Let us all be furiously happy! Сегодня в моей жизни знаменательный день, аднака! И речь не о дне рождения (32 года — довольно странное число, чтобы праздновать его особо), а вовсе даже о юбилее, который имеет для меня большое значение.
Сегодня исполняется ровно год с того дня, как я решила попытаться быть переводчиком всерьез.
Как можно догадаться, под катом пойдет запись не совсем литературной тематики. И все обо мне-любимой!
Ну, как "всерьез"... Да не, в общем-то, так оно и есть, всерьез. Полноценно, на полный рабочий день. То есть, бросить сидеть на попе ровно перед монитором в офисе и целыми днями сидеть на попе ровно перед монитором дома — и переводить! На булку с маслом, как верно замечают многие профессионалы, этим не заработать, но по крайней мере ощущение полной бессмысленности собственного существования отступило куда-то на совсем задний план.
Следует, наверное, пояснить, что я не то чтобы так просто вот теперь с бухты-барахты решила заниматься переводом. Я с переменным успехом занимаюсь им года эдак с (смотрю на страницу переводчика) 2009? RLY? Ну окей, поверю на слово Но до декабря прошлого года это происходило параллельно (а порой и поперечно) основной работе, что отрицательно сказывается и на сроках, и на качестве. А в декабре, после некоторых, скажем так, пертурбаций, я решила стать фулл-тайм фриланс-переводчиком.
Пару лет назад я прочитала книгу Дженни Лоусон (Jenny Lawson) Furiously Happy. Там живущий с клинической депрессией автор пишет одну замечательную вещь: очень важно помнить моменты эмоционального подъема, особенно в самые темные моменты, когда кажется, что подъемов вообще не бывает. Есть подозрение, что фриланс в какой-то мере сродни клинической депрессии. Коротко процесс можно описать как "то пусто, то густо". Так, месяца полтора назад я думала, что сегодняшний день ознаменуется официальным признанием моего полнейшего лузерства и возвратом к "нормальной работе". Две недели назад я была на вершине мира, чувствуя, что моя.... кхм, карьера наконец-то куда-то пошла, и теперь-то я точно переводчик!!11 И на протяжении уже примерно недели я уверена, что если моя "кхм карьера" куда и пошла, то только в жопу, и воюю с так называемым writer's block (угу, оказывается, у переводчиков это тоже бывает) due to a bout of crippling self-doubt.
В некоторой мере цель данного текста — зафиксировать эти самые моменты подъема и, разумеется, подвести итоги моего такого важного года.
Так что закрываем уголок стенаний и переходим к достижениям, ибо — таки да! — они были И именно они убеждают меня в том, что наверное все не так плохо, как иногда кажется. И может быть еще не обязательно собирать манатки и чапать обратно в офис (ugh).
Начать, наверное, следует с самого-самого: во многом стараниями Дмитрия Квашнина aka Кел-кора в сборник "Боги Бал-Сагота" от издательства АСТ попало несколько произведений в моем переводе. Да, для читателя и поклонника любого автора первый перевод всегда (за редкими исключениями) самый любимый, и сделанный нами пере-перевод некоторыми автоматически воспринимается как "подделка" (знаю, сама такая), но мы очень старались сделать все головой и как следует. Кстати, возможно, слегка недобро и немного "мысью по древу" я об этом переводе уже писала. И Кел-кор писал!
Издательство: М.: АСТ, 2018 год, 2500 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка, 544 стр. ISBN: 978-5-17-105583-7 Серия: Мастера магического реализма
Комментарий: Сборник рассказов. Иллюстрация на обложке В. Половцева.
Среди прочего за прошедший год мне довелось вступить в наиинтимнейшие отношения с несколькими другими произведениями Говарда, повестями обожаемого мною Тирни и еще более обожаемого Карла Вагнера.
Комментарий: Избранные произведения Роберта Говарда (в том числе написанные в «посмертном соавторстве»). Обложка: Монах. Компьютерная верстка: Елена Игрунова.
Комментарий: Избранные произведения М. Стэкпола, К. Ричерсона, Д. Зуддаса, Р. Л. Тирни и других писателей, развивающих миры Роберта Ирвина Говарда. Обложка: Монах. Компьютерная верстка: Елена Игрунова.
