Виктор Пелевин «Т»

Пелевин любит буквы и аббревиатуры: за «ДПП (НН)», «Ампир V », «П5» последовал « t » – царство победившего лаконизма. Граф Т., главный герой романа, – это не граф Толстой, как можно подумать. Если нечто выглядит, как утка, крякает, как утка, и ведет себя, как утка, – это не утка. Это симулякр. Пусть даже роман начинается с перефразировки известного исторического анекдота про Толстого – «Его светлость пашет только перед курьерскими поездами!», – и продолжается красочными боевыми сценами в исполнении главного героя, владеющего боевым искусством «незнас», то есть «непротивление злу насилием». Граф Т. ищет загадочное место под названием «Оптина Пустынь» – на самом деле это, конечно, монастырь, который исторический Лев Толстой неоднократно навещал. Но в контексте романа «Оптина Пустынь» – это просто буквосочетание, место, о котором никто ничего не знает, включая самого графа Т. Еще один симулякр.

А вот переплет, в который попадает граф Т., читателям Пелевина, да и просто читателям, очень хорошо знаком. Он встречает человека по фамилии Ариэль (привет Шекспиру или опять симулякр?), который утверждает, что является автором романа про графа Т. Причем не единолично, а в компании литературных негров: один пишет экшен, другой – эротику, третий – наркотические глюки, четвертый – лирические отступления… Одного из этих недотворцов внезапно (как принято нынче писать в Интернетах) зовут Гриша Овнюк – привет Борису Акунину? Впрочем, линия Ариэля вся «с приветами»: профессор, конечно, лопух, но аппаратура при нем, в смысле затворник Пелевин хорошо осведомлен о слухах, которые кружат вокруг него, как мухи вокруг… варенья. В том числе и слух о том, что по книге в год за него пишут вот те самые негры с разделением труда.

Пелевин, оказывается, в принципе та еще язва – еще никогда он не прокатывался таки тяжелым катком по всему гламуру и дискурсу современной литературы, а также жизни, Вселенной и вообще. Досталось всем: писателям, критикам, политикам, игроделам, церкви...

» – …Он, кстати, за это время защититься успел, представляете? Теперь доктор теологических наук.

– Доктор чего?

– Их к ученым приравняли, – хохотнул Ариэль. – Они теперь научные степени могут получать, как раньше физики или математики. Пантелеймон уже диссертацию залудил, сразу докторскую — «Святое причастие как источник полного спектра здоровых протеинов». «

Собственно, кроме россыпи едких и точных шуток и аллюзий на самого себя (внимание, в этом романе присутствуют Василий Чапаев и говорящая лошадь!), собирать по тексту нечего: все остальное мы уже читали, причем не только у Пелевина. Раз за разом его герои то сходят с поезда, то переплывают реку Урал, то снимают Шлем ужаса – в общем, выбираются из тоналя в нагуаль, сбрасывают покрывала Майи и становятся всемогущими, что твой Нео. Граф Т. выбирается из собственного романа, чтобы стать из читателя… писателем? Нет, для начала просто свободным человеком. Духом, который дышит, где хочет. А все эти Ариэли и Победоносцевы, Достоевские и Соловьевы – пыль на ветру. Очень соблазнительно счесть « t » эдаким писательским завещанием, итоговым текстом – но что, если контракт еще не закончился?..

«Все возвращается за последнюю заставу. Облака, дети, взрослые, и я тоже. Так кто же сейчас туда едет? На редкость глупый вопрос, хотя его и любят задавать всякие духовные учителя. «Кто» – это местоимение, а тут ни имения, ни места. Все, что можно увидеть – это, как сказал бы моряк, пенный след за кормой. Время и пространство, которое маркетологи из Троице-Сергиевой лавры породили по заказу либеральных чекистов, чтобы не затихло благодатное бурление рынка под угасающим взглядом Ариэля Эдмундовича Брахмана. Ведь должен же свет что-то освещать. Но теперь пора домой…»

Мастер боевых искусств граф Т. с боями пробивается в Оптину Пустынь. Он сам не знает, зачем. Он, кажется, утратил память — и тут ему является некая довольно-таки низменная сущность, представляется как Ариэль и утверждает, что он создал графа Т., весь его мир и все его устремления...

