*** Логика анального всасывания***

Замученная память, которую истощает АДАМ сложна по форме пса нервной системы, которая убита электротоком взламывая запись совершающую самоубийство.

Когда деревья были большими, я — маленьким, наркотики труднодоступными, а Железный Занавес крепким, такие книги никоим образом не могли появиться на одной шестой части суши, которую мы тогда с гордостью называли СССР. Но я вырос, времена изменились, а Кэндзи Сиратори выучился грамоте, и надо же было так совпасть этим трём так мало связанным между собой событиям, что на русский язык перевели книгу под весьма интригующим названием «Кровь электрическая».

Да, конечно, книги разные нужны, книги разные важны. Это если перефразировать классика. Жанров и направлений было понапридумано за многие годы литературного бытия преизрядно, на любой вкус, на любого читателя. Но после того как кто-нибудь из ваших знакомых скажет: «Мои вкусы весьма специфичны, мне нравится Кэндзи Сиратори», вы можете с чистой совестью произнести сакраментальное: «Больной ублюдок!»

Но почему? Что именно заставило меня сделать столь безапелляционное заявление? Попробую вам в меру своих сил всё объяснить. Для начала неплохо было бы чуть-чуть приоткрыть завесу тайны над сюжетом данного романа и вкратце пересказать хотя бы зачин этой «электрической» истории, но, к сожалению, это мне решительно не по плечу, и далее я надеюсь вы поймёте, что же помешало мне.

Только открыв этот текст ты сразу понимаешь, что из-за его строчек тебе лукаво подмигивают те самые лучшие друзья начинающего андеграундного писателя — тяжёлые наркотики. Первое, что пришло мне в голову, когда я прочёл буквально пару страниц — да это же Джеймс Хэвок, милый и родной, дай я тебя обниму! Вот только упоровшегося Хэвока, сотворившего совершенно безумную «Мясную лавку в раю», покусали адские псы его подсознания, а Сиратори пал жертвой старого доброго извращённого майндфака в исполнении больного проказой компьютера. Хотя, положа руку на сердце, если рискнуть и глубже погрузиться в буквы за авторством Сиратори, то можно с удивлением отметить для себя тот факт, что Хэвок на их фоне выглядит чуть ли не образцом связности и адекватности. Да, текст Хэвока труден для восприятия и весьма сумбурен, но он всё же имеет какой-никакой сюжет, и ему удаётся балансировать на грани адекватности. Сиратори же, зажмурившись, размашисто шагает за грань.

Сюжета нет. Никакого. Вообще. И даже если подумать. Лишь бесконечное повторение фраз, слов, образов. Как там было у Грува: «Какая чудовищная однообразная музыка, как будто играет одна и та же пластинка». Совершенно без вреда для понимания и сюжета (помните, его нет!) этот «роман» можно сократить на девяносто процентов, да что там девяносто — на все девяносто девять целых и девять десятых процента. Заглавие — пара страниц сираторинья — финал. Ничего бы не поменялось. Местами автор просто зацикливает процесс текстотворчества, так периодически в мешанине словообразов всплывает чем-то так приглянувшееся ему сочетание «[ледяная туманность фекальной черноты]». Хотя некоторые из мелькающих то тут, то там образов просто бьют наотмашь по мозговой ткани: «могильное устройство воспламеняет фекального Сатурна кровавого призрака». Мне такое даже представить сложно. Непонятно, зачем здесь деление на главы (если это главы вообще), здесь и деление на предложения лишнее, потому как облегчению восприятия не помогает. Если говорить по-сираторински, то словоформы не способствуют мыслефикации текстуальных полей.

При чтении я отчетливо ощущал, как мои мозговые извилины пытались почесать свои нежные серые спинки о внутреннюю поверхность костей черепа. И мне кажется, что если прочесть вслух весь роман, то можно добиться эффекта, подробно описанного в рассказе Неффа «Белая трость калибра 7,62». Только здесь на выходе получится что-то боргоподобное. Надо проконсультироваться у знакомого нарколога, что за препараты вызывают подобные приступы инцестуального словосмешения в сочетании с неудержимым истечением шизоидных поллюций мозговых эманаций на бумагу. Что это вообще такое? Попытка показать полностью нечеловеческое/машинное мышление изнутри? Или просто, если использовать слова автора «галлюциногенный мех, что существует в промежуточной зоне»»? Хотя, если это всё же имитация машинного мышления, то современные нейросети без всяких проблесков интеллекта пишут гораздо лучше, так что тут автор явно не угадал.

И всё же нельзя сказать, что это совершенно пустой текст. я всё время переживал за пса, не повезло ему там, ну, или наоборот подфартило, в зависимости от того, на какие слова в тексте обращать внимание. В общем что-то там с этой животинкой произошло непонятное, до сих пор волнуюсь за него, всё ли у него по жизни сложилось? Хорошо хоть автор про кота не написал, а то бы я совсем извёлся. А тут ещё «клонированные ребята пенис выбрасывают» периодически, тоже за них переживал. Зачем, спрашивается, выбрасывают? Чей это пенис? Вещь же, по идее, хорошая, всяко в хозяйстве пригодится. Вдруг где клонированных девок повстречают и вообще. Испереживался, короче. Очень драматическое, если задуматься, произведение, сплошные эмоции и чувства, главным из которых является недоумение. Недоумение в первую очередь вызывает не сюжет (его же нет, помните?) и даже не способ, с помощью которого этот набор букв появился на свет (правильный подбор препаратов творит чудеса), а тот факт, что кто-то отважился издать ЭТО, а затем ещё кто-то перевести на русский язык. Отважные люди, за такое впечатлительные читатели и побить могли бы.

И некая сексуальная подоплёка всего этого псевдодейства присутствует. Постоянные анальные акценты, вроде кого-то кто-то периодически насилует как в традиционной, так и в, скажем так, извращенной форме. Нарко-эмбрионы каким-то боком изредка всплывают среди пены слов и благополучно тонут, разбиваясь о рифы бестолкового безумия. Видимо нравится эта тема автору, ну, или не нравится, тут всё от интерпретации зависит, но явно волнует его. Но вот что конкретно, с этим традиционно затык. Опять эта чёртова недосказанность, как в старом анекдоте.

Я всё ждал, когда же наконец появятся тентакли, лоли, гуро и прочие признаки, что перед нами забористый хентай. Но не срослось. Хотя отдельные пассажи этой сиратятины вполне можно было бубнить максимально нудным закадровым голосом в каком-нибудь аниме типа «Экспериментов Лейн».

Чем дальше я увязал в трясине сираторинья, тем чаще меня посещала мысль, что если это симулякр машинного самосознания, то, скорее всего, автор имел ввиду не просто искусственный интеллект, а некое сращение его с интеллектом естественным. Даже само название «Кровь электрическая» намекает нам на это. С одной стороны «кровь» — однозначно биосубстанция, с другой — она же «электрическая, то есть здесь как бы намёк на провода неких механизмов, по которым течёт ток, как кровь по жилам живых существ. Вот только описываемое сознание явно страдает каким-то недугом, то ли софт/психика его поражены некими вредоносными программами-вирусами, то ли хард/тело бракованы. На лицо распад личности и деградация базисных программ.

Хотя, на самом деле, мне кажется, что это просто эксперимент ради эксперимента, этакий литературный перфоманс, не несущий внутритекстового смысла, но порождающий синдром поиска глубинного смысла у тех, кто причисляет себя к интеллектуальной элите, и острое отторжение вплоть до рвоты у всех остальных. Текст-провокация, текст-лакмус, пытающийся выглядеть чем-то, по сути являясь затянутым мутным ничем. И тогда можно объяснить даже его размер — он же блесна для ловли «интеллектуалов» — ну не может же вот это вот всё быть ни о чём! Рассказик на две странички может, а вполне себе томик — нет. А вот фиг вам! Может, да ещё как!

Правда, то, что объём книги именно такой, а не какой-нибудь другой, можно как и всё, связанное с ней объяснить по-разному. Объяснение первое: автор устал. Объяснение второе: у него отобрали ноутбук, или на чём он там упоённо складывал буквы в слова, а слова в предложения. Третье: закончились чудо-препараты. Четвертое: появились чудо-препараты, но, на этот раз, назначенные его лечащим врачом. Пятое: вставьте более подходящий вам вариант.

Если вы не согласны со всем тем, что я тут понаписал, то вполне можете выразить своё собственное мнение диаметрально противоположное или радиусно перпендикулярное моему, и я с чистой совестью с вами соглашусь. Этот текст можно трактовать как угодно, вкладывать в него любой смысл и он ему не будет противоречить, потому как пустота вместит в себя всё и легко станет всем, чем вы захотите. Для примера, название главы «Гвоздь/глаз» — это явная отсылка к популярной дилемме заключённого, более известной у нас в формулировке:: «Или вилка/глаз, или жопа/раз». Что подтверждается периодическим упоминанием в тексте разных анальных ээээээ... коллизий, впрочем, весьма однообразных. Почему нет?

Итог: если вам когда-нибудь по какой-либо причине захочется ознакомиться с этим творением сумрачного японского гения, то ни в коем случае не покупайте бумажную книгу. Во-первых, вы её скорее всего никогда не дочитаете, а для знакомства достаточно просто открыть роман в рандомном месте и прочесть десяток-другой страниц. Поверьте, там на всём протяжении будет то же самое. Во-вторых, для полного, так сказать, погружения нужен именно электронный файл, ведь чтение в электронке — это самый правильный способ воспринимать этот поток сбоящего машинного сознания, причём, для большей аутентичности у файла должна быть ещё и сбита кодировка, чтоб вштырило на все 146 процентов. Для ещё большего усугубления эффекта рекомендуются инъекции «Крови...» в сопровождении саундтрека из Autechre или позднего Aphex Twin.

P. S. Переводчику сего опуса нужно памятник поставить или хотя бы бесплатное санаторно-курортное лечение в лучших психиатрических клиниках организовать. Такой труд ведь явно без вреда для здоровья не проходит.

- Странно, что вы не слышали о «Смоленске». Я думал, наше исчезновение наделало немало шуму: как-никак мы были первыми, кто совершил «великий прыжок«! Как подумаю о церемониях, сопровождавших наш вылет... На Красной площади собралось около миллиона человек!

Практически любой человек на нашей планете может хоть немного, но уподобиться богам. Для этого не нужно быть каким-то невероятным суперменом — достаточно всего лишь хорошего воображения. Ведь именно наличие этой способности мозга позволяет людям придумать миры любой степени сложности и экзотичности. В детстве для этого даже не нужно пресловутых семи дней, раз — и готово! С годами у многих под ежедневным влиянием невероятной серости бытия эта чудесная способность атрофируется, но те, кто сохраняет или даже приумножает её, получают в свои руки поистине волшебный дар. И если у них получается этим даром правильно распорядиться, то вполне возможно, что в дальнейшем такой человек может стать выдающимся писателем, способным силой своего воображения увлечь в придуманную им вселенную тысячи и даже миллионы людей. Более того, многие придуманные таким образом литературные миры становятся настолько популярными и притягательными, что надолго переживают своих создателей и историю этих миров уже начинают творить другие. Одним из таких авторов и стал выдающийся французский фантаст Франсуа Борд, более известный под псевдонимом Франсис Карсак. За всю свою жизнь он создал не так уж и много произведений, ведь сочинительство было для него всего лишь хобби, но в каждое из них несомненно вложил душу. Ярчайшим примером и своеобразной визитной карточкой его творчества стал написанный в 1955 году роман «Робинзоны космоса», повествующий о последствиях катастрофического взаимопроникновения двух параллельных вселенных, в результате которого часть территории Франции (и не только её, как выяснится в дальнейшем) перенеслась на другую планету, которую невольные колонисты нарекли Теллусом. Эта история космической робинзонады оказалась весьма успешна как на родине Карсака, так и за её пределами и с годами несомненно вошла в золотой фонд фантастической приключенческой литературы. После выхода книги в свет многим читателям романа захотелось узнать продолжение истории покорения Теллуса, но автор так больше никогда в этот мир не вернулся. Пришлось им брать дело в свои руки.

В результате некоего космического феномена люди были перенесены на Теллус более семи десятков лет назад. «Две четырёхмерные вселенные, плавающие в пятимерном гиперпространстве, каким-то образом столкнулись, что привело к частичному взаимопроникновению пространственно-временных континуумов Теллуса и Земли, вследствие чего фрагменты Земли были заброшены на Теллус». За эти годы земляне, заключив союзный договор с аборигенами-ссви, смогли не только сохранить свой промышленный уровень, но и успешно продолжить развитие как в научном, так и в прикладном плане. Человеческое население уверенно увеличивалось, да и аборигены, шагнувшие из каменного века сразу в век индустриального производства и перенявшие от пришельцев многие блага цивилизации, значительно увеличили свою численность. Началось массовое освоение прежде безлюдных земель, чему немало поспособствовало тотальное истребление гидр, планета усиленно исследовалась, снаряжались даже кругосветные экспедиции. Вот из одной такой экспедиции, третьей по счёту и вернулся главный герой романа — Жан Бурна, правнук и полный тёзка своего великого предка, написавшего первую летопись освоения Теллуса. Его команда побывала на Новом Эквадоре, где нашла следы от ещё одного отголоска того рокового катаклизма, который оторвал землян от их родного мира и забросил в неведомые глубины чужой вселенной. На этот раз перенесённым оказался малонаселённый фрагмент какого-то из регионов Южной Америки, обитавшие там немногочисленные жители умерли задолго до того, как в их места проникли исследователи третьей кругосветки. Зато экспедиция привезла с собой семена с одичавших плантаций кофе, хлопчатника и, что самое ценное, гевеи. Но, вернувшись домой, им не суждено было в полной мере насладиться всей положенной им славой — родные берега встретили их разгорающимся политическим кризисом, грозящим перерасти в открытый военный конфликт. Дело в том, что к правительству Новой Земли обратились представители народа сслвипов, чёрных ссви, с которыми после непродолжительной войны на заре освоения новых территорий, поддерживалось состояние вооружённого нейтралитета, с предложением заключить союзный договор. Чему тут же воспротивились ссви, ведь между ссви и сслвипами много веков была кровная вражда. «С того самого дня, когда Конфедерация заключит союз со сслвипами, ссви будут считать, что находятся в состоянии войны с Объединёнными Государствами Теллуса». Более того. не дожидаясь реакции правительства людей, отряды ссви вторглись на сслвипские территории, но были практически наголову разгромлены отрядами сслвипов, применивших как огнестрельное оружие, так и какую-то взрывчатку невиданной мощности. Причём один из неразорвавшихся снарядов отступающие ссви захватили с собой, дабы обвинить Конфедерацию в нарушении союзных договоров и тайном снабжении их заклятых врагов новейшим оружием. Представители землян внимательно изучили снаряд и к своему глубочайшему изумлению обнаружили на нём надпись на кириллице. После перевода они выяснили, что данное изделие «Модель UN 447 PR 2055 изготовлено в Твери «Российской атомной промышленной компанией«!

Как и оригинальные «Робинзоны...» их продолжение представляет собой дневниковые записи одного из представителей довольно многочисленного семейства Бурна. В создании «Теллусийцев» автор явно руководствовался принципом «не навреди» и постарался весьма бережно обойтись со всеми событиями и героями литературной первоосновы. Практически все конфликты проистекают из конфликтов карсаковского романа и весьма удачно расширяются и дополняются. Это касается как противостояния ссви-сслвипы, так и всего того, что так или иначе связано с островом Тайны. Хорошо, что месье Маршан не поддался довольно распространённому явлению под названием «Автор Был Не Прав, или Не Так Всё Было!», чем грешат многие из современных любителей продолжить чужие истории. Хотя, может это лишь современная мода, а тогда так было не принято? Дело в том, что этот роман (вот не идёт ему столь популярное сегодня слово фанфик) скорее всего был написан ещё в середине прошлого века и очень долго пролежал в дальнем ящике, прежде чем увидеть свет, да и то лишь в форме электронного издания. Автор его, Андре Маршан, в одно время с Карсаком преподавал в университете Бордо, только в отличие от Карсака-антрополога занимался химией и одновременно, на досуге, пописывал разные фантастические и исторические детективы. Причём Карсак несомненно был знаком с «Теллусийцами» Маршана: «Когда я в 1956 году приехал в Бордо, то у меня уже были написаны три или четыре романа. Как-то раз один химик случайно узнал, что я и есть Франсис Карсак, и тут же мне признался, что написал продолжение «Робинзонов космоса». Он дал мне почитать роман — отличная, скажу вам, вещь!» Так что перед нами, можно сказать, официально одобренное продолжение. Вот только автор перед публикацией в 2011 году явно решил его немного переработать и осовременить, иначе как ещё объяснить то, что в романе появляются упоминания перестройки, Горбачёва и Ельцина. И всё же, несмотря ни на что, в своей основной массе перед читателями предстаёт именно тот самый текст, написанный более полувека назад, ведь в нём практически в каждой строчке чувствуется атмосфера классической приключенческой фантастики.

В наше время история, рассказанная Маршаном, может показаться простоватой и несколько наивной, но здесь нельзя забывать, что и роман Карсака весьма далёк от современных стандартов. И всё же, несмотря на некоторую легковесность, автору удалось сочинить очень атмосферный текст, в котором приключения в очень правильной пропорции смешаны с мироописаниями, а сюжет интригует и периодически подбрасывает приятные сюрпризы. Автор постарался максимально приблизить свою манеру повествования к оригинальной карсаковской манере и это ему с небольшими оговорками удалось. Если закрыть глаза на некоторую неуклюжесть, которая иногда нет-нет, да проскакивает в тексте, то можно поверить, что и «Робинзоны космоса», и «Теллусийцы» написаны одной рукой, настолько совпадают манеры письма обоих авторов. Да и сюжет Маршан строил явно с оглядкой на Карсака, но при этом постарался сделать его максимально оригинальным, так что при чтении не возникает ощущения вторичности. Логика происходящих событий тоже на высоте, хоть и с небольшими оговорками: единственное, что заставило моего «внутреннего Станиславского» поморщиться, так это тот факт, что упоминаемая в романе точка взаимопроникновения двух вселенных за много десятков лет откочевала от Земли на столь незначительное расстояние, что она всё ещё находится в пределах Солнечной системы. Зато с каким мастерством автор буквально в последнем предложении свёл воедино две карсаковские вселенные: «Пришельцев ниоткуда» и «Робинзонов космоса«! Великолепный ход!

Итог: если свести воедино все плюсы и минусы, то положительные впечатления несомненно перевесят все замечания, которые возникали у меня по ходу чтения «Теллусийцев», а значит роман у Маршана несомненно удался. Только, читая его, не нужно забывать, что это не Карсак, и тогда можно будет сполна получить удовольствие, следя за приключениями героев этой увлекательной истории как на Теллусе, так и за пределами его.

P. S. Отдельное спасибо переводчику «Теллусийцев» на русский язык Льву Самуйлову. Если бы он случайно не наткнулся на этот текст в сети, то мы бы никогда не узнали продолжения любимой многими истории. Кстати, получается, что для романа Маршана это первая книжная публикация, ведь на родине он выходил только как электронное издание. «Теллусийцы» весьма удачно дополнили полное собрание сочинений Франсиса Карсака и, надеюсь, стали приятным сюрпризом для всех ценителей его творчества.

– Во мне есть Сила! Я могу убивать, когда захочу! Вы сами видели! Теперь я буду вождем племени!

Прежде чем стать теми, кто мы есть, мы, люди, прошли долгий и тяжёлый путь от полуразумных, мало отличающихся от обезьян предков, со страхом вышедших из-под полога джунглей в травяное море африканской саванны, до покорившей Земной шар от полюса до полюса человеческой расы. В начале этого сложного пути человек, как и все живые существа на нашей планете, эволюционировал, приспосабливаясь к меняющимся условиям окружающей среды, и в процессе этого приспособления, когда представители рода Homo начали всё шире и шире расселяться, захватывая всё новые ареалы обитания, сложилась такая ситуация, когда на Земле, в отличие от настоящего времени, параллельно существовало несколько довольно сильно отличающихся друг от друга подвидов человека: неандертальцы, кроманьонцы, денисовцы и даже «хоббиты» с острова Флорес. И то, что мы ведём свой род именно от кроманьонцев, во многом является следствием череды совершенно случайных событий, не давших нашим «братьям» получить преимущество и, в дальнейшем, выиграть эволюционную гонку. Вот одной из таких случайностей, которая произошла или могла бы произойти много-много веков назад, и посвящён этот рассказ.

Однажды весной,в самом начале той далёкой эпохи, которая впоследствии будет именоваться как Ледниковый период, в одном из племён, населяющих территорию, которая в далёком-предалёком будущем станет Францией, родился мальчик. «Согласно обычаю, он был представлен вождю, который осмотрел его и равнодушно позволил ему жить. Он не был отмечен никаким необычным знаком». С виду это был совершенно заурядный младенец, один из многих, рождавшихся в племени в те изобильные годы. Единственное, что хоть как-то выделяло его из общей детской массы, так это то, что он совсем не болел, а во времена, когда зачастую болезнь влекла за собою неминуемую смерть, это было большим преимуществом, практически гарантирующим ему то, что мальчик, если его не загрызут хищники или он не погибнет от несчастного случая, доживёт до своего посвящения в мужчины и обретёт взрослое имя. Вот только, как оказалось, была в нём ещё одна особенность, особенность невероятная даже для нас, современных людей, но совершенно незаметная до поры до времени...

И вновь, в который уже раз, Карсак-учёный садится за печатную машинку Карсака-фантаста, чтобы рассказать нам ещё одну историю давно минувших дней. На этот раз главным героем рассказа становится не последний выживший атлант или пришелец из космических глубин, а обычный и даже, наверное, заурядный неандертальский мальчик. Именно историю его детства и отрочества преподносит своим читателям месье Карсак, и хотя объём рассказа на первый взгляд кажется весьма тесным для описания нескольких десятилетий человеческой жизни, но при чтении текста совершенно не создаётся впечатление какой-то отрывочности или поверхностности. Наоборот, некая лаконичность в отображении повседневного быта людей каменного века и отсутствие акцента на приключения создаёт весьма натуралистический эффект, способствующий лучшему погружению в такую чуждую для современного человека реальность той далёкой эпохи. В своём тексте автор строго следует научным данным, полученным во время археологических исследований стоянок первобытных людей, располагавшихся на территории Франции. Лишь один единственный раз он позволяет сделать себе небольшое фантастическое допущение, да и то, несмотря на его полную невероятность, оно строится на интерпретации материалов антропологических исследований.

Итог: вот такая вот нефантастическая фантастика получилась. На мой взгляд этот рассказ ценен в первую очередь как максимально правдоподобная иллюстрация жизни неандертальцев в предледниковую эпоху, а фантастическая компонента служит здесь лишь в качестве некой приправы, совершенно необязательной, но придающей получившемуся блюду оригинальный привкус.

То было, думал он с горечью, наилучшее, что он мог сделать для своих товарищей, — научить их лучше убивать для того, чтобы выжить!

Человек — это звучит гордо. Для нас. Людей. Но, если задуматься и посмотреть по сторонам, то можно легко заметить, что человечество, хоть и является вершиной эволюции жизни на нашей планете, ещё очень и очень далеко от того, чтобы по праву называться венцом творения. Уж слишком мы несовершенны, слишком близки мы к тем нашим пращурам, которые каких-то пару миллионов лет назад почти ничем не отличались от животных и чьи повадки гораздо чаще чем хотелось бы до сих пор во многом определяют наше поведение. И никто не поможет нам на этом неимоверно трудном и полном явных и скрытых препятствий эволюционном пути, никто не покажет верное направление, не убережёт от ошибок, не подставит плечо. Хотя ведь можно практически со стопроцентной уверенностью утверждать, что феномен разумной жизни, развившейся на нашей планете, далеко не уникален и где-то там, среди неисчислимого множества звёзд, заполнивших наши небеса, существуют и другие цивилизации, многие из которых далеко обогнали нас на этом пути и могли бы, войдя с нами в контакт, помочь нам. Вот только молчат небеса, нет никаких контактов и не было. Или всё таки были, но мы о них не помним?

Верховный главнокомандующий имперскими флотилиями Хсурт даже в страшном сне не мог себе представить в какие неведомые глубины космоса занесёт его судьба. Но император и вся его семья были убиты, а Хсурту пришлось в срочном порядке покинуть столичный Хоор, чтобы сбить со следа ищеек узурпатора императорского престола. Бежать пришлось в спешке, топлива на корабле после ряда хаотичных прыжков, совершённых чтобы оторваться от погони, оставалось в обрез на ещё один прыжок, радовали лишь два обстоятельства: первое — «Синкан», на котором он удрал, был кораблём-лабораторией, способным к самостоятельной выработке топлива из подходящего сырья; второе — звезда, в окрестности которой он попал, имела развитую планетную систему, причём третья от звезды планета по данным сканеров не только могла содержать в своих недрах нужный набор тяжёлых элементов, но и имела подходящую кислородную атмосферу с высоким содержанием водяных паров, почти как на родном Хооре. Так что после недолгих размышлений Хсурт решил не рисковать понапрасну, а пополнить запас топлива именно здесь.

При чтении многих историй, вышедших из-под пера Франсиса Карсака, очень сильно ощущается,что автор этих текстов в первую очередь антрополог и палеонтолог, а потом уже писатель-фантаст. «Пятна ржавчины» — как раз одна из таких историй. Действие её, начавшись на космических просторах, очень быстро переносится на Землю времён каменного века. Здесь автору, в рамках небольшого рассказа, удаётся умело сплести два весьма распространённых НФ-сюжета: палеоконтакт и прогрессорство. В середине прошлого века идеи палеоконтакта были весьма популярны не только в чисто фантастической литературе, но и в качестве одной из научных гипотез. Жаль, что она так и не получила явного фактического подтверждения, хотя это не помешало ей жить и здравствовать и по сей день.

В описании жизни пришельца со звёзд автор в первую очередь руководствуется здравым смыслом, так что здесь мы не найдём описаний того, как знающий всё и вся суперэксперт твёрдой рукой ведёт первобытные племена прямой дорогой к промышленной революции, мимоходом покоряя и нагибая всех несогласных, чем почему-то грешат многие современные российские авторы бесконечных эпопей о очередных приключениях десантников-профессоров-мультиинструменталистов-в-одном-флаконе в нашем многострадальном прошлом. Нет, как бы это парадоксально не звучало, но Карсак до последнего пытается оставаться реалистом, описывая «инопланетное прогрессорство»: «Будучи не в силах, за неимением нужных средств, воссоздать металлургию, не располагая необходимыми знаниями, чтобы помочь своим хозяевам поскорее пройти все этапы, он удовольствовался тем, что пытался расширить их мировоззрение, смягчить слишком суровые – даже для него, Завоевателя – нравы, облагородить речь». Главный герой рассказа очень быстро понимает, что такие примитивные на первый взгляд существа, как люди каменного века, во много раз лучше чем он приспособлены к жизни в окружающем их мире, так что пришельцу со звёзд остаётся лишь всеми силами пытаться развивать их интеллект.

Итог: очень трезвый взгляд на возможности прогрессорства одного отдельного высокоразвитого индивида, попавшего в дикарскую среду. Читается легко и оставляет по прочтении чувство лёгкой грусти. Очень рекомендую как любителям темы палеоконтакта, так и просто ценителям старой доброй фантастики.

— Я — Атлан, поэт, я явился из Атлантиды. То было могущественное королевство... я хотел сказать: очень большое племя, проживавшее на одном острове. Боги... духи осерчали на нас, так как мы перестали почитать их должным образом, и однажды ночью Атлантида исчезла под водой.

Память человека — весьма неточный источник информации, ведь со временем многое просто забывается, а многое из того, что вроде бы и отложилось в её глубинах оказывается почему-то искажено. Так что полагаться на неё нельзя. Но человек весьма изобретателен по своей натуре и со временем он нашел способ сохранять нужную ему информацию сколь угодно долго — нужно было всего лишь её записать и всё: что написано пером — не вырубить топором. Однако, как и многое в этом подлунном мире, всё оказалось не так-то просто. Записи терялись или уничтожались, случайно искажались при копировании или намеренно изменялись в угоду каким-то сиюминутным интересам, так что, по прошествии лет, уже невозможно было с уверенностью сказать: а было ли это на самом деле? Случалось и так, что правда срасталась с вымыслом так прочно, что отделить их не было уже никакой возможности. Вот так, на стыке мифа и реальности и родилась легенда, которая уже пару тысяч лет будоражит воображение людей — легенда об Атлантиде.

Однажды давным-давно, когда пещерные медведи были большими, а мамонты так и просто огромными, Старый Трух, Кхор по прозвищу Убийца Львов, юный Нарам и ещё несколько охотников по весне отправились из своих родных пещер в дальний поход к Большой Солёной Воде. Затеяли они этот длившийся уже больше одной луны поход потому, что «до ушей Труха дошли слухи, что на берегу этой воды полным-полно ракушек, подобных тем, какие люди запада находят в песках, но более разноцветных, но главным образом потому, что Труху всегда хотелось всё знать». Путешествие вышло сравнительно лёгким: редкие племена, встречавшиеся по пути, были дружественными, край был полон дичью, а реки — рыбой. Так что отряд без особых проблем достиг побережья Большой Солёной Воды, изобиловавшего, как и ожидалось, нужными ракушками. Охотники спокойно занялись сбором раковин и рыбной ловлей на образовывавшемся во время отливов мелководье и, казалось бы, ничто не предвещало беды... На четвёртый день их прибывания на побережье далеко-далеко в море был замечен огромный столб чёрного дыма, который, впрочем, совершенно никого не насторожил. На шестой день земля затряслась, вода ушла так далеко, как никогда ещё не уходила и только осторожность Старого Труха спасла жизнь всем участникам похода — он приказал уходить с побережья, ведь «Большая Вода набирает разбег». Вслед за небывалым отливом пришли такие громадные волны, что они чуть не смыли охотников, хотя те спрятались на самых высоких скалах. Море бушевало ещё много дней, а когда оно успокоилось и стало можно без опаски спуститься к воде, отряд Труха встретил там странного человека, который приплыл на большом куске выдолбленного дерева. «В передней части этого куска дерева была воткнута толстая палка, а к этой палке привязано широкое фиолетовое крыло».

Фантастика, как часть литературы, рассказывающая о чудесном и невероятном, просто не могла пройти мимо мифа об Атлантиде. Герои Жюля Верна и Герберта Уэллса находили её на морском дне, Алексей Толстой поселил потомков атлантов на Марсе, Франсис Карсак же в своём рассказе «Тот, кто вышел из большой воды» решил познакомить читателей с людьми, ставшими непосредственными свидетелями гибели легендарного острова. На создание этой истории его вдохновила поэма К. С. Льюиса «Вот и закончилось вино», описывающая кораблекрушение у берегов Европы, в которое попадает последний выживший атлант. Из запасов у него остаётся лишь небольшой флакон вина, которое он выпивает, увидев ждущих его туземцев. Размышляя о своём будущем, он задаётся вопросом: съедят ли его или станут почитать как бога, и что из этого хуже. Карсак в рассказе решает рассмотреть третью возможность.

При создании этого текста Карсак-фантаст явно уступил кресло первого пилота Карсаку-учёному, потому как при чтении отчётливо видно, что писал его человек, прекрасно представляющий себе образ жизни, который вели племена, населявшие Западную Европу во времена палеолита. Если бы не небольшое фантдопущение, в качестве которого выступает один из последних жителей легендарной Атлантиды, рассказ можно было бы вполне отнести к исторической приключенческой прозе, повествующей о нелёгкой судьбе одного из племён, проживавших на территории будущей Франции в самом конце ледникового периода. Тот факт, что автор, по свидетельствам людей хорошо его знавших, умел собственноручно изготавливать кремниевые наконечники стрел, каменные топоры и ножи, говорит о том, что жизнь и быт героев этой небольшой истории отражены максимально правдоподобно. С не меньшим реализмом описана и судьба попавшего из цивилизованного общества Атлантиды в пещеры охотников каменного века последнего атланта, с большим трудом постигающего науку выживания в примитивном мире и, одновременно, пытающегося по мере сил заниматься «прогрессорством».

Итог: ещё один взгляд на миф об Атлантиде, на этот раз с точки зрения максимального реализма. Хотя, если задуматься, то эта легенда послужила для автора лишь поводом для того, чтобы в доступной и увлекательной форме поделиться с максимальным количеством читателей информацией, которую месье Карсак получил в ходе своей научной деятельности. Рекомендую этот рассказ в первую очередь тем, кто интересуется историями о жизни людей каменного века. Читайте классиков!

Вот и осуществилась многовековая мечта! Гармония, мир, спокойствие душ и тел! Край вечного счастья, воплощенных идеалов!

За всё время существования человечества вряд ли найдётся хоть один человек, который хотел бы жить хуже, чем он живёт. Напротив, стремление к лучшей жизни стало одним из тех мощных стимулов, двигавших социальное, политическое и научное развитие нашего общества на протяжении веков и тысячелетий. Да, путь этот был сложен, тернист и изобиловал тупиками и странными ответвлениями. Но, зачастую, все эти сложности возникали лишь потому, что взгляды на то, что считать образцом, к которому следует стремиться, в разные времена и у различных культур отличались очень сильно, если не диаметрально. Наивное «счастье для всех даром, и пусть никто не уйдёт обиженным» так, наверное никогда и не покинет страниц книг, потому как, при малейшем размышлении, становится понятно, что этого не достигнуть ни за что и ни при каких условиях, ведь счастье одного легко и просто может обернуться горем для другого. Но даже чётко осознавая это, люди не перестают мечтать о рае на Земле, о воплощенной Утопии.

Капитан Рон Вариг, был всего лишь одним из множества капитанов союза Космических Братьев, в который входили «обычные пираты, ищущие выгоду... корсары, действующие на основе хартии Федерации, или молодые смельчаки, вылетавшие на старых, вооруженных кое-как звездолётах». Он был всего лишь одним из воинов, сражавшихся в «глупой войне, которая длилась веками», и, растянувшись на 15 000 световых лет, затронула более 10 000 планет. Конфликт, начавшийся давным-давно, как это часто бывает из-за пустяка, быстро перерос в полноценную войну, с масштабными битвами космических флотилий и орбитальными бомбардировками обитаемых миров. Рон выступал на стороне вайтов, построивших межзвёздную Федерацию и считавших своей прародиной мифическую планету, которую в разных легендах именовали то Эрсс, то Терра, то Земля. Второй стороной конфликта выступали меланцы, именовавшие себя афрэнами, тоже создавшие своё межзвёздное государство и, что самое странное, тоже считавшие своей прародиной мифическую Терру-Землю-Эрсс. И воевать бы капитану в этой давно потерявшей весь смысл войне и дальше, вплоть до своей героической, или не особо, гибели, если бы однажды с ним не связался его бывший преподаватель, профессор Фальсием, который был ярым сторонником партии мира и который давно и «страстно искал корни человечества». Профессор хотел доказать, «что меланцы и вайты имеют общее происхождение. И если оказалось бы, что они действительно развились под одним и тем же небом, то следовало бы как можно скорее остановить эту братоубийственную войну, так как развалился бы главный аргумент сторонников войны — что меланцы отличны от вайтов по существу, что это непостижимые чудовища». Попавшая к нему в руки коллекция старого капитана Яна Мельрона, собранная за долгие годы космических странствий, наконец то дала Фальсиему ту путеводную нить, которая, как он надеялся, и позволит найти затерянную прародину человечества. Так, нежданно-негаданно, капитан Рон Вариг оказался во главе исследовательской миссии, которая, при благополучном исходе, могла бы привести к завершению многовекового конфликта.

Изданная за шесть лет до смерти Франсиса Карсака повесть «Так скучают в Утопии» — это настоящая повесть-оборотень, ведь начинается она как типичная космоопера, рассказывающая о весьма стандартной межзвёздной войне и разворачивающемся на её фоне таком же вполне традиционном приключении — поиске затерянной прародины человечества. Но, весьма скоро, как только речь заходит о прибытии экспедиции Варига на вновь обретённую Землю, читатель вдруг понимает, что читает уже никакую не космооперу, а настоящую социальную фантастику, умело препарирующую тему построения идеального общества, ведь космические путешественники вдруг попадают в настоящую Утопию, как её представлял ещё, наверное, сам Томас Мор. Да, да в Утопию! Ну, это там где хитоны, амфитеатры, колоннады, амброзия, чудесная еда, великолепная погода. Томмазо — мать его — Кампанелла. Утопия.Как можно догадаться, всё там оказывается совсем не так, как на самом деле и история нежданного обретения всеобщего беспросветного счастья плавно перетекает в настоящую беспросветную антиутопию, а место старика Мора быстренько занимают Орруэл с Хаксли. Автор же плавно подводит читателей к мысли, что природу человеческую, даже за тысячи лет, перекроить чрезвычайно сложно, ведь и невозможно построить стопроцентно идеальный социум, в котором сами по себе будут счастливы абсолютно все члены общества.

Рисуя картину земной Утопии, месье Карсак привносит в неё как черты многих классических утопий, так и черты антиутопий, создавая на страницах своей повести некий образ одновременно и самобытный, и похожий на всех сразу. Но это совершенно не мешает получать удовольствие от увлекательной истории, ведь автор, при всех его социальных экскурсах, в первую очередь создаёт крепкий приключенческий сюжет, наполненный загадками, интригами и действием — это же всё таки космоопера, хоть и необычная. И если от антиутопии тексту достаётся содра (вспомните аналогичную по действию сому из «Дивного нового мира»), то от космооперы — идея очередного вундерваффе, способного, например, легко и просто проделать сквозную многокилометровую дыру в Луне.

Итог: очень оригинальная деконструкция идеи классической утопии, преподнесённая под соусом космических приключений. Чувствуется, что прекрасно понимая все сложности построения общества всеобщего счастья, автор, тем не менее верит, что это когда-нибудь обязательно произойдёт: «В один прекрасный день все сознательные существа Вселенной заживут в мире. Ни мы, ни наши праправнуки этого не увидим, но этот день придёт!»

- Одно и то же, — сказал он себе. — Мы на Марсе уже полгода, и ничто пока — ровным счётом ничто — не указывает на то, что тут когда-либо, пусть даже в прошлом, существовала разумная раса. Прощай Барсум!

В истории фантастики Марс, как место действия, занимает одну из самых верхних строчек. На рубеже девятнадцатого и двадцатого веков, после «открытия» Джованни Скиапарелли каналов на нём, человечество вроде как получило неопровержимые доказательства того, что на Марсе существует жизнь, причём жизнь разумная. Многие видные учёные того времени поддержали теорию о существовании на нашей соседке по Солнечной системе инопланетной цивилизации, а Никола Тесла даже заявил о приёме оттуда неких радиосигналов. Что уж говорить о фантастах! Они просто не могли пройти мимо столь благодатной темы и вот вскоре по страницам книг начали вышагивать марсианские треножники, Аэлита зашептала «Где ты?» зовя своего Сына Неба, Джон Картер исходил красные пески вдоль и поперёк. И это было только начало...

Экспедиция к марсианскому озеру Зея началась для Каррера вполне штатно. Он, на своей двенадцатиколёсной «Крысе песков», уверенно продвигался к цели, «где во время подлёта Кёртис, астроном, заметил, как ему показалось, какие-то руины». Вездеход уже достиг самого сердца Эллады, находящегося между двумя рукавами Срединного залива, до финиша оставалось всего каких-то двести километров, когда у него вдруг вышел из строя дозирующий клапан, подающий кислород, который использовался в качестве окислителя для сжигания топлива в турбинах двигателя. В результате аварии практически весь запас кислорода из второго бака был безвозвратно утерян, а это в пяти тысячах километров от базы означало лишь то, что на весь обратный путь его никак не хватит. После переговоров с базой Каррер принял решение продолжить свой путь и выполнить миссию — уж больно хотелось ему впервые, если Кёртис не ошибся в своих предположениях, прикоснуться к останкам древней марсианской цивилизации. Для пополнения запасов кислорода база выслала ещё одну «Крысу», с которой Каррер должен был встретиться на обратном пути, но тут разразилась песчаная буря....

В своём творчестве месье Карсак периодически отправлял своих героев на Красную планету: в романе «На бесплодной планете» — это основное место действия; в «Бегстве Земли» — на Марсе разворачивается одна из побочных линий — история героической археологической экспедиции Клобора. И если в «Бегстве...» Марс особо не описан, но однозначно мёртв, то в «Бесплодной планете» наоборот — ему уделено много внимания и он очень даже населён, хоть и жизнь ушла с поверхности под землю. Не стоит забывать, что «На бесплодной планете», хоть и опубликован в девяностых годах, на самом деле является самым первым романом автора, написанным ещё во время Второй мировой войны, и это чисто приключенческий текст, в котором автор весьма вольно обходится с реальными фактами. Но «Мертвые пески» — это совсем другое. Здесь Марс — однозначно безжизненная, смертоносная пустыня, где малейшая ошибка сулит смерть, никакой влаги, никакого кислорода, только песок и мелкая как пудра красная пыль проникающие везде и всюду. Вот в таких условиях приходится работать земной экспедиции, причём не просто сидеть на базе, а осуществлять многотысячекилометровые походы для исследования многочисленных загадок Красной планеты. И нет ничего удивительного в том, что одна из миссий закончится катастрофой.

Начиная читать этот рассказ, я посчитал, что передо мной развернётся очередное более-менее начно-фантастическое приключение, где в итоге или состоится Контакт, или будут описания исследования каких-нибудь руин или отдельных артефактов. Но я ошибся. На самом деле автор, под соусом стандартной истории о исследовании загадок чужой планеты, преподносит читателям настоящую драму, крепко приправленную, в зависимости от точки зрения, или галлюцинациями, вызванными попыткой выжить в неимоверно тяжёлых окружающих условиях, или какой-то странной попыткой Контакта. По прочтении этого текста мне показалось, что он был написан под неким влиянием Рэя Брэдбери. Автор прямо упоминает в тексте «Марсианские хроники»: «Он подумал о читанном-перечитанном экземпляре «Марсианских хроник»... За исключением нескольких отрывков, этот толстенный том ему не очень нравился... На основе этой книги они ещё изобрели игру «АнтиБрэдбери»: она заключалась в том, чтобы представить себе, так сказать, «негатив» каждой истории, то есть нечто такое, что мог бы написать какой-либо автор с иными концепциями». Может быть в этих строках автор практически прямым текстом озвучивает причины, побудившие его написать свой рассказ. Хотя, мне показалось, что здесь больше видно влияние другого брэдберивского произведения — «Уснувший в Армагеддоне». Уж больно сильно перекликаются эти две истории.

Итог: мрачный, полный страха, отчаяния и даже некой паранойи текст, не очень характерный для Карсака, которого я считаю очень позитивным автором полных гуманизма и веры в человеческую природу произведений. Не могу сказать, что его взгляд на тёмную сторону мне не понравился, но это было несколько неожиданно. Весьма рекомендую, потому как это всё ещё в первую очередь хорошая и качественная история, оставляющая необычное послевкусие.

P.S. Спасибо Льву Самуйлову, предоставившему мне возможность ознакомиться с этим произведением на русском языке.

— Дорогие друзья! Как вы знаете, беспрецедентная катастрофа оторвала нас — боюсь, что навсегда — от нашей старушки Земли, забросив в неведомый мир.

За всю свою многотысячелетнюю историю человечество, как вид, несколько раз находилось буквально на грани вымирания, когда численность его сокращалась всего лишь до нескольких тысяч особей. Только цепь счастливых случайностей и невероятных совпадений, помноженные на отличную приспособляемость и развившийся разум, позволили человеку расселиться практически от полюса до полюса и, в итоге, занять несомненное доминирующее положение на нашей планете. И до сих пор, несмотря на все достижения современной цивилизации, выживание нашего вида, как и многие тысячи лет назад, зависит от множества счастливых совпадений и случайностей. Только теперь мы можем весьма легко устроить сами себе всемирное харакири ядерным вакидзаси и не ждать пробуждения йеллоустоунских вулканов или заглянувшего погостить астероида. Весьма может быть, что мы даже не догадываемся, на крыльях какой беды прилетит к нам страшный зверь Царь-Писец.