Еще есть замечательные рассказ и повесть одного американского автора (и одна не столь замечательная повесть того же автора) и чрезвычайно странный — по большей части в хорошем смысле — роман другого американского автора, но так как они пока не появились в печати, меня попросили имен не называть, шоп не сглазить
В ходе всего этого я освоилась во вполне достойной CAT-среде SmartCAT и даже поучаствовала в тамошнем сертификационном процессе, получив (несколько условный) статус "сеньор-транслейтора"
Среди странного можно отметить, что в этом году я гораздо меньше читала. То есть, настолько заметно меньше, что прям даже беспокойно стало в какой-то момент. Не знаю, с чем это связано. Возможно, после того, как просидишь весь день, фтыкая на букоффки, отдыхать с букоффками уже не так хочется? Как бы там ни было, на списке "хочется почитать" это сказалось самым плачевным образом: теперь мне его точняк не осилить даже за несколько жизней.
Зато было замечательное событие личного плана (только не смейтесь!): я впервые в жизни увидела живого снегиря! На ветке, на дереве, у себя вот тут прямо под окном! Трех!!!
Ну и еще несколько достижений на совсем уж личном фронте, которыми я делиться не буду.
После итогов, вроде как, еще положено писать про планы и надежды?
Вот прямо сейчас я нахожусь в наиинтимнейших отношениях с еще одной повестью обожаемого мною Карла Вагнера (у которого, кстати, день рождения был вот только что) и планирую в ближайшем будущем проделать то же с другой его повестью и с одним рассказом Муркока. А затем сотворить уже нечто и вовсе неназываемое с одним из первых моих переводов, "Мизерикордом".
А там посмотрим. I'll take my future one step at a time, как говорил один непотопляемый.
Надежды?
Что все пойдет дальше по крайней мере не хуже, чем сейчас. Но лучше чтобы лучше!
Что у меня дойдут руки серьезно отредактировать первый мой переведенный роман, «Странного Джона» Олафа Степлдона.
И дописать "цикл статей" о дэусекнутой (кстати о непотопляемых ).
И что выйдет наконец несчастный сборник Роберта Чамберса!
Ну и напоследок спасибо всем! В первую очередь моим родственникам и в первую очередь среди них — моему супругу, который не только с невероятным спокойствием перенес все... пертурбации, но и оказался со всех сторон клевым парнем И, разумеется, коллегам и друзьям тут, на Фантлабе, из которых особенно хочется поблагодарить помянутого уже Кел-кора, Сергея Соболева и чтеца книг. Ура вам!
На сим кончаю. Всех с наступающими и приближающимися. Берегите себя!
Зато продавец упаковал книжку в плотную пленку поверх супера, очень опрятно и износостойко.
Это, если кто не в курсе, эпического размаха роман Ричарда Тирни из цикла о Симоне из Гиттона, которого мне в последнее время регулярно доводится переводить. И, сразу предупреждая логичный вопрос: нет, перевода пока не планируется, и я не знаю, появится ли он когда-либо вообще. Перевод романа — штука ни разу не простая и не быстрая, делать это "для себя" я не стану, я-то его и так прочитаю. А Тирни — автор знатно нишевый, и не известно еще, кому он тут вообще кроме меня интересен.
Теперь, конечно, дурная мечта — добыть и другой роман, Сады Лукулла, но это пока неисполнимо, во-первых, потому что он нигде больше не продается, во-вторых, если он снова появится в продаже, то, скорее всего, окажется слишком для меня дорогим удовольствием (если судить, например, по Ветрам Зарра, которые можно купить за скромную сумму в 60 или 150 баксов на выбор).
Почему все это удовольствие нельзя переиздать в электронном виде — для меня загадка, но я знаю, что старшее поколение авторов относится к электронному книгоизданию с подозрением, презрением или пренебрежением. Возможно, дело в этом.
А дайте-ка я еще вам расскажу про Тирни и его Симона. А то какие-то у цикла просто плачевные показатели читаемости! Речь сегодня пойдет о двух повестях цикла и двух фразах из двух крайне известных религиозных книг.
Семя Звездного бога
Книга повести: Книга пророка Амоса.
Фраза повести: Амос 5:25-26
Упомянутый отрывок канонического библейского текста до сих пор не имеет какого-то однозначного перевода ни на русский, ни на английский. Ни даже однозначного толкования по поводу того, что все-таки имелось в виду. В разных переводах поминаются и Сиккут (Саккут) как имя, и в значении "скиния" или "святилище" (молохово), и Молох-мелех (а так же в значении "царь", уже с Сиккутом, то есть, как "молох Сиккут" — "царь Сиккут"), и звезды так просто, и Каиван-Кийун-Кайаван как некое имя. Об этом можно писать целое увлекательное исследование (более того, они написаны и пишутся по сей день), но я его тут разводить не стану, потому что сказка вообще не про то, да и я тот еще исследователь древних текстов Тем не менее, порядку ради, вот вам несколько переводов хотя бы на русский:
цитата 1876 Синодальный
Приносили ли вы Мне жертвы и хлебные дары в пустыне в течение сорока лет, дом Израилев? Вы носили скинию Молохову и звезду бога вашего Ремфана, изображения, которые вы сделали для себя.