Матёрый человечище Пелевин — взять да и впарить народу самый настоящий философский роман тиражом в каких-то 150 100 экземпляров. А говорят, читатель у нас пошёл тупой, глупый. Нет, господа, на дурачьем рынке философия такими объёмами не продаётся, даже в форме романа. Популярный романист Виктор Пелевин принадлежит к тем редким авторам, которые не только берутся писать о Спасении героя, но и достойно справляются с этой задачей. Это не всегда истинное и полное Спасение — скажем, Татарский или Рама достигают «всего лишь» прижизненного перерождения как боги и всё ещё остаются узниками майи — но бывает и истинное. Такое досталось Чапаеву

Читать «t» было далеко не так легко и приятно, как другие книги Пелевина. В этом есть смысл — та сторона, с которой буддист перебирается на Другую, не столько забавна, сколько уныла и страшна. В представлении буддиста, конечно — но разве мало и в действительности страшных судеб? В общем, это было тяжкое чтение — для меня; кому другому, может, понравится. Морально и интеллектуально терзали эти шеолы, в которые утрамбовывали героя демиуржата, автора не исключая — зато всё искупил конец, где... впрочем, чего я буду пересказывать это изящное буддистское Спасение своими корявыми словами, когда есть книга, и в ней — слова лучшие?

Как на закате времени Господь выходят Втроём

Спеть о судьбе творения, совершившего полный круг.

Кладбище музейного кладбища тянется за пустырём

И после долгой практики превращается просто в луг.

Древний враг человечества выходит качать права,

И вдруг с тоской понимает, что можно не начинать.

Луг превращается в землю, из которой растёт трава,

Затем исчезает всякий, кто может их так назвать.

Правое позабудется, а левое пропадёт.

Здесь по техническим причинам в песне возможен сбой.

Но спето уже достаточно, и то, что за этим ждёт,

Не влазит в стих и рифмуется только с самим собой…

Бред!

Правда — мастерски написанный.

Есть такой жанр, нечасто встречающийся, когда совершенно непонятно, где правда, а где вымысел, они переплетаются и перетекают друг в друга... Вспоминается старый фильм «Рукопись, найденная в Сарагосе» — что-то подобное.

Но здесь все замешано покруче. Человек, узающий, что он на самом деле герой книги — тема в фантастике не новая. Но в романе предложено столько вариаций этой ситуации, что хочется не то чертыхнуться и все забросить, не то снять шляпу от уважения перед мастерством. Вот некоторые вариации: «Граф Т — герой романа, который пишут несколько авторов в 21 веке». «Граф Т. — автор романа о том, как несколько авторов пишут роман про графа Т.» «Граф Т. — сон Льва Толстого». «Лев Толстой — один из героев упомянутого романа». Хватит? А ведь это — далеко не все вариации...

И все это сдобрено размышлениями о природе сознания, о различных верованиях, о философии человеческого существования. Одно из впечатлений от книги — автор просто изоложил собственные философские рассуждения, для удобства или для облегчения понимания придав им некую литературно-художественную форму. Похоже, и правда книгу надо бы перечитать, не обращая никакого внимания на сюжет, тем более его и нет почти, а только осмысливая и оценивая приведенные размышления.

Совершенно неуместным, диссонансным кажется описание Ариэлем мира начала 21 века, точнее, мира литературного творчества нашего времени. Автор просто поиздеваться хотел над коммерческой литературой? Ну да, поиздевался. От души. А диссонансом выглядит это, пожалуй, потому, что рассуждения Ариэля, даже нам, его современникам, большей частью непонятные (сленг такой, узкоспециальный, видимо), граф Т как-то воспринимает и задает такие вопросы, что остается впечатление, что автор просто беседует сам с собой.

Поэтому:

В качестве философской книги, заслуживающей ознакомления и осмысления, роман вполне достоин достаточно высоких оценок.

