Несомненный философский шедевр Грина, напоминающий стилем и психологией новеллы Кржижановского. Главное тут даже не описание «духовного омертвения», поразившего героя, а сам портрет этого героя, изображающий чертовски точно суть человека той эпохи, эпохи модерна — с ее «болезненным напряжением мысли, крайней нервностью, нестерпимой насыщенностью остротой переживаний» и проч. Этому сейчас посвящены целые книги, например Радкау «Эпоха нервозности». Удивительно и то, что сами люди модерна прекрасно анализировали свое состояние, нисколько не ошибаясь в этом анализе. Сегодня мы можем только с удивлением наблюдать за интенсивностью и глубиной их жизни. Она нам более недоступна.

Редкая для Грина тема парадоксов времени. Решена просто, но изящно. Еще один штрих портрета таинственного альтер-эго писателя Пик-Мика.

Рассказ для Грина слишком простенький. Видимо, писался ради гонорара.

Тут Грин отметился на злободневную в ту эпоху тему «проклятого художника». Отметился довольно слабо. Цельной натуры и конфликта не получилось. Во-первых, не верится, что Доггер, неся в себе столь могучие инфернальные силы, способен годами существовать в травоядном режиме, в сельской пасторали. Значит, не столь они могучи? Раз так, непонятен его талант. Во-вторых же, кроме констатации этого его инфернального гения, больше, собственно, ничего не случилось. Сжег, умер... И умер даже не оттого, что сжег, а как бы случайно... Ну и рассказчик, которому посвящено так много места в тексте и к которому отсылает даже название рассказа, получился слишком блеклым, простоватым.

На удивление слабый рассказ для Грина, что отчасти объясняется годом его написания. Попытка создать парадоксальную и шокирующую историю, но весьма наивными средствами. Автор местами сам себе противоречит, словами героя объясняя, насколько непереносимо для него быть осмеянным, и тут же заставляет его исповедоваться перед случайной компанией, которая прямо смеется ему в лицо. И почему никто не предположил, что герою просто нравятся мужчины? )))

А этот рассказ — скорее в духе О'Генри или Твена. Рождественская история, в которой могучий маг Калиостро снисходит до «маленькой госпожи Сериз» и ее уютного домашнего счастья. В принципе, историйка простенькая, но то, как мастерски, пусть и иронично, Грин выписывает эзотерические детали, выдает, что ему был не чужд интерес к оккультным знаниям и каббалистическим практикам, что, в свою очередь, позволяет искать эти детали и в других его произведениях, хотя бы и не в столь явном виде.

У Грина не так много вещей в стиле магического реализма, но это одно из них. Человек сквозь будничный городской пейзаж видит просвечивающий иной мир — горы и степь, по которой куда-то идут смуглые люди. Они идут столь настойчиво и лица их столь просветлены, что у героя нет никаких сомнений, что там находится нечто значительное, ради чего стоит пожертвовать всем остальным. Он, разумеется, и жертвует — его посмертная улыбка для рассказчика ничего не объясняет, но все оправдывает. Блестящий рассказ.

Совершенно шикарная вещь, поднимающая писательский талант Грина на уровень Стивенсона и Эдгара По. Блестящая идея, мастерское нагнетание, глубокая психология и шокирующий финал.

Каждый, жизнь целуя в губы, должен должное платить,

И без жалоб, стиснув губы, молча, твердо уходить.

В этих поэтических строках — философия рассказа. Вторая часть, битва в ущелье, опровергает первую, где изображен «Союз для никого и ничего», клуб пресыщенных самоубийц, карикатура на Заратустру и пасынок «Клуба самоубийц» Стивенсона. Участники этого клуба явно платили недолжное и уходили, рисуясь, а не «стиснув зубы». Ну а еще это уже чуждый нам портрет человека эпохи модерна, который желает «превратить в войну всю жизнь и чтобы я был всегда один против всех». А вы спрашиваете, как же случились эти ужасные мировые войны и не экономика ли капитализма тому виной? Да какая экономика, окститесь! Вот такие люди были тому виной. И даже не осудишь их — они осмеливались смотреть в бездны.

Человек таинственно исчез на десять дней, а когда объявился, оказалось, что как жил обычной жизнью, так и, исчезнув, продолжил ее. И только один единственный момент — тихий вечер и грустная песня — оправдывают такую жизнь полностью. Времени нет, словно говорит нам Грин, время — иллюзия, а в одном мгновении дано сразу всё.

Еще один несомненный шедевр Грина. Поэтические зарисовки, своим стилем и героем напоминающие Заратустру Ницше. Например, эта фраза: «Мы, маленькие черти, строящие неумолимо логические умозаключения» вполне могла сорваться с уст странника на высоте шести тысяч футов. Как и Заратустра, наш герой «всегда мудрец, а иногда мечтатель, и ветреной толпы бесстрастный наблюдатель». Тайный рыцарь невидимого Арвентура, ненавистник дня и ценитель ночи («Ночь, я люблю твой черный костюм джентльмена!»), Пик-Мик «живет больше воображаемой, чем действительной жизнью», но именно оттого понимает жизнь лучше любого дневного интригана, чьи мозги напрочь забиты то кроликами, то петухом, то бегучим такелажем. Нет сомнений, этот герой был очень важен для Грина, чему подтверждение — появление Пик-Мика в других рассказах и даже изобретение неологизма «пикмизм».

