Много лет назад в школьной библиотеке, где фантастике отводилась отдельная полка в самом дальнем углу, мне попадались несколько экземпляров “Дня триффидов” и теперь уже не помню, может быть, “Всё живое…”, но я так и не прочитал ни ту, ни другую книгу, предпочитая взять сборник Рэя Брэдбери или антологии “Искателя”.

Роман написан сухим языком, герои безлики, похожи друг на друга, без создаваемых образов и несопереживаемы, действие отстранённое и совершаемое, как будто, без оценки главным героем. Пусть происходит то и то, но и то мне всё равно и то. Вон пара триффидов прошла по улице – ерунда, переживём; так, еду по аллее, автомобиль атакуют со всех сторон их жала – уже серьёзней, конечно, но не катастрофа; сотня плотоядных разумных растений, ставших очень агрессивными, идут на звуки голоса обитателей фермы, прорвавшись через ограду, – надо поставить опоры и ждать дальше. Буквально картина возникает перед глазами, как персонаж, будто нерадивых и озорных телят что ли, прогоняет их с поля, и скоро будет их звать триффидиками.

Произведение задало идеи выживания/робинзонады/войны с превосходящим в чём-то чужеродным противником для многих фильмов и книг, что не может не делать его с одной стороны разбираемым на несостыковки и ляпы и уважаемым с восхищением с другой.

История ненадёжного (-ых) рассказчика (-ов), автобиография, включённая в рамки будущего космического, мифополотно, рассказ в рассказе, записи, подчиняющиеся ли пониманию стройному.

Чёткой картины не сложилось, но с большой вероятностью так и стремилось к задумке автором. Роман обладает чётким усыпляющим свойством: ну не получалось прочитать больше 30-40 страниц за раз, чтобы не хотелось отложить на завтра. Хотя некоторые эпизоды, как например резкий преступный настрой детей в первой повести или курсивные части в третьей, оживляли текущий поток повествования, но столь редки они. Самое интересное – рассуждения о том, почему мы выбираем именно таких женщин (высоких, быстрых).

Возможно, для меня смысл книги в преемственности поколений путём отцеубийства. Так показалось.

Знаете, мне иногда попадаются такие книги, в которых будто бы реальный мир, но с небольшим отличием, таким малым и частным, что делает произведение уже фантастичным. То ли антиутопия, то ли роман-катастрофа, то ли какой-то мягкий постапокалипсис. А может быть и всё вместе.

Мир “Ранней пташки” схож с нашим (в особенности читательских сносок, как авторских, так и переводчика), зимы суровей, люди впадают в спячку, да каннибалов что-то многовато. Не могу относиться серьёзно к истории, где каждый мечтает о каких-то шоколадных батончиках да пудингах и попутно подсчитывает вероятность выживаемости при таких-то и таких-то начальных условиях. Роман-пародия, кривое зеркало, сатира.

Сходства.

— “Учебник для детектива” Джедедайи Берри – ситуации, сны, перемещения между реальностью и иллюзорностью, карьерный рост “маленького человека”, детективный сюжет.

— “Трилогия общественных работ” Мэтта Раффа – другой альтернативный погибающий мир, говорящие фамилии. Скажите мне, что здесь происходит?

— И, может быть, что-то Тим Пауэрсовское. Где сюжет закручен в спираль-пружину, но и забывается быстро.

Знаете, мне иногда попадаются такие книги, в которых будто бы реальный мир, но с небольшим отличием, таким малым и частным, что делает произведение уже фантастичным. То ли антиутопия, то ли роман-катастрофа, то ли какой-то мягкий постапокалипсис. И не то, что я не ищу такое повествование, но само что ли находит оно читателя в моём лице. И мне оно нравится.

Прежде всего, хочу отметить, что из самых известных произведений крупной прозы, выросших из рассказов, знаю “Цветы для Элджернона” Дэниела Киза (роман читал до рассказа и мне он понравился больше, идеи и мотив героев яснее, да и просто дополнительные эпизоды большей книги написаны хорошо), да, может быть, эпизод из “Пойди поставь сторожа”, являющийся основой для “Убить пересмешника…” Харпер Ли (опять-таки расширенная версия уделывает источник во много раз), поэтому, даже после прочтения “Лета бешеного пса” желание прочесть “Пойму” не пропадало.

30-е годы, юг США. Неожиданно нашлись жертвы маньяка, а в головах не особенно гуманных жителей небольшого городка возникла мысль, что, конечно, это дело чернокожих. Расовые предрассудки да страсть людей к жестокой расправе являются движущими силами книги. Автор смешивает описания деяний убийцы с бытовыми эпизодами без каких-либо перегибов в одну сторону, поэтому книга получилась ровной и интерес, что будет происходить дальше, держится всё время прочтения. Эпизоды-воспоминания вызывают эффект просмотра старого чёрно-белого фильма, язык прост, но не уныл, определённый саспенс присутствует, а что ещё нужно?

Крепкий развлекательный роман, не претендующий на разъяснение каких-то глубоких моральных истин и норм (не считать же таковой аксиому “Безумный маньяк-убийца – это плохо”?).

Продолжение обладает достоинствами первой части цикла: лёгкий текст с низким порогом вхождения и понимания и интересная идея-фантдопущение, правда уже довольно размытая и многократно пережёванная.

Прошли годы, герои выросли, а размеры их характеров не увеличились ни в ширь ни в высь, им не сопереживаешь, да и не успеваешь понять мотивации за потоком рефлексий и бесконечных повторяющихся воспоминаний. Да-да, Малерман окончательно задвинул фантастику и ужасы на дальнюю полку сюжета, выпячивая вперёд семейную драму да роман взросления. Возможно, третья часть цикла, если она будет написана, станет чистым любовным романом.

Наивность, казалось бы, в хомо постапокалиптикус должна отсутствовать, как данность, так нет же: взрослые, подростки и двуличные антагонисты ведут себя, как дети.

Автор оставил читателей с неразрешённым вопросом о внешнем виде существ, их целях и причинах появления, поспешив выдать какие-то черновики да послесловие с подчёркнутой важностью процесса их создания.

