Самый ранний из рассказов книги, но и самый хаотичный. Провозвествование второго явления медиа-Христа ,который не будет распят, а растворится в миллионах бессмысленных артефактов «общества потребления», не искупая грехи, а оправдывая страдания.

Из рассказа впервые становится понятно, что действие книги происходит в ближайшем будущем, в 1970-х годах.

Это последний по времени написания текст книги и самый связный, но не менее, а может и наиболее жестокий, то есть полностью соответствует тематике выставки.

Работой психованного доктора Траверса-Травена заинтересовались телевизионщики и стали снимать о нем и его исследованиях документальный фильм. А жесткое столкновение сознания, изображения и воображения может быть невероятно опасным и деструктивным. здесь наиболее прямолинейно автор говорит о влиянии тотального и всесильного медиа на современного человека.

Для олдовых же читателей Балларда изюминка этого рассказа и в том ,что здесь впервые появляется режиссер-документалист Роберт Воэн, главный герой-идеолог романа «Крушение». С ним доктор-псих вступает в странные и изощренные отношения. Что интересно, в экранизации «Крушения», сделанной Дэвидом Кроненбергом, есть два гомоэротических эпизода, мужской и женской пары, я всегда недоумевал: что за отсебятина? А это не отсебятина, эти эпизоды взяты из данного рассказа, без сомнения являющегося зерном замысла романа.

Поедающая друг друга парочка курортных влюбленных как эпицентр сексуализированного пространства. Эротизируется все — и просторы пустынного пляжа, и приборная панель автомобиля, и увеличенное изображение Брижит Бардо на киноэкране, и жестокая смерть в автомобильной катастрофе. От жары плавится мозг, и нечего желать кроме увековечивания мига в белой пыли.

Женщина, раньше служившая свихнувшемуся доктору Тальберту-Травену объективированным инструментом для достижения некой цели ,теперь сама становится объектом преследования. Любовница доктора Карен Новотны, возвеличенная, возведенная на пьедестал, обманута. Она всего лишь модуль, замена истинной богини психоза — актрисы Элизабет Тейлор. И когда Карен оказывается неспособной сыграть отведенную роль, безжалостно приносится в жертву.

Совершенно в духе своих кумиров — сюрреалистов Баллард изображает женщину как список взятых у нее анализов и проб тканей. После подобных эскапад порнография действительно может показаться непритязательной прихотью.

новый пункт в путешествии доктора Траберта-Травена по спирали собственного психоза. На этот раз триггером послужила гибель трех астронавтов в капсуле «Апполона-1». Несмотря на то ,что они являются его фуриями, его эриниями, аспектами психоза, бичами сознания, он пытается их воскресить. И раз за разом терпит неудачу. Ни Марина Освальд ,ни Джеки Кеннеди, ни жена, ни любовница не в силах ему помочь в этой грандиозной задаче. Но финал дарит нам психотическую надежду: Траберт понимает ,что астронавты воскрешены в миллионах растиражированных медиа-продуктах — «в положении ног сотни старлеток, в тысяче погнутых автомобильных крыльев, в миллионе смертей в рассрочку из серийных журналов».

Это темная сторона миросозерцания Балларда. Когда не психика выражается через пейзаж, а живое человеческое тело. А ведь оно может возжелать выломаться из рамок психоза, объективирующих его до состояния статуи. И тогда символом Вечной Женственности может стать гипсовый слепок погибшей при извержении Везувия римлянки или труп Мэрилин Монро.

А какой еще картины «Курортный роман» можно ожидать на выставке жестокости?

Попытка автора описать изнутри сознание, расколотое давлением технотронной цивилизации. Психоз, оборачивающийся шизофренией. Полная утрата ориентации во времени и пространстве. Остатки разума пытаются зацепиться за знакомые образы, но они статичны и бессвязны, поэтому якорями или ресурсами служить уже не могут.

Однако Баллард показывает пациента-шизофреника не только изнутри, но и глазами его родных и близких. И глубокое сопереживание, внезапное сочувствие, наука, властные регуляторы тут бессильны. Всего лишь одни из неизбежных результатов социальной и технической эволюции.

По сравнению с этим текстом, «Сияние» или «Молчание ягнят» просто комиксы для детей.

В минуту острого социального противостояния Баллард понял то же, что и наделенные властью господа из западного истеблишмента, — цель обучения молодежи в вузах в том, чтобы они убили своих учителей. Мало того, сделали из их смерти символ крушения западной цивилизации. Поэтому-то и взят был курс на снижение уровня образования в университетах. Результаты мы видим сегодня — евроатлантическая политическая элита утратила всякую самостоятельность и адекватность.

Но этот диагноз был бы просто маркером времени сейчас, рассказом о прошлом. Но книга Балларда по-прежнему взрывоопасна. В рассказе есть и другой важный сюжет. Принесение женщины в жертву ради собственного спасения.

И какой женщины! С одной стороны, это новый Христос (ведь автомобильная авария ,в которой она должна погибнуть, это Распятие 20 века). С другой стороны, она показана с такой степенью объективации, что цисгендерный шовинизм кажется на ее фоне невероятной благодатью.

Объективизация с целью последующего безжалостного уничтожения ,при этом никакого искупления грехов не наступает. Спасения нет даже через подобную жертву. Женщина сексуально соблазняет, дарит ложную надежду, но напрасно. Баллард не случайно дал своей героине фамилию женщины, бывшей любовницей братьев Кеннеди. А их обоих убили.

В этом сжатом романе Баллард фиксирует момент сразу трех революций — молодежной, сексуальной и феминистической — и момент этот катастрофический. Ударная волна от него до сих пор по всей планете разносится.

Заглавная новелла легендарного сборника-романа — это ,конечно, одно из самых мощных пророческих высказываний Балларда. Тут он предвосхитил даже записного гуру футурологии Элвина Тоффлера и диагностировал футурошок в буржуазном сознании человека времени кризиса «индустриальной эпохи». Причем неважно, каким будет будущее — атомный геоцид или растворение в тотальном медиа-гламуре — для человека опасность несут любые варианты. И пятьдесят с лишком лет спустя дилемма не меняется, только ее технологические обертки. В этом смысле никакой ремейк идеям Балларда не нужен. Скорее, современная футурология плетется за ним, едва поспевая.

Ну и, конечно, вся эта поэтика хромированных медицинских инструментов!...

Одной из главных тем книги классик психоделики и бита Берроуз видит в разыскании несексуальных корней сексуальности. Как мы отбираем объекты нас соблазняющие, а если смотреть шире — как психическая реальность становится реальностью.

А метод Балларда — увеличение образа до масштабов всеобъемлемости и неразличимости. Образ, разрывающий сознание. А так как человек состоит из образов, то эта книга взрывоопасна!

И судя по отзывам на некоторые тексты ДжГБ ,ему таки удалось порвать несколько русскоязычных читателей, как тому пресловутому Тузику ни в чем не повинную грелку.

Для всех тонких ценителей творчества Дж.Г. Балларда это нежданный подарок. Прямое наследование его «сжатых романов» пятидесятилетней давности. И по духу, и по стилю, и по тематике.

1 момент. Всепожирающие ТНК готовы делать бизнес, а реклама — это его двигатель, даже на тотальном разрушении. Руины города, снятые крупным планом, — блестящий маркетинговый ход.

2 момент. Юные квалифицированные потребители, воспитанные Капиталом, готовы головы сложить ради сиюминутного наслаждения топовым гаджетом. Нелепая гибель — это только прорыв в стратосферу удовольствия.

3 момент. А что же Бог, этот седобородый дедушка на облаке от взрыва? Он может только проявить милосердие, но не указывать дурным людишкам, как им распоряжаться его бесценными дарами.

Но честно говоря, скучно все это анализировать. Рассказ просто рвет башню твоего сознания и хочется несколько минут в тишине упиваться энергетикой взрыва.

Очень часто в Стивене Эриксоне больше ученого, чем писателя. Он лучше рассказывает о чем-то, чем что-то. Я Глена Кука много раз пытался читать. И мне он казался унылым и скучным графоманом. Но то, как описывает его романы Эриксон, вынуждает сделать очередную попытку приобщиться к бессмертным шедеврам, оплодотворившим таланты многих авторитетных авторов фэнтези последующих после Кука поколений.

Великолепный рассказ-мемуар о том, как Эриксон, еще подростком, отправился со товарищи сплавляться по реке в одном из национальных парков и внезапно оказался в команде огнеборцев посреди циклопического лесного пожара.

Все больше убеждаюсь, да и сам Эриксон об этом говорил, что он прежде всего рассказчик ,а не романист. Именно в коротких историях он блистает, как чертов бриллиант. Тут тебе и яркие персонажи, и напряженное действие, и драматизм, и бездны тонкого английского юмора.

Все время чтения я ржал как лошадь, а история-то страшная рассказана! Сила таланта!

Очень надеюсь ,что закончив с Малазаном после трилогии о Карсе Орлонго и последнего тома «Харканаса», на старости лет он займется как следует короткой прозой. Она у него просто отлично получается!