Странно, что у этого рассказа нет отзывов. Все читают Грина по шеститомнику 1965 года?

А между тем это нетипичный для Грина, очень веселый и задорный рассказ про «бремя белого человека».

Никаких юных голых туземок, с обожанием смотрящих на плененного белого человека и помогающих ему бежать.

Никакого руссоистского восторга по поводу душевной чистоты черных дикарей.

Сарказм, ирония, издевка — и расправа без всяких сожалений.

Потому что «нельзя жевать человека».

Весь, по сути, рассказ, особенно похождения Аяна — это такой «сиропный» Грин, с восторженной любовной романтикой и пафосом, менее всего интересный. Можно было бы и поставить крест на рассказе, но последние слова: «Умирая, одинокий...» все искупают и переводят рассказ в совсем другой регистр. Это гений Грина так умел.

Здесь совсем другая идея властно вступает в свои права: не женщина — но море, не общество — но свобода, не любовь — но мечта. Да, Аяна ждет тот же финал, что и старого Пэда, которому хотя бы раз в день нужно было напиться, пока эта выпивка не прикончила его навсегда, но даже такой конец — парадоксально лучше всякого иного. Ибо он выбран самим моряком, всей его жизнью. Своего рода философское самоубийство. Тем самым отрицающее саму смерть. И только это дает счастье...

Еще один символистский шедевр Грина.

Герой встречает человека, которого он характеризует как дьявола.

Обычно дьявола принято изображать как немца, а тут он русский.

И искушения его нетипичны. Вместо того чтобы обещать власть, царства, вечную жизнь и проч., он предлагает, наоборот, уход от деятельной жизни. Три его искушения: смерть, молитва, уход в лес. Когда соблазнить героя не удается, он покидает жизнь сам.

В фигуре этого «дьявола» отчетливо выразились признаки русского, да и мирового декадентства, а в отказе главного героя — видимо, судьба самого Грина, прошедшего искус декадентским сознанием. Кстати, некоторые особенности стиля написания рассказа (сложные, местами очень вычурные метафоры и сравнения) отмечают это декадентское влияние.

Чудо как сила нерастраченной любви. Прекрасная идея. Или чудо как последний выплеск сил решившего умереть человека. Еще лучше. И зеваки, неспособные ничего понять. Любое чудо есть бисер перед свиньями. Таковы идеи Грина.

Маленький шедевр. Совершенная вещь. Построен по классическим музыкальным канонам. Тревожное нарастающее крещендо, кульминация, выстрел, кода. Ни одного лишнего звука.

Интересно, что многие читающие воспринимают рассказ как иронию, осуждение неких пустых декадентов, но ведь именно из их уст звучит главный мотив позднего Грина, мотив его позитивного «Блистающего мира»: «мы, северяне, люди крыльев, крылатых слов и порывов, крылатого мозга и крылатых сердец. Мы – прообраз грядущего».

Ранний шедевр Грина. Пять совершенно разных причин покончить с жизнью, поскольку она не удовлетворяет запросам, ценностям, ощущениям героев. С одной стороны, это портрет той эпохи, с другой — вечное гностическое неприятие наличного мира со стороны чувствующих и мыслящих людей. Интересная экспериментальная форма.

Написан на реальном материале. Подобного человека Грин встречал во время своих странствий по Уралу в 1900 году. Яркая вещь.

Кажется, мало кто понимает, что это за роман и о чем.

С первого взгляда, у нас главный герой, каким-то образом летающий мужчина, и две девушки, сердец которых он по очереди добивается. С первой не вышло, со второй прокатило. Параллельно он зачем-то устраивает публичные шоу с полетами, видимо, ему просто скучно.

На деле все, конечно, не так. В это символическом романе нет никакого мужчины и никаких девушек. Перед нами дух и два типа души.

Суть духа — как убедительно показал нам еще Бердяев, свобода и творчество. У Грина это выразилось в символизме свободного, не скованного никакими законами физики, не объясняемого ничем внешним полета. Собственно, это все, что можно о нем сказать. Именно сказать, то есть выразить в словах и понятиях. Само же духовное творчество в словах неопределимо, поскольку слова – это уже объективация духа, мертвый пепел, если угодно. Поэтому нам так мало говорят о Друде, нам не дают его психологического портрета, его истории, устремлений, тем более быта. Ибо все это ничего не скажет о духе, только исказит его.

Совсем иначе с душой. Душа — это как раз и есть впечатления, чувства, переживания, слова, устремления, ценности. И обустроенный всем этим быт, конечно. Поэтому о девушках нам говорят много, обстоятельно, с тончайшими нюансами. Они — главные героини романа, поскольку роман написан словами.

Почему их две? Все дело в отношениях духа и души. Последняя может или принимать дух — и тем отказывать миру в его последней истине, или не принимать, оставаясь исключительно в мире, ища власти над ним. В романе это, соответственно, Тави и Руна. Впрочем, как показывает нам автор, только одухотворенная душа жизнеспособна, душа же, отринувшая дух, жаждет его падения, но в итоге теряет чувство реальности, впадает в иллюзии и, по сути, гибнет. Перед самой гибелью она думает, что победила, принимая за падший дух нечто иллюзорное, ложное.