В качества литературы абсурда, образца сюрреалистической смеси — пожалуй, тоже.

И если найдутся читатели, которых одновременно привлечет и первое и второе — предела восторгам не будет. Правда, по-моему, это, скорее всего, будут разные люди, так что оценки должны быть поскромнее.

А если читатель ищет увлекательный сюжет или интересную фантастическую идею — нет здесь ни того, ни другого!

На вопрос, стоит ли читать, я, как смог, ответил.

А вот вопрос, как оценить, передо мной по-прежнему стоит. Надо бы, наверно, подробнее перечитать филифофскую сторону романа.

P.S.Почему-то очень запомнилось определение, что такое Будда — это дырка в нужнике. Не смейтесь — определение очень серьезное и глубокое — интересно, автор его сам придумал или вычитал где-то?

«Атман реален. Мир нереален...»

Иллюзия, иллюзия, сознание созерцающее иллюзию и эго, доказывающее всему свою самость. Свет бьет из безначальной вселенной, проходит через призму «души» и стыда...

Вот и мир Графа Т, с его желаниями и страданиями.

«Т» — безупречная недвойственная пустотная проза. Этот роман лучшее, что родилось со времен «Чапаева и Пустоты».

Все мы живем в мире, который сами себе создаем, смотрим на него, носимся с ним, хвалим его и ругаем.

Подбегаем к другим персонажам нашего же мира, которых наделяем иллюзорной способностью оценивать «чужие» миры. Подбегаем и говорим: «Посмотри на мой мир! Что ты о нем думаешь?». И по серьезному, не сомневаясь в том, что всё происходит реально, ждём только того ответа, который нас удовлетворит. Заранее заготовив пинок, на случай любого другого ответа, который мы знаем не хуже...

Пелевин Гений прозы о пустоте. «Т» нужно читать не единожды и конечно после «Чапаева» :) Это изысканное блюдо, глава угла и шплинт оси нашего мироздания...

Итак, наконец-то. Если раньше все сюжеты Пелевина кружились, как мухи вокруг навоза, над концептом «мир как сон (иллюзия)», то теперь Виктор Олегович наконец-то освоил постмодернистский концепт «мир как текст». Не важно, что Деррида эту формулу (нет ничего кроме текста) выдал лет 30 назад — в России это все еще может сойти за сенсацию и метафизический шок.

В общем, сюжет книги совсем не оригинален, как в рамках творчества самого Пелевина, так и вообще: вспомним хотя бы забавный фильмец «Персонаж», в котором главный герой внезапно начинает слышать голос, комментирующий его действия, и понимает, что он всего лишь литературный персонаж.

Кое-что новенькое, правда, есть: судя по всему, к китайской мифологии и философии как стержню своего творчества Пелевин добавил каббалистическую. Но на фоне превращения каббалы в эзотерическую попсу это смотрится как-то совсем уж пошло.

Радует только одно: кажется, Виктор Олегович покаялся в литературных грехах, ведь всю его критику группы писателей-бракоделов, пишущих и переписывающих путь графа Т., можно в полной мере адресовать ему самому и большинству его предыдущих романов, за исключением ранней классики. И скучно, и грустно.

Разочарован.

Ожидал, что после бесцветной и раздробленной вещички, которой были «5П», автор выдаст что-то веселое, задорное и остренькое, вроде «АмпирВ».

Разогнался, раскатал губу. :frown:

Почти всегда скучно, когда писатели пишут о писателях, своих современниках. Почти всегда не удается взять классические образы писателей, и заставить их воскреснуть в сегодняшней жизни. Сложно.

У автора в полном объеме не получилось ни того, ни другого.

Есть пара традиционных удачных пелевинских фраз в стиле социального цинизма. Есть пара английским анаграмм.

Но интереса к чтению нет. И текст напоминает мне грязь на палитре, когда пытаются получить некий цвет, добавляю и добавляют краски — а получается отвратительная серая масса, которой нельзя нариосвать ничего. Финал обрублен по принципу: ну выже сами могли такое придумать. н вот мне лень напрягаться и придумал я.

