Г. К. Честертон «Охотничьи рассказы»

“Невозможно”. И он, и мы этим словом живем”

В 1925 году железная леди Маргарет Тэтчер еще только родилась, а английские горняки для разнообразия сумели одержать победу на владельцами шахт в борьбе за заработную плату, и наверное Честертон-пивная кружка изрядно веселился, когда сочинял в том же году завиральные истории о друзьях, бросивших вызов всем условностям на свете. А чего же ожидать от людей, буквально воплощающих в жизнь самые нелепые английские изречения? У ученого-астронома корова перепрыгивает через луну как в детском стишке, а пастор обзаводится — ни больше не меньше! — белым слоном, что смешно и само по себе, этакая замена рыцарской белой лошади, но, вдобавок, словосочетание «белый слон» означает обременительное имущество, а мало что может быть обременительнее самого крупного в мире наземного животного в ухоженной английской глубинке! Третий друг добивается того, что в четверг проливается дождичек и рак свистит на горе, — у него в отчаянном соответствии английскому символу невозможного полетели свиньи, и не куда-нибудь, а прямо к ногам его возлюбленной... «Я превратил свинью в Пегаса. Я пришел к вам во славе...» Так что не вздумайте усомниться в джентльмене, давшем слово съесть свою шляпу, или пообещавшем построить воздушный замок, или угрожавшем поджечь Темзу. Всё сделают в точности как обещали, уж будьте уверены. И вот когда читатель в разгар наслаждения английской ерундой, беспримесной и бесцельной, не ожидает от автора никакого подвоха, обнаженный приём как клинок взрезает повествование. Всё, перевернутое было с ног на голову, встает с головы на ноги и заживает собственной жизнью.

“Вы говорите, они все сумасшедшие. Но в их безумии есть метод.”

Честертон и его упавшие с неба герои радуются игре, как дети, но приключение есть приключение. Автор не оставался равнодушен к политике, а персонажи — к Крестовым походам. Демократическое отечество в опасности, и только те, кто творит и говорит чепуху, говорят и творят правду. Дальнейшими перипетиями можно увлечься как ради них самих, так и ради дорогой сердцу GKC-христианского проповедника мысли из первого послания апостола Павла к Коринфянам: “Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее”.

Остроумные выходки эксцентрикам удаются, потому что у них есть Центр, а вот реализация хитроумных проектов их противников поддерживается всего лишь устрашающим механизмом насилия запущенной на полную мощь государственной машины. Друзья совершают ре-волюцию, то есть воз-вращение мира на круги своя, они защищают свою землю, чтобы вернуть то изначальное, что было утрачено. Их метод – остранение по-честертоновски: сначала подойди к знакомой старой вещи с такой стороны, чтобы она стала для тебя до невозможного новой, а потом ты вновь обретешь и полюбишь её простую неизменную истину.

“Всем известно, что лук — устаревшее оружие. Тем обидней, если тебя из него убьют.”

Как и полагается добропорядочным членам Лиги любителей нелепицы, потолкуем в конце о названии, в котором нет слова “охотничий”, но есть слово “рассказ”. Цикл из восьми историй завершается гротескным робингудством, что означает лесную войну, лук и стрелы. Нелепые странности для начала ХХ века, но только не для Честертона-“принца парадоксов”. Они не могут существовать в реальности, зато прекрасно существуют в названии — “Tales of the long bow”, — ведь если “long bow” – это все же то самое устаревшее оружие, которым веселые лесные безумцы восстанавливали попранную справедливость, то уже выражение “натягивать лук” (“draw/pull the long bow”) означает “рассказывать небылицы” и “чрезмерно хвастаться”. Так что же все-таки произошло там на самом деле?

С иронией профессионального журналиста автор признается:

“Участник событий никогда не знает, что именно произошло. Он узнает это на следующий день из утренних газет.”