цитата 1993 WBTC
Израиль, ты сорок лет приносил Мне жертвы и приношения в пустыне. Но вы также носили и идолов: изваяния Сакуса, вашего царя, и Каивана. Вы сделали себе эту звезду для вашего бога, которого вы создали для себя!
цитата 2010 IBS
Приносили ли вы Мне заклания и жертвы в течение сорока лет в пустыне, дом Израиля? Вы взяли с собой вашего царя, идола Сиккута, и Кийуна, вашего звездного бога, которых вы сделали для себя.
цитата 2015 Кулаковы
Разве приносили вы жертвы и дары Мне в те сорок лет хождения по пустыне, о чада дома Израилева? Вот и будете волочить за собой вашего царя-истукана Сиккута и звезду бога Кийуна – идолов ваших, которых сделали вы для себя.
цитата 2015 РБО
Разве с жертвами и приношениями приходили вы, израильтяне, ко Мне, кочуя сорок лет по пустыне? Вместе с вашим царем Сиккутом и богом-звездой Кийюном, чьи изваяния вы сделали.
И-йееее....
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
"Сорок лет скитаний по пустыне, бестолковые евреи, боже мой..." Тут-то я наконец отыскала того злодея, из-за которого в мифологии Короля в Желтом появилась ассоциация с Кайюном-Каиваном и Сатурном.
Тем не менее, полный набор мы имеем: царь Сиккут и звездный бог Кийюн присутствуют, а чего нам еще надо? Посему, расслабляемся и глядим, как Тирни делает свое фирменное "кручу-верчу", объединяя вместе лавкравтовщину, историю, мифологию реально существующую и выдуманную специально по случаю. Получаем некоего влиятельного римского жителя, по дурной случайности макнувшегося слишком глубоко в потусторонние темные таинства и подцепившего злобный дух посланника звездного Кийюна (он же Молох, он же Хастур), царя Сиккута, на манер межзвездного паразита. Долго ли, коротко ли — пришло время злобному Сиккуту открывать врата для своего господина. Все отвратительные ритуалы и человеческие жертвоприношения и соответствующего уровня угроза для всего живущего прилагаются. Все это происходит на фоне вполне реальных исторических событий — вознесения Луция Сеяна и устроенных им зачисток среди римской знати, а затем — падения Сеяна и устроенных Тиберием чисток среди его союзников, настоящих или предполагаемых.
Кто такой Молох, я полагаю, многие в курсе, хотя бы потому, что образ настолько попсовый трудно пропустить.
Страшная бяка, которой якобы приносили человеческие жертвы путем сжигания живьем. Было или не было такое на самом деле — чорт знает, но картинка уже прижилась. Тирни в этой неопределенности резвится на полную: раз Молох связан с огнем, значит, Кайюн связан с огнем. Сиккута затолкаем туда же, замешаем в это толстые намеки на Короля в желтом — и, как говорится, presto!
Если кто-то думает, что получится та еще каша, то погодите судить, сначала попробуйте.
Эту же тему, кстати, он продолжает в другой повести, "Столпы Мелькарта", приплетая еще одно древнее языческое божество и еще одно божество лавкравтовское: Мелькарта и Ка-Тугху. Но про них как-нибудь в другой раз.
Кто не в курсе, я — большой поклонник творчества Роберта Уильяма Чамберса, немного его перевожу или пишу про него, его работы и работы его продолжателей и почитателей что-нибудь эдакое. Если говорить о "каноне" в самом строгом смысле, то "Семя", конечно же, в него не вписывается. Но повесть хороша и сама по себе. И не только разной степени тонкости отсылками на Чамберса.
Интермедия про гностицизм
Кроме смешения добиблейской и лавкравтовской мифологии, в повести присутствует другая тема, которая присутствует в цикле постоянно: идеи гностицизма. Что неудивительно, раз главный герой у нас — один из столпов-основателей, так сказать. Не желая вдаваться слишком глубоко в это древнее и запутанное мистическое учение (запутанное и потому что древнее, и потому, разумеется, что никакое уважающее себя мистическое течение не может позволить себе быть простым и понятным), расскажу только коротенько об основных постулатах гностицизма, как я смогла их понять.
