Разлив затопил низину за городом. Две школьницы, Ева и Кэрол, решили покататься по талой воде, оседлав бревно, и вскоре нашли полузатопленную лодку-развалюху. Местные мальчишки решили ее починить...

Очень светлый и добрый рассказ про подростков. О свежести первых жизненных впечатлений, о пробуждении чувственности. Манро очень точна, добра и милосердна, тонкое понимание невинности человеческой души сквозит в каждой строке. Немедленно вспомнилось собственное босоного отрочество, до слез трогательно!

У преподавательницы в университете умер тайный любовник. Внезапно, от сердечного приступа. Она узнает об этом случайно и с трудом это известие переживает. Осталось чувство, сильное и страстное, и память о любви. И надо научиться жить дальше...

Ох и силища! Обычно такие жаркие страсти ассоциируются с молодостью, молодой горячей кровью. Но Элис Манро говорит — нет, любви все возрасты покорны! В центре рассказа будто бы только любовь, но ею автор не ограничивается, старается понять — что значит состояться в жизни, прожить не напрасно, полнокровно? Вообще, возможно ли получить, то о чем мечтал в юности и ранней молодости? Очень глубоко копает.

А уж парадоксальный финал, два раза ставящий все с ног на голову, это просто феерия! Мастерство высшей пробы!

Младший брат домохозяйки Вэлери Кэмерон — безалаберный лентяй. Мало того что не работает и сидит на шее у матери, так еще и вступил в секту «святых братьев» и теперь считает молитву главным делом своей жизни. Но вот мать попадает в больницу с сердечным приступом...

Рассказ, как часто бывает у Манро, умело сочетает в себе юмор и драму. Невероятно точно переданы мысли и чувства человека, мать которого лежит в больнице при смерти.

При этом дается яркая сатирическая картина хипповской секты. Манро, судя по всему крайне скептически относилась к нетрадиционным духовным практикам. Она смотрит на нью-эйдж глазами девчонки с фермы, которая действительно прожила много лет в единении с природой. И все эти выкрутасы «городских» кажутся ей фальшаком и блажью. И есть здесь много справедливого.

Престарелый аптекарь мистер Лаухид знакомится с молодым хиппи Юджином, который недавно пережил тяжелый нервный срыв. Юджин намеревается доказать торжество духа над плотью и перед всей честной публикой в ближайшее воскресенье пройтись по воде...

Рассказ хоть и современности, но тема времени, излюбленная у Манро, здесь также играет важную роль. Эпоха сменяет эпоху, но трагизм человеческого существования неизбывен. Как хрупок человек, но и ка он стоек! И слишком часто, прямо по слову поэта, победу от поражения почти невозможно отличить.

Удивительно точно схвачено в рассказе ощущение стремительной изменчивости бытия. Мистер Лаухид вырос на ферме в глухой канадской провинции в начале 20 века века. А теперь живет в сверхсовременном Ванкувере вместе с хиппи и прочими адептами нью-эйджа. Несовместимые, казалось бы, миры оказываются местом жительства одного и того же человека.

На окраине одной деревушки приземляется самолет, летчик собирается устраивать воздушные экскурсии для всех желающих. С ним знакомится пятнадцатилетняя горничная, которая впервые в жизни стала работать и жить вне дома.

Рассказ-мемуар о первой влюбленности. Удивительно светлое и доброе произведение. Путешествие в интимный мир 15-летней девочки. Лично для меня это экзотика не меньше, чем космический полет к Сатурну. Так что было очень интересно. Виртуозный рассказ от первого лица делает погружение в историю еще более полным.

Сорокалетняя учительница истории увидела в антологии современной канадской прозы рассказ своего первого мужа Хьюго, и нахлынули воспоминания о совместной жизни с ним, о молодости и упущенных возможностях.

Помимо виртуозной формы, рассказ поразил своей откровенностью. Без всякого цинизма и иронии скрупулезно анализируется обыденная женская психология. Да, мы, женщины, такие. Можем быть злопамятными и мстительными, двадцать лет не прощать одну-единственную ошибку. Можем презирать мужчину и одновременно завидовать ему. Я лично привык к самооправданиям женщин. Уж не знаю ,что они говорят в три часа ночи в бессонную подушку, но мне обычно заявляли:: а че такого? А меня-то за что, такую красивую?)) А здесь прям полное сморазоружение перед партией.

И еще. Мы привыкли к штампу ,что жизнь является материалом для творчество. Но каково это быть источником чьих-то вдохновений. Это бунт прототипа против того, чтобы быть всего лишь персонажем. «Этого недостаточно, Хьюго!»

Спустя тридцать лет в небольшой городок в глухой канадской провинции возвращается отпрыск некогда богатой фамилии Блейки Нобл. Сестры Десмонд, подруги его давней юности, возобновляют с ним знакомство.

Невероятно глубокая и волнующая история любви и предательства, жизни и смерти. Несколько десятилетий и несколько жизней свернуты в короткий свиток из двадцати пяти страниц. Шекспировская сила чувств уравновешена чеховской тонкостью психологического рисунка. Плюс виртуозная композиция и изящный юмор. Душераздирающее чтение.

Итак, «Лабиринт»...

Двадцать лет прошло с тех пор, как рухнула орбитальная Небесная Паутина и пала земная империя Солнечных Магнатов. Человечество находится на грани исчезновения. И теперь трем представителям молодого поколения землян предстоит борьба за новое возвышение рода людей путем участия в жестокой Игре на отдаленной планете. В противостоянии с представителями древних бессмертных рас решится — возможно ли будущее для человечества?..

Недавно смотрел на Ютубе лекцию астронома Вячеслава Авдеева, автора ютуб-канала «Улица Шкловского». Посвящена она была современным представлениям о грядущем терраформировании Марса (вывод лектора — это нафиг не нужно, проще делать обитаемыми астероиды). Вначале был дан обзор освещению этой проблематики в НФ. И лектор особо подчеркнул, что сама концепция и термин «терраформирование» были придуманы американским фантастом Джеком Уильямсоном.

Таким образом, идеи этого замечательного автора по сию пору живы в среде передовой науки. Но главное — по-прежнему живо и его художественное творчество. Чему блестящий пример вот этот вот роман «Лабиринт».

Надо сказать, что 1990 год — это пиковый подъем «волны постмодернизма» в американской фантастике. Ее гранды публикуют свои шедевры без всяких скидок. В этом же году выходит эмблематический роман в жанре стимпанка «Разностная машина» за авторством Уильяма Гибсона и Брюса Стерлинга, Ким Стенли Робинсон завершает свою «Калифорнийскую трилогию» «Золотым побережьем». В следующем году Майкл Суэнвик опубликует великолепный и небьюланосный «Путь приливов». И вот на таком фоне восьмидесятидвухлетний патриарх американской НФ Джек Уильямсон публикует очередной и наверно уж старомодный роман.

Но не тут-то было.

Это второй том дилогии о Старейших, бессмертных расах, основавших свои колонии в облаке Оорта на задворках Солнечной системы. То есть для землян они задворки, а для постсингулярных сообществ бессмертных — это оптимальная среда обитания. Они, напротив, жизнь на планетах считают отсталой и примитивной.

Роман является прямым продолжением «Взрыва жизни», главный герой Бенн Дейн — сын Куина Дейна из первой книги. «Лабиринт» начинается точно так же, как «Взрыв»: одинокий мальчик растет на планетоиде в ореоле и мечтает попасть на Землю. Я ,прочитав это, скуксился: старик плошает. А это была обманка. Потому что автор сразу же бросает читателя посреди бесплодных пустошей экваториальной Африки. Именно в этих некогда самых процветающих краях рухнула Небесная Паутина системы орбитальных станций и уничтожила почти все живое. По этим пустошам скитается полусумасшеднший самозванец Максимилиан Кван, из рода Солнечных Магнатов, и его дочь Роксана — Гепард. Она второй ПОВ этой истории. Третий герой — молодой Дон Диего Боливар, также незаконнорожденный Кван. Они выживают в самых суровых условиях, став настоящими дикарями, но мечтают о возрождении могущества Империи Земли. И совершенно сумасшедший шанс им выпадет, когда они знакомятся с мутным крокодилоподобным инопланетянином Небо. Надо только поучаствовать в жестокой Игре Клинка и Камня на отдаленной планетке в облаке Оорта. И там они встретят Бенна Дейна, который также решил принять участие в Игре.

«Лабиринт», по сравнению с первым томом, роман более локальный. Нет здесь крушений цивилизаций и схваток с киборгами — уничтожителями звездных систем. Но книга не менее яркая, сочная, напряженная и увлекательная. Потрясающие воображение картины космических бездн и инопланетных пейзажей, суровый постап на Земле, многообразие видов бессмертных, острый сюжет, невероятно трогательная и чувственная любовная история. На самом деле этот малоизвестный роман сильно выигрывает по сравнению с подавляющим большинством премированных и нашумевших на весь мир книг 21 века. Он короткий, но дерзкий и яростный. Писать такое в восемьдесят лет — сама по себе уникальная история.

Взять хотя бы образ Роксаны Кван. Какая же она крутая, сильная и сексуальная. Современные повесточницы просто бледные копии и пародии на настоящих тертых теток. Но не Роксана-Гепард, у которой и ум и нож одинаково остры. Надеюсь, что-то подобное создали на экране Джордж Миллер и Аня Тейлор-Джой из молодой Фуриозы в грядущем вбоквеле «Безумного Макса».

Мне, например, всегда были малоинтересны разные там планетяне и тема Контакта. Контакт есть и в романе Уильямсона, но он несет вспомогательную функцию. Автор идет вглубь проблематики. Его интересует прежде всего эволюция разума во Вселенной. И тут он поднимает проблему, над которой задумалась самая передовая наука наших уже дней. Возможно, мы все-таки первая высокоразвитая цивилизация в Галактике. Слишком рано мы возникли по меркам возраста Вселенной и слишком уникальны условия нашей среды обитания. Но это не повод для страха или отчаяния. Наоборот, это возлагает на человечество огромную ответственность по распространению разума на бескрайних просторах космоса. Колоссальные богатства бесчисленных миров ждут нас. И как же жалка мелкотравчатая грызня из-за крошечных ресурсов одной планеты. Путь Старейших — это путь совместного созидания.

Мало того. Я не зря упомянул выше грандов постмодернизма. Второй сюжетный стержень книги — это масштабная хакерская атака с катастрофическими целями глобального масштаба. (Так он опередил еще и Вернора Винджа с его получившим Хьюго эпосом «Пламя над бездной»). И тут опять старик Уильямсон показывает, что он находится на актуальной волне. Получается не хуже, чем у того же Уильяма Гибсона. Вот только он обходится без всяких стилистических финтифлюшек, которые оказались сиюминутными новациями. Его крепкая и брутальная проза сегодня кажется неожиданно более интересной, чем новомодные кунштюки сорокалетней давности.

Подытоживая, скажу, что эта замечательная книга держится на трех китах — художественной полифоничности, глубине и футуристичности идей и богатейшей фантазии автора. Восьмидесятилетний патриарх НФ, начавший свою работу еще до Золотого века, даст фору многим представителям новейших поколений и многому их может научить.

Если писать блёрб на обложку этого томика, можно было бы сформулировать так: «Это мудрая, добрая и грустная книга».

Мудрая потому, что ее написал в течение жизни человек, который много в этой жизни понял. Он из тех мудрецов, которые никого не поучают, но собственным примером дают очень важные нравственные и бытовые (бытийные) уроки. Как находится целые десятилетия в экстремальных условиях существования и не оскотинится. Как сохранить душу в обществе, где человек человеку волк. Как правильно и достойно отстаивать свои идеалы. И прочее, и прочее.

Добрая. Всю свою жизнь Буковски был ярым индивидуальным анархистом. Но в философском смысле эгоистом (Макс Штирнер «Единственный и его собственность») не был никогда. «Никто не страдает больше бедняков». Это заявил уже обеспеченный и очень популярный автор. Ему никогда не было наплевать на людей, он старался принести больше света и милосердия в этот мир. Просто любил быть один и печатать стихи на машинке.

Грустная. Буковски любил и ценил французских экзистенциалистов. И слова Сартра: «Жизнь — это трагедия, исход которой предрешен», наверно ему не были чужды. Во всяком случае, закрывая том его писем, они мне первые пришли на ум.

Книга лукаво названа составителем «О письме». Имеется ввиду — «О жизни». Потому что для Буковски жить было равно писать. Ничего другого он делать не желал. И несколько десятилетий потратил на то, чтобы завоевать это право. Обо всех перипетиях его трудной биографии в книге можно вычитать. Меня больше всего потряс его неоднократно повторенный рассказ о том ,как он зимой в холодной хижине писал огрызком карандаша слова на полях газеты, точно зная, что их больше ни одна живая душа не увидит. Такова была его тяга к творчеству!

Сборник будет крайне полезен молодым авторам. О том, КАК писать Буковски почти не говорит ,так как презирает всякое обучение письму. Садись, и пиши. Результат даст только адский труд, а вот как отстаивать свою творческую индивидуальность, как вести правильную писательскую стратегию — тут можно много почерпнуть из его писем.

Это невероятные уроки «длинной воли» и мужества, наконец!

Читать эту книгу (спустя восемь лет после покупки)) мне было интересно сразу по трем причинам.

Генри Миллер был кумиром моей молодости. Я его открыл в самом восприимчивом возрасте — в двадцать один год — и следующие лет шесть он был едва ли не любимым писателем. Я многому у него научился, прочитав почти все его главные книги, и в житейском смысле, и в творческом. Даже написал по его трудам курсовую работу для своей младшей сестры)) Так что, обратившись к его биографии, обрел словно возвращенную молодость. Вспомнил золотые деньки тех бесшабашных лет, и все такое...

Во-вторых это было поучительно. Не зря говорят, что внешнее сходство самое обманчивое. Если смотреть поверхностно, то Генри Миллер воплощает в себе все те черты, что я порицаю в своих соотечественниках уже многие годы, начиная с весны 2014-го, когда всем (думающим и не думающим россиянам) пришлось делать выбор и объявлять о своей жизненной и политической позиции.

Миллер с детства и до гробовой доски ненавидел свое отечество и своих соотечественников, презирал, считал ничтожествами и придурками. Превозносил Западную Европу, как место силы и свободы. Был сугубым эгоистом, упорно аполитичным, пацифистом — готов был примирится хоть с Гитлером, лишь бы не было войны.

Но все это, оказывается, не смотря на как-будто бы глубинные воззрения — только поверхность и внешние плоскости души. Главное — цель и то, как ты ее достигаешь. Все свою жизнь он при этом считал главным своим идеалом освобождение всего человечества, каждого человека во всех точках планеты. Он был против всех войн — а не только против тех, которые ведет его страна. Осуждал любую цензуру, а не только ту, что против него направлена. Не был ни шкурой, ни двуличной и циничной дрянью, для которой только собственное благосостояние имеет значение. Короче — был полной противоположностью идейной верхушки современных русских либералов. Значит ,среди людей, ратующих за индивидуальную свободу, могут быть достойные, умные и трезвые люди.

Кстати, об этих райских птичках. Третья причина полученного мною удовольствия от этой книги — это радостное удивление. Ее автор, Александр Яковлевич Ливергант, был много лет сотрудником, а потом и возглавлял журнал «Иностранная литература» — один из оплотов московской либеральной тусовки. В ней же подвязались другие всем известные персонажи, вроде Бориса Акунина и Сергея Гандлевского.

