Здесь мне не понравилось все: стиль, сюжет, персонажи, способ повествования.

Стиль. Пищевые сравнения утомляют. Цвета какого именно сорта шоколада были чьи-то глаза, мне вообще без разницы, да и большинству читателей тоже. Соседство рецептов с описаниями гниющих фруктов и тухлой рыбы добавляет книге аппетитности, конечно, но с моей точки зрения это как-то нераскрыто. Если довести количество рецептов и тухлятины до абсурда, вышла бы неплохая стилизация под Паланика, а если убрать рецепты и добавить издевательство над рыбами -- стало бы похоже на Осиную фабрику. Но имеем то, что имеем.

Стилизация под рассказ старой женщины тоже не вышла (такие вещи вообще редко удаются). Манера речи рассказчицы потерялась через пару глав и осталась стандартное авторское повествование.

Сюжет. Без комментариев. Паразитирование на теме войны, тяжелого детства и т.д., с потугами сохранить подобие интриги, которая состоит в мотивах, заставивших мать семейства совершить некое ужасное преступление, из-за которого ей пришлось покинуть свою деревеньку навсегда. А еще интрига -- это вопрос, в чем, собственно интрига, так как о содержании этого преступления мы узнаем приблизительно в середине книги, когда лично мне было уже совсем неинтересно и читалось по инерции.

Персонажи просто все отвратительны. Героиня и все ее окружение невероятно тупы. Сочувствие вызывает только мать главной героини, потому я всегда сочувствую людям с мигренями.

Нелинейное повествование. Из-за того, что обе линии повествования начинаются от неких точек в прошлом, теряется динамика сюжета. Возможно, автору хотелось поэкспериментировать, отойдя от традиционной схемы «прошлое-настояшее», но не вышло -- результат оказался скучным и сухим. Если добавить сюда некоторые мелкие несогласованности, можно сделать вывод, что книга писалась кусками, а потом сшивалась в подобие целого произведения.

Отвратительная книга, которая могла бы вырулить только за счет треша и рецептов, но их оказалось слишком мало.

Не верю.

С подобной темой отлично справился Войнович за несколько лет до, и с генерацией абсурда у него все было в порядке.

А тут автор решить не смог, что же он все-таки пишет — мрачное фантастическое пророчество или сюрреалистическую антиутопию? Так и вышло — ни рыба, ни мясо.

Хочу обратить внимание на то, как же качественно въедаются некоторые стереотипы в головы людей. Раз военное положение — значит, все по талонам. Но если степень разрухи а анархии такая, как описывается — уже ни о какой централизации и контроле ресурсов(что необходимо для талонной системы) речи быть не может. Но ничего, будем игнорировать здравый смысл — как положено талоны, так и будут талоны.

Хотя интеллиегнтская страусиность рассказчика хорошо показана.

Казалось бы — книга о том, что деньги, золото и власть меркнут перед любовью женщины и простой жизни на маленьком ранчо.

На самом деле эта книга об американской мечте и мелкобуржуазном счастье, которое обманчиво легко добыть в Калифорнии, стране мечты. На самом деле одному из сотен тысяч повезет так, как Эламу Харнишу, Время-не-ждет, и еще меньше тех, кто сможет воспользоваться открывшимися перспективами, кто с рождения наделен нужной смесью здоровья, жизненной силы, азарта и типом мышления.

А еще о том, что как бы ты ни любил женщину, ее самые правильные слова останутся для тебя пустым звуком, пока жизнь в них не макнет другим способом.

Этот роман — как оборотная сторона «Лунной долины», даже финал разворачивается в одном месте, в той самой лунной долине. Только в «Лунной долине» герои из бедности поднимаются к своему «маленькому ранчо», а здесь — Элам «опускается» из миллионеров в помещики, но итог один.