Что может быть лучше, чем посидеть с чашечкой кофе на террасе тихим летним вечером, особенно если эта терраса расположена в живописной долине французских Альп? Легкий ветерок шевелит травы на горных склонах и наполняет их терпким ароматом теплый вечерний воздух. На западе солнце ещё окрашивает высокие горные вершины в красный цвет, а на востоке на небе уже начинают зажигаться первые звёзды. И ничто не предвещает того, что буквально через несколько минут эта умиротворённость сменится хаосом и произойдёт катастрофа воистину космического масштаба, которая послужит причиной того, что вся эта долина и близлежащие окрестности под действием неведомой силы будут перенесены на поверхность другой планеты, бесконечно далёкой от родной Земли.

Давным-давно, в те далёкие времена, когда трава была зеленее, вода слаще, а Солнце светило ярче, слово «попаданец» ещё не было ругательным. Скажу больше — этого слова и в помине не было. Явление такое уже было, но оно не успело к тому времени покрыться таким количеством графоманского мха, что у людей мало-мальски разбирающихся в хорошей литературе стало вызывать лишь изжогу. Вот в те благословенные времена и появилась на свет история невероятного перемещения части французской территории со всеми её жителями на далёкую планету, которую они в дальнейшем окрестили Теллусом. И, вроде бы, ничто не предвещало беды, разве что вернувшаяся от орбиты Нептуна экспедиция жаловалась на некоторые странности в навигации: «Сейчас всё происходит так, как если бы где-то в солнечной системе, между Андромедой и нами появилась некая огромная масса материи, и эта масса невидима», — но случилось непоправимое. Феномен сей так до конца и не был разгадан, гипотез выдвигалось множество — от пространственного сдвига, до взаимопроникновения двух параллельных вселенных и даже «происков китайцев, как тогда с атомной бомбой». Но, как бы там ни было, а обитателям горной деревушки и нескольких близлежащих населённых пунктов и мелких ферм волей-неволей пришлось привыкать жить под светом двух солнц и трёх лун.

Сейчас, прожив не один десяток лет и прочитав за это время не одну тысячу книг, я с полной уверенностью могу заявить, что именно «Робинзоны космоса» стали для меня непререкаемым эталоном приключенческой научной фантастики, хотя даже мне самому такая любовь к этому роману кажется несколько алогичной. Она никоим образом не была любовью с первого взгляда или, если можно так выразиться, любовью с первой страницы. Я впервые прочитал этот роман в начале девяностых годов прошлого века, когда прилавки книжных магазинов начали захлёстывать первые волны книжного изобилия. Меня, не избалованного до того доступом к книжным деликатесам, эти мутные валы накрыли с головой. Я тратил на книги все доступные мне средства, скупал и читал, читал, читал всё, до чего мог дотянуться. В то время меня больше волновали приключения Джима Боливара ди Гриза и Язона Дин Альта, Элрика и Хокмуна, Пола Атрейдеса и Корвина Амберского. Не могу сказать, что на их фоне дневниковые записи о покорении Теллуса в изложении Жана Бурна прошли совсем незаметно, но они не произвели на меня такого уж сильного впечатления. Вот только с годами я стал замечать, что всё чаще открываю томик именно с этой историей, и это при том, что я с определённого момента вообще перестал перечитывать что либо, ведь впереди ждало столько всего нового. Видимо месье Карсаку удалось наделить свой текст каким-то волшебством, постоянно притягивавшим меня к своим страницам. Мне было удивительно комфортно раз за разом погружаться в эту хронику покорения неведомых земель, изложенную в столь приятной и интеллигентной манере лёгким и понятным языком, превращающим чтение в настоящий отдых для души.

Сама атмосфера романа, где каждая его страница пропитана духом гуманизма, непоколебимой уверенности в победу человеческого разума, который, опираясь на научный прогресс, способен справиться с любыми бедами и катастрофами, преодолеть любые препятствия, ненавязчиво очаровывает и дарит мощный заряд оптимизма и веры в то, что хороших людей больше чем плохих. Вероятно, в наше циничное время сюжет «Робинзонов» может кому-то показаться излишне наивным, но, я считаю, что это не так и вся эта «наивность» не играет никакой роли и с лихвой компенсируется изрядной дозой захватывающих приключений, густо сдобренных романтикой дальних странствий: «Удивительно, как глубоко сидит у нас в душе страсть без конца расширять свои владения!» Неожиданно оказавшиеся отрезанными от Земли, люди очень быстро приходят к пониманию того факта, что это навсегда и вернуться им уже никогда не суждено. Но это не приводит ни к разгулу насилия, ни к повальному беззаконию. Все жители довольно быстро находят общий язык и объединяются для достижения главной для их небольшой общины цели — получив шанс начать с нуля, построить новое более справедливое общество. Даже весьма кровавый, но скоротечный вооруженный конфликт с проживавшим неподалёку швейцарским землевладельцем фашистского толка и его маленькой частной армией заканчивается помилованием практически для всех выживших, кроме одного человека, признанного в результате разбирательств главной движущей силой, способствовавшей зарождению этой конфронтации. Да и в дальнейшем герои романа старались из всех возможных решений выбирать самые добрые. Здесь весьма показательна сюжетная линия, связанная с аборигенами Теллуса — ссви. Они выступают в тексте как бы в роли местных аналогов индейцев Дикого Запада, вот только автор выстраивает между ними и «белыми переселенцами» отношения в корне отличающиеся от их судьбы в нашем мире. «Попаданцы» изначально начинают относиться к ним, как к равным себе и чётко осознают, что «разум может расцвести и в отличных от нашей формах». С местным населением заключаются обоюдовыгодные договоры, то есть никто не пытается вновь провернуть трюк с покупкой Манхэттена, который был приобретён у индейцев за горсть бижутерии, стоимостью в 24 доллара. Ближе к финалу романа, когда к французам присоединяются американцы, перенёсшиеся в тот же момент, но в другое место на Теллусе, разница в отношениях с аборигенами представителей разных мировоззрений достигает апогея и рисуется автором максимально ярко. Он намеренно противопоставляет французский гуманизм и традиционный американский расизм — две диаметрально противоположные точки зрения, чтобы наиболее выпукло обрисовать проблему и показать, что разделение людей (или людей и нелюдей) на граждан первого и второго сорта, не может закончиться ничем хорошим и, в дальнейшем, для ещё большей радикализации подводит сюжет практически к межнациональной войне, которая, впрочем, так и не начинается, ведь основным гуманным посылом романа является мысль, что по настоящему разумные существа всегда смогут найти общий язык и обо всём договориться. Лишь одно событие в этой истории несколько диссонировало с идеями гуманизма — война с черными сслвипами. Я так до конца и не понял, почему Карсак пошел на такой шаг и поместил в финал книги описание этой войны, а по сути бойни, где объединённая армия людей, вооруженная автоматическим оружием и авиацией, совместно с ссви занимается «расчисткой территории от нежелательного элемента». Да, конфликт начали именно сслвипы, но они выступили после того, как на спорных территориях, на которые претендовали и ссви и сслвипы, поселились американцы. Неужели черные сслвипы оказались столь воинственны и упрямы, что с ними никак не удалось бы договориться? Или тут дело в американцах, вновь вспомнивших дух фронтира и то, что хороший индеец — это мёртвый индеец?

Вообще, на протяжении всего романа чувствуется, что автор недолюбливает США и американский образ жизни и считает, что милитаризм, расизм и капитализм присущие американскому обществу середины двадцатого века — это именно те пережитки, которые не должны пустить корни в дивном новом мире. А если вспомнить то, что во французской общине одним из первых законов был закон о частичной коллективизации и утверждён принцип всеобщей трудовой занятости, то становится совершенно ясно, что именно в качестве образца для построения нового общества было выбрано автором. Кстати, после выхода «Робинзонов космоса» в Франции автора обвиняли в «левацких» взглядах. Вот что он говорил по этому поводу в интервью французскому фэнзину «Lunatique»: «Если меня и привлекает некоторая «левизна», то скорее советская, нежели французская, так как у русских «левизна» соответствует некоей концепции, с помощью которой можно управлять Вселенной, не будучи игрушкой в её руках».

Итог: в данном случае трудно подводить какие бы то ни было итоги, потому что я писал не отзыв, а признание в любви, ведь на протяжении многих лет именно этот роман продолжает занимать главное место в моём сердце. Франсису Карсаку удалось создать настоящий гимн человечности, храбрости, верности, самоотверженности и дружбе. Это роман, к которому хочется возвращаться вновь и вновь, чтобы вместе со ставшими уже родными героями опять сражаться с гидрами, брать приступом замок Иоахима Оннегера, исследовать необозримые просторы Теллуса, знакомиться со ссви и плыть на кошмарный экваториальный материк, чтобы спасти экипаж разбившегося самолёта. Спасибо вам, месье Карсак, за эту прекрасную книгу, подарившую мне немало часов подлинного удовольствия. Читайте классиков!

P. S. Так же большое спасибо Льву Самуйлову, не только заново переведшему сам роман, но и сделавшему перевод приложений к роману за авторством сына Карсака, проливающих свет на географию и геологию Теллуса, а так же на жизнь племён, его населяющих.

- Вы только представьте: разрозненные фрагменты хроники жизни некоей Скарлетт, обладавшей невыносимым характером, были обнаружены при раскопках в семидесяти одном месте и не менее чем на семи языках — что. к слову, помогло дешифровать некоторые из них, — и в результате. за вычетом некоторых ещё не найденных эпизодов, нам сегодня известно почти всё об этом догалактическом существе.

История, как наука, весьма странный предмет. С одной стороны история не терпит сослагательного наклонения, с другой — её пишут победители, а с третьей — все эти написанные победителями факты можно трактовать как вашей душе угодно. И это даже при живых свидетелях исторического события, а уж что говорить о преданиях старины глубокой! Так что, по зрелому размышлению, мы доподлинно не знаем и, вероятно, никогда не узнаем какими путями на самом деле развивались те или иные события нашего прошлого. Если, конечно, не изобретём машину времени. Так что совершенно не удивительно, что герои рассказа Франсиса Карсака «Первая империя»» оказались в таком затруднительном положении.

Время действия рассказа — очень отдалённое будущее, место — Земля, которая пережила в прошлом страшную Адскую войну (по всей видимости глобальный ядерный конфликт). Человечество выжило и со временем у него даже появилась возможность вновь развивать науки, а не только тратить все свои силы на элементарное выживание. Наряду с чисто прикладными дисциплинами большие усилия были направлены на исторические изыскания, которые бы позволили облегчить труд во многих научных областях современности, если бы удалось отыскать научные труды древних довоенных учёных, ведь, если судить по множеству старинных хроник, человечество, прежде чем развязать самоубийственный ядерный холокост, достигло удивительных высот развития и даже основало Первую межзвёздную империю.

С темой интерпретации древних текстов, зачастую неполных и написанных на не до конца понятных языках, автор рассказа явно знаком не понаслышке, потому как с археологией и палеонтологией связана вся его жизнь, а писательское же ремесло было для него всего лишь хобби. Во многих его произведениях героями становятся люди сходных профессий. Вот и в «Первой империи» главные герои рассказа — археолог Ян Дюпон и лингвист Уилл Льюис. Именно они раскапывают Город, «со времён гибели которого прошло столько веков, сколько дождей отстучало по его каменным стенам и провалившимся крышам». От их работы ждут многого и многие, ведь тайны могучих Древних ох как бы помогли в мире ещё не до конца залечившем раны от ядерного огня. Да и исследования гиперпространства зашли в тупик, а ведь предки, как известно из хроник, спокойно путешествовали между звёзд «через искривление пространства, с использованием ускоряющей передачи. через С-максимум» и т.д. В начале автор явно с иронией описывает исторические изыскания своих «коллег» из далёкого будущего, но чем дальше идёт повествование, чем серьёзней оказывается ситуация, в которую попадают герои, тем более драматичным становится текст, что в итоге выливается в сложную моральную дилемму — огласить результаты последнего исследования и уничтожить все моральные ориентиры целого поколения или смолчать и сохранить веру в то, что всё достижимо, ведь однажды люди уже стали как боги?

Итог: небольшой и с виду простенький текст, где за чисто развлекательным фасадом прячутся и моральные дилеммы, и размышления на тему ответственности учёного за свои ошибки, и явный тезис о том, что фантастика, как литература мечты, является мощным стимулом научно-технического прогресса. Читайте классиков!

- Илия, я счастлив, что вскоре смогу приветствовать вас лично, — говорил Мишо, — Я уверен, что эта встреча принесёт огромную пользу обеим нашим расам. столь далёким и в то же время столь близким.

Желание заглянуть за горизонт или хотя бы узнать, что скрывается за ближайшим холмом, помогло человечеству расселиться по всему земному шару, переплыть океаны и покорить самые неприступные горные цепи. Белые пятна на картах так и манили разного рода исследователей и просто искателей приключений обещаниями прикосновения к тайне и познания чего-то нового и доселе неведомого. Со временем, по мере развития цивилизации, эти пятна превратились в пятнышки, а затем и совсем исчезли. Вот только жажда открытий и первопроходческий зуд. раз поселившись в человеческой натуре, так никуда и не делись, лишь задремали на время, готовые при малейшей возможности вновь звать вперёд, навстречу непознанному. А ведь непознанного то, если задуматься, ещё очень и очень много, стоит только поднять взгляд к ночному небу и увидеть полную невероятных миров звёздную бесконечность. Они терпеливо ждут новых колумбов и магелланов, которые направят свои звездные каравеллы к их далёким берегам.

Исследовательская миссия звездолёта «Искромётный» проходила весьма буднично: парсеки пролетали за парсеками, звёздные системы — за звёздными системами. Все свои рутинные обязанности многонациональный экипаж выполнял как и положено профессионалам: чётко, размеренно и спокойно. Хотя бдительности, несмотря на убаюкивающую однообразность ежедневной работы, не терял. Мало ли что может случиться в совершенно неисследованном квадранте космоса, где до ближайшего такого же звёздного разведчика сотня световых лет, а до ближайшей базы ещё дальше. И, конечно же, это «мало ли что» непременно произошло. В очередной звёздной системе внимание землян привлекла зелёная планета, расположенная четвёртой, если считать от местного светила. Она была полна жизни, но, как показали предварительные исследования, разума на ней или не было вообще, или аборигены ещё не достигли высот машинной цивилизации — «ни радиоволн, ни волн Кольбака, ни радиоактивности отмечено не было». Зато было отмечено нахождение в системе космического корабля неизвестной конструкции, а значит земному экипажу предстояло вступить в контакт с новой неведомой цивилизацией, достигшей уровня межзвёздных перелётов.

Контакт — одна из любимейших тем писателей-фантастов. О нём написаны сотни, если не тысячи. различных историй и в каждой из них авторы пытались рассказать о Контакте как-нибудь по-новому, показать его с необычной стороны или ещё как-то соригинальничать, чтобы выделиться на фоне других. Карсак, в данном случае, тоже постарался удивить читателей. Но он не стал выдумывать суперэкзотических пришельцев или каких-то невероятных обстоятельств первой встречи двух бесконечно чуждых друг другу цивилизаций. Наоборот, чужаки оказались на удивление похожи на землян и даже оказались вполне себе кислорододышащими, общий язык был найден тоже довольно быстро, вот только именно это сходство и стало той непреодолимой силой из-за которой первая же непосредственная встреча лицом к лицу закончилась настоящей катастрофой, а первый контакт, по-видимому, стал последним в истории взаимоотношения этих рас.

По большому счёту эта история получилась у автора весьма средней и ни чем бы не выделялась на фоне сонма ей подобных, если бы не одно «но». Основной конфликт строится здесь на одной проблеме, которая к моменту написания рассказа даже не имела названия. Через восемнадцать лет она станет известна благодаря исследованиям японского учёного Масахиро Мори как эффект «зловещей долины», той самой из-за которой человекоподобные роботы выглядящие и действующие примерно, но не совсем, как человек вызывают неприязнь и отвращение у людей-наблюдателей. Можно лишь удивиться силе предвидения месье Карсака, который не только смог практически стопроцентно точно предугадать этот феномен, но и описал его весьма точно, хотя и доведя конфликт до крайних проявлений.

Итог: классическая социальная НФ от классика фантастики, рассказанная просто, но с настоящим французским шармом. Потратьте на неё десять минут своего времени и она, я надеюсь, вас приятно удивит. Читайте классиков!

Я часто думаю о безудержном воображении прошлого века, когда авторы фантастических рассказов населяли вселенную различными монстрами. С какой бы радостью я повстречалась со всеми этими космическими чудовищами!

Вселенная, включающая в себя нашу с вами галактику, на задворках которой вот уже четыре с половиной миллиарда лет существует наша такая родная и такая домашняя Солнечная система, неимоверно велика. По современным данным в ней от 100 до 200 миллиардов галактик, в каждую из которых входят сотни миллиардов звезд. Если немного поразмышлять, то вполне можно прийти к весьма логичному умозаключению о том, что окрестности нашего Солнца – это далеко не единственное место, где на отдельно взятой планете развилась жизнь, “венцы творения” которой достигли того уровня развития, чтобы задуматься над данным вопросом. А уж мест, где существует ну хоть какая-нибудь завалящаяся жизнь, так должно быть вообще на порядок больше. Только-только освоив космические полёты, земляне рьяно взялись за её поиски на всех небесных телах, куда они смогли отправить свои исследовательские станции. Они так же организовали проекты по прослушиванию сигналов из космоса и даже сами неоднократно отправляли послания гипотетическим братьям по разуму. И казалось, что результат так близок, что вот-вот мы если не получим телеграмму от жителей Альфы Центавра, то уж точно найдём каких-нибудь марсианских тараканов или, на худой конец, хоть космическую плесень. Но, как ни печально бы было это признавать, результатов не было. И всё же человечество не было бы человечеством, если бы смирилось и прекратило поиски.

После того, как на Земле были открыты принципы, приведшие к созданию двигателя гиперкосмического перехода Мартена-Смита-Нильсона, человечество смогло наконец-то выйти в межзвёздное пространство. Основной задачей всех снаряжённых после этого знаменательного события экспедиций стало обнаружение внеземной жизни и пригодных для колонизации планет. Вот и звёздная экспедиция № 7 не стала исключением. Она провела в свободном поиске уже три года и осмотрела сто тридцать две солнечные системы – все с нулевым результатом. Несмотря на отсутствие положительных результатов и подходящие к концу припасы, было принято решение, прежде чем вернуться домой, осмотреть ещё одну, последнюю звёздную систему, систему GC № 312 706.

На первый взгляд “Поцелуй жизни” представляет собой довольно традиционную историю о не менее традиционной научной экспедиции, посланной к звёздам с не менее традиционной целью. Прямо шаблон на шаблоне и шаблоном погоняет. И, по большому счёту, это так и есть: текст не несёт в себе никаких особых откровений, и весь сюжет может быть выражен, буквально, несколькими словами. Летали – искали, прилетели – нашли, загадку разгадали – улетели. Но, как известно, дьявол кроется в деталях.

В самом начале автор весьма скупо, практически парой предложений, касается политического устройства Земли. Оказывается Советский Союз, объединившись с Китаем, вполне себе живёт и здравствует, Европа тоже стала единой в рамках Западноевропейского союза, а Северная и Южная Америки образовали Панамериканскую конфедерацию, растянувшуюся от Аляски, до Огненной Земли. Затем выясняется, что состав экспедиции интернациональный и, что самое интересное, одним из членов экипажа является русский, да не просто русский, а настоящий чистокровный казак Григорий Ергушов. И роль ему в тексте отводится никак не отрицательная, а очень даже положительная и даже, не побоюсь этого слова, героическая. Ведь именно он, благодаря истинно казачьей любви к лошадям и научному атеизму, раскрывает тайну туземной расы “ангелов” и фактически спасает экспедицию. На мой взгляд, именно немножко карикатурная фигура Ергушова является настоящей авторской находкой, выделяющейся своей самобытностью на фоне остальных, весьма бледных действующих лиц-функций, которые всего лишь отыгрывают свои невыразительные роли.

Теперь хочу сказать несколько слов о Загадочных Аборигенах системы GC № 312 706. На одной из планет этой системы, в условиях близких к земным, развились целых две разумные расы. Первая – люди-обезьяны, судя по описанию находящиеся на уровне земных питекантропов, и вторые – загадочные и прекрасные “ангелы”, фактически использующие первых, как рабов. Уровень культуры рабов – это уровень каменного века, уровень хозяев – гораздо выше, им не чуждо искусство, они используют некие механизмы и явно превосходят людей в деле изучения чужих языков, они невероятно красивы и имеют утончённые манеры, но у них есть один большой секрет…

Всё это не такие уж выдающиеся особенности, но именно они, со вкусом и чувством меры подобранные и смешанные, в итоге сделали из весьма посредственного текста вполне удобоваримый продукт, оставляющий терпкое послевкусие за счёт несколько трагического финала. Карсак здесь всё так же не боится убивать своих героев и всё так же обращается к своей излюбленной теме гипнотического воздействия.

Итог: наглядное пособие на тему, как из стандартных ингредиентов сделать оригинальный и запоминающийся текст. В меру увлекательное, в меру занимательное, местами героическое повествование о приключениях девяти землян и одного казака в космических просторах. Рекомендую любителям классической фантастики. И напоследок цитата от главной звезды рассказа, Григория Ергушова: ” – Отвалите от меня, именем Ленина! Я вижу лошадей!”

— Это научная экспедиция, черт побери, а не увеселительный круиз!

Земля — третья планета от Солнца. Три четверти её поверхности занимает вода и лишь одна четвертая часть — суша. И там, и там, днём и ночью, летом и зимой, на экваторе и на полюсах, вот уже на протяжении почти четырех миллиардов лет кипит жизнь. Не счесть её форм, не охватить взглядом количества особей различных видов, не постичь целей этого миллиардолетнего карнавала рождений и смертей. И вот однажды, на этом празднике жизни появился новый персонаж, за ничтожный по геологическим меркам период, достигший небывалого развития и весьма самоуверенно заявивший о себе, как о венце творения природы. Я говорю о человеке. Пытлив был его ум, умелы руки, отважен характер. Он быстро распространился по Земле, жадно постигая её тайны и смело бросая вызов трудностям. Довольно скоро не осталось на ней белых пятен, но жажда нового, желание заглянуть за горизонт всё так же бередили душу и волновали в жилах кровь, заставляя сердце биться быстрее. И устремил человек взор свой на небо, и задумался он о том, что ведь не одна лишь Земля бесконечно торит свой путь вокруг Солнца, что там, среди звезд и планет, ещё полным полно горизонтов, за которые наверняка тоже стоит заглянуть, нужно лишь приложить усилие, нужно лишь сильно-сильно захотеть.

Многие люди захотели невозможного, многие всей своей душой потянулись в неизведанную межпланетную тьму, многие стали на этот тяжелый, казавшийся непреодолимым, путь, ведущий к другим мирам, многие… Но первой, если верить перу Франсиса Карсака, суждено было стать команде единомышленников под руководством физика-ядерщика Поля Бернадака. Он на протяжении уже долгого времени отдавал все свои силы “приручению” урана, чтобы использовать этот радиоактивный элемент в качестве топлива для ракетных кораблей. Опыты его, протекая с разной степенью удачливости, в итоге привели Поля к созданию экспериментальной ракеты, этакой атомной “Фау – 2”, которая при первом же запуске оказалась способной преодолеть притяжение Земли и достигнуть Луны. Неизвестно, сколько бы ещё времени и сил потратил этот талантливый исследователь, чтобы воплотить в реальность свою главную мечту – долететь до планеты Марс и узнать “есть ли на ней каналы, растительность, марсиане”, если бы одним летним днём в его хижину отшельника, где Поль в тишине и одиночестве предавался праздности и размышлениям, не нагрянули два его близких друга и не притащили с собой шведского химика Сигурда Ольсона (без пяти минут нобелевского лауреата), который, выслушав историю Поля, тут же согласился примкнуть к нему и, что самое главное, материально поддержать этот дерзкий проект. Теперь оставалось дело за малым – построить корабль и, конечно же, добраться на нём до Марса.

“ – Мы улетаем на Марс, — из деликатности он произнёс это тоном напускной напыщенности. – Если всё пройдёт, как запланировано, мы станем первыми, кто перейдёт границы Земли. Так, на своих хрупких драккарах, покидали родные края, отправляясь на поиски Винланда, мои предки. Мы же станем викингами неба!”

“На бесплодной планете – первый роман, вышедший из-под пера Франсиса Карсака. Путь его к читателю был долог, Карсак считал его текст неудачным и отказывался публиковать. Книга увидела свет лишь спустя много лет после смерти автора. Этот роман создавался во время Второй мировой войны, в оккупированной Франции, автор в то время активно участвовал в Сопротивлении, был ранен, но ничто не могло помешать ему мечтать о космосе, о межпланетных путешествиях, о ждущих нас братьях по разуму. Будучи человеком строгих материалистических взглядов, автор подошёл к созданию мира своего произведения с точки зрения максимального правдоподобия, стараясь, чтобы он не вошёл в противоречие с имеющимися на тот момент времени теориями и известными научными фактами. Поэтому на Марсе у него не текут реки, не растут марсианские кактусы и не разгуливают берроузовские зеленокожие марсиане или их ближайшие родственники.

Недаром роман назван “На БЕСПЛОДНОЙ планете”. Карсаковский Марс – это бесконечная пустыня, прерываемая лишь ледяными полярными шапкам, безжизненная и, несомненно, смертельная для всякого неподготовленного существа, отважившегося поселиться на её просторах. Лишь в одном автор решил дать поблажку команде земных покорителей Красной планеты, весьма вольно обойдясь с процентным содержанием кислорода в воздухе и с величиной атмосферного давления. Так, проведя первые измерения по прилёту на Марс, земляне насчитали целых 4% кислорода и 1/5 земного давления (на самом деле 0,13% и 1/110). На фоне всего этого кажется вполне логичным, что сохранившиеся остатки марсианской цивилизации покинули столь негостеприимную поверхность и переселились в недра планеты.

Серьёзно увлекаясь антропологией, Карсак создаёт оригинальную и весьма подробную историю расцвета и упадка марсианской цивилизации, охватывающую почти 30 миллионов лет. Так, согласно Карсаку, Марс изначально населяли две разумные расы: белая гуманоидная и красная, ведущая свою родословную от насекомых. Затем, в результате последствий затяжной войны красных с белыми, раса последних стремительно мутировала, образовав около дюжины новых видов, из которых выжили лишь представители желтых и чёрных “новых марсиан”, вскорости сцепившихся уже между собой, что закономерно привело к полному уничтожению какой либо жизни на поверхности. Оставшиеся в живых участники трёхстороннего конфликта вынуждены были уйти вглубь Марса, что, впрочем, ничуть не помешало им продолжать при малейшей возможности уничтожать друг друга. Вот в такое осиное гнездо совершенно невольно и попали участники земной экспедиции, имевшие к Марсу исключительно научный интерес: “Мы не министры, не конкистадоры. Водружать флаг не будем. Если здесь есть марсиане, эта земля – их. В противном случае она принадлежит всему человечеству, которое, к сожалению, пока что не имеет общего флага”. Но это совсем не мешает землянам ввязаться в давнюю межрасовую вражду марсиан на стороне одних из участников конфликта.

То, что роман был написан на исходе мировой войны, равной которой не знала ещё земная история, несомненно, наложило на него свой отпечаток. Мирная земная экспедиция, отправляющаяся на предположительно бесплодную планету, везёт с собой такой запас вооружения, который трудно согласуется со званием мирных исследователей, а больше подходит для участия в какой-нибудь маленькой победоносной войне. Да и события, развернувшиеся впоследствии на Марсе, очень быстро перетекают в русло именно военного конфликта, быстро разросшегося до масштабов планетарной бойни. Причём в описании схваток и боёв отчётливо видно, что писал всё это человек, непосредственного участвовавший в войне. Впрочем, подобный “посттравматический синдром” характерен для подавляющей массы послевоенной фантастики. Как один из самых ярких примеров можно вспомнить роман “Звёздные короли” Эдмонда Гамильтона, в котором бывший пилот бомбардировщика, а ныне заштатный клерк Джон Гордон, отправляется через миллионы лет в будущее, совершив обмен разумами с принцем местной галактической империи, и практически с ходу ввязывается в конфликт, вскорости приведший к галактической войне.

Вот только герои Карсака совершенно не похожи на гамильтоновского Гордона, страдающего послевоенным неврозом. В подавляющем своём большинстве они учёные до мозга костей и в военный конфликт ввязываются лишь из-за сложившихся обстоятельств. К тому же на протяжении всей истории отчётливо чувствуется, что она сочинена французом, ведь для его героев даже на другой планете завтрак – это прежде всего круассан с какао, единственный официальный член экипажа женского пола очень быстро заводит на борту корабля “межзвёздный” роман, а зайцем на борту оказывается не традиционный советский пионер с томиком Шекспира под мышкой, а, опять таки, девушка., которая тоже весьма недолго остается одна. В целом же, герои оказались не самой сильной стороной романа – автор явно сосредоточил всё своё внимание не столько на действующих лицах, сколько на самой истории, получившейся яркой, динамичной, захватывающей, полной невероятных приключений и удивительных открытий. Для него новый мир и то, что в нём происходит, оказывается важнее отдельных личностей, двигающих сюжет. Да и гибнут эти личности на протяжении всей истории периодически, что придаёт дополнительный драматизм сюжету.

Несмотря на то, что это дебютный роман, в нём уже, разве что за исключением первой (земной) части, чувствуется тот, совершенно особенный, карсаковский дух, характерный для его последующих произведений. Да и кое-какие сюжетные находки он использует в других своих романах. Так, например, во время описания быта чёрных марсиан попадается следующая фраза: “Каждый марсианин, за исключением шестипалых, загипнотизирован с самого детства жрецами, которые твёрдо убеждены, что исполняют свой священный долг, хотя и сами, из поколения в поколение становятся жертвами внушения”. Нечто похожее происходит и в его романе “Бегство Земли”.

Итог: автор совершенно напрасно не стал сам издавать этот роман – история получилась весьма увлекательная и, на мой взгляд, в целом удачная. Хочется сказать спасибо жене и сыну Франсиса Карсака, благодаря усилиям которых рукопись не осталась пылиться в архивах, а, хоть и практически через полвека, но увидела свет. А так же отдельное спасибо Льву Самуйлову, благодаря которому мы теперь имеем возможность прочесть этот замечательный роман на русском языке. Рекомендую всем любителям классической научной фантастики.

Лю Цысинь «Задача трех тел».

Наконец я нашла цель, которой могла посвятить себя. Мне была безразлична цена, которую надо было заплатить — мне или другим. Я знала также, что вся человеческая раса заплатит за мой поступок невиданную цену.

Бездонная пропасть ночного неба, усыпанного мириадами звезд, всегда притягивала любопытный взгляд, манила, завораживала и очаровывала своей красотой. Человеку так хотелось протянуть ввысь руку и кончиками пальцев дотронуться до этих колючих огоньков. Но тщетны были все старания – никто не мог этого сделать, не было на всем белом свете такого великана. И всё же человек не прекращал свои попытки дотянуться до звезд, придумывал новые способы, изобретал новые средства. А звёзды всё так же продолжали холодно взирать из своей запредельной дали на робкие попытки человека прикоснуться к ним. И выход человека в космос, запуск спутников к другим планетам, казался им чем-то сродни неуклюжим прыжкам малыша, резвящегося на заднем дворе своего дома. Они были всё так же далеко, недостижимо далеко… Но и человек не был бы человеком, если бы он предал свою мечту и оставил свои, пока ещё бесплодные, попытки. И в этом ему помогали грёзы о небе, о звёздах, о бескрайних мирах, таящих бесчисленные чудеса, о населяющих эти миры других человечествах, так же жаждущих достичь звёзд или уже осуществивших эту мечту. Человек мечтал о братьях по разуму.

Мечты о тех, других, звездных братьях порой могут кардинально изменить судьбу человека и завести тропинку его жизни в такие дебри, о каких он не мог и подумать. Разве могла хоть на миг представить себе недавняя выпускница Университета Цынхуа, молодой астрофизик Е Вэньцзе, что её «путь к звездам» начнется не в астрофизической лаборатории за телескопом, а на заполненной беснующимися хунвэйбинами спортплощадке родного университета? Какими такими прихотливыми тропками прошла её судьба, что смогла провести Е через все ужасы «Культурной революции» и вывести её на дорогу, одновременно ведущую к величайшему прорыву человечества и к величайшему его предательству, грозящему гибелью всей земной цивилизации? Ведь именно там, в толпе оголтелых, пьяных от вседозволенности и пролитой ими крови «культурных революционеров» только что забивших до смерти её отца, профессора этого же университета, в душе Е Вэньцзе и проросли те чувства и мысли, которые в итоге подтолкнули её на путь большой славы и большого позора.

Роман Лю Цысиня “Задача трёх тел” стал для меня первым знакомством с фантастической литературой Китая (до него мне всего лишь однажды попался в руки сборничек весьма посредственных китайских шпионских рассказов, выпущенных в середине прошлого века в “Библиотечке военных приключений”). Причем, прочитав о нём в “Мире фантастики”, я и представить себе не мог, что столь скоро сведу знакомство с “Задачей…” Поэтому хочу выразить огромную благодарность sonate10, взявшей на себя этот нелёгкий труд – перевод романа на русский язык. Без её энтузиазма, зная “расторопность” российских издателей, ожидание официального перевода могло бы затянуться на неопределённый срок.

Что же за текст вышел из под пера господина Лю? О чём таком рассказал в нём автор, что позволило роману взять “Хьюго” за 2015 год и быть номинированным ещё на ряд премий?

Начинается книга с эпизода, который, на первый взгляд, более подходит для какой-нибудь исторической драмы, а не для научно-фантастической истории. Несколько шокирующая, насыщенная сильными эмоциями, болью, кровью и смертью открывающая сцена погружает читателей в атмосферу шестидесятых годов прошлого века, знакомя их с трагическими событиями начала Культурной революции – эпизода китайской истории, не особенно известного большинству российских читателей. Но именно эта сцена, на мой взгляд, является ключевой для понимания дальнейшей мотивации одной из главных героинь романа – Е Вэньцзе. Ведь именно пройдя через смерть отца, предательство матери и ад производственно-строительного корпуса она окончательно потеряет веру в человека, зато приобретёт отвращение ко всему человечеству. Наряду с этим, немалую роль в формировании её характера сыграет и тот факт, что многие положения фундаментальной науки, которые казались юной Е непоколебимой основой и непреложной истиной, вдруг, в один момент, оказались отринуты в угоду сиюминутным политическим веяньям: «Чтобы развивать революционную науку, нам необходимо повергнуть теорию относительности, это черное знамя капитализма! «

Ещё одним героем романа, делящим с Е Вэйнцзе звание главного действующего лица, является Ван Мяо (местный специалист в области создания передовых наноматнриалов), человек, на первый взгляд, не имеющий никакого отношения к главной теме романа, но, тем не менее, оказавшийся в самой гуще событий. При всей значимости этой фигуры автор почему-то жалеет красок на его описание, хотя именно Ван Мяо зачастую является основной движущей силой во многих эпизодах текста, особенно в тех, что связаны с онлайн игрой “Три тела”. Складывается впечатление, что автор намеренно эмоционально обделил его, отдав весь излишек эмоций персонажу вроде бы и второстепенному, но почему-то в одни ворота переигрывающему всех остальных во всех эпизодах со своим участием. Я говорю о полицейском детективе Ши Цяне, более известном как Да Ши (Старина Ши) – вечно курящем и периодически пьющем нахале, цинике и грубияне, плюющем с высокой колокольни на чужой авторитет и готовому на всё ради достижения заветной цели. Эта пара вместе и составляет, на самом деле, самое главное действующее лицо книги: господин Ван отвечает за логически-интеллектуальную сферу, а Да Ши – за эмоционально-деятельную.

Но не одними героями силен роман (на самом деле герои вообще не являются сильной стороной книги, может за исключением Е Вэйнцзе). Основное, что намертво цепляет и не даёт оторваться от текста – это крепкий, увлекательный и непредсказуемый научно-фантастический сюжет, основанный на множестве современных научных теорий. Мне, как давнему поклоннику именно НФ-ответвления фантастической литературы, такой текст пришёлся весьма по вкусу. Особенно запали в душу два эпизода: первый – это создание в виртуальной реальности игры “Три тела” Фон Нейманом и Ньютоном для императора Цинь Шихуанди человеческого компьютера; второй – история развертывания протона, в которой читатели понимают, что протоны совсем не те, чем кажутся.

На самом деле в книге ещё много всяких разных вкусностей. Автору удалось создать текст полный множества различных идей, как весьма тривиальных, так и очень оригинальных. В достаточно скромном по объёму романе господин Лю нашел место, чтобы поговорить и об истории, и об экологии, и о науке и путях, которыми она движется, и о научных парадоксах и неразрешимых задачах, и о преданности, и о предательстве, и, конечно же, о Контакте. Причём, читая текст, я поневоле ловил себя на мысли, что автор имеет весьма пессимистичный взгляд на окружающую нас действительность, высказывая свою точку зрения устами книжных героев:

«Чтобы заниматься фундаментальной наукой, нужно быть тупицей».

«В Китае любая мысль, дерзнувшая воспарить в небеса, обречена упасть на землю. Тяготение реальности слишком сильно».

«— Больше трехсот лет! Дюжина поколений… Это дерево застало еще времена династии Мин! И все эти годы… Вы можете себе представить, сколько бурь оно выдержало, скольким событиям стало свидетелем? А вы свалили его за считанные минуты. Неужели вы ничего не почувствовали?

— А чего я должен был почувствовать? — Ма Ган непонимающе уставился на Бая. — Дерево как дерево. Тут их навалом всяких. Есть и постарше этого».

«Совесть человечества спит, и не стоит рассчитывать, что она когда-нибудь проснется сама по себе».

«Вся история человечества — сплошное везение».

»...Люди в спасении не нуждаются. Они и без того живут лучше, чем заслуживают».

Хоть мне и никак не по душе такое отношение к жизни, но оно, несомненно, имеет право на существование.,

И всё же, несмотря на такую богатейшую палитру тем и смыслов, идей и теорий, красной нитью через всё повествование проходит тема предательства и мне даже показалось, что этот роман не столько о Контакте, сколько о Пятой колонне, которая, как не парадоксально, возникает в любом обществе и при любой политической системе, ведь бунтари и недовольные жизнью есть везде. А если помножить недовольство жизнью на мизантропию, то оказывается, что вот тебе и рукой подать до апокалипсиса (ну, или до геноцида человечества, кому как нравится). И в роли пресловутых четырёх всадников выступает не менее пресловутая, та самая “гнилая интеллигенция”. К тому же, если задуматься, то можно прийти к одной несколько крамольной мысли: ведь получается, что Великий Кормчий Мао и стал той изначальной силой, что дала импульс к развитию событий, приведших человечество на грань катастрофы. Не было бы его Красной книжечки – не случилось бы и Культурной революции, не погиб бы отец Е и не возненавидела бы она весь белый свет, пропади он пропадом.

Напоследок скажу об одной вещи, озадачившей меня при чтении романа. Для меня так и осталась тайной одна вещь: при первом контакте Е Вэйнцзе с трисолярианами от них пришел ответ, как я понял текстовый, на языке отправителя, причём, как рассказывается далее, ответ был отослан вскорости после получения сигнала с Земли. Так вот, я не пойму, трисоляриане уже в целом владели разговорным китайским или у них просто оказались весьма продвинутые системы обработки информации?

Итог: первое знакомство с НФ из-за Великой стены прошло весьма успешно и оставило после себя массу положительных эмоций. Несмотря на суховатую манеру изложения, впечатления от книги, в целом, могли бы остаться исключительно положительные, если бы не одно “но”: “Задача трёх тел” – это только лишь первый роман трилогии, а значит, история Контакта с Трисолярисом не закончена. Здесь вся надежда на sonate10. Однозначно рекомендую всем любителям умной и нестандартной НФ.

Машина кормит и одевает нас, она дает нам кров; мы говорим друг с другом посредством Машины, мы видим друг друга при помощи Машины, ей мы обязаны всей нашей жизнью! Машина стимулирует мысли и искореняет предрассудки! Машина всемогуща и будет существовать вечно, да здравствует Машина!

В современной жизни всё большую и большую роль играют различные автоматы, механизмы и приспособления, призванные облегчить труд и скрасить досуг. Наша цивилизация просто немыслима без них — весь научно-технический прогресс зависит от их использования. А ведь ещё каких-то пару сотен лет назад картина была совершенно другой — если на производстве и применялись кое-какие механизмы, то об использовании их в быту и речи не было. Но эпоха Просвещения принесла свои плоды и с годами буквально в каждый дом проникли представители этого разнообразного племени. Если многие деревенские жители ещё обходятся минимумом бытовых приборов, то городские уже давно не мыслят свою жизнь без всех этих холодильников, телевизоров, компьютеров, кондиционеров, пылесосов, микроволновых печей, тостеров, миксеров, кухонных комбайнов и прочих блендеров. Причём давно уже появилась следующая тенденция — производители всей этой машинерии стремятся к тому, чтобы эти аппараты действовали как можно более автономно. Теперь уже никого не удивишь робопылесосами, холодильниками с выходом в интернет, умными стиральными машинами и довольно высокоинтеллектуальными домами, самостоятельно поддерживающими микроклимат, по программе зажигающими свет и выполняющими ещё уйму разных вещей, придуманных для того, чтобы человеку жилось легче и комфортнее. Создание «умных домов» — это увлекательный процесс, в наше время всё ещё требующий творческого подхода и недюжинного инженерного чутья, но со временем, когда будут найдены оптимальные стандартные решения, из них, как из кирпичиков, научатся собирать варианты под требования конкретного клиента. Пока ещё эта отрасль весьма молода, но предпосылки, позволившие ей появиться на свет появились ещё в начале прошлого века, когда на волне технического прогресса были сделаны первые попытки облегчения домашнего труда за счет применения различных приборов и механизмов. И тогда же на свет появились произведения, предупреждавшие об опасностях, подстерегающих человечество на этом пути. Одним из первых, если не первым, стала антиутопия Эдварда Моргана Форстера «Машина останавливается».

Сотни тысяч лет люди и их предки предпочитали жить на поверхности. Там была пища, там было солнце, там были все условия для комфортного существования. Правда спать они предпочитали всё таки под крышей — первобытные племена пользовались пещерами, но потом из соображений удобства и практичности (пещеры есть далеко не везде, да и с собой её, в случае переезда, не унесешь) начали селиться в разного рода искусственных сооружениях — домах, хижинах, юртах, чумах, вигвамах. Лишь изредка, будто бы вспомнив обычаи предков, они рыли для жилья землянки. Но со временем люди, как и миллионы лет назад, переселились на ПМЖ под землю. Вот только причины, заставившие их распрощаться с небом и солнцем разительно отличались от первобытного желания укрыться от непогоды и диких зверей. К тому времени человечество достигло небывалых технических высот и стало преобразовывать окружающую среду в своих интересах. Одним из таких преобразований стала попытка увеличения времени оборота нашей планеты вокруг оси, попросту говоря удлинение суток. Вращение Земли удалось несколько замедлить, но цена этого достижения оказалась слишком велика — планету сотрясли глобальные катаклизмы, окончательно разрушившие и без того сильно попорченную биосферу. Начался массовый исход человечества в подземные города с искусственным микроклиматом и искусственной атмосферой. Для упрощения контроля и удешевления строительства города создавались по совершенно идентичным проектам, так что человек, переехав из города в город не нашел бы никаких различий. Всеобщий контроль за функционированием городов был возложен на апофеоз инженерной мысли — Машину. Люди всецело отдались на её попечение и спустя несколько поколений даже помыслить не могли о самостоятельной жизни, очень быстро перейдя на практически растительное существование и перестав выходить из своих жилищ, обеспечивавших абсолютно все людские нужды. Но изредка среди людей появлялись те, кого тяготила неусыпная опека Машины, те, кому хотелось увидеть солнце и звезды, почувствовать кожей вольный ветер.

