В отличие от некоторых читателей, оставивших отзывы ниже, я отнюдь не склонен считать Сальватора злодеем. Крылатая фраза о гении и злодействе, увы, не является аксиомой для материального мира. Понятие «злодеяния», как и любое иное, здесь двусмысленно. Можно ли считать злодеянием, скажем, эксперименты над крысами? Без опытов над братьями нашими меньшими технократическая цивилизация третьей планеты от желтого карлика, возможно, уже прекратила бы свое существование. Собак Павлова, конечно, очень жалко, но подлежат ли осуждению опыты ученого? Тем более, у меня не возникает никаких отрицательных эмоций деятельность подобного ученого в рамках фантастического романа, главная ценность которого в том, что он доставил радость огромному числу людей. А для писателя (музыканта, актера, режиссера... и так далее) нести добро посредством своего творчества и есть его основная миссия. А вообще, всем известно (по крайней мере, должно быть), что нет ничего важнее Любви во вселенной, и роман «Человек-амфибия» это очередное яркое тому подтверждение.

Впервые прочёл «Шаги в бесконечности» в мягкой обложке издательства «Мысль» в 11-летнем возрасте, причем, сразу после «Соляриса». Много лет два этих романа были моими самыми любимыми произведениями научной фантастики (а иной фантастики мне и даром не надо) — наверное, потому, что оба они чрезвычайно оригинальны. В первой половине данного творения Михановского действие происходит на Земле, и лишь во второй в далеком космосе. Обе части увлекательны почти в равной степени. Перечитывал, конечно, реже, чем «Солярис», но зато с пониманием, что «Шаги», практически свободный от ляпов (наподобие перфоленты в главной ЭВМ станции Солярис), «технически» почти безупречен. Жаль, он до сих пор остается недооцененным. И кстати, с некоторых пор официальным названием романа является «Шаги в неизвестное». Что любопытно, многие горе-вебмастеры на своих сайтах Михановского именуют Вадимом. Может, поэтому, а также, путая данный роман с одноименным произведением Севера Гансовского, многие любители НФ до него так и не добрались...

Необычная космоопера с ярко выраженным, харизматичным главным героем, не без слабостей (готовность к новым сексуальным экспериментам, ложь во благо, неприязнь к старухе-жене), но, главное, в целом порядочным человеком, миротворцем, посредником между различными группировками, на которые разделилось человечество после «неизбежных» катастрофических событий, постигших «колыбель цивилизации». Земное политическое устройство перенесено в солнечную систему, активно осваиваемую и заселяемую людьми, в весьма утрированном виде. Наши предполагаемые потомки (почти сплошь безнравственные или, скорее, закосневшие в своих заблуждениях люди) живут вне морали, законов и правил, враждуя между собой, словно княжеская Русь задолго до ее объединения. Но пусть многое в романе выглядит гипертрофированным и, подчас, просто невероятным, замысел – суть проекция нашего текущего бытия, равно как и всей предыдущей истории гомо сапиенсов. (Дайте нам, землянам, доступ к иным мирам – чего натворим! Оттого и открылся нам путь в микромир вместо дальнего космоса.) Добавьте к главной идее книги ее весьма забавный, порой поистине захватывающий сюжет, ее оригинальность вообще и энное количество новых идей в частности (уже многими позаимствованными – значит, классика), и вы простите автору его ляпы, будь то магнитофонные и видео кассеты или инъекции «дедовским способом», да еще обычным шприцем, или… в общем, много чего. Кто-то, тем не менее, скажет: Зачем было привносить в далекое будущее (со столь развитой космотехникой, при таких достижениях в генной инженерии и проч.) детали, которые становились рудиментами еще во время написания романа? Это уже что-то вроде извечного вопроса от фантастики, слабое место очень многих авторов, но не всех. Мне лично одно невдомек. Отчего Схизматрицу столь настырно продолжают относить к жанру, создателем коего является Гибсон, из-за названия книги, что ли? Вот и последнее переиздание вышло в серии «Матрица: Киберреальность». Киберпанка здесь кот наплакал, и многие бы даже не заметили «его», если бы не годами внушаемый лэйбл, ноги которого, простите, растут из голов тех, кто фантастику от фэнтези отличить не может, мол, не издательское это дело.

Я заметил, что некоторые, если не многие, рецензенты считают, что роман написан в жанре фэнтези. Удивляется наш современный Грибоедов (надо было с маленькой буквы, конечно), если читает все, что о книге пишут. По-моему, «Ампир В» – это ультра сатирический, квази философский и, отчасти, псевдо теософский трактат: в большей степени о человечестве в целом, нежели о нас, русских и россиянах, в частности, не говоря уже о (вообще-то весьма традиционной для автора) критике властей, которой здесь и на пол страницы не наберется. Вампиры, пребывающие в иллюзии, что они правят миром и людьми (а по сути – сами «куклы на ниточках», что, хотя лишь косвенно, понимают только «опростившиеся» из них, убежденные в иллюзорности вообще всего сущего – майя в Индуизме), использованы как носители очередного авторского взгляда на мироздание. Последнее – опять не без коллизий с Христианством, само собой – воссоздается в исключительно необычном обрамлении, и оттого воспринимается и как альтернативная модель бытия. Классификация «вампиров» как сюжетного хода не вяжется с основной фабулой (и может сбить с толку неискушенного, ввиду неизбежных ассоциаций с устоявшимся понятием о предмете), но все становится логичным, если местом действия допускается «альтернативная реальность». В целом, «Ампир В» – вполне удачный, достаточно глубокий, но отнюдь не самый захватывающий роман Пелевина, уступает и «Поколению», и «Числам», не говоря уже про «Чапая». Вообще тенденция последних лет, в отличие от ранне-среднего периода, 1993-'03, когда на каждый роман писатель затрачивал по 3-4 года, говорит сама за себя: стабильное поступление «товара», сверхмощные по нынешним меркам тиражи, а качество медленно, но неуклонно снижается. Кстати, если бы я заранее знал, что автор в «Ампире В» столь многословен на темы дискурса и гламура, я бы, возможно, сэкономил на книге баблос.