Деньги не важны? Собственность не важна? Лондон с таким упорством акцентирует внимание не деловой хватке героя, на разделении труда и собственности внутри семьи, что становится ясно — как раз деньги и собственность здесь главные. И более того — как бы ты ни стремился к «простой жизни», без стартового капитала ты обречен будешь влачить тяжелую и беспросветную жизнь, надеясь, что повезет и выручишь денег на гроб и вставную челюсть.

На всех не хватит ни денег, ни земли. Это роман об удаче и случае, выигрыше в генетической и финансовой лотерее. О том, что большинству из нас на самом деле не на что надеяться.

По прочтении книги складывается впечатление, что лично Сталин и только он несет ответственность за все несчастья, выпавшие на долу автора. Что Сталин лично отдавал приказы об аресте каждого политзаключенного. Что это было нужно ему и только ему.

А, простите, доносы кто писал?

Трудно представить себе генерального секретаря партии, день и ночь пишущего поименные списки врагов народа

Доносили все на всех: друзья, соседи, сослуживцы. Никакое внешнее, реальное и выдуманное, зло, никакой «диктатор» не принесет столько горя и боли, сколько люди причиняют своим ближним. Особенно когда люди перестают быть людьми.

Кто читал Бажова, тот меня поймет.

Чудовищно мрачный антиутопичный мир. Страна, подыхающая под гнетом столицы, большая часть жителей которой вынуждены работать на износ, чтобы удовлетворить потребности правящей верхушки и самим как-нибудь не подохнуть.

Хорошее начало, правда?

Только в несчастных стонущих под игом правительства районах дети учатся в школе до восемнадцати лет. Восемнадцати. В школе. Они не работают в шахтах с младых ногтей, а пинают балду и получают образование восемнадцать лет.

Зачем вообще учить рабочих? Любой капиталист знает, что лишее образование — лишние проблемы. Почему не используется детский труд в этом ужасном жестоком обществе? Почему детишки делают что угодно, но не работают? До восемнадцати, повторяю, лет, здоровые чудовищные лбы. Бездельничают.

И кстати, пропаганда вообще не налажена.

Плоские герои, игрушечные эмоции, общий мэрисьютизм главной героини — все это просто меркнет по сравнению с вышеописанным.

Я, ты, он, она — вместе не целая страна, а эта вот книжка. Потому что автор никак не может определиться с лицом и героем повествования. То Палаником быть хочется, то Кингом. Стиль плавает, герои страдают.

Вопрос, кстати, плохо изучен. «Кровь из порезов лучше течет на морозе, и вместе с нею уходит тепло жизни.» — Ваще-то как бы наоборот. Как бы на холоде периферические сосуды сжимаются и кровь быстро останавливается. Как бы лед к ранам прикладывают не просто так. Ну и далее ляпы. Тема расчленения и некрофилии плохо раскрыта, хотя, возможно, маньяк нам попался с насморком... и проблемами восприятия в целом. А автор с бедным воображением.

В общем, позорище.

В «Гроздьях гнева» полно любви к людям. В «К востоку от Эдема» — к стране. Когда я читал эти книги, то думал о том, как же невероятно Стейнбек любит свою страну, свой народ. Как переживает и живет с ними и ими, чувствует их счастье и боль.

Но сколько же боли в «Зиме тревоги нашей«! Какой отвратительной может быть страна, если честнейший, добрейший человек вынужден ею поступиться всеми принципами, совершать поступки, которые своей мерзостью не дают ему жить. Эта страна отобрала у него все, даже сына. Воистину страна возможностей.

Чудовищные непроизносимые имена и названия, «плоский» в плане продуманности мир, внезапно персонажи глубоко среднего возраста, замученные подростковыми комплексами и рефлексией, проститутка, которая ведет себя как школьница из сумерек, и термин «язычники», применяемый к последователям монотеизма — и все это в одной книге.

