В дебютном романе журналиста Джона Фасмана, и бестселлере New York Times, два плана повествования. Один — рассказ Пола Томма, провинциального журналиста из Новой Англии, о своём расследовании и сопутствующих событиях. Пытаясь написать некролог об умершем университетском профессоре, он постепенно, очень постепенно, осознаёт, что тот был более загадочным человеком, чем кажется на первый взгляд. Там неожиданный отчёт полиции, тут странное знакомство с подозрительным персонажем. Само расследование, однако, выглядит как герой поехал туда-то и узнал, что A, потом поговорил с тем-то, кто рассказал ему B. Никакого особого движения мысли внутри нашего репортера не происходит, ну узнал и узнал. Сильно дальше гипотезы о связях профессора с миром криминала он со своими компаньонами, в общем-то, не уходит. Делу не помогает то удачное обстоятельство, что у провинциальных копов оказываются связи как в ФБР, так и в российском МВД. Хотя само описание быта репортера Новой Англии, пожалуй, можно назвать наиболее удачной частью книги.

Второй план книги представляет собой вставные новеллы, время от времени прерывающие рассказ Пола Томма, о некоторых магических артефактах и деятельности группы лиц по их сбору. Из них мы можем больше узнать об антагонистах и о подоплёке и предыстории происходящего. И если мотивация главного героя и его спутников более-менее внятна, скука и репортерские амбиции, то мотивация злодеев глобально безумна, они де «делают работу бога», а ситуативно больше подходит персонажам слэшеров. В конце книги нас ждёт пересечение этих двух линий, но такое, что лучше бы не было. Оно мало того, что само по себе беспомощное, так и всё равно не позволяет свести концы с концами.

Отдельно нужно сказать про историческую часть романа. Она, в плохом смысле слова, написана по-журналистски. К примеру, Джон Фасмер не даёт себе труда узнать, что Золотой Орды не существовало в середине 12-го века, Грузия не принимала христианство в первом веке, Фаруз не был последним «королем» Сасанидской династии, чей закат пришёлся не на середину восьмого века, а Магадан не находится в Якутии или, по крайней мере, чтобы его покинуть нет необходимости преодолевать «огромную замерзшую пустыню». Послушаем, например, рассказ одного из персонажей о советской календарной реформе:

Что это? Зачем это? Характеризация персонажей? Алхимический символизм? Криптоистория? Боюсь, простое журналистское «и так сойдёт». Автор, в целом, не даёт фактам встать на пути своей песни. Ал-Идриси путешествует в Эстляндию, Аксум выстроен вокруг задачи сохранить «ковчег завета», Хазарский каганат непонятно где находился, а веру, «наиболее вероятно с точки зрения истории», принял христианскую. И так далее, и так далее.

Послушаем ещё журналиста The Economist и The Moscow Times, работавшего в Москве. Часть провенанса одного из артефактов:

Вот уж в самом деле «сюжет достойный Умберто Эко».

Это мог быть клон Дэна Брауна. Ну знаете, книга в мягкой обложке, чтобы скоротать время в дороге. Если бы в книге была хоть какая-нибудь динамика. Это мог бы быть «интеллектуальный триллер». Если бы в книге была интрига и хоть немного бережное обращение с историей. Но это журналистское фентези, читать которое незачем.

На мой взгляд, книга представляет собой калейдоскопичное описание перехода к если не утопии, то более разумному, экологичному и справедливому устройству мира. Робинсон предлагает читателю мысленный опыт возможности рационального переустройства общества.

В начале книги мы попадаем в мир, в котором за считанные дни от зноя могут погибнуть миллионы людей, в конце же мы уже можем не спеша пролететь (с отрицательным выбросом углерода, разумеется) над Землёй, чьи раны затягиваются и чья половина принадлежит или будет принадлежать животным. Хотя есть и нерешенные проблемы, угнетение женщин, бедные страны, ядерные отходы. Однако от грани вымирания человечество смогло сделать несколько шагов в правильную сторону.

Изменения, что существенно, предполагаются не революционные, а постепенные, с помощью более разумных законов, создания новых стимулов, изменения правил игры, переговоров, международных договоров, компенсаций и альтернатив для тех, кому было выгодно прошлое положение дел. Путём коллективного взаимодействия, а не войны.

