Джон Ирвинг «Правила виноделов»

Автор, который является чем-то недосягаемым и загадочным для меня. Я считаю его лучшим рассказчиком (Storyteller) XX века.

Этот человек настолько мастерски умеет рассказывать истории, что выбирает для повествования не просто хорошие, а... особые истории, которые ни один другой рассказчик не смог бы рассказать. Не все из них придутся нам по нраву, но обязательно найдется хотя бы одна, которая заворожит и затянет, как эта — «Правила Дома Сидра».

Это — прекрасная книга, прекрасная история и прекрасный фильм.

Герои Джона Ирвинга — это всегда... не то, что вы ожидаете. Сюжет тоже обязательно удивит много раз. Это непредсказуемое путешествие, без всяких предупредительных знаков, впрочем тем, кто еще не читал книгу, скажу одно — поездка обязательно оставит у вас добрую и немного растерянную улыбку. В этой книге есть две прекрасные жемчужины — отношения одного из главных героев с его близкими друзьями, как символ свободы и другой жизни, о которой он мечтал, и привязанность героя к оставленному позади прошлому, которая, в конце концов, и окажется сильнее, возвратив его в то место, которое он рассчитывал покинуть навсегда, — домой.

Чудесная книга, чудесная. Светлая, необыкновенно светлая. Кажется: сейчас, вот сейчас произойдёт трагедия, сейчас всё будет плохо и ужасно, но из «Правил Дома сидра» бьёт свет, бьёт необыкновенным лучом. Эта книга ценна маленькими историями, вложенными в неё, блестящими маленькими историями, составляющими этот величественный, великолепный мир Ирвинга. Особенно потрясает та маленькая история, когда герой узнаёт, что у него — болезнь Альцгеймера, и радуется, и все радуются, и это счастье сквозь слёзы, потому что он же не пьяница, он не идиот, он просто болен, и значит — им можно гордиться, и пусть это страшная болезнь, но она означает, что он не сломлен. И так все герои этой книги — они не сломлены. Они прекрасны.

Достойно. Первая половина XX века, провинциальная Новая Англия, сиротский приют, сами сироты, доктор, чередующий роды с абортами, любовный треугольник, яблоневые сады, жизнь, смерть… Для тех, кто любит длинные саги, написанные хорошим языком. Но, надо отметить, в книге довольно много натуралистических описаний родов, абортов, секса. Но при этом это ни разу не чернуха, это не смакуется. Просто оно и понятно, что раз речь про сиротский приют, то куда без этого. Из песни слов не выкинешь. По книге фильм сняли, надо будет тоже посмотреть.

Серьезная психологическая драма-мелодрама в классическом стиле — со множеством героев, связанных целой сетью отношений между ними, на протяжении нескольких десятилетий. Хорошо передана атмосфера американской глубинки — сельской жизни на ферме и сидроварне, с одной стороны, и жизни замкнутого коллектива сиротского приюта, с другой. По ходу романа действие переключается между этими двумя местами и несколькими другими, но все судьбы героев связаны единой нитью и в итоге сходятся. Яркие характеры, гуманизм, ощущение легкой светлой грусти в каждой сцене. Роман явно писал большой мастер. Если бы не эпизоды с гинекологическими медицинскими подробностями (тяжелыми, но важными для отображения быта и работы героя-акушера) и сексуальными сценами, то вполне бы походило на старый классический роман из русской литературы — такое же погружение в психологию героев и их самокопания, в хорошем смысле, такая же неспешность и поучительность. В наше время так пишут редко.

Кроме того, книга поднимает вопрос запрета абортов, актуальный и будоражащий умы до сих пор. Это самое серьезное литературное произведение из мной прочитанных, где эта тема показана так ярко и заставляет задуматься. Показаны обе точки зрения, причем у двух основных героев они противоположны. Но авторская симпатия явно на стороне мнения доктора Кедра.

И в завершение отзыва — цитата, которая запомнилась мне надолго:

«Даже когда в приюте так же тихо, как в могиле, ... Уилбуру Кедру все равно слышался плач младенцев, и они плакали, он это знал, не потому, что хотели родиться. А потому, что родились...»

Пасторальная обложка с дурманящим названием «Правила виноделов» не должна вводить в заблуждение потенциального читателя. Ведь за яркими солнечными лучами сокрыта бескомпромиссная проза человеческой жизни и, в частности, её рождения, первых неуверенных шагов. Впрочем, автор, описывая даже самые отвратительные сцены гинекологических процедур, ставит своей целью не шокировать. Это неизбежная данность романа, призванная отбросить в сторону лирическо-патетические стереотипы о новорожденных, обязательно купающихся в море любви.