Эх, ма! вот бы такую книжку у нас издали, а то вечно публикуют пособия по креативному письму от авторитетных ноунеймов с кучей заслуг, о которых никто никогда не слышал. А тут все сплошь достойные авторы, к тому же признанные эксперты в одном из самых популярных направлений в фантастике.

Сам Эриксон дает важнейший совет ,который стоил ему много крови и жестоких испытаний. «Доведи начатое до конца» — вот его заповедь начинающим авторам. Если этот призыв вывел вас из зоны комфорта и сильно расстроил, что ж, Эриксон не зря получил свой гонорар за участие в сборнике дельных советов.

Первый заход Эриксона в этом предисловии — признание фантастики полноценной литературой — не особенно интересен: уж столько об этом говорено-переговорено ,что скулы сводит от скуки, да и сам автор не настаивает на своем — не хотите фантастики, не читайте. Вам же хуже.

Второй заход более любопытнее. Для меня это необычный ракурс. Эриксон и в интервью своих постоянно настаивает ,что писать фэнтези намного сложнее, чем подражательную литературу (так он ее называет), основанную на известных фактах и общих представлениях о реальности. Автор реалистичного НФ больше думает о сюжете и героях, тогда как автор фэнтези должен выдумать целый мир с его собственными законами.

От себя могу только добавить, что некоторые авторы, как например, сам Стивен Эриксон так надрываются при «ворлдбилдинге», что ни на что остальное их сил не хватает. А жаль.

Двенадцатилетним мальчишкой он пришел в деревню со стороны поля. Поселился в доме однорукого мужчины и подслеповатой женщины и стал жить посреди русского запустения и тоски...

Бедные-бедные советские читатели эпохи Перестройки! То им Анатолий Рыбаков глаза на Страшную Правду откроет, то Варлам Тихоныч с Александром Исаичем, то вообще какой-нибудь Василий Гроссман.

Но ,видимо, к концу 1989 года запасы лежалого литературного товара стал у стариков иссякать, и в застрельщики стали допускать молодежь. Новелла Дмитрия Бакина открывала раздел прозы в номере, а тираж у журнала 385 тыс. экз.!

Однако, с Бакиным у них дело не выгорело, простите за каламбур (учитывая огненную концовку новеллы). Пронесся он как серый дым от горелых листьев между пальцами «прорабов Перестройки». Ибо нет у него в тексте чернухи и суицидальной саморазрушительной ненависти ко всему русскому. то есть, я думаю, они ее у него находили и какой-то, единственно нужный им, сиюминутный гешефт получали. Но литература Бакина досталась не им, а нам, потомкам.

Дмитрия Геннадьевича мучат те же вопросы, что мучили русских писателей испокон веку. И Александра Сергеевича, и Николая Васильевича, и Федора Михайловича, и Антона Павловича — всех не перечислить.

Как же так живут люди на белом свете? Откуда жизнь берется, как так случайно проходит — через целую череду трансформаций — и куда девается? Не дымом же в небо, в самом-то деле?

Однако, Дмитрий Бакин был сыном Атомного и Космического века. И ответы он искал, устремляя внутренний взор не только в душу человеческую ,но и вперяя его в даль Вселенной и в глубину квантового мира.

Звезда, яблоня, кошка и человек существуют по одним и тем же законам мироздания. И путь нашего познания божьего мира находится в самом начале. Рассказ этот вклад писателя в общую копилку знаний. Он толкает мысль вперед, обогащает.

Эриксон очень интересно деконструирует научную фантастику с точки зрения теории эгалитаризма. Говорит, мол, в НФ чаше всего сохраняется скрытая иерархичность нашего нынешнего общества, даже когда речь идет об очень далеком будущем. А в МКП он старался этого избежать, так как магия в его мире доступна всем, вне зависимости от пола и социального статуса.

С другой стороны, он признается, что конфликты в его эпопее носят личностный характер и масштаб их зависит от того, какие силы стоят за спиной того или иного персонажа. Вот тут беда. Он ведь не смог создать разнообразных и многогранных персонажей. А значит все конфликты получились однотипные. «Мне твоя рожа не нравится» — и пошла резня на полконтинента. К четвертому тому это приедается хуже горькой редьки.

Получается, раз нет иерархии в обществе, то мы сваливаемся ментально в период первобытной дикости, войны всех против всех. А все произведения про первобытных людей не случайно такие короткие — много тут не насочиняешь.

Раз уж он такой знаток древних культур в динамике, мог бы придумать что-то пооригинальнее, чем борьба между однообразными юнитами за личное преуспеяние.

Ох ,у нас тут много копий сломано было по поводу фальстартов издания цикла Эриксона. А вот пожалуйста — во Франции в 2018 году аж третий рестарт наметился, ибо предыдущие два провалились. И ничего! Нужно было всего-то поменять политику издания и не томить потенциальную аудиторию.

У нас ,кстати, так же сработало с «Колесом времени» Роберта Джордана от «Азбуки». Стали издавать по три книги в год — в этом году вообще четыре выйдет! — и все как по маслу покатилось.

Что касается самого МКП, то Эриксон не устает повторять, что цикл возник из многолетней настольной игры. И в этом его главная проблема! Это инструкция к настолке объемом в 10 000 страниц. Схема движения картонных фишек по нарисованному полю. Эриксон говорит о цикле ,как о масштабной трагедии. Но для трагедии нужны прежде всего трагические герои. А их-то и нет! Может, за исключением Карсы Орлонга. Не зря он стал самым популярным персонажем, и о нем будет написана целая трилогия. А картонные силуэты на подставках интересны только любителям ДнД, да и то не всем подряд.

Интервью сосредоточено на более общих гуманитарных вопросах человеческого общежития. Эриксон как писатель и человек жаждет больше примеров кооперации между людьми. Знал бы он о нашем волонтерском движении!

Он признает, что гримдарк симптом болезни общества, но себя к нему не причисляет, говорит ,что «вы меня недостаточно внимательно читали». Возможно. Но от себя скажу, что трудновато было разглядеть искорки человечности в МКП под всеми этими горами трупов.

Видимо, Эриксон осознал, что переборщил. Захотелось еще сильнее прочитать «Кузницу тьмы» и посмотреть, что же такого так не понравилось тру-фанам МКП? Мне вот само МКП не понравилось)) Возможно, «Харканас» станет новой точкой доступа в этот мир.

Речь идет о его новом — на тот момент — романе «Радость, словно нож у сердца». Эриксон называет его мысленным экспериментом — как Контакт ввергнет человечество в самый глубокий за всю историю экзистенциальный кризис.

Интересна мысль, что первый настоящий Контакт будет содержать в себе и кнут, и пряник. Человечество — слишком сложный социальный организм ,чтобы подходить во взаимодействии с ним одномерно.

Как и во всех интервью Стивен Эриксон показывает себя большим умницей. Как ученый он прекрасно осведомлен о происхождении и качественном содержании таких явлений, как расизм, социальный шовинизм, инклюзивный капитализм. И утверждает, что это враги человечества и только в преодолении их мы сможем завоевать свое место во Вселенной. Цивилизация строится на сотрудничестве, а конкуренция ее убивает. Об этом говорят все тысячи лет уже прожитой нами истории.

Рассказчик в своей бронечасти служил не тужил. Но тут стал к нем у примазываться новобранец, некто Венский. Интеллигентский хлюпик, болезненный и страшно уродливый. Однако за его хилыми шагами рассказчик слышит страшную поступь судьбы...

Бакин и начинал с жесткой экзистенциально прозы. О чем рассказ — о вечной вине интеллигенции пред народом, на чьем горбу она всегда выплывает из тектонико-исторических передряг? О неуставных отношениях в армии?

Даже странно, что этот текст был опубликован в перестроечном «Огоньке» В. Коротича. Там любили всякую русскую хмарь и хтонь, но у виденную с точки зрения ее «безвинных жертв». Здесь же рассказчик — суровый работяга, соль земли. Да еще и подвиг совершает.

В рассказе остро чувствуется подтекст «афганского излома», но в то же время это и подсознательное пророчество о нашем, уже случившемся, будущем.

Добавление. После рассказа прочитал письма Бакина к родителям из армии, опубликованные в его посмертном сборнике «Про падение пропадом». Оказывается, в армии он был как раз Венским. Интеллигентным хлюпиком, правда, не болезненным и не уродливым. Но такой же изгой с неправильными паттернами поведения. Однако благодаря силе таланта и в юном возрасте смог встать на противоположную сторону при художественном осмыслении своего армейского опыта. Еще более ценным для меня этот рассказ стал. Надо все-таки знать биографии авторов. Книги их лучше понимаешь при этом.

На третий день движения эшелона прочь от Москвы, посреди дорожного загула у одного из командировочных, Шадрина, открылась язва и он временно выбыл из спаянных рядов трудового народа...