Хотя кое-где под дверь повествования и течёт кровь некоторых непонятливых горемык, котором отдельно дообъяснили, где сейчас правильная сторона истории. Самолётам придётся упасть, танкерам затонуть. На краю пропасти не до церемоний, говорит нам автор.

Его картина мира ясна и не особо-то предполагает сомнения. Ясно, что происходит, катастрофическое изменение климата, ясно, более-менее, в чём причина, антропогенное воздействие, последствия капитализма и эгоизма, ясны препятствия — инерция мышления, когнитивные ловушки, страх перемен, неправильные стимулы, ориентированные на краткосрочную выгоду в ущерб будущим поколениям. Однако врагов в книге как таковых нет, даже петрократии правильно подобранными поощрениями и штрафами можно убедить перейти на светлую сторону. Отсутствие реалистичных препятствий, пожалуй, самое сомнительное и утопичное свойство романа. Остаётся непонятным, почему же реальный мир движется вовсе не к такому светлому будущему. Впрочем, автор держит уровень и всё, на мой взгляд, не сваливается в повесточную агитку.

Ясно и что делать. Мир создан людьми и может быть изменён, переделан людьми. Ростки нового, возможного мира уже есть, кооперативы Мондрагона, пермакультура, геоинженерия, коллективное действие, идея безусловного базового дохода и многое другое. Робинсону важно подчеркнуть, что речь не об отвлеченной утопии (в мире останутся деньги, как и банки с национальными государствами), не о революции за всё хорошее, а о постепенных изменениях, планомерных усилиях миллионов людей в тысячах проектов. Ну, чтобы не пришлось есть кошек. Автор при этом, надо сказать, здорово спрямляет углы, это история успеха, явным поражениям тут нет места, необходимые технологии появляются, проблем с энергией нет. Но люди в книге более-менее реалистичные, со своими интересами и сложностями. Кроме того, можно отметить, Робинсону по-прежнему удаются бытовые зарисовки (а описание пейзажей не очень).

Не все узоры калейдоскопа отрисованы достаточно детально, самая слабая часть, наверное, возможность и условия коллективного действия. Курды создают собственное государство, по сути, усилием воли, объявили границы, и турки, иракцы и сирийцы не смогли ничего сделать, ведь, по мнению автора, тут им не обойтись без нападения на соседей, что было бы слишком опасно. В Китае миллионы людей во всех крупных городах «просто-напросто» выходят на демонстрации и КПК ничего не может поделать, приходится бедолагам вводить в состав центрального комитета женщин и молодых людей. Вот так вот. Понятно, что такое неизбежно из-за масштаба задачи, стоящей перед автором, Марсу удалось стать зелёным за три увесистых тома, а тут у нас Земля всё-таки и том всего один. Но всё равно смотрится немного неловко.

Кое-чему, наоборот, уделено гораздо большее внимания, например, карбонкоину как способу задать стимулы для снижения углеродных выбросов, геоинженерному проекту замедления сползания ледников или природным коридорам. Надежды на блокчейн, конешно, примета времени, сейчас бы у автора, наверное, ИИ не только мореходные качества клиперов улучшал бы. Кое-что, однако, остаётся более чем актуальным, дроны, беженцы, уязвимость перевозок перед атаками беспилотных систем.

Впрочем, описание этой книги перечислением не самая лучшая идея, ведь роман сам по сути есть набор картинок, сцен, точек зрения вместо четкой сюжетной линии. Описать иначе десятилетия изменений Земли к лучшему, видимо, и невозможно.

Жизненно, но не очень увлекательно.

