Виктор Пелевин «Омон Ра»

95% тех, кому сейчас 15 — 35 книг про Мересьева, Корчагина, П.Морозова, Чапаева не читали. Прелесть написанного Пелевиным невозможно оценить, не зная Советскую литературу. Бессистемность образования, чтения, вкуса, истории, нравственных и этических оценок сделает через несколько лет нечитабельными книги Пелевина, их не будут понимать. Будем читать сказки про сказки о сказках, а историю Трех колец знать лучше собственной. От «Омона» и «П» получил громадное удовольствие.:smile:

Второй отзыв.

Спустя несколько месяцев и ознакомившись почти со всеми произведениями автора (кроме самых последних), который раз мысленно возвращаюсь к первому роману Виктора Олеговича. Не так часто после прочтения определенной книги находишь параллели и аналогии, которыми наполнена наша жизнь. Роман «Омон Ра» вспоминается почему-то гораздо чаще остальных книг и подкрепляется мыслями в духе «Да это же как в том романе!». Горько это или нет, но факт остается фактом. А значит автор попал в самую точку, показав порой полную бессмысленность бездумного героизма так, что это остается в памяти. А теперь собственно о тех двух пунктах, которые хотел озвучить, садясь за данный, уже второй на произведение, отзыв.

1. Пример чрезмерного героизма.

По определенным причинам без точных деталей расскажу один недавно услышанный мною случай. Во время Великой Отечественной войны в Северном флоте находилась наша подводная лодка, одна, выполнявшая какую-то свою задачу. Так сложилась ситуация, что к ней, как неожиданно сообщили по средствам связи, приближаются три немецких военных подводных лодки, уже довольно близко. Было принято решение «уйти на глубину», или как это у них называется, в общем скрыться и не вступать в бой, дабы сохранить экипаж, лодку, да и собственно жизни. Спустя определенное время на большом собрании капитана этой подводной лодки представили к награде за героическую смелость, что его экипаж не струсил, а вступил с тремя вражескими судами в бой, потопив их всех. А теперь, внимание, вопрос: Насколько ценным является такое показное вранье в целях воодушевления своих бойцов, если они всё время будут лезть под пули, вступать в бой с явным преимуществом противника и безвозвратно гибнуть? Почему нельзя говорить и о тех случаях, когда намного полезнее и ценнее спасти свой экипаж? И таких примеров, как сообщил мне знакомый, было в то время очень много.

2. Советский космос.

Всё-таки это не сатира и не глумление над отечественным опытом космонавтики. Это крайне важно понять, иначе останутся лишь плевки в сторону якобы насмехания над Родиной и перекрещивания с криками «чур меня! чур меня!». Есть такая простая вещь как символ. И плохо, когда реальные настоящие явления заменяются символами. Когда победа для патриота — это Георгиевская ленточка, а вера для религиозного человека — это кулич на Пасху, — это плохо. На мой взгляд, об этом и хотел сказать в своем романе Пелевин. Когда преобладающая часть населения совершенно не в курсе, каких усилий стоит покорить космос, каков он есть с точки зрения науки и что же с ним делать — остается видение советского космоса, описанное в «Омон Ра». Сейчас пришел из магазина, где за соседней кассой услышал фразу мужика, который брал себе пиво: «Сейчас хоккей будет, наши будут шведов рвать.» Или чехов, не помню уже. И мне прекрасно представляется, как сидит этот мужик на кухне с несколькими бутылками пива, смотрит в экран и ощущает свою незаслуженную причастность к тому, что видит на экране. Вот она грань между символом и реальным явлением.

Единица — вздор,

единица — ноль,

один —

даже если

очень важный —

не подымет

простое

пятивершковое бревно,

тем более

дом пятиэтажный.

© Владимир Владимирович Маяковский

Роман Пелевина «Омон Ра» — одно из немногих литературных произведений, которое оставляет после прочтение долгое... нет, даже не послевкусие, как сейчас принято говорить. Это то, что остаётся в тебе и теперь тебе с этим жить.