В первую очередь надо помнить, что гностицизм — религия дуалистическая, то есть, признающая существование двух практически равноценных божеств, "положительного" и "отрицательного". Оба являются творцами, но положительный творит мир духовный (или даже сам является этим миром), а отрицательный — Демиург — создает мир материальный, полный хаоса, несправедливости и страданий. В котором, собственно, и живем все мы, смертные человеки. Высшее божество имеет в материальном мире вовсе никакой власти, или его влияние крайне ограничено.
Плерома во всей ее полнотеСофия и творение материального мира. Не стоит пытаться в это вникать; просто картинка красиваяМне некоторые картинки тут же напомнили каббалистическое дерево сфирот, и, как я понимаю, не так просто, но в столь глубокие дебри я вообще решила не соваться, ибо себе дороже!
Согласно гностицизму "в общем", всем сущим до определенного момента была плерома, "божественная полнота", которая со временем разделилась внутри себя на парные (мужской-женский) эоны, которые были одновременно самостоятельными сущностями и частью единого целого. Все было бы отлично и прекрасно, но в какой-то момент женский эон София (разумеется, все зло в этом мире от баб, как известно!) отринулся от своей духовной половины, Телетос, в стремлении то ли познать изначальный эон Первоотца, то ли всю божественную полноту (что для нее как для части этой полноты было совершенно недостижимо), то ли покинуть плерому, то ли еще чего-то там. Короче, закончилось все это полнейшим разочарованием Софии, которое выразилось в рождении бесформенной Ахамот, которая в свою очередь породила Демиурга, который уже создал весь наш материальный, ужасный и хаотичный мир, заключив в него (по незнанию, необходимости или злому умыслу) духовную сущность Ахамот. Христос приходит в материальный мир посланником Первоотца, даруя Ахамот представление о плероме — благодаря этому ее частицы, заключенные в материальных оболочках, начинают стремиться к "спасению", то есть возврату в божественную полноту. В симонианстве — ответвлении гностицизма, созданном собственно Симоном-волхвом, земным воплощением Софии или Энойи становится Елена (в том числе так называемая "Троянская").
Фуф, основное осилили кое-как.
Тирни, будучи самим собой, и тут прилагает творческое переосмысление всего подряд. Для начала он делает идею сотворения материального мира куда менее мрачной. Следуя в некоторой мере идеям симонианства, Тирни, фактически, говорит, что все богини языческого мира — Астарта, Иштар, Венера и пр. — являются воплощением изначальной женской сущности под разными именами и образами. И, да, София-Ахамот-Энойя была исторгнута из сияния Плеромы, и Демиург действительно создал для нее материальный мир, но, как раз за разом повторяют Ее воплощения, выходит так, будто сделано это было... для ее развлечения!
цитата
Что я всегда хочу получить от тебя? Мир, наполненный чудесами, приключениями и, да, даже опасностями!
Раз за разом воплощаясь в физических телах, в разные эпохи, под разными именами, Энойя и Демиург вечно ищут друг друга, как две половинки единого целого. Но не всегда находят — на этом, собственно, строится основная драма, проходящая через весь цикл: Симон, одно из Его воплощений, находит свою Елену, но теряет ее и обречен долгие годы скитаться по известному ему миру в надежде обрести ее вновь. В это все влезают всякие злобные космические и иномирные сущности, которые желают захватить власть над землей, сожрать хотя бы одну из частичек изначальных Бога или Богини (почему-то, правда, в основном Богини), или просто порушить все нафиг.
Червь Ураку
Книга повести: Египетская книга мертвых.
Фраза повести: текст-обращение к богине Шестого Столпа.
Для тех, кто (как я) — серость безграмотная и оригинальных романов о Дюне не читал, кина не смотрел и в игру не играл, в предисловии сразу поясняется, что Ураку — это не что иное, как Арракис. Дальше по тексту, вполне очевидно, будут и "пыль червя", дающая дар провидения и делающая глазки пользователя синими, и все такое прочее. Чтобы не показалось скучно, Тирни добавляет сюда же Ламли и его "Роющих землю".
Ну а начались мои проблемы с "книги писца Ани". Не знаю уж, какое наваждение на меня нашло, но почему-то находились и тексты саркофагов, и тексты пирамид, и все что угодно прочее, но не самое очевидное — собственно, Папирус Ани.