Взяв в руки книгу тонкого формата, точнее не книгу, так как электронное издание не может быть названо бумажной Книгой в полном смысле этого слова, пытаясь испытать чувства, которые возникают от ощущения из детства – поднимающийся интерес к истории, самому процессу знакомства с новыми героями и ситуациями, понимая, что прежние знакомства с творчеством писателя уже создали образ многословного и сложнопонимаемого, да и просто можно сказать занудного и невтемного; и вот уже подчёркивает Ворд это предложение зелёным, жалуясь на трудность восприятия, но надо продолжить развить подобие, что может быть осуществимо лишь потоком ещё каких-нибудь мыслей, а давайте-ка поговорим об обложках да переводах (ведь это часть книги) – “Ход конём”, считаю более приемлемым названием, так как одним из героев второстепенных последней в сборнике повести всё же являются лошади, да можно бы ожидать и название “Конский гамбит”, создающее правда не совсем приличные мысли иль “Лошадиная подножка”, уводящее совсем в сторону иль более приличествующее “Коневой гамбит”, да не для столь шахматных натур рассчитанное произведение и нет в повести никого, кого бы можно назвать “Королём”, а обложка издания 2017 года лишь подтверждает, что конь является обладателем права существовать в названии; но что-то я про другое, а о чём же книга – весьма своеобразные истории лишь очень погранично могущие считаться детективом, так флёр или пыль прошлого месяца, покрывающая верх шкафа, реализм, реализм, порой уже устаревший, да написанные рассказы обладают степенью перескока с одних ситуаций на другие и уже непонятно, кто он – племянник-он или дядя-он или уже испанский язык-сам он; схож сборник со сборником Стейнбека “Долгая долина”, где главы-рассказы не запоминаются, это какие-то журналистские заметки, у Фолкнера к тому же тяжестью своей не осаждаются на дне воспоминаний и радости, а мгновенно улетучиваются, неужели из тяжёлых газов или дыма состояли, а может это ошибка в химическом опыте или автор сделал ход рыцарем, который похож на монаха, и изо дня в день смиренно носил воду слов? А где весло спасительное?

Понимаю для себя, что автор романист, а не рассказчик: хочет в малый объём вместить многое.

Интересный, держащий в напряжении до самого конца повествования, запутанный и дающий ложные подсказки триллер.

Сама композиция романа необычна: читатель вместе с героем ощущает течение времени, ускользание последних часов и напряжённость ситуаций. Начало тягуче и медленно, но потом резкие повороты и даже пустые страницы создают нужный темп.

Возможно, сегодня книга кажется намеренно наивной, столь усложнённые загадки и стечения обстоятельств не могут в реальности произойти, но для создания магии таинственного исчезновения автор бережно обошёлся с клише потери памяти и монологом ненадёжного рассказчика/свидетеля. Все компоненты сбалансированы, не надоедливы и не дают заскучать.

Лишь один вопрос остаётся после прочтения. Почему издательства забросили издания романов автора на русском уже почти на 20 лет?

Занудный, болотистый, псевдофилософский, пессимистичный, прямолинейный и влобнонравоучительный роман, скрывающийся под маской семейной саги от Мастера Ирвинга.

Я опять-таки не могу точно сказать, о чём эта книга (второй раз при чтении его книг, первый — «Отель “Нью-Гэмпшир”»): либо это завуалированная история о Предназначении и Судьбе, либо просто прямолинейная без секретных лазеек и неожиданностей история о жизни и смерти. Да, опять перескоки по времени и пространству, да внутренние микроглавы в повествовании героя, какие-то копошения фоном и резкая концовка. Герой, который никакой, его родственники и друзья, которые занимают линию от “просто странных” до “омерзительно неприятных”, да есть ещё “плоские и невыразительные” (вспомнил цинично-критично-саркастичного доктора Варгаса, вот его образ автору удался), но никому нет ни сочувствия ни сопереживания.

Наверно, в этой книге автор попытался вступить пусть не на область чистой фантастики, но уж магического, да не просто, а латиноамериканского реализма, точно, что совершенно не его. Чужды описания свалок и церквей, неестественна испанская речь, а мыльная мексиканская опера не побуждает, затаив дыхание, следить за перипетиями отношений.

С другой стороны, возможно, на писательский процесс оказывалось давление со стороны блюстителей расовых равновесий да прав всех меньшинств, что автору показалось легче вместить их всех в одну книгу, чтобы будущие стали очищены от неожиданных ++ отношений.

Перевод ровный, спасибо, что без матов, да только в одном случае не могу согласиться с переводчиком, но нужного для всех варианта не предполагаю: “дети свалки” могут быть “свалочными детьми”, но уж больно это близко к “сволочным”.

Роман Не-Ирвинга.

Как гласит аннотация “Каждый человек хоть раз задумывался о самоубийстве”. Интересное начало. Что преподнесёт в своём труде британский автор? Быть может, серьёзное исследование человеческой психологии? Или некую осовремененную версию истории столь с глубины веков идущих людских отношений? Да, с такой темой можно перепрыгивать от комедий и фарса до жёсткой суровой прозы.

А имеем мы ровный роман с многочисленными чётко выстроенными диалогами и живыми персонажами (хотя они и немного стереотипны) с парочкой неожиданных поворотов и оборванными проводами (для раздумий читателя) концовки.

Хорнби создал псевдореалистичную завязку о встрече столь чуждых и столь нужных друг другу людей, попытался развить тему одиночества личности и праве на решения всей жизни, но всё-таки решение как быть дальше оставил на суд аудитории.

Рассматривал и с точки зрения темпераментов:

Сангвиник Джей-Джей, причина – работа/хобби, решение – работа/хобби;

Меланхолик Морин, причина – жалость, решение – смирение;

Флегматик Мартин, причина – хладнокровие, решение – сарказм и самокритика;

Холерик Джесс, причина – взрывные эмоции, решение – найти своего флегматика (ну тут что-то совсем уж ироничное получилось у автора или в моём восприятии).

Хороший роман с открытым, но счастливым, финалом.

Одна из первых фраз, которая появляется в голове при определении этого романа “Сейчас так не пишут”. Это подразумевает как плюсы, так и минусы книги.

К несомненным достоинствам романа можно отнести краткость и притчевость повествования; в чём-то неожиданный взгляд на природу войны и поиска причин её в различиях человеческих полов; добавление приключенческой части в философскую.

Минусы для меня: затянутость и почти сухая однородность рассказа, приводящая к занудности; однообразность в главах, посвящённых путешествию (привет “Ночной земле” Ходжсона); недораскрытость проблем и характеров; резкая перемена в конце во взглядах главного героя на пол.

