Георгий Гуревич «Первый день творения»

За постоянными россказнями о засилии электрических тракторов, жадном проглатывании каждой книги и постоянном поиске «хорошей» фантастики многим читателям теперь и не заметить было ли в советской фантастике что-нибудь выдающееся. В этом и есть единство и борьба противоположностей. Самоуправляющиеся трактора никому не нужны, но мысли остаются только о возможности заиметь самоходную телегу.

А оказывается, был Георгий Иосифович Гуревич. Были книги о космических просторах. О строительстве новых планет. О невероятных технологиях Будущего. И всё это описано интересно, ярко, впечатляюще. Повесть «Первый день творения» написана, буквально, о первом дне творения. О формировании планет. Человеку такое увидеть своими глазами не дано. Но фантазия писателя способна приблизить Нас к этой картине. Это захватывает.

Настолько, что на пути читателей встает вопрос: а как это сделать в реальности? Вам — никак. В энциклопедиях написано, что подобное с «ледяными гигантами» проделать невозможно. А фантаст Гуревич смело утверждает, что при исследованиях самой планеты теории не подтвердятся. Изменение баланса в Солнечной системе приведет к катаклизмам. Приведет? А как, если есть план строительства новой Солнечной системы на следующие триста лет и технологии для разрезания гравитационных полей? Последствия будут ужасны! Интересно, а кто-нибудь из увлекающихся в юности научной фантастикой и астрономией стал квалифицированным инженером? Кто-нибудь понял, что части Урана разводят в определенном направлении и порядке потому, что направление вращения Урана противоположно направлению вращения других планет Солнечной системы. А то, складывается впечатление, будто БАМ столько лет строили не просто так. Ведь, даже обычный советский гуманитарий Гуревич со своими «техническими ляпами» знает о минимизации риска. В то время, как современные сограждане о таком и не подозревают, имея за плечами и по несколько высших технических образований.

Фантастика должна предлагать решения проблем. И более того, фантастика должна предугадывать появление новых проблем. Но Георгий Гуревич прекрасно знает, что все новые проблемы снова придется решать обычным людям. Их, как всегда, не видят за масштабами. Что такое человеческая жизнь по сравнению с мирозданием. И, всё же, мир меняется руками простых людей. Может быть и правда, что Гуревич ошибался в технических деталях. Наверняка, и Жюль Верн ошибался. Но в Человеке хороший писатель ошибаться не должен.

Мир записал голос Юны для робота. И киба повторяет:«Что мне делать дальше? Для чего меня послали сюда?» Юна возмущается. Значит, есть у неё такие мысли. Значит, есть взаимосвязь между внешностью и характером. Перед читателем сложный персонаж. Мир в последний момент начинает петь «Интернационал». Далин поет вместе с ним. Но угроза отступает и Далин возвращается к делам начальника, а Мир продолжает петь. Вот, какой замечательный образ молодого комсомольца! А, ведь, Мир поет не просто так. Несколько сцен читателю показывают, что главный герой — в ужасе. В тот момент Мир и Далин, вообще, разные люди. Они к смерти относятся по-разному. Для понимания этих деталей нужно в персонажах видеть людей. И понимать грустную, но жизненную иронию. На Ариэль обрушилась планета Драма. Это полная противоположность пафосному названию. Мир мечтал написать поэму о великом, а стал героем приключенческого рассказа. По этому поводу насочиняют баек и анекдотов. Но смеяться над этим смогут только те, кто был на стройке новых планет. Так сказать, простой героизм — ничего необычного. Человек не может выразить Великое, если Великое — обычная работа.

