У Майкла Крайтона были две сильных стороны. Во-первых, он виртуозно придумывал отличные сюжеты: они просты, в чем-то банальны, но всегда хорошо работают. Во-вторых, умел снимать захватывающий экшн, просто пересмотрите «Мир Дикого Запада» 1973 года: полтора часа напряженного действия, ничего лишнего, история, похожая на стремительно распрямляющуюся пружину. И да, после просмотра этого фильма становится ясно, откуда растут ноги у «Терминаторов» Джеймса Кэмерона. Про «Большое ограбление поезда» можно сказать, что здесь Майкл Крайтон был прямо-таки на пике — и сюжет идеальный, и экшн отличный.

За основу истории было взято реальное ограбление, случившееся в 1855 году. Да, действительно из Лондона на поезде регулярно переправляли золото для финансирования Крымской войны. Да, сейф с ним и впрямь запирался четырьмя ключами. Да, грабители сперва похитили эти ключи, чтобы сделать с них слепки. И да, похищение золота случилось в пути, а не на какой-нибудь станции. На самом деле все прошло проще и банальней, история, конечно, была усложнена, все-таки перед нами не документальный фильм. Во-первых, ключи хранились на двух железнодорожных вокзалах, два — в Лондоне (в точке отбытия), два — в Фолкстоне (в точке прибытия), а не так, как в фильме, где два из четырех ключа находились у двух конкретных людей. Во-вторых, вагон с золотом не был заперт снаружи, что сильно облегчило задачу преступников. В-третьих, ограбление прошло столь удачно, что его подробности выяснились гораздо позже, через годы. Майкл Крайтон лишь вдохновился реальной историей, оттолкнувшись от нее, он придумал для героев настоящую невыполнимую миссию. Которую им, конечно, пришлось выполнить, иначе фильм не получилось бы.

Шон Коннери в конце 1970-ых был не просто звездой, а суперзвездой. На тот момент он уже, казалось бы, полностью завязал с работой в «бондиане», за семь лет до этого на экраны вышли «Бриллианты навсегда», которые должны были стать точкой в карьере первого Джеймса Бонда. Сэр Коннери, конечно, еще не знал, что ему выпадет возможность на собственном примере доказать справедливость поговорки: «Никогда не говори "никогда"». Не смотря на то, что он изо всех сил пытался порвать с налипшем на него образом британского тайного агента, в «Большом ограблении поезда» он выдает именно что Джеймса Бонда. Аристократичный хитрец, обаятельный мерзавец, остроумный сердцеед — все это делает из, в общем-то, антигероя образ, который невозможно не полюбить. Да, он преступник, да, он опасен, да, ему не стоит доверять, но как же он харизматичен. А еще как шикарно на нем сидят все эти английские наряды середины XIX века! Майкл Крайтон даже выдает ему верную помощницу. Чем не девушка Бонда? Ее сыграла Лесли-Энн Даун, которая явно хорошо смотрелась бы и в «бондиане». Этого, правда, не случилось, а в нашей стране она, пожалуй, лучше всего известна по роли в «мыльной опере» «Любовь и тайны Сансет Бич» (этот сериал в девяностые несколько раз крутили по НТВ).

Дональд Сазерленд, прославившийся после роли в «Военно-полевом госпитале», выступает в комичном амплуа. Он постоянно сомневается в успехе предприятия, паникует, дергается, напрягается, но при этом каждый раз с успехом демонстрирует, что не просто так считается самым быстром вором в Лондоне. Оттеняя героя Шона Коннери, он в то же время дополняет его. Такие персонажи в фильмах про XIX век выступают в качестве слуг главных героев, но тут перед нами полноценный компаньон. Да, Шон Коннери отчаянно скачет по крышам вагонов поезда и уворачивается от мостов, а Дональд Сазерленд изображает труп, но успех предприятия зависит от обоих, вклад каждого ценен и незаменим.

И вот тут-то и таится главный фокус всего фильма. Да, перед нами авантюрное повествование, близкое к тому, что описывали в плутовских романах. Да, Майкл Крайтон не собирается давать историю с наисерьезнейшим лицом, в ней много смешного, забавного, веселого. Да, в Шоне Коннери можно увидеть чуть ли не нового Робина Гуда, но это, конечно, обман зрения, его персонаж все-таки хочет набить собственный карман, просто ему свойственно уважать вклад компаньонов в совместное предприятие. Все это так. Но, прежде всего, «Большое ограбление поезда» — это процедурал (простите, пожалуйста, за такое использование термина, который применяется не к фильмам, а к сериалам). В фокусе внимания работа именно что профессионалов. Да, они преступники, это нелегальная работа, но их деятельность показана точно так же, как обычно показывают героические будни врачей, полицейских и спасателей. Майкл Крайтон всегда умел эффектно подать такой материал, не будем забывать, что именно он придумал сериал «Скорая помощь». Просто в данном случае нам и показывают профессиональное ограбление поезда. И именно поэтому в «Большом ограблении поезда» нет многого того, что нам обычно показывают в фильмах про ограбления. Мы так и не узнаем, как герой Шона Коннери дошел до идеи выкрасть крымское золото. Нам не покажут того, как он собирал команду (кроме найма героя Дональда Сазерленда). Нет всех этих перипетий с дележкой награбленного, никто никого в банде не будет кидать и обманывать, ведь тут работают профессионалы, которые друг другу доверяют (что бы они там при этом ни говорили). В названии фильма заявлено ограбление, вот нам и покажут исключительно ограбление. А еще подготовку к нему. В фильме нет ничего лишнего, все возможные всяческие ответвления от сюжета безжалостно обрублены. И никаких дополнительных смыслов и подтекстов. Просто персонажи выполнили свою работу. Остальное несущественно.