Но в какой-то момент наваждение спало, текст я нашла, иии... Так как перевод с древнеегипетского, судя по всему, является скорее вопросом угадая, нежели технических знаний, вариантов перевода одного и того же отрывка можно встретить множество. В частности, на английском этот отрывок имеется по меньшей мере в двух вариантах:
The following shall be said when one cometh to the SIXTH PYLON. The Osiris the scribe Ani, whose word is truth, saith: "Lady of light, who roareth mightily, whose breadth cannot be comprehended. Her like hath not been found since the beginning. There are serpents over which are unknown. They were brought forth before the Still-Heart." The name of her Doorkeeper is Semati.
WORDS TO BE SPOKEN WHEN [ANI] COMETH UNTO THE SIXTH PYLON. Saith Osiris, the scribe Ani, triumphant: "Lo, the lady of light, the mighty one, to whom men cry aloud; man knoweth neither her breadth nor her height; there was never found her like from the beginning. There is a serpent thereover whose size is not known; it was born in the presence of the Still-Heart. The name of the doorkeeper is Semati."
То есть, имеем неразбериху не хуже, чем в с библейским отрывком. Ребята не могут даже договориться, то ли эта самая "дама" сама рычит громким голосом, то ли это к ней взывают громким голосом! (Да, если кто не в курсе и ленится почитать приведенные выше ссылки, то Книга Мертвых — это, фактически, такой путеводитель по потустороннему миру, со всеми читами, подсказками и описаниями местных обычаев, который изначально писался на стенах гробницы или даже самом гробу усопшего, затем стал самостоятельной книгой, которую подкладывали покойнику, чтобы он там после смерти разобрался, куда ему идти и что говорить, и, не дай боги, не заблудился бы.)
На русском самый адекватный перевод, пожалуй, звучит как
цитата
Произносится при подходе к шестому пилону. Говорит Осирис писец Ани, правогласный: "О Владычица Света, Могучая, к которой люди взывают громко; не ведомы людям ни ее рост, ни размеры; никогда не было подобной ей с начала начал. На ней находится змея, чьи размеры не известны; она была рождена в присутствии Утомленного Сердцем. Имя хранителя дверей — Семати".
Still-Heart в некоторых местах английского перевода пишется как Still-Heart (Osiris). В русском переводе вообще оказывается то остановившимся сердцем, то утомленным, то вообще "сердцем покойного". Так или иначе, невозможно не вспомнить известный образ из все той же Книги Мертвых, где сердце (покойного, да) взвешивается против Истины, и если результат взвешивания богов не устраивает, покойничек, понятное дело, отправляется на прокорм какой-то там местной монстрятине (зверьку, в конце концов, тоже кушать надо!).
В свете сюжета повести, наверное, имеет смысл обратить внимание на помянутую во всех вариантах змею "неизвестного размера" — в контексте произведения фраза обретает особое значение (у нас же тут отсылки к Дюне, как-никак!). Но Тирни по-своему использует практически каждое слово из этой неясной фразы, а также из некоторые идеи Книги мертвых в целом: упомянутые "столпы", меж которых должна странствовать душа умершего, становятся искаженным многими веками воспоминанием о стигийских храмах; "замершее сердце" превращается в Shai-urt-ab, "судьбу, от которой застывает сердце", связывающее Арракис и "роющих" Ламли. И так далее.
В целом, впрочем, "Червь", оставляет ощущение чего-то куда менее страшного, практически даже камерного, несмотря на не менее космические отсылки, чем имеются "Звездном боге". Возможно, потому, что обещанное уничтожение всего живого отложено так далеко в будущее, что его трудно воспринимать как реальную угрозу, а "искушение", которое хранительница Шестого Столпа предоставляет Симону, очень трудно воспринимать как серьезную угрозу его глубочайшей помешанности.
Окей, вот и закончен очередной выпуск переводческих метаний, в котором мы (не всегда) плавно проползли от Молоха к Арракису и от мистицизма иудейского до египетского. Если кто-то осилил все это целиком и хочет задать вопросы (или выразить сомнения в адекватности перевода/интерпретации/автора заметки) — добро пожаловать в комментарии. Я обожаю комментарии!
Вообще, писать про творчество Роберта Айзековича — не совсем моя специализация (но, может, кто-то не знает, чья?), но так уж случилось, что я на какое-то время оказалась с этим самым творчеством в крайней близости и вообще полном интиме. И решила поделиться впечатлениями.