Книги о бессмертии, вернее, о мечте о бессмертии, этом бесконечном человеческом эгоизме, раздражают меня. Главный герой так страдает от того, что должен умереть, что его дочка должна умереть, все его близкие должны умереть... Смертность всего живого его не волнует, он не думает о том, что питается смертью, дышит смертью, живет за счет нее. Сам он ни в коем случае не хочет умирать. Такая ограниченность мышления может только в страшном сне привидеться.

И как всегда — смешались в кучу представления о смертности и старении. В одну большую, дурно пахнущую кучу. Чертовски неприятно читать о человеческой ограниченности.

Отдельно хочу заметить — видимо, есть обширный культурный контекст, через призму которого люди одной страны воспринимают окружающее. Любопытно, конечно, как культурное наследие может давить на писателя, создавая узнаваемый стиль и язык. Видимо, мания преследования и теория заговора заложены в подсознание постсоветских авторов, заставляя их выдавать подобные «шедевры». Видимо, я не хочу иметь ничего общего с этим наследием, поскольку раздражают меня такие книги бесконечно. В них главный герой или подлец, или дурак, или то и другое сразу.

Если бы кто-нибудь меня спросил, о чем эта книга, я бы затруднился ответить. Она о жестоком мире телевидения семидесятых, о подлости и предательстве, о расовой проблеме, о том, как одна шестнадцатая негритянской крови делает человека черным со всем вытекающими (и ведь столько лет прошло со времен Простофили Вильсона — но люди не поменялись). Здесь немножко детектив, немножко просто драма жизни. Еще книга об «одноэтажной Америке» и маленьких городах и людях в этих городах. О Нью-Йорке, каким я видел его у Сэллинджера. И о доброте человеческой, и о любви.

В общем, это книга о жизни.

Мне сказали, что в книге пытки и убийства прямо с главной страницы.

Ну. Пытают в книге в основном читателя, да еще и очень изощренными методами, так-то: мятущейся душой главной героини, рассказом от первого лица, невыразимо прекрасным и сексуальным эдвардом калленом, то есть, простите, полудемоно-полуангелом, унылым описанием секса с элементами садо-мазо и отсутствием сюжета и смысла.

Жестокие пытки.

Что я имею сказать о главной героине:

Есть такая интересная и поучительная сингальская сказка «Три жениха»:

«Рассказывают, что в одной стране жили муж и жена и были у них сын и дочь.

Однажды пришел к ним человек и попросил отца девушки выдать за него свою дочь.

– Хорошо, приходи в среду, – ответил отец.

– Ладно, – сказал тот и ушел.

Другой человек попросил мать девушки выдать за него свою дочь.

– Хорошо, приходи в среду, – ответила мать.

– Ладно,- сказал тот и ушел.

Наконец пришел еще один человек и попросил младшего брата девушки выдать за него свою сестру.

– Хорошо, приходи в среду, – ответил брат.

– Ладно, – сказал тот и ушел.

И вот, в среду пришли все трое в дом к невесте, поели, пожевали бетеля, вывели девушку из дома и позвали за собой. Но звали они ее в разные стороны. Девушка не могла разрешить их спора, приняла яд и умерла. Ее похоронили.

Тот из женихов, который пришел первым, направился к заклинателю. Второй остался на могиле. А третий сказал: «Мне нет до этого никакого дела» – и вернулся домой.

Первый из женихов узнал необходимые заклинания, произнес над могилой магические формулы и вернул девушку к жизни.

Потом опять собрались вместе все трое женихов, и человек, ожививший девушку, спросил:

– Кому ты принадлежишь?

– Тот, который остался на моей могиле, – моя мать, – ответила она. – Тот, который ходил к заклинателю, – мой отец. А тот, который вернулся домой, – мой муж.

Сказав так, она ушла с ним.»

Мораль сказки такова: не знаешь, какого мужика выбрать — убей себя.

Что я имею сказать о невыразимо прекрасном Люциане: не можешь справиться со своей женщиной без привлечения охраны и карцера — убей себя.