Итак, душе необходим дух. Но и духу нужна душа — без нее он пуст и абстрактен. Именно в поисках души и спускается дух в мир, к людям. Для этого Друд устраивает с виду нелепые, вдобавок опасные представления в цирке и на авиашоу. Его земная история — исключительно история поиска души. Как только душа найдена, эта история заканчивается, но заканчивается не тем, что ставится точка, а тем, что рассказчик умолкает. Поэтому роман завершается не на истории Друда и Тави, а на истории Руны — погибшей души. Только здесь есть ясность, только здесь можно поставить точку, тогда как безграничная свобода духа точки не знает.

Сразу стоит похвалить. История получилась. И финал правильный, жизненный.

Конечно, рассуждая рационально, герой должен был вести себя иначе. Не уходить в иллюзию с искином в виде жены, а обсуждать с ней планы спасения, тем более что Ариадна, как оказывается, обладала весьма обширными техническими возможностями, например способностью клонировать человека. Но, конечно, в такого иррационального героя веришь, человек сплошь иррационален.

Написано, правда, корявенько. Стиль, логика хромают.

Что-то я не догнал, почему главгер от любовной идиллии так внезапно перешел на ненависть? Я понимаю, что от любви до ненависти один шаг, но ведь ему должна быть причина?

Как-то неправдоподобна скука смотрителя. Перед тобой целый мир, там минутки не должно оставаться свободной от изучения планеты, а героя как будто сослали сюда.

Как-то роялисто с этой квантовой рябью, что нет связи. Напоминает современные ужастики, где герои с мобильниками, а связи, как на зло :-))), нет. Это щупальцо ждало именно такой ситуации, чтобы вылупиться? Какую цель оно вообще преследовало: контакт? Так его не получилось, оно же идеально мимикрировало. Зачем вообще щупальцу превращаться в «его женщину»?

Ну и темы совсем нет. ))

А так написано довольно уверенной рукой, хорошо.

Вот настоящие писатели (не чета мне) советуют так: написал рассказ — выбрось нафиг вступление! Так лучше, поверь.

И вот Соточка идеально соответствует этому... рецепту. Ну зачем там скучнейшее, на треть рассказа, похождение героини по какому-то музею? Ах, чтобы пришить тему белыми нитками? Ну извините! Как сказано в одной священной книге: не рассказ для темы, а тема для рассказа!

Почему не начать с места в карьер: «Случилось мне сидеть в тамошнем допре...» Пардон, не оттуда. Короче, застрять на межгалактической станции. Все было забито, удалось присесть только к одному странному существу... И понеслось...

Далее, желательно, товарищ автор, определиться: симбионты у вас или симбиоты. По-русски, правильно, конечно, симбионты, но если вы уж от английского отталкиваетесь, так хоть отталкивайтесь последовательно!

Ну а так да, приятная юмореска. Громозека милый, симбионты еще милее, героиня — ну так, не испортила..

А тут редкий гость: ламбер-панк! Интересная задумка, интересное обыгрывание названия (тут и заноза в дереве, и девушка как заноза в сердце), живой, с мифологическим подтекстом сюжет, куда поместились и битва деревьев, и поиски невесты, и проклятие колдуна...

Но вопросы все же остались.

Во-первых, скачет тональность рассказа. То это чуть ли не комедия, юмореска, потому что всерьез эту битву деревьев нельзя воспринимать: кидаются шишками, забивают рты тополиным пухом — ой, страшно! Но оказывается, что бьются все-таки насмерть и даже жертвуют жизнями ради победы... Может быть, побрутальнее нужно было сделать сражения, пух, например, ядовитый, дерево способно разорвать другое напополам, ну как-то еще... Тем более стоит избегать таких фраз: «у наглеца поболела задница» — подобные невольные рифмы дают совсем уж комичный эффект, вряд ли нужный автору...

Далее, очень странные отношения всадников и их «стволов». Это не просто как у людей и лошадей, к примеру, деревья же разумные! Но тогда, во-первых, непонятно, почему они так покорно подчиняются людям, раз разумные, должно быть собственное мнение, представление о свободе, независимости, а они как бараны в финале на убой.. И потом, что это за люди, которые вот так отправляют другую разумную расу на массовую жертву, сами оставаясь чистенькими? Я бы не очень понял даже каких-нибудь гусар из нашего мира, если бы они все пожертвовали своими боевыми конями, а сами спешились и пошли пить жженку. А тут, блин, разумные существа, друзья, по сути! Ну ладно еще у Луки дерево уже умирающее, само могло пойти на жертву, но остальные-то? Получается в итоге, что и деревья — какие-то одурманенные рабы, и хозяева у них — бессердечные сволочи. Нет, я понимаю, идет грозная сила, но тут или гибнуть всем вместе, или откочевывать подальше всем вместе, а не вот это всё!

Короче, за деревьев обидно, балл снижаю!

Ох закрутил автор, ох запутал.