Самый классический (не только потому, что максимально приближен к реальности) и тонкий, этот роман Липскерова имеет очень низкий рейтинг, что, впрочем, скорее логично, нежели наоборот. Удивление вызывает непонимание главного посыла произведения: о трагичности нашего бытия вообще и о трагедии любви в частности. В романе три весьма ярко выраженных положительных персонажа, все женщины, и все они жертвы любви, прежде всего в ее чистом виде. И если стрелок Ангелина, благодаря стойкости характера, проходит все перипетии судьбы с известной легкостью, то... В общем, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, сколь тонко и трогательно описаны жестокие драмы Вали и Маши. Медсестру Валю особенно жалко. Природная, подлинная любовь к детям (а здесь дети брошенные!) волею Будены приводит ее, полностью вменяемую, прекрасную в своей женственности и человечности, в психушку, где она провела большую часть жизни и где была в итоге убита. Да, хочется и плотской любви, но кому из нормальных, живых людей не хочется? Кристально чистых личностей не бывает, и в произведениях авторов, уважающих себя и читателя, просто не может быть исключительно положительных героев. В «Мастере и Маргарите» таких и подавно нет, и смертей хватает, так что же, прикажете задушить восторг от романа Булгакова и двигать в библиотеку за картонными «святыми» соцреализма? Вот там-то, где-нибудь в опусах СР 30-х-40-х годов, Будена (сущий дьявол в юбке, разве что недалекий), была бы именно таковой. О каком неуважении к Женщине речь вообще, полноте! Самым отвратным, как тому и положено быть, изображен насильник Платон Антонов, гэбэшник: мужчина, однако. И ведь именно его грубое проникновение в Юлию, мать Леонида, прежде всего и стало причиной озлобленности парня на весь мир (кстати, он если и центральный в определенном смысле, то отнюдь не единственный главный персонаж). Постельных эпизодов отнюдь не много, раз-два и обчелся, скорее, поскольку полотно – непривычно – масштабное. Причем, в основном, сцены можно только домысливать, а тут уж, известно, каждому видится свое в меру его испорченности. Магического в этой книге вообще мало, есть элемент фантастики: служит деталью в общей механике романа, который в целом – не что иное, как современная классическая проза. (Пока единственная такая вещь у автора, резко отличающаяся от всех его прочих работ, творческий пик.) Эх, кто бы из некоммерческих режиссеров прочел, да экранизировал! Был бы мощный резонанс: с разными мнениями, но в подавляющем большинстве случаев с пониманием замысла, а не оголтелая и, главное, ничем не обоснованная, «охота на ведьм».

Честно говоря, я раньше считал, что одноименный фильм поставлен по произведению Лазарчука. Решил прочесть повесть, надеясь, что оригинал лучше его экранизации, как это чаще всего бывает. Оказалось, однако, что это новеллизация фильма, а точнее, сценария постановщика Хлебородова, который, в свою, очередь, был написан по мотивам одноименного рассказа Охлобыстина. Какой бы ни была картина в художественном отношении, в целом, она намного лучше этой «версии», после ознакомления с которой, кстати, я обнаружил себя пялящимся на книжные полки с мыслью, а стоит ли вообще держать в доме книги такого автора? Лучшее – стоит, конечно, хотя «Параграф» был как удар под дых, как предательство старого друга. Мат и пошлость здесь норма, Лазарчук вообще излагает едва ли что не буквально по фене. Мышление главного героя Гудвина – солдафонски-брутальное по фильму – здесь опущено до «братковского» уровня: так и видятся «пальцы веером», когда он в очередной раз сводит свои воспоминания к одному и тому же: «Что, напомнить вам? Напоминаю. Мы живем в е..том мире». А уж Лиса опущена волей Лазарчука, так сказать, по полной программе. Непонятно зачем, но он представляет ее таким моральным (и физическим, впрочем, тоже) уродом, что тошно становится самому герою, и в итоге тот вопиет к читателю: «И какие у нас, в ж..у, могут быть дети?!». Вот так, по-свойски, по дворовому. А шутит-то как Лазарчук! Как вам такой, с позволения сказать, каламбур: «Фестиваль свои бабки тут же профестивалил»? Жемчужина мысли, за нею кладезь ума. Но мало того, «автор» оскорбляет и читателя, причем в лоб, и чего не поймет только полный придурок – наверное, тот, на кого это все и рассчитано. После *серии* идиотских прелюдий-намеков: «Я представляю две вещи. Это сходные вещи. Более того, это совместимые вещи» и так далее, Лазарчук выдает: «Но не сигареты и спички, как вы подумали, пошляки». Именно так, недвусмысленно, да еще заведомо «зная», что «мы» подумали. Только «пошляки» с его замыслом не вяжутся: надо было написать «Но не трусики и лифчик», к примеру. Все вышесказанное – лишь часть того «великолепия», что ожидает потенциального читателя, и это только в начале. Книжка весьма невелика, «карманного» формата, в ней всего порядка 300 страниц текста со шрифтом почти столь же крупным, как в сказке для маленьких. Причем добрая дюжина страниц отведена обзорам газет и реалити шоу на Марсе, непонятно, откуда взявшегося, полностью оторванного от основной фабулы. Для чего оно здесь? Зачем? Да просто чтобы растянуть «материал» до размеров повести. В итоге имеем: пошлость бульварного чтива, возведенная в степень пошлости бытовой, то есть в нашем случае «пост-зоновской», той самой, которая каким-то образом была частью даже нашего детства, вспомните считалочку: Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить, с кем останешься дружить? Что, в общем-то, и составляет суть лазарчуковского изложения картины, в сравнении с которым исходный материал может показаться чуть ли не эталоном изящной словесности. Тем не менее, с изданием этого бреда, Лазарчуку, похоже, «покатила масть» (вот ведь каким вредным оказалось знакомство с его «новым творчеством»), поскольку все, в том числе его лучшие, произведения, издательство Эксмо стало переиздавать под слоганом «От автора Параграфа 78»! Но с какой стороны он здесь автор? Его даже римэйкером не назовешь. Это как украсть чужую шляпу, нагадить в нее, а потом продавать в упаковке.

После прочтения этого романа один мой приятель сказал: ничего ужаснее, наверно, не читал, так страшно было, что пищеварительный тракт сжимался, но все равно, не верю, что человечество может докатиться до такого состояния. Не можешь себе представить, что, если все люди ослепнут, то не останутся высшим звеном в пищевой цепочке животного мира, а морально деградируют и сами запросто превратятся в скот. Нет. Пришлось утешать: это ничего, что воображение отказывает, гораздо хуже, если внезапно откажут все твои подружки, а когда ты, наконец, с кислой миной пойдешь к жене, та тоже, и тогда ты неожиданно найдешь, что зазря термин рукоделие имеет производное существительное только женского рода, а итогом всего станет решение написать пищеварительный трактат.

