Подача была, естественно, как «ничуть не хуже «Легенд Невского», на деле оказалось, как и следовало ожидать, похуже. Вроде всё на месте: герои, случаи, гротеск, но не хватает той, что ли, сказочности, за которую все любят «Невский».

Одним словом, остался я не разочарованный, но и не очарованный.

P.S. Как учебник по владению художественным словом — самое то.

Роман берёт концовкой и раскруткой сюжета. В середине читать скучновато. Пришельцы как «бог из машины» тоже не порадовали, слишком простая развязка. Но мысль, расширенная до размеров романа — хорошая, умная.

«Ведьмак – в мифологии восточных славян – мужчина, обладающий сверхъестественными способностями и, как правило, употребляющий их во вред людям. Ведьмаком можно родиться, а можно и стать после соответствующего обучения».

Я помню, как впервые взял в руки приличной толщины книгу, с золотым драконом на обложке и странной парочкой, в которой непонятно, кто страннее: беловолосый тип, вооружённый гигантским мечом, или прильнувшая к нему дама с совершенно не приличествующей спутнице героя физиономией. Поблизости красовалась надпись: «Ведьмак», и она, в ту пору ничегошеньки не говорила ни мне, ни авторам, в рукописях которых сорняками выросли впоследствии мириады охотников за нечистью, со шрамами на лицах, белыми волосами и мечами за спиной. Позднее, когда пристрастие к произведению Сапковского притянуло меня на первый в моей жизни форум – тематический – и я перечитал всё, что вышло из-под пера выдающегося поляка, рассказы этих двух книг, сборников новелл, утратили волшебный блеск, превратились в старых друзей-товарищей, но даже теперь я стараюсь читать их в одиночестве. Чтобы никто не бродил, не отвлекал и не видел. Причина есть. Когда Цири, Дитя Предназначения, бежит к Геральту, мне всегда что-то попадает в глаз. Чертовщина.

Герой Сапковского — первый и единственный. И хотя черты подобных суровых многоликих персонажей разбросаны по литературе, — можно привести уйму примеров: Арагорн Толкиена, маг-одиночка Ле Гуин, суровый желязнинский Бенедикт, появившийся позже демерит Шарлей (что-то в нём есть от ведьмака, с его циничным отношением к общечеловеческим благам) и ещё сотни и сотни, — но для меня Геральт на всю жизнь останется именно таким: первым и единственным. Не зря, конечно, создатели знаменитой игры, первоначально вознамеривавшиеся сделать героем «какого-то другого ведьмака», изменили своё мнение, дали людям Геральта и не прогадали.

«Прирождённого ведьмака узнать обычно труда не составляет: у него не растут ни усы, ни борода, нет половых органов, зато имеется хвостик, а отражение в зрачках перевёрнуто вверх ногами. У ведьмака две души — человеческая и демоническая».

Геральт – это не просто герой, он — сюжет книги. Он страдает, сомневается, ищет и, что самое главное, — меняется. В первом рассказе он – ремесленник, делающий свою работу (вообще, я нисколько не удивился, узнав, что рассказ «Ведьмак», позднее ставший первым в «Последнем желании», первоначально задумывался как самостоятельное произведение, настолько он кажется обособленным, играет роль введения, знакомящего читателей – прекрасно, надо сказать, знакомящего – с героем). В главе «Крупица истины» Геральт уже другой. Убив бруксу, истинное чудовище, он чувствует нечто большее, чем удовлетворение проделанной работой. Именно здесь автор дал понять, что Геральт – не мутант, напичканный снадобьями и лишённый чувств и эмоций и не идол МТА, убийца по найму, а, напротив, он, как позднее АС охарактеризовал другого персонажа, «воплощение человечности». В «Меньшем зле» — самой, по моему мнению, сильной новелле первой части, Геральт уже не ведьмак, он с лёгкостью отбрасывает шкуру нейтральности, действует ради чего угодно, кроме денег, и здесь же получает первый укол несправедливости в спину, который шлейфом будет тащиться за ним по всему семикнижию. Стремление людей воспринимать поступки ведьмаков, включая таких странных, как Геральт, изображено не только в ироничном «Крае света», где жители деревни пытаются нанять его для борьбы с собственными тараканами и страхами, но и, в большей степени, в «Вопросе цены». Из этой главы выросло, в последствие, пять великолепных «продолжений». Именно здесь со всей безжалостностью показана неспособность ведьмаков жить в мире и не быть его частью, делать своё дело и не испачкаться в грязи интриг, междоусобиц и делёжки власти.

