Блестящий дебют будущего гения-пророка!

Англия середины 1950-х годов была суровой страной. Нация в поте лица пахала, живя впроголодь, чтобы восстановить экономику после войны и вернуть былой имперский статус (не получилось), а также построить грядущее «общество потребления» (получилось, но лишь для одного-двух поколений). На этом фоне Баллард создает контрастный мир будущего, где все пребывают в неге и довольстве, алкоголь льется рекой, а из еды все сплошь деликатесы. Даже женщины будущего — это эротизированные биоконструкты, техноэманации Вечной Женственности, а не труженицы-инкубаторы, затянутые в серое сукно или строгий твид.

Балларду первым же текстом удалось навеять на современников «сон золотой», направить их воображение в область чистой мечты. Но он смошенничал в своей главной игре, как и его героиня. Утопия оказалась недостижима, о чем он даже глухо намекнул в финале рассказа. Капитализм не для осуществления великих целей человечества был создан. Это про деньги, а не про подлинный смысл человеческого существования.

Может поэтому финал рассказ столь элегически грустный. Первый подступ к пророчеству о грядущем крахе уютного мирка миддл-класса.

Кстати, в тексте очень хорошо считываются грядущие риффы Уильяма Гибсона. Тот явно Балларда внимательнейше читал. А потом утопил Алые пески в грязи и токсичных отходах.

Одно удовольствие читать рассказ о непрактичных американцах, фантазерах и бессребреников. Погоня за наживой не иссушила их души, а напротив, оставила дух первопроходцев и открывателей нового и чудного.

Брэдбери легко и ненавязчиво напоминает нам, что подавляющее большинство чудес Вселенной — например, миллиарды галактик со всем их невообразимым содержимым — существуют просто так, без всякой пользы. С этим нужно смириться и получать удовольствие от самого факта их существования.

Способность человека любоваться красотой, восхищаться ею — это и есть настоящее дивное диво. Например, этим замечательным рассказом.

Опять, как и в случае с «Посольским городом», который оказался НЕ «лингвистической фантастикой», Мьевиль обманул мои ожидания. Ну что за замечательный писатель! Я ожидал подростковый стимпанк, судя по обложке и некоторым отзывам, а получил полноценную абсурдистскую фантастику с глубоким смыслом, копающую на полный штык нашу противоречивую реальность.

На скоростном поезде своей книги Чайна Мьевиль пронесся вдоль всей истории приключенческой литературы от Гомера до Джека Лондона, да так лихо, что дух захватывало, а страницы переворачивались словно лопасти мощного вентилятора. При этом мир, по которому мечутся в поисках знаний и смысла жизни персонажи, скорее соотносится с Кафкой и сюрреалистами, чем с Жюль Верном и Рафаэлем Сабатини.

В отличие от подростковой трилогии Бачигалупи, стратегия Мьевиля кажется выбрана верно. Начни рассказывать об этом мире и его жителях «на серьезных щах», и получится очередной пессимистический извод «Безумного Макса», а зачем? Здесь же получилось весело, задорно и очень умно. Многопланово.

Книгу можно назвать подростковой, как и романы Вальтера Скотта о рыцарях и разбойниках. Они, скорее, предназначены тем подросткам, которые живут, если живут, в нас взрослых. Книгу намного интереснее читать, и получит больше удовольствия, начитанному читателю. Который и с Жюль Верном, и с модернизмом, и с постмодерном на дружеской ноге. Соединить в одном тесте Гомера, Дефо и Стругацких — это было сильно!

А ведь еще и финал великолепный! Все это оказалось не балагурством чистой воды и не игрой литературными мускулами. Мораль пусть лобовая, зато истинная и важная. Приговор власти подлого чистогана и всесилию буржуазной идеологии получился жестоким, справедливым и едким. Большая от меня благодарность Мьевилю за «диких боссов» и «последнего Контролера».

На таких книгах о честных, смелых, любознательных и благородных героях и следует воспитывать подрастающие поколения. И зрелым людям не грех напомнить себе этапы большого интеллектуального пути. Впервые, осознавая некоторые шероховатости текста и недополученную широту охвата описываемого мира (потому что Мьевиль сам прекрасно осознает ограничения текста и ловко их обыгрывает), ставлю ему за отличную книжку высший балл.

До знакомства с этой книгой я с подозрением относился к работам российских исследователей, посвященных зарубежным деятелям культуры. Попросту их не читал. Думал, что невозможно понять менталитет и историю духовного развития столь тонко организованной души как великий художник. Если не впитал историю и менталитет его народа, так сказать, с молоком матери.

Но оказалось... Если глубокий специалист с уважением к своему труду и любовью к изучаемому объекту берется за дело, то и место жительства и собственная его биография могут и не иметь значения.

У Андрея Танасейчука получилась глубокая, прочувственная и интересная книга об одном из самых известных писателей США. Кто любит творчество О.Генри и интересуется судьбой этого весьма нетривиального автора неизбежно получит удовольствие и пользу от чтения этой книги. Написано хорошим языком, с аналитикой и юмором. Разоблачены многочисленные мифы, окружающие биографию этого автора. Он взят под защиту, его имя очищено от клеветы досужих писак. После чтения этой биографии рассказы О. Генри приобретают дополнительное (пусть и не строго обязательное) измерение. Книга не отторгает от чтения рассматриваемого автора, напротив — сильнее проникаешься душой к его изысканному и многогранному творчеству.

Мне лично немного не хватило большего погружения в эстетику и идейную составляющую творчества О. Генри, но от биографии и не стоит ожидать чрезмерной филологической скрупулезности. Она только подталкивает к дальнейшему изучению вопроса.

Обязательно прочитаю и другие биографии за авторством А. Танасейчука, благо уже приобретены.

Наверно такие книги имеют право на существование... И вот почему.

Не зря издатели приложили к роману «сдэбскую автобиографию» Радова, написанную им в самом начале его короткой карьеры писателя. Там он говорит, что в творчестве своем стал двигаться от абсурда к полному маразму. И это оказался сильный творческий ход, правда, заряда хватило не надолго.

Роман начинается буквально с игры в детсадовской песочнице. Два пятилетних пацана в эпоху излета советской власти понимают, что им ничего хорошего не светит. Им просто не дают развернуться во всю ширь. И решают «уйти-уйти» прочь из этого мира. Главный герой и рассказчик истории — Ян — хочет укрыться в замкнутом мирке любви к девочке Инне из их группы. Его товарищ Николай — попасть в то время и место, где он сможет реализовать свой потенциал крайне деятельной натуры. Они принимаются рыть песочницу на полный штык детских лопаток и в итоге оказываются в подземном чертоге, где встречают Железного Гомосека. После некоторых препирательств и дискуссий ЖГ отправляет наших пятилетних героев в разные эпохи их жизни — подростковую, юношескую, цветущую молодость. И пока Ян обретает мир и покой в любви с повзрослевшей Инной, Николай начинает создавать свою партию «Великая Русская Свинья» с ее генеральный идеей спасения родины — Небесным Опоросом.

Написана эта вступительная часть бодро, внятно. Маразм полный.

Но это было просто вступление в историю. И маразм оказывается не маразмом, а бредом разорванного от черного отчаяния и постнаркотического делирия сознания Яна. Инна умерла. Внезапно, совсем молодой. И Ян, не способный справиться с чудовищным чувством потери и отчаянием, все глубже уходит в алкогольно-наркотические бездны, а сверхдеятельный друг и партийный босс Николай пытается Яна спасти. Да так напористо, что оба в итоге оказываются — в измененном, конечно, виде — на Юпитере, где их ждут удивительные приключения в странном и страшном мире газового гиганта.

Вторая часть, несмотря на весь свой сюрреализм, рассказывает очень поучительную и трагическую историю великих потерь и сомнительных обретений.

Ян, творческий человек и интеллектуал, отказался от какой бы то ни было деятельности, целиком отдавшись и растворившись в любви к женщине.

Николай, новый человек новой России, созидает будущее страны и новое социальное устройство. Оно фашистское, жестокое и бесчеловечное.

Вывод автор делает простой, ужасный, хоть и не вполне оригинальный. В нашем мире есть великие высокие чувства и красота как высшая нравственная категория. Но так как мы живем в Черной Вселенной, то все прекрасное и высокое умирает рано или поздно, а зло торжествует вовеки.

Третья часть истории, разворачивающаяся в Италии, написана предельно реалистично и завершается самой трагической нотой.

Вот и думай — нужны ли такие книги, полные отчаяния и пессимизма и не дающие душе надежды на какой-либо духовный просвет.

Думаю, нужны. Как отрицательные примеры. Зло торжествует и будет торжествовать, покуда такие самовлюбленные и эгоистичные личности, как Ян, не встанут у него на пути и окажут противодействие. А таких крайне много в среде интеллектуалов и интеллигентов во всем мире. Да, Ян даже по дружбе не захотел сотрудничать с крупным капиталом, создающим удобный для его делишек фашистский режим в России. Но неприсоединения мало. Закуклившись в частном мирке, ты и сам не спасешься и другим не поможешь. Напрасно прожжешь жизнь — величайший и похоже единственный дар нашей Черной Вселенной.

Тоже идея не новая, но как раз в наше время крайне актуальное. Так что Радов написал не только пророческий, но и важный для сегодняшнего дня роман.

Уже во-вторых можно сказать, что книга написана просто блестящим языком, читается на одном дыхании. Приключения героев на Юпитере — чистой воды НФ высокой пробы, краткая, но емкая и богатая по мысли и фактуре.

И, конечно, это роман о великой большой любви мужчины и женщины. От многих страниц просто сердце трепещет, так чувственно и откровенно, с полным погружением в эмоции и перипетии они написаны.

Просто книга трагическая, жестокая и пессимистичная. Так что читать ее можно и нужно, хотя впечатления от нее будут полезные и глубокие, но крайне специфические.

После замечательного и глубокого доклада osipdark`а трудно добавить что-то конгениальное и столь же возвышенное. Поэтому просто поделюсь впечатлениями.

За что лично я ценю Уоттса? Например, за его умение показать мир и человека с точки зрения ученого. То есть человека, для которого разгадка тайн природы является самоценным смыслом жизни. Для которого научная проблема может стать фактором перемены судьбы. Который смотрит на жизнь через призму доступного ему знания и действует, соотнося свое поведение с новейшими научными методами. Да, он может ошибаться. Но ведь вся история человечества — это дорога проб и ошибок. Иного нам просто не дано. В смысле, альтернатива — бездумный механицизм муравья. А я как человек на такое не согласен! И расширение взгляда на человека благодаря Уоттсу — как именно на Хомо Сапиенса, то есть Человека Понимающего, могу только с благодарностью приветствовать.

В этом рассказе проводником понимания для нас служит Санди — сконструированный Человек Космический. И это еще один пункт, из-за которого я покорен творчеством Уоттса. Умение создать гармоничное сочетание научной проблемы и ее эмоционального восприятия через фокус психики живого персонажа, в которого веришь, которому от души сопереживаешь. Короче, слияние поэзии и правды.

Эпизод с погружением в атмосферу солнца и всем, что за этим последовало, — это кульминация рассказа, прекрасная фантастическая литература, когда величественные поэтические образы, завораживающие дух, переданы строго информативным языком, аналитическим синтаксисом, расчетливой лингвистикой. Эмоция и знание человека, находясь во всегдашней диалектической борьбе и делают нас уникальными. Предназначенными для познания Космоса во всей его необъятной полноте.

Всю свою творческую жизнь Уоттс, со своей ученой степенью, научным опытом и обширным интеллектом задается тем же достоевским вопросом, что мучил недоучившегося и неразвитого питерского студента: «Тварь я дрожащая или право имею?» Я — человек, самосознающая личность. Мыслящий тростник и необъятная Вселенная. Да как мы смеем?!. И отвечает этим рассказом и другими по-достоески правдиво и страшно — раз дерзаем, значит имеем право! А какова будет нравственная и физическая расплата за этот дерзостный порыв знает только неизведанное Будущее.

Так что произведения Уоттса — это большая литература большого писателя, адекватная современному этапу развития человечества.

И если он в чем-то не догоняет, покажите мне человека, который догоняет во всем. Боюсь, даже самые упоротые трансгуманисты такого не отыщут))

И безусловная благодарность героическим «AG/XN» за перевод этого блестящего образца в малом эпическом жанре. Ждем и надеемся на ваши новые достижения! А то наши Гутенберги то ли к медвежьей пасхе, то ли к морковкиному заговенью готовят нам ПСС Уоттса на русском языке.

П.С. Кстати, и в аннотации и в списке произведений — ошибка. «Выскочка» — второй рассказ цикла. Он вышел в мае 2014 года, а «Гиганты» только в сентябре того же года.

Позднее дополнение, забыл отметить. Когда читал описанное Уоттсом погружение в солнечную атмосферу словил яркое и отчетливое осознание, что наши древние предки были пусть и менее образованными, но отнюдь не дураками, когда поклонялись Солнцу как божеству. Ведь оно и есть бог, хоть и не трансцендентный, но совершенно реальный. Создатель всего сущего на Земле и его Главный хранитель. Рассказ Уоттса — это еще и служба, совершенная жрецом в храме Верховного божества.

Во второй четверти 20 века, как впрочем и позже, Набоков находился в эпицентре мирового культурного процесса, прежде всего литературы. В силу своего Дара, своей судьбы он не мог просто пописывать, чтобы читатель почитывал, поэтому даже сюжет для бульварной газетенки превращается у него в эпическое философское сказание о месте личности в наличном бытии.

Он так старательно открещивался от каких бы то ни было социально-политических контекстов своего творчества, что приходится прилагать усилия, чтобы вспомнить: Набоков творил свою русскую прозу в период Великой депрессии, в эпоху «мирового кризиса» между двумя мировыми же войнами. И в это время сюжет о бессмысленном насилии, немотивированном или случайном убийстве был бродячим и популярным. Одновременно с «Отчаянием» выходит «Почтальон всегда звонит дважды» Дж. М. Кейна, чуть позже Камю напишет и не опубликует «Счастливую смерть», а потом напишет «Постороннего» и обессмертит свое имя. Сартр напишет«Герострата» и заставит своего Антуана Рокантена изливать на бумагу целые потоки тошноты в одноименном романе. А вот рассказчик «Отчаяния» приходит в отчаяние.