Обстоятельства съемок «Большого ограбления поезда» вполне могут стать основой для фильма. И опять же это будет фильм про то, как профессионалы делают свое дело. Тут было и достаточное количество всяких сложностей. Например, из-за того, что в фильме снимался Шон Коннери, съемки перенесли из Великобритании в Ирландию. И все из-за каких-то особенностей налогообложения, которые мешали Коннери работать на территории Великобритании. Или вот еще: первоначально у режиссера не сложились отношения с командой, в его профессионализм не верили. Пришлось Крайтону показать команде свой предыдущий фильм, чтобы та убедилась в том, что все получится. Тут можно было бы ввернуть тему о том, что Майкл Крайтон, прежде всего, писатель, а уж потом режиссер, команда могла не верить, что у бумагомараки что-нибудь получится по части постановки фильма и работы с актерами. Или вот самоотречение, с которым снималось это кино. Большинство трюков выполнялось самими актерами. Танцовщик Британского балета Уэйн Слип, воплотивший на экране одного из подельников главного героя, самостоятельно отыграл все сцены с лазанием по стенам, особенно впечатляюще это выглядит в эпизоде с бегством из Ньюгейтской тюрьмы. Шон Коннери не отставал, самолично пустившись в беготню по крышам вагонов на полном ходу. В одной из сцен он чуть не свалился на землю, причем при съемках этой сцены у самого Крайтона загорелись волосы от искры, вылетевшей из трубы паровоза. Хорошее кино может на таком материале получится, обязательно надо включить сцену, где жена Шона Коннери ругает его за безответственность в желании исполнить все трюки самостоятельно.

Правда, хеппи-энда в этом фильме не случится. И дело не в том, что «Большое ограбление поезда» стало последней работой оператора Джеффри Ансуорта, который успел поучаствовать в создании по-настоящему легендарных фильмов (достаточно сказать, что он работал со Стенли Кубриком над «2001 год: Космической одиссеей»). Дело в том, что в США «Большое ограбление поезда» не выстрелило. При бюджете в шесть миллионов долларов (солидная сумма на тот момент), оно собрало всего тринадцать. Очень и очень скромный результат, средненький, скажем так. Сейчас, когда за фильмом закрепился статус классики, это выглядит предельно несправедливым. Правда, ситуацию несколько исправило то, что в Великобритании фильм ждал большой успех. Его обычно объясняют тем, что работа Майкла Крайтона хорошо рифмовалась с преступлением, случившимся за пятнадцать лет до того. 8 августа 1963 года пятнадцать человек умудрились украсть с почтового поезда примерно два с половиной миллиона фунтов стерлингов. Эта история обросла диким количеством всевозможных слухов и стала практически национальной легендой. Это подтверждается хотя бы тем, что в 2013 году вышел мини-сериал об этом событии. Да уж, те бандиты по-настоящему прославились. Осознавая эту ассоциативную связь, Майкл Крайтон специально для английского проката добавил в название фильма числительное «первое», что, конечно, лишний раз демонстрирует его коммерческое чутье. Тем более, не будем забывать, что и сам фильм основан на реальных событиях именно что из британской истории. А вот американских зрителей все это не впечатлило. Зато впечатлило жюри премии имени Эдгара Аллана По: «Большое ограбление поезда» получило ее в номинации «Лучший кинофильм».

Ну, и шут с ними, с этими американскими зрителями. Важно, что «Большое ограбление поезда» стало классикой и прошло испытание временем. Оно и сейчас очень хорошо смотрится. Экшн отличный, история стремительная, Шон Коннери чертовски хорош, Дональд Сазерленд просто хорош, авторы не пытаются сказать нам больше, чем хотят, это такое честное развлечение, что в очередной раз становится грустно от того, как часто подобные истории портят излишним морализаторством или какими-нибудь социальными проблемами. Майкл Крайтон этот свой фильм не испортил.