Я так и не понял, что за эфир, как именно «выстреливают» эти выстрелы (откуда хотя бы?), как это связано с талантами, почему корона пользуется выстрелами только крепостных (дворяне, понятно, а мещане, разночинцы?), почему так все крутились вокруг умения рисовать (ну малюет, и что?), какое решение нашел герой в конце? Вопросов ворох.

Теперь во что не верится. Что цензор ездит один с эфиром. Да если у него такие свойства, за этим эфиром должны охотиться такие банды, что Соловей, подрезающий шубы, просто первоклашка. А он, оказывается, опасный государственный преступник! Да такой, что, чтобы поймать его, потребовалась хитроумнейшая комбинация чуть ли не на правительственном уровне (на котором, напомню, там все бессмертные, пьют золотой эфир, то есть могут выбрать себе любой дар, то есть, по сути, супермены)! А просто оцепить рынок и облаву провести обычными городовыми не пробовали? Это называется из пушки по воробьям — не верю.

В целом, рассказ выделяется довольно оригинальным миром, хотя и излишне запутанным. По мне, вся эта комбинация с цензором лишняя, а нужно было честно показать трагедию людей, которые пошли против системы и которых лишили в конце концов всего. Вот в это верится: что наивный барчук-идеалист под влиянием красивых глазок совершил глупейший поступок, что его обобрали на рынке, что обманули с первым выстрелом девушки и проч. Это все достоверно и жизненно. На этом и нужно было кончать. И это был бы шедевр.

Ну перед нами типичная история рождения наркозависимости и гибели личности. Все остальное: Империя, соловей, Вселенная — лишь антураж. Даже симптомы выписаны точно, например после прихода «Все, что он успевал записать или наговорить, все, казалось, имеющее сакральный смысл и глубокое значение, буквально через полминуты, минуту превращалось в не имеющую никакой связности белиберду». Странно, конечно, что такой умный человек так легко попался, но, видимо, дурь слишком крепкая ))

Судя по описанию «многоэтажки Правобережья, остов недостроенной гостиницы в центре, взорванный Машзавод, купола Крестовоздвиженской церкви» действие происходит в Днепре, бывш. Днепропетровске. Судя по дронам, написано под впечатлением от текущего российско-украинского конфликта. Актуалочка.

Но как рассказ, сюжетно слаб. Все силы ушли в нагнетание эмоций, в детишек, одноногого котенка и иконки.

Ну вот допустим, все плохо, все разбомблено, вокруг постапок, а тут прилетает военный, благоухающий лосьоном после бритья. И как вообще долетел, для дронов такой вертолет — идеальная цель? Писал бы этот рассказ Дик, у него «вертолет» был бы новейшей моделью дрона, а пришедший «военный» — андроидом-дроном, маскирующимся под человека. И в финале большой бабах. А что вы хотели?

Название не понял совсем. Может, оно от другого рассказа приклеилось?

Идея: очередное решение медленного яда как наркотика. Ну ок, но ведь нелепица получается: зачем продавать магику за деньги (причем, в целом небольшие-то, цена плеера), если можно себе намагичить хоть миллиард? Ах, страшно, что язвы появятся? Ну так берешь такого дурачка, как наш главный герой («не страшнее, чем водка»), угрожаешь его родственникам и он колдует то, что тебе нужно. Например, излечение тех же язв. Я думаю, в том мире была бы целая подпольная индустрия подобных дел — людей похищали, угрожали, подкупали, шантажировали бы сотнями тысяч, особенно в каких-нибудь деревнях третьего мира. Да и вообще хаос был бы нешуточный, а не та идиллия, что нам в рассказе описали.

Вердикт: не верю!

Я сразу настроился на что-то странное. Ибо когда герой говорит про свою девушку «моя лучшая подруга» — это странно. В моем представлении это женская фраза. )

Дальше все страннее. Вокруг начинает твориться безумие, а герой просто ходит и рассматривает. Не пытается никого вызвать на помощь, отвезти мать в больницу... Надо понимать, истинный англичанин! Не уверен, мало знал англичан...

Самое непонятное: почему все случилось именно сейчас? Потому что прошло сто лет? Но как так они прошли точно на именины главного героя? И папаша забыл об этом? Он всех пригласил в имение, выгнал прислугу именно в этот самый момент исполнения срока? Что-то очень роялисто...

Ну вот:

— Стой! Кто таков? — крикнул один из бойцов.

Автор, если ты сразу перешел на дактиль, так и чеши дальше, а если все-таки пишешь прозу, так незачем нас смущать стихами.

Далее, в чем такая необходимость рассказа, чтобы вести повествование то от первого лица, то от третьего? Это довольно неоднозначный модернистский прием, ему обоснование нужно, а не как захотелось пятке автора.

Еще один странный «прием»: дважды познакомить читателя с одним из героев. Вот описали нам дядю Федю как пожилого седоусого солдата, а через несколько страниц: опять выходит знакомиться пожилой солдат с пышными белыми усами. Или это другой???

Вообще, вот вроде рассказ не короткий, а на что ушла куча знаков, непонятно. За коней так и не пояснили, откуда они, что за дьявольская масть, почему каменеют и проч. Типа красные продались адским силам? А кроме тайны коней, ничего в рассказе и нет.