Итог: мастерам вредно уходить в бесконечные самоповторы.

Действительно, самый неудачный у автора роман... Если сравнить, допустим, с «Футурологическим конгрессом» Лема — небо и земля. Конечно, можно возразить, что, мол, сменилась эпоха, что гладкость лемовской повести в новые времена уже невоспроизводима в ином виде, чем подражание (как в музыке, например, за музыкой Моцарта и Шопена пришла куда более ершистая музыка Вагнера и Малера, что, конечно, не исключало позднейших подражаний Моцарту или Шопену — однако эпоха напрочь отказала таким подражаниям в актуальности). Но... но... Сразу вспоминаю «Сердце Пармы» Ал. Иванова, роман из новейшей же эпохи: вроде бы сперва такой же набор откровенно слепленных, стилистически неуклюжих и местами несуразных сцен в начале — но зато какой же мощный и, главное, непрерывный и непрерывно растущий кайф в середине и конце!!! Где это здесь? А нигде, сказал бы Чапаев (и я с ним). Текст вялый и подконтрольный, причем подконтрольный именно логике, а не вере (с которой горы свернуть можно). Ни горы не свернуты, ни персонажи не развернуты. Книжно-плоский граф Т., в отличие от ивановского князя Михаила, так и не разворачивается в человека.

Кто-то, конечно, возразит в том смысле, что пелевинские персонажи и не должны разворачиваться в людей, потому что лучший мир для них — все равно не здесь. О.К., но читатель-то — здесь! и не исчезнет! Книги о пустоте, а не о читателе и о том, как ему жить дальше, рождены чуть-чуть иной литературной традицией — западной. Здесь см. «Безымянный» Беккета, «Резинки» Роб-Грийе и проч. Жаль, что в России в последнее время наметилась тенденция к тому, что горы активизировали порождение мышей — здесь и ивановское (увы) «Блуда и МУДО», и быковские «ЖД», а теперь еще и...

Увы, увы. Если бы пелевинский роман представлял собой философский прорыв, это все можно было бы оправдать, но, в третий раз увы, это всего лишь новый компендиум пелевинской философии, читателю уже известной, и ни шагу за ее грань! Книга замкнутая, интровертная и — снова увы — беспомощная. А быть беспомощной книга не должна, потому что ее дело — помогать читателю, иначе и писать незачем. Если писатель берется за перо, чтобы самовыразиться, если он не верит, что властен помогать, получаются романы вроде этого. А ведь еще годом раньше Пелевин способен был выдать П5, где пара вещичек оч-чень сильные. Тем б. жаль...

хотелось растянуть чтение на неделю, но... проглотил за три вечера.

на недельку, — посмаковать, — это немного попозже...

вы, заметили, как при всём обилии книг, очень мало авторских текстов? — которые заставляют не только задумываться, но и думать? особенно думать?

а когда начинаешь думать — масса ассоциаций: граф Т. — и бросок к землемеру К. (немного странно? — но очень верно).... и ещё, и ещё, и ещё....

а вопросы: «где я?» и «кто здесь?» — не они ли гложут, когда начинаешь думать? — а когда начинаешь думать , первое что: это рекогносцировка в пространстве, во времени, в сутях.

а что до ассоциаций — из чтения «t» «вынырнул» с тягой: а) перечитать «Замок»; б) перелистать альбом Эшера; в) по новому прочитать весь корпус Георгия Иванова...

вот так-то... «...приятного и полезного чтения...», как говорила одна «говорящая голова» по терминологии Карлсона!

Вот и дождался я, пожалуй, худшего романа Пелевина на моей памяти. На первый взгляд, вроде все на своих местах: гремучая смесь Канта, буддизма и галюциногенных грибов, битва Достоевского с топором и Толстого с фирменным стилем «непротивления» — словом, все то, за что мы любим Пелевина. Но... не радует. Нет той потрясающей афористичности текста (раньше у меня цедые блокноты были заполнены пелевинскими текстами), парадоксы поскучнели, а сам текст разваливается на глазах. И дело тут не в игре автора с текстом, дело в том, что происходящее скучно, блекло, не ново и неинтересно.