Быть может, мне показалось мало фантастичного в романе, а то, что являлось фантдопущением, казалось чем-то чуждым и неприятным, но главное, что автор описала возможный контакт, а остальное – лишь реалистичная оболочка иль всё же сердцевина. Решите сами.

Искусно написанная история, рассказанная мастером слов, плавно текущее повествование одного заседания суда, сложный моральный выбор между правдой и семьёй.

Именно в описании процесса, во всех этих перестрелках-диалогах, деталях судебного дела чувствуется рука бывшего помощника прокурора, кем и работал автор. А вот в психологии героев всё-таки есть недожим: тут и чрезмерно упрямый/твёрдый/однобокий отец и клише – глядящая на забытые ошибки, ставшие комплексами ребёнка, мать.

Полностью удержать ритм повествования Лэндею не удалось и роман из тщательного Процесса быстро несётся к скоротечному финалу, который будто бы должен стать эдаким ударом молота по голове, но вызывает частичное недоумение. Чего нет в книге, так точного и однозначного вопроса отца сыну:

— Джейкоб, ТЫ сделал это?

— Возражение. Таким образом потеряется интрига и разрушится образ непоколебимого отца.

Если хотите прочитать психологически более разработанную историю, с моральной борьбой отца и жертвами, напрасными или нет, — возьмите “Тони и Сьюзен” Остина Райта, в романе Лэндея автора больше привлекает игра защиты и обвинения со всеми козырями в рукаве и тайными ходами, чем глубина характеров. Привет Перри Мейсону, которого переводчик/редактор сделал героем телесериала, а не серии книг всё-таки.

Взглянем на киноадаптацию. Пусть и актёры-родители младше по возрасту книжных, но роль отца Эндрю Барбера ощущалась мне при чтении подобной роли Джеффа Бриджеса из фильма “Призрачный патруль” и именно в этом образе.

Вердикт: небезынтересный, крепкий, недожатый, переигранный, не дающий окончательного ответа, требующий дополнительных страниц, роман.

Добил. Дошёл. Дочитал.

Ух, и нелёгким же оказался этот читательский путь. Каждая ступенька лестницы в башне пройдена с Саймоном, да-да, автор, это я говорю не о сочувствии и эмпатии герою, а о чрезмерной мучительной детализации!

Чрезмерно растянуто, а эпичность финальной битвы размывается её быстротечностью и некой скромностью. Неожиданно, но оправданно

Тягучее завершение не совсем ярко раскрытого мира, с героями-Героями, злодеями-Злодеями и средними чуждыми-Ситхи. Пусть даже через 25 лет, но продолжение напрашивалось.

Бывают такие книги, в которых автор старательно запутывает простую мораль, использует перескоки между разными временами и пространствами, недосказывает, создаёт свою собственную мифологию и альтернативную историю, а иногда рассказывает мелкие истории мелких героев, которые оказываются гораздо интереснее глобального заявленного сюжета. Попытался описать свои мысли от знакомства и погружение в повествование данного романа. Для чего писатель так делает и удачно ли получается?

- Ближайшее соответствие, конечно, наблюдается в “Американских богах” Геймана: здесь и мелкие истории и люди-давнонелюди и боги-небоги и какие-то попытки Отца инициировать дитять своих.

- Джон и Дэйв Вонга близко, но в ситуациях, где кровавые приключения могут смениться шуткой ниже пояса, библиотекари предпочитают оставаться суровыми замкнутыми конспираторами и палачами.

- Вспоминаются “Злые обезьяны” и “Трилогия общественных работ” Мэтта Раффа со злонамеренно усложнённым сюжетом и непонятным квестом, которые легко скидываются в этих параметрах на второе место пьедестала романом “Три дня до небытия” Пауэрса (хотя в этом случае, полагаю, это своеобразие данного автора).

- И, конечно, “Нездешние” Роберта Беннетта, которые живут в параллельном маленьком невидимом для всех, но страшном городке, являясь в оригинале теми самыми американцами, столь часто упоминаемыми в книге Хокинса.

Кстати о невидимости. Впервые после второго тома “Занимательной физики” Перельмана встречаю объяснение с палочками и колбочками. Либо Хокинс читал эту книгу, либо я пропустил описание где-то ещё. Поправьте, если в какой-нибудь книге есть именно такое описание проблем невидимки.

Соответствия и недостатки нашёл, но о чём собственно книга “Библиотека на Обугленной горе”? А фиг знает. Странный Отец, зачем-то муштрующий и убивающий своих детей-наставников, попытки восстаний и открытое окончание. Герои милы, но странны до отторжения.

Только не говорите, что Дэвид, ходящий в балетной пачке, — это не отсылка к “Токсичному мстителю”, подчёркивающая творящийся на страницах треш?!

Седьмой роман саги является самым большим и одновременно самым тягуче-болотным из всех. Метод перескоков между героями и взглядами от первого/третьего лица, вставок собственных рассказов, начатый предыдущей книгой становится утомительным и уравновешивается только желанием узнать, что будет дальше, и ироничным красивым слогом автора и мастера историй.

Все линии завершены или не остаются полностью висеть в воздухе, а разумный читатель додумает уж свой сюжет. Вот большая часть романа прочитана, остались две главы – как же всё скучно и просто завершается, автор ничего не придумает в конце, а в последних главах и даже страницах он вытягивает жилы из тебя, настолько всё неожиданно и даже светло печально. Схожи ощущения от прочтения романа Джона Ирвинга “Молитва об Оуэне Мини”, где 70% текста – порог, а остальное заставляет ошарашено смотреть на последние страницы, да и тема “у войны есть жертвы и вне фронта” очень роднит эти два романа.

Минусы тома для меня:

Спасибо Анджею Сапковскому за долгую, но цельную и живую Историю, за героев, за юмор и ухмылки. Спасибо Евгению Вайсброту за Перевод. Спасибо Цири, Геральту и Йеннифер.

Я нашёл его сидящим под огромным дубом. Любая вероятность ошибиться отброшена сразу: роскошный камзол с вышитым узором, огромный красный берет на голове, лютня, струны которой он пытался перебирать замерзающими пальцами, и множество лежащих на траве перед ним листков бумаги, частично исписанных, но большей частью вымаранных каракулями либо пустых. Стараясь не мешать, я подошёл совсем бесшумно. Он поднял на меня глаза, в которых застыла будто бы тоска, странная жалость, горесть о ком-то.

