Майкл Суэнвик «Джек/Фауст»

Перед нами с одной стороны какой-то фанфик на известное произведение, а с другой – история возвышения типичного попаданца, правда талантливо написанная и в более мрачном ключе.

Итак, некая сила дает нашему Фаусту все научные знания, какие тот только пожелает. И тот к добру ли, к худу, в одночасье меняет весь мир. И вот как раз стремительность этих самых перемен выглядит крайне искусственно и портит все впечатление от произведения. Даже современное общество вполне себе во многом костное и инертное, любое нововведение все равно будет принято какой-либо группой в штыки. Что уж говорить о временах более отдаленных… Ни одному гению не в силах перепрыгнуть сразу несколько эпох в одиночку. Из-за того, что автор мчит с наукой галопам по Европам, вроде бы серьезное произведение превращается в фарс о всемогущем герое. Автор, конечно, показывает и негативные последствия такого скачка, но они все какие-то камерные, личные для нашего гения. Фауст от Суэнвика вышел чересчур могучим, и от этого скучным и неправдоподобным.

Так уж получилось, что это первое произведение Майкла Суэнвика, прочитанное мной (не считая совместного рассказа с Гибсоном). Автор мастерски создаёт образ средневековой Европы, постепенно наполняя её чудесами науки и техники.

Фауст, отчаявшийся познать правду и поведать её людям, взывает к помощи тёмных сил, и гость из другого мира приходит к нему. Мефистофель дает Фаусту правду, которую он так страстно ищет, но не просто так: эти знания должны приблизить конец человечества, чьё существование не устраивает таинственных существ, создавших Мефистофеля. За несколько лет уровень развития от средневекового поднимается до уровня двадцатого века. И человечество стремится использовать новые открытия в качестве оружия для уничтожения друг друга.

Роман начинается достаточно красочно, с лёгкой иронией, но по мере развития сюжета и того, как меняется сам мир, атмосфера книги становится все более мрачной и пессимистичной с каждой новой страницей. Таким же образом происходит и революция в образах героев: романтичный Фауст под влиянием Мефистофеля становится настоящим циником, в свою очередь, меняя в худшую сторону тех людей, которые ему дороги и преданны. Под конец романа текст изобилует ненавистью ко всему человечеству.

В целом Джеком/Фаустом остался доволен, книга оставляет после себя много размышлений. Буду и дальше знакомиться с творчеством автора.

Новый роман М. Суэнвика — своеобразное вольное переложение средневековой легенды о докторе Фаусте. Причем, пересказывая старую сказку на новый лад, Суэнвик отталкивается не столько от широко известного произведения Гёте, сколько от более ранней пьесы современника Шекспира, англичанина К. Марло.

Издатели русского «Джека/Фауста» аннотировали новую книгу Суэнвика как «роман-притчу». Сам Суэнвик в одном из своих интервью говорил о том, что написал «роман-предупреждение». Соглашаясь с приведенными выше определениями, я бы рискнул назвать роман Суэнвика «романом-памфлетом».

Суэнвиковский Фауст получает от Мефистофеля (весьма мало похожего на свой классический первообраз) дар абсолютного научного знания. Все научные открытия, изобретения, технологии, черед которых в «реальной» истории наступит через несколько веков, оказываются доступными немецкому алхимику. И Фауст с поистине нечеловеческим энтузиазмом начинает претворять свои знания в жизнь. Суэнвик втискивает всю многовековую историю технического прогресса в жизнь одного-единственного поколения. Буквально через несколько лет средневековую Европу нельзя узнать: на дорогах появляются мотоциклы и автомобили, моря бороздят многотонные дредноуты, эпидемии побеждены, в городах образуются промышленные концерны... Технологическая революция совершилась за какие-то несколько лет. И творцом этого «большого скачка» европейцы считают доктора Фауста, нового благодетеля человечества. Но новые технологии, разумеется, приносят миру не одно лишь благо...