Мистер Уоттс живёт в яростном и простом мире (не в более понятном, но не сложном), «отрицатели потепления» — дебилы, противники абортов? Да, тоже дебилы. Верующие? Ну, вы поняли. «Трамписты» где-то рядом с нацистами. Такой SJW на максималках. С юмором и некоторой самоиронией, а не из сетевых рофляночек. Впечатлила идея убивать рандомных копов, чтобы у остальных были выше риски покрывать своих злодейских коллег. Есть, конешно, область, где автор чувствует себя покомфортней, чем среди людей с «рептильными» мозгами. Это наука, разумеется. Но и тут не без вопросов, височная эпилепсия объясняет апостола Павла, серьёзно? Самая сильная сторона сборника — рецензии на фильмы и сериалы (что забавно, на книги их почти нет), тут профессиональная цепкость автора очень уместна. Что делает ещё более ценным раздел с дополнительными материалами, который почти целиком из таких рецензий состоит. Ну и напоследок, очень характерная деталь, Уоттс любит котов больше чем людей. Как-то это грустно, если подумать.

Недоюмористический, недоинженерный, какой-то весь неряшливый, слепленный из кривоватых кусков роман. Вместо мира просто набор имен. Персонажи в книге почти не отличимы друг от друга, кроме, конешно, недогероя-недоантигероя полковника Орхана. Да, у него серая мораль, но где-то в глубине души он хороший парень... Всё это, впрочем, меркнет на фоне антагониста, который сильнее прочего подводит произведение к превращению в фарс. Книга, очевидно, для поклонников Паркера/Холта, которые уже знают, чего ждать, а на что закрыть глаза. Если же вы ждали чего-то вроде осады гурками Дагоски, то вас ждёт жестокое разочарование. И немудреные шутеечки главного героя, нюхнувшего непарадной стороны жизни.

Reductio ad Hitlerum на 860 страниц. Технологии, о которых даже в википедии больше подробностей, чем в книге, заведут нас в Аушвиц. Такие дела. Германия 30-ых — начала 40-ых прошлого века и интернет-форумы, электронные письма, безналичный расчет. Ну и базы данных, конешно, всеохватные и исчерпывающие. Оба мира, к сожалению, сшиты не очень аккуратно. Иногда просто за счет невероятных совпадений. Чтобы уменьшить неловкость за автора, в общем, лучше не задавать лишних вопросов. Ни нам к мотивации героев, ни героям к возможным последствиям своих действий. Обычная логика, когда в привычный мир запускается фант. допущение и исследуются последствия, тут не работает. Это скорее памфлет, поэтому последствия тут те, которые нужны автору. Все сидят в интернете, а спецслужбы постепенно осваивают анализ больших данных, но Гитлер все равно приходит к власти, исправно по известному графику осваивает окружающие страны, в сентябре 39-го нападет на Польшу, в 42-ом Паулюс оказывается под Сталинградом. И так далее, мы не должны забывать, где находимся. Альтернативный исторический финал книги не оставляет надежды, надежды у нас никакой не должно быть, у автора не забалуешь. Сетевые же технологии существуют сами по себе, разве что немцы лучше питаются за счет более рационального управления народным хозяйством. Повседневный мир героев, как кажется, нужен только для поучительной истории губительного влияния технологий. Всякая индивидуальность будет стерта, всё учтено, исчислено, оценено. Все надежды, страсти, помыслы, и плохие, и хорошие, будут нивелированы. Хотя ооочень неспешно, автор, кажется, знает, что у него 800+ страниц и никуда не торопится, любовно выписывая быт персонажей, их тревоги и переживания. Но, разумеется, герои к концу книги превратятся в буквально функциональные винтики тоталитарной машины. Почему? Потому что Гитлер, вот почему. Нужно ли кому-то ещё одно предостережение об опасностях технологий? Кажется, книге больше подошла бы мягкая обложка.

Представьте поэтичное описание сна о том, как ветер гоняет разорванный пакет по литорали. Вот кучка подсыхающих водорослей, мертвая медуза, какой-то мусор, цепочка чьих-то следов из ниоткуда в никуда. Вот это и будет новый роман Харрисона. Два персонажа мучительно не понимают, что происходит с ними и вокруг них (вместе с читателем, скорее всего), не то, что не могут найти ответы, но и вопросы толком задать не могут. Много английской географии, немало пабов и еды. Очень много воды в самых разных видах. Остаётся, конешно, надежда на второй слой, который наделит смыслом разрозненные сновидческие эпизоды и события, но верится с трудом. В общем, роман о том, как растерянные люди не могут найти контакта ни с собой, ни с друг другом, ни с миром, да как-то оно и не нужно.