При чтении этого произведения мне, в первую очередь, бросилась в глаза некая нарочитая театральность всего происходящего на страницах повести. Я думаю, что основной причиной этому послужило желание автора создать у читателей ощущение взгляда на чуждую, бесконечно далекую от привычной для его общества, культуру. Культуру, замешанную на других обычаях и опирающуюся на совершенно иной набор жизненных ценностей. Для 1909-го года (именно тогда повесть была издана) это желание весьма оригинально и нетривиально. То же самое можно сказать и о неком привкусе паранойи, свойственном книге, ведь, живя в ту далекую от нас эпоху, нужно было обладать определенным складом ума для того, чтобы почувствовать в наметившейся тогда тенденции к урбанизации прямую угрозу для всей человеческой цивилизации. К тому же, к громко звучащим в тексте декаденским мотивам, автор добавляет и вполне традиционный как для общества того времени, так и для наших современников, страх перед машинами. Та самая пресловутая идея «бунта машин» несколько трансформируется и подается читателям в виде идеи полного подчинения человека Машине и зависимости его от неё. Человек полностью утрачивает статус хозяина и становится лишь необязательным дополнением к всесильному механизму, изначально созданному для того, чтобы заботиться о людях, но давно уже ставшим полностью автономной системой, продолжающей по инерции выполнение своих функций опеки. Более того, эта система становится для человека настоящим божеством, и подавляющее большинство людей даже мысли не допускают, что «конечно, Машина — великая вещь, но это ещё не всё». К тому же повесть можно рассматривать как своеобразную аллегорию, основной мыслью которой является то, что постепенное отдаление людей от земли, от деревенской (простой, правильной, пасторальной) жизни, выбор ими города неминуемо приведет к гибели всего человечества. Ведь в тексте люди вынуждены были уйти в глубь Земли, потому как на поверхности произошла экологическая катастрофа: там почти нет ни растений, ни животных, а человеку даже дышать невозможно без специальных устройств. Природа отвернулась от детей своих, когда те отвернулись от природы, она заточила их в своих недрах, но люди, по глупости своей так и не поняли что они потеряли. В итоге их безграничная вера в Машину и полная неприспособленность к самостоятельным действиям приводят к закономерному итогу — остановка Машины подписывает смертный приговор всему населению подземных городов. Впрочем, автор всё же оставляет для человечества, как вида, маленькую лазейку: в сцене, описывающей путешествие на поверхность, Куно (один из жителей подземного города) вроде как видит в тумане фигуру девушки, что говорит о том, что часть людей всё же сумела приспособиться к внешним условиям и выжить на поверхности. Но это видение вполне могло оказаться и галлюцинацией, поэтому судить о том, есть ли надежда на выживание, довольно трудно.

Итог: интересный образчик антиутопии, несколько архаичный, но содержащий в себе весьма нетривиальные и смелые для своего времени мысли. Рекомендовать его можно только любителям жанра, остальных он, скорее всего, лишь разочарует.

Он прибыл ночью, когда темнота покрыла мир, а между звездами неслись черные облака, гонимые ветром, вой которого смешивался с завыванием призраков пустыни. Этой ночью вампиры кружили по миру, ведьмы летали голыми на метлах, а в темноте раздавался вой вурдалаков. Окутанный голубым свечением, он как ветер промчался на черном верблюде, оставлявшем на песке пылающие следы копыт.

Зло весьма трудно победить окончательно, ведь оно по своей натуре вероломно, способно на любую подлость, склонно к грязной игре и, вообще, является неотъемлемой частью всего сущего, без которой и добро-то существовать не сможет. Оно спрячется где-нибудь в тайном уголке, уйдет в тень и будет терпеливо ждать. И вот, когда о нём уже позабудут, оно как выползет, как выпрыгнет — и по обыкновению нанесет предательский удар в спину. Ну, или типа того...

В знойной пустыне, раскинувшейся на том месте, где сходятся границы Шема, Турана и Стигии, на берегу давно высохшей реки стоят развалины Кутхемеса — города, некогда входившего в древнее королевство Ахерон. Пыль да песок засыпали его улицы и площади, от его величественных храмов и прекрасных дворцов остались лишь груды обломков, дающих кров скорпионам да змеям, и только чудом сохранившиеся колонны, как мачты затонувших кораблей, вздымаются то тут, то там. Лишь одного строения во всём городе, кажется, не коснулась рука времени. Огромный мавзолей в форме половинки яйца, поставленной на квадратный мраморный постамент, со стенами из слоновой кости, украшенными полуметровыми золотыми надписями на древнем языке, стоит на берегу бывшей реки. Полузабытая легенда гласит о том, что здесь, среди несметных сокровищ и неисчислимых богатств, покоится тело последнего колдуна Кутхемеса — Тугры Кхотана. Его сокровища привлекали в эти бесплодные края многих ловких воров, удачливых разбойников и просто искателей приключений, но добыть вожделенный приз ещё никому не удавалось — одни гибли возле совершенно гладких бронзовых ворот, другие «преследуемые кошмарными видениями, умерли с пеной безумия на губах». Но однажды за дело взялся сам Шеватас — мастер воров из Зингары, — он сумел открыть бронзовые врата, победить стража гробницы и даже увидеть сокровища своими глазами. Но, как оказалось, слухи о смерти Тугры Кхотана оказались сильно преувеличенными: алчность Шеватаса послужила причиной того, что Зло, проспавшее в добровольном заточении три тысячи лет, вырвалось на свободу.

Написанный в 1933-ем году, этот текст относится к ранним произведениям о Конане. И это, в принципе, заметно — сюжет рассказа весьма прост, если не сказать примитивен, а Конан в некоторых сценах похож на типичного представителя породы тех, кто использует голову лишь для того, чтобы в неё есть:

»- Но сможешь ли ты возглавить армию и выиграть битву?

- Могу попробовать, — ответил он с невозмутимым спокойствием. — Это почти то же, что бой на мечах, только в больших масштабах. Сначала сломай защиту, а потом знай себе руби и коли! Или он, или ты!»

Но, в целом, всё не так уж и плохо. Сюжет, при всей простоте, вполне захватывает, динамика у текста высока, есть довольно редкое для рассказов про киммерийца описание сражения двух армий. Да и самое начало рассказа оказалось весьма любопытным. В нём Говард, рассказывая о том, как пробудился Тугра Кхотан, создает очень удачную интригующую атмосферу тайны и близкого присутствия древнего зла, более подходящую не для героического фэнтези, а для какого-нибудь мистического ужастика, правда потом, будто опомнившись, он переводит сюжет на рельсы стандартной героики с её страдающими прекрасными принцессами и мускулинными героями, с превеликим удовольстием избавляющими первых от невзгод и, как правило, от девственности. Но и здесь у Говарда есть свои плюсы — ведь именно после его рассказов эти сюжетные ходы стали стандартом, ведь именно он заложил своими зачастую бесхитростными историями основы целого жанра, а исследовать основы всегда интересно.

Итог: весьма средний текст, содержащий в себе и типовой набор приключений, и некую изюминку. В целом, он оставляет после себя приятное послевкусие и не вызывает никакого отторжения. Любителям героики он, на мой взгляд, вполне придется по вкусу, остальным — сомневаюсь.

- Правда ли, что когда-то, давно, пожарники тушили пожары, а не разжигали их?

- Нет. Дома всегда были несгораемыми. Поверте моему слову.

Человечеству в целом, как виду, свойственна тяга к знаниям. Оно издревле старалось узнать о мире что-нибудь новое, заглянуть за горизонт и найти рычаг, чтобы перевернуть Землю. Многими тысячами людей овладевал «изобретательский зуд» и тогда на свет появлялись корабли и баллисты, египетские пирамиды и британский Стоунхэндж, самолеты и шариковые ручки. Научная мысль, однажды прорвавшйсь сквозь барьер религиозных запретов, расцвела бурным цветом и позволила человеку более уверенно чувствовать себя на нашей планете. Научный прогресс принес с собой улучшение качества жизни и увеличение её продолжительности, новые технологии производства продуктов питания сделали для многих эту жизнь сытой и приятной, заставив навсегда забыть о такой вещи, как голод. Всё это, в свою очередь, привело к сильному росту численности населения земного шара — людей стало становиться всё больше и больше и в результате этого в двадцатом веке люди осознали, что природа, которую долгое время варварски эксплуатировали для удовлетворения разного рода меркантильных интересов, теперь нуждается в защите, и нужно резко ограничить масштабы её использования. Всё бы было прекрасно и даже, может быть, сработало, если бы все тут же дружно отказались от безмерного набивания карманов в пользу повсеместного внедрения природоохранных технологий, с ориентацией на принципы разумной достаточности и отказа от чрезмерного потребления. Но экономика, настроенная на постоянно растущее потребление, просто не сможет перенести такой смены курса и тут же утратит стабильность, что чревато уменьшением доходов. Такая ситуация совершенно не устраивает тех, кто привык из года в год получать сверхприбыли. И поэтому в массовое сознание людей давно уже внедряются императивы, направленные на усиление потребления льдыми новых товаров и услуг, вводится культ нового, а значит модного. Факторы мешающие этому всячески искореняются и очерняются. Одним из таких «мешающих» факторов, как это не печально, является Культура. Ситуация, подобная сложившейся в современном обществе, неоднократно моделировалась в фантастических романах многих авторов, но лучше всех, на мой взгляд, с этим справился Рэй Брэдбери, написавший роман-предупреждение «451 градус по Фаренгейту».

Хорошо, когда у тебя есть работа. Ещё лучше, когда она престижна и в обществе ценят твой труд. И вообще великолепно, когда она тебе нравится. Гай Монтэг был как раз из тех немногих счастливчиков, что имеют престижную работу и получают от неё удовольствие. Он был пожарным и для него «жечь было наслаждением», ведь, как гласит древняя буддистская мудрость: на три вещи в мире человек может смотреть бесконечно: как горит огонь, как течет вода и как тебе выдают зарплату. Было какое-то волшебство в том, как вещи, обугливаясь в языках пламени, чернели и менялись. И ещё запах... запах керосина и горький запах гари, что смешивались и пропитывали всё вокруг, включая самого Монтэга, так любившего стоять неподалеку от бушующего огня и улыбаться. Видимо из-за жара эта улыбка как бы запеклась на его лице. Государство ценило Монтэга и таких как он, ведь они избавляли общество от страшной угрозы, от смертоносной болезни, разъедавшей мозг тем беднягам, что имели несчастье заразиться ею. Они избавляли общество от книг, которые давно уже стали ему не нужны и даже опасны для него. Книги были уродливым пережитком прошлого, который должен быть выкорчеван без всякого сожаления. Но почему тогда Монтег, приходя домой чувствовал, что жаркое пламя каждый раз выжигает и кусочек его самого, почему ему казалось что его жена, Милдред, уже выгорела вся и он общается лишь с обугленной изнутри оболочкой? Почему долгими ночами, когда он лежал и слушал неустанное бормотание «ракушек» жены, было так пусто в душе и тяжело на сердце? Вопросы эти не имели для него ответа, но однажды, очередной раз возвращаясь с работы, он встретил Её, и ему почудилось, что кто-то словно распахнул окно в его душе и впустил внутрь свежий, напоенный осенними ароматами, воздух. Такой воздух, вдохнув который меняешься раз и навсегда.

Антиутопии бывают разные: одни более удачны и злободневны, другие — менее. И чем более точно получается у автора подметить некие негативные тенденции, чтобы потом развить их в своём произведении, тем сильнее цепляет созданный им текст. Но самыми сильными, самыми страшными антиутопиями, на мой взгляд, нужно считать те, которые начали сбываться, те, авторы которых не просто сфантазировали на заданную тему, а угадали или вычислили дальнейший ход событий. К таким редчайшим образцам несомненно относится роман Брэдбери. Процент его «попадания» удивительно высок и от этого даже делается несколько не по себе. Ему, без малого шестьдесят лет назад, весьма точно удалось предвидеть те социокультурные проблемы, с которыми столкнется общество в наше время. Если отбросить момент с механическим псом и отнестись к описанной работе пожарных, как к литературной гиперболе, то с ужасом можно отметить, что создавая фантастический текст Брэдбери написал книгу о нашей объективной реальности, той самой, что дана нам в ощущениях. Особенно показательна в этом отношении сцена разговора Монтэга с брандмейстером Битти — высказывания последнего легко можно использовать как иллюстрации к нашим «здесь и сейчас». Так, например, он черезвычайно точно характеризует такое очень привычное и глубоко вошедшее в культуру современной западной цивилизации явление, как политкорректность: «Чем шире рынок, тем тщательнее надо избегать конфликтов. Все эти группы и группочки, созерцающие собственный пуп, — не дай Бог как-нибудь их задеть!» Или вот ещё: «Цветным не нравится детская сказка «Маленький черный Самбо». Сжечь её. Белым неприятна «Хижина дяди Тома». Сжечь и её тоже» — всё это не фантастика, это наша с вами реальность, это то, что происходит сейчас, сей момент! Только книги не жгут, в США под предлогом всё той же политкорректности они просто исключаются из школьной программы и изымаются из библиотек. Но гораздо больше места в тексте автор отводит под рассуждения о намеренном, всецело поддерживаемом государством, оглуплении подавляющей части общества. «Устраивайте разные конкурсы, например: кто лучше помнит слова популярных песенок, кто может назвать все главные города штатов или кто знает, сколько собрали зерна в штате Айова в прошлом году. Набивайте людям головы цифрами, начиняйте их безобидными фактами, пока их не затошнит, — ничего, зато им будет казаться, что они образованные. У них даже будет впечатление, что они мыслят, что они движутся вперед, хотя на самом деле стоят на месте. И люди будут счастливы, ибо «факты», которыми они напичканы, — это нечто неизменное. Но не давайте им такой скользкой материи, как философия и социология. Не дай Бог, если они начнут делать выводы и обобщения». «Человек в наше время — как бумажная салфетка: в неё сморкаются, комкают, выбрасывают, берут новую, сморкаются, комкают, бросают... Люди не имеют своего лица». Кое в чём высказанные автором идеи явно перекликаются с теми идеями, что на двадцать лет раньше высказал в своём «Дивном новом мире» Олдос Хаксли, что наводит на мысли о том, что Брэдбери поддерживал точку зрения Хаксли на тенденции развития современного общества: «Как можно больше спорта, игр, увеселений — пусть человек всегда будет в толпе, тогда ему не надо думать». «Мы все должны быть одинаковыми. Не свободными и равными от рождения, как сказано в конституции, а просто мы все должны стать одинаковыми. Пусть люди станут похожи друг на друга как две капли воды; тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другие почувствуют своё ничтожество». Попадаются в романе и рассуждения на тему снижения качества современной массовой литературы: «Когда-то книгу читали лишь немногие — тут, там, в разных местах. Поэтому и книги могли быть разными. Мир был просторен. Но когда в мире стало тесно от глаз, локтей, ртов, когда население удвоилось, утроилось, учетверилось, содержание фильмов, радиопередач, журналов, книг снизилось до известного стандарта. Этакая универсальная жвачка». Со всем этим трудно не согласиться, потому как фантастические прогнозы Брэдбери давно уже стали для нас привычными приметами общества. Разве что книги ещё не жгут, но это, на мой взгляд и не нужно — сейчас просто создаются такие условия, что само чтение становится занятием не модным и, вообще, как бы это абсурдно не звучало, глупым. Вот что о тенденции отказа от чтения, поощряемой в современном обществе потребления, в 2002-ом году говорил академик Владимир Арнольд:« Приобретение населением культуры (например, склонности читать книги) плохо влияет на покупательную способность... и вместо того, чтобы ежедневно покупать новые стиральные машины или автомобили, испорченные культурой граждане начинают интересоваться стихами или музыкой, картинами и теоремами и не приносят хозяевам общества ожидаемого дохода». Причем отказ от чтения называется одной из основных причин падения уровня образованности. Видя всё это, хочется опять же устами Брэдбери сказать: «Наша цивилизация несется к гибели. Отойдите в сторону, чтобы вас не задело колесом».

На фоне столь мощного идейного наполнения герои романа выглядят несколько вторичными, но, тем не менее, очень интересными и живыми. Основное внимание автор сосредотачивает на Гае Монтэге, он показывает читателям ту мучительную и, по большому счету, фатальную для героя трансформацию, что Монтэг претерпевает под влиянием знакомства с Клариссой. Хотя, скорее всего, эта девушка послужила лишь катализатором, взрывообразно ускорившим реакцию перерождения, потому как Монтэг ещё задолго до неё начал тайком собирать книги: «Есть, должно быть, что-то в этих книгах, чего мы даже себе не представляем, если эта женщина отказалась уйти из горящего дома. Должно быть, есть! Человек не пойдет на смерть так, ни с того ни с сего». Бунт Монтэга, к сожалению, заканчивается, по сути, не успев толком и начаться. Но именно такой ход событий мне кажется вполне реальным и даже, может быть, единственно возможным, потому как Монтэг по своей сути — идеалист, он не понимает или не хочет понять, что один в поле не воин. Его очень эмоциональное и столь же бессмысленное донкихотство приводит к закономерному финалу — общество, жестко карающее вольнодумцев, не делает для него никаких исключений и наказывает его. Правда наказание осуществляется тоже всецело в духе времени — из поисков Монтэга устраивают настоящее реалити-шоу. Не менее интересна и фигура начальника Монтэга — брандмейстера Битти, он выводится на страницы романа как более рассудочная альтернатива главному герою, как человек прекрасно понимающий, что общество неизлечимо больно и даже знающий наперечет все его диагнозы, но так же и отчетливо осознающий всю бессмысленность бунта. Но, как мы видим из последующих событий, его путь тоже ведет к саморазрушению. Так что же отстается? Какое лекарство для страны и её жителей можно применить? Здесь автор весьма категоричен, он уничтожает существующее общество в пламени ядерного пожара: «Жгите, жгите всё подряд. Огонь горит ярко, огонь очищает». Этот приговор, на мой взгляд, слишком суров, как раз в духе Монтэга, склонного к эмоциональным, но неоптимальным решениям. Он придает всему финалу привкус безнадежности и обреченности, ведь далеко не факт, что на руинах выжженного, радиоактивного мира горстке мечтателей-идеалистов удастся построить новый мир, лишенный недостатков старого. Скорее всего они просто сгинут в горниле послевоенной анархии, где власть, а значит и возможность принимать решения, окажутся, опять же, в руках не у самых умных, а у самых сильных и самых наглых. И всё же, несмотря ни на что, хотелось бы надеяться, что всё у них получится и они выростят и воспитают дивный новый мир.

Итог: книга из разряда несомненных шедевров, текст, который, как ни печально, не утратит своей актуальности ещё многие годы, ведь современное общество уверенными шагами идёт по тому пути, который так ярко описал Рэй Брэдбери. Написанная великолепным литературным языком история упадка западной цивилизации до костей пробирает своей реальностью и дает богатейшую пишу для размышлений. Читайте её, думайте, и, может быть, мир всё же станет лучше и мы хотя бы на один шаг отойдем от той пропасти, к которой так стремительно приближаемся. Настоятельно рекомендую.

Мы здесь проводим эксперимент: возможно ли создать под землей секретную военную базу и производить оружие своими силами, ничего не получая со стороны. Сами видите, мы ведь почти ничего не привозим. Всё добываем и делаем здесь, под землей. Эксперимент удается. Значит, такие базы мы можем создавать и в других местах, на территории любого иностранного государства.

Лето — чудесная пора! Солнце наполняет воздух, воду и землю живительным теплом, под его лучами каждая былинка тянется вверх, наливаются сладким соком плоды и ягоды. И нет никакого желания, сидя в пыльном кабинете, проводить драгоценные летние часы за работой. Лето — пора отдыха! Ведь когда, как не летом, можно уйти в лес или к реке с ночевкой, выбраться к морю и окунуться в его ласковые волны, понежиться на теплом песочке? Видимо у большинства прочная связь между летом и отдыхом берет своё начало ещё из детства. Ведь лето — это каникулы! Долгий школьный год остался там, в прошлом, там же остались и годовые контрольные, зачеты, экзамены, сессии. А впереди лишь солнце, радость и свобода! Все эти пионерские лагеря, поездки к родственникам или в деревню к бабушке, море опять же. Целых три долгих месяца на то, чтобы хорошенько отдохнуть и запастись хорошим настроением и приятными впечатлениями на весь оставшийся год.

Жили-были два друга, друга закадычных и неразлучных. Дружили они с давних пор, сколько себя помнили всегда были вместе. Звали этих друзей Махмут Ишкильдин и Шариф Булатов, один из них был высокий и чуть-чуть сутуловатый, а другой на голову ниже, коренастый. Они уже закончили восьмой класс и решили, что на летних каникулах будут не только отдыхать, загорать и купаться, но и совершат настоящую научную экспедицию. Родня Шарифа жила в Акбаштау, небольшой уральской деревеньке, и он, ежегодно бывая у них, успел с местными мальчишками излазить все окрестности, весьма богатые на разные интересные местечки и заповедные уголки. Однажды ему в голову пришла мысль, что в одной из крупнейших местных пещер — Карякэ, — могли бы сохраниться наскальные рисунки первобытных людей. Он так загорелся этой идеей, что решил упросить родителей отпустить его и Махмута вдвоем на поиски этих рисунков. Сказано — сделано. С началом летних каникул два друга, снарядившись в поход и одолжив у родителей охотничье ружье, отправились на поиски следов первобытных племен. Вот только они совершенно не подозревали, куда заведут их эти поиски и с чем им придется столкнуться.

Если судить по художественной литературе, то простые советские школьники — это люди, которые вечно попадали в различные невероятные ситуации: они вполне спокойно могут оказаться на борту космолета или секретной подводной лодки, общаться с древними джинами, отправиться в микромир, путешествовать во времени или даже противостоять инопланетному вторжению. И как только у них с таким напряженным графиком время на учебу оставалось? А ещё, если верить Григорию Адамову, не чужд был им интерес к земным глубинам. Вот и Фагим Лукманов, написавший повесть «Пленники подземного тайника», этот факт подтверждает. В его произведении любопытство, которое, как известно, дурно сказалось на здоровье кошки, завело двух ребят в такие места, выбраться из которых они смогли с неимоверным трудом. Вполне понятное желание первыми из всех найти в пещерах рисунки первобытных людей и, быть может, утереть нос всяким академикам и профессорам, на деле обернулось смертельно опасными приключениями. Но ребята, как и положено настоящим советским школьникам, мужественно преодолели все трудности и перетерпели все лишения. К тому же они, пусть и не специально, стали причиной провала крупнейшей диверсии. Дело в том, что события повести пришлись на последнее предвоенное лето, лето 1940-го года, и ребята, сами того не желая, оказались на крупной нацистской базе, тщательно спрятанной в толще Уральских гор. Там враги советского народа вынашивали свои коварные планы по предательскому удару в спину Советской Республике, который они должны были нанести в канун начала войны. Удар этот, судя по всему, должен был быть не простой, а ядерный, потому как в тайных шахтах вражеской базы во всю шла добыча какой-то не названной руды, из которой должны были соорудить начинку ракетам. Но тут, как на беду, в пещерах появились Махмут с Шарифом и спутали коварным агрессорам все планы.

Несмотря на довольно специфический шпионский сюжет, более характерный для пред- и послевоенной приключенческой литературы, «Пленники...» написаны гораздо позже: в середине шестидесятых годов. Это достаточно положительно сказалось как на самом тексте, так и конкретно на сюжете, придав ему, если можно так сказать, большую реалистичность. Очень порадовал тот факт, что автор совершенно обошелся без таких обязательных для шпионских романов сороковых-пятидесятых годов вещей, как восхваление Сталина и руководящей роли коммунистической партии. Более того, об этом вообще не сказано ни слова, присутствует лишь представитель КГБ (ну куда ж без него), да несколько раз упоминается, что ребята — комсомольцы: «Надо было зажечь огонь, осмотреться, но спички из кармана кем-то вынуты. Вдруг екнуло сердце: комсомольский билет! Его рука лихорадочно нащупала под рубашкой тайный карман. Цел!» В целом же, повесть получилась вполне органичная и увлекательная. Автору практически удалось соблюсти меру между описаниями и действием, иногда хотелось бы больше внимания уделить тому или иному событию, но довольно тесный формат повести просто не оставил на это места, поэтому зачастую текст выглядит несколько фрагментарно. К недостаткам повести можно отнести ещё разве что образы врагов, населяющих секретную подземную базу: уж очень они все злобно-отвратные, беспринципые, алчные, вероломные, трусливые и жестокие. На мой взгляд автор в их описании изрядно переборщил с черным цветом, хотя такой подход мог быть вполне обусловлен спецификой жанра.

Итог: довольно интересный образчик шпионско-приключенческой литературы про подростков и для подростков. Хоть текст и выдержан по канонам жанра, но читается он вполне интересно и увлекательно, чему в немалой степени способствует выбор необычного места действия. Фантастического в повести не так уж много и автор делает основной упор на приключения. Рекомендовать такого рода литературу можно лишь любителям советских шпионских историй, остальным текст, скорее всего, не придется по душе.

Ради того, чтобы сохранить большое добро, можно совершить большое зло.

Природа веры человека всегда была иррациональна. В древности, когда знаний о причинах многих явлений окружающего мира было крайне мало, пытливый разум человека, старавшийся найти объяснения и не способный на том этапе это сделать, объяснял всё различного рода сверхъестественными причинами: вмешательством богов, духов или стихийных сил. В дальнейшем, по мере того, как знаний об окружающем мире становилось всё больше и больше, мистическая компонента начала утрачивать свои силы — боги уходили из долин и оврагов, рек и озер, полей и лесов. Процесс этот был весьма медленный и сопряженный с косностью человеческого мышления, но постоянный и необратимый. Постепенно боги переместились туда, куда у человека ещё не было никакого доступа — они ушли на небо. И здесь они долго не задержались. Порожденный бурным расцветом науки прорыв человека в околоземное космическое пространство не оставил богам места и на небе. Религиозная вера, противопоставляемая техническому прогрессу и научной мысли, в таких условиях стала остро нуждаться в каких-либо доказательствах существования богов, потому как образ мысли человечества, испорченный всё той же научно-технической революцией требовавшей доказательств и не воспринимавшей ничего просто так, на веру, изменился и уже не был готов верить слепо. Религия начала стремительно утрачивать свои позиции. Такая ситуация сложилась в нашей действительности, но интересно, а по какому бы пути могла пойти цивилизация, если бы имелись неоспоримые доказательства существования Бога? Как изменилось бы человеческое мировоззрение, были бы хоть какие-нибудь шансы у научно-технического прогресса, если бы Ангелы периодически посещали Землю? Наступила бы эпоха Просвещения вообще? На некоторые из этих вопросов можно найти ответы в романе Яцека Пекары «Слуга Божий».

Пути Господни неисповедимы. Эта простая истина видимо была хорошо известна служителю Святого Официума инквизитору Мордимеру Маддердину. И всё же он навряд ли представлял себе чем закончится его поездка в Корбитц, где Мордимер, на пару с коллегой Фаддеусом Вагнером занимался делом банды оборотней, повадившихся озоровать в окрестностях этого маленького городка. Оборотни на поверку оказались обычными разбойниками, лишь рядившимися в звериные шкуры, так что расследование, занявшее пару недель, ожидаемо закончилось тем, что головы всех преступников, будучи насаженными на копья, украсили городскую стену. По этому поводу бургомистр Корбитца закатил прощальный пир на котором, как и ожидалось, два мастера Инквизиториума заняли почетные места. И не видел Маддердин в этом приеме ничего, кроме возможности совершенно бесплатно набить брюхо да хорошенько проложиться к кувшину с вином, разве что четыре загодя приглашенные гулящие девки стали для него с коллегой приятным сюрпризом. Вот только именно на этом пиру суждено было ему встретиться с неким Матиасом Клингбайлем из Регенвальда, попросившим инквизитора, естественно не за просто так, помочь ему вытащить из тюрьмы сына, который, по утверждению убитого горем отца, был совершенно не виновен в якобы совершенном им убийстве. Соглашаясь же помочь Матиасу из Регенвальда, Мордимер даже и не представлял, что в результате он не только сделает благое дело и наполнит свой кошелек звонкой монетой, но и приобретет себе верного, хотя и весьма мрачного спутника, который будет сопровождать его во многих походах и помогать во многих делах.

Первое, что приходит в голову, когда начинаешь читать книгу Пекары — Сапковский. Ещё бы, оба поляки, оба написали фэнтези о борцах с нечистью, у обоих книги представляет собой не роман, а сборник рассказов, объединенных общим главным героем. Если вычесть первый пункт, то туда же можно записать и нашего местного Алексея Пехова с его «Стражем». Вот только, если подумать, книга Пекары гораздо больше отличается от двух других, чем имеет с ними общего. Основное — это мир и образ главного героя. Мир, где живет и работает Мордимер Маддердин — это что-то! Автор, создавая его, сделал черезвычайно смелое и оригинальное фантдопущение, открывающее небывалый простор для моделирования воздействия этого допущения на объективную реальность. Дело в том, что действие романа разворачивается не в классическом фэнтезийном мире, а скорее в некой альтернативной реальности (альтернативных Средних веках) — мире, где Христос не умер, а потом воскрес и был вознесен на Небеса, а сошел с креста и покарал своих обидчиков: «Именно Крестная мука дала Ему силу, дабы сломать распятье и сойти между врагов с мечом и огнем в руках». Присутствие божественных сил в этом мире не нуждается в доказательствах, ведь Ангелы с Небес периодически являются смертным и карают их или осеняют их небесной благодатью. Но раз есть Бог, Ангелы и рай, то, следовательно, в комплекте с ними есть Люцифер и компания плюс ад. Соответственно, во-первых, верующие, если можно к ним применить это слово, не верят, а точно знают, что Бог есть; во-вторых, в этом мире есть магия, как белая, идущая от Бога, так и черная — от дьявола соответственно. В «Слуге Божьем» сюжет развивается в декорациях классического средневековья, причем автор ни в коей мере не старается его романтизировать или скрыть некоторые нелицеприятные подробности, характерные для жизни в то время. Получившийся текст отличается высокой степенью реализма и натурализма.

Подстать миру и главный герой — Мордимер Маддердин, человек сложной судьбы и не менее сложного характера. Он — лицензированный инквизитор, служитель Святого Официума, человек, борющийся с разного рода ересями и проявлениями черного колдовства. «А ведь мы, инквизиторы, подобны острому ножу в руке хирурга. Безошибочно и безжалостно удаляем больную ткань, на трогая здоровую плоть. Оттого людям с чистым сердцем и чистой совестью нечего бояться Инквизиториума. По крайней мере, в большинстве случаев...» Вот только образ жизни его никак не подходит под нормы божьего служителя. Мордимер — любитель сладко поесть, хорошенько выпить да зажать сисястую девку, меркантильные интересы для него, как правило, стоят на первом месте, он торгуется как цыган на базаре и готов на подлог и обман, но если находит черное колдовство или ересь, то денежный вопрос тут же отходит в сторону и он идет на всё, чтобы вывести злодеев на чистую воду, даже если таковым является его наниматель. У него есть свой некий кодекс чести, которому он старается по возможности следовать. «Стараюсь уважать человеческую жизнь, пока могу делать это без урона для себя самого». «Наиважнейшее сокровище, которое только может быть на свете — это доверие. Как только станет известно, что злоупотребляете им, — утратите всё». Несмотря на то, что он инквизитор, сюжетно он выполняет скорее функцию следователя, занимаясь выявлением преступлений на местах и передавая преступников в руки дознавателей, непосредственно занятых пытками подозреваемых. В романе нет ни одной сцены пыток, где он принял бы участие лично, хотя, судя по всему, по необходимости он может заниматься и этим коровавым делом. По крайней мере рассуждает он на тему очищающих душу телесных мук довольно часто: «Он станет распахнутой книгой со страницами, полными хвалебных гимнов Богу. Будет умирать, зная, что мрачное знание, которое изучал, поможет слугам Божьим находить, узнавать и карать отступников — таких, как и он сам». «Мука должна быть обоснованной, иначе её причинение — лишь грех. И потакание собственным слабостям. А мы не можем позволить себе подобное». И при всём своём цинизме и жесткости в глубине души Мордимер остается идеалистом: «Пока я жив — у меня есть надежда что-то изменить». «Мы сотворены из очень хрупкого вещества, но пока отдаем себе отчет в собственных слабостях, у нас остается шанс их победить».

При всех перечисленных выше достоинствах, роман имеет и ряд недостатков. Часть из них обусловлена его структурой: из-за того, что книга не имеет сквозного сюжета и представляет собой всего лишь сборник рассказов, повествование оказывается весьма обрывочным и фрагментарным. Та же ситуация и с описанием мира: книге не хватает объема и цельности — автор весьма поверхностно описывает мир, героев, события, рассыпая крохи информации по рассказам, несется галопом по европам и сюжеты рассказов пролетают перед читателем как пейзажи в окне вагона. Правда именно это позволяет глотать их с такой скоростью, что сам не замечаешь, как добираешься до конца книги. Детективная интрига тоже не радует, из-за ограниченного объема рассказов, она весьма примитивна, создается такое впечатление, что все вокруг настолько тупы, что не видят очевидных вещей и лишь господин лицензированный инквизитор с ходу разгадывает загадки и отыскивает виновных. Автор, видимо, намеренно упрощает интригу, чтобы уместить завязку, расследование и развязку в пространство рассказа. Столь короткая форма явно мешает построить более вывереное и гладкое повествование. Не понравилась мне и своеобразная манера Мордимера изъясняться, зачастую опуская местоимения. Понятно, что автор хотел таким образом выделить речь главного героя, придать ей изюминку, но мне лично каждый раз это резало глаза.

Вернемся к миру, миру Иисуса Карающего, не ставшего проповедовать смирение, а поразившего врагов своих огнем и мечом. Бог этого мира более всего напоминает ревнивого и гневливого ветхозаветного Яхве, чем новозаветного Христа. В связи с чем, по мере чтения, возникают вопросы. Во-первых, если Бог так покарал врагов, то перестало ли убийство быть смертным грехом? Во-вторых, если не перестало, то почему в мире Мордимера убивают так охотно, да и вообще грешат напропалую, ведь все точно уверены в неотвратимости божьего суда? Вообще, почему-то люди в романе по своему мировоззрению практически не отличимы от людей нашей реальности, хотя столь кардинальное его изменение должно было очень сильно сместить акценты и изменить поведение людей. На самом же деле поведение практически то же, зато восприятие божественного весьма оригинально: «Знаю, что Бог — добро, но иногда мне тяжело в это поверить». «Гнев Ангелов — страшнее всего зла, которое вы сумеете себе вообразить, и всего зла, вообразить которое не сумеете» — хотя Ангелы, по сути, олицетворяют силы Добра, которые, как оказывается, «страшнее зла». Вот такой вот парадокс. Да и сам Ангел-Хранитель Мордимера однажды высказывает очень любопытную мысль:

»- А знаешь ли ты, Мордимер, что в глазах Господа все мы виновны, независимо от наших поступков? — Я взглянул ему в глаза, и были они словно озера, исполненные тьмой. Я вздрогнул и отвернулся. — Вопрос лишь в размере и времени наказания. Наказания, которое непременно наступит».

Всё это дает богатейшую пищу для размышлений и построения гипотез, жаль только, что в книге больше нет никаких намеков, хоть немного проливающих свет на этот вопрос. Одна надежда на продолжения.

Напоследок хотел бы привести две интересные цитаты. Первая: «Я внезапно понял, что рот Поммеля пропадает. Через миг на его лице между носом и подбородком нельзя было различить ничего, кроме ровной кожи» — прям не фэнтези, а «Матрица» какая-то и Ангел в роли агента Смита. Вторая: «Конечно, я не верил в россказни, что туман якобы признак врат, открывшихся в иные миры, из которых приползают всяческие монстры, твари и чудовища. О таком могли болтать испуганные селяне, но не епископский инквизитор» — намек на известную повесть Стивена Кинга?

Итог: не книга, а алмаз, ждущий когда его огранят, потому как при массе вкусностей текст почему-то напоминает недопеченый крендель — с виду аппетитный, но с сырой сердцевиной. Радует лишь то, что это всего лишь первая книга в серии, и автор в продолжениях конкретизирует все недомолвки и покажет мрачный и оригинальный мир «Слуги Божьего» в полном объеме. Ведь лицензированный инквизитор Мордимер Маддердин явно себя ещё покажет, недаром ему пророчат такое зловещее будущее: «Будешь как пожар, Мордимер: сожжешь всё, к чему приблизишься».

- А ты разве не хотела быть свободной?

- Не знаю о чём ты говоришь. Я и так свободна. Свободна веселиться, наслаждаться. Теперь каждый счастлив.

Счастье есть, оно не может не быть. Вот только счастье — понятие расплывчатое, даже Даль в своём знаменитом словаре определяет его весьма нечетко: «счастье — вообще, всё желанное, всё то, что покоит и доволит человека, по убежденьям, вкусам и привычкам его». Основная закавыка здесь — это то, что убежденья, вкусы и привычки у людей весьма разнятся, как отличаются друг от друга и сами люди. Так что, «что русскому хорошо, то немцу смерть». В свете всего этого, практическое осуществление желания, озвученного Рэдриком Шухартом, представляет собой большую проблему. Сколько людей, столько и «счастий» и осчастливить всех скопом просто невозможно. Но эти соображения почему-то не останавливали раньше и не останавливают сейчас разного рода любителей осчастливить человечество или какую-то его часть. Трудно подсчитать сколько раз за обозримую историю идеей всеобщего счастья прикрывались разного рода философские течения, религиозные верования, политические программы и просто спекуляции на народном доверии. Вот только ни разу декларируемое «счастье для всех» так и не было получено — гораздо чаще оно оборачивалось единичным персональным случаем осчастливливания автора идеи. Так что рецепт получения всеобщего счастья, как и методика создания философского камня, до сих пор так и не составлены, и каждый может попробовать свои силы если не на практике, то хотя бы в теории.

Земля без устали крутится вокруг Солнца, крутится уже давно и ещё долго будет крутиться. И буквально миг назад, если считать по космическим меркам, на ней появились странные существа, вроде бы относящиеся к довольно крупным позвоночным млекопитающим, но ведущие себя как настоящие вирусы, бесконтрольно размножающиеся и совершенно бездумно уничтожающие свою среду обитания. Они назвали себя людьми. За свою короткую, но кровавую историю, которая, по сути, была ни чем иным, как историей бесконечных войн, люди успели совершить множество глупостей, и, к счастью, не было среди них непоправимых. Но однажды родился среди людей один человек, который смог в своей божественной прозорливости измыслить для всего человечества путь, приведший его к всеобщему счастью. Звали этого мыслителя, этого Бога в человеческом обличьи, Форд. Мудрость его, поначалу принятая лишь горсткой единомышленников, постепенно распространилась по всему земному шару, и, пусть даже ценой страшной войны, люди осознали величие идей Форда и все вместе решили построить новый мир, дивный новый мир. Мир где все будут счастливы, где никто не будет голодать или в чём-то нуждаться, где исчезнет само понятие войн, а Природа целиком и полностью подчинится венцу своего творения — Человеку. И вот теперь, в 632-ой год эры стабильности, эры Форда, можно с полной уверенностью заявить, что дивный новый мир построен!

Роман Олдоса Хаксли называют одной из самых значительных антиутопий двадцатого века и ставят его в один ряд с «Мы» Евгения Замятина, «1984» Джорджа Оруэлла и «451 градусами по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. И это во многом верно, хотя, по моему мнению, из-за меньшего эмоционального накала, он всё же не дотягивает до творений Оруэлла и Брэдбери. С идейным же наполнением всё на высоте. Читая этот текст, можно вполне явно ощутить, какая титаническая работа над ним была проделана и сколько мыслей о тенденциях развития общества было в него вложено. Основополагающей идеей нового общества стало счастье всех его членов: «Счастье — хозяин суровый. Служить счастью, особенно счастью других, гораздо труднее, чем служить истине, если ты не сформирован так, чтобы служить слепо». Основной девиз фордистской цивилизации звучит так: «Общность, Одинаковость, Стабильность». Именно эти три постулата легли в основу новой модели общества, призванной вывести уровень жизни человечества на новую, доселе невиданную высоту.

Автор переносит действие романа в весьма отдаленное будущее, а конкретно в 2541 год от Рождества Христова. Вот только в книге летоисчисление ведется не от этой даты, а от другой, являющейся для нового мира не менее знаменательной — даты начала выпуска Фордом его знаменитой «Модели Т». С одной стороны это показывает, насколько Форд и его идеи почитаемы в обществе, а с другой — четко сигнализирует о том, что старые религии стали больше не нужны и их без жалости выбросили на свалку истории: «Бог не совместим с машинами, научной медициной и всеобщим счастьем. Приходится выбирать. Наша цивилизация выбрала машины, медицину, счастье». Для читателей же такое отношение к религии является своеобразным маркером, долженствующим символизировать крайнюю бездуховность нового общества. Хотя, в какой-то мере, религия всё же продолжила своё существование, но её целиком и полностью поставили на службу этому обществу — теперь Форд стал Богом для новых людей, даже появился обычай осенять себя знаком в виде буквы «Т». Странная смесь капиталистических идей Генри Форда с коммунистической идеологией и стала основной доктриной, определившей все пути будущего развития общества.

Большие силы были потрачены на создание одинаковости и стабильности. Одинаковость достигалась в основном благодаря так называемой бокановскизации. «Бокановскизация — одно из главнейших орудий общественной стабильности. (...) Она дает стандартных людей. Равномерными и одинаковыми порциями» — это искусственная стимуляция к разделению яйцеклетки на несколько (до 96) идентичных зародышей, то есть одинаковость в данном случае нужно понимать буквально. Так же эта процедура стала одним из сильнейших механизмов по искоренению лишних эмоциональных переживаний. Так как множество сильных эмоций у человека связано с материнскими инстинктами и отношениями детей и родителей, а так же отношениями в семье, все эти институты решено было упразднить. Живорождение и беременность были поставлены вне закона, слова «отец» и «мать» стали неприличными. Теперь яйцеклетки оплодотворялись в пробирках и затем зародыши вызревали в специальных бутылях на огромных родильных фабриках. Здесь же производились манипуляции, корректирующие умственные способности плодов, а так же их ещё в период «внутрибутыльного» развития начинали готовить к той или иной профессии, которой им и было суждено заниматься до самой смерти. Разделение на касты по мыслительным способностям было окончательное и бесповоротное. Полному формированию нужного члена общества способствовали так же гипновоспитание и выработка у детей условных рефлексов по Павлову: «Секрет счастья и добродетели: люби то, что тебе предначертано. Всё воспитание тела и мозга как раз и имеет целью привить людям любовь к их неизбежной социальной среде». «Если хочешь быть счастлив и добродетелен, не обобщай, а держись узких частностей; общие идеи являются неизбежным интеллектуальным злом. Не философы, а собиратели марок и выпиливатели рамочек составляют становой хребет общества».

Очень большая роль в формировании будущего жителя дивного нового мира отводится сексуальному воспитанию, как одному из главных источников удовольствия в будущей жизни. Этому учат с детства и поощряют максимально частую смену партнеров. Автор уделяет вопросам секса довольно много места в романе, ведь сексуальная раскрепощенность вкупе с отсутствием института семьи и брака является ещё одним маркером, который подчеркивает крайнюю порочность и бездуховность описываемой системы. «Люди счастливы; они получают всё то, что хотят, и не способны получить того, чего получить не могут. Они живут в достатке, в безопасности, не знают болезней; не боятся смерти; блаженно не ведают страсти и старости; им не отравляют жизнь отцы с матерями; нет у них ни жен, ни детей, ни любовей — и, стало быть, нет треволнений; они так сформированы, что практически не могут выйти из рамок положенного. Если же и случаются сбои, то к нашим услугам сома». Сома — ещё одни краеугольный камень, поддерживающий работоспособность системы всеобщего счастья. Это универсальный наркотик с транквилизирующим действием, он не вызывает ни привыкания, ни зависимости и выдается всем и каждому. Его функция — купирование излишних эмоциональных переживаний.

