Джон Кэмпбелл «The Space Beyond»

С использованием заметки для Medium (https://shorturl.at/alu58).

В научно-техническом отношении эта космоопера — вселенских, как обычно у Кэмпбелла, масштабов, с участием банды полоумных гангстеров, техасца (не столь грандиозной исторической фигуры, как Менелай Иллаций Монтроз у Джона Райта), пяти разновидностей лучевого оружия, включая зеленые лучи алхимической трансмутации, и скованных войной, как в «Самой могучей машине» или «Межзвездном поиске», пары инопланетных рас — уже значительно устарела, ведь написана была в начале 1930-х. Она оставалась неопубликованной еще долгие годы, хотя следы сюжета заметны в переработанном виде на страницах цикла об Аарне Мунро. Лишь после кончины классика ее выпустили в сборнике с комментариями Азимова и Зебровски, но без особой редактуры.

А вот историческую значимость этого произведения недооценивать сложно, ведь именно при работе над ним, еще не став редактором журнала, Кэмпбелл пришел к мысли о возможности цепной ядерной реакции — и зажег ею подопечных авторов «Astounding». А фантасты, в свою очередь, вдохновили участников... обоих атомных проектов Второй мировой. Если творчеством Уэллса, Кэмпбелла и дель Рея интересовался Лео Сциллард, то повесть Хайнлайна «Никудышное решение» с интересом изучал добывавший через Швецию выпуски журнала Вернер фон Браун. Кто знает, не вышла бы Германия, вопреки тихому саботажу Гейзенберга и компании, победительницей атомной гонки, если бы Кэмпбелл и Хайнлайн описали атомную — точнее, термоядерную — реакцию несколько правдоподобнее. У Сцилларда и Эйнштейна, по крайней мере, явным образом интересовались после письма Рузвельту, как Лео додумался до боевого применения цепной реакции, на что физик, пожав плечами, ответил: «Ну, я в фантастике об этом читал».

А ведь почти получилось: по схожему механизму, как мы теперь понимаем, развивается термоядерное горение лития в молодых звездах немного массивнее Солнца. Литий — основа нашей современной бурно развивающейся альтернативной энергетики, на его соединениях работают все ионные и полимерные аккумуляторы в бытовой портативной электронике и многих электромобилях. Но этот третий элемент таблицы Менделеева и достаточно легок, чтобы охотно соглашаться поучаствовать в термоядерном синтезе.

В данной повести Кэмпбелл заявляет, что литий после обстрела протонами излучает альфа-частицы, а бериллий после обстрела альфа-частицами — протоны, и выдвигает предположение, что, смешав их, можно добиться эффекта самоподдерживающегося атомного взрыва. На самом деле термоядерную бомбу по этой схеме соорудить не получится. Требуется высокоэнергетический протон для инициации литиевой реакции, а бериллий если вообще и испустит протоны, то низких энергий, обычно же предпочтет прореагировать с формированием ядра углерода-12 и испусканием нейтрона; в любом случае протоны окажутся слишком замедленными, чтобы расколоть литий. Аналогичная унылая картина на другой фазе предложенного цикла. В звездах, как обычно, проблема решается брутфорсом, а стартует термоядерная печка за счет гравитационного сжатия. На Земле с этим тяжело. А вот с быстрыми нейтронами и дейтеридом лития все проходит отлично.

Кэмпбелл еще в начале 1930-х увлекся атомной энергией и безынерционными двигателями. Со вторым направлением исследований современной науке пока не везет, да и предложенные Кэмпбеллом схемы работы оных частенько вызывали гомерический хохот даже у современников. С атомной энергетикой сразу же пошло бодрее. Когда было открыто расщепление урана, Кэмпбелл мигом сопоставил эту новость со своей схемой литий-бериллиевой бомбы и предсказал, что в случае, если начнется Вторая мировая война (в ту пору уже было уместнее говорить «когда», а не «если»), атомные боеприпасы будут разработаны еще до ее завершения. И стал заказывать у разных авторов истории на тему производства энергии из урана. Наибольшее впечатление на современников произвел, по иронии судьбы, сравнительно пресный в чисто литературном отношении рассказ Клива Картмилла «Deadline» (рус. надмозг. «Линии смерти»), который однажды утром прочли в Лос-Аламосе за завтраком в большой компании и тут же принялись оживленно обсуждать. В той же столовой присутствовал и молча делал некоторые заметки дежурный офицер. Спустя несколько дней Кэмпбелла посетили представители спецслужб, но, как выразился Азимов, он «с легкостью развеял их подозрения, убедив, что это не Кэмпбеллу слишком многое известно, а миру — слишком немногое».

Однако до конца войны печатать в «Astounding» произведения с «атомным подогревом» запретили, попала под раздачу, вероятно, и данная повесть. Хотя не исключено, что Кэмпбелл ее забраковал и по другим причинам, усомнившись в том, может ли существовать сверхгигантская цефеида навроде описанной здесь или Анреля из «Самой могучей машины». Он считал, что чем массивнее цефеида, тем короче период её пульсаций, а в действительности верно обратное. Механизм работы цефеид, предложенный Кэмпбеллом, также расходится с реальностью. По сравнению с описанными эффектами циклической эволюции Вселенной правильный ответ намного проще (его принцип схож с тепловым двигателем, так называемым «каппа-клапаном Эддингтона», теоретически обоснован в 1917 г., подтверждён из наблюдений в 1953 г. Сергеем Жевакиным). В Галактике действительно известны шаровые скопления с цефеидами, но обычно второго типа — такие цефеиды старые, не очень массивные, с низкой металличностью, вроде κ Павлина. Кэмпбелл же описывает в «The Space Beyond» сверхгигантские светила в составе шаровых скоплений эдак на пятьдесят тысяч звезд. В любом случае, пульсирующие цефеиды-сверхгиганты (типа RV Тельца или R Щита) значительно уступают исполинам Кэмпбелла, и даже они проходят короткий этап звездной эволюции, который длится от силы тысячи лет, то есть не позволяет сформироваться планетам, а жизни на них — эволюционировать в привычном нам понимании. Ну а о формах жизни, не скованных кандалами углеродно-белкового гуманоидного шовинизма, с Кэмпбеллом лучше было не дискутировать — за единственным знаменитым и несколько раз экранизированным исключением «Кто там?/Нечто»; оно, увы, и поныне затмевает в массовом сознании остальное наследие классика, выставляя его скорее автором хоррора, чем НФ.