Ясный, тщательно написанный роман. Первая часть, про поиски школьниками Третьего озера, отличная. К сожалению, больше особых достоинств нет. Киберпанк, в основном, сводится к магически всемогущим нейросетям и «большой брат лезет сапогом в личное пространство» (говорит ли книга что-то новое о взаимодействии технологии и общества? нет), антиутопия — к незамысловатому противостоянию «уличных художников» и картонного президента, который не может правильно выговорить «Алигьери», с двумя тюремными сроками в анамнезе. Вообще, очень удачно (для автора), что оппоненты главных героев тупы и немотивированно злы. «Если, конечно, их можно назвать людьми», буквально. Все на что их хватает в противостоянии «талантливым перфомансам» — запрещать хлопать в ладоши. На этом фоне неплохо смотрится авторское предупреждение про «промолчи и придут за тобой» и прочий нарастающий фашизм. Прямая отсылка к веймаровской Германии и Гитлеру — в наличии, разумеется (помогает ли книга как-то разобраться в современности? нет). Впечатление, что написано старательным подростком.

Мастерский написанная, неспешная история, в которой степенный директор музея оказывается хуже людоедов. Вызывающего только симпатию доктора философии Людвига Занцманна никто не предупредил, что не надо «заходить слишком далеко». Рассказ повторяет сюжетную схему и «Чана» и «Кульминации» да и «Возьмем, «к примеру», деревянных индейцев», у очередного мистера X оказываются острые зубки неожиданно для мистера Y. Каждому мистеру X есть что охранять (с их, конешно, точки зрения), но бежавшего от нацистов старика откровенно жалко. Восьмерка только за великолепный рассказ доктора о «людоедах».

Как всегда у Мьевиля, рассказанная им история начинается раньше первой страницы и не заканчивается, когда мы закрываем книгу. Клубок судеб, историй и действий, сюжет схватывается парой фраз лишь условно. Если в «Шраме» мы следили за столкновением утопии с реальностью и социальной тканью (почти в духе Джеймса Скотта), то эта книга о восстании, восстании угнетаемых против угнетателей, о неслучайности напряжения и конфликта, которые раз за разом воспроизводят вопрос «что делать?». И хотя политические пристрастия Чайны Мьевиля едва ли для кого-то секрет, книга, как и всегда у него, лишена пафосной дидактичности, сюжет и персонажи не эмблемы, не произвольно слепленная мозаика, нужная автору. Герои и события подчиняются своей собственно логике. Они любят, надеются, строят планы, чувствуют зло или нет, сражаются или бегут. Ошибаются и отчаиваются. Мстят, терпят поражение. Побеждают. Как всегда, они очень разные. Влюбленный ищет объект своей страсти, почти (почти?) святой изучает големистику и следует за своим моральным чувством, взявшие в свои руки историю, возвращаются домой, где-то рисует свои спирали Спиральный Джейкобс, а кто-то хочет и ищет перемен, дел, а не слов, и находит...

Устройство мира неслучайно и помогает более явно эксплицировать логику классового противостояния, как описание Бещеля и Уль-Комы помогало усилить логику «социальной слепоты» в «Город и городе». С одной стороны, буквальным образом отчужденные тела переделанных, чья переделка подчиняется даже не грубой логике функциональности или пользы, а извращенной «справедливости», если не какой-то случайной моде. С другой, рукохваты как «символы прогнившего паразитического общества». Весь спектр, от подпольных кружков до арт-акций «нувистов», от обсуждения объединения стачечных комитетов до политического террора. Однако, посетив скандальный спектакль, задумавшись, оправдывает ли цель средства, или следя за фракционной борьбой подпольщиков, с «той стороны» мы видим гораздо менее объемные фигуры, так толком и не понимая, кто скрывается за зеркальными шлемами милиции или фраками Дикобразов. Да и мессианский Железный совет, который своими усилиями выламывается из устоявшихся реалий, сам творит себя и прокладывает свой путь, не сказать, чтобы совсем несравним с простотой коммунизма гаруд из первой книги или прагматической демократией Армады книги второй. Впрочем, опять же, автор рассказывает историю, а не пишет утопию или эпос о борьбе Героя со Злом.