У этого страшного чувства, у этого провала в экзистенции есть два уровня. В первую голову, социально-политический, якобы нелюбимый господином автором. В империалистический период развития мирового капитализма (совсем не случайно рассказчик мелкий коммерсант, дело которого терпит крах) тонко чувствующие, нервные, больные натуры приходят в экзистенциальный ужас, отчаяние, осознав бессмысленность своего существования, которое единственно и конечно, ведь никакого иного мира и бессмертия души не существует (от размышлений рассказчика о Рае волосы на голове шевелятся и сердце трепещет!). Бессмысленная жизнь в круговороте мелкобуржуазных забот, без выхода из этого круга, приводит естественно к вспышкам бесконтрольного насилия и гибели невинных. Кажется, выхода нет... Но опять же не случайно в нескольких узловых центрах романа рассказчик, как будто бы без причины, начинает расхваливать СССР и рисовать его светлое будущее. Делает он это в своей манере паясничанья и кривляния, делает это негодяй и мерзавец, ну уж извините: других типов и протагонистов в современном буржуазном мире у Набокова для нас нет. Так что выход есть, но автор его только едва намечает.

Другой пласт чувства отчаяния — эстетический. «Германн был сын обрусевшего немца»... С самого имени рассказчика начинается набоковская игра в классику. Роман буквально написан сплошными аллюзиями на русскую литературу Золотого века. Даже беглое, торопливое чтение немедленно считывает палимпсесты Пушкина (не дай мне бог сойти с ума, нет, лучше посох и сума), Гоголя (Ардалиоша — младший брат Ноздрева) и Достоевского (о последнем и сам рассказчик всласть рассуждает, ругмя ругая и не забывая обдирать как липку). Начиная за здравие со своего невероятного литературного мастерства, рассказчик, а на самом деле и сам автор, прикрывшийся им, как маской (также точно свихнувшийся Герман прикрывается маской глубокого и тонкого аналитика), приходит в отчаяние от того простого факта, что он не способен написать идеальное, безупречное произведение, от которого было бы в безусловном восторге все нынешнее и будущее человечество. Изъян есть в самом Бытие, в самой основе основ Вселенной материя распределена неравномерно, это необходимое условие ее существования, а значит идеал не достижим и так легко впасть в отчаяние от заведомо неудачных попыток. До того дойти, что взять за основу своей новой книги самую примитивную и тупую бульварную фабулу. Оказывается, даже великие художники могут отчаянно вопить в форме романа.

Таким образом, пусть «Отчаяние» и не стоит на самом ярком месте витрины творчества Набокова (говорю как промоутер шоколадной продукции), он является одним из краеугольных камней его литературного наследия. Главные мотивы творчества, идеи, художественные приемы, сделавшие его одним из трех главных русских писателей 20 века, здесь представлены в чистейшем концентрированном виде. Ограничивать знакомство с Набоковым этим романом, конечно, не следует, но все самое нужное и важное об этом писателе из этой единственной книги узнать можно.

Первая жизнь — воспоминание о навсегда утраченном мире собственного прошлого, вторая — жизнь, посвященная сиюминутным заботам тела и души, жизнь повседневная с планами на ближайшее будущее.

А третья жизнь — мечта. Жизнь, простирающаяся только в пространстве воображения, «не сон, не явь», преображение реальности силой собственного интеллекта и вдохновенных порывов души. Погружение в такое существование может как привести к безумию, так и позволить сделать ряд великих эстетических открытий, получить некое новое сверхзнание о жизни, недоступное чистому разуму и обыденному логическому уму.

Газданов невероятно красиво и точно, одними только скользящими метафорами по принципу смежности описал работу авторского воображения-преображения. Как можно создать целый новый мир из простой пустынной улицы дождливой ночью в Париже, с редкими фонарями и одинокой фигурой пешехода, ссутулившего плечи под мокрым плащом. Нужна такая малость! Все остальное доделает сильная внутренняя работа художника, суровая, опасная, на грани помешательства. При таких раскладах случайно встреченная ветреница и развратница Муза, с томным голосом и полными чувственными губами, — это не дар Небес, а партнер по бескомпромиссному единоборству с собственной творческой судьбой.

Рассказ напомнил мне — не стилем, а интонациями и какой-то мерцающей надмирностью — Кортасара, вообще весь этот «магический реализм» в его аргентинском изводе. И я подумал о том, что ведь Газданов тридцатые-сороковые годы провел в Париже, там создал все свои главные тексты. И кто же еще в это время подолгу жил или надолго посещал Париж? Да ведь все эти в скором времени будущие создатели новой латиноамериканской прозы. Тот же Кортасар, Астуриас, Карпентьер (у которого и мама русская), уверен и другие знакомые фамилии всплывут, если покопаться. И все они не просто жили и бродили по одним улицам, но сидели в одних кафе и тусовались в одних сборищах. И как похоже то, что писал молодой, а потом не очень, Газданов, на то, что вскоре напишут все они, потрясатели основ и провозвестники новых путей в мировой литературе!

Как было бы приятно думать, что Газданов — один из отцов-основателей школы «магического реализма». Возможно, так и есть, а может быть грозовой, наэлектризованный воздух предвоенной Европы провоцировал похожие идеи у художников слова со схожими темпераментом и судьбой (одиночество, эмиграция, страдания, причиненные политическими катаклизмами на утраченной родине)...

Могу только рукоплескать отзыву Ночной Совы. Очень точный, верный и справедливый анализ романа ею проделан. У меня были предельно похожие ощущения при чтении книги, впечатления несколько иные, о чем ниже. В одном только позволю себе не согласиться с предыдущим отзывом: сюжет в романе есть, и он очень серьезный и важный. Фабула размыта, интрига — по большей части история любви — тоже имеет вспомогательный и второстепенный смысл (хотя от финальной сцены в доме Зилановых, когда туда пришел Дарвин со страшной вестью, сердце не защемит только у очень черствого человека). Но сюжет в романе — вещь важнейшая, только он и оправдывает этот роман. И сюжет этот — поиск смысла существования русского эмигранта.

Перед нами первый идеологический роман Набокова (привет Достоевскому!))

Он самого начала и до конца творческого пути экспериментировал в романном жанре, просто рассказывать истории ему не хотелось категорически. И вот он пишет мемуар (Машенька), пасьянс и вальс (Король, дама, валет), шахматную задачу (Защита Лужина), сценарий (Камера обскура), литературоведческое исследование (Дар) и так далее, и так далее. А Подвиг — достоевский роман-идеология.

В отзыве на «Защиту Лужина» я написал, что идеологические ошибки может допустить даже великий писатель. И через несколько дней я принялся за роман оказавшийся лютой антисоветской книжонкой! Практически все время чтения у меня волосы дыбом стояли, я пылал праведным гневом, я презирал и ненавидел этого высокомерного великосветского болвана ,который ни черта не понимал ни в истории России, ни в планах ее развития и эволюции российского народа. Можно тезисно пробежать по нескольким из десятков просто вопиющих фактов, коими переполнен роман.

После нескольких изумительных страниц, посвященных путешествиям маленького Мартына, Набоков начинает лупить по главным идеям и смыслам.

- Подросток Мартын в Крыму мечтает о том, как первым на коне, с шашкой наголо ворвется в «мятежную Москву». (Замнем для ясности всенародную суть советской власти и предельной легитимности большевиков. Допустим, они мятежники. И против кого же они восстали? Уж не против ли тех путчистов и узурпаторов власти ,что в результате многоуровневого заговора в феврале 1917 года скинули с трона Николашку Кровавого и прикрыли лавочку тысячелетней российской монархии? И какого отношения к себе они после этого хотели? Но, конечно, мальчика Мартына такие тонкости не интересуют).

- Мартын с матерью эвакуируются из Крыма на канадском пароходе (причины панического бегства не ясны, ну да ладно). Мартын видит спасшегося на этом пароходе спекулянта, в поясе которого зашиты алмазы. И Мартын этим доволен. (То есть подонок и мерзавец спекулянт, который наживался на человеческом страдании и горе, — хороший, а красноармейцы, которые его могли убить и пресечь преступную деятельность злодея — плохие?)

- Еще одна «жертва» новой власти — поэтесса Алла Черносвитова, коя открыла Мартыну «радости страсти». Эта полусветская блядь, подстилка высокородных упырей из императорской фамилии, привыкшая сладко жрать и спать, транжиря высосанные из податного населения денежки, оказывается теперь несчастной гонимой изгнанницей. Как жаль столь милого нежного глупыша...

- Великолепный дядя Генрих из Швейцарии, приютивший Мартына с матерью и щедро их одаривший благами, взамен утраченных, «усадьба сожжена сволочью» (это он о замордованном, запоротом и тысячу лет угнетаемом русском крестьянстве). Легко ему и приятно делиться такими благами. Только что дружки и коллеги по опасному бизнесу дяди Генриха развязали и провели чудовищную по своим задачам и несправедливости мировую бойню, закопав в глину 10 миллионов здоровых молодых мужиков, разрушив государства и принеся неисчислимые страдания десяткам миллионов по всей планете. После подбития барышей можно и помочь с легкой руки любимому племяннику!

- Поступив в Кембридж, Мартын высокомерно не интересуется политикой, и знакомые англичане (!), как раз в это самое время развязавшие в России Гражданскую войну и вторгшиеся на ее территорию интервентами, ему рукоплещут и всячески его позицию одобряют! Еще бы! (Набоков, правда, тут не удержался и написал, что от Мартына ждали еще большей податливости и покладистости, но тот как-то застеснялся и таки не уступил, не стал за мылом нагибаться))

- Приятель Мартына по колледжу — фальшивка Дарвин. Описывается эпоха «потерянного поколения». Дарвин провел три года в окопах, воевал в Месопотамии, и все, что может об этом вспомнить, как он издавал там юмористическую газетку, веселя товарищей. О том, как десятки тысяч этих товарищей были убиты или сгнили заживо в турецком плену, он не вспоминает. Похоже Дарвин — единственный молодой человек, которому понравилось на Первой мировой, и он с нее вернулся только окрепшим.

- Политик Зиланов из Лондона, в семье которого Мартын проводит выходные и в младшую дочь которого влюбляется. Этот Зиланов спасся от большевиков по водосточной трубе (зачем спасался? Участвовал в одном из десятков антиправительственных заговоров 1918 года?). Чуть позже он в польско-петлюровском обозе побывает в Киеве, после возвращения не солоно хлебавши соратники ждут от него статью-мемуар. Видимо о том, сколько он с дружками русских людей успел повесить за месяц польской оккупации Украины.

И подобного добра в этом романе море разливанное! Каждую страницу можно подробно откомментировать в политико-экономическом ключе, разбивая в пух и прах все натяжки, подтасовки, фальшивки и элементарную интеллектуальную близорукость Набокова.

Но помимо фактуры романа ведь есть еще и сюжет! Сквозь весь этот феодально-буржуйский пафосный мирок движется юноша Мартын, ищет свое место в нем. Учеба, спорт, любовь, жизнь простого труженика — нигде он не чувствует себя своим, органической частью социума. И тогда он приходит к идее индивидуального подвига — перейти нелегально границу СССР и через сутки вернуться. Кроме того, что все предприятие не имеет ни малейшего практического смысла, затея просто дурацкая. Ведь никто Мартыну в визе не отказывает, и он может посетить Союз, когда ему заблагорассудится. Похоже, что нарушение советских законов — единственная его цель, все, что может удовлетворить его амбиции. Это клокочущая нравственная и духовная пустота.

И это сама мякотка! Ради чего книга написана. Набоков — высокоразвитый интеллектуал, а не агитатор, пропагандист и дидактик. Его роман — антисоветский пасквиль только на уровне поверхностного натяжения, но в глубине! О, эта великая набоковская глубина, делающая его одним из сложнейших писателей 20 века при всем блеске и легкости его стиля! То, что делает его писателем-классиком...

Он написал великую трагедию о русском изгнаннике, пусть добровольном, эмигранте, который больше всего взыскует смысла своего существования и не находит его! Потому что его попросту нет! Оторванный от своей родины, от своего народа, одинокий и ненужный все прочей Вселенной, он может только отправиться в тартарары и без следа сгинуть! Так, что даже могилки не останется...

Вся идея и судьба русской эмиграции, любой волны, — это мертвые идея и судьба. Набоков это показывает не только своим блистательным романом (десятки страниц написаны таким невероятно прекрасным языком, такую бурю чувств и воспоминания пробуждают, что сердце заходится в трепете!), но и всем творчеством и своей судьбой. Исчерпав до донышка тему гибели дореволюционной России и носителей ее сознания, он отправился за океан и стал великим американским писателем.

Ненавидя и озлобляясь на Набкова все время чтения, я закрыл книгу с восторгом и пиететом перед его могучим творчеством. В чем-то он ошибался ,что-то не готов был принять ни в коем случае из-за воспитания, происхождения и тп., но в главном и сути он оказался навсегда прав! И потому дорог и нужен своей Родине и своему народу во все времена.

П.С. Интересно, что одновременно с Набоковым точно к такому же выводу по поводу судьбы и смысла эмиграции пришел один из его главных литературных врагов — поэт Георгий Иванов (вчера, параллельно с Подвигом, я прочитал сборник стихов Иванова «Розы» 1931 года):

Хорошо — что никого,

Хорошо — что ничего,

Так черно и так мертво,

Что мертвее быть не может,

И чернее не бывать,

Что никто нам не поможет

И не надо помогать.

1930

Эта повесть о «Великом Музыканте», который не то что не музицировал, но и слуха не имел. Зато у него был великолепный голос, богатый, с оттенками, коими он завораживал и обольщал несчастных красоток. Ромуальд Карелли из Конотопа. Альфонс, сутенер, просто подонок, итог его был не только закономерен, но и справедлив.

Подлинным же великим музыкантом выступает в этой повести сам автор и рассказчик, великолепный Гайто. Описывая жизнь парижского дна и полусвета, сам себя он сравнивает, что для него станет традиционным, путешественником по морю житейскому. То, в холодные воды его занесет, то в теплые экваториальные, а то и разогретые донельзя извергающимся вулканом. Речь его течет, как подводная река, то в глубь сознания затягивая, то на поверхность мышления поднимая.