«Ведьмак — оборотень, ему подчиняются все ведьмы той местности, где он обитает».

Новелла «Последнее желание», по названию которой поименован первый сборник, важна для всего цикла не менее чем зачин истории про Цири. Здесь появляется Йеннифер. Эксцентричная ведьма, анархистка с осколком льда вместо сердца. По велению автора, в Геральте вновь оказалось слишком много человеческого. Трагичная, полная конфликтов и противоречий, история этой странной любви раскрывает читателю образ ведьмака едва ли не лучше, чем все бои-пожарища вместе взятые. Он мучается сам и мучает возлюбленную. Он бежит от неё – от себя! – и не может выносить расставание. Он висит над пропастью, из последних сил удерживая Йеннифер – эта яркая картинка из «Предела возможного» навсегда отпечатывается в памяти.

«В отличие от ведьм, которые устраивают шабаши на Лысых горах, ведьмаки слетаются на Красные горы».

«Меч предназначения» идёт по проторенной дорожке, и отличается от первой книги только отсутствием интерлюдий, названных «Гласами рассудка». Однако, как мне кажется, здесь новеллы катятся под гору с возрастающей скоростью, а перед глазами мелькают в новом свете уже просмотренные кадры. Ведьмак встаёт на защиту существа, которое все считают чудовищем («Вечный огонь»), вновь сталкивается с власть имущими («Немного жертвенности»), любовь к Йеннифер подвергается новым испытаниям («Осколок льда»), делает ещё шаг навстречу Предназначению («Меч Предназначения») и, наконец, в финальной новелле, названной «Нечто большее», валяясь в бреду, пролистывает главные, важные страницы прошлой жизни, очищается и восстанавливает утраченное, тем самым подготавливаясь к дальнейшим странствиям и страданиям.

«Перед смертью он должен избрать преемника и передать тому свои знания».

Помню, как меня поразил момент, характеризующий Сапковского, как автора, с крайне положительной стороны. Этот момент – второстепенные персонажи. Я негодовал от подобной расточительности. Ренфри, черты которой позднее всплывали в боевитых дамочках; Калантэ, правительница, балансирующая на грани гордыни и порядочности; Торувьель, жестокая и несчастная эльфийка; Борх Три Галки, драконий ведьмак; Иво Мирс по прозвищу Цикада и Левек, из подобных которым позднее выродится чудовище в человеческой шкуре Лео Бонарт, поэтесса Эсси Давен по прозвищу «Глазок»; допплер Дуду; псевдодьявол Торкве и уйма прочих. Для каждого из них какой-нибудь ушлый фэнтезист не пожалел бы и пятисот страниц, а Сапковский ухитряется сказать всё на десятке.

«Когда ведьмак умирает, начинается засуха или, наоборот, льёт проливной дождь. Хороня ведьмака, необходимо отрубить ему голову, положить лицом вниз, забить в рот кол и положить в гроб кусок осины. Иначе он может превратиться в упыря».

Когда прочитана последняя страница, а в голове ещё пляшут образы, яркими буквами вписанные автором, уже знаешь, что на этом ничего не закончилось. Но последующие пять книг – совершенно другие. В них нет сказки, только жизнь, суровая, кровавая и грязная, а ещё в них Сапковский, к разочарованию поклонников бесконечных сериалов, похоже, сказал всё, что хотел о ведьмаках. И, тем не менее, автор не спешит ставить точку, скорее – многоточие. Недаром читатель норовит поискать следы «Ведьмака» в саге о Рейневане, связать артуровскую концовку «Владычицы Озера» с красивой легендой «Maladie», а в рассказе «Случай в Мисчиф-Крик» увидеть отголосок собраний, на которых блистали чародейки Ведьминлэнда.

Сапковский не разочаровывает. Пока. Почему так пессимистично? Просто пришлось невольно заглянуть в будущее, прочитать на фанатском сайте кусочек новой «Змеи»... Но это, как говорится, совсем другая история.