Ох эта великая сила искусства! Рассказ ,конечно, написан синхронно, свидетелем событий (опубликован в перестроечном 1987-м), но так выпукло и достоверно, что меня мигом выбросило в мое позднесоветское детство и я вспомнил многое из того, что — думал — забыл навсегда. По ощущениям ,очень достоверно. Чернуха, так тогда было модно. Но автор совсем молод и верит в светлое начало в человеке и в его высокое предназначение. В этом он и впрямь на Фолкнера похож. Ни в коем случае не призывает, вслед за «прорабами Перестройки», разрушить эту мрачную, но величественную действительность.

Формально — умелое сочетание фотографической точности описаний с магией и хтонической глубиной неизбывного прошлого.

Не прорывное, но довольно любопытное интервью. Начинается оно, правда, со славословий Джеффа Вандермеера в адрес МКП. На голубом глазу он заявил ,что Эриксон пишет «реалистичную фантастику». Видимо, на фоне творений самого интервьюёра))

Зато сам Эриксон показал себя умницей. Мысль о том, что литература структурирует реальность и помогает человеку не сойти с ума от творящихся вокруг непотребств, не нова, но проговаривать ее никогда не бывает лишним.

Также хорошо было сказано о негативном влиянии СМИ на сознание современного человека. Интересно, сейчас он так же думает? Когда видит по телеку, например, выступление столетнего нациста в канадском парламенте под громкие овации?

Еще понравилась мысль о том, что не смотря на стремительный рост интереса к «темному фэнтези», этот интерес может так же быстро и схлынуть, и вкусы читателей станут более консервативными. Со мной лично так и произошло.

Он смог и утешить меня, объяснив, почему я бросил попытки одолеть «Малазанскую книгу павших». Он сказал про себя: «Я стал меньше читать фэнтези. Я стал разборчивым читателем. У меня нет времени на небрежную литературу и небрежных писателей». Прямо в точку!

А вот короткие вещи у него чудо как хороши!

В единственном пока отзыве на антологию «Мечи и темная магия» справедливо сказано, что нынешние авторы, работающие в традиции Роберта Говарда, не уступают в мастерстве родоначальнику жанра, и тот порадовался бы творениям своих последователей. Новеллы Эриксона это касается точно.

Здесь есть все, что нужно преданному поклоннику, — колоритные и брутальные герои, мрачная атмосфера магического Зла и крутейший замес в центре истории.

А мелкие придирки, например, к чулкам капитана На-Мели можно и отбросить. Чулки у нее были скорее всего кожаные, как у того же Натти Бампо — Кожаного Чулка или у любителей садо-мазо)) Не совсем удобно, конечно, но, если большую часть дня проводишь в седле, можно и потерпеть.

Что же касается самой битвы и неравновесия сил, то с некоторых пор я такое называю «Армия мертвых» здорового человека». Если бы «Нетфликс» вместо того, чтобы тратить деньги на упоротую галиматью Зака нашего Снайдера, потратили их на покупку прав у Эриксона, вышел бы отличный кинец для стриминга под пивко. Кстати ,и Дейв Батиста отлично подошел бы на роль сержанта Лоскута.

И тот же сержант Лоскут справедливо в конце замечает: «Мы этим на жизнь зарабатываем». Бывают и тяжелые ночные смены, не впервой.

А насчет якобы открытой концовки ,которая столь многих столь сильно огорчила, то это ничего не значит. Просто шуточная виньетка в традиции жанра.

Тут еще и перевод подкачал. Например ,в переводе Никифоровой сержант Лоскут говорит, мол, «год назад у нас ушло полдня», чтобы этот мост перейти. Тогда как на самом деле он сказал «УШЛО БЫ» полдня. Да и из дальнейшего контекста понятно, что раньше в этих краях они никогда не бывали. Одни «рэмы» вместо «Муфлонов» чего стоят!

Так что хорошо, что я в свое время не прочитал эту новеллу, даже в период своего недолгого романа с МКП.

И низкий поклон бойцам из Malazan Army за новый качественный перевод. Текст Стивена Эриксона этого достоин.

Единственный серьезный недостаток текста в том, что мне очень захотелось вернуться к чтению «Малазанской книги павших». О нет, только не это!)) Так что я компромиссно скачал сборник повестей про чернокнижников. Короткие вещи у Эриксона получаются замечательно, вот и почитаем-полюбопытствуем!

Завод в Капашине.

Завод этот «работает» уже шестьдесят лет, но в него никто не входит и никто не выходит, продукцию он не выпускает. И принадлежит Владетелю, сущности почти незримой и совсем не уловимой. Но вот, коренное население этих мест — индейское племя Болотные кри — решило вернуть некогда утраченное наследие...

Еще один сюрреалистически-сатирический выпад Эриксона против инклюзивного капитализма. А вы как хотели? «Невидимая рука рынка» поддерживает, поддерживает штаны работяг, а может сдуру и придушить!

И с ней нельзя ни договориться, ни наказать, ни заставить подчиниться.

А если кто-то думает, что проблематика опасности ультракапитализма для всего человечества далека от завзятого фэнтезиста Стивена Эриксона, тот, значит, не читал его цикл «Своенравный потомок», который посвящен ей процентов на восемьдесят.

Шумиха из-за Билла.

Лось Билл решил, что в этом году доверенные ему на время состязаний переходящие сувенирные рога ни за что не достанутся какому-то рвачу и выжиге из обширного лосиного племени. Это эгоистичное решение вызвало целый каскад невероятных и волнующих событий...

Умеет Эриксон и дурака повалять, и бодро пробежаться по пути от абсурда к маразму. Но при этом он не забывает об увлекательности и метких наблюдениях за кричащими противоречиями американской действительности.

И вправду, шпильки в адрес американских военных представляют заметный нерв интереса в рассказе, но также стоит отметить и остроумное подтрунивание над разностью менталитетов янки и канадцев.

Итак, я добрался до экватора. И даже не хочется говорить «уф-ф». Напротив, тот случай, когда с аппетитом смотришь на оставшиеся тома и думаешь — жаль, что все в этом мире заканчивается, даже жизнь. Что уж о прекрасных книгах говорить!

Мрачноватая мысль? Так сам роман настраивает на минорный лад. Градус жестокости у Джордана повышается с каждым томом. Теперь уже он не чурается и расчлененки, почище какого-нибудь Аберкромби будет. От некоторых сцен кровь холодеет, уж на что всяких книжек начитался, но тут сила таланта. Умеет так подать, что никакой читательский опыт не спасает.

К счастью, как талантливый и опытный художник Роберт Джордан хорошо понимает, что Танатос всегда уравновешивается Эросом. (Может, этому его Сага о Конане научила?) Сексуализация в КВ также идет по нарастающей. В этом томе за нее в основном Мэт отдувался, но и прочие старались не отставать. Даже недотрога Ранд вынужден отмечать всюду окружающие его женские прелести)) Видимо, в присутствии постоянной смертельной опасности чувства очень обостряются. И герои каждый день живут так, будто он последний.

И это отражается на их внутреннем мире, что отлично показано автором. Как уже было отмечено, персонажи постоянно развиваются. Причем стремительно — на поле боя иначе нельзя, просто погибнешь. В этом томе наиболее ярко это было показано в случае с Найнив, она испытала аж два мощных душевных перелома в считанные дни. Тут чья угодно психика сломаться может, а она молодцом — держится! Начинает меньше раздражать и вызывает большее к себе уважение. И показано это не в лоб, а тонко, с широкой палитрой чувств и переживаний.

Поэтому странно выслушивать сетования о «замедлении темпа» в произведении. Действие происходит в течении десяти дней, а сколько всего с героями приключилось! Сколько душевных и физических сил требуют чуть ли не каждые сутки их бытия. Посмотрел бы я на читателя с уютного дивана в такой ситуации — многие ли сами бы выдержали подобные испытания?! Последние два года дают на это отрицательный ответ.

Вот и Роберт Джордан пишет не про приключения в драке с Темнейшим, а про жизнь огромного континента на переломе эпох. Поэтому требуется большой объем. Джордж Мартин считает, что эпопея Джордана перевернула мир фэнтези. Так и есть. По сравнению с КВ, ПЛИО — просто семейно-бытовой роман на фоне Гражданской войны. Все равно, что сравнить «Войну и мир» с «Белой гвардией».

Да к тому же Роберт Джордан бесконечно талантлив. Пишет так, что читаешь с удовольствием на самом деле очень сложный текст, и совсем не утомляешься. А когда понимаешь, какой объем внимания и интеллект был у автора, это поражает больше, чем любые эпические картины его собственной истории.

Так что можно предъявить только мелкие эгоистические придирки со стороны читателя. Да, некоторые сцены скомканы. (Особенно обидно за финальную битву). Есть схематизм в описании психофизики персонажей (поправление юбок). Но масштаб истории, ее невероятно сложная архитектура и сонм ярких и совершенно разных персонажей настолько потрясает воображение, что мелкие недочеты кажутся только едва видными пятнами на Солнце.

В который раз пообещаю себе поскорей возвратиться к этому великому эпосу, интерес к которому с каждым томом только возрастает.

Лучшее место для жизни.