Описанная схема, по мнению автора, должна работать без сбоев и обеспечивать стабильность общества. Но она же, видимо, приводит так же к стагнации: «Мы не хотим перемен. Всякая перемена — угроза для стабильности». То есть со временем, закостенев, она перестанем работать, что вызовет в обществе кардинальную ломку устоев. Чем же сменится сложившийся уклад, на мой взгляд, более всего будет зависить от уровня технического развития на тот момент, ведь естественный путь развития популяции к тому времени, скорее всего, совсем отомрет и даже воспоминаний о нём может не остаться, ведь в дивном мире история не в чести и нормой считается жить одним днём. Какова же будет прочность общества, состоящего из людей-поденок сказать трудно. Пример с Дикарем, привезенным из резервации Бернардом, показывает, что каких-то шесть столетий способны полностью стереть у человечества любую память о прошлых обычаях, ведь образ жизни Дикаря кажется жителям дивного мира полностью чуждым и даже аморальным. Причем и Дикарь, при ближайшем знакомстве, воспринимает окружающую его действительность не менее чуждой и стремится во что бы то ни стало отмежеваться от царящих вокруг нравов. Что приводит к закономерному финалу. Его поступок, на мой взгляд, так и не находит понимания: «Цивилизация абсолютно не нуждается в благородстве или героизме. Благородство, героизм — это симптомы политической неумелости».

Написанный в 30-х годах прошлого столетия, роман нес в себе массу весьма радикальных для того времени идей. Мне кажется, что Хаксли на тот момент был одинаково недоволен как оформившимся капитализмом американского толка, так и чрезмерным радикализмом социалистическо-коммунистических идей, которые с большим энтузиазмом начали воплощать в молодой Советской Республике, что и нашло отражение в этом произведении. Вот только в наше время, когда с момента написания «Дивного мира» прошло восемьдесят лет, многие его идеи той поры, по сравнению с окружающей нас действительностью, начинают выглядеть весьма привлекательно. И действительно, может цена за всеобщее счастье не так уж высока? Может есть доля истины в фордистском девизе: «Общность, Одинаковость, Стабильность»? Здесь всё ещё есть над чем подумать.

Итог: один из непререкаемых авторитетов и эталонов жанра антиутопии. Роман фонтанитрующий идеями и удивляющий целой коллекцией мыслей, до сих пор не потерявших актуальность. Такие книги к прочтению просто обязательны. Настоятельно рекомендую. Читайте классиков!

Магия не только сложнее, чем мы представляем, но она куда сложнее, чем мы можем себе представить.

Пути Истории неисповедимы. Время от времени появляющиеся прогнозы футурологов, экстраполирующих современные тенденции в будущее, по сути, являются всего лишь фантазиями. Как на самом деле будут развиваться события, и что именно окажется ключевым для их развития в ту или иную сторону покажет только время. Ведь зачастую одна, казалось бы совершенно незначительная мелочь, способна кардинальным образом изменить существующий расклад и перевести паровоз Истории на новые рельсы. Крупные события, оказывающиеся в фокусе общественного внимания, конечно же тоже сильно влияют, но никто не скажет, сколько на одно такое событие приходится мелких, с виду совершенно незначительных, которые отразятся на будущем ничуть не в меньшей степени, а может даже и в большей. И конечно же никто не скажет, как бы развивалась ситуация, если бы в один момент эти мелочи взяли и не сработали. Лишь аналитически окинув из настоящего прошлое можно ещё хоть как-то заметить эти «точки принятия решения» и поудивляться тому счастливому случаю, благодаря которому всё пошло именно так, а ни иначе. И таких узелков оказывается настолько много, что поневоле задумаешься о том, что всё в мире происходит не по велению Божьему, ни по указке ZOG, а только лишь по счастливой (или не особо счастливой) случайности. И если бы эти случайности не произошли (или вместо них произошли бы другие), то всё было бы совсем иначе и жили бы мы в совсем другом мире с совсем другой историей и даже не подозревали, что всё могло быть иначе. На богатой ниве всех этих «а если» и «а вдруг» трудится большое количество писателей, создающих произведения в жанре альтернативной истории. У нас в России большую популярность почему-то завоевал тот тип альтернативной истории, где изменения в её естественном течении производятся намеренно, как правило, пришельцем из будущего (попаданцем) решившим улучшить мир в соответствии со своими личными взглядами. Но есть и большая группа произведений, которая основана на том, что когда-то в прошлом в одной из тех самых ключевых точек что-то пошло не так, как должно было пойти и в результате этого мир изменился. Одним из таких нестандартных альтернативноисторических взглядов на нашу действительность является роман Дэна Абнетта «Триумф. Герой Её Величества».

Велик Англо-Испанский Союз, широко и просторно раскинул он владения свои по свету белому. И нет во всём свете у него достойного противника, и нет такой угрозы, с которой не смог бы он справиться. Благословенный Небесами брак Елизаветы Первой, королевы Английской, и Филипа Второго, короля Испанского в 1575 году дал начало величайшей на Земле империи, просуществовавшей века под мудрым руководством королев, носящих титул — Глориана. Сила Союза, никем ещё досель не превзойденная, традиционно опирается на возвышенное знание Магии, воскрешенное после забвения со времен Античности, ещё самим Леонардо да Винчи. Но сила Магии не бесконечна и, дабы сохранить её концентрацию на должном уровне, потребно Короне открытие новых земель, для использования в магических целях местных источников волшебной силы. И уходят белокрылые парусники за горизонт, и плывут на их борту смелые матросы под командованием отважных капитанов. И ждут их в столице Союза с нетерпением, и принимают по возвращении с помпой. Вот и сэр Руперт Триумф, вернувшись из такого плаванья и открывший неведомый доселе Южный континент получил причитающуюся ему долю славы и всенародной популярности, а полагающегося в таких случаях отчета королеве так и не предоставил. На вопрос о причинах задержки, к тому времени достигшей года, каждый раз он отвечал по-новому, но смысл всех ответов неизменно сводился к одному: «Надо подождать». Королевская комиссия уже устала ждать положенную информацию и довела сведения о небывалом упрямстве Триумфа до Её Высочества королевы Глорианы XXX, которая своим личным повелением обязала сэра Ричарда предоставить всё необходимое в кратчайший срок. Чем поставила знаменитого путешественника в затруднительное положение. А тут ещё заговор против Короны наметился, в который Триумфа угораздило вляпаться, как будто мало у него своих неприятностей...

Дэн Абнетт, создавая свой роман, в качестве места действия избрал весьма интересный мир. Это альтернативно-историческая версия нашей реальности с четко определенными двумя точками бифуркации: одна — это свадьба британского и испанского монархов, и вторая — переоткрытие искусства Магии, положившее начало эпохи Пробуждения, которая заместила собой привычное нам Возрождение. Сочетание обоих этих факторов дало весьма интересный результат — Англо-Испанский Союз пережил нашу Британскую империю и дожил до двадцать первого века, но, из-за развития волшебных наук, по уровню технического прогресса застрял где-то веке в семнадцатом — фитильное огнестрельное оружие считается там высокотехнологичной новинкой. И вот выходец из такого мира, сэр Руперт Триумф, во время своего плавания открывает Южный континент (Австралию), где жители ещё в старину отринули магию и встали на путь научно-технического прогресса, позволившего им развить свою цивилизацию до привычного нам уровня — компьютеры, автомобили, самолеты и т. д. Можно только догадываться о силе культурного шока, который испытал представитель могущественнейшей империи на Земле, узревший такие небывалые чудеса. Сэру Руперту захотелось во что бы то ни стало предотвратить экспансию Союза на вновь открытые территории, и он решил по прибытии в метрополию приложить все усилия для того, чтобы убедить Двор и лично королеву Глориану XXX в полной бесперспективности снаряжения новой экспедиции к берегам Южного континента.

При всей альтернативной историчности акцент в романе сделан совершенно на другие вещи. В первую очередь — это авантюрно-приключенческая история с небольшой детективной интригой и шпионским привкусом. И всё это подано под умело смешанным юмористическим соусом, в результате которого получился результат, черезвычайно похожий на то, как если бы сюжеты Дюма были использованы Терри Пратчеттом. Но читая Абнетта понимаешь, что «он не Пратчетт, он другой...», потому как, при насыщенности текста юмором, в книге совершенно отсутствует свойственная Пратчетту глубина и богатство скрытых смыслов. Хотя сарказм периодически проскакивает: «Когда Искусство Магии открыли заново, Церкви пришлось либо приноровиться и принять его, либо потерять бразды правления. В результате протестанты просто расширили область своих учений, а Католическая церковь «по счастливой случайности» нашла в одной из пещер Синая ещё шесть книг Нового Завета, которые серьезно изменили понимание «неисповедимых путей Господних», включив туда и магию». Да и разного рода пародий и аллюзий вполне хватает: так на страницах присутствуют Хиберниан-Ярд вместо Скотланд-Ярда, сержант Клинтон Иствудхо и Церковное Разведывательное Управление. А так же есть одно настоящее вундерваффе — рапира «Викторинокс» с «широчайшим выбором инструментов и клинков, которые выбрасываются из чашки эфеса, стоит только нажать на кнопку, встроенную в рифленую алюминиевую рукоятку. Легким движением пальца рапира превращалась в открывашку для бутылок или щипцы для извлечения камней из лошадиных копыт».

Ироничный настрой пропитывает всё действо и создает удивительно легкую и приятную атмосферу, хотя шуточки порой бывают и несколько черноваты: «Мало кто может вытащить вас из постели утром в пятницу так быстро, как человек, молотком прибивающий мертвую кошку к вашей входной двери. Разве только человек, прибивающий живую кошку». Подстать атмосфере и герои — что положительные персонажи, что злодеи, имеют в своём поведении некий градус идиотизма придающий всем их действиям оттенок водевиля. Так же всех без исключения героев отличает их самобытность и непохожесть на остальных. Автор очень правильно подбирает какие-то с виду незначительные штришки, черезвычайно точно характеризующие каждого из тех, кто появляется на страницах романа. Из всех героев, хотелось бы выделить матушку Гранди, которая чем-то напоминает пратчеттовских ведьм, особенно Эсме Ветровоск.

Тема Британии и волшебства уже неоднократно поднималась на страницах книг, достаточно вспомнить лишь два примера: «Трилогия Бартимеуса» Страуда и «Джонатан Стрэндж и мистер Норрелл» Кларк. Но роман Абнетта выделяется на их фоне некой бесшабашностью и несерьезностью. Лишь в редкие моменты автор позволяет себе отойти от ироничного способа подачи материала и поговорить о серьезных вещах, как, например, в разговоре австралийского туземца Аптила и сэра Руперта: «Магия — это крест, на котором вы распяли собственный культурный прогресс». Вообще, тема влияния магии на разные аспекты жизни является самой проработанной из всех, упоминаемых в тексте. И это не удивительно, ведь она по сути заменила собой технический прогресс и практически остановила развитие науки. Именно из-за её переоткрытия европейская цивилизация многие века оставалась технически и социально на том же уровне, на каком находился мир в момент наступления Пробуждения. Недаром Аптил подчеркивает, что только полный отказ от магии позволил его цивилизации достичь столь внушительных технических результатов. Тем самым автор подчеркивает мысль, что технология и волшебство в рамках одного общества не совместимы, выиграет соревнование за лидерство всегда что-то одно.

Итог: эта книга — прекрасное средство для отдыха и поднятия настроения. Легкий авантюрный роман, в меру ироничный и в меру насыщенный действием. Надеюсь, что автор сумеет ещё не раз порадовать читателей рассказами о похождениях славного сэра Руперта Триумфа. Настоятельно рекомендую.

Господи... на какие только жертвы приходится мне идти ради королевы, империи и тех негодяев-англичан, которые в ней живут.

Человек всегда хотел познать окружающий мир и выяснить, почему различные процессы и явления в нём протекают так, а ни иначе. Стремился разгадать глубинную суть вещей. На первых парах знаний катастрофически не хватало и их место легко занимала вера в сверхъестественное, боги сидели на небе, в воде и под землей и всё в мире происходило лишь по их указке. Вставало солнце и зажигались звезды, шли дожди и падал снег, пели птицы и жужжали пчелы, рождался и умирал человек — и за всем этим стояла воля богов. Но постепенно человек стал познавать природу и её законы, перестал ждать от неё милостыней и начал брать всё для него потребное. Научная мысль, опирающаяся на теоретические знания и научный эксперимент пришли на смену слепой вере — настала эпоха Просвещения. Она принесла человечеству неисчислимые блага и такие же неисчислимые беды. Человек побеждал болезни и варварски уничтожал природу и себе подобных, он изобрел пенициллин и пулемет Максим, теплый ватерклозет и ковровые бомбардировки, вакцинацию и горчичный газ. Многие из тех, кто видел в техническом прогрессе скорейшую возможность построения рая на земле, с ужасом стали замечать, что, идя этой дорогой, вместо рая вполне можно ожидать попадания в ад. Наука в их глазах быстро утратила ангельские одежды и, вместо надежды, стала рождать лишь страх. На волне научно-технического прогресса, захлестнувшего мир на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков, подняло голову новое направление художественной литературы — фантастика, которая долгое время после возникновения играла роль рупора новейших научных достижений и идей. И что самое характерное, именно в её среде возник образ безумного ученого, стремящегося обратить научные знания во вред людям или даже пытающегося уничтожить Землю. Этот весьма притягательный образ стал пользоваться настолько большой популярностью у писателей-фантастов, что довольно быстро превратился в расхожий штамп, который до сих пор не сходит со страниц книг и вполне уверенно чувствует себя на киноэкранах и экранах телевизоров.

Многие считают, что работа архивариуса — это совершенно не героическое занятие. Да и откуда там, казалось бы, взяться героизму? Сидишь себе с утра до вечера среди стеллажей забитых пыльными папками, книгами и прочей бумажной ерундой, сортируешь, каталогизируешь, изредка выдашь что-нибудь на руки или соберешь использованные материалы. И всё. Тишина, спокойствие, медитативность. В большинстве случаев, у обычных архивариусов, всё так и происходит. Но не всем архивариусам так везет. Если тебя зовут Веллингтон Торнхилл Букс и ты работаешь архивариусом в Министерстве особых происшествий, подчиняющемся Её Величеству королеве Виктории, то есть большая вероятность того, что вместо спокойной и неспешной аналитической работы в тихом и уютном малолюдном хранилище ты получишь полный комплект синяков, ссадин, ушибов, сотрясений мозга и даже контузий. И ведь ничего бы не было, если бы не та итальянка, а потом похищение, Антарктида, эта несносная и такая бесстрашная штучка Элиза Д. Браун с её пистолетами, динамитом и жаждой разрушения... И как бы было хорошо, если бы после всего случившегося, доктор Саунд не сослал бы эту несносно-бесстрашную мисс Браун для отбывания наказания как раз в наш горячо любимый архив. Напарником, так сказать. Для исправления. Только вот чьего «исправления»?

Стимпанк — как много в этом слове для сердца моего слилось... Помню как довольно давно, начитавшись киберпанка за авторством Уильяма Гибсона, я купил купил толстый томик в мягкой обложке, где в авторах значился не только он, но и ещё одна «икона» киберпанка — Брюс Стерлинг, о творчестве которого я в то время только слышал. Два ТАКИХ автора под одной обложкой! Каково же было моё удивление, когда вместо киберковбоев, искинов, имплантов, наркотиков и сети, я обнаружил викторианский Лондон, паровые двигатели, разностную машину Бейбриджа и прочее, и прочее, и прочее... Так в мою жизнь вошел стимпанк, вошел и поселился там на правах полноценного хозяина. Жаль только, что профильной литературы попалось мне до обидного мало: кроме «Машины различий» можно вспомнить разве что сборник «Стимпанк» Пола ди Филиппо, первые два романа о Нью-Кробюзоне Чайны Мьевилля да «Небесный суд» Стивена Ханта, хотя последние двое не в полной мере попадает под определение парового панка. Теперь на этой скромной, засыпанной угольной пылью полочке появилась ещё одна книга — «Министерство особых происшествий». Хотя и она, на мой взгляд, немного отходит от заданного Гибсоном и Стерлингом канона.

Так что же такое создали Баллантайн и Моррис? В принципе, если зрить в корень, то это конечно же стимпанк. Ведь есть и викторианская Англия, и разностные машины в ассортименте, и дирижабли, и паровые роботы, и даже паровой бармен, превосходящий по скорости обслуживания трех обычных живых барменов. Все эти детали бережно и со вкусом упакованы в яркую и шуршащую приключенческую обертку и поданы на читательский суд. Происходящее на страницах книги более всего мне напомнило виденное на телевизионном экране — по своей манере более всего роман напомнил мне фильмы Гая Ричи о Шерлоке Холмсе и фильм «Лига выдающихся джентельменов». Хотя и в литературе подобные сумасшедшие приключения встречались мне у Ника Поллотты в его «Боге кальмаре». К тому же авторы приправили своё блюдо небольшой щепоткой постмодернизма — в перечне дел мисс Элизы Браун упоминается «разрушение базы капитана Нэмо и потеря всех чертежей его «Наутилуса». Градус действия в тексте, довольно высокий уже в самом начале, ближе к финалу лишь ещё больше повышается, благодаря чему последняя треть книги, повествующая о поездке в гости к доктору Хавелоку, читается просто влет.

Герои у авторов тоже получились весьма удачные. Их образы — это образы типичных кинематографических напарников, где каждый из них своими достоинствами дополняет недостатки партнера. Он, Веллингтон Торнхилл Букс — истинный джентельмен и сын своей эпохи, умен, утончен, изобретателен, обладает аналитическим мышлением, хотя и терпеть не может пистолеты. Она, Элиза Д. Браун — дитя колоний, точнее Новой Зеландии, считает что «путь к сердцу мужчины лучше всего прокладывает пиво»; богата, не лишена вкуса, но к тому же обладает взрывным темпераментом и богатой коллекцией холодного и огнестрельного оружия, которую обожает пускать в ход; больше она любит лишь взрывчатку. Вот такие лед и пламень встретились друг с другом и надо же такому случиться, что именно в темных подвалах буксовского архива Элиза нашла ключи к давно забытому незаконченному делу об «убийствах со свежеванием и переломами», расследуя которое её бывший напарник Гаррисон Торн попал в Бедлам. Противостоят им вполне традиционые злодеи: Дом Ашеров (постоянно маячит на заднем плане) — транснациональная преступная корпорация, и «Общество Феникса» (основной противник) — древний орден, который строит планы по изменению мирового порядка. Глава ордена — мегаломаньяк и безумный ученый в одном лице, его приспешники — гады, извращенцы, грязные шовинистические свиньи и вообще моральные уроды из высших слоев британского общества. Всех этих явно асоциальных личностей им надо победить, коварные планы разрушить, мир спасти — и всё это в тайне от начальства, считающего, что Браун целыми днями перевоспитывается в архиве.

Итог: очень приятное приключенческое произведение, написанное с юмором и очень легко читающееся. Самое то, что нужно для отдыха и развлечения. Глубоких мыслей здесь нет, зато есть глубокие подземелья. У нас издают не так уж много стимпанка, чтобы можно было пройти мимо этой книги. Рекомендую.

- Папа, тебе приходило в голову, что ты, возможно, чокнутый?

- Не то слово.

Мозг человека — это удивительный многофункциональный инструмент и невероятный по своей сложности орган. Его архитектура уникальна, а способ функционирования всё ещё до конца не ясен. Лучшие компьютеры, занимающие целые комнаты и поглощающие океаны энергии, до сих пор не могут сравниться по эффективности с этим невеликим органом. Мозг — тайна, мозг — загадка, мозг — шкатулка Пандоры. Какие чудеса таишь ты в своих глубинах? Что скрыто на темной изнанке личности — в подсознании? Даже мозг животных поражает своей сложностью, позволяя им на наследственном уровне передавать бездны информации, касающиеся их поведения. Что уж говорить о мозге человека, который многократно сложнее. Каждый из людей приносит в мир некий базовый, весьма скудный, набор функций и рефлексов, но для создания полноценной личности этого совершенно недостаточно. Недаром одним из ключевых факторов формирования человечества, как вида, стало долгое воспитание потомства родителями и забота о старика, как носителях знаний, которые они смогут передать подрастающему поколению. Воспитание в соответствии с законами и нормами характерными для того или иного общества. Но всегда рождались и будут рождаться люди, для которых законы не непреложные истины, а всего лишь досадные помехи, и они, наплевав на обычаи и условности, будут их отвергать, чтобы жить так, как велит им их собственный разум, как диктует мозг. Из таких людей равновероятно получатся как гении-первооткрыватели, так и преступники-злодеи-тираны. А у них, в свою очередь, могут объявиться сыновья да дочки, и как они воспитают своё потомство — большой вопрос. Зачастую, конечно же, яблоко от яблони недалеко падает, хотя бывают и исключения, но никто не может поручиться за то, что под действием экстремальных обстоятельств не полезут у такого индивидуума из темных подвалов подсознания такие чудовища, усмирить которые не будет в состоянии ни он сам, ни окружающие. Бездна мозга породит монстра способного пожрать самого себя и щедро понадкусывать всех, до кого дотянется. Такие «нестандартные» личности всегда были лакомой приманкой для литераторов, любящих покопаться в людских душах на предмет «тварь я дрожащая или право имею?» Одним из таких исследователей темной изнанки человеческой души и знатоков имен всех тараканов в голове по праву является Стивен Кинг, великий и ужасный. И совсем недавно он вновь совершил вояж туда, за грань, чтобы рассказать своим Постоянным Читателям новую историю — историю городка Честер-Милл, жители которого на своей шкуре прочувствовавли, каково это — быть жуками в банке.

Беда нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждешь... Живешь ты себе живешь, дни проходят за днями, благо в спокойной новоанглийской глубинке тишину бытия нарушают лишь наезжающие в сезон туристы, и кажется, что так и будет всё идти своим чередом до самой смерти. Весна, лето, осень, зима, весна, лето, осень, зима, весна, лето... Добрые соседи, бар по пятницам, церковь по выходным, ипотека выплачивается, дети подрастают и в своё время у них тоже будут соседи, бар, церковь, ипотека и дети. Всё нормально, всё спокойно. Но, однажды, ни с того, ни с сего, приходит она — беда. Такая беда, которую и представить-то себе сложно, такая беда, от которой и укрыться-то невозможно и отвратить-то её нельзя... Незадолго до полудня 21-го октября в жизнь обитателей небольшого городка Честер-Милл, что неподалеку от Кастл-Рока, штат Мэн, пришел Купол. Пришел совершенно внезапно и без всякого предупреждения, одинаково равнодушно обрывая жизни людей и сурков: «Последняя мысль, которая приходит перед тем, как нас накрывает темнота, у сурков та же, что и у людей: Что произошло?» Он возник в один кратчайший миг и навсегда изменил судьбы всех тех, кто под ним оказался. Откуда он взялся, из чего был сделан и каким образом запер население городка в его границах? Никто ничего не знал. Пробиться сквозь него было невозможно, поднять тоже, лишь воздух и вода кое-как просачивались сквозь его прозрачные как стекло стенки. Для всего Честер-Милл жизнь отныне разделилась на два отрезка: до Купола и после. Выйти из-под него не было никакой возможности и надеяться оставалось только на себя.

История взаимодействия Купола и жителей Честер-Милл, хоть и построена на конфликте, но конфликт этот несколько нестандартен. Низы, то есть жители, конечно же не хотят терпеть с собой такого обращения, но верхи, то есть те, кто ответственнен за появление Купола на мэнщине, не то, что не могут — им по большому счету всё равно. Это невероятное событие, произошедшее с применением технологий, явно неизвестных на Земле, даже не научный эксперимент, нет, — это просто шалость. Недаром автор вводит в текст воспоминания героя о том, как он в детстве просто из прихоти жег с помощью увеличительного стекла муравьев. Аналогия между муравьями и людьми под Куполом прослеживается весьма прозрачная. И вот такая «шалость» становится настоящим катализатором, под действием которого человеческие души начинают меняться, выворачивая наружу всё своё нутро, зачастую звериное и пугающее. И за этими метаморфозами весьма отстраненно наблюдают хозяева Купола, в их внимании нет ни жалости, ни сострадания — одно лишь любопытство. Судьбы человеческие значат для них столь же много, сколь для человека значит судьба муравья, ползущего по тропинке. Они бесконечно далеки от нас и их способ мышления кардинальным образом отличается от нашего. Нам не понять их, им не понять нас. Вот на волне всеобщего стресса и полной неопределенности люди и стали напоминать пауков в банке.

Из-под пера Стивена Кинга вышел очень «кинговский» текст, похожий «на водолаза и на всех дворняжек сразу», этакий масштабный герметический триллер, заставляющий вспомнить массу его же произведений. Называть это самоплагиатом было бы, на мой взгляд, не правильно — это скорее возвращение к излюбленным темам, собственноручно исполненный трибьют самому себе. Сколько раз в его книгах мы читали о маленьких американских городках, где «причина самой большой беды — чужак и где даже профессионалы являются дилетантами», где творятся всякие странности и случаются ужасности? Сколько раз Кинг открывал перед нами тайники человеческих душ, доставал из них самое сокровенное и, анатомируя его, внимательно изучал тонкие срезы под микроскопом? Сколько раз он без устали исследовал мотивы, толкаюшие человека за грань добра, побуждающие его к саморазрушению и разрушению всего вокруг? Вот и здесь, история, начавшаяся в заснеженном отеле «Оверлук», или в окруженном туманом бриджтонском супермаркете, или в Кастл-Роке, когда там открылся магазинчик Лиланда Гонта, — получает своё очередное воплощение, реинкарнацию. Автор стремится показать уже знакомые читателям ситуации с нового ракурса, огранить их по новому, чтобы в гранях получившегося кристалла, как в зеркале, отразить нашу с вами неприглядную действительность, где Барби -это только куклы, а Джимов Ренни пугающе много. Он на все сто эксплуатирует тему полной изоляции людей и с жестоким цинизмом и рвущей душу эмоциональностью разворачивает перед замершим от ужаса читателем грандиозную картину медленного и неуклонного сползания целого города в ад. Он долго, практически на протяжении двух третей книги, тщательно расставляет на сцене персонажей и скрупулезно выстраивает конфликт, чтобы затем все смогли наблюдать его развязку в поистине инфернальном финале. Персонажей много, действительно много, поэтому-то их расстановка и занимает так много времени, ведь Кинг находит для каждого из них, даже самого заштатного и совершенно проходного, пару-тройку метких фраз и точных характеристик, формирующих их уникальный образ. Причем практически все действующие лица, кроме беспросветно отрицательного Большого Джима, имеют как свои положительные, так и отрицательные стороны. Здесь даже полоумный маньяк-убийца спасает двух заблудившихся детей, а главный положительный герой вспоминает о весьма нелицеприятных событиях, в которых он принимал непосредственное участие во время службы на Ближнем Востоке. Здесь всё смешалось — кони, люди и залпы... залпы тоже присутствуют, включая финальный фейерверк «Агента Господа» на метамфетамине Фила Буши.

Так же автор много внимания уделяет вопросу влияния власти на человека и тем изменениям, которые происходят в нём, когда он начинает чувствовать свою полную безнаказанность. Основным объектом исследования здесь являетс второй член городского управления Джим Ренни, думающий, что «пока Купол на месте мы решаем, что законно, а что — нет» и вполне поддерживающий идею своего сына о том, что с пришествием Купола «конституция в Милле отменена». Он открывает для себя истину, что «убийство сродни картофельным чипсам «Лейс»: попробовав один раз, невозможно остановиться», и всецело начинает предаваться этому занятию, видимо совершенно наплевав на последствия и будучи уверенным, что Купол, видимо, останется навсегда. Так же в романе, на примере Энди Сандерса — другого члена городского управления, постоянно и целенаправленно продвигается мысль, что «трусливый лидер — самый опасный человек», причем насколько опасный, становится ясно лишь в финале.

Из всех этих людей и их поступков автор создает богатое и многоплановое полотно, полифоничную симфонию, затягивающую читателей с головой и не отпускающую до самого финала. Она гальванизирует каждый их нерв и бьет по мозгу нарочитым натурализмом и физиологичностью некоторых сцен. Во всём этом ясно чувствуется стопроцентно кинговский почерк с его неповторимым бережным отношением к мелким деталям, которыми он так любит насыщать свои тексты. Этот роман так и тянет назвать классическим образцом творчества Мэтра, настолько в нём сконцентрированы все характерные для него черточки и особенности. И хотя разрешение вопроса с Куполом вначале несколько разочаровывает, потом, по трезвому размышлению, начинаешь понимать, что именно оно насыщает роман новым смыслом и смещает некоторые акценты: «Они — Бог, в которого я перестала верить тремя годами раньше. Бог, превратившийся в шайку маленьких плохишей, играющих на межзвездном икс-боксе». Автор загоняет своих героев в угол, создает совершенно безвыходную ситуацию и всё же помогает им её преодолеть, пусть не всем, пусть ценой запредельного напряжения и нечеловеческого упорства, но — преодолеть: «Если вы не можете смеяться, когда всё плохо — смеяться и устраивать небольшой праздник, — тогда вам лучше умереть или желать себе смерти».

И напоследок нельзя не упомянуть о легкой тени от Темной Башни, упавшей на спрятанный под Куполом городок: «Уверен я в одном: есть и другие миры, помимо тех, что мы видим наши маленькие телескопы».

Итог: в «Под куполом» Кингу удалось рассказать об очень многом и не сказать ничего нового. Он лишь углубил давно разрабатываемые им темы, несколько сместил акценты и оттенил характеры. На выходе же получилось произведение, в которое ныряешь с головой и, несмотря на его внушительный объем, не хочешь выныривать. «Идея — что простуда. Рано или поздно кто-нибудь обязательном её подхватит», а значит Кинг хронически болен, он постоянно заражает сам себя, причем каждый раз вирус идеи немного мутирует. Надеюсь, что такой идейный «грипп» посетит его ещё не раз. Рекомендую, роман вполне стоит того, чтобы потратить на него несколько дней своей жизни.

- О да! — прошептал он. — Я божество! Я догадывался об этом. Я мечтал. Мне одному доступна мудрость вселенной, теперь и смертная поняла это. Свершилось! Я неподвластен богам, потому что сам — бог!

Власть — это тяжкая ноша и не каждый способен её вынести. Власть — страшный искуситель и человека слабого она способна довести до помешательства. Власть — сладка, но путь к ней зачастую горек и опасен. Но не смотря ни на что к ней стремятся тысячи и тысячи, а получают лишь единицы. Власть пьянит и кружит голову почище вина, особенно если ты не просто деревенский староста или городской голова, а король, в руках которого судьбы целой страны и всех людей, что её населяют. Однако с одним из шемитских королей — Акхиромом власть сыграла злую шутку — однажды опьянив, она сделала его безумным, и теперь его подданные страдали от нелепых прихотей владыки. То он повелевал залить светом улицы ночного Асгалуна, то, наоборот, погрузить их во тьму и вообще не зажигать никаких огней, то запретил женщинам выходить на улицы, то мужчинам — пить вино. Указы один нелепее другого всё множились и множились, народ роптал, но открытых выступлений против него не было — уж больно велик был страх перед стоящими в столице отрядами иностранных наемников, готовых по первому сигналу выйти на улицы города. Хотя и в самих отрядах было неладно — они враждовали друг с другом и лишь ждали повода вцепиться друг дружке в горло. Вот в такое осиное гнездо и попал Конан, когда, ведомый жаждой мести, прибыл в Асгалун, дабы поквитаться с предателем Отбаалом, двойная игра которого стоила жизни многим воинам мятежной Анакии, которых как раз и поддерживал в ту пору киммериец.

На этот раз авторы решили рассказать читателям историю, полную придворных интриг, заговоров, человеческой подлости и приправленную толикой колдовства. Конан здесь довольно традиционен: он безжалостен к врагам, неукоснительно блюдет свой внутренний кодекс, всё так же падок на золото и женщин. Случайная встреча в темном асгалунском переулке, традиционно закончившаяся художественной резьбой по живой плоти, свела его с неким Фаруком, помогла свершиться мести и ввергла его в самое пекло борьбы за престол Пелиштии. В деле как всегда не обошлось без дамы (даже без нескольких) и без жарких схваток не на жизнь, а на смерть. Текст написан весьма динамично, сам рассказ не велик по объему, но весьма богат на события, что позволяет буквально проглотить его за один присест. Жаль только, что проникая через глаза в мозг он там особо не задерживается, не цепляет, потому как не хватает ему некой изюминки, какой-нибудь оригинальной подробности, благодаря которой он выделялся бы на фоне других рассказов о Конане.

Итог: вполне удачный, хотя и довольно стандартный героико-приключенческий рассказ. Конан занят здесь традиционным ремеслом — он мстит, дерется, грабит, свергает королей и опять дерется. Не шедевр, но и отвращения при чтении не вызывает. Вполне подойдет для первого знакомства с этим харизматичным книжным героем, потому как все основные ингредиенты «конины» здесь в наличии.

Добро пожаловать в прекрасное будущее! Возможно, не то будущее, о котором мы когда-то мечтали, но, безусловно, такое, какое все мы — вечные искатели лучшей доли — в итоге заслужили. Мир изменился до неузнаваемости. Но люди, живущие в нём, остались прежними.

Человек смертен. Поделать с этим ничего нельзя и каждый из вновь родившихся обязательно рано .или поздно умрет. Мечта о бессмертии преследовала человечество испокон веков, она многим отравила жизнь своей недостижимостью, и многих раньше времени свела в могилу. Алхимики, сидя в мрачных подземельях и загадочных башнях, искали элексир бессмертия, а путешественники, продираясь сквозь непроходимые джунгли, борясь со штормом в открытом море или засыхая от жажды в пустыне, искали источник вечной молодости. Но ни те, ни другие так и не получили никакого положительного результата. Элексир бессмертия и источник вечной молодости, а так же масса других аналогичных вещей, так и не были никогда найдены, и человечество в наши дни, как и тысячи лет назад, всё так же лишь мечтает обрести бессмертие. Изучены и отвергнуты тысячи тясяч теорий и гипотез, опробованы миллионы способов, но положительного результата всё ещё нет. И все разговоры про то, что мы обретаем бессмертие в своих детях, для тех, кто желает дать пинка самой Смерти, являются слабым утешением. Но если невозможно оградить от увядания и гибели тело, может быть получится обессмертить сознание? Ведь «мыслю — следовательно существую«! Среди фантастов большую популярность получила идея перевода человеческого сознания в цифровую форму и населения такими личностями виртуальных пространств, зачастую неотличимых от привычной нам действительности. Такое цифровое бессмертие конечно же неосуществимо на нынешнем уровне развития технологий, и вряд ли станет осуществимым в обозримом будущем, но никто ведь не мешает просто помечтать.

Пройдя долгий путь от сетевых он-лайн игр времен зарождения интернета, чисто игровой симулайф постепенно развился в полноценную цифровую реальность — Менталиберт. Теперь М-эфир стал не только прибежищем эскапистов-игровиков, но и вполне привычным местом для бизнеса, отдыха, шопинга и разного рода развлечений, хотя играм, по традиции, уделялось больше всего внимания. Индустрия цифровых игр породила такое явление, как гейм-квадраты, где законы природы и правила поведения могли сильно отличаться от реальных, остававшихся стандартом для остального пространства Менталиберта. А где игры, там и игроки, желающие в обход правил получить преимущества в соревновании — читеры. В игровых квадратах с этим явлением конечно же боролись, но без особого энтузиазма, потому как условности игры и так, как правило, наделяли игроков некими недостижимыми в реальной жизни умениями. Другое дело, если читеры начинали орудовать за границами игровых резерваций, да ещё и с предельной наглостью и цинизмом выкладывая ролики с записями своих «выступлений» в сеть. Общественность начинала бурлить и всячески негодовать, пострадавшие, которых, как правило цинично опускали ниже плинтуса или даже убивали, по возвращению в сеть грозили всяческими карами, долженствовавшими всенепременно обрушиться на головы наглецов, но отряд цифровых хулиганов чихать хотел на всё это и невозмутимо продолжал сеять анархию и беспредел в Менталиберте, оставаясь неуловимыми и неузнанным. Но однажды очередная штука зашла слишком далеко и виртуальное убийство закончилось реальной смертью. И всё, вполне возможно, обошлось бы и на этот раз, но умершим оказался не кто иной, как дон Дарио Сальвини — один из главарей итальянской мафии. Такого оскорбления представители мафиозных кланов стерпеть никак не могли — на поиски виновных был отправлен штатный киллер дома Доминик Аглиотти, по прозвищу Мичиганский Флибустьер.

Со времени событий, описаных в первой части дилогии, прошло несколько десятков лет. Мир поменялся, поменялась сеть и лишь Арсений Белкин, первый призрак сети, остался таким же, каким и был раньше. После закрытия симулайфа Терра-Нубладо он ненадолго переселился в цифровые райские кущи со своей любимой, но та, через некоторое время сделала выбор в пользу реальности, и бессмертный Арсений, оставшись один поселился в Менталиберте в закрытом к тому времени Храме Созерцателя, так же известном как церковь великомученика Пантолеона. И жизнь его, прерываемая недолгими хакерскими вылазками, медленно и спокойно тянулась изо дня в день. Заброшенный храм был для него как тихая бухта в бурливом море виртуального мира. Но «всё в мире когда-нибудь, да заканчивается. Даже бессмертие», — вот и спокойная жизнь бывшего Проповедника закончилась, когда в двери его церкви постучалась Виктория Наварро, более известная среди друзей как Кастаньета. Причем пришла она не просто так, а спасая свою до недавнего времени бессмертную цифровую жизнь. И пришлось Арсению вспоминать своё пошлое ремесло и спасать и Кастаньету, и себя.

Создавая продолжение «Клетки без выхода», автор решил пожертвовать оригинальным сеттингом Дикого Запада, в котором происходили события первого тома, ради создания более пестрой картины Менталиберта и непродолжительных экскурсий в объективную реальность. Зато в тексте появилось подлинно сюрреалистичное место, достойное кисти Сальвадора Дали — М-эфирная свалка Моргана Платта. Эта часть Менталиберта была создана как место, где креаторы, создающие различные полигоны в сети, могли бы утилизировать не пригодившиеся модели, как отдельных сооружений, так и целых городов и даже гор, вулканов, пустынь, океанов. Всё это помещалось на исполинскую нисходящую спираль утиль-конвейера по которой постепенно соскальзывало в небытие центрального провала окончательного уничтожения. Особенно впечатлила картина Эйфелева холма и его окрестностей: «Позади нас дышала жаром раскаленная пустыня, впереди бушевала снежная буря, а сверху натужно скрежетали оседающие каркасы Эйфелевых башен и гудел двигателями вражеский «Блэкджампер»... Что ни говори, а всё это выглядело куда интереснее, чем мой обычный рутинный день в Храме Созерцателя». М-эфирная свалка оказалась той изюминкой, что не дала мне записать это произведение в совершенно проходные тексты, потому как в целом, сюжет романа не выходит за рамки стандартного фантастического боевика. В книге есть и перестрелки, и погони, и зловредные мафиози, и даже один сумасшедший ученый. Кстати, в его роли выступает ещё один персонаж, перекочевавший в «Угол падения» из первой части — хозяин утиль-конвеера Морган Платт: «Гении не выживают из ума — просто к старости они становятся окончательно гениальными и, как следствие этого, абсолютно утрачивают взаимопонимание с окружающим миром». Правда его характер можно было прописать подробнее, поскольку его мотивация во многих эпизодах выглядит, мягко говоря, нелогичной, а образ действий — хаотичным. Хотя, если смотреть шире, этим недостатком страдают все персонажи книги, на протяжении всего сюжета так и не поднимаясь над весьма посредственным уровнем кукол-марионеток. Данный недостаток в некоторой степени скрашивается приличным экшеном и весьма необычным миром бессмертных цифровых копий: «Воистину нет более удивительных порядков, чем в мире, населенном бессмертными обитателями, где даже массовое убийство приравнивается к мелкому хулиганству».

К плюсам текста можно отнести и расширение в нём темы посмертного существования человека в цифровом мире. Если в первой части из таких бессмертных фигурировал лишь Белкин, то во второй части читатель встречается с целым отрядом «мертвецов» — членами так называемого «Дэс клаба» под предводительством некоего Грега Ньюмена. Правда большинство из них не играют особой роли в повествовании, но, тем не менее, Белкин перестает быть таким уж уникумом и, как выясняется в дальнейшем, теперь по его стопам в цифровое бессмертие может последовать любой из жителей Земли. Сюжетные перспективы при этом открываются просто невероятные, но автор не развивает тему, так и оставаясь в рамках фантбоевика.

Напоследок о нескольких несуразностях, попавшихся мне в тексте. Их, конечно же, может быть и больше, но на других внимание как-то не заострилось. Во-первых — океанопад. Зрелище, не спорю, величественное, но лишенное всякой логики — зачем и для чего кому-то создавать в Менталиберте точную копию миллиардов литров океанской воды? Моделирование морских сражений? Так разве размеров моря не достаточно? Во-вторых — автомобили в реальности. «Проезжая часть была загромождена автотранспортом — теми самыми мнущимися от ударов «консервными банками», какими в начале века являлись все автомобили, пока их обшивку не стали делать из высокопрочных, не подверженных деформации полимеров» — а куда же делись тогда зоны программируемой деформации, гасящие энергию при ударе и призванные уберечь нежную человеческую тушку от чрезмерных ускорений чреватых травмами?

Итог: проклятье сиквелов обошло «Угол падения» стороной. Продолжение получилось ничуть не хуже, чем первая часть. Правда, к сожалению, и не лучше. Текст не без изюминок, но и не без недостатков. Не ждите от него многого и он не разочарует вас, а развлечет и скрасит часы досуга.

Подумать только, мы устроились на ночлег в самом их логове! Мы не трусы, мы упорно сражались с ними, но разве могут смертные одержать победу над силами тьмы?

Лазурные волны Вилайетского моря испокон веков несли людям и жизнь, и смерть. Рыбаки, пахари моря, бесконечно бороздившие сетями его глубины кормили рыбой и прочими морскими гадами не только свои семьи, но и множество людей окрест. Важные купцы на степенных и пузатых торговых галеонах отплывали от его берегов с полными трюмами товаров, чтобы после долгого путешествия зайти в дальний порт и, расторговавшись там, с набитыми новыми товарами трюмами и выручкой вернуться домой. Именно Вилайет стал причиной возвышения королевства Туран, привольно раскинувшегося на его западном и северном берегах, но он же, одновременно, стал и причиной многих бессонных ночей туранского короля Илдиза — смерть и разрушения несли промышлявшие на море гирканские пираты, но не они не давали спать монарху. Главной занозой в седалище Илдиза стали банды «козаков», занявшие устье реки Запорожки. И особенно эта заноза стала нарывать с тех пор, когда в атаманы козаков выбился некий варвар-киммериец по имени Конан. Под его руководством козаки из вольной ватаги разбойников-грабителей превратились в грозную силу, буквально опустошившую западные границы Турана. На борьбу с ними был отправлен видный полководец шах Амурас, которому удалось заманить козаков вглубь туранской территории и уничтожить их в битве у реки Ильбарс. Так козачья вольница фактически прекратила своё существование, но Конана ни убить, ни пленить не удалось — он буквально просочился сквозь пальцы и канул где-то в обширных тростниковых зарослях раскинувшихся по берегам Ильбарса.

В этой истории Конан выступает в своём любимом амплуа — могучий воин без гроша за душой, опекающий беззащитную девицу не особо тяжелого поведения. Получается это у него вполне удачно, хотя везет ему далеко не всё время — здесь весьма наглядно проявляет себя «принцип зебры», когда хорошие события постоянно чередуются с неприятностями. То он спасает, то сам спасается — в рассказе довольно много действия и герои практически не сидят на месте. Правда фэнтезийная составляющая в сюжете играет лишь второстепенную роль — о действиях загадочных металлических идолов читатель узнает лишь со слов уцелевших пиратов, а Конану повстречаться с ними оказывается не суждено, на его долю судьбой оказывается припасена лишь схватка с не в меру агрессивным приматом-переростком. При чтении этого рассказа я постоянно вспоминал другой говардовский рассказ — «Железный демон». В обоих текстах действие разворачивается на просторах Вилайета, и там и тут присутствует спасаемая девица, а так же необитаемый остров с древними развалинами и некая ожившая металлическая статуя. Создается такое впечатление, что абсолютно все вилайетские острова — это рассадники черномагической нечисти, которой на них просто кишма кишит. Так как «Демон» был написан позже «Теней», то логично бы было предположить, что автор решил просто довести до ума вполне удачную идею с противостоянием Конана и железного противника, который по идее должен быть неуязвим, но всё ж пасует перед невероятной крутостью и запредельной улетностью киммерийца. Возвращаясь к «Теням», хочется сказать, что, несмотря на вполне стандартные сюжетные ходы, рассказ получился вполне интересным — Конану в очередной раз предоставилась возможность продемонстрировать всем и каждому свою неимоверную крутость и невероятную харизму. Он в очередной раз всех победил, очаровал девушку и попал из грязи в князи, то есть сделал всё то, что от него и ждали постоянные читатели саги.