У авторов Пентакля: «В крапиве сплошь и рядом случались птичьи гнезда». Зачем же столь откровенно? Гоголь более тактичен. В Вечерах он пишет: «Тут поблизости случился черт», но с кем, заметьте, не уточняет. :smile:

Это шутка, конечно, хотя... Понятно, что роман навеян творчеством Николая Васильевича, но ведь изнасиловали же эвфемизм (вышеприведенный пример — один из массы подобных). Такая вот авторская «попытка отсылать» читателя в гоголевские времена при современном антураже действа.

Что касается моего мнения в отношения Пентакля в целом, оно отражено в оценке, плюс целиком поддерживаю высказывания sham, dobriy_doctor и др. схожие.

Местами интересно, местами скучно, а порой противно мне было читать этот репортаж: достает ведь Брукс-младший своим ура-патриотизмом, а еще более шовинизмом. Американцы и тут «впереди планеты всей»: самые дисциплинированные/ ответственные/ честные/ бескорыстные: самые лучшие, в общем. Сие можно было бы списать на стереотипность, так сказать, штатовского мышления, если бы не факт, что у Макса все интервьюируемые, когда-либо «имевшие дело» с русскими (а это представители самых разных национальностей), называют нас не иначе как Иванами. Так, все скопом, нас звали только немцы, да и то лишь до перелома во II Мировой Войне. Когда выйдет фильм по МВZ, американцы в кинотеатрах встретят его концовку овациями, стоя, ибо на них вся эта каша, прежде всего, и ориентирована, а бурно, коллективно выражать свои восторги по себе, победоносным, всем надирающим задницу в кино, им не привыкать. Главное, однако, что эта книжка отнюдь не оригинальна, как утверждают здесь некоторые, если не многие, уважаемые коллеги-лаборанты. Вспомните о гигантском количестве как литературных, так и кинематографических произведений о зомби. Что в МВZ нового, если даже уничтожение живых мертвецов — только выстрелом в голову — происходит стандартно-шаблонным, не допускаюшим вариаций методом, который (наверное, ровесник первого стрелкового оружия), словно, действительно имел место: был проверен на деле. Идея подать в виде интервью вполне могла быть позаимствована у Мураками, Подземка которого действительно социальна, в отличие от этой, заведомо коммерческой, «эпопеи». Так или иначе, МВ-Z это — в лучшем случае завуалированный плагиат, ибо тематика зомби затаскана донельзя, и ничегошеньки нового Брукс-младший к ней не добавил.

Гениальное произведение: впрочем, что эти два, таких традиционных, слова значат сами по себе! Начинается как типичная история о шизофренике (словно автор долгое время работал психиатром), и хотя эта фабула частично сохраняется и в дальнейшем, вещь-то в целом – не что иное как подлинно *мистический* триллер. Основа самой древней религии в мире, идея реинкарнации сама по себе, конечно же, не нова, но такого блестящего ее использования в беллетристике, как в «Страже», пожалуй, не было. Две параллельные линии повествования от одного лица столь различны (как непересекающиеся прямые в Эвклидовой геометрии, хотя здесь, скорее, мир Лобачевского), что многих заставят чесать «репу» в попытке осмысления послания, а некоторые просто плюнут в сердцах, да отложат книжку. Но какое это на самом деле наслаждение вникать в произведение искусства, которое очень глубоко и, в то же время, являет множество «подводных камней». Исполненный (кажущихся) противоречий, «Страж» отражает суть нашего двойственного мира, и оттого столь же идеален как сочетание ноля и единицы. А это сочетание есть информационное поле, в котором мы, собственно, и пребываем, по крайней мере, на данном, земном – если грубо – уровне. Возвращаясь к выделенному слову: когда высоким жанровым званием мистики одаривает такие опусы как «Омен» и иже, это бред собачий. Во все века, и поныне, мистиками называли и называют людей, доподлинно знающих о нелинейности «нашего» пространства, явственно ощущающих соседство «иных» миров. Из опять-таки «наших» (ирония: все мы жители Земли, какие нации – просто разные кармы!) это Рерих, Блаватская, ой, да куда я полез, когда корни в 5000 лет позади, в Бхагавад-Гите. В общем, хотел сказать, Сэр Маклин тоже наш человек. Не сочтите, что умничаю – такие мысли навеял «Страж». Да, еще одно примечание: Как и Йен Пирс («Перст Указающий»), Маклин – создатель лишь одного шедевра, но зато такого, что стоит целой библиографии многих и многих.

Как сказал Шопенгауэр, «Многие люди склонны к иллюзии, что жизнь им дана для счастья». Андрей Дашков по-своему вторит философу в этом сборнике, мораль которого я отчетливо понимаю как «Не ожидайте пощады от постоянного процесса старения (итд), что зовется жизнью». В отличие от большинства произведений Дашкова крупной формы, представленные здесь рассказы – яркие примеры нового слова в магическом реализме, хотя Метафизическое, в основном, лишь едва намечено. Главный же лейтмотив – препарация отдельно взятой человеческой психики и, прежде всего, главного врага личности – страха, в различных его проявлениях, но особенно перед самой жизнью, которая суть и есть тот самый неумолимый процесс. Очень много философских умозаключений: мрачных, но оттого не менее актуальных, нежели позитивизм, говоря обобщенно. Совершенно не заботящийся о возможности коммерческого успеха, движущийся вдали от проторенных дорог в литературе писатель с очень оригинальным стилем, тем не менее, перекликается здесь с отцом-основателем «мрачного» магореализма Эдгаром По. Один рассказ, «Домашнее Животное», явственно навеян «Коллекционером» Фаулза, которого Дашков очень чтит (много более, чем я).