Сразу дисклеймер: я не большой поклонник Говарда и самыми перевариваемым у него считаю цикл о Джентльмене с Медвежьего ручья. Претензий к автору у меня много, но самая для меня, как для переводчика, главная его беда — это бедность языка и неизобретательность художественных ходов. Это, скорее всего, становится особенно чувствительно именно во время перевода, так как только тогда авторский текст оказывается под прицелом столь пристального внимания. Просто читая текст, да еще и не в оригинале, проблему, наверное, трудно оценить. Впрочем, по какой-то необъяснимой причине освоив целым куском аудио-версию вот этого сборника, я лишь утвердилась в этом своем, прям скажем, нелестном мнении. (Не делайте этого, не читайте такие сборники целиком! Там есть отдельные достойные произведения, но из-за соседства с вещами попроще да пожиже, наполненными ровно теми же образами и даже дословно повторенными оборотами, они очень теряют в цене!)
Итак, о чем я тут трындела? А, да, Говард.
Так получилось, что я поучаствовала в переводе трех повестей и редактировании двух рассказов для этого сборника:
Издательство: М.: АСТ, 2018 год, 2500 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка, 544 стр. ISBN: 978-5-17-105583-7 Серия: Мастера магического реализма
Комментарий: Сборник рассказов. Иллюстрация на обложке В. Половцева.
Тема, как видите, раскрыта практически полностью Как можно легко определить, перевести мне выпало (в порядке возрастания моего интереса) «Черную гончую смерти», «Богов Бал-Сагота» и «Дом Арабу».
В Черной гончей смотреть, считай, не на что. Наличествует фирменный «ненавязчивый» горвардовский расизьмик, бравый cowpoke, по его собственному признанию, никогда не покидавший родного мухосранска, но обладающий нереально гладкой речью, страшный плохой негр, который говорит буквально как «моя твоя не понимай, твоя беги — моя стреляй», очень гомоэротичная сцена кулачного боя, слегка бдсмная damsel in distress ииии... фсе. А, ну и огнепоклонники йезиды из внутренней Монголии и прочая ересь в том же духе. Боги Бал-Сагота демонстрируют, что автор очень любит боевые сцены и нифига не шарит в дворцовых интригах. Ну, или они ему клинически не интересны. Вкратце сюжет передается как «приплыли — кровькишки — уплыли», но тут есть свои светлые моменты, которым, правда, хотелось бы дать больше места, да вот как-то не довелось: например, тема подземных лабораторий Готана уж как завлекательна! Ну и немного отстраненное и, как мне показалось, презрительно-подозрительное отношение фактического главного героя Турлы/Турлофа/Турлоха ко всему происходящему добавляет ложку трезвости в бочку нещадного пафоса. Правда, я не очень поняла, как народ, который умеет изготавливать хорошую сталь и качественный шелк, может не додуматься хотя бы до простейшего доспеха, но да ладно.
Иллюстрация Грега Стэйплза из сборника «The Horror Stories of Robert E. Howard» А вот Дом Арабу (и да, таки Арабу, а не Эрейбу) порадовал не только возможностью порыться в странных текстах и отыскать некие курьезности (все как я люблю!), но и в целом куда большей продуманностью сюжета и богатством картины в целом и некоторых образов в отдельности.
Палп говардовских времен не особо озадачивал себя фактчекингом, но и наука того периода по нынешним временам выглядит порой несколько нелепо (йезидские дьяволопоклонники, прастихосспади ), так стоит ли винить авторов художественной литературы? Короче, в тексте встречается несколько ляпов неизвестной степени преднамеренности: Эанатум назван правителем Ниппура («Ур — брал, Урук — брал, Киш — брал, Ниппур — не брал...»), а ночной демон называется женским именем Лили вместо мужского Лилу. Но так как я не занималась подробным исследованием текстов, доступных по этой теме на тот момент, не могу гарантировать, что когда писалась повесть, некоторые из этих сведений считались самыми точными.
Из едва, наверное, заметных читателю, но до крайности меня заинтересовавших мелочей в первую очередь надо упомянуть описываемое мельком шествие плакальщиц, несущих носилки с деревянным идолом:
цитата
По улице в их сторону двигалась процессия, сопровождавшая раскрашенные резные носилки, в которых лежала скрытая под цветами фигура. За носилками шли юные девушки в изорванных одеждах, со спутанными, беспорядочно развевающимися волосами. Ударяя в обнаженные груди, они восклицали:
— Айлану! Таммуз мертв!
Толпы на улицах подхватывали их крик. Носилки проплыли мимо, покачиваясь на плечах служителей, и на мгновение среди груды цветов мелькнул ярко раскрашенный глаз деревянного истукана. Отдающиеся эхом среди улиц крики верующих постепенно затихли вдали.