Даже название «неряшливое»: Понятно, строчка из казацкой песни, но ведь дальше как:

На Дону и в Замостье

Тлеют белые кости

а что у нас в рассказе? Каменеют, а не тлеют!

Надо же и песни подбирать, чтобы на сюжет работали, а не просто как получится.

Из позитивных моментов несомненно удачно получилась стилизация речи дяди Феди. Вот остальных казаков не очень. Даже «красного капитана» (понимаю, фантдоп такой) Мельчука. Остальные сливаются до неразберихи.

В целом, рассказу ощутимо не хватает даже не динамики, а сюжетной идеи. Фантдоп есть: адские кони (кстати, известный мифологический персонаж), но автор, придумав их, не придумал, что с ними делать. Не создал яркого сюжета, интриги, коллизии, драмы, наконец. Они просто дерутся, потом окаменевают. Окей, и что?

Симпатичная стилизация! Да, сюжетно ничего особенного, концовочка даже какая-то поспешная, что Нежина не искали, как-то не верится, были ж у него родственники, друзья. Папаша странный, если знал о роковой особенности своей дочурки-сильфиды, что потворствовал ее свиданиям? За три погубленные души никаких угрызений совести не чуял?

Есть стилистические огрехи, например:

В начале в одном абзаце подряд: «имение его было... у соседей, имевших дочек... у самого Нежина не имелось...»

Молодой сын помещика Горюнова встречался с Лизой всю весну — в 19 веке слово «встречаться» не означало свиданий, а буквально то же, что и встречать. См. Даль. Тут лучше бы «наносил визиты, посещал» и т.п.

Моя бедная Лиза, она, если так можно выразиться, суть дитя — такую грубую ошибку в 19 веке не допустили бы. «Суть» — это множественное число от «есть». Тогда это хорошо знали, сейчас подзабыли.

Джабир ибн Хайян — Помещик наверняка назвал бы его латинизированную форму — Гебер, тем более далее он говорит «Карданус».

В принципе понятно, почему такое название, но странно, что в тексте ни одного упоминания Лизы бледной, а везде она бедная :-)))

В целом, незатейливый, но приятный рассказик. Порадовали отсылочки к романам Юрсенар и Переса-Реверте.

Начало хорошее. Мерзкое, но хорошее. Такое, какое и должно быть, если их только кормят и пичкают мультиками. Чистые дикари.

А вот дальше неправдоподобно. Главный герой прошел коренное изменение сознания. Он сам свидетельствует: «Мусорные, ненужные слова больше не толпились у меня в голове. Новые слова встали в строй». И где же все это? Во-первых, неужели это никак не отразилось в его речи и поведении? Так что никто не заметил за многие годы? Удачно скрывался, мимикрировал? Но ведь это с самого начала нужно четко понимать, что нельзя показывать свои новые слова, новое сознание, а он-то не мог этого сразу знать, он до конца не мог понять «Кто меня может грохнуть?» Наоборот, правдоподобнее, что он начал бы хвастаться перед мамами своими «пиратами» и «сокровищами», а те сразу б и вычислили, откуда сие. Тем более, что язык у героя «без костей», «как незнакомое словцо услышу, становлюсь сам не свой. Вот оно у меня в башке и застревает...»

Далее, крайне сомнительна инфосводка про катастрофу. С чего бы это «мизогинные и мизандрические секты» стали самыми многочисленными? Когда такое было после катастроф? Наоборот, включаются инстинкты размножения. И откуда именно у таких сект взялись силы «на сборку межзвёздников»? Типа, сублимация? 8-) Да это ж какие технологии и ресурсы нужно иметь, чтобы после мировой катастрофы построить корабли, способные лететь «тридцать тысяч лет»? Ну и далее все на тоненького... Вроде работало, но нет. Потравлено ядом времени, но сохранялось. Ну и хэппи-энд еще более все портит. Что так авторы боятся жестких финалов? Они же правдивее!

Идея понятна, исполнение слабовато. Я так и не понял в финале связь книг и мата %-\ Вроде, должно быть наоборот.

Еще язык, прости, автор, какой-то суконный.

Ну вот разве так говорят живые люди:

цитата

Какое-то время назад, кажется, прошло больше двух месяцев, я выиграл девяностопроцентную скидку на книгу, изданную «Либросомнией»..

Многие наши сотрудники, включая меня самого, регулярно покупают лотерею «Либросомнии», чтобы получить их продукт.

Еще этот пассаж меня ввел в недоумение:

цитата

Сейчас, разговаривая с вами, я прекрасно помню, что происходило в той, средневековой реальности. Однако, когда я там, я практически не помню об этой реальности. Всё это наводит меня на мысль, что именно сейчас я во сне.

Разве не наоборот? Когда я во сне, я полностью захвачен сном и не помню свою реальную жизнь, что у меня есть родители, жена, друзья, работа и проч. Кроме тех случаев, если что-то из этого непосредственно снится. А когда я в реальности, то помню, кроме прочего, еще и свои сны. тут бы доктору насторожиться, а он кивает: «Логика убедительная».

В целом да, книжки хорошо, аудио/электрогипнокнижки зло, но рассказ скучный.