Как-будто устал уже Пелевин от своих текстов, но читатель ждет и ждет вполне конкретных вещей, к которым уже успел приучить автор. Каждый шаг в сторону — это шаг в неизвестность, каждый шаг по проторенной дорожке грозит самоповторами и скукой. На самом деле усталость писателя было видно еще по П5, просто там малая форма помогла скрыть усталость писателя. Роман подтвердил — у автора «Чапаева и пустоты» осталась только пустота. Во вяком случае, на данный момент. Если что, рад буду ошибиться...

Не могу забыть фильм 97 года, классика киберпанка,«Нирвана» Габриэле Сальватореса. Основной персонаж, талантливый программист, создающий компьютерные игры для корпорации с японским названием, обнаруживает, что главный герой его игры-стрелялки оживает . Этот герой начинает упрашивать программиста, чтобы так сказать папаша-криэйтор его уничтожил. Я смотрела этот фильм несколько раз, мне нравилось все. Даже вспоминать этот фильм, и то здорово. До сих пор.

А Пелевин чего. Мне не понравилась его книга. Все неживое, вымученное. Основная тема показалась мне по вышеуказанной причине не то что вторичной- третичной. Да и Толстой. Я его любила читать в подростковом возрасте и считаю великим писателем; к тому же и моя половина перечитала его в школе еще, настырно разыскивая в Войне и Мире поручика Ржевского...В общем это как часть в составе воздуха, которым мы дышим, Толстой. Нельзя ли как-то поаккуратнее о таких людях, в частности насчет отрубания пальца, не слишком ли фамильярные шуточки, тем более что сам граф не может отшутиться по известной причине. Я не говорю уж про Федора Михайловича.

А Пелевин, ну что тут скажешь. Лично на меня книга нагнала тоску и скуку. Да и с буддизмом это как-то не связать. И как-то ну слишком желчно местами,что ли. И не смешно совсем. Есть удовлетворительные в литературном смысле отрывки :про небо и высоту души, про ветки ив, про букашку на травинке, и собственно все. Но остальные 400 с лишним страниц были неприятны и невразумительны, и все эти «я не я», как заевшая пластинка в каждой книге. Ну разве так можно.

В общем, разочарование. Я считаю книгу мертвой и пустой, точно высохший хитиновый панцирь когда-то живого жучка .

После Чапаева – сплошная Пустота. Заполненная сиюминутными мемами, самоцитированием и читательскими мечтаниями.

Автор достиг таких глубин в раскрытии темы Пустоты, что читать его тоже стало совершенно пустым занятием.

выдающаяся вещь. Не случайно в тексте встречается Чапаев. Я понимаю предыдущих авторов, пробраться сквозь все переплетения книги и философию, чтобы понять его суть — крайне сложно для простого Читателя. Впервые после Чапаева и пустота читая Пелевина, не разочаровываешься в конце, когда думаешь, ну Витя, давай же, роди что-то, что не окажется пустышкой и насмешкой или тщетой, как во многих прежних романов. Нам ведь только кажется, что мир вокруг нас реален, или что у нас нет своей воли, а кто-то нами повелевает. Взяв на себя ответственность, можно выйти из этго порочного круга, и уничтожить тех демонов, которые думают, что всевластны над тобой. И тогда ты станешь тем, кем ты истинно являешься — Богом.

Не знаю даже, что тут сказать. С одной стороны, «Т» безусловно лучше, чем тот тягомотный бред, которым уважаемый ПВО потчевал нас последние годы. С другой стороны, это фактически единственное достоинство данной книги.

Ранний Пелевин писал строго про людей, за что и был любим массами. Затем «про людей» стало поменьше, но общее количество интересных идей и едкой соц.сатиры всё-таки не позволяло заскучать. Ну и, само собой, фирменная пелевинская атрибутика — олигархи, наркотические трипы, бандиты, мистика, видения, демоны...