Что я имею сказать о муже героини — капиталистический выродок, убей себя. Да он и так помер.

Что я имею сказать об авторе книги — я думаю, вы уже поняли.

Интересный факт номер один: рассказ «Серая дрянь»(«Grey matter») был впервые опубликован в 1973 году, а термин «серая слизь»(grey goo) впервые введен в 1986 Э.Дрекслером и символизирует сценарий конца света, в котором некие самореплицирующиеся нанороботы поглощают всю доступную им материю в процессе размножения. Не правда ли, похоже на непонятную серую дрянь, превращающую в себе подобное доступную живую материю и размножающуюся делением? Не знаю, был ли Дрекслер вдохновлен Кингом, но люблю, когда фантасты думают о том же, о чем ученые.

Интересный факт номер два: «Grey matter» переводится как «серое вещество». Да, то, что в мозгу.

Ну и не пейте испорченного пива.

Книгу мне посоветовали как антиутопию. По аннотации я с удовольствием предвкушал странный постапокалитический мир в романе, пропитанном безысходностью, отчаянием и бог знает, чем еще.

Нельзя столько ждать от книги. Полное разочарование. Недоумение не отпускало меня до самого конца повести. Я не мог определить жанр. Для антиутопии — слишком странно, нелогично, непродуманно. Не хватает как-то безысходности. Может быть, что-то сюрреалистическое, фантасмагория? Слишком «прочный» мир, мало абсурда, мало необычного. Некоторые ситуации словно притянуты за уши, в них тяжело поверить, это выбивает из повествования, приходится снова погружаться в книгу...

В общем, мне не понравилось, совершенно не зацепило. Не усмотрел в повести ничего, достойного внимания.

Не знаю, что сказать.

Предельно реалистично. Предельно жутко. Предельно откровенно. И — предельно литературно.

Аплодисменты и уважение

По молодости много читал Коэльо. Заир вышел слишком поздно, я вырос.

Мужик тусуется, путешествует, познает радости молодежных субкультур и переживает вторую молодость. Поиски жены — как декорация. Любовь — только на словах.

Жена познает себя. Муж познает себя.

Ни во что интересное это не выливается.

Может, стар я стал и везде ищу реалистичности, даже в сказках, но эта мне кажется совершенно неправдоподобной. Не понимаю, например, почему нужно было устраивать «пир на весь мир», вместо того, чтобы нормально поесть. Не понимаю, зачем лисам ощипывать кур. Почему у лисьей норы всего один вход. Да и вообще.

Сказка не добрая и не мудрая. По-моему, вообще не сказка.

Знаете, я совсем не люблю российское фэнтези, а фентези вообще не совсем уважаю. Но постоянно даю ему второй шанс, чтобы хотя бы поплеваться после.

Как ни странно, мне понравилось. Книга не вызывает желания выколоть себе глаза, сжечь читалку и стереть себе память.

Здесь плывет туман пафоса, но такой, знаете ли, в меру. Здесь есть немного треша, но тоже как-то в меру. Здесь есть определенный юмор, и мне это нравится. И не так уж много страданий, хотя можно было такие сопли развести, что мама не горюй, и за это автору большой и жирный плюс. Автор позиционирует роман как пародию — отличная получилась пародия, вдохновленная списком правил Черного Властелина.

Проблема только в том, что читатель быстро понимает — в жизни у некроманта не будет ничего хорошего, и остается только ждать, каким интересным образом погибнет очередной его фаворит.

Пусть в четвертом тысячелетии ученый-докладчик пишет мелом по доске.

Пусть врач, принимающий роды, в экстренной ситуации думает о чем угодно, но не о роженице и ребенке. Пуповину перерезать тоже не нужно, сама отвалится.

Пусть рассказчик, надиктовывающий воспоминания, внезапно в середине повествования сбивается на термины «вчера» и «сегодня».

Пусть после обследования спутника, полного смертельных вирусных культур, использовавшееся оборудование не пройдет стерилизацию сразу же.