Какая-то слишком могущественная получилась «Вита». Сидит в глухом лесу, даже папашу своего завалить не может, при этом повелевает временем и дает людям новый шанс. И ничего за свои услуги не хочет? Прямо Дед Мороз!

Не менее странной вышла «Лена». Ну что это, выпил муж с коллегами после тяжелого рабочего дня, а она сразу на развод? Ладно, он бы изменил ей по пьяни, но тут просто попойка?? Да любила ли она его вообще?

В целом, весьма неубедительно, наиграно, шаблонно. Что за трупы в изморози, что за тварь, впечатление, как будто весь антураж ради нашего героя.

Ну и рассказ нужно вычитывать.

Вот только в начале:

Не говоря о пальцах ног, те Виктор давно не чувствовал. — те — ноги или пальцы?

как бы не давил — ни давил

но самое главное лицо — а есть второстепенное лицо?

Хорошо сделано! Снимаю шляпу. Да, может, не хватило действия, все — на диалогах, на словах, но такова идея рассказа. Конспирологическая часть продумана здорово, теории цепляются друг за друга, есть и объяснения от героев, и открытые вопросы. И экзистенциальная часть не забыта — судьба этой злочастной девушки. Эта линия дает рассказу вторую глубину. Даже снам героя нашлось место!

Ну и отдельно отмечу язык. Богатый, плавный, ничего не цепляется, не выбивается из ряда, даже такие редкие и далеко не всегда уместные словечки, как «экзувий». Небанальные, но и не вычурные метафоры, особенно та, что с ассимиляцией салатов. Причем, что важно, метафоры не просто ради красного словца, а отражают суть рассказа. Так, смесь салатов символизирует смесь конспирологических теорий, которая оказывается приманкой для всякого рода «мух», то есть любителей подобных «обьяснений».

Повествование не проседает, льется ровно, постоянно поддерживается интрига, техническая часть также продумана. И эта современная ютюберская тема не отторгает, хотя лично я не жалую все эти интернетовские реалии.

И даже тема не пришита, как у некоторых, а встроена очень органично и точно, причем на двух уровнях: буквальном (как медленный яд инопланетного происхождения) и символическом (сама конспирология как медленный яд для тех, кто ей начинает интересоваться и уходит туда с головой).

А еще по настроению, развитию темы и концовке рассказ напомнил «Маятник Фуко», а такая ассоциация дорогого стоит!

Эпичная история, сжатая в малый рассказ. Оттого и ее недостатки: все летит кувырком, мельтешит, наслаивается. Только они прилетели к Крыльям, посидеть-поговорить, легенды вспомнить, а уже черное солнце тут как тут, и конец света надвигается. Раз — и все уже закончилось, конец света отменился. Но многое осталось непонятным: если племя изначально считало себя потомками Врана, то как они приобретенную книгу связали с Враном? Почему черное солнце показалось в книге и наяву только сейчас, ведь убили торговца очень давно? Странно, что они вообще ограничены одной Долиной и Лесом, ведь они крылаты? Почему у них такая скучная жизнь? В финале тоже неясно, почему Кин «Тот, кто принёс Чёрное Солнце»? Все знали, что черное солнце — это древняя легенда, Кин же, наоборот, спас Долину от солнца?

Из оплошностей стиля:

Камни не спешили сыпаться вниз резвой кавалькадой — кавалькада — это группа всадников. Как камни могут сыпаться группой всадников?

Оценка средняя.

Ну вот опять. Без начала и конца. Что за город, почему он такой, что за народ в нем толчется, что ищет, зачем? Что за орден? Что за богиня? Почему сердце героя ключ? Ничего не понятно. Как будто загрузил неизвестную игру и сразу на третий уровень. Флаконы с чудодейственными микстурами как бы на это и намекают. Как это называется: ЛитРПГ? Да ну, в топку.

Гротескная антиутопия. Ну очень гротескная. Решать перенаселение массовыми казнями по телесному признаку (даже не идеологическому). Там все человечество стало баранами? Гитлер, всего лишь стерилизовавший «уродов», просто душка по сравнению.

Ну и логически неправдоподобно. На всю планету одна-единственная капсула? Сейчас на планете Земля от естественных причин умирает 166 тыс человек в день, это 7000 в час, 116 в минуту и 2 в секунду. А тут еще и массовые казни. Нужны тысячи машин, в том числе дублирующие, десятки тысяч операторов и проч. Хотя как раз операторы то и не нужны особо, это как раз можно автоматизировать.

Какой-то странный мир нам предложили. У людей искины, летают в другие миры, при этом плавают на парусных суднах. Или под словом «клиппер» автор имел в виду что-то свое? Потому что клипер — именно так, с одной п! — это большое, обычно трехмачтовое и многопарусное судно, управлять которым не так просто. Далее, ну привезли рыболюдей, кинули в аквариум и все? Вообще-то целые институты должны быть изучать их, контактировать, общаться, хотя бы название им дать нормальное! А тут просто туристы и все? Еще и удивляются, что рыболюди совершают убийства. Да это такой расизм, похлеще негров в зоопарках! Короче, очень странный мир...

Стиль неряшливый, невычитанный. С запятыми беда, вот тут явно чего-то не хватает: в детстве бастовал в крик против этих мероприятий к зверям в клетках и вольерах «бастовал в крик» — неудачная фраза.