Я давно не читал более антисциентистского произведения. Суэнвиковский пафос обличения науки, пожалуй, даже перехлестывает рамки художественного произведения, балансируя на грани публицистики или памфлета. Собственно Суэнвик говорит о достаточно известных вещах: об опасностиях «диктатуры ученых» и слепой веры в могущество технического прогресса, о нежелании и неумении видеть все последствия бездумного развития технологий При этом роман Суэнвика удивительным образом коррелируется с книгой канадского ученого Дж.Р. Сола «Ублюдки Вольтера: Диктатура разума на Западе», дающего великолепный анализ кризиса, поразившего цивилизацию в последние десятилетия ХХ века. Выводы американского фантаста и канадсксого ученого оказались на редкость схожими...

Публицистичность Суэнвика, прочитываемые в романе многочисленные, слишком прямолинейные аллюзии с трагической историей прошедшего века, представляются мне основным недостатком «Джека/Фауста» В остальном роман просто блистателен. Суэнвику удалось создать живых, объемных персонажей, наделенных настоящими плотью и кровью, написать литературный текст высочайшего класса, читающийся как увлекательный технологический триллер. Без сомнения, «Джек/Фауст» — одно из самых значительных явлений 2008 г. на российском книжном рынке.

«В сущности, хорошее произведение искусства даёт материал для обсуждения почти всех взаимных отношений данного типа в обществе. Автор, если он мыслящий поэт, уже сам — сознательно, а чаще бессознательно — принял в соображение всё это. Почему же критик не может раскрыть пред читателем все эти мысли, которые должны были мелькать в голове автора, иногда полусознательно, когда он создавал ту или иную сцену или рисовал такой-то уголок человеческой жизни?»

П. Кропоткин

«Может быть, и наступит пора,

Когда хищник не тронет ягнёнка, —

Но сейчас — твоя мать и сестра

Вся во власти любого подонка…»

Жак Нуар

«Я –то — Гусь, а вот за мной придёт лебедь…»

Ян Гус

«Ich stehe hier und Ich kann nicht anders — Я стою здесь и не могу иначе»

Мартин Лютер

Говорят, что мифы и легенды не только отражают характер, суть народа, но и создают идеал для человека, идеал, далёкий, но всё же достижимый. Так можно сказать о цикле легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, идеалах честности, чести, достоинства и религиозного, даже мистического поиска. То же самое применимо и к легендам об учёном Фаусте, едва ли менее известном, чем древний английский король. Наиболее известен «Фауст» Гёте, но существуют и другие, более ранние (и кровавые) литературные воплощения Фауста, искателя знаний. В нём отразилась суть немецкого характера: аккуратность, желание расставить всё по своим местам, упорядочение Вселенной по ведомому лишь одним германцам образцу.

Гёте вдохнул новую жизнь в легенду о Фаусте, казалось бы, взяв недосягаемую высоту образности и изощрённости повествования, качеству и глубине не только текста, но, что самое главное, подтекста. Однако что сделал один человек, другой захочет — и сможет — превзойти.

За новое воплощение легенды о Фаусте взялся Майкл Суэнвик, известный неоднозначными, во многом спорными романами и рассказами. Взяв за основу текст всё того же Гёте, Суэнвик по-новому огранил этот драгоценный камень немецкой литературы.

Перед нами — всё тот же искатель знаний и истины, желающий принести людям новые, чудесные открытия, сделать мир лучше, доктор Фауст. Он тоже влюблён — и, вольно или невольно, на историю мэтра Фауста лёг отпечаток биографии ещё мэтра Гёте — достойный отдельного художественного романа. Призывая беса-весельчака Мефистофеля, желающего гибели Человечеству, Фауст пока ещё идеалистичен, он пока ещё дитя века германской идеалистической философии. Но постепенно, исподволь, Суэнвик добавляет красок в полотно древней легенды — и она из гимна немцев-идеалистов XVIII века становится знаменем немцев-милитаристов века XIX, а затем...Но о том, что же нас ждёт после милитаризма века XIX, сказано будет несколько позже.