Предварительные заявления авторов сериала интриговали. Они уверяли потенциальных зрителей, что расскажут историю Дракулы практически от первого лица, сделают его деятельным главным героем, а не жуткой сторонней угрозой, с которой должны сразиться по-настоящему главные герои. Более того, от них ждали нового взгляда на классического персонажа, то чем они когда-то всех и покорили, встроив Шерлока Холмса в современность и устроив ему психоаналитическую вивисекцию. Другое дело, что с графом Дракулой такое проделать гораздо сложней, чем с Шерлоком Холмсом. Как бы разные интерпретаторы не обходились с прославленным детективом (делали его персонажем пародии, меняли пол и т.п.), суть персонажа, в общем-то, оставалась неизменной – гений логики, противостоящий преступному миру. На этом поле еще было местечко порезвиться, чем Моффат и Гэтисс и воспользовались. А вот Дракулу за годы после выхода в свет романа Брэма Стокера потерзали гораздо сильней. Итак, повторим первое слово данного текста: «Увы». Увы, но Моффат и Гэтисс так и не сказали о Дракуле ничего особенного, они, кажется, решили проблему новизны тем, что свели в одном сериале все, что сделали до них. Скажем так, «Дракулу» можно смотреть в качестве этакой энциклопедии по дракуловедению. И это-то как раз не плохо, это-то как раз очень даже забавно и любопытно. А в том, что Дракула показан в сериале как бисексуал, право слово, нет ничего неожиданного, он же вампир, он же пьет кровь у всех людей, пол жертвы ему не важен. Он, вообще, не человек, знаете ли, а монстр. К тому же после Энн Райс (пусть писала она про своих вампиров, а не про стокеровского графа) уже точно ничего нового на эту тему сказать невозможно. А то, что вместе с кровью Дракула в некотором смысле всасывает разум жертвы, на первый взгляд, может, и покажется оригинальным ходом — наши истории растворены в нашей крови, красиво, — но тут стоит вспомнить про знаменитые мангу и аниме «Хеллсинг». Там схожая идея пусть и реализована гораздо прямолинейней, но зато раньше.

Единственное, на что создатели сериала не пошли, так это то, что они не стали делать Дракулу милым вампиром, который на самом деле не такой уж и плохой. Хотя такой подход сейчас и в тренде, Моффат и Гэтисс остались верны классике. Дракула у них – чудовищный монстр. Да, по-своему он очарователен, порой весьма остроумен, но монстр остается монстром. В финале зрителю предлагают проникнуться всей болью вечного вампирского существования, но этому уделено столь мало времени, что данный момент не работает на современные подходы к переосмыслению классических злодеев. И вот тут-то хочется верить в том, что это было сделано сознательно, а не от усталости. Потому что если сейчас и можно чем-то удивить в вампирской тематике, так это предельной традиционностью.

Сюжетно классическая история о Дракуле делится на три части: пребывание Джонатана Харкера в замке графа, путешествие нашего вампира в Англию на корабле «Деметра» и, собственно, события в Лондоне. В самом романе эти части не равноценны по объему — самая обширная третья, самая небольшая вторая. В экранизациях же они обычно приблизительно равны по хронометражу. Эту трехчастную структуру Моффат и Гэтисс применили и в своем сериале, каждый раз выворачивая знакомую историю если не наизнанку, так хотя бы ставя ее под новым углом зрения, привнося свои, порой весьма занятные коннотации.

Выше уже было сказано, что удачней всего вышел первый эпизод. Это произошло во многом из-за необычного подхода к развитию повествования. История Джонатана Харкера дается через рассказ самого Джонатана Харкера. Нам показывают изможденного, явно смертельно больного мужчину, которого допрашивает ретивая монашка. Монашка хочет все знать про графа Дракулу, Харкер и рад рассказать о пережитом. При этом его рассказ ритмично перебивается комментариями собеседницы. Уже скоро мы узнаем, что ее зовут Агата Ван Хельсинг (ага, главному противнику Дракулы поменяли не только пол, но и социальный статус, на самом деле вышло достаточно оригинально), про личность монашки, которая пришла с ней, не стоит говорить, дабы сохранить интригу. В ходе рассказа Харкера выясняется масса разных любопытных нюансов, особенно интересных зрителю, который хорошо знает первоисточник. Именно в этой части создатели сериала формируют основной вопрос истории, а именно: почему граф Дракула вынужден следовать всем этим странным правилам, которые так ограничивают вампиров? Почему он боится креста? Почему не может зайти на некую территорию без приглашения? В конце концов, почему боится солнца? Не переживайте, все вопросы будут разрешены, но уже в финале сериала. Хотя лучше бы этого не произошло. Эпизод не сводится к рассказу Харкера, в какой-то момент к монастырю, в котором происходит допрос, является и сам граф Дракула, что повлечет за собой по-настоящему дикие события. Все это присыпано доброй порцией черного юмора, который порой превращает происходящее в фарс. Но при этом серьезность повествования не сходит на нет, скорее — наоборот.