Пусть в однозначно коммунистическом обществе люди оперируют терминами «роскошь» и «богатство».

Очень, очень, очень плоско. Сыро. Грустно.

Начиналась книга крайне интригующе — провинциальное почтовое отделение и главный герой-недотепа, разбирающий пыльные, никому не нужные письма и мечтающий стать повелителем мира. На заднем плане огромная печь для сжигания бумаг, в которую очень хочется кого-нибудь кинуть. Можно подумать, что как минимум половину книги наш герой будет биться над загадкой писем, а еще столько же — искать и приобретать невероятное могущество, получается достаточно интересный квест. Но все оказывается сложнее — сверхъестественную силу Яфф приобретает быстро, а вместе с ней и врага, олицетворяющего Добро, и можно ждать уже эпохальной битвы добра со злом. Но сюжет снова поворачивается и появляется новый, куда более грозный враг — иад-уроборосы, грозящий уничтожить все и вся и т.д.(и читайте продолжение в следующей книге).

Итог — скучно. Совершенно не такого ждешь от Баркера.

Книга о том, что друзья и любимые иногда предают. О том, что коты способны на настоящую преданность. О том, что даже в глухом лесу можно встретить хороших людей. Настоящий Хайнлайн: очень правдивый и очень добрый. Когда читаешь такие книги, чувствуешь, словно в пасмурный день луч солнца внезапно прорвался сквозь облака — и сразу на душе становится светлее.

Такое наивное, немного топорное произведение, главным героем которого является вовсе не Призрак, как кажется из названия, и не девушка Кристина, и совершенно точно не рассказчик, который всего лишь пытался пролить свет на загадочные происшествия. Главный герой — сама Опера, огромное здание, в котором не только даются представления. Сюда приходят зрители и здесь работает уйма человек. Здесь живет уйма человек. Здесь даже есть лошади, а в необъятных подвалах можно найти подземное озеро. А можно и попасть в камеру пыток ужасного Призрака Оперы.

И на фоне прекрасного здания довольно блеклая и скучная любовь двух молодых людей, омрачаемая жутким чудовищем. Но закончится все, разумеется, счастливо и хорошо.

Кажется, это какой-то микс из «Невидимок» и «Уцелевшего», сверху присыпанный «Снаффом». Самоповторение.

Люблю Чака, но такая боль, такая боль, простите.

Книга о боли и одиночестве. О нарушении правил. О любви тех, кому нельзя любить, к тем, кому нельзя любить. Как легко сломать психику детям, разрушить их дальнейшую жизнь и не почувствовать раскаяния! Как легко быть уверенным в своей правоте, когда ты взрослый. Как легко не проявлять милосердия.

Поначалу все было хорошо и все мне нравилось. Дети, выросшие на окраине города, чуть было не севшие в «ту самую» машину и пронесшие груз вины за это на себе всю жизнь. Ребенок, который сел в машину и навсегда оставшийся там, вместо которого вернулся Мальчик, Убежавший от Волков. Боль и растерянность, летняя пыль, хрустящая на зубах, запах подгнивших яблок.

А потом начался детектив, и полицейские, ведущие расследование, теряют адекватность на глазах.

Я не люблю детективы. Не люблю, потому что автор словно приглашает меня: «Подумай, ну подумай же, кто убийца! Я оставил зацепочку здесь и здесь. Заметишь? Угадай, и мы вместе посмеемся над идиотами-копами.» Спасибо, не надо. Мне нравится просто читать книгу, втягиваться в водоворот сюжета вместе с героями или погружаться в атмосферу, чувствовать себя в бедных кварталах Бостона, прогуливаться по Тюремному парку, влезать в голову Мальчику, Который Убежал от Волков.

Детективная линия здесь не так важна, но она слишком бросается в глаза, затмевает собой все остальное. Убийца слишком очевиден. Копы слишком невнимательны. Концовка затянута.

