания, расположенного в конце книги, благодаря чему текст часто выглядит совершенно по-дурацки: «фильм «One Flew Over the Cuckoo’s Nest»[80]» (это про известный фильм «Пролетая над гнездом кукушки», представляете?), «атака на Twin Towers[108] в Нью-Йорке» (а это про террористическую атаку на Всемирный торговый центр, с его Башнями-близнецами), «статья «Wij zijn onze hersenen»[128]», «книга «Eindeloos bewustzijn, ееп wetens-chappdijke visie op de bijna-doodervaring»[137]», «single-blind-cross-over[138] исследование» и т.д. и т.п. — ну что это за уродство такое? (Не знаю, как это выглядит в бумажной версии, но электронная оформлена именно так; а учитывая, что электронная версия, как правило, создаётся на основе бумажной, то и там должно быть что-нибудь похожее). Хуже то, что в полном соответствии с принципом Данинга-Крюгера горе-переводчик пытается учить и наставлять на путь истинный ни в чём не повинных читателей. К примеру, общеизвестный вариант перевода имени «Иероним Босх» он зачем-то меняет на «Бос», с примечанием, что вот это именно так и надо, а общепринятый вариант — это неправильно и никуда не годится; Альфред Хичкок у него становится «Алфред Хитчкок»; Оливер Сакс трансформируется в «Закс»; бог Яма превращается в «Йаму» и так далее. Сложно даже предположить, каково тут может быть соотношение неграмотности к спесивости. Надо полагать, что и того и другого выше крыши! При этом в начале книги имеется чванливое примечание, что «в текст настоящего издания внесены некоторые стилистические исправления, сделанные переводчиком», а в конце так и вовсе от имени автора приписана совершенно нелепая «благодарность переводчику Дмитрию Сильвестрову и Валерию Гончаруку за ценные поправки». Смех и грех! Справедливости ради, однако, стоит сказать, что в целом, по большей части, перевод скорее просто посредственный, нежели совсем уж откровенно плохой. Читать можно, тем более, что это всё-таки не художественная литература, а научно-популярная.

Вторая претензия, менее существенная, — к самой книге, точнее к её «художественному», так сказать, аспекту (насколько вообще об этом уместно говорить в отношении к научно-популярному труду). Само собой, нет никаких претензий к научной, к фактической части книги, но вот с точки зрения оформления повествование зачастую не отличается ни последовательностью, ни однородностью, ни продуманностью изложения. Мысль автора время от времени внезапно переносится к довольно неожиданным сторонам человеческого бытия, и читателю порой остаётся только недоумевать, почему и зачем в книге под названием «Мы — это наш мозг» приходится видеть многостраничные общие рассуждения о политике, религии и спорте, о проблемах траволечения (?!) и пересадки сердца, об ожирении и слепоте, о лечении каких-то редких, очень специфических заболеваний и так далее. Конечно, в общем и целом всё это так или иначе с грехом пополам всё-таки сводится к проблемам мозговой деятельности, но, к сожалению, из-за этого у книги не обнаруживается какой-либо единой, сквозной идеи, отчетливо просматривающейся на каждой странице и плотно скрепляющей повествование в целом. Зачастую взаимосвязь между рассматриваемыми проблемами выглядит довольно туманной и надуманной, из-за чего многие рассуждения, несмотря на свою интересность, выглядят как вода, налитая только ради объёма. Автор часто упоминает Чарлза Дарвина и Франса де Вааля — и это очень показательные примеры, поскольку в книгах этих двух авторов (ну, по крайней мере, в тех, что я читал) все рассматриваемые вопросы и приводимые факты очень плотно подогнаны друг к другу, подчинены единой цели, а рассуждение движется по чётко отслеживаемой траектории, и на каждой странице хорошо понятно, какое отношение данная проблема, рассматриваемая в настоящий момент, имеет к общей идее книги в целом. К сожалению, в этом плане книга Дика Свааба намного слабее и заметно страдает от некоторой бесформенности и беспорядочности изложения. Книги де Вааля и Дарвина хорошо вспоминаются спустя месяцы и даже годы после прочтения, и, скорее всего, будут перечитаны снова, а вот данная книга Свааба уже почти совсем забылась спустя пару недель после прочтения и уж, конечно, никогда не будет перечитана ещё раз.