Хотя хороший, но, тем не менее, «Демоны» слабее большинства прочих произведений этого автора. Поэтому, зря Вы так: «это первое, и конечно последнее мое чтение Липскерова», при том, что отзыв в целом, и особенно его финальный аккорд, противоречат заявлению. Я сам диву даюсь, отчего писателя повело в любовно-авантюрно-плутовской квази-реализм. Его «фирменное блюдо» — сплав магореализма и сатиры с действом в некоей близлежащей от нашей, но, все же, альтернативной реальности характерен для всех его романов (есть еще повести и рассказы, но там реализм+постмодернизм), однако в меньшей степени для «Демонов», а также «Русского Стаккато» и «Леонида». Для неофитов в МР, наверное, нет лучшего «места» для отправления в путь, чем творчество Липскерова, ибо пишет он легко и очень доступно. Через него, как по мосту через бурные воды, намного проще перейти к пониманию иных школ МР: сначала классической, пражской, потом, при желании, латиноамериканской (которая, впрочем, слишком отдалена от нас по ментальности, да и несколько бедновата на метафизические сущности — кроме Кастанеды, конечно). Стартуйте с «Последним сном», «Родичами» или «Осенью», с их очаровательной магической атмосферой и элегантной простотой слога, и вам наверняка захочется продолжить знакомство. Ни в коем случае не начинайте с «Демонов» и даже с «Леонида» (хотя это лучшая его вещь, в противовес данному произведению и «Русскому Стаккато»). Многим поклонникам Пелевина Липскеров понравится тоже, хотя своего «Чапая» ему, скорее всего, никогда не написать. Те же, кто пресытился, пребывая в поисках глубины философской мысли и находя ее даже там, где ее и в помине нет, обращайтесь почаще к хоку:

«Что-то демоны распелись При полной луне... Март наступает.» (Кетансюбеки)

Я тот еще хокуист, как и хоккеист, в смысле никакой, но тем не менее:

«Мне навстречу едет трактор: Все коленки голые... Ясен пень, апрель грядет.»

Я недавно заставил себя прочесть «Бурю мечей» — взял у соседа. Если сравнивать с Желязны, кто после серии великолепных романов на основе мифологии стал играть по правилам рынка, «опуствшись» до Амбера и иже, ниже некуда, рост Мартина (который, напротив, начинал в крупной форме весьма вяло: Умирающий Свет с его долгими и нудными полетами «крылатых» (или окрыленных?) людей), как писателя здесь налицо: динамика действа, яркие герои. Тем не менее, все одно попса: характерное для фэнтези отсутствие причинно-следственной связи, предельно «событийное», коммерчески заведомо успешное, построение сюжетной канвы и, как логическое следствие, чрезмерно гипертрофированная любовь масс, обожание, умиление. Одним словом, масскультура, пусть и в одном из самых лучших своих воплощений.

Кортасар здесь в большей степени модернист / постмодернист, нежели магореалист и кто-либо еще, именно в «Игре в классики», лучшем его романе, который так же сложен как «1919» Дос Пассоса или тот же «Улисс» из аннотации выше, но читается и воспринимается легче, как, например, «Всем стоять на Занзибаре» Браннера. Кортасар мастер «слоеных», многоуровневых смысловых оборотов, с двойным, тройным итд «дном». Здесь еще больше так называемой мета-лигвистики (или семиотики), чем у Умберто Эко. Сильная вещь, но может быть рекомендована лишь тем, кто уже пресытился даже высокоинтеллектуальным чтивом и ищет все более необычные и сложные формы.

PS Как устроен Классификатор, мне непонятно: он реагирует далеко не на все действия. Я несколько раз перезагружал форму с галочкой напротив «постмодернизма» («модернизм»-то вообще отсутствует) и еще некоторых позиций, но устройство упорно игнорирует мое мнение, и это далеко не первый случай, оттого и накипело. Спросил creator-а, он говорит, надо, чтобы было не меньше половины проголосовавших, чтобы появился тот или иной параметр: усреднение, в общем, что, по-моему, мешает объективно отражать сущность произведения в целом.

Не стоит оставлять негативные отзывы в несколько слов. Ладно, если они позитивные, типа, шапки долой перед Мастером (у меня самого такие есть), но уж если противоположные, будьте добры, подкрепите свое недовольство хотя бы парой примеров из книги. Не иначе, у некоторых дар ясновидящих. Иначе, седьмым чувством, что ли, улавливают развитие событий у Липскерова и, оттого, преподносят неофитам его творчество как легко предсказуемое? Ужель они заранее знали, что куры бросятся на людей и, паче того, за мгновение до столкновения с толпой взмоют в небо, клином, как журавли? Еще примеров? Их масса, но времени да места маловато перечислять. А о какой «вторичности» или «вымороченности» идет речь? Липскеров это в гораздо большей степени сатирик, нежели «магический реалист», касающийся многих сторон нашего русского бытия, знакомым всем и каждому из нас, и что, соответственно, не ново. Но такого хлесткого и, одновременно, точного описания нюансов русской ментальности (например, особенностей ментуры в «Осени»), я больше в современной сатирической прозе не встречал. В общем, по-моему, негативные односложные комментарии вредны для непосвященных. Я лично долго «обходил Липскерова стороной», под впечатлением от подобного. Понимаю, что эти заметки вряд ли повлияют на ситуацию, возможно, не более чем пересечение параллельных лучей в неевклидовом пространстве. Хотя, как известно, все имеет вес и влияние, и даже поданное в микроскопических дозах создает ауру. Конечно, прошлое, вроде, нельзя изменить. Но настоящее, манящее будущим, как назло, каждое мгновение становится прошлым. Поневоле начнешь думать, что последнее приходит из будущего. Тут бы и браться за описание психологических и иных аспектов виртуальной реальности на базисе правдиво-произвольного сюжета из параллельного прошлого, а не соглашаться с безжалостной иллюзией постоянного ощущения себя в скорлупе вчерашнего завтра. Этим и занимается Липскеров, в частности здесь, в «Сорок лет Чанчжоэ».

В сравнении с тем, что последовало дальше от Титана фантастики 20 века, «Солнечная лотерея» кажется наивным и, где-то, не до конца продуманным произведением. Однако, насколько оригинально он смотрится на общем фоне жанра 50-х! Стоит прочесть хотя бы раз, чтобы знать, с чего все начиналось у Фила, в крупной форме — во всех смыслах крупной. Вместе с Лемом, Дик — самый почитаемый мною из западных фантастов прошлого столетия.