Здесь глаголы не согласованы: Опять несколько тощих фигур еле шевеля радужными плавниками поднялось наверх и теперь покачивались

Здесь рядом глагол «уйти» в совсем разных значениях, не нужно их сталкивать, путаница: Марина ушла, сам виноват, «сам знаю». Мамы полгода как не стало, отец ушел немногим раньше.

Итог: средне.

Очень любопытный фантдоп: земля вдруг стала отторгать человека и даже убивать его. Пришлось залезать на небо. Правда, сразу неувязочки: Вот в саду сумели сделать сети, «чтобы зреющие фрукты не падали на землю», а что ж вокруг жилищ таких сетей не сделали, чтобы люди-то не падали?? Это, чай, поважнее яблок.

Далее, в точности непонятны границы отторжения. А если на ходулях по земле ходить? А на машинах ездить? Ведь кое-где свай и настилов достаточно.

Далее, нейтрализовать негатив земли можно пройдя дорогами сновидений — это красиво. Но, опять-таки, что это значит в точности? Это погружение в какие-то мифологические пучины сознания? Изменение образа жизни и мышления? Почему земля терпит такого человека? Нам говорят, потому что он изменился, стал другим, но не сообщают, в чем именно. Знает ли об этом сам автор? Если да, почему не поделился? Если нет, тогда налицо обман читателя красивыми, но пустыми завесами.

И потом эти радикальные изменения нужно поддержать и в языке. Но язык авторской речи и особенно диалогов очень простой, совсем не «сновидческий».

Такой янг-эдалт с новогодним отливом и гаррипоттеровским привкусом. Сильно вторичный. Сильно слитый. Ибо начало было бойкое, многоплановое, а потом всё как то покатилось, почти без эмоций. И Киша куда-то

слили, и героя как то легко завербовали, а он уже как марионетка ничему не удивляется, ничего не боится.. Остались только вопросы, зачем, собственно, устраивать охрану портала под прикрытием... школы? Это ведь детишки, к ним внимание повышенное, комиссии, проверки.. А тут одна директорша и странный дворник заправляет.. Жалобы пойдут, анонимки..

Строгов этот очень деликатный для падшего.. Впрочем, если рейтинг рассказа 12+, то норм.

Психологически рассказ как-то недостоверен. Как будто мафиозность это какая-то кровь, которая буквально передаётся по наследству и как только о ней тебе сказали (кстати, почему не раньше? ), она необоримо делает из тебя законченного гангстера.

Ещё в рассказе много (даже нарочито много) классического нф-антуража (планеты, звездолеты, глайдеры, антигравитация и проч.), а всё равно это всё рассказу не нужно, не работает именно на сюжет! Выкинуть всё, заменить обычными автомобилями, самолётами, другими странами, и ничего для рассказа не изменится, коллизия будет такая же. Они даже генеалогическое древо на вощеной бумаге рассматривают))

Короче, рассказ-то реалистичный, а на него навесили в угоду конкурсу нф-мишуры))

Во-первых, как-то неправдоподобно, что «два лучших пилота», вдобавок оба русскоговорящие, поначалу даже не знают друг друга, тем более что далее там все поставлено на конкуренции, соперничестве и проч. Полагаю, там с первого дня уже должны знать, кто на что горазд. Тем более что герой «третий год на орбите».

Конечно, максимально неправдоподобно, что выяснять, кто начал первый, нужно путем старомодных опросов, а не просмотра видеозаписей. Да, сказано, что «записи не позволяют увидеть», но выглядит отговоркой. На такой станции камеры должны позволять увидеть все.

Также странно, что, чтобы передать записку, нужно снова устраивать драку — неужели у них там нет мессенджеров и вообще их каждый шаг контролируется? Ну не тюрьма же, чай. Да даже в тюрьме умеют малявы передавать ))

Несколько удивляет это чуть ли не лобовое сочетание практически арестантского жаргона, фени (грев, чалиться, шконка, кипишить, погонялово Штырь оттуда же) и лирических монгольских вставок. Не то чтобы это плохо, но сильно размывает тональность рассказа. Вообще, задумка с жаргоном космачей — штука отличная, в цикле «Пространство» астерский диалект просто чумовой, но вот мешать его с блатным — такая себе идея. Ведь совсем по-другому начинаешь представлять себе так разговаривающего героя, плюс этот его нарочитый «не-расизм»: косоглазый, япошка.. Кстати, и своего товарища-соперника он, как ни крути, сдал, оболгал. «Земляшек», как я понимаю, вообще за людей не считает. И что — это лучший русский пилот? Каковы же тогда худшие?

Еще в рассказе, как это называется, «сбоит фокал» )) В том смысле, что действие от первого лица, главный герой один, ему все внимание, и тут вдруг странные монгольские вставки — как будто чьи-то сны, но не героя же, ведь он русский! Да, второй персонаж монгол, но он не играет особой роли, он антураж, и с тем же успехом можно было эфиопские байки от Ханны записать. А тут даже название рассказа по-монгольски! Получается, в повествование одного персонажа забрели сны другого. А поскольку главный персонаж у нас — русский ауе-космач, «брутальный дикарь, неуправляемый хищник» (тут Директору веришь), то в его монгольские сны не верится совсем, они для него чужеродные. Автор как будто хотел одновременно и за романтику космоса, и за брутальность пояснить, но не нашел ничего лучше, как объединить их механически. Тут бы потоньше, поизящнее, может быть, раскрытием темы второго персонажа, того самого сансрына...