И дело вовсе не в том, что эта книга откровенно антисоветская. Мало ли бездарных антисоветских опусов было написано в нашем бренном мире? А дело в том, что те, кто жил в СССР достаточно долгое время в сознательном возрасте, понимают: так МОГЛО БЫ быть. А, может быть, в каких-то случаях именно так и было. Потому, что человек как личность действительно не значил почти ничего. По сравнению с любыми материальными ценностями, которые, в случае чего, он обязан был спасать даже ценой собственной жизни, причём это считалось чуть ли не нормой. А что уж говорить о ничтожности каждого отдельного советского человека в сравнении с торжеством коммунистической идеологии или же в соревновании с капиталистическим «миром наживы и чистогана»?

И вот именно об отношении государства к отдельному человеку эта книга. Где человек значит гораздо меньше чем мелкий винтик, поскольку у винтика есть своя стоимость, а человек не стоит вообще ничего. И поэтому, несмотря на все гиперболы и преувеличения, нелепость и трагикомичность ситуаций веришь в реальность происходящего в романе. А ещё замечательный литературный слог повествования.

«Поехали!»

Сам я в возрасте 8-10 лет зачитывался энциклопедиями о космосе и динозаврах. Изучал самые разные факты по этим тематикам. Даже сейчас проявляются остаточные знания о том, что Бетельгейзе — одна из крупнейших известных человечеству звезд, что Сириус — самая яркая звезда, известная на сегодняшний момент, что двуногого динозавра, у которого на голове что-то вроде каски, способной с разбегу пробить бетонную стену, зовут пахицефалозавр, что единственным, кто может выстоять в бою против Тираннозавра-Рекса, является травоядный анкилозавр с молотом на конце хвоста. Запоминал я и пропорции, расстояния между космическими объектами нашей Солнечной системы. А когда меня спрашивали, кем я хочу стать, я отвечал: «Космонавтом». Представьте теперь разрыв моего сознания и в то же время предельную знакомость, близость того, о чем говорится в этом романе.

Омон — не самое лучшее имя для мальчика. Но его дал отец. Фальшивый подвиг — не самый лучший подвиг для героя. Но его навязала Отчизна.

С первых десятков страниц Пелевин бросает на читателя тревожные детали и истории из детства главного героя. Разукрашенная на детской площадке ракета. Висящий над потолком лагерной столовой космический корабль, созданный по уже встроенному в него человечку, и что важно — с нарисованной дверью. Невыносимый путь через весь коридор лагеря в залитом потом и слезами противогазе, через который не видно ничего, кроме пары метров впереди, как бы зовущих их одолеть. История егеря и его сына — наверное, самая страшная в книге; быть медведем в бронежилете, когда твоего сына зарезал на охоте дипломат-иностранец — это выше любой дикости. Каждой новой деталью автор всё больше повышает градус происходящего ужаса.

Космос — не цель для получения каких-то новых ресурсов. Космос — не цель для постижения Вселенной. Космос — всего лишь показуха, пафос, галочка для того, чтобы указать на свою развитость саму по себе. И не важно, что реальных проблем куда больше, и они уж точно важнее.

«Да, это было так – норы, в которых проходила наша жизнь, действительно были темны и грязны, и сами мы, может быть, были под стать этим норам – но в синем небе над нашими головами среди реденьких и жидких звезд существовали особые сверкающие точки, искусственные, медленно ползущие среди созвездий, созданные тут, на советской земле, среди блевоты, пустых бутылок и вонючего табачного дыма, – построенные из стали, полупроводников и электричества и теперь летящие в космосе. И каждый из нас – даже синелицый алкоголик, жабой затаившийся в сугробе, мимо которого мы прошли по пути сюда, даже брат Митька, и уж конечно, Митёк и я – имел там, в холодной чистой синеве, свое маленькое посольство.»

Роман о героизме. О тех единичных примерах, которые подогревают и должны подогревать всеобщую убежденность и самомнение. Пока истинно верит хоть один человек, цель оправдывает средства. И пусть эта цель не стоит человеческой жизни, пусть всё это липа, пусть в погоне за тенью тратятся ресурсы, как экономические, так и людские... Главное — не упасть лицом в грязь.

Во многом, роман и о детстве. О той наивности, присущей нам изначально, но утекающей безвозвратно с течением лет, которая сменяется прозаичностью жизни. Тем самым внутренним обвалом, когда начинаешь осознавать, что правит в мире бюрократизм, формализм и бесцельность, да и герои... существуют лишь для того, чтобы на их примере демонстрировать свое могущество.

«Тяжесть висящей на цепочке гири заставляет часы работать.»