Из некоторых недостатков отметим еще, что «Какотопическое пятно», сейчас, после «Иных песен» Дукая, смотрится бледновато и держится только на неистощимой фантазии автора, но за описание, скажем, копьеруков можно простить и не такое. Мьевиль к тому же, как и в «Шраме», очень бережно отнесся к своему миру, не делая «Железный совет» заложником прошлых историй, но и не забывая их. Отдельного упоминания заслуживает личность Торо, кому в «Вокзале» отведен один абзац,

а здесь целая и очень характерная для «Железного совета» история. Или незабытая и получившая продолжение судьба конструктов, из того же «Вокзала».

Мир Бас-Лага получил достойную его третью книгу, и опять иную, не такую как предыдущая. Надеюсь, не последнюю.

Не новая идея обрела «лукинское» звучание. Наивно верить, что человеческая природа не перемелет любые внешние кунштюки. Сколь угодно могущественные и превосходящие возможности Человечества. Система не видит Вызова, Система видит лишь ресурс для своих уже готов схем, а коррупционных ли, геополитических ли, это уже детали. Простенькое моралите, далеко не дотягивающее до уровня «Зоны справедливости».

Несколько дубоватый (но симпатичный) рассказ об асимметричном конфликте между аппаратом господства и отдельными личностями, на вооружение которых, в данном случае, лишь Воображение. Сознательно или нет, они буквальным образом ускользают от дисциплинарных механизмов власти, желающих превратить их, если не сразу в хорошо подогнанные к друг другу винтики, орудие своих стратегий, то хотя бы в посчитанных пациентов палаты с отдельным индексом и трехразовым питанием. Мир винтиков, предсказывает автор, лишен поэтов.

Мастерство автора уберегает некоторую схематичность сюжета от ходульности и шаблонности. Да, девушка мила и невинна, главный герой в меру смышлен и удачлив, а его оппоненты отмечены печатью безумия. Но мы, в итоге, получаем именно то, что ожидали. Пираты пьянствуют на берегу и сражаются на море, бокоры тратят кровь и творят колдовство, оживают старые битвы и вплетаются в новые, на дороге к Фонтану Юности пересекаются судьбы героев, влекомые своей волей к желаемым целям. Какую цену готов заплатить каждый из них? В любом случае, никто не останется прежним. Есть и фирменные авторские криптоисторические мотивы. Впрочем, когда из лодки с гребцом-зомби на берег ступает Тич Черная Борода в ореоле из фитилей в собственной шевелюре... Карамба, черт побери!

Очень хороший антиутопичный рассказ. Альфред Шюц предложил понятие «World-taken-for-granted», мир, который воспринимается как нечто данное, т.е проживаемый изнутри социальный мир кажется вполне себе нормальным, нужна дистанция, чтобы увидеть, если с ним «что-то не так». И Бенедиктов показывает как мир, даже абсурдный мир его рассказа, живет, как дисциплинирует своих членов, как оправдывает себя и справляется с возмущениями. Неглупый, вроде бы, герой разделяет экспектации и практики своего жизненного мира, буквально истязая себя, добиваясь того, чего положено добивается, даже его речь меняется, весь протест — немного поругаться на начальника в туалете, а про подругу, которая невнятно усомнилась в нормальности положения дел, с испугом думает, что у нее «поехала крыша» и дело в прописанных таблетках... Весьма поучительно.

Скотт Бэккер продолжает дело «Нейропата», деконструкцию человеческих иллюзий о самих себе, мы, рассказывает нам автор, не помним «как было на самом деле», мы помним сильно приглаженную версию, комфортную для нашего самолюбия, мы, раз за разом повторяет он, верим в собственную исключительно, тогда как все почти на одно лицо, разница для вооруженного взгляда почти неразличима, а невооруженный смотрит сквозь мутную пленку иллюзий, да и сами иллюзии, как ни крути, в одну цену и так далее. Не очень, надо отметить, свежо и исполнено, сильно спрямляя углы. Жизнь «можно понять и принять лишь с такой точки зрения, откуда многое не видно и неизвестно», без спасительной способности забывать жизнь нашего героя, Апостола, подобна аду. Такая вот прямая, проведенная через две точки. «Всего два выхода у честных ребят»©. Эдакий «психопанк», идея превалирует над литературность и сюжетом.