А ведь большая часть сознательной жизни Генри Миллера прошла на фоне истории СССР и его глобального противостояния с Западом, Холодной войны и прочего. И Генри Миллер при этом много общался с русскими эмигрантами, несмотря на якобы аполитичность был в курсе всех дел. Постоянно бил тревогу по поводу угрозы ядерной войны и наступления на свободу слову. Тут-то его биограф и мог бы, даже сильно не отходя в сторону, разлиться соловьем о «жестоком тиране Сталине», «кровавой гэбне» и прочих ужасах большевизма. Можно было бы подумать, что редакция «Молодой гвардии», издавшая эту книгу, ему бы такого не позволила, ведь они и Захара Прилепина издают. Однако публиковали же они в эти годы книги Валерия Шубинского и Олега Лекманова, совершенно упоротых русофобов, ненавидящих и русский народ, и его историю. (Что там! Буквально десять дней назад я прочитал биографию Федора Сологуба, вышедшую в серии ЖЗЛ в том же году, что и книга Ливерганта. Там молодая да ранняя авторка завела песню о «кровавом сталинском рэжыме», описывая Российскую империю конца 19 века, не смогла утерпеть и дождаться пока биография Федора Кузьмича доберется хронологически до эпохи Революции).

Однако, ничего подобного в работе Александра Яковлевича нет и в помине (недалекие критики любят ругать книги за то, чего в них нет, а я буду за это хвалить)) Ум, талант и такт биографа просто поражают и заряжают своей энергией. А.Я. Ливергант показывает свое глубокое понимание жизни, людей и как все на грешной земле устроено. В книге масса метких и тонких психологических наблюдений, поданных без нравоучения и назидательности. 70-летний автор не является ни разу, ни консерватором, ни пуристом. О любвеобильности и безбашенности своего персонажа пишет с юмором и добротой. Никаких иллюзий по воду американских идейных установок и европейских ценностей не испытывает. Имеет четкие критерии и представления о добре и зле. Не заискивает и не пресмыкается перед любым вздорным лозунгом только из-за того, что тот донесся со стороны заката солнца. Свободой мысли и нравственной честностью он больше напоминает своего героя, чем пробирочных апологетов «чувства собственного достоинства» из близкого окружения.

В общем, и Генри Миллер, и автор его биографии в очередной раз дали мне урок того, что мир на черное и белое не делится. Не важно ,какие ты политические или идейные взгляды разделяешь. Ты человеком, гуманистом оставайся, мысли трезво и реально и для общества и дела достижения всеобщего светлого будущего ты не безнадежен.

Сама эта книга для меня эпос об утраченном времени. Восемь лет на полке простояла, прежде чем я ее вчера дочитал.

По жанру это биографический очерк. Основная концентрация на личности и жизни Пруста. О времени, обществе, в котором о н жил, об особенностях творчества сказано сжато и кратко. А ведь и эпоха была изумительная и персонажи очень яркие, достойные того, чтобы о них рассказали подробнее (что Пруст и сделал, собственно).

Из книги неясен масштаб вклада главного героя в мировую культуру, больше похоже на разросшееся предисловие к изданию его эпопеи. Хочется копать глубже, узнать больше.

Но для первого приближения сойдет. Написана книга умно, тактично ,с любовью к объекту исследования. Читать приятно. Буду продолжать знакомство с жизнью и творчеством замечательного классика модернизма.

П.С. дело, конечно, вкуса, но кажется я понял истоки гомосексуализма Пруста. В томике обильно представлены фотопортреты подруг Пруста и важных для него женщин. Все как одна — страшенные! Просто ужас какой-то. И это аристократки, плюс высший слой буржуазии! Сытые и ухоженные дамы, причем принаряженные специально для фото. И вот такой кошмар)) На их фоне мужчины по крайней мере симпатичные (хотя в этом я точно не эксперт)). В общем, у Марселя особо выбора-то и не было))

Итак, «Взрыв жизни»...

Он был рожден в глубинах космоса, в ледяных пустошах Облака Оорта. Там, на форпосте человечества, крохотная колония пытается выйти на связь с таинственными пришельцами, живущими в открытом пространстве. Куин Дейн, выросший на маленьком снежном шарике и видевший Солнце лишь далекой искрой и не подозревал, что однажды ему предстоит стать воином в самой важной битве в истории Земли...

Это замечательный роман не только по своему внутреннему содержанию, но и по тому, когда и как он был создан.

Джек Уильямсон — корифей фантастики — был популярным автором еще «золотого века», публиковаться начал и вовсе в конце 1920-х годов. К середине восьмидесятых он уже в преклонном возрасте. И при этом написал не только умный и увлекательный роман, но еще и находящийся на передовом крае тогдашней жанровой повестки. Впрочем, и сейчас книга ничуть не устарела. «Взрыв жизни» вышел в один год с «Нейромантом», но ни за что не скажешь, что далеко не мальчик уже Уильям Гибсон Уильямсону во внуки годится. Настолько много энергии и страсти в романе престарелого писателя.

Больше того, если проблематика, миростроение и антураж классического киберпанка, не то чтобы поблекли, но растворились в нашей актуальной повседневности, то вопросы, поднятые Уильямсоном еще только становятся передовым краем науки и человеческого знания, мы едва начали их всерьез задавать Мирозданию.

«Парадокс Ферми», Великий Фильтр, уникальность и многообразие жизни во Вселенной — фундаментальность и сложность этих проблем буквально в последнюю пару десятилетий стали как следует осознаваться. И тематика эта только усложняется, чем дальше и чем лучше мы вглядываемся в просторы космоса. В романе Уильямсона вся эта гносеологическая и онтологическая сложность отражена более чем адекватно.

Он даже транснептуновый шарообразный объект назвал планетой-карликом более чем за двадцать лет до того, как этот термин был озвучен на мировом астрономическом конгрессе!

А сюжет-то какой! От маленькой колонии на краю системы до пред-Сингулярной Земли, объединенной в планетарную империю потомками Дома Романовых (у всех них хищный нос — наследие Григория Распутина!).

Тут тебе и невероятные сверхразумные расы пришельцев из другой галактики, и космические битвы, и всемогущие киборги — уничтожители целых звездных систем. Невероятно продвинутые биотехнологии, орбитальные архипелаги, космические лифты и апокалипсис мирового масштаба.

И все это пышное великолепие уместилось всего на 270 страницах, а не в многотомной опупее на тысячи страниц, как у нынешних принято. И нигде нет и следа торопливости, скомканности и прочих композиционных косяков. Ведь мастер же писал!

С удовольствием прочту и продолжение дилогии, очень интересно, куда, по мнению Уильямсона, человечество вырулит?

Благое дело делает Андрей Бурцев, став издавать позднего Уильямсона, низкий ему поклон за это! Надеюсь, опубликует его в полном объеме. Оно того стоит!

Интересная судьба у этой повести. Иван Сергеевич писал ее с перерывами десять лет, а в тексте всего-то чуть больше 30 страниц. Чем-то она ему была важна и дорога. Чем же?

Центральная фигура — Алексей Петрович — пробирочно чистый «лишний человек», таким он был задуман с самого начала. Однако отношение к нему автора менялось с годами, образ усложнялся. Постепенно из фразера и бездельника, он превратился в трагическую фигуру интеллектуала, бессильного бороться с гнетущими мерзостями окружающего бытия, все про все понимающий, но гибнущий понапрасну. Казалось бы, любовь к хорошей женщине может его спасти, но в результате любовь его и уничтожила.

Рядом с ним вырастает равновеликая фигура Марьи Александровны, «философки». Настоящей «эмансипе», которую отсталое общество пытается обкарнать под свой уровень или, в случае неудачи, заткнуть рот навсегда. Об ужасной участи умных и талантливых женщин в тогдашней России Тургенев не побоялся, как впрочем и всегда, сказать громко и открыто. И голос его был услышан — сила таланта! И это произведение было одним из многих факторов, которые постепенно повернули заросшую тропу отживших и устаревших устоев в нужную сторону. Конечно, это большевики впервые в мире уравняли в правах мужчин и женщин, дав нашим прабабушкам полную свободу для развития, но кто большевиков воспитал? Классическая русская литература.

Так что не устаю я кланяться в благодарности великой тени Ивана Сергеевича Тургенева. Очень большой вклад внес он в духовную и интеллектуальную эволюцию нашего народа.

Но эта давнишняя повесть, частью основанная на фактах из жизни самого Тургенева (на его романе с Татьяной Бакуниной, например), во многом и до сих пор не устарела. Это касается и «лишних людей», якобы, бессильных бороться с негативными тенденциями в общественной жизни и трудности общения мужчин и женщин, сколько бы волн феминизма с той поры ни прошло. Чтение Тургенева помогает думать и духовно обогащает.

Известный достоевед Игорь Волгин заканчивал каждую передачу своего цикла «Игра в классику» призывом: «Читайте и перечитывайте классику!»

Дельный совет, я вот «Свадьбу Кречинского» после первого прочтения не понял. Основная интрига показалась уж очень простенькой. Подумаешь, явный мошенник Кречинский решил с помощью хитрости и обмана жениться на миллионном приданном. Однако успел провернуть только одну аферу, как тут же был схвачен за руку, и все планы его рухнули. По сравнению с этим, пьесы Чехова кажутся изощренной «елизаветинской драмой».

Увидеть все в правильном свете мне помогли драмы и комедии Тургенева и Островского, которые я в последние пару лет читал очень внимательно. Они научили меня, что в подобных драматических картинах главное не сюжет, а глубина проработки образов и раскрытие характеров персонажей.

И в таком ракурсе — «Свадьба Кречинского» сплошное пышное великолепие.

Сухово-Кобылин показывает размежевание в загнивающей крепостнической России верхушки правящего класса. Здесь нельзя все свести к разлагающему влиянию подлого чистогана. Оказывается деньги и власть деньгам и власти рознь.

С одной стороны конфликта мы видим тружеников-дворян Мещерского и Нелькина, с другой — паразитов Кречинского, Расплюева и Атуеву (фамилия-то какая — «Ату ее«!) Одни стараются повысить общее благосостояние и навести порядок в стране. другие просто прожигают жизнь в самых комфортных для себя условиях. Им безусловно не по пути, и от того, чья возьмет верх, зависит судьба России.

Характеры не уступают судьбоносной глубине конфликта.

Кречинский — это бывший законодатель мод среди «золотой молодежи» и высших аристократических кругов. Но помимо этого он владеет приемами сравнительно честного отъема денег, то есть это яркий прообраз одновременно и Николая Ставрогина из «Бесов», и Остапа Бендера из известной дилогии. Мошенник-титан, если можно так выразиться. И спасет его в финале, как и Бендера со Ставрогиным, именно русская женщина.

Ничтожный шулер Расплюев, готовый за копейку мать родную продать, силен и страшен своей безудержной отмороженностью и беспредельщиной. Произвол ,ограниченный чужими кулаками, вот единственный модус операнди, что он признает.

Помещики-деятели Мещерский и Нелькин — это скорее планы хороших людей, светлый идеал автора, чем типы взятые из жизни. Но они заметно и органично высветляю мрачно-сатирический тон пьесы. Не дают впасть зрителю-читателю в отчаяние от картины чудовищного падения нравов.

Очень интересен образ Лидочки Мещерской. Большую часть пьесы она пустая двадцатилетняя барышня-провинциалка, но на последней буквально страницы вдруг совершает мощный поступок и высвечивает в себе потенциал сильной личности.

И как раз тут скрыта философская противоречивость пьесы. Зло не наказано в следствие как раз силы и широты русской души, готовности примирению и одновременно проявлению возвышенной гордости. Мы слишком готовы к проявлению милосердия к поверженному врагу. Но какова цена за столь красивое проявление благородства? Тут есть о чем крепко задуматься.

В общем, издевательское название придумал Александр Васильевич Сухово-Кобылин для своей трилогии — «Картины прошедшего». Не удивительно, что оно не обмануло, а только разозлило цензуру. И 170 лет спустя его пьесы не устарели. Конфликт, характеры, социальные модели поведения — все узнается с первого взгляда. Если не искать в этих произведениях увлекательных приключений, а больше смотреть на многообразие проявлений в них живой жизни, очень много для сея почерпнуть можно.

П.С. Небольшое уточнение. Примечание на этой странице неверно. Премьера пьесы состоялась в ноябре 1855 года. А вот первая публикация состоялась в декабрьской книжке «Современника» за 1856 год.

Только гений может себе позволить так разбрасываться шедеврами. Иван Сергеевич и вовсе не хотел печатать никаких отрывков из неудавшегося романа «Два поколения». Но нужно было поддержать хороших людей, которые затеяли новый журнал «Москвитянин», а под рукой ничего готового не было. При этом он сообщал в письме о своих сомнениях: мол, наверно устарело уже это произведение, точнее отрывок из оного.

Устарело? Хм-м. Я не понимаю, как может устареть текст в котором нет ни одного лишнего слова, а те что есть — каждое — сияет, будто бриллиант. Невероятное сопряжение точнейших частностей, которые собираются в единый грандиозный ансамбль. Это драматургия высшего уровня — Шекспир, Гете, Чехов, такой вот ряд. Как и в своих сценах, Тургенев, практически не используя, слова автора, а все отдав на откуп самим персонажам создает невероятно живые, выпуклые, сочные типы. Которые узнаются, как родные.

Что касается содержания, устарело ли? Прошло 160 лет... Вот у меня крайне многообразный трудовой опыт во множестве сфер экономики (только не в тяжелой промышленности). Я участвовал в сотнях собраний, заседаний и мозговых штурмов. И что такое гнев разъяренного начальства, знаю прекрасно. Зуб даю — Тургенев написал невероятно правдивую картину разноса подчиненных руководством. Я на такую вот психованную самодурку, как Глафира Ивановна в отрывке, два года проработал. Ведрами из нас кровь пила! Все как по писаному. И ведь никак не абстрагируешься и не избежишь, если от подобной гадины твоя жизнь зависит. И Тургенев это тоже очень верно отметил. Любой наглец или нахал будет стоять по стойке смирно и терпеть, как шаловливый приказчик Павел, в рассказе.

Но есть одно различие. Мы привыкли к буржуазным порядкам — капиталист переживает за эффективность вложения своего капитала, за дело, на карту которого он тоже свою жизнь поставил.

Но эта-та кикимора болотная, паразитка Глафира Ивановна, она ведь ни копейи не вложила в свое поместье, пальцем не шевельнула ради дела. Как и все крепостники, получила в наследство землю, дом, хозяйство. И только хапала и жрала в три горла, ничего не отдавая взамен. О ее деятельности автор сообщает в резко сатирических тонах, причем заставляет саму героиниху во всем признаться. Послушать ее планы по хозяйству — маниловщина чистой воды, бред ничего не соображающей кретинки. Собирается свое поместье превратить в образцовое хозяйство мирового значения и управляет им так, будто под ее началом Римская Тетрархия IV века нашей эры.

А реальную работу делают рабы-управители и неугодный родственник по мужу.

И ведь это точнейший портрет матери Тургенева, подумать страшно, что он пережил в детские и юношеские годы. Не удивительно, что он так и не женился, натерпевшись от скудоумной садистской бабенки.