В свое время «воспел» трилогию Вирт, выскзавав свое мнение в отношении каждого из романов и цикла в целом. Невзирая на многочисленные различия в канве повествований, основной лейтмотив «Брошенных машин» — тот же, что и в «Пыльце» — а именно, материнская любовь (снова к дочери), красной нитью проходит сквозь мрачные постапокалиптические картины романа. Впервые встречаю подобное в творчестве представителя «сильного пола», причем, выраженное настолько прочувствованно (словно Джефф сам реально был матерью), что, даже будучи слабо знаком с, позволения сказать, женской беллетристикой, сомневаюсь, что среди по крайней мере современных представительниц таковой найдется хотя бы десяток, прописавших подобное чувство столь же глубоко и, в то же время, ненавязчиво. Что-то кроется за этим: то ли какой-то душевный надлом, то ли «эхо» прошлой жизни Джеффа, когда он был женщиной... В отношении же романа в целом, атмосфера захватывающая, но, в сравнении с той же «Пыльцой», весьма прозрачная, в том смысле, что нет глубинных «подводных течений», которые проявили бы себя лишь при повторных прочтениях. Замысел очень хорош, но поскольку нет даже крошечного намека, а с чего, собственно, все началось (в отличие от «Пикника на обочине» АБС, например) — все эти отклонения, болезни, передающиеся через зеркала итд, мир получается замкнутый в себе, отгороженный от прошлого и будущего: то ли эпизод из жизни, протекающей в параллельном измерении нашего пространства, то ли вообще вне Земли. Сюжет строго линейный, что, в ракурсе чтения как такового, выводит «Брошенные машины» на уровень на порядок доступнее любой из частей трилогии. Однако, учитывая вышеназыванные способности автора внедрять в свои произведения подлинно человеческие ценности, потаенный смысл которых, к тому же, осознается по прочтении далеко не каждым из числа даже опытных «дайверов» в неведомые миры, в общем, мысленно снимаю шляпу перед Мастером. Тьфу на тех, в том числе на канале Культура (смотрели «Что делать»?), кто считает фантастику «легким жанром, для тех, кто стремится укрыться от жестокости итп реального мира», при этом называя классиков, МНОГИЕ из которых писали фантастику в том или ином виде и которые, в отличие от этих снобов, явно порой хоть на мгновение, но сомневались в реальности этого самого «реального мира». Им бы пробежать глазами списки авторов в данном ресурсе, а еще лучше вдобавок прочесть отклики к работам тех, кто всеми (и ими же) считаются классиками, тогда бы наверняка появилось сомнение в таких «измыслизмах», если уж не чувство стыда за них.

Поддерживаю Старого Фана (причем, я хотел сказать почти то же самое, так что теперь и надобность в комментарии, вроде, отпала) и, соответственно, несогласен с его, скажем, оппонентами. Главное достоинство этого автора вижу в оригинальности его мышления и определенной теплоте стиля. Я ему верю, и мне нравится посещать его миры (еще три повести Макдональда читал, одна из которых, «Камень, Ножницы и Бумага», в некотором роде может считаться приквелом «Реки Богов»). Сказав это, мысленно бросаю «камни в огороды» Вокзала Потерянных Снов Чайны Мьевилля и — особенно — Словаря Ламприера Лоуренса Норфолка, где повествование ассоциируется больше с холодом и расчетом, нежели с вдохновением.

Лучшее, причем не просто самое большое, но самое масштабное произведение Шепарда. Магический реализм латино-американской школы (ближе к Кастанеде), но в современном видении. Роман понравился на порядок больше, чем обе более поздние работы (они, впрочем, скорее, повести), в которых что-то важное утрачено, в т.ч. собственно стержень МР, тогда как коммерческий компонент возрос существенно. На «Валентинке» остановился, и двигать дальше желания нет.

«Чередуя эпизоды жуткие до дрожи и смешные до истерики, Норфолк мастерски держит читателя в напряжении от первой страницы до последней». Данная аннотация не соответствует действительности. Ничего жуткого или особо смешного я лично в романе не нашел. Слов нет, произведение глубокое и продуманное, но, невзирая на обилие сюжетных линий и персонажей, оставляет впечатление как вещь, замкнутая в себе, словно автор решил выпендриться своими энциклопедическими знаниями (в отличие от Стефенсона в «Криптономиконе», который ДЕЛИТСЯ такими знаниями с читателем). Сравнение с гениальным романом Эко также не выдерживает критики. Часто при чтении «Словаря» становилось откровенно скучно. Ниже 8 рука не поднимается поставить, но второй раз я это точно читать не стану, жалею что отвалил больше 11 баксов, польстившись на аннотации.

Метафизический триллер: жизнь, послесмертие, после-послесмертие, ненавязчивые, но явные вторжения из параллельных миров, египитеский крест «анх», считывающий генетический код человека и, вдобавок, изменяющий его при необходимости (когда надо «воскресить», к примеру), залечивающий раны. Мрачно, но не страшно, а под конец вообще комедия абсурда, смешно на самом деле. Психологический, экстремальный, по-своему глубоко философский роман от автора, которому плевать на коммерцию. Те, кто ставили оценки до меня, явно не из числа любителей Филипа Дика и Говарда Лавкрафта, хотя о заимствованиях тут речи нет. Очень оригинальный писатель, и зря он разместил на своем сайте рецензию Василия Владимирского (по крайней мере, на «Двери Паранойи») — хотя и не особо критическая (вообще он хвалит Дашкова), но из нее же ясно, как Божий день, что маэстро лишь проглядел книжку, причем не до самого конца, иначе не выдал бы этой ахинеи. Да и когда ж ему все успеть, с его-то активностью? А «Двери» я оцениваю высоко, едва лишь не как шедевр.

Согласен с теми, кто считает этот роман переоцененным. Переводчик во вступительной статье неоднократно сравнивает его с «Войной и миром». Что за бред? Там все чужое для русского ума, хотя проблем с пониманием нет никаких. Если уж браться за классический, т.е. не современный, магический реализм, то начинать лучше с пражской школы (Майринк, Перуц, да и Кафка в какой-то мере), поскольку та ближе к нам по ментальности, и много более насыщена атмосферой МР, нежели «Сто лет одиночества». Что касается латиноамериканского направления, то здесь творчество Кастанеды, на мой взгляд, наиболее интересно, захватывающе и, что немаловажно, весьма доступно для понимания. Кортасар в большой степени постмодернист, особенно в «Игре в классики», лучшем его романе (который так же сложен, как «Улисс» Джойса или «1919» Дос Пассоса, но воспринимается легче, как и «Стоя на Занзибаре» Браннера). У Борхеса больше магореалистских аллюзий на чужие произведения, нежели своих, причем, преимущественно очень «краткой формы». Американец Люциус Шепард интересно, весьма новаторски разрабатывал свою жилу в латиноамериканском МР, но лишь в начальном периоде своего творчества. Кстати, отчего последний называют классическим, мне лично невдомек, так как пражский появился-состоялся значительно раньше, а если вспомнить Гоголя, Гофмана и Эдгара По, которых вполне можно считать отцами-основателями жанра, то...