Второй эпизод устроен попроще, пусть в его начале создатели и попробовали повторить фокус с допросом из предыдущего (на этот раз Агата Ван Хельсинг, скажем так, берет интервью у Дракулы). Вышло не так впечатляюще, но все еще интересно. По сути перед нами герметичный детектив, только в данном случае мы все прекрасно понимаем, кто убивает пассажиров корабля. Моффат и Гэтисс скрещивают Стокера с Кристи (ага, с Агатой), получилось достаточно бодро, но уже не так непредсказуемо, скажем прямо, весьма банально. Но все равно смотрится вполне бодренько, хотя саспенса стало и поменьше. Опять же это происходит потому, что монстр нам явлен в полный рост, мы к нему привыкли, мы даже немного умиляемся его шуткам, возможно, кто-то даже за него болеет. Любопытно, что этот эпизод из истории графа Дракулы еще в начале нулевых решили положить в основу отдельного фильма. Тогда такая идея казалась вполне себе оригинальной. Фильм, кстати, вышел, причем в этом году. Неважно, по каким причинам случился в данном случае производственный ад, поражает то, что фильм все-таки сняли, хотя после второго эпизода «Дракулы» 2020 года должно было быть ясно, что лучше не получится. Все-таки Моффат и Гэтисс умеют выжать из любой идеи все, что можно из нее выжать, беда только в том, что порой они выбирают не самые удачные идеи, что и приводит нас к третьему эпизоду.

Он-то как раз ближе всего к тому, что ждали от этого сериала потенциальные зрители. Вот он Дракула в современности. Как это случилось, если первые эпизоды происходят в конце XIX века, не стоит рассказывать опять же из стремления сохранить интригу. Разумеется, создатели сериала не могли не пошутить на тему того, что приложения для знакомств для графа станут этаким подобием меню. Есть еще пассажи про равноправие. Но все это смотрится бледненько. Да, сатира всегда украшала ужастики, тут она не помешала бы, но эти вялые шутейки как-то на сатиру не тянут. Повествование же скомкано, торопливо. Перенос классических персонажей в современность получился пусть и логичным, но скучным. И самое главное: историю нам теперь падают линейно. Повествовательная затейливость первых эпизодов забыта, хотя именно она и делала их интересней. Такое впечатление, что Моффат с Гэтиссом решили, что простого переноса событий в наши дни хватит для успеха. Но то, что хорошо вышло с первым сезоном «Шерлока» (самым простым из четырех), в данном случае не сработало. Финал получился провальным. Сериал пришла пора закрывать. Ну, так продолжения, к счастью, и не планировалось.

У «Дракулы» есть еще одна проблема. Над ним нависают два сериальных гиганта современности — «Доктор Кто» и «Шерлок». Моффат и Гэтисс то ли случайно, то ли намеренно постоянно делают к ним отсылки. То случаются прямые цитаты из «Доктора Кто» (например, монолог настоятельницы монастыря практически цитирует монолог Мисси из десятого сезона, там, где про самый темный час и прочее), то на экране начинаются сплошные «чертоги разума» (привет «Шерлок», мы, конечно, очень любим «чертоги разума»). Это можно назвать авторскими штампами и утомительными самоповторами, или самоцитатами, которые наоборот должны радовать фанатов. Закономерно, что при взгляде на то, как прописана сестра Агата, в голову сразу же приходит мысль, что вот так Стивен Моффат мог бы прописать женское воплощение Доктора. Грустно становится, что в реальности этого не случилось. Хотя легко представить, что если бы Моффат остался шоураннером «Доктора Кто», его, конечно же, закидали бы критикой за то, что он явил на свет еще одну сильную и язвительную женщину в своем фирменном стиле. Но... Ладно, отвлеклись и хватит. Надо бы еще сказать несколько слов про актеров.

В актерском составе стоит выделить троих. Клас Банг невероятно харизматичен в роли Дракулы. Он умудряется оставаться пугающим, даже когда шутки шутит. Удивительно, что этот талантливый актер до сих пор по-настоящему не открыт мировым кинематографом. У сожалению, «Дракула» не стал той стартовой площадкой, с которой его карьера могла бы по-настоящему взлететь. Долли Уэллс отлично справилась с ролью Агаты Ван Хельсинг. Она умна, язвительна, самостоятельна, но при этом уязвима и порой глупа. Ошибки ее персонажа фатальны, но актриса умеет сыграть достойное их принятие. Долли Уэллс точно заслуживает гораздо более впечатляющей карьеры. Джон Хефферман не менее интересно смотрится в роли Джонатана Харкера. Более того, он, пожалуй, выглядит самым сильным актером в этой троице. У него, к сожалению, меньше всего экранного времени, но это не мешает ему запомниться. Еще один актер, которому хочется пожелать вырваться из британской коммуналки.