Ничуть ,короче, сей отрывок не устарел, и неизвестно, когда устареет. Разве что при коммунизме, да и то...

Молодой дворянин Борис Андреевич Вязовников, поиздержавшись на службе в Санкт-Петербурге, приезжает в родное имение, чтобы наладить хозяйство и сделать его более прибыльным. Там он знакомится с соседом Петром Васильевичем Крупицыным, старше его на несколько лет. Одному в деревне скучать тоскливо, а вдвоем веселее будет. И шла жизнь двух приятелей своим неспешным ходом, пока Крупицину не пришла в голову идея женить своего молодого соседа...

Находясь в ссылке, Иван Сергеевич Тургенев продолжил поиски новых форм, пытаясь отобразить современную ему действительность, что подобно кипящей магме собиралась вырваться из-под мертвого панциря правления Николая Палкина. Засел он было за роман «Два поколения», но дело не пошло, черновики были уничтожены. И вот ровно через год после «Постоялого двора» осенью 1853-го он меньше чем за месяц пишет повесть «Два приятеля». Если в «Постоялом дворе» поиски новых форм носили несколько абстрактный характер, Иван Сергеевич широко загребал, то в «Приятелях» он конкретизировал задачу.

Написал было повесть в совершенно гоголевском духе. И ироничный стиль, и метод — например, показ персонажа через предметы, его окружающие, — и даже сюжет: женитьба и объезд местных уездных помещиков, все это явное влияние Гоголя. Однако, ближе к середине повести и сам Борис Андреевич Вязовников вдруг начинает соотносить себя с Евгением Онегиным, и тон повести меняется с ироничного на элегический, а там и до трагедии рукой подать. Появляются неожиданные персоны отставного моряка Сергея Петровича Барсукова, который своей глубиной и зрелостью резко выламывается из ряда комичных провинциальных пустобрехов, и его дочь Верочка — совершенно непонятная личность.

Тихая, покладистая, послушная, трудолюбивая, сильная, гордая, духовно глубокая, не красивая, но невероятно симпатичная и обаятельная.

Критики и друзья Тургенева (в общем-то это были одни и те же люди, узкий круг передовой дворянской интеллигенции) ничего в ней не поняли. Вязовников — «лишний человек», помещики — сатирические типы, среда заела, народ угнетенный, а вот Вера Барсукова — это что вообще такое? Бледная тень, неудача автора?

А Тургенев просто сильно опережал свое окружение из «передовых людей». Он уже создавал литературу будущего, составившую мировую славу русской классики.

Вера Барсукова — это прототип всех «тургеневских девушек», первый абрис. За ней последуют Лиза Калитина и Елена Стахова, которые в свою очередь воспитают героинь Русского освободительного движения, таких как Вера Засулич и Софья Перовская.

И сам Вязовников — это новый этап в осмыслении типа «лишнего человека». Образ усложняется и лишается всех романтических черт, присущих Евгению Онегину и Григорию Печорину. От него до Рудина рукой подать. И его нелепая гибель, столь сильно смутившая и раздражившая критиков, как бы предвосхищает глубоко трагические финалы тургеневских борцов за светлое будущее.

Форма повести — также маркер рубежности, перехода к новому стилю. То, что русская литература якобы имеет две ветви своего развития — пушкинскую и гоголевскую, это более поздняя придумка. Эпический реализм или сатира с уклоном в гротеск и фантастику — вот перед каким выбором стоят авторы. Но реалисты первого поколения ратовали как раз за синтез этих двух методов. Белинский это декларировал в статьях ,Тургенев воплотил в своих зрелых художественных шедеврах. В «Двух приятелях», он пока ищет способ синтеза. Так что получился некий конструкт — Гоголь в первой половине повести, Пушкин во второй.

Ну и напоследок про наше любимое, трагическое и мучительное «сейчас». Вязовников — это «лишний человек». Так его поняли первые же читатели, еще до публикации повести. Тургенев много внимания уделил этим «лишним» персонам. К концу двадцатого века казалось, что они — приметы давно ушедшей эпохи, седой древности. Слишком бурные социальные потрясения произошли с тех пор, слишком демократизировался общественный уклад, чтобы человек не нашел себе занятие по душе, которому можно отдать все силы, да с большим прибытком.

А не тут-то было. История России — спираль. И вот, как и 170 лет назад, настала для нас пора суровых испытаний. И общество — прежде всего его верхушка и ее преданный электорат — разделилась на два ожесточенно противоборствующих лагеря.

Есть лагерь консерваторов, которые пытаются мучительно придумать ,как бы так победить, а для этого все переменить в свою пользу, чтобы ничего не менялось ,и можно было бы по-прежнему сосать кровь из недр и из народа и «самим царствовать и всем владети».

Есть либералы, мечтающие установить над Россией протекторат Запада, а самим пристроиться при режиме интервентов гауляйтерами и капо, чтобы опять-таки иметь свой гешефт и «крышу».

И битва меж ними идет не на жизнь ,а на смерть.

А есть — о, да! — вдруг появившиеся «лишние люди». Это патриоты, которым больно смотреть на то, что происходит с Россией, больно и страшно за наш народ и его будущее (ну, и за себя и своих детей, конечно, страшно). Эти «лишние патриоты» мешают обоим лагерям, путаются под ногами, взывают к гуманизму, и каким-то идиотским правам, взыскуют какую-то дурацкую Правду. Готовы и отдать все, что имеют (а имеют они немного) на правое дело и самую жизнь отдать (и отдают!) за Отечество и други своя! При этом не имеют они никакой поддержки, никакие владетельные силы — ни явные, ни тайные — за ними не стоят. И судьба их крайне сомнительная, как и их правого дела.

Так что уроки из творчества Тургенева мы можем извлечь самые насущные и актуальные. Этот светлый гений может помочь укрепить дух и волю, так необходимые сейчас всем совестливым людям.

У Ивана Сергеевича Тургенева было потрясающее чувство «Цайтгайста» — Духа времени. Возможно, это результат обучения в германском университете в самую восприимчивую пору жизни — в юности, а может это природный дар, или все вместе.

В середине 1850-х годов Россия подошла к важному рубежу, который будет определять всю дальнейшую ее историю. Назрела потребность в кардинальных переменах, их, может быть даже не осознавая, со страхом и нетерпением ожидали все слои общества. Кто-то противился, кто-то мечтал об оных, но жить дальше в атмосфере тотального подавления любой живой жизни далее было невозможно. И грянуло!

Как всегда на Руси, все одновременно — война с объединенными силами Запада и Востока, смерть старого императора-тирана, глубочайшие экономический, политический и социальный кризисы. Русские люди быструю езду неспроста любят, по-другому не умеют: раз уж запрягли, отчего не погнать?!

Как и всякий русский гений-пророк Иван Сергеевич Тургенев был всегда немного впереди, как горьковский Данко, другим освещая путь. Еще в 1852 году, закончив цикл «Записки охотника», он понимает, что как прежде писать нельзя, «старая манера» исчерпала себя, требуются новые формы, новый стиль. Иначе будет не отобразить грядущих эпохальных событий.

Весной того года в полицейском СИЗО, куда его отправили за некролог Гоголю, он пишет повесть «Муму» с его центральным символом порабощенного русского народа — немым богатырем Герасимом. А осенью, после отправки в ссылку в родное поместье, на лоне русской природы пишется «Постоялый двор».

Это рубежное произведение по всем параметрам — и в форме, и в содержании. Начинается оно как физиологический очерк 1840-х годов об успешном кабатчике-«дворнике», дальше следует следует драматическая схватка двух героев-идеологов, прям как в «великом пятикнижие» Достоевского, а завершается все высоким крещендо символической прозы, которая станет модной только полвека спустя.

Помимо чувства Цайтгайста Тургенев владел еще и потрясающей способностью сливать воедино индивидуально-психологическое, типическое и символическое в своих героях и драматической связи между ними. Взять хотя бы двух центральных персонажей повести, «дворников» Акима и Наума. Тут тебе и мучительный переход России из феодальной формы хозяйственного уклада к капиталистической, и схватка русского правдоискателя и хваткого дельца, и личная драма стареющего мужчины и молодого ухаря-сердцееда.

А все близкие и далекие двух антагонистов! Хищница Кирилловна, столичная штучка Авдотья, сожранный бытовухой тихий интеллигент Ефрем, старик Петрович, который все понимает, но предпочитает не вмешиваться, безвольная помещица-паразитка Лизавета Прохоровна. Какие типы, какие лица!

А невероятная композиция с постоянными скачками таймлайна! Под конец текст приобретает черты настоящего триллера, с внезапными вспышками сверхнасилия. Вообще по атмосфере и структуре повествования эта повесть мне напомнила фильмы Тарантино (даже мотив мести там имеется!), он бы смог сделать отличную экранизацию «Постоялого двора». А написано-то заметим за 160 лет до выхода «Джанго освобожденного» и «Омерзительной восьмерки«!

Невероятный по своей высоте и пафосу символический финал — русский мужик Аким странствует по свету, весь обращенный в грядущее и неизвестно еще сколько ему странствовать и искать правдивой и праведной жизни. До сих пор идет и до сих пор ищет. И что-то конца края его мытарствам не предвидится...

Напоследок не могу пройти мимо острокритической нотки, наличествующей в повести. Даже выдрессированным ЕГЭ школьникам известно, что Тургенев был западником и либералом, представителем высшего слоя и правящей элиты. В «Постоялом дворе» есть только один социально близкий ему персонаж, написанный в крайне негативных, сатирических тонах. Это Лизавета Прохоровна Кунце, хозяйка Акима, владетельная барыня, вершительница судеб подневольного ей быдла. Слабая, безвольная, жадная, трусливая, высокомерная самодурка. Немка по сути своей и русская дрянь по повадкам и замашкам. О России она и вовсе не думает из-за узости кругозора, а на русских людей в общем, и в частности ей глубоко плевать. Все, что ей интересно — личный комфорт и бесконечное приобретательство.

Короче — готовый портрет современного русского западника и либерала. Из верхнего слоя этой публики, из самозванной элитки. Из узкого круга грантожоров и распильщиков госбюджета, а также сонма тех, кто хочет к ним примазаться.

Западник и либерал старой закваски — Тургенев — подобных типов презирал и на дух не выносил. Бичевал и в текстах, и в публичных диспутах. Сам он был не из таковских. Не просто любил Россию, он был Россией — Россией Акимов, Авдотий, Петровичей, Ефремов и тьмы прочих простых людей, взыскующих простой земной правды.

Читайте Тургенева, для души и ума очень полезно!

Итак, «Покинутый»...

Сторожевую Станцию на орбите Сатурна оглашают тревожные сигналы сирены. Приближается огромный космический корабль. Судя по конфигурации и траектории движения, это пришелец из другой звездной системы. Капитан станции строит на этого визитера грандиозные планы по карьерному росту, но у его старпома Джона Сабо возникает свой собственный дерзкий план...

Очень страшный рассказ о будущем, в котором вся власть над человечеством безраздельно захвачена военной фашистской хунтой. Рабы бесчеловечной системы проявляют худшие человеческие качества — эгоизм, агрессию, тотальный страх. Взаимная ненависть и слепое подчинение любым изуверским приказам — основные мотивы их поведения.

Алан Нурс показал интересный тип рядового фашиста. Не безвольная марионетка с промытыми мозгами, не упоротый фанатик, а закуклившаяся во внутренней эмиграции личность, которая смотрит на все остраненно и сквозь призму разъедающей души иронии. Сам себя этот тип считает внутренне свободным, но на самом деле является слепым орудием чужого произвола и рядовым винтиком в машине всеобщего подавления. И только экстраординарная ситуация может вырвать его из колеи механического существования.

Несмотря на трагический финал, добрый доктор Нурс оставляет читателю все же толику надежды. Человеку только дай шанс сделать экзистенциальный выбор, и вечная тьма социальной ночи озарится сполохами рассвета.

Невероятно актуальный рассказ в наши дни. Чем больше читаю Нурса, тем больше вижу в нем настоящего фантаста ,который очень точно и многогранно предсказал грядущие испытания, уготованные человечеству.

Удивительная слепота, прямо кафкианство какое-то! Буквально накануне шерстил на сайте библиографию Франца Кафки в поисках альтернативных переводов «Процесса» и не обратил внимания, что сегодня у него юбилей — 140 лет. Хорошо, что в ТГ-канале АСТ об этом написали.

Лучший способ почтить память замечательного автора — прочитать какое-то из его произведений. Думал было замахнуться на его крохотный дебютный сборник «Созерцания», но понял — нет, мудрено. Без подготовки такое не осилить.

Но ведь есть же его хрестоматийный короткий текст, который я читал лишь однажды в молодости, пожалуй что еще в прошлом веке, когда только открыл для себя этого титана модернизма.

Сейчас меня поразила бытовая и психологическая зоркость Кафки ,которого обычно трактуют как философа-абсурдиста. Молодой Герман Бендеман собирается жениться, у него недавно мать умерла, друг загибается в далекой России, отец сильно сдал, а при этом бизнес процветает. И всему уделено должное внимание автора, какие тонкие нюансы чувств и мыслей! Все это из собственной души и разума писателем взято, верно подмечено тонким наблюдателем.

Рассказ написан в 1912 году. 13 августа того же года Кафка знакомится с Фелицией Бауэр и влюбляется. У невесты Германа в рассказе и инициалы характерные — Ф.Б.

Однако в отличие от Кафки его персонаж не выдерживает накопившихся жизненных трудностей. Следует жестокая и абсурдная ссора с отцом, а затем нелепая гибель. Ровно на середине рассказа психологическая новелла во вкусе Мопассана превращается в какой-то адский цирк, словно брошенный «милым другом» — Ги де — текст доверили закончить Даниилу Хармсу. Откуда это в герметичном закукленном якобы тексте, без знания биографии Кафки не понятном?

Ответ очевиден. Ну, очевиден-то он, очевиден, но не нашим либерально мыслящим гражданам. Меня не устает поражать их маня-мирок и карго-культ, вокруг него выстроенный. На каждый чих, принесенный ветром с западного берега Немана они готовы в ответ тут же начать платить и каяться, бросаясь при этом в поистине русский безудерж. Устроят пляски с бубнами под завывания мантры: «Сталин-Сталин-Сталин-Сталин-Сталин!» Когда за ум возьмутся, и возьмутся ли?

Не надо далеко ходить за ответами. Кафка, конечно, интересовался Русской революцией, Ленина внимательно читал на немецком, но у него было своих проблем полно. Он точно отразил свое время и свой социальный круг, а потому и стал всем заинтересованным близок и понятен.

В Австро-Венгрии была своя революция, свой социальный и политический слом и свои гекатомбы жертв. Но рассказ даже шире загребает.

Это действительно Приговор. Целой эпохе, целому миру. Выкрик пророка в невероятно точной художественной форме.

Вот у нас над всем континентом царит «Бель эпок», Прекрасная эпоха, тишь да гладь, «Европа кружится в вальсе,« и тут — бац — август 1914-го! Первая мировая, стотысячные мясорубки, крушение четырех империй, разруха, голод, чума, от 20 до 40 миллионов погибших. И отправили на смерть миллионы таких вот Германов Бендеманов именно свихнувшиеся от эгоизма и жадности, отжившие свое отцы.