Компанией большой-всего лишь вшестером

Отправились они, исход был предрешён.

Заставил музыку играть,

Им лишь осталось…

– Они… Все её друзья... Понимаешь?

Я понимал. История с печальным концом. Но она, как оказалось, служила лишь началом другой истории, а потом интерлюдии в интерлюдии, монолога в воспоминаниях, мемуаров в хронике, перескоков от прошлого к настоящему и обратно.

Княжна спешит вперёд.

Коньки помогут ей,

Где будет тонок лёд,

Они всего острей.

– Поэт, а знаешь ли ты, что такое спойлер?

– Сопряжение сфер знаю. Общение близкое, которое кличут совсем уж, курва мать их, некрасивым словом – секс, тоже знаю. Спойлер, видать, совсем чудище какое, незнакомое.

– Да такое, от которого бегут, а того, кто о нём пытается поведать, врагом считают до конца жизни. Поостерегись его в будущем, да в виршах своих не описывай.

Жил-был один ведьмак

И жил бы не тужил,

Но с дочкою своей

Не встретится никак.

Мы долго ещё ходили с ним, вспоминали, что происходило так давно и так недавно. Расстались с некоей недосказанностью, но и с надеждой. Ведь где-то там в тумане ещё ждала она. Озёрная хозяйка.

Геральт отправился в дорогу.

Да-да, данный роман представляет собой роуд стори: повествование о путешествии, где больше интересна атмосфера окружающего мира, что происходит вокруг и как, чем цель похода. Колоритные новые персонажи, раскрытие ужасов войны, партизанствование в лесах и рассказы в рассказе приятны автору скорее, чем эпичные битвы и политические игры.

Книга противоречива и может показаться пустоватой и затянутой, но как перемещение из пункта A в пункт B со скоростью V, преодолевая попутно препятствия в виде N, доказывает, что кратчайший путь вовсе не прямая назло всем скучным учебникам геометрии.

Пройдя крещение огнём,

Геральт в ривийцы посвящён,

Цирилла пляшет с бандой Крыс,

А Йенни близок больше сфинкс.

Но вновь сюжет зовёт вперёд,

Где Башня Ласточки нас ждёт.

Геральт, поддавшись уговору,

Одевшись в новенький дублет,

Скучает в обществе колдуний,

Покинуть хочет сей банкет.

Четвёртый роман саги, всё дальше удаляясь от рассказной формы, всё меньше содержит сверхполитических игр многих одноликих правителей-королей. Автор решил показать мир игр малых на фоне глобальной стратегии.

Колдунья Йенни, чей характер

Бывает часто штормовым,

В романе этом пребывает

В прощении и любви.

Самый интересный эпизод (не исключая факт, что каждая глава заканчивается ударно и без провисаний) – перевод Лютиком разговора между Йеннифер и Геральтом в конце второй главы. Гром и молнии, молчание и гнев, ненависть ли и она.

Сказитель песен и любимец женщин

Такой в романе он один.

Но, по словам Геральта:

Наш Лютик – курицы лишь сын.

Чуток юмора добавляют в размеренность повествования сцены с Лютиком. Но поэт не только сочиняет фривольные стишки, но и является хроникёром истории.

Вокруг плетутся сети и обманы,

И каждый будто чей-то шпик.

Ну, а дитя Предназначенья

В пустыне оказалась в миг.

И неожиданно робинзонада! А что другое Вы думали поможет раскрыть ребёнку Старшей Крови её Дар? Катарсис и сказка в ярком сплаве.

Геральта в книге мало, появляются новые персонажи, атмосфера взаимоотношений становится всё более густой и неоднозначной, но интерес продолжать чтение не падает.

Уж Час Презренья настаёт.

Куда сюжет нас заведёт?

И что же предпримет наш скромный герой?

Все в библиотеку за книгой очередной.

В своём романе Сапковскому не удалось отойти до конца от формы рассказов, собранных в букет, главы – те же эпизоды от большого, а повествование получилось раздробленным, неоднородным, быстро меняющимся и не всегда одинаковым в плане ритма. Перескок между героями, местами и временами позволяет взглянуть на пропущенные места другими глазами, но иногда бывает и утомительным в вопросах: а кто это и что тогда произошло?

Геральт прячется в тени других героев, сюжет книги больше построен на воспитании Цири, политических интригах королей, роуд-стори, да на песнях Лютика. Ему же остаётся лишь ухмыляться. Юмора всё меньше, больше действующих лиц, а земли всё обширнее.

Роман-начало большой Истории, как заверяют, переход на Путь осуществления Предназначения.

Скучающая престарелая вдова с циничным взглядом на жизнь, флегматичная особа, всё знающая и всеми повелевающая. Нет-нет, это не леди с заглавия рассказа, это всего лишь леди Невилл, знатная дама, решившая задать очередной бал и пригласить необычную гостью.

Автор прекрасно играет на напряжении и сосредоточенности внимания. Вот-вот сейчас произойдёт что-то, читатель ждёт и, действительно, что-то происходит, порой и неожиданно. Атмосфера Лондонского бала с танцами, пересудами, дворецкими да конями с каретами тоже кинематографична. Романтичное видение самых мрачных сторон жизни роднит рассказ с не самыми добрыми сказками Андерсена, а идея пресыщенных и жаждущих новое развлечение напоминает “Ад – это вечность” Бестера.

Самую неожиданную ассоциацию почувствовал в финальном эпизоде с передачей полномочий: история Сола Вайнтрауба и Рахиль — ожидал некое состаривание и омоложение персонажей, превращение леди в младенца.

Красивая притча о той, что не имеет чувств, и выше всех ли делает её это?

Что будет в мире, где женщин в 4 раза больше, чем мужчин? Вот об этом и рассказ. Да ещё о том, что произойдёт с Европой, в которой будет преобладать определённое мировоззрение, навязанное биологией плюс чуть-чуть религии.

Получилось полотно с яркими лоскутами: тут и алкогольные беседы ненадлежащих лиц, заплатка в виде мужчины-домохозяина, яркой ниткой прошита страсть героев к революциям. На цельную материю для реалистичного рассказа – строгого костюма или сатиры – яркого платья не пойдёт, а так, попытка создать элегантные шорты. Вроде и какой-то мир и атмосфера есть, но стыки не сходятся.

