Джон Голсуорси «Пустыня в цвету»

Знаете, бывают просто хорошие книги, прочитаешь, подумаешь: да, не зря оно классика — и успокоишься. А бывает, когда вот такие хорошие книги, что называется, попадают в резонанс. С твоей текущей ситуацией, тараканами, самоощущением и тд. И вместо того, чтобы вызвать уважение и восхищение мастерством автора, слегка сносят крышу, притом, что по идее они для этого не предзназначена, эта классика-классика, она, казалось бы, уже настолько всеми читанная, настолько всеобщая, что стала совершенно отстраненной и никак не может сойти за личное открытие. Один раз у меня так попали в резонанс (все было плохо, неопределенно, в перспективе грозила голодная смерть под забором) «Гроздья гнева» — вот это была невероятная жесть.

А сейчас «Цветок в пустыне». Честное слово, я совершенно не предполагала, что Голсуорси может так писать. Более того, до сего момента я была уверена, что он вообще не умеет писать про чувства в целом и любовь в частности, она присутствует у него только как название, в лучшем случае — как помесь расчета и привязанности, собственнического чувства «это мое», как у Сомса. Но вот, я ошиблась, история бедной Динни отлично это доказывает. Великолепная история про любовь, в которой, как часто бывает, 5 % и одна неделя счастья и 95 % и все оставшееся время страданий. Жутко, на самом деле, потому что если смотреть совсем-совсем со стороны, история про то, что два человека на каком-то этапе понимают, что им свое чувство просто не унести, что оно слишком сильно тянет их ко дну. Без него, по одиночке, еще можно выплыть, а вот с ним и вдвоем — никак. Понимают и бросают. Хорошо бы, конечно, писать про любовь, которая «сильнее смерти» и преодолевает любые препятствия, но про нее читаешь и как-то не веришь. А Голсуорси — веришь, потому что именно так и бывает. Если поставить себя на их место и в эту ситуацию — при всей сложности выбора — героев вполне можно понять.

В этой связи, правда, ужасно жалко Динни. Сильнейшая сторона довольно часто оказывается как раз пострадавшей, потому что бросает тот, кто слабее. А Уилфрид не готов поступиться ради своих чувств ни своей гордостью, ни своими привычками. Вообще ничем, ему так удобно, «что написал, то написал», ему-то лично это ничем не грозит. Ей — грозит, но на нее по большому счету наплевать, и принцип «мы в ответе за тех, кого приручили» ему явно неизвестен. Я вполне могу понять увлечение Динни, потому что, действительно, shit happens, и хотелось бы сознательно влюбиться в кого-нибудь другого, «удобного», может, но не получится же. Но понимание никак не мешает мне считать, что в целом Уилфрид повел себя очень трусливо и довольно подло. А Динни просто ужасно жалко, она слишком хорошая, слишком умная и ей слишком много лет, чтобы первый раз обернулся вот так(( Не знаю, что будет с ней дальше, но боюсь, ее не ждет ничего хорошего. Слишком она, мм, притязательная для этого, пожалуй. Очень грустно.

20-е годы. Британская империя (над которой не заходит солнце) еще стоит, хотя восстания туземцев все чаще. Империи нужно, чтобы представители имперской нации вызывали почтение у туземцев, чтобы они не смели выглядеть трусами. Для такой высокой цели несколько представителей элиты не остановятся перед тем, чтобы разрушить счастье замечательной девушки, на свою беду полюбившей человека, не подходящего под имперский идеал,

Другой писатель написал бы яростную сатиру про

P.S. В позднесоветское время роман читался совсем не так, как сейчас, когда мы знаем про Евгения Родионова, и когда видим репортажи об ИГИЛ.