Мне же в голову пришел образ картинной галереи. Идешь вдоль портретов предков и современников, и все лица, лица, каждое уникальное, за каждым видна своя судьба и трагедия.

Такой рассказ можно было бы длить бесконечно, и бесконечно его было бы интересно читать, послушно подчиняясь воли сладкого и драматичного голоса поэта. Эта прекрасная и страшная повесть о послевоенной жизни обитателей Парижа одно из доказательств всемирно-исторического значения творчества Газданова. Он конгениальный современник Селина и Генри Миллера и литературный предок авторов «нового романа» и многих других реалистов и постмодернистов второй половины 20 века.

Петербургские повести Гоголя задумывались и писались одновременно с написанием и переработкой повестей из Миргорода, и стали третьим циклом в его небольшом, но ярчайшем творческом наследии. Самым полным произведением Гоголя называл «Невский проспект» Пушкин, а из «Шинели», как известно каждому сдатчику ЕГЭ, вышел весь русский критический реализм. В общем, этот цикл один из весомейших вкладов русской культуры в мировую копилку истории искусства. Но это не груда энзэшного золота. Перечитав после долгого перерыва свежими глазами, я увидел, что это все еще — к счастью или нет — остроактуальные произведения.

В эпоху Гоголя 90% населения России жило в сельской местности. Энциклопедия Пушкина «Евгений Онегин» как раз и описывает это житье-бытье. Пушкин же, а вслед за ним и Гоголь стали родоначальниками городской прозы. Заложили основы «Петербургского текста» нашей литературы. Возможно нам повезло, что дуайенами текста о Городе стали два величайших гения, а возможно так положено по законам природы.

Главное, что у нас есть эти ориентиры, азимуты ,точки отсчета ,которые помогут нам не сбиться в новых условиях нашего существования, справиться с новыми вызовами и угрозами нашего существования. Но с новыми ли?

В 1991 году мы, славься Кей!, обрели Россию, которую некогда так удручающе просто потеряли. В конце века вернулись к его началу, периоду становления русской буржуазии, полной экономической зависимости от коллективного Запада, утрате суверенитета и первоначальному накоплению капитала. Но не остановились на достигнутом! Двигаясь по стреле времени вперед, мы цивилизационно с радостным гиканьем и самодовольством откатывались назад. И добрались, наконец, до эпохи Николая Павловича Романова (Палкина). Полное бесправие обывателя, полицейский произвол, тотальная коррупция, чиновничий гнет и разложение самых основ государственности. Все, что так ярко описал в своих повестях Гоголь и за что его лютой ненавистью ненавидели власть предержащие (Напомню, что Тургенева закатали в тюрьму и отправили в ссылку за некролог Гоголю!). Не хватает нам для полной коллекции только дворян-революционеров и двух-трех гениальных перьев, что сверхточно могут описывать реальность и предвидеть нелегкие времена. Но в чем-то же должен быть прогресс, не так ли?

Впрочем, думаю, умным и чувствующим людям и Гоголя с Белинским хватит, чтобы рассеять обступающую духовную и интеллектуальную тьму. А ведь еще есть Островский, Тургенев, Толстой, Достоевский, Гончаров, Чехов и многие множества других талантов всемирно-исторического значения. Они могут стать тем твердым основанием, на которое мы ступим твердой ногой и, наконец, сможем двинуться и впрямь вперед к давно заслуженному народом российским светлому будущему. Читайте классику!))

Очень круто и очень скупо! Роботы бьются в последней битве с вампирами на руинах человеческой цивилизации, а ангелы из глубокого космоса возносят эту битву на высоты трансцендентного Апокалипсиса.

Видно, что это осколок некой монументальной картины будущего. И хорошо, что у нас она есть в большем объеме, а не как у первых читателей этой шедевральной миниатюры.

Филип Дик умер, но дело его живет!

А это как посмотреть, безнадега или нет. Один из классиков, кто не помню, чуть ли не Брэдбери, сказал, что фантастика не предсказывает будущее, она его предотвращает. Тогда подобные страшные истории имеют право на существование. Разумных людей периодически нужно взбадривать, чтобы лучше работали на упреждение всяких напастей.

И еще. Вся история рассказана с точки зрения крайне религиозного человека, который идет на свои огромные жертвы ради общего блага. Ее личная биография школа мужества в годину суровых испытаний, а потому придает веру в силу и способность бороться. Но есть тут и социальная критика. Ведь решение проблемы найдено, а неповоротливая бюрократия не поспевает с разрешением на новые методы борьбы.

В общем, рассказ отличный и нужный. Он страшный, но не запугивает, а призывает к духовному развитию.

И прекрасно написан.

Каменный плот — удивительный синтез, романа-катастрофы, притчи и сатиро-критического романа. Когда его читаешь, становится понятно, что это творение одного из лучших мастеров-новелистов 20 века. В таком гармоничном соответствии у него находятся социальные, психологические, лирические, сатирические линии романа. Одно переходит в другое, третье и т.д. Постоянная смена регистров не дает заскучать над страницами, и книга читается с жадностью сенсационного романа.

Но ко всему прочему у КП есть еще один аспект, который был неизвестен первым на него отозвавшимся. Это пророческая книга, рассказывающая о крушении, пожалуй, главного западного мифа конца прошлого века. Мифа о воцарении победившей либеральной постистории, о конце старого-доброго исторического процесса, открытого просветителями 18 века. И причем пророчество о крушении мифа прозвучало тогда, когда миф этот только входил в апогей своего могущества и даже знаменитая статья Фукуямы еще не потрясла умы человечества. ТАкже поступали ветхозаветные пророки. Они бичевали довольных и сытых своими инвективами в тучные годы, а не раздавленных и заморенных уже наступившим апокалипсисом обывателей. Нужные слова были сказаны Сарамаго вовремя, но вовремя услышанными они не были. Опять же как и положено — несть пророка в своем отечестве.

А ведь он ярко показал, что все эти бредни о трансатлантическом единстве и бесконечном доминировании на планете коллективного Запада будут существовать только до первого катаклизма. Случись что и все посыпется со скоростью курьерского поезда. Она даже точно названа — 75 км в час. Вот как быстро распадется единый Альянс Запада и начнется — голод, разруха, война всех со всеми и мародерство.

Печальная была жизнь у этого мудреца, наверно. Он все прекрасно видел, понимал и даже застал начало предсказанного Армагеддона.

П.С. Хочу и от себя добавить глубокую признательность переводчику книги Александру Богдановскому. Роман Сарамаго — произведение искусства, но и перевод стал таким же конгениальным произведением.

Уважаемые русские издатели. Осталось неизданными у нас еще четыре романа Сарамаго. Дайте доделать Богдановскому его важную и нужную людям работу.

Еще одно маленькое чудо от Мистера Пи Би)) Читая рассказ, я понял, что основная тема раннего Бачигалупи — это борьба между людской глупостью, жадностью и высокомерным равнодушием и разумом, любовью и милосердием. Понятно, что Бг — это любовь, но победит ли любовь в итоге, думаю, этого сам Бг не знает совершенно точно. Поэтому борьба будет продолжаться с неослабеваемым накалом. И Бачигалупи как истинный американец смотрит в будущее со сдержанным оптимизмом, не уставая подпускать шпильки в адрес общества, в котором живет.

Сам он правда тоже иногда делает уступки индустрии, пиша романы для подростков и о зомби. Никто не совершенен))

Отличный рассказ о карателе из будущего. Проблема надуманна в той степени, в которой нам недоступна вечная жизнь. А при развитии биологии всякое может случиться. Это антиутопии в традиции 1984, 451 по Фаренгейту, Бегущий по лезвию бритвы. Опять ставится вопрос — до какой степени может дойти расчеловечевания человека? Где вообще эта грань, и что нас делает людьми?

Бачигалупи вообще хороший писатель. Весь рассказ я находился в очень подвешенном состоянии, нервном напряжении. Текст оказывает сильное эмоциональное воздействие. И как-то не задумываешься о противоречиях описываемого будущего. В конце концов, непротиворечивую реальность даже Самому не удалось создать. Как утверждал Гегель — противоречивое, значит живое.

Существуют реальные медитативные практики для работы с зеркалом, очень мощные. Вряд ли Говард знал о них, но с помощью своего потрясающего воображения описал все очень точно. По-настящему глубокая философская притча без всяких скидок на время создания и возраст автора. Широко разрекламированные Коэльо и Бах и в 60 лет не могли писать так, как это делал этот пацан в 20 лет, когда был в ударе!

Я мужчина. Антифеминист. За равноправие. Прочитал рассказ еще в первом сборнике Конни. В память врезался на всю жизнь. Безусловная десятка, господа, безусловная.

П.С. Пересказывая своими словами срывал у женщин аплодисменты, поцелуи и пр.

Действие в романе занимает два дня. В Прологе это ноябрь 304 года ,когда по приказу доминуса, императора Диоклетиана истерзаны и казнены четверо христиан, братья-легионеры Север, Севериан, Капрофор и Викторин. Викторин был самым младшим, ему едва исполнилось восемнадцать.

В день его памяти 8 ноября 1948 года в Каракасе, столице Венесуэлы, рождаются три мальчика, которым их матери — Мама, Мамочка и Мать — дают имя этого святого. Основное действие книги разворачивается 8 ноября 1966 года, когда трем Викторинам, трем мученикам исполняется восемнадцать лет.

Это, безусловно, роман высшего пилотажа и его высокая оценка на Фантлабе абсолютно заслуженна.

Чем этот роман ценен для меня? Великолепный стиль автора. Нейтронная плотность письма, как это я называю, когда невероятное количество мыслей, чувств и разных аспектов реальности умещается в одном абзаце.

Сюжет простой как палка. Один Викторин, нищий преступник, бежит из тюрьмы и встречается с корешами, с которыми идет на дело. Другой, богатый хулиган, которому на днюху состоятельный папаша подарил новенький «мазератти», и он решает отомстить знакомым, не пригласившим его на семейный праздник. Третий, революционер-подпольщик, собирающийся в составе своей боевой группы совершить нападение на Голландский банк, провести «экспроприацию» на нужды революции.

И на это нехитрое действо накручена широчайшая панорама жизни Латинской Америки середины 20 века. Сколько разных людей из всех возможных слоев общества. Сколько судеб, отношений, взаимосвязей! Настоящая энциклопедия уместившаяся в один день и на двухстах страницах.

И автор не становится при этом в величественную позу всезнающего демиурга. Он дает высказаться своим героям, даже самым незначительным. От безмозглой девчонки из высшего общества до революционера старой закалки, прошедшего тюрьмы и пытки.

А если смотреть в общем, то книга состоит из множества пластов и каждый читатель найдет себе историю по душе. Страстная юношеская любовь, семейные отношения, социальная и политическая борьба, острый криминальный роман, роман воспитания. Невероятно избыточный барочный стиль, постмодернистская историческая деконструкция (сам Диоклетиан объясняет философию своей политики спустя шестнадцать столетий после смерти), высокая античная трагедия и политическая хроника.

Ни с художественной, ни с идейной точки зрения роман не то что не устарел, а заткнет за пояс пучок международных бестселлеров нынешнего десятилетия, которые оказываются всеми забыты спустя три месяца после публикации.

Например, споры Викторина Пердомо с его отцом о методах и целях политической борьбы имеют тот же накал и те же аргументы, даже слова те же, что были в российских левацких пабликах примерно в 2020 году.

А уж подлинно латинская страсть Викторинов к Бланките (проститутке), Мальвине (двоюродной сестре) и Ампаре (студентке) заткнет за пояс любую бразильскую теленовеллу.

Ох не зря Отеро Сильва не только роман, но и эпилог назвал «Когда хочется плакать, не плачу». Дочитывая последние страницы, хочется рыдать в три ручья, настолько пронзительна описываемая трагедия. Автор может прихватить читателя за сердце, просто приведя в нужный момент отчет патологоанатома о вскрытии тела. Но в итоге ты понимаешь, что не плакать надо, слезами делу не поможешь, а много думать и решительно действовать.

Пусть наша молодежь лучше такие книги читает, чем слушает пропаганду наймитов транснационального капитала. И для себя лучше сделают и для Отечества.

В минуту наибольшего напряжения борьбы со своими врагами и наибольшей опасности шпион Порпентайн видит в ночном небе над Каиром некую огненную дугу и думает, не Знак ли это свыше? Но это, конечно же, никакой не знак, а след от баллистической траектории ракеты с ядерным зарядом, который отпечатался на страницах прозы Пинчона за несколько лет до начала работы над «Радугой гравитации» и останется в ней навсегда.

Сам писатель в Предисловии признается, что, хотя вдохновлялся при создании рассказа шпионскими романами начала века, текст его пронизан атмосферой Холодной войны и страхом перед атомным апокалипсисом.

Я застал в детстве последнюю фазу того противостояния сверхдержав и могу подтвердить ,что ощущения ужаса и бессилия перед надвигающимся мраком, имеющим очень конкретные причины и очертания, автором переданы верно. Я тогда смотрел все шпионские фильмы, что показывали по Центральному телевидению и весьма неплохо ориентировался в международной обстановке. Так что, читая рассказ Пинчона, окунулся в очень знакомый мне мир.

Пинчон считал, что написание этого рассказа было таким же способом попытаться пережить страх перед Бомбой, очень явный, а никакой не подсознательный, как попытка абстрагироваться от проблемы или впасть в безумие.

Пинчон показывает своих героев-шпионов такими же беспомощными марионетками, втянутыми в грязную политическую игру, как и прочие обыватели. А о заправилах всего этого кошмарного шабаша он и в 1960-м и в 2000-м, и в 2010-м думал одно и то же: «Череда преступных безумцев, что обладали властью с 1945 года»... Так что не трудно догадаться, если он сейчас жив, что он думает о Джозефе Робинетте Байдене и его упырях-подручных.

Удивительная сильная и цельная личность этот Томас Рагглз Пинчон! Прочитав этот рассказ в очередной раз я понял почему так полюбил его творчество. Как и другие мои главные любимцы — Джеймс Грэм Баллард и Кормак Маккарти, — он всю жизнь писал одну книгу. А я очень люблю цельных авторов (потому что сам весьма эклектичен)). Он ведь не только превратит новеллу «Под розой» в третью главу своего дебютного романа «V.», в 2006 году он выдаст целую эпопею на полторы тысячи страниц «На день погребения моего» о борьбе людей доброй воли на рубеже 19-го и 20-го веков с «мелкими людишками», которые хотят ради утоления собственной алчности и вследствие собственного скудоумия спалить весь мир в огне войны. И в своем «магнум опусе» он будет более оптимистичен, чем в этой ранней новелле или «Радуге гравитации». Долгая жизнь научила его, что добро должно победить.