Оказывается, в «насквозь пропитанной» пропагандой повести самой пропаганды и нет. Есть обычные люди. Почему бы, действительно, просто не сказать, что повесть «Первый день творения» принадлежит своему времени. Что автор писал для молодежи на «великих стройках» и хотел поддержать строителей коммунизма словом. Но, ведь, фантастика должна быть про другое! Люди в Будущем должны быть другими! Так, ведь, теперь и «Интернационал» не поют. Мир, всё таки, поэт коммунистического Будущего. Наверное, и лучшие образцы изучал. Люди в XXIII веке считают век XX героическим. С одной стороны, неплохо было бы вспомнить, что раньше советские люди миллионы жертв считали трагедией и подвигом. А не, как сейчас, делением на шкале клюквометра. С другой, для многих сейчас героизмом считается совершенно другое. Я не сомневаюсь, что есть огромное количество книг, где не из страха перед смертью, а с гордостью в сердце поднимается и подхватывается каждым, пока отовсюду не начинает громогласно раздаваться «Боже, царя храни». Это считается настоящей фантастикой. Фантастикой, потому что такого не будет. Петь такое должен кто угодно, только не Мы.

С такой точки зрения «Первый день творения» — плохая фантастика. Сразу читается, что перед советскими «великими стройками» стройки Будущего должны выглядеть еще грандиознее. Но повесть не настолько примитивна. Просто, Георгий Иосифович Гуревич решил, что новая фантастика читателям действительно нужна. Они же её так усердно ищут. Показанное Гуревичем не совпадает с написанным в энциклопедиях. Но, ведь, энциклопедичность стала считаться анахронизмом. И Георгий Иосифович использует научную информацию не для описаний, а задавая вопросы. Но вышло так, что любители социально-философской фантастики научными теориями не занимаются. Ждут предупреждений. А Георгий Гуревич строит Будущее, которое люди должны предупредить сами. Он несколько облегчает задачу своим героям. В том Будущем прогресс не останавливается. Человечество решило все проблемы, кроме перенаселения. Ведь любое ограничение Человека — это остановка развития. Современные люди могут и не увидеть плоды своих трудов. Герои Гуревича важность результатов осознают из-за геометрической прогрессии развития. Но и в Будущем люди некоторых вещей не понимают. Например:

«Мир удивился бы также, если бы встретил изобретателя, в одиночку, взаперти вынашивающего идею, ожидающего, чтобы она созрела.»

А это фундамент, на котором стояла фантастическая литература. В Будущем Гуревича то, что Мы считаем классикой фантастики, отсутствует, как идея. Это совершенно другая эпоха и совершенно другие люди. Без фантастики — это действующая модель Будущего. А как она действует, нужно догадаться самим. Повесть «Первый день творения» многих заставила открыть энциклопедии и прочитать про планету Уран. Это прекрасно. А как насчет разрезания вакуума? О таком в энциклопедиях еще не написали. А, вот, самоуправляющиеся автомобили уже есть. Только строят их не те, кому не интересно.

Слишком много восторженности, потетики, необузданного романтизма, а отсюда — неосознанной глупости. Повесть не самая лутшая у Г. Гуревича.

В начале 60 — х годов прошлого века мы не чувствовали себе предела : победили в самой жестокой войне (кое кого своим сапогом нагнули, решив, что непогрешими вообще!), рвались в космос сами неразбирая зачем, поворачивали реки вспять и распахивали дикую целину решая, что мы не дети природы, а её хозяева, осушали Арал. Вообщем вели себя не просто, подобно слону в посудной лавке и жуку в муравейнике, а будто неоперившейся юнец пубертатного периода в доме терпимости, который только завидев множества женщин фривольного поведения и в весьма соблазнительных одеждах (или без оных), решил что он всё может и лутшего, чем он никого нет, дайте только дорватся до соблазна.

Поворачивать реки вспять, распахивать целинные земли...и резать планеты для формирования новых поселений большого ума не надо. Как же, спросят многие — а проэкты, расчёты, графики, диаграммы, симпозиумы и технические собрания, и т. д. Да! — скажу я. Но ведь войны тоже готовят. И что в первом случае (произведение, и повороты рек вспять),что во втором (война) идёт грубое нарушение законов порядка и его разрушение (ломать не строить). Баланс нарушается нашим эгоизмом обиженного дитяти, которое топая ножками хочет, чтоб ему купили игрушку именно такую, не взирая на любые отговорки.