Начало – фильм “Новые амазонки”, ближе к концу – рассказ Финнея “О пропавших без вести”, сумма – ирония, но за маской грусти.

На горной да ещё заброшенной дороге может случиться что угодно. Особенно ночью. Да ещё если за рулём девушка со своими тайнами.

С одной стороны в рассказе заложен небольшой кусок из учебника по выживанию и перемешивание учебных истин и реальных ситуаций у автора получилось интересным и необычным, с другой – повествование получается чересчур прямолинейным, пусть и с описаниями мерзковатыми, да с неожиданным поворотом в конце.

Погоня через кусты повторилась через годы в романе автора “У края тёмных вод”. Резюме: рассказ, стремящийся на вершину саспенса, но слабо борющийся с однообразностью и сухостью.

Людям присуща склонность к подглядыванию. Либо через щель в заборе, можно и в замочную скважину. А вот кому через неприкрытые занавеской бесстыдные сцены за окном?! В прямом эфире да в хорошем качестве да со звуком да с приятными лицами/фигурами, где открывается личина, душа, да что там ещё запрятано под наружностью? Ещё и заплатим за такое представление!

Автор мастерски закрутил социальную драму с греховностью каждого участника, но не осуждающе, а посмотрите-поймите-простите. А ведь и прощают же. Только герои получились плосковатыми и не яркими, разве что только проблески старого консерватора “лейтенанта Коломбо” проявляются в главном тайноискателе, да неистовое желание добиться славы любой ценой (да какой там славы, прибыль её волнует) главной телевизионщицы не даёт читать роман как статейку в газете.

Очень примечательна композиция повествования. Не дождётесь стандартной очерёдности в виде завязки, кульминации и развязки. Камера (переход между героями) будет стремительно перескакивать чуть ли не через две-три страницы. Стрела времени тоже будет выглядеть самопересекающейся кривой. Ах, ещё и имя жертвы неизвестно до середины книги.

Книга, как срез общественной жизни, пусть и Британской; детектив, пытающийся допрыгнуть до планки “Десяти негритят”; сатирический роман, задевающий все меньшинства; уж менее психоаналитический триллер (посмотрите лучше “Стрингер”). Мораль же её в том, что все хотят славы и её последствий, благоприятных, конечно.

История, поданная сюрреалистом и представителем новых-странных, представляет собой кусок не жизни, нет-нет, а возникновения и существования некоего организма, эволюции, развития, приспособления.

Новая жизнь зародилась из частей старой, но начала исследования организмов с воды, потом вышла на сушу, нашла себе подобных, ещё более приспособила свою биологию и в финале устремила свой взгляд к Солнцу и, возможно, космосу. Интересно, сам Мьевиль закладывал такой смысл в рассказ?

Аналогии кратким списком: “Двое лишних” Найта – от малого к великому; “Понимай” Чана – всесилие; фильм “Эволюция”.

Рассказ отдаёт архаичностью. Так и ощущаются шумы плёнки чёрно-белой экранизации либо радиопостановка с интересными звуковыми эффектами и голосом Рода Серлинга. Всё это достигается благодаря какими-то набросками характеров и эпизодичностью сюжетных поворотов. На деле же взглянем – 1972 год, “Солярис” Лема и “Третья экспедиция” Брэдбери, с которыми у рассказа много общего, давно написаны и идеи их стали почти штампами. Возможно, автор просто переписал ранее созданное произведение, воспитав дитя из страницы до подростка в пять страниц.

Рассказ сырой, даже в чём-то нелогичный, задающий множество вопросов и не спешащий отвечать на них, но вместе со всем этим читающийся очень легко и содержащий пусть небольшую долю интереса и напряжения.

Что есть вечность и её замена и какова плата за бессмертие? День Сурка и безумие, а может бар с бесплатными напитками и встреча с теми, с кем ты давно хотел увидеться?

Автор в повести рассуждает о механизмах памяти и попытках её усовершенствовать, о природе и смысле лжи, да попутно заглядывает на другую сторону света для облегчения притчевости своего рассказа.

Ложь, как спасение, и ложь памяти. Подобное мне всё-таки понравилось больше в рассказе Гарри Тертлдава “Блеф”, где инопланетяне (туземцы) не ставили под сомнение мудрость предков. А попытка отцовского замещения вины похожа на попытку внесения сентиментальности в повествование, не грубо, но такое и в жизни не фантастично.

Память, как средство, как инструмент тоже рассмотрена многими авторами и до Чана, да и вообще очень схоже с книгами Грега Игана во всяких “Дневниках, посланных…” да лежащих в “Сейфе”.

Больше всего “Истина…” похожа на лёгкую версию “Истории твоей жизни”, но ни верить родительским чувствам ни разбираться в нероли письменности не получается, да и две истории получились слишком параллельными. Нововведения из рассказа побудут возможными игрушками, а племена будут решать всё так, как считают нужным и без бумаг.

История человека/существа/инопланетянина, по сути, история иностранца, чувствующего себя лишним или пытающегося им не быть.

Автор задаёт важные вопросы. Что определяет видовую или расовую принадлежность человека? Что главнее: внешнее или внутреннее? И, конечно, как важна среда и воспитание в формировании личности?

Сентиментальный, философский, но добрый рассказ о сверхспособностях и как часто ими нужно пользоваться.

Атмосферный рассказ. Затерянная деревушка с бытовыми проблемами обычных её жителей, озеро с комарами да мошками по дороге, грибы после дождя да охота с рыбалкой. Такое пасторально-спокойное, казалось бы, существование. Чувствуется знание автором этой жизни и порядков.

Но вот неладно только в Подгорске что-то бывает. Пропадают иногда жители, да потом если находятся, то с улыбкой, как будто перед смертью испытали неописуемое блаженство. А главному герою вспомнились призраки прошлого, да потянуло почему-то на озеро высыхающее.

Рассказ мужской с эротическими да кровавыми описаниями, но вот любви у героев не почувствовал. Ни жены с мужем, ни нахлынувшей внезапно перед полнолунием. Больше какой-то расчет да инстинкт да страсть.

Рассказ о том, что доверчивость и недоверие имеют своими определённые границы, которые порой бывают гибкими.