И эту мысль любимого писателя я горячо поддерживаю!

А непонятно ,кстати, на Марсе дело обстоит или нет. Описывается ведь невероятно отдаленное будущее. Может, это терраформированная Венера или вообще Земля. Но как всегда у Балларда идея завораживает. Спустя десять тысяч лет после гибели еще одной человеческой цивилизации далекие потомки изучают ее артефакты и пытаются оживить ее представителей, сохранивших свои цифровые копии в «могилах времени», своеобразных мавзолеях. То есть автор верит в отдаленные, пусть и не прекрасные, перспективы человечества ,и эту веру с удовольствием хочется разделить!

Сюжет действительно не нов, с какой стороны ни посмотри, что де-, что просто конструкция. Но таковым он сейчас кажется, а для 1962 года самый топ!

Но есть в нем чисто баллардовская черта ,его излюбленный мотив. Часто у него герой понимает ,что его мир обречен, или инициированный им проект в более поздних книгах, но предпочитает погибнуть вместе с этим миром или идеей ,чем стать стандартным обывателем из любого слоя общества и цепляться за существование, даже потеряв всякий его смысл.

А еще это любезная сердцу Балларда отходная по Космической эре. Ничего не получилось ,собираем манатки. Внутреннее пространство, изучению которого посвящает жизнь Абель, бесконечно больше и увлекательнее.

Однако, даже в самые черные дни пессимизм Балларду присущ не был. Он пророк, его от ветхозаветной яростной энергии распирало ,а не сгибало от уныния. Вот и здесь он походя составил целую программу подготовки к масштабным сверхдальним экспедициям. И он прав. Космос станет для нас доступен только за десятилетия, а то и столетия упорного, тяжелого и мучительного труда. Но иного выхода нет ,кроме всеобщей гибели.

Кстати, уже в 21 веке сняли трехсерийный телефильм (эх, забыл название!) на точно такой же сюжет, к сожалению не имевший продолжения. Бывают схожие идеи, но тут киношники Балларда просто как липку ободрали))

П.С. ура, нашел сериал! Это «Вознесение» 2014 года. Рекомендую! Не закончено, но хороший промежуточный финал есть.

Если и есть на свете доказательства бытия Божьего, то одно из них, несомненно, литература. Она оказывает прямое воздействие на реальность, прежде всего психическую, конечно, но она ведь важна также, как и вся прочая материальная вселенная.

По пальцам одной руки можно пересчитать вещи или явления, не разрушительные, но которые я ненавижу всем сердцем. Одна из них — рыбалка. В романе Бротигана, ближе к концу, упоминается один бедолага ,который семь лет ходил на рыбалку и тщательно записывал упущенных за это время рыб. Всего вышло 2231 форель. Он не поймал ни одной! Написал, что страшно зол и разочарован, и пусть теперь другие недотепы этой ерундой занимаются.

Вот абсолютно мои впечатления и отношения к рыбалке! И Бротигану удалось переломить мое к ней отношение буквально за несколько страниц! Да так, что я с упоением не только читал описания бесчисленных рыбалок, но и различные способы приготовления рыбы ,к коей я тоже довольно-таки равнодушен. Ну разве не чудо?!))

Но книга мне понравилась не из-за того ,что в ней я нашел родственную душу. Это честный и высокопоэтичный рассказ о жизни, полный юмора и умных, часто сатирических, наблюдений.

Рыбалка в Америке — это американская жизнь во второй трети 20 века и жизнь одного ,самого наипростого американца в США. Однако он снабжен багажом культуры нескольких тысячелетий, поэтому видит четче и глубже окружающих его обывателей.

(Один из бесчисленных примеров. Бротиган вспоминает свое детство и нищего друга ,который обожал порошковый лимонад. Мать попросила его помыть посуду. А тому не хочется этим заниматься, а хочется нашарить себе галлон лимонада. И пацан заявляет: «Посуда подождет». «Даже Бертран Рассел не выразился бы точнее», — замечает Бротиган. Мелочь ,казалось бы, а блестит, как может блестеть только крупица золота.)

И всяческих наблюдений, забавных приключений и встреч с интересными людьми тьма-тьмущая в этом куцем томике. Книга написана потому, что автор в двадцать шесть лет понял ,что может выразить все свои жизненные наблюдения и самые сокровенные смыслы в прозе. Описать жизнь как он ее видит, но не искренне, а с точки зрения истины.

Лапидарностью стиля, живым и искрометным юмором, даже объемом, роман напомнил мне книги Сергея Довлатова. Только без саморазрушительной злобы, характерной для нашего рассказчика.

А вот еще одно чудо — как я эту книгу прочитал, точнее, когда. О Бротигане я узнал лет двадцать назад, просто купив два томика в магазине «Букберри». Молодой креакл ,я любил все модное и западное. Так как это автор трагической судьбы ,к коим у меня есть «постыдное пристрастие», то я покупал и все его прочие выходящие книжки. Но прочел всего три, лет пятнадцать назад. И в 2022-м случайно прочитал совершенно изумительного «Генерала Конфедерации из Биг-Сура». И вот вчера мне непонятно почему страстно захотелось прочитать что-то из Ричарда Бротигана, хотя планы и интересы лежат последнее время в совершенно иной плоскости. Почему бы и не его дебютную книгу?

Увлекся с первой же страницы. И отмахав около четверти романа, решил укрепить фундамент прочтением краткой биографии автора. И увидел ,что он родился 30 января! Ничего себе напоминание с того света! Конечно, девяностолетний юбилей у этого несчастного самоубийцы только через год, но все-таки...

Прекрасная проза, и очень правдивая книга. В качестве прививки от голливудской пропаганды, коей мы все грешные подвержены, всячески рекомендую.

П.С. Часто удивляют не только сами книги, но их читатели. Улыбку грусти вызвал отзыв Тима Скоренко. Оказывается на просторах Фантлаба круглыми дураками любят себя выставить не только малограмотные подростки, но некоторые «российские фантасты».

Великолепный рассказ-мемуар о том, как Эриксон, еще подростком, отправился со товарищи сплавляться по реке в одном из национальных парков и внезапно оказался в команде огнеборцев посреди циклопического лесного пожара.

Все больше убеждаюсь, да и сам Эриксон об этом говорил, что он прежде всего рассказчик ,а не романист. Именно в коротких историях он блистает, как чертов бриллиант. Тут тебе и яркие персонажи, и напряженное действие, и драматизм, и бездны тонкого английского юмора.

Все время чтения я ржал как лошадь, а история-то страшная рассказана! Сила таланта!

Очень надеюсь ,что закончив с Малазаном после трилогии о Карсе Орлонго и последнего тома «Харканаса», на старости лет он займется как следует короткой прозой. Она у него просто отлично получается!

В единственном пока отзыве на антологию «Мечи и темная магия» справедливо сказано, что нынешние авторы, работающие в традиции Роберта Говарда, не уступают в мастерстве родоначальнику жанра, и тот порадовался бы творениям своих последователей. Новеллы Эриксона это касается точно.

Здесь есть все, что нужно преданному поклоннику, — колоритные и брутальные герои, мрачная атмосфера магического Зла и крутейший замес в центре истории.

А мелкие придирки, например, к чулкам капитана На-Мели можно и отбросить. Чулки у нее были скорее всего кожаные, как у того же Натти Бампо — Кожаного Чулка или у любителей садо-мазо)) Не совсем удобно, конечно, но, если большую часть дня проводишь в седле, можно и потерпеть.

Что же касается самой битвы и неравновесия сил, то с некоторых пор я такое называю «Армия мертвых» здорового человека». Если бы «Нетфликс» вместо того, чтобы тратить деньги на упоротую галиматью Зака нашего Снайдера, потратили их на покупку прав у Эриксона, вышел бы отличный кинец для стриминга под пивко. Кстати ,и Дейв Батиста отлично подошел бы на роль сержанта Лоскута.

И тот же сержант Лоскут справедливо в конце замечает: «Мы этим на жизнь зарабатываем». Бывают и тяжелые ночные смены, не впервой.

А насчет якобы открытой концовки ,которая столь многих столь сильно огорчила, то это ничего не значит. Просто шуточная виньетка в традиции жанра.

Тут еще и перевод подкачал. Например ,в переводе Никифоровой сержант Лоскут говорит, мол, «год назад у нас ушло полдня», чтобы этот мост перейти. Тогда как на самом деле он сказал «УШЛО БЫ» полдня. Да и из дальнейшего контекста понятно, что раньше в этих краях они никогда не бывали. Одни «рэмы» вместо «Муфлонов» чего стоят!

Так что хорошо, что я в свое время не прочитал эту новеллу, даже в период своего недолгого романа с МКП.

И низкий поклон бойцам из Malazan Army за новый качественный перевод. Текст Стивена Эриксона этого достоин.

Единственный серьезный недостаток текста в том, что мне очень захотелось вернуться к чтению «Малазанской книги павших». О нет, только не это!)) Так что я компромиссно скачал сборник повестей про чернокнижников. Короткие вещи у Эриксона получаются замечательно, вот и почитаем-полюбопытствуем!

При перечитывании вот что бросилось в глаза. В других ранних текстах Баллард как-то даже подчеркнуто асексуален. Мне даже пришла в голову мысль, что он хоть и бунтарь, но при этом дисциплинированный английский джентльмен. Пока секс не «разрешили» в 1964 году, он будто бы обходил его стороной. Однако, его официальный дебют прямо-таки сочится чувственностью! Все же подлинного художника не спеленать никакими табу!)) Найдет как — невероятно элегантно — сказать то ,что думает.

И еще. Потрясающая цельность творчества! Ровно сорок лет спустя он напишет роман о сообществе таких же бездельников, эстетствующих на курорте. Другая эпоха, другие вызовы, другое будущее, а инструменты Балларда останутся столь же точны и действенны, как и почти полувеком раньше. Осознанность и мышление стратега 80 уровня.

Приятно видеть, что на Фантлабе столько высокомотивированных людей с активной жизненной позицией. Конечно, для таких граждан рассказ-эксперимент Балларда оказывается мимо кассы.

А ведь есть множество иных, которые именно подобным образом проводят свои дни. Прекратить мельтешение мыслей в голове, успокоить разум, превратиться в чистое восприятие. Это буддистские монахи. Их истинная цель выйти за пределы жизни, круговорота сансары. Уйти в чистое метафизическое пространство. Не-быть.

Такие сильнейшие переживания достигаются путем хорошей медитации. Невероятно энергоэффективная вещь. позволяет буквально горы сворачивать, если применять с умом и в меру, а не ехать кукухой, как Гарри Фолкнер.

Он ведь тоже имел активную жизненную позицию, работал ученым-экономистом. Но условия современного капиталистического общества таковы ,что никто не может чувствовать себя в безопасности. Сгорел и все, и поминай, как звали.

Этот рассказ еще интересен и как звено в цепи непрерывной эволюции литературы как эстетического феномена. Корни его находятся в интеллектуальных шедеврах Уильяма Фолкнера и Жана-Поля Сартра, а сам текст и другие схожие тексты Балларда оказали большое влияние на таких мастеров британской прозы ,как Иэн Макьюен и Уилл Селф.

Пожалуй, это может оказать для меня лучшей книгой 2023 года современного автора. Хоть Элис Манро сейчас 92 года, она жива и здорова, пусть и находится на писательской пенсии.

Блербы, которыми Азбука обильно снабдила несколько сборников Манро, активно сравнивали ее с Чеховым. До приторности, до острого чувства недоверия у читателя-неофита. Я пока только две книги ее прочитал, но от скромного себя добавлю — а ведь, да! Кэтрин Мэнсфилд, Сомерсет Моэм, Реймонд Карвер — все эти всемирно признанные мастера новеллы стяжали славу англосаксонских Чеховых. К ним можно смело присовокупить и имя Элис Манро.

Потрясающе глубокое проникновение не только в души людские, но в саму механику и плоть жизни, при полной прозрачности и чуткой лапидарности стиля. Вот поставь рядом «Даму с собачкой» Чехова и, например, рассказы «Просто скажи — да или нет» или «Испанка» Манро и все станет самоочевидным. Не надо быть великим критиком, чтобы увидеть соприродность талантов авторов.

Я оставил отзывы на каждый рассказ, так что не буду повторяться, отмечу только несколько общих деталей.

У Манро очень многообразный жизненный опыт. Детство на ферме в тяжких крестьянских трудах, учеба в провинциальном колледже на медные деньги, собственный бизнес, преподавание, два брака, материнство, смерть маленького ребенка. Поэтому она может рассказывать истории о разных людях из всех общественных страт, о жителях столицы и самых глухих углов Канады, о богачах, интеллигенции и поденных сельхозрабочих. И дети, становящиеся подростками, и старики, впадающие в маразм, — все эти типажи удаются ей, как удавались французским импрессионистам сто с лишком лет назад. И с той же яростной энергией и нежностью они выписаны.

Википедия, в угоде инклюзивности что ли, называет Манро феминисткой, причем чуть ли не агрессивной. Наверно, мы разных Манро с вики-авторами читали. В тех двух с половиной томах, что я прочитал, нет ничего феминистского, тем более агрессивного. Да, женский взгляд на мир. А какой должен быть, инопланетный? Вот что там есть, так это предельно откровенное вскрытие работы женской психики — без ярлыков, штампов или мифов. Мужчинам очень полезно читать ее рассказы, большинство женщин так хорошо сами себя не объяснят, знаю по собственному горькому опыту))

Рассказы в этой книге очень разнообразны по темам и фабулам, но написаны по одной сюжетной схеме, которую Манро сама придумала, это была ее композиционная инновация, ставшая всемирно узнаваемым брендом. Она рассказывает одну историю, потом переключается на другую, а в финале оказывается, что две эти будто бы не связанные между собой притчи находятся в тесном единстве или уравновешивающем контрапункте. И еще она любит парадоксальные финалы, когда чуть ли не в последних строках вскрывается подоплека всего происходящего, приятно или, напротив, жестоко шокирующая правда. В общем, новелла в ее чистейшем и точнейшем, как эталон метра в Париже, образце.