Герман Бендеман, когда сидел у себя за столом и писал письмо другу, тоже ничего о своем ужасном будущем не знал.

Поразительная прозорливость тихого чиновника. Его метод — просто сиди за столом, и мир сам тебе откроется — кажется, действительно работал.

Начинается этот кошмарный пророческий вопль так: «Было чудесное весеннее воскресное утро.»

Сцена эта написана была Тургеневым специально для художественной декламации со сцены профессиональным актером. Своего рода аудиокнига до эпохи звукозаписывающей аппаратуры. И ее часто исполнял мастер подобного жанра П.М. Садовский ,с большим успехом у публики.

А вот коллеги и близкие автора это произведение не оценили. Критика шла сразу из двух противоборствующих идеологических лагерей (как позже будет и с «Отцами и детьми»). Славянофилы Степан Тимофеевич Аксаков (в частном письме) и Аполлон Григорьев (в журнальной статье), с одной стороны, и западник-эстет Алексей Дружинин — с другой, крепко ругались на автора.

Даже аргументы критиков были схожими. Мол, что это за этнографический очерк, написанный барином из Парижа. Поклеп на русский народ и его отсталость! Что за грубый язык и местные неуместные словечки Орловской губернии (которые автор специально разъяснил). И вообще это жалкий плагиат на гоголевских Петрушку и Селифана!

Последний аргумент — это вообще курам на смех! Как будто, если Гоголь описал в «Мертвых душах» кучера и лакея, то остальным авторам к подобным важным персонам путь заказан. К тому же нет там ни грана гоголевского смеха. И персонажи у Тургенева вышли яркие и оригинальные. Еще бы, это же Иван Сергеевич Тургенев — великий русский классик!

Есть у меня, что ответить именитым критикам и по другим критериям. Но вначале по существу.

Леопарда узнаешь по пятнам на шкуре, льва по когтям, а гениального прозаика по любой наугад выбранной странице. В сцене Тургенева этих страниц целых двадцать. И на этом крохотном пространстве, не используя подсказки автора, а только речь самих персонажей, Ивану СергеевичУ удалось воссоздать целый космос русского человека середины 19 века.

И бедность, бесправие, ежедневное унизительное рабство крепостных, и дурь, беспомощность и бессмысленность существования мучительно отходящего в прошлое паразитического класса поместных феодалов. И семейно-бытовые отношения в разных слоях общества, и экономические, и социальные, и межличностные. И даже, не в последнюю очередь, нашлось место «Поэтическим воззрениям славян на природу» (А.Н. Афанасьев). Ты прям испытываешь полное погружение в тот мир. Он восхищает и ужасает своими противоречиями, сложностью и своеобразной дикой красотой. А характеры какие — выпуклые, сочные, живые. Всех понимаешь, но не все ,конечно, в них одобряешь.

Грубость, писала критика, поклеп! Этнография! А я собственно и засел за чтение Тургенева после того, как посмотрел две лекции о Крепостном Праве — военного историка из Санкт-Петербурга Кирилла Борисовича Назаренко и заслуженного учителя истории из Екатеринбурга Алексея Вячеславовича Гончарова.

И даже в первом приближении видно, насколько точен и прозорлив был Тургенев. И грубость, и леность, и даже грязнота и безалаберность русского мужика были следствием чудовищных социально-экономических условий, в которых жил подневольный крестьянин. как об этом отлично сказал К.Б. Назаренко: «Если бы крестьянин начал песочком дорожки посыпать ,как в Европе, он бы просто умер лет на десять-пятнадцать раньше». Про помещиков-паразитов вроде Михрютина, которые через пятнадцать лет все денежки, полученные по реформе 1861 года, на Лазурном берегу, да на швейцарских водах спустят, и говорить не хочется. В 1917 году восставший народ отправил их на тот берег Леты и правильно сделал.

А этнография тургеневской сцены, да и других произведений, 170 лет спустя видится особым дошедшим до нас сокровищем. Русская литература была очень чопорной и ханжеской, а многие вещи писателями воспринимались просто как данность, от веку заведенная. Вот и узнаем мы разные мелкие, но любопытные факты из личных записок не для печати, да из протоколов судебных заседаний, когда дело было доведено до крайности. Так что почитать всяческую этнографию за авторством великого прозаика очень даже интересно, барин он там или не барин.

А как представишь, что пришлось пережить потомкам этих жителей Орловской области — Первую мировую, Гражданскую войну, коллективизацию, Великую Отечественную — голова кругом идет! Тот мир исчез навсегда, унесенный ветром истории, и низкий поклон великой тени Ивана Сергеевича Тургенева за возможность хоть одним глазком, хоть на минуту заглянуть в этот удивительный мир наших предков.

Итак, «Семейное сходство»...

Зайдя в палату к новорожденным и увидев в боксе завернутого в пеленки поросенка — злой розыгрыш интернов — профессор антропологии Герман Тэлли делает потрясающее, революционное открытие...

Это, конечно, шутка. Забава молодого доктора-писателя, который бравирует своей профессией медика и приобретенными тяжким трудом знаниями.

Однако, как известно, в каждой шутке — только доля шутки... И если подумать, насколько современно звучит проблематика рассказа, то становится не до смеха.

Весь «этот ваш Интернет» и Ютуб забиты контентом с идеями, высосанными из — в лучшем случаем — пальца различного рода шарлатанами, и с ученой степенью, и без. Теории «плоской Земли», «электрической Вселенной», «Торсионных полей» — первое, что мгновенно приходит на ум. А сколько подобного ядовитого хлама из области медицины и биологии. Да и в гуманитарной сфере! На теле моей родной филологии целые сонмы паразитов и моральных кровососов кормится! Страшно подумать! Науке требуется целое подразделение Гераклов, чтобы вычистить эти «Авгиевы конюшни».

И методы этих шулеров от науки очень точно подмечены и показаны молодым автором. Подтасовка фактов и затирание их, заметание следов логических ошибок, упор на области знания, еще не охваченные наукой.

Слава богу, у нас уже есть экспериментальная и промышленная генетика, антропология стала более фундирована, и человека из свиньи уже просто так не вылепишь, но «есть еще на свете много, что недоступно вашей мудрости, Горацио», и разного рода нечистые на руку махинаторы все еще имеют поле для деятельности, и готовы одерживать свои сиюминутные победы. Так что рассказ-предупреждение Алана Нурса, к сожалению, остается весьма актуальным.

Итак, «Миротворец»...

Фликера бросили на неисправном корабле в далеком космосе с ответственной миссией — попытаться наладить контакт с расой агрессивных чужаков, вплотную подступивших к ареалу обитания его вида. Но миссия оказалась на грани провала с самого начала. Чужаки слишком тупы и неповоротливы для разумного диалога. Придется осуществить жесткий вариант сценария.

Удивительно, но факт. За четверть века до премьеры мы имеем готовый драфт сценария к фильму «Чужой» Ридли Скотта. Все, конечно, попроще, на уровне развития жанра в те годы, но все-таки основная идея и общий сюжет об ужастике про монстра на космическом корабле уже в наличии.

От финала я ждал более парадоксального твиста, в духе классического рассказа Альфреда Ван-Вогта, но и так очень даже неплохо вышло.

Улыбнул сильно вот какой момент. Дело происходит на корабле-зерновозе, который везет большой груз продовольствия из одной звездной систему в другую. Все-таки до полета первого спутника писатели понимали, что такое космический полет, но далеко не вполне))

Итак, «Q-B-B»...

На седьмой планете системы Арктур произошел трагический инцидент. при посадке столкнулось два звездолета, так как было неправильно указано время прибытия одного из них с Земли, переданное из системы Центральной коммуникации Звездного Союза. Специальные службы попросили свидетеля инцидента, инженера-связиста Джереми Хансона провести расследование причин участившихся инцидентов со связью. Его ждет не только опасная миссия, но и крайне неприятная встреча с казалось бы позабытым прошлым...

Увлекательная новелла в жанре фантастического детектива, но, похоже, Алан Нурс с самого начала творчества стремился дать своим читателям не только удовольствие от чтения, но и пищу для изрядных размышлений.

Например, я, читая, задумался о том, что при всей своей спекулятивности научная фантастика в своих лучших проявлениях всегда коррелируют с уровнем знаний, накопленных наукой ко времени создания текста НФ-произведения.

Так, в первой половине 1950-х фантасты уже осознавали объем задач, стоящих при начале освоения и изучения космоса, но о проблемах поиска и связи с внеземными цивилизациями задумывались только единичные ученые умы. Программы SETI и ей подобных еще и в проекте не было, и даже самые смелые мечтатели и представить себе не могли грандиозности стоящих на этом пути перед человечеством испытаний.

А еще в этой новелле автор все закручивает вокруг проблем коммуникаций и всеобщей единой информационной сети — Интернет и антураж грядущего десятилетия спустя киберпанка ,кажется, грезится на туманных горизонтах писательского воображения. Умник Нурс уже на ранних этапах информационной эры отлично показал, почему невозможна централизация столь сложной системы. По той же причине, кстати, невозможно и единое мировое правительство. А вот сетевые структуры, объединяющие все человечество на паритетных началах вполне возможны. И БРИКС может стать завязью грядущей общепланетарной системы. Нурс отлично показывает противников такого благоприятного развития событий и их мотивы. Фигура предателя оказалась такой выпуклой и достоверной, что просто приводит в негативный восторг своей узнаваемостью.

К тому же автор-медик очень хорошо показывает психологические и психиатрические проблемы, с которыми столкнется человек при дальнейшем развитии систем коммуникации и прочих футуристических гаджетов. Тут также видны мотивы будущего киберпанка.

В общем, чем больше я читаю Алана Нурса, тем больше мне нравится этот молодой, да ранний добрый доктор от научной фантастики. С удовольствием это знакомство продолжу!

Итак, «Страсть к путешествиям»...

До старого фермера Джорджа Барлоу доходят дурные вести. Его сын Тэд, побывавший в городе, сообщил, что из дальней космической экспедиции вернулся новый корабль магната Дэллона. И глаза подростка при этом подозрительно сверкали. Фермер почуял недоброе...

Рассказ проникнут той неповторимой атмосферой эпохи ,которую Артур Кларк, чей одноименный роман вышел годом ранее, назвал «прелюдией к космосу». Муза дальних странствий в который раз позвала людей на свершение подвигов по освоению новых рубежей.

Однако ,если Илону Маску удастся довести до ума свой «Звездный корабль» или какому другому предприимчивому миллиардеру удастся запустить столь же масштабный проект, то конфликт и проблема, представленные в рассказе Нурса, из гипотетической плоскости перейдут в реальную. И, право, тяга мальчишек к приключениям и самозабвенным подвигам — это не самая большая проблема человечества. Да и вряд ли вообще проблема. Скорее, решение многих иных.

Итак, «Последний барьер»...

Марс... Столь маняще близкий и такой далекий... Первая экспедиция , отправленная к Красной планете, погибла при невыясненных обстоятельствах. задача второй экспедиции — выяснить судьбу первой и понять, имеет ли смысл объединенному человечеству начать освоение и заселение пустынной планеты...

С одной стороны, рассказ не особо оригинален даже для 1952 года — триллер про расследование обстоятельств гибели экспедиции и притча о человеческой жадности и синдроме «золотой лихорадки».

С другой — молодой автор поднимает глобальные вопросы, которые стоят перед нами во весь рост и сейчас и останутся насущными в обозримой перспективе. Цена, которую человечество готово заплатить за освоение Солнечной системы и вообще необходимость этого освоения. Как остановить вращение неумолимого колеса взаимного истребления. Что такое «Великий фильтр», не дающий возможности бесконечного развития разума во Вселенной? Тема ,столь горячо обсуждаемая в последние тридцать лет. Возможно ли его преодоление?

Поначалу кажется, что поступки одного из героев крайне слабо мотивированы. Да и как вообще подобного типа могли отправить в космос со столь ответственным заданием. Но финальный монолог этого персонажа все расставляет по своим местам. И становится жутко от того, что людям и некого было послать в эту миссию, кроме подобного субъекта. Вот только автор ошибается, а чего другого ждать от американца? «Последний барьер» не в природе человека, а в капиталистической форме хозяйства. Человек стал доминирующем видом на Земле благодаря кооперации и единения людей, а не вследствие дикой конкуренции и борьбы всех со всеми, как это устроено в охотничьих угодьях «эффективных менеджеров». И только вместе люди одолеют любую препону любого «фильтра».

В общем, рассказ не только увлекательный, но и дающий большую пищу для размышлений.

Так что большое спасибо Андрею Бурцеву за то ,что он решил расширить знакомство русских читателей с этим неординарным автором!

Итак, «Цепь Мэрли»...

Наверное, это мой самый любимый период в англосаксонской фантастике — пятидесятые годы. Только что отгремела Вторая мировая, и началась Холодная война. Американцы еще не привыкли чувствовать себя хозяевами всей планеты. А вот испытывать страх перед всеобщим уничтожением научились. Да и жанр научной фантастики набирал обороты с каждым годом. Так что тексты писались мрачные, жесткие и уже без всяких скидок интересные.

Этот рассказ к тому же ничуть ,к сожалению, не устарел в смысле идей, в нем заложенных. Расовая дискриминация, шовинизм — это удручающая повестка наших дней.

По закону исторических закономерностей великий роман чернокожего писателя Ральфа Эллисона (который МИФ уже сколько лет все издать не может!) «Невидимка» вышел в том же 1952 году, а в следующем получил Национальную книжную премию. Борьба за расовое равноправие разгоралась!

Итак, «Добро пожаловать! Охота на землян!»

В ближайшем будущем Земля становится охотничьим заказником для проведения сафари коалицией высокоразвитых, но агрессивных инопланетных цивилизаций. Однако человечество не собирается становиться безвольной жертвой чужого спортивного интереса и дает отпор всеми возможными средствами. Используя свои ум ,смекалку и стойкость прежде всего. Тем временем проводник жестоких захватчиков — Мастер Охоты — ведет свою таинственную игру...

это прямо-таки базовый Филипп Хай. Все, что ожидаешь от его романа ,все, что любишь в них, то и получаешь. Причем сполна.

Он по-прежнему не умеет писать про «любофф» и создавать ярких харизматичных персонажей (при этом они у него психологически убедительные). Зато с лихвой перекрывает это напряженным и сложным сюжетом, потрясающе реалистичными описаниями битв и спецопераций, а также невероятно плотным и стремительным действием с постоянным повышением ставок до самых грандиозных масштабов.

Посудите сами, в романе всего 120 страниц. При этом начинается он с охотничьей вылазки пресыщенных туристов, а завершается битвой, от которой зависит судьба всей нашей Вселенной! И нигде читатель не чувствует торопливости, скомканности или иных композиционных издержек. Автору веришь безусловно.

Однако не эти художественные достоинства сейчас мне наиболее интересны в этом романе. Идейная составляющая — вот что подкупает.

Он здесь даже отказался от своей излюбленной (как в известном анекдоте) РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ версии спасения Земли: прилетят инопланетяне и все за нас сделают, в пользу ФАНТАСТИЧЕСКОГО сценария: люди сами взялись за ум и сами все необходимое совершили.

К тому же еще раз подтвердилась моя давняя теория о том, что время создания книги и время, когда читатель с ней встретился, крайне важны для раскрытия ее идей и понимания их.