Скрупулезно поднимаемая тема абортов и нежелательной беременности – глубокая моральная дилемма, разрешать которую придется самому читателю. На что мы обрекаем ребенка, получая удовольствие в момент его зачатия? Ведь судьба малыша, особенно сироты, непредсказуема как сорванный листик, подхваченный круговоротом жизни. Но автор твердо уверен в одном – за легкомыслием неизбежно приходит горечь стыдливого покаяния со слезами в глазах и прячущимся взглядом. К слову, роман – еще один балл в пользу сторонников «childfree».

В изложении событий Ирвинг намеренно избегает вычурных метафор и высокопарного слога, оставляя их на откуп отрывкам из произведений незабвенных классиков – Чарльза Диккенса и Шарлотты Бронте. Автор будто бы ведет с ними вневременную дискуссию о взрослении, которое зачастую принято приукрашивать и хоть чуть-чуть да романтизировать. На этом контрасте «Правила виноделов» можно смело отнести к гиперреализму. Правда, нужно отметить одну значительную деталь – роман пронизан тончайшей иронией и даже в самых тяжелых эпизодах нет-нет да блеснет солнечный зайчик с обложки.

Джон Ирвинг, взяв за основу судьбу сироты, создал действительно увлекательнейшую историю взросления. Потому как мы, без преувеличений, можем увидеть рождение личности с полностью чистого листа. Несомненно, эта книга станет прекрасным путеводителем для тех, кто желает переосмыслить свое прошлое, чтобы отыскать тропу в солнечное будущее.

Уважаемый Джон Ирвинг, в других местах на земле мы любим читать истории взросления и семейные саги. С большим количеством страниц, раскрытием тайных грязных историй и чистых помыслов даже второстепенных героев. С юмором и возможно эротическими моментами. Но у Вас мы не нашли такого. Точнее весь этот любимый реализм пахнет эфиром и ранними грейвенстинами, которые так хороши для пирогов, что говорит о том, что будет больно и вкусно.

Роман не даёт читателю спокойно перелистывать первые страницы, засыпая с книгой на коленях, первая четверть романа предельно жёстка и подобна корочке на пироге. Захочешь – разгрызёшь и доберёшься до начинки, нет – роман тебе не по зубам и не твоё это вовсе. Отбор.

Истории Рассказчика, даже с многократными повторами (в отличие от приёма соседа по штату Мэн для создания напряжения) не надоедают. Момент с постоянной сменой объекта повествования, как оркестр, где слышен каждый отдельный инструмент. Красиво.

Об экранизации красноречиво поведала Ваша бессловесная роль в этом фильме. Слов нет. Отдельное, не сравниваемое произведение.

А заглавие? Что значит? Всё просто. Правил нет, потому что мы не можем их прочитать, поэтому не нужно переживать об их нарушении.

Их нарушении. Точно.

“Согласно д ру Кедру, лагерь лесорубов «Облачный» стал Сент Облаком «благодаря пристрастию ревностных католиков, населявших глухие углы штата, цеплять эту приставку к любому названию, как будто она могла облагородить самое мерзопакостное место»”. Доктор Уилбур Кедр – царь и бог этого места. Он помогает женщинам, которые по тем или иным причинам не могут позволить себе иметь ребенка: либо делает аборты (тогда – в 20-е годы – запрещенные в США), либо оставляет новорожденных детей, “принцев Мэна, королей Новой Англии”, в приюте.

Гомер Бур – любимый воспитанник и ученик доктора Кедра. Однако он покидает его – уезжает работать в яблоневом саду фирмы “Океанские дали”. Он подружится с сыном хозяев, Уолли Уоррингтоном, и… влюбится в его невесту Кенди. А когда Уолли отправится на войну… Впрочем, раскрывать все перипетии этой длинной истории я не стану.

“Правила Дома сидра” – семейная сага, но странная ее разновидность. Семьи как таковой, вопреки аннотации, здесь нет вовсе, зато есть сироты, одинокие мужчины и женщины, нетрадиционные связи, любовные треугольники… Все это обильно полито сиропом: это самый сентиментальный роман Ирвинга. Но и самый циничный – такое обилие физиологических подробностей (в основном медицинско-гинекологического характера) вы вряд ли где еще встретите. Кроме учебника по акушерству и гинекологии, разумеется.