А теперь самое важное: стоит ли, вообще, смотреть «Дракулу»? Вопрос на самом деле сложный. В плюсах отличный первый эпизод и просто хороший второй. Туда же можно отнести необычную манеру повествования, она и делает первый и второй эпизоды запоминающимися. Опять же — актеры прямо стараются, прямо вытягивают. К тому же в сериале имеются хорошие такие пугающие моменты. То муха в глаз одному из персонажей залезет, то мертвый ребенок высунется из-под кровати. Отдельное удовольствие угадывать всевозможные отсылки к самым разным фильмам (и не только про Дракулу), например, в конце второго эпизода сложно не вспомнить «Пиратов Карибского моря» (ага, достаточно неожиданно). А в минусах у нас провальный третий эпизод. К сожалению, шоураннеры не смогли достойно завершить историю. Что не может не испортить впечатление. Потому ответить на вопрос, заданный в начале этого абзаца, крайне сложно. Хочется, конечно, отмахнуться, сжульничать и сказать: «Решайте сами». Но это несколько нечестно. Потому скажем: «Не стоит». Хотя можно и так, пусть это и попахивает жульничеством: «Посмотрите первые два эпизода, а третий придумайте сами, возможно, у вас это получится лучше, чем у Моффата с Гэтиссом».

У стилизации может быть, скажем так, три задачи. И как бы нам этого ни хотелось, они, в общем-то, не совместимы друг с другом. Во-первых, стилизация ради стилизации, из любви к искусству. Во-вторых, стилизация отдельных частей произведения ради некоторого эстетического или идеологического эффекта. В-третьих, стилизация для деконструкции отработанных культурой форм повествования. В случае со «Смертью под маской» кажется, что Сьюзен Хилл идет именно что третьим путем. Она вполне эффектно деконструирует привычные истории про привидения и проклятые картины. С одной стороны, писательница принципиально не поясняет происходящее, всякое объяснение остается исключительно в виде домыслов, причем, скорее, домыслов читателей, чем домыслов персонажей. Как появилась картина? Как она выбирает жертвы? Каким образом срабатывает проклятье? Как можно попытаться его избежать? Мы не получим ни одного ответа. А сами персонажи как будто и не желают понять происходящее, воспринимают как данность, даже не пытаются лавировать в создавшихся обстоятельствах. Читатели же могут войти в сотворчество с авторам, построить собственную теорию, домыслить описанное. Но все равно не получат даже намека на внятное объяснение. С другой стороны, Сьюзен Хилл деконструирует еще и сам подход к передачи истории от одного героя к другому. В привычных нам готических историях частенько встречается ситуация, что кто-то выслушивает кого-то, чтобы потом записать его рассказ. «Смерть под маской» так и начинается: есть формальный рассказчик (гость профессора) и есть фактический рассказчик (сам профессор). Кажется, все и сведется к простой фиксации чужой истории. Но постепенно формальный рассказчик становится частью рассказываемой истории. Сам факт того, что он выслушал рассказ профессора, включает его в этот рассказ. Надо сказать, что этот аспект книги сделан очень умело, практически изящно, а не так топорно, как предыдущий. Уйти в молчанку всегда проще. Поэтому можно сказать, что деконструкция полностью не удалась, но та ее часть, что получилась, вышла прямо на загляденье.

Основная проблема «Смерти под маской» заключается в том, что она все равно остается лишь стилизацией, ловким фокусом, ценным только для искушенного читателя. Сама по себе история получилась не самая интересная, не самая увлекательная, не самая оригинальная. И в этом повинно то, что автор принципиально сторонится ее расширения. Скупо набросанный эскиз, как бы технично он ни был исполнен, не заменит полноценную картину. А перед нами именно что эскиз. Да, автор и задумывал эскиз, то есть уже на уровне планирования эта книга не могла выйти особо удачной. Хотя чего у Сьюзен Хилл не отнять, так это умения разжечь аппетит. «Смерть под маской» оказывается очень хорошей закуской, чтобы хотелось съесть еще что-нибудь. А уходя от кулинарной метафоры, можно сказать, что после прочтения «Смерти под маской» очень хочется почитать еще чего-нибудь готичного. Но вот только более захватывающего, полноценного, не только задающего вопросы, но и дающего хотя бы какие-нибудь ответы.

В любом другом случае здесь бы я и остановился, добавив к сказанному, что в книге слишком много всяких бандитских разборок и слишком мало мистики. Ну, еще упомянул бы, что в какой-то момент демон окажется вполне себе другом мальчишкам. Ага, окружающие героев люди гораздо гаже и страшней любых демонов, и если бы не его помощь, то все закончилось бы гораздо хуже. Это лишний раз напоминает известное мнение, что, мол, в нашей стране социальная реальность столь страшна, что на ее фоне любые демоны померкнут, потому-то, мол, не народилось в России своих кингов и баркеров. Мнение, конечно, неоднозначное. С ним не только можно, но и надо спорить. Да и весь финал «Последнего дня лета» такой же — неоднозначный. Вполне себе стоит обсуждения. Что, конечно, является лишним доказательством того, что не совсем уж бесталанную книжку я прочитал.

Да, в любом другом случае здесь бы я и остановился, но не в этом. Тут про мой город написано. И написано с такими ошибками, с такими вопиющими недостатками, что остановиться не получится. А главное, что хочется сказать автору: «Учите матчасть и стремитесь к достоверности». Да, уважаемый автор, вы вроде бы выросли в Ростове-на-Дону, учились в этом городе, возможно, решили положиться на свою память. Да, думается, Ростов-на-Дону сложно достоверно вспомнить в далеком Лос-Анджелесе. Но ведь есть же Интернет, всякие там Яндекс-карты с Гуглом. Википедию опять же никто не отменял. Но вы, уважаемый автор, пренебрегли всем этим, вот и получилось, что написали о своем родном городе хуже, чем смог бы иностранец, который просто хорошо умеет в предварительную работу, всякий там сбор данных и проработку контекста локаций.

