Джон Кэмпбелл «Marooned»

С использованием заметки для Medium (https://shorturl.at/dvAIP).

«Суперэффективный двигатель оказался не особенно сложным. А что останавливало ранее людей на пути к нему, так это наука: она-то была действительно сложна. Человек уже знал один способ обойти закон сохранения энергии — в большом масштабе и одновременно малом. Они же научились обходить это условие в маленьком масштабе, который одновременно выступал и большим!»

Процитированного фрагмента достаточно, чтобы понять, почему эта работа, опубликованная в 1976 году, а написанная еще в середине 1930-х, достойна внимания лишь как почетный экспонат кунсткамерных антологий вроде «Старомодного Марса» или «Старомодной Венеры», где умышленно исходят из анахроничных представлений о планетах Солнечной системы. В «Marooned», однако, старомодны не просто Юпитер или Ганимед, не только пояс астероидов, выведенный столь опасным местечком, что Бермудский треугольник отдыхает, но и — это наименее удобоваримо и требует снять минимум балла три — закон сохранения энергии и лоренц-ковариантность. Кэмпбелл на протяжении всей писательской и куда более длинной редакторской карьер проявлял себя пылким поклонником безынерционных двигателей, любовь к которым, как я уже отмечал в отзыве на «The Irrelevant» («Marooned» — своеобразный сиквел того рассказа), у него вспыхнула под влиянием творческой конкуренции с Эдвардом «Доком» Смитом. Платоническими чувствами к таким установкам Кэмпбелл не ограничивался: он старался впоследствии через Гарри Стайна и Джерри Пурнелла замолвить словечко за амбициозных изобретателей перед НАСА и ВВС. Увы, с неизменно неотличимым от нулевого эффектом. Хотя, разумеется, возможно, что власти до сих пор что-нибудь скрывают.

Во всяком случае, двигатели Дина и прочие вариации на тему безынерционных установок, включая шойеровский EmDrive и маккаллоховский инерционно-квантовый двигатель на эффекте Унру, который прямо сейчас готовится к испытаниям на земной орбите, теоретически можно втиснуть в наш с вами вариант реальности, например, таким способом, как поступает Мордехай Милгром, автор теории модифицированной неньютоновской динамики, или вышеупомянутый Маккаллох, исходящий из экзотических, но в принципе совместимых с теорией относительности концепций.

Но двигатель, стачанный на коленке затерявшимися в системе Юпитера земными исследователями из «Marooned», обходится с законами сохранения уж слишком бесцеремонно: Кэмпбелл исходит из предположения, что количество кинетической энергии, продуцируемое переменой скорости, разнится в зависимости от системы отсчёта, и переходом из одной системы отсчёта в другую, например, из системы отсчета, связанной с Землей, в систему отсчета, связанную с Марсом, возможно добыть больше энергии, чем расходуется. Отсюда, между прочим, по теореме Нётер немедленно следует нарушение симметрии относительно переноса по времени. Так что утверждение Кэмпбелла, мягко говоря, заметно более фантастично, чем картины Юпитера с четко выделенной поверхностью, арктическими зонами и азотно-кислородно-водной атмосферой с примесями гелия и «небольшого количества водорода», или Ганимеда, где тоненькая, как в повести, атмосфера действительно есть (другой вопрос, что ее давление измеряется микробарами). В действительности профиль температур на Юпитере куда сложнее и напоминает земной: самые высокие значения температуры отмечаются в термосфере Юпитера, на высотах около 1000 км, где давление мизерное, порядка 1 нбар. Причина этого не вполне понятна; затем с понижением высоты температура падает и только на уровне тропопаузы начинает снова быстро возрастать. Данные с высот ниже 132 км под условной границей атмосферы (изобарой 1 бар) к настоящему времени недоступны. Юпитер не имеет чётко очерченной поверхности, и атмосфера плавно переходит сразу в мантию — океан из жидкого, а ещё глубже — жидкометаллического водорода с примесями гелия, и похоже, что по мере приближения к ядру, точная структура которого до сих пор неизвестна, на планете начинает идти град из алмазов.

В повести мы также находим примитивный механический манипулятор для ремонтных работ снаружи космолёта. Этим манипулятором астронавт управляет из шлюпки примерно так же, как показано в «Космической одиссее 2001 года», но более внимательный читатель узнает в механической руке прототип уолдо из одноимённого рассказа Хайнлайна. Современные дистанционные манипуляторы для работ с радиоактивными веществами так часто и называются (в англосфере).

Фирменная черта почти всех классических произведений Кэмпбелла той эпохи — стабильные трансурановые элементы с невероятными свойствами, вроде резистия из цикла об Аарне Мунро. Тут такой элемент тоже есть, синтий, 101-й в альтернативной Периодической таблице, обладающий в твердом состоянии «неизмеримо огромной прочностью на разрыв» и существующий в виде прозрачных кристаллов. Реальный менделевий, конечно, ничего общего с синтием не имеет; мало того, он стал первым из искусственных элементов, который доселе так и не удалось получить в макроскопических количествах. Ну, как-то и без него обходятся при конструировании межпланетных зондов или погружении на дно океана. Хуже другое: мы с вами слетали на Луну еще за полтора века до открытия синтия по хронологии вселенной «Marooned» (там до трансуранов с трехзначным порядковым номером добрались только в 2133-м), а потом забыли, как это делается, и все доводы насчет невероятного прогресса космической робототехники или великолепные картинки Юпитера с его лунами, пересылаемые «Юноной», не так греют душу, как могли бы ее воспламенить селфи с борта одноименного звездолета изыскателей татарстанской ОЭЗ «Алабуга». (Или, еще лучше, с вечеринки в Ганимедском Клубе.)

Пока вместо них приходится довольствоваться физиономией Человека на Луне, иронично косящего глазком Моря Ясности на руины старосоветских ЦУПов, а теперь уже и американских радиотелескопов.