Итог: ни огонь, ни вода, ни острова железных демонов Конану нипочем. Он, как и Цезарь, всегда руководствуется девизом: пришел, увидел, победил. В этом все плюсы саги о Конане, в этом же и все минусы. Ну а конкретно этот рассказ вполне неплох, звезд с небес, правда, не хватает, но держится крепким середняком и вполне стоит того, чтобы с ним ознакомиться.

Всякий поэт, писатель, композитор или художник обязан быть обязан быть немного сумасшедшим. Абсолютно здоровые и довольные жизнью люди не творят, им это незачем: они и без того наслаждаются бытием, у них не свербит на ментальном плане.

Итак, поехали:

1. Мария Галина «История второго брата».

Старые, добрые, волшебные детские сказки... В своём большинстве они стали такими лишь благодаря усилиям осовременивших их авторов типа братьев Гримм или Шарля Перро, а ведь изначально они были довольно кровавыми и страшными историями мало подходящими для чтения детям на ночь. О том, что все сказочные события могли происходить на самом деле рассказывал ещё Терри Гиллиам в своей оригинальной кинофантазии «Братья Гримм» с Хитом Леджером и Мэттом Дэймоном в главных ролях. Ещё один вариант подобного развития событий поведала нам госпожа Галина.

Все помят сказку о Коте в сапогах и его везучем хозяине, в одночасье получившем замок с землями и принцессу. Из этой же сказки известно, что был тот счастливец младшим из трех братьев, а о судьбе старших считай не слова то и нет. Этот недочет частично решила исправить автор этого рассказа, рассказав читателям о судьбе Рене, среднего из них, более известного, как брат, которому отец завещал осла.

Для создания своего текста автор взяла сюжеты нескольких известных сказок («Кот в сапогах», «Синяя Борода», «Красная Шапочка», «Спящая красавица» ), приправила их немного «Франкенштейном» Мери Шелли и тщательно перемешала. Полученное в итоге блюдо получилось не сказать, чтобы шедевральным, но вполне качественным и съедобным. Средний брат, живое воплощение среднестатистического человека бродит по условно-сказочному Средневековью в поисках лучшей доли для себя и Салли (так назвал осла, а точнее ослицу, его отец, воевавший в молодости на Туманном Альбиное и нашедший там себе девушку, в честь которой, через много лет, и назвал ослика). Сразу видно, что он звезд с неба не хватает, о чём, собственно, сам и признается: «Я средний. Во всём. Думаете легко быть средним братом?» Младшего он считает натуральным глупцом и лентяем, которому поделом достался кот, а старший является для него образцом и предметом гордости. Своё положение его вполне устраивает — лишь бы было чем накормить Салли, да самому где поесть и поспать. Причем во многом он ставит интересы ослицы превыше своих и абсолютно искренне проявляет о ней большую заботу. Все эти, на мой взгляд, чрезмерные проявления нежных чувств к животному придают отношению Рене к Салли отчетливый привкус зоофилии: «Одна у меня была радость, прийду я к Салли, бархатную мордочку поцелую, в ушко пошепчу». Хотя, как показывают события, влечение к противоположному полу ему явно не чуждо: «Дурак, дурак, такой случай упустил, одно слово — средний брат, не узнал, как оно там у маркиз устроено, может не как у наших девок?»

Автор ведет повествование от лица главного героя, стилизуя текст под его устный рассказ о событиях. Отсюда такое засилие в тексте «я говорю» и «а он говорит» и т.д. Госпожа Галина мастерски переплетает сказочные сюжеты, добиваясь их естественного взаимопроникновения. Как это часто бывает, второй брат оказывается невольным катализатором многих известных читателям с детства событий, которые теперь предстают в новом свете. Причины происходящего оказываются весьма далеки от тех, что показаны в оригинальных текстах. Именно вмешательство Рене, который постоянно умудряется остаться в тени, как оказывается, и позволяет традиционным сюжетам идти своим чередом. Лишь сюжет «Франкенштейна» терпит кардинальную перестройку в угоду основной канве событий.

Итог: сказочный мегамикс за авторством Диджея Галиной оказался вполне способным и развлечь и удивить. Написанная нарочито простоватым языком история показала, в отличие от многих подобных вещей, свою жизнеспособность и внутреннюю непротиворечивость, при прочтении не вызвав никакого отторжения. Вполне рекомендую.

2. Тимофей Алешкин «Сражение у Стеклянного Шкафа».

История человеческой цивилизации по сути является историей войн. Люди воевали испокон веку, сначала палками и камнями, потом копьями, стрелами и каменными топорами, затем... Орудия убийства себе подобных всё совершенствовались и совершенствовались, а количество жертв в вооруженных конфликтах достигало миллионов человек.Именно военная отрасль стала двигателем прогресса, именно благодаря ей человечество совершило и совершает множество научных открытий, война прямо или косвенно кормит миллионы человек: от солдат и офицеров, до промышленников, рабочих заводов и прочих, и прочих, включая представителей такой редкой профессии, как военные историки.

Описания великих и не очень великих битв, а так же военных операций составляют особый пласт военной литературы. Но особняком даже среди них стоят описания и всесторонний анализ литературных битв, то есть полностью придуманных писателями сражений. Столь специфическим текстом и является рассказ Тимофея Алешкина «Сражение у Стеклянного Шкафа», в котором рассказывается о знаменитой битве между армией Мышиного Короля и Щелкунчиком, который является эпизодом сказки Гофманна «Щелкунчик и Мышиный король». Стилизованный под творение военного историка он представляет собой подробный анализ вооруженного конфликта между мышиной и кукольной армиями с подробным анализом сложившейся на том момент политической ситуации, диспозиции войск противников, сил сторон, описания поля сражения, планов сторон и поэтапному описанию течения вооруженного конфликта. Сделано это всё с вниманием к деталям и по стилю подогнанно под реально существующие образчики подобных произведений. Это и является основным минусом данного текста, превращая сказку в сухой и совершенно лишенный какой-либо художественности текст, рождающий при прочтении лишь чувство скуки. Непонятно, для чего вообще он был создан и кому адресован.

Итог: как стилизация рассказ несомненно удался, как литературное произведение — нет. При прочтении он не вызвал никаких чувств кроме скуки и желания побыстрее его дочитать. Не рекомендую.

3. Артем Царев «Сандрийон».

В основе многих мифов лежат реальные события, которые спустя много времени в людской памяти приобрели налет волшебства и сказочности. Человеческому мозгу свойственно, идя по пути наименьшего сопротивления и не утруждая себя поиском рациональных причин, объяснять многие события с мистической точки зрения. Автор же, напротив, сделал попытку уместить сказочный сюжет в рамки реальности, избрав местом действия предреволюционную Францию.

Эмманюэль Луи-Анри де Лоне, граф д'Антраг, однажды получил пространное письмо от своего друга аббата Армана де Леру, в котором аббат рассказывал о том, что его наконец-то посетила великая любовь. Среди своих прихожанок он встретил «нежный анемон лесов» по имени Сандрийон. Хорошо зная своего друга, граф д'Антраг решает наведаться к нему и попытаться вразумить его, удержать от опрометчивого поступка. Дело в том, что семейство де Леру с давних пор «пользуется одной восьмой частью доходов аббатства Жанлис (...) Но бенефиций сей осуществляется лишь при условии: один из членов семейства носит сутану священника». Решив же связать себя узами брака Арман должен будет оставить приход и отказаться от сана, потому как аббат обязан нести узы безбрачия. А, отказавшись от сана, он, тем самым, лишит семью немалого дохода. В образумительный поход вместе с графом отправляется его приятель де Бриссак.

Автор постарался вписать сюжет всем известной «Золушки» в реалии Франции конца восемнадцатого века, но, на мой взгляд, несколько перестарался. Реалистичность и натурализм у него почему-то оказались приправленными чернухой, причем непонятно зачем вставленной в текст и особо не влияющей на сюжет. Чтобы показать Роже-Анжа опустившимся негодяем совершенно не обязательно было показывать его таким любителем инцеста, можно было бы обойтись и несколько другими характеристиками. Хотя, несмотря на это, новое прочтение истории Золушки-Сандрийон оказалось весьма увлекательным, а сдобренный черным юмором финал рассказа и вообще порадовал.

Итог: рассказ, при всей своей оригинальности и непредсказуемости, так и не поднялся над уровнем длинного исторического анекдота. Его вполне можно почитать для развлечения, но не стоит ждать от него чего-либо особенного.

4. Олег Дивов «Мы идем на Кюрасао».

Загадка русской души не раз становилась темой для различных литературных произведений. Ещё бы! Такая благодатная тема, такая загадочная загадка! Вот и автор этого рассказа решил раскрыть перед читателем ещё один такой загадочный душевный тайник. И пусть душа не чисто русская, есть в ней осьмушка немецкой крови, но от этого она ни на грамм не потеряла ни своей загадочности, ни широты.

«Петр Тизенгаузен, молодой дворянин из мелкопоместных, был с придурью». С кем такого не бывает в отрочестве? Ведь заняться-то в поместье у батеньки особо и нечем. Потому юный Петр и развлекал себя то рытием тоннеля к центру Земли, то изучал самозарождение мышей в грязном белье, то пробовал летать аки птица в небе. Несколько повзрослев, он переключил своё внимание на вопросы менее глобальные: «почто у девок сиськи, и как от вина шумит в голове». Папенька с маменькой, видя столь кардинальную смену интересов своего дитяти, несколько подуспокоились. Но, как оказалось, рано они радовались — годам к восемнадцати, вдоволь натешившись с девками и напившись вина, задумал отрок податься в пираты.

Из под пера автора вышла по настоящему смешная история, не лишенная, однако, весьма глубоких наблюдений о сущности русского характера и о эволюции человеческой души. Главный герой истории Петр Тизенгаузен — недоросль с придурью в начале и без пяти минут грозный капитан Блад в конце, выглядит настоящим Доном Кихотом наоборот — романтиком-пиратом на просторах Волги-матушки. В его лице пиратская романтика плотно переплетается с несколько гротескной русской действительностью, что дает на выходе удивительный результат, одновременно выглядящий и как стеб над юношеским романтизмом, и как веселое литературное хулиганство. Неподражаемый дивовский юмор, несколько грубоватый и пошловатый, но употребленный всегда к месту, является настоящей жемчужиной текста, а последняя треть рассказа, несколько смещающая акценты с безбашенного пиратского рейда по Волге, на литературные аллюзии по «Острову сокровищ» Стивенсона придает всему произведению необходимую законченность и приоткрывает неожиданный новый смысловой пласт истории.

Итог: автор создал историю взросления героя с явным абсурдистским привкусом. И, нужно сказать, она получилась на все сто. Искрометный юмор, смешаный в правильной пропорции с неглупыми мыслями и тонкими наблюдениями, дал на выходе качественный литературный продукт, способный подарить изрядную долю удовольствия при прочтении. Однозначно и настойчиво рекомендую.

5. Елена Первушина «Добро пожаловать в Трою!»

История не знает сослагательного наклонения, хотя частенько хочется помечтать на тему: «А что бы было, если бы всё произошло совсем по другому?» Вот и госпожа Первушина решила то ли переиначить историю Троянской войны, то ли пополемизировать с Гомером. Рассказ получился крохотный и это, пожалуй, единственное его достоинство, потому как ни о каком сюжете или характерах героев говорить в данном случае не приходится и всё произведение напоминает несколько разросшийся анекдот, к тому же и не особо смешной и с изрядной бородой. Завонявшийся троянский конь почему-то не вызывает улыбки, а более там и взгляду упасть не на что.

Итог: абсолютно пустая миниатюра, не несущая в себе ни капли смысла. Такие тексты, при желании, можно генерировать до бесконечности. Абсолютно бесполезная трата времени, на фоне предыдущего текста за авторством Дивова выглядит особенно ущербно. Категорически не рекомендую.

6. Тимофей Алешкин «Наполеон в России: преступление и наказание».

Ещё один экскурс на территорию альтернативной истории. На этот раз автор решил сделать весьма нетривиальное допущение: Отечественная война 1812-го года стала тем катализатором, что позволил произойти революции в России на целый век раньше. Самодержавие заодно с крепостным правом было упразднено и на территории Российской Империи появилась республика. Наполеон всё ж таки был изгнан, но сохранил за собой власть во Франции, что, в итоге изменило историю не только России, но и всей Европы.

На мой взгляд, альтернативно-историческое допущение, при всей его оригинальности, выглядит совсем неправдоподобным как с политической, так и с социальной точки зрения, потому как народ был ещё совершенно не готов к такого рода революции. Бунт, бессмысленный и беспощадный — это да, а более сложный революционный процесс — нет. Но оставим данную конструкцию на совести автора, тем более, что она играет в рассказе несколько второстепенную роль. Здесь более важным, как ни парадоксально, оказывается не то, что нам рассказывает автор, а то, как он это делает. Ведь вся история подается в виде отрывков из ненаписанных книг. Точнее из книг, которые не были написаны в нашей реальности, но увидели свет в литературной вселенной господина Алешкина. Основным цитируемым текстом, становится сочинение Льва Николаевича Толстого об Отечественной войне, то, что у нас известно под названием «Война и мир», а там, в альтвселенной, получившее название «Преступление и наказание». Альтернативный Толстой пишет альтернативный роман о войне и судьбах (правда герои у него знакомые) и благодаря этому у автора рождается новый жанр: альтернативная история мутирует в альтернативную литературу. Напоследок автор радует читателя ещё и альтернативным Маяковским.

Итог: способ подачи материала оказался столь восхитительно необычным, что напрочь заслонил всяческие литературные достоинства текста. К слову их оказалось не так уж и много, хотя и вполне достаточно для того, чтобы получить удовольствие от чтения рассказа. Вполне рекомендую.

7. Наталья Резанова «Тигры Вероны».

Мода на литературные сериалы зародилась довольно давно, но именно сейчас она расцвела буйным цветом. Нет, конечно же, и раньше писались многотомные циклы и эпопеи, но их было не так много, большая часть историй выходила отдельными романами с однозначным финалом, не предполагающим каких-либо продолжений. А ведь порою так хотелось, вопреки молчанию автора, вновь встретиться с полюбившимися героями и узнать об их дальнейшей судьбе. Так на свет начали появляться фанфики. Рассказ Натальи Резановой «Тигры Вероны» и представляет собой такого рода продолжение истории о Ромео и Джульетте, рассказанной великим Шекспиром. Вот только речь в нём, по причине смерти главных героев шекспировской трагедии, пойдет о второстепенных персонажах, которые после разыгравшейся тогда драмы успели прожить длинную и наполненную различными событиями жизнь.

Декорации к этой истории автор выстроила с особой тщательностью, показав читателям весьма подробную и правдоподобную картину раздираемой постоянными войнами Италии времен позднего Средневековья. Может быть эта тщательность даже слегка излишняя, потому как поначалу, от обилия итальянских имен, с трудом разбираешь о ком идет речь. Судьбы двух представителей враждовавших с давних пор кланов Монтекки и Капелли вновь пересеклись. Угли вражды, много лет тлевшие, вновь вспыхнули и опять пролилась кровь. Но теперь события начали приобретать более глобальный размах — автор повествует о захвате города, заложников, битве отрядов наемников, жестокости, подлости и предательстве. Подано это всё весьма реалистично и описано с изрядной долей мастерства. Но главной изюминкой всего текста является финал, неожиданный, невероятный, но вполне оптимистичный и вселяющий веру в торжество разума.

Итог: очень приятный исторический рассказ, который, если честно, не имеет к фантастическому жанру никакого отношения. Потому у любителей истории он вызовет лишь положительные чувства, а у ждущих чудес и чего-нибудь невероятного — разочарование. Потому как — не дождутся.

8. Даниэль Клугер «Дело о двойном убийстве».

Многие произведения, особенно имеющие несколько смысловых пластов, можно трактовать по-разному, по желанию делая акцент на тех или иных аспектах текста. Подобным образом и потупил автор этого эссе. Взяв за основу мысль о том, что главный герой «Преступления и наказания» Раскольников, будучи натурой невротичной и даже психопатологичной, никого на самом деле не убивал, а всего лишь взял на себя вину за чье-то преступление. Вот поиском этого неизвестного преступника и занимается автор, пытаясь проанализировать текст этого романа.

Рассуждения его относительно личности и мотивов Раскольникова выглядят довольно логичными, но всё что касается попыток определить истинного убийцу оказывается настолько притянутым за уши, что вызывает лишь недоумение. Здесь аргументация его подводит и, как часто бывает в таких случаях, вместо приведения доказательств своей теории, автор начинает заниматься словоблудием. Весь этот текст более всего мне напомнил одну старую передачу, ведущие которой доказывали, что Ленин — гриб.

Итог: не пойму, каким боком это сочинение затесалось в сборник. Оно больше подходит для какого-нибудь литературоведческого издания. Не рекомендую.

9. Виктор Точинов, Надежда Штайн «Пляшущие человечки».

Мода на осовременивание литературных сюжетов насчитывает уже не одну сотню лет. Особо удачные авторские находки кочуют из произведения в произведение до сих пор, постоянно «мутируя» и изменяясь в угоду авторской задумке или отражая приметы времени. Вот и авторы этого рассказа решили позаимствовать часть сюжетных ходов и даже название из классической детективной истории сэра Артура Конана Дойла.

Сотрудникам детективного агенства «Бейкер-стрит, 221», Кеннеди и Элизабет Блэкмор привалило очередное дело. Однажды к ним в офис заглянул некий средней руки писатель, представившийся как Эндрю-Исмаил Нарий-Шах. Он предложил детективам разгадать смысл некого шифрованного послания, адресованного его жене. Как рассказал посетитель, его супруга периодически получала подобные письма по электронной почте, но никогда не объясняла мужу их смысл. За вознаграждение в тысячу долларов Кеннеди взялся за сутки расколоть этот шифр.

Эту историю с большущей натяжкой можно отнести к фантастическому жанру. Если не считать упоминаемого в тексте «Икс-скаута», вмонтированного в дверную ручку прибора для снятия дактилоскопической информации, то других фантастических примет здесь нет. Да и на детектив текст тоже не особо тянет, хотя формальные признаки такового и присутствуют. Изначально эта история была третьей частью небольшого пародийного цикла, основанного на сериале «Секретные материалы». Соответственно Кеннеди и Блэкмор звали несколько иначе. Немного переделав текст, авторы адаптировали его под формат сборника. Рассказ от этого не стал лучше и как был, так и остался всего лишь шуткой, литературным анекдотом, эксплуатирующим популярный сюжет.

Итог: ничем не выдающийся образец юмористической пародии, которая дает возможность улыбнуться и не нагружает мозг излишней информацией. Чисто развлекательный текст.

10. Наталья Резанова «HE IS GONE».

Создателей фанфиков можно условно подразделить на две большие категории: любителей писать продолжения, дабы подольше не расставаться с любимым героем, и любителей показать, что «не так всё было», а автор ошибся, когда решил показать события именно в таком ключе. Госпожа Резанова, взяв за основу сюжет шекспировского «Гамлета», явно решила пойти по второму пути и показать «Истинную Подоплеку Событий».

Прожив долгую, насыщенную событиями жизнь, многим хочется оглянуться назад и окинуть внимательным взглядом пройденный путь. Всё ли было сделано правильно, можно ли было что-нибудь исправить или поступить иначе, чтобы избежать совершенных ошибок? Вот и главный герой рассказа вспоминает о прожитых годах и сделанных делах, рассказывая читателю о своей жизни и о жизни тех людей, которые его окружали.

Для правильного восприятия этого рассказа читатель должен быть знаком с сюжетом оригинального «Гамлета», за авторством Уильяма «Наше Всё» Шекспира. Но в современной массовой культуре история принца датского пользуется гораздо меньшей популярностью, чем, к примеру, «Ромео и Джульетта», поэтому неподготовленный читатель (а таких, к сожалению, очень и очень много) довольно быстро потеряется в череде описываемых событий. Этому в немалой степени поспособствует и весьма скомканная и сумбурная манера изложения, обусловленная малым объемом текста, в который пришлось вместить все события шекспировской пьесы. Человеку же знающему будет весьма занятно взглянуть на «Гамлета» под новым углом и узнать скрытые причины давно известных событий.

Итог: весьма неоднозначная вещь, в которой отличная идея так и не получила достойного воплощения, что не может не огорчать. Жаль, что автору художественная составляющая не далась так же хорошо, как событийная.

11. Елена Викман «Кровавая мантия девицы Дередере».

Кровавая мантия будет сиять сквозь пласты почвы и слои костей, сквозь горы мусора и черепов, сквозь грубую ткань времени...

Это сейчас Великобритания довольно тихое и комфортное место, а были времена, когда на Британских островах не утихали войны и восстания, плелись злодейские заговоры и словно от чумы гибли знатные наследники. То были времена лжи, крови и боли, и никто — будь ты простолюдин или знатный господин — не был в безопасности. Трудно было тогда прожить жизнь и не замарать руки в крови. И всё же находились отдельные личности, выделявшиеся среди других своей честью и благородством. Одним таким редким исключением из правила был тан Макбесад, и надо ж такому случиться, что именно он стал жертвой страшного заклятья кровавой мантии.

И вновь пьеса Шекспира вдохновила автора на создание этого произведения. На сей раз — «Макбет». Госпожа Викман, в отличие от написавшей предыдущий рассказ госпожи Резановой, не стремилась объять необъятное и уместить весь сюжет шекспировской трагедии в тесные рамки своей истории. Она потупила гораздо логичнее и сосредоточила своё внимание лишь на её начале, постаравшись взглянуть пошире на каноничный сюжет и сделать своих героев максимально правдоподобными и живыми. Это пошло рассказу только на пользу, причем, для получения удовольствия от чтения сюжет пьесы знать совершенно не обязательно, хотя и желательно — все ключевые моменты получают объяснение в тексте. Макбет выступает в истории случайной жертвой, которая всего лишь подвернулась под руку молодой ведьме.

Итог: сочные и яркие образы ведьм напрочь затмили трагический образ главной жертвы их чар. История «сдачи дипломной работы» ведьмой-девицей Дередере вышла весьма интересной и увлекательной. Прочитал с удовольствием и на одном дыхании, чего и вам желаю.

12. Далия Трускиновская «Графиня Монте-Кристо».

Третий подряд фанфик, но кардинально не похожий на первых два и вообще выделяющийся из общей массы фанфикшена оригинальнейшей формой подачи авторского материала. По сути, госпожа Трускиновская написала продолжение популярного романа Александра Дюма «Граф Монте-Кристо», а де-факто читатели получили развернутую журнальную рецензию на якобы написанное произведение с частичным пересказом сюжета и журналистским расследованием в довесок. Рецензия эта якобы опубликована в журнале «Отечественные записки» за 1853-ий год.

Написанный стилизованным под прозу того времени языком текст, являясь якобы рецензией, рассказывает о Гайде, дочери Али, паши Тебелинского, которая в финале романа Дюма стала супругой графа Монте-Кристо. Она, решив узнать о судьбе своих, оставшихся в Греции, близких, выясняет совершенно неожиданные подробности, выставляющие её супруга в несколько неприглядном свете. Желая полностью во всём разобраться, она обращается к Максимилиану Моррель и его супруге Валентине, тем людям, которым граф оставил свои сокровища на острове Монте-Кристо. В дальнейшем истины заставляют Гайде сотоварищи изрядно поколесить по свету, чтоб, в итоге, оказаться на территории Российской Империи. Пересказ сюжета романа в псевдорецензии тесно переплетается с реальными историческими событиями, легшими в основу романа Дюма, а так же с размышлениями рецензента на эту тему. Ближе к финалу рецензия уже превращается в хронику якобы реального журналистского расследования, предпринятого корреспондентом одной из французских газет с целью выяснить реальное авторство «Графини Монте-Кристо».

Итог: если честно, то у меня сложилось двойственное отношение к этому рассказу. С одной стороны — автор с большой выдумкой подошла к выбору формы подачи материала. С другой — именно чтение этого материала и вызвало отторжение. Дело даже не столько в нарочито старомодной манере изложения, сколько в крайней занудности. Небольшой, в общем-то, текст читался через силу на протяжении нескольких дней — мне было просто не интересно следить за развитием сюжета. В свете всего вышесказанного рекомендовать не буду — текст строго на любителя.

13. Елена Первушина «Доброе утро, последний герой!»

Наверное многие читатели очень хорошо помнят, как ещё во времена правления Михаила Горбачева нашу страну наряду с перестройкой, гластностью и борьбой с алкоголизмом захлестнула волна мистики и э-э-э... НЛОстики. Каждый третий с жаром рассказывал всем, кто имел неосторожность согласиться выслушать, о своем опыте общения с духами, привидениями и прочими чупакабрами, а каждый второй, буквально тряся собеседника за грудки, с трепетом поведывал о том, как он видел (да-да, так же ясно видел как тебя, ё-моё) НЛО, общался с пришельцами, а они его в благодарность возили на своей тарелке пить чай на кольцах Сатурна. И если собеседник вызывал особое доверие, то бонусом следовал ещё и рассказ о том, как те самые зеленые человечки проводили над ним родимым разного рода эксперименты, подробности которых «контактер» как правило стыдливо умалчивал. Разного рода бульварные листки были полны откровений в стиле: «Я забеременела от посланца Альфа Центавра» и «Инопланетяне виновны в дефиците табачной продукции в Читинской области». Градус идиотизма, конечно же, от издания к изданию варьировался, но и такие в целом трезвомыслящие журналы, как «Техника молодежи» и «Наука и жизнь» не остались в стороне от всеобщего поветрия. Теперь, по прошествии многих лет, всё это воспринимается с скорее с улыбкой, чем с серьезной миной. Вот и автор этого рассказа решила отдать дань той великой истерии.

Тема инопланетных визитов на матушку-Землю поднималась в фантастике не раз и даже не два. Подзаездили её, если честно, изрядно, поэтому госпожа Первушина решила не изобретать велосипед и пойти уже давно протореной до неё дорожкой. О большей части событий читатель узнает от некой Саманты — инопланетянши, вынужденой провести детство на Земле, но теперь вернувшейся в милое сердцу Галактическое Сообщество и даже уже заседающей в Галактическом Сенате. Ностальгия по детским годам вновь приводит её в окрестности этой отсталой планеты, которая уже давно для всей Галактики стала объектом для разного рода шуток и розыгрышей. Вот и на этот раз она воочию наблюдает, как неизвестное НЛО развлекается тем, что на чистейшем галактическом пишет на земных полях: «Земляне — Бахларопы» (гадкие песчаные черви с Татуина). В её возмущенном инопланетном мозгу рождается гневный вопрос: «Доколе?» — и она решает таки вывести жесткосердных пришельцев на чистую воду и раскрыть землянам глаза на истинное положение вещей. Но способ для достижения своей цели она почему-то выбирает наидебильнейший.

Сказать, что рассказ мне не понравился, это ничего не сказать. Написано настолько бездарно, плоско, не смешно и бессмысленно, что хочется просто выть. Немного смысла текст обрел лишь после того, как я узнал, что бедный мальчик, ставший объектом эксперимента Саманты — это молодой Фокс Малдер. Сам бы ни в жисть не догадался. Можно было бы посетовать на несчастливый тринадцатый номер, под которым рассказ идет в сборнике, но вспоминая размещенный ранее в этом же сборнике текст «Добро пожаловать в Трою!», понимаешь, что дело не в номере, а в авторе. Даже сложно сказать, какой из рассказов хуже. К тому же совершенно не понятно, каким боком он соотносится с общей тематикой сборника. В завершении хотелось бы ещё упомянуть о том, что в этой истории присутствует Лея Органа. Такие вот пироги.

Итог: ужасный кошмар и кошмарный ужас в одном флаконе. После этого рассказа очень хочется как-нибудь заработать себе краткосрочную амнезию, дабы стереть из памяти любые воспоминания об этом «шедевре». Категорически не рекомендую. Обходите стороной, перелистывайте при чтении сборника.

14. Виктор Точинов «Муха-цокотуха».

Все мы в детстве читали сказки. Было их несметное множество: коротких и длинных, веселых и грустных, в стихах и прозе. И эти сказочные сюжеты, впечатавшись в юный мозг, остались с нами навсегда. Но мы повзрослели и сказки остались в нашей памяти лишь как воспоминание о детстве. Вот только некоторых сказочные сюжеты так и не отпустили из своих волшебных объятий, они лишь выросли вместе со своими хозяевами. Выросли, чтобы вдруг нежданно-негаданно проявиться, подчас мутировав до неузнаваемости. Одним из таких «сказочных мутантов» и стал этот рассказ, своеобразная история о Тане Мухиной, что любила, но так и не вышла замуж.

Если бы Таня знала, как закончится этот день она бы ни за что на свете не пошла на это свидание. Да, Толик Комаров парень весьма симпатичный, студент, опять же — все одноклассницы обзавидуются тому, что она со студентом крутит... Но всё равно бы не пошла, даже за все деньги мира. Только Таня конечно же и представить себе не могла столь драматичного развития событий. И ведь ничего же не предвещало. Дались ей это евроцентики, ведь известно, что любопытство с кошкой сделало, но захотелось загадки, романтики — вот и получила сполна первого и абсолютный ноль второго.

Господин Точинов на базисе знаменитой «Мухи-цокотухи» Чуковского взял и соорудил настоящий хоррор с беззащитной жертвой, ужасными монстрами и отважным защитником. Сюжет получился не банальный, с весьма оригинальными ходами и нетривиальным, переворачивающим всё с ног на голову, финалом. На протяжении всего рассказа сохраняется интрига и то, что сперва кажется кульминацией, оказывается лишь промежуточными цветочками, а ягодки, как водится, ещё впереди. Высокий динамизм вкупе с небольшим объемом позволяют буквально проглотить текст за один приём, не переводя дыхание.

Итог: ярко, оригинально, жутьненько. Знакомство с постмодернистской игрой не вызвало отторжения и оставило после себя приятное послевкусие. Если в свете содержания рассказа так говорить уместно. Вполне рекомендую.

15. Лилия Трунова «Враги».

Существует теория, что каждый наш выбор порождает новую вселенную. То есть существует, к примеру, вселенная, где сантехник Потапов, закончив работу, взял вместо денег поллитру, но в момент решения «брать или не брать» появляется новая вселенная — та, где он отказался. Хотя, конечно же, по трезвому размышлению, отказаться он просто не мог, но всё таки... не будем забывать, что это просто пример. Так что, следуя этой теории, каждый человек на Земле, просто живя и ни о чём таком не задумываясь, подобно Богу плодит бессчетные параллельные миры, которые изначально практически не отличимы друг от друга. Но чем дольше развивается такая вселенная, чем дальше она находится от точки бифуркации, тем отличий становится больше. Видимо руководствуясь такой логикой госпожа Трунова и решила поведать читателям об одной очень специфичной альтернативной реальности, где спецагенты Фокс Малдер и Дана Скалли почему-то из напарников вдруг превратились в противников.

Описывать сюжет этого рассказа — дело неблагодарное, потому как он весьма банален и убог: сидящая у постели больного Скалли получает срочный вызов от коллег — серийный убийци и мегаломаньяк Фокс Малдер сотоварищи захватили заложников и удерживают их с неизвестной целью в здании, которое со всех сторон обложили сотрудники ФБР и полиция. Агент Скалли тут же выезжает. Далее следуют два разговора: короткий с коллегой и длинный с Малдером (по телефону), — и финал. Вот, собственно, и всё. Причем финал меня настолько удивил, что я сначала подумал, что тут какой-то брак в тексте и на самом деле это ещё не конец. Даже полез в интернет с целью найти там этот текст и сравнить концовки. Оказалось, что и там всё точно так же. Я в полном шоке и недоумении. Что это было? У автора чернила в ручке закончились или свет неожиданно выключили, а потом она решила, что дальше писать просто лень? Это же просто издевательство какое-то!

Итог: до прочтения «Врагов» я искренне считал, что почетное первое с конца место займет Елена Первушина, но я сильно ошибался — нашелся более худший текст. Не понимаю не только того, как такое попало в этот сборник, но и того как оно вообще просочилось на бумагу. Если это печатают, то надо послать в издательство школьные сочинения моего сына четвероклассника — их, по логике вещей, оторвут с руками. И последнее: при чём тут тема сборника и Скалли и Малдер? Они же не литературные герои, а герои телесериала. Видимо составители сборника здорово задолжали госпоже Труновой и решили хоть как-то отработать долг. Других причин появления этого на бумаге я представить себе не могу.

16. Виктор Точинов «Ночь накануне юбилея Санкт-Петербурга».

В последнее время большую популярность завоевала точка зрения, гласящая, что историю творят не короли-президенты-герои-бэтмены и даже не победители, а люди с ручкой и бумагой или с монитором и клавиатурой. Факты, конечно же, вещь упрямая, но они ничто по сравнению с умелым и правильно мотивированным «летописцем». Ведь, когда умрет последний очевидец, потомкам достанутся лишь записи о событии, а уж они могут соотноситься с действительностью совершенно произвольным образом. Так творцами реальности становятся люди пера и не только историки-хроникеры, но и обычные литераторы, пишущие художественную литературу. Такие как, к примеру, Марк Твен, поведавший всем нам с детства знакомую историю приключений Тома Сойера и Гекльберри Финна, которая, как оказалось повествует о реально живших людях, но с реальностью соотносится постольку-поскольку.

Юбилей города — это всегда праздник и праздник вдвойне, если этот город является тем местом, где ты родился и провел своё детство. И, конечно же, очень приятно, когда тебя, как знаменитого уроженца, специально приглашают на торжество, чтобы ты был главным действующим лицом на церемонии открытия памятника основателю города. А уж как хорошо, когда ты отправляешься туда в компании друга детства в шикарной каюте на великолепном пароходе, которым он владеет! Такие или похожие мысли наверное посещали Сэмюэла Клеменса, более известного под псевдонимом Марк Твен, когда он поднимался на борт корабля в компании Гека Финна вечером накануне юбилея Санкт-Петербурга. Впереди он предвкушал долгий путь по ночной реке, дым сигар, аромат вина в бокале и задушевную беседу того сорта, что бывает у двух давно не видевшихся друзей. Отчасти всё так и получилось, вот только беседа оказалась совсем не той, на которую он рассчитывал, хотя и вышла она явно задушевной — за душу взяла так, что в какой-то момент очень захотелось, чтобы её и вовсе не было.

Автор использовал очень интересный и нестандартный способ конструирования текста: вместо того, чтобы переписать в том или ином ключе базовый текст «Приключений Тома Сойера», он решил показать, что «не так всё было» весьма оригинальным способом. Плывя на пароходе, Сэмюэл и Гек вспоминают прошлое и хозяин парохода рассказывает писателю о том, как сложилась дальнейшая судьба их друзей детства. А судьба-то их оказывается совсем не радужной, и Финн просит Клеменса написать книгу, где у них всё будет хорошо. Именно рассказы о судьбах героев и составляют основной массив текста и они, что закономерно, производят наибольшее впечатление. От судьбы Тома и Бэкки, рассказаной в подчеркнуто простом и житейском стиле, поначалу испытываешь шок, но, как оказывается, основное блюдо автор припас для читателей напоследок. Дальнейший рассказ Гека (уже о своём уходе из Санкт-Петербурга и своей судьбе) оказывается настоящим мистическим триллером где смешались и вендетта, и любовь, и черная магия вуду, и жестокость, и самоотверженность. Рассказано это всё весьма натуралисти

Каждая сволочь должна получить в морду, и если при этом пострадаешь ты сам, то ничего тут не поделаешь.

Разговоры о том, что российская фантастика, как жанр, умирает ведутся уже давно. Мол, и автор измельчал, и идеи насквозь вторичные, и язык к литературному никакого отношения не имеет, и вообще... раньше то — о-го-го! а теперь... пшик лишь один. С широким распространением интернета и ориентацией российских издательств на местных авторов все эти теории начали стремительно подтверждаться практикой. Интернет дал великолепный шанс показать свету свои творения любому, кто мало-мальски научился складывать слова в предложения. А издательства повадились в этой мутной водичке ловить рыбку и просто в каких-то гигантских масштабах выбрасывать улов на полки книжных магазинов, зачастую совершенно пренебрегая какой-либо редактурой. Читатель, изначально обрадовавшийся насупившему было изобилию, вдруг обнаружил, что при внешнем разнообразии этикеток-обложек, выбор, по сути, свелся к выбору между анакомом и ролтоном, а деликатесы, видимо, потерялись в пути. Перенасыщение книжного рынка однотипной продукцией нового поколения отечественных фантастов у многих разборчивых читателей вызвало отторжение, спрос упал, но предложение, что самое странное, в лучшую сторону не поменялось. Единицы по-настоящему талантливых авторов утонули в мутном потоке посредственностей, обозванных громким словом «Формат». Огромное количество зарубежной качественной литературы не дошло и, видимо, никогда не дойдет до российского читателя, потому как издательству проще заплатить копейки за очередные приключения «попаданцев» или за очередные «невероятно веселые» похождения очередной мэрисью в мире сказочного гламура, чем заморачиваться с покупкой прав и переводом зарубежки. Падение спроса почему-то было решено компенсировать не улучшением качества, а подъемом цен, что совсем обвалило рынок — народ с радостью перекочевал в бесплатные сетевые библиотеки (куда и до того, между прочим, не брезговал заглядывать), оставив издателей ,наедине с кучами свежеизданной макулатуры, кричать о том, что во всех их бедах виноваты мерзкие пираты. Лишь немногие в такой ситуации отважились пойти против течения и попытались развернуть уверенно плывшую к водопаду лодку книгоиздательского бизнеса. К этим немногим, как мне показалось, относилось издательство «Снежный ком», запустившее серию «Настоящая фантастика», призванную возродить жанр научной фантастики в нашей стране. До романа Сергея Герасимова я прочел всего два произведения, вышедших в этой серии, и оба показались мне вполне заслуживающими внимания, более того, «2048» вообще очаровал меня. За «Сострадание к врагу» я брался с любопытством и планировал провести несколько приятных вечеров в обществе этого романа. Как бы не так...

Космос велик. Нет, не так. Космос ВЕЛИК, даже не просто ВЕЛИК, а необъятен. Человек по сравнению с ним не тянет даже на песчинку рядом с Эверестом. Но человек, в отличие от песчинки, посмел попытаться покорить его. Первые его попытки у Космоса могли вызвать лишь снисходительную улыбку — человечество, начав с Гагарина, ещё очень долго копошилось в пределах лунной орбиты и не помышляло выйти за её пределы. Но время шло, технологии совершенствовались, и люди стали отлетать от своего уютного голубого шарика на всё большее и большее расстояние, постепенно распространившись по всей Солнечной системе, а с изобретением гиперпривода и за её пределы. Но и это Космос, по большому счету, в серьез бы не воспринял, потому как, даже в пределах одного звездного архипелага, который люди называли Млечным путем, таких цивилизаций, освоивших межзвездные перелеты, насчитывался не один десяток, и люди на их фоне ничем особенным совершенно не выделялись. Более того, люди не сталкивались ни разу с представителями других межзвездных цивилизаций, хотя и подозревали об их существовании. Братьев по разуму удалось пока найти всего лишь на одной планете, да и те находились на более низком уровне развития, чем земляне. И всё же там, в бездонной тьме межпланетного пространства был кто-то ещё, кто-то, кто относился к земным кораблям, как к дичи, ведь примерно десять процентов судов, уходивших в дальний космос пропадало без вести. Вот и пассажирский гравилет «Гордый», совершавший рейс по гравиструнному маршруту Земля — облако Оорта, несмотря на то, что он ещё даже не успел долететь до Нептуна, ожидала такая незавидная судьба — бесследно кануть в необъятном космическом пространстве. А всё дело в том, что в двенадцати часах лета от Нептуна тяговая гравиструна РП-18 оказалась занята чужим кораблем, явно только что вышедшим из тяжелого сражения. Кораблем, которого тут никак не могло быть и который не был похож ни на один из тех, что принадлежали космофлоту Земли.

При всей моей всеядонсти и нетребовательности чтение «Сострадания...» вполне можно зачесть за умышленное причинение морального вреда. После великолепного романа «2048» знакомство с произведением господина Герасимова оказалось для меня сродни удару лицом о стену с размаху. Хотел выйти из серой окружающей действительности в яркий мир авторских фантазий, но, видимо, промахнулся мимо двери. Хотя, скорее всего, этой двери просто не было, потому как она была в данном случае совершенно не нужна — выходить оказалось некуда. Начавшийся как средненькая космоопера, роман черезвычайно быстро скатился в такой жуткий трэш, что я поневоле задался вопросом: каким образом данное произведение вообще вышло на бумаге? Какие причины двигали руководством «Снежного кома», когда они дали зеленый свет этому проекту, неужели им настолько наплевать на литературный уровень издаваемых текстов?

Что же такого ужасного наворотил автор? Чем вызвал такую реакцию? С самых первых строк меня неприятно поразил тот убогий язык, которым была изложена эта история. Построением фраз роман напомнил мне мою собственную графомань, которую я генерировал в возрасте тринадцати-четырнадцати лет, под впечатлением от начавшей выходить в то время фантастики и гнусаво переведенных видеофильмов в конце восьмидесятых — начале девяностых заполонивших видеосалоны. Совершенно не ожидал встретить такое через многие годы, причем официально изданное. А каковы диалоги, тут автор меня явно переплюнул, вот, например:

«Вскоре она встретила знакомого:

- О, привет! — сказал знакомый. — Такая женщина и без мужчины! Что ты здесь делаешь?

- Решила слетать к дантисту.

- А у нас нет дантиста».

Или вот:

»- Что это?

- Это мы.

- Но это всего лишь кости!

- Мы давно умерли, — согласился шарик. — Сейчас мы спим здесь. Это наши кости.

- А мальчики и девочки спят раздельно? — спросил Кеша. — А взрослые и дети? Вы разговариваете между собой? У вас есть устное народное творчество? Сколько вас?»

»- Сколько до ближайшей звезды?

- Сейчас уточню. Извиняюсь за выражение, но шестьсот световых лет».