Значительная часть событий происходит в районе, который до сих пор называют Новое поселение или Нахаловка. Он находится рядом с Центром и представляет собой достаточно большую территорию, застроенную частными домами. Название Нахаловка закрепилось за этим районом, так как еще во второй половине XIX века там происходил активный самозастрой. Не смотря на то, что жителей Нахаловки штрафовали, дома не сносили. А из-за того, что не было никакого плана застройки, тамошние улицы отличаются хаотичностью. И да, это отличное место действия для всякой жести, так как за Нахаловкой всегда была слава криминального района. Вроде все пока соответствует описанному в романе. Но вот что любопытно: Андрей Подшибякин почему-то упорно называет Новое поселение еще и Шанхаем, хотя Шанхаем является совсем другой район города, находится около порта рядом с Доном. Он еще старше Нахаловки. Более того, в 2017 году этот район прославился на всю Россию, так как на его территории произошел один из самых разрушительных пожаров, которые когда-либо происходили в Ростове-на-Дону. Но на этом ошибки (намеренные?) автора не заканчиваются. Улицы Нахаловки он упорно называет «линиями». Так вот, так называются улицы совсем другого района города, а именно — Нахичевани. История этого района так же уходит корнями в далекое прошлое. Первоначально это был соседний с Ростовом-на-Дону город, потом стал его частью. Отличительной чертой этого района является как раз предельно четкая застройка квадратно-гнездовым способом. Заблудиться там очень сложно. Зачем (если это было сделано все же намеренно) автор совместил в одном районе черты трех, не очень понятно, так как, когда речь идет о центральных улицах города, он постоянно подчеркивает их названия (это иногда даже бесит), и как раз там все верно описано. Понятно, что человек, не знающий Ростова-на-Дону, не обратит на все это внимание, но в любом случае получилось у автора как-то странно. Тем более, если он просто все напутал.

А теперь про Танаис. Действительно, недалеко от Ростова-на-Дону находятся развалины античного города Танаис. В конце 1950-ых их раскопали археологи, достаточно быстро после этого там организовали музей под открытым небом. И действительно, школьников часто возят туда на экскурсии. Если говорить грубо, то Танаис можно назвать донским Херсонесом. Рядом с ним действительно находится деревня Недвиговка. Пока, как и в первом случае, все вроде бы хорошо. Но нет... Во-первых, Андрей Подшибякин почему-то смешивает историю Танаиса и историю Азова, еще одного древнего поселения (на его месте теперь находится небольшой город) на берегу Дону. Спутал что ли? Во-вторых, поездка в Танаис описана очень странно. Сперва герои зачем-то плывут на теплоходе в прямо противоположную сторону. Потом оказываются почему-то в Азове, который тоже находится не в той стороне, куда плывет экскурсия. Затем на автобусе все-таки едут в Танаис. В общем, описанный маршрут просто невозможен. При этом в Танаис можно доехать на прямой электричке, скорее всего, именно так школьников туда и повезли бы. Ну, на худой конец заказали бы автобус прямо из Ростова-на-Дону. В общем, эта часть выглядит настолько несуразно, что даже смешно не становится.

Натолкнувшись на такие нестыковки и грубые ошибки (намеренные все-таки?) начинаешь с недоверием относиться к описаниям иных реалий. Например, регулярно ездящие маршрутки вызывают сомнения, кажется, массово они появились гораздо позже. Но это уже мелочи, проверять которые надо отдельно. На этом фоне больше всего раздражает то, какой криминальный беспредел описывает автор. Да, 90-ые — это как раз криминальная эпоха, но, если поверить Андрею Подшибякину, то окажется, что Ростов-на-Дону был в то время чуть ли не бандитской столицей страны. Особенно хорошо на этом фоне выглядит замечание, что оружие было в каждом доме. Ага, все держали по ружью под кроватью. Понятно, что все было не так мрачно, но сюжет книги как бы оправдывает такое сгущение красок. Хотя по сути подобные описания просто усиливают стереотип о том, что Ростов-на-Дону до сих пор является опасным городом. Многим ростовчанам может быть и не очень приятно читать такое, но для остальных это делает книгу понятней через озвучивание привычного.

А вот чрезмерное употребление персонажами в речи мата как раз выглядит очень реалистично. Да, в нашем южном городе сквернословят более чем обильно, и возраст с социальным статусом тут не помеха. Многие восприняли этот момент критично, за него книгу ругают. Я же считаю, что хоть тут есть та самая достоверность локации, которую так хотелось бы найти в романе, действие которого происходит во вполне конкретном городе.