Преподавательница антропологии Кандер после бурной ночи с сексом по дружбе вспоминает о прошедшей университетской вечеринке и созерцает свою не сложившуюся жизнь...

По форме напоминает опусы эпигонов «турбореализма» Андрея Столярова и ранние рассказы Владислава Женевского. Лохматые и обрывочные фразы ,много троеточий и эмоциональных пауз. Настроение создается, но до сути надо докапываться, с неясным результатом. В общем, популярна такая проза была на рубеже веков, и тогда я бы этот рассказ оценил по высшему разряду.

Однако, во второй половине текста проявляется главная идея рассказа и его нерв ,который я, кажется, ухватил.

Это пророческая история от палеоантрополога ,который отбросил приставку палео- и стал изучать окружающее его общество.

Хартланд западной мир-системы утрачивает лидерские позиции и мощь, занимается разрешением ложных задач и достижением ложных целей, прикрываясь, например, вопросами фундаментальной науки. При этом он разрушает себя изнутри ,в том числе, через промискуитет, массовые аборты (нет будущего) и деградацию семьи как основы общества.

А в это время бывшие колонии и угнетенные аборигены начинают рывок к свободе, независимости, обретении самостоятельной роли в истории (культурные артефакты возвращаются к законным владельцам).

Единственное спасение — оплодотворение угасающей западной ветви человечества первобытной дикостью, варваризация. Однако ,сказать легче ,чем достичь. Есть инерция мышления, ошибки, непреодолимая слабость... Но альтернатива у Запада только одна — вымирание.

Этот зловещий звук.

Канадская провинция Манитоба, начало 1980-х. Двадцатилетний Дэниел — траппер в местном заповеднике. Он не похож на современную ему молодежь, дикий, нелюдимый. но даже ему иногда хочется человеческого общения. И он навещает пенсионера Чарли, также оставшегося совсем одним.

Еще один рассказ Эриксона об одиночестве, зиме и печальном взгляде из жизни в смерть.

Южные соседи канадцев рассказывают о них лживые байки, мол, те нелюдимые сумрачные дикари. Это совсем не так, судя по книгам и фильмам из Канады. Но вот этот рассказ янки могли бы выдвинуть в виде веского аргумента.

Прочитал рассказ после прогулки по зимнему лесу на родник. И очень проникся)) Хорошо передана атмосфера таежной зимы.

«Машины»

Уилл — дальнобойщик с большим стажем. По пустынному зимнему шоссе на большой фуре он везет груз запчастей. Для согрева и отдыха он останавливается у небольшой придорожной забегаловки и видит рядом груду искореженных в авариях автомобилей...

Короткая зарисовка об одиночестве, чувстве вины и созерцании абсурдности бытия. Можно было бы развернуть в полноценный мистический триллер а-ля Стивен Кинг (потенциал есть и у истории, и у автора), но Эриксон ограничился «вирдовой» неопределенностью трактовок.

Вроде бы необязательное чтиво, но поклонникам Эриксона я бы рекомендовал обратить на него внимание. Ведь это написал уже автор «Садов луны» ,правда еще не опубликованных. В его опупее МКП действуют стотысячные армии, от которых впечатление, как от флажков, воткнутых в слишком масштабную карту. А здесь он всего в двух абзацах описывает движение грузовика по дороге и ты всеми фибрами чувствуешь мощь машины, напряжение работы двигателя, сложность и труднопроходимость трассы. Будто два разных человека эти тексты писали.

Кстати, пока читал рассказ сразу вспомнил очень увлекательный, но малоизвестный триллер 2001 года «Завтрак на обочине» с Радой Митчелл. Фильм такой же камерный, но захватывает. Любителям страшилок про нежданные встречи на пустынных трассах горячо рекомендую))

Ультрафиолет в Куаши Трапп.

Кингстон, 1789 год. Ирландец Моубри и Рыжая Шлюха любят друг друга, а тут еще ураган налетел, и лысая кошка — последовательница Аристотеля, и слон с колдуном-наездником, и паук-шпион, и Кецалькоатль... Короче, заверте...

История похожа на капустник, дружеский перформанс. Возможно, написано для приятелей по археологическим экспедициям, а то и для хозяев и посетителей реального кабака в Мезоамерике.

Но это на самом деле весело, драйвово и доставляет. Придумано и написано на пару порядков лучше чем печально (всемирно) известная «Малазанская книга павших».

Больше всего переживал за судьбу Рыжей Шлюхи, но такие пронырливые бабенки так запросто не пропадут!

Итак, «Мечта о лесах»...

Самые передовые круги немногочисленной колонии на Красной планете, в основном молодые ученые, задумали грандиозный Проект по терраформированию Марса. Пусть всюду вместо красного песка цветут яблоневые рощи. Мотором Проекта являются климатолог Архим Норуа и его невеста геолог Джена Даржир. Однако замыслы эти встречают мощное сопротивление среди старожилов колонии. Чтобы выручить прогрессивную молодежь с Земли прибывает спецпосланник Жорж Бейль...

Дисклеймер: книга необычная.

В том смысле, что обычно авторы стараются начать книгу с чего-то интересного, чтобы захватить внимание читателя, поймать на крючок.

Однако первая часть романа Клейна, действие которой разворачивается на Марсе не представляет из себя ничего интересного. Какая-то политическая возня в местной песочнице, терраформирование, мы об этом уже в десятках книг читали и фильмов видели. И написано это...

Вот о том, как написано, лучше сказать сразу. С давних лет юности я всегда со скепсисом относился к французской фантастике. Идеи и сюжеты у ее авторов встречаются занимательные и яркие, но написано это обычно в лучшем случае языком Жюля Верна или Жозефа Рони-старшего. Сочетание современных смыслов и архаичного стиля позапрошлого века создают такой эстетический диссонанс, что читать подобную бурду совершенно не хочется. Исключения составляли Франсис Карсак и Жерар Клейн. Причем сумрачный и меланхоличный стиль последнего мне больше импонировал.

В «Мечтах о лесах», однако, никакого сумрака или меланхолии — поначалу! — не наблюдается. Средний стилистический уровень американской НФ 1950-х годов. Прежде всего в голову приходят книги двух «сладких парочек» Каттнера с Мур и Гамильтона с Брэккетт. Отставание в тридцать лет маститого француза удручало. Однако потом я выяснил, что это переделка его раннего романа. То есть он всегда писал на уровне американцев, и это сразу очков ему в моих глазах изрядно накинуло.

А потом началась вторая часть — «Земля». И книга резко сменила галс, устремившись навстречу шторму (тут, похоже, и пошла основная переделка романа). Унылый политический детектив преобразился в грандиозную производственную сагу — со строительством космического масштаба, с коварными врагами, глобальными техногенными катастрофами и потрясающими панорамами космоса. И главное, как всегда и должно быть в искусстве — люди. Фактически Жерар Клейн описывает социалистическое планетарное общество будущего ,а живут в нем коммунары. Просто ярлыков не вешает, чтоб не отпугнуть нежные души «эффективных менеджеров» эпохи рейганомики. По духу его герои очень напоминают ученых и рабочих из советской прозы тридцатых годов периода Индустриализации. Они все сплошь передовики производства, отдают себя делу без остатка, готовы идти на самопожертвование и если встречают любовь, то это любовь товарищей по борьбе за светлое будущее. В общем фильм Александра Зархи «Высота» будет очень хорошей иллюстрацией к роману. Читаешь такое и упиваешься!

Но глобальной инженерии автору мало показалось. В последней трети романа также много внимание уделяется новейшим исследованиям в фундаментальной науке — квантовая телепортация, цифровизация сознания и прочее. А тут еще инопланетяне и религиозные сектанты подключились, в общем книга набирает бешеную скорость, которую так любит всякий русский. Не оторваться!

Жерар Клейн подтвердил свою давнюю высокую оценку, которую я выставил его книгам. Так что совет будущему читателю — перетерпеть первые скучноватые тридцать страниц, основной массив книги с избытком искупит этот недостаток!

Легко писать отрицательные рецензии на неудачные или слабые книги, или писать восторженные либо положительные рецензии на книги шедевральные или замечательные. Труднее с противоречивыми. Приходится начинать по-интеллигентски вилять — с одной стороны, с другой стороны... Ну что ж, надо — так надо.

Я читал эту книгу — не слишком объемную — целых пять дней. После первой части даже сделал перерыв на сутки, размышляя — стоит ли тратить время на сей опус. Ну не мог я проникнуться сочувствием к этим фашистским упырям — колонизаторам, прекрасно зная о всех их выкрутасах и преступлениях, творившихся на захваченных территориях в течении без малого полутораста лет: геноцид, угнетение, пауперизацию и наркотизацию населения и прочие мерзости «бремени белого человека». Причем сам автор никак себя не отделяет от политики и идеологии родной страны. Да, играет в объективность, но описывает неевропейцев так, что и Гитлер с Розенбергом подписались бы под каждым словом. В лучшем случае, негры и азиаты для Грина полезные домашние животные.