Впрочем, основной текст старается не уступить диалогам ни в чём: «Бледный юноша собирал цветы. Он выглядел хрупким, нездоровым и странным, словно подборка стихов в школьной хрестоматии» — какого сравнение, а? «Эти существа являлись животными только наполовину. Или даже на четверть» — то есть автор сам не уверен в том, о чём рассказывает? «Большинство домов здесь были полуразрушены, у некоторых вывалились стены...» — это как, откуда вывалились, из-под крыши? Хотя, в принципе, язык произведения вполне гармонирует с его содержанием. Герои книги отважно приключаются аж в трех «экзотических» дальних мирах, мужественно преодолевают невзгоды, побеждают непобедимых соперников, хотя чаще всего автор просто пускает их в расход, умертвляя их каким-нибудь оригинальным с его точки зрения способом. Противники у экипажа «Гордого» получились все как на подбор смертоносные и, по уверениям автора, совершенно неуязвимые. Вот как господин Герасимов описывает главного злыдня романа — Бойда: «Он вечен. Он не стареет и восстанавливается после любой травмы. Его можно пропустить через мясорубку, а через несколько минут он снова будет целым. В его тело вложены очень сложные технологии. К сожалению, эти технологии утеряны тысячи лет назад. Его нельзя убить, не зная ключа. Но этого ключа не знает никто во вселенной. Даже он сам». Остальные ему подстать. Но земляне не были бы землянами, если бы не смогли, несмотря на общую хилость и неприспособленность, несмотря ни на что и вопреки всему из последних сил показать всем супостатам места зимовки раков: «Ваша раса слишком слаба, чтобы хорошо служить. В галактике есть расы могучих и покорных существ, они очень хороши. Землян обычно уничтожают на месте, без возни. Немного мучений и быстрая смерть». Все эти телодвижения осуществляются на фоне полного недостатка оригинальных идей и четких мыслей. Причем чем дальше знакомишься с героями, тем чаще тебя начинает преследовать мысль, что в будущем у землян, видимо, резко понизится коэффициент интеллекта, потому как все герои романе идиоты и лица приравненные к ним. Даже инопланетный робот-убийца — и тот дебил: «Он запрокинул голову и залился идиотическим смехом». Вызывает удивление аннотация к книге, где бедным глупеньким Буратино, то есть читателям, обещают настоящую качественную научную фантастику и просто море научных идей и уникальных авторских находок. Да-а-а, находки действительно уникальные: «Цветы Рикки были прекрасны и никогда не повторялись. Здесь были миллиарды разных видов. Если вы нашли определенный цветок на полянке, то можете быть уверены, что больше нигде на планете этот цветок не встречается» — а как же они размножаются, неужели исключительно вегетативно? Хотя если других таких нет, то это означает, что они или вообще не размножаются, или сильно мутируют при размножении? «Мы имеем лишь единственный режим перехода: тот, что рассчитан на кривизну околопланетной орбиты» — а что, кроме авторского произвола, мешает иметь на космическом корабле расчеты других режимов перехода — вдруг ЧП какое или непредвиденные обстоятельства нахлынут? «Это строннер. Нижняя голова для питания, дыхания и спаривания. Верхняя — для управления телом». Голова для СПАРИВАНИЯ? Это как? Гусары, молчать!!! «Там нет ничего, кроме пустоты и вакуумных червей. Эти создания сами состоят из пустоты, и каждый из них в миллионы километров длиной. Они там просто кишат. Они обитают только в межгалактическом пространстве, потому что здесь для них слишком мало пустоты» — ага, ага, такие пустотные монстры, страшно опасные, но состоящие из пустоты — вакуума тобишь, наверно засасывают насмерть.

«В небе, пока ещё беззвездном, кружила быстрая стая светящихся птиц.

- Стрейфусы, ночные хищники, — сказала Йец, — они светятся, чтобы быть невидимыми на фоне звезд» — я, наверное, что-то не понимаю, но как светящийся движущийся объект может быть незаметым на фоне неподвижных огоньков?

И такой маразм практически не прекращаясь летит со страниц книги в читательский мозг от начала и до самого финала, слегка оттеняемый героями, безжизненными и плоскими, отличашимися друг от друга только именами. Они даже разговаривают все на один и тот же манер, разделяясь лишь на тошнотворных отрицательных и рвотных положительных. «В галактике миллионы хорошо обжитых планет. На каждой — миллиарды разумных существ. Когда я думаю, сколько раз они, например, целовались, или стояли вот так, как стоим мы, мне просто становится тошно. Но, с другой стороны, когда я об этом не думаю, мне кажется, что мы единственные, и всего этого никогда не происходило. Может быть, мне нужно поменьше думать?» — куда уж меньше!

Но это ещё не всё, потому как то, что осталось в этом образце дурновкусия после всего вышеперечисленного наводит на мысли, что редактор выпускавший этот текст в него даже не заглядывал. Иначе как объяснить следующие перлы? «После этого он вдруг увидел голую девушку, стоявшую под душем, и пытавшуюся вколоть себе дозу наркотиков» — где логика? Автор хоть чуть-чуть задумывался над тем, что он писал? Кто колется ПОД ДУШЕМ? «Они росли примерно со скоростью минутной стрелки, или даже чуть быстрее» — это что ж за скорость такая?

» — Есть столько вещей, которых я так давно не делала. Например, я одиннадцать лет не надевала ту одежду, которая мне нравится. Ты можешь представить, что это значит для женщины?

- Нет, — признался Денисов, — не могу»- и я не могу.

Плюс сюда прилагается суперубийца-робот, живо напомнивший Т-1000 из второй части «Терминатора», во время пребывания на безымянной планете умудрившийся стать причиной беременности своей жертвы. И напоследок: «Они убили Гурвица!» — они убили Кенни!!!

Итог: автор «Сострадания к врагу» написал свою книгу совершенно без сострадания к читателям, без умных мыслей, без нормальных героев, без внятного сюжета, без всяческой логики и без знания русского языка. Зато в тексте полно нелепых персонажей, неадекватных поступков и неудобоваримых ходов. Если бы это всё было сдобрено каким-никаким юмором с иронией или сатирой, то весь этот бардак можно было списать на язвительную пародию на штампы космооперы, но автор преподносит всё происходящее с крайне серьезной миной. Если вам нравятся бредовые сюжеты о похождениях космических идиотов, написанные языком сочинений начальной школы, то постарайтесь не пропустить сие творение. Если всё это вам не по душе — даже не подходите к данному тексту. Крайне не рекомендую. Ужос-ужос. Прямо и не знаю, читать ли ещё что-нибудь из «Настоящей фантастики» или там остальное тоже такое же «настоящее»?

- Почему эта башня лучше сохранилась, чем прочие? — удивился он.

Побледневшая Лисса, вся дрожа, перехватила его руку.

- Не спрашивай об этом! — прошептала она торопливо. — Не смотри, не смей даже думать о ней!

Хайборийский мир всегда был местом неспокойным, то соседи друг на друга войной пойдут, то разбойники набегут неведомо откуда, то придворные властолюбцы свару затеют, а то какой колдун непотребства учинять вздумает. Поэтому нужно постоянно держать ухо востро. Зато человеку, хорошо владеющему мечом, копьем, луком или, на худой конец, моргенштерном там каким, или топором, всегда найдется подходящая работенка как у осаждающих-набегающих, так и у обороняющихся-отбивающихся. Естественно Конан, как большой специалист в деле умерщвления и членовредительства, никогда не мог пожаловаться на отсутствие вакансий: крепкие руки и добрый меч нужны были всегда. Однажды поступил он на военную службу в армию Аргоса, затеявшего как раз в то время, при поддержке со стороны Кофа, войну со Стигией. Сначала он оказался на борту корабля в составе армады, разгромившей стигийский флот, а затем, когда армия высадилась на берег, двинулся вместе с ней вглубь стигийской территории на соединение с кофийской армией, которая должна была вторгнуться в Стигию с севера. Но тут выяснилось, что кофийцы заключили со стигийцами сепаратный мир и аргосская армия оказалась зажата между двумя стигийскими, что вскорости обернулось для неё жесточайшим разгромом. Немногие уцелевшие разбежались по окрестностям, Конан и ещё несколько человек, преследуемые по пятам стигийцами отправились на юг, в пустыни Куша.

Различные затерянные города, полные загадок и зловещих тайн, очевидно были в приключенческой литературе первой трети двадцатого века весьма модным трендом. Их было так много, что порой казалось, что всё малоизученное пространство земной суши забито затерянными городами, которые просто ждут-недождутся, когда же их найдут. Население они, как правило, имели агрессивное и туповатое, иногда, по желанию автора, комплектовались монстрами. Но тут же обязательно должен был находиться и бонус, ради которого и стоило вторгнуться в пределы затерянного города, надавать пинков аборигенам и пообломать рога местному Минотавру. В качестве бонуса чаще всего фигурировали или несметные сокровища, или разной степени смазливости человеческие самочки, как правило тоже не отличавшиеся особым интеллектом. Соответственно сокровища нужно было обязательно изъять у местного населения, а самочек во что бы то ни стало спасти от их девственности.

В «Барабанах Томбалку» авторы вывели образ несколько нестандартного затерянного города, названного ими Газалем. Сокровищ в нём нет (по крайней мере о них никак не упоминается), самочка встречается на подходах и сама приводит героя в Газаль, который, как выясняется, населяют, мягко говоря, не гении мысли. Монстр присутствует, но тоже не простой. Да и приключения в этом городе являются не традиционной кульминацией истории, а её началом. Продолжение же сюжета развивается совершенно в другом месте. Интересно, так же, что в первой половине текста Конан не появляется собственной персоной — главным действующим лицом здесь является аквилонец Эмерик, вместе с киммерийцем спасшийся от стигийцев, но затем потерявший Конана. Именно он приключается в затерянном в песках Газале, а варвар появляется в тексте лишь во второй его половине. Зато, как выясняется, Конан до того, как занять трон Аквилонии, успевает посидеть месяц на другом троне, став сокоролем Томбалку. Так что именно здесь варвар устроил себе генеральную репетицию будущего многолетнего царствования.

Итог: показательный пример того, как совершенно стандартный набор штампов может послужить для создания весьма оригинального текста. Хотя, если честно, оригинальности следовало бы добавить ещё, а так получилась всё ж таки довольно стандартная история об очередных приключениях Конана, на этот раз в пустыне.

Только человек, чей взгляд на мир не скован рамочками ближних целей, способен заметить то, чего не замечают другие.

Как единодушно заявляли школьные учебники советской поры: «Труд сделал из обезьяны человека». Сейчас с этой аксиомой прошлого соглашаться стало не модно, на смену ей было выдвинуто несколько новых теорий, но, если присмотреться, в этом высказывании всё же присутствует рациональное зерно. Если с главенствующей ролью труда в ответственном деле перестройки примата в гоминида можно ещё не согласиться, то оспаривать его центральную роль в формировании человеческой цивилизации просто бессмысленно. Именно попытки первобытного человека приспособиться к любым условиям существования, помноженные на изобретение приспособлений, позволяющих уверенно противостоять любым хищникам, позволили человеку ступить на долгий и тяжелый путь прогресса. Переход от кочевого образа жизни охотника-собирателя к образу жизни оседлого землепашца позволил резко улучшить продовольственное положение и вывести историю человеческой цивилизации на новый виток. И так продолжается по сей день — новые технологии вызывают изменения в обществе, а изменившееся общество создает новые технологии, меняющие его подчас до неузнаваемости. Особенно этот процесс стал заметен в последнее время, когда технический и научный прогресс достигли столь больших высот, что общество просто перестало поспевать за неуклонно и фактически молниеносно меняющимся техноландшафтом. Нет никаких предпосылок к тому, что существующая тенденция прекратит своё существование, напротив, скорее всего разрыв между технологиями и обществом со временем ещё более увеличится и как это повлияет на цивилизацию, каким станет человечество через каких-нибудь сто лет сказать будет сложно.

Неприятности — это такая вещь, которая обязательно произойдет. Рано или поздно, но они всенепременно доберутся до тебя и в тот момент, когда ты их меньше всего ожидаешь, выпрыгнут из-за спины с радостным воплем: «Ага!» Ну, или с каким-нибудь другим. Вот тогда-то ты поймешь, что влип. И единственное, на что останется тебе надеяться, так это на то, что разобраться с ними получится с наименьшими для себя любимого потерями. Вот и Муса, сын чайханщика и внук терраформщика, «четвертый год батрачивший подавальщиком в чайхане собственного отца», в тот день совершенно не ожидал никаких неприятностей — с чего бы им приключиться, если денек выдался тихим и спокойным и в этот сонный послеполуденный час из посетителей в «Горном духе» лишь завсегдатай — почтенный мулла Катбей. И всё же они не заставили себя долго ждать материализовавшись на территории чайханы в образе немолодого посетителя, седоволосого и очень сутулого, с искином в виде синего неовикторианского камзола с красными цветами на обшлагах. Изначально Муса ничего особенного относительно нового клиента даже и не заподозрил. И Шайтан (искин-фуджей уровня «ваф-спец» с функциями охранника), этот демон недоформатированный, успокоил хозяина быстренько нарыв в сети про его бриллиантовый кредит австрало-японского банка и весьма уважаемую профессию преподавателя университета Западной Гренландии, доктора тегуменологии. Волноваться, вроде бы, причин никаких не было. И тут такой облом. Но вся эта история, если честно, совсем не о Мусе, и не о чае, и даже почти не о докторе тегуменологии, а всё больше о них, родимых, о неприятностях.

Бросая взгляд из нашего двадцать первого века на фантастическо-литературный ландшафт прошедшего столетия, нетрудно заметить одну вещь: из всего множества футурологических прогнозов, касающихся жизни человечества в следующем веке, наиболее точно наша действительность угадывается в творчестве авторов, разрабатывавших направление, которое позже получило название киберпанк. Именно Гибсон-Стерлинг-Рюкер сотоварищи смогли усмотреть среди всего богатства доступных вариантов тот самый, единственно верный вариант, что определил грядущие тенденции развития человеческой цивилизации. Киберпанк умер и, одновременно, стал живее всех живых. Мы, живущие здесь и сейчас, можем заметить, что всё больше черт присущих этому стилю проявляется в нашей объективной действительности. Корпорации с каждым годом становятся всё транснациональней и транснациональней, интернет занимает в нашей жизни всё больше и больше места, средства для изменения сознания становятся всё разнообразнее и доступнее, появляются первые киберимплантанты, в генлабораториях рождаются удивительные химеры и прочее, и прочее, и прочее... Будущее из фантастических книжек, не спрашивая нас с вами, взяло и насупило. Ближайшая перспектива видится сейчас весьма отчетливо, но вот о том, в каком направлении дальше пойдет прогресс (в том, что предрекали киберпанки или в каком другом) пока остается лишь гадать. Один из стопроцентно канонично-киберпанковских путей развития мира рисует в романе «2048» Алексей Андреев, написавший его под псевдонимом Мерси Шелли.

Технологии изменили мир до неузнаваемости: в морях и океанах выросли новые коралловые континенты, люди вырастили себе жабры и взялись за освоение подводных пространств, космос тоже постепенно обживается, создание биотеслы открыло для людей воздушное пространство, а повсеместное использование искинов буквально изменило саму природу человека, создав настоящий симбиоз искусственного и естественного разумов. Долго, на протяжении столетий, взращиваемые общественные и культурные институты снесло волной научно-технического прогресса, а на их обломках возникло новое общество, оперирующее новыми понятиями и придерживающееся новых жизненных ценностей. Прошлое же сплелось в причудливый микс, где старые понятия, зачастую странно видоизменяясь, стали базисом для новых обычаев: «Да и он проникся к ней симпатией. На прощанье даже подарил расписное яйцо из пищевого пластика, предварительно объяснив свою народную традицию — дарить такие яйца самым близким людям на День космонавтики, который в Святороссии называют «Пасхой». Это было так трогательно — узнать, что русские тоже почитают Покемона-Пришельца, любимого героя её детских игр!» В этом чудном новом мире человек уже перестал чувствовать себя просто венцом природы, он теперь стал бережно опекаемым венцом природы, ведь искинизация всего и вся привела к тому, что образовался своеобразный машинно-биологический симбиоз, где персональный искин взял на себя функции защитника, секретаря, дворецкого, альтер-эго или даже превратился в цифровой аналог дуэньи. Естественная природа, как и естественная погода, стали всего лишь историческими понятиями: дожди теперь идут строго по расписанию и бывают не только обычными, но и санитарными, а «дикие биорги, как ни крути — миф». Вот в таком вот мире, который день ото дня становится всё страньше и страньше, и проживала троица главных героев этого романа.

Каждый из главных героев — это личность, с одной стороны неординарная, а с другой — вполне типичная и как нельзя точно характеризующая ту или иную грань человеческого бытия.

Первый — это Сол, представитель редкого белого меньшинства на коралловом континенте, известный дремастер, сочиняющий сценарий дремлей на студии знаменитого Рамакришны. Яркий представитель творческой интеллигенции, прогрессивно мыслящий, но несколько закуклившийся в своём мире. Единственное, что его по настоящему волнует, так это дремли и всё, что связано с их производством. Однажды утром, проснувшись, он осознает, что он видел дремль без дремодема и это, невозможное с его точки зрения событие, заставляет Сола предпринять ряд действий, приведших к несколько неожиданным результатам.

Второй — Басс, бывший нейрохирург, лишившийся работы из-за повсеместного распространения робохирургии. Обладатель нелегальной швейцарской хирургической руки: «Басс выпустил из безымянного пальца щупальце джека-потрошителя. В легальной модели на месте этого универсального биомаршрутизатора находился нейросшиватель(...). В новой руке мультисканер, заменяющий врачу с десяток приборов, от УЗИ до позитронно-эмиссионного топографа, переехал с ладони на ребро мизинца(...). Еще в мизинце новой модели нашлись оптическая, электромагнитная и звуковая отмычки (...). На внутренней стороне ладони остался контактный тестер — бывший мануальный энцефалограф, тонкая паутина кожных датчиков, от запястья до подушечек пальцев(...). Игломет, переделанный из иньектора, находился в указательном, как и раньше». После неудачной попытки отъема на улице персонального искина у прохожего, он, чтобы сохранить свою шкуру, соглашается на одно рисковое дельце: с кладбища «Сады Саймона» Басс должен был умыкнуть «алеф-М5», один из самых мощных искинов, который в режиме психозеркала оставлен на могиле главы Церкви Теофоники, отца Саймона. Дельце, как и можно догадаться оказалось совсем не таким простым, как казалось изначально.

Третьим главным действующим лицом романа стала Вэри — молодая шпилька, бывшая сотрудница добреля, которая выполняла экзаменационное задание в подпольной клинике реабилитации мультиперсоналов в Калькутте-Четыре, зараженной бэтчер-баньяном, индукционным паразитом, названным так из-за метода асинхронной связи, которой пользуются эти кристаллы. От результатов этого экзамена теперь зависит её будущая судьба, но Вэри даже не подозревает, насколько всё изменится после вступления её в ряды Ткачей.

Три судьбы, как три музыкальные темы, параллельно звучат на протяжении всего романа. Жизненные пути героев практически не пересекаются, но, позволяя читателю наблюдать за каждым из них, автор стремится максимально полно и подробно показать придуманный им причудливый мир будущего, потрясающий своей проработанностью и комплексностью. Множество различных мелочей, мешанина религий и сект, среди которых есть и несколько машинных, чуждые нам реалии, необыкновенно правдоподобно поданные, делают ткань романа по настоящему живой. Читая этот текст, погружаясь в его сбивающую поначалу круговерть непривычных понятий и странных терминов, которым автор не дает никаких объяснений, со временем, когда приходит осознание происходящего, начинаешь ощущать свою причастность к описываемым событиям. Когда ты начинаешь понимать, что такое все эти немецкие фармозиты, китайские ноблики с голодублерами, русские акелы и индийские эмпатроны, — вот тогда и приходит осознание всей грандиозности авторского замысла. Тема взаимопроникновения искинов в человеческий разум и человеческого разума в цифровое пространство искинов, исполненная в постмодернистском ключе, густо замешанная на смеси реальности и сна, когда совершенно не понятно, грезит герой или всё происходящее реально (привет Филипу Дику) и помноженная на специфическую подачу сюжетных линий с некоторым временным сдвигом, рождает просто феноменальный текст который засасывает тебя и не отпускает до самого финала, впрочем, весьма специфичного. Все три истории, составляющие тело романа остаются несколько незаконченными, оставляя читателю пространство, чтобы он сам, в меру своего понимания текста, смог домыслить окончание.

Кроме черезвычайно вкусных деталей и деталюшек, любовно вписанных в мир романа, автор рассыпеет по тексту целый ряд довольно ироничных, даже можно сказать ехидных, наблюдений: «Что это за поэзия, если в ней ничего не рекламируется? Она ведь для того и нужна, чтобы люди запомнили марку!», «Ещё неизвестно, как сказывается на психике новорожденных тот факт, что первым в своей жизни они видят робота с шестью щупальцами», «Никто в здравом уме не будет развивать человекообразных роботов, когда вокруг столько роботообразных людей», «Музыкальные фонтаны, способны так подпеть журчанию струи в туалете, что не хочется и останавливаться...» Кроме этого в романе упоминается биопанк версия «Карабаса-Барабаса» Чуковского, с доктором Айболитом выведенным под именем Супер-Санитара. А так же есть явный реверанс в сторону Брюса Стерлинга: «В конце концов, как верно говорилось в голопроповеди, которую Мария притащила из какой-то анималистической секты, «с крысой можно сделать всё то, что можно сделать с человеком».

Итог: настоящий деликатес, радующий душу и формой, и содержанием. Жаль, что он получил всего лишь Бронзового Икара за 2011 год, мне кажется, что роман заслуживает большего. На мой взгляд «2048» можно поставить на одну строчку с «Нейромантом» Гибсона и «Вакуумными цветами» Суэнвика. Настоятельно рекомендую для ознакомления как ценителям жанра, так и любителям умной фантастики и продуманной атмосферы.

Саломея была всегда и прибудет вовеки! Пусть сойдут с кромки земли полярные льды, пусть обратится мир во прах и заново возродятся царства земные, — всё равно будет шествовать по свету царственной походкой гордая Саломея, и будут чары её порабощать мужчин, и будут по капризу её казнить безвинных!

За свою долгую и насыщенную событиями жизнь Конан сменил уйму профессии, но все они так или иначе были связаны с оружием. Большая их часть была явно нелегальна, но, наряду с ремеслом вора, разбойника, бандита и пирата, ему представлялась возможность примерить на себя вполне легальную шкуру наемного солдата, бойца регулярной армии и даже капитана королевских гвардейцев. В крохотном государстве Хауран он как раз оказался в роли капитана гвардии королевы Тарамис. Королевство это лишь недавно обрело независимость, так что проблем в нём хватало, но решение их большей частью возлагалось на другие плечи, — гвардия же, в основном, обеспечивала личную безопасность монарха. Как варвар оказался на столь высоком посту в далекой южной стране история умалчивает. Может быть Тарамис просто хотела, чтобы её безопасность обеспечивал человек далекий от местных интриг и не повязанный никаким родством с жителями столицы и окрестностей? Может и так, может и иначе... но это, по большому счету, не важно. А важно то, что Конан не справился с возложенной на него ответственностью и не смог защитить королеву от обрушившейся на неё беды.

Говард в своих рассказах густо понамешал различных религий и богов, по большей части взятых из реальной жизни, но, как правило, причудливо измененных в угоду сюжету. В этом же рассказе одной из главных действующих лиц выведена Саломея, которая, как видно из текста, является прапрапра... бабкой той самой Саломеи, по желанию которой Иоанну Крестителю отрубили голову. В мировом искусстве и литературе в частности её образ стал нарицательным, как образ роковой женщины. Здесь же автор показал её как ведьму, порождение проклятья, давным-давно павшего на королевский род Хаурана: «До сих пор на восточных базарах наивные глупцы повторяют байки о том, как первая в нашем роду владычица сошлась с Повелителем Тьмы и понесла от него дочь, имя которой помнят и по сей день. И с тех пор раз в сто лет в асхаурийской династии появляется ребенок со зловещей отметиной. Девочка с алым полумесяцем на груди. «Каждый век да родится ведьма!» — так звучит древнее проклятие». И каждая из этих ведьм носит одно и то же имя — Саломея. Именно её визит к королеве Тарамис ввергает юное королевство в хаос и практически служит причиной того, что Конан едва-едва не встретился с Кромом в его ледяных чертогах.

Отличительной особенностью этого рассказа является то, что Конан здесь далеко не главное действующее лицо. Да и повествование ведется то от лица аквилонца Валерия, служившего в хауранской страже, то от лица немедийского философа-путешественника Астриса Оссарийского, — Конану уделено не более трети текста и все ключевые события проходят без его участия. Хотя, конечно же, те сцены, где он присутствует, получились весьма колоритными — одна сцена с распятием варвара чего стоит!

Итог: вполне традиционная героико-фэнтезийная история, в которой Конану досталась роль второго плана. Есть и приключения, и коварный заговор, и черное колдовство, и беззаветная отвага — всего по чуть-чуть, всего в меру. Рассказ вполне стоит того, чтобы с ним ознакомиться.

Выбирая меньшее зло, ты никогда не должен забывать, что всё-таки выбрал зло.

Город, как много в этом слове для человечества сплелось... Ещё на заре становления человеческой цивилизации люди озаботились защитой своего жилища от хищных зверей и не менее хищных сородичей. В пещерах всем места не хватало, да и с возникновением земледелия селиться стало выгоднее в местах равнинных, характерной особенностью которых было практически полное отсутствие пещер. А беззащитным чувствовать себя всё же никак не хотелось. Так поселения начали обзаводиться защитными стенами. Со временем поселения росли, количество жителей в них увеличивалось, как увеличивалось и количество различных ценностей, аккумулированных в ограниченном пространстве поселения, что очень часто становилось необоримым искусом для менее успешных или более воинственных соседей. Для защиты своей собственности жители строили всё более и более прочные стены, возводили целые крепости, так и возникли города — огороженные пространства. Со временем в каждом из них формировался свой особый уклад взаимоотношений жителей, а так же, зачастую, своя мифология. В современных мегаполисах место мифов прочно заняли городские легенды, став ещё одним пластом народного фольклора. Дальнейшая мифологизация городского пространства, что не удивительно, поставила себе на службу такой мощнейший источник мифов как литературу. В фантастике это выразилось в появлении такого направления, как городское фэнтези, осуществившее прямой сплав современной городской действительности, вполне знакомой каждому, с различными мистико-фэнтезийными субъектами. Большую популярность жанру обеспечил банальный эффект узнаваемости, когда читатель легко мог представить себя на месте героев произведения, потому как реалии, показанные в тексте были ему до боли знакомы — достаточно было просто выглянуть в окно. Ещё большего реализма добавляло то, что многие авторы местом действия своих историй выбирали конкретные города с их конкретными улицами, переулками, домами и дворами. Именно таким путем и пошел Сергей Лукьяненко, создавая свой популярный цикл о Дозорах.

Жил-был на свете Антон Городецкий, бросила жена, он грустил не по-детски... Э-э-э, это немного из другой оперы, но всё же первое, что приходит в голову, когда вспоминаешь про этого заслуженного Иного всея Руси. За свою пятнадцатилетнюю работу в Ночном Дозоре он во многое ввязывался и многого достиг. После полосы штормов насупил штиль, всё наконец-то устаканилось, жизнь вошла в привычную колею и теперь Антон более-менее спокойно нёс службу в Дозоре и на пару с супругой Светланой растил дочку Наденьку. Но это спокойствие было недолгим. Всё началось как всегда весьма безобидно, а вылилось в такой кошмар, что и представить страшно. И дернул же черт Гесера попросить Антона приютить у себя на несколько дней прилетевшего по делам из Нью-Йорка в Москву господина Уорнса, который, как на беду, оказался большим любителем выпить, да не в одиночку, а в компании. Четырехдневный запой организм принимающей стороны перенес стоически, однако стал требовать утреннего опохмела. Если бы не Уорнс, если бы он не пил и не спаивал Антона, то все последующие события могли бы или вообще не произойти, или начали бы развиваться по совершенно другому сценарию. Но всё совпало так, что именно Антон оказался в нужное время в нужном месте, а точнее, проводив наконец-то гостя-алкоголика, он засел в аэропортном баре дабы живительным пивом подлечить исстрадавшийся организм. Организм принял пиво как лекарство, но облегчение от него наступить не успело и виной всему оказался десятилетний жирдяй Кеша, которого мать насильно тащила через здание аэропорта к стойке регистрации. «Если дети — цветы жизни, то этот ребенок был цветущим кактусом». Кеша идти не хотел и выражал своё несогласие с матерью громким истошным ором. Но не сами громкие звуки, что так тягостно переносятся всеми похмельными гражданами, были причиной того беспокойства, что охватило Городецкого, а то, что именно орал пацан. А орал он, надо признать, интересные вещи: «Не хочу! Не хочу! Не хочу лететь! Мамочка, не надо! Мамочка, не хочу! Мамочка, самолет упадет!» Такая паника сама по себе слабо заинтересовала Антона, но просканировав ауру паренька он обнаружил, что тот довольно сильный неинициированный Иной, а самолет и вправду не должен долететь до места назначения. Из всего этого он сделал выводы, что перед ним не просто Иной, а Предсказатель или даже Пророк.

Наибольшую популярность цикл о Дозорах обрел с выходом в свет экранизации Тимуром Бекмамбетовым первой части первого романа. Через некоторое время, дабы закрепить успех, на экраны вышло продолжение, а книги про Дозоры стали сметать с полок как горячие пирожки. Хабенский бегал на экране с лампой дневного света и орал: «Всем выйти из Сумрака», а «УмаТурман» с хрипотцой пела про «треснул мир напополам». И даже я поддался на рекламные завлекухи и, до того времени практически не смотревший российские фильмы, сходил на него в кино, а затем, хотя российскую фантастику почти не употреблял, купил себе все три вышедших на тот момент романа цикла. Мои худшие ожидания не оправдались и книги оказались вполне интересными, увлекательными и, что не удивительно, гораздо более качественными, чем их киновоплощение. Последовавшая вскоре на волне успеха четвертая часть показалась мне самой слабой из всех, но и она не отбила желание при случае вернуться в мир Дозоров.

Со времени выхода «Последнего дозора» наш мир несколько изменился и, как его отражение, изменился и мир Дозоров: «В наше время даже добрые волшебники стараются выглядеть злыми». Сам Антон утратил многие иллюзии и повзрослел, как говорит бывшая ведьма Арина: «Ты... заматерел, Антон». Он порастерял былой оптимизм и укротил альтруизм, приобрел более прагматичный взгляд на мир, своё отношение к нему и своё место в нём: «Мы бюрократы, следящие за соблюдением законов, которые не нравятся нам самим. Мы собаки, которые берегут стадо от волков, но не кусают пастухов, которые делают вечерком шашлык». «Ты — не человек. Ты — Иной. Это не лучше и не хуже... это иначе. Беды и проблемы людей тебя отныне не касаются, а ты — не касаешься их». Но в месте с тем он стал больше задумываться о роли Иных в обществе, об их влиянии на развитие человеческой цивилизации и о том, что бы было, если бы магия ушла из мира и возможность черпать силу из Сумрака пропала: «Те люди, что отказываются от возможной инициации и остаются людьми, поступают, наверное, мудро. Глупо, но мудро...» Главный герой изменился, но сложившиеся обстоятельства требуют от него постоянно переступать через самого себя и решать сложные нравственные дилеммы: «Высокие чувства, благородные порывы, бесшабашная смелость, отчаянная жертвенность — это всё прекрасно. Но должна быть причина. Настоящая. Иначе все твои светлые устремления — не больше чем глупость». При чтении текста у меня постоянно возникало ощущение, что де-факто являясь главным героем, Антон в романе отнюдь не главный — уж очень похоже всё, что делал Гесер на попытки манипулирования, ведь не даром он признался в том, что дочь Ворона Надя стала Абсолютной Иной совсем не случайно и её появление часть большого плана по защите всех Иных на планете: и Светлых, и Темных. Его роль, как и роль Завулона — находиться в тени и подталкивать события в нужную для них сторону, и цель у них обоих явно одна. Причем в самом начале Гесер утверждает одно:

»- Борис Игнатьевич, вы, как я вижу, поняли, что происходит...

- Ни черта я не понял, Антон, — ответил Гесер. — Ни черта. Я даже не слышал ни о чём подобном. И это... — Он пожевал губами, подбирая подходящие слова. — Это меня пугает».

А дальнейшие события выявляют несколько другое. И не удивительно, что однажды Городецкий не выдерживает давления: «Жизнь всегда сложнее, чем мы её себе представляем. Хватит! Мне надоело, понимаешь? Надоело решать за других! Надоело защищать Ночной Дозор! Надоело сражаться за добро! Всё надоело!» Тревога за близких помноженная на ответственность принятия решения и выбора меньшего из зол превращают его жизнь в ад, ведь «так уж в жизни устроено, что чья-то жизнь — это всегда чья-то смерть», и он постоянно задает себе вопрос: «Ты готов умереть за незнакомого тебе паренька?»

Тема Пророчеств сказанных, услышанных и осуществленных является стержнем, скрепляющим воедино весь сюжет романа. Как они влияют на возможность развития будущих событий? Отсекают ли они возможные вероятности или всего лишь увеличивают энергии отдельных веток развития событий? Как влияют Пророчества на Пророка и почему Тигр ведет на них охоту? Кстати, о Тигре. По мнению автора «Тигр — это шпоры, это плеть, подстегивающая пророка. Тигр торопит, вынуждает побыстрее произнести главное пророчество». Но он, с одной стороны обладая самосознанием, с другой является персонификацией стихийной силы, этаким инструментом саморегуляции системы, коим являлись и Зеркала, восстанавливающие пошатнувшийся баланс сил между Ночным и Дневным Дозорами. Отношения Тигра и Пророка не так однозначны, как может показаться на первый взгляд, первый преследует свои неявные цели, а второй, как правило, является заложником собственного дара: «Пророчество — это прорвавшийся нарыв».

Создавая своё произведение, автор постарался сделать, с одной стороны, текст легко читаемым, а с другой — насытить его различными моральными проблемами, важнейшей из которых является проблема выбора. В первой части истории упор сделан на приключенческо-драйвовую составляющую, в остальных же частях немало места уделено на анализ моральных аспектов деятельности Иных ( «- Всех не пожалеешь. Если ради слезинки одного ребенка должны пролить кровь десятки Иных — пусть ревет» )и на различные общечеловеческие вопросы: «Что же должно с нами случиться, чтобы мы поняли — надо беречь то, что мы имеем, каждое дерево в бескрайнем лесу, каждую речушку, что и на карту-то не наносят, каждое село в пять дворов, каждого солдата, призванного в армию, каждого обывателя, уныло тянущего свою лямку... Что нас должно изменить?» По тексту разбросано много остылок к нашей действительности: здесь есть и Павел Глоба (он же прорицатель Сергей Глыба, Высший Светлый), Роулинг пишет «Гарри Поттера» по заказу лондонского отделения Дозоров, ведьма Арина учит молодого Ивана Ефремова: «Я как-то спорила об этом с одним питерским студентом, смышленый был парень. Обьясняла ему, что общество — оно балансирует на лезвии бритвы». Гесер осваивает «Мак» и ездит на «BMW», который на самом деле двадцать первая «Волга», которая как бы «Роллс-Ройс Фантом», на втором уровне Сумрака, а супруга Антона сравнивает его с небезызвестным доктором Хаусом.

Итог: на мой взгляд роман таки получился. Начав его читать, я проглотил текст меньше чем за сутки, выкраивая для чтения любое свободное время. Интрига закручена весьма умело, и, хотя общее развитие событий начинает просчитываться весьма рано, напряжение всё равно держится, ведь хочется узнать, как именно Антон выкрутится из создавшейся ситуации. Огорчает лишь самый финал, жаль, что господин Лукьяненко свел всё к несколько банальному хэппи-энду, на мой взгляд финальное вмешательство Тигра было явно лишним, но что получилось, то получилось. Тем не менее я могу с легкой совестью рекомендовать роман для ознакомления — он дает возможность и развлечься и посопереживать героям, что весьма неплохо. Надеюсь, продолжение следует, ведь «герои всегда выпутываются, если автор их любит... и если не устал от них».

- Конан, я дарю тебе жизнь, — произнес Тзота с ядовитой усмешкой.

- Колдун, я дарю тебе смерть! — прохрипел киммериец.

Несчетное количество раз побывав в вождях и предводителях разных банд, отрядов, корабельных команд, племен и даже армий, Конан наконец-то смог осуществить шальную мечту своей юности и стать настоящим королем со своим королевством. Да, причем, королевством немаленьким. Вот что значит позитивное мышление и ориентированность на результат! Хоть королевство ему досталось и одно из лучших в Хайбории, но, правившим до варвара королем Нумедидесом, было оно доведено до весьма плачевного состояния. Киммериец довольно быстро сумел выправить положение и привести свои владения в божеский вид. И править бы ему на аквилонском троне справедливой рукой многие годы, да не задалось. Однажды его старый друг король Офира Амальрус прислал мольбу о помощи: он просил Конана помочь ему найти управу на своего соседа короля Кофа Страбонуса, который, якобы, «опустошает его восточные земли между Аквилонией и обширным южным королевством Коф». Он просил лишь тысячу всадников, но непременно под предводительством самого Конана, чтобы его присутствие укрепило боевой дух офирского войска. Конан привел с собой пять тысяч и угодил со своим отрядом в засаду — Амальрус и Страбонус объединили свои армии и вывели тридцатитысячное войско против аквилонских рыцарей.

Написанный в 1933-ем году этот рассказ стал одним из первых, что знакомили читающую общественность с такой колоритной как Конан-варвар. И сразу же он предстал перед ней в образе короля, короля с богатым прошлым, но всё же именно монарха, а не кого-нибудь другого. Наполненное приключениями прошлое киммерийца стало богатой почвой для написания последующих истории о нём, а пока же Конан был представлен в образе короля. Властитель у Говарда получился интересный и, можно даже сказать, каноничный. В этом тексте автор четко дает понять, что королевские степенность и величие — это лишь тонкая скорлупа, под которой скрывается кипящее море варварского темперамента: Конан без раздумья кидается в драку, прет напролом, самолично водит полки в атаку и старается оказаться в самой гуще сражения, он не сдается даже под угрозой смерти и вообще плюет ей в лицо. И при всём при этом он четко и беспрекословно блюдет свои собственный кодекс чести, не отступая от него ни на йоту. Для большего контраста автор вводит в текст образы двух других монархов Страбонуса и Амальруса, а так же принца Арпелло, которого они собираются усадить на трон Аквилонии. На фоне всей этой троицы киммериец выглядит особенно выигрышно — сразу становится очевидно, какой типаж более симпатичен автору.

Но, положа руку на сердце, конфликт жизненных парадигм власть придержащих в этом тексте далеко не главное. Основные плоть и кровь рассказа — это, конечно же, приключения и битвы. Он начинается с битвы и битвой же заканчивается, а между ними автор помещает классическое приключение в подземельях колдуна. Попав в плен, Конан оказывается в подземельях под Алой цитаделью колдуна Тзота-Ланти, где успевает побегать от разной нечисти, покрасться во тьме по зловещим галереям и, что самое главное, освободить из десятилетнего заточения соперника Тзота-Ланти волшебника Пелиса. Всё это подано очень даже вкусно: в меру жутко, в меру героично. Действие не провисает не на секунду и весь рассказ проглатывается буквально на одном дыхании — вроде бы Конан только-только начал отчаянно и безнадежно рубить бойцов Страбонуса и Амальруса, как уже безголовое тело бежит на непослушных ногах вслед за улетающим вдаль орлом. Хлоп, и нет рассказа.

Итог: очень динамичное произведение, оставляющее весьма приятное послевкусие. Если бы ещё ему чуть-чуть атмосферу доработать, была бы настоящая конфетка. Но и в таком виде он вполне заслуживает читательского внимания. Вполне рекомендую.

- Хочу, чтобы ты стал властелином мира! Ради тебя я изменила своей госпоже, так предай же ради нашей любви своих повелителей! Чего бояться Черных Колдунов? Ты уже нарушил один из их запретов, полюбив меня, и что они тебе сделали? Так нарушь же и остальные!

Непоседливая натура Конана, как шило известно где, не давала ему долго засиживаться на одном месте. Сотни и тысячи лиг трактов, дорог и троп легли ему под ноги или под копыта его скакуна, немалые расстояния одолел он и на борту корабля. Но не только смены впечатлений требовала его неспокойная душа — практически в любом месте, где ему вздумалось остановиться, он прежде всего искал для себя какой-либо выгоды. Мощная харизма варвара, помноженная на не менее мощное телосложение и опирающаяся на высокий интеллект, позволяла ему достаточно быстро влиться в любое местное сообщество, потребное Конану на данный момент, а чаще всего, к тому же, ещё и занять в нём лидирующее положение. С некоторыми вариациями так повторялось неоднократно в различных странах и у разных народов. Достаточно сложно отследить те механизмы, которые неизменно помогали белокожему северянину одинаково успешно стать лидером и козачьей вольницы, и чернокожего племени, и барахской пиратской команды, и горских афгулов. Спишем всё на благосклонность богов. Как бы там ни было, но в качестве вождя киммериец в первую очередь старался обогатиться. Так случилось и в этот раз — заняв лидирующее положение в племени афгульских горцев он тут же начал строить планы по нападению на раскинувшиеся южнее вендийские провинции. Вот только планам этим было не суждено осуществиться — семеро горцев попали в плен к кшатриям Пешкаури и Конану пришлось вместо любых его сердцу налетов и погромов заниматься переговорами, правда на свой лад. А тут ещё, как на зло, Мехараджуб Вендии Бунда Чанд пал жертвой черного колдовства, да активизировались шпионы Ездигерда, да ученик властелина Имша решил взбунтоваться и пойти против воли своего учителя. Короче, всё закрутилось...

Написав в 1934 году повесть о приключениях Конана в Химелийских горах Афгулистана, Говард явно в качестве исторического ориентира выбрал тот период, когда в нашей реальности Кавказские горы стали вдруг местом столкновения интересов двух могущественных империй: Российской и Британской. Вот только бедному Керим Шаху пришлось отдуваться сразу и за российских, и за британских шпионов, стремившихся в ту пору распространить влияние своих государств на независимые горские племена и народы. Конан, что закономерно, стал олицетворением борьбы за самостийность диких горцев. Ведь именно ему удалось и задать жару Черным колдунам, и столкнуть лбами туранские войска и кшатриев, и, в итоге, более-менее наладить контакт с новой правительницей Вендии. Симпатии автора явно находятся на стороне этих не развращенных цивилизацией, хотя и весьма свирепых детей гор. Особенно он упивается горянками, что явно чувствуется в сцене переодевания Деви в окрестностях селения галзаев.

В этой повести автор отошел от традиционного линейного развития моносюжета и постарался в тексте столкнуть лбами несколько сил, каждая из которых преследует свои цели. Результат вышел вполне пристойный, именно эти интриги хоть немного разнообразят бесконечную беготню в первой половине истории. Вторая половина, повествующая о зачитстке горы Имш, в разнообразии уже не нуждалась — Говарду традиционно вполне неплохо удавались подобные сцены, эта не стала исключением. Правда полностью расслабиться и получить удовольствие мешали несколько логических неувязок — я до сих пор никак не могу понять как Конан, Керим Шах и горстка иракзаев смогли одолеть могущественных колдунов и почему колдовскую цитадель обороняло так мало защитников? В остальном же вышло весьма удобоваримо. Конан, правда, практически без колебаний снимает с тела околевшего Хемсы явно колдовской мегадевайс, чтобы в дальнейшем его использовать, что мало соотносится с его образом непримиримого противника всяческого колдовства. Спишем это на победу варварского прагматизма над основными жизненными императивами. К замечаниям по поводу текста хочу отнести и постоянное желание героев развешивать содранную кожу для просушки на тамариск. На других деревьях не сохнет или это выражения просто сродни пословице в местной среде?

Итог: с одной стороны очень интригующая кульминация текста и обилие экшена, с другой — беспорядочная беготня из локации в локацию на протяжении первой половины текста. С одной стороны — не дает заскучать, с другой — сердце учащенно тоже не бьется. Итого: крепкий середняк и вполне достойный представитель основ героического фэнтезисложения. Вполне можно почитать и даже получить от процесса некое удовольствие.

К добру или нет — а я твердо убежден, что к добру — миссис Оуэнс с супругом взяли этого ребенка под свою опеку. Однако, чтобы вырастить его, двух душ недостаточно. Нужна помощь всего кладбища.