Пока же Фауст стремится подарить миру новые открытия, новые знания, новые чудеса — практически безуспешно. Та Германия только кажется страной, готовой принять передовые знания. Куда там! Ещё не отгремели поединки «кулачного права, только-только в Нюрнберге отменили двоежёнство (да-да, после очередного бедствия практичные нюрнбергцы разрешили двоежёнство, чтоб, значится, демографию-то улучшить), отпылали костры Первой, а затем и Второй инквизиции, ещё нескоро последователи Якоба Бёме будут гореть на далёком Кукуе, и никто даже не предполагает, что Бог умер, а Германия вновь когда-нибудь станет единой. Технологии идут в народ тяжко — все, кроме военных и промышленных. Людям некогда думать о теории относительности или законе сохранения энергии, невдомёк им о супер-струнах и прочем, зато они любят выходить на убийство своих сородичей с хорошей ружбайкой. Неудачи толкают Фауста в Англию, набирающую мощь и вбирающую в себя технические новинки. И вновь — в основном военные или промышленные, остальное им не так уж и важно…

И вот здесь-то, в Англии, начинается перерождение Фауста: он перестал быть тем самым искателем знаний, он ныне — всё более практик, циник, богач и символ английского могущества. Потоплена Великая Армада, для которой испанцам в реальной истории пришлось закупать гвозди в Голландии. Дымят заводские трубы Ньюкасла и Лидса, рабочие угнетаются и обозляются, возлюбленная подталкивается самим Фаустом, всё более похожим на Мефистофеля, в руки другого. Книга всё более из романа превращается в фантасмагорию — и тем самым повторяет структуру и стиль своего прообраза, поэмы Гёте. В произведении последнего первая, более известная и более простая часть сменяется второю, более философской, образной, хранящей в глубине своей множество символов и аллюзий. Вторую часть понять трудней, чем первую, трудней — но оттого нужней это сделать. В биографии Фауста — жизнь германской мысли, от Якоба Бёме и Канта — к Ницше и далее. Она всё более практична, бесчеловечна и выхолощена, всё более — универсальна, но в рамках лишь германской нации, для остальных эта универсальность обратится гибелью, презрением, уничтожением, обращением даже хуже, чем в рабов, бессловесные вещи, — в сырьё. Между тем, может показаться, что всё это только из-за технологий, принесённых Фаустом, того дара, который обернулся кровью. Нет, машины — это воплощение духа, в основе каждого механизма лежат и идея, и дух. По сути, Фауст как истинный германец ощущает хаос и тьму в изначальном, чувствует иррациональное в мировой данности, он не потерпит хаоса и этой иррациональности, он не относится к этому миру с братским чувством — но хочет упорядочения мира, а для этого хаос нуждается в прикосновении германской руки. Этот взгляд присущ до определённой степени большинству европейских этносов, в которых течёт кровь древних германцев, но преобразившаяся. Машины и технологии — лишь способ преображения, орудия, но не источник этого преображения и не цель его. Мир должен быть преображён — потому и Фауст преображается. Это можно увидеть не только на изменяющихся взглядах его на Человечество, но и во взглядах на человека — его возлюбленную, Гретхен. Суэнвик довольно-таки точно указал на преображение женщины в глазах немцев. Изначально она — существо из другого, более прекрасного, мира, пророчица, валькирия, символ. За обаинение её в колдовстве — смерть ждала самого обвинителя. Но затем — и она должна быть преображена, и будет преображена, оставив за собою только три бюргерские функции Kinder, Kirche, Kuchen (Дети, Церковь, Кухня). Вот и Гретхен преображается — и в этом преображении заложена её погибель, погибель, в коей повинен и сам Фауст, может быть, более, чем кто-либо другой из персонажей романа Суэнвика.

Гретхен гибнет — а что же происходит с самим Фаустом? Он возвращается в Германию, откуда начался его путь, в Нюрнберг, и преображается. Он достигает заключительной стадии триады немецкой мысли: идеалистическая мысль — империалистическая мощь — национал-социалистическая мразь. Фауст видел толпу, скандировавшую его имя, взметавшую руки в фашистском приветствии, размахивающую флагами, где красное поле с белым кругом заключало « в объятия» чёрный кулак, кулак мощи технологии, холода, расчётливости, упорядоченности и бесчеловечности. Фауст видел, как призывает сорвать ту последнюю человечность, что ещё сохранилась в людях, обещая даровать новый мир…

«Он уже вступил на последний путь. Даже все демоны ада теперь не способы заставить Фауста сойти с него. Сами небеса не в силах остановить его…» — кажется, что вот он, конец мира, обращение Хаоса в Упорядоченное…Только последние строки даруют надежду — «Пусть Бог поможет им! — вскричал он. — Бог да поможет им всем!». Предстоит битва, война, которая виделась современникам самой страшной — и последней в мировой истории.