Однако ,посомневавшись, продолжил чтение. И вот вторая часть — лучшие страницы романа. Грин описывает глубокий тыл в стране ,ведущий тотальную войну за выживание. (А ведь экваториальная Африка для Британской империи — это глубокий тыл). Как оставаться человеком, если испытания запредельно суровые, но перед тобой никто экзистенциального выбора не ставит и не требует самых великих жертв? Откуда брать силы для деятельного гуманизма, а не скрыться в свою хату, на краю всего на свете? Ограничиться ли исполнением долга или взять на себя повышенные обязательства?

Вот тут-то проблемы романа и начинаются всерьез. Потому что главный герой Генри Скоби, заместитель начальника полиции пятидесяти лет, внезапно встречает свою «позднюю любовь» в лице девятнадцатилетней девицы-красавицы Элен. И вся дальнейшая история будет сосредоточена на его метании между опостылевшей женой, перед которой он испытывает острое чувство вины за не сложившуюся жизнь, и юной любовницей ,перед которой он также виноват в том, что сбил ее с понталыку.

И новая проблема у Грина. Потому что перед героем не встает никакой моральной дилеммы — точнее он периодически ухватывает «суть дела», но тут же его теряет. Скоби сосредоточился на своем католицизме, и на этот внешний фактор сваливает вину на свои обстоятельства. Католикам нельзя прелюбодействовать, значит надо завязать с католицизмом и жить в свое удовольствие. Но это уронит его честь офицера и бравого служаки. В общем все сосредоточено на том, быть ему католиком или нет. А Бог только под ногами мешается. Совесть, нравственность — не слышали! Только долг ,честь и запись в паспорте о религиозной принадлежности.

В общем, Скоби выбирает самый трусливый, но формально безупречный выход, чтобы к нему никто претензий не предъявлял, а то, что он поступил безответственно и глупо, сделал еще более несчастными двух якобы любимых женщин — это издержки исполнения долга.

При все при том, что Скоби идет к ложным целям и решает с негодными средствами посторонние проблемы, сама фигура вышла у Грина замечательная и безусловно трагическая. Карьеры он не сделал, брак неудачный, честной службой «палат каменных» не нажил, нет даже трехсот фунтов, чтобы отправить жену на безопасное жительство в Южно-Африканский Союз.

Мало того, Грин удивительно точно и глубоко раскрывает тему вхождения человека в «тоннельное сознание». Когда престаешь адекватно оценивать свои проблемы, окружающую действительность и видишь вокруг себя только смыкающиеся стены неразрешимых противоречий. Тут важно довериться близким и опереться на постороннюю помощь, так как самому из этого «каменного мешка» выбраться практически невозможно. И как раз на это Скоби и не решается пойти из ложно понимаемого чувства долга — а не потому, что его совесть мучает — и выбирает самый неудачный выход из всех возможных. Что также четко Грин и показывает в эпилоге истории.

В общем, то, что этот роман кризисный, понятно, даже если не знать биографию автора. Он написан в мрачные и тяжелые годы послевоенного десятилетия ,когда Британская империя рассыпалась, а правящая верхушка загнала свой народ в затяжной экономический кризис и блудняк новой — Холодной — войны.

А сам Грин вскоре после публикации этой книги бросит свою жену, из-за которой и перешел в католичество, сольется в экстазе с молодой любовницей и навсегда покинет Англию ,которая его создала и которая ему напрочь осточертела.

Может, я бы и закрыл для себя едва открытого Грэма Грина, если бы в прошлом году не прочитал его поздний роман «Комедианты». Вот это более идеологически выдержанная и правильная книга! Там тоже любовная история на фоне народной трагедии из-за живодерской диктатуры на Гаити. Однако ,в ней автор показывает ,что нельзя уходить в личные переживания и сиюминутные страсти ,когда зло торжествует и желает весь мир поглотить.

Грех Генри Скоби не в том, что он отверг католичество и Бога. А в том, что он погружен в страдания по поводу женского причинного места — и когда! — в 1942 году, в самый страшный час Второй мировой войны, на фоне гибели миллионов людей и навсегда разрушенных десятков миллионов судеб и во все не по каким-то личным или зависящим от каждого конкретного человека причинам.

Ну вот, интеллигентски повиляли, и хватит! Сильно оценку книге занижать не буду, потому что с художественной точки зрения она выполнена великолепно при всем своем идейном перекосе.

П.С. Кстати, когда читал роман Грина ,пересмотрел впервые за много лет «Касабланку» Майкла Кертиса с блистательными Хамфри Богартом и Ингрид Бергман в главных ролях. Мало того, что это киношедевр (за что режиссер заслуженно Оскара получил в 1944 году), так еще и идея строго противоположная идеям романа Грэма Грина — к черту любовь, когда фашизм торжествует на планете. Все силы надо отдать борьбе, а личные страсти отложим до Победы!

Итак, «Медовый месяц на Длеке»...

Грант и Сесилия, наследники крупных промышленных империй, молодожены, решили провести медовый месяц в райском уголку далекого космоса, а заодно привить тамошним маленьким зеленым аборигенам высокие стандарты человеческой культуры и быта ,воспитать квалифицированных потребителей. Однако ,с первого же дня праздник любви не задался...

Забавная сатира на филантропию и гуманитарные акции буржуазного истеблишмента. И написано хорошо, и есть над чем посмеяться, и задуматься тоже — почему ситуация такая грустная, а автору так весело?

Написано хорошо — и легко, и мастеровито. Эх, такой бы талант да в мирных целях!

Итак, «Сентиментальные»...

Радампсикус и Нодаликта, гигантские сверхразумные моллюски, живущие в открытом космосе, проводят медовый месяц на девятой планете системы Гамма Кита. В то же время на второй планете этой системы новоиспеченный колонист Лон Симпсон столкнулся с проблемами, которые могут превратить его из свободного фермера в поденного рабочего — батрака. А тут еще и космический апокалипсис на подходе...

Справедливо говорят критики-марксисты, что об ужасах и кричащих противоречиях капитализма никто лучше самих буржуев не расскажет. И вот эта страшноватая повестушка, рассказывающая о том ,как капиталисты в колониях делают из свободных людей рабов, ярчайший пример.

Правда примерно через полвека оказалось, что никакая дикость и беспощадная жестокость акулам большого бизнеса не поможет — рушится их система как миленькая и с не меньшим грохотом ,чем презираемый ими социализм чуть раньше. Однако громко хлопнуть дверью на всю планету перед уходом они стараются ого-го как!

Вот удивляют меня «интеллектуалы» подобные Мюррею Лейнстеру, а имя им легион: прекрасно все понимая про общество ,в котором они живут, они все также продолжали и продолжают восторженно созерцать и наяривать на миф о «Сияющем Граде на Холме» и другим предлагают разделить коллективную галлюцинацию.

Еще из смешного. Лон Симпсон очень хочет жениться на своей любушке Кэти, а поженить их некому. О том, что можно жить и просто так, т.н. гражданским браком, похоже, ни сам автор, ни его персонажи не догадываются. Так вот почему у НИХ разные аббревиатуры борются за разрешение им браков, ведь иначе-то никак. Не получается!

Итак, «Планета-призрак»...

На обратном пути к Земле, возвращаясь из экспедиции на Титан, корабль «Виддингнот» столкнулся со странным «призрачным» объектом, некоей шарообразной нематериальной сущностью. Пилот корабля Том Дрейк решил, что за этой встречей кроются воля и планы каких-то разумных существ, однако к его доводам на Земле никто не прислушался. Но это событие дало начало целой цепочки происшествий в результате чего опасности подверглось уже все человечество...

Искусство, поскольку оно опирается на интуицию, то есть на более глубинные слои разума, нежели логические умозаключения, всегда несколько опережало науку в постижении законов Вселенной. Правда, и давала при этом более туманные прогнозы, раздавала довольно зыбкие обещания.

Вот и Лейнстер в данной повести дает сразу несколько интереснейших прогнозов, до проблематики которых наука «додумалась» либо к концу 20 века, либо уже в наши дни. Тут вам не только «темная материя» и «темная энергия», но и отрицательные материя-энергия, с помощью коих мы якобы сможем-таки достигнуть звезд, даже есть намеки на т.н. «кварковые» звезды. Понятно, что все это немножко тонет в потоке псевдонаучной белиберды, и с терминами проблема. Но современный читатель, не чуждый научпопа в сфере точных дисциплин, сразу увидит в этом давнем тексте отсылки к лекциям ученых ,которые он смотрел на днях на Ютубе.

Мало того, Лейнстер показывает ,что общение с инопланетным разумом позволит не только увидеть отчетливо свое место во Вселенной, но и понять законы нашего родного Мироздания, познать саму суть всего. Схожие идеи из уст ученых, я лично стал регулярно слышать буквально в последние три-четыре года. Вот тебе и гуманитарий-сочинитель!