Всё-таки главное в романе — детали и настроение. Всегда точные, стреляющие в цель истории, примеры и мысли главного героя (Героя!). И безумно безысходное настроение романа, рисующее действительно черную картину, словно на искусственном небосводе отключили лампочки звезд.

Произведение связано с так называемой теорией лунного заговора, причем настолько прямо и грубо, что этого не замечают. Вот зачем люди на Луну летали? Что такого ценного привезли с нее? В первую очередь славу, престиж. Еще немного научных данных, но это так, побочный продукт. А ведь космос жизней стоил, ресурсов немалых, и все это ради показухи?! Получается, да. То есть, главное не слетать, а показать, что слетали, убедить зрителей. То ли налогоплательщиков, то ли вышестоящее начальство. Так что, можно никуда не летать, только сказать, что летали, а все, кто не поверит — враги. Это не значит, что жизней потрачено не будет, наоборот, придется устранять свидетелей.

И какого следует ожидать эффекта от романа? Нас убеждают не верить начальству. Оно прикроется красивыми словами и принесет доверчивого романтика в жертву. Причем не общему благу, не своему благополучию даже, а как-то вот по инерции, потому что порядок такой.

Не доверять начальству — навык полезный для личного выживания. Хотя и вредный для общего дела бывает, не без того. Ну что ж, еще в древнем Китае заметили: «Сильный народ — слабое государство, слабый народ — сильное государство».

В СССР Пелевина есть школа имени Маресьева, где на первом курсе пилотам ампутируют ноги и учат танцевать Калинку. Есть школа имени Матросова, где пехотинцев учат закрывать амбразуру пулемета грудью.

Есть космическая школа, где готовят космонавтов-смертников. Есть школа имени Павла Морозова, где готовят агитаторов-инвалидов, работа, которых входить в доверие и убеждать подопечных идти на смерть решительно и спокойно.

Но Омон Ра, на мой взгляд, никак не антисоветский гротеск. Это просто гротеск, где раскрыта тема жертвенности в СССР. Общества, которое возводили излишние или даже абсолютно бессмысленные жертвы в культ. Сравнение с жертвами во славу древних богов, с японскими пилотами-камикадзе в наличии.

С другой стороны, все неодназначно. Жизнь обычных граждан, хоть и не утопия, но и не Мордор. И люди, готовящие смертников самых разных профилей и вправду верят, что поступают во благо. Верят, что «лучше умереть героем, чем жить посредственностью».

Прекрасный пример деструктивной литературы, ядовитой, как помесь гадюки с тарантулом, и такой же полезной, как гангрена. Однако не могу не поставить десятку — просто из уважения к способности автора нагромоздить ТАКОЕ ВОТ на пустом месте. Это, слушайте, уметь надо!.. Читаешь и знаешь, что все это вранье, причем вранье гипертрофированное до абсурда; тем не менее в реальность внутреннего мира романа невольно веришь, причем безоглядно. Пелевин кто угодно, но только не бездарь; ну а как он использует свой талант — тут, как говорили в старину, Бог ему судья. А на счет «сатирического романа» и «пародии» — какая это к бесу пародия, и где вы видели такую сатиру. Будь я конспирологом, обязательно назвал бы «Омон Ра» идеологическим оружием, выкованным по заказу в тайных подземельях, но так как не конспиролог, воздержусь.