Христианский Бог, в которого сам Гитлер не верил, здесь упомянут в качестве символа, символа того, что расчётливости, упорядоченности и бесчеловечности может противостоять лишь человечность, самопожертвование, искренность и вера.

Фауст Суэнвика ещё не знает, к чему приведут его призывы к обесчеловечиванию, к снятию «маски» человечности с человека. Но он не одинок в этом: многие интеллектуалы, учёные призывали и призывают к этому. Но почему призывают? Зачем? Они просто не думают, не примеряют на себя то, к чему призывают. Для этого им нужно отправиться в прошлое, в 39-45 годы. Пусть почувствуют на себе весь жар объятий Рейха — жар печей, в которых сгорали поляки и чехи, украинцы и русские, белорусы и русины, евреи и сербы, и многие, многие другие. Но если они минуют жар печей — то мне очень хотелось бы, чтобы они почувствовали всю практичность тех, кого так боготворят: пусть они почувствуют, как с них сдирают кожу, чтобы затем пустить на перчатки и чемоданы. Миновали и это? Пусть отправятся на мыловаренные заводы, в которые узников концлагеря отправляли на мыло. Пусть с них живьём будут сдирать волосы, которые после отправляют на вязку канатов и верёвок. Пусть они отправятся на рудники. Пусть они, подобно генералу Карбышеву, будут заживо заморожены в лагере Маутхаузен.

Пусть они окажутся в числе двадцати пяти миллионов советских граждан (и, особенно, среди трети населения Белоруссии, уничтоженной, расстрелянной, задушенной), пусть окажутся в числе шести миллионов польских граждан, пятой части населения Польши, отправленной на тот свет, или в числе полутора миллионов жителей Югославии. Пусть окажутся на месте жителей блокадного Ленинграда или в сгорающем танке под Прохоровкой. Пусть поймут, что их призыв к снятию покрова человечности — это требование к воврату национал-социалистической сволочи, которая видится Фаусту в финале романа — и которая в реальности приходила на нашу Землю.

И всё же те технологии, что принесёт Мефистофель через Фауста в мир, окажутся никуда не годными: они проиграют. Проиграют человеку и человечности, тому, чего нацисты понять так и не смогли. Люди победят нелюдей. Люди.

«Бог да поможет им всем!»…

Да услышат они, люди, эти слова суэнвиковского Фауста, и пусть никогда он не вернётся в мир…Да не придётся снова пережить этот катарсис…

Книга не понравилась совершенно. Ни одной положительной эмоции и еще это неприятное послевкусие оставшееся после прочтения...

После великолепных Пути Прилива и Дочери Железного Дракона не ожидал такого впечатления от очередной книги Суэнвика, не ожидал.

Долго хотел написать отзыв но понимал, что трудно удержаться от эмоций и «ругательных» слов и написать объективно. Прошло уже больше трех месяцев а как ни вспомню Фауста так неприятное ощущение появляется вновь.

В некотором роде сложно даже выделить что не понравилось особенно. Помимо тягостной и унылой атмосферы, кстати являюсь любителем темного фэнтези и к мрачным атмосферам многих произведений этого направления отношусь весьма положительно но в Фаусте это что то другое, изначально вызывающее отторжение и неприязнь.

Та вот, помимо атмосферы, ни одного внятного персонажа ни одного сколько нибудь интересного или приятного или чем то понравившегося действующего лица. Все персонажи и их поступки по большому счету недостоверные и картонные что поначалу хорошо скрывается за маской безрадостной атмосферы повествования и головокружительными темпами развития «средневекового прогресса». К середине книги стало абсолютно неинтересно что там с ними будет дальше и положа руку на сердце желал им поскорее покинуть этот мир скорби. Очень хотелось чтобы история поскорее закончилась. Где то в глубине души теплилась надежда что роман к концу все таки откроет что нибудь оригинальное и какая нибудь удачная находка компенсирует мои страдания но ожидания так и не оправдались :pray: Более к концу роман растерял все свои и так немногочисленные плюсы. Все надуманное, наигранное, притянутое за уши, ненатуральное.