Фантазия автора действительно поражает, и лично мне мрачность повествования не мешает. Что несколько не совпадает с моим вкусом, то это «фэнтэзийный» налет, некоторая затянутость повествования, но главное, отсутствие каких бы то ни было параллелей с нашим миром (за что я, в частности, не люблю «Многорукого бога далайна» Логинова, помимо его замусоренности монгольским языком). Это антиутопия о неком ином мире, и хотя сюжет весьма захватывающий, а язык великолепен, полная оторванность происходящего от агрессивной технократической цивилизации с третьей планеты системы желтого карлика в одном из рукавов галактики, названной ими как Млечный Путь, порой отвлекает меня даже в самых захыватывающих местах. В итоге лишь 8 баллов.

После прочтения тетралогии Гиперион, из которой мне более или менее понравился лишь первый роман, побаивался брать что либо еще от Симмонса, но взял-таки Террор, и составил несколько иное представление об авторе и его возможностях. Согласен с предыдущим «оратором», которого стоит процитировать, с несколькими вариациями: Если бы автор оставил в романе только намеки на монстра, смутный образ убийцы в помрачневших умах голодных, усталых людей, да легенды (как это делает — примерно, конечно, — Алексей Иванов в Сердце Пармы), было бы намного убедительнее. А с этим нелепым существом, гоняющимся за матросами и офицерами и третирующем их... В общем, едва натягиваю 7 баллов, так как ценная и, собственно, очень интересная историческая часть была принесена в жертву запланированного коммерческого успеха. Глядите, какой небывало высокий рейтинг! Поскольку это трактовка реальных событий, пожалуй, любая часть тетралогии мне симпатичнее, ибо фантастика.

Акико и особенно Фокус-группа (может считаться своего рода сиквелом Чисел, поскольку там есть ослиные уши: кто читал, тот знает) — достойные дополнения к главному произведению «цикла», по праву объединенные в один раздел, Мощь Великого, и даже Один Вог, невзирая на краткость, также весьма замечательная вещь. Однако Македонская критика французской мысли тематически намного больше подходит для второго раздела, Жизнь замечательных людей, хотя, возможно, не была включена из-за настроения, которое здесь ироническое, а не мрачное, как у последних двух «рассказов». Вообще, цикл замечательный и глубокий, недаром 4 года Пелевин затратил на его создание.

Хай, проголосовавшие, все шестеро до меня! О каком «становлении героя» речь (словно это «Игра Эндера»)? Гениальная вещь, словно созданная человеком из параллельного мира. Кто-то назвал Алексея Иванова «главным золотвалютным фондом современной российской литературы». Это, конечно, тот еще «перл» словесности (с бодуна его что ли «пробило» на такое), но, при всей его корявости, к Пелевину он применим намного больше. Да, а в России бы Эндера в детстве и отрочестве звали бы, несомненно, Эндер-Пендер.

Тонкий, умный, смешной роман, один из лучших у Пелевина, хотя и не на уровне сверхшедевра «Чапаев и Пустота», но все равно, сплошное удовольствие. Я смотрю, какой низкий рэйтинг у Пелевина, как и его произведений, соответственно! Зато фэнтезийные авторы «прут». Непонятно, то ли действительно многие не «въезжают», то ли берутся читать Пелевина не те, для кого он, собственно, пишет. Я бы лично, будь моя воля, отделил фэнтэзи от основного потока.

А вот мое «ИМХО», с вашего позволения. Кто-то за бликами на поверхности повествования не заметил глубокого омута и принял за мелководье, кто-то вообще выдал «трэш» (мусор, что ли, или из heavy metal?), кто-то воспринял Донелли как неудачника, кто-то вообще говорит о «гибели героя» — где вы такое прочли? А кивок в сторону Паланика, мол, ему бы эти карты в руки, сложил бы стоящий пасьянс, меня вообще шокировал. Я лично «всего Паланика» сдал в букинистический магазин: из-за того, что у него все слишком прозрачно и прозаично (и даже, местами, «попсово»), чтобы читать его снова, когда бы то ни было. Все, в общем, говорит о том, что «Дверь No 3» как раз из категории тех творений, что даже самым продвинутым читателям с первого захода не открываются полностью, и в чем я лично всегда вижу главную ценность искусства, будь то литература или музыка или кино. Снова два брата-Ирландца — нечто биографическое явно проглядывается, снова выражение симпатии к птицам. Мое резюме: почти гениальная вещь от гениального создателя гениальной «Невозможной птицы».

Как и в двух других его романах-катастрофах, «Смерть Травы» и «Долгая Зима», Кристофер великолепно передает атмосферу катаклизмов, хотя особенно хорошо ему удается отобразить поведение человека в экстремальных условиях. Из фантастов 50-дников, пожалуй, только Кристофера, Уиндэма и Брэдбери сегодня по-прежнему воспринимаю всерьез, в частности потому, что они не заморачивались на попытках представить технологии будущего.

Несколько менее замороченная, чем «Нейромант», книга, но по силе воздействия ни в чем не уступает дебюту. Замечательная, многослойная канва повествования, неповторимый гибсоновский стиль, очень хороший перевод (в Уральской «Ультра-культуре», где издан роман, подход к переводам, похоже, более отвественен, чем в АСТ). Вообще, обожаю обе трилогии Гибсона, тогда как его отход к мейнстриму в «Распознавании Образов» разочаровал.

Если бы не словоблудие в начале книги (особенно долгая игра с сыном в «войнушку» — для чего она здесь?), был бы шедевр. В остальном согласен с duke.