Спонтанно решил написать рецензию на одну из любимых у Пелевина книг – «Омон Ра» и только в процессе написания понял, что на дворе 12 апреля. Вот так так! Банально, наверное, но скажу от себя, что ранний Пелевин был и точнее, и нужнее, чем поздний. Мне кажется, что Виктор Олегович состарился, но не повзрослел, исчезла какая то легкость в текстах. Маты, цинизм, которые раньше воспринимались как нечто естественное, в текстах позднего Пелевина звучат как мерзкое стариковское подхихикиванье. Ну да ладно, перейдем к «Омону». Космос, модельки летательных аппаратов, военное училище, дружба, капитан Ландратов, строительство светлого будущего – все это создает с одной стороны реалистично-узнаваемую (для тех, конечно, кто застал советскую эпоху), а с другой – мистическую, таинственную атмосферу книги, в которая и жутковата, и оттого привлекательна. Скажите мне, дети 60-80х, ну кто из вас не хотел в детстве стать героем и примером для всех? Кто не мечтал о Подвиге, о жертве собою ради…Ради чего? Да хоть чего, хоть Родины, хоть коммунизма, хоть светлой памяти Ленина? Так уж были мы воспитаны. Ну, или изуродованы – тут уж как кто воспринимает это, красота – она в глазах смотрящего. Сам для себя даже не знаю как относиться к тому, о чем повествует книга. С одной стороны все понятно – уродство советского строя, казенный патриотизм, юные герои как жертвы нового культа, серость и безнадега, и невкусный куриный суп со звездочками. С другой стороны, при чтении у меня возникает смутная тревога от того, что мир сытого довольства, в котором мы живем сейчас – это мир лишенный каких-либо героев совершенно, это мир, променявший мечту о Великом на машину в кредит и новый айфон, на лайки в соцсетях. И уродства этого мира тоже не менее отвратительны. И жертвы, принесенные на заклание Идее, ставшие топливом, энергией советской онтологии так и остались жертвами, только уже онтологии новой — рыночной или даже рыночно-постмодернистской, в которой ее статус низведен до презираемой роли офисного планктона, расходующего свою жизнь в протирании штанов на офисных креслах, или ипотечника, пожертвовавшего своею жизнь ради квадратных метров. Эх, Омон, Омон, как же сложилась твоя судьба в дальнейшем, надеюсь, ты жив и счастлив. 10 из 10

Проволочный космос

Ненавистная моя родина...

...Мать и мачеха,

благослови.

Это хрестоматийный Пелевин, которого все, кто есть кто-то давно прочли. Конечно и я как все, хотя и не тридцать лет назад, когда книга вышла, а двадцать, когда он сделался модным автором и о нем заговорили вообще все. И я спросила у своего книжника — мы тогда покупали книги у лоточников, книжные магазины никуда не делись, но работали бестолково, и ассортимент там обновлялся медленно, а у книжников можно было не только покупать, но брать модные новинки напрокат, как в библиотеке, только за деньги. Недолгий период, когда все менялось феерически быстро, вот-вот я стану распечатывать для себя книги на лазерном принтере, после научусь читать с монитора, с телефона, обзаведусь электронной читалкой, и забуду о бумажных книгах, но самое начало нулевых было временем книжных развалов. Я спросила: — Сереж, а Пелевин как тебе? Что он вообще пишет? — Такое, бред наркомана, — был ответ. — Ну давай какую-нибудь книжку на пробу».

Не помню сейчас, что взяла, кажется «Желтую стрелу». Прочитала и пришла в смятение я тогда еще не умела понимать постмодернизма, это было не похоже ни на что, читаное прежде, совсем не наркоманские бредни и очень хорошее — встроенный определитель качества литературы мое имманентное свойство. После перечитала у него все, до чего могла дотянуться, не прониклась Generation «П», но оценила «Жизнь насекомых» и насмерть влюбилась в «Затворника и Шестипалого». Активно не понравился мне тогда только «Омон Ра» Просто не люблю вивисекции ни в каком виде. Да и чернуха девяностых в начале нулевых уже превысила возможность восприятия, хотелось оптимистичного, верилось в лучшее, Россия поднималась с колен и вот это вот все. Тогда как нельзя более некстати была...

История русского египтянина Омона Кривомазова, которого папаша, отставной мент и алкоголик назвал так, чая для сына милицейской карьеры — с таким именем далеко пойдешь! Не имея представления ни об орфиках с их метемпсихозом, ни даже о теории инкарнаций, он сильно удивился бы, скажи ему кто, что омонимически приманенный именем Амон войдет в душу кривомазовского мальца стремлением к Высокому небу. Однако вышло так, мальчишка подрос и стал мечтать о космосе. И сильно удивился бы, скажи ему кто, что это не тяга к полету как таковому, но в большей степени тоска по гармоническому упорядоченному мироустройству, которое первоначальное значение этого слова, в противоположность хаосу реальности, данной в ощущениях. Семантика порой играет с нами жестокие шутки.

Пересказывать роман объемом меньше двух сотен страниц было бы глупостью, к тому же жестокой по отношению к тем, кто возьмет эту книгу и прочтет, а лучше — послушает, я в этот раз слушала в исполнении Михаила Горевого. Со времени первого раза много воды утекло, изменилось время, изменилась я, и теперь это была совсем другая книга, умная, тонкая, всклянь налитая горькой нежностью к нам, бывшим советским детям. И ненавистью к тем, кто переплавлял их веру в дерюгу, кирзачи и телогрейки подземного космоса.