Увы, книшка разочаровала, от стимпанка в ней скорее только антураж, паромобили да диражабль... Губит книгу обилие фант. допущений, Вивисектор, плетельщицы, «резники», автоматоны, спятивший Остенвольф с телеграфом в голове, подземники, разумная горилла с механизмом в глазу, которое ещё и как радио работает, перекройщица, вживляющая людям жабры или китовый ус для уменьшения талии, шагающие арт. башни, гигантский механический кракен... какой-то гротеск. Отдельные главы могут быть лучше или хуже, но если от голоса китовый скелет резонирует и порождает электрические разряды, а потом вылетает в окно... как-то уже все равно, какие проблемы у героев. Не сильно помогают и реминисценции с аллюзиями, можно опознать отсылку к Джеку-потрошителю или чикагской школе урбанистики, но, например, классовый конфликт гротескно передан через патологическую ненависть к «чистеньким», увы. Идея, что несколько сотен тысяч китов ударят хвостами и создадут гигантскую волну, которая и погубит Кетополис, та самая вишенка, которая более всего подходит этому торту.

Уоттс поднимает множество вопросов, использует множество идей, но, на мой взгляд, главная проблема книги — проблема понимания, его возможность, его условий и ограничений, и неизбежно связанная с этим проблема разума и сознания. Всю книгу мы встречаемся с множеством ситуаций и диспозиций требующих понимания, Сири и общество, Хелен и Сири, Сири и Челси, человечество и неведомое, неведомое и человечество, команда и Сарасти, вампиры, к слову, проблематизируют известную идею, что можно понять лишь то, что сделано самими. Оказывается и тут серьёзные трудности.

Совсем не даром возникает в сюжете парадокс «китайской комнатой» Серля и не случайна разница для Сири между Шпинделем и Каннингемом, обратим внимание в связи с этим на идею «ложной слепоты», когда видим, но не осознаем этого без определенной помощи. Каждое отличие между членами команды имеет смысл в свете проблемы понимания, и синестезия обоих биологов, и множество семантических модулей Джеймс. Что тут говорить, если, по сюжету, сам наш протагонист — наблюдатель.

Но уровень исполнения вызывает легкое разочарование. Куб Неккера для иллюстрации превосходства вампиров? Вампиров, которых невозможно понять и можно только смириться с их решениями? «Рептильный мозг» и парадокс гомункулуса как суть проблемы сознания? Делая живых людей (и одного вампира) модулем волн роботов, заменяемым модулем, что хочет сказать нам автор? Эксперименты Либета как артикуляция проблемы свободы воли? Замысловато устроенные пришельцы как новый способ спросить разумен ли муравейник? Слепым пятном и саккадами проблема восприятия, мягко говоря, тоже не исчерпывается, и когда к этим идеям и примерам обращаются герои книги, испытывая огромное напряжение, в экстремальной ситуации... это несколько, повторюсь, разочаровывает.

Иногда трудно отделаться от впечатления, что вся книга — сюжетно организованные примеры из популярной книшки Фрита «Мозг и душа», хоть та и написана на год позже. Отпугивает и другое, раз за разом герои книги отправляются за ответами и интерпретационными схемами к эволюционной эпистемологии, за которой в книге проглядывает мсье Докинз... А это даже не часть ответа, это часть вопроса и не самая лучшая. В целом, на семерочку. Если измерять полной мерой, всерьёз, а на фоне остальных — почти девятка.

Свою ложку дегтя доливает и издательство, мой экземпляр доп. тиража местами просто отвратно напечатан.

Если бы нужно было сказать о «Ведьме» одним предложением, этим предложением было бы «Эта книга — о природе зла».

Магвайр использует тот же прием, что и Сапковский в «Последнем желании», заставляет двигаться сквозь сюжетную сетку известных сказок реалистичные тела персонажей, у которых есть история и собственные мотивы. Это, как минимум, вызывает интерес к тому, каким образом удастся реалистично «вписаться» в сказочные события, зачем, например, была построена дорога из желтого кирпича или откуда взялись крылатые обезьяны и т.д.

