Эмиль Золя «Разгром»

Безусловно самый сильный роман цикла, безусловно, шедевр. Да, я тоже читал в послесловии, что замысел был несколько иной, но я сужу не по замыслу, а по факту. Получилось настолько хорошо, что лучше не бывает.

Главными героями романа писатель выбрал парижанина Мориса и крестьянина Жана (хотя у Жана Маккара довольно сложная предыстория, он был и солдатом, и столяром, и батраком, и землепашцем-единоличником, см. роман «Земля»), двух противоположных по взглядам людей, которые вместе олицетворяют Францию: столичную и провинциальную, революционную и консервативную, легкомысленную, вспыльчивую и основательную, медлительную — и которые сначала недолюбливают друг друга, а затем становятся ближайшими друзьями. Благодаря идеально выстроенным родственным, приятельским и должностным связям круг знакомых двух друзей охватывает практически все сферы и слои французского общества. Это позволяет Золя виртуозно, не прерывая основных линий, показать отношение и действия всего французского общества во время описываемых событий: от императора до последней служанки, и так чётко и ярко, что в каждом персонаже второго плана угадывается собирательный образ героев предыдущих романов цикла. Встречая нового персонажа, буквально после двух-трёх фраз, я ловил себя на мысли, что уж больно он похож на такого-то из такого-то романа, а другой — вылитый вот этот из другого романа. И сразу к главным героям будто бы «прилипал» ещё один слой общества, ещё одна частичка Франции. И дурачок-обжора с Центрального рынка «Чрева Парижа», и легкомысленная барышня из «Накипи», и торговец (тут он производитель) тканей из «Дамского счастья», и даже судейский чиновник, обвинённый в растлении малолетних девочек («Человек-зверь»). Но, конечно, самая прочная связь у «Разгрома» с «Нана». Именно в финале «Нана» мы читаем о выкриках парижан на улицах: «На Берлин! На Берлин!» — тех самых выкриках, которыми опьянённые достатком, развращённые благополучием, попросту говоря, бесящиеся с жиру буржуа толкают Францию в авантюру захватнической войны.

Показательно, что так же постепенно, как герои «обрастали» частичками Франции, так же планомерно они их и «сбрасывают», знаменуя собой уже не разгром, а распад страны. И не менее ярко удалось Золя вывести их в финале на противоборство уже не как людей, а как голые идеи — соглашательства, мира любой ценой, против войны до полного разрушения, до полного отрицания компромиссов. Диаметрально различаются и взгляды героев на горящий Париж. Для одного, созидателя от сохи, этот акт напрасного, варварского разрушения, для другого, знающего Париж не понаслышке, прожившего в нём много лет и спустившего на парижские пороки отцовское состояние, это не варварство, это очищение. От Чрева и Дамского счастья, от Накипи, от Добычи и Денег, от Нана. Это бунт, это новое Творчество, это разрушение академического салона ради салона отверженных, и горящие берега Сены видятся Морису фоном главной картины, не написанной его собратом-художником.

Я не могу призвать кого-то прочесть 18 романов цикла, прежде чем взяться за «Разгром», — это было бы бесчеловечно с моей стороны, но я уверен, что любой, кто прочтёт хоть что-то ещё из цикла, получит при чтении «Разгрома» дополнительное удовольствие.

У войны нечеловеческое лицо

В этом романе Эмиль Золя если не превзошёл самого себя, то как минимум достиг максимально возможной для писателя высоты в изображении военно-бытовых жизненных обстоятельств со всей тщательной реалистичностью. Золя всегда отличался мастерством в изображении самых разных мелких деталей и подробностей, его писательский взгляд всегда был подобен взору вооружённого если не микроскопом, то как минимум лупой исследователя, различающего самые мельчайшие подробности того явления, которым интересуется автор и на которое устремлён его пытливый взор — об этом нюансе я не раз упоминал в своих отзывах на предыдущие 18 томов ругон-маккарского цикла. И каждый раз именно это мастерство писателя придавало его романам необходимую достоверность и глубину.

На этот раз в поле внимания писателя-исследователя находятся события франко-прусской войны и Парижской Коммуны. При чтении книги возникло устойчивое ощущение, что автор не просто рассказывает читателям о каких-то событиях тех дней, недель и месяцев, излагая их от лица одного из своих персонажей (в роли такового перед нами предстаёт герой предыдущего ругон-маккарского романа «Земля» Жан) — при таком подходе мы бы видели и понимали только то, что сумел бы увидеть и понять простой французский крестьянин Жан. А в этом романе мы имеем детальнейший и подробнейший рассказ о всех движениях войск французской армии под Седаном (иногда от такого деталирования чтение художественной книги Золя напоминает известные документально-мемуарные «Воспоминания и размышления» Г.К. Жукова и потому чтение без карты для нефранцуза порой становится затруднительным, потому что не «видишь» все эти метания армии), т. е. по сути имеем полную картину всей той бестолковщины, бездарности и беспомощности, которая происходила с французской армией. Однако автор не забывает и о своих персонажах, и потому перед нами по сути роман-эпопея, в котором слились в единое полотно как лично-частные происшествия и переживания нескольких центральных персонажей, так и самые широкие уже стратегические масштабные явления, приведшие Францию к позорному и бесславному поражению. И образ беспомощного, отстранённого от всякого военного участия, страдающего от дизентерии и буквально ищущего смерти императора Франции Наполеона только усиливает и дополняет это ощущение полного государственного краха.

