Исин Нисио «Истории»

Об этой вещице я впервые узнал из статьи на Посмотре.ли, в те времена, когда оно ещё не стало политизированным Посмерде.ли. Не такая уж толковая статья, но туда просочилось достаточно, чтобы я почуял: кажется, здесь есть интересные мне вещи. Так что, когда стартовал русский перевод ранобэ, я начал ознакомление. Ждать переводов XL Media приходится долго, хоть они всецело того стоят, так что, выкроив времечко, почитал я и английский перевод «Моногатари» — первые три сезона ранобэ, в общей сложности двадцать томиков (в оригинале восемнадцать, потому что переводчики сделали иную разбивку), до самого гранд-финала. Правда, на японском там продолжается опухание сиквелов, кто знает, к добру или к худу, но с основным сюжетом я всё-таки ознакомился — и, хотя под конец притомился, в целом остался более или менее доволен.

Самая ёмкая характеристика наиболее известного и долгоиграющего цикла NisiOisiN'а — guilty pleasure. Эта аглицкая идиома подходит как нельзя лучше.

Почему guilty? Ну как бы... Когда в ингредиентах фигурируют Обычный Японский Школьник, увиваюшиеся вокруг барышни и тонны фансервиса, это уже не сильно претендует на высоты оригинальности, особенно если эти тропы играются без заметного предподвыверта. Прибавьте к этому, что автор запросто может занять четверть повести единственной главой, где главный герой с сестрою сосредоточенно обсуждают фасоны нижнего белья и другие столь же важные вещи (ни малейших преувеличений, любопытствующих адресуем к «Чёрной Некомоногатари») — и даже в менее экстремальных случаях безответственный каламбурный трёп с отсылками к аниме, которые и в Нихоне-то знает, должно быть, не всякий ветеран, занимает целую кучу места. Словом, во многом напоминает отечественное юмористическое фэнтези, которое принято огульно поносить.

Но везде встречаются жемчужины, в том числе в помянутом юмористическом фэнтези; и «Истории», при всём вышеперечисленном, тоже не лишены достоинств, которые делают чтение хоть несколько постыдным, но удовольствием. Ибо — приятно временами ввернуть такую фразу — у автора есть мозг, и он не стесняется им пользоваться. Даже в цикле, который изначально писался сугубо как хобби и собственного увеселения ради. Не стоит ждать тут каких-то философских или научных откровений, но дельные мысли тут всё-таки найдутся, не раз и не два; а некоторые штампы, которые кажутся сыгранными прямо, вдруг развернутся неожиданной стороной. Если вы видите подвох и кажущуюся нелогичность — почти с гарантией автор поместил её там намеренно, и потом её детально разберут. Так что, хотя перед нами по-прежнему ситком с кучей гэгов и ситуативной эротикой, а также безудержным разрушением четвёртой стены на скорости едва ли не большей, чем она успевает отстраиваться заново, заодно это и роман взросления — а также изобретательная фантастическая история в очень занятном сеттинге, тайны которого по-настоящему увлекательно разбирать.

Мир, да, вот что меня в особенности привлекло. Мир гносеологической неопределённости, целиком сосредоточенный на том, сколь по-разному мы воспринимаем и интерпретируем вселенную, друг друга и самих себя (и в этом отношении, кстати, читать два перевода на разные языки — лучшее, что можно сделать с точки зрения авторской интенции). До такой степени, что порой индивидуальный заскок точки зрения даёт рождение странности — сверхъестественной аномалии, которая подчиняется другим, не физическим законам. Можно сбросить груз с души — и заодно лишиться веса как физического параметра. Или отсечь мешающие элементы личности — а потом иметь дело с чудовищной формой, которую они примут. Иногда странность воспринимает только затронутый ею человек; иногда она очень брутально физична и может сожрать тебя с костями, веришь ты в неё или нет. Но даже в последнем случае её форма, привычки и ограничения определяются народными представлениями, легендами, слухами и данным именем. Но вот новорожденная странность, которую ещё никто не успел зафиксировать и определить — о, тут даже специалисту придётся попотеть...

К тому же после первого сезона («Истории о монстрах», «История о ранах», два тома «Историй о фальшивках» и «История о кошке (чёрная)») автор ударяется в эксперименты — и это резко идёт циклу на пользу. Первая же смена рассказчика резко повышает градус серьёзности и выводит качество на совершенно новый уровень. «История о кошке (белая)», рассказанная Ханэкавой, к примеру, настолько пронзительна, что ей в отдельности я впаял бы восьмёрку или даже девятку, но её библиографической странички пока не появилось. Другие истории с альтернативными рассказчиками тоже дивно хороши — будь то бесячая Сэнгоку или великолепный в своей тотальной беспринципности мошенник Кайки. И даже Коёми, хоть и продолжает по жизни разыгрывать буффонаду, постепенно взрослеет и набирается ума (хотя шутки про лоликон не прекращаются и в конце концов утомляют в край). А, кстати, кроме смен рассказчика, во втором и третьем сезонах автор заодно начинает всерьёз играть с нелинейной хронологией, так что приходится набраться немалого терпения, чтобы узнать, что происходило за кадром одного из томов, через десяток книг, или удерживать в голове, в каком порядке всё это вообще творилось.

Могло быть, конечно, и лучше. Многие рассуждения персонажей довольно поверхностны и могли быть развиты куда интереснее... но, с другой стороны, большая часть персонажей — старшеклассники и академиев пока что не кончали, а специалисты по странностям — сами по себе публика странная, с закидонами, так что в этом отношении всё довольно логично. Странностей тоже хотелось бы постраннее — с такими предпосылками мог бы выйти хороший ответ умирающему в финале «Джону» (кстати, между этими циклами смехотворно много мелких, мало на что влияющих, но заметных совпадений).

Но, как бы то ни было, вещица довольно славная, хотя и далеко не шедевр. Есть над чем посмеяться, есть над чем поразмыслить, есть чем вдохновиться; есть и отличная драма, и неплохая душегрейка, и вполне себе приличный психологизм. Клоунада бы ещё поменьше опиралась на постоянные шутки! =D Словом, циклу в целом — твёрдая семёрка, хотя по индивидуальным томам разброс был бы больше, от шестёрки («Кабукимоногатари» уж очень лишняя и унылая) до помянутой уже девятки.