После двух блестящих трилогий, Гибсон выдал нечто средненькое. Не потому что это не фантастика и даже не альтернатива. Если в трилогиях повествование многослойно, с несколькими сюжетными линиями, по прочтении тех романов остается отчетливое ощущение, что при повторном визите много чего еще откроется, то здесь все одномерно, прозрачно, никаких тебе «гибсоновских подводных течений», но главное — не цепляет. Надуманная история, кто это там клипы в Инете по частям выкладывает? Героине не сопереживаешь даже когда она попадает «в лапы» русских. Концовка вообще никакая. «Распознавание образов» находит своего создателя в серьезном творческом кризисе. Гейман сделал большой, но крайне нелепый комплимент, назвав этот роман лучшим из того, что создал Гибсон после «Нейроманта».

Это, конечно, не барахло, но такого я от Мураками не ожидал. Ведь с европейским (вообще широким) мышлением писатель, а здесь такая узость мировозррения, что слов нет. Главное впечатление от «Подземки»: словно японцы — единственная нация в мире, кто претерпел жестокие испытания и страдания.

Категорически бы не стал рекомендовать эту книжку любителям фэнтези. Здесь даже нет фэнтезийного антуража, как, например в «Священной книге оборотня» Пелевина (которая суть философский трактат). «Сердце Пармы» — нетипичный, но, тем не менее, классический исторический роман с элементами магического реализма (верования разных народов описаны намного более глубоко и колоритно чем в «Американских богах» Геймана). Потенциальные покупатели-любители фэнтези: смотрите, не ошибитесь, читайте больше рецензий и отзывов о книге, прежде чем купить ее. Ортодоксальным «крестоносцам» даже не стоит брать роман в руки. Книга исполнена «ереси» с точки зрения канонов Христианства. Поражает также, как грозны были в XV веке «малые народы», прежде всего Манси — что с ними сделала потом цивилизация!

А фэнтези жанр, все-таки, попсовый, и плевать мне на чей-либо максимализм. Это ж надо до такого договориться — обозвать «Сердце Пармы» фэнтези, заявляя при этом, такие вещи, которые я лично, как человек читающий, вообще бы высказывать постеснялся.

Пронзительная вещь, обнаженная правда о жизни, о ее хрупкости. Потрясающие глубина и динамичность в «одном флаконе», а что касается оригинальности, то ничего подобного я еще не читал (хотя мой читательский опыт насчитывает более двух десятилетий): никаких параллелей, сходства с кем бы то ни было. Фантастика больше как антураж (вмешательство инопланетного разума, дарующего людям жизнь после смерти здесь же, на этом самом «земном» плане), но язык и манера близки к традициям классического романа. О'Лири — подлинное открытие года. Настоятельные рекомендации для любителей серьезной литературы.

Единственный роман БА, далеко выходяший за рамки детектива и, оттого, единственная его вещь, что я захотел прочесть заново, перечитал и, возможно, еще перечитаю. Масса интересных наблюдений, в т.ч. исторического характера, в т.ч. об особенностях иудейства. Наверное, из-за достаточной сложности и частых отклонений от детективной фабулы это произведение столь мало популярно именно среди горячих поклонников творчества БА.

Это ж надо было так перевести название рассказа «Дни Соломона Горски», обозвать его «Ночью всех мертвецов», да еще сделать его общим для сборника. Лучший способ привлечь непретенциозного читателя? Два прочих произведения, обе повести, особкнно хороши, но вторая «Камень, Ножницы, Бумага» – почти абсолютный шедевр: очень необычное сочетание ориентальной философии и аллюзий на нанотехнологии: коряво выразился, но близко к теме. Очень оригинальный, ни с чем не сравнымый стиль, никакого экшна, но не оторвешься.

Пратчетт — замечательный детский писатель и великолепный пародист фэнтези (оттого я 6-7, изредка 8 баллов и «натягиваю» за его книги), но отчего у него столь высокий рейтинг в данном ресурсе, до меня не доходит. Шутки-то, в основном, плоские для взрослого человека. Такие шедевры, где тролль берет табурет, бормоча про себя «Если что, спинку сам прибью», мол, Пончик потребовал образец стула Витинари (для врачебных целей), попадаются очень редко. Чаще-же всего, так и слышится закадровый смех чуть-ли не после каждой фразы.

Время не властно над такими шедеврами. Спасибо составителям библиографии Гоголя — одного из основателей «магического реализма» (вместе с Эдгаром По). Да, мне кажется, появление в списке авторов Марка Твена было бы так же обоснованным.

Семиотика — мета-лингвистика (а есть также мета-архитектура и, само собой, мета-физика) от Умберто Эко — столь же далека от «холодности» как плюсовая температура от абсолютного нуля. Иное дело, кто-то понимает / принимает этот язык, кто-то нет. Лично для меня все романы Эко — неистощимый кладезь мудрости, захватывающего сюжета и удивительной красоты одновременно. «Имя Розы» и «Маятник Фуко», — сверхгениальные, но главное, я бы сказал, мета-интересные вещи. «Остров Накануне» и «Баудолино» — шедевры, уступающие первым двум лишь в динамике развития сюжета.

Произведения Кастанеды были изначально не предназначены для поклонников фэнтези, равно как и семиотика Умберто Эко. Мета-лингвистика не может быть понятна всем, но от этого прогрессивные направления в искусстве (так же мета-архитектура: прежде всего, ее отражения в живописи и музыке), и вне такового (конечно же, мета-физика) только выигрывают. Если бы не было любителей Modern Talking, творения Yes, King Crimson, Van Der Graaf Generator, Univers Zero и даже Pink Floyd (подразумеваю, прежде всего, «Animals») не стали бы тем, чем они стали — классикой навеки, открывающей новые горизонты в основном для будущих поколений. Все работы Кастанеды — в данной же категории. Гигантский метафизический опыт, изложенный если не простым, то вполне понятным языком.

Пишет Паланик хорошо, и мысли интересные попадаются, но гением я бы его отнюдь не назвал. Все прозрачно, понятно с первого раза, в отличие от книг Стефенсона, Гибсона, Эко, да и многих прочих. Скрытых «сокровищ», что открываются при повторных прочтениях глубоких мыслителей, здесь нет. Проза Паланика — действительно между мейнстримом и альтернативой, но намного ближе к первой категории. Оттого и сверхпопулярность.