Правда ,при при всем при том Мюррей Лейнстер был никудышным бульварным писакой, поэтому повесть эту, при всем интересе к удивительным идеям, читать было несколько мучительно. А раз автор этот никогда не был кумиром моих читательских грез, то и оценку за сей опус я снизил, не дрогнув рукой))

П.С. Опять таки, справедливости ради... Принципильнейший наш Иван Ефремов ломился в своей повести «Сердце змеи» в приоткрытую дверь. Вот, пожалуйста, повесть того же автора, где не только предотвращена война с инопланетянами, а, напротив, возникла крепкая дружба и взаимопомощь для достижения общего светлого будущего. Потому что попросту не было у Лейнстера никакого мировоззрения и убеждений — дали задание, написал одно ,изменилась конъюнктура, написал противоположное. Но сервильными лизоблюдами были при этом, конечно, лакеи-совписы!..

А лучше так.

Март 1945 года, Иллирия (консенсус между Венгрией, Румынией и Болгарией) ввиду приближения Красной Армии оккупирована Вермахтом. Бывшего подпольщика Уго Барина выпускают из тюрьмы. Он пытается связаться с товарищами по Трудовой партии. Просит дать ему ответственное задание. Но ему не доверяют, хотя одно ответственное задание он уже выполнил — ликвидировал партийца-отступника Хёдерера. Теперь ему предстоит пройти последнее испытание на лояльность...

Давненько я не читал экзистенциалистских пьес, или политических, или старика Сартра. А тут сразу три в одном флаконе! И результат оправдывает ожидания.

Аннотация к сборнику в серии «Эксклюзивная классика» гласит, что «пьесы Сартра, входящие в эту книгу, часто называют «программными произведениями экзистенциализма», однако это, пожалуй, преуменьшение — ведь трудно себе представить степень влияния, которое они оказали и по-прежнему продолжают оказывать на мировосприятие молодых интеллектуалов всего мира.»

Конечно, редакции серии виднее, ведь в ней выходят книги Маркса, Ленина, Троцкого и других философов с мировым влиянием. Однако мне лично почти что глубоко начхать на «молодых интеллектуалов» всего мира. В последние годы, даже десятилетия они показали себя не на высоте положения. Скорее с каждым эпохальным событием они больше, кажется, соотносятся со стадом баранов до степени неразличимости.

А вот НАШИ дела меня волнуют очень сильно! И для НАС пьеса Сартра имеет сегодня очень важное значение.

Написана она семьдесят пять лет назад и была остро актуальна. Ведь как раз тогда в странах Восточной Европы после запредельно кровавой битвы с нацизмом шла беспощадная политическая борьба, в результате которой бывшие диктаторские и фашистские сателлиты Третьего рейха превращались в «страны народной демократии».

И Сартр ставит ребром и жестко самые насущные вопросы дня о методах, целях и смысле борьбы. Как конкретные, так и более общие, философского свойства — могут ли трудящиеся вступать в коалицию с буржуазией ради блага всего народа? Оправдано ли политическое убийство? Можно ли творить праведную политику «грязными руками»?

Ну и конечно проговариваются его излюбленные идеи — «важно не желание, а действие», человек состоит из определений его другими людьми и борьбы с этими определениями.

При этом Сартр не только блестяще разбирался в политике — как теоретик и как практик — но и драматургом был отменным, так что вопросы — философские и политические — не в виде деклараций представлены, а в развертывании острого драматического конфликта.

Разрешается этот конфликт просто и сурово. Белоручки и изнеженные интеллигентики, пестующие свое раздувшееся эго, неспособны добиться освобождения человека от угнетения другим человеком. Но даже они понимают законы текущей борьбы:

«Уго. ...У нас разные мнения.

Жессика. И людей, у которых другие мнения, нужно убивать?

Уго. Иногда приходится.

Жессика. Но почему ты выбрал мнения Луи и Ольги?

Уго. Потому что они правильные.»

К вопросу о сегодняшних дискуссиях по поводу «у каждого своя правда».

В общем и ситуация, в которую попал народ России, и вопросы, перед нами стоящие, очень созвучны этой давней пьесе Сартра. Вот на что бы «Театру.док» и другим единичным патриотическим площадкам обратить свое внимание. Блестящий и глубокий материал. Эх, не за красивые глаза и не за стерильность и безобидность писаний раньше Нобелевскую премию по литературе вручали!

«Но я был далек от мысли о каких бы то ни было анекдотов».

Действительно, по известной классификации Василия Шукшина, Газданов рассказов-анекдотов практически не писал. Рассказ-характер и рассказ-судьба — вот его излюбленные жанры.

Такова и эта история о женщине с пониженной социальной ответственностью, некогда соблазнившей Рассказчика и сделавшей его мужчиной. Во всех смыслах — влюбила его в себя, а потом легкомысленно бросила. Ее гулливый характер и предопределил ее печальную судьбу.

Как всегда у Газданова глубокий психологический анализ очень виртуозно сопряжен с тонкой чувственностью и скольжением по изгибам эмоций и колоратурой чувств. Вот хотя бы один пример. Рассказчик оказывается в более уязвимой моральной позиции даже по сравнению с обычной шлюхой, потому что она-то не ведает что творит, а он с его талантом к сильному анализу диалектики души все о себе прекрасно понимает, но ничего не может и не хочет исправить.

Газданов здесь идет семимильными шагами от достоевщины своей ранней прозы к суровому толстовскому морализаторству прозы послевоенной. Наследник всей нашей великой классики по прямой. Сам ставший таким же нерушимым оплотом богатейшей русской литературы.

Однако кажется, что это странное чтение для новогодней ночи. Как сказать. Этот печальный рассказ о несостоявшейся жизни и бесплодной любви написан в сентябре 1943 года, в самые темные и страшные дни оккупации. Автору ежедневно угрожает арест и расстрел за участие в движении Сопротивления. Однако только что закончилась Курская битва и идет жесточайшее сражение за Донбасс. Перелом во Второй мировой войне уже произошел и она идет к своему страшному закату, только об этом мало кто знает. И вот прочитав эту грустную историю восемьдесят лет спустя, глядя на тьму за окном, я думаю: может, это тьма перед рассветом. Очень хотелось бы в это верить!

Итак, «Вторжение»...

Неизвестный корабль приземляется в Скалистых горах. Это прибыли марсиане или иные силы угрожают «свободному миру», находящемуся под эгидой ООН? Пилоту-перехватчику Торну Хардту предстоит в этом разобраться и вступить в неравную схватку с сильнейшим и коварнейшим противником...

Да, уж! Если в каком-нибудь электронном словаре появится термин «упоротая неадекватность», то этот рассказ смело можно будет представить как его ярчайшую иллюстрацию.

В тексте прекрасно все — и форма, и содержание, и время выхода. Начало весны 1933 года. На улицах крупнейших городов США люди тысячами умирают от голода, безработица достигла астрономических величин, разжиревшие на «сухом законе» банды бесчинствуют, митинги разозленных пролетариев собирают миллионные толпы и полиция их расстреливает из пулеметов, Рузвельт только пришел к власти и к чему приведет его «Новый курс» совершенно неясно. В общем, происходит все то ,что поздняя американская историография назовет «красными тридцатыми».

Но Лейнстер «успокаивает» своих юных читателей с неполным средним образованием: самая страшная опасность — это большевистская угроза! Мол, если краснопузые сволочи нападут ,вам Великая депрессия светлой полосой в американской жизни покажется.

«Вторжение» на современный взгляд больше на зомби-апокалипсис похоже. Нападут на великую Эльфляндию толпы кровожадных безмозглых монстров и всем мозги сожрут.

В моем босоногом позднесоветском детстве у нас было две поговорки: «Кто обзывается, тот сам так называется» и «По себе людей не судят».

Если ваши бравые вояки из Кавалерии Соединенных Штатов вырезали индейцев целыми поселениями и насиловали трупы убитых ими женщин, если также будут поступать вскормленные Америкой немецкие нацисты, это не значит, что и у других народов и государств так принято.

Даже с точки зрения пропаганды этот рассказ «дно днищенское». И самые зажигательные речи «бесноватого фюрера» не кажутся после него столь уж бесноватыми. И любезные моему сердцу фашиствующие поляки вроде Яцека Дукая и Томаша Колодзейчика, и те хоть из каких-то мало-мальски вменяемых предпосылок исходят — «империя от можа до можа», «Белый Редут».

А у Марри Лейнстера просто чушь для дегенератов вышла. Впрочем, дала она обильные плоды. Полвека спустя Джон Милиус выпустит столь же отбитый фильмец «Красный рассвет». А сегодня духовные наследники Лейнстера изголяются в передовицах «Вашингтон пост» и «Нью-Йоркера».

Сравните это с синхронными советскими текстами о грядущей войне — хоть Павленко, хоть Булгакова. Да даже с притчами Набокова о «тиранах». Небо, как говорится, и земля.

Но самый смачный плевок в душу Лейнстер припас напоследок, для вот-это-поворота. Советский ученый не знает, что такое рогатка! И из-за этого все планы красных упырей отправились псу под хвост. Ну, это уж, граждане, ни в какие ворота!

Хорошо, что Америка родила таких великих гуманистов, как Рэй Брэдбери, Курт Воннегут и Томас Пинчон, а то совсем все печально было с их духовным вкладом в копилку человечества.