У Андрея Подшибякина получился пусть и в меру захватывающий, но неровный роман. Идея, безусловно, хороша, но не до конца реализована (процентов на сорок). Чуть больше старания, чуть больше ответственности, чуть больше толковой редактуры, и мы получили бы вещь не просто в меру захватывающую, а вполне себе значительную. Увы, этого не случилось. Разве что в какой-нибудь альтернативной реальности, за ростовчан которой можно только порадоваться.

На этом, пожалуй, хватит про сюжет, а то можно ненароком выболтать лишнее. А в данном случае это важно, так как в «Карте времени» достаточно лихих поворотов, знать которые заранее читателю не следует, чтобы не портить впечатление от книги.

Сам же сеттинг Феликсом Х.Пальмой проработан кропотливейшим образом: все, что ассоциируется у нас с викторианской Англией в романе будет представлено. Выше уже упоминался Джек Потрошитель, так что вы не удивитесь, что главный герой первой части, конечно же, влюбляется в Мэри Келли (и вы прекрасно знаете, что с ней должно случиться). На страницах «Карты времени» встретятся и другие реальные исторические персоны: Брэм Стокер, Генри Джеймс, Джозеф Меррик. А если и не встретятся, то будут упомянуты. Без подчеркивания жесточайшего классового неравенства тоже не обойдется. Если уж автор живописует трущобы, то это будет сделано предельно смачно. Если уж надо будет рассказать про богачей, то нам четко укажут на все их недостатки. Стоит появится какому-нибудь слуге, как мы быстро поймем, насколько ничтожна его роль в повествовании, он же — слуга. Достанется на орехи и суфражисткам. В истории, разумеется, появятся и колонии. Все это представлено вниманию глубокоуважаемого читателя несколько подчеркнуто, с этакой картинностью. Наверное, на англичан «Карта времени» должна производить такое же впечатление, какое она могла бы произвести при прочих равных на россиян, если бы действие происходило бы во времена Серебряного века. Разумеется, тогда было бы много и поэтов этого самого Серебряного века (думается, без Николая Степановича Гумилева не обошлось бы), всяких революционеров-бомбистов, заигрываний с фигурой Распутина, все дружно распивали бы водку, кто-нибудь носил бы под мышкой матрешку, кого-нибудь обязательно сослали бы на Сахалин, а где-нибудь на заднем плане Ленин тащил бы бревно. Понятно, что это был бы лубок. Так вот, при всей тщательности проработки сеттинга можно сказать, что Феликс Х. Пальма сочинил этакий викторианский лубок. И в этом нет ничего плохого. Вышло вполне себе занятно. А лубочность компенсируется в том числе и серьезным сюжетом.

Если говорить о стилистике викторианского романа, то первое, что приходит на ум, так это особый статус автора. Нет, не в обществе. Да, в самом тексте. Авторы викторианских романов почти всегда рассказывали свои истории с позиции всевидящего, практически всемогущего субъекта. Да-да, можно сказать, что с позиции Бога. Читатель был уверен, что автор в рамках текста не врет. Все, что будет прочитано, можно считать абсолютной истиной по отношению к персонажам книги. Автор все знает об их помыслах и желаниях, мотивах и порывах души. Ненадежного рассказчика тогда еще не изобрели, до постмодерна надо было еще дожить. Феликс Х. Пальма постоянно подчеркивает в своем романе этот особый статус рассказчика. Более того, порой это доходит почти на абсурда. В какой-то момент мы узнаем даже о том, что скрывается у Герберта Уэллса в штанах: «Я мало что еще могу добавить, не вторгаясь в сугубо интимные детали вроде незавидных размеров того, что составляет, по общему мнению, мужское достоинство, не стану говорить и о том, что этот самый орган у него почему-то был скошен на юго-запад». На самом деле в контексте этот пассаж очень смешной. Точно так же, как и бесконечные пассажи о том, что автор точно знает, что будет происходить дальше. И прочее в том же духе.

Мы привыкли, что в романах той эпохи было множество различных авторских отступлений, в «Карте времени» их предостаточно. Некоторые, правда, поражают своей бессмысленностью в контексте романа. Вот, например, зачем нужна целая глава о том, на чем разбогатели Сидни Уинслоу и Уильям Харрингтон (есть в книжке такие вот крайне второстепенные персонажи)? То есть она очень забавная. К тому же пародирует весь этот жанр неовикторианского романа (это когда современные авторы пишут как бы под Диккенса, но при этом выпячивают то, что в настоящих викторианских романах скрывалось). Но для сюжета от нее нет толку, хотя весь роман, не смотря на все стилистические забавы, предельно сюжетен. По сути это единственная лишняя глава во всей книге, так что ее можно легко простить автору. Спойлер: означенная выше парочка разбогатела на продаже туалетной бумаги. И да, такое впечатление, что перед ее написанием Феликс Х. Пальма прочитал несколько томов полного собрания Пелама Гренвилла Вудхауза, пусть данный автор все-таки не относится к традиции викторианской прозы.