Да еще совершенно и абсолютно неправдоподобное развитие мира, за время одной человеческой жизни средние века превращаются в 20 век. За 50 лет от телеги и парусника до поездов самолетов и кораблей... ну полная чушь для этого нужны условия, нужна материально-техническая база, горючее, металлы, люди в конце концов даже не хочу на этом останавливаться это понятно и так.

Как хорошо что я начал знакомство с этим писателем не с этой книги. иначе я бы близко не подошел к его другим замечательным произведениям. Вот уж точно худшая вещь прочитанная за последние годы. Может с Суэнвиком что то нехорошее происходило в это время если он выдал такой почти человеконенавистнический «мрачняк»?

И больше всего удивляют завышенные оценки. боитесь хорошему писателю поставить низкую оценку за неудачное произведение?

Ведь из положительного только сама оригинальная задумка переписать Фауста с позиции современных реалий но на мой взгляд воплощение не удалось.

Суэнвик прочитывает легенду о Фаусте буквально, пользуясь тем, что он, как наш современник, чуть больше Гете знает о прогрессе и его разных сторонах, не всегда веселых. Фауст хочет абсолютного знания? Получите и распишитесь. Мефистофель, пришелец из иного измерения, вручает ему весь объем знаний, которыми человечество успело овладеть со времен легендарного доктора и до наших дней. Правда, знания эти — сугубо технические, гуманитарным места в комплекте не нашлось. Наверняка демон сделал это с умыслом: он-то мечтает уничтожить человечество, а не облагодетельствовать, как Фауст.

И вот — началось: в средневековой Германии (а затем в Англии, куда переезжает Фауст, прозванный Джеком) появляются сначала карета на рессорах и телескоп, потом антибиотики, электричество, фотоаппарат, радио, автомобили, теория эволюции... Возлюбленная Фауста, Маргарита, возглавляет промышленную империю. Но почему-то вместо всеобщего счастья на Европу обрушиваются войны и революции, а сильные мира сего интересуются изобретениями Фауста только в одном контексте: можно ли из этого сделать смертельное оружие?..

Суэнвик на самом деле не пишет альтернативную историю как таковую: картины мрачного индустриального мира в романе даны лишь пунктиром. Собственно, даже непонятно, в какое время происходит действие книги: вроде бы это позднее Средневековье, когда жил исторический Фауст (вернее — его прототип), но впоследствии в тексте упоминаются французская революция и Директория: как, уже?! В прицеле автора — двое людей, которым предстоит сполна хлебнуть горькой концентрированной идеи романа. Фауст и Маргарита. Что их губит — сам ли прогресс как таковой или тот простой факт, что нравы людей меняются куда медленнее, чем технологии, и что ни двигатель внутреннего сгорания, ни ядерное оружие не изменят морали? Женщина, забеременевшая вне брака и избавившаяся от ребенка, в этом обществе считается преступницей, даже если от ее заводов и фабрик зависит процветание половины Европы.

Фауст в финале романа — совсем иная фигура, нежели в его начале. Меняется и атмосфера текста: если в начале автор позволял себе немалую долю иронии, завлекая читателя обманчивой легкостью, то чем дальше, тем серьезнее и беспросветнее становился текст. Надежды нет. Иллюзий относительно человечества — тоже.

В финале Суэнвик поймал ту самую точку, ниже которой спускаться некуда: это удар о дно, за которым неизбежно следует подъем наверх. Наверное, поэтому не хочется верить в грядущую катастрофу. Весна неизбежна, и даже убитый горем и озлобленный герой находит в себе силы это заметить.