Итак, «Убийца Джексона»...

На отдаленную колонию Земной Империи Калаган прибывает Устранитель с целью ликвидации потенциального особо опасного преступника. Но кто он, этот пресловутый Джексон, враг государства номер один, на чьей совести могут оказаться десятки миллионов невинных жертв?

Тайные игрища спецслужб Хай описывал чуток похуже, чем общевойсковые операции, но тем не менее шпионство у англичан в крови, да плюс талант, так что отлично вышло!

Да еще финальный твист весьма забористый оказался. В общем, ничего кроме восторга и незамутненной читательской радости этот рассказ доставить не может. Благодаря таким вот текстам Филип Хай очень быстро выбился в мои любимые писатели-фантасты.

А мне понравилось!

Эриксону удалось совместить в романе и крепкую увлекательную космооперу, и пародию (и одновременно оммаж!) на всю космическую кинофантастику от «2001: Космическая одиссея» Стенли Кубрика до позорной трилогии ЗВ от Джей Джей Абрамса про Рей Скайуокер, и жестокую сатиру на современное западное общество.

Да, может быть, приключений стало меньше, зато прибавилось деконструкции и умного авторского ёрничанья, так что это компенсирует.

Все время чтения не отпускало удивление — как мог один автор написать столь искрометную и глубокую по идеям комедию, с яркими персонажами и многогранным мироустройством и унылую нечитабельную галиматью «Малазанская книга павших»? А ближе к финалу расположена скучнейшая и нудная сцена игры морпехов в «Подземелье и драконы». И сразу знакомым тлетворным духом МКП повеяло. И впрямь — Малазан — это инструкция к настолке объемом в десять тысяч страниц, а вот цикл про «Своенравного потомка» — это великолепная годнота для тех, кто любит и посмеяться, и крепко задуматься о судьбах человечества (одно другому не мешает).

Так что большое спасибо команде из Malazan Army за возможность ознакомиться с этой интереснейшей книжкой, до которой у Монополиста никогда руки не дойдут (как и до горы другой увлекательной литературы)

Новейшая русская литература охватывает для Замятниа 1890-1917 годы. Поэзию революционного периода он еще не знает и оставляет за скобками (а ведь она войдет в золотой фонд русской классики 20 века!). Тем не менее доклад представляет собой не только исторический интерес, но и сохраняет актуальность.

Все дело в методе исследователя. Как старый большевик Замятин походит к вопросу диалектически.

В конце позапрошлого века на вершине русской литературы царил реализм — Чехов, Бунин, Горький — который описывал внешнюю сторону реальности и дошел в своих изобразительных и идейных исканиях до своего возможного предела. На смену ему пришел символизм, адепты которого «имели мужество» оторваться от реальности и унестись в горние выси богоискательства и мистики. Но и они затерялись в этих самых высях. Тогда — как синтез двух предыдущих течений появился «новый реализм», который понимал не только просторы и ширь реальности, но и ее глубину и качества. Как инструментарий изобразительных средств он использовал наработки как реалистов, так и символистов.

Но ведь таким же диалектическим методом, что и у Замятина, мы можем описать последние десятилетия истории современной русской литературы.

В СССР правил бал советский реализм (уж насколько он был социалистическим, вопрос дискуссионный), дойдя до пределов своих изобразительных и идейных исканий он рухнул вместе с породившим его государством.

На смену ему пришел постмодернизм, адепты которого «имели трусость» сбежать в свои виртуальные миры, отринув страшную реальность «святых девяностых». Дойдя до пределов собственной эстетики под занавес века в «Голубом сале» Сорокина и «Дженерейшен Пи» Пелевина, постмодерн ,как живое явление также кончился. Вместе — опять-таки — с породившей его эпохой.

И вновь наступило время синтеза. Возник новый «новый реализм», синтезировавший этику и эстетику советской прозы и постмодерна, как бы дико это не выглядело на первый взгляд. А вот поди ж ты!)) (Особенно это видно по книгам Германа Садулаева, Михаила Елизарова и Сергея Самсонова).

Так что исторический и методический посыл Замятина крайне интересен и востребован. А еще это важный социальный урок. Когда был прочтен доклад? В сентябре 1918 года. Тяжелейший военный и политический период новорожденной Советской республики. А вот людям было интересно не только ежедневные сводки с фронтов выслушивать, но и о высоком думать время оставалось. А ведь Евгений Замятин был крайне серьезный товарищ. И в столь страшную годину испытаний точно не стал бы ни свое время, ни своих слушателей на ерунду тратить. Не считал он русскую культуру ерундой. И нам заповедовал.

Пэнгборн-виллидж — крохотный поселок закрытого типа на западе от Лондона. 25 июня 1988 года там разразилась жуткая трагедия. Ранним утром в течение десяти минут было убито тридцать два взрослых жителя и тринадцать детей пропали без вести. Полиция в тупике. За расследование берется доктор Ричард Гренвил, психолог — консультант МВД.

По закону Пушкина о «странных сближениях» повесть была прочитана посреди всероссийской шумихи вокруг сериала «Слово пацана». Эпоха та же — конец 1980-х, тема та же — молодежная, даже подростковая, преступность. Правда, Балларда привлечь за «романтизацию» не удастся никаким образом. Это очередное его предупреждение с обочины скоростного шоссе в будущее. Он пытается разобраться в проблеме, но оправдывать никого не собирается.

Семья находится в эпицентре его внимания и ее ареал обитания. Если казанские родители обрекли свое потомство на беспризорность и криминал, то английские, яркие представители британского истеблишмента, напротив, повернуты на модернизации и внедрении новейших технологий в семейную жизнь. (Очень яркая деталь. Особо подчеркивается, что у каждого ребенка был собственный персональный компьютер, подключенный к локальной сети, для той эпохи это суперсовременность.) Последствия этого могут быть, как оказалось, самыми катастрофическими. И вот это пророчество Балларда реализуется сейчас на Западе полным ходом.

Плюс местоприбывание. В те времена элитные закрытые поселения для богачей только начали появляться. Расслоение сверхбогатых и прочей публики становилось все более зримым. И вот второе пророчество Балларда ,которое — пока — не реализовывается. А с чего вы решили, спрашивает автор, что высокие заборы со спиралью Бруно вас защитят? Ваше уютное гнездышко может быть взорвано изнутри, так, что и костей не соберете.

В общем, Баллард никогда зря воздух не сотрясает. Как всегда читателю есть о чем много думать над страницами повести.

Поэтому отвешиваю низкий поклон главному энтузиасту издания Балларда в России Сергею Соболеву и переводчику С. Самуйлову за возможность ознакомиться с еще одним произведением любимого автора.

У этого романа оценка немного, но выше, чем у хрестоматийного «Нейроманта». Согласен!

Да, конечно именно «Нейромант» и «Джонни-мнемоник» подзарвали мой юный неокрепший мозг чуть больше четверти века назад. Но любимым романом Гибсона всегда был все-таки «Граф Ноль». Вот перечитал его в пятый раз — правда, после огромного перерыва лет в пятнадцать — и понял, почему.

Сам Уильям Гибсон пишет, что его романы не о компьютерах, а о технологиях, и как они влияют на людей. «Графа» это характеризует более чем полностью. Книга прежде всего о людях, об их мытарствах в жестоком мире бездушного корпоративизма. О том, как тяжело сохранить человеческое в человеке, если все решают математические программы. С этой точки зрения, роман все более актуальным становится.

В плюс и потрясающая композиция книги. Сюжет простой, но глубокий. Дающий возможность подробно описать мир и идеи, которые им управляют. В отличие от «Нейроманта» здесь мало приключений, что позволяет глубже раскрыть характеры героев и прикипеть к ним душой. Переживаешь, как за родных.

И стиль Гибсона ,развернувшийся во всей своей многоцветной красе.

Дочитал глубокой ночью и честно говоря прослезился. Автор невероятно умело играет на душе читателя, как на скрипке. Это, пожалуй, самая добрая книга Уильяма Гибсона.

Как в коммунистической идее имеются свои экстремальные левацкие фракции (Народ Марса не даст соврать), так и в фантастике есть свои провокаторы и экстремисты, постоянно стремящиеся нарушить статус-кво, прорывающие границы гетто.

В биографической справке о Суэнвике сказано, что этот его роман «не поняли». Легко могу себе представить. Когда я прочитал его в юбилейном для книги 1997 году, то тоже не понял, при том что прочтенный синхронно Уильям Гибсон не только был принят на ура, но и стал на следующие пятнадцать лет любимым автором. Понадобились катаклизмы 21 века и дальнейшая эволюция жанра, чтобы понять, что «Вакуумные цветы» сильно опередили свое время. Когда, я впервые перечитал этот роман неделю назад, то понял все))

Это, конечно, никакой не киберпанк. Если уж клеить ярлык, то «психопанк» подошло бы лучше. Да, сюжет книги крутится вокруг программирования (и главная героиня Ребел — программист) и взлома. Вот только объект воздействия не мертвое железо, а психика и душа человека.