Рассказ о том, что с ранних лет молодые особы доверяют внешнему виду взрослых и вежливых мужчин.

Рассказ о том, что в дождь важнее собственное здоровье, чем мысли о второй порции десерта.

Наверно, каждый человек мечтает добиться совершенства в какой-нибудь области жизни. Будь то спорт или работа или творчество или что-то другое, стремление к новым вершинам и кажущееся ощущение постоянства не отпускает. Вот в повести Булычева обычный незаметный в массе герой получает возможность стать легендой баскетбола.

Незаметно в повествовании запрятаны, за фантастическим допущением о суперреакции и удивительной работе мозга, темы дружбы, ответственности каждого участника группы и учёного перед людьми, поддержки, роли каждого человека и задаётся вопрос: так ли просто быть не таким?

Повесть очень легко читается благодаря интересным диалогам и мастерству Автора в описании заурядных вещей, а также способности рассказывать просто о важном.

В оригинале читатель может домысливать продолжение истории сам. Почему-то ждал немного другой развязки истории в стиле “ В раздевалке Коленкин встречает Курлова с обеспокоенным лицом. Тот объясняет, что действие сыворотки закончилось давно. Удивлённый Коленкин смотрит на свои руки”.

Рассказ о том, что сон является не только одной из важных сторон жизни человека, но и является проекцией его мыслей и ожиданий, да чувств и волнений разных.

Смотря на дату написания, понимаешь, что частично произведение является пародией на фэнтези, как например на Марсианские романы Берроуза, на научную фантастику того времени с попытками экспериментов да приключениями учёных мужей-скептиков, немного есть схожесть с рассказами Уэллса, но и пытается иронично обыграть заштампованность и роялистость этих жанров: герой вернулся в реальность, но психоанализ снов перебрался с ним, а урок, поданный отцом, достоин быть внесённым в учебники психологии.

Оригинально, весело и поучительно.

Хулиганский рассказ. И сказать тут больше почти нечего.

Кроме того, что автору, похоже, скучно жить в серьёзном мире, подчинённом каким-то строгим правилам и нормам поведения, да обладает он отличной фантазией. Все эти выходки да пранки да хлёсткие цитаты можно бы увидеть разве что в Искажённом мире Роберта Шекли.

А так нам достался пусть неинтересный, но всё же какой-то более приличный Нил Армстронг, да сухая, но от этого не менее притягательная Луна.

Все пути ведут. А куда они действительно ведут?

Первый том эпопеи оставил читателя на самом интересном месте. Что будет дальше с Бинабиком? Спасутся ли немногочисленные подданные Джошуа? Поможет ли меч Торн Саймону, получившему новое имя Снежная Прядь? И близко ли зима?

Второй том продолжается ровно с нужного момента. Как будто сам Тэд Уильямс давно разделил огромную стопку страниц и выдавал главы-романы порционно раз в год.

Скорость повествования осталась всё такой же уютно-неспешной, каминно-ночной. Герои почти полностью чётко разделены на хороших и плохих, да только вот Кадрах продолжает что-то скрывать, и не может быть пока отнесён к какому-то точному лагерю. Также немного удивил Джошуа с нечестным приёмом во время поединка у тритингов, но раз никто не обращает на это внимания, значит ок, позволено.

История становится более объёмной и многоликой: грядет Великая Битва, что коснётся каждого, поэтому вспоминаются старые песни, герои уходят в депрессию о будущем, появляются новые, а карта Светлого Арда приобретает цветность и выпуклость. Только раздражает частая недосказанность вида “ ты имеешь полную убедительность знать это, но потом”, но не так сильно. Силы союзников почти объединены, зло готовит свой таинственный план и только ситхи остаются пока неподвижно-безмолвными.

Юмора стало чуть меньше, больше философии и взглядов в туман, да человеческого, как в цитате: “Ему было с ней неловко, — это было совершенно ясно. В её присутствии он ощущал какую-то проклятую чесотку, а наедине с самим собой то ждал её прихода, то боялся его”.

P.S. Все пути ведут к прощению-прощанию.

P.P.S. Перехожу к третьему тому монологии из семи книг.

Рассказ о необычном ребёнке, и мало того, обладающего необычными способностями. Сегодня эта тема развита и обследована во многих книгах и фильмах, но для 1950-го наверняка считалась новой и интересной.

В произведении всего лишь два главных героя, к тому же один не произносит ни одного слова в течение повествования. Все взаимоотношения и моральные портреты их раскрываются через поступки, что добавляет психологизма, но малое количество страниц не даёт раскрыть модель “взрослый-ребёнок” и даже “слабость-сила” до конца.

Концовка является с одной стороны резкой и неординарной, но и отталкивает немного своей несбалансированностью для героев, что позволяет рассказу получить награду Октябрьских игр имени Рэя Брэдбери.

Добро пожаловать в Светлый Ард!

Здесь на небольшом участке земной поверхности живут десяток народностей и несколько рас, включая не только человека, но и эльфов и троллей. Здесь может проснуться давнождущий своего часа дракон, а путешествовать лучше всего, передвигаясь на волке, снежная буря может буйствовать за дверью даже в июне, а легендарный неподъёмный меч быть лёгким, как пушинка, но только в руках настоящего героя. Это высокое штампованное, но любимое фэнтези.

Не следил за национальной принадлежностью персонажей и, думаю, это не столь важно, так как более интересны их психологические портреты, которые автору удались. Эрнистриец ли или эйдонит или риммер или житель Наглимунда или ещё откуда? Не важно. Быть может, это повышает вхождение и отсев читателей, но для чтения мне не мешало.

Мягкое, пейзажное ли батальное, повествование; разные не полностью светлые и не до конца раскрытые тёмные; неожиданные повороты и понравившаяся шутка из романа:

“— Ты очень спешишь. Что будешь делать сначала — повидаешь своего друга или съешь что-нибудь?

Саймон уже застегивал рубашку:

— Бинабика и Марию, а потом уж есть, — сосредоточенно проворчал он. — Кантаку тоже.

— Тяжелые времена, тяжелые времена, — укоризненно сказал священник. — Мы в Наглимунде никогда не едим волков. Я полагал, что вы считаете ее другом.”

P.S. Порог вхождения в Историю высок (примерно треть повествования), но дальнейшая история стоит того, чтобы Вы её прочитали.