Я ожидал антиутопии и/или кровавый треш. Увы, сплошные разочарования: слишком мало крови, да и антиутопия не продумана как следует и не описана подробно.

Я ожидал подробного рассмотрения интересной ситуации. Больше стратегии выживания, больше психологизма... И этого тоже нет.

Что есть? Кучка подростков с оружем и ветром в голове. Главный герой, постоянная рефлексия которого вызывает недоумение. Множество соплей. Неправдоподобность.

И какое слабое, однако, здоровье у азиатских школьниц.

Прочел впервые всю серию лет в девять. Книги скучные, причем скучные именно для ребенка. Не цепляют. Пока читаешь — есть интерес, есть динамика, приключения опять же. Закрыл книгу — все забыл. Выделяются из общей мути только «Племянник чародея» и «Конь и его мальчик», в остальном же все едино — дети попали в Нарнию, дети всех спасли, Аслан спас детей.

А идея про «настоящие страны» меня в детстве сильно расстроила. Потому что это — статика. Ничто не может быть вечным.

Превосходная, зрелая и взрослая книга. Вообще к Хайнлайну я всегда подхожу с осторожностью, особенно после «Гражданина Галактики», настолько он разный и многоликий писатель. Но «Иов» меня не разочаровал, хотя поначалу заставил скрипеть зубами. Мне настолько далека первоначальная жизненная позиция главного героя, его отвратительное, хотя и типично католическое ханжество, что периодически приходилось пересиливать желание закрыть книгу и больше не открывать. Но я заставлял себя вспоминать, что позиция героя не обязательно выражает позицию автора и снова отдавался во власть повествования. И дождался милой сердцу декларации свободного секса, здорового взгляда на институт брака вообще и узы любви в частности. Дождался встречи с высшим существом и всеобъемлющей справедливости. Дождался Хайнлайна, которого я люблю.

— Сэр, разве в нашей гильдии не существует правила, которое требует от Художников доброты в обращении с существами, обладающими свободой воли?

— Нет.

Предпочитаю не читать аннотации, чтобы не иметь ожиданий относительно книг, но все равно примерно половину книги я с нетерпением ждал, когда же, наконец, начнется прекрасная и невозможная мистика, знакомая по «Стране чудес без тормозов» и «Охоте на овец», прочитанных в подростковом возрасте. Дождался. Было красиво, пронзительно печально и волшебно, пронизано настроением предрассветных часов, как и вся книга. Но ожидалось почему-то большего, поэтому небольшое разочарование меня все же постигло.

Все же ни на минуту не пожалел, что прочитал это произведение. Хороший слог, живые диалоги, пропитанные индивидуальностью героев, меткие и очень жизненные описания.

Я шел на работу под ясными лучами солнца, дочитывал книгу, смотрел по сторонам и представлял, как город, мой город, в котором я живу и люблю, превращается в ловушку. Как горят деревья, вспучивается асфальт и корежатся от невыносимого жара здания. Как вылетают стекла. Лопается шифер с характерным звуком — будто салют над головой. Как все умрут.

В какой-то мере “Дорога” стала для меня откровением. Сейчас модно и приятно думать об апокалипсисе. Щекочет нервы. Мы представляем, что непременно выживем. Спрячемся и выстоим, станем героями. И ни за что не станем есть человечину, а если и станем — что в этом такого? Нам надо выжить, именно нам, а не кому-то другому. Обычно мы не думаем о том, что мир может выстоять или нет — но без нас. Что мы погибнем первыми.