Также это мощная социальная фантастика. киберпанки часто использовали в своих текстах элементы антиутопии, но вот этот роман — антиутопия чистой пробы. Суэнвик описывает просто кошмарный мир будущего. Дегуманизированный корпоративизм астероидов, казарменный социализм народовластия Марса, коллективный разум Земли — одно сообщество тоталитарнее и бесчеловечнее другого. И нет центра концентрации сопротивления, полная разобщенность и бессилие отдельных индивидов. При этом и абстрагироваться нет никакой возможности. Никакие хиппи-коммуны не работают. Подобные анклавы становятся легкой добычей многочисленных бандитских шаек и одна надежда, что один из тоталитарных монстров вернет заблудших под свою опеку.

Но прежде всего центральная идея — психопрограммирование. Суэнвик не просто предсказал это явление, но и показал, как оно будет работать на всех уровнях. (Ах этот дерганный, дискретный сюжет, который разочаровал столь многих фантлабовцев! Типа в жизни у нас сейчас все ровно и гладко!) Изменение личности индивидуума, реализация властных функций (бунт невозможен потому, что недовольные тут же сами себя переделывают в полицейских и сами себя в околоток тянут), война.

В одном он ошибся. Психопрограммирование вошло в нашу жизнь не в каком-то абстрактном отдаленном будущем, а уже в следующем после публикации романа десятилетии. Причем сразу по полной программе. Промывка мозгов была поставлена на поток. Целые нации стали жертвами жесткого когнитивного прессинга, меняли ментальность миллионам людей. Только методики за последние тридцать лет все больше оттачивались и совершенствовались. Началось все со стран бывшего Советского блока и Третьего мира. А теперь очередь дошла и до мир-системного хартланда. «Эффективные менеджеры» транснационального империализма, как это и показано у Суэнвика, сами себе стали мозги перепрошивать. Гоголевская унтер-офицерская вдова ,которая сама себя высекла, отдыхает. И так же, как в романе Суэнвика, конца краю этой жести планетарного масштаба не видно.

Однако американский фантаст не «Черный квадрат» Малевича в прозе пытался воспроизвести. Для этого он слишком большой гуманист, что видно из всего корпуса его творчества, который нам доступен. Как и в ящике Пандоры, на дне романа осталась надежда. Она явлена даже в самом названии книги. «Вакуумные цветы» — метафора. Жизнь ,которая неистребима в максимально неблагоприятной среде. Это, конечно, человечество, заселившее космос. Никаким ядом психокоррекции его не затравить. Пока мы живы, исход не предрешен. Ребел — Мятежница! — решает продолжить борьбу как на личном уровне, спасая мужа, так и на общественном, собираясь в самое отважное из возможных странствий.

Также приятно осознавать, что роман этот, пусть и революционный, но не единичное уникальное явление в жанре. Он находится на полпути между романом Роберта Шекли «Цивилизация статуса» и повестями Сэмюэля Дилэни 1960-х годов и такими произведениями, как «Пространство» Джеймса Кори и постсингулярными сказками Ханну Райаниеми.

Замечательное, пусть и страшноватое, произведение!

Рассказ об одной из спецопераций советских спецслужб в жестокую эпоху Холодной войны. Написан синхронно с текстами, составившими позже «Выставку жестокости», и в том же стиле «сжатого романа».

Мне смешно слушать современные дискуссии о страхах перед возможной Третьей мировой войной, когда она уже была и закончилась примерно 35 лет назад нашим поражением. Об ожесточенности боевых действий на ее фронтах, в частности, и ведется речь в этом рассказе.

Две вещи обратили мое внимание прежде всего. Погруженность Балларда в социальный, культурный и исторический контекст России (видимо, он понимал ,что знание врага — это один из инструментов победы над ним). Он виртуозно сопрягает Достоевского, дом Ипатьева и ГУМ.

И произвольная композиция текста. Он разрушает хронологию действия. Кинематограф до этого только тридцать лет спустя дошел, с легкой руки Квентина Тарантино.

При перечитывании вот что бросилось в глаза. В других ранних текстах Баллард как-то даже подчеркнуто асексуален. Мне даже пришла в голову мысль, что он хоть и бунтарь, но при этом дисциплинированный английский джентльмен. Пока секс не «разрешили» в 1964 году, он будто бы обходил его стороной. Однако, его официальный дебют прямо-таки сочится чувственностью! Все же подлинного художника не спеленать никакими табу!)) Найдет как — невероятно элегантно — сказать то ,что думает.

И еще. Потрясающая цельность творчества! Ровно сорок лет спустя он напишет роман о сообществе таких же бездельников, эстетствующих на курорте. Другая эпоха, другие вызовы, другое будущее, а инструменты Балларда останутся столь же точны и действенны, как и почти полувеком раньше. Осознанность и мышление стратега 80 уровня.

Приятно видеть, что на Фантлабе столько высокомотивированных людей с активной жизненной позицией. Конечно, для таких граждан рассказ-эксперимент Балларда оказывается мимо кассы.

А ведь есть множество иных, которые именно подобным образом проводят свои дни. Прекратить мельтешение мыслей в голове, успокоить разум, превратиться в чистое восприятие. Это буддистские монахи. Их истинная цель выйти за пределы жизни, круговорота сансары. Уйти в чистое метафизическое пространство. Не-быть.

Такие сильнейшие переживания достигаются путем хорошей медитации. Невероятно энергоэффективная вещь. позволяет буквально горы сворачивать, если применять с умом и в меру, а не ехать кукухой, как Гарри Фолкнер.

Он ведь тоже имел активную жизненную позицию, работал ученым-экономистом. Но условия современного капиталистического общества таковы ,что никто не может чувствовать себя в безопасности. Сгорел и все, и поминай, как звали.

Этот рассказ еще интересен и как звено в цепи непрерывной эволюции литературы как эстетического феномена. Корни его находятся в интеллектуальных шедеврах Уильяма Фолкнера и Жана-Поля Сартра, а сам текст и другие схожие тексты Балларда оказали большое влияние на таких мастеров британской прозы ,как Иэн Макьюен и Уилл Селф.

Жуткий рассказ про глобальную экологическую катастрофу, который становится только актуальней год от года. С текстами Балларда такое часто случается.

В годы, когда родителей Греты Тумберг еще и в проекте не было, его уже волновали вопросы бережного отношения человека к природе. Понятно, не одного Балларда. Но чем больше будет таких сильных художественных произведений на самые важные темы, тем больше наши шансы на выживание. Хорошо Холлидей сказал в рассказе: «Земля — это не какая-то ненужная кожура. Сердцевину съел, а ее отбросил.»

Есть такие, как он и сегодня. Смотрел недавно замечательную лекцию астронома Вячеслава Авдеева о терраформировании Марса. В итоге докладчик пришел к выводу, что занятие это как бесполезное, так и бесперспективное. Тем более, не стоит тратить на это ресурсы Земли и человечества. Небольшие спутники и астероиды, переделанные под нужды землян, вот наш выход. И все необходимое есть на месте.

Иногда Баллард бывает пугающе точен в своих предвидениях. Изучая «следующие пять минут будущего», он подчас заглядывал на несколько десятилетий вперед.

Вот и в этой новелле 1960 года он поднимает проблематику первой половины 21 века.

Грядущее (уже начавшееся?) массовое вымирание на Земле. Эволюция времени и эволюция времени во Вселенной. (Совсем недавнее открытие — замедление времени в связи с расстоянием).

Даже эти самые пресловутые «Голоса времени». Ведь мы их слышим! В рассказе их обнаружили в 1972 году. В реальной жизни немного позже. Были зафиксированы миллисекундные радиовсплески. Причем периодические. Физическое обоснование за истекшие сорок лет так и не было получено. Мало того. Два-три года назад новейшие радиотелескопы, которые на деньги Юрия Мильнера работают по программе SETI, обнаружили микросекундные всплески, то есть в тысячу раз более короткие. Расчеты показали, что их испускают объекты около десяти километров в диаметре. Астрофизик Владимир Сурдин предположил, что это вполне могут оказаться излучения противоракетной РЛС, принадлежащей цивилизации, обитающей где-то в нашей галактике. потому что именно такие размеры имеют и именно такие сигналы испускают наши собственные противоракетные РЛС на Земле.

Так что ,возможно, мы уже обнаружили сигналы «братьев по разуму», только пока не поняли этого.

Да и с формальной точки зрения новелла очень интересна. Молодой Баллард «обкатывает» героев и конфликт между ними, которые потом часто будет использовать в своих великолепных романах. Ученый-протагонист, готовый разделить общую судьбу со всем мирозданием, вступает в идеологическую борьбу с фриком-антагонистом, который обуреваем «идеей фикс» и не собирается разделять коллективную участь. А вершина треугольника — загадочная красотка-интеллектуалка.

Читая такое, я пищу от восторга, как иной меломан, заслышавший первые риффы любимой песни.

Лучшие писатели, которые пугают, восхищают и заставляют думать одновременно.