А когда Золя переходит в описаниям того, что творилось в Париже в предкоммунарский период и в дни, недели и месяцы самой Парижской Коммуны, то тут уже открываешь для себя совсем другое видение того, что именно творилось в этом городе всеми противостоящими сторонами — смертельная схватка между версальцами и коммунарами и готовность последних буквально разрушить и сжечь весь город (ах, как это по коммунистически — «весь мир насилья мы разрушим до основанья»!), а потом не менее кровавая расправа без суда и следствия версальцев над коммунарами и всеми заподозренными в коммунарстве (и сколько тут было напрасных безвинных жертв!) — сначала голодающий, а потом горящий Париж — в общем, перед неискушённым в истории читателем открываются совсем новые подробности того, что скрывается за краткими историческими строками о том в периоде в учебниках истории.

Возвращаясь в мастерству Золя в описании каких-то фактических сторон, могу только добавить, что по силе воздействия эта книга о войне конца XIX столетия для меня практически сравнялась с романом Виктора Астафьева«Прокляты и убиты» о войне Великой Отечественной — и там и там авторы сумели передать такие ужасающие детали и подробности, что впечатлительным натурам читать будет попросту страшно.

То электронное издание книги, которое я читал, было снабжено дельным и толковым комментарием, который многое открыл об истории подготовки к написанию этого романа, о той огромной исследовательской работе, которую провёл Эмиль Золя, собирая все факты, и о той реакции французского и мирового общества на эту книгу, которая последовала после издания романа.

«Разгром» — завершающая по своей сути книга главного цикла Золя. История полка, а потом двух его солдат, единственных оставшихся в живых из всех, кто назван по имени. Уцелел ещё и третий, но это особая история. А потом начнётся гражданская война и постарается скосить выживших. Картины горящего Парижа оставляют едва ли не самое сильное впечатление из всех эпизодов очень сильной книги.

Главная составляющая, как всегда у Золя, психологическая. Война показана глазами солдат. Что интересно, из двух главных героев, бывшего крестьянина и бывшего интеллигента, больше симпатий вызывает крестьянин. И самое сильное и постоянное чувство, поглощающее солдат, во многом определяющее их поступки, это чувство усталости. На втором месте ощущение постоянного недоедания. И уже потом всё то, что относится к предстоящему бою.

Сам Золя, насколько я знаю, не только не воевал, но никогда и не служил. Однако он сумел показать войну такой, как она есть, причём показал с разных сторон. С точки зрения психологии, стратегии, быта, политики, социальных отношений, с точки зрения людей военных и людей гражданских. Удивительно, что совершенно не военный человек смог достаточно грамотно разобраться в ходе боевых действий и показать его и сверху, и снизу.

Автор старается быть объективным. Но в конечном счёте он делает однозначный вывод – Франция должна была проиграть войну. Всё плохо – организация, руководство войсками, снабжение, политическое руководство. И самое главное, общество прогнило настолько, что мало кто рассматривает национальный интерес как свой собственный. По сути, распад общества. А что касается политиков, досталось всем. Виноваты нелюбимые автором бонапартисты, ещё хуже свергнувшие их либералы, совсем отвратительны профессиональные революционеры.

О франко-германской войне писали в те годы многие. И участники войны, и те, кто сидел в осаждённых городах, и те, кто только читал газеты. Все соглашались – да, многое сделали не так. Но в следующий раз всё будет иначе. И в следующую войну едва не повторился такой же разгром. Дело не только в том, что республика не смогла вылечить болезни общества. Дело и в том, что никто из французов не смог объективно оценить противника. У Золя немцы выглядят как некая злая сила. Хотя войну начала вообще-то Франция, и вряд ли французские солдаты, оказавшись в Германии, вели бы себя лучше. Об анализе германской армии и общества нет и речи. А дело было не столько в слабостях Франции, сколько в исключительно высоких боевых качествах немецкой армии, и солдат, и офицеров, и генералов, и всей машины войны. Этого признавать не хотелось никому. И снова Франция оказалась готова не к той войне.