Ярослав Веров, Игорь Минаков «Жертвоприношение»

А это (по отношению к тексту предыдущему) – вообще что-то вроде Манифеста.

Всем истовым прихожанам Светлого Храма Фантастики – рекомендуется к чтению абсолютно и железобетонно.

Дабы стало понятно – почему, приведу всего три абзаца:

*** «…что произошло с НФ в «период застоя»? Очень нехорошая штука произошла. Возникло и расплодилось явление, метко названное В. Ревичем «нуль-литературой». Огромный корпус текстов, где ни наука, ни даже фантастика не ночевали, при этом рядившихся именно под НФ. Редкие исключения не в счёт...»;

*** «…нам придётся возрождать НФ, хотим мы этого или нет. Разумеется, на новом витке спирали. Разумеется, это должна быть иная НФ. Но ведь и мы находимся в гораздо более выгодном положении, нежели Беляев, Ларри или Ефремов. Ивану Антоновичу приходилось буквально «чейндж» вести с англо-американскими авторами, выменивая свои книги и книги тех авторов, коих он полагал талантливыми (прежде всего, кстати, Стругацких) на тексты Андерсона, Кларка и прочих… Нам же доступен весь «банк данных» западной фантастики, которая, заметим, продолжала и продолжает генерировать значимые НФ-тексты. Мы владеем гораздо более мощным арсеналом выразительных средств и художественных приёмов, нежели наши предшественники. Мы знаем, что такое «Большая Литература» и с чем её едят. Нам и карты в руки…»;

*** «…Генрих Альтов в свое время говорил, что если реалистическая литература — это человековедение, то настоящая фантастика — это мироведение. Цель реалистической литературы — человек. Цель литературы фантастической — мир, включающий человека в качестве составной части. Лучше и не скажешь…»

Авторы статьи пытаются ответить на вопрос, в чем заключается новаторство фантастики братьев Стругацких. До них советская фантастика была весьма прагматичной: научной по форме и производственной по сути. За это ее прозвали «фантастикой ближнего прицела». Братья вначале пытались следовать канону, но потерпели неудачу уже в самом начале, пытаясь написать повесть «Попытка к бегству». Она никак не хотела становиться канонической и для ее создания пришлось выйти за рамки существовавшего канона — говоря иными словами, пришлось отказаться от научности и производственной тематики. Таким образом, братья стали творцами современной социальной фантастики. Для подтверждения своих мыслей авторы показывают на конкретных примерах, как выглядели бы отдельные их произведения, если б АБС следовали старому канону, и что конкретно сделало их признанными шедеврами. Поспорить с авторами, конечно, можно, но вначале следует всё же ознакомиться с их мнением.

Боюсь разочаровать ув. тов. Верова и Минакова, но «жертвоприношение», о котором идет речь, существует только в их воображении. Сами бр. Стругацкие всегда писали о людях, а не «о шестеренках». Даже когда творили производственный роман в космическом антураже. Спор о том, что важнее -- «научная» фантастика или «социальная» -- нивелируется тем простым соображением, что апельсин-то и круглый, и оранжевый. Ну и вообще: как можно мешать формат произведения, жанровые особенности и т.п. -- с содержанием?

Будучи на сей момент весьма поверхностно ознакомлен с творчеством тандема Веров-Минаков, я вынужденно оцениваю эту статью в контексте книги, в которой её прочёл.

Книга — «Операция «Вирус». И добрых 80% её отведено осмыслению и интерпретациям творческого наследия братьев Стругацких. Исключением не стало и «Жертвоприношение».

Тезис, постулируемый авторами, таков: «Кризис веры в могущество прогресса отстранил читателя от научно-фантастического». «В жертву» была принесена сущность фантастики — с тем, чтобы уберечь её форму и идею (здесь уже я, как рецензор, даю себе волю интерпретировать идеи В.-М.).

То есть. Если прогресс замер в мнимой неподвижности, читатель не хочет более видеть в фантастике отражение оного прогресса. Не хочет — и авторы слышат это желание, переводя классические приёмы НФ в разряд вспомогательных, а вовсе не обязательных к исполнению. В.-М. рассуждают об этих изменениях уже постфактум, то есть — подвергая последние два десятилетия истории фантастической литературы внимательному и безапелляционному анализу. По всему выходит, что они правы, жертва — была. А теперь-де пора двигаться дальше.

Звучит жизнеутверждающе, не правда ли? Мысленно согласившись с авторами, отмечу уже более сам для себя: «кризис» НФ как жанра не только ввёл сей род литературы в фазу стагнации, но и породил немало специфических приёмов жанрового смешения, функционального переосмысления элементов литературного зодчества. Образно выражаясь, фантастика прошла сквозь небольшую, но кровавую войну — и в ней, как и в любой войне, свершались открытия, полезные и для наступающего сейчас «мирного времени». Фантастика прошла через тяжёлую фазу, но опыт, дарованный минувшими десятилетиями, стоит использовать, а не отбрасывать.

Впрочем, В.-М. последнее и не предлагают. Я со своей стороны лишь дополняю (вроде бы) невысказанное очевидное.

Славная статья.