Изумительно умная, душевно щедрая и художественно совершенно исполненная книга. В первую голову рекомендовал бы читать Элис Манро начинающим авторам. У нее можно и нужно многому научиться.

Сцена эта написана была Тургеневым специально для художественной декламации со сцены профессиональным актером. Своего рода аудиокнига до эпохи звукозаписывающей аппаратуры. И ее часто исполнял мастер подобного жанра П.М. Садовский ,с большим успехом у публики.

А вот коллеги и близкие автора это произведение не оценили. Критика шла сразу из двух противоборствующих идеологических лагерей (как позже будет и с «Отцами и детьми»). Славянофилы Степан Тимофеевич Аксаков (в частном письме) и Аполлон Григорьев (в журнальной статье), с одной стороны, и западник-эстет Алексей Дружинин — с другой, крепко ругались на автора.

Даже аргументы критиков были схожими. Мол, что это за этнографический очерк, написанный барином из Парижа. Поклеп на русский народ и его отсталость! Что за грубый язык и местные неуместные словечки Орловской губернии (которые автор специально разъяснил). И вообще это жалкий плагиат на гоголевских Петрушку и Селифана!

Последний аргумент — это вообще курам на смех! Как будто, если Гоголь описал в «Мертвых душах» кучера и лакея, то остальным авторам к подобным важным персонам путь заказан. К тому же нет там ни грана гоголевского смеха. И персонажи у Тургенева вышли яркие и оригинальные. Еще бы, это же Иван Сергеевич Тургенев — великий русский классик!

Есть у меня, что ответить именитым критикам и по другим критериям. Но вначале по существу.

Леопарда узнаешь по пятнам на шкуре, льва по когтям, а гениального прозаика по любой наугад выбранной странице. В сцене Тургенева этих страниц целых двадцать. И на этом крохотном пространстве, не используя подсказки автора, а только речь самих персонажей, Ивану СергеевичУ удалось воссоздать целый космос русского человека середины 19 века.

И бедность, бесправие, ежедневное унизительное рабство крепостных, и дурь, беспомощность и бессмысленность существования мучительно отходящего в прошлое паразитического класса поместных феодалов. И семейно-бытовые отношения в разных слоях общества, и экономические, и социальные, и межличностные. И даже, не в последнюю очередь, нашлось место «Поэтическим воззрениям славян на природу» (А.Н. Афанасьев). Ты прям испытываешь полное погружение в тот мир. Он восхищает и ужасает своими противоречиями, сложностью и своеобразной дикой красотой. А характеры какие — выпуклые, сочные, живые. Всех понимаешь, но не все ,конечно, в них одобряешь.

Грубость, писала критика, поклеп! Этнография! А я собственно и засел за чтение Тургенева после того, как посмотрел две лекции о Крепостном Праве — военного историка из Санкт-Петербурга Кирилла Борисовича Назаренко и заслуженного учителя истории из Екатеринбурга Алексея Вячеславовича Гончарова.

И даже в первом приближении видно, насколько точен и прозорлив был Тургенев. И грубость, и леность, и даже грязнота и безалаберность русского мужика были следствием чудовищных социально-экономических условий, в которых жил подневольный крестьянин. как об этом отлично сказал К.Б. Назаренко: «Если бы крестьянин начал песочком дорожки посыпать ,как в Европе, он бы просто умер лет на десять-пятнадцать раньше». Про помещиков-паразитов вроде Михрютина, которые через пятнадцать лет все денежки, полученные по реформе 1861 года, на Лазурном берегу, да на швейцарских водах спустят, и говорить не хочется. В 1917 году восставший народ отправил их на тот берег Леты и правильно сделал.

А этнография тургеневской сцены, да и других произведений, 170 лет спустя видится особым дошедшим до нас сокровищем. Русская литература была очень чопорной и ханжеской, а многие вещи писателями воспринимались просто как данность, от веку заведенная. Вот и узнаем мы разные мелкие, но любопытные факты из личных записок не для печати, да из протоколов судебных заседаний, когда дело было доведено до крайности. Так что почитать всяческую этнографию за авторством великого прозаика очень даже интересно, барин он там или не барин.

А как представишь, что пришлось пережить потомкам этих жителей Орловской области — Первую мировую, Гражданскую войну, коллективизацию, Великую Отечественную — голова кругом идет! Тот мир исчез навсегда, унесенный ветром истории, и низкий поклон великой тени Ивана Сергеевича Тургенева за возможность хоть одним глазком, хоть на минуту заглянуть в этот удивительный мир наших предков.

На чтение этой небольшой, но весомой книги у меня ушло четыре дня. Накопились текущие дела, да и дни эти были страшные. В написании отзыва мне помогут две цитаты из русской литературы и русской политики, что крайне характерно для этого романа.

Но для начала немного о обстоятельствах. Как говорил Конфуций, взаимосвязь — одно слово, которым можно объяснить все сущее.

С этой книгой мне повезло больше, чем с предыдущим романом Уэльбека. «Карту и территорию» я купил осенью 2011 года, а прочитал в сентябре 2022-го. Причем книга стояла все это время на главной книжной полке, на самом видном месте. Такая вот мистическая невстреча. «Покорность» была приобретена с большой скидкой где-то в 2018 году, когда уже давно не была новинкой книжного рынка. То есть, пылилась на той же полке всего пять лет. И прочтена была накануне, удивительно вовремя. Жаль ,что не в 2022-ом, когда происходит действие. С другой стороны, история завершается в 2023-ем, так что и тут получается все вовремя.

Итак ,поговорим о содержании и форме произведения. Одинокий профессор Сорбонны, специалист по писателю-католику Ж.-К. Гюисмансу наблюдает за тем , как его «ла белль Франс», Пятая республика, превращается в Халифат, с прицелом на то, чтобы стать центром халифата общеевропейского. Причем переход происходит абсолютно мирно, исламистский же террор оказывается повержен.

«Бывают странные сближения», написал Александр Сергеевич Пушкин по поводу того, что создание им поэмы «Граф Нулин» — пародии на крупное историческое событие — и выступление декабристов на Сенатской площади произошли в один день 14 декабря 1825 года.

По роковому стечению обстоятельств, выход романа «Покорность» в свет произошел 7 января 2015 года, когда исламистскими террористами была расстреляна редакция журнала «Шарли Эбдо», усиленно рекламировавшего этот роман. По Франции и Бельгии (об исламизации которой тоже есть рефлексия в книге) прокатилась волна жесточайших терактов. Ислам был в очередной раз крайне скомпрометирован. Уэльбек ошибся?

А вот и нет. Каким-то шестым чувством художника он относит действие в ближайшее будущее. В наступившем будущем президентом стал Эммануэль Макрон, который пришел к власти точно тем же путем ,как и романный Мухаммед Бен Аббес — за считанные месяцы создана из ничего партия, к ней присоединяется широкая коалиция посрамленных леваков и вместе они одолевают Национальный фронт Марин Ле Пен. Выдуманный Бен Аббес и реальный Макрон являются креатурами политического истеблишмента и его верными автоматчиками. Также оба они делают все, чтобы перехватить бразды правления Евросоюзом у поверженной в экономический крах Германии (больше леопардов богу леопардов) и стать новым центром сборки нового Евросоюза.

Мало того, пусть и с опозданием на год и в соседней стране произошло два характерных события. В Великобритании премьер-министром становится индус Риши Сунак, креатура английского истеблишмента, а парламент Шотландии и его ведущую партию Шотландских националистов (!) возглавляет Хамиз Юсаф, выходец из Пакистана. И к власти они пришли после череды совершенно отбитых и позорно провалившихся премьер-министров — аборигенов.

Кстати, еще о сближениях. Именно в последние пару лет ведущие отечественные эксперты и аналитики сошлись в консенсусе относительно главной перспективы будущего развития человечества — макрорегионов. В таком регионе должно жить и трудиться от семиста миллионов до миллиарда человек, только тогда это будет эффективно. Вскоре пройдет судьбоносный саммит БРИКС, союза, в который желают вступить еще от двадцати до тридцати государств. В романе Уэльбека новый президент Бен Аббес делает все для того, чтобы в Евросоюз вступили страны Магриба, а Средиземное море вновь стало Внутренним или Нашим морем. Так что и тут «Покорность» является очень тренди.

И еще. Главные темы романа — политика и религия. Во Франции побеждает не просто ислам, побеждают идеи традиции и духовности. Буквально на днях слушал краткий спич философа Александра Гельевича Дугина на полях ПМЭФ, как раз по поводу макрорегионов. Он вспомнил Питирима Сорокина, одного из главных социологов 20 века. Тот утверждал, что на смену сенситивной эпохе, эпохе чувственности, царившей во второй половине прошлого века безраздельно, придет новый идеационный цикл радикальной духовности. И придет он на штыках новых варваров.

Именно об этом Мишель Уэльбек пишет не только в «Покорности». Этому посвящена вообще львиная доля его творчества. Генетическая инженерия, секты, новые бизнес-стратегии, революционное искусство, религия — именно об этом.

А теперь о форме. Один из лаборантов ниже высказался: роман — жуткая антиутопия. Но Уэльбек — один из главнейших писателей Запада в нашу эпоху, и ведет он более тонкую игру. Поэтому требуется уточнение.

Антиутопия — это мир первой половины романа. Тяжелейший экономический кризис, атомизация социальной ткани общества, разгул терроризма, полная профанация идеи и институтов демократии. А потом приходит новый политический и духовный лидер ,страна становится ультрарелигиозной и все приходит в норму, движется от хорошего к лучшему — экономика ,политика, криминогенная обстановка, социальное общежитие. Уэльбек написал утопию под зеленым знаменем ислама. Роман заканчивается потрясающей мощи хэппи-эндом.

Владимир Ильич Ленин говорил про такое (вот и политическая цитата): «По форме верно, а по сути издевательство». Чтобы лучше понять мысль Уэльбека пере- или прочитайте его роман «Платформа» 2001 года, из-за которого мусульманское сообщество подало на Уэльбека в суд за дискредитацию их религии. А что сказал верховный муфтий Франции по поводу «Покорности»? Скорей всего, ничего не сказал. А что скажешь о романе, в котором один из героев — очень симпатичных, положительных, — протагонист, заявляет: «Высшее счастье заключается в полной покорности (Богу)».

Даже финальные фразы «Платформы» и «Покорности» — близнецы, только разной масти: черной и белой.

Это очень резкая, едкая и жестокая сатира. Хлесткая пощечина истеблишменту Запада. Уэльбек заявляет: ваша социальная и экономическая политика, ваши профанные институты ширмочной демократии — это гибельный тупик и белый флаг, выброшенный в приветствии нового варварства.

Не смогли они его купить своей Гонкуровской премией. Уэльбек остался таким же злобным врагом разлагающегося общества Евросоюза, каким и был. Надеюсь и орденом Почетного легиона не купили. Почитаем роман «Уничтожить», полюбопытствуем.

И немного о личном напоследок. По двум причинам я глубоко проникся этой книгой. И опять взаимосвязь. Во-первых, главный герой Франсуа мой ровесник — 21 мая 2022 года ему исполнилось 44 года. И про одиночество и жизненные трудности и перспективы одинокого мужчины Уэльбек пишет очень жестко, но точно. Все про правду. Из личного опыта, наверное.

Во-вторых, читать 24 июня 2023 года про неудавшийся вооруженный мятеж в Париже, поднятый под знаменами уберпатриотизма и жажды справедливости, и приведший к противоположным результатам, было крайне волнительно. Поражала точность, с которой автор описывает ситуацию, реакцию отдельного обывателя на страшные события и всего гражданского общества в целом. Это от досконального знания и понимания своей эпохи.

Уэльбек всегда был в центре идеологических и политических битв современности. И никогда не пытался избежать и отсидеться. Неудобная, хмурая личность, один из тех праведников, без которых мировая деревня не устоит.

Прочитано в рамках фэнтези-марафона на буктьюб-канале 2 Talk Girls.

Решил сделать перерыв в освоении «новой волны» и глянуть, что в это же время «отцы» делали, когда дети так мощно контркультурно отжигали. Как раз и книга подходящая по времени нашлась.

Для меня этот роман Джека Вэнса имеет то общее с ранними работами Дилэни, Желязны и Муркока, что я его тоже должен был прочитать тридцать лет назад, когда купил том серии fantasy издательства «Северо-Запад» аж под номером 2, со смешным чудищем на суперобложке. Но Джек Вэнс так и не стал героем моих читательских грез, ни тогда, ни потом. Ни одной его книги я не прочитал, несколько рассказов и повестей только. Они не впечатлили, я не продолжил знакомство... И вот книга прочтена, причем именно по тому антикварному тому СЗ ,который был куплен благодаря прекрасному Озону))

И оказалось ,что Джек Вэнс ничуть не уступал молодым в таланте, лихости, задоре и бездне фантастических выдумок!

Солнце гаснет, Земля умирает. Остатки человечества влачат жалкое существование, забыв о тяжком пути познания и ввергнув свои судьбы в руки полоумных шаманов. В умах царит безразличие к будущему и отрешенность от настоящего. Радость доставляют только сиюминутные удовольствия, а любимое развлечение обывателей — подкузьмить ближнему своему ,облапошить, а при случае и воткнуть нож в спину.

Тут-то и действует ловкий прохиндей Кугель, который решив ,что звучное имя залог счастливой судьбы, поименовал сам себя Хитроумным. Но все его житейские навыки годятся только на то ,чтобы из последних сил унести ноги из очередной опасной передряги. Сколько раз он чудом спасся — лучше бы себя Везунчиком назвал!

Дочитав примерно до середины книги, я призадумался. Опять мне это что-то напоминает, культурный багаж-с, куда деваться! Главгерой за каким-то бесом чужой непреклонной волей отправлен на другой край света (а дабы избежать этой участи — дурачком прикидывался). Там он с помощью хитрости и обмана исполняет возложенную миссию и отправляется в долгий и опасный путь обратно домой. В дороге ему встречаются жуткие монстры, прекрасные принцессы, предлагающие свою руку и свои королевства в придачу, но Хитроумный (имечко-то какое!) продолжает путь... так... «не спас он сопутников», «тщетны были заботы его», «много и сердцем скорбел». Да еще и хвастливо заявляет, что он «многоопытный муж«!