Не буду хвалить книгу,ибо она мне не понравилась(в отличии от остального наследия автора).А всё потому,что остаётся от неё безобразное послевкусие.Из своего опыта чтеца могу сказать,что книги читают или для удовольствия,или для получения информации,или для убийства времени.Удовольствия от прочтения я не получил,умнее не стал,а время лучше бы провёл как-нибудь иначе.Если вдуматься в смысл произведения(а он тут на поверхности),то всё сводится к тому,что: люди в основной массе — быдло(так никто же и не сомневался!),Дьявол умнее всех,мужики всё время попадаются на одну и туже удочку,а женщины из-за своих заморочек плохо заканчивают(в последнем автор меня не убедил).Под конец книги автор начинает выкручивать эмоции из героини,как из пропитанной бензином тряпки,причём используя препошлейшие дешёвые трюки(вот она мечтает о детях и счастливой жизни на чужбине,и вот — хоп!(трюк!) — уже накладывает на себя руки.Ни за что не поверю,что тот,кто сидит на верхушке пирамиды раскаится настолько,что откажется от власти,и из-за чувства вины вгонит себя в гроб.Хищник же не раскаивается из-за того,что сожрал кого-то,кто стоит в пищевой цепочке ниже его.А люди,как известно,от природы жадные и уделают любого четвероногого.И вообще,кто-нибудь слышал о раскаявшихся нацистских преступниках или олигархах?Я не слышал.

Критики любят,когда автор задаёт читателям вопросы,на которые те,почёсывая вшивый затылок,должны сами себе отвечать.Вот только на эти вопросы всем начхать.Кого-то интересует как провести линию,чтобы отделить добро от зла?Где проведёте,там и будет.А маяться выдуманными страданиями и тащиться от безысходности,так этого и в реале,как говна на лопате фермера, — немерено.

Я думал,что автор,как в классической трагедии,всех замочит.Ан нет,он пошёл другим путём.Концовка меня откровенно позабавила.Дьявол сделал из Фауста фашиста,а всё потому,что от врождённой злобы хотел угробить всё человечество.Вот это размах для НАСТОЯЩЕЙ трагедии!

Пока писал этот отзыв,в Интернете наткнулся на видео под названием «Голые девки в лесу маятся откровенной фигнёй».Так вот,автор в моём понимании,когда писал эту книгу — маялся фигнёй.Сам истрадался,заставил страдать читателя,и в итоге отставил его не солоно хлебавши.

И всё же ставлю высокую оценку за старание и за визионерство(из-за него и читал).

Глядишь, со временем дотянутся бойкие ручонки и до переписывания русской литературной классики 19 в. Почему б не оркестровать а-ля «стимпанк» творения незабвенного графа Толстого Льва Николаевича? Или — создать альтернативные продолжения шедевров иного графа Толстого — Алексея Николаевича... Впрочем, за «Аэлиту» уже принялись.

Чем-то эта книга схожа с фильмом Фрэнсиса Копполы «Apocalypse now». Думаю, своим пессимистическим настроем и предчувствием обречённости человечества как вида. «Джек Фауст» тоже насыщен теми же мотивами и флюидами, что и гениальная лента Копполы. В каком-то смысле его также можно назвать групповым портретом человечества, как некогда окрестили критики культовую киноленту Копполы. Все человеческие достижения в романе оборачиваются неизбежным путём к самоистреблению. И корни и истоки этого безальтернативного пути лежат в самой природе человека. Человек у Суэнвика существо бессовестное и корыстное, трусливое и эгоистичное. Очень ограниченное существо. И что бы оно ни делало, как бы ни старалось преодолеть свою ограниченность, все свои достижения в итоге, обращает себе же во вред.

Майкл Суэнвик сумел зайти довольно далеко не только как писатель, но, пожалуй, и как философ и исследователь глубинных мотивов лежащих в основе поведения человека разумного. Неудивительно поэтому, что читая отдельные пассажи из книги испытываешь чувство стыда перед самим собой, за то что принадлежишь к тому же самому биологическому виду.

Каждый герой у него очень достоверен и эмоционально точен. И при это крайне схематизирован. Как робот, чувства которого заменяет программа с чётким алгоритмом эмоций и рефлексов. Эмоции и рефлексы... Вот и всё что движет людьми. Причём доля эмоций не так уж и велика. Основная роль отводится простейшим рефлексам. В чём-то такой подход схож с мнением Ричарда Олдингтона, который в своём романе «Смерть героя» писал, что человечеством управляют два главных страха – смерть и голод. Всё остальное не более чем романтические глупости. Соглашаться или нет с таким подходом? Трудно сказать однозначно… Этот вопрос скорее из области патетики и ответ на него (если он существует) может оказаться не слишком приятным.