Проблема «Т» в том, что в нём нет практически ничего, кроме этой атрибутики. Бесконечный поток фантасмагорических приключений персонажа, «похожего на графа Толстого», в стране, похожей на царскую Россию. За потерявшим память героем беспрерывно гонятся спецслужбы, говорящие лошади, потусторонние голоса, коварные соблазнительницы, карлики из амазонской сельвы, тайные общества и ещё более адские персонажи. В итоге оказывается, что граф Т — не живой человек, а герой бездарной приключенческой книги, которую в современной России, перебивая друг друга, пишут пятеро литнегров.

Проблема в том, что это выясняется практически в самом начале романа, и читатель замирает в предвкушении, типа, если это начало, то что ж дальше-то будет! А дальше ничего не будет. В смысле, будет всё то же самое. Граф Т, уже зная, что он герой трэш-литературы, покорно продолжает свои потусторонние похождения, временами превращаясь в Достоевского, потому что в издательстве поменялись какие-то планы, а то и вовсе исчезая, т.к. его авторам перестали платить. Но ещё триста листов бессвязных сюрреалистичных сцен (впрочем, временами весьма забавных), и Т при помощи мистических практик сам становится автором своей книги, ура, победа, конец романа. Если кто не смог своими силами додуматься до параллели «автор/герой = бог(мироздание)/человек», то ничего страшного, Виктор Олегович твердит об этом в каждой второй главе, чтобы философские глубины его шедевра стали понятны даже самому тупому поклоннику.

В недавнем интервью Пелевин сам честно признаётся: «Я совершенно не собирался писать этот роман, хотел написать небольшой рассказ.» И ведь действительно, «Т» — это хороший, остроумный пелевинский рассказ, гротескно раздувшийся до 400 страниц, словно потерявший человеческий облик больной элефантиазом. И очень жаль, ведь рассказ был бы реально отличный, но рынок требует гнать объём и разжёвывать для тупых, поэтому имеем ровно то, что имеем — но даже в таком уродливом виде «Т» заметно сильнее и глубже, чем пелевинские поделия последних лет.

Пелевин и Пустота... Сладкая парочка. Нет ничего неожиданного в том, что Пелевин в очередной раз обыгрывает свою излюбленную тему. У каждого автора есть такая навязчивая гиперидея, вопрос только в том, насколько своеобразной может быть ее конкретная презентация. Следуя проверенному стилистическому алгоритму, Пелевин соединяет философские экзерсисы с донельзя актуальной сатирой и ерничеством. Получается вполне на уровне, однако в силу изначально заданной топологической абстрактности не воспринимается читателем как нечто хоть сколько-нибудь реалистичное. Соответственно, не может возникнуть сопереживание. Роман, таким образом, перестает по сути быть романом и становится литературно-философской игрой, эссе с эффектом присутствия. И в этом смысле для меня открылась новая грань таланта автора, новый взгляд на уже довольно заезженную им же тематику, при этом представляющий вполне логичное развитие ранних произведений. Недаром намеком на определенную закольцованность, цельность выступают, по меткому выражению GerD'a, камео персонажей из Чапаева и Пустоты и П5. Подкупает и истинно постмодернистски безжалостный анализ отношений Читателя и Писателя, абсолютизация идентичности мира и текста, субъекта и объекта, Я и не-Я. Пелевин здесь выступает более философом, нежели беллетристом, и это для него и для меня новый опыт, вполне, на мой взгляд, удавшийся. Впрочем, это не отменяет сугубо художественные недостатки произведения — эклектичность, сумбурность, картонность — которые элементарно затрудняют процесс чтения. Но, с другой стороны, это оправдано замыслом автора — кто сказал, что Улисса легко читать?

Вердикт: Пелевин не открыл ничего нового, но мастерски подытожил старое.

Всё таки интересно, что все по разному оценивают новую книгу.

По мне так «t» сильнее чем «5П», «Ампир В», «Священная книга оборотня», но конечно же слабее и менее оригинальна чем «Чапаев и пустота». А вообще есть какая то попсовость чтоли. Как будто бы и не Пелевин писал, а кто-то под Пелевина закосил. Ну а вообще безусловно интересно, прочитал на одном дыхании.