Многие завзятые любители книг (и я не исключение) заразились этим прекрасным увлечением ещё в раннем детстве, когда сами даже не умели читать и, раскрыв рты, лишь слушали те истории, что им читали родители. В подавляющем своём большинстве это были сказки. Сказки были разные — были и коротенькие простейшие «Курочка Ряба», «Теремок» и «Колобок», и более серьезные и длинные «Красная Шапочка», «Огниво» и «Дюймовочка», и полноценные романы для детей «Буратино», «Чиполлино» и «Волшебник Изумрудного города». Сказки населяли добрые волшебники и злые колдуны, прекрасные постоянно спасаемые принцессы и не менее прекрасные постоянно спасающие всех и вся (и принцесс само-собой) принцы, зайцы-лисы-волки-медведи-собаки-сороки и прочая говорящая и в меру разумная живность, глупые и довольно умные цари и разной степени благородства короли, бесчисленные говорящие и не особо разговорчивые предметы наподобие печей с пирожками, яблонь с яблоками, ковров-самолетов, гусель-самогудов, сапог-скороходов и самого желанного всеми детьми сказочного девайса — волшебной палочки. Всё это и многое-многое другое при неоднократном прослушивании, а затем и при не менее неоднократном самостоятельном прочтении навсегда впечатывалось в нежный юный мозг и смешивалось там детской фантазией в невообразимых пропорциях. Но растущее вместе с владельцем воображение требовало всё новых и новых впечатлений и детская душа, уже неизлечимо больная сказками, но переросшая их, начинала тянуться к сказкам для взрослых — фантастике. И всё шло по новому кругу: звездные принцессы и космические принцы, бластеры-ракеты-роботы, неведомые берега и загадочные планеты, опять же колдуны и волшебники (только уже фэнтезийные). И далее, и далее, и далее... Вот только где-то там, в глубине, периодически начинало возникать ностальгическое чувство о тех чудесных временах, когда та же «Курочка Ряба» захватывала не меньше, чем теперь «Дюна» — опять хотелось сказки. Нил Гейман как раз оказался одним из тех немногих писателей, что смогли утолить ту жажду сказок, сказок для взрослых. Не фэнтезийных приключений, а именно сказок. Он сумел бережно сохранить сказочный дух и умело дополнить им талантливо сочиненную историю.

Человек зачастую проходит свой жизненный путь по весьма запутанным тропкам, и, нередко, видя начало пути, ни за что не возьмется предсказать, что же будет ждать его в финале. Вот такая запутанная тропка и легла под пухленькие, едва-едва научившиеся ходить, ножки одному маленькому мальчику по имени... Хотя, то как его назвали при рождении мама и папа, не играет никакой роли, гораздо важнее то, как его звали потом и кто его так нарек. Беззаботное его существование на радость родителям и старшей сестре однажды было бесцеремонно прервано непрошенным гостем, посетиващим туманной ночью дом малыша. Гость этот не был ни соседом, ни просто прохожим, он не служил в полиции и не работал курьером или разносчиком телеграмм. Зато он очень любил свой нож, с помощью которого убил и маму, и папу, и старшую сестренку. Но до самого младшего из членов семьи добраться ему не удалось — судьба распорядилась так, что малыш, разбуженный шумом, успел выбраться из кроватки и, воспользовавшись открытой входной дверью (которую убийца опрометчиво забыл закрыть), вышел на улицу. Что именно сподвигло его на ночной вояж к находившемуся неподалеку старому кладбищу навеки останется тайной, но именно это решение и сыграло ключевую роль для всей его дальнейшей судьбы.

Когда начинаешь знакомиться с этим романом, первым, что бросается в глаза, становится его явное идейное сходство с историей о Маугли Редьярда Киплинга. Как признается сам автор, сочиняя «Историю с кладбищем» или, если перевести правильнее «Книгу кладбища», он черпал вдохновение именно в этой истории о мальчике, воспитанном волками и даже название для своей книги подобрал созвучное киплинговской «Книге джунглей». Классический рассказ о взрослении ребенка в обществе диких животных подтолкнул Геймана на создание подобной истории, вот только бремя ответственности по воспитанию несмышленого дитя он решил возложить не на волков, обезьян и даже не на каких-нибудь марсиан, а на кладбищенскх призраков:

«Миссис Оуэнс сверкнула глазами.

- Я позабочусь о нём не хуже его собственной матери! Она отдала его мне. Смотрите: я его касаюсь, видите — я его держу».

Причем, несмотря на такой вроде бы мрачно-готический антураж, ему удалось создать не просто увлекательное и жизнеутверждающее произведение, а настоящую сказку. Современная постмодернистская традиция позволяет весьма вольно обращаться с традиционными сюжетами и персонажами, чем и не переменул воспользоваться автор. В его изложении это получился рассказ об уже давно умерших людях, которые воспитывают только недавно начавшего жить человечка, оберегают и в меру сил наставляют на его необычном жизненном пути. При этом им приходится вспоминать казалось бы давным-давно забытое — как это, быть живыми? Мир кладбища и покойников, показаный читателю через призму восприятия главного героя, оказывается более «живым», чем находящийся за оградой мир живых. И уж точно более безопасным — достаточно выполнять некоторые правила и не лезть куда не следует и с тобой ничего не случится. Правда, запреты ведь созданы, чтобы их нарушать... Кладбищенское сообщество признает найденыша своим полноправным членом, что наделяет его некоторыми сверхспособностями, и нарекает его новым именем:

«Пока все обитатели кладбища не начали сравнивать младенца с давно забытыми друзьями и родными, миссис Оуэнс твердо вмешалась:

- Никто на него не похож. Никто!

- Так давайте так его и назовем, — сказал Сайлес. — Никто Оуэн».

Книга состоит из восьми небольших историй из жизни Никта, каждая из которых освещает какой-либо важный эпизод и знакомит читателя с тем или иным аспектом существования посмертного кладбищенского сообщества. Следуя за автором от главы к главе, читатель становится свидетелем постепенного взросления юного Никта Оуэнса, набивает вместе с ним шишки и одерживает большие и малые победы. Но вся эта история «кладбищенского Маугли» лишь приподнимает за уголок завесу над полным загадок и тайн потусторонним миром, знакомя читателя с измерением упырей, работой Псов Господних и Почетной гвардии Сайлеса, орденом Джеков-на-все-руки. Основное же прячется в тумане недосказанности и позволяет читательской фантазии заработать на полную мощность и попытаться домыслить обойденное авторским вниманием. Гейману, как никому другому, удается искусно балансировать между удивительным и страшным, чудесным и жестоким, и умело вплетать в сказочную форму «суровую правду жизни». Набив руку (если уместно так сказать) на «Коралине» и «Звездной пыли», он смог создать по-настоящему сказочную добрую и светлую историю о двух мирах, которая будет одинаково интересна и ребенку и взрослому читателю. Всю мрачность и серьезность заявленной темы ему удалось разбавить иронией и мягким юмором именно в той пропорции, когда эта тема всё ещё остается основополагающей, но уже не довлеет над сюжетом и превращается в четко продуманный и логически непротиворечивый антураж, на фоне которого разворачивается во всю ширь полная мудрости и крайне атмосферная история взросления главного героя: «Ты живой, Никт. Это значит, твой потенциал бесконечен. Ты сможешь достичь чего угодно, сделать любое открытие, найти что-то новое. Если ты захочешь изменить мир, он изменится».

Итог: несомненная удача автора, удивительный текст, в который окунаешься с головой и с которым не хочешь прощаться. Недаром книга взяла Locus и Hugo за 2009 год. Гейман в очередной раз не разочаровал и не утратил одного из высших мест в моей личной иерархии читательских предпочтений. Однозначно и с немалым удовольствием рекомендую.

Черные ловят всех, кого придется, но в основном им попадаются чужеземцы, до которых местным нет дела.

На протяжении всей жизни Конан успел побывать во всех известных и во множестве никому неизвестных уголков Хайбории. Неутолимая жажда перемены мест, помноженная на такую же жажду приключений провели его по трактам, дорогам и тропинкам, тянущимся, стелящимся и извивающимся по территории многих и многих стран подлунного мира. Однажды эти дороги завели его в Замбулу — стигийский город, несколько десятилетий назад завоеванный Туранским королевством и превращенный им в свой самый западный аванпост. Город этот стал настоящим плавильным котлом для множества наций, которые населяли его: «Вавилонское смешение самых разнообразных говоров и наречий, разноязычные крики и галдеж, неустанно меняющиеся картины причудливо переплетающихся улочек Замбулы впечатляли даже видавшего виды киммерийца». Отдыхая от трудов, Конан несколько переусердствовал в карточных играх и остался не только почти без денег, но и без коня. Благо расчетливый варвар загодя оплатил себе ночлег в доме Арама Бакша и был весьма рад своей предусмотрительности... но лишь до момента встречи с кочевником-зуагиром, в племени которого он прожил некоторое время. Тот несколько сбивчиво рассказал киммерийцу об опасности, подстерегающей путников в доме Бакша. Вот только Конан, вняв предостережению, всё же решил не отказываться от уже оплаченного ночлега.

Не устаю следить за той эволюцией, которую претерпевает образ главного героя от истории к истории — автор успел показать Конана недалеким мачо и весьма образованным воином, отважным бойцом и удачливым авантюристом. На этот раз киммериец предстал перед читателями в образе очень расчетливого и хитрого вора, который нигде и ни при каких обстоятельствах не упустит свою выводу. Вроде бы думать он должен несколько о других делах, ведь в душной замбулийской ночи ему приходится и отбиваться от дарфарских каннибалов, и вступать в единоборство с профессиональным душителем, и противостоять магу-гипнотизеру. Он, попутно прорежая поголвье дарфарской диаспоры, мстит подлому трактирщику и, вроде как из чистого благородства, помогает совершенно случайно встреченной на ночной улице обнаженной танцовщице, но ни на миг не забывает о своей выгоде и при малейшей возможности хватается за подвернувшийся шанс поправить своё пошатнувшееся материальное состояние. Таким образом перед читателем предстает не традиционный Конан-разрушитель или Конан-мститель, а, в первую очередь, Конан-ловкач. Говарду такая трансформация образа дается легко и из-под его пера выходит весьма увлекательная авантюрная история в псевдо-восточном антураже с непременными минаретами (при отсутствии ислама) на заднем плане. Видимо, по его мнению, они всё таки являются неотъемлемой частью восточного колорита. Но, кроме того самого колорита, автор преподносит читателям отменный набор приключений, позволяющий с головой окунуться в текст рассказа и буквально своей кожей ощутить всю бархатистость южной ночи, пропитанной ароматами экзотических специй и изысканных благовоний.

При всех вышеперечисленных достоинствах эта говардовская история имеет, на мой взгляд, один крупный недостаток. И имя этого недостатка — Хануман. Совершенно непонятно чем руководствовался автор, когда решил из покровителя деревенской жизни и наставника в науках, одного из самых популярных божеств индуистского пантеона, так же известного как Сунь Укун, на сто процентов доброго божества, создать такой нелицеприятный образ местного божка: «В неопределенном, меняющемся освещении лицо Ханумана казалось живым. В его злобном вожделеющем взгляде была скотская чувственность. Он сидел со скрещенными ногами в позе человека, а не обезьяны, он от этого его вид был ничуть не менее обезьяньим. Идол был высечен из черного мрамора, глаза, сделанные из рубинов, горели красным похотливым огнем, как угли самых глубоких преисподних. Его огромные руки лежали на коленях, ладони были приподняты, и хищно скрюченные когтистые пальцы торчали в разные стороны. В непристойной выразительности атрибутов фигуры, в плотоядном взгляде его сатироподобного лица отражался отвратительный цинизм дегенеративного культа, который обожествлял его». К тому же, по версии Говарда, ему ещё и людей в жертву приносят. Чем ему так оригинальный Хануман не угодил?

Итог: приятная во всех отношениях плутовская история, показывающая киммерийского варвара с новой стороны, что конечно же радует. Конан здесь изменяется не изменяя себе, что позволяет как бы влить новое вино в старые мехи. Вполне рекомендую для ознакомления.

Если у тебя мания преследования, то это не значит, что за тобою не следят.

Вопреки известной заповеди «не сотвори себе кумира» люди до сих пор с упоением предаются этому занятию. Но с не меньшим упоением они «сотворяют» себе в комплект к кумиру ещё и врага. Такого злобного, вероломного, беспощадного и обязательно настолько гадкого, чтобы его и человеком-то язык не повернулся бы назвать. На такого врага легко пенять за все неудачи и жизненные неприятности. Создание такого врага на государственном уровне позволяют сплотить нацию, направить энергию народа в нужное для политиков русло. Если вспомнить недавнюю историю, то на ум тут же приходит великое противостояние двух идеологий: коммунистической и капиталистической. Что в СССР, что в США власти прилагали массу усилий, чтобы сформировать у своих подданных правильный с их точки зрения образ врага. Но холодная война закончилась, и прежние образы стали не нужны, вот только за все эти годы власть предержащие настолько отвыкли управлять страной без пугала, что срочно понадобилась его замена. Благо далеко ходить было не нужно — на поверхность оперативно были подняты все подходящие старые «страшилки» и придумана масса новых. Буйным цветом расцвел национализм всех мастей, терроризм превратился во всемирную угрозу, со страниц прессы и с экранов телевизоров наперебой затвердили о глобальном потеплении, ГМО, клонах, поросячьем гриппе и прочем, и прочем, и прочем... Вновь стали сверхпопулярны разнообразные теории заговоров и тайных правительств, среди которых на первое место, на благодатной почве многовекового антисемитизма, вышла параноидальная теория жидо-масонского заговора. То самое Сионистское Оккупационное Правительство, с легкой руки Эрика Томсона более известное как ZOG — Zionist Occupation Goverment, с Вашингтонским обкомом и главным предиктором. Подобная истерия очень быстро нашла отражение в литературе, как чисто экстремистской, так и обычной художественной. Вот и господин Острожский решил познакомить читателей со своим взглядом на этот весьма скандальный и не менее скользкий вопрос.

Если ты собираешься с коллегами на корпоратив, то, скорее всего, примерно представляешь что там будет происходить и чем всё закончится. Даже если этот корпоратив на Байкале и замаскирован под тренинг по тим-билдингу, основной принцип всё равно останется тем же: наливай и пей. Вот и Алекс, более известный в быту как Алексей Харламов и ранее известный в сети как хакер Нео... то есть Умка, отправившись на берега Байкала с коллегами-программистами, никаких планов кроме «напиться-забыться» не имел. Единственным лучем света в царстве зеленого змия виделась ему возможность вдоволь поснимать на одолженную у его напарника Джерарда новенькую и весьма навороченную видеокамеру. Но и эта возможность пала жертвой женского коварства — их коллега Верочка, стремясь любыми путями заполучить оного Джерарда себе в постель и заодно отлепить его от Алекса, устроила между мужчинами алкогольное соревнование, окончившееся полным затмением разума. Утро встретило его не только вполне предсказуемым похмельем, но и просто невероятным сюрпризом — с трудом разодрав глаза он к вящему своему удивлению обнаружил, что находится в совершенно неизвестном ему месте: «Алекс лежал на огромной кровати, застеленной темно-бордовым бельем, в комнате размером со всю его однокомнатную квартиру. Белая мебель была выдержана в духе минимализма. На стенах кофейного оттенка красовались темно-бордовые, под цвет белья, геометрические рисунки — круги, треугольник и прочая ерунда». Но самым главным было другое — из душа, в одном махровом халате вышла весьма аппетитная коротко стриженая брюнетка, которой он, конечно же, совершенно не помнил. А то, что случилось с незадачливым горе-программистом буквально через час, совершенно оттеснило на второй план и ночные возлияния, и конфуз от того, что он совершенно не помнил, как провел жаркую ночь с прелестной незнакомкой, которую, как он всё же смог выяснить, звали Симона Лурье. Более того, как это ни банально звучит, но эта ночь перевернула всю его жизнь и открыла перед ним такие тайны, от которых у Алекса просто захватило дух.

Время действия в литературе вообще, а особенно в фантастической литературе всегда играло и играет немаловажную роль, позволяя авторам создавать в своих произведениях антураж, наиболее подходящий для раскрытия главной идеи текста. Если оставить за бортом Большую Литературу и прочий разный мейнстрим и сосредоточить всё своё внимание лишь на бурлящем океане Фантастики, то можно заметить, что временнЫе предпочтения двух главных течений сильно разнятся: фэнтези, в основном, направлено в нетехнологичное прошлое, а фантастика — в ультратехнологичное будущее. В настоящем же два этих течения причудливо смешиваются и порождают как разнообразные гибриды, так и чистых представителей жанра. Туманное прошлое манит загадками, блистательное будущее — перспективами, настоящее же притягательно тем, что описываемые события происходят, якобы, здесь и сейчас и любой из читателей при определенной доле везения может стать их свидетелем. Именно здесь и сейчас ведут вечный бой Дозоры, сыплются из будущего Терминаторы, бродят по улицам Столицы вампирские кланы, работают Люди в черном, клонируются динозавры и плетут интриги «экспантовские» Конфедерация и Организация.

Стремясь заинтересовать читателя, автор берет с места в карьер и, практически без всякой раскачки бросает его в самый центр событий. После пролога, который сначала кажется совсем не по теме, читатель, пытаясь осмыслить совершенно новую для него сюжетную линию Алексея Харламова, поневоле оказывается в шкуре главного героя, очнувшегося со страшного бодуна в совершенно незнакомом месте и тщетно пытающегося осознать окружающую его действительность. Затем всё, не считая нескольких флэш-бэков, закручивается ещё сильнее — Алекс мечется по стране и зарубежью и пытается разобраться в причинах всего с ним случившегося, а вместе с ним и читатель постепенно начинает вникать в суть интриги. Действием текст насыщен до предела — герой постоянно куда-то спешит, на чём-то едет, что-то делает. Темп падает лишь ближе к финалу, когда автор отводит в тексте много места под объяснения всего произошедшего. И всё-то у Алекса получается, всё сростается, везде ему везет. Но почему-то при чтении создается такое впечатление, что герой мечется по миру, как металлический шарик в игровом автомате — от него мало что зависит, им крутят-вертят все, кому не лень. Большую часть истории он напоминает слепого котенка тычущегося носом во все стороны. Его постоянно опекают и направляют, хотя, судя по описанию, парень он ничуть не глупый, хотя и не особо инициативный — такой среднестатистический гений, прозябающий под маской обычного программиста. За свою недолгую жизнь он уже успел побывать и в шкуре весьма одаренного хакера и примерить на себя роль наркомана и алкоголика, его девушка рассталась с ним, и он уже успел привыкнуть как к своей работе в компьютерной фирме, так и к своему ежевечернему досугу в обнимку с бутылкой. И он даже и представить себе не мог, что, «на самом деле он Бэтмен». Как впоследствии выяснилось Алекс обладал так называемым нулевым кодом — «периодически встречаемой мутацией, не передаваемой по наследству. Вероятность такой мутации колеблется в пределах 1:50000000». Так что вся возня вокруг него внезапно обретает смысл.

При всей своей ориентированности на действие автор постарался насытить книгу ещё и различным информационным материалом. Так в тексте встречаются весьма интересные рассуждения на тему мировой экономики и феномена денег, а так же интернета и архитектуры распределенных вычислительных сетей. Атмосфера романа несколько напомнила мне атмосферу фильмов о Джейсоне Борне, минус шпионская составляющая. Правда некоторые м-м-м... эротические сцены показались мне явно лишними — так эпизод с заглядыванием наклонившейся стюардессе под юбку, дабы лицезреть её белье, ну никак не лезет в сцену, где главный герой весь в непонятках торопится сесть на вертолет — голова-то явно другим у него должна быть занята, а он на чужое исподнее пялится. Да и эпизод разговора русского подчиненного со своим непосредственным начальником-французом, когда первый внутренне улыбается, в то время, как его патрон упоминает в разговоре «полшестого « — мол, у нас это синоним импотенции — какая «импотенция» когда разговор идет о таком ЧП, что за неудачу в исправлении ситуации можно лишиться не только кресла, но и головы? Какая тут «импотенция»? К минусам могу отнести и некоторые используемые в тексте жаргонизмы, например «задроты», я прекрасно знаю о чём идёт речь, но считаю, что подобный интернет-жаргон здесь неуместен. Есть и фактические ошибки: «Вообще зачем я им всем? Из-за какой-то пленки?» — размышляет Алекс, хотя читателю неоднократно говорилось, что запись велась не на пленку, а на мини-диск, что явно не одно и то же. К тому же в книге довольно много роялей: то Алекс очень вовремя решает избавиться от мобильного телефона, то безжалостный наемный убийца, умирая, вдруг решает ему помочь и рассказывает, что тому делать, то представитель Конфедерации очень удачно оказывается неподалеку от того места, где находится Алекс. Автор постоянно подыгрывает своему главному герою, что несколько смазывает впечатление от неплохого, в целом, текста. Господин Острожский мастерски закручивает интригу и не даёт читателю расслабиться ни на минуту, что позволяет проглотить книгу буквально одним глотком. Но, при всей увлекательности, роману явно не хватает свежих идей, ведь и тайное мировое правительство, и то, чем оно в итоге оказывается — весьма расхожие сюжетные ходы. У этого романа обязательно будет продолжение и мне, как к читателю, очень хотелось бы, чтобы автор в комплекте с яркой упаковкой смог создать и самобытное и оригинальное наполнение.

Итог: интересный приключенческий роман о мировых заговорах и тайных организациях, увлекательный, с яркой интригой, но страдающий недостатком оригинальности. Идеальное средство, чтобы расслабиться и ненадолго забыть о бытовых проблемах и разного рода неурядицах. Надеюсь следующая часть приключений Алекса получится самобытнее, ведь «только тот, кто сам пишет правила, может нарушать их безнаказанно».

- Что это за культ Невидимых, если он притягивает людей и из ближнего Шема, и из Кхитая, за тысячи миль отсюда?

- Вот это я и хочу выяснить, — ответил Конан.

Однажды король Турана Ездигерд, устав от затерроризировавших все окрестности моря Вилайет козаков, решил навсегда покончить с этим разбойничьим отребьем. Как козаки не сопротивлялись, но против профессиональной армии выстоять не смогли и, в итоге, потерпели поражение. После разгрома козачьей вольницы остатки разбойников разбрелись кто куда. Часть из них, под предводительством Конана, бывшего как раз на тот момент козачьим атаманом, нанялась на службу царю Иранистана Кобад-Шаху. Сначала для наемников всё шло вполне хорошо, но, как это часто бывает, быстро закончилось. Страдавший приступами паранойи Кобад-Шах приказал Конану доставить во дворец якобы злоумышляющего против него правителя Кушафа Балаша. Однако Конан наотрез отказался выполнить приказ, потому как именно Балаш со своим племенем уберег его и весь козачий отряд от верной гибели в Ильбарских горах. Понимая, что такого неповиновения ему не простят, киммериец, вернувшись из дворца, тут же решает уйти в Кушаф и увести с собой своих воинов. И всё бы может быть закончилось не столь печально, но именно в этот момент на Кобад-Шаха совершает нападение убийца, который ранит царя необычным кинжалом «с волнистым лезвием, по форме напомнимавшим огненный язык». Этот факт, и сам по себе из ряда вон выходящий, вызывает небывалый переполох во дворце, потому что именно такой кинжал является отличительным знаком древнего культа Невидимых, так же известных как Джезмиты. Да ещё и наложница царя сбегает из сераля именно в эту ночь... Короче, Конану подписывают смертный приговор и от царского гнева спасти его может только незамедлительное бегство.

На сей раз авторы решили «выставить» против Конана не одного какого-то чернокнижника-колдуна-чародея или демона-чудовище-монстра, а целый тайный орден наемных убийц-джезмитов. Варвар уже стал настолько крут, что меньшие противники, видимо, не представляли для него особой угрозы:

» — Кто-нибудь из вас был там? — спросил Конан.

- Мы разве хромаем? Или в крови? Или воем от бессилия и боли? Нет, мы с Конаном не сражались».

Затерянная в Ильбарских горах среди бесплодных и неприступных скал, раскинулась страна демонов — Друджистан . Там, в ущелье Призраков в древнем заброшенном городе Джанайдаре и свил своё гнездо орден сынов Джезма. Причем, при описании этого ордена авторы явно черпали своё вдохновение в рассказах о другом, не вымышленном, ордене — легендарном средневековом восточном ордене гашишинов, более известных как ассасины. Этот орден вырос из общины исмаилитов-низаритов, в начале одиннадцатого века нашей эры обосновавшейся в горных районах западной Персии в крепости Аламут. Его основатель и бессменный лидер Хасан ибн Саббах, он же Старец Горы, имел фактически божественный статус и отправлял своих убийц-смертников по всему государству Сельджукидов и далеко за его пределы. Таким образом он мог определять политику во всём регионе, держа в постоянном страхе правителей окружающих территорий. Для обучения своих шпионов и убийц он использовал жесточайшие тренировки и очень эффективную промывку мозгов, которая заключалась в следующем: подготавливаемый боец усыплялся с помощью маковой настойки (никакой конопли, название «гашишины» переводится как «травоеды» и намекает на исключительную бедность членов ордена) и переносился в тайный сад, там он просыпался и обнаруживал себя в удивительном месте, полном изысканных явств, ароматных вин и красивых женщин, которые представлялись ему девственницами-гуриями, а всё это место преподносилось как рай. После некоторого времени его вновь усыпляли и возвращали обратно, когда же он приходил в себя ему разъясняли, где он был, и настойчиво намекали на то, что там он окажется вновь, если не пощадит своей жизни в служении Старцу Горы. Естественно, мало кто после такого отказывался с легкостью пойти на смерть, так что производство убийц у ибн Саббаха было поставлено на поток. Примерно ту же картину читатель может наблюдать при чтении «Кинжалов Джезма»: затерянный в горах неприступный город, тайный орден убийц, сад с гуриями, одурманивание бойцов, и т. д. А вот как формулирует свои цели магистр сынов Джезма: «Цари на своих тронах превратятся в марионеток, подвешенных на ниточках. Ослушники умрут. И наступит день, когда никто не осмелится пойти против моей воли. Мне будет принадлежать власть! Власть! Это — высшая цель!» По-моему, калька практически стопроцентная.

Конан здесь представлен уже умудренным житейским опытом человеком, он уверенно командует другими бойцами, но всё ещё при первой же возможности сам первым кидается в самую гущу событий. К тому же тяга к противоположному полу иногда явно вызывает в его мозгу затмения, иначе чем можно объяснить то, что он не только помог выбраться из столицы царской наложнице, но и потащил её с собой не только в горы к Балашу, но и на разведку в Джанайдар? В целом же текст повести скроен весьма ладно и в лучшую сторону отличается от многих историй о киммерийце практически полным отсутствием роялей. У авторов получилась на удивление динамичная история полная битв и приключений, отваги и предательства, благородства и мести. Если первая треть текста ещё содержит в себе кое-какие малодинамичные моменты, то с момента проникновения Конана в логово джезмитов начинается практически безостановочное действие, которое взрывается ярким и красочным финалом.

Итог: «Кинжалы Джезма» — это не героическое фэнтези, а настоящий боевик. Если бы нового «Конана» сняли не по оригинальному сценарию, а по этой повести, то получилось бы гораздо лучше, потому как этот текст содержит все ингридеенты первокласного блокбастера. Весьма рекомендую для ознакомления.

- Сколько я себя помню, двадцать девятого всегда приходили дожди, — мистер Терль умолк, сам удивившись, как громко прозвучал его голос. — Если они в этом году и запоздают на денек, я не стану роптать и гневить Бога.

Жил да был на свете один отель. Прожил он жизнь долгую, хотя, видимо, и не очень счастливую, потому как стоял он не на Лазурном Берегу, не на каком-либо курорте и не в крупном городе, а в прокаленной солнцем пустоши, где-то на пути из Грин-Сити, Айова, в Калифорнию. «Отель напоминал высохшую кость в пустыне» и назывался соответственно — «Пустыня». В таком безрадостном и унылом месте жили три человека: хозяин отеля мистер Терль и два его постояльца — мистер Смит и мистер Фермли. Денег он с них за постой не брал, предпочитая меркантильной выгоде хорошую компанию. Так они и жили втроем уже поди лет двадцать, привычная жизнь тянулась изо дня в день по издавна заведенному распорядку. Лишь одна радость нарушала пыльное однообразие будней — раз в году, ровно 29-го января в пустоши выпадал дождь, смывавший жар и прибивавший пыль. Только этот дождь позволял каждый год находить в себе силы, чтобы прожить следующий. Насупило очередное 29-е января, но дождь всё не приходил...

Старость и увядание, безжалостная энтропия, медленно и неотвратимо засасывающая всех и вся, пустыня, раскинувшаяся на месте когда-то зеленевших садов — всё проходит, всё заканчивается. Три человека, проводящие финал своей жизни в выжженой зноем пустоши и сами ставшие «словно сухие листья табака» — они живут лишь надеждой, надеждой на дождь. Но однажды дождь не приходит и это становится тем самым событием, что фактически разрушает эту маленькую отшельническую общину: мистер Смит решает уехать и покует чемоданы, а мистер Фермли решает не вставать с постели до тех пор, пока дождь ни придёт.

Начало рассказа оказалось довольно мрачным и безрадостным (хорошо хоть отель назывался не «Оверлук»), но всё переменилось буквально в одночасье с прибытием в это Богом забытое место случайного посетителя, точнее посетительницы. Мисс Бланш Хилгуд — «выпускница Гринельского колледжа, не замужем» всю свою жизнь занималась музыкой и, выйдя на пенсию, решила покинуть родные места и перебраться в Калифорнию. Но с транспортом у неё как-то не задалось — автомобиль, на котором она путешествовала испустил дух аккурат возле отеля. Видимо провидению было угодно, чтобы она стала избавлением для этих трех, затерянных в жарком безвременьи, людей. Дождь, долгожданный и такой прекрасный дождь пошел именно благодаря ей, благодаря её искусству, благодаря той музыке, которую она привезла с собой. «Звуки арфы... Слушайте, слушайте их! Десятилетия засухи кончились. Пришло время дождей».

Итог: ещё один маленький шедевр, вышедший из-под пера Брэдбери. В считанных страницах текста он смог сказать больше, чем многим удается сказать в огромном романе. Здесь надежда тесно переплелась с усталостью, а счастье с волшебством, рожденным из тонких струн арфы, чтобы в итоге произвести на свет прекрасный, тонкий и лиричный рассказ. Однозначно рекомендую.

Всякий чердак — это Машина времени, в ней тупоумные старики вроде меня могут отправиться на сорок лет назад, в блаженную пору, когда круглый год безоблачное лето и детишки объедаются мороженым.

Где-то далеко-далеко, затерянный в ноябрьских снегах, под свинцовым стылым небом стоял дом, в котором проживали Уильям Финч и его жена Кора. Жили они здесь уже давно, наверное не один десяток лет и, возможно, прожили бы ещё не один десяток, но так случилось, что мистер Финч зачастил на чердак. Не на соседский или там ещё какой загадочный чердак, а на свой собственный, известный вроде бы до последней пылинки, паутинки или дохлой мухи. И ладно делал бы он там что-нибудь, хлам разбирал, порядок наводил или ненужное выкидывал — так нет, он просто стоял. «Стоял и вдыхал сухие тонкие запахи, словно изысканные духи, и приобщался к издавна копившимся здесь сокровищам». Для чего он это делал, он не говорил, а когда Кора его спрашивала, чем он там занимается, отвечал, что прибирается.

Редкий человек, прожив изрядный кусок своей жизни, не оглядывается назад, в прошлое, с острым чувством того, что раньше и трава была зеленее, и солнце ярче, и вода мокрее, и водка слаще. И порой такая ностальгия нахлынет, так защемит сердце от случайно услышанной песни или увиденной фотографии, или неведомо откуда прилетевшего запаха. Это всё частички прошлого, казалось бы навсегда канувшие в глубинах времени, прорываются на поверхность нашей памяти, вызванные из небытия каким-то совершенно случайным событием. И так захлестнет воспоминание, таким близким и материально ощутимым покажется тот давний миг, что, казалось бы, протяни руку — и ты ощутишь ладонью ту шершавость теплой от солнца деревянной стены дома бабушки, к которой родители отвозили тебя каждое лето; вдохни — и нос наполнят ароматы разнотравья; прислушайся — и услышишь трель жаворонка в выбеленном полуденным солнцем небе. И для всего этого достаточно всего лишь силы воспоминания. А что, если к этой силе добавить ещё и предметы, которые окружали тебя тогда? Что если, как мистер Финч, уединиться с ними и, замерев, слушать, вдыхать, постигать? Ведь у него получилось прорвать кажущуюся такой незыблемой стену, отделяющую каждого, от его прошлого, удалось вернуться к истокам. Сила его желания оказалась сильнее времени, сильнее необратимости и прочей невозможности, но... не сильнее человеческой косности и ограниченности. Ему так и не удалось зажечь в душе Коры то же пламя, которое позволило ему прожечь дыру в прошлое, видимо угли её костра уже давно остыли под пеплом прожитых лет.

Итог: невероятное по своей поэтичности и душевности произведение, где в маленьком объеме короткого рассказа умещается море эмоций, чувств, переживаний. Написанный великолепным языком текст столь ярок и выразителен, что в него буквально проваливаешься с головой. Настоятельно рекомендую для ознакомления.

Я, Траникос, прозванный Кровавым, предводитель Островного Братства, оставляю здесь своё золото, добытое во многих походах к зингарскому берегу, и собственноручно делаю эту запись, дабы всякий, кто осмелится прикоснуться к моему добру, знал, какая кара его постигнет.

Почему-то так повелось, что безнаказанно творить добро человеку удается крайне редко. Как правило он от этого и страдает. Вот и Конан, на пару с Балтусом фактически спася население Конаджохары от пиктской резни, вместе с почестями получил и изрядную порцию неприятностей. Поначалу всё складывалось весьма неплохо, и он очень быстро оказался при дворе. Король Аквилонии Нумедидес сделал его военачальником и «всячески отличал». Но киммериец нравился далеко не всем, и против него быстро созрел заговор — на одном из пиров варвара опоили сонным зельем и бросили в темницу. Там он, правда, долго рассиживаться не стал и при первой же возможности бежал. Друзья снабдили его конем и оружием. Оставаться в Аквилонии Конану было опасно, и, по иронии судьбы, он направился в пиктские пустоши к тем самым дикарям, против которых совсем недавно воевал. Естественно, ни к чему хорошему такое решение не привело — Конан довольно быстро превратился в объект охоты и лишь чудом смог избежать смерти.

Образы Конана, созданные Говардом, в различных произведениях довольно сильно отличались друг от друга. Так в одном тексте он вполне мог быть представлен как груда мышц, движимая лишь базовыми инстинктами, а в другом — как вполне интеллектуальный и образованный индивидуум, способный на глубокие мысли и сильные чувства. В «Сокровищах Траникоса» его образ явно более тяготеет ко второму варианту, здесь варвар показан как умный и проницательный лидер, способный и грамотно организовать оборону, и своим примером зажечь бойцов, и выстроить тонкий и хитрый план. Но, на этот раз, киммериец не является главным героем этой истории — гораздо больше внимания авторы уделяют совсем другим персонажам: графу Валенсо-и-Медозо-и-Лузия да Корзетта, его дочери Белезе и пиратам Зароно дель Торресу и капитану Строму по прозвищу Заячья Губа. Именно вокруг них сплетается кружево основного действия, а Конан присоединяется к ним лишь в последней трети текста, чтобы довести интригу до логического завершения. Вообще, как-то так сложилось, что те конановские рассказы Говарда, в которых действие разворачивается на пиктских пустошах, построены по несколько не свойственным для остальных произведений саги сценариям: в «За Черной рекой» Конан показан глазами его спутника, в «Волчьем рубеже» — он лишь упоминается, в «Сокровищах Траникоса» — в общем сюжете его линия является лишь дополнением к основной линии опального графа. Зато здесь же появляется такая одиозная личность, как Тот-Амон — темный стигийский маг, который является действующим лицом многих произведений о Конане. В целом же, на мой взгляд, авторы напустили в текст слишком много воды, отчего он потерял остатки динамики. Не знаю, кто именно ответственнен за это, но сдается мне, что виновным является де Камп. И, наверное, именно он, вновь, как и в «Волчьем рубеже» употребил в тексте фразу, навеенную «Островом сокровищ» Стивенсона: «Этим же вечером вы будете на пути к Серым Равнинам, а те, кто уцелеет, позавидуют мертвым!»

Итог: история поисков сокровищ старого пиратского капитана вышла слишком растянутой и не особо увлекательной. Посадив текст на диету, авторам удалось бы реализовать намного более удачный вариант развития событий. Но... что выросло, то выросло. Конфетку создать не удалось , хотя все предпосылки для этого были.

- Великий Митра! — побелевшими губами выдохнул Хакон. — Невероятно! Хайбориец, выступающий с пиктскими демонами против своих!

Экспансия Аквилонии на запад не увенчалась успехом. То, чего боялись многие в Конаджохаре, произошло — разрозненные и постоянно враждующие между собой пиктские племена объединились вокруг колдуна Зогар Сага и выступили единым фронтом против аквилонских захватчиков, оттеснивших их за Черную реку. Форт Тасцелан, стоявший на берегу Черной реки был захвачен и разрушен, и лишь мужество и самоотверженность двух человек, Конана и Балтуса, предупредивших мирное население, не дали произойти самому страшному — массовой резне на оставшейся без всякой защиты территории. С тех пор прошло уже несколько лет. Конаджохара так и осталась в руках пиктов, а люди, когда-то жившие в ней расселились по другим приграничным областям. Большая часть поселенцев ушла южнее и основала там новую провинцию — Тандар. Но и на новом месте спокойствия люди так и не получили. В Аквилонии зашатался трон под королем Нумедидесом, Конан поднял мятеж против монарха, расколов население на два лагеря — своих сторонников и защитников старой власти, в воздухе запахло гражданской войной. На волне неурядиц в королевстве, узнав о расколе в рядах защитников фронтира, по ту сторону границы зашевелились пикты.

Этот рассказ резко выделяется на фоне остальных произведений о Конане тем, что он не о Конане. Всё повествование ведется от первого лица, а лицом этим является Голт, сын Хагара, уроженец Конаджохары, живущий теперь в Тандаре. Он идет из своей провинции в Шохиру, соседнюю провинцию, стремясь попасть в крепость Кваниара, что на берегу Кинжальной реки. Желая максимально сократить свой путь, он решает пройти через леса, принадлежащие пиктам и, поневоле, становится свидетелем ужасного ритуала. Но даже более самого ритуала его поражает тот факт, что наряду со смуглыми пиктами на нём открыто присутствует и кто-то явно белокожий. Сначала он принимает того за лигурийца, немногочисленные племена которых проживают на той же территории, что и пикты, но, как выясняется позже, ошибается. Эта невольная встреча, в итоге, оказывается решающей для судьбы целой крепости.

При чтении этой истории я постоянно ловил себя на мысли, что пытаюсь сравнивать её с другой говардовской историей о противостоянии с пиктами — с рассказом «За Черной рекой». И, как ни печально, но сравнение постоянно выходило не в пользу «Волчьего рубежа». Хотя между рассказами немало общего, но атмосфера и эмоциональный накал текстов кардинально отличается. О захвате пиктами Конаджохары Говард рассказывает с отменным мастерством и не жалеет сил для создания небольшого, но по-настоящему захватывающего событийного полотна. «Волчий рубеж» вроде бы повествует о схожих вещах, но совершенно иным языком. Может дело в том, что он, в отличие от первой истории, написан в соавторстве, что в данном случае означает переработку исходного текста де Кампом. Сколько, в итоге, осталось говардовских мыслей и чувств, а сколько «соавторских» — неизвестно. Скорее всего вклад родителя Конана не так уж велик, потому как уж очень сильно различаются эти тексты. Говард показывает пиктов варварами, детьми природы, но детьми темными, злыми. Он придает им отдельные черты индейцев, пытаясь вызвать у читателей своего времени определенный эмоциональный отклик, основанный на переносе отношения к индейцам, сложившегося в те годы в обществе, на придуманный им образ. Но при всей «индейцеподобности» пикты — это самобытный народ с оригинальной историей, обычаями и культурой. Де Камп же несколько утрирует эти различия, фактически подменяя одно понятие другим. Его пикты носят перья в волосах, имеют тотемных духов-покровителей, пытают пленных, привязанных у столба, и устраивают ритуальные пляски с шаманами и барабаном. То есть, вместо рассказа о пиктах, мы получаем рассказ об индейцах, причем несколько ущербных. Они, почему-то из всех обитателей леса боятся змей: «Уж если пикты и боялись чего-то на этом свете, так только змей». Но это ещё ничего, оказывается они ещё и бегать не умеют, как какие-нибудь монголы-кочевники, практически с рождения садящиеся в седло: «Пикты отставали; ни один из них не мог соперничать с белым в беге на большое расстояние». С чем связана такая особенность передвижения людей, которые по своим дебрям, по-видимому, путешествуют исключительно пешком или на лодках? Непонятно.

Напоследок интересная фраза: «Если пикты перейдут границу, мы позавидуем тем, кто попал уже на Серые Равнины!» — это же перефразированное знаменитое «... и живые будут завидовать мертвым!» из «Острова Сокровищ» Стивенсона.

Итог: дважды в одну реку войти не удалось. Возвращение к пиктскому вопросу оказалось гораздо менее удачным, чем блестящая история трагической борьбы за Конаджохару. Это вовсе не означает, что рассказ получился совсем уж неудачным, как, например, «Ползущая тень», но то, что он мог бы быть гораздо более увлекательным, несомненно. Интересно, что оба «пиктских» текста выделяются способом подачи материала из всего цикла, а хотя бы это может уже служить причиной, чтобы прочитать не только великолепный «За Черной рекой», но и его менее удачное продолжение.

Тог — древнее божество, чтимое жителями Ксутала многие столетия. Его обитель глубоко под землей, но никому не ведомо, когда и откуда он появился. Всегда ли он жил под землями оазиса или пришел с предками ксуталийцев... Время от времени поднимается он тайными ходами в город, и горе тому, кто встретился ему на пути! Ненасытна его утроба!

При всей своей проницательности и зверином чутье Конан, бывало, ошибался, потому как был всего лишь человеком, хотя и весьма выдающимся для своего времени. Крупных ошибок в его жизни было не так уж много, но они всё ж таки присутствовали. Одной из таких ошибок стало решение киммерийца присоединиться к армии «мятежного принца Альмурика». В начале всё шло просто прекрасно: «буйное пестрое воинство», вдоволь нарезвившись в Шеме, прошло, как горячий нож сквозь масло, через Стигию и вторглось в пределы Куша. Вот там-то у мятежников и не заладилось: армии стигийцев и кушитов, объединившись, взяли агрессоров в кольцо на краю южной пустыни. Начался жестокий и беспощадный разгром, победители, двигаемые жаждой справедливой мести и предчувствуя скорую добычу, не оставляли никого из неприятелей в живых, решив похоронить в горячих песках дерзких налетчиков, посмевших разграбить их города и предать смерти их родных и близких. Конану удалось лишь чудом избежать той незавидной участи, что победители уготовили для побежденных. Он успел поймать метавшегося по полю брани верблюда, закинуть на него захваченную им в одном из шемитских городов рабыню и, понадеевшись на своё варварское везенье, что есть мочи рвануть в пустыню.

Как ни печально, но истории о Конане, вышедшие из-под пера Роберта Говарда, сильно разнятся по качеству. Одни — маленькие шедевры, другие — крепкие середнячки, этакие сферические эталоны героического фэнтези в вакууме, третьи... а вот они-то, как раз, и разочаровывают более всего, потому как выглядят на фоне остальных весьма жалко. Конечно же хорошо, что таковых немного, но они, к сожалению, есть. Именно к этой третьей группе аутсайдеров и относится эта история о посещении Конаном и Наталой затерянного в песках Ксутала — города наркоманов, прущихся от черного лотоса, который дарует им фантастические сны. Этот рассказ вобрал в себя все типовые элементы стандартного героического приключения в затерянном городе. Здесь имеется:

1. Герой (одна штука), традиционно непобедимый и запредельно крутой, этакий Пофиг Всё и Писец Всему в одном флаконе.

2. Подруга героя (одна штука). Типичная блондинка без мозгов, но с развитыми вторичными половыми признаками, наличествующая в тексте лишь для того, чтобы лишний раз подчеркнуть благородство и мускулинность героя. Плюс к ней коварная соблазнительница из того сорта, что в деревнях называют «слаба на передок» (чтобы уж вообще никаких сомнений в мужской привлекательности и сногсшибательности героя не возникало).

3. Злое воплощение Мирового Зла (одна штука), как основное приложение физических сил героя. Плюс клевреты и приспешники в ассортименте.