Этот роман Хая отличается от его же книг, написанных в 1960-е годы. Там война, ее философия и сама плоть ее — это некий конструкт. Воспоминания автора о личном опыте Второй мировой, наложенные на богатое воображение и способность к экстраполяции. Но «Охота на землян» — это явно книга эпохи Войны во Вьетнаме. Видно ,что Хай очень интересовался этой темой, как и весь мир тогда, впрочем, и черпал оттуда много для наполнения собственной выдумки. Даже сама идея — коалиция высокоразвитых социальных групп устраивает охоту в лесу на более отсталых аборигенов — явно навеяны вьетнамской бойней (Заодно при чтении я впервые осознал, что легендарный фильм «Хищник» — это своеобразная ПТСР-реакция коллективного бессознательного Америки на Вьетнам и другие похожие авантюры истеблишмента США). Книга и задевает за живое потому, что автор не в облаках витает, а с упорством и тревогой думает об актуальном состоянии человечества и путях его развития.

И тут есть важный урок. Коалиция высокоразвитых упырей считала, что влегкую сломит сопротивление кучки жалких унтерменшей и разорвет их общество в клочья. А не тут-то было! Высокомерие и теория расового превосходства ,вера в собственную уникальность до беды довело обитателей райского сада!

Но и это оказалось не все. Я дочитал этот роман 22 июня 2023 года. А потом наступило 24 июня. И все еще думая об актуальности романа Хая, я понял, что из него можно извлечь еще один, намного более важный урок. Человечество победило только потому, что объединилось. Нашло путь к взаимопониманию, отринуло мелкие амбиции, рознь и соревнование эгоизмов и вместе выстояло в годину самых судьбоносных испытаний.

Филип Хай и видел, и был участником самой страшной войны в истории на данный момент. И к его идеям о всеобщем братстве стоило бы прислушаться.

На чтение этой небольшой, но весомой книги у меня ушло четыре дня. Накопились текущие дела, да и дни эти были страшные. В написании отзыва мне помогут две цитаты из русской литературы и русской политики, что крайне характерно для этого романа.

Но для начала немного о обстоятельствах. Как говорил Конфуций, взаимосвязь — одно слово, которым можно объяснить все сущее.

С этой книгой мне повезло больше, чем с предыдущим романом Уэльбека. «Карту и территорию» я купил осенью 2011 года, а прочитал в сентябре 2022-го. Причем книга стояла все это время на главной книжной полке, на самом видном месте. Такая вот мистическая невстреча. «Покорность» была приобретена с большой скидкой где-то в 2018 году, когда уже давно не была новинкой книжного рынка. То есть, пылилась на той же полке всего пять лет. И прочтена была накануне, удивительно вовремя. Жаль ,что не в 2022-ом, когда происходит действие. С другой стороны, история завершается в 2023-ем, так что и тут получается все вовремя.

Итак ,поговорим о содержании и форме произведения. Одинокий профессор Сорбонны, специалист по писателю-католику Ж.-К. Гюисмансу наблюдает за тем , как его «ла белль Франс», Пятая республика, превращается в Халифат, с прицелом на то, чтобы стать центром халифата общеевропейского. Причем переход происходит абсолютно мирно, исламистский же террор оказывается повержен.

«Бывают странные сближения», написал Александр Сергеевич Пушкин по поводу того, что создание им поэмы «Граф Нулин» — пародии на крупное историческое событие — и выступление декабристов на Сенатской площади произошли в один день 14 декабря 1825 года.

По роковому стечению обстоятельств, выход романа «Покорность» в свет произошел 7 января 2015 года, когда исламистскими террористами была расстреляна редакция журнала «Шарли Эбдо», усиленно рекламировавшего этот роман. По Франции и Бельгии (об исламизации которой тоже есть рефлексия в книге) прокатилась волна жесточайших терактов. Ислам был в очередной раз крайне скомпрометирован. Уэльбек ошибся?

А вот и нет. Каким-то шестым чувством художника он относит действие в ближайшее будущее. В наступившем будущем президентом стал Эммануэль Макрон, который пришел к власти точно тем же путем ,как и романный Мухаммед Бен Аббес — за считанные месяцы создана из ничего партия, к ней присоединяется широкая коалиция посрамленных леваков и вместе они одолевают Национальный фронт Марин Ле Пен. Выдуманный Бен Аббес и реальный Макрон являются креатурами политического истеблишмента и его верными автоматчиками. Также оба они делают все, чтобы перехватить бразды правления Евросоюзом у поверженной в экономический крах Германии (больше леопардов богу леопардов) и стать новым центром сборки нового Евросоюза.

Мало того, пусть и с опозданием на год и в соседней стране произошло два характерных события. В Великобритании премьер-министром становится индус Риши Сунак, креатура английского истеблишмента, а парламент Шотландии и его ведущую партию Шотландских националистов (!) возглавляет Хамиз Юсаф, выходец из Пакистана. И к власти они пришли после череды совершенно отбитых и позорно провалившихся премьер-министров — аборигенов.

Кстати, еще о сближениях. Именно в последние пару лет ведущие отечественные эксперты и аналитики сошлись в консенсусе относительно главной перспективы будущего развития человечества — макрорегионов. В таком регионе должно жить и трудиться от семиста миллионов до миллиарда человек, только тогда это будет эффективно. Вскоре пройдет судьбоносный саммит БРИКС, союза, в который желают вступить еще от двадцати до тридцати государств. В романе Уэльбека новый президент Бен Аббес делает все для того, чтобы в Евросоюз вступили страны Магриба, а Средиземное море вновь стало Внутренним или Нашим морем. Так что и тут «Покорность» является очень тренди.

И еще. Главные темы романа — политика и религия. Во Франции побеждает не просто ислам, побеждают идеи традиции и духовности. Буквально на днях слушал краткий спич философа Александра Гельевича Дугина на полях ПМЭФ, как раз по поводу макрорегионов. Он вспомнил Питирима Сорокина, одного из главных социологов 20 века. Тот утверждал, что на смену сенситивной эпохе, эпохе чувственности, царившей во второй половине прошлого века безраздельно, придет новый идеационный цикл радикальной духовности. И придет он на штыках новых варваров.

Именно об этом Мишель Уэльбек пишет не только в «Покорности». Этому посвящена вообще львиная доля его творчества. Генетическая инженерия, секты, новые бизнес-стратегии, революционное искусство, религия — именно об этом.

А теперь о форме. Один из лаборантов ниже высказался: роман — жуткая антиутопия. Но Уэльбек — один из главнейших писателей Запада в нашу эпоху, и ведет он более тонкую игру. Поэтому требуется уточнение.

Антиутопия — это мир первой половины романа. Тяжелейший экономический кризис, атомизация социальной ткани общества, разгул терроризма, полная профанация идеи и институтов демократии. А потом приходит новый политический и духовный лидер ,страна становится ультрарелигиозной и все приходит в норму, движется от хорошего к лучшему — экономика ,политика, криминогенная обстановка, социальное общежитие. Уэльбек написал утопию под зеленым знаменем ислама. Роман заканчивается потрясающей мощи хэппи-эндом.

Владимир Ильич Ленин говорил про такое (вот и политическая цитата): «По форме верно, а по сути издевательство». Чтобы лучше понять мысль Уэльбека пере- или прочитайте его роман «Платформа» 2001 года, из-за которого мусульманское сообщество подало на Уэльбека в суд за дискредитацию их религии. А что сказал верховный муфтий Франции по поводу «Покорности»? Скорей всего, ничего не сказал. А что скажешь о романе, в котором один из героев — очень симпатичных, положительных, — протагонист, заявляет: «Высшее счастье заключается в полной покорности (Богу)».

Даже финальные фразы «Платформы» и «Покорности» — близнецы, только разной масти: черной и белой.

Это очень резкая, едкая и жестокая сатира. Хлесткая пощечина истеблишменту Запада. Уэльбек заявляет: ваша социальная и экономическая политика, ваши профанные институты ширмочной демократии — это гибельный тупик и белый флаг, выброшенный в приветствии нового варварства.

Не смогли они его купить своей Гонкуровской премией. Уэльбек остался таким же злобным врагом разлагающегося общества Евросоюза, каким и был. Надеюсь и орденом Почетного легиона не купили. Почитаем роман «Уничтожить», полюбопытствуем.

И немного о личном напоследок. По двум причинам я глубоко проникся этой книгой. И опять взаимосвязь. Во-первых, главный герой Франсуа мой ровесник — 21 мая 2022 года ему исполнилось 44 года. И про одиночество и жизненные трудности и перспективы одинокого мужчины Уэльбек пишет очень жестко, но точно. Все про правду. Из личного опыта, наверное.

Во-вторых, читать 24 июня 2023 года про неудавшийся вооруженный мятеж в Париже, поднятый под знаменами уберпатриотизма и жажды справедливости, и приведший к противоположным результатам, было крайне волнительно. Поражала точность, с которой автор описывает ситуацию, реакцию отдельного обывателя на страшные события и всего гражданского общества в целом. Это от досконального знания и понимания своей эпохи.

Уэльбек всегда был в центре идеологических и политических битв современности. И никогда не пытался избежать и отсидеться. Неудобная, хмурая личность, один из тех праведников, без которых мировая деревня не устоит.

Говорят, от любви до ненависти один шаг. Видно, бывает и наоборот. Не то чтобы я прям возненавидел этот роман с первых строк, а потом полюбил. Но переход от резкого неприятия до понимания и принятия точки зрения автора действительно произошел.

Очень точно описав конкретную историческую эпоху, Гари попал в болевой центр нашего времени. И не случайно.

Рубеж 1960-1970-х годов во всем мире был тем осевым временем, которые сформировали нашу современность, которая просуществовала пятьдесят лет, а теперь в муках и крови издыхает, чтобы уступить место новой эпохе. А концы и начала ,как известно, сопрягаются. И роман Ромена Гари этому яркое свидетельство.

Главный герой романа Ленни, родства не помнящий, бежит от войны в горы, как и многие его ровесники не желая участвовать в империалистической агрессии США во Вьетнаме. (Он ,кстати ровесник беглеца от войны Уильяма Гибсона и Роберта Джордана, оттрубившего два года на «нуле» в джунглях). Все, чего он желает, это бездельничать и чтоб никто ему не мешал нагревать атмосферу Земли своим дыханием. На всех ему плевать с высокой горы, на родную страну в первую очередь, на людей труда, которых он считает вонючим быдлом и на женщин, соблазняемых им и бросаемых, как негодные тряпки. В общем, тип, известный нам преотлично.

Внезапно, на свою беду, спустившись с гор в Женеву, он влюбляется в американскую элитную девочку Джесси Донахью, с тонкой душевной организацией, которая не может «найти себя», получает какое-то бессмысленное образование и ухаживает за собачками в ветклинике.

Роман люмпена и мажорки — это сюжетный парадокс книги. Но она вся построена и на идейных и психологических парадоксах. «Нам не о чем говорить, значит, мы родные души». «Я тебя люблю, поэтому нам надо немедленно расстаться». «Все американцы — каратели и массовые убийцы, поэтому по всему свету их встречают с распростертыми объятьями».

Это порождает и парадоксальное восприятие творчества Гари в России. Общий рефрен — он писал о любви и человеческом достоинстве. Рассмотрим.

Любовь в романе есть, и еще какая страстная! Это любовь дипломата Алана Донахью к своей дочери Джесси и ее к нему. От интима их останавливает только общественное неприятие инцеста, а не отсутствие взаимного желания. Но тут все даже сложнее, ибо у дочери и отца отношения матери и сына. Ибо Алан — безвольный алкоголик, а Джесси — его заботливая опекунша. И когда любовь Ленни и Джесси разгорается не на шутку, у них также складывается связь матери и сына. Поначалу Ленни постоянно с тревогой вспоминает ужасную судьбу античного Эдипа, но потом смиряется с этой участью и готов пройти преступный путь своей любви до конца.

Человеческое достоинство, якобы воспеваемое Гари. Главные герои его книги — законченные эгоисты и мизантропы, ненавидящие близких своих, как самих себя. Они живут в точном соответствии с заповедью Парадоксалиста «Записок из Подполья» Достоевского, который вещал: «Миру ли провалиться или мне чаю не пить? Так вот я скажу, что миру провалиться, а мне чтоб непременно всегда хороший чай пить!»

Ленни Америку и американцев ненавидит, Джесси — презирает, а Алану уже просто все равно, «что же будет с родиной и с нами».

Зачем же читать книгу об этих отбросах? Все дело в том ,что действие происходит не в сферическом вакууме. Описывая мир своих героев, вроде бы нейтральную Швейцарию и специфические сферы дипломатии и университетов, Гари попадает в самый болевой центр эпохи и дает очень точный ее анализ и прогноз на будущее (наше недавнее прошлое).

Ярчайший пример. Война во Вьетнаме — важнейший базис романа, одна из основных его проблематик. Гари заканчивает работу над французской версией книги в марте 1968 года. А 16 марта 1968 года лейтенант Келли и его парубки устраивают массовую бойню в деревне Сонгми. 500 человек убитых — женщины, дети, старики. Групповые изнасилования, пытки — все как у карателей полагается. Жесточайшее это преступление на весь мир прогремело.

Джесси вращается в кругах бунтующего студенчества. Политические и идеологические провокации молодежи — постоянный фон романа. (Характерная реплика в книге: «Французских студентов не раскачать! Они «нулевые»). Именно в это время выходит масштабное социологическое исследование под названием «Франция спит». Мол, во Франции построено общество всеобщего благополучия, а недовольными осталась только кучка маргиналов, которые вынуждены по углам тихариться. А 30 апреля 1968 года Париж буквально взрывается — на улицы выходят 100 тысяч человек и начинают строить баррикады, случается то, что позже назовут «Майской революцией».

Но Гари не только верно ухватил основные тенденции эпохи. Он и точно предсказал их дальнейшее развитие. Сюжет романа приводит к тому, что молодежь уходит в криминал и политический террор, а истеблишмент Запада берет твердый курс на построение фашистского режима планетарного масштаба (Характерная реплика в книге: «Между капитализмом и фашизмом разница только в нескольких миллионах трупов». И истеблишмент с готовностью выплатит эту разницу из своего кармана).

Гари также точно предсказал поражение Революции 1968 года. Молодежь — ее главный мотор — повзрослеет и остепенится. Ее банально купят. Хиппи станут яппи. Бунтари Сорбонны — евродепутатами.

Грустная книга, грустный финал. Сам минорный тон романа предсказывает, что эпоха, начало которой фиксируется на его страницах, и заканчиваться будет очень печально. Французские критики посчитали эту книгу, да и написанные позже, малозначимыми. Потому что были близорукими снобами. А Ромен Гари очень точным хронистом и пророком.

В конце не могу не отметить одну из важнейших тем романа. Гари и коммунизм.

Его мамаша хотела покинуть молодую Советскую Россию, и ей препятствий никто не чинил. А вот во Франции она не могла натурализоваться, устроиться на работу и до конца жизни мыкалась в нищете. Зато у сынка «Франция течет в крови», а коммунистов ,которых он лет до тридцати и в глаза не видел, он ненавидит.