В романе, по большому счёту два героя: Мефистофель и весь род людской. Фауст как один отдельно взятый индивидуум является совершенно недвусмысленной персонификацией второго. Ну а Мефистофель, по-моему, абсолютно явно персонифицирует самого Суэнвика, с его презрением к людям. На ум невольно приходит сравнение с «Мостом праха» Желязны. У последнего многовековой духовный опыт пересиливает саморазрушительную инерцию и люди получают шанс. У Майкла Суэнвика ничего подобного нет и в помине. Он просто-напросто отрицает существование такого опыта. Так что и пути к спасению он не видит. Фаусту и всем остальным людям в его лице остаётся надеяться лишь на бога.

P.S. «Джек Фауст» первый мой роман Майкла Суэнвика. Нельзя сказать чтобы он мне очень уж понравился, но пищей для размышлений обеспечил. Именно пищей для размышлений, поскольку он более для ума, нежели для сердца. По возможности, буду продолжать знакомство с этим автором.

Замечательная книга! Роман оставляет ощущение безысходности, но в то же время заставляет задуматься о смысле жизни не сколько одно человека, а всего человечества в целом. Бездумная, слепая погоня за техническим прогрессом не приведет ни к чему хорошему, бездумное поклонение деньгам приведет к ужасным последствиям. Этой мыслю пропитана каждая строчка этой книги, что немного коробит, но, увы, Суэнвик в этом плане прав на 100 %. Невысказанные мысли миллионов людей, но нас миллиарды, и мало кто думает о глобальных последствиях.

В этой книге собраны все грехи человечества, все пороки, все их последствия. Суэнвик был не первым и не последним, кто их описал, воссоздал их. Будут и другие, я уверен, но этого так мало, для того чтобы предотвратить те ужасные последствия, что грозят человечеству.

Неужели мы все, как Фауст продадим душу Дьяволу? Будем безропотно следовать его заповедям? Не хочется в это верить... Единственный положительный герой этой книги — Маргарита (Грэтхен), вот ее действительно жаль, она отдалась идеям Фауста, доверилась ему, он же ее предал. Предал самым бесстыдным образом, сделал своей марионеткой и марионеткой Дьявола, за что сам и поплатился, потеряв Любовь и покой навеки.

Книга-Предупреждение, Книга-Отражение-Человечества. То Отражение, которое мы можем изменить, но захотим ли?...

История Фауста имеет много литературных воплощений. Теперь к числу авторов, обращающихся к этому персонажу, среди которых Кристофер Марло и Иоганн Гете, добавился еще один – Майкл Суэнвик. Именитый автор интеллектуальной фантастики и раньше обращался к классическим темам (например, в своем романе «Путь прилива»).

На сей раз он не спрятал действующих лиц и сюжет в сложных аллюзиях и скрытых цитатах, а просто переложил известную историю на новый лад.

Фауст Суэнвика заключает свой договор не с дьяволом, а с существом из иной вселенной, находящейся на более высоком энергетическом уровне, да и предметом сделки становится не душа человека, а судьба человечества.

Критическая традиция называет основной идеей «Фауста» Гете поиск смысла человеческого существования и цели социальной истории. Тот Фауст соединял древнегреческую и средневековую мифологии, обращаясь к традиции в своих мятежных исканиях.

В книге Суэнвика речь идет не о философских вопросах познания, а о результатах практического применения знаний и такая трактовка наиболее адекватна проблемам современности. Писатель неслучайно подчеркивает значение Фауста не как ученого, а как изобретателя и техника.

Фауст ускоряет естественное развитие науки и техники, проходя путь от усовершенствованных каретных рессор до создания сети железных дорог, дредноутов и промышленных холдингов на протяжении жизни одного поколения. При этом Суэнвик, следуя основной канве сюжета, привносит в нее соответствующие изменения. Отбросив мифологических богов и персонажей, он заменяет языческие оргии Вальпургиевой ночи наркотическими галлюцинациями и щедро вводит в книгу приметы современности.