Ведь только представить жутко, что начнёт происходить с системой звезды класса G2 жёлтого карлика, то бишь Солнца, когда вней начнут раскраивать планеты, да впрочем любые, а не только гиганты. Какой дисбаланс, хаос начнётся? Кажется В. Головачёв в серии «Релик» попытался описать подобные процессы, где планеты нашей звезды разбивались о невидимые Нагуали. Да и некоторые западные писатели писали о подобном. Просто ужас для юной цивилизации осваивающей просторы Ближнего Внеземелья, то есть Солнечной системы, своего, теперь расширившегося дома!!

А тут, чисто по — советски, коммунистически — ать, тяп — ляп и разрезали. Напоминает давний мультик, где один заяц влазил куда не попадя и учил всех, то щуку плавать правильно, то волка ловить барашков.

При этом, начинает резать глаз чтение, как герои в самый тяжёлый и опасный момент поют Интернационал. Это что, энтузиазм писателя, некий подхалимаж (чтоб напечатали, при этом становясь хоть как- то известным) или откровенная глупость?! Ведь только подумать, люди 23 века уже мало что помня, но кое что зная из изученной истории о 20 веке, вдруг, ни стого, ни с сего запели пролетарские песнопения. На грани смерти биологический субъективизм перешёл грань и стал объектом отринувшим собственное значение — что за, с позволения спросить, бётизе?

Лично мне позний Г. Гуревич нравится более. Выверенный, чуть мудрый, понимающий. Взять хотя бы «Ордер на молодость», ну или на крайний случай «В зените». Но не подобное этой повести.

В 1962 году, прочитав сборник «Пленники астероида» я, одиннадцатилетний пацан полез в Большую Советскую Энциклопедию читать статью об Уране, и узнал, что плотность его едва превышает единицу, то есть Уран -- газовый пузырь, который невозможно разрезать на куски. Потом, когда я что-то узнал о гравитации, я понял, какие страшные катаклизмы начнутся в Солнечной системе, если там по новым орбитам двинется четырнадцать планет, равных Земле. Но все эти ляпы перекрывались для меня фразой, что Марс и Венера избегли терраформирования, поскольку на них была обнаружена оригинальная жизнь. А вот Абрам Палей в романе «В простор планетный» с лёгкостью необычайной уничтожает жизнь на Венере, чтобы терраформировать её. Вот из-за этой единственной фразы моя оценка Георгию Гуревичу оказывается в три раза выше, чем Абраму Палею.

И ещё. В конце восьмидесятых мне посчастливилось познакомиться с Георгием Иосифовичем и поговорить с ним. И я, уж не знаю зачем, рассказал о своей мальчишиской критике этой повести. Геооргий Иосифович, чистейший гуманитарий, волею случая ставший не просто фантастом, а фантастом научным, улыбнулся наивной, удивительно доброй улыбкой и сказал: «Но ведь вы полезли в энциклопедию, проверять прочитанное? Значит, я не зря это писал».

Спасибо автору и не надо судить его за то, что он был сыном своего времени.

Когда читаешь подобную «производственную» фантастику, с грустной усмешкой вспоминаешь достопамятный поворот сибирских рек. А еще — чеховское «просверлить Луну гигантским буром». Грандиозные проекты, а о последствиях задумываются в последний момент.

Произведение морально устарело в тот момент, когда вышла «Далекая Радуга» Стругацких.

В СССР очень любили великие дела: поднять целину, построить БАМ, повернуть реки вспять... И автор в своем рассказе стремится передать дух превосходства всего советского даже в будущем. Надо — планеты порежем на кусочки... И со смакованием на огромном количестве листов начинает подробно описывать этот процесс. И в описание точками вставляются нравоучительные фразы. А в конце обязательное самопожертвование с пением интернационала... Правда, здесь автор решил героев не убивать, оставил жить... Я думаю, они расстроились... Настоящий герой должен обязательно погибнуть ради других, иначе зачем он жил.