P.P.S. Те, кто ругают перевод, споткнулись об диалект Бинбиниквегабеника.

Человек, видящий во сне человека, который в свою очередь видит свою явь или свой сон о первом персонаже. Примерно так. История о том, что сон – это часть реальности, миф – часть истории, а человек – это и древний Бог и автор и персонаж.

Зыбкий, размытый, нереальный, многосмысловой и многогранный рассказ, но слишком краткий и не дающий ни одного ответа.

Схватив нитку из клубка красных ниток, пытаясь распутать мораль рассказа, можно придти к концу клубка или к тому же самому – к началу новой истории.

26 августа 1346 года около Креси в Северной Франции произошла одна из важнейших битв Столетней войны. Англичане победили с намного меньшими потерями, чем французы, а рыцарство подошло к своему закату. Такова краткая справка-выжимка из Википедии.

Сам графический роман представляет собой чёрно-белую хронику с экскурсами в другие параллельные темы, как история правителей, параметры оружия и состав противоборствующих сторон, но смесь эта интересна и не выглядит собранием разных изданий на одной полке.

В произведении нет героев. Ни как главных действующих персонажей, есть лишь рассказчик, реагирующий на все события с большой долей сарказма, ни как выдающихся и зовущих за собой. Без строгого деления на чёрное и белое. Авторы показывают обычных людей, которые сегодня хотели бы быть дома, а вынуждены идти куда-то под дождём, патриотов, но без излишнего пафоса.

Интересный, написанный немного грубовато, реалистичный роман, которому необходимо дополнительное количество страниц.

Повесть, почти полностью состоящая из призывных лозунгов, пламенных речей и пафосных обещаний, но от этого не становящаяся скучной и однообразной. Причиной тому считать талант рассказчика или иносказательность языка Эзопа или герои-не люди, да звери в людских шкурах? Наверно, всё вместе.

Сказка с не самым весёлым концом, едкая сатира и осуждение всех человеческих пороков от обжорства и пьянства до эгоизма и глупости, но при этом, казалось бы, не показывающая другой истинный путь. Интересно, что сам процесс очеловечивания свиней остаётся за кадром, следует лишь догадываться, по каким ступенькам поднимались (либо спускались) эти животные, лишь строки о развитии деловой хватки, да опробовании алкоголя да сна в кроватях. Это ли позволит стать человекообразным?

Произведение с моралью антиутопии, пессимистичным взглядом через зеркало сравнений и предсказуемым сюжетом, но до последних страниц почему-то ждал сцены гибели главного диктатора и продолжающейся даже после этого беспрекословной хвалы его, как главного освободителя.

В коротком рассказе автор поднял всегда актуальную тему. Тема неравенства, расового в частности. Как почувствовать белокожему человеку то, что ощущает чернокожий?

Сама история подана очень схематично, описание героев парой фраз и даже сам способ превращения не раскрыт. Операция, генетические эксперименты или особое лекарство? Неизвестно.

Но мораль произведения остаётся и будет отображаться в других произведениях. Если есть внешние различия, то человек не поймёт другого отличающегося, пока не побудет в его шкуре. Какими бы одинаково мирными или жестокими ни были сравнимые внутри.

Наркоманская трилогия от британского музыканта и писателя Нуна. Романы, входящие в цикл, связаны условно общей нереальностью и сюрреализмом событий, переходами между снами и бредом да порой до тошноты неприятными описаниями.

Филип Дик в романах “Убик”, “Стигматы Палмера Элдрича” и “Лабиринт смерти” с помощью неожиданных проникновений в ткань бытия чуждых миров ставил вопросы перед героями о том, что есть реальность и как определить её, оставаясь в рамках естественного знакомого нам или почти родного мира. Во Вселенной Нуна же мир и реальность изначально больны и полуживы. Книги американца подобны небольшой дозе лёгких наркотиков, романы британца же – кислота, сжигающая и неизлечимая.

Тема жертвенности и морального выбора. В “Вирте” брат и сестра, в “Пыльце” мать и ребёнок, в “Нимформации” вообще забыта и не упомянута. Хорошо хоть в “Брошенных машинах” автор вернулся к этой теме.

Первая книга – знакомство и отсеивание особо чувствительных, вторая – продуманность идей и переплетение мифа с собственной фантазией, что в большинстве случаев повышает рейтинг читательского интереса, а “Нимформация” – слабая попытка создания какого-то продолжения-предыстории, в которой концовка вымучена и автором и читающими. Кто? Где? Что сделал и зачем? А, ладно. К тому же эта книга больше других напоминает работы Дика, а именно легко доверяющими друг другу незнакомцами, тайным обществом революционеров и непонятной логикой событий.

Рассказ другого (для меня) Саймака. Может быть, его следует отнести к позднему периоду творчества автора или просто разочарование его в космосе и человечестве подтолкнуло написать такой немного грубоватый, немного пессимистичный, немного простоватый рассказ. Жизнь после Земли, в конце жизни.

Одиночество и старческое недовольство космонавта, вынужденного каждый день беседовать лишь с компьютерным голосом и есть одно и то же. Такая картина открывается в книге. Нет ни гибернации, ни омоложения. Герою Саймака придётся, подобно герою Дика из рассказа “Стылый полёт”, пытаться не сойти с ума. А за окном что-то такое прекрасное и далёкое.

Пессимистичный рассказ не для всех, открывающий грань обычного понимания простого человека, от гуманиста и философа.

Человек нашёл бутылку, в которой оказался могущественный джинн. Он может выполнить три желания, но отличается хитростью и неким эгоизмом. Предыдущие обладатели права загадать желание поплатились то ли за неточность формулировки мечты, то ли за различные пробелы в знаниях о желаниях, о которых забывали.

У Сапковского в “Последнем желании” похожая ситуация произошла с юмором и романтикой, у Роберта Шекли в “Пределе желаний” не менее иронично и не менее романтично, у Нивена же поиск лазеек обеих заинтересованных сторон слишком серьёзен и отстранён от читателя. Герои получили всё, что хотели, но нет послевкусия или удовлетворённости что ли.

Должно быть, рассказу не хватает раскрытости мира и чёткости законов магии. Есть границы и правила, но, возможности их преодоления показаны ли в других частях цикла, а автор более ощутим пусть не реалистичным стилем, но работающим больше с НФ, чем с фэнтези.