Научная и технологическая акселерация, показанная в романе, делает наглядным изменение общественных устоев в процессе перехода от феодализма к индустриальному обществу. Авторская оценка фаустовского стремления к познанию и преображению мира разительно отличается от взглядов двухсотлетней давности. Научно-технический прогресс способен облегчить, но не улучшить жизнь человечества. И незавидная судьба мира подчеркивается трагедией и деградацией самого Фауста. В финале книги Фауст обращается за спасением — не собственным, а рода человеческого — к Богу, однако, в отличие от классической драмы Гете, его существование в этом мире не постулируется.

Влив вино старой истории в меха нового времени, Суэнвик создал произведение, близкое как к классическим образцам «фаустианы», так и к собственным художественным вершинам.

Скажу сразу — я не люблю Суэнвика. Я не отрицаю его талант и необычный взгляд на некоторые вещи, просто думает он как-то совсем по-другому, и это вызывает у меня антипатию:smile:

Однако в этом романе практически ничего необычного нет. Описание черноты человеческой души, которую невозможно осветить даже при помощи электрического света — это уже было, да возьмите любую НФ-книжку: люди через нуль-пространство летают, а всё равно подлости совершают, убивают друг друга и предают. Паровозами и броненосцами в Средневековье тоже не удивишь. Ненавистью к роду человеческому — а в словах Суэнвика сквозит просто ненависть — тоже не удивишь, современные романы, у Минаева, например, этим просто пропитаны. И сильнее всего эта ненависть — от лица Мефистофеля — пробивается в сцене побега матроса из трюма, топчущего лицо своему другу — самая сильная сцена в романе.

Таким образом, «Джек/Фауст» — это просто добротная альтернативная история / антиутопия.

Странный роман. У Суэнвика он наиболее близок к «Приливу». Роман, который вряд ли захочется перечитывать — он чем-то похож на «Новую волну» 60-х. Это фантастика для размышлений, но она не «цепляет» как лучшие образцы этого жанра. Возможно немного хромают и перевод и редактура (да и была ли она?), но, но , но... Этот роман явно писался по жесткой схеме, а вот оживить его Суэнвику не удалось.Он искуственен до ужаса. Некоторые сцены — непонятны, не которые нелогичны. Мораль? Достаточно традиционна. Я бы сказал, что это фантастика для эстетов и тех, кто хочет ими казаться. Широкому кругу явно не рекомендуется (это не «Дочь железного дракона», к сожалению). На самом деле, это будет первый роман Суэнвика, который я не буду давать читать своим друзьям — есть много куда более интересных и читаемых произведений.

Мастерски сделано, но в поздних романах Суэнвик стал как то скуп на идеи, и «Кости Земли» не особо порадовали и «Фауст». И все таки грустно когда публицистика начинает доминировать в художественном произведении, в подавляющем количестве случаев это сказывается не в лучшую сторону. Тем не менее, у романа есть несомненные плюсы — он увлекательно и ярко написан, по хорошему брутален, местами восхитительно изыскан. Общие впечатления конечно же положительные.

Очень хочется, чтобы у нас издавали малую прозу Суэнвика!

Суэнвик, бесспорно, один из лучших авторов современной фантастики, умеющий воплощать свои замыслы на высоком литературном уровне. «Джек/Фауст» тому пример. Что касается самих замыслов… Общую идею романа можно выразить в двух (ну, пяти) словах: прогресс неизбежно ведет к гибели человечества. Прогресс – это неотвратимое зло, дар Мефистофеля, Прометея наоборот.

Трудно найти в истории изобретение или открытие, любое новшество, которое не пытались бы использовать в разрушительных целях или которое само по себе не причинило хотя бы побочного вреда людям. Но у медали есть и обратная сторона, если уж рассматривать проблему с черно-белых позиций. Искусство созидания и сохранения в той же степени присуще человеку, как и искусство разрушения, и кто кого поборет – вопрос пока открытый. Суэнвик же решает его однозначно. Роман в конечном итоге воспринимается как иллюстрация (мастерски исполненная, что вдвойне обидно) довольно-таки банальной идеи. Жаль…