Скажем сразу, автору «Ведьмы» это блестяще удалось, без всяких постмодернистских кривляний и подмигиваний. Вплоть до того, что на месте схематичного мира Баума, мы видим сложную социально-политическую систему, состоящую из индустриального Гиллликина, с железной дорогой и университетом, и его стоящей на разных уровнях социальной эволюции периферии. И Гилликин, к слову, ведет себя именно так, как и нужно от него ожидать в подобных условиях, готовится поставить под свой контроль соседей и посылает экспедиции за рубинами в Квадлинию, не считаясь, мягко говоря, ни с квадлинами, ни с экосистемой их страны, а картографы, посланные в Винкус, по совместительству, как и полагается, являются солдатами.

Это, собственно, фон, на котором развиваются события книги, а вернее, проживает свою жизнь Эльфаба. И именно за такое решение замысла, не дидактически рассказать, мол, дети, мораль в том, что..., а предложить читателю самому всматриваться в текст в поисках ответов, я и поставил книге 9.

Показательно, что даже варианты ответов, что же, собственно говоря, такое зло и откуда оно берется, герои книги проговоривают между делом, ответом на вопрос, репликой в споре, в застольной беседе. Персонажи живут своей жизнью, мечтают, желают, действуют, интригуют, наконец. Автор не указывает читателям, мол, вот оно, зло, лишь показывает, как из добрых, вроде бы, намерений, выстилается дорога... мы знаем куда, в общем, она выстилается... Впрочем, далеко не все намерения добры и не все ведёт ко злу (но забыть, что первым словом Эльфабы было «ужас», трудно). Книга по-настоящему глубока и её необходимо перечитывать.

По крайней мере, мне.

Ровный, плавный, не смотря на непростую композицию, роман. Без слабых частей, от начала до конца демонстрирующий стабильно высокий уровень. Однако, насколько я понимаю, это первая часть трилогии и с окончательным вердиктом нужно подождать.

Пока же нам предлагается ознакомиться глазами и ушами Тайлера Дюпре с разными вариантами реакции на Спин, явление, поставившее человечество перед перспективой быть выжженным расширяющимся Солнцем. Впрочем, это лишь одна из возможных точек зрения, другая видит в Спине осуществление библейский пророчеств, а у третьей, можно догадаться, Спин — лишь очередные американские происки и бредни. Все они, в итоге, оказались ошибочными. И это, на мой взгляд, основной посыл книги.

Перед Спином, и стоящими за ним «гипотетиками», все оказываются бессильны, и «Иорданский табернакл» с красной телицей, и китайцы с термоядерными ракетами, высшее достижение, «репликанты», способно лишь помочь попробовать понять, что, собственно, происходит. Но и здесь инициатива полностью у «гипотетиков», а Джейсон как олицетворение этого проекта просто находится ниже «их порога абстрагирования» и в результате мучительно умирает. Впрочем, на фоне коллективной Молли Сиграм, тысяч самоубийц, этот вариант ещё неплохо смотрится. С самого начала и до конца человечество и главные герои служат объектами для «гипотетиков», их план реализуется вне зависимости от действий или бездействия «действующих лиц».

И хотя «жизнь продолжается несмотря ни на что», к настоящей причине Спина, нахождению на грани катастрофы, никто даже и не подступается, ни земляне с тяжелой промышленностью, ни марсиане с биотехнологиями, ни, как следует из слов Джейсона, тысячи других цивилизаций, всех заботливо окукливают Спином и направляют к беднягам Арку как билет в следующий мир, который можно загадить.

Волею автора нам «повезло» и Тайлер Дюпре, наш самодвижущийся штатив с глазами и ушами, успешно минует дорожных бандитов, наматывая на колеса тысячи миль, избегает как липких лап спецслужб президента Чейкина и «реформазов» так и СПАССА, фактически обмазавшись зараженной кровью, и, в итоге, направляется через Арку в следующие произведения цикла. Что ж, будем ждать.