До смешного доходит. Герой Гари Алан Донахью стал алкашом якобы из-за того, что проклятые коммунисты повесили его друга болгарского партийного босса Ставрова, ни за что, конечно, а Алан потом был вынужден вести светские беседы на раутах в посольстве с его палачами. Джесси рассказывает своему любовнику-дикарю Ленни эту грустную историю и добавляет: «Он был за свободу! Он был демократом!» «Так его республиканцы повесили?» — недоумевает наш новый наивный Кандид.

Но тут! Пятьдесят лет спустя рассекретили архивы ЦРУ и выяснилось, что за всеми бунтами и политическими заговорами в странах соцлагеря ,как и за вручением Пастернаку Нобелевской премии, как и за Пражской весной позже, стояло именно ЦРУ США. Так что Алану Донахью не в русском посольстве нужно было вымаливать спасение для друга, а поехать в Лэнгли, штат Вирджиния и тамошних заправил попросить: прекратите вы диверсионную политическую деятельность и провокации в странах Варшавского договора!

Так что наивный дикарь Ленни оказался прав: болгарина Ставрова повесили именно республиканцы, ведь президент США Дуайт Эйзенхауэр был именно республиканцем, только руками русских коммунистов. Это ведь их излюбленная тактика — устроить провокацию, подставить других, а потом и навесить всех собак на них ради пиара «Свободного мира».

Ромен Гари чем и хорош, даже там, где он жестоко ошибался, он оказывался часто прав и точен.

Привыкнув оставлять отзывы на прочитанные книги, я начинаю их сочинять еще по ходу дела. И вот дойдя примерно до середины третьего романа «Книги льда», я собирался сравнить эту трилогии с рекой. В горах она, мол, бурная и быстрая, а спустившись на равнину расширяет русло и теряет темп движения воды. В первом романе «Девушка и звезды» нас ожидал ураганный экшен, а действие уместилось в считанные дни. В «Девушке и Горе» темп снизился, мы долгие месяцы странствовали вместе с героями по обширным ледяным пустошам, зато были резкие смены локаций и сильно возрос масштаб повествования. А вот «Девушка и луна» приземлила нас в двух изъезженных еще в «Книге Предка» вдоль и поперек «точках сборки» сюжета — Монастыре и Верити, столице Империи. И действие сменилось подробными и неспешными описаниями двух отдельных приключений. И даже становилось порой скучновато, что со мной при чтении Лоуренса случилось впервые (а я больше десяти его книг прочитал во всех жанрах, даже стихи!).

Но тут! Лоуренс с математической точностью инженера ровно на середине романа пускает упряжку сюжета во внезапный галоп. И до самого финала это будет безостановочный ураганный экшен, так знакомый нам по первому роману трилогии.

Новых особо харизматичных персонажей при этом не появится, но зато старые наши знакомцы — команда Яз и ее враги отработают свои номера на 150%.

Что хорошо всегда у Лоуренса получается, так это злодеи. Ну такие они коварные и всемогущие мерзавцы, что просто хочется, как в детстве, схватить рогатку и начать стрелять в них алюминиевыми пульками! Севс, Эулар и их присные делают все возможное для тотальной драматизации повествования, и делают это на отлично!

По ходу повествования у меня возникла претензия к Лоуренсу по поводу его демонов — ошметков Пропавших. Они справедливо считают себя негодными обрубками. Но ведь и то, что Пропавшие оставили себе — это точно такие же обрубки! Нельзя от человека кусок отрезать или демонтировать — это не испорченный механизм. Человеческая психика не так работает! И опять-таки оказалось, что Лоуренс понимает сам прекрасно, о чем пишет. Ближе к финалу романа Яз говорит то же самое, осуждая Пропавших. Негативные черты человека — это его неотъемлемая часть и без ущерба целому от нее нельзя избавиться.

Кстати, насчет финала. Если в «Книге Предка» с его битвой за Верити и слиянием человеческого сознания Избранной и ИскИна финал достигает невероятного эпического крещендо, от которого ум за разум заходит, то в «Книге Льда» финальный эпик разбивается на несколько промежуточных итераций, и впечатление от происходящего несколько размывается. Лоуренс постоянно меняет регистры от пафоса до паузы, и сверхмощного катарсиса при этом не испытываешь. Но так как все сюжетные узлы тщательно завязаны и развязаны в нужных местах, чувство глубокого удовлетворения от финала трилогии непременно наступит.

Также мне весьма импонирует исторический оптимизм Марка Лоренса. В «Разрушенной империи» мы встречаем человечество, впавшее в состояние дикости после ядерной войны. Но потом оно возродилось из пепла и доросло до межзвездных путешествий. Из двух трилогий Книг мы узнаем о пяти таких экспедициях, но по некоторым оговоркам Элиаса Тэпрута можно понять, что только ими дело не ограничилось.

И так приятно знать, что один из лучших персонажей этой сложной и разветвленной Вселенной и десятки тысяч лет спустя продолжает свою эпическую борьбу, став полноценным Мифом и дуайеном цивилизации будущего.

Вообще, мне жаль тех читателей, что с высокомерной брезгливостью полистали «Принца Терний» и отвергли дальнейшее знакомство с Марком Лоуренсом — «а, мол, это кровь, кишки, цинизм, чернуха». Вот и не узнали они настоящего автора замечательных романов в жанре «сайнс фэнтези». Одного из самых гуманистичных и добрых создателей боевой фантастики.

П.С. Вот что меня по-настоящему шокировало при чтении «Девушки и луны», когда я понял, что Госпожа Пути, сестра Кастрюлька — негритянка!)) Что-то читая «Книгу Предка» я этот факт упустил))

Это статья об Уильяме Сьюарде Берроузе ,который в первых же строках назван гением и главным мифотворцем середины 20 века. Наследником Джеймса Джойса по прямой. А английские критики его просто не понимают.

Почему?

А у них устаревшие представления о литературе. Современность — это то, что случилось двадцать-тридцать лет назад и актуальны те идеи, которые уже превратились в общественные клише.

Однако так современность не поймешь и не опишешь. Здесь Баллард, возможно, впервые формулирует свою теорию «ближайшего будущего». Мол, только заглядывая вперед, можно понять современность. То, что позже он назовет «ближайшие пять минут будущего».

И тут научная фантастика становится самым необходимым инструментом. Ее ,как известно, Уильям Берроуз подобрал, словно старый консервный нож, и с успехом применил в своих романах.

Однако, и тут не все так просто. Баллард сетует, что приемы и идеи классической НФ уже к середине 1960-х также превратились в клише. Они неизменны со времен Герберта Уэллса и уже давно абсорбированы сознанием современного общества. Он смеется над «глупостью Кэмпбелла», который считал, что космические полеты нужно описывать реалистично. А зачем? Мы теперь в космос и так отправляемся. Кондовый реализм никого не вдохновит, не пробудит ничье воображение, не заставит думать.

Это строго противоположно задачам Берроуза. Тот сталкивает противоположные метафоры и высекает искры новых смыслов. Семантическое поле для него также важно ,как пространственно-временной континуум. Это сконструированное мироздание, в котором происходит — на моделях — изучение и предсказание путей развития человеческой цивилизации.

Также любопытна его психологическая теория. Интеллект и сексуальность — это два психических паразита, которые сосуществуют в симбиозе внутри человека и заставляют его плясать под свою дудку.

Баллард во многом солидаризируется с Берроузом — кроме его наркомании и гомосексуализма — и в своем творчестве будет всю жизнь показывать плодотворность их общих идей.

Писать на такие книги отзывы невероятно трудно. Вспоминаются при этом слова Льва Толстого об «Анне Карениной»: чтобы объяснить, о чем роман, нужно написать еще один точно такой же. Я пока читал, заметки делал. Страниц на пять печатного текста получилось. И это только при первом приближении. Но возможного читателя этой заметки утомлять не буду ,постараюсь быть сверхкратким — только главные впечатления.

В прошлом году был в «Бункере на Лубянке» на презентации книги поэта Ивана Приблудного «Все написанное». Представляли издание его идейные вдохновители — команда КПД: Алексей Колобродов, Захар Прилепин, Олег Демидов. У всех я взял автографы. Для прилепинского притащил с собой огромный том «Есенина» и сказал, протягивая: «Эта книга мне жизнь спасла!» Прилепин удивленно взметнул брови, но пожелал в надписи «веры и сил».

Если я и несколько преувеличил, то ненамного. В любом случае, чтение книг Захара Прилепина находится в максимально удаленной точке от пункта «писатель пописывает, читатель почитывает». Первое же впечатление очень острое: особое состояние читать книгу, автор которой выздоравливает после чудом пережитого диверсионного теракта. Я, собственно, и засел за «Шолохова. Незаконного» после того, как посмотрел на Ютубе презентацию книги на Красной площади. Автор не смог на нее прийти, как планировалось, было только короткое включение из больницы с приветственными словами.

Это уже третий заход Прилепина на эпическую биографию. Но и в этом жанре он никогда не повторяется. «Леонид Леонов» — было исследованием-расследованием загадочной судьбы, историко-литературным детективом. «Есенин» — грандиозного масштаба каддиш (похоронный плач) по родному человеку, погибшему, идя напролом сквозь великую историческую бурю. «Шолохов» — невероятная палитра возможностей эпического жанра. Это Теогония, Титаномахия, «Илиада» недавно ушедшей эпохи.

При этом один том вмещает в себя сразу несколько книг меньшего масштаба. Вначале это драматическая любовная история двух «несчастливцев», приведшая к рождению гения. За ней следует трагическая историко-революционная повесть о Гражданской войне. Потом повесть в стиле Бальзака о приключениях и завоеваниях юного провинциала в столице.

Четвертая часть самая сюжетно увлекательная. Две главы о 1930-х, «Коньяк Сталина» и «Погоня» — это невероятно напряженный политический триллер-детектив о схватке Шолохова с высшим руководством НКВД СССР. И битва эта была — без всяких скидок — не на жизнь, а на смерть. Потому что проигравший отправлялся на расстрельный полигон. И у Захара Прилепина получилось ни на йоту не хуже ,чем у Юлиана Семенова. Какие типажи, какие остросюжетные ситуации! Наемные убийцы, погони, пытки в застенках тайной полиции, судьбоносные встречи с высшим руководством государства, тонкие политические маневры. Есть даже заход в самую настоящую «альтернативку» — Прилепин придумывает очень брутальный и реалистичный эпизод с расстрелом Шолохова. Могло быть и так. (В который раз кусаешь локти, читая, — ведь это готовый сценарий шикарного мини-сериала! И даже есть много милой сердцу Фонда кино антисоветчины, преступлений сталинского режима. Но нет! Куда интересней снимать дешевое в художественном смысле телемыло, написанное мажорными девочками-припевочками из ВГИКа, которые НКВД от ФБР не отличили бы даже под дулом пистолета).

За этим следует крепкая «лейтенантская проза» о сражениях и потерях одного полковника на фронтах ВОВ.

Затем социально-психологическая повесть в жанре «предварительные итоги» о заслуженном авторе-лауреате, школа Юрия Трифонова.

Перед заключением Прилепин выдает уникальную увертюру в оригинальном жанре историко-литературной сатиры, рассказывая о хулителях Шолохова ,которые пыжились доказать, что наш нобелиат всего лишь жалкий вор и подражатель. Читая. чуть живот от смеха не надорвал. А потом, конечно, крепко взгрустнулось от картин человеческой подлости и злобности.

Венчает все эпилог о закате эпохальной жизни, исполненный в традициях советского авторского кино 1970-80-х годов — Динара Асанова, Илья Авербах вспоминаются.

Невероятная жанровая полифоничность эпического биографического романа. Но есть на всем протяжении его одна сквозная линия ,которую автор не педалирует, но читатель сам ее осознает и вынужден отрефлексировать. Постоянный рефрен в описании личности Шолохова ,которое дают его родные, близкие и просто знакомые — скромный. «Скромный, скромный»... В конце концов это и самому Шолохову надоело и он воскликнул: «Скромный у Бога теленка увел!»...

Этот скромный лично спас от казни и тюрьмы тысячи человек, а от голодной смерти целые десятки тысяч.

Захар Прилепин тоже скромный. (Политическая самореклама не в счет, на то он и политик!) Но постепенно, подспудно возникает отчетливое впечатление:

- когда он рассказывает о простом гении из народа

- о том, как подросток Шолохов пережил крушение государства и Гражданскую войну

- об общении Шолохова с высшим руководством страны, о его нахождении в самом центре литературных битв эпохи, об общении его с главными литературными звездами планеты

- о фронтах, исхоженных Шолоховым

- о принципиальном провинциализме его

- о ненависти к нему либеральной литературной тусовки

- об ответственности народного кумира перед народом

- о Шолохове-политике

Захар Прилепин ведь все это о себе пишет! Он — Шолохов наших дней ,и даже больше. Не в размере таланта — на таких высотах не меряются — а в погруженности в эпоху. Многое из того ,чему Шолохов был только свидетелем ,пусть и близким, Прилепин был непосредственным участником. Например, Гражданской войны в России в 1990-е годы.

Но он скромный, рассказывает о классике — Нобелевском лауреате. А ведь и сам общался тесно с руководством РФ и мировыми знаменитостями, основал партию. А простые землеробы — односельчане — помогли ему, когда он, тяжелораненый, выбрался через лобовое стекло из подорвавшегося на мине автомобиля.

В аннотации «Молодой гвардии» правильно сказано — не только творчество, но и судьба Шолохова сейчас для нас актуальна. Она воплотилась, например ,в судьбе главного писателя нашего времени — Захаре Прилепине.

Да и эпоха не подкачала. Прилепин размышляет о романе «Они сражались за родину» и его великой экранизации, описывает, обильно цитируя, как Стрельцов с Лопахиным жгут фашистские «Тигры». Каково это читать сразу после того, как посмотрел фронтовую сводку и видеофиксацию с дрона ,как горят в степи расхваленные на весь мир новейшие «Леопарды«! О нет — это точно не «писатель пописывает, читатель почитывает«!

Кстати, напоследок о том ,как написано. Пять лет назад посоветовал я одному гражданину почитать Захара Прилепина. А он мне ответил ,что не любит книги, написанные в журналистском стиле. Я обиделся за любимого автора, но по здравому размышлению... В своих художественных текстах Прилепин сильный и оригинальный прозаик, но таких сегодня в нашей литературной среде можно назвать целый ряд. А вот его публицистика, пронизанная тонким и трепетным лиризмом — уникальна! Это все настояно, конечно, на Проханове и Лимонове, но сейчас других таких документалистов у нас нет.

В «Шолохове» меньше лирики, чем в «Есенине», но здесь, следуя за своим героем, Прилепин смешивает в оригинальном стилистическом коктейле публицистику и народный эпос. Как это делал Шолохов в своих очерках и «Науке ненависти», например. С точки зрения стиля, книга Прилепина — миметический шедевр.

Этот огромный том не станет, думаю, главной книгой для меня в этом году потому что я собираюсь прочитать еще таких авторов, как Вальтер Скотт, Джейн Остен, Федор Достоевский, Лев Толстой, Джеймс Джойс, Михаил Шолохов — но ряд примерно такой.

В отличие от Шолохова, творчество Захара Прилепина пока шло по нарастающей. «Паталогии», «Грех», «Восьмерка», «Обитель», «Есенин», «Шолохов» — этапы большого пути. Будем надеяться на его скорейшее выздоровление и эгоистически желать, что Бог, военная удача, политическая борьба не воспрепятствуют, а поспособствуют завершению его исторического эпоса о казаках и написанию еще нескольких литературных шедевров.