Ёшкин кот! Да это же «Одиссея«! Чистой воды ремейк одного из первых в истории эпических произведений! Да, Джек Вэнс — наглость и впрямь второе счастье.

Без шуток, я люблю ,когда авторы берут один из четырех сюжетов мировой культуры — вот, например, «возвращение домой», и наверчивают на этот стержень свое вИдение и плоть оригинального «перла создания». К тому же у Вэнса это имеет и идеологическую основу.

Если Гомер писал о заре человеческой цивилизации (причем, он не знал ,что это заря), то Вэнс описывает финал долгого пути и уж он-то точно знает ,что «конец близок». Это пророчество по-настоящему «многоопытного» художника, созданное методом экстраполяции в будущее современных автору тенденций. Он очень скептичен относительно перспектив выживания человечества в долгосрочной перспективе. Молодежь могла ликовать в своих свободолюбивых иллюзиях, но когда тебе под полтинник, а за спиной опыт Второй мировой... Карибский кризис, Война во Вьетнаме, убийство Кеннеди, бунты гражданского неповиновения, которые только набирают обороты...

В первой же новелле романа Джек Вэнс беспощадно расправляется с иллюзиями «общества всеобщего благосостояния». Ваш счастье призрачней дыма, да и основано оно на труде бесправных рабов, и отнять его может первый же попавшийся мошенник, а рабы взбунтуются. (Вот это пророчество сбылось целиком, и начало сбываться еще при жизни автора).

Все встреченные Кугелю на пути персонажи (людьми их трудно назвать) — двуличные скоты, которые приветливы на словах и людоеды на деле. Да и сам Кугель — высокомерный «самокатчик свободы», который знает только один метод решения проблем — бегство туда, где меня нет.

Людишек на белом свете осталось всего ничего (пламенный привет упоротым мальтузианцам!), а они продолжают друг друга самозабвенно «душить, душить, душить». Такое человечество, да и его яркого представителя Кугеля не ждет ничего хорошего. И это не наказание за плохое поведение и аморалку, это закономерный итог расы, не способной решить структурные противоречия своего мироустройства. Один из вариантов того самого «Великого Фильтра», о котором так много говорят в последние десятилетия.

Это все, конечно, метафора возможного конца. Ибо Солнце никогда не потухнет, а Земля не остынет (Наше светило расширится до красного гиганта, а Земля сгорит в его верхней оболочке). Но в любом случае человечество кончится намного раньше. И пророк не предсказатель. Он говорит о том, как нельзя жить сейчас — во лжи, лицемерии и бездумном угнетательстве — а не о том, как мы покинем сей бренный мир в далеком последствии.

Да, а еще это невероятно изобретательная и смелая фантастика, которая написана уникальным языком ,синтезировавшем в себе неоромантизм, ранний модернизм и журнальный палп до «золотого века» НФ. Мне хотя бы ради этого хочется прочитать теперь все, что написано об «Умирающей Земле», даже и другими авторами. Но содержание идей Джека Вэнса намного глубже виртуозной формы книг цикла.

Продолжая чтение подряд шедевров из счастливейшего для русской литературы 1859 года, я дошел до августа и короткого романа гр. Толстого. Давным-давно я уже читал это произведение, и оно не оставило в моих молодых уме и сердце заметного следа. Показалось ,кажется, суховатым схематичным. Так что с некоторой неуверенностью я взялся за него нынче. Как всегда, помогло наличие аудиокниги.

В этом романе я сейчас увидел два плана — субъективный и объективный. На них и сосредоточу внимание.

Субъективно это, конечно, шедевр. Тридцатилетний мужчина пишет повесть жизни от лица семнадцатилетней девушки с таким полным погружением, что не чувствуется ни одной фальшивой ноты, выдумки, натяжки. Толстой писал «Счастье» после поездки в Европу. К сожалению ,я этого фактически не знаю, но создается полное впечатление ,что он там ознакомился с последними новинками женской прозы и много оттуда почерпнул. Помимо собственных жизненных впечатлений. От многих страниц романа так и веет прозой сестер Бронте, Элизабет Гаскелл, Жорж Санд. «Читатели, я стала его женой!» — могла бы повторить Марья Дмитриевна вслед за Джен Эйр. Пять лет из жизни девушки и молодой женщины промелькнут перед нами за три с половиной часа, и это будет невероятный опыт соприкосновения душ сквозь века и эпохи. Анализ собственных ощущений тут неразрывно связан со свежестью сиюминутных непосредственных впечатлений, что делает прозу поэтической и живой.

Ведь помимо удивительного содержания, тут и форма гениальна. На несколько лет Лев Толстой полюбил искусство в себе и ударился в запредельный эстетизм. Проза романа живописна, как у Тургенева, объективна, как у Гончарова, напряженно драматична, под стать Достоевскому. Здесь уже и весь Чехов предсказан с его бытовой трагичностью.

Толстой показывает себя невероятной крепости стилистом, рисунок письма четкий и глубокий, словно гравюра вырезана. Многие части текста невероятные стихотворения в прозе. Даже простой труд крестьян чутко опоэтизирован. А как вдохновенно и светло выписан быт и дух русской православной веры, литургии, церковные службы! (Читая, не влезает в ум, что эдакого вдохновенного богомаза — отлучат!)

До миллиметра выверенная композиция. Роман начинается с похорон и заканчивается рождением ребенка и продолжением жизни бесконечной.

С точки зрения герменевтики, это одно из совершеннейших созданий во всей мировой литературе.

А что же объективно? Ну, это одна из его коварных провокаций, наглая хулиганская выходка ,коими он был славен всю свою жизнь.

Толстой пишет утопию личного счастья, упоение любовью и прочими беспредельными чувствами в скорлупе грецкого ореха.

А в это же самое время печатаются «Дворянское гнездо» Тургенева, «Воспитанница» Островского, «Обломов» Гончарова, фундаментальные статьи Добролюбова, первые после каторги повести Достоевского. В их текстах эпоха звенит медью и гремит барабанами социальных битв.

В стране экономическая разруха после «Крымской катастрофы», страна бурлит и грохочет в ожидании и требовании немедленных Великих реформ, общество волнуют самые глубинные политико-экономические вопросы, нетерпимость к крепостническим порядкам достигает своего апогея.

В романе Толстого огорчения из-за бала у княгини С. и случайного поцелуя с итальянским вертопрахом. Любовь, любовь, любовь...

Сам автор пришел в ярость и возненавидел собственное гениальное творение. Он почти на три года бросает перо и погружается в самую гущу народной жизни, которую уж не покинет. Только отчеты обществу будет высылать — «Казаков», «Войну и мир», «Анну Каренину».

Спасибо добрым музам и гениям творчества ,что у нас, у всей мировой культуры есть эта уникальная и шедевральная повесть. Но сейчас, в данную минуту времени для русского общества она также вредна, как и 163 года назад. С точки зрения вечности, это великое достижение человеческого ума и духа. Сиюминутно, это обман и эскапизм, который может привести и отдельную человеческую жизнь и жизнь общества к чудовищным последствиям.

П.С. прослушано в великолепном исполнении Елены Литвиновой. Это единственная полная версия, кою мне удалось найти, но крайне удачная!

Потрясающие по своей эмоциональной мощи, любви и вере в в свою Родину поэтические воззвания. Бывают такие времена, когда законы эстетики уступают необходимости проявления гражданственного долга. Потому что речь идет не о спорах по поводу тонких дефиниций, а о спасении России.

То, что это написано от чистого сердца и в осознанном патриотическом подъеме вынуждены были признать даже в редколлегии советского Полного собрания сочинений. А то, что это правдиво и ответственно подтверждается актуальностью написанного Достоевским и 170 лет спустя.

Писали вы, что начал ссору русский,

Что как-то мы ведем себя не так,

Что честью мы не дорожим французской,

Что стыдно вам за ваш союзный флаг,

Что жаль вам очень Порты златорогой,

Что хочется завоеваний нам,

Что то да се... Ответ вам дали строгий,

Как школьникам, крикливым шалунам.

Не нравится, — на то пеняйте сами!

Не шапку же ломать нам перед вами!

Не вам судьбы России разбирать!

Неясны вам ее предназначенья!

Восток — ее! К ней руки простирать

Не устают мильоны поколений...

И вновь Россия выступает адвокатом миллиардов уже людей со всего света на кровавом судилище, устроенном господами из самопровозглашенной высшей расы. Многие русскоговорящие господа — подпевалы западным заправилам поспешили проклясть и Достоевского, и Россию в надежде на добавочный паек. Многие здесь остались, ожидая скорейшей победы западных стальных легионов, которые наконец вдосталь напоят выживших аборигенов «баварским».

Каждому в эти времена выпал шанс сделать осознанный выбор, как Федор Михайлович когда-то, с родиной он, с предками и русским духом или с своими лукавыми мечтами о кренделях небесных.

Умеет Брэдбери поэтизировать детство. Даже его жестокость, слабость и беззащитность. Минут на пять создается ложное впечатление, что не так все и плохо было во времена, когда тебя любая ничтожная гадина могла обидеть, причинить боль и страдание. Ну, мы же, типа, были все в одной лодке, правда? Дар автора гуманизировать и утешать застарелые раны тут работает на отлично.

Другая сторона этого короткого шедевра доказывает правоту Льва Толстого: можно выдумать все ,кроме психологии. Сегодня мы усиленно ищем жалкие следы биомаркеров в средних слоях кислотной атмосферы вероятно безжизненной Венеры, а рассказ остается живой, волнующий, удивительный!

Очень светлая, трогательная и в хорошем смысле сентиментальная история, о девочке-инвалиде, открывающей для себя мир со всеми его противоречиями и жестокими несуразностями.

Видно, что, к сожалению, автор в теме, и хорошо понимает проблемы маломобильных граждан. Тут ,кстати, он выступает как смелый противник всяческих социальных извращений, когда вместо того, чтобы принимать проблему, общество старается закрыть на нее глаза, давая ярлыки и прикрашывая негативные явления. Инвалид — это инвалид, и никакими «птичьими» терминами эту беду не поправишь.

Благодарен я автору за то ,что он напомнил мне, как я, будучи несмышлёным подростком, ухаживал за своей умирающей бабушкой в последний год ее жизни. Страшное было время, но мы были с ней тогда очень близки. Для этого и нужно искусство, чтобы напоминать нам о нашей человечности в суровом подлунном мире.

Влюбленный в Кармен разбойник Хосе Наварро не мог знать этих слов Генри Чинаски, предваряющих роман Чарльза Буковски «Женщины»: «Сколько хороших мужиков оказалось под мостом из-за бабы». Но, уверен, подписался бы под ними обеими руками.

История, рассказанная Мериме, настолько хрестоматийна, что разом напоминает пятнадцать-двадцать других столь же хрестоматийных романтических текстов. Трудно, читая эту новеллу, отделаться от ощущения вторичности и осознать ,что это наоборот революционное и передовое произведение ,которому потом подражали сотни авторов от Максима Горького до Фазиля Искандера.

Однако — вот сила классики — новелла смогла меня изрядно удивить. Я имел крайне превратное представление о содержании этого произведения. Оперу при этом не слушал, балетные постановки не видел. И очень удивился почему Искандер показал свою «Чегемскую Кармен» на всю голову отмороженной шлюхой, что потом блестяще воплотила на экране Анна Самохина. Думал, что это трогательный рассказ о двух влюбленных, разлученных жестокой судьбой.

Однако это не так. Трудно найти в предшествующей Мериме литературе более сильный, дикий и необузданный женский характер. Разве что некоторые героини Шекспира поднимаются до таких высот сучества (и видно, что он на романтиков сильное влияние оказал). После открытия Мериме такого характера, остальным ,конечно, было легче идти по проторенному пути и измышлять все более и более коварных красоток. Оказалось — можно ТАК писать о прекрасном слабом поле и лучшей половине человечества. Оказалось, что женщина может не быть злодейкой, но так неистово любить свободу и презирать мужчин ,что превращается в самого дьявола во плоти.

Помимо революционного образа Кармен ,меня также весьма впечатлила композиция новеллы. Не рассказ в рассказе — это как раз стандартная процедура для романтиков. А то, что, поведав нам невероятную историю о диких и необузданных страстях зверей в человеческом обличье, Мериме заканчивает сюжет не моралите, не патетикой, не философскими рассуждениями о сущности любви, а этнографическим очерком о цыганах, краткими заметками об их языке, истории и культуре. А далеко идущие выводы о беспредельности женского сердца и прочих высоких материях читатель может делать сам.

В одном можно быть совершенно уверенным. После сексуальной революции и четырех волн феминизма западная культура никогда больше не родит столь смелого и честного произведения, написанного мужчиной о женщине. Необоримая маргинальность таких авторов, как Генри Миллер и Чарльз Буковски тому порукой.

Поэтому читайте классику, дамы и господа, это неисчерпаемый источник удивительных открытий и важных нравственных уроков.

Часто от историков можно слышать упрек, обычно это касается кинематографа, что в историческом фильме, посвященном некоему деятелю истории, на экране, или в книге, мы видим кого угодно только не этого исторического деятеля. Трудный жанр, очень ответственный. Даже недюжинный талант может опростоволоситься. Но этот роман, не тот случай.

Читая книгу о пути к смерти великого человека, который высвечивает всю его жизнь, начиная с юности, ты на каждой странице веришь, что это история великого воина, завоевателя и революционера. Последние полгода жизни Боливара показаны настолько интенсивными ,что диву даешься, как человек, умирающий от чахотки продержался в таком ритме хотя бы неделю? Невероятная воля и сила духа, постоянно подчеркивает Гарсиа Маркес.

Время было такое, рождающее титанов. Мы вот прямо сейчас убеждаемся, те, чьи глаза открыты, что время действительно рождает героев. Словно из-под земли вырастают поэты, воины, государственные деятели ,которым сам черт не брат. В месте, где только вчера был пустырь от разрушенного завода.