Я сейчас в чатике однокурсниц педа прочла восторженное описание одной из нас своего дня рождения, проведенного под девизом «Назад в СССР», с музыкой и едой из 70-х, с гостями, которые оделись по моде того времени, с пионерскими галстуками и мороженым в хрустящих вафельных стаканчиках, и какая у нас была прекрасная страна. И я подумала: как странно, у всех нас был свой СССР, чуть отличный от того, что у других, однако мой ближе к пелевинскому.

А ваш?

Ну четко же написано в посвящении — «Героям Советского Космоса». Если написать (специально для некоторых любознательных читателей) «Героям Советского Микрокосма», это, пардон, будет уже не литература, а инструкция для трамвайных контролеров. Кстати, с «Улиткой на склоне» Стругацких была та же тема с эпиграфом — и тогда тоже почти никто не понял, что главный смысл авторы оставили в устах процитированного ими Пастернака, не став повторять сами, потому что sapienti sat... А книжки — шедевры (обе)!

Теперь о содержании. Конечно, речь в романе не идет ни о каких «Героях Космоса». Речь о том, что вся советская (да и не только советская) действительность — это всего лишь набор практик для воспитания в человеке веры (не случайно в лучшей главе романа появляется священник). Не так важны материальные достижения, как духовные — даже в мире коммунизма. Только за них и идет борьба. Ведь проигравший в ней теряет себя.

Мне очень понравился «Омон Ра»! Особенно те моменты когда главный герой был в лагере «Ракета», где он полз в противогазе по полу, где на фанерных рисунках был изображен пионер в скафандре с глазами полными невыразимой тоски, и о том как он катался на велосипеде представляя себя заходящим на цель истребителем, не догадываясь, что все что с ним происходило, было, эхом будущего, в котором он медленно двигался в скорченном состоянии в царстве вечной тьмы Луны. Отличный роман, часто слушаю его в аудио формате.

Сразу хотелось бы отметить, что эта повесть понятна и интересна только тем, кто в то время жил и пережил развал Советского Союза. Для молодежи она будет совершенно маловразумительной и скучной. А на самом деле — это блистательная сатира и гротеск на существующий тоталитарный строй, изложенный фирменным пелевинским языком.

Иногда спрашиваю себя: «А не бросаю ли я сейчас песок в бетономешалку где-нибудь на коммунистической супер стройке?».

Книжка неоднозначная, требует усердного внимательного чтения. Сначала мне показалась, что я не смогу дочитать ее до конца, в последствии перечитал 2 раза. Твердая десятка за идею «сдвига».

Очень жёстко. Тихий обыденный ужас. Мне кажется, Пелевин просто выплеснул всю накопившуюся ненависть к прогнившему советскому руководству и «совку» вообще. Конечно, то что в ракетах автоматику заменяли люди — это фантастика, но к маленькому человеку отношение всегда было наплевательское...

А если отвлечься от истории и политики — роман отличный, только впечатлительным людям я бы читать его всё равно не советовал.

Сильными сторонами произведений Пелевина является их глубокая и многослойная философичность, просто виртуозная ирония и включение в повествование мелких фраз, деталей или полутонов, которые настолько всегда попадают в цель, что даже самый надуманный сюжет превращается в знакомую реальность и даже Станиславский сказал бы: «Верю». Людям выросшим в СССР, служившим и до сих пор не знакомым с творчеством Виктора Пелевина, я бы рекомендовал начать знакомство с этого небольшого романа, в нем раскрыты все лучшие стороны писателя и сделано это в сжатом, концентрированном виде, почти без воды. Молодым людям наверняка тоже стоит начать с этого романа, но там уже как пойдет. Возможно, если для Вас СССР и наши нынешние государственные приоритеты и наклонности что-то идущее параллельно Вашей жизни, то Вы и не поймете ни иронии, ни философичной глубины, и тогда весь роман покажется бредом воспаленного мозга. Но большинству, даже молодых людей, должно понравиться. Эта книга из разряда тех, что после прочтения еще долгое время вспоминаешь из нее какие-то тезисы или сцены и вновь и вновь смакуешь их, обдумываешь и удивляешься, как тонко автор умеет передать мысль. Вердикт: Рекомендую.