Долгие лета, Евгений Николаевич!

Примерно в середине книги Павел Басинский призывает читателя романа Толстого быть внимательней. Но и к его произведению следует относиться также. Я не был и сам ввел себя в заблуждение.

Правда, и сам Басинский в предисловии способствует недопониманию со стороны читателя. Он говорит, что решил зафиксировать свое прочтение бессмертного шедевра Льва Николаевича и остановить поток интерпретаций романа. Однако, книга его называется «Подлинная история Анны Карениной». Без кавычек. И вот это очень точно. Это не история создания романа и не разбор его по всему широкому фронту поднятых Толстым, как плугом на пашне, пластов тем и проблем. Это именно что исследование характера и судьбы центрального персонажа — Анны Карениной и ее взаимоотношения с кругом родных и близких. Реконструкция одной выдуманной жизни.

И вот она удалась Басинскому просто блестяще. Очень тонкий и изощренный анализ. При этом написано чрезвычайно увлекательно, от книги невозможно оторваться. Автор говорит вначале, что в романе Толстого все персонажи отражаются друг в друге как в зеркалах, усиливая оптику и добавляя измерений. И опытный литератор Павел Басинский не боится пойти вслед за классиком ,проделывая то же самое. Он не талдычит нудно — Анна то, Анна сё. Он показывает и анализирует других персонажей и через взаимодействие с ними высвечивает фигуру своей центральной героини. От этого образы получаются живыми и динамичными.

Басинский сделал акцент на вопросах психологии и нравственности, совсем не много уклоняясь в социальную и бытовую обстановку. Так что книга понравится больше любителям психологической прозы и любовных романов. У него получилась современная кавер-версия половины романа, посвященная Анне. Басинский пишет, что книга создавалась спонтанно и без плана, но на самом деле он идет строго по канве «Анны Карениной», используя необходимые инверсии и флеш-форварды, к которым современный читатель давно приучен. Так что мы получили полноценный ремейк. При этом Басинский обильно цитирует Толстого, так что и со стилем гения читатель вполне объемно может ознакомиться.

Мне книга понравилась. Как раз хотел прочитать что-нибудь по истории литературы, а получил целый филологический роман. Не знаю, тянет ли книга на первую премию. Наверно, это был компромиссный выбор в такое суровое время. Интересное историческое совпадение. Ведь и роман Толстого публиковался на фоне начавшейся русско-турецкой войны.

Это первая книга знаменитого исследователя ,которую я прочитал. Впечатлен весьма и обязательно продолжу знакомство с его творчеством.

Иногда и призадумаешься: а не является ли античный миф о Золотом веке суровой правдой жизни?

Вот взять этот миниатюрный шедевр классика. Какой живой и яркой кажется чернокожая девочка-телепатка Ли по сравнению со всеми этими современными Шури-фигури и прочими «Вакандами навеки». Не бывает и впрямь, похоже, никакого прогресса в искусстве. Поэтому человечество, даже расселившееся по Солнечной системе, будет все также спасаться старым-добрым рок-н-роллом. Правда настоящих чувств спасет человека и в далеком космосе.

Прочитав этот щемяще-лиричный и при этом очень жесткий рассказ, ничего кроме презрительной жалости к современным авторам-повесточникам не испытываешь.

Противоречивые впечатления. В высшем смысле, но все-таки.

Когда прочитал начало рассказа, где искалеченный отшельник встречает на пляже русалку и приглядевшись понимает, что она — биотехник, подумал: очередной гениальный шедевр от Дилэни. Однако потом последовал и сам рассказ.

«Стекляшки» написаны сразу вслед за «Да, и Гоморра», первым рассказом Дилэни. И, похоже, написан по инерции. В первом рассказе — высший взлет поэтической интуиции, наложенной на мастерство. А тут видна мастеровитая деловитость. Рассказ крепко скроен и ладно сшит, но и только. Настолько искусственен, что даже предсказуем. А это нарушает законы самого автора, которые он декларирует в своих эссе и статьях.

Заранее известно, что произойдет. И это не власть Рока или иная мистика судьбы мира, а инерция жанра и его мышления. Да и тема — освоение человечеством нового Фронтира и плата за прогресс. И персонажи — избранные люди нового будущего — все повторяет «Гоморру», только в ремесленном варианте.

Однако, это ремесло высшего порядка. В рассказе-зерне спрятан уже весь Питер Уоттс, например, с его темами и проблематикой.

«Стекляшки» уступили «Гоморре» в борьбе за Небьюлу, и справедливо. Так фанерный аэроплан уступает ракете.

Этим рассказом Харлан Эллисон завершил свою великую антологию «Опасные видения», определившую развитие жанра на следующие сорок лет. И особо отметил ,что это его сознательный выбор. Ибо рассказ гениальный, как и его автор.

Это сказано в предисловии к рассказу, и можно было бы усомниться таким дифирамбам. Но за последние две недели я прочитал три повести Дилэни, написанные им во второй половине шестидесятых, и в целом был согласен с именитым автором-составителем.

А потом прочитал рассказ. За полночь, перед сном.

Божечки! Молодой гений берет мозг читателя в свои нежные руки, а потом выбрасывает его в космос! Мозг, а не всего читателя. Тело мое осталось на бренном диване, таращиться в бесконечность.

Лет за сорок до того, как это стало модно, Дилэни в своих текстах описывал Постсингулярное человечество, и так правдоподобно, что в это веришь даже в наши пресыщенные подобными дефинициями дни, когда слово постгуманизм уже стало чуть ли не ругательством. Когда Дилэни говорит, что человечество может жить на просторах Галактики и даже дальше, ему веришь безусловно. Как будто он сам там побывал и рассказывает теперь об увиденном.

Но он прекрасно понимал высокую цену такого гиперболического взлета. В чем смысл названия рассказа? А ведь оно исполнено скрытого трагизма. Эпиграф ко всему сборнику с тем же названием все разъясняет.

Это вопль Лота, видимо ,только что овдовевшего. (Так и представляю его рядом с соляным столпом).

Да, и Гоморра была уничтожена вместе с Содомом. И некуда больше вернуться, ибо родной дом утрачен навсегда, вместе с обжитым миром. И придется все строить с нуля на новом месте. Человечеству суждено заплатить горькую цену сиротства и бесприютности за шаг, сделанный за дальний горизонт Ойкумены.

И конечно этот рассказ, как зерно, несет в себе весь будущий постмодернизм НФ рубежа тысячелетий. Я когда-то боготворил Уильяма Гибсона как автора-фантаста, и он весь уже тут есть — стиль, образы, построение сюжета и т.п.

Невероятно пронзительная и фундаментально прекрасная история об одном сверхчеловеке.

Прочитано в рамках фэнтези-марафона на буктьюб-канале 2 Talk Girls.

Я отчетливо помню, как тридцать один год назад меня впечатлила аннотация к этому роману, изданному в легендарной серии Fantasy от «Северо-Запада»: в далеком будущем люди, выжившие после гибели Земли, правят на одной из планет как боги индуистского пантеона. Идея будоражила воображение, так что позавчера я решил все-таки прочитать «Бога Света» в ряду другой пропущенной классики «Новой Волны».

За прошедшие двадцать лет на этом ресурсе о романе Желязны сказано, видимо, все, так что позволю себе отметить только то, что впечатлило непосредственно, без долгой рефлексии.

Больше всего впечатлила первая глава. Она исполнена весьма поэтическим стилем, атмосферная, загадочная, в хорошем смысле. Мастерски завлекает внимательного читателя дальше.

Интересная композиция. Первая и последняя главы закольцовывают долгую ретроспекцию о неудавшемся в общем-то бунте Махасаматмана против богов. Так что в результате мы имеем в финале сразу две эпические битвы богов и людей, разделенные полувеком.

Язык романа простой и суховатый, но умело стилизованный под древние религиозные тексты. Это видно даже по двум имеющимся плохим переводам.

Как уже многие отметили, Желязны глубоко в мифологию и религию не копает. Но ,во-первых, он мастерски собрал структуру противоборствующих сторон ,и каждому сумел отвести значимую и понятную роль.

Во-вторых, он дал простую, но любопытную версию того, почему буддизм не прижился в Индии и вместо этого стал мировой религией. Буддизм — это религия прогрессоров революционеров. Он пытался вырвать общество из тенет родо-племенного строя и позволить цивилизации развиваться. Это религия прямого времени, движения в будущее, сродни христианству. Любящим циклы и касты индусам это не нравилось категорически. Не случайно буддизм вернулся в Индию уже в 19 веке вместе с пароходами и скорострельными винтовками. Бедолаг, любящих сжигать женщин заживо, заставили поменять систему приоритетов ,чтобы сделать из них ответственных потребителей.

Именно поэтому дело Сэмюэля Калкина, то есть Сиддхартхи, в итоге — упс, спойлер! — победило. На этой безымянной далекой планете с тремя лунами и мощнейшим магнитным поясом жили потомки англосаксов, которые только притворялись правоверными индусами. (Это, видимо, авторская ирония — девушки с обложки «Плейбоя», которые воображают, будто они индианки).

Единственная и существенная претензия ,которую я готов предъявить роману — это его миролюбивый финал. Да ,резня была страшная по идеологическим причинам, но все закончилось хорошо ,ко всеобщему удовольствию. Бунтарь-шестидесятник Желязны сделал жест сродни той самой американской студентке, которая в дуло винтовки, на нее направленной цветок вложила. Вот только ей после этого в лицо выстрелили.

Уже через пять лет истеблишмент США показал, что он думает о консенсусе в обществе и требовании народа о реформах. Закатали в бетон все благие пожелания и урезали по максимуму образовательные стандарты. Чтобы свободолюбивые книжки вроде «Бога Света» новым поколениям больше в голову не влезали. С вас и ковыряния в песочнице ,в смысле и БЛМ с «миту», хватит.

Однако, нельзя слишком строго корить Желязны. Он как и любой другой писатель-фантаст, будущего не знал. А только гадать мог и надеяться.

поэтому о ни подарил нам столь лиричный и щемящий душу финал со спасенной девушкой-красавицей ,что подносит цветы к статуе героя ,который всех освободил.

Память о героях угасать не должна, иначе новые не народятся.

Продолжаю знакомство с переводными новинками тридцатилетней давности.

Если в ту далекую пору я не прочитал этот роман по какой-то нелепой случайности, ибо имел в двух экземплярах, то двадцать последних лет я не брался за него вполне сознательно. Возьмешь бывало пухлый том из двухтомника ,изданного АСТ, — а не почитать ли нам, господа, «Вавилон-17» — нет, мудрено. Лингвистическая фантастика, ё-мое! Это, ну, как Грег Иган заставляет читателя вместо чтения заниматься интегральным и тензорным вычислением, так и Дилэни засадит нас за спряжение глаголов и синтаксический разбор предложений. Мне этого и на работе хватает, спасибо — не надо!

А вот и нет!

Второй раз я повелся на дурацкий ярлык, навешанный высоколобым сообществом. Я пять лет не брался за «Посольский город» Мьевиля — ибо лингвистическая фантастика! — а это оказался крутейший эпик про крушение инопланетной цивилизации и мрачный постап в дальнем космосе.

Так и роман Дилэни совсем не то, что его рекламная кампания обещает. Поймите меня правильно — я большой любитель заумной высоколобой классики. Для души читаю Томаса Пинчона, Пруст с Джойсом лежат на прикроватной тумбочке для вечернего лампового чтения.

Но фантастику я люблю крутую. Чтобы шарашило. Чтоб завораживала и открывала горизонты до самых дальних далей космоса.

И роман Сэмюэля Дилэни именно такой. Освоено пять галактик, два союза из семи разнопланетных рас ведут тотальную межзвездную войну на уничтожение. Этим меня сразу автор и выкупил. Суровым описанием нации, живущей в блокаде из-за объявленной ей тотальной войны. А также описанием жестоких испытаний, которым подверглось человечество. Резонирует до печенок.

Но это космоопера нового типа, может, первая в своем роде. И война здесь увидена с точки зрения лингвиста и поэта. Да еще и капитана корабля. И когда Ридра Вон с помощью лингвистики решает одновременно задачу по космонавигации и делает открытие в расшифровке инопланетного языка — это была вторая убойная подача автора! Невозможно не полюбить такую виртуозную игру.

Это нейтронной плотности текст. Столько невероятных героев, сюжетных планов, фабульных ходов на единицу текста — немыслимо! Шпионы, мутанты, киборги-убийцы, пираты, Захватчики, грабители банков, призраки: Вселенная — место контрастов!

А какие шикарные космические битвы, основанные то на психиатрии, то на строительстве.

При этом главные фишки романа — лингвистику и гносеологию — автор ни на миг не забывает, но невероятно умело вплетает их в сюжет и общую философию книги.

Это настоящая жанровая революция. Когда в раньшие времена «Новую Волну» корили: мол, «она схлынула», так это было скороспелое суждение членов секты «конца истории». Культурные волны — они такие: опадают, а потом вновь вырастают и поднимают все корабли на своем гребне. Она еще много раз обогатит жанр, буде в этом найдется необходимость.

По большому счету мне не хватило в книге субъективного взгляда на ментальную битву в финале, что и названо, видимо, многими лаборантами его скомканностью. Нужно было сделать его в стиле финала фильма «Джонни-мнемоник», когда Киану Ривз погружается в глубины собственного разума и именно там одерживает победу. Что сказать, Уильям Гибсон читал Сэмюэля Дилэни крайне внимательно и дожал тему, которую обозначил отец-основатель. В искусстве часто бывает, что кто-то пасует, а кто-то, приняв подачу, забивает победный гол.

Напоследок. Из этого безусловного шедевра можно извлечь и еще один важнейший моральный и эстетический урок. Ридра Вон стала великим и всегалактически известным поэтом потому, что во время жесточайшей войны сумела говорить с людьми о том, что их волнует больше всего, о самом больном, дорогом и любимом у каждого человека. У нас же сегодня просто толпы рифмачей, которые, сидя в теплой и темной норке, лелеют Страшную Травму своего обиженного Эго и за каким-то бесом считают себя при этом совестью нации. Ридра Вон и Александр Пушкин с этим бы категорически не согласились.

П.С. Низкий поклон Д. Базиджи за новый замечательный перевод этого прекрасного романа.

Между выходом первого и второго тома цикла «Пламя и кровь» прошло десять лет. И автор времени даром не терял. Рос над собой. И Тетралогию о Мордимере писал не начинающий, но Пекара не захотел останавливаться на достигнутом уровне мастерства, а это благодарный читатель может только приветствовать.

Книга получилась цельная, практически роман в связанных некрепко между собой эпизодах, чем сборник новелл. Но не это главное. Пекара невероятно расширяет мир и лор, делает свою вселенную более загадочной ,сложной и увлекательной для изучения. Хочется знать больше, и с других точек зрения, а не только инквизиторской.