Параллельно с чтением романа я посмотрел цикл роликов о нашем титане — Александре Сергеевиче Пушкине. (Эти имена связаны во веки веков. Помните: «Надев широкий «боливар», Онегин едет на бульвар».) Такая же неистовая, противоречивая фигура. Не Освободитель, но Основатель. В юности планировал цареубийство, в зрелости стал великим государственным мужем. И везде первый, первый, первый. В конце жизни, как и Боливар, зашел в такой страшный лабиринт противоречий, что выходом из него была только смерть — своя или чужая. Выпало ему. Эпоха провозвестия свободы для всего человечества была жестока и неумолима.

Гарсиа Маркесу удалось показать ее во всей эпичности и величии. И главный герой ее — генерал — не теряется на красочном фоне, он равновелик своей эпохе. Он ее созидатель. Гарсиа Маркес невероятно органично соединяет хронику и высокую романическую поэзию, и сам становится равновелик своему герою и его времени.

Очень импонирует уважительное отношение автора к историческому персонажу. Не закрывая глаза на кричащие противоречия души и поступков Освободителя, на его жестокость и ошибки, Гарсиа Маркес везде сохраняет дистанцию почтительности и пиетета. Слишком важна для него трагическая история отечества, чтобы относиться к ней с легкомысленным высокомерием. В наших широтах многим бы надо поучиться такому чуткому и бережному отношению к прошлому.

С негодованием должен отвергнуть обвинения во вторичности этого романа относительно предыдущих книг автора. Самоповторы? Гарсиа Маркес — рассказчик. А ведь еще Василий Шукшин точно подметил ,что рассказчик всю жизнь пишет одну книгу. За разнообразием прошу обращаться к Мультивселенной МСЮ. А у нас слишком высокие ставки для балаганных ужимок.

Роман написан Мастером на высшем пике его творческой формы. У Маркса, не Маркеса, один из философско-логических тропов был — восхождение от абстрактного к конкретному. Конкретное — высшая форма существования материи. Когда Гарсиа Маркес писал «Осень патриарха», он пытался изобразить диктатора похожего одновременно на всех диктаторов. На всех, значит, ни на кого. Абстрактная болванка, на которую любой мундир налезет. Удобная риторическая фигура для сладостных свободолюбивых песнопений завсегдатаев барбершопов и прочих креаклов мысли, столпов сферической демократии в вакууме.

Другое дело — Симон Боливар. Очень четко и конкретно, с мельчайшими деталями обрисовывая фигуру своего героя, он одновременно — волшебство искусства! — высвечивает будто мощным прожектором равновеликие фигуры других великих завоевателей и освободителей: Александра, Цезаря, Наполеона, Иосифа Сталина. В единстве их трагической судьбы.

Двадцать один год назад я прочитал впервые этот роман, за несколько месяцев до того, как 11.09.2001 года начался «некалендарный» двадцать первый век. Тогда это был просто повод для восторга и артефакт изящной словесности, за авторством любимейшего писателя. Теперь, конечно, спустя несколько жизней и эпох, я вижу весь масштаб этого трактата по историософии и высокой трагедии античного склада. Это одна из тех книг, до которых нужно дорастать.

Гарсиа Маркес был невероятно могуч.

«Закон Ордена — внушать ужас».

Прочитал роман совершенно случайно, потому что после чудесных новелл цикла оставлял его «на сладкое» и надеялся на скорое выход второго тома. Но не жалею.

Лаборанты, что поставили книгу высокую оценку, которую я разделяю, сказали много точных и хороших слов о книге, так что белкой по древу растекаться не буду. остановлюсь на самом важном.

Книга ощутимо делится по структуре на три части. Вначале это хоррор, действие которого происходит в городах-государствах, утопленных в, казалось бы, бесконечной лесной чаще. Похоже на издание сказок братьев Гримм без цензуры. Все очень таинственно и страшно.

Вторая часть про город Арголан — отличное дарк-фэнтези с грязными кабаками, битвами с монстрами и негодяями всех возможных оттенков черного и жесткой резней.

Развязка книги возносит роман до уровня притчи о возмездии, воздаянии за героизм, искуплении грехов и всем таком прочем, наиболее поэтичная и трагичная часть книги.

Поначалу мне казалось, что роман — простая бродилка в интересном мире и атмосфера здесь интересней сюжета — все эти паяцы, упыри-корчмари и живые лабиринты с призраками. Но оказалось, что сюжет сложный и очень многослойный и к концу книги он уравновешивает атмосферность повествования и приходит к великолепной гармонии. Роман получается по итогу очень целостным.

Важно сказать еще и о центральной идее книги, о собственно Законе Ордена. Мне представляется, что Гурский здесь дал жестокое сатирическое разоблачение «повесточного» феминизма энной волны. Максимально обострил и сакцентировал идеи «сильной и независимой женщины», к какому результату могут они привести.

Он будто говорит: вы и впрямь хотите пойти до конца по этому пути лишения себя сокровенной сущности самой женственности, оставляя лишь ее яркую оболочку? Вы правда хотите, чтобы вид красивой женщины не вызывал ничего, кроме ужаса и омерзения? Сделать красоту страшной разрушительной силой, не приносящей ничего кроме горя и страданий миллионам?

Ведь красота, помноженная на беспощадную жестокость и полное расчеловечивание, не спасает мир, а уничтожает его.

История человеческой цивилизации началась с войны, спровоцированной одной красоткой — Еленой Троянской — ею она может и закончиться.

Взгляд, конечно, идеалистический, но это же фэнтези, ему по статусу положено. Но проблема женственности и красоты заложенная в центр романа, это проблема нашей цивилизации, а не досужая выдумка.

Важно еще сказать, что цикл этот лучше читать в порядке написания, начиная с новелл. В романе раскрывается одна из важных загадок лора, на которую новеллы опираются. Без этой загадки они потеряют львиную долю своего обаяния.

И кстати, последнее, но не менее важное. Роман написан на высоком художественном уровне. Это только стиль такой телеграфно-обрывочный, своеобразный. Зато книга — не пластик, не шаблон. Штучный товар, изюминка, скорее, правда, черный бриллиант. С нетерпением жду второго романа Гурского.

«Любовь среди руин»

Действие происходит в тоталитарной Англии 1960-х, где все является прерогативой государства — и эвтаназия, и аборты. Любовь недопустима, так как асоциальна. Майлз Пластик, человек модерна, провел двадцать месяцев на перевоспитании в спецсанатории после того, как сжег казармы авиачасти ВВС, в которой служил после приюта. Его устраивают на работу в крематории для самоубийц, где он на свое несчастье встречает любовь. Бородатую женщину.

Ивлин Во всегда писал остро, искрометно и страшно. Многие его предсказания о либеральном тоталитаризме сбылись на наших глазах и еще сбудутся, к сожалению.

Странно, что на этой странице не учтено —

Во-первых, это новелла ,под сорок страниц

во-вторых, она давно переведена на русский. Я читал по Полному собранию рассказов Во, но есть и другие издания.

Это не первая книга о Джейн Остен, что я прочел. Биография за авторством Клэр Томалин вышла за двадцать лет до книги Уорсли и была уж очень мрачна. Джейн там представлена как беззащитная жертва безжалостных обстоятельств, а георгианская Англия больше напоминала женский концлагерь, а не «старую, добрую»... Книга некоего профессора «Уроки Джейн Остен», с разбором ее романов и натягивание их на трактовку повседневных метаний нынешней интеллигентной молодежи Запада, оказалась бледной и ученической. Уроки, извлеченные из романов «несравненной Джейн» примитивны и прямолинейны.

А книга Люси Уорсли великолепна! На наши деньги ее стоило бы назвать «Джейн Остен и ее эпоха», так много в ней внимания уделяется быту, нравам, психологии, финансам, гендерным отношениям, вопросам войны и мира, что волновали и определяли жизнь англичан тех лет. Иногда фактография и нравоописательность даже заслоняет фигуру главной героини книги, но не делает ее менее интересной, а наоборот. Это ворота в мир романов мисс Остен.

Очень привлекателен и образ самой Джейн. Это по-настоящему (а не по квоте и не по повестке) сильная и независимая женщина, которая способна была создать шесть немеркнущих сквозь толщу столетий шедевров. Умная, добрая, отзывчивая, веселого нрава. Но в то же время ее могли обуять половодье чувств, она могла испытывать гнев, злость, но не зависть, например, или высокомерную самоуверенность. Любила прихорашиваться и танцевать, а иногда и напиться вина, чтоб утром мучиться с похмелья.

В общем, живой и харизматичный характер. Да, у нее было много трудностей в жизни, но положа руку на сердце, а у кого их нет? Гениальность — это не охранная грамота от всех напастей, скорее наоборот. А иначе из какого бы материала она ваяла свои шедевры? Характер такой, дерзкий и язвительный, — о радугах и пони ей писать было скучно.

Кстати, об этом. Один из мучающих многих вопросов о Джейн Люси Уорсли раскрывает с блеском и во всей полноте. Почему мисс Остен не вышла замуж и деток не нарожала? Это был ее личный выбор. По правилам той эпохи, она бы не смогла больше писать. И тогда Джейн принесла свою жизнь на алтарь своего искусства, как и поступает всегда настоящий художник. Она напитала свои книги кровью сердца. Иначе бы они не были столь великолепны и могущественны. «Либо дети, либо книги», — говорили римляне. И Джейн Остен выбрала второе. За что ей безмерно благодарны и отдают дань уважения уже десять поколений читателей.

Блестящая, фактографически богатая книга Люси Уорсли, помимо удовольствия от чтения и мощного заряда позитива, исходящего от главной героини, дает и практическую пользу. Сразу же по прочтении этой биографии, я прочитал-прослушал «Чувство и чувствительность», первый роман Джейн. И понял, и усвоил не 10%, а наверно половину смыслов, заложенных в книгу автором. Поминутно отмечал про себя — а это вот что значит, а это вот что, вспоминая соответствующие места биографии Люси Уорсли. Все-таки, когда познаешь бессмертную классику в наиболее доступной полноте, то проводишь время с большей пользой, чем читая очередной любовный роман. Для ума и души, для своей жизни черпаешь многое.

К тому же, книга очень целительна для психики и поднимает внутренний тонус. Видимо, Люси Уорсли сама очень позитивный человек, такой и ее книга получилась. В финале она призывает помнить Джейн Остен живой и веселой. Именно с таким — живым и радостным настроем вы и закрываете эту отличную книгу.

Я люблю Балларда за его мастерский символизм. Он пишет конкретную историю трех персонажей и одного погибшего космонавта, а мысль сама невольно — то есть, конечно, благодаря тонкой работе авторского стиля — уносится в эмпиреи общих вопросов бытия и абстрактных истин. Например, какова цена, которая будет предъявлена человечеству за научно-технический прогресс? И кто понесет большее бремя ответственности? Что есть человеческая жизнь на весах истории? Любовь — это иллюзия? Или иллюзия — объект любви?

В своей великолепной поэтической манере, Баллард только дает повод для медитаций, но отвечать, словно гуру, на глобальные вопросы сами собой возникающие в голове, он не намерен. Ведь «цель поэзии — поэзия», а не составления списка инструкций.

Жаль он не объединил все рассказы о постапокалиптической Флориде и «воспоминаниях Космической эры» в один сборник. Наверно, боялся быть монотонным. Зато мы имели бы наглядный пример того, сколько раз он может писать об одном и том же на все лады и при этом оставаться оригинальным и интересным.

Очень характерный рассказ для Балларда. Рассказ о модели мира может сам послужить моделью для изучения его творчества.

С формальной точки зрения, Баллард был исключительным символистом. Он создавал очень точные, филигранно выписанные модели, сами по себе законченные и целостные, но при этом отображающие огромные ландшафты мироздания. Рассказ о конкретном человеке в конкретной ситуации часто оказывается у него портретом целого общества и эпохи. Как миниатюрный макет мистера Годдарда является в свою очередь большим густонаселенным городом.

Также и в идейном наполнении прозы. Рассказ об одиноком старике выводит читателя на медитацию об основных положениях квантовой физики (роль наблюдателя в опыте), сложных отношениях Создателя и создания, покрывале Майя, «бегстве от свободы» и т.д., и т.п.

И это не будет блужданием в сторонних измышлениях. Символы Балларда предполагают фрактальные развертывания толкований.

За гранью финальной фразы герметичный конструкт разворачивается в бесконечную Вселенную.

Человечество, вступив Космическую Эру, нарушила некий экологический баланс своего бытия, а может быть притащила Извне какую-то заразу. Мир охватила пандемия вневременной амнезии, что-то вроде ментального альцгеймера. Доктор Франклин среди руин Лас-Вегаса пытается найти лекарство от жестокой инфекции, а также спасти себя и близких от эскапад свихнувшегося недоастронавта.

Эта замечательная короткая повесть очень хорошо вписывается в серию баллардовских постапов, начатых «трилогией катастроф». Ее вполне можно было бы развить в полноценный роман, но, видимо, автор посчитал для себя эту тему пройденным этапом и выдал удивительный по своей художественной целостности оммаж к своему раннему творчеству.

Покинутые города, обветшалые коммуникации, медицина, самолеты различной степени разобранности, разрозненные группки обезумевших выживших, антагонист-психопат. Все это знакомо любителям произведений Балларда, но он так сочно работает с деталями и метафорами, так прекрасен в своей остраненной аналитичности, что читать это можно бесконечно, словно темы и вариации. И он все ближе к границам своей «Империи солнца».

Рассказ поразительный по актуальности и драматизму. Гимн человеческой силе духа и, вместе с тем, грозное предупреждение об опасностях «общества потребления». И главное — вовремя сделанное!

Рассказ опубликован в год рождения Виктора Олеговича Пелевина, автора «Любви к трем цукербринам» и за несколько лет до рождения «братьев» Вачовски, создателей «Матрицы» (эти точно могли вдохновляться рассказом Лаумера, уж очень похожие описания и коллизия).

От весельчака Лаумера такого не ожидал. Спасибо, маэстро, за доставленное удовольствие и пищу для размышлений (в контексте рассказа, невольно звучит как «черный юмор»))

Итак, «Истинно говорю вам»...

Несколько ученых — нейрофизиологов и физиков — случайно открыли способ, как добиться мира во всем мире и обеспечить всеобщее счастье и благоденствие. И нужен-то всего лишь небольшой прибор, влияющий на волны в головном мозгу. Вот только куда ведет дорога, устланная благими намерениями?..

Честно говоря, вначале я был сильно шокирован. В 1972 году написать рассказ о миролюбии американской военщины и праведных целях администрации США? У Пола Андерсона, что, было временное помрачение рассудка, острый психоз на почве патриотизма?