Отчасти, несомненно автобиографическая история о том, как один не самый усердный преподаватель колледжа научился во сне отделять свое астральное тело от физического и что из этого вышло. А вышло потрясающе захватывающие приключения в русле наиболее логичных и удобоваримых комедий абсурда. Первый роман Рюкера оказался не просто его лучшим романом (хотя конечно, на русском его произведений пока что немного издано), но абсолютным шедевром. Первые страниц 50 рисуют довольно мрачную картину, типичную для Новой Волны. Для кого-то путь до апогея сюжета (который продержится до конца книги!) покажется столь же трудным, как восхождение героя на Гору Он, но тот, кто доберется вместе с ним до Свалки, будет полностью вознагражден. Веселый, насыщенный искрометным юмором (вообще столь редким в Новой Волне), легко читаемый роман, которому «попутные» заморочки из Теории Множеств и квантовой механики придают особую пикантность. Местами, едва ли не смешнее, чем «Звездные дневники Йиона Тихого», порой вспоминалось 7-е путешествие Йона, где он встречается с самим собой «средовым», «четверговым» и так далее. Не без некоторых влияний «Алисы» Кэрролла, но, тем не менее, на редкость оригинальный роман, очень далекий от стандартов «волны».

Один из 2-3 авторов фэнтези, что мне более или менее по душе (вместе с Пратчетом), хотя это, конечно, пародия. Воспринимаю в некотором роде как доброе антигламурное искусство. Хотя, все равно: прочитал без напряга лишь первые три части.

Один – узколобый, вторая – начитанная, но с таким ужасным мировоззрением, что, порой, больше симпатизируешь похитителю, ибо нищ духом от природы. Чтение отнюдь не захватывающее, еле дочитал. Бесконечное копание а «грязном белье» двух человеческих душ, в общем – достоевщина-в-мейнстриме (то есть для массового читателя). И, наконец, в книге нет даже крошечного элемента, имеющего хотя бы самое косвенное отношение к фантастике, хотя это, конечно, отнюдь не главное.

У музыкантов некогда широко известной группы Kingdom Come в интервью спросили, почему вы копируете музыку Led Zeppelin? На что был сногсшибательный по наглости ответ: а кто такие Led Zeppelin? В «Привратнике» масса прямых заимствований из Толкина, Урсулы ЛГ и Желязны, но (тоже в интервью) Дяченки открещиваются, мол, мы прочитали «Техану» намного позже издания «Привратника», а до седьмой части «Амбера» вообще не добрались. Жаль, не спросили их, почему они не сами придумали имя для главного персонажа (делов-то!), а использовали Ильмаринена — героя финского народного эпоса Калевала, изменив, фактически, лишь одну букву в имени. Наверное, тоже сказали бы, что слыхом не слыхивали. В целом же, неплохой роман, но с банальным и полностью предсказуемым финалом. «Шрам» чуть поглубже и оригинальнее, хотя до статуса «интеллектуальный фэнтези» (на что я и купился) и эта книга тоже ох как далеко не дотягивает. С тех пор, однако, авторы творчески очень выросли, и хотя, как и любые произведения такого рода вообще, их прочие фэнтезйные вещи я избегаю, их фантастику (квази-реализм, по сути), люблю и оцениваю высоко, особенно нравятся «Армагед-дом» и «Долина Совести».

Наивный роман, для «среднего школьного возраста» (даже для «младшего», возможно — в зависимости от развития), очень плоский сюжет. Новый Франкенштейн — лишь с применением нанотехнологий. Много бытовых сцен, которые ничего не добавляют к основной фабуле, словно не хватало материала на более или менее полновесный материал в крупной форме. Хотя, все равно получилась повесть. Подавляющее большинство из так называемых (отчего, неясно) повестей братьев АБС намного более соответствуют моим понятиям о «крупной форме».

Самый захватывающий из трех романов-шедевров цикла. Человечество уже состоит из мутантов, причем процесс продолжается. В отличие от «Вирта», имеющего точки соприкосновения со «Страхом и ненавистью в Лас-Вегасе» и творчеством Филипа Дика («Нимформация» мне вообще ничего не напоминает), «Пыльца» вызывает ассоциации то с «Градом обреченным», а то и с «Неукротимой планетой». Атмосфера — загадочная, напряженная, очень нелегко было отрываться от чтения. Странно, что этот глубоко фантастический цикл с элементами киберпанка подается как просто Альтернатива, а не как Альтернативная Фантастика. Очень хотелось бы иметь все произведения этого автора, но многие из них до сих пор не изданы в России, из-за слабого спроса. Жаль, что такие изысканные, а главное – очень оригинальные и несказанно интересные — вещи не находит здесь своего читателя. Как Голливуд в современном кино или попса в музыке, любовные романы и низкопробные детективы правит балом в литературе. Впрочем, дебилизация населения Земли СМИ, МТВ, лохотронами, «реалити шоу» и рекламой уже привела человечество к серьезной культурной деградации, и это в равной степени ярко отражено в нынешнем мейнстриме музыки, литературы, кино. А в цикле «Вирт», по-моему, описано как раз то, что нас ждет.

Шедевр альтернативной фантастики. Настоятельные рекомендации, но лучше начинать читать трилогию с романа «Нимформация», потом – «Вирт», потом – «Пыльца», о каждом из которых я оставил весьма общирные отзывы (поэтому здесь немногословен).

«Нимформация» — самый новаторский и самый зрелый роман Jeff Noon-а из числа опубликованных на русском. Захватывающее чтение, новое слово в фантастической литературе «новой волны», а значит, в фантастике вообще. Реклама вырвалась на волю. Рекламные сущности спариваются и плодятся – боюсь, нечто подобное нас как раз и ожидает, поскольку реклама это наиболее динамично развивающая (и, пожалуй, наиболее агрессивная) часть нашего бытия. Она уже сейчас отнимает у нас все больше и больше жизненно важного информационного пространства, становится практически неподконтрольной. Настоятельные рекомендации в отношении всего цикла, но читать начинайте с «Нимформации» (потом – «Вирт», потом – «Пыльца»): проникнитесь должным уважением к писателю, узнаете, как появился ВАЗелин и вообще иначе, с лучшей стороны, взглянете на тот же «Вирт», нежели если вы его прочтете первым. Мне кажется, «Вирт» в оценке значительно отстает от романов-последователей именно оттого, что все сначала прочли его. Частично это связано с особенностями перевода. О русскоязычной версии названия романа, «НимфоРмация»: ее, похоже, надо трактовать как «Информация о Нимфомации».