“Дорога” говорит: “Ты не выживешь. Даже если твое тело выстоит, как много останется в нем от тебя, такого тебя, к которому ты привык? Готов ли ты увидеть свое настоящее лицо, готов ли ты к жизни ради существования, без малейшей надежды, в полном отчаянии, день за днем?”. Стойкость главных героев поражает, потому что никаких шансов выжить долго у них точно нет. Даже каннибалы имеют больше надежды и спокойствия. Но бессмысленное упорство жизни ради жизни вознаграждается, и безымянный мальчик словно перенимает судьбу и личность отца, когда повествование переключается на него. Но он будет чище, немножко лучше и вопреки всему хочется надеяться, что такие, как он, унаследуют то немногое, что осталось после человека. Что у них, рожденных в выжженном, пустынном мире, есть и будет своя мифология, свои ритуалы, свои надежды и игры в толстом слое пепла под равнодушным тусклым солнцем.

Эта книга заставила меня задуматься. Эта книга заставила мое сердце замереть в опасный момент и вызвала ком в горле. Не могу говорить сейчас о ее влиянии, но не сомневаюсь — она не останется просто галочкой в списке прочитанных книг.

Замечательная книга. Хаотичная, малопонятная и для большинства малоприятная. На стыке мистики, фантастики и гомоэротической прозы — у кого-то она оставит мерзостное впечатление, не спорю, но для меня она действительно великолепна. Узнаваемый стиль Берроуза, прекрасный, образный язык, ужасающая откровенность и бьющая в лицо бессмысленность происходящего не оставят равнодушным никого.

О произведениях Берроуза вообще множество негативных отзывов — так зачем же, зная его репутацию, читать то, что вам отвратительно? Наиболее часто повторяющиеся эпитеты — «грязно», «бредово», «мерзко». Это действительно грязно, но и жизнь вообще грязна. Просто закройте книгу и отложите, если она вызывает такое впечатление, не надо дочитывать до конца — будет еще хуже.

В этой книге чувствуется не просто Кастанеда, а КАСТАНЕДА. Сновидение, тело сновидения, нагваль, второе внимание, вспоминание, особенно стирание личной истории. Хотя об этом упомянуто как-то вскольз, кажется, что без этого стирания Филип фиг бы чего получил от жизни вообще и от господина Черногука в частности. Кастанеда. М-да. Наверное, и других книгах Фрая он присутствует, но читала я их неизмеримо раньше, а посему не знаю точно.

И Пиноккио, конечно же. Или Буратино — обе сказки помню смутно, к тому же в голове они у меня давно и прочно перемешались. Явствено видны только холст с нарисованным очагом, папа Карло, букварь, собственно золотой ключик, Мальвина, Артемон, Арлекин-Мелифаро, лиса Алиса и кот Базилио, Тортилла, поезда (они точно были в оригинальной сказке), Дуремар, длинный нос и деревянность, а заодно и итоговое превращение обратно в человека. Так что наверное, все-таки Пиноккио. А где фея?

Вот только навязчивые тридцать три года вкупе с двумя тысячами лет не дают мне покоя. Перебор это, затаскано и скучно. В зубах навязло уже. И удара нагваля не хватает.

Наверное, все-таки Пиноккио, ибо главный герой таки стал человеком, а не деревяной куклой.

Но в общем, все случилось, как случилось. И даже, как ожидалось. Хорошо.

книга совершенно ни о чем. я, конечно, интуитивно понимаю, что это часть чего-то большего и, чтобы понять, что к чему, стоит прочитать продолжение, но, пожалуй, не буду. книга не воспринимается как самостоятельное произведение, в концовке нет никакого смысла для «непросвещенного» о том, что было/будет читателя. к тому же корректоры не везде смогли победить авторское знание пунктуации.

в общем, бездарно потраченные два часа моего времени и заработанная неприязнь к автору.

Тема женского одиночества, слегка затронутая в «Эй, Нострадамус!» вылилась у Коупленда в полноценную книгу, в красивую и пронзительную историю о современной Элеанор Ригби. Только в отличие от своего песенного прототипа героиня отказывается «подбирать рис после чужой свадьбы», она не живет невыполнимой мечтой, она смирилась с одиночеством, не ждет подарков от судьбы — но все-таки их получает. Думаю, заслуженно.