Герои викторианских романов очень любили посылать друг другу длинные письма, из которых читатель узнавал много важной сюжетной информации. Феликс Х. Пальма не мог не использовать данный прием. Львиная доля сюжета второй части строится именно на необычной переписке двух персонажей, а точнее трех, но за подробностями обращайтесь непосредственно к «Карте времени», а в третьей есть абсолютно замечательное письмо, которое можно было бы назвать конспектом неслучившегося второго романа про Герберта Уэллса. На самом деле второй (а также третий) роман случился, но он совсем про другое. Так вот, это письмо представляет собой такую мощную историю, что она затыкает за пояс все истории, напечатанные под обложкой «Карты времени», было бы, конечно, интересно прочитать полноценное ее изложение. Как бы там ни было, синопсис остался на уровне синопсиса, а письмо стало этаким романом в романе.

Все эти стилистические упражнения вместе с витиеватым сюжетом так и остались бы безделицей, если бы автор не укомплектовал бы их всевозможными отсылками на современность, точнее — на современную массовую культуру. Безусловно, и в этом случае кто-нибудь может сказать, что от этого «Карта времени» не перестала быть безделицей. Но, право слово, так безделица стала еще любопытней.

Вряд ли в викторианском романе, стилизацией под который является «Карта времени», могли бы оказаться эпиграфы из Альберта Эйнштейна, Элиаса Канетти и Джека Керуака. А в «Карте времени» они есть. И это как бы намекает.

А намекает это, например, на то, что будут вам в викторианском романе отсылки к «Терминатору» и рассуждения про параллельные миры. Ни того, ни другого от писателя той эпохи ждать не следовало бы, так Феликс Х. Пальма и не из той эпохи. Потому не удивляйтесь, что в какой-то момент Герберт Уэллс осознает себя персонажем чей-то книги. И все это изложено именно что в викторианском стиле.

Феликс Х. Пальма отважно раздвигает рамки викторианского романа (но затея эта в случае избранного жанра далеко не новая), проводит дотошную ревизию темпоральной фантастики (опять же, до него такие штуки уже проделывались), а новаторство заключается в том, что все это происходит в рамках одного текста. В общем, вышло недурно, но с некоторыми оговорками.

Во-первых, непредсказуемость сюжета иллюзорна. Да, Феликс Х. Пальма пишет бойко, с выдумкой, придумал он все очень даже интересно, тем не менее, опытный читатель достаточно быстро наловчится успешно догадываться о том, что ждет его дальше. Да, тут вам не классический детектив, читатель которого обязательно должен быть одурачен, но все же хотелось бы больше неожиданностей.

Во-вторых, хотя роман вполне себе населен (но, к счастью, не перенаселен), персонажам не хватает выпуклости и живописи. Нет, читатель, конечно, встретит несколько колоритных героев (в том числе и самого Герберта Уэллса), но для такого толстого романа да еще исполненного в такой развеселой манере маловато будет. Для Феликса Х. Пальмы большинство персонажей выступает в роли болванчиков, которых он переставляет из главы в главу ради некоторого эффекта, что не делает этих болванчиков интересней. Хотя в контексте всех этих путешествий во времени, возможно, именно такое впечатление и хотел создать автор. В конце концов, в детерминированной Вселенной всем мы, увы, безвольные болванчики.

Тем не менее, в плане персонажей Феликс Х. Пальма проигрывает другим авторам, которые играют на том же поле. Вот, например, цикл «Монстролог» Рика Янси, ведь в нем так же обыгрывается вся эта европейская литература конца XIX — начала XX века, и даже есть свой Джек Потрошитель. Да, это подростковое чтение, да, у Янси не такая изощренная манера изложения, да, сюжеты у него развиваются медленней и не так причудливо. Но «Монстролог» при сравнении с «Картой времени» явно выиграет. И все это почему? Да потому что в нем читатель найдет персонажей гораздо живей и интересней.

Не смотря на то, что, как говорилось выше, у «Карты времени» есть два продолжения, сам роман выглядит вполне законченным. Причем Феликс Х. Пальма завершает свою книгу так, что продолжения и не требуется. Право слово, если во второй книге нас ждут все те же игрища, то будет скучновато. Тут читателю остается уповать только на то, что автор припас для него достаточное количество лихих сюрпризов. Но так ли это, можно узнать только ознакомившись с продолжением. Благо, на русском трилогия вышла полностью.

Русское издание «Карты времени» можно только похвалить. Оно было осуществлено в 2012 году издательством «Corpus». Роскошная обложка, цветной обрез страниц, верстка с претенциозной буквицей. Такую книгу нестыдно подарить, ее очень даже приятно читать. Прибавьте к этому отличный перевод, это не смотря на то, что переводчиков было трое (Е. Матерновская, И. Новосадская, Н. Богомолова). Вот только — а как же без недочетов? — редактору надо было быть внимательней. И дело не только в том, что в тексте встречаются фразы из раздела «Не очень», а в том, например, что одну и ту же собаку в одной части зовут Вечность, а в другой — Этерна. Дорогие переводчики, вам стоило бы по таким мелочам все-таки договориться.