Но нет. С головой у классика все оказалось в порядке. Это рассказ-предупреждение и едкая сатира на пропаганду эпохи Никсона, ее правоконсервативной истерии. Призыв к разуму и доброй воле людей: будьте бдительны!

И так как Пол Андерсон очень талантлив, то и призыв его прозвучал весьма громко и внятно. Напугал меня до чертиков. Очень сильно будит мысль и душу ,если они уж совсем не в летаргическом сне находятся. Что вряд ли. Рассказ сегодня как никогда актуален. Дискуссии и страхи интеллектуалов и обывателей перед глобальным цифровым концлагерем тому порукой.

Спасибо Андрею Бурцеву за перевод этого замечательного и нужного произведения!

Так как мы имеем дело с безусловным шедевром, одной из высочайших вершин русской литературы, то имеет смыл сказать о том, что в романе есть негативного. Точнее, что вызвало у меня отторжение, а ведь я страстный почитатель творчества Сирина!

Прежде всего, главный герой и отчасти рассказчик — Федор Константинович Годунов-Чердынцев. Одно помпезное имечко чего стоит! Такое впечатление, что Владим Владимыч собрал все негативные черты своего характера и слепил из него образ начинающего литератора. Снобизм, высокомерие, социальный шовинизм (Дартаньян среди быдла), лентяйство, финансовая безалаберность, привольное житье за счет своих ближних. Как будто автор хотел сделать чучело из собственной тени и сжечь ее огнем литературного дара. Да еще и мораль вывести — вот смотрите, дар может пробудиться даже в столь ничтожных людишках. Дух веет, где хочет. Весь негатив в отношении мира, людей, их идеалов и образа жизни отданы самому Ф.К. Все собственные творческие силы автор тратит на изображение его, любимого. Так что не подкопаешься, автор «выглянул и спрятался: а это был не я!»

Папаша Федора Годунова. Прям такой идеальный, что шлепнуть его было бы одно удовольствие. Просто, чтобы «уничтожить что-то прекрасное». Вся его идеальность, правда, зиждется на ограниченности мелкого лавочника. Вот моя конторка, вот моя семейка, а вы все горите синим пламенем. Как и все мелкие лавочники он не учел только, что пламя и на его лабаз может перекинуться. Так и пропал, что твой заяц (правда тут неувязочка вышла. Феде все мнятся, как обычно, «кровавые краснопузые бандиты», но если папаша его сложил голову в России, то произошло это на территории, занимаемой белыми на рубеже, в начале 1919 года. А нечего шляться среди белоказачьих банд со слитками серебра в котомке.)

Ну и уже отмеченное другими излишне пристальное любование крылатыми козявками. Из-за чего чтение Второй главы вылилось в сущее мучение. Правда и тут Сирин показал себя как блистательный писатель-натуралист.

В остальном, вся возможная критика в адрес Набокова-Сирина виртуозно отображена самим автором в романе. При чтении рецензий на «Жизнь Чернышевского» я едва ли не рыдал от хохота, так это было точно и справедливо, и с неподражаемым высокоинтеллектуальным юмором.

Роман шедевр из шедевров. Стиль, мысль, чувство, постижение самих основ мироздания! Чтение таких книг невероятно заряжает душу и ум.

Я согласен с теми, кто считает, что знакомиться с творчеством Набокова с этого романа не стоит. Но! Прочитать Набокова нужно всего в юности и молодости. Сам так сделал и ни минуты не жалею, только возвращаюсь периодически, и каждый раз с невероятной пользой. Его творчество — школа мастерства, вкуса, эстетической и моральной честности и чистоты. (Только русский период, с Америкой все сложно!)

Хочешь прочесть гениальную книжку — читай Набокова!

Конец ноября 1941 года. Лейтенант Игорь Иваньковский возглавляет диверсионную группу. Перед ней поставлена задача уничтожить в тылу противника большой склад с ГСМ, спрятанный в лесах Смоленщины. Иваньковский сам видел его, когда пробирался к своим из окружения. Он настоял перед лицом высокого начальства на организации вылазки. Пять месяцев беспомощности, неудач, потерь и лишений подходят к концу. Он и его новые подчиненные смогут внести свою весомую лепту в общую борьбу с беспощадным врагом, который начал вторую и последнюю (о чем тогда никто не знал) волну наступления на Москву. Лейтенант Иваньковский больше уступать не намерен — победа или смерть!

Как же жестоко ошибался я насчет этой повести, поэтому и прочел ее только теперь! Давным-давно я посмотрел экранизацию с Александром Михайловым, которая меня совсем не впечатлила и стерлась начисто из памяти. Знал общий сюжет вещи. И думал, что она о том, как жестокий командир из-за своей твердолобости и глупой упертости отправил на верную гибель все свое подразделение.

Это история вообще про другое. Про нравственный выбор человека — мужественно противостоять ударам жестокой судьбы или сдаться и плыть по течению ,став рабом обстоятельств. Она про совсем молодого человека, который хотел жить, любить, трудиться на благо общества, а приходится умирать.

Повесть невероятно многоплановая. И экзистенциально-философская, и психологическая, и историческая, и остросюжетная (есть такой термин — «философский боевик», а Быков писал их, не наклеивая ярлыков).

Как раз сегодня смотрел стрим с историком и просветителем Егором Яковлевым, который говорил, что дихотомия «война — трагедия или подвиг», преступно ошибочная. Эти качества нельзя разделять. И повесть Быкова без всяких деклараций показывает это с невероятной убедительной силой. И великий подвиг, и великая трагедия.

Большой воспитательной силы произведение. Если вы, как рэпер Моргеншетерн, задаетесь вопросом — зачем праздновать 9 мая? — прочитайте эту повесть и все поймете. Заодно узнаете, почему фашистскую нечисть нужно безжалостно душить, как прежде, так и теперь.

И напоследок. Повесть Быкова — произведение равновеликое таким текстам, как «Стена» Сартра и «Посторонний» Камю. И вот кондовое, узколобое, «наворотившее дел» руководство СССР наградило ее высшей литературной премией страны и дало автору звание Героя(!) социалистического труда, а просвещенный, продвинутый, толерантный и мультикультуный Нобелевский комитет свою премию вручил «окололитературным трутням» Александру Солженицину и Светлане Алексиевич. И о чем нам говорит этот исторический урок?

Итак, «Чувство вины»...

Чтобы справиться с превысившими всякие допустимые пределы разгулом преступности, правительство США пошло на беспрецедентные меры. Оно взяло под контроль эмоциональное состояние всех граждан страны и теперь вероятный преступник не может совершить преступления, так как его парализует невыносимое чувство вины. Но штука в том, что юрисдикция применения этих новых мер не имеет ограничений. И теперь каждый может быть наказан за малейшую склонность к асоциальному поведению.

Что-то знакомое прочитывается в подобном дисклеймере, правда? А точно ведь правительство США так и поступило, когда объявило беспощадную борьбу терроризму ,поставило под контроль население всей планеты.

Но рассказ этот порожден своей эпохой. Именно в конце 1970-х, в начале 1980-х Штаты захлестнула волна преступности (на эту тему можно вспомнить недавнего «Джокера» и телешоу Дэвида Саймона «Двойка»), а также именно в 1970-х стало известно о том, что в предыдущем десятилетии ЦРУ проводило эксперименты с тяжелыми наркотиками на гражданах с целью повышения степени управляемости социумом.

К сожалению, рассказ оказался не только актуальным, но и пророческим. А также невероятно правдивым. Рост преступности в буржуазном обществе? Но вместо того, чтобы улучшать социально-экономическую модель общества, лучше оденем на все податное население ошейники и будем бить по мозгам недовольным электрическим стрекалом.

В одном только ошибся Ганн, невольно солидаризуясь с угнетателями: никакие ошейники не улучшат нравственный климат в экономически порочном обществе. Ни бедность, ни разрушенная экология, ни имущественное расслоение общества никуда не делись. На усиление политического контроля население отвечает социальным психозом, например, учащением случаев массовых расстрелов людей.

да, и еще никакого расцвета культуры не наступило, наоборот... Грустно все это...

Но большое спасибо команде Андрея Бурцева за возможность прочитать этот замечательный провидческий рассказ мастера социальной фантастики.

Невероятной мощи и драйва поэма!

Можно много говорить о революционности ее поэтики, о каскаде уникальных рифм, тропов, ассонансов и т.д., и тп. В ней не это главное. Точнее, не только это (а ведь Маяковский пролагал невероятные новые пути в поэзии!) И сам поэт открытым текстом об этом говорит в своем произведении.

Главное тут — сотрясающий земной шар протест против войны, капитализма, мещанского мышления и образа жизни, оправдывающего захватнические войны. И ведь это выкликнуто и утверждено задолго до всяких «потерянных поколений», когда большинству хватало сил только на личный «сепаратный мир», сиречь дезертирство.

К тому же лет за сорок до мудрейших историософов мирового масштаба, типа Теодора Адорно, прикормленных ЦРУ и подобными конторами, двадцатидвухлетний поэт смело и твердо отвечает на вопрос: «Как возможны стихи после Освенцима?» (и тут высвечивается весь цинизм самой постановки такого вопроса).

Если писать не ради словесных выкрутасов, не ради выпячивания своей «уникальноснежинкости», а ради счастья всего человечества, то и стихами можно. И лучше талантливыми.

И заканчивает свой великий манифест Маяковский не обвинительным приговором уходящему миру зла и жестокости, а картинами будущего всеобщего счастья и благоденствия. И даже говорит ,как этого достичь (делиться с ближним, а не хапать). И пока что никакие «чикагские умники» или сосущие гранты на миллиарды долларов «тинк тэнки» ничего умнее не придумали.

Читаешь такие книги и лучше делаешься, мозги прочищаются от суетной занятости и злобы. И гордость охватывает от того, каких гениев рождала и, надеюсь ,еще будет рождать русская земля.

Две книги этого эпоса об одном человеке очень отличаются друг от друга. Видно что вторую часть писал другой автор, и что автор женщина. Но обо всем по порядку.

Для личных творческих нужд я за месяц прочитал три биографии Антона Павловича Чехова три или четыре монографии о его поэтике, в том числе революционную работу Александра Чудакова «Поэтика Чехова» 1971 года, которая драматически и кардинально повлияла на все дальнейшее изучение творчества классика. Посмотрел бесчисленное количество роликов на Ютубе, посвященных Чехову. И сделал удивительное открытие))

Нет никакого единого представления об этом человеке. Он загадка почище Пушкина и Шекспира. Рассматривается ли его творчество или биография, у каждого исследователя или комментатора свой Чехов.

Чехов — скучный обыватель, развратник, ницшеанец, политический боец, скромный и тихий интеллигент, богатый помещик, совесть нации, глубочайший философ-гносеолог, религиозный фанатик, пророк, реалист, гражданин, ученый-медик, клоун, писатель-неудачник, величайший мастер прозы всех времен и народов.

Есть даже наиболее импонирующий мне Чехов-бодхисатва, намного дальше Кастанеды ушедший по пути воина индейцев яки.

Выбирай на вкус. Чехов — протей, который является отражением души каждого человека.

У Леонида Малюгина — это пробивной беллетрист, рубаха-парень, вечно борющийся с тысячью житейских невзгод и все превозмогающий. Это действительно повесть-хроника, сосредоточенная на главном герое. Из нее мало что можно узнать о Российской империи последней трети 19 века, о ее политике, нравах, культуре, быте. Все завязано на событиях жизни Чехова и люди, его окружавшие, высвечиваются лишь настолько, насколько это необходимо для связного стремительного рассказа. Видно, что работала рука опытного драматурга, склонного к монологичному драматизму.

Книга вторая. По решению комиссии по наследию Леонида Малюгина «молодой чеховед» Ирина Гитович должна была закончить оборванную на самом интересном месте хронику (Лика Мизинова не добивается взаимности от Чехова и ее соблазняет Потапенко) и рассказать о последних десяти годах жизни Антона Павловича. Но она написала совершенно другую книгу.

Это лирический эпос невероятной глубины и размаха. Жизнь Чехова изображена не только на фоне социальной, культурной, идейной, бытовой реальности России рубежа веков, но и на фоне развития всей западной цивилизации. Судьба Чехова, его личность рассмотренная и описанная в невероятных подробностях вписаны в максимально широкий контекст. От политических и общественных катаклизмов планетарного масштаба до литературных баталий титанов искусства и революционных научных открытий Кюри, Резерфорда, Эйнштейна.

И великий Чехов, один из грандиознейших людей, что рождала русская земля за всю свою тысячелетнюю историю, титан духа, которому не были чужды никакие человеческие слабости не теряется ни при каком масштабе. Он столп, глыба, один из тех, на чьих деяниях воздвигнется грядущий храм торжествующего и свободного человечества.

И, конечно, это Чехов в любви! Тонко и красиво описаны его взаимоотношения с удивительными и красивыми женщинами. Жена-артистка полностью реабилитирована, супружеская жизнь показана во всей ее прекрасной сложности, любители дешевой «клубнички» посрамлены. Очень пригодилась биографии Чехова заботливая женская рука чуткой исследовательницы.

Читаешь, и дух захватывает! Хочется делать что-то большое и важное, хочется быть лучше. Невольно тянешься к прекрасному.

Так, под одной обложкой оказались две очень разные книги об одном человеке, гении. Обе очень хороши, практически безупречны. И крайне жаль, что авторов и их труд постигла такая печальная судьба. Совершенно в чеховском духе.

Леонид Малюгин так и не увидел выхода в свет главного дела своей жизни — книги о Чехове. Ирина Евгеньевна Гитович так больше ничего и не написала, сопоставимого с этой замечательной повестью. Судя по ее страничке на сайте ИМЛИ РАН, она занималась чистой наукой, публиковалась мало и умерла этой весной в солидном возрасте восьмидесяти трех лет.

Их замечательный труд никогда не переиздавался. На щит поднимаются другие работы о Чехове — там, где как следует перекапывается грязное бельишко давно умерших людей, что-нибудь поскандальнее, парадоксальное, мещанское, сыто-либеральное.

По традиции, заложенной самим Антоном Павловичем, не буду делать никаких выводов, а просто поставлю адекватную оценку отличному роману.