Это не Диккенс, скорее пародия на него. Или несерьезный Апдайк, если хотите. Впрочем, как и в “Мире глазами Гарпа”, цинизм не убивает в Ирвинге человечности. Может, отсюда передозировка сиропа: постоянное “я тебя люблю” самых разных героев друг к другу, их мучительные размышления о природе любви... “Не презирай компромисса, путь служения людям не всегда выбираешь сам. Ты говоришь, что любишь ее. Так служи ей. Возможно, ты видишь это служение не так, как она. Но если ты ее действительно любишь, дай ей то, что ей больше всего сейчас нужно, не ставя никаких условий. И не жди за это награды,” – совсем не по-ирвинговски пишет пожилой доктор Кедр своему воспитаннику…

Обычно перед покупкой книги я проверяю текст на соответствие писательского стиля моим критериям. Что касается именно этой книги — это еще было время бумажных книг в моей жизни:) — то с первых же страниц меня привлекла некая описательность и обещание скорого развития сюжета.

Это был любопытный штришок к моему представлению об Америке. Думаю, если я теперь услышу выражение «штат Мэн», то буду вспоминать именно эту книгу. Чудесно описан океан, а название фермы «Океанские дали» будоражит воображение. Главный герой Гомер Бур мечтает об океане еще задолго до того, как впервые увидит его, а позже его сын Анджел проникновенно описывает океан своей возлюбленной.

Итак, автор книги Джон Ирвинг понравился мне как «бытописатель». Та особенность, что события в книге нанизаны на канву рассуждений о правилах и прочем устройстве жизни, придает книге каркас, но по сути рассуждения как раз оставляли меня довольно равнодушной, а вот само живописание понравилось и «зацепило».

Большая часть книги посвящена совершенно обезоруживающему описанию детского приюта в местечке Сент-Облако. Читатель наблюдает непритязательную жизнь детей-сирот, единственной радостью которых было дождаться вечернего чтения вслух сентиментального романа, а также — мечтать об усыновлении приемными родителями. Автор рисует картину подвижничества главы приюта доктора Кедра и помогающих ему сестер. Жизнь в приюте проходила в ежедневных заботах, радостях и печалях, а образцы добродетели, привитые воспитанникам, вспоминались потом Гомером Буром как образец искренности в противовес лицемерному порой укладу общества.

Интересная деталь: перед сном воспитанники слушают чтение романов Чарльза Диккенса и Шарлоты Бронте. Так вот, оказалось, что критика сравнивает роман Ирвинга как раз с романами Диккенса, много писавшего об обездоленных детях.

Итак, центральная фигура романа — доктор Кедр. Именно он сделал приют таким, как мы его увидели. Недаром вскоре после смерти доктора Кедра заканчивается и сам роман. При этом кирпичики обстоятельств часто складываются так, как было задумано и подготовлено доктором Кедром, и многое из задуманного и предвиденного доктором Кедром сбывается.

В этом плане мне даже страшно себе представить, что за фильм получился при экранизации книги, если доктор Кедр из главного персонажа превратился во второстепенного!

Доктор Кедр считает любовь злом, причем у него есть для этого все основания. В самом деле, любовь приводит к абортам, брошенным детям или венерическим болезням, не говоря уже о многочисленных страданиях. У самого доктора Кедра опыт любви весьма печальный, что также способствует его неутешительным выводам о природе любви.

На всем протяжении романа приводятся красноречивые цитаты из труда доктора Кедра, в котором он, параллельно со своей медицинской деятельностью, описывает историю приюта.

Таким образом, весь роман Джона Ирвинга можно считать прелюдией к летописи Сент-Облака, написанной доктором Кедром. Жалко, что читателям так и не дали ее прочитать целиком! Я думаю, что это было бы очень интересное и поучительное чтение.

Иногда интерес к книге вызывается не сюжетом.

Знаете, я тот человек, который сначала посмотрел фильм, раз 20, а только потом узнал, что снят-то он по книге. Как только купила книгу, то тут же решила погрузиться в уже полюбившуюся историю, но не тут-то было. Итог — роман получил низкую оценку и благополучно отправился на книжные полки в Питер. Повторный пересмотр не дал положительных результатов, но и по-другому восприняла.

Правила виноделов — это роман о любви. Как бы я не любила такие истории, но перед нами книга, способная утащить на эмоциональное дно. Тяжелое, меланхоличное развитие сюжета, где герои идеализированы, но со своими изъянами.

Я даже не хочу слишком углубляться в сюжет, основное есть в аннотации, а дальше — решайте сами. Прекрасно подойдет для пасмурной, дождливой погоды, когда на душе скребут кошки, и ты хочешь добить себя окончательно.

P.s. а все же фильм нравится больше