4. Сам Затерянный Город (тоже, как ни странно, одна штука). Служит местом приключения с героем разных приключений и спасения его подруги из лап Злого Зла, а так же избавления её или их обоих от участи, что горше смерти. Затерянный Город, как правило, падает под ноги героя в комплекте с тем самым Злом и опционно содержит разной степени несметности сокровища.

Всё вышеперечисленное автор старательно поместил в историю о походе Конана в Ксутал, что как бы хорошо, но вот кроме этого больше ничего не добавил, что уже как бы совсем плохо. К тому же киммериец показан в тексте как типичный представитель той части человечества, которая использует голову лишь для того, чтобы в неё есть, что совершенно не согласуется с другими его текстами, где варвар представлен гораздо более интеллектуальным персонажем. Или вот ещё: «На мгновение в голове бешено работающего челюстями Конана промелькнула мысль: «А что, если еда и вино отравлены?» Но здравый смысл подсказывал киммерийцу, что лучше быстро умереть от яда, чем медленно — от голода». Это только мне кажется, или действительно что-то как-то не в порядке у Конана со здравым смыслом? Так же вызывает недоумение упоминание в рассказе минаретов: «Медленно, в раздумье Конан перевел взгляд с тела на просторную площадь, окруженную постройками — они, как и стены, сияли зеленоватым светом. За ними возносились стройные башни минаретов». Как так может быть, что ислама нет, а минареты есть? Или город в пустыне без минарета уже и не город? Чего же он тогда о златокупольных церквях не пишет? Несуразностей в этой истории слишком много, но ещё больше роялей. Такое впечатление, что затерянный в песках Ксутал создавали не архитекторы, а рояльных дел мастера. Кстати, если это всё же были архитекторы, то, видимо, они же строили и ещё один затерянный город, в котором побывал Конан — Ксухотл, который как и Ксутал представляет из себя, по сути, одном громадное здание. У них даже названия схожие, вот только описания приключений в них разнятся как земля и небо. Насколько хороши «Алые гвозди», настолько же плоха «Ползущая тень», по своему уровню рассказ даже не дотягивает до уровня посредственных «Сокровищ Гвалура».

Итог: худшее из прочитанных до сих пор мной произведений о Конане, написанных Говардом. При всей моей многолетней любви к этому персонажу я не могу порекомендовать этот рассказ к прочтению. Жаль.

Однажды мы просто захлебнемся, пытаясь преодолеть очередную накатывающую на нас волну прогресса.

Порой жизненные неурядицы и разного рода проблемы буквально захлестывают человека с головой. Люди реагируют на это поразному: одни стойко переносят эти тяготы, а другие пытаются спрятаться и отстраниться от них, находя какие-нибудь способы, позволяющие им отвлечься от окружающей их действительности и хотя бы немного забыться. И наизобретало человечество таковых способов за свою историю преизрядно. Одно время весьма модным были уход в монастырь и, как естественное продолжение монашества, отшельничество. Затем умами завладели менее экстремальные методы эскапизма — разного рода увлечения и хобби, позволявшие расслабить мозг после напряженного трудового дня и отключиться от ежедневных проблем. С совершенствованием книгопечатания, литература стала вдруг легко доступна широким массам населения и оказалась одним из самых популярных способов на время сбежать от реальности. Затем её место прочно заняли сначало радио, а затем — телевидение. Сейчас же их весьма уверенно потеснила новая глобальная забава — интернет, вмешающий в себя не только всё выше перечисленное, но и множество нового, не менее притягательного. Именно он в наше время предлагает людям уникальную возможность с головой погрузиться в иные миры и времена, примерив на себя практически любую личину — это многопользовательские он-лайн игры, индустрия которых переживает сейчас расцвет. Писатели-фантасты просто не могли пройти мимо такой многообещающей темы и успели наваять множество произведений, так или иначе связанных с тематикой он-лайн игр. Одним из них и стал Роман Глушков, написавший роман «Клетка без выхода».

Человек по своей природе смертен. Это непреложный факт, который врядли кто-нибудь возьмется оспаривать. Вот о том, что станет с человеком за порогом смерти, теорий выдвинуто довольно много. Здесь вам и рай с адом, и колесо сансары с реинкарнациями, и атеистический полный конец всего. А уж сколько различных посмертий фантасты понапридумали — и не сосчитать. Но все эти теории так ими и остаются, потому как ещё никому не удалось вернуться с «той стороны» и представить убедительные подтверждения того или иного умозаключения. И остается обычному человеку лишь мучаться неизвестностью да ломать себе голову над вечным вопросом — что же ждет меня после прихода старухи с косой? Арсений Белкин, в свете своей профессии, явно о смерти никогда не забывал. Но врядли его так уж волновало посмертное существование и спасение его белкинской души. Более всего его занимала куда более понятная и реальная проблема — как бы вдруг не погибнуть. Таковая возможность предоставлялась ему не раз, потому как был Арсений бандитом и активно занимался своим бандитским ремеслом. В один прекрасный, а, точнее, ужасный, день это самое «вдруг» наступило. Арсений умер... и воскрес. Или не воскрес, но уж и точно не был мертвым. Очнулся он в весьма странном месте не особо похожем на всё то, о чём он слышал за свою жизнь. И не ад, и не рай, и... вообще не поймешь что, более всего похожее на Дикий Запад времен Панчо Вильи сотоварищи. Называлось это странное место Терра Нубладо и Арсений был там отнюдь не единственным обитателем. Как вскорости выяснилось, у Белкина там обнаружились обязанности — бывший бандит теперь встал на сторону Баланса, примерив на себя шкуру Проповедника и, откуда не возьмись, научившись без промаха стрелять, что было в мире, где у каждого был пистолет, весьма полезным навыком. Со временем новоявленный Проповедник начал замечать, что в Терра Нубладо есть некоторые странности, объяснить которые он не в силах.

Читая роман Глушкова, я постоянно ловил себя на мысли, что где-то мне это всё уже попадалось. Нет, я не говорю ни о каком плагиате или чём-нибудь подобном, речь лишь идёт о вторичности идей, которые он использует для построения сюжета своего произведения. Судите сами: посмертное существование матрицы человеческого сознания внутри некой машины — очень старая НФ-идея. Не знаю, кто написал об этом первым, но я помню, как читал об этом ещё у Саймака в его «Принципе оборотня». Путешествие по виртуальным мирам тоже черезвычайно распространено (если опять вспоминать классиков, то это хотя бы «Доннерджек» Желязны). Автор лишь взял эти сюжетные ходы и сплел их воедино, приправив для колорита необычным миром, в котором вынужден существовать его герой. Роман почему-то позиционируется как киберпанк, хотя не имеет к нему никакого отношения. Нет и в помине никакого «high tech, low life», никаких маргиналов, наркотиков, ИИ — всё сводится к приключениям героя в среде виртуальной игры, более всего тяготеющим к жанру обычного фантастического боевика, которому лишь придали для большей модности отдельные черты киберпанка. Но, при всей вторичности, текст всё же выделяется несколькими весьма интересными авторскими находками, связанными с обустройством и функционированием эрзац-реальности Терра Нубладо. Так Глушков весьма нетривиально подходит к тому способу, с помощью которого пользователи проникают как в мир игры в частности, так и в виртуальную сеть вообще. Кстати, в романе эта сеть является как бы «наследницей» интернета и именуется Аутом: «Всё, что происходит за пределами реальности — игры, клубы для общения, информационные ресурсы, всякие интерактивные забавы — это и есть Аут». Так вот, в мире Арсения Белкина нет никаких мозговых чипов и имплантантов, никто не втыкает себе или партнеру никаких штекеров в мозг — всё гораздо изящней, хотя и менее научно. Для того, чтобы узнать глубину кроличьей норы совсем не нужен Морфеус со своими таблетками, для погружения в виртуал используют ВМВ. «ВМВ — это Внешние Ментальные Волны, которые способен воспринимать наш мозг. Телепатический контакт между людьми, воплощенный в реальность при посредстве специального оборудования». То есть телепатия, соединенная с компьютерами и дает тот небывалый эффект присутствия, который и не снился современным адептам сетевых баталий. Теперь игровой персонаж становится настоящим альтер-эго игрока, а для многих и фактически заменяет его реальный образ, хотя, конечно, «нет ничего хорошего в том, когда игра начинает становиться для тебя жизнью».. Второй интересной особенностью служит тот подход к конструированию игровых миров, что используется в мире романа. Программисты имеют к нему весьма опосредованное отношение — всё игровое окружение, включая статистов-оседлых, пейзажи, физические законы и общий сценарий развития событий в мире держится исключительно на фантазии одного единственного человека, называемого Креатором. Он и только он в ответе за стабильность и относительную достоверность игровой вселенной, а штат программистов служит лишь для придания окончательного лоска его фантазиям. То есть у Терра Нубладо есть свой Бог, живущий по принципу: «Нет предела совершенству, а совершенству фантазии — и подавно...»

Вот только все эти находки так и не уравновешивают основные недостатки книги: вторичность легших в основу текста идей и полное отсутствие некой цементирующей сюжет сверхидеи. Изначально необычный сеттинг и весьма лихая приключенческая история отвлекают читательское внимание на себя, но чем более вчитываешься в роман, тем острее начинаешь осозновать тот факт, что мотивация героев основательно притянута за уши и многие свои поступки они совершают лишь по авторской на то воле. И тут же все разудалые похождения респетадо Белкина словно подергиваются той самой дымкой нереальности, которая так мешает разглядеть горизонт в Терра Нубладо, а оригинальные ходы почему-то теряют изрядную долю привлекательности.

Итог: в целом неплохой развлекательный боевичок, модно приодетый, но внутри пустой, как те манекены в витринах магазинов. Он вполне способен увлечь, но после прочтения почему-то не возникает никакого желания перечитать его когда-нибудь впредь. Посмотрим, может продолжение получилось у господина Глушкова удачнее, ведь нередко бывает так, что автор «расписывается» ко второму тому. Сие же творение могу порекомендовать лишь тем, кто хочет, особо не напрягая мозг, отдохнуть и занять себя чем-нибудь на час-другой перед сном.

Огонь в душах моих людей и сталь в их сильных руках сделали меня королевой. Будь же моим королем, и вместе мы не узнаем пределов своей силы и бесстрашия!

За свою долгую и до предела насыщенную приключениями жизнь Конан успел исколесить хайборийские просторы вдоль и поперек, дойти до края земель и шагнуть за край. Где он только ни побывал, кем только ни был. Однажды обстоятельства сложились так, что он попал в Аргос, где в одном портовом городке, как это часто с ним уже бывало, ему даже не пришлось искать неприятностей — они нашли его сами. По обыкновению выпивая и закусывая вечером в одном кабачке он стал невольным свидетелем того, как молодой воин убил сотника королевской гвардии, пристававшего к его подружке. Воин с подружкой сбежали, а Конана, как свидетеля, поутру схватили и отвели к судье, где страж закона долго и нудно начал объяснять варвару о его долге перед страной, королем и т. д., побуждая киммерийца выдать местоположение преступника. Но судья видимо не догадывался, что похмельного Конана лучше не раздражать. В итоге дело закончилось разгромом здания суда, кражей коня начальника стражи и стремительным бегством на пристань, где варвар, используя свою небывалую силу убеждения, в основном состоящую из меча в четыре локтя длиной, уговорил одного из купцов спешно покинуть столь не гостеприимные пределы. Впоследствии, объяснив ситуацию владельцу судна, Конан уже вполне спокойно продолжил с ним путешествие к берегам Куша, куда изначально и направлялся корабль. Но путешествию этому не дано было завершиться, потому как именно этому кораблю было суждено стать жертвой нападения пиратов (Проклятые пираты! О Митра, пусть души их поскорее уберутся на Серые Равнины, а тела поглотит океан!) Да не каких-нибудь захудалых пиратов, а банды самой Белит, так же известной, как Королева Черного Побережья.

В историях о Конане Говард как правило использовал женские образы для того, чтобы лишний раз подчеркнуть «крутость» главного героя, который, вроде как, с одной стороны варвар, охочий до женского полу и готовый э-э-э... любить всё что шевелится, а с другой — не в меру благороден и сам помрет, но даму защитит. С многочисленными боевыми и чисто постельными подружками его связывали отношения редко выходящие за рамки обычных потрахушек, но в «Королеве Черного Побережья» автор решил сменить уже успевшую устояться концепцию и поведал читателям о первой любви Конана. В то время, когда эта самая пресловутая первая любовь приходит к большинству юношей и девушек, киммериец был черезвычайно занят, потому как с юных лет вступил на путь, который не предполагает длительных глубоких отношений с противоположным полом. Поэтому первая любовь, прежде чем настигнуть, ещё долго искала его по всем городам и весям Хайбории. Но от судьбы не уйдешь... он встретил Белит и оказалось достаточно лишь одного единственного взгляда чтобы между ними пробежала та самая искра от которой тут же запылал жаркий костер любви. Под воздействием этого доселе неведомого ему чувства Конан преобразился: «Младенцев питают молоком, но сильных людей кормят мясом. (...) Пока я жив, я хочу жить полной мерой! Добрый меч и честная схватка, кровь и битвы — вот мой удел! Я хочу познать объятья женских рук и теплую податливость их тел, изведать вкус мяса и крепкого вина... Я счастлив, когда обладаю всем этим! Живу, люблю, убиваю — радуюсь жизни!» И хотя он, как и все остальные пираты в команде Белит, продолжал жить по принципу: добычу — в трюмы, трупы — на дно, — он смягчился душей и стал человечнее. Но история двух любящих сердец, конечно же, будет не полной, если её финал не станет трагическим. Вот и Говард, которому, скорее всего, для следующего его рассказа был нужен не скованный никакими обязательствами варвар, решил завершить эту историю в драматическом ключе.

Итог: история первой любви Конана получилась героической и трагической одновременно. Белит заняла в сердце варвара особенное место и осталась навсегда самой любимой из всех его женщин. В целом рассказ получился весьма интересным и увлекательным, хотя, по накалу страстей и не дотягивающим до лучших образцов типа «Гвоздей с красными шляпками» или «За Черной рекой». Рекомендую для ознакомления.

P. S. Вроде Говард писал фэнтези про сказочные страны, а говорят в рассказе словно про нашу современную Россию: « — Да, этих крючкотворов я тоже не жалую, — ухмыльнулся бородатый шкипер. — Много они мне крови попортили! Сам знаешь, у нас кто богат, тот и прав! А дело-то у меня торговое... прицепиться всегда можно».

Дева эта сводит раненых с ума и увлекает в ледяную пустыню, к грозным братьям своим. А те, разрубив человека и вырвав сердце его, справляют кровавую жертву...

Асгард и Ванахейм, наряду с Гипербореей, занимали самую северную часть Хайборийского мира, для жителей тех мест даже суровая Киммерия была южной страной. Асиры с ванирами были людьми суровыми и при всём сходстве культур и, видимо, общих корнях, всё же, постоянно враждуя, никак не могли ужиться друг с другом. Организовать набег на соседскую территорию было делом обычным и, можно даже сказать, рутинным. Так они грабили и убивали друг дружку не одно поколение, и этой вражде не было видно ни конца, ни края. К одному из таких походов асирской дружины под предводительством Вулфера однажды решил присоединиться Конан. Но рейд этот закончился для асов весьма печально — они натолкнулись на отряд ванов, и все полегли в битве с противником. Впрочем доля ванов была ничем не лучше — они тоже погибли практически все, остался лишь один воин по имени Хеймдал, который и скрестил свой меч с последним выжившим из дружины Вулфера — Конаном:

» — Хотел бы я услышать твоё имя, приятель. Да, хотел бы — чтобы в Ванахейме знали, чью голову снес меч Хеймдала. Последнюю голову из всех дружины Вулфера, павшей от клинков ваниров!

- Об этом ты поведаешь не в Ванахейме, а на Серых Равнинах, — буркнул синеглазый. — Там ты будешь проклинать день и миг, когда встретил Конана из Киммерии!»

Эта история об очередных похождениях Конана получилась весьма короткой и лаконичной. Весь текст, по сути, посвящен описанию встречи киммерийца, выжившего в сражении с ванами, с Атали, дочерью ванского бога Имира. Приходя к умирающим на поле битвы воинам, она заманивала их в лапы к своим кровожадным братьям, безжалостно расправляющимся с полуживыми бойцами. Процесс за многие годы был отработан до мелочей, но на упрямом и живучем, как кошка, варваре дал сбой. Всё как-то сразу не заладилось, да так сильно, что лишь вмешательство бога-отца не дало Конану претворить в жизнь свои планы относительно его дочери, неосмотрительно взявшей моду разгуливать по морозу лишь в «полупрозрачной фате, не скрывавшей очертаний маленьких крепких грудей и округлых бедер». По авторскому замыслу боги Хайбории в большинстве своём не особо напоминают привычного нам христианско-мусульманско-иудейского Бога. Они скорее сродни богам греческо-римского пантеона, с их вполне человеческими страстями и частыми вмешательствами в дела людские. Более того, эти боги вполне себе смертны, по крайней мере Конану удается довольно быстро расправиться с помощью меча сразу с двумя сыновьями Имира. Да и дочка-развратница не получает причитающегося ей исключительно из-за вмешательства разгневанново папаши, который, наверное, не захотел себе такого бешеного зятя.

Итог: краткость — сестра таланта. В этом рассказе это крылатое выражение отчасти нашло себе подтверждение. История получилась динамичная, неглупая и увлекательная, но весьма предсказуемая, из той серии, когда финал можно без труда спрогнозировать, прочитав первые пару страниц. Но, несмотря на этот недостаток, я вполне рекомендую этот текст для ознакомления. Он, может, и не восхитит, но уж точно и не разочарует.

Я наемник. Я со своим мечем там, где больше платят. Я никогда не сеял и никогда не посею пшеницу — во всяком случае, пока найдется жатва моему мечу.

Чем сильнее государство, чем крупнее оно, тем больше оно испытывает потребность расти территориально. И тогда начинаются постоянные претензии к граничащим с ним странам, и соседи надолго лишаются сна. В нашей реальности многие империи, в частности Британская, удовлетворяли свой территориальный голод за счет колоний, но в мире Конана такой способ как-то не прижился и расширить свои земли можно было только лишь лишив соседей части их земли. Поэтому в Хайборийскую эру пограничные войны были делом весьма обычным и даже привычным. Аквилония, будучи одним из могущественнейших королевств того времени тоже была не прочь увеличить свои владения. Вот только с востока она граничила с не менее сильной Немедией, на юге с весьма задиристой Зингарой, да и Аргос, Коф и Офир были кусочками, конечно же лакомыми, но вполне способными попортить немало крови интервенту. По сравнению с южным и восточным направлениями север и запад выглядели не в пример привлекательнее, потому как были населены варварскими племенами, имевшими более низкий уровень развития, чем у агрессора. Сначала аквилонские владыки обратили свой взор на северного соседа — Киммерию, но не рассчитали свои силы и потерпели оглушительное поражение от варваров при форте Венариум. Щелчок по самолюбию оказался весьма внушительным и на многие годы отбил у властей охоту до чужих земель. Но жажда завоевания никуда не делась и, в итоге, вылилась в агрессию в восточном направлении, где Аквилонию от моря Запада отделяли непроходимые пустоши населенные дикими племенами пиктов.

Конан попал в пиктское приграничье в то время, когда войска Аквилонии уже потеснили аборигенов с земель между реками Громовой и Черной, заняв территорию Конаджохары. На новых землях уже успели обосноваться переселенцы из многих аквилонских провинций. Дабы воспрепятствовать набегам пиктов из-за Черной реки на мирных жителей, на берегу этой реки был поставлен форт Тасцелан. Вот при этом форте и служил киммериец в должности следопыта-разведчика. Пикты постоянно проверяли бдительность гарнизона набегами на аквилонскую сторону, однако до крупных конфликтов пока ещё не доходило. Но в одночасье ситуация изменилась кардинально: отрядом аквилонцев в форт был доставлен плененный ими дикарский колдун Зогар Саг, доставлен и брошен в темницу. Вопреки советам Конана его не стали тут же казнить, а заперли, так сказать, до выяснения обстоятельств. Выяснить ничего не успели — пикт бежал из плена. После возвращения в родную деревню, чтобы смыть смертельное оскорбление, нанесеное ему, Зогар Саг решил собрать все пиктские племена и выжечь не только территорию Конаджохары, но и уничтожить стоявший на Громовой реке форт Велитриум.

Читая этот рассказ, я постоянно ловил себя на мысли, что рисуя образ пиктов Говард более всего опирался на популярный в те времена в американской приключенческой литературе образ индейца. В тексте даже упоминаются такие плотно ассоциирующиеся с краснокожими вещи, как каноэ и мокасины. Вот только скальпам пикты предпочитают головы врагов целиком. Он намеренно демонизирует их образ, показывая дикарей, как полузверей, чуть ли не как очередное проявление стихийной природной силы. По его версии пикты — это «угрюмые люди со спутанными волосами и глазами голодных змей». Они, потомки некогда цивилизованных народов, полностью утратили все признаки цивилизации, скатившись в полное варварство. Но, в то же самое время, рассказывая о Конане, Говард показывает и другую грань варварства, противопоставляя его простые, «чистые» и «честные» нравы испорченности «высокоразвитого» общества. «Кровопролитие, насилие и свирепость были неотъемлемой частью жизни, которую он знал; он никогда не понимал и не поймет тех тихих радостей, которые так дороги людям цивилизованного общества». И показать эту грань он старается именно глазами «культурного» аквилонца, ведя рассказ от лица тауранского переселенца Балтуса, которому киммериец спасает жизнь. Весь рассказ, в итоге, звучит как гимн варварству: « — Похоже варварство — естественное состояние для человечества, — наконец сказал воин, по-прежнему мрачно глядя на киммерийца. — Цивилизация для нас — излишество, гримаса природы. И варварство всегда и всюду возьмет своё».

Итог: если же «зрить в корень», то в сухом остатке мы имеем вполне приличную приключенческую историю, повествующую о противоборстве одного «крупного» варвара и множества племен «мелких» варваров, в конце концов сведенную к противостоянию Конана и Зогар Сога. Написана она в весьма динамичном ключе, до предела насыщена боями, беготней и колдовством, и читается на одном дыхании. Настоятельно рекомендую. Рассказ вполне подойдет для первого знакомства с миром Конана, как произведение, с одной стороны, весьма характерное для саги о киммерийском варваре, а с другой стороны, написанное весьма талантливо.

От блеска золота у варвара разыгралось воображение, он весь сгорал от желания поскорее добраться до скрытого в недрах дворца клада.

В далеких знойных джунглях Юга спряталось небольшое черное государство Кешан. Во многих странах Севера и Запада само его существование многие ставили под вопрос и считали рассказы о нём всего лишь легендами. Кешанцы же, ничего такого «легендарного» ни в себе, ни в своей стране не ощущали и жили понемногу: рождались и взрослели, старились и умирали, торговали и воевали. И были в том Кешане, в свою очередь, свои легенды, одна из которых рассказывала о спрятанном в кольце гор древнем мертвом городе Алкменоне, в котором некогда проживали кешанские властители. Причин, по которым город был покинут людьми, уже никто не мог упомнить, он зато все твердо знали, что оставили там бывшие его жители. За скальной стеной осталась бессмертная прорицательница Елайя и «Зубы Гвалура» — невероятной ценности драгоценные камни, считавшиеся настоящими зубами поверженного божества. Вот эти-то «зубы» и привлекли внимание странствовавшего в те времена по Черным королевствам Конана. Искушение завладеть одним из самых величайших сокровищ на свете оказалось слишком сильным и варвар решил, не откладывая дело в долгий ящик, наняться на службу к властителю Кешана, якобы для того, чтобы поднять боеготовность местного войска, благо слава о киммерийце уже успела дойти и до этих весьма отдаленных мест. А там уже, устроившись на вполне законных основаниях при дворе, можно будет поподробнее разузнать о местонахождении самого Алкменона и камешков, скрытых в нём.

В конце девятнадцатого, начале двадцатого веков в приключенческой литературе тема затерянных городов была весьма модной и востребованной. Писать об этом любили многие из авторов того времени, у кого-то выходило лучше, у кого-то — хуже, а у кого-то и совсем не выходило. Вот и Говард оказался совсем не чужд этому модному течению и посветил теме затерянных городов не одно своё произведение. Были у него и весьма удачные истории и не очень. Написанный в 1935-ом году рассказ «Сокровища Гвалура» можно отнести скорее ко второй категории, чем к первой. Вроде бы все ингридеенты на месте: присутствует тайна, есть тот самый затерянный город и «великое-невероятное-опупенное» сокровище, и Конан имеет все возможности, чтобы блеснуть накаченной мышцой и, как оказывается, немеренным интеллектом, он даже с богини юбку стащить умудряется, — но вот не захватывают эти приключения, нет в них той атмосферы, которая заставляет лихорадочно перелистывать страницы, чтобы поскорее узнать финал. И ладно бы — не умел автор. Так нет же — умеет, да ещё как умеет! Достаточно вспомнить о посещении Конаном и Валерией таинственного и зловещего Ксухотла, описанном в рассказе «Гвозди с красными шляпками». Правда «Гвозди» написаны через год после «Сокровищ», но неужели всего за год литературное мастерство Говарда так выросло? Непонятно... Более того — годом ранее он написал весьма интересную историю «Сплошь негодяи в доме», так что в неумении создавать нужную атмосферу его тоже обвинить никак нельзя. Так что, видимо, его муза просто взяла небольшой отпуск как раз в то время, когда Говард сочинял «Сокровища Гвалура». Ну, что ж, и музам нужно отдыхать. Как бы там ни было, но в конце концов у автора получилась очередная история об очередном походе северянина в очередной затерянный город за очередным сокровищем и спасении очередной «дамы нетяжелого поведения». К тому же мистике и магии в этом рассказе места практически не нашлось — из всех проявлений лишь нетленное тело пророчицы да племя неких довольно крупных и почти разумных серых обезьян.

Итог: проходная история об очередном походе Конана за сокровищами. Единственное, что выделяет её на фоне остальных, так это упоминание того, что варвар, оказывается, лингвист-самоучка и вообще человек не только разговаривающий, но и читающий на множестве языков и наречий, что несколько не вяжется с его имиджем брутального самца. Если не читать сей рассказ, то потеряете немного, если прочитать — то тоже. Решать вам.

Биться головой о стену — трусость, честнее довести дело до конца, чтобы не стыдно было смотреть в глаза самому себе.

Прогресс в любой из отраслей науки требует определенных жертв. Иногда человеческих... Но каждая такая жертва, даже не давшая положительный результат, добавляет в копилку знаний свою толику новой информации, и никто не может быть уверенным, что именно эта информация, в итоге, не окажется основополагающей для решения исследуемой проблемы. Время ученых-одиночек, с фанатичным блеском в глазах бьющихся над решением трудной задачи, уже давно прошло — теперь исследованиями занимаются целые научные коллективы. И чем труднее и масштабнее поставленная задача, тем большее количество людей занято поиском её решения.

Очередной Национальный Проект, как всегда в нашей стране, был открыт с большой помпой. Ещё бы! Это же забота о здоровье россиян, а, в дальнейшей перспективе, и о здоровье людей всего мира. В России открылся Центр лечения рака, где занимались поиском методики управляемой перестройки раковых клеток, которая обещала настоящий прорыв в терапии этого тяжелого и смертельно опасного заболевания. Руководителем Центра был назначен видный специалист в этой области профессор Кирилл Рудников, коллектив молодых единомышленников кипел энтузиазмом, все верили в скорый успех благого начинания. Вот только год шел за годом, а прорыва так и не было...

Существует мнение, что цель оправдывает средства. Но могут ли быть этими средствами жизни тысяч обреченных людей? Людей, которые доверили тебе свои жизни, людей, которые посчитали тебя своей последней надеждой. Как вынести чудовищный груз ответственности, не сломаться, не опустить руки, не спиться и не сойти с ума, когда опыт за опытом заканчиваются ничем или даже приводят к ускорению роста опухоли? Как находить в себе силы жить, когда даже родные жена и сын считают тебя убийцей, когда в прессе и на телевидении идет твоя травля, бывшие друзья перестают здороваться, а коллеги, начинавшие работать с тобой, отчаиваются и уходят? «Пятнадцать минут славы очень быстро превращаются в месяцы и годы ненависти, если ты не можешь обеспечить немедленный результат». Рудникову оставалось лишь держаться и верить, верить и держаться. Отринув всё, что не относится впрямую к работе, загнав вглубь чувства и эмоции, планомерно идти к результату. И пусть тебя называют убийцей и новым доктором Менгеле, пусть перед входом в Центр дежурят жаждущие твоей крови родственники умерших больных. Пусть. Но Цель оправдает все Средства. «Дав людям надежду, ты на короткое время становишься героем. Но стоит им эту надежду потерять, как из героя ты превращаешься в кровавого монстра, убийцу и — что ещё более непростительно — в обманщика и шарлатана. Нам мстят, мстят за то, что когда-то позволили уговорить себя в нас поверить. А те, кто уговаривал, писал восторженные статьи и снимал красивые репортажи, теперь маршируют во главе крестового похода».

Автор затронул своим рассказом очень сложную и тяжелую тему ответственности врача за результаты смертельно опасного эксперимента. Причем она становится ещё более непростой от того, что люди сами соглашаются участвовать в экспериментах и доверяют свои жизни главному герою, потому как альтернативы у них нет. И так, и так их в скором времени ждет смерть. Можно лишь позавидовать самоотверженности и стойкости профессора Рудникова нашедшего в себе силы нести этот крест до самого конца. Драматичный финал лишь прибавил и так весьма эмоциональному тексту лишний градус душевного накала. Главный герой, по сути дела, положил свою жизнь на алтарь идеи, постаравшись в итоге искупить своими страданиями хотя бы толику того горя, которое он принес так и не спасенным своим пациентам и их близким. Ему стали уже совершенно не нужны ни почести, ни слава победителя, он хотел лишь двух вещей: любыми путями решить поставленную задачу и скинуть со своей души ужасный груз ответственности и вины.

Итог: очень эмоциональный рассказ, фантастическая компонента которого не играет в сюжете особой роли. Автор сосредотачивается на морально-этических проблемах подобной работы и на душевных переживаниях главного героя. Текст стоит того, чтобы с ним ознакомиться и немного поразмышлять на тему того, как бы ты поступил в данной ситуации и хватило бы у тебя сил довести дело до конца.

Солнце стояло уже высоко, когда они подошли к воротам в северной стене и остановились в тени высокого вала. Бурые пятна ржавчины покрывали железные части массивного бронзового портала. Карнизы бойниц, створы ворот, шарниры — всё густо заросло паутиной.

Были времена, когда Конан нашел своё призвание в морском пиратстве. Странно, что человек, родившийся в горах, выбрал для себя такое ремесло, но, как бы там ни было, получалось у него и его команды весьма неплохо, но только до определенного момента, когда карьера флибустьера внезапно окончилась его насильной высадкой на побережье Шема. Не желая расставатся с морем, он решает устроиться где-нибудь на побережье, видимо, с расчетом на своё скорейшее возвращение на корабельную палубу. Он попадает в приграничный стигийский гарнизон, несущий службу на границе с Черными королевствами. Городок оказывается весьма убогим и Конан сходит там с ума от скуки, периодически напиваясь кислым вином и проводя время в обществе местных чернокожих дам. Но всё меняется, когда в том же гарнизоне оказывается знакомая киммерийцу ещё по Барахским островам пиратка Валерия. Варвар тут же начинает строить коварные планы по её соблазнению, которые, правда, так и не осуществляются, потому как Валерия, вскорости после прибытия, портит шкуру домогавшемуся её стигийскому начальнику и, дабы избежать полагающегося наказания, уходит в бега. Конан, так и не получивший доступа к телу красавицы и досыта наевшийся пограничной службы, уходит вслед за ней на юг, в земли чернокожих. Догнав через время Валерию, он попадает в смертельную ловушку, выхода из которой, казалось бы не существует.

Написанный Говардом в 1936 году рассказ получился довольно большим и по объему приближающимся к повести. Такое расширение сюжетного полотна пошло тексту лишь на пользу и позволило автору развернуть перед читателями яркую и зловещую картину, подробно рассказав историю затерянного в джунглях города, называвшегося Ксухотлом, и его обитателей, медленно но верно сходящих с ума за проклятыми стенами. Вообще, описание затерянного города, является для саги о Конане вполне стандартным ходом, но в этом произведении оно послужило лишь матрицей и своеобразным поводом для того, чтобы рассказать довольно мрачную и кровавую историю многолетней смертельной вражды двух кланов — Техутли и Ксоталан, некогда бывших одним народом. Волею судьбы, спасаясь от гнева стигийских властителей, некогда единый народ поселился в древнем, затерянном в джунглях Черных Королевств городе, предварительно окончательно решив вопрос с остатками его коренного населения. Поначалу всё шло хорошо, но, как это уже не раз бывало и, наверное, ещё не раз будет, нашлась среди беженцев местная Елена Троянская, из-за которой и началась многолетняя непримиримая вражда, расколовшая некогда единый народ на два лагеря: «Отрезанные от остального мира, загнанные в одну ловушку, они, как бешеные крысы, кидались друг на друга, крались по темным коридорам, куда не проникал луч солнца, гонимые одной мыслью: калечить, мучить, убивать!» Бесконечная война обескровила оба клана и, не приведи роковая случайность к стенам Ксухотла Конана и Валерию, со временем послужила бы причиной полного вымирания племени тлазитланцев. Двое пришельцев сыграли роль катализатора и резко ускорили процесс взаимного истребления.

В этой истории Конан предстает перед читателями закаленным в боях и умудренным житейским опытом воином, для которого, казалось бы, нет безвыходных положений и неразрешимых вопросов. Он уже перестал жить одним днем, мысли о будущем и о его месте в нем всё чаще начинают посещать варварский мозг: «- Знаешь, иногда так хочется стать королем. Может быть, я им стану... когда-нибудь. Чем я хуже других?» Но от опыта предыдущих лет разгульной жизни и общего варварского пофигизма так просто не избавишься и в его разговоре нет-нет да проскользнут этакие отголоски прошлого: «Мы ведь бродяги, у которых не отыщется за душой и стертой монеты. Какая разница, кого убивать». Да и традиционная «подруга главного героя» в этом рассказе оказывается не пассивным объектом для опеки и защиты, а полноправным боевым товарищем киммерийца. Хотя, против традиций жанра не попрешь, и Конан таки немножко поспасает её ближе к финалу, иначе какой же он Конан?

Итог: из под пера Говарда вышла просто замечательная вещица, полная ярких приключений и темных личностей. История заката тлазитланского племени, драматичная и кровавая, стала той изюминкой, что превратила довольно стандартное варварско-героическое приключалово в маленький шедевр. Однозначно рекомендую к прочтению.

- Здравствуй неведомый мир! — торжественно говорил академик, протянув вперед руки. — Здравствуй Венера, планета тайн и неожиданностей. Мы пришли сюда — и мы откроем твои загадки, как бы негостеприимно ты не встречала нас!

Человека всегда манили неисследованные просторы и дальние дали. Хотелось узнать, а что там, за горизонтом, подняться ввысь и постучаться к ангелам в небесную твердь. Потом, со временем, твердь несколько размягчилась и стало ясно, что небо — не предел, — и по другую его сторону есть масса мест, где не мешало бы побывать. Первой такой целью, как самое крупное небесное тело, видимое с Земли, стала Луна. Самым запоминающимся описанием путешествия на наш спутник отличился Жюль Верн, рассказавший о полете вокруг неё трех путешественников внутри снаряда, выпущенного из гигантской пушки. Но он не был первым, до Верна многие писатели отправляли своих героев к ночному светилиу, Верн лишь постарался подойти к этому вопросу с научных позиций. Но не Луной единой жив наш небосвод, и, спустя некоторое время, со страниц романов потянулись флотилии астролетов и прочих ракет в различные уголки нашей Солнечной системы. Богатая фантазия авторов наделяла марсы-венеры-плутоны небес буйной растительностью, животным миром, и, зачастую, разумной жизнью. Чем больше уточнялись научные данные о планетах, тем быстрее устаревали литературные фантазии на космическую тему и научно-фантастические произведения переходили в разряд просто фантастических. Теперь книги той поры более напоминают приключенческое фэнтези, но читаются ещё вполне легко и увлекательно.

Советская наука семимильными шагами двигалась по пути прогресса и покорения природы. Ряд открытий и изобретений, помноженный на передовые научные теории привел к тому, что все социалистические страны сплотили свои усилия в деле подготовки пилотируемого полета к Венере и высадке на её поверхность. Почему именно полет в космические дали, а не создание очередного сугубо оборонительного мегаоружия, способного легко и просто смести с лица Земли всех империалистических агрессоров вместе с территорией их государств? Дело в том, что народному хозяйству Страны Советов прямо таки дозарезу понадобился теоретически предсказанный сто одиннадцатый элемент периодической системы, предварительно названный ультразолотом, который по прогнозам сам не будет окисляться и «сможет облагораживать все иные металлы, если его добавлять к ним, хотя бы в незначительном количестве». Ученые с помощью спектрографии доказали, что ультразолото в газообразном состоянии есть на Солнце. И из этого сделали вывод, что оно просто обязано быть на Венере, потому как она моложе Земли, и потому ультразолото там ещё не успело распасться. Для столь серьезного задания в экипаж астроплана «Венера — 1» отбираются три человека: двое из Советского Союза — академик Николай Петрович Рындин и его помощник Иван Сокол, один из Китая — профессор Ван Лун. Этой героической тройке предстояло долететь до загадочной планеты, проникнуть под её облачный покров и по заданию советского и других социалистических народов отыскать там ультразолото.

«Аргонавты» были написаны в 1935-ом году, но, как и многие романы того времени, в пятидесятых он был переработан, чтобы соответствовать более современным реалиям. В этом романе автор решил поговорить о дарах Венеры, но не о тех, что изучает медицина в разделе венерических заболеваний, а о несколько других. По версии Владимира Владко вторая планета Солнечной системы представляет из себя как бы младшую сестру Земли, которая на данный момент находится в своём развитии примерно на уровне юрского периода мезозойской эры нашей планеты. Соответственной должны быть и флора с фауной, вот только из-за повышенного содержания углекислого газа в атмосфере планеты здесь главенствующие роли заняли различные представители насекомых и паукообразных, а рептилии оказались на обочине эволюции. Читая роман, поначалу может вообще сложиться представление о Венере, как о царстве насекомых, потому как рептилии появляются в тексте уже ближе к финалу: «Обвившись вокруг ноги Ван Луна, змея яростно шипела. Её маленькая треугольная голова припала к ткани скафандра, пытаясь прокусить её длинными выгнутыми зубами и смачивая скафандр сочившейся из зубов ядовитой жидкостью». Растения же оказались точной копией ископаемых земных, но только бордового цвета. Но, что самое главное, из-за молодости планеты на ней ещё присутствуют многие короткоживущие химические элементы, самым ценным из которых должно быть ультразолото. Кроме него экспедиция совершенно случайно открывает и ещё одно небывалое вещество — элемент номер сто двадцать инфрарадий, отличающийся черезвычайной радиоактивностью и энергоотдачей. Причем выделение им энергии усиливается под действием электомагнитного излучения.

Автор, видимо, очень любит разные экзотические суперматериалы. Так корпус астроплана сделан «из легчайшего сплава — супертитана. Этот металл легкий, но очень прочный и твердый». Астроплан построен Советским Союзом и его друзьями: великим Китаем и другими народно-демократическими республиками.Движется же корабль при помощи удивительного горючего — атомита, «нового атомного взрывчатого вещества огромной силы. Динамит, пироксилин, нитроглицерин, тринитротолуол — все эти взрывчатые вещества не могут идти в сравнение с атомитом. Это новое вещество было создано всего два года назад Ленинградским и Киевским институтами физической химии». Причем этот атомит — жидкость, то есть ракета летит на некой разновидности атомного керосина. Ещё одно невероятное вещество — оксилит, которым заправлены баллоны скафандров: «Чудесное химическое вещество, разработанное в Индийском институте подводных исследований. Оно поглощало из воздуха в шлеме углекислоту и вредные продукты дыхания человека и вместо них подавало свежий кислород». Но при всем разнообразии новых супермегагиперматериалов, разработчики так и не озаботились нормальной защитой экипажа астроплана от действия «космических лучей», сделав лишь тонкую оболочку из специальным образом обработанного свинца, хотя, на всякий случай, на борту были созданы дополнительные запасы листового свинца, которым можно воспользоваться в случае необходимости. Да и само воздействие космического излучения на организм человека автор понимал весьма своеобразно — один член экипажа (Сокол) впал в депрессию, другой (Ван Лун) — в ярость. Очевидно, о лучевой болезни тогда даже и не подозревали, и, вообще, крайне смутно представляли себе последствия воздействия излучений и радиации на организм человека. Иначе чем ещё можно объяснить проведение опасных экспериментов с чрезвычайно радиоактивным инфрарадием без всяких защитных приспособлений и прямо в жилых помещениях корабля?

В целом же, читая этот текст спустя много десятилетий после написания, поражаешься его черезвычайной наивности. Самым ярким примером этого может служить факт попадания на борт «Венеры — 1» студентки Политехнического института Гали Рыжко. Ведь она фактически зайцем проникла на борт корабля и на время старта спряталась в один из корабельных скафандров. Не будем заострять внимание на том, что бы стало с ней в реальности, случись ей стартовать с Земли не в специальном кресле. Но экспедиция бы точно сорвалась потому как все системы корабля были рассчитаны на поддержание жизнедеятельности лишь трех человек и вряд ли выдержали возросшую нагрузку. Об отношении к жестким излучениям и радиации я уже говорил. Но чем объяснить тот факт, что китайский профессор Ван Лун периодически на борту корабля курит трубку и устраивает тренировки по стрельбе? Они не боятся вывести аппаратуру снабжения воздухом из строя или повредить случайной пулей обшивку корабля? Да и в дальнейшем, на Венере, китайский профессор ведет себя зачастую крайне неосмотрительно. Так, во время операции по спасению Гали из лап кровожадного монстра он затевает настоящие боевые действия под землей. Стрельба в пещере, это ещё куда ни шло, но бросок гранаты... видимо товарищ Ван Лун решил устроить себе и девушке быстрые похороны.

Но нельзя сказать, что всё в тексте так уж плохо. Да, персонажи ходульны и весьма плоски, хотя автор и постарался дать им хоть какие-нибудь индивидуальные различия. Да, научная сторона сюжета не выдерживает никакой критики. Зато приключенческая выполнена на весьма высоком уровне и не дает заскучать при чтении. Первая часть романа оказывается несколько сухой и перегруженной различными объяснениями и научной информацией, касающейся сведений по теории реактивного движения, прокладке курса между двумя планетами и т.д. Здесь же описывается стандартный набор проявлений невесомости: питье и нагревание жидкостей, перемещение в пространстве, горение. Есть весьма провидческий рассказ про использование спутников в метеорологических целях и как ретрансляторы для спутникового телевидения. Но всё меняется после высадки экспедиции на поверхность Венеры — научные объяснения отходят на второй план, выпуская на авансцену разнообразные приключения, которые неизбежно ждут первых исследователей поверхности чужой планеты. Правда и здесь не обошлось без несуразностей: черезвычайно порадовала система смягчения посадки астроплана выполненная в виде «пружинитстой стальной спирали». Напоследок хотелось бы упомянуть об одной фразе, вызвавшей моё удивление: «Мы с вами — люди реального склада, мы позволяем себе мечтать только о том, что можно осуществить практически». И это сказано в романе, описывающем путешествие троих исследователей и одного «зайца» на Венеру в поисках мифического ультразолота??? Это можно осуществить практически??? Что же тогда, по мнению автора, осуществить на практике нельзя?

Итог: очередной роман-мечта стандартный и оригинальный одновременно. С одной стороны он сложен из типовых блоков и заполнен типовыми персонажами, испытывающими стандартный набор переживаний. С другой — Венера Владко с доминированием в фауне насекомых кардинально отличается от общепринятых в то время представлений об этой планете, которую традиционно населяли подобием динозавров. Нельзя сказать, что текст оказался очень уж удачным, но и назвать его плохим язык не поворачивается. Скорее всего это крепкий середняк. Рекомендовать его стоит лишь любителям советской фантастики подобного толка.