Рассказ о герое, который не мог быть одинаково добрым ко всем и объяснял это особенностью своего сердца, дескать, каменное оно.

Притча о карнавале или даже каком-то костюмированном бале, где герои сменяют друг друга, костюмы блещут своей вычурностью и необычностью, мужчины говорят такими высокими штилями, а женщины поют, плачут и влюбляются.

История, которой не хватает объёма, развив её, мог бы получиться и детектив и нравоучительный роман или мистика о борьбе Добра и Зла в одном Сердце или роман взросления. Письмо, отправленное чуть поспешно, ярко, но столь быстро тают вспышки, игриво, но без затягивания и интриги.

Каждый влюблённый молодой человек видит в своей избраннице идеал. Самая красивая, самая умная и трудолюбивая, понимающая и добрая. А недостатки? Что те недостатки? Да нет их.

Вот только главному герою нужно разобраться в последнем, мучающем и важном вопросе. Скажет ли Она “Да” или “Нет”? Один день с ней решит всё.

Лёгкий, остроумный и поучительный рассказ о психологии женщин и мужчин, их выбирающих.

В своём рассказе Каганов обратился к теме расизма в области ксенопсихологии на фоне конфликта планетарного масштаба.

С одной стороны можно заметить выпуклых персонажей, пусть с небольшой, но историей, а с другой – все герои-люди показаны положительными, а рециды – неприятными внешне и с чуждой психологией и философией. Резкое противопоставление, не могущее быть смягчённым быстрой и неожиданной победой, ни размытым добрым окончанием.

Люди-муравьи в банке, изучают гигантских тараканов, но на самом деле изучаемые ими. Нетолерантно, осуждающе, обучающе, жёстко и без сюсюканий, но всё же какой ответ Вы всё-таки дадите Автор на вопрос “Что делать?”?

Рассказ о том, какую роль в жизни прадеда автора сыграла собака, да не обычной породы, а борзая, русская борзая. Павич приводит описание этой породы из старых книг, и думаешь, а правда ли на волка нужно идти обязательно с трёмя собаками и чует ли она действительно языком?

Самое первое чувство от повествования – необычность. Смотрите, ведь это же биография, но с такими чудесами и тайнами, где тень имеет вес, а драгоценные камни меняют вкус. Это очень схожее чувство от романа Маркеса “Сто лет одиночества” с волшебством льда и долгого, очень долгого дождя.

И вот рассказ закончился, и кажется, что он ни о чём, и больше для ощущающих, чем анализирующих, ни о чём особенном и обо всём.

Ведь можно начать притчей. О бабочке, которая снится мудрецу, которая спит и представляет себя этим философом. Или вспомнить всё о Филипе Дике с его погружением в нереальность, когда не знали герои, что считать настоящим, а что плодом и созданием воображения, блуждая в лабиринте или обрабатывая вокруг баллончиком.

Мне же вспомнился мультфильм Роберта Саакянца. Да не про рыбу говорящую и не про Масленицу. Сюрный таинственный непонятный “Ветер”, где может произойти что угодно. То ли сон, то ли явь, то ли есть, то ли мерещится.

Ироничное и угнетающее полотно, с просыпанной хлюпающей икрой и овчарками, люстрами и поднятыми вверх пальцами, метро и водкой, другое, но философское или нет?

Повесть с началом юмористических приключений, переходящих в квест, под конец ставшая философско-фантастической картиной о роли Человечества во Вселенной.

У книги, несомненно, оригинальный, приятный язык и слог, да предложения короткие и рубленные порой, да сленг перемешан с простыми деревенскими, что ли, словами, но это необычно и интересно читать.

Сеанс ясновидения и поиски на болоте напомнили книги Стивена Кинга, а конкретно “Мёртвую зону”, там даже есть подобный эпизод, где Джона Смита просят помочь в розыске, но он, увидев судьбу погибшего, не решается посодействовать. Ну и, конечно, Сверхправители Артура Кларка из романа “Конец детства” с их закрытием доступа людям в космос вспомнились.

Действие за действием, скорость за увеличением скорости, немного шуток, да поводов задуматься. Развлекательное, всё-таки, больше чтиво.

P.S. Не удавалось мне представить Билли чернокожим, ну никак. Как будто действуют в рассказе два Ивана. Богатыря или дурачка.

Всё же, богатыря.

В один день пропал известный актёр. Друзья взволнованы, полиция обещает сделать всё, что в их силах и больше, но пока человек не найден.

Рассказ поднимает вопрос о силе актёрского искусства и насколько человек в перевоплощении в роль должен менять себя. Стиль Чапека узнаваем: здесь простые почти разговорные слова; неординарность ситуации и разгадки; газетная краткость и сухость; плюс небольшая ирония и социальная значимость.

Нельзя назвать рассказ полностью детективным, так как автор не подбрасывает нам слишком много вариантов “Кто убийца?”, а все мысли докопавшегося до истины друга не показаны, есть лишь поступки. Больше похоже на фельетон.

Конечно, вспоминаются “Все звуки страха” Харлана Эллисона о проникновении роли в личность и “Человек с рассечённой губой” Артура Конан Дойла, как детектив со схожим сюжетом.

В маленькой квартире в далёком городе живут двое. Живут вместе уже так давно и знают друг о друге абсолютно всё. Он и Она. Двое пожилых людей, которым нужна поддержка и забота и всё.

Хлеб как символ времени после войны, хлеб как символ одиночества и как связь.

Язык автор сух. Предложения короткие и, казалось бы, малоинформативные, но, может быть, иначе и не надо. Просто один эпизод из одного дня простых людей.

Рассказ о том, к чему может привести ненависть? Та самая, которую следует подавать по возможности с холодной головой или вообще не подавать.

Главный герой, Тибор, выполняет работу ныряльщика и находит капсулу с космонавтом, которую необходимо поднять на поверхность. Всё бы хорошо, но кровь его вскипает от воспоминаний и просыпается жажда слепой мести.

В некоторых моментах есть наивность: например, нельзя не предполагать, что космонавт в капсуле не будет иметь никаких средств записи, но похоже Тибору хотелось выполнить своё преступление, пусть и с последствиями.

Рассказ о том, что ненависть всегда может действовать и в обратную сторону, на человека её испытывающую.