Если в цикле о Мордимере всякая мистика и магия укладывалась более-менее в разумные рамки, то есть происходящее можно было списать на суеверие, отравление спорыньей, религиозный фанатизм и считать книги просто остроумной альтернативкой. То в рассказах об Арнольде Ловефелле ставки резко повышаются. Жестокие и могущественные колдуны, иномирье, ведьмы, ангелы, экстрасенсы, призраки. Это настоящий мир колдовства ,в котором магия цветет пышно и вольготно. Возможно, тут и впрямь нужен был Иисус Мститель, а не Бог, смертью смерть поправший.

Но мне больше нравится размышлять об идеологии произведений Пекары. Вброшу и тут пару тезисов.

«Искусство-в-себе» сыграло с Яцеком Пекарой злую шутку. Объясню суть, а потом скажу, почему шутка — злая.

Многие читатели возмущались, знакомясь с похождениями Мордимера Маддерина — а как это у него все так просто получается?! Пришел ,провел допрос ,узнал версии свидетелей преступления и хвать негодяя за шкирку. А тот такой сразу лапки к верху — гражданин следователь, я во всем раскаиваюсь и предаюсь покорно в ваши руки! Что за притча? Ты же вроде колдун, вампир, еретик?

А ответ в детстве и юности автора. Он ведь родился и вырос в Польской народной республике и как все нормальные пионеры рос на фильмах о советской милиции. Посмотрите ,как ведут себя злобные уркаганы в фильмах 1950-х годов — «Дело пестрых», например, — когда угрозыск их, не долго думая, прищучит. Немедленно идут на сотрудничество ,а кто послабее даже и раскаивается. Вот то-то!

Рассказы о Мордимере Маддерине — это истории о советских органах госбезопасности и внутренних дел, только опрокинутые в средневековое прошлое и мир ,полный магии. Однако ,если в Тетралогии инквизиция-милиция больше похожа на «кровавую гэбню» из современных российских сериалов про «тоталитарный совок», то в цикле об Арнольде Ловефелле это уже чекисты времен «эпохи застоя» ,строгие, но мудрые и справедливые ,которые врагу не дадут ни малейшей поблажки. Ловефелл — это герой Вячеслава Тихонова из телефильма «ТАСС уполномочен заявить», только в фэнтезийной локации.

А почему шутка-то злая? А потому что Яцек Пекара убежденный фашист. Судя по его собственным словам. Верный фанат Пилсудского, Франко, Пиночета. Уверен, что известный австрийский художник и итальянский журналист правых взглядов ему тоже по душе ,вот только признаваться в любви к ним ,в поклонении их культу, как культу Пилсудского, совсем уж не комильфо. Пекара ошибочно считает ,что только политкорректность не позволяет людям возносить этих героев на пьедестал. Однако, ему и в голову не приходит, что большинство людей нормальные, естественные гуманисты и не желают разделять его человеконенавистническую идеологию.

И вот наш пилсудсколюб и франкофан взял для литературного образца советскую милицию, оставив своей инквизиции даже ее светлые идеалы.

Да, в отличие от своих менее умных коллег — Дукая, Колодзейчика ,Майки и Гузека — он в своих произведениях свои политические взгляды не транслирует и не пропагандирует. Голос автора в томах «Пламени и крови» — это голос мелкого лавочника ,который мечтает о сильной руке, что наведет и поддержит порядок, способствующий бизнесу. Но кто кинет в него камень за эти милые буржуазные ценности? Кому порядка не хочется, тем более, что враги его невероятно могущественны ,коварны и бесчеловечны.

Поэтому я, объективности ради, высоко оцениваю книги Яцека Пекары. И эту в том числе, вне зависимости от политических воззрений автора. В своих книгах он читателя ни к чему злодейскому не призывает. И на том спасибо!

Прочитано в рамках фэнтези-марафона на буктьюб-канале 2 Talk Girls.

Решил сделать перерыв в освоении «новой волны» и глянуть, что в это же время «отцы» делали, когда дети так мощно контркультурно отжигали. Как раз и книга подходящая по времени нашлась.

Для меня этот роман Джека Вэнса имеет то общее с ранними работами Дилэни, Желязны и Муркока, что я его тоже должен был прочитать тридцать лет назад, когда купил том серии fantasy издательства «Северо-Запад» аж под номером 2, со смешным чудищем на суперобложке. Но Джек Вэнс так и не стал героем моих читательских грез, ни тогда, ни потом. Ни одной его книги я не прочитал, несколько рассказов и повестей только. Они не впечатлили, я не продолжил знакомство... И вот книга прочтена, причем именно по тому антикварному тому СЗ ,который был куплен благодаря прекрасному Озону))

И оказалось ,что Джек Вэнс ничуть не уступал молодым в таланте, лихости, задоре и бездне фантастических выдумок!

Солнце гаснет, Земля умирает. Остатки человечества влачат жалкое существование, забыв о тяжком пути познания и ввергнув свои судьбы в руки полоумных шаманов. В умах царит безразличие к будущему и отрешенность от настоящего. Радость доставляют только сиюминутные удовольствия, а любимое развлечение обывателей — подкузьмить ближнему своему ,облапошить, а при случае и воткнуть нож в спину.

Тут-то и действует ловкий прохиндей Кугель, который решив ,что звучное имя залог счастливой судьбы, поименовал сам себя Хитроумным. Но все его житейские навыки годятся только на то ,чтобы из последних сил унести ноги из очередной опасной передряги. Сколько раз он чудом спасся — лучше бы себя Везунчиком назвал!

Дочитав примерно до середины книги, я призадумался. Опять мне это что-то напоминает, культурный багаж-с, куда деваться! Главгерой за каким-то бесом чужой непреклонной волей отправлен на другой край света (а дабы избежать этой участи — дурачком прикидывался). Там он с помощью хитрости и обмана исполняет возложенную миссию и отправляется в долгий и опасный путь обратно домой. В дороге ему встречаются жуткие монстры, прекрасные принцессы, предлагающие свою руку и свои королевства в придачу, но Хитроумный (имечко-то какое!) продолжает путь... так... «не спас он сопутников», «тщетны были заботы его», «много и сердцем скорбел». Да еще и хвастливо заявляет, что он «многоопытный муж«!

Ёшкин кот! Да это же «Одиссея«! Чистой воды ремейк одного из первых в истории эпических произведений! Да, Джек Вэнс — наглость и впрямь второе счастье.

Без шуток, я люблю ,когда авторы берут один из четырех сюжетов мировой культуры — вот, например, «возвращение домой», и наверчивают на этот стержень свое вИдение и плоть оригинального «перла создания». К тому же у Вэнса это имеет и идеологическую основу.

Если Гомер писал о заре человеческой цивилизации (причем, он не знал ,что это заря), то Вэнс описывает финал долгого пути и уж он-то точно знает ,что «конец близок». Это пророчество по-настоящему «многоопытного» художника, созданное методом экстраполяции в будущее современных автору тенденций. Он очень скептичен относительно перспектив выживания человечества в долгосрочной перспективе. Молодежь могла ликовать в своих свободолюбивых иллюзиях, но когда тебе под полтинник, а за спиной опыт Второй мировой... Карибский кризис, Война во Вьетнаме, убийство Кеннеди, бунты гражданского неповиновения, которые только набирают обороты...

В первой же новелле романа Джек Вэнс беспощадно расправляется с иллюзиями «общества всеобщего благосостояния». Ваш счастье призрачней дыма, да и основано оно на труде бесправных рабов, и отнять его может первый же попавшийся мошенник, а рабы взбунтуются. (Вот это пророчество сбылось целиком, и начало сбываться еще при жизни автора).

Все встреченные Кугелю на пути персонажи (людьми их трудно назвать) — двуличные скоты, которые приветливы на словах и людоеды на деле. Да и сам Кугель — высокомерный «самокатчик свободы», который знает только один метод решения проблем — бегство туда, где меня нет.

Людишек на белом свете осталось всего ничего (пламенный привет упоротым мальтузианцам!), а они продолжают друг друга самозабвенно «душить, душить, душить». Такое человечество, да и его яркого представителя Кугеля не ждет ничего хорошего. И это не наказание за плохое поведение и аморалку, это закономерный итог расы, не способной решить структурные противоречия своего мироустройства. Один из вариантов того самого «Великого Фильтра», о котором так много говорят в последние десятилетия.

Это все, конечно, метафора возможного конца. Ибо Солнце никогда не потухнет, а Земля не остынет (Наше светило расширится до красного гиганта, а Земля сгорит в его верхней оболочке). Но в любом случае человечество кончится намного раньше. И пророк не предсказатель. Он говорит о том, как нельзя жить сейчас — во лжи, лицемерии и бездумном угнетательстве — а не о том, как мы покинем сей бренный мир в далеком последствии.

Да, а еще это невероятно изобретательная и смелая фантастика, которая написана уникальным языком ,синтезировавшем в себе неоромантизм, ранний модернизм и журнальный палп до «золотого века» НФ. Мне хотя бы ради этого хочется прочитать теперь все, что написано об «Умирающей Земле», даже и другими авторами. Но содержание идей Джека Вэнса намного глубже виртуозной формы книг цикла.

Отлично! Яцек Пекара дописался до попаданцев)) А что, надо быть в тренде, чтоб тебя читали, йо-хо-хо! Впрочем, Пекара — автор такого уровня ,что я скорее бы соотнес эту историю с приключениями известного янки из Коннектикута, чем с деяниями десантника, чье сознание было перенесено в голову Николая Второго Кровавого накануне Первой мировой)).

Самый цимес здесь умение автора в атмосферу. Опять на двух страницах ему удалось создать настолько сочную картину поздней Римской Империи, раздираемой смутой ,что хочется немедленно прочитать толстый талмуд ,описывающий эпические приключения в этой локации.

Ну и конечно, шокирующий финал!

Отличный образец медтриллера. История о прочной связи врача и пациента, о долге целителя.

Пекара либо сам занимался восточными духовными практиками, либо штудировал литературу о них. Хотя личный опыт чувствуется. Очень реалистично у него описывается сверхчувственная интуиция и прочие трансцендентные персональные переживания.

особенно ценны рассуждения о Деле и о готовности человека пожертвовать самым дорогим в себе и своим ради высшей цели. Сейчас принято трястись над своим эго и зубами цепляться за насиженную зону комфорта, сиюминутные плюшки. приятно, когда автор своих читателей призывает о высоком подумать. Такой писатель не сказочник-пустобрех, вызывает доверие и привязанность. Возможно, создавая исключительную в своих интенциях личность Арнольда Ловефелла, Пекара и сам проникся его идеалами.

Или сам всегда был таким.

Месть — это блюдо, которое лучше не готовить и не подавать. Ну или быть осторожным, как при приготовлении и поедании рыбы-фугу. Сам повар может необратимо пострадать.

Невероятное завершение невероятного странствия. Я бы не назвал финал справедливым для нашего героя(-анти), скорее поучительным, как в другой гениальной новелле — «Пиковой даме» Пушкина.

Просто великолепный эпизод! Вначале это острая сатира на магическое сознание, которое подменяет подлинное понимание мироздания самыми нелепыми и вредными фантазиями. Да еще и идет рука об руку с упоротым фанатизмом. А потом нас ждет удивительно странствие по экзотическим локациям и множество страшных и жестоких приключений.

К тому же тут чуть ли не впервые Кугель оправдывает свое прозвище Хитроумный. Причем он не выпутывается из передряги, самим собой и учиненной, а осознанно ставит цель и упорно ее добивается, пусть и мошенническими методами.

Рад бы в рай, да грехи не пускают!

Кугель пытается устроиться в крупное и эффективное коммерческое предприятие, где сотрудникам обещают невиданный по щедрости соцпакет и прочие плюшки. Правда ,придется для этого стать карликом или великаном и пилить каменные глыбы лобзиком, но где наша не пропадала.

Но дальше-больше, его отправляют в командировку в деревню полоумных сектантов с промытыми пропагандой мозгами, которые становятся добровольными жертвами ангелов со светлыми лицами из райской страны.

Джек Вэнс не устает троллить и высмеивать современных западных обывателей, которые на все издевательства над ними сильных мира сего только радостно продолжают хлопать ушами и беспрекословно подчиняться самым немыслимым и иезуитским требованиям эффективных менеджеров.

Случайная встреча Арнольда Ловефелла со старой знакомой, ведущая к продолжительным последствиям.

В новелле есть одна важная идея, выводящаяся из поучительного события в жизни. Ловефелл абсолютно прав, нельзя хвастаться чудесами, которые с тобой произошли. Зависть и прочий негатив со стороны твоего окружения могут сильно тебе повредить. От себя добавлю и хвастаться нельзя, и чрезмерно радоваться и упиваться внезапным счастьем тоже. Чудо — слишком сильное потрясение для души ,кармы — называйте, как хотите, — и чрезмерная эйфория только усугубит ситуацию. Маятник ведь и в другую сторону качается, об этом нельзя забывать.

Размышляя же о сюжете рассказа я подумал ,что с новыми томами мир, придуманный Пекарой, становится все сложнее, обширнее и интереснее. И было бы любопытно прочитать произведения о нем, в которых бы он был показан с другой точки зрения. А не только инквизиторской. Ведь были же там не только люди молитвы, но и люди меча, и труда.

На Умирающей Земле наступило время волков в человеческом обличье. Кугель и сам не образец чистоплотности, но на пути ему попадаются сплошь отъявленные мерзавцы, лжецы и прохиндеи. Прямо-таки начинаешь переживать за странника по миру, где демоны и вурдалаки выжившим людишкам уступают в кровопивстве.

Настоящий провозвестник жанра «темное фэнтези». Мерзавец, который вступает в конфронтацию с другими психопатами и подонками. В плюс как раз-таки всякие «штучки» из коллекции «меча и магии» — морские чудища, вурдалаки, демоны, злобные колдуны.

Но все это было бы коллекцией погремушек ,если бы не завораживающий, холодно-отстраненный стиль автора. Он умело воссоздает атмосферу «Умирающей Земли», от которой бросает в дрожь и заставляет целиком погрузиться в рассказываемую историю.

Одна деревня, в которой жители, обитая среди груд мусора и хлама, воображают себя собранием великолепных и высокородных лордов, и другая деревня ,в которой люди десятилетиями пашут от зари до зари, кормя галлюцинирующих дармоедов и питая призрачную надежду занять свое законное место среди них. Да ведь это великолепная метафора-панорама капиталистической мир-системы! Одни бесправные рабы Мамоны из-за обладания красивыми шмотками и тачками воображают себя повелителями Мироздания, схватившими бога за бороду, другие — рабы рабов надеются урвать свой кусок пирога. И каждый готов зубами загрызть каждого ради своего кусочка лживой иллюзии счастья. Действительно, прекрасный венец эволюции человечества!

Когда злой и саркастичный Джек Вэнс писал эту новеллу ,ему уже было пятьдесят лет и он всякого в жизни насмотрелся. Не зря он назвал свой цикл «Умирающая Земля», ох не зря!

Отлично! Если и дальше так пойдет, многие лаборанты правы окажутся — шедевр.

Как будто Пекара услышал мою критику предыдущего эпизода и предвосхитил ее)). Тут Ловефелл представлен и как искусный лекарь, и как психопомп, умеющий общаться и обращаться с призраками. Да еще крайне фактурный Колодец Душ и ментальный паук!

Есть самоповторы, топтание на месте, но в целом эпизод атмосферный. Скажем, это была интересная, но филерная серия увлекательного сериала с зацепухой в конце. Почитаем, полюбопытствуем дальше.