«История Ассирии» Зинаиды Рагозиной Меня, естественно, тут же прижгло вот это непонятное словечко, «айлану». Понятно, что от авторов фентези можно ожидать каких угодно нововведений, но что-то не давало покоя... Короче, я нашла тексты, откуда автор с большой вероятностью выцепил этот эпизод. Первым Таммуза-Адониса и связанный с ним ритуал упоминает Максимилиан Дункер в первом томе своей «Истории древности» («Geschichte des Alterthums», написана в 1852-1857 годах, первый английский перевод Эвелин Эббот вышел в 1877-1882 годах) приводит описание этого ритуала. За ним практически слово в слово повторяет это описание Зинаида Рогозина, книга которой «История Ассирии» («The Story of Assyria») выходит сначала в 1887 году на английском, затем в 1902 — и на русском. Процитирую порядку ради русское издание:
цитата
Что и космогония финикиян, и главнейшие их мифы сходны с космогонией и мифами древней Халдеи, это точно так же верно, как и то, что искусство их по большей части заимствовано из того же источника. Мы поэтому не удивимся, встретив халдейского Думузи под именем Адониса-Фаммуза в наиболее чтимом святилище финикийского богослужения, в Джебале. («Адонис» значит просто «господин», «владыка»; это то же еврейское слово «адон», которым иудеи часто величали Господа Бога). Как ни груба и несимпатична этика хананеев, однако и они не смогли лишить поэтической прелести чудное сказание о трагической судьбе юноши-Солнца. Его любила богиня Баалат (по-гречески Бельстис, та же Бэлит, Иштар и Ашторет), а похитил его у нее жестокий случай: на охоте в Ливанских горах его пронзил клык свирепого вепря, посланного его лютым врагом, Огненным Молохом. Случилось это в самую середину лета, в июле месяце, который у семитов посвящен юному, застигнутому изменой богу. Река, текущая близ города Джебал, была названа Адонисом, и существовало поверье, будто она в этом месяце окрашивалась кровью молодого бога. Поверье это было основано на факте: родники реки протекают местами через красную глину, которая сохнет и крошится в жаркое время и отчасти смывается ее водами. Мифический смысл сказания весьма ясен: он означает победу злого, свирепого Солнца-Истребителя над благодатным Солнцем, прекрасным богом весны, женихом обновленной природы. Конечно, он возвращается к жизни. Его праздник приходился раннею весною. Начинался он печально, шествием плачущих женщин, которые рвали на себе платье и волосы и вопили, что бог умер. Они, и с ними народ, призывали его имя, повторяя возглас «Айлану! Айлану!» («Горе нам!»). Они клали деревянное изображение его, облаченное в царственную одежду, на роскошный одр, умащивали его елеем и благовонными маслами и совершали над ним все посмертные обряды, соблюдая при этом строгий пост. Одр носили в торжественном шествии, за которым следовала толпа, предаваясь обычным на Востоке исступленным изъявлениям печали. Затем воскресение бола из мертвых праздновалось с не менее исступленными изъявлениями радости, и воздух оглашался ликующими возгласами «Адонис жив!» вместо жалобного вопля «Фаммуз умер!» Само собой разумеется, что это празднество, и в том, и в другом фазисе его, отличалось вполне оргастическим характером.
Откуда эти сведения взялись изначально — чорт знает. Каюсь, мне банально не хватило терпения отследить всю цепочку до победного конца.
Такой же озадач случился у меня с другим словечком, таинственной «Шуалой», которым якобы назывался мир мертвых в Вавилоне. Вот так сходу мне удалось выцепить только один текст, «История религиозных разногласий» Джозефа МакКабе:
цитата The Story Of Religious Controversy by Joseph McCabe
Here again, we may note in passing, the Babylonians were the teachers of the Jews. Through the greater part of the Old Testament the Jews know only that the dead pass underground to Sheol, the land of darkness; and Sheol is only a variant of another Babylonian name for the home of the dead, Shuala.
При этом все, что я находила по этой теме на данный момент, говорит, что подземное царство называется Иркалла, и властвует там царица Эрешкигаль. Откуда взялась Шуала — без понятия. То есть, я нашла район Шуала в Багдаде, иракскую футбольную команду и поминаемую Насреддином звезду Аш-Шуала (Шаула?) По всей видимости, существует некое арабское слово الشعلة (Аль-Шуала? Как понимаете, я еще тот знаток арабского!), означающее то ли факел, то ли угли, то ли еще что-то, связанное с огнем. Но к Вавилону оно, понятное дело, не имеет отношения.