В итоге, хоть читать было и небезыинтересно, но лично у меня после прочтения осталось лёгкое недоумение по поводу того, к чему вообще всё это было. Складывается впечатление, что автор просто набил в книгу всё самое блестящее, новое и интересное, что ему было известно о функционировании мозга, ну и уж заодним, чтобы два раза не вставать, кратко выступил в уже давно ставшем классическим жанре «нет никакой ни души, ни любви, ни свободы воли, одна кругом только химия и биология» — но при этом, к сожалению, как-то не удосужился предложить чего-либо принципиально нового, за исключением кучки отдельных медицинских фактов, никак особо общей картины не меняющих (да ещё и довольно однообразных — преимущественно психопатологического характера). Попытка свести человеческую душу исключительно к биологическим механизмам и химическим реакциям выглядит по-прежнему бледно и неубедительно, а кроме таких попыток в этой книге, больше ничего, в общем-то, и нету — разве что хоть и любопытная, но слишком уж беспорядочная россыпь слабо связанных между собой примеров из сферы передовых достижений нейрофизиологии.

Главный и, пожалуй, единственный серьёзный недостаток повести — чрезмерно растянутая, довольно вялая по нынешним меркам завязка и сравнительно быстрый, буквально мгновенный, финал. Поначалу действие кажется довольно нудноватым — страшно подумать, что из-за этого чуть не пришлось бросить книгу на половине. Как и очень многие другие старые мастеры, Стефан Цвейг действует подобно тому русскому из пословицы — очень долго запрягает и выезжает, но зато потом, в полном согласии с продолжением пословицы, очень быстро и эффектно финиширует.

Всю первую половину, если не две трети произведения автор кропотливо накапливает массу фактов, впечатлений, намёков, нюансов — с тем, чтобы в конце сложить их самым неожиданным (особенно, для времени написания) образом. Можно воспользоваться словами самого автора и сказать, что он очень долго, очень подробно «рисует только верхний, освещенный слой жизни, где чувства выявляются открыто и умеренно» — и лишь в самом конце показывает нам истинную подоплёку событий,

Повесть ещё в первой трети прошлого века прекрасно переведена великой Полиной Самойловной Бернштейн, а вдобавок к этому существует и современный перевод, вышедший буквально в прошлом году, — и это будет очень кстати для повторного прочтения, которое, весьма вероятно, будет очень желательно для полноценного проникновения в замысел и структуру произведения.

Чудовищно растянутое, но при этом довольно вялое и почти пустое произведение. Сюжетная канва и персонажи как будто неумело вырезаны из убого размалёванных кусков картона и грубо сшиты белыми нитками. Великое зло, отважный юный герой, мудрый и лукавый спутник героя, прекрасная возлюбленная-принцесса, злой принц-узурпатор, добрый принц-изгнанник, подлые враги, предательства, скандалы, интриги, расследования — полный набор плоских посредственных клише, ни на шаг не выходящих за рамки обычной бессмысленной мыльной оперы. В принципе, в периоды духовной слабости с грехом пополам читать можно было бы, но ситуацию усугубляет очень слабый перевод, то и дело цепляющий корявостями и шероховатостями и решительно не дающий полноценно погрузиться даже в этот мелкий, вялый и мутный поток.

Самым разочаровывающим в романе «Голод» оказывается то, что на самом деле он почти никак не затрагивает тему, собственно, голода. К сожалению, пафосное знаковое название оказывается весьма малозначащим, — поскольку в фабуле романа этот самый «голод» (даже, так сказать, абстрактный, «метафизический») не обуславливает собой явственно и напрямую почти ничего, к сожалению, это просто экзотический фон, яркая деталь, слабо связанная непосредственно с происходящими событями, — и данный факт ещё больше усугубляет и без того малоприятное впечетление от прочитанного. А малоприятного там хватает, уж поверьте, ведь всё происходящее в романе — весьма мутный, если не сказать откровенно грязный поток сознания жалкого полоумного дурачка, чмошника и мелкого пакостника, нечаянно (реже) и вполне намеренно (чаще) вступающего в бессмысленное и явно злонамеренные противостояния с окружающими людьми и обстоятельствами. Думается, всю эту грязь можно было бы потерпеть ради какой-то яркой идеи, хотя бы хоть сколько-нибудь отчётливого осмысления той же зачем-то вынесенной в название пафосной концепции голода (как в прямом, так и в переносном смысле), но, к сожалению, на поверку оказывается, что никакой ясной идеи в романе не просматривается, только бесцельная круговерть тупости, грязи и глупости. Выглядит примерно так, как могло бы выглядеть «Преступление и наказание», если бы из творческого метода Достоевского убрать подчистую все начатки философии этики и религии, а оставить только бытописание и психопатологический натурализм.

Впрочем, — добавляю я два года спустя, — с художественной точки зрения роман написан превосходно. Ровно читается, хорошо закрепляется в памяти, часто вспоминается, наталкивает на аналогии, явственно просится к перепрочтению. После того, как из памяти изглаживаются отвратительные детали, на первый план выходит именно тот самый поначалу малозаметный фон метафизического голода, своей животной жестокостью уничтожающего начатки человечности. Ах, если бы не вся эта так нелюбимая мною грязь и как будто нарочитая внешняя бессмыслица… Впрочем, быть может, как раз в этом-то весь и смысл?

Цикл произведений о пилоте Пирксе сильно постарел и плоховато сохранился — в настоящее время читать такое будет довольно сложно, особенно молодому поколению и особенно любителям бодрого «кинематографичного» сюжета. В начале/середине второй половины прошлого века, на волне энтузиазма, связанного с зарождением и расцветом НТР и НФ, такого рода литература, конечно, выглядела очень свежо и вызывала недюжинный интерес и даже азарт в определённых кругах (преимущественно технической и околотехнической интеллигенции), благодаря чему цикл и получил заслуженную известность, но сейчас времена, к сожалению, поменялись слишком сильно.

Слишком уж далеко шагнули так любимые Лемом наука и техника, на которые он в данном случае сделал главную ставку. Огромную часть объема цикла занимают разнообразные вариации на тему «перфокарты в космосе» — и по нынешним меркам это вполне может показаться полнейшим, не имеющим никаких оправданий абсурдом. Причём, если в жанре, например, условного «стимпанка» такого рода анахронизмы никогда не будут выглядеть нелепо, поскольку задают основной тон в общей стилистике и вообще определяют строение и особенности общества и мира в целом, его эстетику и во многом даже этику, то в данном случае все эти «перфокарты» мало того, что безнадёжно устарели, так ещё и изначально ничего особо не определяют и не задают — это просто не имеющие почти никакого отношения к сюжету весьма многословные (и зачастую весьма наивные, по меркам нынешней науки) фантазии и вариации на тему чистого научно-технического прогресса. Встречаются, конечно, и вкрапления нестареющей классики в виде философии, психологии, социологии и т.п. — но гуманитарная сфера знаний всё-таки находится, к большому сожалению, явно на вторых ролях, хотя по нынешним меркам она производит гораздо более сильное впечателение, чем угадайки на техническую и технологическую тему.

При этом чёртовых «перфокарт» слишком уж много — такое ощущение, что цикл примерно процентов на 80 состоит из таких вот весьма пространных и при этом не особо влияющих на сюжет технических описаний и рассуждений — то есть из, приблизительно, тысячи с лишним страниц, которые занимает весь цикл (включая роман Фиаско), около 900 страниц отведено упражнениям автора в подробном описании научно-технических деталей и концепций — на определённом этапе продираться через всё это сильно надоедает, особенно если учесть, насколько безнадёжно устарела большая часть технической составляющей. Соответственно, на самого пилота Пиркса и на его приключения (тоже, кстати сказать, по большей части не очень-то и захватывающие) приходится дай-то бог, чтобы хотя бы страниц 200 всего немалого объёма цикла, — и такое положение вещей очень быстро начинает вызывать некотрое подспудное раздражение.

Тем не менее, для определённого типа читателя цикл в целом может оказаться довольно неплох, особенно если сделать скидку на прошедшие с момента его написания десятилетия, и — самое главное! — если суметь заранее настроиться на сугубо технический уклон, а также на плавность и даже некоторую медитативную заторможенность повествования (лично мне это, к сожалению, не очень удалось, поэтому я и сосредоточился в основном на недостатках, да простят меня фанаты, коих, судя по местным рецензиям и оценкам, подавляющее большинство). Всё-таки Лем, безусловно, большой мастер классической НФ и даже в данном цикле это хорошо ощущается, особенно если вы никуда не спешите, интересуетесь «реалистичной» научно-технической составляющей, цените сложную и замысловатую, но при этом ясную и внятную логику рассуждений и — ещё раз — совершенно никуда не спешите.

Весьма посредственное произведение, особенно если принять во внимание повсеместно поющиеся ему дифирамбы. Главная проблема книги заключается в том, что она банально неинтересна, если рассматривать её с точки зрения «низкого жанра», то есть обычного развлекательного фентези. Любопытно, что автор сам заботливо создал эту проблему, вероятнее всего, пойдя на поводу у профессионального тщеславия (книга выросла из рассказа, написанного специально для любительской литературной организации под названием «Миллфордская мастерская писателей»). Вместо того, чтобы сосредоточиться на классических, избитых (но, тем не менее, всегда актуальных) китах — удивительных мирах, масштабных конфликтах, интересных персонажах, захватывающих приключениях, етс, — в центр повествования автор помещает это самое драгоценное своё Мифаго, которое для обычного читателя, неискушенного в мифологии, выглядит довольно мутно, запутано и малопонятно (причём автор не особо даже и старается сделать его понятнее, не снисходит по подробных разъяснений). Более того, это самое мифаго по природе своей не может обладать истинной глубиной и выразительностью, поскольку представляет собой бесчисленные, непредсказуемые и произвольно меняющиеся вариации того, как бессчётные события реального мира (не имеющие ни малейшего отношения к сюжету) отражаются в призме бесконечных мифов и верований. Разве можно всерьёз увлечься судьбой какого-либо конкретного мифаго после того, как становится понятно, что все они — всего лишь неглубокие безличные абстракции, существующие тысячи лет и имевшие, вероятно, сотни тысяч никак не связанных между собой воплощений? Абсурд. Вот и получается, что и живые люди (тоже кстати, до нелепости, до карикатурности мифологизированные), и само Приключение в данной книге служат лишь скромным, неброским обрамлением главной идеи автора — идее Мифаго. Наверное, нельзя сказать, что это безусловно плохо, — ведь высокие оценки критиков гарантируют, что как минимум для профессиональных литераторов (и схожих по складу ума читателей) это произведение может быть весьма интересным. К сожалению, для обычного любителя обычного фентези, навроде меня, одной скупо обрисованной кабинетной Идеи оказывается маловато.

Перевод тоже местами весьма коряв, за что приходится ставить лишний «минус балл». Поначалу корявости сильно напрягали, но ближе к середине книги это прошло, даже затрудняюсь сказать, почему. То ли привык, то ли переводчик форму набрал. А может, просто читал уже по-диагонали, лишь бы побыстрее проскочить обильные и уже к тому времени малоинтересные вариации того, как едут мифы через мифы и мифами же погоняют.

По большей части согласен с отзывом пользователя под ником «borovkovv», но хотелось бы добавить ещё пару копеек негатива насчёт стиля и перевода. Оригинал не читал, поэтому источники проблемы неясны, но факт остаётся фактом: стиль оставляет желать много лучшего. Это заметно на протяжении всего текста, но особено ярко проявляется в диалогах персонажей: они весьма неестественны и даже близко не напоминают живое общение. Совершенно непонятно, зачем нужны часто встречающиеся фразы на английском: какой в этом может быть смысл, если учесть, что Австралия это по умолчанию англоговорящая страна? Вдобавок, перевод тоже прямо-таки изобилует огрехами и корявостями, очевидно независимыми от оригинала. Наконец, удручает темп повествования: вся первая половина этой немаленькой книги почти никак не развивает сюжет и не содержит почти ничего, кроме бесконечной воды, воды, воды — подробные описания современной Австралии и её нравов, экскурсы в историю и мифологию, а также довольно бессмысленные, отвлечённые и бесперспективые в плане развития сюжета взаимодействия одних картонных персонажей с другими, и даже о главном герое не будет сказано ничего существенного, кроме отдельных малозначащих фактов.

Читал в переводе Штрыкова, изд-во «Иностранка», 2012 год.