В целом, исключая вышесказанное, рассказ читается бодро, динамично, цели автора видишь, тема решена полностью, сравнение степи и космоса красивое, герой живой, правдоподобный, есть интрига, мир прописан, оценка — выше среднего.

Неожиданно увлекательнейшее чтение, остросюжетный роман, со своими драмами и коллизиями, героями и антигероями, гениями и бездарностями. Трудные, но творческие будни киноэкспедиции, сложный, требовательный характер Тарковского, талантливые, даже фанатичные люди в его окружении, с которыми не всегда он ладил, рок, довлевший над «Сталкером», которому мешало то землетрясение, то инфаркт режиссера, то порча пленки. Всего даже с избытком, хватило бы на три фильма. Но это все про один. После прочтения книги немедленно бежать пересматривать — фильм откроется намного глубже, значительнее.

Один из поздних романов Мамлеева, избыточно многословный, пропитанный ведантой и Россией, имеющий, однако, какой-никакой сюжет, в центре которого некие контринициатические силы, что охотятся за посвященными и хотят установить на земле мертвое царство комфорта, материализма, глупой сытости. В некоторых персонажах выведены давние приятели Мамлеева (например, в Орлове вполне угадывается Джемаль, сам Мамлеев — это Буранов и т. д.).

Роман представляет собой собрание нескольких новелл на обычные для Мамлеева темы: на фоне «духовно трупных» людей мечутся, страдают, самоутверждаются или разлагаются герои разной степени потусторонности. Наиболее сильные вещи: «Боль #2» и «Как вверху, так и внизу».

Какой пророческий рассказ!

Очень характерная деталька этого романа: описан некий персонаж, который крайне остро, буквально телепатически ощущает страдания и боль мира, «войны, террор, геноцид и расовую дискриминацию» (тут, кстати, интересно, позитивную тоже?). Но все это, как явствует из романа, касается только людей. Страдание и боль животных, которых выращивают на убой и уничтожают миллиардами, то ли недоступна Нострадамусу, то ли игнорируется им. А если где-то мучают котиков?

Странно, что нет ни одной рецензии. Любопытный рассказ, идейно близкий к «Волны гасят ветер» Стругацких. Есть своего рода людены, называемые спарками, в которых могут эволюционировать в том числе и люди. Чем многие и пользуются. Земляне, конечно же, в ужасе, пытаются перекрыть спаркам все каналы, но как, если они способны самостоятельно перемещаться между планетами?

Рассказ любопытен тем, что он спорный. Главный герой полагает, что спарки — это одно из многих искушений, которые человечество вполне способно преодолеть, как преодолело до этого прочие. Мол, «не так уж много землян захотят изменить свою биологическую сущность». Однако если вспомнить, что спарки — бессмертны, способны, как уже говорилось, путешествовать по всему космосу, и вообще, вид, наиболее приспособленный к жизни в обозримой вселенной», то эта уверенность уже не выглядит сколько-нибудь обоснованной. Скорее наоборот.

Несколько сумбурная и сильно реферативная статья. По сути, ее главная идея — не рассмотрение темы «ужас бытия, или человек как парадокс», а анализ и сравнение трех (произвольно выбранных?) трактатов. Неудивительно, что в «Заключении» собственно о теме ни слова, а все место уделено тому, какими защитными механизмами пользуется тот или иной автор. Ну тогда это и нужно было выбирать предметом исследования: Лиготти, Цапффе, Толстой и их защитные механизмы. В общем, в финале градус и пафос статьи сильно снижен, если не сказать слит.

Также вызывает сильные сомнения отождествление защитных механизмов Цапффе и Толстого. Например, к анкеровке у Цапффе относится безусловно религия, мистицизм и прочие высокие истины бытия, однако Толстой в своем втором способе говорит лишь об эпикурействе, то есть мимолетном наслаждении, которое от первого способа отличается только признанием бессмысленности жизни — признанием, которое никак не свойственно никакой религии. (То есть это скорее отвлечение). Третий способ Толстого — сознательное самоубийство — также не подходит под критерий защитного механизма Цапффе под названием отвлечение, поскольку последний характеризуется уходом в «мир пустякового и проходного мусора», куда такое самоубийство уж никак не входит (вспомним ее высокую оценку экзистенциалистами — еще одними «ценителями» космического ужаса). Ну и четвертый выход — слабости — тоже не слишком укладывается в схему Цапффе, так как его сублимация более творческая и активная, неслучайно именно таковым должен прийти в мир Мессия Цапффе, которого конечно же слабым и бессмысленно ждущим, в толстовском смысле, не назовешь. Представляется, что выводы-«выходы» Толстого не столь всеобъемлющи, чем у Цапффе, потому что наш мыслитель оставлял собственно религиозный способ жизнестроения в стороне, «про себя», как позитивный путь, тогда как Цапффе в этом смысле более радикален.