Владимир Сорокин «De feminis»

Призмо-цилиндрическое

«Публика попятилась, раздались возгласы ужаса. На подиуме танцевало нечто. И люди бросились к дверям, давя друг друга. Вскоре клуб опустел. Убежали все – официанты, охрана, диджей. На полу в глубоком обмороке лежали две девушки и один мужчина.»

С тем же постоянством, какое сводит смысл большинства реплик после выхода новой пелевинской книги к: «Пелевин уже не тот», читатель реагирует на нового Сорокина формулой: «все тот же». Смысл, при внешнем различии, идентичный — вы перестали нас удивлять. Один больше не забавляет меткими остротами. которые тотчас уйдут мемами в народ, второй не искушает термоядерной смесью цинизма и нежности.

Так-то они и не давали обязательств до скончания века забавлять нас и шокировать, но читатель ждет уж рифмы «розы» и noblesse oblige: назвался культовым писателем — полезай в кузов читательских ожиданий. Название сборника короткой прозы «De-feminis» равно можно интерпретировать как «О женщинах» и «Отмена феминизма» — так и так не ошибетесь. Всякий рассказ о женщинах и за редким исключением они предстают чем-то, вроде зловредных насекомых, паразитирующих на мужском мире, готовых ужалить и впрыснуть яд, взамен выпитой крови.

Девять девять историй женской творческой несостоятельности («Татарский малинник», «Золото ХХХ»); неспособности к самостоятельному мышлению, выражаемой упорством в глупых суевериях («Жук», «Гамбит вепря»); реваншистских настроениях («Вакцина Моник», «Странная история», «Пространство Призмы», «Две мамы»). Несколько выпадает из общего настроения «Сугроб», странная лавстори, в которой мужчина им женщина равноправны, хотя и здесь злодейкой с отравленным не-скажу-чем выступает женщина, и женщины горячо поддерживают то, что приведет к роковым последствиям, в то время, как осторожные отцы против.

Зато я теперь поняла особенность сорокинской прозы, которая делает ее такой нездешне-завораживающей. Это взгляд на людей с точки зрения обитателя четвертого измерения, мыслящей гектаэдра или усеченного конуса. У Брэдбери есть рассказ «И все-таки наш», где из-за сбоя в родильной машинерии будущего человеческий ребенок рождается голубой пирамидкой. Так вот, Владимир Сорокин, внешне совершенно человек, замечательно привлекательный по стандартам человеческой красоты, но на людей и человеческий мир смотрит, словно бы из стерильного, герметичного, геометрически гармоничного мира кубов и призм.

Сделанное в начале карьеры наблюдение, что карьера в творчестве в этом мире менее прибыльна, но и менее рискованна, чем в бизнесе или политике, что нижние грани по непонятным причинам привлекают больше внимания, чем верхние, а поглощение одними фигурами других табуировано, но вызывает наибольший интерес — легло в основу успеха. Дальше только поддерживать.

Эпатажный Сорокин образца «Нормы» и «Сердец четырех» перелился в философствующего и стилистически изысканного автора«Льда» «Метели» и «Теллурии», а дальше обратился шаром и катится по накатанной колее «Манарагой», «Доктором Гариным», этим сборником. Относя легкость скольжения на счет достигнутого мастерства, а не того, что колее идет под уклон.

Что ж, мы получили такого Сорокина, какого заслуживаем.

Не стоит судить произведения Сорокина по средним оценкам — слишком много у автора хейтеров и ненавистников, да и случайный читатель, впервые взявший в руки книгу SRKN, может мягко говоря начать плеваться и на автопилоте влепит единицу. Отзывы хотя бы пояснят, за что влеплен или вбит кол.

Новый сборник Владимира Георгиевича о феминизме и о женщинах. По крайней мере так думается по названию. На деле же тема не раскрыта. Во-первых, в некоторых произведениях женщина, просто объект и замени её на мужчину, чуть подрехтуй – ничего не поменяется. Во-вторых, сборник слииииишком короткий, что бы объять такую острую и обширную тему.

Пройдёмся по рассказам.

1. ТАТАРСКИЙ МАЛИННИК. Добротный, крепкий рассказ. Мрачноватое сновидение, в которое веришь, насилие, приход к творчеству через ужасы увиденного. С неба звёзд не хватает, но рассказ хороший. Оценка 7.

2. ЖУК. Жутковатая история про надзирательницу концлагеря, которая хочет не то любви, не то секса. Рассказ липкий, неприятный. В нём Сорокин помимо истории надзирательницы снова намекает, что советская армия творила ужасы не меньшие чем Вермахт (ну горбатого могила, как говорится). Неплохо. Оценка 7.

3. ЗОЛОТОЕ XXX. Самый крупный рассказ сборника. Он о поэтессе, которая пишет великий русский роман. Произведение отличное и даже почти прекрасное, за исключением того, что это продолжение рассказа «Поэты» и 20-ть страниц (а в сборнике их всего 220) – это буквально повторяющийся текст. За это минус бал. Оценка 7.

4. ВАКЦИНА МОНИК. Неплохой стёб на тему вакцинаций. Также рассказ показывает, как женщина смотрит и воспринимает мужчин из своей жизни. Язык как всегда хорош, образы яркие, глумление засчитано. Оценка 7.

5. ГАМБИТ ВЕПРЯ. Рассказ о маленькой европейской стране в недалёком бедующем. Мир похож на День Опричника или Теллурию, хотя тут нам прямым текстом называют правителей держав (Путин, Трамп). Рассказ великолепный. Он гармоничный, прекрасный, завершённый и вызывающий чистое удовольствие по прочтению. Оценка 9.

6. СУГРОБ. История про странную любовь в советское время между американцем и русской девушкой. Первая половина – классическое повествование о влюблённости и отношениях, вторая – сорокинские ужасы в лучших традиция. Отлично. Оценка 8.

7. ПРОСТРАНСТВО ПРИЗМЫ. Коротенький проходняк, не представляющий ничего ценного в литературном плане. Все люди лишь фигуры, или нечто подобное -говорит нам Владимир Георгиевич. Спасибо, знаем без вас. Оценка 3.

8. СТРАННАЯ ИСТОРИЯ. Маленькая зарисовка, заставляющая читателя задуматься, а что на самом деле в нашей жизни по-настоящему странно. Средненько и необязательно. Оценка 5.

9. ДВЕ МАМЫ. Рассказик мыслями девочки, которая лежит в больнице и ждёт маму. Тут Сорокину удаётся выжать эмоцию. Рассказ, хоть и совсем небольшой, но яркий и запоминающийся. Буквально 5-ю листами текста, автору почти удаётся выдавить слезу от жалости и умиления. Хорошо. Оценка 7.

Итог: Необязательный, но не самый худший сборник Сорокина. Где-то на уровне Белого квадрата и Моноклона, но явно слабее Пира или Первого субботника. Оставляет после себя липкое, неприятное ощущение какой-то безысходности и скорого гниющего окончания всего. _Большого_ не получилось, но почитать на 1-2 вечерка вполне можно.

Оценка – 7.