Особым «писком» были всяческие военные мелочи. Они для меня неизменно являются местом некоторого напряжения, так как я испытываю своего рода органическое отторжение по отношению ко всему, созданному специально для уничтожения себе подобных. А также по той простой причине, что для меня разница между пистолетом и револьвером не совсем очевидна (да, в английском слова pistol и revolver по какой-то причине считаются одним и тем же, то есть револьвером, а для обозначения того, что мы называет пистолетом, используется что-нибудь типа automatic или handgun), а уж что там делают с курком, спусковым крючком и прочей убойной анатомией, останется, я надеюсь, чисто академическим знанием.
К счастью, никакого огнестрельного оружия в тексте не появляется — по понятным причинам. Зато упоминается боевой строй фалангой и колесничные бои. И то, и другое в моей голове прежде ассоциировалось с несколько более поздними временами. Я уже было предвкушала долгое и нудное копание во всякой военной истории, но тут оба моих сомнения разрешил один-единственный, так сказать, документ: Стела коршунов. Это такая замечательная штука, которая по времени создания, кажется, как раз совпадает с правлением помянутого уже Эанатума. И, — lo and behold! — на стеле отлично видны и фаланги, и прямо под ними — колесницы.
Фрагмент стелы коршуновПрорисовка стелы
Из любопытного, наверное, стоит заметить еще, что в описании доспехов главного героя можно легко опознать облачение наемников-шерданов, среди которых, как говорится в тексте, он обучался военному мастерству. Вопрос, конечно, насколько Эанатум и шерданы реально пересекались по времени, но в истории древнего мира, судя по всему, плюс-минус пятьсот лет — не такая уж большая важность. По крайней мере, когда создаешь увлекательное приключенческое повествование.
Изображение шерданов с рельефа в храме Абу-СимбелПрорисовка того же рельефа
Правда, помимо этого в тексте регулярно появляются упоминания стали — это в 25-то веке до нашей эры! Но тут уж ничего не поделаешь, переводчик садится на любимое ездовое животное (кривая коза, если кому любопытно), и — прыг-прыг-прыг...
Но не курьезом единым. В рассказе для меня отыскалось и нечто иное. То, что в моем понимании является самым настоящим космическим ужасом: мгновенное осознание не просто краткосрочности, но фактически нереальности не то, что отдельной человеческой жизни, но существования всего человечества на фоне этого самого космоса. И главный герой, как, наверное, всякий из нас, на мгновение погрузившись в этот ужас, отвечает ему с поистине человеческим апломбом: подайте сюда это мое несуществующее мгновение, и я проживу его что есть сил, а все те, кто хочет его прервать раньше времени, могут пойти и удавиться (ну, или в данном случае, быть сожранными месопотамской нечистью). И последние строчки повести, этот финальный вызов главного героя — не столько, как мне кажется, «прогнившей цивилизации», сколько осознанию объективной бессмысленности человеческого существования — делает произведение чуточку лучше и богаче.
Перевод "Красавицы и Оперы", мои (жалкие) потуги в области музыки и (я надеюсь) не столь жалкие потуги в области перевода conspired to проявили в моей голове такую аналогию. Вероятно, не оригинальную, но вот вам: перевод художественного текста очень похож на исполнение музыки. Оригинальный текст = партитура. Переводчик = исполнитель.
Музыку, то есть, ноты, наш оригинальный текст, уже кто-то (композитор, писатель) создал. Это и есть изначальный талант, имя которого встанет во главе конечного результата, на афише или на обложке книги.
Любой, кто владеет, скажем так, инструментарием, может прочесть эту музыку самостоятельно. Для тех, кто им не владеет, как раз и нужны исполнители и переводчики.
Всякую фразу партитуры, точно как фразу оригинала, можно перевести в музыку (на другой язык) десятком разных способов. Выбор какого-то одного способа зависит полностью от исполнителя (переводчика), его вкуса и способностей.
Если исполнитель достиг в своем искусстве достаточного мастерства, его имя может встать чуть ли не наравне с именем создателя.
Если исполнитель фиговый, пострадают все от композитора до слушателя.
облако тэгов
Но до декабря прошлого года это происходило параллельно (а порой и поперечно) основной работе, что отрицательно сказывается и на сроках, и на качестве. А в декабре, после некоторых, скажем так, пертурбаций, я решила стать фулл-тайм фриланс-переводчиком.
И именно они убеждают меня в том, что наверное все не так плохо, как иногда кажется. И может быть еще не обязательно собирать манатки и чапать обратно в офис (ugh).
М.: 
).
И, разумеется, коллегам и друзьям тут, на Фантлабе, из которых особенно хочется поблагодарить помянутого уже Кел-кора, Сергея Соболева и чтеца книг. Ура вам!
Тем не менее, порядку ради, вот вам несколько переводов хотя бы на русский:
